Друзья, прекрасен наш союз!

Мария Целуйко Мария Целуйко Россия Мой возраст Когда сорвётся с ветки жёлтый лист, Когда трава, молясь, преклонит стебель И марь распятая падет, вздыхая, ниц, Тогда ворвётся осень – быль и небыль. Большие крылья времени крепки! Когда-то мир из детства был огромен! Осколки памяти, что злата черепки. И сердца стук – набатом! Неуёмен... 50

Юбилейный альманах МСРП Осенний возраст, как хрусталь в реке. И образ детства... Да не канет в Лету! Сегодня я с синицею в руке Встречаю мирно журавля к рассвету. Я со стихом обручена Мне не к чему лукавить перед словом. Я всей своей душевной глубиной Творения считаю за основу, Граня их в чёткой рифме новизной. Ах, сколько в сердце удали и страсти! Мне тяжесть этой ноши по плечу. И мысли обуздать никто не властен, Всё содержимое излить хочу. Не потому ли в жизни быстротечной Слагателем стихов наречена? И с детских лет так прочно, не беспечно, Я со стихом навек обручена. 51

Мария Целуйко Напою коня Ах, ты вспомни, память, Средь обид и зла Снеговую замять, Искры, свет тепла. Небосвод холодный, Летний перезвон. Радость, боль, невзгоды, Хриплый крик ворон. Где-то вьюга плачет, Льдинками звеня. Я с руки горячей Напою коня. Неподкупность в слове. Слыша голос мой, Конь по зову крови Поспешит за мной. Почерпну водицы, Встану у дверей. Дам коню напиться Из руки своей. Быстроног – на диво. Отдохни, уймись, Конь мой златогривый Под названьем «Жизнь»! 52

Юбилейный альманах МСРП Уж не ты ли? Уж не ты ли, Красота моя, Золотые кудри обронила? Расплескала серебро ручья, Зорями приятно удивила? Ты ли, Юность, криком журавлей Сердце моё вольное задела, Ранила влюблённостью своей, Накормив калиной недозрелой? Уж не ты ли, Молодость моя, Осень посчитала за основу, В увядающей прохладе сентября Обронив злачёную подкову? Уж не ты ли, Зрелость моих дней, Моего коня смогла стреножить, Оставляя след любви своей?.. Да в потомках счастье преумножить! Уж не ты ли, светлая Душа, К Богу путь мне чётко указала? Жизнь моя! Ты тем и хороша, Что ведёшь к заветному причалу! 53

Михаил Войтович Михаил Войтович Россия После нас Мы все – приливы и отливы: И те, кто был до нас, и те, кто будут после, – Наш разум не спешит стать взрослым, Бездумно повинуясь лунным циклам. И полднем солнечным, и вечером дождливым Окрашены пейзажи антрацитом В затянутой удавке смертоносной. 54

Юбилейный альманах МСРП Что после нас? Пустыни и потопы, Которые сметут все наши храмы. Уже не важно, поздно или рано Забудем своих без вести пропавших, Обрежем перепутанные стропы, Заплатим дань богам угрюмым и уставшим И сами станем призрачным туманом. Мир сам по себе аутентичен, Он не нуждается в уроках и подсказках, И в нас, и в наших черных сказках, Как в первую седмицу сотворенья – Прозрачен, чист и безразличен, Так почему для нас так важно повторенье Все тех же плясок в тех же жутких масках? Нам нечего сказать потомкам: История, искусство – всё пустое, Нет базиса, чтобы удерживать устои, Чтобы сосуд души заполнить чем-то ценным. Неразрешимая головоломка: Как уравнять духовность с телом бренным, Заставив плодоносить ветки сухостоя… Но все же, может быть, в какой-то книге, На свалке лет в веках грядущих Один из странников, сквозь этот мир идущих, Отыщет что-то в буквах разномастных – И заиграют в звездах солнечные блики, И наше настоящее вдруг перестанет быть напрасным В небесном хоре ангелов поющих… 55

Михаил Войтович Путь поэта Мир такой, какой есть – Я принимаю это. Алюминий и жесть – Стройматериалы поэта. Мешаю в ржавом котле Любовь и разбитые стены, Затянулась душа в петле, Рвутся жилы, вздуваются вены, И нестройно строятся в ряд Рифмы, слова и строки Сочится из текста яд – Мучительные уроки. Бешеный жизни ритм Сменяется мертвой тишью. Я раздавлен, убит, забыт, Я в этом мире лишний. Язык – многоликий змей – Горазд искушать и путать Среди разноцветных полей, На дне беспросветной мути. Каждая фраза – мишень Для всех, кто умеет таиться, Ночь всегда убивает день Ночь всегда нескончаемо длится. 56

Юбилейный альманах МСРП Но есть ли выбор иной, Если слово – и рай, и геенна? Исцеляет, дарует покой, Заточение сладкого плена Разжигает пожар и войну, Усмиряет любые стихии, Раздирает на части страну, Рубит головы с плеч лихие. Нарисуй же мне дверь на стене, Напиши рядом тайное слово, Я войду в неё в своём сне, Там найду тебя снова и снова. Мир такой, какой есть – Я принимаю это. Мрачный вихрь и добрая весть, Царство теней и света Не могу его изменить – Но очень хочу докричаться, Мне бы просто до дома дойти Мне бы рядом с тобой остаться… 57

