Не женское дело

Конкурсный сборник к 75-летию Победы «НЕ ЖЕНСКОЕ ДЕЛО …» «До сих пор не совсем понимаю, Как же я, и худа, и мала, Сквозь пожары к победному Маю В кирзачах стопудовых дошла…» Юлия Друнина 1

Ночные ведьмы (Галина Самусенко) Ночь грохотала железом и медью. Смерть на лету стерегла виражи. Nachthexen russische – «полночные ведьмы». Звание это – поди, заслужи. Ведьмы… Девчонки, не многим – за двадцать. Стрижки мужские, мужские штаны. Локоны, платья – пришлось расставаться. Женский прикид не в чести у войны. Там, за войною – стихи в переплѐтах, шѐлк невесомый на хрупких плечах, здесь – на руках волокли самолѐты ведьмы в пудовых, сырых кирзачах. Впрочем, в сплошного ненастья минутки женская суть проявлялась сполна. Нить из кальсон и… – цвели незабудки в поле портяночного полотна. Скажете – бабские штучки, цветочки… Только девчонки в грозу и в метель в свете прожекторов висли над «точкой» 2

и колошматили бомбами цель. «Рощи берѐзовой»1 липкие нитки. В небо над «линией той голубой»2 остервенело плевали зенитки, ведьм на костѐр гнали наперебой. Выход один – вниз, а темень укроет. Что ж, самолѐтик, метле не в пример, в штопор не свалится, так уж устроен, так спроектирован «руссишфанер». В клочья перкаль, бок в пробоинах тоже, но ускользнули сегодня опять. Долго ли будет везти? Или, может, факелом огненным завтра пылать? Вѐрсты длинны у войны, и не скоро грянет победный салют. А пока салютовали в ночи эрликоны ведьмам из «Дунькиного полка». 1 «Березовая роща» из прожекторов, зенитный огонь…» 2 «Голубая линия» — система немецких укреплений, протянувшаяся от Новороссийска до Темрюка В аэропорту Краснодара установлен боевой самолет «ночных ведьм» около памятника боевой летчицы Евдокии Бершанской. Прообразом его послужил боевой самолет с надписью «Мстим за боевых подруг Таню макаову и Веру Белик»! 3

Девчушка (Андрей Смолюк) Меня девчушка с медсанбата Тащила волоком в окоп. У ней силѐнок маловато, А я мужик, здоровый жлоб. И я девчушке этой милой Здоровой помогал ногой, Вторая, раненая миной, Обузой лишь была одной. Но дотащила до окопа, А там уж братья, мужики Меня подняли и без трѐпа В блиндаж снесли, что у реки. О, как же звать тебя, девчушка, Забыл спросить, не до того, А в блиндаже уже подушка И задремал я от всего. Спасибо, милая сестричка, Что ты меня в бою спасла. Хотел бы верить, ты москвичка, Откуда родом сам и я. 4

Над Таманью брезжит кровью рассвет (Светлана Колина) Под крылом под деревянным земля, Все предметы поглотил внизу мрак, В ниспадающем потоке кружа, Надо выровнять штурвала рычаг. Там, под полостью, есть бомба-фугас, Над Таманью брезжет кровью рассвет, Мы сегодня здесь шестой уже раз. Вот, фашисты, вам горячий привет! Устремляется в бесшумном пике Наша ласточка У-2 тихоход, Брызги яркие в блестящем клубке, От зениток запылал горизонт. Красным пламенем взметнулся салют, Под разящим смертоносным огнѐм, Нам не выдан запасной парашют, Если что, то просто в вечность шагнѐм. Страшных вспышек непрерывный каскад, Мы в кольце: кинжал прожектора – луч, И разрывов гроздь, густой звездопад, Нависает тяжесть, мрак чѐрных туч. Из-за облака со свастикой враг. Мы без пушек, лишь ТТ – пистолет, Прочертили неуклюжий зигзаг, Пламя…взрыв… и всѐ… девочек нет. Тот стервятник был в защитной броне, Лѐтчик-ас и боевой офицер, На стальном быстроногом скакуне, И Железного Креста кавалер. А подруги не вернуться назад И не вышьют на портянках цветы, Не промчат на самолѐте котят, Они смотрят лишь на нас с высоты. 5

А мечтали в платьях лѐгких кружить… Мир лишился, потерял матерей, Тех девчонок, хотевших так жить, Просто жить и растить сыновей… Над Таманью брезжит кровью рассвет, Будут солнце и опять новый день. Всем ушедшим, которых здесь нет, Вам подарок Неба — в мае сирень! Памятник боевой летчице Вере Белик (Екатерина Пономарева) Бабуля Бабуля, скажи по секрету, ты маленькой тоже была? И вкусные кушать конфеты 6

без устали, правда могла? (Мария Мирова) Признайся, а локоны вились 7 спиральками, как у меня. И сны разноцветные снились, в далекие дали маня? Ответила бабушка:- Внучка, когда я девчонкой была, на землю змеею гремучей вползла, извиваясь ВОЙНА. Для нас было сказочным блюдом картошка… Да хлеба кусок. А сахар, невиданным чудом. Бабуля потерла висок смахнув белоснежную прядку, когда то кудрявых волос. -Мечтали тогда не о сладком, а чтобы взглянуть довелось на МИРНУЮ жизнь. И за это мы кровью платили сполна… Вздохнула бабуля. Ей эхом качнулись, звеня ордена. Почему забыли медсестѐр? Павших в битве Девятого мая Почитают у братских могил. Медсестѐр же, что жизни спасали, Наш народ почему-то забыл. Про Мересьева и про Матросова Слышал каждый в огромной стране. Хоть одна медсестра людям вспомнилась? Неизвестно ни мне, ни тебе. Что же, подвиги их неприметные? Как забыть нам сестѐр боевых:

