Московский Парнас 1-21

Московский Парнас Вестник Академии российской литературы – литературный альманах ¹1(126) – январь-март Год издания девятнадцатый Проза Поэзия Публицистика Критика *** Москва 2021

ИНФОРМАЦИОННАЯ ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР ПОДДЕРЖКА Роман ТИШКОВСКИЙ «Московский Литератор», газета РЕДАКЦИОННЫЙ Московской городской СОВЕТ организации СП России Владимир БОЯРИНОВ газета Виктор БУЛАНИЧЕВ «Слово» (г. Бийск) (г. Москва) Сергей ДАШТАМИРОВ газета (г. Каменоломни, «Русскоязычная Ростовская обл.) Америка – NY» Леонид ИВАНОВ (г. Тюмень) ЖУРНАЛЫ: Татьяна КАМАЕВА – «Приокские зори» зам. гл. редактора (г. Тула) Виктор ЛИННИК Альманах Аркадий МАР «Донская сотня» (г. Нью-Йорк, США) (г. Ростов-на-Дону) Елена СТЕПАНОВА «Бийский вестник» (г. Якутск) (г. Бийск) Александр ТАРАСОВ – зам. гл. редактора ИНФОРМАЦИОННОЕ Яков ШАФРАН СОПРОВОЖДЕНИЕ (г. Тула) в СМИ и ГИС Интернет: Алексей ЯШИН Евгений СКОБЛОВ (г. Тула) Ольга КАРАГОДИНА © «Московский Парнас» © Академии российской литературы Идея, состав, оформление



ББК 84 2 УДК 882 МОСКОВСКИЙ ПАРНАС. Вестник Академии российской литературы – литературный альманах. М., 2021, №1 (126), 182 с. Просим звонить: телефон 8 (495) 691 6341 Писать: 121069, Москва, Поварская ул., 52, оф,24 «Московский Парнас» Электронная почта: [email protected] ISBN 978-5-6045542-8-9 © «Московский Парнас» © Академии российской литературы

СТРАНИЧКА РЕДАКТОРА НАЧАЛО ГОДА С начала года было столько задумок, о ч¸м следует упомянуть на страничке, что побоялся занять чуть ли не пол-альманаха. Не составляя конкретного плана, чтó бы необходимо поведать, вс¸ держал в голове, время от времени, пока скла- дывался номер, переставляя в виртуальном плане позиции – что же вс¸-таки важнее… Кончилось последними новостями – 1-ым апреля. В про- шлом году, упоминая о ТВ, я не мог пройти мимо одного джигита, считая, что на ТВ ему не место. Конечно, мо¸ мне- ние ему побоку. И нынче джигит задумал отпраздновать с друзьями (какими – не знаю) день рождения в Грузии. Оказалось, что и там этот француз – ни к селу, ни к городу. Грузия, поведали ему, хоть и маленькая, но страна, а не хинкальня. С этим афоризмом не могу не согласиться. Правда, наш пресс-секретарь стал (как обычно, округло), на защиту, – дескать, гражданина России гонят из чужой страны, и что-то про права человека. Тоже вроде бы прав. Только секретарь не упомянул, ка- кой по сч¸ту страны является этот журналист гражданином. Ведь если он ещ¸, скажем, и гражданин США, а оттуда его тоже выперли, так, защищая этого гражданина как гражда- нина России, мы влезаем в права Америки, гражданином которой он тоже является. Довольно-таки скользкое поло- жение, не правда ли? Не лучше ли о н¸м вообще не вспоми- нать! Как нередко мы делаем и в более важных делах. И здесь мне показалось любопытным поведение самого объекта (или – субъекта?) в этом неординарном случае. Из Грузии (и правильно!) его вышибли, а он, в ответ, тут же поведал, что никому и нигде не будет давать комментариев. Мол, много чести. Оно и верно: когда вс¸ прозрачно, комментировать, разумеется, ничего и не надо. Но не прошло и нескольких часов, как наш умник, словно блудливая девка, ввалился в гостевое кресло программы на соседнем канале у одного несмышл¸ныша. 5

Несмышл¸ныш давно уже славится, пытаясь сделать умными пустые глаза, – пустыми, ничего не значащими во- просами. Вернее, значащими лишь одно: этому дала, этому дала и этому дала, а тому – дальше продолжать? Не следует так уж возмущаться придуманному имени – ведущий это заслужил. Программа не так давно уделила од- ной целых две передачи подряд. Представьте, что одна ко- была с вывернутыми губами, до этого многократно гадившая России, появилась именно у нас. Ей, видите ли, очень-очень захотелось выговориться. Обычно среднестатистическому мужику глубоко напле- вать, перед какими авторитетами и сколько раз она раскиды- вала копыта. Дело житейское! Тем более, кто из авторитетов устроил ей депутатство в ГД и пристроил в Большой. Да ещ¸ организовал свадьбу по типу комсомольской – межфракци- онную(?). Дебилы пасутся везде. Когда же среди журналистов завелась некая плесень, устроившая кобыле как бы селфи на фоне кремл¸вской сте- ны, – такое было уже выше идиотизма… Собственно, хотим или не хотим, здесь мы упираемся в ТВ – этого монстра, вот уж какое десятилетие развращаю- щего нашу страну. Пользуясь тем, что в стране, по консти- туции, нет идеологии. Это чувствуется по процветанию дерьмовых шоу, всяко- го рода ниже плинтуса порносянов, по засилью, процентов на 70-80, американской шелухи. Когда уже давным-давно на- прашивается замена всех этих командиров на 1-2 каналах, поставленных ещ¸ в 90-х. Но это неправда, что нет идеологии. Нахально и на- сильно в стране пропагандируется и проводится антирусская идеология. Чтобы не быть голословным, назову ещ¸ одного – сподвижника джигита. Убежд¸нного, активно-последователь- ного сторонника реституции (так созвучно проституции!). Во что бы то ни стало вернуть Германии все ценности, полученные в качестве компенсации за причин¸нный воен- ный ущерб. «Мы хотим сделать Россию частью западного мира», – его слова, не единожды на Западе произнес¸нные. Было дело, джигит запросил на реконструкцию Боль- шого миллиард, а после громкого скандала снизош¸л до 6

600 млн. Для сравнения, на Миланский «Ла Скала» было потрачено всего 72 млн. На королевскую оперу в Лондоне («Ковент Гаден») 350 млн. На уникальную реконструкцию Московского Кремля – 312 млн. Вс¸, естественно, указано в зел¸ных… Ещ¸ в 2002-ом в прямом эфире российского телеканала «Культура» джигит изрекал: «Здравствуйте, дорогие друзья. Тема сегодняшней программы достаточно далека от, каза- лось бы, культуры. Мы утверждаем, что «Русский фашизм страшнее немецкого»… Фашизм появляется тогда, когда в обществе доминирует ощущение национального поражения… он появился в России в 90-е годы, потому что общество пере- живало чувство национального унижения…», – и с тех пор взгляды его не изменились. «Для нас важнейшим является американское кино», «Беспризорность – это плата за свобо- ду» и т.п. Больше того, на ТВ он вед¸т три-четыре программы. Одна из них – «Агора», ещ¸ одна – нечто вроде капустника, «Приют комедиантов». С тех пор что-либо изменилось? Только одно. Он боль- ше 10 лет – спецпредставитель Президента РФ по между- народному культурному сотрудничеству в ранге посла по особым поручениям. Не будем гадать, какие поручения могут быть особыми. Ведь он – единственный россиянин в спис- ке, составленном английским журналом «Арт Ревью» «100 наиболее влиятельных в мире деятелей искусства». Роман ТИШКОВСКИЙ, Главный редактор 7

