Просодия

тый раз ему повезло. Это был музыкально-поэтический концерт под руководством Саввы Отченашего. Уже входя в зал, заметил рыжую чёлку и рядом с ней какого-то бугая-поэта, вид которого говорил о том, что он из тех, кто готов продать хрущёвку, чтобы купить «Путинку». Полулысик улыбался, втирая даме какие- то гнусности. Вид его лысины отчасти даже рассме- шил Алексея. Как раз сегодняшним утром он смотрел по телевизору любимый питерский утренний канал. Ве-дущие обсуждали лысых мужчин: каково им так. А когда стали вспоминать всякие расхожие и не очень фразы, поперхнулся кофе. Особенно ему понравились «лысая башка, дай пирожка» и «лысина ‒ притяжение положительных эмоций». Рассказ о том, что авиацион- ные компании предложили наносить на лысины рекламу в виде рисунка, а лучше ‒ татуировки, чтобы с гаран- тией, мол, летишь на вертолёте и видишь рекламу, и вообще привели в отличное расположение духа. Потом ведущие коснулись темы дуэлей, что как раз соответствовало моменту, в котором он сейчас ока- зался. Дуэли бывают разные: на шпагах, на пистоле- тах, на канделябрах, ‒ правда, это опасно, не знаешь каким канделябром тебя отоварят; словесные и даже на лабораторных колбах. Одна из химических дуэлей состоялась у Луи Пастера. Французский бактериолог ис- следовал в своей лаборатории культуру бактерии оспы. Неожиданно к нему явился незнакомец и представился секундантом одного вельможи, которому показалось, будто учёный оскорбил его. Вельможа требовал удов- летворения. Пастер выслушал посланца и сказал: «Раз меня вызывают, я имею право выбрать оружие. Вот две колбы; в одной бактерии оспы, в другой ‒ чистая вода. 50

Если человек, приславший вас, согласится выпить одну из них на выбор, я выпью другую». Дуэль не состоялась. Травиата улыбалась, щуря свои ведьминские гла- зищи. Алексей взъерошил богатую шевелюру, подумал, чем такой ухажёр, лучше собаку завести, и ступил в зал. Рыжая бестия обсуждала с поэтом и художником Велизарием, славящимся своим зычным голосом, умеющим громче всех кричать «горько!» и «занято!», поездку на Пушкинский фестиваль «Болдинская осень», когда почувствовала за своей спиной что-то неладное. Загадочно улыбнулась, настороженно оглянулась, нат- кнулась на буравящий взгляд Алексея. Не отступит, сразу поняла она, я ему покажу, что за женщину он любит. Запомнит раз и навсегда, что наши женщины любят ушами, а ненавидят сковородками. ‒ Зачем пришёл? ‒ Пошли домой, ‒ тихо сказал Алексей. Травиата демонстративно отвернулась и продол- жила разговор с Велизарием, у которого неожиданно вспотела лысина. Голос его расклеился и ослаб. Неве- домо откуда взявшийся муж не только не отошёл, а даже приблизился. Вся его поза говорила о готовности к борь- бе. Продюссер Савва тоже заметил Алексея, здраво оце- нил обстановку и решил спасать положение. Подошёл к нему, предложил присесть за соседний столик, но тот молча качнул головой, оставшись на месте. Через пару минут нервы Велизария не выдержали и он, откланяв- шись, ушёл сам. Алексей же присел за столик напротив любимой: ‒ Я без тебя не уйду. ‒ А я сейчас попрошу Савву позвать охранников и вывести тебя из зала, ‒ дулась Травиата. 51

‒ Не за что выводить, ‒ буркнул Алексей и, по- дозвав официанта, заказал бутылку самого дорогого коньяка. Домой они шли в обнимку. Она читала на всю ули- цу стихи, он останавливался и громко хлопал в ладо- ши. Они дружно смеялись над его выходками в школе: как он высморкался в рисунок товарища, как на уроке ботаники съел наглядное пособие, а директор школы написал в его дневнике: «Товарищи родители, давайте ребёнку деньги на завтрак!». Оба были безгранично пьяны. И только Савва, наблюдая всю эту катавасию, по- метил у себя в блокноте: «Приглашать Травиату на концерты редко и всегда плюсовать для неё одно ме- сто». Про себя же подумал: «Молодец Алёшка, таки добился своего. Укротить рыжую ведьму непросто, ибо сочетаются в ней несовместимые вещи: талант, красота и строптивость. Миром правит любовь». Любовь Варламия Через два дня Варламий позвонил Савве, и они при- нялись обсуждать дальнейшие планы. На них свалилась ещё одна беда, появились конкуренты. Из среды поэтов нашлись двое: муж и жена, ко- торые, походив на концерты, организованные Саввой и Варламием, посчитали, сколько они с этого имеют и сколько можно поиметь при хорошем раскладе. Решили 52

организовать своё сообщество. Деньги у них водились, площадку всегда можно снять, артистов ‒ позаимство- вать из команды Саввы. По сути, Савва с Варламием встали перед фактом, узнав о новой музыкальной пло- щадке за городом от Леандра Тверёзых, который успел там побывать и сообщить, что птенец Саввы Даздраперм работает на два фронта. Варламий и тут подсказал, как надо действовать. Ссориться с конкурентами не имело смысла, для на- чала надо было с ними подружиться, чтобы выяснить, насколько сильна оппозиция. Они пришли на концерт к Леандру и там познако- мились с новоявленными продюсерами неизвестных талантов. Гарибальди Соломонович Бесуйский и Роза Ермиловна тоже пришли на концерт к Леандру, дабы посмотреть его «мальчиков». Знакомство состоялось. Чета Бесуйских пригласила Савву с Варламием к ним в музыкальную гостиную, организованную на собственном участке в двадцать соток в ближайшем Подмосковье. В один из летних субботних дней Савва с Варла- мием, прихватив с собой Хладу и Олёну, отправились на разведку. Оказалось, Бесуйские подошли к делу серьёзней- шим образом. Имея большой участок, они сколотили сцену, купили аппаратуру, построили под навесом мини- зал для слушателей, а также набрали некоторое коли- чество никому неизвестных гениев. Это было не так уж и сложно, ибо в наступивший период демократии все, кому не лень старались реали- зовать себя. Многие люди, отродясь не писавшие ни стихов, ни прозы, ни музыки, теперь пробовали себя, 53

кто в чём горазд. Никогда не поющие запели, не игра- ющие заиграли, глухие услышали, немые заговорили. Оставалось из всей этой массы выбрать более или менее достойных. Достойные тоже потом просматривались и из них выбирались лучшие, затем ‒ лучшие из лучших. Таким образом, медленно и верно шёл естественный процесс отбора, полностью воплощая в себе теорию Чарльза Дарвина. Как только к определённому часу собралась боль- шая часть слушателей, а это были родственники и дру- зья выступающих, начали концерт. Савва поставил вперёд Олёну. Она, как обычно, выйдя на новую для себя сцену, насмерть перепугалась. Её хватило лишь на пару песенок: дрожащий голосок и ходуном коленки являли собой жалкое зрелище. Гари- бальди Соломонович аж скривился, глядя на это трясу- щееся существо. Он снимал всех на видеокамеру, чтобы потом внимательно рассмотреть, кто на что способен, а на ком реально можно заработать. На этой не заработаешь, подумал он, лучше при- платить Савве, чтобы он её убрал. Савва расстроился, но это был ещё не предел его грусти. Неожиданно появи- лась «чёрная моль» Эсмеральда Крутихвост. Как на неё вышел Гарибальди, одному богу известно. На этот раз она была в короткой чёрной юбчонке, чуть прикрыва- ющей срам, в чёрных блестящих колготах, на голове её красовалась всё та же шляпа с перьями. Роковая красот- ка взлетела на сцену и рьяно пропела песню о подонках с Рублёвки. Она раскачивалась, выгибалась, падала на колени и задирала ноги выше собственной шляпы. Савва подумал: ей бы в акробатки податься, но воз- раст не позволял. Вдоволь насмотревшись на её сверка- 54

ющий тыл, хотел было выйти на время из зрительного зала, но не тут-то было. Эсмеральда чётко секла фишки и, начав надрывно петь вторую песню о тяжёлой женс- кой судьбе, спрыгнула со сцены, подбежала к Савве и, как обычно, брякнулась в свою рабочую позу, а имен- но: на колени. Взоры полусотни слушателей теперь были при- кованы к ним двоим. Савва попытался отступить, но Эсмеральда на коленях наступала на него. Бедолага пятился раком и, чтобы не грохнуться оземь, в конце концов, остановился, решив перетерпеть весь этот кош- мар. Как только она закончила своё выступление, у него лопнуло терпение, и он решил сказать ей пару ласковых слов, но онемевшие от происходящего слушатели бурно захлопали. Такого цирка они давно не видели. Чёрная Эсмеральда стала гвоздём программы. Её голубые глаза сияли, она громко крикнула: ‒ Нравится? Ещё спеть? Поймав же на себе испуганный взгляд Олёны, до- бавила: ‒ Кому не нравится, пусть завидуют. Затем оглядевшись вокруг, заметила, что Олёна приехала не одна, а с мужем, который стоял в сторонке, и решила окончательно её добить. Как только на сцену вышел следующий исполни- тель, Эсмеральда подскочила к её супругу и пригласила его на танец. Зрители на сцену больше не смотрели, все смотрели на Эсмеральду и несчастного мужика. Она его обнимала, дико хохотала, гладила по голо- ве, скользила руками по его спине, медленно опускаясь ниже. 55

