Русская душа 2021

Михаил Мосихин Пусть годы утекают... Пусть годы утекают, как вода, Покорно мы ведем их исчисленье. Заранее не знаем никогда, Как много нам отпущено с рожденья. Кому-то уготован целый век, А для кого лишь только половина, Но, видно, так устроен человек, Считает, что его жизнь будет длинной. Теряем своих близких и друзей, И к этому привыкнуть невозможно, А сколько есть знакомых нам людей, Без них на свете жить довольно сложно. Но всем распоряжается судьба, А что должно случиться, так и будет, И мы однажды попадем туда, Где нас Господь по-своему рассудит. Все души живших прежде на Земле В том мире приютились бесконечном. Вот и моя душа в той звёздной мгле Покой когда-то обретёт навечно. 51

Международный Союз Русскоязычных Писателей День памяти и скорби Октябрь. Тридцатое. Глухая осень. В окно уже стучатся холода. И память в этот день меня уносит В далёкие и страшные года. Ударный труд! На стройки шли рядами. Но это днём, под песни и гудок. А ночью – в двери стук: «Пройдёмте с нами…» И в темноту увозит «воронок». Расстреляны в ту пору миллионы, Загублено без счёту в лагерях. Твердили власти: «Все они шпионы!», Страну пытаясь строить на костях. Вот пустошь в Левашово за забором, Сплошные рвы, поросшие травой. Лежат в одной могиле без разбору Те, кто попал под молох роковой. Немало ещё пустошей в России, Где исполнялся смертный приговор. Но там пока не служат литургии, Их место не известно до сих пор. 52

Михаил Мосихин …Сегодня в храмах от свечей зажжённых Прольётся свет, и растворится мгла. Помянем всех невинно осуждённых, И пусть, скорбя, звонят колокола. 53

Международный Союз Русскоязычных Писателей Александр Ковалёв г. Саратов Александр Ковалёв – ученик 6 класса. Занимается скалолазанием и гончарным делом. Любит родину и родителей. Писать стихи начал два года назад. За это время стал дипло- мантом и финалистом различных литературных конкурсов: Диплом 3 степени регионального интернет-конкурса творче- ских работ обучающихся, воспитанников и педагогов «Победа народа в сердцах поколений». 54

Александр Ковалёв Финалист международного литературного конкурса «Родина моя малая» (МСРП). Диплом 1 степени блиц-конкурса «21 век – я счастливый чело- век» (МСРП). Диплом (2 место) независимой литературной премии «Глаго- лица». Диплом (1 место) международного литературного конкурса «Берег мечты». Диплом (3 место) большого детского литературного конкурса «Волшебая скрижаль». Диплом финалиста международного литературного конкурса «Цветик-семицветик» (МСРП). Имеет публикацию в журнале «Костёр» (ноябрь 2020 года как финалист премии «Глаголица». 55

Международный Союз Русскоязычных Писателей О России Русское небо, русское поле, Тёплый вкус хлеба, сокол на воле, Ветер в просторах, быстрая речка, Окрик весёлый, русская печка, Эхо в колодце, лошадь в тумане, Дева в оконце, фига в кармане, Сок у берёзы, чувства без меры, Сладкие грезы с крепостью веры!!! В двух лишь словах, если б вдруг попросили, Есть что сказать о бескрайней России: Даже в разрозненных образах этих Образ любимый прекрасен и светел! Русское поле, русское небо… Тёплый вкус хлеба, сокол на воле. Ветер в просторах, быстрая речка, Русская печка, окрик весёлый… Эхо в колодце, лошадь в тумане, Фига в кармане, дева в оконце. Запахи сена, сок у берёзы, Сладкие грёзы, крепкая вера… И в двух словах, если б вдруг попросили, Есть что сказать о бескрайней России. Даже в бессвязанных образах этих Облик любимый прекрасен и светел. 56

Александр Ковалёв Памяти Александра Невского У нас опять зима сурова, Стоит мороз и много снега. Река заснула под покровом, Пурга сдувает тучи с неба. В тепле домашнем я читаю О подвигах далеких предков. Себя таким же представляю – На тонком льду сжимаю древко. Весенний крепок лёд лежащий, Таким застыл зимою злою... На нём в доспехах, так искрящих, Тевтонцы движутся «свиньёю». Идёт их мощная колонна, Щиты и копья смотрят грозно. Кресты на флагах и знамёнах. Сломить таких уже непросто. Не трусит войско Александра, Натянут все тугие луки. Они ударят дружно с флангов, Сомнут «свинью» под горнов звуки. 57