Фото Романа Тишковского



ПРОЗА Наталия ГАЙ ЧУВСТВА ДОБРЫЕ Рассказ На свете выше доли нет, чем смерть за Родину «Давным-давно». Гладков Шагают бараны в ряд, бьют барабаны. Кожу на них дают сами бараны. Бертольд Брехт Соня поступила в Московский Государственный Университет. Да ещ¸ на самый лучший в мире фа- культет – мехмат. «Счастье – вот ты и пришло ко мне», – порадовалась с экрана за Соню Золушка в новом фильме. Комната в общежитии МГУ на Ленинских горах, прекраснее которой Соня никогда в жизни не видела. И всего-то их четыре девушки. Все умницы-разумницы. Прозаик, автор нескольких книг, член СП России и Академии российской литературы. Лауреат литературных премий, ка- валер орденов. Жив¸т в Москве. 10

ПРОЗА Из разных городов СССР. А скоро состоится съезд КПСС, на котором прозвучит вся правда, о которой никто не знает, но выяснится, что знали все. Конечно, не молод¸жь, а только старшее поколение. Соня была москвичкой на самом деле. Но жила она до университета в Марьиной роще у дедушки. Это был е¸ не родной дедушка. У Сони родители погибли на войне, она осталась совсем одна. Поэтому е¸ взял на воспитание не родной дедушка, так как он очень давно обещал Сониным ро- дителям заботиться о девочке. Дедушка был тяж¸лый инвалид без ноги и без левой руки. Он попал в какую-то катастрофу ещ¸ до войны. Но он выжил чудом. Теперь работал сторожем в котельной. Дедушка был очень образованный и умный. Он помогал Соне и заботился о ней. Соня окончила школу с золотой медалью и поступила на лучший факультет. Они жили бедно. У дедушки была крохотная ком- натка с печью в деревянном доме. Домишко в Марьи- ной роще почти развалился. Соседи избегали дедушки и Сони. Но Соня поняла это позже. Великолепие МГУ восхищало. И конечно, на от- крытии Университета с речью выступила отличница комсомолка Соня. Она страстно говорила, что только советские люди могли создать такой храм науки. Слава советским строителям! Слава советским инженерам и архитекторам! Слава коммунистической партии! Слава советскому народу! Речь е¸ была искренняя эмоциональная, и слова эти не пафосными, а нормальными, программными. И ко- нечно, Соня срочно вошла в комсомольское бюро фа- культета. Вечером соседка по комнате Ира Привалова спро- сила: – Соня, это правда, что ты вдво¸м с дедушкой жив¸шь? 11

ПРОЗА – Да. Но он мне не родной дедушка. Он инвалид без ноги, ещ¸ до войны на стройке в аварию попал. А ро- дители мои на фронте погибли. У тебя тоже отец на фронте погиб? Ты же из Новосибирска. Хочешь, по- едем к нам на субботу и воскресенье. – Спасибо, в следующий раз. У меня мама в Ново- сибирске осталась. Она тоже очень больная. – Мы все – поколение без отцов и почти без род- ных. Как ты сегодня сказала: «Слава советским строите- лям?» – Да! Это здорово. Слава советским строителям, создавшим МГУ на Ленинских горах. – А где ты родилась и с родителями до войны жила? – Я не знаю, а дедушка не рассказывает. Он ста- рый и больной инвалид. Он на все вопросы плачет. Он не может о горе вспоминать. – Не будем о грустном, никогда не будем. Мы должны учиться, обязательно учиться. Мы вс¸-таки по- ступили в один из лучших университетов мира. – Ты хотела сказать СССР. – Ах да, конечно. На следующей неделе было заседание комсомоль- ского бюро факультета. Распределение секторов. Соня настояла для себя на секторе текущей политики. Про себя она думала – минимум работы. Полный инструк- таж. В райкоме комсомола. Надо вс¸ записать, а потом на комсомольском собрании повторить. Может, ещ¸ чуть добавить из газет. Ира не интересовалась общественной работой. А вот уже и семестр подходит к концу. Начались зач¸ты. В ян- варе сессия. На Новый Год Соня вс¸-таки уговорила подругу поехать к ним в Марьину Рощу. Как же им обрадовался дедушка. У Сони теперь есть чудная подруга. Раньше их все сторонились. Де- вочки даже шампанское купили, а дедушка заплакал 12

ПРОЗА и сказал, что не видел шампанского так давно, что и сказать нельзя. Был он совсем плох, но сказал, что будет ползать до последнего вздоха. Он это Сониным родителям ещ¸ до войны обещал. Девочки набрали еловых веток, соорудили ¸лочку, нарядили е¸ самодельными игрушками и гирляндами из ваты. Получилось очень красиво. В полночь по радио пробили куранты. Искрилось шампанское, и это была самая лучшая встреча Нового Года. Сессию обе девочки сдали на отлично и получи- ли повышенную стипендию. Ира звала на каникулы в Новосибирск, билеты для студентов очников были бес- платные. Но Соня не могла оставить дедушку. В начале семестра Соня выступала на собрании факультета с информацией о текущей политике. Она не напрягалась с дополнительным материалом, уч¸ба была очень тяж¸лая. Соня слово в слово зачитала весь полу- ченный инструктаж, даже не вдумываясь в смысл. Го- ворила как всегда ярко, пафосно. Что и было очень одоб- рительно воспринято руководством и, наверное, студен- тами. Главное, обсуждать нечего, конкретные директивы. После собрания к Соне подош¸л профессор Крас- нов с теоретической физики. – Ты Соня Уметова? – Я Соня Уметова. – Твой отец Яков Уметов? – Да. Я Софья Яковлевна Уметова. Но папа и мама погибли ещ¸ в начале войны. Я даже их почти не помню, – почему-то разоткровенничалась Соня. – Почему ты так думаешь? – Мне дедушка Иван сказал. Он мне не родной дедушка, но я с ним живу. – Твой дедушка Иван Петрович Калугин? Архи- тектор? – Я точно не знаю, он не говорит об этом, и на все вопросы плачет. Он без ноги и очень больной, работает 13