Анатолий Балицкий Анатолий Балицкий Россия Моё место в рассвете не занято А за рощей моё ожидание Чуть всплакнуло в хмельную волну, Побежало к рассвету по памяти В долгожданную мая весну. Там тепло на замочки не заперто, Пенье птиц и ворчанье реки. Моё место в рассвете не занято Для любви! Может быть, для тоски? 58

Юбилейный альманах МСРП Там меня ожидают родители. Я, в кладбищенской стоя тиши, Буду вновь неразрывными нитями Под молитву тянуть в память жизнь. Ноги стали пудовыми гирями. А вокруг, как во сне, тишина. Сколько жизни из берега вырвано? Навсегда их со мной имена! Помолюсь в образа Я завишу от ветра, жары, холодов, От взошедшего солнца, от звёзд, от вселенной. Наши разные мысли – всего лишь остов Новых чувств и движений нетленных? Фотографии бабушки, мамы, отца По альбомам различным, как свет для молитвы. Лучик солнца спешит со двора, от крыльца Добежать до последней черты и калитки. Где под исповедь вечер наклонит тепло Фотографий и взглядов родных и печальных. И свеча брызнет светом в немое стекло, Здесь когда-то на жизнь и меня повенчали. Успокою рассвет, помолюсь в образа. Ночь уходит в рассветы с сияющим солнцем. Прослезились немножко душа и глаза, Успокоилось слово под старым оконцем. 59

Анатолий Балицкий Молитва В бескрайнем образе вселенной Ищу, как раньше, жизни суть. Молюсь! И, стоя на коленях, Стараюсь в Бога заглянуть! Хочу, чтоб труд, любовь и вера Мне возвращали соль земли. Чтоб веткой молнии в днях нервы Меня сквозь жизнь не очень жгли. Любви тропинка вдаль петляет, ветвясь и разделяясь в такт Июлю, январю и маю… Я принимаю этот факт, Как провидение, что свыше Мне Богом дадено, судьбой, Чтоб я дышал, внимал и слышал, Как зарождается покой… Покой души, где через сердце Я пропускаю жизни суть. Где с первых дней, с родного детства Бог смог мне в душу заглянуть! 60

Юбилейный альманах МСРП Дорога А без встреч не бывает разлуки? Без ночи не приходит рассвет? Так куда вечно тянутся звуки? В расставание – или в «привет!»? . Без любви не бывает рассвета И горячих чувствительных плеч. Я в попутный тоскующий ветер Безнадёжность стараюсь завлечь. Без любви не приводит дорога К покаянию, к миру, к Христу. Как охота словами потрогать Путь земной – в благодать, в красоту. Километры свои отметелил Зимний воздух, ручьями потёк, Обгоняя рассвет, по неделям, Вдоль деревьев, исписанных строк. Жизнь вернулась с улыбкой, с надеждой, Через память меня обожгла. Стала взрослость той юностью прежней, Что в рассветы так часто звала. 61

Анатолий Градницын Анатолий Градницын Россия Милая химера О дне же том, или часе, никто не знает. Мк.13:32 Анна Васильевна сидела за столом в небольшой мо- сковской квартире своей сестры. Старые письма, её давние записи и совсем свежий, сегодня вырванный из блокнота лист, исписанный незнакомым торопливым по- черком. – Боже мой, – думала она. – Прошло полвека. «Дорогая голубка моя, я получил твою записку, спа- сибо за твою ласку и заботы обо мне… Перевод в дру- 62

Юбилейный альманах МСРП гую камеру невозможен. О себе не беспокоюсь – ибо всё известно заранее. Милая, обожаемая моя, не беспокойся обо мне и сохрани себя. До свидания». Закрыв глаза, она откинулась на спинку стула. Седь- мого февраля 1920 года в пять утра его расстреляют на слиянии речки Ушаковки и Ангары, напротив Знаменско- го монастыря. Тело сбросят в прорубь. После объявления о расстреле он не испугается, только спросит: – Вот так? Без суда? Она не знала об этом полвека. А сегодня сам Бог при- слал к ней журналиста, собиравшего материал о Колчаке. – Анна Васильевна, – говорил он. – Я нашёл в архив- ных делах последнюю записку для Вас. Она изъята у ад- мирала перед расстрелом. Я смог её переписать и выне- си из архива. Вы понимаете, эти материалы хранятся под грифом «Совершенно секретно» и охраняются КГБ. Она прекрасно знала цену этим словам. Неожиданно ожили воспоминания. – Милая химера в адмиральской форме, – мысленно произнесла она шутливое прозвище своего адмирала. – Милая, обожаемая моя Анна Васильевна, – тут же всплыли в памяти первые слова его писем. – Для меня такая радость видеть Вас, – произнесла Анна в одну из их первых встреч и тут же твёрдо добави- ла: – Вот и выходит, что я люблю Вас. – Я вас больше чем люблю, – не задумываясь, отве- тит он. Три года они говорили друг другу о любви только в письмах и всегда обращались только на Вы. Он женат, она замужем, дети. Почти двадцать лет разницы в воз- расте. Они сблизились только в тяжёлом и трагическом в сво- ей неопределённости 1918 году. Она развелась с мужем, однокашником адмирала, а сам адмирал стал Верховным правителем России. Он в Омске, семья за границей. 63