Международный Союз Русскоязычных Писателей Звенят мечи, ломая шлемы, Круша кресты, свистят булавы, Дружины бьются до победы, За Родину, не ради славы! Под лёд уходят крестоносцы, Разбиты нашим войском пешим. И Невский станет знаменосцем Побед, великих и успешных! Утихнут бури и волненья, Потоки мыслей будут тише. Меня вернёт воображенье, Я стану сердце своё слышать. Оно стучит, удар с ударом, С сердцами тех, на льду стоящих. Пройдя насквозь веков пожаром, В душе потомков их горящим. 58

Анна Гурина Анна Гурина г. Москва Анна Гурина – драматург во ВГИКе, работает сценаристом в кинопроизводстве с 2017 года. Имеет высшее образо- вание. Сценарии: «Ночь в гетто» (режиссерская версия «Хлеб и пепел»). Корот- кометражный сценарий, (2017 г.) – первое место на сценар- ном фестивале BIKAF (2018 г.). Сценарий находится в произ- водстве. «Идеальный немецкий». Пол- нометражный сценарий (2018 г.) – третье место на сценарном фестивале ВГИК – 2018. «Грачи» – пилотная серия для кинокомпании Марс Медиа – 2018. «Мурка» – пилотная серия для кинокомпании СТВ и Щука – 2019. Мультипликационный сериал «Качеля» (ТНТ-Премьер) – 2020. Мультипликационный сериал «Петя и Волк» (Саунд-студия). – В производстве с 2020 г. Веб-сериал для платформы «МТС-медиа» «Отара уходит в небо». В производстве. С 2005 по 2007 году была автором статей для газеты «Твоя семья» (СПб) Прозаические произведения публикуются впервые. 59

Международный Союз Русскоязычных Писателей Самый лучший день Дом стоял на холме. Внизу, в неглубоком широком ов- раге, протянулась между зеленых полей – от горизонта до горизонта – стальная, мерцающая серебром паутина же- лезнодорожного полотна, уходящая в слепящее, летнее небо с низко нависшими над рельсами пушистыми, бараш- ковыми облаками. Здесь пахло дорогой, мазутом, иван-ча- ем, приключениями и тем особенным счастьем, когда не знаешь, что ждет за поворотом. Внутри деревянного одноэтажного дома – убожество российской глубинки: оконные рамы с облупившейся бе- лой краской, подоконники в трещинах, полы, перекошен- ные от времени и взбугрившиеся от влажности, в верхнем углу коридора часть обоев отошла от стены и повисла под потолком некрасивым, выпуклым карманом; в доме пахло лежалой плесенью, деревом и яблоками. В комнате, на обшарпанном, стоящем возле кровати стуле заверещал телефон. Из полосатого кома постельного белья вылезла мужская рука с крючковатыми, негнущими- ся, как у лешего, пальцами, с въевшейся черной грязью и буро-темными пятнами от сигарет. – Мммм? – Голос был под стать руке – с утренней, табач- ной мокротой. – Але, Савич? Привет. Проснулся? Слушай, такое дело… Михалыч не вышел…Але, ты здесь? – Угу… – В общем, там пацаны пошли к нему, а он пьяный в шабалу. 60

Анна Гурина Лежащий на кровати прикрыл глаза. – У меня выходной. Деланно-бодрый голос в трубке окрасился проситель- ными, умоляющими красками с оттенком панибратства: – Савич, да я знаю…Просто кроме тебя, ну, некого боль- ше, вокруг, блин, одни дебилы. Михалыч запил, этот как его…имя все время забываю…а, Ильяс, в больницу уехал. У меня стрелка без человека! Савич, родной, выручай. Естесссно, за деньги. Естесссно… Лежащий на кровати вздохнул – так обычно вздыхают люди, прекрасно понимающие, что ими манипулируют, но при этом не имеющие сил для сопротивления. – Ладно… – Ага, слушай, там в двенадцать пятнадцать – по-моему, Ленок тебе потом поточнее скажет, спец состав по первому пойдет. – Понял. На том конце, получив желаемое, отключились. Ле- жащий снова вздохнул, затем медленно сел, отчего кро- вать под ним противно скрипнула, сунул ноги в старые черно-сиреневые, в цветочных разводах тапки и прошар- кал по узкому коридору на кухню. На кухне сполоснул под единственным холодным кра- ном лежащие в раковине кружки, поставил на плиту белый, с черными сколками чайник, вынул из холодильника батон, полбрикета плавленой «Дружбы» и сделал два бутербро- да: один – поменьше – съел сам, второй – побольше – оста- вил на тарелке с полустертой голубой каемочкой. После еды открыл окно и закурил, выдыхая густой, дешевый дым в зачинающееся, зябко-бодрое утро. На плите закипел чайник. Он взял из раковины спо- лоснутую кружку, бросил туда пакетик, две ложки сахара, 61

