АНАТОЛИЙ БЕРЛИН ...В ТОТ ЧАС, КОГДА ТРЕВОГИ... 75ко дню победы 3DGOLDENBOOK 2020
Анатолий Берлин Автор этой книги, посвящѐнной семдесят пятой годовщине великой Победы над фашизмом, родился в довоенном Ленинграде и с началом войны был эвакуирован в Сверд- ловск. Отец, ушедший на фронт добровольцем, был дважды ранен и после окончания войны возвратил- ся с семьѐй в Ленинград. Анатолий Берлин – известный поэт и эссеист, философ, переводчик и меценат, ныне живущий в Соединѐнных Штатах Америки. Пишет на русском и английском языках. . ISBN 978-1-942846-74-1 © Все права защищены. Воспроизведение материалов книги любым способом разрешено только с согласия автора. Берлин А. В тот час, когда тревоги… Избранные произведе- ния разных лет на военную тематику. -4-
...В тот час, когда тревоги... -5-
Анатолий Берлин Светлой памяти наших отцов – вете- ранов, участников Великой Отечественной Войны, посвящаем эту книгу. София и Анатолий Берлин Илья Григорьевич Герчиков Илья Григорьевич Берлин -6-
...В тот час, когда тревоги... Посвящение Поколению наших родителей... В архивах наших милых долгожителей Коричневатых фотографий вензеля. Как молоды ушедшие родители, Оставившие линию огня. Соединившись с теми, с кем расстались, Не торопясь – у вечности в плену, Про внуков, как когда-то про медали, Они историю расскажут не одну. Их время не состарит ни на йоту, В раю грехи земные прощены; Им бы сейчас винтовку, да в пехоту ... Но нет баталий в царстве тишины. А мы ещѐ немного повоюем… В краю тревог, свершений и страстей Нам велено занять передовую, Чтоб грудью заступиться за детей. -7-
Анатолий Берлин Медаль по Блату Посвящается Леониду Давидовичу Блату – полному Кавалеру ордена Славы Пролог Мне захотелось написать поэму, Чтобы звучало вновь из-под пера Адажио на избранную тему – Не автора прославить, не богему, Не вечную борьбу со злом добра, И не житейских ссор привычный мусор, Не связь эзотерических причин, Малопонятных всем... Зато почин Какой! Придавлен тяжким грузом, К движенью каждый норовит примкнуть... Но я отвлѐкся: суть не в этом. Суть, Что возвращаюсь я к служивым людям, Ко дням войны, прилипчивым, как бинт, Мы вместе с вами шаг за шагом будем Идти вперѐд сквозь узкий лабиринт Событий, к нам дошедших не по слухам – Дуэли Голиафа с грозным духом Давида, разыскавшего приют... Не выбирал, а принял, что дают! Старшина Снаряды рвутся... Грохот, пот и смерть, И мама ждѐт в блокадном Ленинграде, А здесь, в болотах, промышляет «Смерш», Не различая «наших» в этом аде. Сползают танки с Пулковских высот, Бьют пулемѐты укреплѐнных точек... -8-
...В тот час, когда тревоги... Огонь прицельный – правильный расчѐт... Ты, Леонид, опять предельно точен. Пропах тротилом «Невский пятачок», Исписана военная страница... Мальчишка-доброволец – мужичок, Метр с кепкой, если распрямится... Награды украшает его грудь, Он был недавно «Славы» удостоен – Без подвигов наград не раздают, А подвиг – это жизнь на поле боя. Он старшина – ему держать ответ За ход артиллерийской подготовки, За результат, в котором званий нет, А есть смекалка, смелость и сноровка. Земля от напряжения дрожит, Вокруг стоят друзья-однополчане, И вдруг он слышит ясно слово «жид», От юдофоба, старшего по званью. Реакции ему не занимать, Плевал он смерти в рожу не из тыла, Но вспомнился отец-солдат и мать, И кровь на миг у старшины застыла. Подняв свисавший с шеи автомат, Он выстрелил и, отойдя в сторонку, Стал самокрутку дрянью набивать... Конечно, трибунал маячил Лѐньке. -9-
Анатолий Берлин На войне – как на войне Ждѐт старшину суровый приговор, И могут «вышку» дать, как за измену, Но бой идѐт и в штабе разговор, О том, что Блату не сыскать замену. «Корректировщик нам необходим, Мы «мажем» часто, не достигнув цели, Враг остаѐтся цел и невредим, Незаменим мальчишка в этом деле. С ним разберѐмся позже, а пока Придѐтся позабыть про день вчерашний, Отправить Блата прямо в тыл врага»... Гремят орудия и правый фланг на марше, И старшине задание дают Невыполнимое... И грозен счѐт минут. Вызываю огонь на себя Не радует оценка поля брани. Он понял сразу – велика цена! Здесь Блат «по блату» обречѐн заранее... Ну что ж, война – она и есть война. Нет выхода иного... Есть надежда Принять огонь смертельный на себя. Дымится полустѐртая одежда, Фашистский танк теперь его броня. «Даю координаты для наводки! Услышь меня, надѐжный мой расчѐт, И, если выживу, поставьте кружку водки... Огонь! Огонь! И правый фланг – вперѐд!» - 10 -