Анатолий Градницын Перед Анной Васильевной, словно на взбесившейся киноплёнке, промелькнула её жизнь. Бегство «на золо- том поезде» из Омска, бесчинства чехов и предательство в Нижнеудинске генерала Жанена, невзлюбившего бу- дущего адмирала ещё с первой их встречи на Балтике, тюрьма в Иркутске – и она, добровольно пошедшая за ним в эту тюрьму. Разные камеры и короткие встречи на прогулках в тюремном дворе. А ещё – записки, записки, записки, которые им удавалось передавать друг другу. А потом – гулкие шаги в тюремном коридоре и его спина, промелькнувшая среди конвоиров. Это всё, что удалось увидеть в глазок. Утром – стыдливая ложь коменданта, что его увезли, её записка адмиралу и прошение в след- ственную комиссию о выдаче ему сапог, смены белья и чая. На очередном допросе, когда ей сказали правду, она попыталась убить следователя, а после себя. А дальше – опять тюрьма, тиф, лагеря, недолгая свобода – и снова тюрьма. Почти тридцать лет – тюрьмы и ссылки. И ещё – память о любви. Анна Васильевна перелистывала чудом сохранивши- еся его письма и свои стихи, написанные о нём. Новые строчки легли на бумагу. Полвека не могу принять – Ничем нельзя помочь: И всё уходишь ты опять В ту роковую ночь. Но, если я ещё жива Наперекор судьбе, То только как любовь твоя И память о тебе. Она переживёт его почти на пятьдесят пять лет. Через несколько дней она тихо уйдёт. Во сне. Милая химера… Примечание: автор стихов Анна Васильевна Тимирёва. 64

Юбилейный альманах МСРП Бабье лето Уходит наше бабье лето, Уходит тихо, не спеша. Осенним солнышком согрета, Ты так мила и хороша. Я подойду к тебе, родная, И обниму, как в первый раз. Люблю тебя. За что – не знаю. За свет твоих зелёных глаз? За нежность, доброту и ласку, За солнца луч в моей судьбе? За то, что подарила сказку, Спасибо, милая, тебе Бредём мы молча по аллее, Чуть слышно листьями шурша. И вот уже закат алеет… Грустит и празднует душа. Коротким было наше лето. А разве жизнь не коротка? А счастье женщины? За это Шли на костёр во все века. Потом завоют ветры злые, Закружат листьев хоровод. И станем мы с тобой чужие – Судьба навек нас разведёт. 65

Анатолий Градницын Зима глубокими снегами Остудит души и слова. Любовь, как листья под ногами, В грязь втопчет подлая молва. А дальше снова было лето, В чумном пиру – чужой кураж. Сгорели в счастье два билета. А счастье что? Фантом, мираж? Я столько лет скитался где-то, Меняя годы, города. Искал и звал тебя… Но где ты… И вновь дороги, поезда. Я в женщинах, что были рядом, Всегда искал твои черты. Каким же приворотным ядом Меня тогда поила ты? А вдруг нас терпким поцелуем Поманит старое вино? Страдаем, боремся, ревнуем, А всё ведь прожито давно. За столько лет, бродя по свету, Познал я истину одну: Не нужно бабе бабье лето – Верните женщине весну! 66

Юбилейный альманах МСРП Александр Ковалёв Россия Моё православие Я православие люблю, И сам к нему я отношусь. Перед иконами стою И покровителям молюсь. Они с написанных икон Мне прямиком в глаза глядят, С любовью множество веков Всех опекают и хранят. 67

Александр Ковалёв Церковных шапки куполов На солнце бликами блестят. Очистить душу кто готов, Того всегда в себя вместят. Молитв великие слова Невидимый пронзают свет. Их суть единственно права: Слаб перед Богом человек. И Ангел, что меня хранит, Ни на секунду не уйдя, За чистотой души следит, Во мне хорошее будя. Колоколов церковных звон Как будто будит ото сна. Меня насквозь пронзает он, И на душе цветёт весна. Я верю, ангелы стоят За человеческой спиной. Не отдыхают и не спят. И у меня есть тоже свой. Не знаю, что ждёт впереди. О милости к себе прошу. Но крест нательный на груди Я без сомнения ношу!!! 68

Юбилейный альманах МСРП Детскому писателю Виктору Лунину который очень хвалил меня на очных мастер-классах премии «Глаголица» Я путник на большой дороге – Точнее, множестве дорог. Иду в сомненье и тревоге, А путь в следах от стольких ног! Признаюсь, что совсем не просто Вперёд упорно мне идти. Нехватку творческого роста Всё время чувствую в пути. Порой и сам я удивляюсь, Как занесло меня сюда. Но я со страхами справляюсь, От них нет пользы, лишь беда. Запутавшись, как в паутине, В переплетенье всех путей, Вдруг очень четкий след увидел Среди разбросанных камней. Тут сразу силы появились, Я даже быстро побежал И странника сумел увидеть, Который молча меня ждал. 69