Международный Союз Русскоязычных Писателей дольку лимона, залил все это кипятком, взял тарелку с бу- тербродом и понес в соседнюю комнату. В комнате на разложенном топчане, выпростовав из огромного одеяльного облака две тонкие, худые ноги, спа- ла девочка лет девяти. Он осторожно поставил на письмен- ный стол чай, бутерброд, взял бумагу, карандаш и написал: «Вызвали на работу. Буду вечером. В двенадцать пятнад- цать пойдет по первому поезд. Целую. Папа». Положив записку рядом с кружкой, он подошел к по- стели и поправил одеяло на девочке, укрыв ей ноги. По- стоял немного возле кровати, любуясь нежным, густым, тепло-персиковым, утренним светом, затем тихо вышел. Евгений Савич давно жил вдвоем с дочерью – с тех пор как его жена уехала в неизвестном направлении, оставив в старенькой, купленной на Авито колыбельке, их семиме- сячную, глухонемую дочь Сашку. Евгений Савич жену ни- когда не обвинял – она была птица залетная, какая-то ар- тистка, отставшая от поезда во время гастролей. Пришла к нему в домик зимой погреться, (долго брела со станции в одном спортивном костюме – выбежала за сигаретами, у ларька сцепилась с продавщицей из-за сдачи и не успела к отходу поезда) да так у него и осталась. После рождения больного ребенка, артистка затосковала, стала много пить, плакала, что Евгений Савич её не понимает, лезла выяснять отношения (но тот от таких скандалов всегда уклонялся), а однажды, когда он был на работе, села, как рассказывают соседи, в черную, с городскими номерами иномарку и ука- тила в неизвестном направлении. Евгений Савич остался один с грудным ребенком. Поезда здесь ходили точно по расписанию, не отклоня- ясь ни на минуту: в семь утра на Придачу, в десять – Воро- неж, в десять двадцать и одиннадцать – грузовые. А после 62

Анна Гурина перерыва – в четырнадцать тридцать, в шестнадцать и в восемь вечера – новенькие, красно-серые, с красивой лен- той поперек разгоряченной морды, освещенные изнутри каким-то особым, ярким, праздничным электричеством – двухэтажные поезда до Адлера. Сашка любила, когда по- езда с грохотом и лязгом, сливая в единую световую ленту желтые окна, проносятся мимо неё в другую, чужую, пол- ную приключений жизнь; любила по ночам просыпаться от их шума и смотреть, как по черной стене бегут светлые пятна, любила их особый, густой, терпкий запах смазки и машинного масла и до восьми лет твердо знала – когда вы- растет – станет машинистом. Но год назад папа свозил её в райцентр, в дом культуры на выступление цирка, и Саш- ка увидела гимнастку, танцующую на канате, и с тех пор каждый день, в перерывах между поездами, кроме позд- ней осени и ранней весны, когда обильные дожди делали рельсы скользкими и совершенно непригодными для ба- лансировки, Сашка училась за отсутствием каната ходить по рельсам. Через год она уже спокойно проходила по не- сколько километров, ставя пятку точно к носку и ни разу, даже на секундочку, не качнулась в сторону. Евгений Савич ужасно ею гордился и говорил Сашке, что в цирковое её возьмут без экзаменов – сразу во второй класс. От настойчивого солнечного луча на кровати проснулся котенок Гоша и попытался схватить его лапой, но луч не поддался и весело побежал дальше – к письменному столу и стене. Котенок соскочил с кровати и, задрав голову, пом- чался следом за ним, но, не заметив чашки с чаем, налетел на неё грудью и опрокинул. Кипяток облил котенка и он, ошпаренный, громко взвизгнул и соскочил под стол, где с сердитым видом принялся зализывать горячую, сладко-ли- монную шерстку. 63

