Этот Хэллоуин

- Попов не нашелся? В интернете ничего не нашла, - сразу вывалила она. Кира подозрительно на нее посмотрела: - Ты чего это? - Я нашла еще одну надпись на скамейке, вот, смотри, - Лиза протянула ей телефон, где хранилась фотография. Кира вчиталась, пожала плечами: - Вроде не нашелся, объявление на станции висит. В итоге Лиза потянула ее обходить скамейки. Мало ли… - Вон та, под деревом, очень неприметная, может, на ней? – девушки подошли ближе. И правда, надпись была, полустертой: “Кто долго так способен был Прощать, не понимать, не видеть, Тот, верно, глубоко любил, Но глубже будет ненавидеть... А. Попов.” - Э… Некрасов? – Кира уже стояла с телефоном в руках: - Ну точно, Некрасов… Какой-то депрессивный этот А. Попов. Лиза согласно кивнула. А может, ну его?.. *** Через пару дней Лиза даже не планировала искать надписи на скамейках. Она просто вышла на пробежку и неудачно подвернула ногу об корень дерева. А потом решила передохнуть, дать поврежденной ноге отдохнуть. - Да ну нафиг, - она сощурилась, на новой надписи был красиво нарисован одноглазый кот и снова надпись: “Мы их недостойны. А. Попов.” - Странный… Изрисовал скамейки, пропал… - Лиза дошла до следующей, но та оказалась пустой. Как и несколько других. В итоге девушка похромала домой. *** Сосредоточенная на скамейках, она может и не заметила бы… Но как раз в тот день лил дождь, Лиза так спешила убраться от лужи, что не заметила несущийся автомобиль, который и окатил ее водой с дороги. - Говнюк! – выкрикнула она вслед. Но джинсы бы это не высушило. Лиза отошла к стене, облокотилась, стараясь очистить грязь влажными салфетками. А потом посмотрела на стену, желая знать, не оставила ли пятен на желтой штукатурке. - Вот так сюрприз, - она даже подзабыла, что злилась. На этот раз рисунок был более четкий. На нем мальчик улыбался и держал в ручках букет цветов, который был явно больше, чем он сам. И надпись в этот раз вызывала улыбку, а не желание покритиковать: “Мой первоклашка. А. Попов.” 101

- Значит, ты отец… И пропал, грустно твоему первоклашке… - Лиза стояла и смотрела на рисунок, словно проникнувшись… Но новая машина, которая окатила ее из лужи сзади моментально отвлекла. *** Лиза выбралась на пикник в соседний парк. Там была красивая беседка, и их знакомые парни отлично занялись мангалом. Кира дернула ее за рукав: - Смотри… Лиза оглянулась, на этот раз рисунок был меньше надписи: “Самое сложное для мужчины – это вовремя все осознать и уйти. Осознать, что есть счастье только жены, но не твое. А. Попов.” - Так… Может, он не пропал? Кира пожала плечами, она и сама не понимала. *** Следующую надпись Лиза снова нашла случайно, на углу ее многоэтажного дома. Рваными движениями были нарисованы злые женские глаза с очень ухоженными бровями: “Она преследует меня. А. Попов.” Лизе стало немного жутко. Казалось, что загадочный Попов совершенно не пропал, его преследовали? Жена может? *** Лиза смотрела на последнюю надпись… Она интуитивно ощущала, что та станет последней, без рисунка, прямо на ее двери в квартиру: “Она близко. А. Попов.” Хэри Комната освещалась лишь ровным пламенем камина, которое отбрасывало причудливые пляшущие тени по серой стене. Стрекот деревянных поленьев, в которых лопалась влага разбивал застоявшуюся, словно ватный туман, тишину. Мужчина тихо смотрел на огонь, дыша очень ровно, практически незаметно. Окно было накрепко забито деревяшками и железной решеткой, проржавевшей сквозь года. Сколько он прятался? Бороду он исправно подстригал уже не первый год, замечая, что она стала такой же серой, как и вечный снег за пределами его убежища. Хотя, это был вовсе не снег, а перхоть от взорвавшихся бомб. Реакция планеты была незамедлительной. Огонь горел ровно – он словно был единственным теплом на многие мили вокруг, таким холеным, с кучей разных высушенных поленьев. И запах по 102

комнате разносился таким, каким он помнил его с детства. Тогда его старшая сестра топила печь ночи напролет, сидела около яркого пламени. Хэри помнил ее рыжие волосы, которые непослушными кудрями спускались по плечам. Ряды поблекших веснушек… И почти слепые глаза, словно в них тоже насыпали той серой пыли за окнами. Рина, его старшая сестра, видела очень плохо… И в один момент не вернулась с улицы, а сам Хэри боялся искать ее в ночи, когда там были они. Он подтянул руку к себе, провел давно огрубевшими пальцами по седой бороде. Раньше волосы жгутами кололи его пальцы, когда он отращивал щетину. А теперь они казались такими же ломкими и мягкими, как и он сам. В родном доме, где он прятался так много лет – уже почти ничего не осталось, лишь кресло, в котором он сидел. Вся мебель была сожжена. Вся догорела… И когда потухнет последнее пламя, он тоже потухнет. Но у него было еще кресло, он еще мог подождать. Со стороны двери раздался скрип. Огонь в печи чуть заволновался, словно уловил сквозняк. По пламени легко было определить: проникли ли они в дом или еще нет. Хэри тяжело поднялся, он был уже не молодым. Но ружье в руки легло так привычно. Его пальцы запомнили мельчайшие бороздочки на любимом оружии. Он специально отливал пули, покрытые морской солью. Ее оставалась щепотка, которую он носил в мешочке, на груди. Раньше люди таскали на себе распятие, желая спасения. А он носил соль, чтобы душу не смогли вынуть из него раньше срока. - Хэри… Хэри… - раздалось с улицы знакомым голосом. Рину съели молодой. И голос, когда она кричала был таким же, молодым и сильным, еще не познавшим хрипотцы старости. Они зазывали его голосом сестры, вечно голодные безликие серые тени. Он не знал, откуда они появились. Но знал, что они пришли после беспощадных взрывов бомб. Земля ответила своим персональным отрядом, который был почти бессмертен и весьма прожорлив. - Хэри… - снова раздалось от двери, гораздо ближе, чем обычно. Он медленно подошел туда, распахнул дверь ногой и резко выстрелил… В пустоту. Жаль было пулю. Но у него еще предостаточно патронов. Вокруг стояла та мертвая тишина, которой не должно быть в городе, который был полон жизни. Вдалеке не слышался привычный шум запоздалого водителя. В окнах соседей не загорался свет. Животные не копошились около открытой мусорки… Не было слышно ни птиц, ни насекомых. Даже ветер словно застыл. Лишь только серый пепел покрывал все вокруг. Словно заморозил время. Хэри еще раз оглядел улицу, но ни одной безлико тени не было в радиусе его видимости. Он шагнул за порог, встал на крыльце. Это была зловещая тишина. Мертвая тишина, которая не желала больше никаких звуков. Никого живого. Она словно желала остановить его старое сердце, чтобы все погрузилось в спокойный вечные сон. - Хэр-р-р-и… - раздалось сверху. 103

Решетников Илья Разоблачитель Дом находился в северной части Ярославской области России. Адама привлекло не столь количество писем об активности в этой части страны, но само содержание единственного листа бумаги, найденного среди тысяч благодарностей, похвал. На обрывке, видимо, газетного листа широким почерком было написано всего два слова, помимо адреса:«Мне страшно». Стоит сказать, что Адам никогда не был в России, телефонов с переводчиками в те времена ещё не было, а соответствующую профессиональную помощь мужчина позволить себе не мог. Однако, начальных знаний и словаря хватило на всю поездку. Адам не верил в паранормальное, и эта «вера» его ни разу не подводила. Именно благодаря этому, а также перцовому баллончику в кармане, мужчина не боялся переступать пороги домов, квартир. Страх появился неожиданно и не собирался так же быстро уходить. Воспитательница детского дома отвела его к комнате под номером 6. Дверь открыл мальчик лет семи. До этого же все письма исходили от людей, как минимум, совершеннолетних. Но страх передался Адаму через глаза мальчика. Такое чувство, что чудовище, подобное Лавкрафтовским существам, смотрело на мужчину из маленьких, светлых и чистых радужек. Но это создание не жило, а будто отпечаталось отражением того, что уже случилось. По пути к «ужасному дому» Адам перечитал свои записи в блокноте: «Отец-алкоголик этого мальчика забрал двух его братьев и сестру в «путешествие». Прошла неделя, а они не вернулись. В это же время дом посетила опека, мальчика забрали в детский дом. Милиция прочёсывала леса, но не могла найти детей - судьба алкоголика мало кого волновала. Мальчик же, приславший письмо, верил в меня, как в Санту, что странно - обычно, в неблагополучных семьях даже дети теряют веру в чудо. Только мне он и рассказал, что отец как-то раз водил их в дом - тот виднелся из окна приюта (детский дом мне говорить, не точто писать, непривычно). И всё бы ничего, но этот мальчонка видел, как брат машет ему ручками из того дома». Дом выглядел действительно жутко. Обойдя его вокруг, Адама встречала темнота окон, пустые бутылки и рваные агитационные плакаты. От ветра казалось, что по всему дому ходят одинаковым темпом несколько человек. Двухэтажное здание с чердаком одной стороной выходило на детский дом, с другой же стороны его обступали высокие деревья. Адам достал пачку «Мальборо», достал кремниевую зажигалку и закурил. Эта привычка передалась ему от отца. Потушив сигарету, он начал исследование дома. Открыв дверь, в нос мужчины хлынул запах сырости, испражнений и ещё один запах, очень знакомый, но Адам 104

не мог вспомнить и не придал этому значения. Хоть на улице и было светло, но грязные, а местами и заколоченные окна практически не пропускали солнечные лучи. Адам уже выяснил, что этот дом проверяли служители закона, но такова была его работа. На первом этаже, видимо, находилась кухня и гостиная. Кусочки труб, ещё не сданные в металлолом, валялись в первой, а старый диван с неприятным запахом находился во второй. На втором этаже были три комнаты, совершенно пустые, не считая пустой пачки «Короны», пары бутылок пива и кучи пробок и крышек. Адам устало вздохнул, взял в зубы ещё одну сигарету и достал зажигалку. Скрип половиц от ветра очень сильно походил на шёпот. Отойдя от дома метров на 15, Адам повернулся, сделал шаг назад и упал на осеннюю землю. От неожиданности у мужчины на секунду замерло сердце, но тут же его отвлекло другое: споткнулся он не об корень, а об железную ручку. Ясно, что из-за листьев, сложно было заметить люк, именно поэтому он и был не тронут милицией. Со скрипом открыв дверь люка, Адам спустился по самодельной лестнице вниз и увидел проход в погреб, находящийся под домом, но на планах не обозначенный. Пройдя по нему, держа фонарик перед собой, мужчина пришёл в расширение — сам подвал. Луч света упал на грязную тарелку с бесформенным куском мяса и такой же грязный гранёный стакан. Переведя луч фонаря вправо, Адам вспомнил, что же за запах встретил его на пороге дома. Два трупа с просвечивающими между обрывками мяса костями лежали, как бы облокотившись на земляную стену. «Этот урод обезумел и съел своих детей!» - подумал мужчина. Адам почувствовал подбирающуюся к горлу тошноту и развернулся к выходу. Остановил его силуэт мальчика, вырисовывающийся на фоне солнечного света. «Папа, еда!» - писклявый голос врезался Адаму в уши. Тяжёлый шаг за спиной мужчины заставил его вздрогнуть. Опустив голову вниз, Адам увидел красные ручейки какой-то жидкости и блеск металла. Глухой удар. 105

Родин Игорь Метро Заброшенное метро. Веткой давно никто не пользуется. Её закрыли ещё в 90-х. Когда-то там нашли грунтовые воды, трещины и прочие недочёты, и финальной точкой стала авария со множеством жертв. Комиссия несколько раз туда спускалась, но поезд найти не смогли. Людей спасли, а вот когда хотели вытащить поезд, то он будто пропал куда-то.Приняли решение, закрыть её навсегда. Днём она стоит спокойно. А вот ночью перед рассветом доносятся странные звуки. То голоса людей, то звук поезда. Такая легенда ходит среди сторожил метро. Иван - коренастый парень. Недавно устроился туда на работу. Много он слышал про эту историю. Но как-то не верил в неё. Пока сам не услышал всё своими ушами. Захотелось и глазами увидеть! Как бы проверить? Что там? Надо будет туда спустится и посмотреть. Страх, конечно, был,но азарт одержал победу. Вечером, сидя с друзьями, Иван поведал о заброшенной ветке метро. Сергей, как раз, был триггером: «А там есть ход, где сможем пробраться?» - «Небольшая щель есть». – «Так давай спустимся туда!» - Друзья договорились. Сергей вышел на назначенной станции. Иван его уже ждал там. Они прошли к закрытому входу. Там действительно была небольшая щель. Друзья кое-как протиснулись в щель. Пока можно было идти, они не стали включать фонари. Все было спокойно, тишина. На часах, было 19:00. Шахта не внушала ничего опасного. Сергей с Иваном прошли около двух часов. На мобильнике было 21:00. Странные звуки начали нарастать. Друзьям на какое-то время показалось что на них едет поезд. Переглянувшись, они пошли дальше. Но никого там не было.Через несколько километров обнаружили останки заброшенного поезда. Ржавые вагоны,покрытие мхом и известью. Пассажиров не было никого. Сергей сделал несколько фото. - «Давай ещё немного пройдем». -И тут на них,появившись в одно мгновение, летит поезд. Они еле отскочили. – «Ой, ее!.. показалось, что ли? Чертовщина какая-то!»Дух поезда вернулся на место,где стояли ржавые вагоны. Крики пассажиров не были слышны сегодня. С грустью друзья обнаружили, что пришли в тупик. Пошли обратно. Поздно уже. Да и метро скоро закроется. Дорога обратно прошла быстро. Они еле успели к закрытию. Всю ночь проговорили, как дальше быть. – «Утром пойду к начальству, покажу фото!» -«Хорошо, расскажешь потом». На этом и договорились. Слегка заспанный,постучался к начальству: «Можно Андрей Михайлович?» - «Да, проходите. А! Иван пришёл!Привет! Что случилось?» - «Вы меня только не ругайте?» -«Что натворил?» -«Да, ничего. Я в шахту вчера лазил». –«Которая заброшенная? И покой ты туда полез?» -«Интересно стало, Андрей Михайлович!» -«И что там нашёл?» - «Вот фото!Там - поезд заброшенный стоит!» -«Место можешь показать?» -«Конечно, да!» На следующий день Андрей Михайлович вместе с Иваном отправилисьтуда. Они взяли небольшой поезд – тягач,чтобы вытащить заброшенный поезд. 106

Километров пять проехали прежде, и вот, наконец, увидели - стоит. Осмотрев его, накинули трос, и потащили слегка. Поезд поддался легко,словно был заведён. На выходе их ждали. Рабочие не верили глазам. То, что они считали легендой, оказалось правдой. Вот он поезд - наяву. Его отремонтировали, поставили у вокзала. Заброшенную ветку метро со временем тоже отремонтировали. Станцию осмотрели, и приняли. Теперь по ней ездят поезда. Иван выучился на машиниста, и работает, какраз, по данному направлению. Иногда рассказывает по громкоговорителю историю новой ветки метро, ставшей из легенды явью... 107