Александр Ковалёв Сказал, что он меня заметил И вспомнил прежнего себя. Рассказывал, как жить на свете, Идти, свой путь в душе любя. Затем пошёл свой дорогой, Оставив карту для меня. Сказал: пускай развилок много, Он верит – не исчезну я. Мне рано праздновать победу. И пусть. Зато сомненья нет: Когда вперёд иду по следу, Я знаю точно, чей тот след! 70

Юбилейный альманах МСРП Виталий Шлабович Беларусь Крещение Ночью в белой рубашке В лес упала метель, Рассыпая стекляшки В меховую постель. Закружила позёмка… Новомодный текстиль Превратился в потёмках В леденящую пыль. 71

Виталий Шлабович Ощетинились ёлки… Баловница-заря Разбросала иголки В белизну января. Разгулялся Морозко – Сеет стужу в полях. Дым над хатой полоской Точит синь второпях. Ожила деревушка… На поклонной горе В неге дремлет церквушка – Купола в серебре. По-над речкой зеркальной Звон разносится в рань – Дрогнул саван хрустальный. В нём купель Иордань Ждёт в Святое Крещенье Души грешной Руси. Боже, дай нам спасенье. Жизнь от зла упаси… 72

Юбилейный альманах МСРП Сердце – капелька Руси Вереницей белоснежной Вьются в небе облака. Ветра ласковая нежность Разминает им бока. Берега реки в росинках, Блещет золотом камыш… Приютилась на кувшинках И уснула в дымке тишь… Медью сосны обливает Чудо-солнце на заре, И на каменном лентяе – Серый фартук в серебре… В лес примчался из посёлка Колокольный дивный звон. Прожужжала рядом пчёлка В спешке к Богу на поклон… На плечах дубов ветвистых, На березок куполах Разгулялся с пересвистом Легион беспечных птах… Сердце бьётся, замирая, В чистой, искренней любви. Распаляет Русь святая Душу – сколько ни живи! 73

Виталий Шлабович Жизнь не поздно менять никогда Светит в небе кому-то чужая звезда, И ползет, не спеша, облаков поволока, А внизу балаган и друзей череда, Только мне с ними стало совсем одиноко. Чтоб душа в одночасье не вырвалась прочь, Карусель настроений подружек игривых Я готов променять на пустынную ночь И сияние глаз её, столь молчаливых. Убежать ото всех и простить навсегда, Сердце пусть кровоточит порою, но всё же, Избавляя от боли, стирая года, Память искренне справиться с этим поможет. Жизнь не поздно менять ни сейчас, ни тогда, Если выход судьбою задраен навечно, Но у входа на страже дежурят всегда Вера, совесть, любовь и твоя человечность. 74

Юбилейный альманах МСРП У детства радуга в руках Рассвет… Уплыл с дождём кораблик. Мы за грибами с дедом в путь Спешим. Скользят по листьям капли, Хотят нас к дому развернуть. Тропа ведёт к местам заветным. И вдруг промокший вспыхнул лес, Пылая светом семицветным, Как будто Бог сошел с небес. А я мальчишкой пятилетним, Ступив на Господа причал, В далёком детстве утром летним, Руками радугу держал. 75

Екатерина Попова Екатерина Попова Узбекистан Наташа и море бабочек В офисе было тихо, если не считать жужжания кон- диционера и тиканья часов на стене. В обеденный пе- рерыв всегда так. Все разбегаются по кафе или соби- раются в маленькой кухне. Только Наташа оставалась за своим столом и, сопя, что-то быстро писала на лист- ке бумаги. На лице девушки мелькали разные эмоции, едва поспевая за мыслями. Улыбка появлялась чаще, 76

Юбилейный альманах МСРП несмотря на серьёзность дела. Наташа писала третью главу романа. – Эй, Натах, обед закончился! – появилась голова Светы из-за компьютера. – Опять твой Ромео пропу- стил мимо ушей намёки прекрасной Мэри? Гореть ему за это синим пламенем! – И не говори, – вздохнула Наташа, пропуская недо- умённый взгляд Светланы. – Создаётся ощущение, что герои живут собственной жизнью без моего согласия. Обед закончился, и пришлось снова приниматься за работу. Девушка отхлебнула остывший кофе и откры- ла папку с отчётами. Между файлами почувствовался бугорок и, пролистав их, Наташа увидела выпавший на белый стол высушенный листик липы. – Как ты сюда попал? Неужели осенний ветерок за- нёс тебя в открытое окно и спрятал между документа- ми, как прощальный дар лета? Наташа аккуратно взяла листик и посмотрела сквозь него на солнце, которое мельком появилось из-за тучи. – У нашей Натальи опять заскок! Я ей говорю: обед закончился, сдай отчёт, он ещё утром нужен был! А она, что-то на своём лопочет и улыбается, – зашептала Све- та на ухо Валерию. – Ага, она, как свой роман начала писать, словно подменили её. Раньше, помнишь, какой была? Постоян- но скандалила со всеми, одевалась непонятно как. Не, я ничего такого сказать не хочу, выглядит она отлично, но как будто слышит только то, что ей хочется. – Привет, ребят, вы о Наталье? – вклинился в разго- вор Ванька. – Тише ты, услышит! – шикнула Светлана. – А я сегодня утром её степлер сломал, а она мне вазочку подарила, – пожал плечами в недоумении Ванька. 77