Международный Союз Русскоязычных Писателей Чай вылился из кружки и залил записку, превратив её в жалкую, серо-беловатую, расползающуюся тряпочку и стал медленными, крупными каплями стекать с края стола на потертый, с залысинами пол. От громкого стука упавшей на пол кружки и кошачьего визга Сашка только почмокала во сне губами, переверну- лась на другой бок, но так и не проснулась. Евгений Савич спустился с холма на железнодорожное полотно, пересек его поперек, подошел к деревянному до- мику из некрашеных досок, отпер дверь и вошел. Внутри – стоящий у окна стол, крытый старой, местами прорванной клеенкой, телефон, видавший виды электри- ческий чайник с проводом, замотанным у основания си- ней изолентой, рядом с ним поллитровая стеклянная банка из-под варенья с окурками и приемник с длиной антенной. На стене – напротив стола и окна – щиток с электрическим переключателем стрелок, вверху надпись – «1, 2, 3, 4» и две лампочки под каждой кнопкой – зеленая и красная. Евгений Савич сел за стол, надел круглые очки с загну- тыми, старенькими дужками и уткнулся в сканворд. *** На вокзале – сутолока. Пахнет курой-гриль, шаурмой, туалетом и плотным, горьким сигаретным дымом. Парковка для машин переполнена, носильщики гремят тележками, со всех сторон слышен раскатистый, моторный звук катящих- ся по асфальту чемоданов. На платформе – длинная, уходящая к киоскам с едой, река желтых, одинаковых кепочек, под кепочками детские головы, рядом с кепочками возвышаются мамы, кое-где – 64

Анна Гурина как одинокие островки – папы. Среди детей смех, крики, быстрые, безобидные обзывательства и потасовка, выра- жающие скорее не злость, а возбужденно-приподнятое, тревожно-счастливое, пульсирующее волнение, смутное ожидание чего-то необыкновенного и нового, какого-то яркого, мощного поворота в судьбе. Двери в поезд щелкают изнутри, и на платформу шпилькой вперед спускаются в строгой серо-красной фор- ме – пиджак и юбка карандаш – проводницы с ярко на- крашенными губами. Желтая река приходит в еще большее волнение, задние ряды напирают на передние, передние огрызаются и толкаются, и река из кепочек, медленно про- двигаясь и галдя, начинает всасываться в черные впадины поезда. *** Сашка проснулась от жара солнца, бившего на неё пря- мой наводкой сквозь стекло, отчего её голова и тело, обмо- танные коконом одеяла, начинали плавиться, как в кипят- ке. Сашка медленно открыла глаза и села. По оставленной на столе тарелке с бутербродом и опрокинутой кружке, она поняла, что отец ушел на работу. Сашка посмотрела в окно – на столбе висели широкие, как лицо монгола, кру- глые часы – стрелка показывала без пяти двенадцать. Сашка вскочила с кровати, выдернула из горки одеж- ды свое шифоновое платье и белые, кружевные носоч- ки, оделась, схватила бутерброд и выбежала в прихожую. Зажав бутерброд в зубы, обула недавно купленные, пле- тенные бежевые сандалики и выскочила на облитую сле- пяще-светлым, горячим солнцем улицу. Сбежала с холма 65

Международный Союз Русскоязычных Писателей вниз, и сладко вздохнув, ступила на блестящую, выбелен- ную от солнца, прохладную сталь рельсы. *** Евгений Савич мучился над сканвордом – никак не мог вспомнить, как звали перевозчика душ в древней Греции из пяти букв. Прерывая его потуги, на столе заверещал те- лефон. – Слушаю. В трубке раздался неприятно-дежурный, резкий бабий голос. – Але…Савич, ты? – Ага, я. – А где Михалыч? – Запил. – О, Господи, он же вроде зашился… – Ну, вот…расшился. В трубке хмыкнули. – Так, юморист, у тебя в двенадцать пятнадцать по пер- вому поезд до Адлера, на второй его переведи. – Понял. Слушай, а че там за спецсостав? Патриарх едет? – Ага, президент. Дети по соцпутевкам. – Ясно. Ладненько, давай. – Давай, Савич. *** Нога в белом носочке с кружевным ободком наступает на стальную, серебряную нить: пятка-носок, пятка-носок; по бокам – глянцевая зелень полей с сиреневыми пятнами 66