Рожкова Светлана А был ли мальчик? Бабье лето выдалось тёплым. Собравшийся вместе пятый «А» клянчил у Ольги Сергеевны поход с ночёвкой к берегу водохранилища или какую-нибудь экскурсию. Сама виновата. Она часто рассказывала о своих школьных и студенческих вечерах отдыха, культпоходах, экскурсиях; поездках по памятным местам и боевой славы; пионерской и тимуровской работе с младшими и ветеранами; военно-патриотической игре «Зарнице» и «Туристско- краеведческой тропе следопыта». Раздразнив воображение детей, ей уже трудно было отказать им, хотя бы, в единичном походе на водохранилище, или, может, экскурсии в музей Конечно, она немного опасалась разных непредвиденных обстоятельств – отвечать за жизнь даже одного чужого ребёнка – головная боль и ответственность, поэтому решила выводить «в люди» небольшими группами детей. И нашла выход из положения. Весь класс она вывезла на пригородной электричке в областной город, в музей имени героя Великой Отечественной войны Зои Космодемьянской, сохраняющий память о пионерах-героях, а потом, отпустив основной коллектив с парой энтузиастов - родителей, оставила с собой одно звено – пионерскую звёздочку по старой памяти. Этой небольшой группой они пошли на берег водохранилища и разбили две палатки. Жаль не пришлось насладиться тёплым вечером. Костёр разожгли с трудом, так как дул ветер, а потом и вовсе пошёл мелкий моросящий дождь и залил костерок под недоваренной кашей, есть которую было невозможно. Кашевары её ещё и посолили от щедроты души. Первый блин, как говорится, пошёл комом. Палатки тоже установили не матёрые руки туристов – профи. Первой обрушилась детская, и все прибежали греться в палатку к Ольге Сергеевне; но ветру захотелось докончить начатое, он завалил и вторую палатку. Даже думать о том, чтобы переустанавливать их заново не хотелось. Ветер не на шутку разыгрался. Настроение было испорчено. Игра закончилась, как только выпутались из поваленной палатки. Маленькой группе стало страшновато. Быстро темнело. Дети попросились домой. В самом деле, ничто не мешало им свернуть незадавшийся поход. А ведь, поначалу ничего не предвещало столь быстрой смены погоды. Вернули вещи в рюкзаки. Двинулись к шоссе. Как только выбрались из загустевшего сумерками леса, показалась луна, посветлело, настроение чуть поднялось у притихнувших неудачливых туристов. Стали слышны шуточки о пересоленной и не уварившейся каше, однако, подгоревшей снизу котелка. Кашевары, нехотя, отбрёхивались. Чувствовалось, что все проголодались, и может, и каша уже не показалась бы такой несъедобной. Котелок тащили с собой. Ничто не мешало возобновить трапезу. Ольга Сергеевна голосовала попутному транспорту. И это длилось уже долго. Решали уже идти пешком или вернуться вновь в лес и разбить палатку в более спокойном от ветра месте, подальше от воды, как случилось чудо - остановилась 108

щикарная чёрная «Волга». Водитель, выслушав просьбу учительницы, приветливо распахнул двери салона. Рюкзаки были заботливо уложены в багажник. В тёплое уютное нутро машины набились замёрзшие, как воробышки, и сразу почувствовали, как сильно все устали. Ольга Сергеевна не преминула проявить воспитательную линию, напомнив, как голодно птицам зимой, и надо скоро будет подумать о зимних домиках для них и кормушках. Разговорилась с водителем. Рассказала, каким образом они попали в западню непогоды, и как прежде времени решили оставить затею с ночёвкой в лесу. Упомянула об экскурсии с классом в музей боевой славы пионеров – героев. Вспомнила о пригоревшей недоваренной и пересоленной каше. - Вижу, вы – замечательные ребята, сами, как герои! У меня, кстати, дед – герой войны. Мне-то он отцом приходиться, а вот юным следопытам в деды – партизаны сгодиться! Вот что, Оленька, (это он так к учительнице обратился), отважная Вы девушка! (Ну, это комплимент, ясно, она давно тётенька, а не девушка!) Не побоялись одна с вашими архаровцами в лесу ночевать! – Ребята не знали, кто такие «архаровцы». (Удивлюсь, если сейчас это кто-то знает!) Хорошо, если они знали, кто такие «тимуровцы»! - А, давайте, сделаем так! Я Вам гарантирую тёплые спальные места – в гостиной, комнате для гостей, вполне там уместитесь, на диванах, на кровати, кресле, можем ещё и раскладушку поставить! Ещё и ужин горячий, и чай с вареньем будет, и беседу с дедом-героем! Он любит вспоминать, как раньше было! Медали покажет свои, о каждой расскажет. А утром с новыми силами – в бой! Покой нам только снится! – пошутил так. – Ну, как вы на такое предложение смотрите? Я, конечно, могу вас прямо сейчас до города подбросить, но по правде говоря, подустал и я, и дед меня ждёт, он у меня недалеко от трассы живёт. Всем лучше будет, если мы вас просто на ночлег определим! А поутру, я вас сам в город отвезу! Хоть по адресам всех развезу, как почту полевую! Ночь. Куда Вам сейчас спешить? Это вам нужно, чтобы всех родителей переполошить ночью? А у нас вы и обсохните, и чай с малиновым вареньем и мёдом попьёте. У меня ведь дед сам садовод, и пчёлы - свои. Пчеловод он у меня. Не смотри, что старый. Посмотрите непогода как разыгралась. По правде сказать, даже ехать в таком тумане небезопасно. Тут до дедова дома рукой подать, а до города-то ещё пилить и пилить. - Он у вас партизан? - Партизанил, прятались в лесах. Бывало и врукопашную приходилось. Да он вам сам лучше рассказал бы. Ольга решилась: «Ну, мы уйдём рано утром! Как говорится, слишком гостеприимством пользоваться не будем!» - Ну, как скажите! В принципе, не затрудните! Как проснётесь, как встанете, так и соберётесь! Захотите, если что, продолжить знакомство. Мы всегда к Вашим услугам! Дед с партизанской закалкой, может, когда и на праздник придёт, я бы привёз его выступить перед пионерами, хотя теперь ведь, пионеров-то нет, ну, тогда перед юными следопытами! Такой разговорчивый приятный собеседник вызывал странные чувства у Ольги Сергеевны. Хотелось расслабиться, и побыть слабой женщиной, отдав ситуацию 109

в руки сильного доброго мужчины. Кажется, она даже ненадолго отключилась, очнулась, когда ровный асфальт шоссе сменился бугристой лесной дорогой. - Не волнуйтесь! Тут деревня за первыми деревьями спряталась. Далеко ехать не придётся! – предупредил он встревоженную обеспокоенную Ольгу. Через некоторое время свет погас, машина встала, въехав в ворота особняка, стоящего на отшибе. Все загалдели, выбираясь из тёплого автомобиля, так как уже пригрелись и подремали, шевелиться было лень. Решили рюкзаки не доставать из кузова. Они были сейчас без надобности. Всё равно поутру их пришлось бы вновь закладывать в багажники. Оставив гостей во дворе, Алексей, как назвался мужчина, пошёл предупредить о них хозяев. Ими оказались женщина средних лет, обещанный дед и лежащая старая бабка, изредка подающая свой голос, дребезжащею пружиною, перхающий и пугающий двойным смыслом оброненных ею фраз. Но услыхали они его не сразу, как и смысл, вкладываемый в реплики, отнюдь не догнал их, едва перешагнувших порог. Комната выглядела весьма благополучно: широка, светла и тепла. Вкруг большого овального стола расположилась мягкая мебель – кресла и диваны приняли в свои объятья ребятишек, слегка возбуждённых необычными обстоятельствами похода, приведшего их в потайную деревеньку в одинокий дом на краю леса, можно даже сказать спрятавшуюся за высокими елями. Дедок разговорился не сразу, побуждаемый своим сыном и расспросами ребятишек, но оказалось, его надо было только раскочегарить, и дальше было не остановить. Слушали с открытыми ртами, не знали верить или нет в похождения бравого солдата, взявшего в плен, как оказалось всех немцев, которых застал спящих врасплох, пошумел, связал верёвками по одному, и гуськом вереницу в штаб командования доставил. Другое воспоминание старика оказалось не менее живописным, как мост железнодорожный взорвал, и под откос бронепоезд фашистский пустил… уж сама Ольга Сергеевна, поначалу воспламенённая историями деда, восклицавшая то и дело: «Да вы похлеще Тёркина дела проворачивали!», - теперь притихла, и переваривая услышанное, толи планировала встречи удивительного рассказчика со школьниками, толи сильно сомневалась в правдивости историй. И то, старый дедуля вошёл в раж, и фантазировал напропалую о всех событиях войны, которые краем уха знал и когда-то слышал. Уж и Сталин ему чуть ли не руку жал, и Жукова, он видел вблизи, как деток сейчас. - А начал дед с того, что увлечённо доказывать стал, что самолично Тёркина знал. А когда сын решил укоротить папашу немного, сказав: «Алё, гараж! Хорош заливать! Ври да не завирайся! Оно, может, и было, но не всё с ним, что он рассказывал тут. Видно, в голове уже всё смешалось. Он и свои, и чужие истории вам поведал. Староват стал. Всё перепуталось в голове-то!» - А старику сказал, что это, мол, был не твой Тёркин, а Твардовского. Но дед с жаром стал доказывать, что именно с его друга поэт и писал свою поэму! В общем, скучать ребятам, точно, не приходилось. Как только дед подустал, ему на смену пришла жена хозяина дома. Оказалось, была она актрисой раньше, и ей тоже было, что вспомнить со времён бурной славы и молодости! Она играла Джульетту и Кармен, Дездемону и Офелию! Странно, что такая значительная 110

театральная фигура отошла от дел, и скромно обитала в чистом экологическом месте леса, имея возможность вдыхать каждодневно полезный для здоровья и сохранения молодости духа сосновый аромат. Хозяин готовил ужин что-то долго. Затянулся и вечер воспоминаний, сменявших поочерёдно друг друга новых персонажей, странным образом всё, что разыгрывалось на глазах восхищённых, и в меру недоверчивых зрителей, напоминало действие театра. Особенно пронзительно смотрелись реплики старушки, которая долго вслушивалась, и вкурив о чём речь, стала так противненько подхихикивать рассказам домочадцев. То стреляла клюкой по ребятишкам, и издавала неприятный звучок - «пук», чем пугала и заставляла детей вжиматься глубже в диван. Узнали они и выражение «ворошиловский стрелок». И вспомнили, какие были знаменитые полководцы России. Ну уж, а когда дед стал рассказывать, как в Красной Армии с саблей наперевес на коне скакал на врага, и рубил всех в окрошку, вместе с Чапаем, как капусту; и на тачанке из пулемёта по врагам строчил; а Суворов в Альпах за переход ему «Георгия» пожаловал, тут Ольга Сергеевна поняла, что поторопилась наметить будущие встречи. Бабка потирала руки, пускала слюни, и заверяла, что скоро поросёночка внучок сготовит, и подаст на вертеле шашлычок и чесночок. И не с того, ни с сего добавляла присказкой некой: «Бедный Ванька, дурачок!» Это уже несколько раз, звучало рефреном, и неприятно царапало слух, и чувство безопасности испарялось с каждым таким повтором. Актриса вдруг сделала культурный кульбит, уведя в сторону беседу, после экстраординарного восклицания: «Да заткнитесь уже, мама! Вы всё испортите!» - она начала, словно разыгрывая драму, вспоминать, как нехорошо с ней обошёлся режиссёр. Только заступничество её супруга, позволило пережить трагедию разрыва с театром, и словно в монастырь уйти, удалиться от потока жизни, поселиться на краю мира в забытой Богом глуши, где никто не знает, какая ты великая актриса! О, как она играла! Как страдала на сцене! Как сейчас страдает без публики, аплодисментов, поклонников и комплиментов! - Хрю-хрю! Хрюша в рюшах! Ну и вруша! Видали актрису! Одни капризы! То пересолено, то не перчёно! Один внучок готовит шашлычок! А тебе на сцену в пивной кабачок! - Мама, чёрт побери! Что вы несёте! Я отдавалась вся своей работе! О, выпейте со мной, Ольга! У меня есть черноплодная настойка! - Она отдавалась ему, якобы, по любви, и настойка у неё – на крови! Любила вкусно попить и пожрать, а после тянула его в кровать! Ольга Сергеевна, словно отрезвлялась от перебранки свекрови с невесткой. Не всегда отношения складываются, но это был слишком резкий переход от знакомства и дружеской беседы к семейному скандалу с обвинениями и прямыми оскорблениями. Они стали так громко кричать, что вернулся хозяин, схватил свою Дездемону в охапку, и вывел рыдающую даму за дверь. К тому времени актриса уже заставила выпить рюмку настойки и Ольгу, и ребятишки настолько разморились и устали от пертурбаций, что просто засыпали на диванах. Поддерживать себя в бодрствующем состоянии и для Ольги 111

становилось трудно. Она пыталась сгладить конфликт «поколений», но вдруг осознала, что сцена чуть ли не рассчитана на гостей. - Папа, побудь с гостями! Мужчина увёл жену, и из-за двери донеслось что-то услышанное Ольгой, как хлесткий удар руки по мягкому телу, напоминающий звук пощёчины; голоса были приглушены, и разобрать, что внушал мужской - женскому было затруднительно. Старуха хихикала и вопрошала: «Дурачок на шашлычок? Дурачок на шашлычок? Заходи на огонёк! А был ли мальчик?» Ветеран, теряющий память, начав травить новую байку, вдруг замолчал и тоже обратился с едва сдерживаемым гневом: «Молчите уже, мама-а!» и вышел из комнаты. Ольга поборов сонливость, встревоженная не на шутку, решила действовать. Она растормошила всех ребятишек и велела, как есть, не собираясь, бежать вон из дома. Они выскользнули во входную дверь, бросив все рюкзаки на произвол судьбы, прячась за деревьями и кустами, припустили бежать лесом вдоль единственной дороги, по которой их сюда привезли. Оказывается, они просидели в гостях почти до утра. Начинало медленно рассветать. Страх придал силы. Видно не одной Ольге Сергеевне не понравилось развитие событий, так хорошо и интересно начавшихся для них. Встретился им ближе к большой дороге странный грибник, одетый по- старомодному, в рубаху - косоворотку На большую дорогу вышли к утреннему первому рейсу и шофёр, выслушав обстоятельства, кивнул женщине в салон автобуса. Как добрались до города, Ольга Сергеевна толком не помнила. Наверное, тогда она сама выглядела, как сумасшедшая, но наличие с нею детей спасло положение. О походе никто предпочитал не вспоминать. Но однажды, просматривая газету, Ольга наткнулась на объявление о пропаже мальчика, раньше он учился в их школе. Потом перешёл в другую. А пропал именно в тот срок, когда они были в этом странно оборванном походе. Ольга стала таскать с собой эту заметку постоянно. И как-то раз за чтением этой заметки Ольгу подловила одна девочка, она была с нею в ту злосчастную ночь в доме затерянной деревни, которую полиция так и не сумела обнаружить. Не было ни деревни, ни дома. И даже похожей развилки, описанной учительницей и ребятами, обнаружено не было. И вот эта девочка, смотря на Ольгу Сергеевну совершенно непосредственно, о чём подумала, о том и спросила: «Ольга Сергеевна, а ведь октябрятская звёздочка из пяти ребят должна состоять?» Ольга Сергеевна от неожиданности вздрогнула. Она поняла, что девочка думает о том же, о чём и она. Вместе с нею в тот злополучный день из похода вернулось четверо ребятишек… Думай о хорошем! Мария Семёновна, услышав за окном говор молодёжи, на носочках подошла к окну и осторожно высунулась из-за занавески. «Ишь, расчирикались на ночь глядя! Вот времена пошли, в церковь не ходят; в бога не верят – это не ново; но вот, чтобы дьявольскую ночь всем классом дружно отмечать – тридцать первое число, октябрь месяц, да ещё пятница, такого не было! Куда родители смотрят и 112