ПРОЗА сторожем в котельной. Но он очень умный и образо- ванный. Он вс¸ знает. Меня воспитал. – Можно я зайду к Ивану Петровичу, спроси! – Да, спасибо, это большая радость для нас, но мы жив¸м очень скромно. – Я догадался. Запиши-ка адрес. В пятницу после комсомольского бюро факультета Соня поехала к дедушке, было уже очень поздно. Она зашла в магазин, долго стояла в очереди, купила кое- что из еды, долго стучала, никто не открывал. Потом открыла дверь суровая соседка в халате, прошипела, отвернулась и ушла. Испуганная Соня побежала в комнату. Теперь вс¸ будет хорошо. Дверь они никогда не запирали. Дедуш- ка пытался встать с кровати. – Лежи. Лежи, я здесь, – закричала Соня. – Слава богу, жива. – Я сейчас за скорой помощью. – Нет, ты пришла, и я здоров. Я обещал твоим родителям тебя вырастить. Тут приходил кое-кто. Я ис- пугался, что он на тебя дон¸с. – Что прин¸с, – не расслышала Соня. – Я не умру, теперь вс¸ будет хорошо. Соня огляделась. На столе стояли пакеты с едой, которая не продавалась в магазине, банки с консерва- ми, колбаса, хлеб, масло, гречневая крупа, ещ¸ что-то и непочатая бутылка коньяка. – Откуда это? – Мой бывший друг приходил. В МГУ преподает. Ф¸дор Краснов. У тебя теперь вс¸ будет хорошо. Он учился у твоих родителей. Они занимались физикой, они изучали теорию распада, но тогда термояд был не в чести. Не слушай меня, Сонечка. Это я заговариваюсь. Теперь вс¸ будет хорошо. Краснов поможет. Краснов так любил твою маму... А он и я виноваты, что живы, а твои родители нет... 14

ПРОЗА – Успокойся, молчи. Я тебя теперь кормить буду. Ты столько дней не ел, я же вижу, – говорила Соня, намазывая невиданные в сво¸м великолепии бутербро- ды. Умница Соня заставила дедушку поесть и рюмку коньяка выпить. И он согласился за здоровье Сони. Не одни они теперь. – Краснов – физик, он учился у твоих родителей, – повторял дедушка. – И Краснов обязательно позна- комит Соню ещ¸ с одним физиком, учеником Сониных родителей, который даже стал нобелевским лауреа- том. Соня ничего не поняла, но постаралась убаюкать дедушку. Соня наготовила дедушке еды на несколько дней и уехала только утром в понедельник. Дедушке стало лучше, и он пош¸л на работу. В тот же день к Соне подош¸л Краснов и сказал, что дедушку Ивана прикрепили к хорошей поликлини- ке как ветерана архитектора, и теперь его будут хоро- шо лечить. Потому что дедушка очень хороший архи- тектор, так как проектировал Дворец Советов!! Соня открыла рот и сказала, что Краснов что-то напутал. Дедушка старый бедный инвалид. Учиться в МГУ было сложно. Но девочки справля- лись. Общественная и культурная жизнь били ключом. Приезжали знаменитые артисты и музыканты, писатели и композиторы, олимпийские чемпионы. Отличникам давали бесплатные билеты в театры и на концерты. В пятницу на факультете, как всегда, пафосно, Соня говорила об этом. Студентов пригласили на спектакль театра Маяковского «Аристократы»1. 1 Государственный академический театр им. Вл. Мая- ковского. 1961 год. «Аристократы». Комедия Н. Погодина. Постановка народного артиста СССР Н. Охлопкова. Опус 1934 г. 15

ПРОЗА «Аристократы» Погодина – Спектакль о лагерях. В идейном ключе он вроде, Но почему-то страх Повис пеленою душной, Заполнил зрительный зал. «Спасите же наши души» – Каждый тайно мечтал. На сцене, меж тем, заключëнные Ударный прославляли труд. И хором воры и учëные О коммунизме поют. Всë радостно, оптимистически, Исправил всех славный труд. Спектакль принимали трагически. Какая ж комедия тут! (Стихи автора) …На следующей неделе Соню вызвали в первый отдел и попросили уточнить автобиографию. Да, Сони- ны родители уехали в какую-то командировку, а потом погибли на фронте. Соню должны были отправить в детский дом, она была очень маленькая, но каким-то образом е¸ официально оформил на воспитание инва- лид дедушка Иван. На этом все расспросы закончились навсегда. Соня не рассказала ничего дедушке. А поделилась с подру- гой Ирой Приваловой. Мудрая Ира долго молчала. И потом одобрила решение скрыть вс¸ от дедушки. И ве- лела никому ничего никогда не говорить. Только в субботу Соня поехала домой. Дедушка выглядел лучше и сказал, что теперь к нему ходит медсестра делать уколы, а до этого был врач. И ещ¸ 16

ПРОЗА приходили из райисполкома и сказали, что они с Соней давно стоят на очереди на комнату и скоро е¸ получат. И ещ¸ дедушка велел Соне никому об этом не гово- рить. – Ну и времена, – подумала Соня, – все просят молчать о хорошем. А скоро к дедушке и Соне приехал один человек, очень старенький и пригласил к себе в гости. Он гово- рил, что они с дедушкой вместе работали, и он хочет показать Соне их бывшие проекты. Какие гости! У дедушки из одежды – купленные девочкой лос- нящиеся брюки с рваным пуловером и старенькое паль- то. Да и Соня одета не намного лучше, но в гости по- ехали на такси этого самого бывшего коллеги. А зря. Дедушке стало плохо при виде хором этого человека и его дедушкиных проектов Дворца, которыми были увешаны стены. Фрагмент памятника Сталину и еще много всего. Они быстро ушли и очень долго добирались на двух трамваях. Наступил июнь. Позади первый курс с отличием. Ира уехала, звала Соню. Но та осталась с дедушкой. После появления бывших коллег и знакомых дедушка стал совсем плох. Время шло. Однажды в воскресенье и, как всегда, с гостинцами, к ним приехал Краснов. Он сказал, что хочет говорить при девочке. И ещ¸ сказал, что скоро в Москву верн¸тся тот самый нобелевский лауреат из другого города и Соня должна знать о своих родите- лях. Только этот человек может восстановить в науке имена этих выдающихся людей, потому что уже про- шла реабилитация по статье «враг народа». – Нет, – ответил дедушка, – Соня будет великим уч¸ным. Вон политику, оставьте нас с этой лютой спра- ведливостью, ибо е¸ нет, этой вашей справедливости, а наука есть. Соня, будущая звезда научного мира, и ты 17

ПРОЗА это знаешь. Я воспитывал е¸ в этих правилах сегодняш- него строя. Я вс¸ сказал. Ему стало плохо, он потерял сознание. Краснов побежал звонить врачам, и дедушку увезли в больницу. И ещ¸ Соня сказала: – Товарищ Краснов, я прошу, в этом доме прекра- тить аполитичные антисоветские речи. Я комсомолка, сейчас обострилась борьба за победу мирового комму- низма, но даю честное комсомольское, что эти речи ваши не выйдут за пределы этой комнаты ради де- душки Ивана, который воспитал меня как достойного советского человека. У дедушки оказался инфаркт. Он лежал в Бот- кинской больнице в большой палате на десять человек. Соня постоянно навещала его. Ира узнала от Сони вс¸ дословно, они даже жили по выходным вместе в Марьиной роще и очень сблизились. Когда дедушке стало чуть лучше, он сказал Соне, где лежит ключик от старого портфеля с документами и сказал, что открыть портфель можно только после его смерти. Ира предлагала посмотреть, что в портфе- ле. Но Соня отказалась, она же дала честное комсо- мольское. Дедушка выздоровеет и возьм¸т ключик опять. Дедушка лежал в больнице уже больше месяца. Соня отменно училась, вела активную общественную работу и печатала свои научные статьи уже не только в уни- верситетском сборнике, но и в крупных научных жур- налах, она стал членом серь¸зного научного кружка. И некоторые шутили, что она точно будущий нобелев- ский лауреат... И Соня, и Ира вспомнили, что Краснов не шутил про нобелевского лауреата, ученика и друга родителей Сони. И ещ¸ Ира рассказала, что е¸ отец тоже сидел по 53 статье, как видимо, и родители Сони. Но теперь уже всех реабилитировали. 18