Анна Гурина иван-чая; пахнет полынью, зверобоем, горячим, терпким, сладковатым мазутом; в руке зажат бутерброд с плавле- ным, золотящимся на солнце сыром, а впереди – вся жизнь. *** Евгений Савич сидел над сканвордом, устало всма- триваясь в пять вертикальных клеток – что же это за имя, какжешь его звали…помнил-помнил, и забыл…На щитке густо-нежно загудела, а после стала попыхивать зеленым, маленькая лампочка над кнопкой. Евгений Савич отбросил сканворд, подошел к щитку, поднял большой палец, соби- раясь нажать на круглую, крупную кнопку, сверху которой стояла нарисованная красной ручкой цифра два, как вдруг что-то, мелькнувшее в окне секундой раньше заставило Евгения Савича остановиться (так обычно бывает, когда сперва видишь кого-то мельком и не придаешь этому зна- чения, а после, буквально через секунду – оборачиваешь- ся) и медленно повернуться к окну. На серебристой поверхности второго пути, там, где че- рез минуту уже будет грохотать поезд, ровно и четко, пят- кой к носку шла его девятилетняя глухонемая дочь Сашка и ела бутерброд с сыром. Из-за левого холма послышался громкий, надрывный гудок – это, перестукивая колесами, спускался в овраг раз- горяченный скоростью локомотив, таща за своей мощной, полосатой мордой десять серо-красных вагонов. Евгений Савич окаменел. На висках вспухли и запуль- сировали огромные синие жилы, лоб покрылся испари- ной, крупные капли застыли над бровями, кровь прилила к вискам. 67

Международный Союз Русскоязычных Писателей Никакую стрелку он не переведет, это безумие. Скажет, что заело механизм. Но внахлест этой приятной мысли вдруг полетела вторая, не мысль даже, а видение – вот по- езд прогрохочет по первому пути и через пятьсот метров выкатиться на старый, аварийный мост, который неминуе- мо рухнет под его тяжестью, и он, как большое, не умеющее группироваться животное, некрасиво растягивая гусенич- ное тело, рухнет всеми своими десятью вагонами в воду, сминая в железном теле триста шестьдесят жизней. Триста шестьдесят детей. Триста шестьдесят матерей. А еще столь- ко же родственников, друзей, учителей – тех, у кого враз остановится жизнь. Здесь Евгений Савич возмутился: Стоп! Что это за дети? Тупые дебилы, вроде тех, что травили его девочку в первом классе, называли «немтырькой», толкали в спину – эти дети всегда будут обижать таких, как его дочь, и что теперь спасать этих ублюдков? Триста шестьдесят жизней. Триста шестьдесят! Евгений Савич замычал. Потянув окно вниз, высунулся по самые бедра и закричал, мешая слова в один отчаян- ный, страшный крик: – Уходи!.. Иди… Иди… оттуда… Она не слышит, она его не слышит – ушла далеко впе- ред, идет по рельсам, одна рука в стороне – для баланса, в другой – недоеденный, со следами её маленьких зубов, бутерброд, и вибрацию рельс она не чувствует, потому что поезд идет по соседнему пути, шел бы за ней – почувство- вала бы, спрыгнула, убежала бы – его умная девочка, его лучшая девочка в мире! Он засунул кулак в рот, впился в него зубами, как собака в кость и замычал. «Ничего-ничего, – заполошно принялся он успокаивать сам себя, – сколько было таких крушений – заела стрелка, 68

Анна Гурина не сработала кнопка, произошло возгорание щитка и все – поезд или выкатывался на запасной, аварийный путь, либо происходило столкновение. Да, будет расследование, пусть его даже признают виновным, но Сашке-то что? Она станет циркачкой, наденет розовое платье с блестками и – как в фильме, будет танцевать на канате под куполом цирка. Его девочка. Его красивая, нежная, тонкая девочка». Поезд уже вовсю катился по рельсам, вытащив из-за холма последний вагон своего стального, упругого тела и оглашая округу хриплым, непрерывным криком. На щитке неприятно мигала красная лампа, а вместе с ней истерично, настойчиво, тревожно орал звуковой сиг- нал аварийки. На столе захлебывался телефон. Но Евгений Савич стоял неподвижно. Мир сузился до маленькой, залитой солнцем фигурки в белом, полоскаю- щимся от ветра шифоне, с перепачканной в плавленом сы- рке рукой. «Обернись, моя девочка. Обернись». Чтобы не вылететь на аварийный, обмотанный красной лентой мост, поезд начал тормозной путь – он захрипел, за- лязгал колесами, высыпая из-под днища яркие снопы искр, завопил, и каждый из находившихся в кабине машиниста понимал – при такой скорости поезд неминуемо сойдет с рельс. Триста шестьдесят детей. Триста шестьдесят матерей. Белые носочки, след от резинки, легкие всполохи ши- фона. Пяточка-носочек, пяточка-носочек. Евгений Савич резко повернулся к щитку. Он не думал – думать он боялся. Есть в жизни действия, которые вытекают не из обдуманного решения, а из сильного, не подвластно- го логике, эмоционального порыва – когда происходящее 69