Мужик растерялся и не знал, как ему выкрутиться из этого положения. Отпихнуть девицу нельзя, про- должать это безобразие тоже. От отчаянья нечастный схватил Эсмеральду за руки, чтобы она его хотя бы больше не лапала и начал её кружить, как бы поддерживая бесовский танец. Эсмеральда сорвала шляпу с головы, бросила её в толпу, аки невеста букет подружкам, и закружилась в танце, поглядывая одним глазом на Олёну, которая стояла в сторонке и уже почти рыдала, что, собственно, и требовалось. Варламий оказался рядом с приятной женщиной. Это была белокурая поэтесса, худенькая и подвижная. Полная противоположность Циле с её форшмаками. Здесь присутствовали высокие формы как в фигуре, так и в отношении мозгов. И он совсем позабыл о том, что женат. Немного пообщавшись со Светланой, выяснил, что она ‒ разведёнка. «Неудивительно, ‒ подумал он, ‒ умные женщины редко находят счастье в браке. К тому же, мужики не выносят рядом с собой Энштейнов в юбках. Эту куроч- ку я потопчу». Они разговорились, потом уединились. Савва потерял их из виду. Тем временем на сцену вышел неизвестно откуда взявшийся Даздраперм и хорошо поставленным голосом спел-таки приличные песни. Это Савве не понравилось. Парень старался засветиться везде. Один из его луч- ших исполнителей мог уплыть, помахав ему ручкой на прощанье. Тот, в свою очередь, тоже не ожидал узреть Савву, но легко вышел из положения, поскольку в этой гостиной было заведено очень приятное новшество. 56

Он пригласил Савву к столу, стоящему недалеко от сцены и хорошенько накачал коньяком. Продолжение вечера Савва помнил плохо. Послед- нее, что он увидел, были Варламий с белокурой поэтес- сой, которую Савва принял за Саньку. Когда его привезли домой и положили на диван, он ещё ничего не понял. Утром же осознал, что теперь живёт один. Кругом была идеальная чистота. Пустой шкаф, пус- той холодильник, холодная постель. Санька его бросила. Вечером же должен был состояться очередной кон- церт. Варламий ему позвонил только после обеда, ибо он провёл бурную ночь с поэтессой и сообщил, чтобы Савва морально приготовился, ибо на сегодняшний концерт пожалует ещё одна команда поэтов и бардов, которых надо будет выпустить на сцену и посмотреть. Савва рассказал ему о Саньке, но другу было не до того. Единственное, о чём он попросил, это ничего не говорить Циле. Вечерний концерт окончательно поставил перед Саввой дилемму ‒ быть или не быть продюсером? Уход жены ставил точки над «i». Необходимо было выбирать, что важнее: любимая или творчество. С другой стороны, он понимал, что разом, по мановению волшебной палочки, запущенную машину не остановить. Теперь слишком многие люди зависели от него. Вот и сегодня, несмотря на гнусное настроение, надо собираться на очередной концерт. Тем более, они с Варламием решили устроить конкурс между поэтами и музыкантами, так сказать, слепить их воедино. 57

Он погладил себе рубашку, отутюжил брюки, на это у него ушло четыре часа, сбегал в магазин, купил разводную лапшу «Доширак» и, подкрепившись таким образом, отправился на концерт. Песнопения Варламий пришёл со своей новой пассией. Светил- ся словно волшебный фонарь, играя красками и брызжа эмоциями. Постепенно начали подтягиваться музыканты и поэты. Пася Римская уже давно ходила на концерты в ка- честве слушательницы и была из породы самок бого- мола ‒ полюбила, соблазнила, съела и забыла. Сегодня она собиралась выступить на сцене. Крупная стокило- граммовая волевая блондинка с зычным голосом, креп- кими руками, ни на йоту не сомневающаяся в своей привлекательности: весы врут, люди завидуют, а зер- кало, вообще, кривое. Подготовилась основательно. План взятия музыкального Олимпа уже давно зрел в её голове, и сегодня она на него вскарабкается, заткнув за пояс остальных. Пася вошла в зал, увидела Савву и для начала взяла его за галстук: ‒ Саввушка, милый друг, каким номером я вы- ступаю? Только не говори, что шестым, тьфу, в конце концерта. Я должна быть в первом отделении и меня не интересует, каким образом ты решишь этот воп- рос. 58

Савва затрепетал на галстуке, как пойманная рыб- ка, пытаясь освободиться, но Пася не спешила выпус- кать его, напротив, она подтянула галстук к себе, слегка придушив продюсера и заглянула в его выкатывающие- ся из орбит глаза: ‒ Ну-у-у, ‒ протянула она, ‒ что решил? ‒ Хочешь, выходи первой, ‒ прохрипел он. ‒ Ну нет, ‒ не ослабляла бульдожьей хватки Пася, ‒ первыми пойдут разогревающие публику. Вон твоя Олё- на пришла, ‒ кивнула в сторону Вездесущей, ‒ агнец дрожащий. ‒ Хорошо, Пасечка, ‒ прокашлял Савва, ‒ каким номером ты хочешь выступать? ‒ В конце первого отделения перед антрактом, ‒ ответила Пася, соображая, можно выпускать Савву или пока ещё подержать полупридушенным. ‒ Договорились, ‒ взвыл Савва, пытаясь двумя ру- ками ослабить удавку. Пася ещё раз смерила его взглядом и выпустила из рук галстук: смотри мне, чтобы ничего не менял! ‒ и, ещё раз опалив взором, пошла в зал, бросая на ходу: ‒ Выступать буду с Людвигом Могилко. Он, между прочим, профессиональный аранжировщик, пианист и певец. Наши аранжировки на порядок выше осталь- ных. Могилко старался. ‒ Уф-ф-ф, ‒ выдохнул Савва, ‒ чёртова баба. Чуть не задушила на глазах изумлённой публики. Придётся выпускать, а то ещё устроит скандал. Только очухался от пережитого, как к нему мягкой кошкой подскочила Олёна. ‒ Саввочка, я сегодня пришла выступать с группой поддержки. Мы с Димой Каймановым и Рюриком 59

Крестовицким исполним две композиции на трёх ги- тарах. ‒ Замечательно, ‒ брякнул Савва, потирая шею, ‒ будете выступать первыми. ‒ Ах… ‒ задрожала Олёна и побежала к друзьям сообщать новость. Не успел отдышаться, как к нему метнулась мо- лодая, охочая до мужчин поэтесса Светлана. Она была такая маленькая, что казалась ребёнком на фоне осталь- ных. Огромный букет алых роз, который почти пол- ностью скрывал её, ткнулся в Савву. ‒ Простите. Извините. Это вам. Возьмите. Я вас люблю. Я хожу на все ваши концерты, обожаю ваши стихи. Я написала специально для вас стихотворение- посвящение и хочу прочитать его со сцены. ‒ Эту не выпускать, ‒ подумал про себя Савва и ласково потрепал малышку по хилому плечу, ‒ хоро- шо, милая. В конце второго отделения будет свободный микрофон, и вы обязательно прочитаете нам свои стихи. ‒ Спасибо, ‒ зарделась малышка и, поднявшись на цыпочки, заглянула Савве в глаза: ‒ Вы милый-й-й. Я всегда буду рядом. «Чёрт, ‒ выругался про себя Савва, ‒ только этой напасти мне не хватало», ‒ и прошмыгнул вглубь зала. Пася топала по сцене с грацией слона, давала указа- ния звукорежиссёру и не обращала никакого внимания на дрожащую Олёну, которой нужно было выступать первой. Наконец, она угомонилась, гитаристы Дима и Рю- рик начали в спешке подключать гитары. В итоге, начало концерта задержали на двадцать минут, однако спорить с Пасей Савва больше не хотел. 60

Олёна со своими друзьями вышла на сцену и сры- вающимся от страха голосом начала говорить: ‒ Добрый вечер. Нам выпала честь начать концерт первыми. Мы исполним для вас на трёх аккордах… ой-й-й, ‒ она зажала рот ладошкой, ‒ на трёх гитарах две композиции. Наше трио называется «Три поросён- ка»... ой-й-й… ‒ Олёна стала похожа на переваренную свёклу, ‒ оно называется «Род». ‒ Какие роды? Что случилось? ‒ крикнули из зала. ‒ Да нет, вы не поняли, ‒ начала заикаться пугли- вая Олёна, ‒ это название нашего трио, оно сложено из первых букв имён исполнителей. Рюрик, Олёна, Дима. Дима первым понял: пора спасать положение, Олёна сейчас напрудонит лужу прямо на сцене. Стук- нул три раза пальцами по деке и начал играть. Рюрик подхватил эстафету. Олёна, собрав всё своё мужество, затянула песню. Пася стояла перед сценой и с отвращением смотре- ла на испуганную солистку, которая пыталась одновре- менно петь и не отставать от парней на гитаре. Савва же, глядя на трио бандуристов и их солистку, вспомнил анекдот о старичке и его дочке-певице: ‒ Батюшка, певец обязательно перед выступление должен быть сыт? ‒ Да-да, доченька. Певец всегда перед выступле- нием ссыт. Следом за трио на сцену вскарабкался семидесяти- летний дед, армянин Ангин Фантазян. Хитро блеснув очами, подмигнув Пасе, ‒ она как раз была в его вку- се, ‒ он скрипучим голосом сказал: ‒ Я прочитаю вам стихи о маразме. 61