ПРОЗА – Однако молчать нам с тобой вс¸ равно надо, – сказала Ира. И кому говорить? У Сони только Ира. Краснову она не доверяет. То есть не понимает, какой его в ней интерес. И девочки придумали, вернее, как математики говорят, построили аналитическую цепочку, что когда- то Краснов был влюбл¸н в Сонину маму и поэтому он сыграл страшную роль в аресте отца Сони. Но он, глупый, не понимал, что женщину арестуют тоже. Как выяснится позже, – девочки математически почти точно это вычислили. Дедушку обещали выписать через неделю, ему даже как инвалиду чуть повысили пенсию, и он не будет больше работать, а Соня получает повышенную стипендию. Соню вызвали в райисполком и сообщили счаст- ливую весть, что дают комнату в Левшинском переулке на первом этаже. Соня от радости рассказала соседям – но они кричали на это, что таким, как они, давно пора сматывать отсюда удочки. Вещей почти никаких не было. Девочки перевозили вс¸ сами. А старенькую ме- бель помог перевезти шоф¸р с бывшей работы дедушки. Девочки купили самый деш¸вый ситец и сшили занавески на окошко, покрывала на диванчик и дедову кровать, покрывала на стул и табуретку, даже абажур купили. Комнатка выглядела дворцом. И они привезли сюда дедушку после выписки. Врач не разрешил сде- лать сюрприз! И сам рассказал пациенту о переезде, а то опять новый инфаркт будет. А вот теперь дедушка плакал от счастья, он читал все статьи Сони и говорил, что может умереть, но дол- жен жить до Сониного диплома, а это не за горами. Краснов приезжал в новую комнату к дедушке, когда Сони не бывало. 19

ПРОЗА И однажды Дедушка сказал Соне, что можно и надо ей встретиться с нобелевским лауреатом, который учился у е¸ родителей, и его научная деятельность есть продолжение идей и трудов Сониных родителей. Но он, дедушка, лично против. Тот засекречен, и о н¸м много пишут в иностранной печати. А значит, – это опасно. – Но теперь другое время, – говорила Соня. «Времена не выбирают, в них живут и умирают». И однажды в почтовом ящике Соня нашла записку без адреса и подписи... Она показала е¸ дедушке. – Я ждал этого, – сказал он, – выбирай. Там будет этот человек и нобелевский лауреат, как мы шутим. Он выдающийся физик, он академик. Наверное, он понимает теперь лучше меня. А мне пора не давать тебе советов. – Я комсомолка. И не сверну с этого пути, но на встречу в записке пойду. – На той встрече академик подойд¸т к тебе, он скажет, что ещ¸ есть невостребованные и недостаточ- но разработанные идеи и труды твоих родителей, они бы хотели, чтобы ты работала над ними. Его фамилия Сахаров. Дедушка Иван сказал это, так как точно знал, что именно так и будет. И вот что сказал об этом впоследствии Андрей Сахаров: «Я тоже наш¸л в почтовом ящике конверт без адреса. В записке сообщалось, что у памятника Пуш- кину состоится молчаливая демонстрация в защиту по- литзаключенных. В обращении предлагалось прийти за пять-десять минут до шести часов вечера и ровно в шесть часов снять, вместе с другими, шляпы и стоять молча с непокрытой головой одну минуту. Я решил пойти. На такси я доехал до памятника Пушкину. Около памятника стояло кучкой несколько десятков человек, все они были мне незнакомы. Юная 20

ПРОЗА девушка, вылитая моя давняя репрессированная колле- га-физик стояла тут же, некоторые из присутствующих обменивались тихими репликами. В шесть примерно половина из них сняли шляпы, и как было условлено, молчали. (Как я потом понял, половина из них были сотрудники КГБ.) Надев шляпы, люди ещ¸ долго не расходились. Я подош¸л к памятнику, громко прочитал надпись на одной из граней основания: И долго буду тем любезен я народу, Что чувства добрые я лирой пробуждал, Что в мой жестокий век восславил я свободу И милость к падшим призывал.» Сахаров подош¸л к Соне и протянул ей маленькую записку: – Здесь мои и моей жены телефоны и адрес. Повернулся и быстро уш¸л. Соня шла, не разбирая пути. Она плакала. Е¸ окликнул человек из тех, что не снял шляпу. Он ска- зал, что они ещ¸ встретятся, так как Соне предлагается интересная и высокооплачиваемая работа в ведомстве КГБ, научная, она возглавит отдел ядерной физики. Соня шла и плакала. И не было никакого пути. И не было никакого выбора. Она только помнила, что на прощание у памятника Пушкину Сахаров сказал: «К цитате Пушкина нельзя ничего добавить. Ибо лучше него не сказать. Только время помогает понять, что есть в жизни ценное. Порядочность, доброта, лю- бовь к людям – это вечные понятия. И не важно, какая пора на дворе, какая система. Важно остаться челове- ком и сохранить чувства добрые». Наступила вторая половина двадцатого века. «Мой жестокий век». Ш¸л 1958 год. (МГУ открылся 1 сен- тября 1953 года.) Соня была первой выпускницей. 21

ПРОЗА Что выберет Соня? Как сложится е¸ жизнь? Но чувства добрые она сохранит навсегда. История всегда сурова. Но это наш тернистый путь. И в прошлом – поздно даже слово Исправить или зачеркнуть. (Стихи автора) г. МОСКВА Фото Романа Тишковского 22

ПРОЗА Юрий ЛЮБУШКИН ЕЗДОВОЙ ОМЕЛЬЧЕНКО (Лошадиный благодетель) На той Великой войне были и свои безвестные герои, «работяги» переднего края, «обычные рабочие войны». Им, безвестным героям, и посвящается мой рассказ. Автор 1. Все на батарее подмечали, как любит своих лоша- дей ездовой первого орудия. Знамо дело – без особой привязанности и умения ухаживать, обиходить лошадок, ездовым никак не сде- лаешься. Да и в ездовые, как правило, подбирались пожилые, обстоятельные дядьки. Но Омельченко среди всех – ездовой особый. Родился в Николаевске-на-Амуре Хабаровского края. После шко- лы и службы в армии окончил Дальневосточный государствен- ный Университет, химфак. Отработав по специальности, связал свою жизнь с милицией, УГРО ОБХСС. Заочно – второе высшее юридическое. Пенсионер МВД РФ. Автор книг: «Днепров- ская мясорубка» (2012) и «Тайное оружие Берии» (2013), Москва. Жив¸т в Николаевске-на-Амуре. 23