учителя школьные! Группа молодёжи и впрямь собралась немалая. Человек тридцать облюбовали скамеечки около дома. Кто сидел. Кто стоял. Кто распивал баночки. Плевал семечки. Хрустел чипсами и сухариками. Играли в телефончики. Было, и целовались по парочкам. На весь двор звучала музыка, отнюдь не лирического содержания. Кокофония звуков напрягала и отталкивала. Видно, гуляли дружно в «Хит-парке», а теперь решают по домам или ещё куда, к кому на «фазенду» завалиться. Однако, замечания лучше не делать, как бы стёкла не побили. Соседке побили, сказала не так. Шайбой железной кинули, что на плитке, на стене, вмятина осталась. Не дай бог, могла ведь и сидеть сама на кухне, супротив того места. Модно теперь стало нарядиться в нечисть, чем уродливее – тем и лучше для них, и ходить с вызывающим видом. Ещё рассказывали, что зубы наращивают, клыки накладные со специальным клеем накладывают. Так одна наложила, потом вместе со своими зубами эти клыки выдирала. И много чего другого из страшилок слышала от знакомых. После этого дня, кто отмечал в каком классе, тот преподаватель долго болел, чуть не умер. А в другом классе перед Хэллоуином мышь летучая непонятным образом между рамами застряла. А после, как отметили крыса сдохла под полом, и воняла полтора месяца, никакое проветривание не помогало. Да разве дадут уснуть! А в доме и малые, и грудные. Хуже пьяниц. Она и сама молодой была! Но пугалась одна, а не так, чтоб такой бандой в кучу сбиться, и на соседние дома страху нагонять. Помнится, раз Гоголя страшных рассказов начиталась и ночь уснуть не могла. Все звуки дома услышала по пятый этаж включительно. В церквушку, заброшенную, сходили на кладбище ночью, будучи студенткой с парнем, назад бежали про себя молитву читала. Ходил кто-то в церкви, да так, что шаги на всю церкву отдавались. И сейчас её только молитва и спасает, чуть хворь какая прихватит или сон страшный поснится. Как начнёт читать, так и отпустит. Да вот ещё, молодой она красивая была, и всё с зеркалом в гляделки играла. Сядет напротив и смотрит, не мигая, подолгу. И мнилось, что уже не она в зеркало смотрит, в кто-то другой на неё из зеркала глядит. И коридор зеркальный из двух зеркал выстраивала. Благо в прихожей большое имелось, в полный рост, а другое настольное брала и супротив того держала и смотрела на зеркальную дорожку, и думала, вот из-за поворота кто-нибудь вырулит, фантазировала. Да позже столько историй про зеркала слышала, что возрадовалась, что дальше того не пошла. Никого не вызывала, и в книжицы оккультные нос не совала. А в карты погадывали в девчонках. Хоть и говорили, не гадай, счастье прогадаешь. Вот осталась одна. Так и не сумела к себе привязать никого. Все сбегали. И бились зеркала не раз. И не удивительно. Стекло же. А переезжала из общежития в квартиру старого фонда, так хозяйка спрашивала, не оставить ли ей старое зеркало, вроде вывозить не хотелось, а выбросить жалко. Но она уже тогда пуганая была, потому и замотала энергично головой: «Нет, нет. Не надо мне зеркала оставлять». Слышала истории, как девки суженого – ряженого вызывали. Одна вызвала, и увидала. Прямиком по коридору зеркальному к ней шагал. А зеркало-то вовремя перевернуть не сумела, и хлыстом пастушьим из зазеркалья такой удар получила, что на лице 113

шрам остался. Сознание потеряла, хорошо в уме осталась. Как в чувство привели, сначала только мычала испуганно, но Бог миловал отошла, в церкви отмолила, батюшке покаялась, через то прощена была. Поседела, правда, говорят. Но седину теперь легко закрасить можно. И ведь вышла замуж, будто бы, за пастуха. А кто вызывал чёртиков да пиковую даму, тому совсем потом плохо было. И судьба не заладилась, и дома шумный дух завёлся. Полтергейст по-современному. У неё дома и то, бывает, вещи пропадают, спасибо не летают. А носки и перчатки, тапки да сапоги вечно в разных местах оказываются, хоть она и соединяет их друг с дружкой старательно. Зато сколько радости доставили раз пять пропадавшие, а потом находившиеся золотые серёжки. Пропадали по одной, да ведь по одной носить не будешь. Вдруг откуда ни возьмись, вот же она, потеряшка, лежит себе на полу! Носки – это цветочки, серёжки – ягодки, а вот пропажа немецкого стального ножа с особым лезвием для шинковки капусты, это уже не в какие ворота! До сих пор не поймёт, куда нож задевался! Даже не столько нож жалко, сколько расстраивает, что не должно так-то случаться, а случается! А кроме неё да кота с кошками хозяйничать некому! Штопор, под «якорь» оформленный, тоже долго потерянным считала. Пропавшим без вести. Думала прежний кавалер, пьянчужка, друзьям загнал. Оказалось, сама свезла к сыну, да позабыла. Много и своих историй «на грани» помнила, и чужих слышала. Далеко не ходи. Всё, что кавалер её прежний пропащий, в дом от себя занёс – всё прахом пошло. Ковры кошки завозили, уделали. Торшер проволочно – тканевый покорёжили, подрали. Кресло компьютерное сломалось. Сын пришёл, всё и выкинул. А что этот горе-хозяин своими руками крепил к стене, то на голову ей и свалилось. И полка посудная, и оба карниза. Хорошо жива осталась, но возненавидел он её за то, что прогнала, видать, крепко. Даже болезнь свою сумел передать – псориаз – не псориаз, но какая-то нервная чесотка стала донимать Марию Семёновну. Пугал её, что кого проклянёт, те быстро умирают! Проклинает что ли всё? Гомон за окном стих. Она снова осторожно выглянула в окно из-за занавески. Подростки расходились группами и по парам! «Слава те господи!» - значит, будем-таки спать сегодня! Мария Семёновна пошла в комнату и застелила постель, укладываясь в маленькой комнате напротив неработающего давно телевизора. Она так и не перешла на цифровое с приставкой, так как ей показалось дороговато на неё тратиться. А выбросить было жалко. Так и стоял. Так и спала – напротив экрана. Облокотит иконку, помолиться про себя на ночь и сразу засыпает. А тут не спиться, и всё тебе! Навспоминалась, возбудилась, растревожилась. Вишь как возвращается-то всё! Неспроста! Вдруг всё в ней похолодело изнутри. В глубине тусклого экрана неработающего телевизора она увидела прямо по центру яркую точку, которая, казалось, приближается и увеличивается в размере, разгораясь всё ярче и ярче! «Господи, что же это! Ежи – еси на небеси. Да светится имя твоё!..» - и она начала неистово молиться про себя, заворожённая разгорающимся огоньком! А он всё приближался… словно кто-то двигался в глубине с фонарём или свечой в руке через отзеркаливающую поверхность матового экрана, но вдруг в какой-то момент, словно наткнулся на 114

непреодолимое препятствие, невидимую стену, застыл, и погас… словно идущий в глубине развернулся и удалился назад тем же путём, которым было изготовился шагнуть прямо с тусклого экрана в квартиру Марии Семёновны! Огонька больше не было видно… вздох облегчения вырвался из уст не старой ещё женщины! Она неистово перекрестилась. И посмотрела с благодарностью на иконку Спасителя, стоящую перед экраном телевизора, перекрывшую проход сумеречного коридора шагающей по нему потусторонней силе. «Спаси и помилуй! Господи! Прости прогрешения! Аминь!» «Надо же! – подумала она, - ведь, не всегда я её перед экраном ставлю! Она спасла меня от неведомого зла! Благодарю тебя за то, Господи! Надумала на ночь себе страстей – гостей! Говорят, же, думай о хорошем! Есть же такое выражение, - если долго глядеть в бездну, то бездна начинает глядеть в тебя…» Зеркальный коридор или Пить надо меньше! Перекусон и в ночной смене дело неотложное! Грех за столом словом не перекинуться, да ещё в преддверии рабоче-крестьянского Первомая! Тут и коньячок под шашлычок допустимое излишество будет! - А чо, ребята, давайте страшные истории рассказывать, таки мы Первомай празднуем, а гнилая Европа Вальпургиеву ночь справляет! Сатанисты, мать их за ногу! Покормим страхами не упокоившиеся души! – вместо тоста извлёк из глубин души всезнайка Лёха. - Э-э! Ты это чо? Это как это мы их покормим? – насторожился Славка. - Ну, а чо нам, историю коммунистической партии повторить? Слава КПСС? - он всегда его так дразнил. - Не слышал, что всякие там привидения и барабашки страхами нашими питаются? Мы, вроде, когда боимся, энергию для них съедобную выделяем! - Я те скажу, что ты выделишь, если тебя напугать, как следует! - Начни первый! Раз тебе и такое знакомо! Ребята заржали! Кто-то примирительно сказал: «Кто не очковал, тот на диване, как родился, так и состарился… каждый с чем-нибудь эдаким, потусторонним, хоть раз да сталкивался!» - Да если бы я начал сказывать, до тебя бы и очередь не дошла! - А что матушка ведьмой была, грешила часто? – опять заржали зубоскалы. - Я тебе за матушку всё что болтается и болтает оборву, а коли свою историю поведаю, ты сам уши в трубочку закрутишь; меньше знаешь – крепче спишь! Ты до конца жизни в зеркало смотреться не будешь! - Страшная угроза! Как же он прыщи-то давить будет, к девкам на свиданку собираючись? – Снова ржут, вот жеребцы-то! - Вам либо ржать, либо блеять, да уж раззадорили. Ведь таким же Фомой неверующим был, пока с самим тоже не приключилось! А ещё говорят, что снаряд в одну воронку дважды не падает! Так и быть! Слушайте! Как бы вам 115

попроще сказать, про зеркало-то я не просто так оговорился. Когда в прорабах числился мне за снабженца не раз доводилось по городам разным и столицам родины мотаться. Я этих гостиничных номеров, мотелей, и по-современному хостелов насмотрелся достаточно в своей жизни. Да начну сначала всей истории. Было так, бабка моя, царство небесное, вдруг ни с того, ни с сего заговариваться стала! Пироги все любят? Все! Блины да домашнюю выпечку! Любила старуха – покойница домашнее готовить, и покушать сама. Но в город, как к нам переехала, никак не могла сразу сориентироваться и до туалета вовремя добежать. То по комнатам по кругу носиться, что курица безголовая, то в ванну забредёт вместо туалета. То в зеркало в прихожей упрётся, что во весь рост тебя показывало. Бывало, что супруга за то её поругивала и попрекала. Но после столования все и всё ей прощали охотно, потому как из-за стола голодным никто никогда не выходил! А чаще как раз переедали, до чего вкусно готовить умела. А тут приезжаю из очередной командировки, а на жене лица нет. «Ты, - говорит мне, - крепись! У нас мама умом тронулась!» - «В смысле?» - спрашиваю. «А в том и смысле, что заговаривается. Да так странно, понять невозможно на каком языке, хотя что-то знакомое и проскальзывает. В смысле звуков! Я её повопрошала с «Азбукой» – буквы помнит! А говорит какую-то белиберду!» - Я спрашиваю: «В туалет правильно ходит? Успевает добегать?» - «Успевает», - отвечает. – «А готовит так же вкусно, или не готовит вообще?» - «Да, нет! – говорит, - и готовит, и вкусно! Тут всё нормально!» - «И чего ты тогда недовольна? – спрашиваю, - или поболтать не с кем?» Ну, вот и живём дальше. А потом я понял, что не так с речью-то у старушки, да обомлел. Когда бы в школе не играли в разведчиков да в партизанов, может, и не просёк в чём дело-то, шифровали мы так сообщения – задом наперёд слова писали, не слева направо, а наоборот. Так она так говорить старая наша, стала. Я ей: «отЧ етеалеж, намам?» Она: «ёсВ ошорох, коныс!» («Что желаете, маман?\" - «Всё хорошо, сынок!») Самому прежде приходилось на бумажке писать правильно. А потом наоборот буквы переставлять. Так, я-то заготовки делал, а она шпарила так, как будто всю жизнь так разговаривала. Потом сама стала так же как я, в обратную сторону буквы писать, да мне читать: «Что готовить?» - Я ей: «Квас домашний – «савк»» - «А-а, савк йиншамод!» - поняла, значит! Жинка-то не сразу допетрила, о чём мы с бабушкой балакаем, обижалась сначала, думала над старостью потешаюсь. А потом со мной такая беда приключилась! Нет, говорить в обратную сторону я не стал! Дело в командировке было! Я слегка подшофе оказался, да без этого раньше ни один вопрос не решался! Проснулся ночью, чуть не обоссался, побежал без огляду до туалета, да, видать, со сна или спьяну дверью ошибся! Коридор шибко длинным показался! Заблудился я в нём. Где не сдержал, уже не важно было, бегаю, ору, зову, хоть кого-нибудь. Углядел вдали спину в чёрном плаще, побежал за ней. Она от меня, но я с перепугу великого, к финишу подоспел, поймал-таки за край плаща. Обернулась она ко мне – мама родная! Видно, что знатная дама, и будто на карнавал какой поспешает! Разодета в пух и перья! На лице маска! Да не медицинская, а самая, что ни на есть с длинным носом, а точнее даже сказать, с птичьим клювом, и очками карнавальными. 116

«Ладно, - говорит, – сумел догнать, будет тебе и стол, и кровать», а дальше, хоть не рассказывай, вы же не поверите! Что только со мной в ту ночь отродье ведьминское не вытворяло! Опоили, конечно, и до того, что маму родную позабыл, но такое меня желание обуяло! И танцевали мы так, что всё кружилось и летало! И на постели меня кувыркало и подбрасывало, как никогда больше не бывало! Я уже взмолился, чтобы меня живьём оттуда выпустили! Их там не меньше дюжины было! Все в масках, кто в кошачьих, кто в лягушачьих! «Ладно, - говорит одна, - доставил ты нам удовольствие! Молитвы свои нам не читай, а возвращайся тем же путём, что пришёл. Я тебе проводника дам, доведёт в твоё время, уж не обессудь, коли дверью ошибётся. Но если с моим проводником беда случиться из-за тебя, из-под земли достану, и тогда ты так просто не отделаешься! Будешь знать, как по зеркальным лабиринтам шастать!» - выпускает прямо в зеркало летучую мышь, что-то той на ухо предварительно проворковав, и меня туда же толкает. Да с такой силищей, что я десяти-метровку пробежал, чтобы не упасть, на ногах устоять, да и потом бежал, как никогда уже, словно от этого жизнь моя зависела. Да и зависела, мышь-то быстро летит! Как я в другом городе, в другой гостинице оказался до сих пор не знаю. По всему выходит, что шагнул-то я в зеркальный шкаф вместо двери, ведущей в коридор гостиничный. Но я хоть вернулся в своё время! А вот про бабушку думаю, что она в зеркалах заблудилась, а место её двойник занял зеркальный! Так вот просто в очередной раз побежала спросонок туалет искать, упёрлась в зеркало и провалилась в него! Может, до сих пор бродит! - Али на балу отжигает с чёртом лысым! Хорошо брешешь! До слёз пробирает! Жалостливо так! Только пора и честь знать! Работа ждёт! Нам бы так оттянуться! – подал голос бригадир. - Да уж! А с другой стороны, работа не волк, в лес не убежит! А и фантазия у тебя богатая, слава КПСС! Аж, завидки берут! Нам бы ещё такую зарплату, как твоё воображение! Перепил ты просто, Владислав! Чаще закусывать надо! Ну, по одной, и разбежались? Ты с нами?.. - Я, ребята, как раз с той поры завязал! - Ну, а мы выпьем! Может, повезёт, и мы всей котлой в коридор этот зеркальный впишемся?.. - Смейся, паяц над несчастной любовью! Так и знал, что не поверите! - Я тебе, конечно, верю… - заголосил Лёха. – Доверяй, да проверяй! - поддержали ребята. – Ишь ты, подишь ты! Что ж ты говоришь-то? Тут бригада целая без любви страдает! А он, понимаешь и попил, и полюбил на дармовщинку в одну харю, что тебе и купе, и плацкарт по одному билету; да ему ещё и «абонемент с продолжением следует» пообещали!.. и туда же – сочувствия требует! - Да он немец, поди! Известно, что русскому хорошо, то немцу – смерть! - Слава богу, что всё закончилось благополучно! - А ты проверял? Нигде не чешется? А? Слава КПСС? - Слава ударному труду! Кто не пойдёт трудиться – того ударю! У кого – шабаш, а у нас своя – шарашка! Ну, каков засранец! Али засланец! Казачок ты наш засланный! Жив – здоров, как бык! Гульнул, так гульнул, что кот мартовский! Ешо и недоволен! - Бригада расползалась по своим 117