Пася оценила подмигивания старикашки и ввер- нула: ‒ С нетерпением ждём: блистательный сарказм звучит, как старческий маразм. Ангин сделал вид, что не слышит её реплик, его мысли были заняты стихотворением. Водрузил на нос очки и начал: ‒ Не мешайте мне сбиваться, я и сам собьюсь. Моё стихотворение-посвящение называется «Маразму фон Оргазму ибн Спазму с искренним сарказмом». Позади оргазм, Впереди маразм. Вот и жизнь прошла, Как мгновенный спазм. Выбираешь клизму, Получаешь спазм, А, в конце концов, Вот же он, оргазм! Старость хоть не радость, Есть в ней свой оргазм. Эсмарк, трубка, спазм, Вот вам и маразм. ‒ Если кто не знает, кружка Эсмарка ‒ это элемент начала духовного роста. Чистый кишечник ‒ чистые помыслы. ‒ Пора его пристрелить, ‒ решила Пася и бросилась искать Савву, чтобы он согнал деда со сцены. Зал взор- вался хохотом. Ангин сиял. Взял слушателей голыми руками и продолжил: 62

Поблекшие черты подружек, Бестактным не задену я вниманием. Я только на увядшие цветы Смотрю теперь с печальным пониманием. Савва летел на сцену ястребом. С хищной улыбкой стащил со сцены за ворот пиджака старого маразматика и махнул рукой другому поэту, готовившемуся к выходу: ‒ Начинай! Наполеон Бонапартович Джопуи был грузином и недолюбливал армян, поэтому с удовольствием сместил конкурента. Вышел на сцену, аккуратно расставил перед собой пюпитр, сложил на него листочки: ‒ Отбросим маразм, отбросим оргазм! Прочитаю вам стихотворение «Осеннее обострение». ‒ Я люблю угасающих женщин, Если взгляд их подёрнут тоской… Женщины постбальзаковского возраста зашурша- ли платьями, послышался шум двигающихся по полу ножек стульев. Дамы начали сбиваться вокруг Напо- леона в круг. Горящие глаза дам подвигли Наполеона на целую поэму. Теперь уже Савве пришлось просить Пасю согнать его, пообещав сию же минуту выпустить её на сцену. Пася махнула рукой Могилко, поднялась на сцену, ласково забрала микрофон из рук Наполеона, собрала его листочки и отправила его в сад. А точнее, в малин- ник, сидящий перед сценой, где он и растворился без остатка. 63

Пася поклонилась публике. Поставила чуть впереди себя белокурого лохматого мальчонку, махнула рукой режиссёру ‒ начинай. Зазвучала громкая музыка. Они исполнили песню «Клоун». Громко. Даже если бы кто- нибудь попытался что-нибудь крикнуть, его всё равно не услышали бы. Савва поискал глазами Варламия, но тот был увле- чён своей дамой и его ничего не интересовало. Вышел в коридор и наткнулся на троицу творческих лично- стей. Писатель, критик и музыкант спорили между со- бой о силе искусства и интеллекта. Тема беседы была простой: что есть истина и почём она. И ‒ можно ли стать идиотом от нанесённых обид. Савве все уже сидели поперёк горла: и поэты, и пи- сатели, и музыканты. Он с тоской подумал о Саньке. Вышел в гардероб, надел пальто и скрылся в ночи. Идя пешком по тёмной улице в сторону дома, набрал номер мобильного телефона: ‒ Санечка, солнышко! Я тебя люблю. Возвращай- ся ко мне скорее! Ну его, это творчество! Буду ждать вечно, ‒ и, не дожидаясь ответа, сбросил звонок. Санька решила выдержать паузу. Она считала, что Савва должен помучаться и твёрдо решить, кто будет занимать в его душе главенствующее положение: она или дурацкое творчество. 64

Светлана Дюймовочкина Светлана влюбилась. Чувства настолько переполня- ли её, что стихи лились из неё неиссякаемым журчащим золотыми переливами ручейком. Кумиром её души стал Савва. Она случайно попала на один из его концертов. Влюбилась с первого взгляда. Теперь не пропускала ни одного. Это обстоятельство послужило большим толчком к её творческим порывам. Она записывала стихи пач- ками, вывешивая их на своей поэтической страничке в интернете. Стала отсылать их Савве, и вскоре он устроил ей скандал, попросив прекратить это безобразие. Нет, не стихи писать, а вывешивать их на всеобщее обо- зрение. Это могло сильно отразится на их отношениях с Санькой. ‒ Ах, если бы он её любил! ‒ размышляла Светлана. Ей так хотелось прижаться к его губам, так хотелось, чтобы он обнял её руками. А он вместо этого оправ- дывался перед своей Санькой. Ясно же, что он живёт с ней по привычке и не любит её. Ему нужно открыть глаза, он должен понять, что такой горячей любви, как у неё, ему не найти. Сейчас она наденет своё лучшее расшитое розами голубое платье и пойдёт на концерт. Савва ей, конечно же, не даст читать стихи со сцены и ладно. Главное, 65

видеть его глаза, слушать его голос и ждать. Только бы он не пришёл на концерт со своей Сашкой. Такой ши- карный мужчина не достоин этой белобрысой куклы, к тому же, старше его. Его надо спасать. Он достоин лучшей участи и лучшей любви. Эта Санька ‒ такая стервочка. Пригрел змею не на груди, пригрел в голове. Запутался в смертоносных сетях. Профурсетка забирает у него всю наличность, ко- торую он зарабатывает в клубах. Несчастный не может положить лишние деньги на свой мобильный телефон и не может лишний раз позвонить ей. По дороге к клубу она забежала в офис мобильной связи и положила на счёт Саввы пятьсот рублей. Ночной клуб гудел, как улей потревоженных пчёл. Звучала тихая ненавязчивая музыка. В зале было полно народа. Официанты бегали между столиками и пред- лагали артистам и слушателям еду и напитки. Даздраперм и Яхонт, главная опора Саввы, настраи- вали гитары. Олёна, как и обычно, сидела с широко от- крытыми глазами, намертво вцепившись двумя руками в гриф гитары, и заранее тряслась. «И зачем она выступает на концертах? ‒ глядя на неё думал Савва. ‒ Сидела бы дома, писала бы свои песенки и вывешивала их на разных сайтах. Куча музы- кантов так делают. Люди диски записывают из разных стран. Нет же, несёт её в народ, которого она до смерти боится. Её когда-нибудь инфаркт тюкнет на нервной почве». Светлана встала в уголке и начала высматривать свою любовь. Савва сидел в самом конце полутёмного зала за огромным столом. Рядом с ним примостился какой-то 66

лысый паренёк в белой бейсболке, отчего его голова напоминала бильярдный шар с приделанным к нему козырьком. Там же сидел Альфред Нетудыхта. У него сегодня намечалась премьера песни. Но самое ужасное, около Саввы тёрлась поэтесса. Регина Завироха. Вся поэтическая тусовка помнит, как однажды она пыталась облобызать Савву прямо на сцене. Эта экзальтированная особа, вырядившаяся в блестящую коричневую кофточку, украшенную золотыми вензе- лями, бессовестно открывающую её формы, начесала на своей многогрешной голове огромный кок, обвела глаза чёрным карандашом и пошла в атаку, обхаживая продюсера со всех сторон. Светлана прошла вглубь зала и спряталась за од- ной из колон. В её голове стучали молоточками гнев, ревность и обида. Она делает всё возможное, чтобы завоевать Савву, а эта крашеная в красно-пегий цвет ягодка со своим коком пытается втереться в доверие к её любимому. Вся жизнь этой профурсетки пестрит тушками подстреленных мужчин. «Ба-а-а, ‒ пригляделась внимательнее к Регине, ‒ да она же пьяна! На колени к Савве лезет, значит, жены в зале нет, уже хорошо». Регина громко взвизгнула: ‒ Саввушка, пора начинать концерт. Ты меня каким номером поставишь? «Никаким», ‒ хотелось крикнуть Светлане, но она сдержалась. Тем временем Савва начал распределять артистов в порядке очереди выхода. Положил перед собой лист бумаги и теперь быстро-быстро что-то писал на нём карандашом. 67

Сначала он кивнул Яхонту и Даздраперму, и те от- ветили определённым жестом, выкинув вперёд пальцы, как бы уточняя, кто из них пойдёт первым, кто вторым номером. Потом Савва кивнул Олёне, затем ткнул кончиком карандаша в Нетудыхту. Бильярдист, как его про себя окрестила Светлана, получил пятый кивок, а Регина, как она и пророчила ей, ‒ шестой. По этому поводу Регина заказала ещё один бокаль- чик мартини. Светлана набралась смелости и шагнула вперёд. ‒ Привет, Савва! Савва воззрился на неё с неподдельным ужасом на лице: эта, тьфу ты, дюймовочка скоро окончательно разрушит его жизнь. Что с ней делать? Выставить вон нельзя. Она пришла на общих основаниях, заплатила за входной билет. Больше того, она бросила деньги на его телефон, надо будет их перевести обратно на её мобильник. Втык придётся сделать позже. Регина уставилась на Светлану со сталинским при- щуром ‒ малышка приплелась окручивать Савву. Вы- тянула вперёд руку с бокалом мартини и громко пре- дупредила: ‒ Савва, ты знаешь, я тут недавно читала, если опухший женский мозг поместить в куриный черепок и потрясти, то всё равно сильный грохот будет. Малыш- ка не понимает. Место занято. Савва похолодел. Эти бабы, словно гиены, напада- ют стаей. Они способны не только передраться между собой, но и легко отобрать честь, достоинство и деньги у любого мужика. 68