ПРОЗА …Коротка жизнь солдатская на войне. Ещ¸ короче прошагает по ней лошадиная. Осколок ли солдату до- стался, пуля ли немецкая угостила – ясно дело – пере- вязали, и при первой возможности в тыл, в медсанбат. Тяж¸лое ранение – значит в госпиталь, а это вообще, по солдатским понятиям, – долой с фронта на долгое время. А вот спросите, если лошадь занедюжила, хворь какая на не¸ напала, а то и так, обыденно, ногу под- вернула, из последних сил таща орудие с повозкой, да ящиком снарядным, на пригорок из дорожной хляби, когда солдаты, отпуская крепкое словцо, потому как по колено, а то и выше, в жидкой грязи и ею же изва- зюканные, как черти, помогают ослабевшим лошадкам вытянуть-таки орудия, что тогда? А? Как, скажите, ездовой себя поведет, винясь пред товарищами своими за то, что вина его в том лишь и состоит, что не шагать ему, как им, меся разбитыми сапогами километры и километры нескончаемого пути? И часто, засыпая на ходу, спотыкаясь и падая от смер- тельной усталости в эту самую опостылевшую грязь бесконечных дорог… Ну и как тут вести себя ездовому? И хлещет тогда иной ездовой лошадок кнутом нещадно, как бы мораль- но оправдываясь за комфорт свой относительный, да портянки сухие. А на войне для солдата, что самое главное? Чтоб вошь, паскуда, лишний раз не донимала, и портянка была сухая. А на войне для солдата портянка сухая, да ещ¸ котелок с варевом горячим, обжигающим – это, почитай, не только настроение бодрое, но и половина, если не больше, успеха в бою. Ну, а если сто грамм наркомовских перепад¸т, то это, вообще, по фронтовым меркам, – сказка. Не жизнь, а разлюли-малина! Эх, мать честная, любой бывалый солдат скажет – так жить можно. И воевать тоже. 24

ПРОЗА …Вот и пош¸л гулять кнут ездового налево и на- право, всем раздавая в упряжке без разбора. Это им – за их нерасторопность! Это им – за их слабость и бес- силие от старости и плохой корм¸жки, да ещ¸ постоян- ного изнурительного вкалывания – до изнеможения – по вечному бездорожью! Ээ-ех! Ээ-ех! Аа-ах! И на- хлеставшись вволю, тот лихой ездовой утр¸т ладонью пот со лба, поправит на голове съехавшую ушанку, матюгн¸т замысловато раз-другой напоследок своих лошадей и закинет кнут под передок повозки. Фу-уу! – вздохн¸т, как скажет, шумно, всей грудью. Смотришь, и на душе-то у него полегчало, отошло. – Вот и вся недолга! А сожалеть о случившемся? Не-а-аа… Вс¸ просто и без затей – виновата завсегда лошадь, а не человек. Так уж повелось. Да и что собственно лошадь? Что ей сделается? Солдат-то и так лихо хлебает на войне сверх всякой меры, а лошадь-то и подавно стерпит. Да уж вс¸ стерпит завсегда покорная человеку скотина. Лишь покосит на обидчика лиловым своим глазом, когда он без надобности особой пройд¸тся по е¸ и без того истерзанной спине. Покосит и всхрапн¸т. И всхрап тот, как вздох тяж¸лый, в конец изма- явшегося на войне человека… И вс¸ во взгляде том, лошадином. – Не ведаешь, что сам творишь, человече! Ты ж в ответе за тех, кого приручил. Иль не так? …А если уж осколком заденет от разрыва мины ли, снаряда ли вблизи разорвавшегося. – Эх-хх-ха-хе! – Совсем худо дело. Поминай тогда, как звали скотинку. Добьют е¸ сердобольные автоматной очередью навскид- ку, чтоб не мучилась сердешная. На том и кончился е¸ лошадиный век. Отмаялась, отвоевалась. А она д¸рнется жалобно раз другой, рван¸т по- стромки напоследок, и затихнет, испустив воздух из впалых своих боков, обляпанных грязью всех дорог, по 25

ПРОЗА которым колесила без продыху дни и ночи напрол¸т. Вот и вс¸. Вс¸… Вся е¸ фронтовая судьба, весь путь земной – как один миг. Извела и е¸ война. И глядя на не¸, безды- ханную, крестится мелко-мелко, как бы торопясь, как бы извиняясь перед всеми и вся, иной пожилой сол- дат. И, отвернувшись, смахн¸т слезу, так предательски вдруг заблестевшую на его простодушном, открытом всем ветрам и невзгодам, много повидавшем на своем веку, крестьянском лице. А слезинка вс¸ катится и катится, оставляя свет- лую бороздку на его лице – сером то ли от пыли до- рожной, то ли от усталости неимоверной. И затеряется она где-то на впалых щеках с резко выделяющимися скулами, заросшими такой же серой, недельной клочко- ватой щетиной. Устал, настрадался за проклятую войну солдат. О лошади ли ему думать? Не велика, кажется, и потеря. Да и солдатскому желудку не велика беда от потери той. Была лошадка на батарее и – нет е¸. Зато в котелок солдатский – мясной приварок, рад которому был безмерно солдат Великой Отечественной, лишившийся всех зубов своих от постоянного недо- едания и цинги свирепой в самое жуткое лихолетье, в самые первые и тяжкие годы войны… И рван¸т солдатик остатками прокуренных до черного камня зубов ж¸сткое лошадиное мясо, то и припомнит, как заржала напоследок их бедолага при- стяжная, вспомнив, видно, детство сво¸ дал¸кое без- мятежное. Как жереб¸нком тыкалась она радостно в т¸плый материнский бок своими бархатными губами, что-то жалобно сетуя матери, будто предвидя свою безотрадную кончину. Не дай Бог никому судьбы такой незавидной, ло- шадиной… Вот и встанет тот кусок ж¸сткого приварка попер¸к горла. 26

ПРОЗА И, чертыхнувшись, отставит тогда солдат свой котелок, буркнет что-то несуразное на недоуменные взгляды своих товарищей, мыкающих с ним войну не один месяц и год и повидавших на ней столько бед и мытарств, что не приведи Господь. И уйд¸т подальше, чтоб глаза его не видели това- рищей своих степенно хлебающих нехитрый лошади- ный бульон. И заметят все, перестав на миг звякать ложками в котелках, как нервно раскрывает он, рв¸т пальцами свой кисет. Чегой-то он заблажил, малохольный? Ну и ладно, Бог с ним, нехай, нам больше достанется. Баба, как говорится, с возу… Как ни черствеет душа русского солдата на вой- не, как не привыкнет он к смерти, крови и горю, что неотступно, нога в ногу, идут с ним рядом, верста за верстой по фронтовым дорогам, не может он без со- дрогания и сл¸з, по-мужски скупых, смотреть на то, как бабы с малыми ребятишками бедуют судьбинушку свою вдовью да сиротскую, прозябая, хуже некуда, по тесным холодным землянкам, да на то, как скотина безответная страдает и мается пуще любого человека. То-то же и оно безответная… Е¸-то, горемычную, и пожалеть-то порой вовсе некому. Да и нет в помине никакой жалости у этой проклятущей войны, тем более к лошади. А обидеть… Что ж, обидеть каждый сил¸н. На то он и человек. И казнить он себя за то, конечно же, не будет. Все вой- на спишет. Она самая. 2. ...Но не таков ездовой 1-го орудия. Любит своих пристяжных рядовой Омельченко, как любит всякий русский человек, истосковавшийся в чужом краю по родной избе деревенской, по быту своему размеренному и бесхитростному, да по нел¸гкой крестьянской работе, 27