На спине выносили из пекла Сыновей и мужей — не своих. Их навеки потеряна юность — На алтарь жизни жертвой легла. Пусть сердца от любви их не бьются — Но их воля пряма, как стрела. Позабыты уж платьев примерки, С прошлой жизнью оборвана нить — От бомбѐжки бы до перестрелки Этой ночью суметь бы дожить. Женихам они письма не пишут — Женихи под обстрелом живут. Завести не успели детишек, Только матери дома их ждут. Нагляделись девчонки на бойке На кошмар, что не всякий бы снѐс. На три жизни той боли довольно, Она есть в седине их волос. Но всѐ сдюжили, вынесли, выжили. Пусть не все, но вернулись с полей. Эй, потомок, губами бесстыжими Ты спасибо скажи медсестре! Памятник медсестре 8

Посвящение санитаркам (Юлия Грачева) Еѐ кровь несут вены спасенных бойцов, Что в бреду называли «сестрѐнка…» Санитарочка с ангельски кротким лицом, А меж нами большая воронка. В животе от снаряда железный кусок. Подползает ко мне невеличка. Я не помню лица, помню лишь голосок, Да пшеничного цвета косичка. На развалинах дома под боя раскат Вьюжит пеплом седая позѐмка, А девчонка всѐ тащит меня в медсанбат. Чья то дочка, жена иль сестрѐнка. Кровь слоями впиталась в девичий бушлат, По пути меж железных обломков. Еѐ вспомнит спасенная сотня солдат, Миллион благодарных потомков! Только некогда, милой, спасенных считать, Доползти, оторвать бы у смерти… А потом ей самой хоть немного поспать Приютившись на каменной тверди… Памятник медсестре 9

Письмо с фронта (Татьяна Стукова) Здравствуй, мама, мамочка. Завтра трудный бой. Рано, на рассвете мы идѐм в атаку. До чего же хочется встретиться с тобой! Верю, что увидимся. И не надо плакать. Здесь весна. За бруствером выросли подснежники. Птицы поднебесные к вам, домой, спешат. Огрубели, мамочка, мои руки нежные, Щеки пообветрились, замерла душа. Стоны, крики раненых да бинты кровавые Артобстрелы страшные. Смотрит смерть в глаза. Только знаю точно я, наше дело правое — До Победы, мамочка, Не дожить нельзя. Следом за пехотою мы пойдем с подругами, С поля боя раненых вынесем в санбат, Служба санитарная нужная, хоть трудная, Встанут снова в строй бойцы, фрицам отомстят. Мама моя, мамочка, одолеем беды мы, Жди меня, любимая, 10

Прочь из сердца грусть. О плохом не думай ты, жди меня с победою, До свиданья, милая. Верь, что я вернусь! Женщина и война (Людмила Садовская) Девушки, женщины, мир на вас сходится, Ваше призвание – мать, чтоб заботиться! Сколько в вас нежности, ласки, тепла, Но прозвучало суровое слово — война. Страшные будни, вы ведь не прятались, Все так усердно ринулись « в бой» Кто-то в тылу помогал, и листовки печатались, А кто –то на фронте был медсестрой. Даже в атаку, шли рядом с мужчинами, Сесть за штурвал самолѐтов смогли. Мир защищали, от фашиста проклятого, Чтоб не топтал больше нашей земли! Дело не женское, взять в руки оружие, Но что же поделать, если война. Низкий поклон вам за мужество, неравнодушие «Спасибо, гордимся»,-говорит вся страна! Незламна (Анастасия Новацкая) Присвячується снайперу Людмилі Павличенко Я, Людмила Павличенко, 11

Я вбила 309 німців, За рідну землю, рідну неньку, Я воювала наодинці, Моє ім'я всесвітня слава, Всі кличуть мене «Пані Смерть», Вбивати я, чи маю право? Так! Не вагаюсь ні на чверть! Мені присвячували пісні, Поеми навіть, та вірші, Що я віддала все вітчизні, Рушала впевнено в бої, Війна, це все що є у мене, Я снайпер, це — моє життя! Відняла я сама у себе, Жіноче щастя, почуття, Я — снайпер, та я ще і жінка, Ні! Я — солдат в чужих очах! У мене тут одна підтримка, Це моя зброя у руках, Колись давно одна людина, Сказала дещо на війні, Щоб жити, ти знайди причину, Заради чого жить тобі, Я воювала, не жаліла себе, Віч на віч залишилася з війною, Вам не здається, пане джентльмени, Що надто довго ви ховалися за мною? Памятник Герою Советского Союза снайперу Людмиле Павличенко 12