Вытер платочком внезапно вспотевший лоб: ‒ Дорогие дамы! Вынужден вас покинуть. Нужно предупредить поэтов и музыкантов, кто за кем выходит на сцену. Ведите себя прилично! ‒ Адью, ‒ не удержалась Регина, следя глазами за стремительно удаляющейся фигурой Саввы. Бильярдисту показалось на мгновение, что между двумя женщинами проскочил настоящий сноп искр. Он вспомнил фразу Михаила Жванецкого: женщину скандал не портит, он её освежает. Соперницы смерили друг друга взглядом. Регина была выше оппонентки на голову и начала первой: ‒ Перестань преследовать Савву! Ты себя в зеркало видела? Раньше я думала, что гоблины и хоббиты не могут быть скрещены. Вспыхнувшая спичкой Светлана хотела было от- ветить пьяной дылде, но передумала. Пусть Савва сам увидит, кто есть кто. Фыркнув мартовскими кошками друг дружке в лицо, женщины разошлись по разным углам ринга. Регина погладила рукой круглую голову бильярдис- та и попыталась сесть к нему на колени. Тот аккуратно её осадил, попытавшись остудить пыл наклюкавшейся в зюзю дамочки. Светлана пошла общаться с Олёной, та обещала написать ей песню. Тем временем Савва взлетел на сцену и громко сказал в микрофон: ‒ Дорогие друзья, начинаем концерт! Сегодня будет много сюрпризов. Сейчас перед вами выступит победи- тель последнего поэтического конкурса Игорь Сиволоб, а премьеру песни на его стихи исполнит Альфред Нетудыхта. 69

Единственный, считающий, что даром поют толь- ко птички, зарабатывающий приличные деньги среди всей этой музыкальной шелупони Альфред вышел на сцену. Минут пять картинно усаживался на специальный табурет гитаристов. Потом долго раскладывал перед со- бой ноты. Дёрнув за гитарную струну, устроил скандал звукорежиссёру, обвинив его во всех смертных грехах, связанных с подключением аппаратуры. Зрители терпеливо смотрели представление, со- ображая, где сюрпризы. Спустя десять минут, когда многие уже начали засыпать, Альфред затянул свою премьерную песню и разбудил зал. Песня получилась вкрадчивой, рассказывающей о нежной женской душе. Из зала послышались вздохи и даже всхлипывания. Какой-то женский голос крикнул: «Браво! Альфред, ещё, давай ещё!» Он насладился эффектом, прикрыл глаза и объявил ещё три песни, вычеркнув таким образом из списка последнего исполнителя, которому времени на выступ- ление теперь уже не хватило бы. Музыканты в зале заметно занервничали, ибо время концерта строго лимитировано: один задержался ‒ дру- гим придётся сокращать свою программу. Получив полную порцию внимания, признания, обожания Альфред медленно, с достоинством, покинул сцену. Следующим вышел быстрый Яхонт, лихо отыграл свои три песни и передал гитару Даздраперму. За ними на сцену поднялась испуганная Олёна. Робко взяла на гитаре первые аккорды, запела. Её голос звучал так, словно она последние десять лет жила на 70

одних водорослях. Слабый, трясущийся глас перепу- ганной насмерть овечки, видящей перед собой мясника с ножом. ‒ Не бойся, мы с тобой, ‒ крикнула ей с задних рядов Регина, ‒ пой громче. Ты же поёшь о крыльях, где они у тебя? Я слышу голос земляного червя. Как ни странно, слова о земляном черве заметно повысили дух Олёны. Она вдруг зарделась и выдала такую трель, что зал потрясённо привстал. В тот вечер Олёна сорвала небывалые в её жизни овации и полу- чила шикарный букет. До Саввы дошло то, что долго не доходило: «Её надо пугать! Насмерть. Прямо перед началом выступле- ния. Тогда она может давать высочайшие результаты». Его мысли прервала подкравшаяся Светлана: ‒ Савва, я написала новое стихотворение. Можно я прочту его для тебя? Пася Римская Пася Римская была не только поэтессой. Высшее образование психолога, курсы повышения квалифи- кации по психоанализу, работа в одной из городских больниц. К сожалению, там мало платили. Помимо ин- теллектуальных достоинств, Пася была дамой весомой, волевой, с зычным голосом, крепкими руками. Могла взять на абордаж, кого угодно. В любое начатое дело вгрызалась с яростью бультерьера и, если, делала захват, оторвать её было невозможно. 71

Поначалу Пася ударилась в психоанализ. Помотав- шись по разным тренингам, она поднакопила опыта, познакомилась с нужными людьми и решила организо- вать собственные курсы. А поскольку баловалась стиш- ками, быстро познакомилась с продюсером Саввой Отченашевым. Он бывал на её тренингах, был склонен к мистике и стихоплётству. К тому же, однажды он силь- но поругался с женой Санькой, ушёл жить на съёмную квартиру, у него образовалась много свободного време- ни, вот тогда для достижения своей цели она и взяла его голыми руками. Савва на нервной почве начал строчить пачками стихи. По ночам разговаривал с Пасей по теле- фону и, в конце концов, они придумали новый проект. Как психолог со стажем, Пася заверила Савву, что с Санькой они помирятся, просто для этого нужно вре- мя, а пока… можно подзаработать деньжат тем более, что на концерты к Савве ломилось огромное количество начинающих поэтов и музыкантов. Да что там говорить. Пася сама блестяще выступала в роли певицы. Попробовал бы кто рискнуть сказать ей что-нибудь против. Савва пару раз сам был зажат её крепкими ручками и одним из первых оценил её талант. Пася хорошо помнила, как он извивался в петле своего галстука, знала, что не забудет этого урока. Давно мно- гих задвинула своим авторитетом. Совместный проект назвали «Арт-интроверты и экстраверты в поэзии и музыке». И вот в один из дней в клубе, где проходил очеред- ной концерт, появилось объявление: «Дорогие поэты и музыканты! Приглашаем вас по- сетить пятичасовой тренинг арт-поэзии и арт-пения. Показательный концерт. В перерывах ‒ беседы с пси- 72

хологами, психоаналитиками и психофизиологами. Каждому участнику надо прочесть или пропеть что-то своё. Участники тренинга получат удостоверение и пра- во на участие в арт-концертах. С собой иметь паспорт, копию паспорта, тетрадь, ручку, маленькое зеркало, акриловые краски, кисточку и альбом для рисования, ‒ это необходимо для небольшого катарсиса во время тренинга. Недорого. Вход каждому участнику ‒ пять тысяч рублей». Поэты и музыканты столпились у объявления. Кто- то читал его молча, кто-то шевелил губами. Олёна Вез- десущая смотрела на объявление и губы её дрожали: она заранее боялась кастинга, но ещё больше мучила цена. К тому же, она не совсем понимала, что такое катарсис, и нужен ли он ей. Арлен Колотушкин, прочитав про акварельные краски, катарсис и пять тысяч, крякнул, вытер тыльной стороной ладони покрасневшую, вспотевшую шею и тихо матюгнулся. Молодой и стройный белокурый Яхонт проплыл мимо всех, не читая объявления. Эсмеральда Крутихвост не собиралась идти на тренинг. Она хотела блеснуть собой, узрев у объявле- ния большую толпу, состоящую, преимущественно, из мужчин. Поправила большую чёрную шляпу с перьями, поддёрнула и без того короткую юбку ещё выше, вы- ставила вперёд грудь, подтянула живот и врезалась в толпу творческих мужичков: ‒ Что мы тут читаем? Первым этого безобразия не вынес поэт Петро Пиворич. 73

Я от этого просто немею! В жизни всё повторяется снова: Был Остап-Ибрагим Бендер-бея, Стала Римская фон Арт-Пасёна. Толпа застыла, пытаясь оценить эпиграмму. Послы- шались хлопки. К толпе присоединился подошедший к началу концерта гитарист, он же в миру врач Дима Кайманов. Петро краем глаза посмотрел на него. Стотридца- тикилограммовый хирург мог быть достойным оппо- нентом для Паси. Быстро прочитав бумажку, прилепленную к стене розовым скотчем, тот задорно хохотнул: ‒ Как сказал Остап Бендер: «У нас тут, конечно, не Париж, но милости просим к нашему шалашу!» Не переживайте, Петро Несторович, давайте ей что-нибудь отрежем! Я ж всё-таки хирург! Пася, наблюдавшая из приоткрытой двери гримёр- ки, как народ отнесется к её объявлению, содрогнулась, затаилась и прошипела: ‒ Кайманов! Ты покойник! Петро Несторович, оценив поддержку в лице Димы, хмыкнул, подкрутил усы, прищурил серые пытливые глаза и, взмахнув серебряной шевелюрой длинных по лопатки волос, изрёк: ‒ Что вы думаете, милейший? Как много сторон- ников арт-искусства соберёт этот идейный борец за денежные знаки? ‒ Кого вы имеете в виду: Савву или Пасю? ‒ уточ- нил Дима. ‒ Пасю, конечно же. Савва в одиночку на такие под- виги неспособен, у него сейчас подавленная воля. От 74