ПРОЗА где лошадь, наравне с натруженными руками, завсегда мужику кормилицей была. Куда ж без не¸ мужику? Все хозяйство прахом пойд¸т. Без не¸, сердешной, му- жик на деревне и не мужик вовсе, а так, одно название. Потому и норовил Омельченко при всяком удоб- ном случае слово доброе сказать, а то и кусок хлеба от пайки своей, и без того скудной в первые годы войны, всем поровну в упряжке разделить. А для особого слу- чая у него был припас¸н и залежалый кусок рафинада, пожелтевший будто от невзгод и времени, аккуратно зав¸рнутый в тряпицу. Каждой коняге сладкое угоще- ние доставалось. Никто обдел¸н не был. А то и когда совсем невмоготу: ни хлеба, ни каши солдат неделями не видит, меряя версту за верстой, на бесконечном марше по раскисшим российским дорогам, и жуя на ходу ч¸рный заплесневелый сухарь, – отдаст Омельченко лошадям тот последний, сухарь из запаса своего неприкосновенного, что выдал солдатам перед дальним походом скуповатый батарейный старшина. …Вот за вс¸ это и прослыл ездовой Омельченко на батарее, да что там, на батарее, пожалуй, во всем их артдивизионе или даже, почитай, во всей бригаде, чудаком, каких свет не видывал. Ласков и обходителен ездовой со своими разномастными лошадками. Никто из них лаской и словом тихим, задушевным не обойд¸н. И не то, что б хлестануть без надобности, как при- вычно делали это другие ездовые на батарее, а голоса повысить без дела, ни-ни, – такого за ним не замечали даже те, кто, чудом уцелев, шагали с батареей не один год по фронтовым дорогам. А дороги те, фронтовые, знамо дело, не приведи, Господи, по ним шагать… Одно утешенье – и фашис- ту-извергу в награду те дороги достаются. А не только железные кресты на грудь. А что касаемо его, Омельченко, причуд… И по- ползли слухи по всем углам, по всем закоулкам. Рос- 28

ПРОЗА ли, множились день ото дня. И стало обрастать имя старика ездового всевозможными небылицами. Одна невероятнее другой: и что «чудной» ездовой Омель- ченко, «порченный» солдат, и что «с придурью» он, «чокнутый». Во-общем, для передовой «совсем никудышный» человек. Окрестили, так окрестили нашего ездового друзья-товарищи, лихо – нечего сказать! Да слухам разным, как в оправданье, молчун он был порядочный. Слова из него попросту не выдавишь, зато достоверно было известно, что разговаривал он больше и охотно с лошадьми. Ну и ну, дела-аа! А уж с ними, коняга- ми своими, подмечали некоторые, досужие до сплетен батарейные острословы, разговаривал он степенно и ласково. И тогда широкая улыбка, по-детски беззащитная, преображала в миг его вечно угрюмое выражение гля- девших на тебя буравчиками маленьких, светлых глаз. Выгоревших или выплаканных от горя страшного, беды ли неслыханной. Скрытых за косматыми рыжими бровями, в надвинутой на них полинялой, с опущен- ными отворотами пилотке. И в любую погоду надвигал Омельченко на самые брови неизменную, пропахшую его и кислым конским потом пилотку. Или такую же засаленную шапку-ушанку в зимние холода… 3. Часто, слишком часто доставалось крепким солдат- ским словцом рядовому Омельченко после дорожных передряг. А причуд у Омельченко было много, об этом знали на батарее все. И вот то, что с людьми пожилой ездовой говорит меньше, чем со своими лошадьми, – было особым предметом для любителей позлословить. И что в самой что ни на есть критической ситуации, когда сил нет и мочи вытянуть орудия, по самую сту- пицу кол¸с застрявших в осенней ли, весенней ли гря- 29

ПРОЗА зи на однообразно-унылых под низкими свинцовыми тучами российских прос¸лках, молчит он, спокойно и бесстрастно взирая с передка повозки на происходя- щее, зажав под мышкой бесполезный кнут, – посто- янно воодушевляло солдат на изощр¸нные подначки и анекдоты. И матерясь, батарейцы, обляпанные жидкой грязью с головы до ног, вспоминают и дьявола и ч¸рта и ещ¸ того, кого и в мыслях-то вспоминать страшно. Да и как тут не заматериться? Сам Бог, как говориться, велел, да и душа выхода требует. Невмоготу ей гадство такое терпеть. Больше всех тогда, конечно же, перепадает сердобольному Омельченко. «Вот, оглобля!» – нет-нет да и полыхн¸т у иного недобро в душе – «Сидит себе, истукан – истуканом, и пялит свои зенки! Нет, чтоб плетью лишний раз по спинам своих доходяг пройтись. Тьфу, зараза!» Но не станет, просто не станет Омельченко хлес- тать своих лошадок. И другим хлестать не позволит, пусть хоть весь белый свет в тартарары летит. И тогда вот, вытащив-таки орудия на пригорок и смахнув, как попало, загрубевшей рукой липкую грязь с шинелей и ещ¸ кое-что прилипшее, – а, поди ж, ты, разбери, что там ещ¸ есть в том месиве дорожном, много-в¸рстном, – садились батарейцы на место посуше, ещ¸ не успев пе- ревести хриплое дыхание, а руки, ещ¸ противно дро- жавшие от напряжения, уже сами тянулись к заветным кисетам. Вот уж покурим сейчас, так покурим! Насмолим так, что ч¸рту ль, дьяволу белый свет в копеечку по- кажется, тошно станет. И стараясь унять дрожь в на- труженных руках, чтобы не проронить и самой малой щепотки бесценного самосада, свернув цигарки, нещад- но, вволю дымили. А вздохнув поглубже, чтобы всего пробрало об- жигая, первую и такую желанную затяжку, выпуская 30