Памяти Юлии Друниной (Галина Глебова) Смотрю на фотографию с обложки: Красивое, счастливое лицо, Пилотка, гимнастѐрка и сапожки, А позади рябое озерцо. Ты медсестрой была на поле боя, Превозмогая страх, на зов ползла. Ну, как же ты, под выхлопной трубою Поддаться малодушию могла? Распад Союза — горькая судьбина, Перечеркнула прошлое на Нет. А может быть была в ином причина Уйти за рухнувшей державой в след? Там, на войне кто враг ты точно знала. А здесь свои, родные – вдруг враги. Что было свято, то порочным стало. Нищает люд, растут особняки. Четыре страшных года роковою Легли отметкой на стихи твои. Читая их, мне кажется порою Ты не вернулась с проклятой войны. 13

Медсестра (Валерий Панфилов) Рвануло рядом, и завертело Моѐ израненное тело. И не дожить бы до утра, Да подоспела медсестра. Меня тащила ты за собой, И удивлялась: – Ещѐ живой! А я смотрел на небеса, И по щеке текла слеза. Смерть не давала тебе идти, Ты прижималась к моей груди. Мой молчаливый ловила взгляд И говорила: – Терпи, солдат. А я от боли бинты срывал И одуванчик в крови купал. Просил вернуть свой пистолет, Ты материлась мне в ответ. Шальная пуля ко мне спешила, Но ты меня собой прикрыла. Вздохнула тихо и замерла, Пусть будет проклята война. Меня тащила ты за собой, Но ты погибла, а я – живой. И я смотрю на небеса, А по щеке течѐт слеза. 14

Белые ирисы (Наталия Терентьева) Белые ирисы так неуместны: Падает белый осколочный град. Хрупкие ирисы в платьях невесты Как заграждение стойко стоят. Девушки-девоньки. Сколько вам было? По девятнадцать неполных годков? Братская участь — курган как могила, Белые ирисы вместо венков. Словно пульсацией мысли о личном. Как уцелеть в мясорубке войны? Что за бесстрашие в сердце девичьем, То, о котором не ведаем мы? «Враг не пройдет. Санинструкторы — к бою! Это потом — голосить иль стонать. Это потом — к орденам перед строем! Надо сейчас каждой насмерть стоять!» Стиснуты зубы, ободраны пальцы. А про бесстрашие — только в кино. Выжить и вырваться после на танцы Будет ли, девоньки, суждено? Что бы там ни было — выстоять надо. Будет ли свадьба — еще далеко. Крикнем победе «Ура» троекратно! Станет от слѐз и от счастья легко. 15

Ну, а пока — там девчоночки гибнут… (Светлана Луцак) Алою лентой их режет шрапнель. 16 Как заграждение — женское тело Грубо завернутое в шинель… Каски не спрячут упрямые пряди. Русые волосы да б под венок! Девочки, что же вы Родины ради Смерти готовы усвоить урок? Куклы да письма в заветной тетрадке Вам заменил ППС-43. На помидорах учились украдкой Вы целоваться до этой войны. Что эти навыки? Рваные раны Быстро сжимая солдатам рукой, Вы узнавали мужчин не экранных, Их заслоняя от пули собой. Ну, а теперь это Родину нужно Телом и жизнью прикрыть навсегда. Русые пряди. Короткая дружба. Все отняла, изувечив, война… Пяди земли защищая под градом, Твердо решив, что врагу не пройти, Белые ирисы под Сталинградом Так ослепительно смеют цвести! Санинструктор Юная девушка из медсанбата В шинели на вырост и кирзачах, В землю вжимаясь, тащила солдата, Боли не чувствуя в хрупких плечах. Скрыта пилоткой тугая косичка, Сумка тяжѐлая с красным крестом, Стонет солдат :«Помоги мне, сестричка...», Воздух хватая запѐкшимся ртом. «Тише, хороший мой. Тише, братишка.

Силы для жизни свои береги: Ждѐт тебя в доме отцовском сынишка, Мама к приезду печѐт пироги. Слышишь, родимый? Окоп уже рядом. Там обязательно я помогу...» И замолчала. Немецким снарядом Взрыта земля на цветущем лугу. В мѐртвой руке у бойца трѐхлинейка- Не передаст он еѐ никому. Кровь по виску словно яркая змейка. Прячется солнце в горячем дыму. Что-то сестра будто ищет на небе, Глаз васильки удивлѐнно открыв. Рядом ромашки нетронутый стебель, Словно посланник неубранных нив. Плачут над павшими ливни косые, Птицами души кружАт высоко. Год сорок первый. Лето. Россия. И до Победы ещѐ далеко… Военврач Алла Кречмер 17 Немногим больше двадцати Девчатам, и одни заботы — В кино ли вечером пойти

Или готовиться к зачѐтам? Июньский светел горизонт, Но вдруг война, враг в наступленье, И длинный строй идѐт на фронт — Поры военной поколенье. Курс укороченный, диплом… Грохочет близко канонада, А в госпитале фронтовом- Обход в приѐмном и в палатах. И раненых из разных мест Везут — мы снова наступаем. Над госпиталем красный крест, Но цель снаряд не выбирает. Твоих подруг, твоих коллег Смерть не щадит и не жалеет. А в косах — первый белый снег, Войны печальные трофеи. Памятник военврачам в Калуге 18