рабочим местам с шутками и прибаутками. – Коли у тебя там блат, посодействовал бы по-товарищески! – Вас пусти, вы этот лабиринт в общественную уборную превратите! – Ты скажи по чести –совести? Придумал ведь всё? – А ты Станиславский, чтоб не верить? – Кто таков? – Да был один. Актёры на сцене потеют, а он из зала, барин такой, «не верю» кричит! – Нет. Правду скажи. Приврал немного? - Говорю, сам не знаю, как в другом городе в другом номере гостиницы оказался, без документов, без паспорта! В этом номере вообще другой человек жил! – Да ну! А ты что ему сказал! – Так и сказал, покурить вышел, номер перепутал, а ещё гостиницу, и город в придачу! – Пить надо меньше! Вот и весь сказ! Но молодец! Сон как рукой сняло! Да поди, тебе всё приснилось! Но складно-то как! Ты проверь свою водопроводную систему-то! Оно может разное снится, когда болит что-то в организме! – Чтоб у меня так болело! Хоть во сне оторваться! – Иди, работай, герой – любовник! В следующий раз я вам свою историю рассказывать буду! Луна и звёздная программа Тёмное пространство комнаты сжимало, давило и сковывало. Дышать становилось тяжелее. Она застывала и погружалась в иное состояние, сначала принимая в себя всё окружение, потом растворяясь в нём, и повинуясь загадочным алгоритмам, спешила покинуть дом, вырваться на волю, бежать неизвестно куда…эти состояния наступали ночью, заставая её, простоволосую и босоногую,в одной ночной рубахе. Окно спальни находилось на уровне второго этажа, она выбиралась через окно легко, как кошка, и бежала прочь от дома, казалось, едва касаясь пальцами ног земли. Она, словно, парила в сантиметре от земли, теряя вес, и память, не зная, кто она, откуда и зачем. Полная луна усугубляла эти моменты. Зная приближение опасных дней, родственники запирали её в комнате под ключ, накрепко закрывая все окна, а позже на окно её комнаты была сделана ещё и декоративная решётка, которая, несмотря на изящные кружевные вентили из крепкого железа, вполне могла нести охранную функцию, так как крепко держалась в стене дома. Но и это не удерживало её. Вот и сейчас она, как привидение раскачивалась вперёд и назад, растворяясь в полумраке, сливаясь с тишиной, очарованная полной луной. Окно притянуло её к себе, но не стекло, не решётка не удержали. Она словно перенеслась с одного места в другое, ловко как кошка, пройдя по подоконнику, слегка придерживаясь за водосточную трубу, спрыгнула, почти воспарила в воздухе, и опустилась вниз,оказавшись сразу во дворе дома. Как в замедленном кадре кино, как призрак без тела. Пёс, поскуливая, залез в конуру. Но она, также незримо пройдя сквозь ворота, и даже не прибегнув к услугам железной двери в железном заборе, миновала подъездной путь к дому, и уже бежала вдоль трассы, освещаемая фарами редких автомашин, объезжающих бегущую голопяточную женщину, казалось, в свете луны в белом саване, с развевающимися по ветру волосами … 118

*** Застолье было в разгаре. Тост держал хозяин дома, видный профессор, кем могла гордиться страна и в застойные, и в перестроечные годы, и в пост перестроечные нового капитализма. - «Я древний динозавр!Я древнее, чем вы все здесь вместе взятые!» - «Эк, куда хватил!» - «Да, я так сказал, потому что знаю то, что не знаете вы! И вы тоже не всё знаете! Все вместе взятые, вы не знаете того, что знаю я один!» - «А-а! Так ты меряешь время знанием! Профессор!» - «Но! Я бы согласился омолодиться, и поменяться с вами! И не знать, того, что мы здесь делаем! А мы, ого-го, что здесь делаем! И этого никто, между прочим, не знает!» - «Ты имеешь в виду, что жители города не знают?» - «И это тоже! Но не только! И вы не всё знаете! Поэтому! Давайте выпьем за то, чтобы оставаться молодыми! И не знать всё то, что знают такие динозавры, как я!» - «Хороший тост! Давайте выпьем!» - Выпили. – «Толя, а что мы не знаем, что ты знаешь?»- «Меньше знаешь – лучше спишь!» - «Ну, ты знаешь, что мы тоже кое-что знаем!» - «Ну, что ты знаешь? Ну, что ты можешь знать лучше меня?» - «Погоди, Толя! Ну, между нами, все как бы в курсе, что здесь космическая программа работает!» - «А что это за программа, знаете?» - «Ну, там корабли в космос запускают, да?» - «Ну, вот и все ваши знания! Юрик ещё с Жорой могут сказать, что детали для челноков космических штампуют! Так?» - «Ик! Так!» - поддержали сидящие в обнимку Юрик и Жорик. Они давно до кондиции себя довели, и уже за буйками где-то в винных парах и фантазиях пребывали. И выглядели, как «тупой» и «ещё тупее». Телохранитель Слава чуть потрезвее был. А главный оппонент Анатолия Мстиславовича Игорь Игоревич, тоже с профессорским званием, но все потихоньку мыслили, что приставлен он к нему не только как коллега, но и как человек от комитета безопасности, в чьи обязанности входило пресекать утечку секретной информации. Он бы, по идее, должен такие разговоры прекращать, а он сам заводит. Но круг друзей итак тесен, все свои в доску, чего же играть в шпионские игры? Юрик с Жориком - самые некомпетентные, практически члены семьи, их по всем статьям и пользуют – принеси, подай, иди в угол, не мешай. Ловят момент, молодцы, ребята, упились в хлам, да их сейчас хоть в рот, хоть в зад – не вспомнят! И закусь приличная! На столе и мясо! И требуха – сердце, язык свиной! И огурцы с помидорами маринованные. Колбаса варёная. Сервелат. Сельдь средиземноморская. Картофель варёный и жареный. Несколько видов салатов. Горбуша жареная. Торты – два разных вида. - «Вам что-нибудь говорят слова «звёздные врата», «Адронныйколлайдер»? Вы вообще в курсе «четвёртой промышленной революции»? Когда-нибудь такие словечки слышали? Скоро вообще всё поменяется – к две тысяча двадцать шестому! Вы город свой не узнаете! Искусственный интеллект вместо мэра засядет. Всеми коммуникациями городскими из одного места управлять будет, и светофорами, и аппаратами больничными и конвейерами производственными, светом, водой и газом. Не заплатил по счётчику – нет электричества, газа и воды. Начальники если совсем не поувольняются, только его распоряжения выполнять будут.Поэтому, в 119

начальники можно будет любого троечника поставить, хоть вон нашихЮрика с Жориком! Вас лечить роботы будут! Таблетку с роботами съешь – и до бесконечности органы свои восстанавливай! Нанотехнология называется! А новости тебе прямо на сетчатку глаз демонстрировать будут! А жрать ты будешь искусственно выращенное мясо, на принтере отпечатанное из молекул ДНК животных. А платья ты просто по ходу менять будешь, хоть кино на одеждах смотри! На одном мультяшки прыгать будут, на другом – гроза с дождём, на третьем – сексом заниматься начнут! Да сейчас даже в одном платье два разных цвета! Эй, Слава, притащи платье Жанкино или Ольгино! Верочку уже мы отпустили, ведь?» - Жанка – дочка Анатолия Мстиславовича. Её к бабушке сегодня отправили. О том, что она вместо этого на мопеде кататься с приятелями укатила, в этот раз пока не знали. А то бы влетело и гувернантке, и охране всей. К каждому свой охранник представлен был. У гувернантки Нины выходной. Верочку, горничную тоже отпустили домой. Нечего знать, как хозяева напиваться могут. -Платье пришлось самому Славику искать, Жорик и Юрик были невменяемы. А профессор между тем объяснял: «Проведёшь по платью в одну сторону – оно серебряное. Проведёшь в другую – золотое. Ольгино. А у Жанки – в одну сторону чешуечки лягут так, что оно фиолетовым переливается, в другую сторону причешешь чешую – красным светом загорится». - «Сейчас бы Анатолия Мстиславовича поподробнее расспросить бы о том, что ему известно. Расспросить бы его одного, без свидетелей, кто знает, вдруг эти два дружка, выдающие себя за идиотов, на самом деле, всё на камеру записывают прямо в глаз встроенную. Надо всё-таки воздержаться от дальнейших расспросов, выпытать в другое время всё о «звёздной программе и воротах, а приставить – приставили, об утечке предупредили, а что считать утечкой – не сказали. А ведь, чтобы разобраться, что утечка, а что нет, надо быть самому посвящённым во все тайны и интриги!» - думал Игорь Игоревич,- надо перевести разговор: «Ох, хороша хозяюшка! Стол от закуси просто ломится!» - «Чего? Не боись! Не проломится стол! И хозяюшка лишний раз не прогнётся! Ты, чай, кумекаешь, что всё из ресторана на заказ! Какая из неё хозяюшка!» Славик вошёл, держа нашедшееся платье в руке. За ним растерянный с виноватым видом стоял Миша, который охранял спальню жены за дверью. – «Ольга пропала!» - сообщил Слава. – «Как пропала? Решётки же на окнах!» - стараясь выговаривать слова, пробормотал Анатолий Мстиславович. – «Побожиться могу, она из дверей не выходила!» - запричитал расстроенный Миша. Слова «ведьма» и «нечистая сила» готовы были сорваться с языка. – «Догоните! Если недалеко ушла!» - «А если далеко?» - «Так, ищите! Чего стоите-то? А, этот, Женька-то? Заснул что ли?» - Третий охранник сидел в гараже, без удобств, но с ноутом, «Батллфилд» проходил, ему подумать о том, что из-за решётки сбежать можно, в голову не приходило. Тем более, и ворота закрыты, и дверь железная не грохнула, не скрипнула. – «Давай уже, шевелите шарами, я, что вам, зря плачу?» - Ребята сорвались с мест. – «Гоша, давай по- дружески, куда-нибудь этих дебилов перенесём, да может, и сами на боковую?» 120

- «А Ольга-то, как же?» - «Так ведь не первый раз, будем надеяться, не последний! Решётки и те не удержали!» *** Ольга бежала по дороге. Ей не было холодно. Но ночная прохлада постепенно, охлаждая тело, добралась и до сознания. Она почти не почувствовала границу перехода от состояния лунатизма к осознанию себя в реальной обстановке улицы, дороги, где её легко могли не заметить и сбить машиной. Моросящий мелкий дождь стекал по лицу и рукам. Ноги шлёпали по лужицам на дороге. Глаза стали зрячими из невидящих. Сознание вернулось. – «Куда же я так торопилась?» - Теперь этого она не понимала и не помнила. Боковым зрением она заметила фигуру широкого приземистого человека, которого когда-то видела в гостях у мужа. Человек не пытался к ней приблизиться, но вероятно,следовал за ней по пятам уже давно. Может, ему тоже было интересно, куда приведёт его убегающая женщина, страдающая лунатизмом. А может, его намерения были совсем не чистыми. Ольга сделала вид, что продолжает находиться в том же состоянии, но, когда человек её обогнал, и как ей подумалось, затаился где-то впереди, она развернулась и побежала назад в сторону дома. Конечно, ей было неловко очнуться в одной ночнушке на улице, но приступы, никому не приносящие беды, доставляющие лишь неловкость ей самой, наверное, захватывая врасплох, уже не раз заставляли её оказываться в подобном положении. И чтобы не пугать случайных прохожих, лучше было попытаться вернуться тем же путём, что привёл её сюда. Только теперь она ощущала всё. И грязный холодный тротуар, и вес собственного тела, мешающие видеть дорогу волосы, и конечно, мокрый дождь, промочивший насквозь единственную надетую ночную сорочку. Теперь она знала, что хочет домой, и что надо будет выпить чая с лимоном или мятой, лечь в кровать, но сначала добежать до спасительного дома. Два гоблина, один толстый и короткий как тумба, другой длинный и тощий, как вешалка, у моста ждали случайную жертву, с которой можно поживиться, но вместо этого увидели белое, бегущее на них, привидение. Заорали, и бросились врассыпную. Пару дней точно на свою ночную охоту не выйдут! Хотела бы она знать, куда до этого так торопилась? Что за сверхважное дело гнало её по дороге ночи полной луны?.. *** - Мам, я твоё платье одену, золотое и серебряное? - А твоё где? - У Наташи, мы с ней вдвоём будем звёздами эстрады! - Подруги? Одень. - Мам, а как ты через стены проходишь?.. - Не говори глупостей! 121

- Мам, ну мне не велели это у тебя спрашивать, но я ведь твоя дочка! Я должна знать! - Ничего ты не должна! Как ты уговорила охранника тебя на мопеде отпустить кататься с твоим парнем?.. - Ты и это знаешь! Я не говорила ему, что еду кататься! Я сказала, что сама к бабуле доберусь! - Осторожно в другой раз! На мосту два гоблина пасутся, дань с людей собирают! - А ты не боишься мимо них бегать? - Это они меня боятся! С меня ведь взять нечего! Я – привидение!.. - А они могут выкуп с папы потребовать! - А за тебя выкуп никто не потребует? Ещё раз удерёшь самовольно – папе скажу. Охранника уволят, ты виновата будешь, ему тоже семью кормить надо! - Я не буду! Не буду больше! Не говори! Но всё же, откуда ты всё знаешь? - А я и не знаю! Я чувствую. Это называется эмпатия. Но тебе, с вашими мобильными и гаджетами, это не грозит!.. Жанка, обиженная, ушла на вечеринку, у неё был свой парень. Анатолий Мстиславович, мучимый похмельем, отсыпался после обильного возлияния. Игорю Игоревичу так и не пришлось удовлетворить свой интерес к скрытым тайнам «звёздной программы», хотя у него и были свои соображения на счёт «звёздных врат», как он предполагал – порталов в иные измерения, о том, что их научились открывать с помощью коллайдера; но, по всей видимости, эти действия имели непредсказуемые последствия, разобраться в связях и причинах которых пока никто не мог. Жорик и Юрик получили выходной - по состоянию здоровья, восстанавливались. Хорошо, если не уйдут в запой, и на неделю не выпадут из жизни, без всякого лунатизма. Горничная Верочка убирала комнату, где проходило застолье, потихоньку припрятывала остатки еды со стола в кутулёк. Новая ночь, надвигаясь, пугала. Накануне Хеллоуина Ольгу должны были охранять особенно тщательно! Тёмное пространство комнаты сжималось, давило тело и сковывало члены. Луна гипнотизировала. Дышать становилось тяжелее. Дыхание замедлялось. В теле появлялась лёгкость. Состояние невесомости обволакивало. Пространство растворялось, время теряло значение… \\Незаданный вопрос В дом знаменитости я попал, как журналист, чтобы взять юбилейное интервью у пожилой актрисы, нынче находящейся несколько в забвении, но хранящей бесценные воспоминания о былом успехе. Шкатулка стояла на видном месте в гостиной. Мне стало любопытно: что можно держать дорогого на виду, столь откровенно выставленное на показ. Видимо, мои непроизвольные взгляды в сторону шкатулки и побудили даму после рассказа о годах работы в театре и 122

кино, взять ту в руки и поставить передо мной. «Да вот что вас на самом деле интересует! Вы совершенно не умеете скрывать своих чувств! У вас всё на лице написано! Ну, что же, давайте удовлетворим ваше любопытство, а то уйдёте и всю жизнь будете думать, что же было в той шкатулке?» - «Я бы постеснялся сам спросить, ведь это не относится к существу дела!» - «О! Как знать! Возможно, именно этому вопросу, я была обязана успехом всей жизни!» - «Как? Мне, в таком случае, стоило пойти на поводу своего желания, и спросить первым о том, что мучило меня на протяжении всей беседы!» - «В следующий раз, сделайте одолжение, будьте естественнее, доверяйте своей интуиции! Нам, актёрам, во многом помогает она! Ну, или эта дама!» - Она указала на шкатулку. Не понимая, как дама могла оказаться в шкатулке, я с любопытством, несколько порывисто торопливо откинул крышку. Признаться, мелькнул образ богоматери или какой-нибудь святой. Подумалось об иконке или миниатюрной статуэтки девы Марии, или может, музы театра, покровительнице сцены Мельпомены, мастерской ювелирной работы из слоновой кости или драгметалла, инкрустированного изумрудами, но нет! В шкатулке находилась пожелтевшая вырезка из газеты с репродукцией женской головки… разочарование и удивление с досадой, видимо, отразились на моём лице, так что актриса рассмеялась: «Вижу, это не совсем то, что вы вообразили! Могу представить! Ценное фамильное украшение, кулон – оберег на удачу, но нет! Подобное не так хранится! Эту репродукцию портрета цыганки, выполненного в девятнадцатом веке неизвестным художником, было модно совсем недавно вешать на стены дома. Сам портрет когда-то приобрёл, будучи в Италии некто Луиджи Карбоне в подарок жене. Она, будто, была бесплодна, но после сего приобретения, разродилась двумя близнецами. И сам отец семейства после удачной торговой сделки баснословно разбогател. По наследству портрет перешёл одному из мальчуганов, и потом семейство Марио Карбоне на протяжении трёх поколений, владея портретом, и проживая в Чикаго, вместе с портретом незнакомки владели всем, что можно связать с человеческим счастьем и благополучием. Репродукции картины они дарили друзьям и знакомым, и те также начинали процветать: налаживались семейные отношения, везло в бизнесе и азартных играх, болезни уходили, бедные богатели, богатые получали сверхприбыли, успех в любви и в делах преследовал, в общем, жизнь налаживалась! Так что это в некотором роде, реликвия семьи, которая попала мне по наследству, да так и хранится на почётном месте; и кто знает, может, мой успех на сцене и в кино, так же, как и спокойная долгая старость, тоже отчасти заслуга этого портрета незнакомой цыганки, которая одаривает добром и успехом тех, кто помнит её, хранит портретные черты даже на бумаге». Долго эта история не шла у меня из головы. Поэтому, я решил её рассказать вам; и вы 123