ПРОЗА изо рта целые клубы сизого дыма, смотришь – а иной весельчак, ещ¸ зайдясь натуженным кашлем от сырости ли дорожной, от злого ли того зелья, уже и балаболит вовсю, бросая едкие усмешки в адрес незадачливого молчуна ездового. Чешет пустомеля языком и вс¸ ему нипоч¸м. Язык-то, поди ж, ты, у него и вовсе без кос- тей. Ну и пошло-поехало… Ох, и доставалось же во время таких вот пере- куров лошадиному благодетелю. А солдатское слово, известно, остро на шутку. Да ещ¸ порой, на какую шутку! Глядишь, а слово-то прилипнет обидно и ни- какой силой, ничем уже его не отмыть, не отодрать. Ничегошеньки не выйдет. Намертво пристало. Так-то… Но молча дымил, прикуривая от своей «катюши»1 пожилой сибиряк, подняв засаленный воротник ста- ренькой шинели, и нахлобучив поглубже, на самые косматые брови, порыжевшую ушанку. Лишь хмурился, вздыхал, если батарейный ост- ряк, под общий одобрительный солдатский гогот, про- ходился очередной «сол¸ной» шуткой по причудам его, нерасторопного ездового Омельченко. Но в спор, как водится, не вступал и, поплевав ж¸лтой от махры слюной на окурок, бросал его под ноги. И затоптав в расквашенную землю каблуком разбитого кирзача, видавшего виды, как и его обтр¸панная шинель, от- правлялся восвояси. Хохот при этом стихал… Враз покидало солдат внезапно охватившее их безудержное веселье и повод лишний раз вволю по- смеяться и пошутить над своим незлобивым товарищем. Как-то сами собой сходили на нет. Таяли. Будто и не было их вовсе: ни хохота, ни веселья, ни заковыристых подначек, ни шуток-прибауток. Каждый из артиллеристов на батарее в такие вот минуты задумывался о сво¸м, сокровенном, глядя, как 1 «Катюша» – самодельная зажигалка. 31

ПРОЗА тяж¸лой походкой много хлебнувшего в этой жизни человека, с трудом волоча сапожищи с налипшими пу- дами глины, ш¸л ездовой Омельченко к своим захуда- лым лошадкам. «Вот, молчун проклятый!» – терялись, умолкнув на полуслове, даже самые отпетые заводи- лы. – «Разбередил душу…». И торопливо поднявшись, понуро спешили к сво- им расч¸там, стараясь не глядеть в глаза товарищам, только что, дружно хохотавшим над их очередной шут- кой. И, поди ж ты, нет-нет да и ¸кнет невзначай под сердцем: «Жалко же его недот¸пу, чудака разэдакого. Ох, Омельченко, Омельченко! Пропад¸шь же ты, не за понюх табаку, за свои чудачества. Ей-ей, пропад¸шь!» г. НИКОЛАЕВСК-НА-АМУРЕ 32



ПОЭЗИЯ Ирина ЖИЛИ¨ВА *** Поговорим. Слетает вечер Седой на волосы и плечи, И тихий голос нашей встречи Поёт далече. Мазками синими раскрашен Был нежный фон печали нашей, Чей удивительный рисунок Был строг и важен. Поговорим. Пусть эта малость, Что нам во времени досталась Тропинкой будет в совпаденья, Как и мечталось… Мой милый друг, есть мир прекрасный, Где над душой судьба не властна, Где может, встретимся мы снова. ‒ Я согласна. Поэтесса, член Академии российской литературы. Жив¸т в Москве. 34

ПОЭЗИЯ *** Дождь не принёс облегченья. Небо угрюмо, как прежде. Так же томится душа, Как одинокая вишня В нашем саду. И свеченье – Тоненький лучик надежды, В доме напротив, сквозь ставни, Ветер устало колышет. Лучик упрямый надежды. Мне бы в дожде раствориться, В тёплом потоке забвенья, Что на зовущую землю Льётся, печали смывая… Сердце моё, словно птица, Бьётся и ищет спасенья, В доме напротив свеченье Тени опять оживляет, Лучик упрямый надежды. Дождь мой! Тебя я любила… Боль моя вновь отзовётся Тем расплескавшимся утром, Где я просила прощенья. Я ничего не забыла, И ничего не вернётся, Только сквозь плотные ставни В доме напротив свеченье – Тоненький лучик надежды... 35

ПОЭЗИЯ *** Слышишь песню дождя и ветра За окном голубой вселенной? Лепестками белыми ветка Осыпает наш путь, как пеной Сон-прибоя. А это – вечность, И она уже где-то рядом… Наблюдать будет и стеречь нас Фиолетово-синим взглядом. Слышишь песню моей печали, Предстоящей с тобой разлуки? Нас когда-то они венчали – Эти скорбные чудо-звуки. Нас когда-то они кружили В хороводе живых мгновений. Хорошо ли мы их прожили За границею откровений? В этом мире тоски и неги Плачут звёзды, и плачет ветер. На дороге, покрытой снегом, Луч луны – безразлично светел. Мы ещё постоим немного И дослушаем эту песню. Пред распахнутой вдаль дорогой Сколько сможем, мы будем вместе. 36

ПОЭЗИЯ *** Ты далеко. Я над землёю грешной Свой давний обрела приют. Но о тебе, так ласково и нежно Напоминая, ‒ ангелы поют. Они поют, и память, словно птица, Свободу получившая сейчас, Спешит к тебе, чтобы с тобой проститься В последний раз, в последний раз. Она легка, моя живая память, И ты не ощутишь её крыла. Лишь тихий звон сквозь снеговую замять Проникнет в дом, где я с тобой жила. Услышь его. Отныне – только вечность, Быть может, и сведёт когда-то нас. Но ты зовёшь, и я спешу на встречу В последний раз, в последний раз… г. МОСКВА 37

ПОЭЗИЯ Владимир ИЗТЛЯЕВ ИЗ НОВОЙ КНИГИ НАШ УРАЛ Живу я с рожденья на Южном Урале, А где-то на Северном – здравствуешь ты. Меж нами развёрстые вечные дали, Снега, что до хруста морозно-чисты. Весенней порой берега размывает Мой – Южный, твой – Северный, общий Урал. Туман, словно плат оренбургский, ласкает Покатые плечи обрывистых скал. Под яростным солнцем с неведомой силой Пульсирует, ветрам сухим вопреки, Строкою заглавною, ленточкой синей Артерия чуткой могучей реки. *** У милой весёлые очи, Такие медовые губы, И лета короткие ночи Мне очень желанны и любы! У лета весёлые ливни, Такие медовые травы! А сладость и алость малины – В губах моей милой отрады! Член Союза российских писателей и Академии российской ли- тературы. Жив¸т в пос¸лке Теренсай Оренбургской обл. 38

ПОЭЗИЯ *** Мёдом пахнувшие травы На ромашковом лугу… Встану утром рано-рано, Чтобы слушать тишину! В белопенных колокольцах – Ландыши! Какой восторг! Глянь, восходит красно солнце, Лес – как сказочный чертог. Звон малиновый над лугом И цветочный аромат! Как цыплята, друг за другом Одуванчики спешат… То ли явь, иль наважденье?! Вдруг в ладошечках листвы Я увижу отраженье Солнца в капельках росы. ЭТОТ МИР Как хорошо, что в этом мире есть Расплывчатая тень полувечерья, И свет луны, и синева небес, И робкое рассветное свеченье. Не громок, но всеслышен благовест, Остра, как бритва, горизонта кромка В краю черёмух и берёз-невест, Где реченька с названием Подгорка. Здесь дождик, ожидаемый в четверг, Он будет также, кстати, в понедельник… Подсолнуха оранжевый берет, Арбуза полосатый мокрый тельник. А я ведь тоже сам из этих мест. Тянусь былинкой вслед за жаворонком. Здесь радуга – как будто Божий перст, А облачко похоже на ягнёнка. 39