Маленький солдат Великой Отечественной войны 1941-1945гг (Ольга Бажина) (посвящается защитнице Сталинграда Рохлиной (Коваль)Марии Михайловне, ей в настоящее время 95 лет, и она в Московском комитете ветеранов войны занимается патриотическим воспитанием молодежи)) То ли снег на крови, то ли кровь на снегу, Пулевые, снарядные раны! До сих пор в неостывших сердцах берегут Незабытой войны ветераны Город тот, что потомки зовут Волгоград, Что Царицыным звался когда-то! Город доблести, славы, герой Сталинград- Символ русского духа Солдата! Прокричал над страной репродуктор: «Война!», И слова его горло сдавили, На пять лет о покое забыла страна, И сирены по-вдовьи завыли! И со школьных скамей уходили на фронт Добровольцы- ребята- девчата, Смело шли за рассветами на горизонт, Для кого-то рассвет стал закатом! И была среди многих девчонок одна С милым ласковым именем Маша, В строй других добровольцев шагнула она 19

Защищать сердцем Родину нашу! Проходила сквозь боль и жестокость потерь, Замерзала, и глохла, и слепла, И стонала от ран, что болят и теперь, Только духом, характером крепла! И хоть телом сама как цветочек была, Невысокою, хрупкою, нежной, Капитана – зам.ком батальона спасла, Вызов бросивши Волге безбрежной! А на Курской дуге из кровавых боев В медсанбат свой бойцов отвозила, Сердце болью чужою налив до краев, И ее пожалеть не просила! Эта бывшая школьница и медсестра Даже видела бой рукопашный. Сколько мудрости, мужества, воли, добра Было в девочке этой бесстрашной! И она до Берлина победно дошла, Имя Маша овеявши славой, И Любовь по дороге в Европу нашла, Став счастливой средь бойни кровавой!!! Отгремела война, возвратив тишину В городские квартиры и в хаты! Только помнят, не могут забыть про войну Ветераны – былые солдаты! И они вспоминают минуты потерь, Тех, кто головы с честью сложили! Если им 90 иль больше теперь, Этот возраст они заслужили!!! 20

Валентина Ивановна Зенкина (Артем Грицук) Ещѐ совсем девчонкой была, Когда началась эта война. В плен к фашистам она попала, Сдаваться велели они всем тогда. Под огнѐм в крепость пробиралась, Требования фашистов всем сообщить. И сама с солдатами осталась, Крепость отстоять и защитить. Про оружие фашистов рассказала, Указала место, где стоят. Солдатам раны перевязала И патроны стала поддавать. В крепости воды всем не хватало, Каждому делили по глотку. Свою воду Валя отдавала Тяжело израненному бойцу. Столько испытаний много Ей пришлось, конечно, пережить. 21

Не сдавалась наша Валя долго — (Екатерина Пономарева) Немцев ей хотелось победить. За отвагу, мужество и верность Наградили орденом звезды. Отстояли и, конечно, крепость Наши ведь солдаты молодцы. Ленинградская мадонна Набатом страшным, тихие слова касались душ. Речь не спеша журчала. Перед глазами, будто оживали картины прошлого. Проклятая война. И страх, и боль. И вечная надежда… Возврата нет к спокойной жизни, прежней. На сердце ледяная пелена. Лишь в адовом кошмаре, как икона неженской силы — Ленинградская Мадонна творить прекрасное и светлое могла. Примером стойкости и гордости была для всех. Но сколько бед свалилось на плечи хрупкие твои. А ты бодрилась от глаз чужих скрывая бездну зла, нечеловеческих и диких унижений тебе доставшихся. И горьких поражений 22

кровавой дымкой застилающих глаза. Потеря за потерей. Дети, муж, любимые УШЛИ… ОДНА ОСТАЛАСЬ… В театре злого рока задержалась, но занавес упал… Прощальный туш. Ольга Берггольц (Екатерина Пономарева) Ленинграда Блокадного голос, символ твердости светлой души. Ты, поддержка, и слава, и гордость в годы страшные. И заглушить силу слов не могли канонады пушек вражеских.В голод и смерть лился голос. Потухшие взгляды ты умела Надеждой зажечь! Мемориальная доска Ольги Берггольц в Санкт_Петербурге 23

Посвящение зенитчицам (Елена Букурова) В ночи зенитчицы глядели На небо, улицы, дома… Сердца в тревоге холодели: Война как лютая зима. По восемнадцать тем девчатам, Смешливым, добрым, озорным. Но вот теперь они – солдаты, И рядом – смерть, огонь и дым. Поднять снаряд невыносимо, И кровь сочится на губах. Кто знает, как рождались силы, И смелость в девичьих сердцах?! Скорей вращать штурвал наводки! Поймала цель – дрожит ладонь. – Ой, мама, – прошептала кротко, Потом неистово: – Огонь! Горели танки, самолѐты – Вели зенитки трудный бой, И сбились девушки со счѐта: 24

Вокруг творился ад земной. Да, было так под Сталинградом, В Джанкое, Туле, под Москвой. Едва любуясь звездопадом, Небесный берегли покой. Не отходя от окуляров, Порой в снегу, в огне, в пыли Не сотни – тысячи ударов От Ленинграда отвели. Ах, ясноглазые девчата! Фашист пред вами трепетал. Он, вашей стойкостью распятый, Жестоко юность растоптал. Непобедимые девчата! Вы – героини той войны. О вас храним мы память свято В былинах мирной тишины. Мемориал девушкам зенитчицам в г.Узловая Тульской области 25