него жена ушла. Вот лиса и воспользовалась моментом. Собирается вылепить из него образ Кисы Воробьяни- нова. Бедный Савва! ‒ Савва вовсе не бедный, ‒ вмешалась в мужскую беседу Эсмеральда. Кайманов был ей симпатичен. Она уже видела, как хорошо она будет смотреться рядом с ним. Огромный, почти двухметровый брюнет в чёрной кожаной куртке с двенадцатиструнной гитарой в руках и она, хрупкая блондинка в чёрной шляпе с перьями в маленьком чёрном платье. Потрясающий дуэт. Ей надо было во что бы то ни стало обратить на себя внимание. Эсмеральда пошла в атаку: ‒ А я пойду на тренинг. Возьму краски, кисти, гитару… Балаган в коридоре прервал Савва, прибывший на концерт: ‒ Господа, прошу в зал! Через несколько минут начинаем концерт. ‒ А кто нам расскажет про тренинг? ‒ не унималась Эсмеральда. ‒ Тренинг обсудим отдельно. В конце вечера. Тренинг Тренинг проходил в выходной субботний день в одной из школ в центре города. Пася по такому случаю сняла аудиторию на целых шесть часов. Великий ком- бинатор Остап Бендер знал четыреста и один относи- 75

тельно честных способов освобождения ближних своих от излишних денег, Пася уступала ему в количестве, но не в качестве. Плюс фантазия, с которой она подходила к делу. На тренинг пришло семь человек: лектор Пася, она же арт-чтица, арт-певица, художник, парапсихолог, женщина-вамп, гитарист; просто хороший парень Яхонт, поэтесса Светлана Дюймовочкина, готовая отдать лю- бые суммы, лишь бы увидеть Савву. Она прознала, что он поссорился со своей женой, и теперь решила не упустить свой шанс. Денис Шнурапет, один из начинающих поэ- тов и певцов. Эсмеральда Крутихвост и залётный старичок Макар Федосеевич, который случайно прочитал объяв- ление на доске у школы, в которую водил внука. Захотел испытать катарсис за любые деньги. Достал с антресолей заветный носок с заначкой и отправился на тренинг. Парапсихолог Пася встречала страждущих катарси- са в чёрном платье, обтягивающем её крупные округлые формы. Эсмеральда просканировала Пасю взглядом опыт- ного таможенника, оценила формы и вес соперницы, поправила чёрный берет на белокурых волосах, и усе- лась за первую парту, выставив вперёд ногу, обутую в модный ботильон. Следующий за ней Шнурапет, чуть было не запнул- ся о треклятую ногу Эсмеральды и чудом не грохнулся оземь. С его уст уже было сорвались нелитературные словечки, но он вовремя спохватился и проследовал за вторую парту. Дюймовочкина пришла вместе с Саввой, она под- караулила его на выходе из метро, и тому некуда было деться. Они вошли, мило болтая. 76

Предпоследним явился Макар Федосеевич. Он долго искал аудиторию и заблудился внутри школь- ного здания. Теперь же, найдя нужный класс, воспа- рил духом, а, узрев Пасю с её формами, похоже, начал ощущать катарсис. С некоторых пор, после того, как ему стукнуло восемьдесят восемь лет, и он стал хуже видеть, предпочитал всё крупное, в том числе и женщин. Пася изумилась, увидев на пороге столь «юное» создание, но сдержалась и, поскольку он принёс взнос, выделила ему отдельное тёплое место у батареи. Оглядела зал. Посчитала в уме доход. Он составил двадцать тысяч деревянных рубликов, ибо трое не пла- тили ‒ она сама, Савва и Яхонт. Оставалось обдумать наиважнейший вопрос, как делиться с Саввой: «Отдам пять тысяч ‒ кто больше работает, тот и получает». Собрала деньги, одарив каждого мягкой полуулыб- кой, проверила паспорта, показала именные корочки. Рассадила за отдельные парты в шахматном порядке. ‒ Здравствуйте, мои дорогие, ‒ начала тренинг Пася. ‒ Сегодня мы познакомимся с такими понятия- ми, как арт-поэзия, арт-пение, нарисуем картины, по- слушаем музыку, погадаем со свечкой, сами исполним свои стихи. Вижу среди вас много поэтов. Обязательно споём. ‒ А я не умею петь, ‒ вставил Шнурапет. ‒ Уверяю вас, ‒ блеснула очами Пася, ‒ вы сами не заметите, как запоёте, испытав лёгкий катарсис. ‒ Скажите, ‒ проскрипел Макар Федосеевич с зад- ней парты. ‒ Так что такое катарсис? Пася напряглась, старик мог всё испортить. Взяла себя в руки, растянула ярко-красные пухлые губы в ши- рокой крокодильей улыбке. 77

‒ Катарсис ‒ это сильное эмоциональное потрясе- ние, которое вызвано не реальными событиями жизни, а их символическим отображением. К примеру, вы слу- шаете, как я пою, при этом закрываете глаза, получаете удовольствие, а перед вами всплывает образ. ‒ Я бы лучше вас потрогал, ‒ честно признался Макар Федосеевич. ‒ Вы такая аппетитная, а как вы поёте, мне неинтересно. У меня жена профессиональ- ная певица. Я уже столько её наслушался, что меня ни один катарсис не проймёт. ‒ Искусство нельзя потрогать руками, ‒ парировала Пася, ‒ не перебивайте меня. Переходим к делу. Здесь присутствует много публичных людей. Всем поэтам, музыкантам приходится выступать перед большими аудиториями. Каждый из вас должен уметь ставить лич- ные цели и добиваться их. Как ставить их, чтобы они выполнялись? Отвечу. Чтобы не попасть впросак, вы должны научиться манипулировать людьми. ‒ Пася! Вы отличный манипулятор в юбке, ‒ ввер- нула Эмеральда. ‒ Спасибо, ‒ снова напряглась Пася. ‒ Скажите, Пася, ‒ не унималась Эсмеральда, скри- пя ботильонами, ‒ смогу ли я сегодня исполнить не- сколько арт-песен. Гитару оставила у входа. Пася кивнула ей. ‒ Конечно, дорогая, чуть позже. Мы ещё должны с вами настроиться на разговор, написать на бумажках ваши желания, нарисовать их. Вы принесли с собой краски? ‒ Я принёс карандаш, ‒ ответил Макар Федосее- вич. ‒ Карандаш твёрже. ‒ Замечательно, ‒ отмахнулась от него, как от на- зойливой мухи Пася, ‒ мы сейчас включим тантри- 78

ческую музыку, каждый из вас закроет глаза и прислу- шается к себе. Я начну медленно читать стихи. Вы при- слушаетесь к своим ассоциациям, найдёте свой образ, откроете глаза и нарисуете его. Это очень увлекательно ‒ находить в себе способность видеть большие полотна и слушать симфонию души. Неспроста будущих хирур- гов заставляют изучать живопись? Зачем? А это даёт им видение больших картин, индивидуальное в общих явлениях... Пася запнулась, вспомнив хирурга тире гитариста Кайманова. Жаль, докторишка не пришёл, она бы отыг- ралась на нём по полной программе. Подошла к проигрывателю, вставила диск. По ауди- тории поплыли звуки природы. ‒ Закрываем глаза! Я рождена, чтоб сомневаться, Любить, страдать и удивляться. Я вижу лица, вижу рыла Слонов, бизонов, крокодила, Лисицу в споре с журавлём, И обезьянку над прудом. Я вижу радость и, вздыхая, Святой родясь, в грехе купаюсь... Пока притихшие участники мероприятия слушали вкрадчивый голос, Пася перекладывала денежные знаки в свою сумочку, показывая знаком Савве, который стоял у окна, что этот вопрос они обсудят позже. Савва покорно кивал. Не останавливаясь, Пася взяла ручку, бумагу и крупно написала ему: «С тебя три стихотворения». 79

Савва махнул рукой: спорить с ней было бесполез- ным делом. Неожиданно раздался храп. Под Пасины пассы и щебет птичек заснул Макар Федоссевич. Все открыли глаза. Старик портил воздух и ме- роприятие. Пришлось его разбудить. Группа приступила к рисованию. Рисунки полу- чились разными. Эсмеральда нарисовала гитару, маску и розу. Шнурапет кактус. Макар Федосеевич нарисовал женские груди. Светлана Дюймовочкина ничего не стала изображать, она не сводила глаз с Саввы. Пася собрала рисунки и прикрепила их кнопками к доске. Больше всего её впечатлили женские прелести и большой кактус Шнурапета. Не вдаваясь в аспекты психологии по рисункам было ясно ‒ Макар Федосеевич мечтает о женских пре- лестях, Шнурапет гордится своим мужским началом. Пася взяла в руки большие добротные свечи и чирк- нула спичкой: ‒ Ну, что же, дорогие мои, вы почувствовали магию стихов, нарисовали образы. Давайте поучимся прогно- зировать свой успех. Для этого нужно, чтобы все сели по своим местам, ‒ и зыркнула на Эсмеральду. Та по- правляла причёску. Её совершенно не интересовали ни Пася с её свечками, ни Шнурапет с его кактусом. Наверное, тренинг так и продолжался бы, если бы не одно но. Макар Федосеевич так набрался впечатле- ний, что ему стало плохо. Тренинг окончился с приездом «Скорой помощи». Старика погрузили на носилки, отвезли в больницу с вы- соким давлением и подозрением на предынфарктное состояние. 80

Пасю обязали сообщить его супруге прискорбную весть. Пришлось всех распустить по домам и отправить- ся по адресу, сообщённому ей слабым голосом Макара Федосеевича. Старушку пришлось не только успокаивать. К глу- бокому сожалению, пришлось заплатить ей моральный ущерб в пять тысяч рублей, ибо она знала о заначке мужа и теперь перерыла весь дом в поисках денег. Возместив старушке моральный и материальный ущерб, Пася отправилась домой, твёрдо дав себе зарок впредь заранее проверять каждого своего слушателя на вменяемость. Она была уверена, что до больницы старика довела Эсмеральда своим вызывающим по- ведением. Старик давно не видел младых разбитных дев и перегрелся. Вечером позвонила Савве: ‒ Саввушка, дорогой, я ничего не могу тебе за- платить за тренинг. Дело в том, что я всё отдала жене Макара Федосеевича на поддержание его драгоценного здоровья. Савва всё понял: Пася была одной из внучек лей- тенанта Шмидта. С того дня их тесная дружба с Пасей перетекла в вялотекущую дружбочку. Дипломанты Друг Варламий попал в капкан двойных отноше- ний. Циля поставила условие: или он возвращается в Израиль и забывает обо всём, что было в Москве, или 81