Международный Союз Русскоязычных Писателей совершается не по воле человека, а под влиянием аффек- та: Евгений Савич поднял большой, заскорузлый, с въев- шийся грязью палец и вдавил этот палец прямо в середину круглой зеленой кнопки до конца, до самого дна. Щелкнул на серебристых рельсах ромбик стрелки, по- езд взял влево и пронесся, как стрела, по второму пути. Аварийная лампочка оборвалась, телефон замолчал. Евгений Савич прислонился пылающим лбом к ледяно- му щитку. «Харон, – вдруг совершенно некстати вспомнилось ему, – его звали Харон». *** В купе на нижних полках сидят четыре девочки смаз- ливые той полудетской, полувзрослой смазливостью, какая бывает только в четырнадцать-пятнадцать лет. На столе – общий на всех пакет чипсов и две бутылки газировки. Одна из девочек – самая высокая, с красивыми ключицами, рас- сказывает, остальные слушают, раскрыв рот: – …ну, вот и после этого он такой подходит ко мне и го- ворит: Самойлова, все короче, я тебе люблю…Давай встре- чаться. – Блин, да ладно...– Вторая девочка – пухленькая, в об- тягивающей бесформенный живот ярко-розовой майке, за- крывает руками рот, у неё влажнеют глаза.– Это офигенно! – Я просто вскрылась, девочки, я так этого ждала! Подруги обнимают её. – Мась, сегодня – твой лучший день, запомни его! Но третья девочка не очень хочет быть на втором плане и потому тянет одеяло на себя: 70

Анна Гурина – А мне сегодня предки айфон подарили. Девятый. – Она вынимает новенький телефон из карманов шорт и де- монстративно проводит им перед носом у подруг. – Если че, у меня тоже сегодня зачетный день. Толстая в розовой майке разливает газировку по ста- канчикам. – Да сегодня у всех лучший день: месяц без предков, на море, с пацанами, вообще улет… – Она раздает каждой по стаканчику. – Давайте, телки, за самый лучший день! 71

Международный Союз Русскоязычных Писателей Иван Игнатенко г. Барнаул Иван Игнатенко – член Международного Союза русскоязыч- ных писателей, ветеран боевых действий. Родился в городе Барнауле, окончил Алтайский Политехниче- ский институт имени И. И. Ползунова. В 1982 года поступил на службу в уголовно-исполнительную систему при УВД Алтайского Крайисполкома. Окончил службу в 2010 году в звании полковник внутренней службы. С 2010 года работает преподавателем в Федеральном Казённом Профессиональном образовательном учреждении № 274 ФСИН (Федеральной Службы Исполнения Наказаний). 72

Иван Игнатенко Русский дух не покорить Только тот, кто в России родился, Душу русскую может понять. В православии с детства крестился, Мог он Родину мамой назвать. Нет России конца, да и края, Её Бог, видно, нам подарил, В душе русской дал место для рая, И Россию для нас сохранил. В стародавнюю русскую землю Враг с мечом и крестом приходил, Вере нашей накинул он петлю, Сам же в русских он злость породил. Город Псков, проходя, захватили, Взяли часть пострадавшей страны, Ополченцев повсюду разбили Псы железные в ходе войны. Но пришла для защиты дружина Во главе с князем Невским тогда. Сжалась Русь, как стальная пружина, И обрушила гнев на врага. 73

Международный Союз Русскоязычных Писателей На льду Чудском до смерти схватились Православные с верой другой, За победу там родичи бились, Враг на дне нашёл вечный покой. Душе русской хотелось жить мирно, Сеять хлеб на просторных полях, Всем казалась, что Русь сильно жирна, Утопить её надо в кровях И французы, и немцы, бывало, Все с мечом шли на нашу страну. Только многих из них уж не стало: Проиграли все с нами войну. Русский дух в нас бывает спокоен, Когда правда в народе живёт. Жизни лучшей всегда он достоин, В нём свобода в душе не умрёт. 74