Хрупкие женщины войны (Ирина Афанасьева) В окопах лежали мы ночью и днѐм, Под снегом холодным и под дождѐм. Мы мстили за наших убитых мужей… Ни шагу назад! Защищаем детей! Откуда все женщины силы нашли? На войне, должны воевать мужики. Наш русский дух, никому не отнять! Хрупкие женщины шли воевать! Мы узнали, что есть оружейный приклад, Партизанских уловок врагу не познать. Между жизнью и смертью, на самом краю, Мы на равных со всеми сражались в бою. Укрывались от пуль, разрывались на мине… И бывало, что даже, на фронте любили. Нас мужчины старались оберегать, 26

Но мы сильные женщины, шли воевать! Мы в землянках мечтали о вечной любви, Веру в победу, в своѐм сердце несли! Убивали без страха фашистских солдат, Погибали от брошенных ими гранат… В нас стреляли из танка, с самолѐтов бомбили, А мы были на равных, и мы победили! И теперь каждый враг, должен с точностью знать, Что мы хрупкие женщины! Нам детей защищать! Наши женщины (Андрей Смолюк) Наши женщины – нежные руки Заменили во всѐм мужиков. Несмотря на тревоги и муки, Встали враз у токарных станков. Нам нужны были мины, снаряды, Ведь без них немцев не победить. Никакой не просили награды За неженский свой труд получить. Похоронки в войне неизбежны, Наши женщины выли навзрыд. 27

Чувства их были нет не пустыми, Приходилось менять им свой быт. Только ждали они, всѐ же ждали, Ведь ошибки бывают везде, Почти все они вдовами стали, Редко кто ошибался в беде. Наши женщины – нежные руки, Вы трудились за нас за мужчин. Вы нас ждали сквозь годы разлуки И любили без всяких причин. Памятник труженикам тыла в Вологде (Николай Будаев) 28 Две сестренки Две сестренки: Надежда и Вера, Смотрят пристально с фотки на нас. Нет, не ищут они кавалеров, Не до чувств им сердечных сейчас…

Санитарки они в медсанбате, Много вынесли с поля сынов. И представлены обе к награде, За спасенные жизни бойцов! Очень хрупкие с виду девчата, Дети страшной, жестокой войны. Разделили всю участь солдата, Добровольно, на благо страны. На руках выносили не плача, Под немецким огнѐм батарей, Чтобы воины в строй, не иначе, Воротились опять поскорей. Две подруги: Надежда и Вера, Победили в огне и дыму. Не нужны им теперь кавалеры, Они отдали жизнь за страну!.. 29

Рукам минѐра (Марина Волкова) Памяти бойцов 217-го отдельного отряда разминирования Ленинградского фронта Чѐрное от туч и дыма небо, Взрывами изрытые поля… Не зерном живительным, не хлебом – Минами засеяна Земля. Смертоносны будущие всходы, Что война жестокая несѐт. И встают кровавые восходы Средь глухих Синявинских высот. Но опять внимательно и споро По полям со щупами идут Русские отважные минѐры, Разрывая плен смертельных пут. Не боялись, не тряслись в сторонке, — Их несла земли родимой твердь — Юные, обычные девчонки Ради жизни храбро шли на смерть. 30

Принимая огненные муки, (Татьяна Юдина) Вынимали мины из земли… Нежные, израненные руки, Сколько жизней вы тогда спасли? Вновь восходы алые пылают, Над полями тучи слѐзы льют — Из отряда каждая вторая Здесь нашла навеки свой приют. Небеса глядят с немым укором, Майский ветер навевает грусть… Подвигу отважных рук минѐра Ныне до земли я поклонюсь! Сестра милосердия Всѐ было будто бы вчера… Как вынесла меня из боя Ты, милосердия сестра, От смерти заслонив собою?! Размазав слѐзы по щекам, Хрипела – Господи, помилуй! А я стонал – сестра, я сам – Откуда у девчонки силы. Перевязав и дав глотнуть, 31

Тащила за рукав шинели. — Передохнѐм и снова в путь!- Шептала. Как же я ей верил! Старался хоть чуток помочь, Когда, очнувшись, слышал взрывы И думал – тоже чья-то дочь… Сейчас представил — вы могли бы Тащить амбала в восемь пуд, Шепча – нет, ты не сомневайся, Ты потерпи ещѐ чуть-чуть, Не умирай, ну, постарайся?! И я старался, что есть сил… Потом сказали мне ребята, Чтоб Бога за неѐ просил, За дочку нашего комбата. Ведь здесь, на фронте, вся семья – Жена – хирург у нас в санбате. И выстоять страна смогла – Россия-женщина – сил хватит! Памятник «Сестричка» в г. Челябинск 32

Защитницы (Оксана Гришина) Защитницы Отечества, Защитницы Земли! Все женщины, которые прожили дни войны, Все женщины, которые сражались на войне, Все женщины, которые так помогли стране! Не женское ведь дело — пойти и воевать, Но мы в пример вам можем и женщин показать! Старушка (Артур Хмельницкий) Сидит старушка на скамейке, В морщинках всѐ еѐ лицо. Польѐт цветочки все из лейки, Здесь рядом клумбы, дом, крыльцо. Представить сложно, что старушка. Прошла почти что всю войну. Тогда совсем ещѐ девчушка, Стреляла метко по врагу. На фронте тяжко, правда, было, Познала рано смерть друзей. Была в девчонке смелость, сила, К врагу девчонка стала злей. Закончен бой и тьма нависнет, Затишье, где-то всѐ же враг. Заснѐт девчонка,зубы стиснет, Зима идѐт, погас очаг… 33