пусть остаётся в Москве и больше ноги его не будет в её доме. Варламий долго смотрел на весы судьбы и выбрал Цилю. Всё ж таки за Цилей он был, как за китайской стеной. А Савва всю ночь сидел перед принтером и печатал дипломы. Ни много ни мало, а целых полсотни. Надо как-то поддерживать музыкантов, а то разбегутся кто куда. Он и так им то конкурсы устраивает, то праздники, теперь вот награждения. Как их ещё заинтересовать, денег он им почти не платит. Не окупается предприятие, а бросить жалко. Сегодня Савва должен был вручать дипломы всем победителям предыдущих конкурсов. Народу долж- но было прийти много: Яхонт, Димка Кайманов, Пася, Олёна, Регина и многие другие. Не смог явиться только Колотушкин. Ушёл в за- пой. У него сильно не заладилось на работе в охранном предприятии. Поначалу он пытался бунтовать против суровой действительности и даже попытался подкарау- лить директора фирмы и набить ему морду, но это не сработало, ибо шеф был крепким малым и не только выкинул Арлена со своей дороги, но и из фирмы. Вот и прибегнул к обычному русскому способу снятия стресса. К началу большого концерта собрались почти все заявленные в программе участники. Первыми пришли барды. Олёна Вездесущая про- шмыгнула в самый тёмный уголок помещения и там затихла. Зал медленно заполнялся гостями. Пася появилась в чёрном, обтягивающем её пыш- ные формы платье с ярко-красными вставками, с алой 82

розой в волосах. Её руки были облачены в чёрные ажурные перчатки до локтя. Окинула присутствую- щих победным взглядом. Ей было интересно, какое она производит впечатление. Будучи психологом, она давно усвоила, что молодая красивая женщина ‒ это чудо природы. Немолодая же красивая женщина ‒ это чудо искусства. Сегодня она собиралась исполнить арт-песню «Маки». Ради этого она и сшила это платье. По изумлённым взглядам женщин и мужчин, сидящих за столиками, проплывающая мимо них большим цветком Пася поняла: цель достигнута. Савва предусмотрел всё или почти всё, кроме од- ного. На концерт явился колдун. Довольно эпатажная личность, считающая себя магом высшей категории, способным управлять погодой. Он так и говорил о себе: «Магия моя велика, могу послать солнце из Москвы в Петербург». Каждый день он выходил на улицу разводить руками тучи. С ним уже был инцидент. Он пришёл на один из концертов и устроил в фойе шоу. Разбил о стену пустую бутылку из-под шампанского, разделся до пояса, улёгся на стёкла и собрал огромную толпу, включая главного админи- стратора клуба, который сначала попытался вызвать по телефону психиатрическую помощь, а потом попросил охрану деда одеть и вывести вон на свежий воздух. Он явился не один, а с другом. Человеком-деревом по имени Посад Вселенович, болевшем идеей всеобще- го озеленения. Посад был известен тем, что несколько лет назад пытался забраться на главную новогоднюю ёлку страны, был снят с неё и отправлен на принуди- тельное лечение, после чего слегка угомонился, но заболел другой болезнью. Стал грозой паспортисток, 83

ибо каждый месяц официально менял имена. То он был Мартом Вселеновичем, то Февралём. Городской чудак с развевающимися седыми кос- мами, одетый в ярко-малиновый пиджак, ворвался в зал и прямиком отправился на сцену. Встал в креп- кую стойку, широко расставив ноги, развёл руки в сто- роны: ‒ Дорогие друзья, ‒ начал он, ‒ займу у вас немного времени, человек я занятой, мне нужно ехать на другую передачу, только хочу вам сказать, желаю добра, света и тепла. Вы не смотрите, что на улице пасмурно, я раз- вёл тучи, ‒ руки деда завращались, аки ветряная мель- ница, ‒ и завтра будет солнышко, обещаю. Уже ночью на небе будет ясно, и выступят яркие звёзды. Савва бежал к сцене, нет, даже не бежал ‒ летел турманом. В его голове вертелась песенка Ирины Ал- легровой «Я тучи разведу рука-а-а-ми». Пока колдун не перепугал публику, нужно было его снимать с пенька. Иначе главный администратор припомнит Савве стёк- ла в фойе. Хитростью ему удалось спасти положение. Он вле- тел на сцену, широко улыбнулся залу, выхватил чистый бланк диплома из объёмной пачки и подал его колдуну: ‒ Вот! Возьмите. Это диплом за ваши заслуги перед небом, тьфу, ‒ разволновался Савва, ‒ перед всеми. Мы польщены вашим вниманием и даже не знаем, с помо- щью какого волшебства вы проникли в зал, но раз уж вы здесь… «Примите соболезнования по поводу душевного здоровья», ‒ подумал Савва, а вслух сказал: ‒ Награждаю вас дипломом первой степени за вклад в искусство. 84

Дед отвлёкся. Посмотрел на бумажку. Диплом был красивым, но пустым. ‒ Так там же ничего не написано, ‒ прищурил глаза и впиявился взглядом в Савву. ‒ А вы впишете имя сами, ‒ с улыбкой сказал ему Савва, ‒ главное, что вы его получили. А теперь мы дружными аплодисментами проводим вас на переда- чу, ‒ обратился к залу в микрофон Савва, ведя колдуна под локоток к ступенькам. Внизу колдуна уже ждали два охранника. Первым конкурсантом был молодой бард в вечер- нем смокинге, лаковых длинноносых ботинках с кра- сивой фамилией Ясенев. Вихрастый паренёк раскланялся и затянул песню под шестиструнную гитару «На комоде слоники стере- гут покой». Вторая песня насмешила весь зал, ибо она была про деревню и начиналась словами: «Огородами устало вновь крадусь я втихаря». Дальше всё пошло как по маслу ровно до выхода Паси. Она вышла на сцену, сияя, аки солнечный луч через стёклышко. ‒ Ведьма, ‒ хмыкнул Савва, ‒ хорошо прокатила меня с тренингом. Пася поправила красную розу в волосах и громко объявила: ‒ Дорогие друзья, сегодня мы поговорим об арт- пении и арт-чтении. Не знаю, рассказывал ли вам Сав- ва о наших тренингах, это неважно. Сегодня я спою вам арт-песню «Маки», а после перед вами выступят мои ученики-индиго. Все они ‒ уникальные личности и обладают не только поэтическими и музыкальными талантами, но и являются проводниками высших сил. 85

‒ Маэстро, музыку! ‒ взмахнула рукой в ажурной перчатке. Полилась красивая, хорошо аранжированная музы- ка. Зал замер. Пася затянула зычным голосом: ‒ Маки-и-и-и, я люблю вас мои маки-и-и…. ‒ Ах, это у неё маки в голове, ‒ догадался Савва, ‒ а я-то, дурак, думал, она корчит из себя розу. Так-так- так. Посмотрим, какой ещё сюрприз преподнесёт дочь лейтенанта Шмидта. Пася блистала. Она не только распелась, она ещё попыталась и станцевать. Её объёмный живот заколы- хался под платьем из стороны в сторону, а уж когда она повернулась к залу задницей, исполняя очередное па, Савва и вообще задохнулся: пора убирать со сцены эту царь-жопу. Но убрать Пасю было непросто, это Савва знал на собственной шкуре. Наконец, песня закончилась. Пася отдышалась, поправила съехавшую за ухо розу и схва- тила микрофон: ‒ А сейчас на сцену выйдет мой ученик. Встречай- те! Леонид Фуер. На сцену поднялся старичок в роговых очках с ги- таркой и объёмной пачкой бумаги в морщинистых руках. Минут пять усаживался на стул перед пюпитром, ещё минут семь его листочки разлетались в разные сто- роны, потому что он не мог их поставить прямо и, в кон- це концов, лучший птенец-индиго запел козлиным го- лосом: «Забери меня с собой, я желаю быть с тобой». Нервы Саввы не выдержали и, как только птенчик закончил блеять, взбежал на сцену. ‒ Дорогая Пася, дорогой Буер… 86

‒ Фуер, ‒ поправила его Пася. ‒ Позвольте вручить вам дипломы от администра- ции клуба и от меня лично. К моему глубокому сожале- нию, индиго время исчерпали, позвольте пригласить на сцену следующего исполнителя. Многих сегодня нужно поздравить, ‒ Савва умоляюще заглянул в широко рас- крытые глаза Паси. В его голове вертелась только одна мысль: как её убрать? Спихнуть у него не хватит сил, ибо Пася весит не меньше центнера, да и опасно это, зная её крокодилью хватку, а отправить с миром будет тяжело. Пася оценила потуги Саввы, но не сдалась. ‒ Хорошо, мы сейчас закончим, но прежде пусть выступит ещё один член нашего арт-коллектива. Савва мысленно хлопнул себя по лбу. Он же знал Пасины пристрастия к денежным купюрам. Запустил руку в карман пиджака и достал из него две зеленые бумажки. ‒ Я не только награждаю вас дипломом, я дарю вам на счастье два доллара. Положите их в заветное место, ‒ мельком заглянул вглубь декольте, ‒ деньги никогда вас не будут покидать. Пася благосклонно приняла дар, разглядывая бу- мажки, не поддельные ли они, чем и воспользовался Савва, громко объявив следующего участника. Следующий номер должна была исполнять украин- ская певица. Она приехала на несколько дней в Мо- скву, где-то раздобыла телефон Саввы и напросилась на концерт. Савва достал из кармана бумажку с названием пес- ни и испугался, увидев украинский текст. Понимая, что или Пася, или украинская песня, громко объявил: 87