Наталья Колокольцева Наталья Колокольцева г. Санкт-Петербург Наталья Колокольцева родилась в 1991 году в Санкт-Петер- бурге. С детства увлекаясь литературой, рано начала писать прозу и стихи, вдохновляясь творчеством великих авторов и красотами русской природы. В 2016 году стала победителем по- этического конкурса «Слово о моей стране», в 2017 вошла в ко- роткий список авторов-участников литературного конкурса по мотивам рассказа К. Г. Паустовского «Старая рукопись». За вре- мя литературной деятельности выпустила две книги: сборник стихотворений «Мозаика» и сборник рассказов «Лесной мудрец». 75

Международный Союз Русскоязычных Писателей Давешнее Растревожилось снова сердечко – И, поди-ка, есть отчего – Снова снится родное местечко Детства радостного моего. Там приходят в гости без стуку, И в овраг ходят там за грибам; Где раздают грусть и скуку Четырём бореям-ветрам. Где погоду глядят по закату, И жгут в печке чёрную соль, А в работе, кажись, без устатку – Коль взялся, доделать изволь. Там зябнут чуток вечерами, Согреваясь чаем с медком. И берёзовыми дровами Растопляют баньку с жарком. С молоком опростают там крынку, И любуются зорькой – жар-птицей… Время движется больно уж шибко, И теперь нам всё это лишь снится. 76

Наталья Колокольцева *** Осень красок нынче пожалела, Сызнова всё мелкий дождь идёт. Уж листва берёзы пожелтела, Только вот никак не опадёт. Холодней и шибче дуют ветры: Чаще печку в доме затоплять. Но за пару-тройку километров Всё ж пойдём мы клюкву собирать. С горки нам простор видать далёко – Где-то горизонта полоса, До неё раскинулся широко Лес – весь рыжий, будто бы лиса. Кое-где рябина только рдеет, И пусть нет цветов здесь ярких буйств. Осень красок нынче пожалела, Но зато не пожалела тёплых чувств. 77

Международный Союз Русскоязычных Писателей Симфония грозы С внезапной тоскою о чём-то потерянном, Не найденном или в мечтах заплутавшем, Я слушаю этот печально-размеренный Природы концерт – без признаков фальши. Гений Создателя – в каждом аккорде: Где-то вдали громовые раскаты Степенно и зычно сменяют друг друга, И в тучах скрываются краски заката. Шелест дождя за окном всё сильнее, Капли стучат по стеклу и по крышам; С каждой минутой ветер смелее Листья срывает с яблонь и вишен. Молнии блещут одна за другою, Небо трещит под натиском грома… И вдруг удивительно ровной волною Радуга высветит дальние склоны. Оркестр играет без укоризны, Повинуясь руке одного дирижёра. Стихия природы – мелодия жизни – Переплетение минора с мажором. 78

Наталья Колокольцева *** Когда тишину ночную нарушат вдруг птичьи трели, И внезапно сорвет вольный ветер туман, застилающий ели, Начнет просыпаться солнце, над землей не спеша поднимаясь, И звезды расступятся, словно в свете лучей растворяясь. Дыханием утра согреты, цветы вновь распустятся вскоре, Алмазной росою укрыты все травы бескрайнего поля. Всё просто и всё полно тайн, знакомо и неповторимо, И в тысячный раз наслаждаюсь красотою неуловимой. И в тысячный раз я счастлив и Бога благодарю, И в тысячный раз это чувство я бережно сохраню. И вновь моё сердце согрето прохладою новой зари. Забудь всё, что было до этого. Ничего мне не говори. 79

Международный Союз Русскоязычных Писателей Зимние сны Вновь зима морозным туманом Обняла улицы городов, Вновь Питер сверкает огнями Шумных улиц, старинных мостов. И опять снег хрустит под ногами На аллеях Летнего сада, И опять реки стянуты льдами, И сверкают на Невском фасады. …Только снится мне снова поле, Душистое сено стогами, Бесконечность лугов и раздолье, И прохлада росы под ногами. Только грезится утро туманное, Светом солнца едва согретое, И трав аромат дурманящий, И первые ягоды лета… Но зима морозным туманом Обняла улицы городов. И укрыты поля одеялом Белых пушистых снегов. 80