ПОЭЗИЯ ФЕВРАЛЬСКОЕ Метёт с утра, с утра уже метёт. Буран – нас взял в полон и держит дома. Сугроб в саду, как на дрожжах, растёт, О Боже, как всё это мне знакомо! Снег на крылечке и на крыше снег. В снегу сирень приткнулась у забора. Замедлился секундной стрелки бег, И кот глядит в окно блудливым взором. А там метёт, опять весь день метёт, И внешний мир молчит по телефону… Над пепельницей плавно дым плывёт, И тает время свечкой у иконы. БАБЬЕ ЛЕТО Что напомнит бабье лето? То, что времечко пришло, И в осенний полдень ветер В лужу обмакнул крыло… То, что тучи-водовозы Скоро небо заслонят. И пророческие грозы Монотонно зазвучат. Очень скоро клин крылатый Раздвоит небесный свод, И осадком суррогатным Снегодождик упадёт… И однажды в полдень серый, Потеряв достойный вид, Ветер барышней кисейной Голосисто завопит. 40

ПОЭЗИЯ СЛОВА Багряный лист в хрустальной луже, Осинок трепетная дрожь… В твоих словах, мой милый друже, Завуалирована ложь. Зима… Накал страстей и стужи! Слова, что стоят медный грош. Мороз январский щиплет уши, А сердце больно ранит ложь. Весна. Сиреневые кущи. День удивительно хорош! Твои слова – бальзамом в уши, И сердце снова верит в ложь. ТЕРЕНСАЙ Ранним утром сойду с электрички На безлюдный и тихий перрон. Встретит щебет озябшей синички Да рукастый приветливый клён. Автострада, бегущая круто, Рядом вышки резной силуэт И мечети серебряный купол, Отражающий розовый свет… Теренсай! Повторяю с восторгом Во весь голос ковыльной струны! Теренсай! Ты корона востока, Оренбургской степной стороны! Пос. ТЕРЕНСАЙ Оренбургской обл. 41

ПОЭЗИЯ Елена КАМШИЛИНА ЛЕРМОНТОВ В ОКРЕСТНОСТЯХ ХИМОК Я лишь теперь осознаю, Что жил здесь Лермонтов в округе. Ему я песен не пою, Но изумляюсь без натуги. Ведь здесь парит его душа, Напоминая о высоком. И замирая, не дыша, Слежу за ней духовным оком… *** Похожа чем-то на весну Моя сияющая осень. Непостижима и уму Проглянувшая в небе просинь. Не догадаться мне никак, Что будет завтра, что далече. Какой природа шлёт мне знак?.. Но эти краски сердце лечат. Поэтесса, член СП России, автор нескольких поэтических сбор- ников. Жив¸т и работает в Химках. 42

ПОЭЗИЯ ЕЖЕГОДНО В ИЮЛЕ МЫ ВСПОМИНАЕМ ЛЕРМОНТОВА, ВЫСОЦКОГО И ШУКШИНА Лермонтов, Высоцкий и Шукшин – Это всё по-русски, для души! Радостно в июле отмечать Родины великую печать. Родины великое вчера Входит в наши дни и вечера. И не разделяют нас года – В сердце это с нами навсегда! Лермонтов в окрестностях здесь жил, А Высоцкий с «Родиной» дружил. Честность и открытость Шукшина Русским людям свойственны сполна. НУ И ДЕЛА… Стихи свои читаю с интересом. Ах, надо же, какая поэтесса! И жизнь, видать, не слабо прожила… ‒ Ну и дела... Вот только пишет нынче она мало. Наверно, что хотела, всё сказала, И Муза закусила удила… ‒ Ну и дела!.. А ведь слыла лошадкою послушной. Теперь же ей ‒ то холодно, то душно. И где её былые два крыла?.. ‒ Ну и дела… 43

ПОЭЗИЯ МОЛИТВА Пошли мне, Господи, стихов, Ведь в мире слаще нет грехов Словесной этой чепухи! Я так люблю писать стихи! Я так люблю, когда мороз Навеет сказку дивных грёз. А лето зеленью своей Манит куда-то много дней. Ну а про золото молчу – Я с этой осенью лечу Куда-то в даль и в небеса… Весны ж особы чудеса. Преображает все она И пробуждает царство сна. Пошли мне, Господи, стихов! Ну как без этих мне грехов?.. г. ХИМКИ 44

ПОЭЗИЯ Михаил ЛАПШИН МАКСИМЫ1 *** Трагедии не в том, что нас не любят, А в том, что мы не можем разлюбить. *** Чтобы обойти идущих по колее, Нужно выйти из колеи. *** Пустота души рождает Бессмысленность существования. *** Так краток человечий век, Как коротко весны цветенье… *** Великий Хронос, мы твои сыны! Нам говорят: «Народ достоин Своих правителей»… Увы! 1 В литературе: под максимой понимается краткое из- речение, ещ¸ не ставшее афоризмом. Поэт и прозаик. Член СП России и Академии российской лите- ратуры. Автор нескольких книг. Жив¸т в Одинцове. 45

ПОЭЗИЯ *** Как много красок для глухого! Как много звуков для слепого! *** Как жизнь грустна узревшего тщету Высоких помыслов своих. *** Как горек сок перебродивший Надежд несбывшихся… *** Во время шторма и в окопе Нет атеистов, И голос их порой неистов… *** От одиночества в толпе Не утихает боль в душе. *** Как мы беспечны, когда рядом Глаза и руки любимых наших! *** Как жизнь свою не заменить чужою, Так невозможно обменять судьбу. *** У каждого своя судьба, Её не обмануть, не переделать. 46

ПОЭЗИЯ *** Жизнь и судьба – две стороны медали, Их не разъять, ведь нам ключей не дали. *** Жизнь после смерти – В памяти живых. *** В рождении и в смерти – Не властен человек. *** Жизнь меряют не долготою лет, А сделанными добрыми делами. *** Нет ничего, что могло бы сравниться С памятью скверной, со смертью пустой. *** Душа парит над миром, Ей тело – не указ. *** Природа наградила человека Разумом, Разум породил Поэзию. *** Пытливый ум – во власти факта, Но он пытается его преодолеть! *** Огромен мир, но он лишь в чувствах, У нас ведь только гостевой билет. 47

ПОЭЗИЯ *** Нас дразнит недоступное И манит неизвестное. *** Люди с годами мудреют, Но жаль, что часто болеют. *** Пока мы живы, Жива надежда… *** Природа самый главный врач, Лишь ей подвластно исцеленье. *** Уходят из жизни прекрасные люди, Тоской наполняя оставшихся жить. *** Слова, промолвленные в срок, Дороже тягостных молчаний… *** Писателем ты можешь и не быть, А вот читателем – обязан. *** Не получается стихотворенье, Когда бездарностью своей Банальность прёт из всех щелей. 48

ПОЭЗИЯ *** Ах, ты муза, моя муза, Как ты любишь, есть от пуза! *** Умеренность – лечит, Чрезмерность – калечит. *** Как молод этот старый мир, И вечно молодо о нём преданье… *** Ничто на свете не даётся Без платы сердца и ума, – Как эта истина стара… г. ОДИНЦОВО 49