теперь, как и я, и другие будете бесконечно думать о ней, – кем же была та итальянская красавица, изображённая на портрете – танцовщицей, гадалкой, чародейкой, доброй волшебницей?.. Увы, вопросы всегда ведут за собой только новые вопросы. А ответы на них – новые истории… Сумеречная зона или Обратная сторона форганга Обратная сторона луны скрыта от глаз наблюдающих, но «ищущие тайн» открывают глаза на луну и себе, и другим. Одни заинтересованы по роду деятельности, чтобы секрет вечно оставался секретом. Но в интернете вовсю ходят кадры развалин лунных «городов», брошенных космических кораблей, техники. Марс изобилует снимками пирамид, на снимках проступают и скелеты людей, и неведомые прежде миру зверьки попадают в кадр, или это только человеческое воображение дорисовывает случайные световые блики и тени, будящие воображение, фантазию, страхи, людские чаяния и надежды. Что же вам стало мало места на земле, и вы вторгаетесь всё настойчивее в области неведомые. Люди, люди, при всей занятости, быстротечности, жизни, вы успеваете делать то, что и вовсе не надо бы – не приносит славы и денег, не даёт изобилия и процветания, не кормит, не поит, но отнимает минуты часы, дни, месяцы и даже годы жизни в удивление сторонним, быть может, наблюдателям, хотя бы огромному глазу в небе, попавшему в кадры киносъёмки, а то и целой божественной голове или гуляющему по облакам, не иначе, как самому Господу Богу. Я Вас посеял, я вам велел плодиться и размножаться. Потом прилетели «другие», от «Момоны», и породили теорию «Золотого миллиарда». Я был цивилизатором и вас, дети Земли, назвал своими сыновьями, вы же согласились с другими, что вы рабы. И разбрелись, как тараканы в разные стороны: секты, мажоры, субкультуры, маргиналы, бандо-формирования, масоны, мормоны, религиозные партии, политические партии, наркоманы, душевные пьяницы, профсоюз проституток, гей-парады. А вы устроили цирк, да и только! Только плохой цирк! *** - Пожалуйста пропустите нас! Это моя дочка. Она ещё совсем ребёнок! - Деньги! Деньги! - Но у нас ничего нет! 124

Внимание парней в масках отвлекает новая парочка прохожих. «Давай туда! В следующий раз без денег не пройдёшь!» - шипит плечистый бандюган в лицо сухонькой немолодой женщине, и бросается за друганом в ближайшую подворотню за скрывающейся парой более респектабельных прохожих. «Бежим, скорее, доча!» - мать и девочка убегают с облегчением, что сегодня горькая чаша их минула… *** В автобусе едут заражённые вирусом – это живые мертвяки, потому что тела их разлагаются, как говорится живьём. Страшные язвы разъедают тело, подкожные паразиты прогрызают гниющее тело, иногда вылезая наружу кожи, ошмётки которой могут просто упасть. Они носят закрывающее тело робы. Их взгляд тяжёл. Они ненавидят окружающих, брезгуя живым и мёртвым, и ещё больше ненавидят случайно забредших в этот автобус здоровых пассажиров. Эта ненависть осязаема тяжела. Вдавливает девушку с чистой кожей в сиденье. Она боится сделать лишнее движение. Она уже поняла, что села в автобус к заражённым, но надеется доехать до нужной остановки. Кажется, они сейчас набросятся на неё всем скопом и растерзают, линчуют просто за то, что она умудрилась не заболеть. Не колоться, когда все колются. Не дышать смогом, когда все дышат. Не пить отраву- пойло, когда все пьют. Откуда она такая чистюля явилась?.. *** Это не китайская стена. Всего лишь цепочка мотоциклов местных гонщиков, держащих в страхе весь город. Перебраться через мост на другую сторону его невозможно без их милостивого разрешения, но такого снисхождения сегодня нет. Главарь откровенно пьян, и издевается над очередной жертвой, пожелавшей попасть по надобности на другой берег. «Поклонись мне! Спляши! Выверни свои кармашки! Что в них? Что у тебя есть? Что в жизни главное? «Вечно молодой, вечно пьяный!» Чем откупишься?» Немолодая женщина, которой, видимо, сам чёрт уже не страшен, подходит к атаману: «Сынок! Почто ты людей мучаешь? Пропусти их по надобностям своим! Что тебе в жизни не хватает?» - «Э-э-э! Я тебе сейчас головешку откручу! Что жизнь не дорога?» - выступает от имени атамана его шестёрка. «Эй, оставь её! Пусть скажет! Мать, ты стара слишком, ты не заменишь мне женщину!» - «Сынок! Видишь. Ты хочешь любви. И люди хотят того же! Почто же ты не пускаешь их к их родным и близким?» - «А ты можешь мне сплясать? Спляши, я тогда их пропущу!» - «Я спляшу. Пусть так.» - и она странно закружилась, что-то напевая под нос, и танец её был похож на принятие птичьих поз. И главарю в какой-то момент привиделась большая 125

чёрная птица, танцующая медленный танец то ли жизни, то ли смерти… «Что ты поёшь? Спой мне! Спой колыбельную! Слышь, пусть идут ко всем чертям. Пропусти эту стаю на тот берег. На сегодня всё. Я хочу на покой! Я хочу колыбельную!» И она что-то пела, или пыталась петь, и это было похоже на заунывную песню болотной птицы с всхлипами, гортанными звуками, словно кикимора на болоте кричала, и было столько боли и досады в этих звуках, что атаман молча плакал. Водка ли лилась и щипала глаза, рассудок ли до конца помутился, но он встал и пошёл, пошёл в сторону моста. А за ним пошла его банда. И неожиданно он побежал. Закричал и бросился с моста вниз. Люди, начавшие уже переправу через мост, остановились поражённые, и смотрели на случившееся в оцепенении. Кто-то вскрикнул! «Ведьма! Ведьма! Это она виновата!» - кричал, указывая на замолчавшую женщину, шестёрка. Кто-то её схватил, заломив руки назад, кто-то отбил – началась потасовка между самими бандюганами. Про неё уже забыли. Драка набирала обороты. А она шептала: «Зачем же так-то, соколики? Я же только за людей просила, чтобы пройти дали…» *** На пустынном берегу моря, купальщик, оставив одежду и сумку с документами, деньгами, карточками и ключами, зашёл в воду, но не успел окунуться, как заметил вора. Маленькая сапёрная лопатка, которую он носил с собой, чтобы прикапывать свою сумку с документами, пряча ту таким образом, лежала там же, и он бросился назад в надежде догнать похитителя. Однако вор оказался не один. К нему на помощь уже спешил бугай – подельник, который после начавшейся драки не на жизнь, а на смерть, сапёрной же лопаткой, как топором полоснул по сонной артерии отдыхающего, да так что прорубил тому шейные позвонки. Местные прикапали тело его неподалёку от пляжа, и поиграв головой как мячом, подкинули её его девушке, выследив ту часом позже, подъехав на мопеде со словами: «Арбуз заказывали?» Бросили к ногам, скрылись. Голова выкатилась из пакета. Девушка ойкнула и вспомнила о предшествующей этому ссоре, и своём недобром слове вдогонку уходящей спины… *** Наблюдая с пятого этажа подъезда, из окна лестничного пролёта две девушки никак не могли понять, что за вивисекторы работают в белых маскировочных комбинезонах с противогазами на головах, откуда-то вынося всё новые и новые тела людей, пропадая за углом, и вновь появляясь пустыми, но через некоторое 126

время появляясь с новым то ли мёртвым, то ли без сознания телом. Но одно тело попыталось вырваться, дёрнулось. По нему ударили, и человек обвис на руках «белых комбезов». Не понимая, что происходит, девушки поняли одно - запахло жареным. И подумали об утечке газа, или умышленном отравлении неким газом. И намотали на нос шарфики. Подруги стали искать пути отступления. Вдруг «белые комбезы» стали сыпать известь на тротуар так, что пройти, не наступив на неё было невозможно, отрезая пути находящимся в доме людям… «Не громыхнуло бы!» - взвилась пронзительная мысль!.. Словно отвечая на мысль, что-то где-то взорвалось. Стало очень страшно… *** Бог наклонился над куполом, раскинувшимся над идеалистической картиной сельского пейзажа. Белый домик с садиком и огородом был под ним. Паслись две козочки. Гуляли курочки и гуси. На завалинке мылась кошка. Собака дремала на цепи в будке. Маленькая девочка бегала среди грядок, собирая с капусты в банку гусениц. Мужик пилил дерево на дрова. Баба обирала куст смородины. «Ну, до сюда, этим циркачам не добраться! Клянусь своей бородой! Трах – тибидох – ух-тибидох- трух – тибидох!» - Он вырвал волосок из бороды и порвал его! Над миром пошёл дождь. Загремел гром. Засверкали молнии. И только под куполом, спрятанным от мирового цирка, дома, сада и огорода всё так же светило солнце, и благоденствие разливалось в чистом воздухе, не загрязнённым ни злобой небес, ни человеческими нечистотами зависти и корысти… Обрыв Когда ей приходилось пользоваться общественным транспортом, она всегда старалась занять первую половину автобуса, идеальное место сразу за шофёром, чуть правее его кабинки, где иногда находится место для кондуктора. И давки меньше. И дорога видна. И на этот раз она располагалась просто в идеальном режиме видения и комфортном чувствования. И как всегда нервы – в струну! Не любила вообще никакие поездки, ни дальнего следования, ни городского транспорта. Просто расстояния заставляли прибегать к быстрому и дешёвому средству передвижения. После трёх сотрясений - (от мужа, с которым из-за этого рассталась; от гражданского сожителя, из рук которого вырвалась, решив, что он её просто цинично убивает, намотав на кулак тряпку и нанося методичные удары в висок, - будь он проклят, проб*ядь мужская; от промышлявшего вечером «шакала», решившего в парке её грабануть, бившего по голове в 127

меховой шапке, которая смягчила отчасти удары), -автобус был для неё что-то вроде американских горок! Особенно если ехать приходилось спиной, тогда начиналось головокружение, подташнивало, и было дело, она непроизвольно как-то схватилась за руку кондукторши, присевшей рядом, заставив ту саму сначала перепугаться, а потом напрячься, впрочем, выслушав объяснения, она отнеслась вполне миролюбиво к странной пассажирке. Подобное не лёгкое отношение с транспортом отражали её кошмары. В навязчивых снах ей постоянно приходилось опаздывать выйти из автобуса! Тогда он увозил её вновь покольцевой, до нужной остановки или до конечной станции, и дорога превращалась в бесконечную ленту смены декораций, мелькавших за окном городских и природных ландшафтов. А если даже успевала выскочить в последнюю минуту, то автобусный монстр увозил с собою все её вещи или часть их, или что-то ценное – документы, ключи, кошек. Или оставлял её одну посреди большого и незнакомого города. Или проезжал мимо, когда она ждала его в поздний час на остановке, окружённой стеной леса. Или она не успевала занести вещи, которых оказывалось не в меру много. В лучшем случае она успевала вынести и вещи, и кошек, но ругалась с водителем, который из-за неё не укладывался в расписание. Или просто на бешеной скорости мчалась одной из застывших от страха кукол в кресле, когда сам шофёр становился демоном, участвующим в непостижимых гонках со временем со своими пока ещё живыми заложниками – пассажирами. Взлетал на крутых виражах над пропастью, проезжал по рушащемуся под ним мостом, или перепрыгивал провал в нём, катился без тормозов под гору, под обрыв, и тормозил в последнее мгновение, провиснув над ним передней оснасткой. Нёсся с горы, с крутого склона, заваливался на бок, выправляясь в последний момент, под тяжестью перебежавших с испугу пассажиров на другую его сторону. У автобусов из сновидений, отказывали по очереди рулевое управление, тормоза, и тогда приходилось молиться, надеяться на чудо, на мягкий контакт с останавливающей инерцию силой. В общем, автобус представлялся ей чудовищем или заглатывающим или изрыгающим её и то, что ценно или дорого; переносящим на крыльях драконом, оставляющим её одну на произвол судьбы или берущимся доставить до нужного места назначения, демоном иномирья, который как джинн может исполнить желание, а может и убить… *** …Они стояли над обрывом. Он молодой белобрысый тоненький, с едва начинающими пробиваться над губой волосиками, «наездник дракона». И она зрелая сильная интересная женщина… стояли в молчании и некотором 128

недоумении и смотрели вниз, как быстро уходил под воду старенький «Икарус» с промятыми порезанными кое – где креслами, но ещё прыткий и на ходу. И не верилось, что ещё секунду назад - две, три… его можно было пытаться спасти, резко нажав на тормоза! Он и нажал, но инерция хода не дала хотя бы на миг перевести дух, и в медленно скатывающемся вниз автобусе, ещё суетиться в попытках разбить стекло молоточками, которых уже и в комплекции давно не было или разбить стекло, хоть чем-то тяжёлым, хотя камней с собой пассажиры не возят. Но – нет! Сбавив скорость, при резком торможении, и не удержавшись ни за придорожную траву, ни за мелкие камешки прибрежной гальки, «Икарус», -не усомнившись в разумности принятых шофёром решений, - и не приняв внимания опоздавших импульсов шефа, словно в каком-то кошмарном сне, растянув полёт во времени,- когда перед глазами вся жизнь и обрыв её предстаёт столь явственно и образно, а в голове молниеносно проносятся все возможные решения задачи на выживание при данных предлагаемых обстоятельствах, - этот возомнивший себя на краткий миг полёта «Икаром» автобус, подобно ему обжёгся яркой вспышкой прощального солнца; кинув последний взгляд в бескрайнее синее небо, ушёл, начиная с головы всем торсом в воду, напоследок блеснув, как слезой, номерным знаком… - Почему мы выбрались, а другие нет? – спросил юноша. - Вы – шофёр? – вопросом на вопрос ответила женщина. - Почему они даже не делают попыток выплыть? – по щенячьи заскулил юноша. - Как тебя зовут? - Славик! - Вы полагаете, мы спаслись, Славик? - В каком смысле? Мы здесь! А они ушли под воду! - Да, и никто не всплыл! - Может, ещё всплывут? - Вы помните, как вы выпрыгивали из автобуса? - Не… не очень! - А что вы помните? - Поздно увидел обрыв, резко выжал тормоз… - Но вы не спрыгнули с автобуса, так ведь? - А вы? - Похоже, я тоже! Я боялась автобусов! Я всегда чутко следила за дорогой! Я мысленно вела его вместе с водителем! Я с облегчением покидала салон! Я видела, что впереди конец дороги! Я стучалась к вам, Славик, в кабину! Я кричала: «Тормози! Шеф! Тормози!» Я испугала всех пассажиров! Я думала, что вы заснули за рулём! 129

- Мне стыдно! Да, я пил энергетик! Чтобы не спать! Но его действие кончилось! На какое-то время я отключился! Это может случиться и при этом глаза будут открыты, и никто даже не поймёт, что ты уснул! Потом что-то меня встревожило! И я сразу увидел обрыв пути, я резко выжал тормоз, но это не сработало!.. Простите, вы хотите сказать, что мы тоже утонули?.. - Хотите попробовать вернуться в тело?.. и посмотреть, что твориться в салоне?.. - А почему я выпрыгнул из тела раньше, чем утонул? - Видимо, от удушения нас спас сильный испуг! Я была сильно напугана! Я хотела выскочить через окно! Но оно было закрыто! И дорогу к нему закрывали другие пассажиры! - Но!.. Как же теперь?.. - Сколько мест в автобусе? - Сидячих пятьдесят! Со стоячими – семьдесят – семьдесят пять! – автоматически, как на экзамене произнёс Славик. - Очень жаль, Славик, но вам теперь предстоит помнить, сколько душ вы погубили, преждевременно оборвав их путь! Не желаете заглянуть в салон и увидеть, что там творится сейчас?.. - В смысле? - Для этого достаточно только захотеть туда переместиться, и мы там окажемся! - Мы умерли раньше, чем погрузились в воду, даже не попытавшись спастись? - Похоже, мы умерли от страха умереть от удушья, захлебнувшись водой! - Но мы можем стоять вот так над обрывом вечность! - Пока нас не сгрызут черви совести! - Положим, виноват я, но не вы же! Вы можете себя чувствовать почти живой! - Я, пожалуй, предприму попытку разбить стекло, если ещё не поздно – чем это можно сделать? - Вы стояли за моей кабиной? - Да, и правее, чтобы был виден обзор! - Дотянитесь до огнетушителя справа вверху над сиденьем или до монтировки под мягким сиденьем справа! Сиденье для этого придётся откинуть!.. – слышала ли она его последние наставления?.. её рядом не было… - «Я не хочу! Не хочу возвращаться в тонущий автобус! И не хочу, чтобы черви совести жрали мою душу вечность, бессрочно виновную, мне так мало лет! Лучше бы я остался на сверхсрочку! Что уж! Я даже не любил! И девушки не знал! Пожалейте меня! Простите меня! Хочу солнца яркого, неба синего! Смотреть на море! Слышать чаек! Ну, же! Огнетушитель справа! Монтировку, если что, под сиденьем!.. Хватит ли у неё сил откинуть сиденье?.. Ну, же!.. Ну!.. Боже. Помоги ей, если ты есть!.. Сколько она сможет продержаться под водой?.. Минуту, две?.. Хоть кого- нибудь! Хоть сама спасись!.. Я досчитаю до ста двадцати – это целых две 130