...В тот час, когда тревоги... Я люблю тебя, жизнь Разведчики под танком опознали Контуженого воина-бойца, Да, то был Блат – на нѐм его медали... И, сажу кровью утерев с лица, Пацан пришѐл в себя: «Как наши, слышь»? В ответ: «Ты, парень, к счастью, телом мал, Остался цел, где полевая мышь Не выживет – в броню снаряд попал... Идѐт к начальству в Ставку представленье: Корректировщик выше всех похвал! Звезду он заслужил... но трудное решенье – Вчера он угодил под трибунал! Приказ прочли, чтобы не слухам верить, Три соломоновых решения подряд: «Героя не давать, а трибунал «похерить»... Медали «За Отвагу» будет рад»! Эпилог Когда внучата спрашивали деда, Какой из орденов дороже всех ему, Он отвечал: «Важна была Победа», А сам носил медаль... Всего одну! - 11 -
Анатолий Берлин Скрипка Светлой памяти друга Семѐна Конвисера Берлин сорок пятого страшного – Победы жестокий маршрут. Три дня с разрешения Маршала Грабѐж и насилья идут. И надо ж случиться везению, Что в мае, седьмого числа, Еврейского мальчика Сеню Слепая судьба занесла В заросший высоким бурьяном Старинный пустой особняк – В гостиной стоит фортепьяно, Повсюду царит полумрак. Плеча неуклюжим движением Тяжѐлый задев канделябр, Он больше чутьѐм, а не зрением Заметил скрипичный футляр. И фидлер* застыл на мгновенье... Исчезли невзгоды войны, Послышались, как откровение, Негромкие звуки весны. К груди автомат прижимая, Коснулся он грифа рукой... Пред ним, тѐмной декой играя, Лежал Страдивари... * Фидлер (от англ. Fidler) - скрипач **Юден - еврей - 12 - * Монастырь на острове Валаам, куда в одночасье «переместили» без-
...В тот час, когда тревоги... Какой Здесь жил знаменитый маэстро, Великий храня инструмент? Усталый, в глубокое кресло Семѐн опустился... В момент Пред взором солдата промчалась Недолгая жизнь... Паренѐк Сидел неподвижно, казалось, Лаская изящный смычок. Но вдруг, неизвестно откуда, Красавица девственных лет, Как ветер, как дерзкое чудо, Из тьмы ворвалась в кабинет, И ртом перекошенным, липким, Издала воинственный крик, Потом потянулась за скрипкой, Рискуя нарваться на штык, На пулю, на смерть от побоев... Той девушке в душу запал Взгляд мальчика, юден** – героя, Который в неѐ не стрелял. **Юден - еврей - 13 -
Анатолий Берлин Самоварный… Валаам Стих-монумент Тревожит, тревожит бессонница века... Владимир Шумилин …инвалиды, войною разрезанные пополам Евгений Евтушенко На севере Ладоги, где монастырь*, Распятый народною властью, Тюрьма без ограды – страшней, чем Сибирь, Зияла зловещею пастью. Настал звѐздный час – захлебнулась война, В траншеях не меряно павших, В кумач одевалась родная страна, Звучали победные марши. Мальчишки в той бойне с гранатой в руке На дзоты кидались, под танки! По минным полям выходили к реке... Там ныне лежат их останки. И небо вздымалось, и грунт уходил, Вскипая бессмысленным адом, Когда под ногами взрывался тротил И падали кореши рядом, Не зная ещѐ, как был милостив Бог Над их наступающим флангом, Им смерть подарив... Коль ни рук нет, ни ног, То горе – остаться подранком! * Монастырь на острове Валаам, куда в одночасье «переместили» без- ногих воинов-победителей. - 14 -
...В тот час, когда тревоги... «Никто не забыт, и ничто не забыто»! Кто выжил, медали надели на грудь, Стаканом вина поминают убитых... Калеки?! Ну что ж, проживѐм как-нибудь... И вот, сотни тысяч, они на тележках Катились, несчастные, по городам, Без женщин, семьи, в поездах и ночлежках... Мальчишки – калеки... Я видел их сам. Суровые лица, слепые глазницы, Как будто виновные в горе своѐм, Просили на водку, чтоб хмелем забыться... Мы с ними делились последним рублѐм. Постыдно стране, к светлой цели идущей, Встречать, как упрѐк, в подворотнях дворов Увечных сынов, к милосердью зовущих, И видеть назойливый блеск орденов. Немало забытых судьбой богаделен, Куда прямо с улиц больших городов Везли самовары* * – был срок им отмерен К безвестным могилам без звѐзд и крестов. Такому концу не придумать названья И слов не найти – так ничтожны слова: Героев своих отдала на закланье Земля их родная... Их мать предала! Больны, одиноки, тоскуя по ласке, Чтоб душу друг другу излить, матерясь, Они проклинали вождей без опаски, И немцев, и нашу советскую власть! * *Самоварами или чемоданами называли безногих и безруких калек. - 15 -
Анатолий Берлин В мешках и корзинах, в тоске безысходной, Отчизне отдавшие всѐ до конца, Они понимали утробой голодной, Что подвиги их не сыскали венца, Что заживо гнить им, подвешенным тяжко На крючьях железных калѐной судьбы – Танкистам в ожогах, матросам в тельняшках, Пехоте... – им даже не ладят гробы... И нет монументов несчастным обрубкам, Безусым юнцам, непознавшим любви... Пишу эти строки... Мне больно, мне жутко, И сердце моѐ – это память в крови. Что скажем мы внукам? Что скажем мы детям? «Никто не забыт, и никто не в ответе...» - 16 -