Екатерина Попова Иван Дмитриевич, начальник отдела, сидел у себя, решая, кого отправить на сопровождение партии то- вара в какую-то глушь. Под глушью он подразумевал край города, куда их фирма часто доставляла оптом канцелярские принадлежности. Все сотрудники, как один, отказывались ехать несколько часов по ухабам, да ещё и в дождливую погоду. А сопроводить товар нужно. Иван Дмитриевич набрал внутренний номер и бы- стро произнёс: – Наталья, сегодня вы сопровождаете товар. Выезд через полчаса, – и он тут же повесил трубку, чтобы не услышать отговорки. Тяжело быть начальником отдела с таким мягким сердцем. Ох, тяжело! Наташа тряслась в дороге в неприятно пахнущей машине, багажник которой был заполнен стикерами, ручками и блокнотами. По лобовому стеклу ползли во- дяные змейки, а дворники не успевали их стирать. Де- вушка так торопилась, что забыла взять с собой блок- нот и ручку. Сейчас могла бы дописать ту часть, где главные герои влюбляются друг в друга. Из-за сильного дождя видимость была очень пло- хой, и в какой-то момент из пелены воды вылетела встречная машина. Завизжали тормоза, руль выкрутил- ся, а машину понесло вбок. Наташа кувыркнулась не- сколько раз, прежде чем понять, что произошло, но к тому времени все движения прекратились. – Идиот! – выругался водитель. – Куда он смотрит? Наталья, вы целы? – Вроде да. А, что произошло? – Чуть не перевернулись. Твою ж… у нас багажник раскрылся! Наталья с трудом вылезла из машины и замерла. Автомобиль остановился около озера, дождь почти 78

Юбилейный альманах МСРП прекратился, а на водной поверхности плавали тыся- чи цветных бабочек. Целое море бабочек. Их яркие крылышки слегка подрагивали под последними капля- ми с неба. – Вся партия стикеров коту под хвост! – схватился за голову водитель. – Что начальству говорить! – Как они прекрасны! – нежно вздохнула девуш- ка. – Было бы чудовищно, если бы я пропустила это! – Наталья, вы головой ударились? – Нет. Просто это прекрасно! Вылавливать стикеры было бесполезно, и пришлось отвезти заказчику только то, что осталось. Блокноты и ручки. – Слышали, Наталья с водителем Вовкой в аварию попали! А наша Наташка, как будто на карусели пока- талась, – довольная! Странная она. – А я слышала, что все писатели с причудами. Не зря же она РОМАН пишет. – В мире столько ужасного, а она всему радуется, как ребёнок. Надо быть серьёзнее! – Да-да! Вся эта наивность к добру не приведёт! – Бедная Наташка! – вздыхали сотрудники на кухне в обед. А Наталья дописывала четвёртую главу, с улыбкой глядя на кружащиеся на ветру яркие осенние листья, и вспоминала море бабочек. 79

Екатерина Попова В наше время страшно быть поэтом В наше время страшно быть поэтом. Не поймут, осудят, заплюют. Кто-то ходит, солнцем обогретый, У кого-то – рваный парашют. Прыгнешь – и не факт, что приземлишься, И не факт, что встанешь во весь рост. Поревёшь, затихнешь и смиришься, И талант потащишь на погост. Поэтам Прекрасны закаты, чудесны рассветы, Цветение вишни в саду. Ах, как воспевают природу поэты – Я слов подобрать не могу! Ты в строчках за ними ныряешь в усладу, Паришь, как листок на ветру. И миру прольют из дождя серенаду, А после её пропоют! Поэты, вы жизни даны, как лекарство: Избавить от серости дней, От скуки, тревоги и даже мытарства… Ваш голос – болезни сильней! Так будут же вечны стихи и поэмы, Как яркость звезды Альтаир. И, как лепестки молодой хризантемы, Поэтами множится мир! 80

Юбилейный альманах МСРП Елена Белоусова Россия Речка в степи Неприметно распустилась бирюзовой нитью речка, По степи неспешно вьётся синеокая царица. Лишь лучом коснётся солнце – распускается местечко! И так хочется всем сердцем до беспамятства влюбиться! Соловей взахлёб поёт про любовь к родной речушке, Утро розовым бутоном вновь целует эту степь. Берега в зелёных платьях, как заядлые подружки, В тишине молочной утра мне тихонько станут петь… 81