минуты! Он попытался задержать дыхание, и хотя задерживать было нечего, но вся симптоматика сработала так, что он едва дотянул до шестидесяти! Успели они набрать воздух в лёгкие? Сразу ли автобус стал наполняться водой?.. или какое-то время безвестные статистически пусть даже восемьдесят человек, - (хоть бы меньше),- ещё дышали и, возможно, пытались спастись, судорожно колотили по стёклам, чем смогли, толкали друг друга в панике, хватались за мобильные телефоны, пытаясь предупредить близких о неизбежном или снимали селфи – «Так я утонул!» Прижимали ближе к телу сумки, не имеющие сил отказаться от бумажек с индефикацией личности, с денежными знаками, и средствами для ухода за прыщавой внешностью и поддержания мессиджа! Или всё было брошено под ноги, добавив беспорядка и хаоса в консервную железную банку, где шпротами чувствовали себя сами люди!.. Он не мог вспомнить, видел ли, как в автобус заходили с детьми, но какие-то дети всё же были, не мог быть автобус, чтобы вовсе без детей!.. *** Она вновь почувствовала себя в автобусе полным народа. Кое-кто ещё совершал, казалось, бессмысленные движения, направленные не на то, чтобы спастись, а на то, чтобы помешать спасению ближайшего пришедшегося к тебе человека. Паника ещё присутствовала. Автобус уже был полон воды. Кто-то пробовал найти последние глотки воздуха под крышей автосалона. Но всё большее количество тел переставало беспокоиться, становясь тихими, после чего они дружелюбно и умиротворённо, как лучшие друзья, за компанию болтались в автобусе. И где-то их души удивлённые освобождением начинали знакомиться между собой… Промедление было смерти подобно, как бы банально это не звучало. Поймав себя на том, что она думает о детях, которых можно было бы попытаться спасти, она потянулась через тела к огнетушителю – странно, что он оставался до сих пор на месте. Скорей всего дети захлебнулись первыми, и откачать их лёгкие тела, оторвав от сопровождающего взрослого, читалась как травма для всех участников процесса затопления и возвращения к жизни… Её движение к огнетушителю перехватил высокий плотный мужчина зрелых лет, дотянулся и снял его. Она указала рукой на окно. Мужчина сделал попытку разбить его огнетушителем. Она попыталась добраться до сиденья справа, под которым должна была находиться монтировка. Какое-то вдруг ожившее чего-то испугавшееся тело дёрнулось и помешало ей. Но кто-то другой, прочитав попытку правильно, своротил обтянутую дерматином \"седушку\", и она отчаянно заскользила взглядом под ней – монтировки не было… но ведь должна 131

была быть, - Славик не мог ошибаться! Откинутое перевёрнутое сиденье болталось под ногами, она перевернула его - увидела на полу автосалона лежащую железную палку, схватила, мысленно попросила прощение перед всеми, кого сейчас бросала на произвол судьбы, и прикрывая рукавом лицо, со всего возможного ей размаха вдарила солидной железякой, вес которой под водой не ощущался, по стеклу в кабинку водителя, зажмурившись вплыла в образовавшуюся дыру, спиной почувствовав волнение живых за собой и удивление мёртвых. Шустро протиснувшись в неё, пока саму не оттащили, она, подхватив тело водителя почти без надежды, но со страстным желанием открыть, нажала на ручку дверцы со стороны водителя! Неизвестно, сколько бы времени у неё отняло, например, разбивание лобового стекла, сначала она собиралась выбраться через него, неизвестно - сумела бы она справиться с нехваткой воздуха для дыхания, ведь другого времени было просто не дано, - но дверца, к удивлению и счастью открылась! - «Господи! Благодарю! Как повезло!» А в дыру на водительское место уже лез кто-то следом за ней! Она думала, что вес Славика будет тяжёл для неё, но нет, в воде всё весило гораздо легче своего истинного значения. Удивившись этому, она сумела всплыть, постепенно выпуская пузырьками дыхание из лёгких! Хлебнула живительного воздуха, из последних возможностей дотерпев до поверхности и разрешив себе, наконец-то, захватить ртом жизненный эликсир, разлитый щедро в атмосфере планеты, обычно не замечаемый, но первым чудом являющийся, дарующий жизнь, без которого и минута отсутствия будет для всего живого убийственно мучительна! Конечно, она наглоталась воды, но сумела выволочь за собой на песчаный откос берега тело мальчишки, наездника загубленного «чудовища», утащившего с собой на дно озера около семидесяти тел и душ, до этого строивших планы на жизнь, на год, на месяц, на неделю, на день!.. Кашляя, тяжело дыша, жадно глотая воздух, она перевернула парня на живот, навалилась сзади, приподняв на себя и сжав руками грудную клетку. Изо рта его вылилась вода. Она подняла голову и увидела, что к ним бегут люди! «Помогите!» - прокашляла она, и обессилено упала на песок и потеряла сознание… и вновь оказалась на краю обрыва, рядом с прозрачным Славиком. - Давай, иди и живи! У тебя впереди вся жизнь! - Меня посадят! - Конечно, ты понесёшь наказание, но в отличие от них будешь жить! - Ты сумела сделать это? - Как посмотреть! Я сумела справиться с уроком! Со своими страхами! И может быть, мне больше не будут сниться мои кошмары, связанные с автобусом! - Зато мне будут сниться!.. - Зато ты живой! Возвращайся! Тебя повезли в реанимацию! 132

- Спасибо! И простите, если сможете… - оболочка света замерцала и пропала, мгновенно очутившись в машине скорой помощи, где над телом колдовал мощный и усатый медбрат с волосатыми ручищами, оказывая первую помощь, делая прямой массаж сердца и искусственное дыхание. Славик застонал, возвращаться было больно! - Ну, слава Богу, утопленничек ожил! Не знаете, почему она спасла его?.. Может, родственник?.. Или молодой «трахарь»? - Повезло парню! А ты, Гоша, соблюдай врачебную этику! А то эти «жмурики», далеко от тела на первых порах, как бы, не отлетают! Ты тут «сосёшься» с ним не по-детски, а он висит над тобой, и плюётся, а потом предъявит тебе за то, что перегаром, как Горыныч дышишь в самые лёгкие! Итак, досталось бедолаге, а тут твоё гремучее дыхание и шутки «сивушные»! Смотри, чтоб не засудил потом, и моральный ущерб не впаяли! - Не бреши! Впаяют тому, кто автобус с людьми на тот свет отправил! Поди, спасатели ещё поднимают и тела, и «Титаник» подъёмным краном! Тоже мне «полёт над гнездом кукушки» изобразил! Решил, что он «самолёт – амфибия»! - Да, хорошо бы нам всем жабры иметь, чтобы ещё и под водой дышать! - Ага! Упали – не пропали! Как рыбы в воде – искупались, выплыли и дальше побежали! - Уснул, что ли за рулём! Это ж умудриться надо, с дороги съехать и прямиком под обрыв попасть! Какой там «мудак» за рулём сидел?.. - Да уж, «козёл порядочный», столько людей угробил, а у них семьи, родные, всех «обнесчастил»! Ещё и всплывёт! Говно ведь не тонет! - Лучше бы он этого не делал! Линчуют, если, конечно, в тюрягу не упрячут! - Это я! Мужики! Это я автобус вёл! Простите, мужики!.. Разговоры резко прекратились! - Э-эх!.. Бог простит! Молчи уж лучше!.. - Договорился, типун на язык! - Ну, хотите, убейте! - Мы не убиваем, парень! Мы жизни спасаем! А теперь помолчи, на суде разговаривать будешь! - Да уж, мы по другой инстанции! Залатаем, как новенький будешь! - Э-эх!.. - Убе-ейте! А девка-то для чего мучилась? Спасала! Убе-ейте!.. Дали руль сопляку поиграться! - А чтобы слишком просто не отделался! И жизнь сказкой не казалась! - Я готов понести наказание! - Успеешь ещё, наносишься!.. Кто она тебе, сестра?.. - Нет. Просто посторонний человек. 133

- Посторонний… а чего спасала-то?.. ноги ты ей должен целовать! - Слушай, а откуда он знает, кто его спас? – зашептал вдруг опешивший медбрат другому. Тот резко обернулся к нему, глянул странно, и застыл в параличном испуге! – «Ты откуда знаешь, кто тебя спас? Подслушивал, что мы тут говорили? Ты что с ней знаком? Знаешь, как её зовут?» - Мы познакомились, когда тонули… зовут?.. не знаю! Тогда это было не важно! - Медбрат присвистнул, что могло обозначать только одно – пациент не дружит с головой! - Слышь, парень, ты в больнице не вздумай никому сказать, что ты за рулём-то был! - Да-а… только такое почему-то быстро все, всё равно, узнают! - Надо бы его сразу в «ментовку» везти! У них там свои врачи найдутся! - Слышь, шеф, поворачивай в полицию! - Чё так?.. - Здесь твоего собрата спасать надо! Хоть явку с повинной оформят! Машина заскрежетала тормозами, меняя направление движения. - Э-эй! Ты потише на виражах! Чай, не птица – тройка! Или компанию ему составить хочешь? В полиции оформлять сразу не захотели. – «И чего впереди паровоза бежали? Что за спешка? Хотя бы его на ноги сначала поставили! Мы что вам госпиталь для несовершеннолетних преступников?» - ворчал дежурный. - Мы откачали, а вы протокол составьте, а то мы его поставим, а люди, как узнают, что из всех один шофёр спасся – за остальными отправят! И плакала наша премия! Нам, может, свой труд жалко! Рядом с вахтой с дежурным в форточку дымил проветривающийся следователь – думал чего-то, по всему видать. - Повинную хотите ему оформить? - Так ведь он, как очнулся, первым делом и заявил, что он вёл автобус! Добровольно признался! - Ишь, шпингалет зелёный! И колоть не пришлось! И чего тебе язык за зубами не держалось! – вглядевшись в мальчишку, «следак» с сожалением добавил: «И чего, направо – налево, всем подряд права раздают!» - Ладно, протокол составлю, вы подпишите! А содержать мы его здесь не можем! Медчасть и так всякой «ханурой» переполнена! Бесплатный санаторий, понимаешь, устроили!.. халявщиковсвоих хватает!.. В больничку его забирайте! - Мы ж говорим, опасаемся, что родственники расчухают - утопших, да и на своих больных положиться ни в чём нельзя! «Зачморят» парня! Может, охрану какую в чрезвычайном положении выделить сумеете! 134

- Да у нас тут каждый день чрезвычайное положение! Ни кадров, ни машин не хватает! - Ни мозгов, ни денег!.. – не сдержался вахтенный дежурный. - Ладно, практиканта пошлю с вами! Можете у дверей посадить! Да хоть в койку «убинтуйте», чтоб опыта набирался, как люди по дурости залетают! Молодой «на стажировке», как на грех, высунул голову из двери, и благо уши «локатором», вопросил: «А кто залетел-то?» - Да… в другой раз похихикаем! Собирайся, поедешь малохольного в больничку охранять, чтоб родственники убиенных не «залинчевали». - Маньяка, что ли? - Какой бес, маньяка! Автобус с людьми по дури в озеро опрокинул! Что, на «летучку» опоздал опять?.. - Да не… это я слышал… понял, короче… мне пистолет выдадут?.. - Чё пистолет, бери сразу пулемёт, по родственникам убиенных очередью… - разошёлся вахтенный. - Ты на посту или в баре с приятелями «разглагольствуешь» тут?.. Ты, Жора, вот что… - обратился «следак» к практиканту, - прикинься лучше пациентом, чтобы внимание не привлекать, и если что - прикроешь парня. Раскрываться - в крайнем случае, если почувствуешь, что одному не справиться – вызывай тогда подкрепление. Ясно?.. - Ясно. Оружие не дадите. - Повезло, прямо, отпуск на соседней коечке! - Давыденков, да придержите вы язык за зубами! Ведь перед братьями не ловко! Ладно, давайте по-быстрому всё в кабинете оформим! Проходите что ли, братья… *** - …Вот оно, значит, как, прямо мистика какая-то, или как это, на э… экзотика, что ли? Нет… - «Эзотерику» ищешь? - О! Точно! Эзотерика! Слышь, Слав, может тебе всё приснилось? Ну, почему она именно тебя спасать-то стала?.. – вопрошал одетый в такую же как и у Славы пижаму – больничную униформу пациентов, Георгий, или просто Жора, «молодой практикант», представляющий новые кадры в полиции, несущий охрану водителя Славы в больничке местного значения. - Стояла она в салоне за кабиной, но правее, чтобы обзор дороги был виден! Ездить она боялась на автобусе! - Ну, откуда ты это всё знаешь? - Ну, вроде как, когда автобус свалился, я себя ещё за рулём помню, и вдруг стою сразу у краю обрыва и вижу, как тот в воду падает, и она рядом! И я сказал 135

ей, про огнетушитель и монтировку под сиденьем! Вроде, как она меня спрашивала! Смотрю, а её рядом нет! Нет – и нет!.. Я думаю, что я всё – буду тут стоять вечность, потому как, меня, вроде, уже нет!.. Солнце ослепляет, и небо и вода, даже ветер чувствовал! А потом опять она и говорит: «Иди – живи!» А мне и впрямь - так жить хотелось! А потом без перехода – боль в груди, и в голове, и в глазах, и кружится всё! И тошнит! Мне и сейчас-то погано даже вспоминать! И «белые халаты» надо мною колдуют! Сначала думал – ангелы смерти, а слышу трёп человеческий, даже полегчало!.. откачали, в общем, они меня! Ну, а дальше ты знаешь!.. - Короче, её в эту же больничку доставили! В женском отделении по концу коридора в другую нам сторону! Вроде, седьмая палата. Тут моё начальство звонило, тебя в изолятор решили перевести! И ещё исполнил я твою просьбу, звонок и помощь друга, джентльменский набор везут! И вот костюмчик от бабушки! Чуть не сказал от кутюр! Попрощайся, давай! Рано они тебя переводят! Мне так работать понравилось! Если бы, конечно, не моральный аспект дела! Она для тебя, получается, ангелом – хранителем поработала!.. Как и я, впрочем!.. - Спасибо! А как её зовут?.. - Ирина!.. А чего же не спросил-то? она почему-то тебя знает! Интересовалась - выжил ли Славик!.. Психоделиякакая-то, и это… эзотерика!.. *** Ирина открыла глаза, почувствовав в палате какое-то изменение, то ли в воздухе дохнуло сквозняком, то ли половица едва скрипнула. В дверях стоял в элегантном сером костюме красивый молодой человек, словно принц из забытой сказки с огромным букетом белых роз, коробкой конфет и салафановым пакетом через который просвечивали апельсины. «Наверное, палатой ошибся!» - мелькнула мысль, и она уже хотела закрыть глаза и отвернуться, чтобы спать и грезить дальше, но уловив движение его вперёд, насторожилась и признала вдруг с удивлением и недоверием: «Славик, вы?» Он шагнул, положил букет на кровать рядом с ней, поставил конфеты на тумбочку, на стул пакет с фруктами. - Вы - Ирина! Я Вас буду помнить всю свою жизнь! Спасибо Вам! Я пришёл поблагодарить Вас и попрощаться! Меня переводят в изолятор! Выздоравливайте, пожалуйста! Вы можете ответить мне на один вопрос - почему Вы меня спасли?.. - Я не знаю, Славик, я лишь догадываюсь! Лично мне было просто страшно одной… и для чего-то нас с вами столкнули, в смысле встретили на том берегу… - Вы и это помните?.. 136