...В тот час, когда тревоги... Еврей молился Звук канонады стал почти привычным, Бомбоубежища рыдали теснотой, Над городом, гордившимся величьем, Не умолкая, плыл протяжный вой. Еврей молился... Как умел, как мог... К нему сбегались люди коммуналки И верили: его еврейский Бог Не даст разрушить крышу, стены, балки... Еврей читал на древнем языке, Раскачиваясь в такт своей молитве, Метались двери, как при сквозняке, Стонали глухо трубы в этой битве. И ни одно оконное стекло Не выдало несчастных постояльцев – Дом выстоял – наверное, спасло, Что старец тот, заламывая пальцы, Просил за всех... Лишь только с потолка Струилась пыль надежды на спасенье... Пульсировала вена у виска, Суббота кончилась, настало воскресенье... Еврей молился... - 17 -
Анатолий Берлин Молитва Матушка, поплачь по сыну Булат Окуджава Не дайте сгинуть пацану, Не дайте сгинуть... Чтоб в горе не пришлось отцу Сутулить спину, Чтоб матери не голосить, Срывая голос, Сестре чтоб траур не носить, Чтоб чѐрный волос Не обратился в седину, Не выждав сроков, Чтобы у вечности в плену, В еѐ острогах, Ржавели пули и клинки, Снаряды гнили, Сырели скорбные венки В пустой могиле. Найдите пацану жену, Жену найдите, И не гоните на войну, А подождите... Пока он сына не зачал, Не надо драки! Пусть подождѐт мемориал В голодном мраке. - 18 -
...В тот час, когда тревоги... «...В тот час, когда тревоги...» «Остерегайтесь, граждане, луны, Поэты, прекратите излиянья...» - Вот, что читал я, будучи пяти Лет отроду в солдатском лазарете Под пульса стук в израненных телах, Где непривычен был для молодых калек Уход сестѐр и чистый детский голос. Я, став поэтом, вдруг переосмыслил Значение провидческих стихов: Уж полумесяца несообразный абрис Втыкает свои острые рога В фантасмагорию, обретшую реальность… Остерегайтесь, граждане, луны, Когда она освещена частично И в первой своей четверти растѐт, Чтобы серпом скосить созревший колос И светом мертвенным залить ослепший мир. Беда, беда... Восставшею бедою Саднит пространство бывшей тишины... Проклятьем вдов, молитвой матерей, Питающих иллюзию спасенья, Заполнены вибрации рассудка. И вот опять ко мне приходят строки (Что с той поры я помню наизусть), Которые не учат нынче дети: «Остерегайтесь, граждане, луны...» - 19 -
Анатолий Берлин Ранение Боль выползает Из-под бинтов, Стонет лихой моряк. Рана сквозная, Как роза ветров, Скорбью сочится флаг. Взрывы и шок, И безжизнен руль, Дым и шрапнели вой. Не уберѐг Свою грудь от пуль, Не уберѐг герой. Многие впали В кровавый транс - Будет им сниться гюйс. Выживи, парень, Дай себе шанс, Пульс ускользает... Пульс! Рано за ними, Ради Христа, В мокрую благодать. Мать обнимет, Прильнѐт сестра, Девушка станет ждать. - 20 -
...В тот час, когда тревоги... Под Новый год... Закат прохладою дохнул... Несѐт почѐтный караул Предновогодняя возня В веселье праздничного дня, Детишки озорной гурьбой Ведут свой шаловливый бой, Целуют юноши подруг, Не ведая, что вдруг, что вдруг... Гудят моторы над землѐй, А души рвѐт протяжный вой, И танков вздыбленную мощь Опередил смертельный дождь. Бомбоубежища дрожат, И пушек огненный откат Неумолимо жрѐт тротил, И город в камни обратил. К стеклу холодному приник Спонтанно вырвавшийся крик – Последний крик живых людей, Задохшихся в дымах теней. Там, где рука была, саднит, И ястреб в мареве парит Над пятнами горелых пней, Напоминающих детей. Осталась серая зола От догоревшего угла, Глаза, невинное лицо, Насильем взятые в кольцо, - 21 -
Анатолий Берлин И болью искажѐнный лик, И обезумевший старик – Огнѐм поруганная честь И слово яростное: Месть!!! месть... месть... месть...... Война по городу прошлась, И обожгла, и обожглась, Остановила бег минут – Войска по городу идут. - 22 -
...В тот час, когда тревоги... Точка зрения Варвары со смертью под полою насилуют суть цивилизации А. Берлин Сквозь щели фанатизма и юдоли Глаза глядят воинственно на мир. И в средостенье гнева, в центре боли Взывает к миру умудрѐнный Пирр. Узоры горя танки вышивают По каменистой святости холста. Слепой пророк уже стоит у края Над пропастью висящего моста. Кто Гордиев рассечь посмеет узел Под стон неодобрения толпы? Надеяться на Бога или Узи? Молиться?! Бросить в бой полки?! - 23 -
Анатолий Берлин На якоре в скале Памяти комбрига Олега Сицкого, замкомбрига Михаила Малина Серая, враждебная рябь воды, словно потревоженная дро- жанием глубин, окаймляет границы бухты, в которую нечасто заходят корабли. Холодно, неизменно холодно... Там, совсем недалеко, за границами этого природой сформированного за- лива, упругие волны набегают на скалы, пытаясь сузить их границы. Суровость, сжимающая клочок суши под низко на- висшими тучами, настолько естественна, что редкий луч солнца, посещающий этот забытый остров, воспринимается его малочисленными узниками как послание из тѐплых краѐв. Но только здесь каждым туманным утром дыхание замирает перед чудом: из недр крутого утѐса, из непробиваемой скаль- ной породы его, внезапно и дерзко выступает выдвинутый да- леко вперѐд нос эсминца. Вписался смело в антураж ориентир. Где дерзновенный экипаж? Где командир? Нос судна чайками покрыт – Не вороньѐм, Не побеждѐн он, не забыт, И под килѐм, Чтоб с минами на мель не сесть, Вернуться в срок, Счастливые семь футов есть... Ещѐ есть Бог! Заходят в бухту корабли – Военный флот, Что там виднеется вдали? – Эсминца борт. Он бросил якорь хмурым днѐм, Обрѐл покой... Живѐт предание о нѐм В молве людской. - 24 -