Прошли года, сидит старушка, (Виталий Матулайтис) Горят еѐ ещѐ глаза. В душе она ещѐ девчушка, Гордится ей семья, страна. Женщина на войне В тылу, в рядах передовой, Рискуя женщины собой Страну спасают от врага, В полях, на фронте, у станка. Ночами, в холод, снегопад Идут в разведку и летят, На дот с гранатою в руке, Священный долг, отдав земле. А сколько жизней вы спасли, Под пулями к бойцам ползли Воды подать, перевязать Одним — сестра, другим, как мать. И вот закончилась война, Победа в мае к нам пришла! Комплекты боевых наград, Как звѐзды яркие горят. 34

Памяти Героя Советского Союза Любови Шевцовой (Наталья Ермиева) Милая девочка, фигурка точѐная, Русые локоны модно уложены в прядь… Любонька-Люба, шептали ей звѐзды, Светом далѐким призывно маня… С ними на равных блистать так мечтала, Грезила сценой, Артисткой хотелось ей стать. Вот только не ведала, девочка юная, Что главную роль Ей придѐтся со смертью сыграть… В дни, когда Родину Чѐрные силы фашистов сковали, Сея повсюду ужас и страх, Выбор был сделан без колебаний- Не отступилась она, не сдалась. Курсы радистки, экстерном разведка, И вот в Краснодоне, обьятом врагом, Налажена связь с партизанами И прорастает подполье Смелой, отважной Гвардии молодой… 35

Любка-артистка на сцене блистает, -Браво, зер гут!- ей кричат палачи. Сердце от ярости гневно пылает, Любонька-Люба, ещѐ потерпи… Биржа горит, взорвана шахта, Всюду листовки из школьных Тетрадок летят… Центр принимает шифровки Певицы- радистки,… Бьѐт гадов фашистких Гвардии юной отряд. Знала она, наши здесь, совсем близко, Надо всего-лишь Чуть-чуть потерпеть… Как ни пытались сломить звери Хрупкое тельце, Гордой улыбкой плевала артистка им в след… Любушка-Люба, ну, здравствуй, родная, Вот мы и вместе- ей шепчут с небес… И в Краснодоне, свободном и новом, Звѐзды Героев памятью вечной Сияют теперь… Навсегда сестричка (Татьяна Гусарова) Она в тот сорок первый год, Встав из-за парты школьной, Ушла в шестнадцать лет на фронт, В медсѐстры, добровольно. Как в ужасе тех страшных лет В ж утратить веры, 36

Нам не понять, не знавшим бед ТАКОГО вот размера. Под градом пуль, забыв про страх, Она, что было силы, Солдат на худеньких плечах Из боя выносила. Спаситель-ангел для бойцов: — Водички… пить… водички… — Не вижу… больно … жжѐт лицо… — Я не умру, сестричка?! Давно закончилась война. Та девочка с косичкой Кому-то мама, дочь, жена, Но навсегда – сестричка! Памятник медсестре в Череповце 37

Спасибо мамам! (Светлана Рожкова) Ей говорили, осуждая: «Война — надумала рожать! Когда твой Гришка такой рьяный, Мог жарко бы немца „ублажать―!» И матка прыгала с сарая, Чтоб Клавка, дочь, не родилась, И мать мою убить пытаясь, Рвала времѐн далѐких вязь… Но Клавка яблочком поспела К Великим датам Октября! Когда шѐл враг по высям смело, Земле и соль, и боль «даря»… В кручины годы, лихолетьем, Когда не знали, что поесть, Любили! И рождались дети! Спасибо мамам, что мы есть! 38

Образ женщины на войне (Марина Абраменко) Посвящается моей маме Антонине и всем женщинам, участницам ВОВ войны. Не женское дело с винтовкой стоять, да на войне воевать. Но поняла, что быть там надо.Своим присутствием Родине служить. И образ твой женский, вся женская суть выполняла лишь предназначенье, проявляя любовь и вдохновенье. Порой под шум снарядов, в душе царил восторг и мир, а на лице улыбка возникала, как- будто не было войны. Лишь слышно было пенье птиц, ручьев журчанье с шумом ветра. Сияло солнце, согревающее всех: ласково и нежно, вроде женских рук, но с теплом, как материнская забота. Твой взгляд смотрел через окно, в раздумьях даже и не о себе, а где же взять еды для всех бойцов, что им сказать, чтоб не грустили. И помнила всегда ты лишь одно, то главное, что женщина всегда несет добро, ту искру, что не гаснет никогда, ту мудрую жемчужину любви--- любви без эгоизма, a на нотах альтруизма. Вот эти ноты помогали выжить, всем кто сражался все 5 лет войны! 39

Вспомнит душа… и расскажет женщина-снайпер на войне (Татьяна Цвирко) Небо помнит, как сеяло дождь весенний. Лес помнит, как рассыпал подснежники первые. Поле помнит, как глотало капли кровавые. Эхо помнит, как отзывалось взрывом. День помнит, как оборвал последние мгновения жизни… Моей жизни! Я – дочь! Я – жена! Я – мать!… Я – снайпер! Я стреляла по людям! Нет… По врагам! Не-е-т! Я стреляла по мишеням. … Я – снайпер! Это моя профессия! Я служила Родине. И всѐ время чувствовала себя под прицелом бывших жертв! Мои братья и сѐстры – поле, болото, лес! С ними в обнимку я лежала сутками. Невидимкой. В немом ожидании, боясь дышать, выискивая цель… А потом… Выстрел! Метко! В самую точку! 33 раза! 33 записи в снайперском блокноте! 33 года за плечами. 33 звезды на небе!.. 40