- Я помню обрыв! Солнечный свет! Как вы хотели жить! И откуда, как не от вас я могла узнать о монтировке и огнетушителе? Ведь это вы мне о них сказали? И мне некогда было выбирать, кого спасать! Для меня был лишь один выход – через кабину шофёра и он был открыт, если бы не открытая дверца, всё могло бы кончиться по - другому! - Значит, я всё-таки – открыл её, когда летел с обрыва! - Но не выпрыгнул?! - А о чём Вы догадываетесь, Ирина?.. - О том, что лучше выполнить урок в этой жизни!.. чем проходить всё заново… в другой!.. - Значит, жизнь бесконечна?.. Прощайте, Ирина!.. До встречи!.. Возможно, я сумею когда-нибудь вернуть долг Вам, или спасти другого бескорыстно, как это сделали Вы!.. - Пора! – заглянул в палату уже в полицейской форме стажёр Георгий. Он тоже прошёл первое «боевое крещение» в странной для себя роли охранника с легендой «больного соседа», и теперь сопровождал преступника Славу, с которым успел подружиться «загорая» в палате под личиной «пациента клиники». - У меня почётный эскорт!.. Я постараюсь пройти урок!.. Благодарю Вас! Ирина!.. Может быть, когда - нибудь, при других обстоятельствах… и не в этой жизни… простите меня, Ирина!.. и прощайте!.. – он подошёл и легко поцеловал её в щёку… - До свидания, Славик… Чуть позже она поставит букет в вазу, съест конфетку, оставит на тумбочке пару апельсинов и раздаст остальные фрукты находящимся на лечении болящим пациентам. И только цветы, конфеты и два оранжевых апельсина будут свидетельствовать об объективности фактов, говорящих, что видение случилось в настоящем, а не приснилось ей. Ей представлялись более реальными обрыв, где слепящее море света ласкало и дарило надежду; пространство неба и воды уже обнимало души и предлагало выбор - остаться и преодолеть страхи, пройти искупительные ступени лестницы, ведущей в небо; или начать всё сначала, чтобы снова и снова попадать в ситуацию преодоления, максимального напряжения физических и духовных сил, чтобы когда-нибудь смочь вырваться из заколдованного круга, колеса сансары, исполнив предназначение, обрести новое знание и смыслы для взрослеющей души!.. 137

Этот Хеллоуин! Утро выдалось скверным, как и конец октября. Трижды будила,визгливо голося, кошка - в шесть, семь и восемь - будильника не нужно. По дороге в школу Степанида Михайловна шла через мелкую морось и глаза схватывали неприятнейшие детали - знаки дающие понять, что день не задастся: мёртвая тушка мышки или хомячка, два остро заточенных клинышка, подготовленных не иначе, видно, чтобы проткнуть сердце вампира; тут и там разбитое стекло, сигаретные смятые пачки, тельце мёртвого волнистого попугайчика… экзотика, которую не сберегли подлющие люди… либо от охлаждения, либо от голода погиб на большом железнодорожном мосту… по контрасту с ним худо – бедно выглядели расположившиеся вдоль дороги домишки… Чёрт!.. Мёртвый кот!.. Шёрстка ещё сохраняет прекрасную серебристую окраску! И сам один в один напоминает её уже месяц, как пропавшегокотейку!.. Может, он и есть?.. Завёз сосед – придурок, ненавидящий и её, и кошек, на своём навороченном авто, выкинул где-нибудь далеко от дома, и тот не дошёл пару остановок, возвращаясь назад к дому?.. Известно, что кошки стремятся вернуться на знакомое место, куда - либо перевозить их сложно, пока привыкнут к новому месту - время много пройдёт, а то чаще сбегают туда, откуда увезли!.. Но этот котейка, как будто, моложе… может, она зря на соседа грешит? Вот так скоро будут трупы по дорогам валяться, а люди будут перешагивать их и бежать по своим делам… подчас надуманным… как грустно, что в наше время никто никому не нужен… и ребёнок, которому ты вчера устраивала праздник, завтра не уступит тебе место в автобусе… вот, дожили! Ну, и времена настали… Встречные прохожие напоминали придуманных персонажей… одна низкорослая и слишком мужеподобная женщины, выглядевшие тумбочкой и шкафом, ждали на остановке автобус. Два рабочих гоблина из «понаехавших» на чистом русском обсуждали стирку комбинезона: «Как ни стирай, всё равно, грязный!..» На противоположной стороне моста двое подростков шли в шапках – масках, скрывающих лицо, но с прорезями для глаз, носа и рта… Уговаривала детей не справлять Хеллоуин, поняла, что лучше под присмотром в школе разрешить, чем они пойдут приключения по улицам искать… Буквально перед этим между стёклами закрытых наглухо рам забилась мистическим образом летучая мышь, которую собственноручно доставала и выпускала на чердак Степанида Михайловна, собрав попутно на костюм паутину и голубиный помёт… Внимание учеников было рассеянным, отвечали невпопад, ни вопросов не слышали, ни тему не слушали. Как раньше бы летали по классу записки,так теперь слались с телефонов эсэмэски под шепоток будущего вечера страшилок... На посиделки пришли изукрашенные гримом отвратительные маски смерти, одна страшнее другой – каждому не терпелось показать ей свою ужасную гримасу. Тихо подкрадывались со спины, стучали легонько по плечу, и когда 138

оборачивалась – скалились в радостных улыбках, радовались, что сразу не узнать было. Чеснок, на всякий случай, был разложен по углам. Играли в «Страшилки». Дымила свеча, под которую рассказывали жуткие истории свои и из интернета. Те, кто пришли не накрашенными, играли в магические яйца, пластмассовые цветные из-под киндер-сюрпризов. Выполняли задания, написанные на бумажках, вложенных в них, съедали находящиеся в тех же яйцах, кому что доставалось- конфетку, корочку хлеба, или бусинку витамина, чёрного перца, гороха, а то и дольку чеснока. Некоторым попались сухарики, кукурузные хлопья и сухофрукты. Из мешка «сюрпризов»доставали и надевали на себя, что в руку попалось – носы, бороды, парики, шляпы и страшные маски. С завязанными глазами, вслепую, пробовали напитки и те же лакомства, угадывая, чем их угощают. При этом пугали жуткими названиями блюд, как «Глаза Вия», и «Мозоли с пятки ведьмы». Играли в «Жмурки» (кто кого поймает). «Гляделки» (кто - кого переглядит). «Смешинки» (кто не засмеётся). «День – ночь» (кто не пошевелится). «Обнимашки» (кто за спиной дотронулся до тебя). Немного потанцевали, больше попрыгали и погонялись друг за другом и, конечно, фотками обменялись. Степанида Михайловна возвращалась домой поздним вечером. Громко каркнув над головой, напугала, заставив вздрогнуть ворона. Пока искала нахалку, вертя головой, стреляя глазами по веткам, - из-под ног вывернулась, появившись, словно из воздуха,и заорала кошка, заставив остановиться и пристально вглядеться в дорогу, пролегающую вдоль гаражей. Группа детей возвращалась с посиделок. От компании отделись два мальчика с надвинутыми на лица капюшонами, но направились не к подъезду, а к подвальному окну, заделанному стальной решёткой, уходящей в бетонное основание дома. Оглянувшись, «капюшоны» утекли сквозь частую сетку решётки, как вода или дым. Степанида Михайловна удивлённо – испуганно вскрикнула,успев отметить, что глаза детей были без зрачков, и в темноте светились одни белки глаз. Степанида Михайловна почти побежала по дороге через гаражи. Вдруг какая-то тварь, напоминающая летучую мышь, метнулась к ней, словно желая остановить! Может, эта была та самая мышь, забившаяся неведомым образом между рамами,которую она снесла на чердак, не дав той погибнуть без еды и воды?.. И кто-то же должен был её предварительно туда запихать?.. Степаниде показалось, или, в самом деле, за гаражами мелькнул чей-то тёмный силуэт?.. Там кто-то прячется?.. Но кто подкрался из-за гаражей сзади, накинув на неё крепкую паутину, и стал опутывать ею, как пойманную в сеть рыбу?.. Фигуры в чёрном скорее подходили детям, чем взрослым. Степанида издала гортанный звук, пытаясь разорвать верёвочные нити, но сеть была крепкой… от сдавленных из-за нехватки воздуха нервных криков, с деревьев вспорхнула, запричитав, как по покойнику, стая галок… Вдруг перед глазами на кожаной перчатке блеснули когтями лезвия кинжалов. Кто-то большой в чёрном плаще, шляпе и тёмных очках стоял перед нею. 139

Малого роста чёрные фигуры прыснули от неё в разные стороны. Казалось, что большой их вспугнул! Степанида успела подумать: «Крюгер – воплощение ужаса!» и потеряла сознание… Следующим днём Степанида Михайловна на работу не вышла. А в кабинете, где справляли Хеллоуин, сдохла мышь, и невыразимо воняло. Сдохла она, видимо, раньше, но испустила тошнотворные запахи ровно в день всех Святых… после сочельника, кануна дня всех Святых – Хеллоуина. 140

Романова Наталья Картина Октябрьской ночью в огромной мрачной комнате Николай видел хорошо освещённое полотно, на котором была изображена женщина. Она была красивой, высокой, большеглазой. Её худощавая фигура не потеряла женственной округлости и нежности. Большие карие глаза смотрели прямо на зрителей.Но зритель в помещении был только один – сам Николай. Он не мог отвести взгляда от лица женщины, которое притягивало внимание, как магнит, как цветок, источающий тонкий аромат. Налюбовавшись красотой её гармоничного лица, Николай опустил взгляд ниже. Фигура женщины была обнажена, вся она выступала из темноты, выделяясь, как розовая жемчужина на чёрном бархате. Всё в женщине было так прекрасно и поэтично, что Николай не сразу понял, почему картина вызывает такое беспокойство, почти панику. Мозг его просто отказывался воспринимать увиденное. А видел он открытую грудную клетку, которую красавица распахивала перед зрителями, как дверцы шкафчика. Только внутри была не посуда, а сердце. Большое, окровавленное, оно сочилось кровью, которая вот-вот готова была выплеснуться из грудной клетки, но пока копилась, дожидаясь той последней капли, которая сыграет решающую роль. Николай приближался к картине медленно, но неумолимо. Не хотел подходить ближе, но картина, словно плыла навстречу. Он не мог отвести взгляд или закрыть глаза, они будто остекленели. Как же он думал о красоте, видя такое уродство? Почувствовав запах крови, который ни с чем не спутаешь, Николай открыл глаза… в своей спальне. Долго не мог отдышаться. Сел и включил свет. Потом медленно пошёл на кухню. Понимая, что теперь вряд ли уснет, включил телевизор и стал гулять по каналам. Увидев американскую комедию, рассчитанную на примерных домохозяек, остановился. Оптимизм американцев действовал на него, как транквилизатор. Николай достал сладости, налил чаю и уставился в экран. Так и сидел весь Хеллоуин. Ел пирожные и смотрел фильм за фильмом. Совсем обессилев, поплёлся в спальню. Снов больше не видел. 141

Сибгатуллина Ольга Деревенский Хеллоуин Я лежал рядом с кучей, пахло ужасно, приподнял тент и увидел коровий навоз. Ужас! Ванька выбрал себе место для наблюдения получше, за воротами, свистел периодически, проверял. Ждём, когда бабуля уйдёт в магазин и полезем в погреб воровать тыкву. На мой вопрос: «Зачем воровать? Давай попросим?» Ответ был бетонный: «Нельзя в Хэллоуин ничего просить, грех это, нужно воровать, пугать и пить кровь». Кровь? Чью? Но я побоялся показаться трусом и согласился. Я услышал тихий свист и выглянул из -за кучи, бабуля вышла за ворота и ушла в магазин. Она очень продвинутая, знала всё и обо всём, лучше бы позвали её помочь устроить праздник. Что за тайны от неё? Но я со своим кадилом в чужое пекло не лез. Вчера моя мама привезла меня на осенние каникулы в деревню. Ванька был моим двоюродным братом, ему тоже было тринадцать лет, но он жил у бабули в деревне. Мы рванули в погреб. На крышке стояла тыква с вырезанными глазницами, носом и ртом, внутри свечки и рядом коробок, спичек было всего три. «Вспомнила, как я ей стог сена сжег пять лет назад, глумиться до-сих пор» - ворчал Ванька. Я посмеялся и взял с тыквы записку следующего содержания: «Я вас давно срисовала, фрики вы никудышные. Ваньке свисток подарю, свистит, как воробей. А Лёньке (это мне значит) одеколон «Жасмин», лучший в нашем «Сельпо», после кучи очень пригодится». Я понюхал себя, не пахнет, вроде бы. И мы с Ванькой начали ржать, как два коня, после скачек. «Пошли к соседке Ленке» - сказал Ванька, у неё будем костюмы делать. Мы схватили тыкву и помчались. Ленка уже ждала нас, и мы вошли в дом. В зале стоял мешок, мы его вытряхнули, там были разные новогодние костюмы, некоторые в мишуре и с перьями. Ванька натянул лосины с люрексом и кофту с перьями и запел гнусным голосом: «Голубая луна, голубая…». Мы смеялись и пялили на себя всё подряд. Тут я увидел мундир, висящий на вешалке, и начал одеваться, тут подвяжу, тут подтяну. Хлопнула дверь и вошел парень, лет двадцати пяти. Строго посмотрел на меня и спросил: «Что за костюм?». «Я оборотень, но в погонах» - не успел я договорить, как получил подзатыльник. – «Повесь мою форму, я еще начинающий полицейский, тебе минимум майорская нужна!» И заржал громче всех. Прикольный брат у Ленки, везёт ей. «Вам нужно пойти на сопку, в пещеру и наловить там летучих мышей» - посоветовал брат. «Только ковидных не берите, заболеете». А как их отличить? «Нормальные вниз головой висят, а ковидные вверх»: сказал он и заржал на всю деревню, мы тоже начали смеяться. Но время поджимало, и мы решили разрисовать себя красной краской, мы будем вампирами и оборотнями. Ванька вытащил три пары вставных клыков, подготовился, и мы начали рисовать кровавые подтёки и пятна на лице и руках. Все подошли к зеркалу, было страшно и весело одновременно. Ленка сделала высокие хвосты и повязала на них белые банты в 142

импровизированных пятнах крови. Мы одели старые рубашки в клеточку, драные джинсы – все в кровавых пятнах. Потом пошли в клуб, народу было много, в основном молодежь. Играла готическая музыка и света почти не было. Стены были украшены плакатами с тематическими рисунками. Молодежь мрачно двигалась под музыку и очень часто слышался ужасный вой из магнитофона. Но тут внесли зажжённую тыкву, и все захлопали. «О, граф Дракула»: кричали все – «Возьми наши души и отнеси их в ад! Крови, хотим крови!» Стало жутко, мы прижались друг к другу, Ленка дрожала. «Я отнесу вас в Ад! В районный военкомат!» Тут Дракула включил свет, и все увидели брата Ленки в старой армейской военной форме. Он был в красной повязке и медицинской маске в красных пятнах и тряс какими – то бумажками. Подходите по одному, за повестками, кричал он. Многие ринулись к выходу, началась давка. Мы тоже рванули, но Ленка остановила, лет вам сколько, придурки? Мы встали к сцене и начали смеяться, подошел Ленкин брат и тоже начал смеяться с нами, в руке у него были разрезанные книжные листочки. Праздник был испорчен. Это ерунда, смотрите видео, мой кореш прислал. И показал нам, как молодежь одела форму и пошли к общежитию трудовых мигрантов на «Хэллоуин», для проверки регистрации. Те бедные, даже из окон выпрыгивали, хорошо, что этажей всего два. Вот там повеселились! «Хам!» - сказала Ленка, и мы пошли домой. У нас горел свет, и мы пошли к нам. Отрыли дверь и на нас вылилось ведро воды. Мы закричали и заскочили в дом, бабуля громко смеялась: «Смыли с себя кровь, упыри и вампиры? Как праздник, удался?» «Брат все испортил!» - Ленка рассказала про военкомат.- «Ну, давайте пить чай с имбирным печеньем!» - Пахло очень вкусно, и мы подняли полотенце и закричали. На блюде лежали женские пальчики с красным маникюром, как настоящие. Бабуля засмеялась и откусила один, мы тоже. Чай тоже был красный, с каркадэ. А ещё вишневое и малиновое варенье. В конце – концов «Хэллоуин» сегодня или нет? В России всегда Хэллоуин празднуют по-особому, с юмором и сарказмом. Когда-нибудь мы вернём нашу «Велесову ночь», вернём наши традиции и русский размах. Точно вернём, и очень скоро… 143