...В тот час, когда тревоги... Отрицание Забавы ради обладатель «Цейса» фиксирует на плѐнку происходящее... Кадры кинохроники шестьдесят лет спустя: человеческие призраки, обтянутые пергаментной кожей, сво- им неисчислимым количеством вызывают рвотный рефлекс у людей со среднестатистической психикой. Бульдозеры зла сгребают обломки тел, транспортируя их к промозглым рвам последнего приюта. Груды одежды, обувь различных разме- ров, волосы без их владельцев... Часы, кольца и прочее «золо- тишко» утилизированы ранее. В зале раздаѐтся мерзкий смешок, исходящий из гнилого рта, даже не пытающегося скрыть нелепость и непроститель- ность своей вероломной интервенции в человеческую траге- дию, в жуть момента. Язык соседа белеет от гнева. Слишком велика дистанция между точками зрения, чтобы вступать в полемику. Какой смысл приводить аргументы, которые априори не будут даже выслушаны, тем более – приняты. Можно только взорвать мерзавца или... Взорвать себя! Пульсирует височная артерия, Выстукивая азбуку раздумий, Как будто бьѐт шальная артиллерия По нервам оголѐнного безумия. Нет, не по швам одежда арестантов Срывалась вместе с истощѐнной кожей, Когда сквозь мясорубку лѐгких танков Пропущены, белели в мѐртвом поле, На лица и останки непохожи, Сугробы человеческого горя. История купается в навозе, Цинична ложь – а справедливость тленна... И если «Это» не случилось вовсе, То значит «Это» грянет непременно... - 25 -
Анатолий Берлин Набат К пятидесятилетию «Бухенвальдского набата» Люди мира, на минуту встаньте... Александр (Исаак) Соболев Прозвучи, раздайся колокольный звон, Задрожи над миром бухенвальдский стон. Оживает память скошенной чумы – Люди мира, встаньте против злобной тьмы. «Люди мира, встаньте!» – снова мы споѐм... Движимый Ученья варварским огнѐм, Полумесяц острый чѐрною бедой В бреющем полѐте взмыл над головой. Вспомните о павших, преданных земле, Кто восстал из пепла, чтобы мир прозрел, Тех, кто не однажды эту землю спас... Люди мира, встаньте выполнить наказ! - 26 -
...В тот час, когда тревоги... «Циклон Б» Где мы, мама? Страшно… Где мы, мама? Холодно. Какой холодный дом. Сильно пахнет газом. Где мы, мама?.. Почему все голые кругом? Где моя любимая пижама? Почему стреляют и кричат? И собаки злые. Знаешь, мама, Я хочу домой. В свой детский сад… Стало тесно, очень тесно, мама, Ты спроси, быть может, есть окно. Закрывают двери. Душно, мама! Мама, я боюсь, когда темно… Ма!! «Zyklon B» Dedicated to all killed and unborn children Very scary… Where’re we? Where’re we, Mommy? It is cold. A very freezing place… Smells of gas. And where’re we, where we, Mommy? Why all people naked? Hide my face. Where is my favorite pajama? Why the shooting and horrific screams? Dogs are awful. Do you hear, Mama? Let’s go home or this is just a dream? It is crowded. Very crowded, Mommy. Ask them if there is a window anywhere. Doors are closed. Stuffy, stuffy, Mommy! Darkness. I’m frightened. Where’re we, were? Ma! - 27 -
Анатолий Берлин Порыв души Светлой памяти Семѐна Конвисера – скрипача, игравшего в Берлине В День Победы в обезглавленном Берлине, На одной из оживлѐнных штрассе, Цепь домов слепыми окнами своими Дребезжала… Изливаясь, масса Уцелевших в битве танков и шинелей Громыхала маем по столице, И моторы назидательно гудели, Извергая сизый дым, И лица, Закопчѐнные, улыбками светились, Предвкушая долгий путь к России… А в домах, полуразрушенных, молились Немки – постаревшие, седые; Там, ссутулившись в несчастье, словно тени, Ждали сыновей с войны треклятой… Бойня дикая была не их затея – Загоняли мальчиков в солдаты. Вдруг ефрейтор с автоматом и со скрипкой Откололся от полка на марше, И смычок взлетел, упругий, тонкий, гибкий, И «Катюша» зазвучала – Стало страшно Окнам, запертым в тревожном ожиданье, Ни одна не шевельнулась створка, И немногие смогли сдержать рыданья: Было жутко, стыдно, было горько. - 28 -
...В тот час, когда тревоги... Нежный аромат густой сирени Тронул скрипача – По мановенью Дерзкого смычка напев сражений Оборвался… И в одно мгновенье Штраус зазвучал под душным небом, И внезапно окна распахнулись, И надежды запахами хлеба В них знакомой нотою вернулись. А солдат играл на старой скрипке Вальсы, польки и дивертисменты… Захлебнулись утомлѐнные зенитки, И раздался залп аплодисментов. - 29 -