‒ Галина Подопригора приехала к нам из украин- ской глубинки и порадует нас своей песней, своей пес- ней... ‒ заело у Саввы, ‒ «Висела писенька». Зал взорвался хохотом. Пася посмотрела на Савву взглядом бешеного гамадрила, повертела пальцем у вис- ка, зажала в кулачок зелёные бумажки и, подхватив под руку старенького Фуера, спустилась с ним со сцены. Через минуту зал наполнился звуками украинской народной песни. Галина исполняла её а капелла, то есть безо всякой музыки. Голос у неё был зычный и доход- чивый. Савва устало опустился на стул перед сценой и не мог дождаться окончания очередного балагана. Он крепко задумался о своей дальнейшей судьбе. Семью потерял. Лучший друг его покинул, укатив в Из- раиль к своей ненаглядной Циле. По слухам, организо- вал свой бард-клуб, состоящий из выходцев из России. Что-то надо делать. Менять образ жизни, мышления. Главное, Саньку вернуть в родные пенаты, ведь он её любит, очень любит и, чем больше он смотрит на всех этих певиц, тем горше у него на душе. Портреты президентов Своё сорокапятилетие Савва собирался отмечать в одиночестве. Но друзья решили иначе. Варламий при- ехал из Израиля. Пася, высунув язык, бегала по городу 88

за рамками для фото. Она сделала для Саввушки коллаж. Ей понадобилась рамки формата А4. Рамок, как назло, нигде не было: ни в переходе на Павелецкой, куда её отправили из фотоателье, ни в двух других ателье. В полной растерянности она зашла в книжный магазин недалеко от её дома. Рамки там были, но не пустые, а с президентами. Без них никак не продавали. Пася поинтересовалась, сколько стоит власть? Ока- залось, недорого, каждый президент по отдельности стоил сто шесть рублей, а поскольку на фото присутст- вовали два главных лица страны, то, соответственно, они обошлись ей двести двенадцать деревянных. Ку- пила. Рамку-то она взяла, а вот куда прилепить президен- тов, не знала и водрузила коллаж поверх президентов. Показала Варламию. Он пришёл в неописуемый восторг и попросил её о коллаже для него. Пася никогда не ссорилась с денежными мешками. Быстро нашлёпала ещё один коллаж и побежала в тот же магазин. Там, как и раньше, стояли президенты. И повело Пасю путями неисповедимыми. Она по- требовала в очередной раз продать ей за двести двадцать рублей президентов, чем ввела продавцов сначала в немой ступор, а потом в дикое веселье. ‒ Зачем вам столько портретов? Что вы с ними де- лаете? В какие места вешаете? ‒ Да ни в какие, ‒ ответила Пася. ‒ Коллажи на дни рождения друзей и родственников делаю, и под них президентов подкладываю. Представляете, как интерес- но имениннику, он получает в руки коллаж со своими фотографиями, а я ему сообщаю: внутри есть сюрприз. 89

Именинник широко раскрывает глаза, вертит рамку, ничего не находит. Тогда подсказываю ему: припод- ними коллаж и посмотри, что под ним. Веселятся все ‒ и новорождённый, и его гости. К тому же, пустых рамок у вас нет, так что выбора не остаётся. Кто же знал, что после юбилея её саму накроет волной. Пасина любовь Любовь ‒ большая сложная игра со своими пра- вилами. В ней не может быть одного победителя. Вы- игрывают или проигрывают оба и одновременно. Пася в свои сорок пять глубоко и отчаянно влюби- лась. Её избранник был молод, хорош собой, талантлив. ‒ Ну и что, что он моложе, ‒ думала Пася, ‒ я тоже талантлива и хороша собой. Он молод, зато я могу быть для него путеводной звездой. Они встретились с ним в студии звукозаписи, куда Пася принесла свои песни, написанные на стихи Сав- вы. Она умела петь, могла сочинить мелодию, писала стихи, но не играла ни на одном из инструментов. Эту проблему надо было как-то решать. Друзья-музыканты рассказали, что сейчас это легко разрешимо. Приходишь в студию звукозаписи, напева- ешь свой мотивчик, говоришь, в каком стиле должна быть мелодия, и музыканты на живых инструментах за- писывают её. Это вполне её устроило. Пася собиралась решительно задвинуть своих конкурентов. 90

У многих из них были очень плохие аранжировки, которые они клепали на своих компьютерах в домаш- них условиях. На них частенько ругались звукорежис- сёры. И вот один умный человек подсказал ей студию. Она вышла на него на последнем концерте. Пел он не ахти, но какая музыка звучала со сцены! Переливалась гитара, плакал саксофон, скрипели скрипки. Он же и объяснил ей про услуги звукозаписываю- щей студии. Что такое студийный звук? Это звук ка- чественный. Это интересное музыкальное решение. Это половина дела, если не больше, даже если голос не слишком хорош. Его компенсирует музыка. Что, в ко- нечном итоге, является главным залогом успеха в про- движении своих песен. Собрав деньги, стихи и мужество, Пася отправи- лась в частную студию. Как только она вошла в студию ‒ сердце дрогнуло. Перед ней стоял он. Мужчина её мечты. Мальчик из её снов. Высокий, с объёмной каштановой шевелюрой, карими глазами и мягким обходительным голосом. Юный пион. Красивый, непорочный, музыкальный. Пася знала толк в мужчинах, через неё их прошли десятки. Как-то так случилось, но ни с одним из них она не осталась. Сейчас в сто первый раз сердце подсказы- вало ей: «Пася, действуй! Включи всё своё обаяние!» Изобразив улыбку, она пошла в атаку: ‒ Здравствуйте! Мне нужен директор этого салуна, ‒ на дворянский манер произнесла она. Жорж, он же Игорь, посмотрел на крупную, никак не меньше центнера, крашеную блондинку. «О! ‒ по- думал он, ‒ вот это фактура. Бальзаковский возраст, 91

широкая корма и состояние повышенной влюблённости, свойственное женщинам этой поры». В её зелёно-карих глазах бесились чёртики. ‒ Здравствуйте, богиня, ‒ пошутил он, ‒ чем могу быть полезен? ‒ Всем, ‒ выдохнула грудью Пася, ‒ мне нужно записать две песни на стихи моего друга. Хочу высту- пить с ними на сцене клуба. Видите ли, я пишу стихи, занимаюсь психологией, пою и у меня есть готовые мелодии. Всё портит только одна загвоздка. Я не умею играть. Мне сказали, что в вашей студии можно записать мелодию, если автор её напоёт голосом. Это так? ‒ Да, конечно, ‒ улыбнулся пион, ‒ проходите. Сколько часов мы будем работать? ‒ Как пойдёт, ‒ показала ряд недавно сделанных зубов Пася... Любовь ‒ это жгучее желание отдать себя без остат- ка. Тут главное, чтобы кто-то взял. В тот день Пася грохнула все свои деньги и даже осталась должна студии, но контакт с мужчиной её меч- ты был налажен. Последующие две недели Пася строчила стихи и каждые два дня ходила их записывать. По истечении этого времени у неё в кармане был диск с её песнями и ОН. Жорж переехал к ней в одно- комнатную квартиру на окраине Москвы, оказалось, он был иногородним и снимал комнату в коммуналке. Пася быстро выяснила о своём избраннике всё или почти всё. Он имел музыкальное образование, неплохо играл на клавишных, отлично пел. Она пообещала в ближайшее время вывести его на сцену. Для этого надо было написать совместные песни. 92

Процесс пошёл. Днём они закрывались в студии, вечерами же предавались безудержной любви. Пася от- давалась любви без остатка. Жорж действовал по прин- ципу: если ты хочешь научиться лучше любить, нужно начать с кого-то, кого ты терпеть не можешь. Впрочем, с Пасей было легко, она заводилась от одного его прикосновения к её полной груди. Дальше всё шло по накатанной. Он тонул в Пасиных персях, и, как сказал поэт Жуковский, к ней на перси тихо сел голубок, обнял их крылами. Через месяц Пася представила Жоржа Савве. ‒ Знакомься, уникальный музыкант: сочиняет музыку, стихи, отлично поёт, играет на клавишных инструментах, занимается аранжировкой песен и прос- то красивый парень. Савва смотрел на Пасю. Никогда не приводите женщине логических аргументов, ибо в этом случае вы выглядите в её глазах полным идиотом. Пася под- цепила альфонса и никому его не отдаст. Поёжился, вспоминая крепкие руки и туго затянутый на его хилой шее галстук. ‒ Замечательно, ‒ улыбнулся он, ‒ в сегодняшнем концерте представим ваш дуэт. Своя студия ‒ это хо- рошо. Полезно для всех наших музыкантов. Олёну, ‒ кивнул в сторону Вездесущей, ‒ давно пора записать. Может, она хоть в студии бояться не будет, там людей нет. Хорошая она девушка, но нервная. Пася передёрнула плечами: ‒ Савва, на кой чёрт она нужна? Отпусти ты её с ми- ром. В лес ходить ‒ волков не бояться. А эта боится и лезет, боится и лезет. Тьфу. Смотреть противно, сейчас край чашки откусит от страха. 93