Елена Белоусова Моя малая Родина Уголочек ты мой ненаглядный! Взоры путников сеют прохладу! Пусть проулки немного запущены, – Для меня они самые лучшие! Это поле родное, – пусть брошено! Взор ласкает луга – пусть не скошены! Речка манит к себе – пусть нечистая! Мне близка гладь воды серебристая. Расцвету, повзрослею с тобою я, Ты меня воспитала по-своему. Теплят грудь мою девичью чувства! Уголочек ты мой! Как мне грустно! Пробуждение Шумные посёлки притихли в путах ночи, Редкий лай дворняжек щекочет тишину. Капельку, лениво, – будто и не хочется, – А затем пронзительно воют на луну. Утром терпкой сыростью всё вокруг пропахнет. На тысячи осколков раздробится туман. Растреплет свежий ветер русскую рубаху. Растает сизой дымкой блуждающий обман. Луч пугливо прячется за крошечным листком. Пройдут стада коровьи, пастух кнутом аукнет. Хозяюшки спросонья плывут за молоком. Заспанные улицы в туман промозглый ухнут… 82

Юбилейный альманах МСРП Ветер Родины Приоткройте ставни! Пусть ворвётся ветер, Что пропитан Родиной – местом дорогим! Ничего дороже нет на этом свете! Здесь гуляет ветер с запахом родным! В речке поплескался озорным мальчишкой, Убаюкал тропки, рощицы, поляны. Утром в свете солнца тихо, еле слышно, Вслух меня по имени позовёт, как мама. Хохот деревенских сверстников-мальчишек Звоном колокольчиков заполняет двор. На одно мгновенье я себя увижу В этом самом дворике, в этом самом доме! Приоткройте ставни – чувство ещё теплится. Светится надежда на прекрасный мир. И тогда во мраке звёздами засветится, Дикую жестокость светом заслонив! 83

Елена Белоусова Первый полёт в космос К 60-летию первого полёта человека в космос В искрах звёздные ступени В небо тянутся, сверкая. Всё произошло в апреле – Это сделали земляне! Исказив луны сиянье, Одолели притяженье. Взмах руки, с землёй прощанье – Долгожданное мгновенье! Как там сумрачно и сыро, Космос колет остриём… Космонавт вещает миру В трубку радио: «Приём!» 84

Юбилейный альманах МСРП Елена Ларюшина Россия Гармония ночи Я дождусь, когда утихнет ветер, Лягут спать все травы на лугах, Бродит ночь, а мир подлунный – светел, Шепчет мне на разных языках, Как строги шипы колючей розы, Холодна остывшая вода, И по речке звёздные обозы Катятся в ночные города. 85

Елена Ларюшина Что земля? – Малюсенькая лодка, Во Вселенной ищет свой причал. Тишина о берег трётся кротко, И любовь – начало всех начал. Трогательна ночь в своей заботе, Дарит вдохновенье и уют. Полная гармония в природе, В ней душа моя найдет приют. Однажды пролетал над миром Вестник Однажды пролетал над миром Вестник И обронил красивое перо, Поймал его небесных тайн кудесник И превратился в грустного Пьеро. Ему открылись разом все печали И грусть подлунных речек и озёр, И с той поры блуждает он в астрале Среди равнин и межпланетных гор. И нет ему покоя в этом мире, Несёт он крест поэзии всегда, Он вечный раб, играющий на лире, И горше нет, и слаще нет труда. Дано ему перо с душой крылатой, И он, приняв, как милость, Божий дар, Мир возвышает лунною сонатой, Грусть превращая в сладостный нектар. 86

Юбилейный альманах МСРП Я обожаю вечера Я обожаю вечера, Когда дрова трещат в камине И ложка чайная в малине, И чай, кипящий на ура. В заварку бросив лунный свет, Щепотку звёзд с густого неба, Намазав ночь на корку хлеба, Читать шекспировский сонет. Я обожаю вечера, Когда на шелковых страницах Плетется стих на лунных спицах, И ночь на кончике пера. Размер и ритмы изучая, Как поэтический урок, Ложится форма лунных строк В горячем послевкусье чая... 87

Елена Ларюшина С любовью к России В васильково-ромашковом поле Своё сердце оставлю навек. Мякиш хлеба, посыпанный солью... Этим счастлив простой человек. Запивая прозрачное лето Родниковой прохладой креста, Я любовью к России согрета, Здесь повсюду святые места. Я склоняюсь пред белой березой, Перед добрым седым стариком: За терпенье и горькие слезы Он мне дорог, хотя не знаком. . . Я склоняюсь пред русским народом, Широтою полей и души, Вымирающим гаснущим родом, Позабытым в российской глуши. 88

Юбилейный альманах МСРП Жанна Куат Россия Улица из тридцати трёх домов Примерно в шесть лет я начала отличать курдов от турок, уйгуров от узбеков, казахов от кыргызов и рус- ских от украинцев. По обе стороны нашей улицы длиной в четыре ма- газина, шесть перекрестков и одну школу вереницей тянулись одноэтажные дома, почти неотличимые друг от друга. Но, если присмотреться, можно было заме- тить, что у уйгуров вместо забора – аккуратно подстри- 89