Анатолий Берлин Зеркало «За такое кино («Путешествие в юность» Александра Гутмана – авт.) надо убивать», – сказала неизвестная мне зрительница, первой покидая зал. Смелая женщина – она произнесла вслух то, что думала половина зала. Александра Свиридова Убить за кино?! Этим сказано всѐ: мы – биологический вид убийц, безжалостно уничтожающих себе подобных и природу, питающую нас. Сочувствие… Кому оно присуще? Кто ты, в природе царствующий гном? Я вижу поле, берег, вал, несущий Поток воды, и небо за окном, Животный мир с его звериным страхом, Ползучих гадов и летящих птиц, И водных тварей, пятящихся раком… Я вижу всех в краю земных границ. И, следуя законам выживанья, – Естественного зова тысяч лет, Всех особей удел – принять закланье, Но только став добычей на обед. Но у людей, особые приметы: Назвавши «Homo sapiens» свой вид, Жестокостью привиты, мы при этом Являем неуѐмный аппетит. И дикарями, и в цивильных платьях, Упившись жаждой нищенских наград, Сдирали скальпы с собственных собратьев… «У сильного бессильный виноват». Уж ни копьѐм, ни плахой, и не плетью Своей вражды (сквозь «грозный дар витийств») Не утолить, и каждое столетье Оправдывало массовость убийств. Поштучных жертв солдатам было мало - 30 -
...В тот час, когда тревоги... И, победивши вражескую рать, Вдруг поняли: их очередь настала Торжествовать, неволить, истязать. Грабѐж и кровь соседствовали рядом, Сжигая горем этот жуткий мир, Бесчинствовали «бравые» отряды, Сочился стон из взорванных квартир, Пытали, рвали голыми руками, Насиловали девочек, старух, И в бесконечно-дикой этой драме Витал Содома непрощѐнный дух. Не ведали, не знали те солдаты, Свои сжигая души, веселясь, Об ужасах немыслимой расплаты, Про карму, ими втоптанную в грязь. И цепенеет сердце от озноба, Бьѐт через край сознанья естество, Что миром Homo правит власть и злоба, Что мы орудия и жертвы статус-кво. Природа, стань гуманней и мудрее, Освободи себя на склоне лет От человеческого племени злодеев … А Бог поможет (есть он или нет). - 31 -
Анатолий Берлин Бабий Яр, семьдесят лет спустя Некого прощать Я - каждый здесь расстрелянный старик. Я - каждый здесь расстрелянный ребѐнок. Е. Евтушенко Забыть – намного проще, чем признать, А отрицать – подлей, чем извиниться… Но помнит дочь, как говорила мать: «Ведуть до яру всiх жідів, дивіться». Хранит земля седую память лет, Их семьдесят прошло с годины страшной, «Над Бабьим Яром памятников нет» – Писал поэт об этом дне вчерашнем. Издохли полицаи-палачи Без слова покаянья, без огласки. Их правнуки футбольные мячи Гурьбой гоняют по могиле братской. Не их вина в том, ЧТО произошло, Не учат в школах нынче состраданью, Им невдомѐк: запамятовать зло – Потворствовать повторному закланью. Завис вопрос, безжалостный, как смерть, Над выродками в званьи человека: Удастся ли из памяти стереть Им боль и быль о преступленьи века? Бессрочна вырождения печать, И я кричу в их погреба забвенья Проклятье тем, кто не хотел признать, И тем, кто не вымаливал прощенья! - 32 -
...В тот час, когда тревоги... P.S. Я получил много откликов на это стихотворение, среди ко- торых случались и осуждающие. Под влиянием некоторых из них, которые посчитал справедливыми, я переработал началь- ную версию стихотворения. Привожу его здесь, убрав с учѐ- том критики некоторую двойственность прочтения. «Обратная связь», особенно необходимая в стихах «гневных», позволила мне провести более строгую идентификацию «действующих лиц». Ряд комментариев после проделанной мною работы при- шлось удалить, поскольку в новом варианте стихотворения отсутствуют те моменты, которые «спровоцировали» критику и ответы на неѐ. Имеются, однако, мысли, которые хочется изложить в прозе, ибо, действительно, тема Холокоста про- должает оставаться актуальной, острой, в особенности с учѐ- том угрозы мусульманского экстремизма всему цивилизован- ному миру. Моя небольшая «исповедь» связана либо с некоторыми строчками оригинальной версии стиха, которые я сохранил, либо навеяна комментариями, приведѐнными в отзывах. По некоторым цитатам и моим ответам можно судить о том, что именно мне вменили в вину. Зачастую, это просто мысли, ко- торые захотелось высказать по затронутой теме дополнитель- но. Итак: На месте зверского истребления десятков тысяч лю- дей, там, где должен находиться Мемориал погибшим, разбит парк отдыха, на котором мальчишки (правнуки) гоняют фут- бол (или пьяницы распивают спиртное)… И суть не в том, сколько физических «метров» отделяет место «фиесты» от места массовых расстрелов, а в том, что внуки и правнуки убийц даже не знают об этом, им никто не объяснил, насколь- ко кощунственно звучат возгласы победы при забитом мяче. Они также не ведают, что даже страны, воевавшие на стороне Германии, пытались (и довольно успешно) сохранить своѐ ев- рейское население. Такого поголовного его истребления не допустил никто! Сами немцы не смогли бы справиться с «за- - 33 -