Небо помнит, как сеяло дождь весенний. Лес помнит, как рассыпал подснежники первые. Поле помнит, как глотало капли кровавые… Я – дочь! Я – мать! Я – вдова! Я – мститель! Я заняла место убитого мужа… Я – художник. Я раскрашивала лбы врага в ярко-красный цвет. Я – снайпер! Такая моя работа. Я защищала Родину! Бог засчитал мне это… Только ангел мой… Не успел, зазевался или опалил свои крылья в аврале спасательных дел… Я – снайпер! Я – мститель! Я – мишень!.. Эхо помнит, как отзывалось взрывом от моей «гранаты-неразлучницы»… День помнит: живой не сдалась! А так хотелось жить! Жаль… Что я не успела, не смогла… Взять на прицел войну… И будет новый день! И взойдет мирная луна… И буду я среди миллионов звѐзд на млечной аллее… И новое… Нет! То же самое солнце в новом спасѐнном мире. Радуйтесь ему! Милуйте его! Берегите! Береги-и-т-е-э-э!.. Наш подснежник! (Анатолий Балицкий) Роза Шанина – снайпер. Дата рождения: 3 апреля 1924 г. Место рождения: Едьма, Вельский уезд, Вологодская губерния. Дата смерти 28 января 1945 (20 лет). Отдельный взвод снайперов-девушек. 41

Красавица, девчушка, наш подснежник! В апреле в деревушке рождена. И школа, и училище. Надежды. А тут такое – началась война… Считается война не женским делом, Но по земле смерть сеет лютый враг. И трѐхлинейку с оптики прицелом Сжимает Роза Шанина в руках. Лишь триста метров к вражеской траншее, И… выстрел, и убитый офицер. Вновь орден Славы на груди алеет, Назавтра не одна пред нею цель. Двенадцатый упал фашистский снайпер, За семьдесят врагов поражено. Хоть Шанина — непревзойдѐнный мастер, Но ей любить, детей растить дано… Уходят письма в дальние деревни, В Архангельский и Вологодский край. Какие там красивые деревья, Соседи и речушка… Просто рай! А здесь война. Под Богом сутки ходишь. Тут Пруссия Восточная, бои. Лишь двадцать лет! Ты на войне два года За Родину любимую стоишь. За деревеньку небольшую – Едьму, За Матушку Россию ты льѐшь кровь. Враги зовут тебя: «Wolf», «ужас», «ведьма»… Тебе родные дороги, любовь! Год сорок пятый, бой. Двадцать восьмое. Не стало Розы Шаниной в январь. На Родину о гибели Героя Весть полетела, как чумная гарь… Который год Весна и край родимый Победой привечают всех людей. 42

Улыбка Розы здесь неугасима, Где Полк Бессмертный, тысячи детей! Наше \"бабское дело\" (Дуня Химчук-Чернова) «Ваше бабское дело не трудное», — так всегда говорят мужики. — «Ведь нет легче работы на свете — каждый день лишь стирать ползунки, Готовить обед да пол подметать, Смотреть за детьми и расправить кровать, Когда возвратиться, умаявшись, муж...» Так скажу вам, друзья — это полная чушь! Когда началась (будь проклята!) война, Цену за жизнь мы платили сполна. Беда заглянула на каждый порог — Перед смертью хотелось забрать ей залог. И теперь все мужья, сыновья, братья, отцы — Всех их забрали, все теперь — мертвецы. 43

Ну, а женщины что? Как же нам быть, Если ужасных потерь не забыть, Если зовѐт за собой умирать, Почивший муж и Родина-мать? Если война вдруг взыграет на детях? Увидеть их смерть… Что есть хуже на свете? Нет, не пропустим сквозь уши отчаянный зов, Избавимся в миг мы от всех ярлыков, Что повешены были на долгие годы — Ведь женщины тоже хотят лишь свободы! Чтобы дети рождались и мирно все жили, Чтобы мать и отец их (оба!) сильно любили… Ну, что же, сестрѐнки, берѐм огнестрел. Пора нам давно прекратить беспредел, Что устроили чѐртовы, гадкие фрицы! И что им в Берлине своѐм не сидится? Задумали вмиг нашу землю отнять? Ну, что же, готовьтесь – мы идѐм воевать! Наше «бабское дело» не чистить кастрюли, Подобные вещи давно уж минули, Канули в Лету, пропали на век, И теперь посреди остальных фонотек Нам слышатся стоны и крики войны, Где гадкие фрицы всѐ также гнусны. Пора! Выдвигаемся, сѐстры, на бой. Нас Левченко Ира ведѐт за собой, Нам Лида Литвяк помогает на небе, Так не будем же мы, словно кучер на кебе, Спокойно сидеть или ждать остановки, Пора Морозовой Ане узнать обстановку. 44