Жанна Куат женная густая изгородь из молодых кустов карагача, а у русских – деревянный штакетник и маленькая ка- литка, у турок – кованая ограда, у чеченцев – высокий бетонный забор. А ещё национальность можно определить по речи и внешнему виду. Например, когда моя подруга – тур- чанка Насиба рассказывает маме что-то по секрету, то она плавно переходит на турецкий: какое же это мелодичное и мягкое звучание! Мед для ушей! А вот когда её бабушка – Турунч, заметив нас за догонялка- ми на грядках, истошно ругается старческим голосом, изобилующим раскатистым «р», – мы сразу понимали, что это – азербайджанский. Русские разговаривали в точности так, как те дяди и тёти из телевизора. Из украинцев у нас была только Марина. Бабушка говорит, что, когда Конысбай служил в городе под на- званием Киев, он встретил очень красивую девушку и влюбился. Даже шестилетняя я, глядя на Марину, пони- мала, почему Конысбай влюбился в неё. Но не понима- ла, как такая красавица оставила большой город ради нашей улицы длиной в 33 дома, и как можно было влюбиться в маленького, неказистого Конысбая? Их пара смотрелась настолько гротескно (я знала это сло- во с пяти лет, но всё не было подходящей возможности его использовать), насколько это вообще возможно: высокая, статная блондинка с аккуратно уложенной пышной причёской, в голубом платье, застёгнутом на весь миллион пуговиц, и мелкий, тщедушный старичок с густой бородой и в маленькой шляпке – точь-в-точь как лепрекон, если бы лепреконы носили не зелёный, а черный шерстяной костюм. В такую-то жару! Хотя ба- бушка говорит, что в старости все начинают мёрзнуть, – даже она летом носит платья с длинными рукавами и вязаный кардиган. Кардиган, кстати, связала Хатам, уйгурка, живущая в доме за нашим садом. Маринино 90

Юбилейный альманах МСРП голубое платье – тоже её рук дело. Раньше я часто к ним ходила в гости, её дочь Арзу шила моим куклам роскошные наряды из остатков маминых материалов, а однажды даже связала крошечный джемпер с высо- ким воротом и с рукавами для моей Барби! Ну вот, мне снова хочется плакать. Каждый раз, ког- да вспоминаю про Арзу – скромную, застенчивую, кра- сивую Арзу, которой было намного интереснее играть со мной в куклы, чем гулять со своими подругами, мне становится очень грустно. Прошлым летом мне подарили не просто Барби, а Барби с Кеном. Я, предвкушая, как обрадуется Арзу, которой впервые придется шить мужскую одежду для куклы, побежала по саду, юркнула в небольшую щель между кустарниками, и очутилась на заднем дворе соседей. Вопреки обычному, там было многолюдно и громко звучал дутар*, и протяжно выл дудук**. Колорит- ные женщины, разодетые во все пёстрое и блестящее, танцевали, плавно качая бедрами в такт зажигатель- ной восточной музыке. То ли от слишком громкой музыки, то ли от плохого предчувствия, у меня в груди возникло тревожное чув- ство и медленно поползло к животу. Глазами я искала Арзу, хотя умом понимала, что вряд ли её можно най- ти в такой шумной толпе, она, скорее всего, в самом дальнем углу дома, где располагается мастерская её матери. Ловко лавируя между танцующими, я забежала в дом, пытаясь сдержать улыбку и пряча сюрприз – се- мейство Барби и Кена – за спиной. Проходя мимо зала – самой большой комнаты в их доме – я невольно задержалась: несколько жен- * Дута́р — традиционный двухструнный щипковый музыкальный инструмент у народов Центральной и Южной Азии. ** Дуду́к — музыкальный духовой язычковой инструмент. 91

Жанна Куат щин окружили кого-то и наперебой горланили что-то ободряющее, время от времени громко смеясь и тол- кая друг друга в бок. Любопытство взяло верх: я под- кралась поближе, и от увиденного у меня до сих пор слёзы на глазах! Девушкой в центре была Арзу, и на ней было то са- мое красивое бледно-розовое платье из газа, в котором она пару дней назад блистала на школьном выпускном. Она, увидев меня, прикусила губы и жестом подозва- ла к себе. Перешагивая через толстые ноги женщин, обмахивающихся веером от жары, я подошла к ней в полном непонимании от происходящего. Неожиданно она притянула меня к себе – такого ещё никогда не было! – и обняла так, словно хотела, чтобы мое худень- кое тельце растворилось в её груди. Я слышала, как она беззвучно плачет, пытаясь скрыть всхлипывания, горячие слезы стекали по моим плечам. Я ничего не понимала: плачут ведь, когда кто-то умирает, верно? Но если кто-то умер, то почему во дворе все веселятся? Арзу, наконец, выпустила успевшую немного вспо- теть меня из своих объятий и из-под подушки достала маленький тканевый мешочек, обёрнутый ленточкой из того же материала, что и её розовое платье. Я села рядом и, положив куклы за спиной (ещё не время было ей показывать), открыла подарок – там было крошеч- ное пышное белое платье для Барби. Ах, какое оно было красивое, и столько сил Арзу по- тратила на него – прозрачные рукава, кольцо из про- волоки на подоле для пышности, даже шнуровка на спине, точь-в-точь как у настоящих взрослых платьев! Я от радости запрыгала на месте, и... увидела точно такое же платье в натуральную величину на манекене в углу. С ужасом на глазах я посмотрела на Арзу, и мне вдруг всё стало понятно! 92