Анатолий Берлин дачей» подобного масштаба без активного участия местных изуверов. Поражает сам факт жалких, но весьма успешных по ре- зультатам, попыток замалчивания и нежелания признать, осу- дить (немцам хватило мужества), принести соболезнования и извинения за происшедшее. Разве последующие поколения не должны были быть воспитаны на недопустимости повторения подобного? Как упадок района города начинается с одного разбитого окна, так марши новых подонков начинаются с иг- ры в футбол на месте преступления. На площади Тяньаньмэнь в Пекине в 1989 году в результа- те действий военных были убиты и ранены от 1000 до 3000 гражданских лиц, однако экскурсантам (я сам лично это слы- шал) до сегодняшнего дня нагло лгут, что никто не пострадал. Идеологи стран, участвовавших в истреблении невинных лю- дей, определили целью стереть из памяти людской проис- шедшее злодеяние. Этого невозможно скрыть совсем, и тогда они пытаются разыграть «карту времени», что пора, мол, за- быть… Пора забыть? Забыть без признания и раскаянья? Но это же подло! Именно такая политика может привести к по- вторению… Не потому ли по улицам украинских городов сво- бодно маршируют неофашисты? Не потому ли повсеместно появляются свастика и объявления в формате: «Всем евреям города Киева…»? В Киеве 13 марта 1961 года произошла «Куренѐвская тра- гедия» — техногенная катастрофа, когда сточные воды из-за работ по замыву Бабьего Яра, прорвав дамбу, затопили район Куренѐвку и привели к многочисленным жертвам. Ровно через двадцать лет!.. Случайность? Да, бедствуют люди! Никто не хочет задуматься, почему? Мы говорим о карме. А ведь кар- ма, в первую очередь, это вселенский причинно-следственный закон, осуществляющий реализацию последствий действий человека, делающий его ответственным за свою судьбу. Толь- ко «выродки» (иначе не назовѐшь) могли принять решение - 34 -
...В тот час, когда тревоги... вместо Мемориала погибшим создать свалку строительных отходов в Бабьем Яру. Не получилось – разбили парк… Я проклинаю тех, кто своим упорным нежеланием при- знать и покаяться, обрекает грядущие поколения страны пла- тить «кармическую цену». Были и такие, кто жертвовали сво- ей жизнью ради спасения мирного населения, но «праведник Лот» не в состоянии уберечь Содом… Да, поэтам приходится в этом мире писать «кармически неправильные» стихи. К величайшему сожалению! Даже «оторвали мишке лапу» – «кармически неправильно», так что уж там… «Бабий Яр» Евтушенко прозвучал, как выстрел (нет, как взрыв!) – я это помню. И закончить свой ответ приходится опять-таки высказыва- нием ненависти. Опасно это, и я, как человек, интересующий- ся эзотерикой достаточно серьѐзно, это понимаю, но если это- го не скажет поэт, то кто скажет? Расстрел Памяти Симы Штайнер, погибшей в октябре 1942 г. в единоборстве с офицером СС у расстрельного рва Голые люди - расстрел на Подоле… Дети с глазами, как синее море, Карие очи красавиц еврейских, Старые люди со скорбью библейской… Криками смерти и голосом пули Воздух наполнен, как зноем в июле. Только морозно, и страшно, и жутко… Мамы, едва не лишившись рассудка, Прячут детишек за спинами старших. Взвод полицаев, безжалостных, страшных, Смертью багровой, как спелый бурак, Переполняет бездонный овраг. Обувь, одежда, тела под ногами Зверски истоптаны их сапогами. - 35 -
Анатолий Берлин Жизнь замирает у грязной земли С каждой охрипшей командою: «Пли!» Немец эсэсовским блещет мундиром, Видно, недавно он стал командиром, Здесь он хозяин, судья, властелин, Этот надменный холѐный блондин. «Jüdischen Schweine» пред ним, а не люди, Девушки прячут стыдливые груди, Белые, словно испачканы мелом… В новом ряду под нещадным прицелом Видит он образ красавицы статной, И ухмыльнулся фашист плотоядно. Думает он: «Эти скорбные лица Мерзки и жалки, но эта девица Так хороша, молода и невинна… Даром, что младшая дочка раввина, Смерть ей отсрочу я временным пиром»… И подошѐл к ней, упѐршись мундиром: «Эта Wir werden nicht надо стрелять, Рейху послужишь, еврейская блядь». Злость на восставших губах закипела, Страшно зубами она заскрипела, В глотку фашисту, взметнувшись всем телом, Мѐртвою хваткой вцепиться успела, Рвала зубами артерию, жилы, Плоть напрягая, пока были силы. Брызнула кровь, как вскипевшая брага, Их увлекая в безумье оврага… Свадьбы кровавой не видел слепец – Дочери юной несчастный отец, Старый раввин, он твердил, как присягу, Древней Кол-Нидре короткую сагу, Мерно качаясь, просил он у Бога… Только сгорела его синагога. - 36 -