‒ А что за песню вы будете исполнять? ‒ спросил Савва. ‒ На твои стихи, Саввушка. Песня называется «Клоун». Зал бурно аплодировал. На сцене пел новенький певец. Пел хорошо, у него был прекрасный баритон. В припеве ему подпевала светящаяся счастьем Пася. Она притоптывала красной туфелькой и подбрасывала вверх игрушечного клоуна, иллюстрирующего песню. Так продолжалось восемь месяцев. Теперь на каж- дом концерте большую часть времени выступал Жорж. Он заматерел, перекрасился в яркого блондина, и у него появились поклонницы. Пася зорко следила за ними и никого не допускала к любимому. Она всегда стояла рядом. Его путь на сцену она прокладывала трупами других исполнителей. В уголке рыдала задвинутая на обочину Олёна Вездесущая. Дима Кайманов плюнул на Савву и его тусовку и подался к рокерам. Арлен Колотушкин стал выступать всё реже и реже. Он задумался о новом про- екте, не связанном с Саввой. Только Яхонт составлял достойную конкуренцию Жоржу, но его Пася не боялась. Кто-то должен составлять конкуренцию! Прошло время. Олёна сидела после своего выступ- ления в баре и пила чай, когда из дверей зала выбежала рыдающая Пася, и она, несмотря на неприязнь к толс- тухе, всё же пожалела её: ‒ Что случилось, Пася? Тебя кто-то обидел? ‒ Нет, ‒ дрожали у Паси губы, ‒ сейчас пройдёт. Всё пройдёт. Он бросил меня. Понимаешь? Бросил. ‒ Кто? ‒ не поняла Олёна, считая Жоржа сыном Паси. 94

‒ Жорж, ‒ всхлипнула обмякнувшая Пася, ‒ мы с ним были восемь месяцев. Я для него сделала всё. Официант! ‒ грозно позвала она. К ней подскочил моло- денький парнишка. ‒ Сто пятьдесят коньяку и закуску. ‒ Сюда? ‒ оробел юноша. ‒ Нет, ‒ рявкнула, утирая слёзы Пася. ‒ В зал на столик двадцать девять. Через двадцать минут Пася, выпив триста грамм коньяка, вышла на сцену и прочитала стихи. Знаешь, милый, я ‒ богиня... От меня не воротят рыло... От богини исходит свет, Лишь слепой ей ответит «нет». С этого дня карьера Жоржа у Саввы закончилась. О нём услышали спустя полгода. Он добился больших успехов. Стал записываться на радио и в телепередачах. Рядом с ним всё чаще мелькала немолодая сухощавая поэтесса. Пасю понесло по волнам жизни. От горя и нераз- делённой любви она решила завязать с музыкальным бизнесом, и случай подвернулся. Один из её многочисленных учеников предложил ей поработать в гробовой конторе «Земля и небо». По- обещал большой заработок и пустяковые обязанности. Её задача состояла в ежедневных звонках на глав- ный городской пункт «Скорая помощь». Ей надо было узнавать из первых уст от врачей, кто из пациентов умер по дороге в больницу. Быстро передать информацию директору конторы, который, в свою очередь, тут же от- правлял своего агента к родственникам, дабы упредить 95

остальных, ибо конкуренция между похоронными бюро была жёсткой. Борьба за клиента велась не на жизнь, а на смерть. Пася с головой окунулась в новую работу. Она пре- красно нашла себя на этой стезе. Работа в гробовой конторе давала ей пищу к размышлениям. Она открыла новые грани человеческого бытия в призрачном мире с той и этой стороны. Её лекции на психологических семинарах наполнились мистическим смыслом. Музыка её больше не волновала. Сколь верёвочке не виться Однажды вечером, возвращаясь домой, Савва ма- шинально проверил почтовый ящик. Достал голубой конверт. Это было письмо от Дюймовочкиной. В по- следнее время она старалась помогать ему в организа- ции концертов на открытых площадках города. В эти выходные его птенцы должны были выступать в парке Сокольники. «Всё нормально, Савва, всё нормально. Прости, что пишу, нет сил, позвонить. Не нужно мне было это писать. Вырвалось… Мозги кипят. Началось всё с Семёна Велонтьева. Пиворич не хо- тел давать ему время, зато пропихнул девочку из Одес- сы и многих других, кого просто невозможно слушать. А у Семёна и стихи классные, и песни. Даже Яхонт ему своё время уступил. Но Пиворич не успокоился, ‒ 96

уж очень амбиций много. А возвышает себя… ты зна- ешь, кто. Леандр, как и обычно залив глаза перед концертом, сказал, что напишет разгромную статью про наш вечер, что к поэзии он отношения не имеет, и о песнях Олё- ны и т.д. Я отнеслась спокойно, а для Пиворича нашёл- ся повод. В результате Леандр перешагнул через мою голову. Он повёлся на «слабо». Пиворич ему сказал: ‒ Ну, давай посмотрим, у кого лучше! Я делаю концерт в час дня, а ты в девять вечера и сравним. По рукам? ‒ По рукам, ‒ ответил Леандр. А меня спросил: ‒ Ну, ты ведь ему поможешь? И ведь не сказал в мою защиту ни слова. Ни тогда, когда Пиворич обвинил меня публично, что я хотела «гонорар Наполеона Еврейко» (ты себе представляешь его размеры) к себе в карман положить, что он вынуж- ден был шантажировать меня ради продажи книжек (разрешение получала и подписывала везде я); ни тогда, когда они договорились между собой, не спросив мое- го мнения. Леандр тоже начал ставить ультимативные условия, что и как будет происходить, не считаясь с мнением. Сказал, что музыкальных блоков не будет. Я не вижу смысла помогать ему в чём-то и просто ухожу. Справятся без меня. Мальчики взрослые. У меня и своих забот полно. Мужики, а на такие глупости ведутся. Да и слышат только себя. Бог дал, Бог взял, Савва. Нор- мально всё. Пойдём дальше. Зато урок-то какой хоро- ший для меня! Ты был прав, Савва, когда советовал не связываться с Пиворичем». 97

Савва понял, что устал. Скомкал рукой письмо и швырнул его к подъездной двери: как вы мне надоели! Окончательно его добил неожиданный звонок не- знакомого исполнителя из литературного агентства, который нарушил все его планы. Савва вступил в неза- висимое сообщество поэтов и прозаиков. Готовилась к печати его первая книга стихов. Стихи были послед- ней отдушиной в его музыкальном марафоне. Сначала позвонил главный редактор. ‒ Алло, алло… Савва, срочно пиши информацию! ‒ Что-то случилось? ‒ Нет. У нас предстоит большое событие. Во втор- ник будем проводить вечер памяти Сергея Есенина. Срочно найди исполнителя. Придёт руководство литин- ститута, студенты, члены нашего коллектива. Будем читать стихи, петь песни. ‒ Хорошо. Постараюсь. А сколько нужно песен? ‒ Штуки три. ‒ Отлично. У меня есть одна исполнительница Олёна Вездесущая, у неё цикл песен на стихи поэтов Серебряного века. Насколько помню, она поёт «Не жалею, не зову, ни плачу», «Берёзку», посвящение Л.И.Кашиной и песню «Памяти Есенина» на стихи поэтессы нашего клуба. ‒ Спасибо, Савва. Замечательно. Жду. Только положил трубку, раздался второй звонок. Савва схватил трубку. ‒ Кто говорит? Слон? Тьфу. Алло, алло! ‒ Привет, мой хороший, ‒ раздался голос бывшего военного, поэта и журналиста, члена клуба, с забавной фамилией Плохота, ‒ про вечер слышал? ‒ Да, конечно. Шеф попросил пригласить испол- нительницу песен на стихи Есенина. 98

‒ Это хорошо. Я тоже буду петь «Не жалею, не зову, ни плачу». ‒ Да-а-а, ‒ слегка расстроилась он, ‒ а я её тоже на- метил. Её все знают, могли бы подпевать. У меня есть прекрасная исполнительница, уверен, она заведёт зал. ‒ Правильно, ‒ жёстким голосом человека на плацу гаркнул Плохота, ‒ будут петь, как миленькие. Весь зал поставлю раком. Будут петь и хлопать, петь и хлопать, а твоя Олёна подыграет мне на гитаре. Я знаешь, как пою! Заслушаешься! На военных смотрах пел, на теле- видении. Правда, не в Москве, а в Казахстане. ‒ Как же она подыграет? Надо бы репетировать. Поговорить с ней? Нужно выяснить тональность, в ко- торой вы поёте. ‒ Я сейчас тебе спою по телефону, а ты сам опре- деляй, в какой пою. Телефон откашлялся и затянул: «Не жалею-ю-ю, не зову-у-у, не плачу-у-у…» И тут Савва с ужасом понял, Плохота ни в одну ноту не попадает. Он в принципе не знает, что сущест- вуют ноты. Тональности просто нет. Ревёт, аки раненый тигр. Робко попытался его остановить, какое там! На- родный певец Казахского телевидения вошёл в такой раж, что работники телефонной станции поотключали наушники. Он спел один куплет, второй, третий… Савва ото- двинул трубку от уха. Плохота перешёл к четвёртому куплету. На пятом Савва был готов молиться, чтобы певец прекратил издевательство. Наконец, прозвучали последние слова, что пришлось «процвесть и умереть». Плохота радостно спросил: 99