Юбилейный альманах МСРП Я схватила куклы и, громко плача, выбежала из дома, бежала и бежала, пока не оказалась в саду. Слезы ли- лись ручьём, и я, захлёбываясь от рыданий, порвала упаковку и вышвырнула Кена в канавку. После этого я Арзу больше не видела. И никто боль- ше не шьёт платья для моих кукол. – Айжан, Насиба, Толик, Абит, Тимур, Алина!. . Ох, не заметила, как вечер наступил. Нас зовут на ужин. Нас – это всех детей улицы. Ведь все тридцать три дома на нашей улице занимаются фермерством – некоторые семьи выращивают овощи, некоторые та- бак, мой папа, например, выращивает клевер. С весны по осень, когда работы особенно много и родители не успевают вернуться с полей и приготовить ужин, они всей улицей составляют график, где указано, какая се- мья в какой день кормит всех уличных детей, от мала до десяти-двенадцати лет. А дети постарше после учё- бы идут помогать родителям. Вчера мы все ужинали у дяди Васи – он единствен- ный грек на нашей улице, и он никогда не говорит на греческом! И нас не хочет учить. Вот же вредина! Хотя нет, он вчера всех угощал мёдом, – у него у единствен- ного есть пасека. А ещё... – Айжан, Тимур, Алина!. . Ой, мне пора. В следующий раз напишу о том, как мы с Оксаной почти весь урожай прозрачной кукурузы случайно превратили в попкорн. – Айжан!!! – Бегу!.. 93

Иван Игнатенко Иван Игнатенко Россия Мы – православные! Трепещет пред Богом простая душа: Лишь вера с любовью врачуют её. Молитва от сердца всегда хороша, Христос будет рад за старанье твоё Поднимет Он вас из духовного мрака, В Божественном свете пошлёт благодать. За каждую душу идёт в мире драка, И этой войны нам конца не видать. 94

Юбилейный альманах МСРП Прощенье просите, любите друг друга: Сын Божий нам это давно завещал. Пусть выйдет душа из порочного круга, Христос даже падших с любовью прощал. Золотом купол горит православный, Звон колокольный гудит в тишине. Стал он для веры традицией славной: Буд то сам ангел, трубит в вышине. В душе твоей главное место – для Бога, Позволь ему в сердце своё заглянуть! Лишь с верой христовой – прямая дорога, Она не позволит с пути вам свернуть. В таинственном свете видны образа, Колышется пламя горящей свечи. Слеза застилает от чувства глаза, Когда ты молитву читаешь в ночи. Душа молодеет и лечится в храме, Грехи и страдания прочь убегут: Сама Богородица молится с нами. Пусть силы небесные Русь берегут! 95

Иван Игнатенко Ромашки Ветер в поле ромашки качает, Словно в море он гонит волну. Всех он любит, но только не знает, Как здесь выбрать для сердца одну? Лепестки их дрожат, как реснички На глазах, где увидишь слезу. Они вьются, сплетая косички, Плачут вместе и в дождь, и в грозу. А ромашка – как солнце в платочке, Сердце сможет она отогреть. Сколько радости в белом цветочке! Даже боль с нею можно терпеть… В поле бабочки дружно летают, Словно водят они хоровод. Лето будет недолгим, все знают: Снова в тучах уснёт небосвод. Я ромашковым полем любуюсь! Пусть мне песни поёт благодать. Вспомнил детство своё я, волнуясь, И природы открылась мне стать. 96

Юбилейный альманах МСРП Зимняя ночь Ночь волшебная спустилась, Сумрак крыльями взмахнул. Так зима распорядилась Чтобы мир наш отдохнул. Свет едва струится с неба, Месяц бродит среди туч, Будто вышел он из склепа: Бледен весь, хотя могуч. Россыпь звёзд на тёмном фоне Кружит в небе хоровод. Снег блестит на горном склоне: Он метели буйной плод. На ветвях видны снежинки, Бахромой укутан лес: Все иголки – словно льдинки. Ночь зимой полна чудес! На полянках тени скачут, Кто-то воет за горой. От мороза совы плачут, Будто Леший с бородой. Глазки сосен ледяные Смотрят призрачно вокруг, Лишь сосульки смоляные Словно свечи стали вдруг. Холод воздух обжигает, Тишина вокруг звенит… Вся округа засыпает, Даже ветер не шумит. 97

Игорь Ильницкий Игорь Ильницкий Казахстан Алые гроздья Алые гроздья рябин, Словно сошли вы с картин. Страстью земною горят, Нам о любви говорят. Скоро укутает снег, Слишком короткий ваш век. Веткам тепло сохранит, Ягодам жизни продлит. 98

Юбилейный альманах МСРП Алые гроздья рябин, К вам я приеду один, В руки с надеждой возьму, Счастья себе попрошу. Будут рябины стоять, Плавно листвою качать. Щедро кормить снегирей Ягодой спелой своей. Нежный рубиновый свет Светит в судьбе много лет, В сердце искру разожжёт, Вновь от печалей спасёт. Алые гроздья рябин, Словно рассыпан рубин. Страстью земною горят, Нам о любви говорят. 99