...В тот час, когда тревоги... Реквием павшим Нам знать не положено, думать – нельзя, Такими, как мы, прикрывают ферзя. Светлана Осеева О павших воинах – неважно с чьих сторон – О них, загубленных, мы реквием споѐм. Скорбим немой слезой Над стылою землѐй Полей, холмов, унылых городишек О тех, сражавшихся, Неведавших порой Резонов бойни… Гнали их, мальчишек, В плюющийся свинцом зловонный мир войны – Тиранов будни заслонить телами… Для пополнения раскраденной казны Им дела нет – скорбеть о чьей-то маме, Что, сгорбившись, напрасно сына ждѐт… Ей извещение в убойный час придѐт. В глубинах бункеров разматывают план, Осуществить который нам придѐтся. Жрѐт деспотов одних другой преступный клан – История народов создаѐтся. - 37 -
Анатолий Берлин У камня А слѐзы не видны в пучине глаз – Истрачены отпущенные слѐзы. Анатолий Берлин Она коснулась имени рукой… Был хладен камень серый и суровый… Он не вернулся с той войны домой В привычный мир его родного крова. Прильнув несмело бледною щекой К шлифованной рубашке монолита, Прислушалась, но берегли покой Ваятелем истерзанные плиты. Слетались листья, жѐлтой бахромой Припорошив могильный камень голый… И, встав с колен, она пошла домой – Там сын заждался, прибежав из школы. - 38 -
...В тот час, когда тревоги... Скорбь Двое солдат ЦАХАЛа погибли сегодня на севере Израиля в районе горы Хар-Дов в результате атаки боевиков Хезболлы, обстрелявших их ав- томобили противотанковыми снарядами Двое солдат погибли - им сорок пять на двоих. Комья к губам прилипли - струпья родной земли. В этом разгуле диком нет заповедных слов: Мать захлебнѐтся криком, взвоет проклятье вдов. Снова звучит рефреном: «ба мир бис ту шейн, ба мир…» Смертью плюѐт сирена в этот жестокий мир. - 39 -
Анатолий Берлин Солдатские штаны Дом, балкон и цвета хаки две солдатские рубахи Со штанами швом наружу, подсыхая, греют душу– Это символы войны вновь воюющей страны. От обстрелов нет покоя, каждый взрыв – пари с судьбою, Но не спит «Железный купол» – кто-то верил, кто-то думал, Знал, что злобой перегреты, полетят на нас ракеты. Нелегко стране героев, сутками сирены воют, Полуголых, полусонных прячут в бункерах бетонных Граждан Иерусалима мамы сабров и олимов. Опускает шторы вечер и несѐт песчаный ветер Груз вестей с передовой, где за каждым домом бой, Где тоннели – метастазы расползаются из Газы. А родители в Ашдоте, Тель-Авиве и Сдероте (Сами тоже воевали и ещѐ свежи медали) Шлют любовь тем, кто на флоте, и танкистам, и пехоте. Героизм, ЦАХАЛ, Победа, книги, мирная беседа… А штаны, что на балконе, означают счастье в доме. - 40 -
...В тот час, когда тревоги... Ах, война, что ты, подлая*... Из голубой аорты Льѐтся сиянье дня. Мама, я, знаешь, мѐртвый, Ты вспоминай меня... Иннокентий Светланов Мой товарищ, в предсмертной агонии Не зови понапрасну друзей, Дай-ка лучше согрею ладони я Над дымящейся кровью твоей. Ты не плачь, не стони – ты не маленький, Ты не ранен, ты просто убит. Дай на память сниму с тебя валенки, Мне ещѐ наступать предстоит! Прежде чем обсуждать предложенную редакцией тему, по- зволю себе выразить удовлетворение тем фактом, что уважае- мый коллега по поэтическому цеху защищает свою позицию столь ярко, с явным неравнодушием и высокими моральными критериями по отношению к обсуждаемому вопросу. Однако попробую, впрочем, без особой надежды переубе- дить человека, уже не один десяток лет столь твѐрдо стоящего на позициях осуждения стихотворения И. Дегена, дать отлич- ную от представленной им оценки происшедшего во время войны гипотетического, впрочем, и, несомненно, имеющего множество аналогов эпизода. Мне кажется, что большая тяжесть «преступления» снятия валенок связана с некой неопределѐнностью факта смерти ле- жащего на снегу бойца. Семантический разбор отдельно взя- тых слов вне общего контекста и духа стихотворения может привести читателя к той, резко отрицательной реакции на по- ступок «товарища», которой и является камнем преткновения. Но для всех ли? Стихотворение, «оглушившее» непосредст- венных участников и героев тех реальных событий, не могло - 41 -
Анатолий Берлин стать таким популярным, неси оно в себе заряд их неодобре- ния. Я не случайно вынес в эпиграф строки из стихотворения поэта, обращающегося к живым уже из небытия. Справедливо и обратное: не только в поэзии, но и в реальной жизни, мы ад- ресуем слова прощания, клятвы и просьбы к покинувшим этот мир людям. Никого не удивит, скажем, фраза: «Прощай, друг! Я отомщу за тебя...» Так что просьба «не звать понапрасну друзей», как и все остальные слова, обращѐнные к нему, не означают, что адресат ещѐ жив и, тем более, находится в соз- нании. А если уцелевший (пока) боец в пылу атаки или по причине своей медицинской неосведомлѐнности принял тяже- ло раненого друга за мѐртвого или умирающего, делает ли это его подлецом? Однако давайте вернѐмся на поле