Наталья Колокольцева *** Так сладостно природа просыпалась, И все дышало запахом дождя. А солнце в росах чистых отражалось, Торжественно над лесом восходя… Поля закутаны в туманы-одеяла, И чуть скрипит под легким ветром ель. Волшебно-нежно, плавно-величаво Разносится в округе птичья трель. Весь мир затих в чудесном ожидании – В преддверии нового, уже иного дня. И в этом ярком утреннем сиянии Я словно снова обрету себя. 81

Международный Союз Русскоязычных Писателей *** Ты проснёшься вдруг ранним утром, Подойдёшь к своему палисаду, И, накинувши старую куртку, Ощутишь предрассвета прохладу. Лучи солнца, по-летнему теплого, Обласкают уставшие плечи, А роса целебно-холодная Прогонит сонливость до вечера. Шёпот леса и шорох ветра Сбросят с поля туман-одеяло. И поймёшь ты, что именно этого Тебе так до сих пор не хватало. 82

Надежда Майорова Надежда Майорова г. Ярославль Надежда Майорова родилась в 1955 году в Ставропольском крае, городе Новопавловске, сейчас живет в городе Ярославле. Ра- ботала судебным приставом, сейчас на пенсии. Пишет стихи с 2010 года. Является участницей многих литературных конкур- сов. Имеет публикации в коллективных сборниках МСРП « Вчера закончилась война», « Что за прелесть эти сказки», «Родина моя малая», «Русская душа – 2020». 83

Международный Союз Русскоязычных Писателей Князь Александр Невский Это было в двенадцатом веке, Было это очень давно, Но должны мы помнить, О наших героях, Сколько бы лет не прошло. Князь Александр Невский На озере Чудском Крестоносцам-немцам дал понять, Лезть на Россию бесполезно, Хребет себе вы можете сломать. И все слова его сбылись: Все крестоносцы в озере остались, Одеты были все в тяжёлые доспехи, Что лёд ломился, Словно тонкое стекло. Не мог он выдержать их вес, Зачем же ты, народ неумный, К России матушке полез? И получил, что заслужил ты, А Александр Невский вслед им говорил, «Тот, кто с мечом на нас пойдёт, Тот от него и сам погибнет». А крестоносцы-немцы ушлые, Им наш указ был невдомек, Пошли туда, куда не звали, И получили там урок. 84

Надежда Майорова Россию трогать всем не надо, Всегда получишь ты отпор, Мы защищать страну умеем, На страже мира и защиты мы стоим, И пядь земли не отдадим! 85

Международный Союз Русскоязычных Писателей Юлия Хабибулина г. Новокузнецк Юлия Хабибулина родилась 15 дека- бря 1986 года в городе Ош Киргизской ССР, в простой семье военного и учительни- цы. В 1990 году в связи с локально-наци- ональным конфликтом переехала с ма- терью в Россию, в сибирский город Новокузнецк. Здесь получила юридическое образование по специальности адвокатура. Стихи пишет с девятого класса. Вопрос Что еще меня волнует? Что мне греет кровь? Что мне полночь? Что мне солнце? Что твоя любовь? И зачем мне ваши яды? И зачем чужая кровь, Что пролили в боях солдаты, В бессмысленных – за Любовь? 86

Юлия Хабибулина И зачем мне ваше солнце? И луна совсем ни к чему! И, наверное, ваше небо, Понятное лишь одному! Не нужны мне ваши порывы: Ни ненависти, ни огня. И вообще, не нужны вы мне – Так же, как не нужна я. Не нужны ваши улицы, Без единого грамма тепла! И красивые, хищные птицы, Олицетворяющие герба! Не нужны ваши Олимпы! Я ищу причины в себе. Где же ваши, жестокие нимфы, Что волками поют при луне? Где же ваши любовь и храбрость? Где же ваши души? Где? Неужели вы их отдали Этим нимфам, что о луне... Пели грязную песню боли, Пели о том, что жизнь хороша! Пели так, что ноет от боли, У кого еще есть душа... 87

Международный Союз Русскоязычных Писателей 88

Юлия Хабибулина 89

Международный Союз Русскоязычных Писателей 90

Юлия Хабибулина 91

Международный Союз Русскоязычных Писателей 92

Юлия Хабибулина 93

Международный Союз Русскоязычных Писателей 94

Юлия Хабибулина 95

Международный Союз Русскоязычных Писателей 96

Юлия Хабибулина 97

Международный Союз Русскоязычных Писателей 98

Юлия Хабибулина 99

Международный Союз Русскоязычных Писателей 100