Скупова Оксана Сон Я вышел из дома следом за тобой, как всегда. Электричка должна приехать через десять минут. Уже два дня я хожу на станцию через соседний двор. Делаю я это специально, чтобы увидеть огромные жёлтые деревья и рассмотреть опавшие листья, которые легли в лужи, смешавшись с отражением. Оранжевые и розовые здания с лепниной на балконах и под крышей наполняют моё утро теплом. Здесь всегда тихо. Как будто всё внутри этого двора замерло и спряталось от суеты и шума, что везде и повсюду. Думаю, до твоей больницы очень красиво идти, одноэтажные дома в несколько рядов, множество садов рядом с ними и мельница восемнадцатого века, со своими маленькими окошками и запахом хлеба. Когда я встречаю тебя после работы, всегда возникает желание рисовать её стены из красного кирпича на синем небе и бесчисленное количество голубей вокруг. Как же нам повезло, что мы нашли квартиру здесь, в одном из самых старинных мест города. Я засмотрелся налимонного цвета, маленькие продолговатые листья с зубчиками по краю. Они прилипают друг к другу и к подошве. Сегодня тепло. Мы с тобой придем сюда в воскресенье. Я надеюсь, день будет похож на этот. Женщина, в зеленой длинной юбке, нагнувшись к подвальному окошку, зовет котов. Она кормит их каждый день из пластмассовых плошек. В палисаднике дерево с красными гроздьями сгибается под тяжестью ягод к железному заборчику. По крыше пустого скворечника, бережно привязанного к чёрно - белому стволу скачет синица. Качели в центре двора ждут возможности скрипнуть. Детский сад на первом этаже длинного дома разговаривает тонкими голосами дошкольного возраста. Молодой мужчина в спортивном костюме обгоняет меня. Он всегда садится в первый вагон. Вижу, как гладят по лохматой шее уличную собаку с мокрым хвостом. Я люблю эти мгновения, растворяясь в каждой секунде. Я наполнен счастьем. Мой труп лежит в воронке. Так моя бабушка называла яму от бомбы. Собака с мокрым хвостом нюхает ещё теплое лицо. Помню только какой-то свист над ухом. Женщина в зелёной юбке с дрожащим грязным котом в руках смотрит на тело. Оно не шевелится. Я больше не в нём. Я как будто везде. - Бедный, бедный, совсем молодой, не успел пожить! Причитает. Мне так это не нравится. Мужчина в спортивном костюме отгоняет собаку и пытается поднять моё тело. - Вставай! Ну, давай же! Давай! Живи, парень! – проверяет пульс. - Я жив! – говорю я в ответ. Но, он не слышит. Он опускает мои веки своей ладонью. - Быстро, в подвал! - крикнул он женщине с котом. - Я жив!!! Слышите?! Никто не слышит. А ты меня услышишь? А мама? Как вы узнаете, что мне не было больно, как поймёте, что смерь это не страшно. Что это не конец. Чувствую 144

напряжение в глазах, но не могу заплакать, не могу коснуться глаз. Мне надо к тебе, как-нибудь все объяснить, способ должен быть. Ты поймёшь. Не могу сдвинуться с места, не могу пошевелиться. От ужаса и бессилия немой крик разорвал меня изнутри. Он пронзил насквозь всё, чем я стал. Я зажмурился до боли. Открыв глаза, я продолжал орать уже в голос. Юная девушка, лет семнадцати, со смуглой кожей и малахитовыми счастливыми глазами смотрела сверху, умоляя не плакать. Она касалась моего лба губами, тёплыми и сухими. - Кто ты? Можешь мне ответить? Кто ты такая? Где я? Что происходит? Молчит. Не отвечает. Говорить почему-то не получается, вместо слов из меня вырываются только отдельные звуки. Чувствую слёзы на щеках, слабость и желание спать. Мне нужно сказать тебе и моей маме, что со мной стало. Я не хочу тут быть. - Ты уже появилась, не плач, всё хорошо, - шепчет мне девушка со смуглой кожей и малахитовыми глазами. Кажется, понял. Я родился снова. Девочкой. Как же мои любимые люди? Будут меня оплакивать зря? И не узнают никогда, что я жив! А эта юная девушка? Разве кто-то может заменить маму? Как ей рассказать об этом? Мне не нужны её объятия, я нуждаюсь в твоих руках! Понимание того, что с самым первым сном я забуду о своей прежней жизни пришло само. Я попытался удержать воспоминания и мысли, но они исчезали из памяти. От этого я разорался еще сильней, повторяя твоё имя и представляя лицо мамы, чтобы мы ещё раз побыли вместе. Нет желания открывать глаза и видеть других людей. Как жестоко отбирать нас друг у друга. Как можно так запросто, лишив одних, дать другим? Я узнал, отчего кричат новорождённые. Но, всё равно забуду. 145

Смычникова Ксения Красная шапочка - Буду у вас примерно через час, - сказал я, таки дождавшись ответа от клиента. Отключился почти сразу, чтобы не слушать недовольное ворчание. Сам понимал, что уже опаздываю. И чёрт меня дернул согласиться на такую дальнюю доставку? Хотя, чего я сейчас удивляюсь. Начальство пообещало премию, вот я и согласился. Поэтому еду сейчас по разбитой дороге, в сторону какого-то посёлка. Навигатор только стал барахлить и, кажется, вёл меня не туда. Остановился на обочине, чтобы проверить, работает он вообще или нет. Надо было торопиться, а я снова застрял, не пойми где. И, как назло, даже некого было остановить, чтобы спросить, куда я вообще еду. Бросил взгляд на зеркало заднего вида и чертыхнулся. Волосы на голове встали дыбом, а по спине побежали мурашки. То ли я совсем заработался, и мне стали мерещиться всякие ужасы, то ли на дороге, позади автомобиля, и в самом деле кто-то лежал. Но я ведь никого не сбил. Только что здесь проезжал и ничего не увидел. Выбравшись из машины, подбежал к человеку. Хотел было дотронуться до него, и перевернуть к себе лицом, но тут кто-то сзади схватил меня за куртку и пару раз за нее дернул. Вздрогнув от неожиданности, резко обернулся. Хотел выругаться, но в последний момент прикусил себе язык. Передо мной стояла девочка лет десяти, не больше. Одета она была явно не по погоде. Слишком легко. Сейчас шел мелкий дождь, сильный ветер клонил деревья к земле, из-за чего они противно скрипели. Хотелось вернуться в теплый салон и умчаться прочь, наплевав на заказ. Но я медлил. - Ты что здесь делаешь? – спросил хрипловато. От волнения голос плохо меня слушался. - А вы, дяденька, что здесь забыли? – чуть наклоняя голову вбок, спросили у меня спокойно. Девчушка смотрела внимательно, изучающе. Словно примерялась, размышляла над чем-то. - Ничего не забыл, - раздраженно сказал и бросил взгляд на дорогу. Нужно было помочь человеку, а я тут болтовню начинаю. Но, обернувшись, никого не увидел. – Что за… - не сдержался и все-таки выругался. Тихо, чтобы девчонка ничего не услышала. – Он же здесь лежал… - Кто лежал, дяденька? – снова спокойно поинтересовались у меня. И вроде не было в девочке ничего жутковатого. Симпатичное голубое платье, босоножки, светлые волосы, убранные в косу. Несмотря на это, разговаривать не хотелось. А желание бежать становилось всё сильнее. 146

- Откуда ты здесь взялась вообще? – все-таки решил спросить, делая шаг назад. Чувство самосохранения просто вопило о том, что пора делать отсюда ноги. - Мимо проходила, - пожав тощими плечами, ответили мне. – Мой дом недалеко отсюда. Вышла погулять. Дождь начался, хотела уже пойти обратно, но тут вас увидела и решила подойти. Дождь шёл уже часа два. Так долго я уж точно здесь не простоял. Значит, девчонка врёт. Да и навигатор показывал, что поблизости нет ни одной даже самой забытой деревушки. Ехать до клиента мне было ещё довольно далеко. Поэтому… - Сомневаюсь, что ты говоришь правду. - Как жаль, что вы мне не верите, дяденька, - покачав головой, печально сказали в ответ. Девчонка сунула бледную руку в карман платья, достала оттуда конфету, в жёлтой обертке. Зашуршала ей, продолжая качать головой. Потом отправила сладость в рот. - Очень вкусно, дяденька, - ещё толком не дожевав, сказала она. И тут у меня начались самые настоящие галлюцинации. За спиной девчонки я увидел, как минимум пять тел. Они лежали на дороге, словно изломанные куклы, выброшенные из машины на полном ходу. Только лужи крови, которые растекались по старому асфальту, говорили о том, что трагедия с ними случилась прямо сейчас. Девочка перестала жевать, растянула губы в довольной улыбке. А в следующее мгновение она, выставив перед собой руки, попыталась наброситься на меня. Её голубое платье превратилось в грязные лохмотья, перепачканные пятнами крови. На лице появились царапины. Словно кто-то из её жертв пытался отбиться, но, судя по всему, ничего не получилось. Я толком не понимал, что происходит. Сердце застучало в груди, словно сумасшедшее. Умудрившись каким-то чудом проскочить мимо девчонки, которая сейчас верещала, словно раненый зверь, и пыталась меня догнать, я добежал до машины, прыгнул в салон и вжал педаль газа в пол. Автомобиль недовольно завизжал, вторя воплям монстра, которого я оставлял сейчас позади. В какой-то момент я перестал различать дорогу, на её место пришла темнота. А потом я проснулся из-за громкого пиликанья будильника. Резко оторвал голову от подушки, посмотрел осоловело по сторонам, не понимая сначала, где вообще оказался. Вроде это моя квартира. И будильник, чтоб его, был мой. Только вот… не помню, чтобы когда-нибудь оставлял на тумбочке, возле кровати, конфеты «Красная шапочка». 147

Солодовникова Алёна Убийственное искусство - Что-то скучно становится, – Лёша с друзьями собрались во дворе его нового дома. Отмечали удачное окончание сессии и переезд в новое съёмное жилище Алексея. - Темнеет, может разведем костёр? Попугаем друг друга какими-нибудь историями, – его лучший друг Антон был любителем страшных историй, при любом удобном моменте стремился проявить свои знания на деле. - Да зачем оно нужно? – заныла Василиса, – лучше пошлите в дом, кино посмотрим или сыграем во что-нибудь. - А я за истории, сегодня погода прям такая мрачная. Атмосфера, созданная для испуга, – девушка Антона Ева поддержала своего парня. -А знаете, это ведь не обычный дом. Сестра моего друга жила здесь, пока не скончалась при странных обстоятельствах, – Лёша начал разводить костер, – не уверен, что стоит говорить об этом. Друг по секрету рассказал, наверно, не хорошо так о мёртвых слухи распускать. -Раз начал, то уже говори до конца, – Антон уселся и внимательно уставился на друга. Лёша молчал, долго собираясь с мыслями и обдумывая решение. - Ладно. Всё началось тогда, когда его сестра, Вика, переехала сюда. Устроила вечеринку, ей надарили много подарков. Самым неожиданным стал подарок от их тётки, далёкая родственница, с которой толком-то и не виделись никогда. Та была фанаткой искусства, покупала дорогущие картины, чуть ли не последние деньги на них отдавала. Вот и прислала непонятную картину от какого-тоноунейма. Это был портрет девушки, похожий чем-то на ту тётку и немного на саму Вику. Девушка думала сдать картину в ломбард, но руки никак не доходили. Решила пока повесить у себя в комнате, чтобы глаза мозолила и перестала забывать забрать её. Буквально через неделю Вика стала звонить моему другу и жаловаться, что совсем не может спать. Говорила, мол, просыпается каждые полчаса от странных звуков, будто в стену кто-то скребётся. Еще через время начала слышать, как по имени зовут. А жила-то она одна, кто звать может? Боялась, что с ума сходит. Потом перестала звонить, трубку не поднимала, на сообщения не отвечала. Долго на связь не выходила, пока в одну из ночей, вся в слезах, в истерике, не позвонила сама. Звонит по видеозвонку, показывает картину и говорит: «У неё родинка появилась. Как у меня, ты видишь? На щеке, не было её, клянусь. И волосы стали темнее. Скажи мне, что ты тоже это видишь». Мой друг, конечно, испугался за сестру, пытался её успокоить. После этого случая её отвели к психологу. Выписали таблетки, и пару дней он пожил с ней. Пока друг был там, всё шло хорошо, Вика хорошо спала и ни на что не жаловалась. 148

Как только уехал, начались постоянные ночные звонки. Каждый день она находила новые сходства с этой картиной. Лекарства не помогали, а будто только усугубляли. Вике начало казаться, что эта картина зовёт её, и что эта нарисованная девушка следит за ней. К психологу перестала ходить, по её словам, портрет не выпускает её из дому. В последний раз, когда она ему звонила, друг был сильно пьян, устал от этих её историй. Наговорил ей всякого в общем. А она лишь просила срочно приехать, говорила, что не понимает ничего, что её просто манит к этой картине и она не может ничего сделать с собой. Потом замолчала. На утро, когда друг приехал сюда, рядом с портретом лежали кости его сестры, а на картине была точь-в-точь она. Что с ней произошло, непонятно, в полиции дело просто закрыли за неимением улик. Позже кто-то выкрал картину. Непонятно, как и зачем, но теперь этой картины нет. Сейчас мой друг в депрессии, сильно винит себя, много пьёт. Неудивительно, если выдумал это всё, – Леша выдохнул, мысленно поругал себя за то, что всё же рассказал об этом, – вы не подумайте, он хороший человек. Просто так сложились обстоятельства. - И он, правда, тебе это рассказал? – спросила Ева после минуты молчания, – как-то жутко теперь тут находиться… - Согласна. Знаете, а ведь уже поздно, мне домой пора, – Василиса посмотрела на время в телефоне и как раз увидела пропущенный звонок от мамы, – ну, точно. - Нам, наверно, тоже, как раз проводим Васю, – Антон взял Еву за руку, – ты тут один как, нормально? - Вы что, испугались? – Лёша улыбнулся, – а казались такими смелыми. И вот перед лицом опасности убегаете от меня. Жаль. Проводив друзей до калитки, Алексей ушел в дом. Утром около двери он нашёл картину, на которой был нарисован мужчина, чем-то похожий на него самого. 149

Студенков Кирилл В один поздний вечер поздней осени Вообще-то сам праздник для тех мест, в которых я проживаю, всегда был чуждым. Тридцать первое октября у нас, в первую очередь, было Днём тюрем и следственных изоляторов, а не Хэллоуином. Однако в нулевых в нашей местности имел место некий всплеск культуры Запада. И в одном из новых, на тот момент, микрорайонов города достаточно крупная группа разновозрастных школьников решила отметить Хэллоуин так, как отмечают его в Соединённых Штатах. Среди тех ребят была и одна моя знакомая. В тот вечер около сорока детей из нового микрорайона оделись в различные самодельные и покупные костюмы, которые смогли достать. Кто был вампиром, кто чёртом, кто пиратом, кто ведьмой и прочее. И сформировав микрогруппы по три-шесть человек, отправились в частный сектор просить сладости и совершать гадости. Путь в частный сектор лежал через небольшой перелесок, которой существует и по сей день. Местность там заболоченная, поэтому застройщики обходят тот участок стороной. Вышли дети к частным домам, когда только начинало смеркаться. Они походили, постучали в калитки, подразнили собак, попугали прохожих своими нарядами. Однако существенно обогатиться за это время сладостями детям не удалось. Праздник для местных был непривычным, никто не запасался сладостями и не готовил угощений. Спустя несколько часов, когда уже стемнело, самые настырные продолжали ходить по дворам, выпрашивая сладости. А некоторые дети, в числе которых была моя знакомая со своей подружкой, стали возвращаться по домам. Так они вдвоём шли по тёмному перелеску. Как вдруг из-за стволов деревьев показалась чья-то фигура. Подружка осветила её ярким светодиодным фонариком. Это оказался эксгибиционист со спущенными штанами, явно мазохистского характера. Так как, когда на него посветили, он спокойно остановился и стал совершать кое-какие непристойные действия. Девочки впали в ступор, а он продолжал. Лишь, когда извращенец был ослеплён поднятым повыше фонариком, и запутавшись в спущенных штанах и исподнем, упал в сырую пожелтевшую траву. Девочки набрались отваги и пробежали мимо него в сторону своего микрорайона, до которого они так и добирались бегом, не сбавляя темпа и не выпуская мётлы из рук, несмотря на то, что в ведьмовских платьях бежать было довольно сложно. Тогда об этой истории они никому не рассказывали, а только наводящими вопросами пытались разузнать у других, не видел ли кто чего-нибудь подозрительного в тот вечер. Некоторые рассказывали о различных событиях того дня и той ночи, но про эксгибициониста так никто и не упомянул. После того случая знакомая стала реже ходить через тот перелесок даже в светлое 150