брани (в прямом и пере- носном смыслах). Из рук раненого (или убитого) товарища подхватывалось знамя, забиралось оружие, с которым шли в бой. Мой отец, ушедший добровольцем в первые дни войны на Первый Ле- нинградский фронт, рассказывал мне о том, что оружие было далеко не у каждого бойца, идущего в атаку. «Там подбе- рѐшь...» - говорили новоприбывшим защитникам отечества офицеры формирования. Вот и подбирали то, с чем и в чѐм идти дальше, и в этом контексте валенки, в которых пареньку предстояло идти в бой, также являлись жизненной необходи- мостью, стратегическим, так сказать, оружием. Мародѐрство? Но мародѐрство есть, прежде всего, грабѐж с целью наживы. Кто назовѐт грабежом поступок, в ходе которого солдат на поле боя, не имеющий ни малейшего представления о своей дальнейшей участи, с мыслью о предстоящем наступлении снимает с мѐртвого (умирающего) товарища валенки, цен- ность которых лишь в том и состоит, что в лютый мороз они сослужат добрую службу тому, кому «ещѐ наступать предсто- ит»? В кого Вы бросаете камень, уважаемый критик?! К тому же имеете ли на то моральное право, не пройдя через передо- вую линии фронта? - 42 -
...В тот час, когда тревоги... В Антологии русской поэзии «Строфы века» под редакци- ей E. Евтушенко стихотворение Дегена приведено как одно из лучших стихотворений о войне. Вот что он пишет: «...эти сти- хи наизусть читали и Луконин, и Межиров, a Гроссман проци- тировал их в романе «Жизнь и судьба». Теперь перейдѐм к собственно личности автора, написав- шего это «беспокойное» стихотворение. Человека, ушедшего в 16 лет добровольцем на фронт, в разведку, а затем ставшего командиром танковой роты, награждѐнного орденом Красного знамени, тремя орденами Отечественной войны, Крестом Грюнвальда, Медалью «За отвагу» и ещѐ множеством боевых наград,** изуродованного многократными ранениями и после этого ставшего Доктором медицинских наук, профессором, одним из ведущих специалистов Израиля в области травмато- логии, невозможно обвинить в недостойных помыслах и дей- ствиях или потаканию таковым. Автор – это, безусловно, Че- ловек, перед которым не зазорно снять шляпу любому браво- му борцу за высокие идеалы. Да просто вглядитесь в фотогра- фии, любезно предоставленные Редакцией. Перед нами лицо высоконравственного, умного, принципиального и доброго человека. Перед нами Личность...Что можно к этому доба- вить? P.S. Книга ещѐ находилась в работе, когда я получил информацию об интереснейшей статье И. Дегена «Коротко о себе», к кото- рой и отсылаю читателей для дальнейшего знакомства с этим исключительно достойным Человеком: http://berkovich- zametki.com/2006/Zametki/Nomer10/Degen1.htm **Ион Деген дважды был представлен к званию Героя Советского Союза. - 43 -
Анатолий Берлин ВЕТЕРАНЫ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА - 44 -
...В тот час, когда тревоги... - 45 -
Анатолий Берлин - 46 -
...В тот час, когда тревоги... - 47 -
Анатолий Берлин - 48 -
...В тот час, когда тревоги... Фотографии из личного архива Анатолия Берлина - 49 -
Анатолий Берлин 7 8 СОДЕРЖАНИЕ 8 10 Посвящение 10 Медаль по Блату 11 Старшина 12 На войне - как на войне 14 Вызываю огонь на себя 17 Я люблю тебя, жизнь 18 Скрипка 19 Самоварный... Валаам 20 Еврей молился 21 Молитва 23 В тот час, когда тревоги 24 Ранение 25 Под Новый Год 26 Точка зрения 27 На якоре в скале 27 Отрицание 28 Набат 30 «Циклон Б» 32 «Zyklon B» 35 Порыв души 37 Зеркало 38 Некого прощать 39 Расстрел 40 Реквием павшим 41 У камня 44 Скорбь 50 Солдатские штаны Ах, война, что ты, подлая… Фотографии из личного архива автора Содержание - 50 -
...В тот час, когда тревоги... Дорогие друзья-литераторы! У одного из самых популярных в интернете издательств «Писатель в интернет-пространстве» http://www.pisateli.co.ua/ появилась новая серия – книги 3Д, созданная на основе передовых технологий программирования! Не упустите возможность выпустить свою книгу в этой серии, поскольку это - одно из самых лучших предложений на сегодняшнем книжном рынке! Книги 3Д можно листать с характерным шелестом страниц, они летают по панорамным пейзажам, звучит музыкальный фон, составленный по желанию автора. Шрифт можно увеличивать и уменьшать под любое зрение. Это не просто электронная книга, а шедевр современных компьютерных технологий. Выпуск книги предусматривает целый ряд бонусов: информация о книге будет опубликована в разделе «Издать Золотую Серию» и включена в рассылку новостей, которую получают более 500 известных писателей и издателей в разных странах мира, а также распространена в социальных сетях. Изданные у нас книги номинируются на звание «Лучшая книга года» международного конкурса «Созвездие Духовности». По вопросу издания книги обращайтесь по адресу: [email protected] - 51 -
Search