Алия нас прикроет на пару с Маншук – Всех фашистов положат за краткий досуг. А сзади, за лесом, ничуть не таясь, Бойко и Петлюк ведут танк, торопясь… Ведь «бабское дело» не вещи стирать. Ведь женщины тоже идут умирать. Памятник в г. Алма-Ата Она ушла в бессмертье молодой (Лидия Лазоренко) Памяти главстаршины Черноморского флота Героя Советского Союза Галины Константиновны Петровой. (в сокращении) Мчит поезд в суете обычных дней. Пейзаж знакомый возникает снова: 45

Там, среди солнцем выжженных степей, Есть маленькая станция – Петрово. Таких простых названий по стране Встречается на карте очень много. Но это имя – память о войне, О тех далеких фронтовых дорогах. …Год сорок третий. Крымская земля Захвачена фашистскими войсками. Вот первое настало ноября С холодными колючими ветрами. Бушуют волны, будто море в плен Коварно ветры буйные забрали. И ждет десант озябший Эльтиген, Храня в душе утраты и печали. И мечутся в ночи прожектора, Высвечивая черные бушлаты. Шторм не пустил поближе катера, И прямо в воду кинулись ребята. И, выбежав из ледяной воды, У проволоки вмиг они застыли. От грозной уберечься как беды? Фашисты всюду мины заложили. Тут каждая секунда дорога! И, ловко загражденья огибая, Чтоб уничтожить замысел врага, Бежит Галина, криком увлекая Десантников: »Ребята! Мин здесь нет!» И поднялись матросы без оглядки, За санинструктором рванулись вслед И захватили в рукопашной схватке Стоящую у моря высоту. Но враг силен. Он наступает снова. И батальон отходит в темноту. С матросами – главстаршина Петрова. 46

….И снова бой. Нелегкий снова бой. Приходится все яростней сражаться. Спасенье раненых есть долг святой. (Сегодня их у Гали было двадцать)… Но как извилист путь житейский наш И неоправданно судьба сурова: Попала вражья бомба в тот блиндаж, Где находилась Галочка Петрова. Галина…Галочка…Главстаршина… Ей в сентябре лишь двадцать три минуло… Но страшная проклятая война Ее судьбу с размаху зачеркнула. Ее именем названы улицы в Николаеве, Туапсе, Севастополпе, Новороссийске и Новочеркасске. В Керчи ей установлен памятник 47

Аршалуйс (Татьяна Шулига) Над поляной Памяти таял туман, Солнца луч, как ножом его резал. Опускаясь к земле, тихо он уползал, Нам историю эту поведал… Здесь, сказал он, во время войны Похоронены были простые солдаты, Кто погиб за свободу страны, И места, где лежат они, святы! Поднависла — простой хуторок, Стал укрытием для медсанбата. Находился вблизи от дорог, И надѐжно средь леса был спрятан. Дом отца молодой Аршалуйс Стал для раненых пунктом приѐма, День и ночь здесь спасали солдат, Хоронили погибших за стенами дома… Аршалуйс помогала врачам, Перевязки меняла, стирала, варила… И дежурила часто, не спав по ночам, И для каждого слово всегда находила. И хоть не было ей тридцати, Звали ласково все «тѐтей Сашей». А она их: солдатики или сынки И кормила из ложечки супом и кашей. 48

Не смогла, не привыкла к уходу солдат, Как родных со слезами, скорбя, хоронила, Чтобы место отметить, где вечным сном спят Из реки Чибис камни большие носила…. Отстояли Кавказ, фронт ушѐл далеко А она охранять те могилы осталась. Жить одной вдалеке от людей нелегко, Но она верной клятве своей оставалась. В свои семьдесят лет, ей пришлось Взять ружьѐ и пойти на защиту Поляны. Там коттеджи построить желанье нашлось, У людей, цель которых набить лишь карманы. От машин тех, могилы собой заслоня Она тихо, спокойно сказала: « Или уйдите, или похороните меня, Здесь, чтоб рядом я с ними лежала». Но старушку решив напугать, Тот бульдозер вперѐд нагло ехал… Первый вверх, второй выстрел в окно, И тем выстрелам вторило эхо! Испугались народного гнева, рвачи, Больше эту поляну занять не пытались, А молва разнеслась и по югу Руси, И в ЮНЕСКО о ней вести мчались. Званием «Женщина Года» — еѐ нарекли, Уходя в мир иной, она лишь просила, Чтобы память потомки всегда берегли О солдатах, что спят в этих братских могилах! На Поляне могил огонь вечный горит, Охраняет их памятник бронзовый новый: На скамье Аршалуйс Ханжиян там сидит, Рядом с каской пробитой стрелковой. А когда солнца луч побеждает туман, Открываются взору людей обелиски… 49

К ним тропинки ведут вдоль цветущих полян, Песни птиц не смолкают, паря в небе чистом. Девушка-Родина (Анна Еремеева) Так быть непросто на войне, Ведь ей пока еще семнадцать… Не дождик- слезы на стекле Ей в сердце бисером стучатся. Она устала от вины, Что силы нет спасти Россию, Она — девчонка, воины — сыны, Ей нужно матерью стать сильной. В пилотке, в грубых сапогах Пройти свой путь, не проклиная, Спасти, помочь, ожить, нести, Тупую боль превозмогая. В семнадцать лет остановить Войну. Спасать и ожидать спасенья, Тогда мужчины, воины, сыны Рванутся в бой без промедленья. 50