В начале был самолёт

Виктория Левина Сдомский перевал Машина катила опасными виражами Сдомского пе- ревала. Руки мужа крепко держали руль. А она просто вросла в кресло справа от водителя. Вросла, вцепив- шись в подлокотники, и почти не дышала от стра- ха. Почему этот перевал всегда вызывал у неё такой страх? Ведь обычно ничего сверхординарного не про- исходило. Сначала они всегда ехали по хорошему Южному шоссе, радуясь, что удалось организовать эту поездку в будний день, хотя у каждого работа и ещё сто не- отложных дел. Потом радость постепенно сменялась тревогой по мере приближения к опасному участку до- роги – к Сдомскому перевалу. Вдоль дороги всё чаще встречались памятные камни с полузавядшими цве- тами, искорёженными мотоциклами и другими свиде- тельствами страшных катастроф, случающимися здесь довольно часто. – Нет, ну, ты видела этого идиота-самоубийцу? – закричал муж, когда встречная машина просвистела мимо них на крутом повороте и на огромной скорости, почти нависнув правыми колёсами над обрывом. – Ка- ждую неделю здесь бывают смертельные аварии. Ох, уж этот Сдом! Этот смертельный серпантин, этот Сдом, или Содом, или Содом и Гоморра вошли в их жизнь много лет тому назад. – Ну, как ты там, работы много? – позвонил муж ей однажды среди ночи. 100

В начале был самолёт Звонок показался ей необычным. Муж старался не докучать ей, когда она оставалась работать по ночам – кому-то нужно было быть на прямой связи с Америкой. Предприятие разрабатывало новый важный проект и прямая связь, учитывая разницу во времени, выпадала на ночные смены. Она любила и эти ночные смены, и свою работу, и срочные технические вопросы, которые ей, как дежурному инженеру, приходилось решать. – Я вот сейчас услышал по телевизору – завтра по- следний день подачи документов на новый проект у Мёртвого моря. Можно выстроить коттедж до трёх эта- жей на самом берегу! – он захлёбывался от востор- га. – Будет место и для нашей галереи, и небольшое гостиничное хозяйство можно держать. О галерее они с мужем мечтали давно. Жаль было держать дома двести картин музейной ценности, про- нумерованных, описанных, готовых к выставочным за- лам. Не хватало только помещения. А вот про собствен- ную небольшую гостиничку на берегу сказочного моря они как-то даже ещё и не помышляли. – Завтра до двенадцати нужно быть с бумагами из банка в местном совете. Рванём? Успеем! Все самые лучшие бизнес-идеи всегда исходили от мужа. Было у него какое-то чутьё на бизнес. Поэтому она просто сказала: – О’кей. Рванём. В банке их рассматривали как диковинных рыб в аквариуме. Шутка ли сказать: решиться на строитель- ство частной гостиницы в сейсмически-опасном райо- не («Слышали про Содом и Гоморру? Так это там») При- чём, все деньги на первый взнос на участие в проекте они берут из банка! 101

Виктория Левина – Так меня учили на курсах по недвижимости! – твердила жена в кабинете заведующего. – Ничего из своего кармана, всё из банка. Тогда это можно назвать бизнесом. Удивительно, но деньги им дали, то есть дали пись- менное обязательство банка на участие в проекте. И вот они мчались по этой ужасной дороге на встречу с библейскими местами, на встречу с Сдомским уще- льем. На противостояние с ним. «Только не оглядывайся назад, ни в чём не сомне- вайся, иди только вперёд!» – приказала она себе. И вспомнила легенду о Лоте и его жене. – «А то в соляной столб превратишься». Потом были долгие месяцы хождения по инстанци- ям, прохождение всевозможных отборочных комиссий, разговоры с подрядчиками. И каждый раз – этот ужас- ный серпантин, это вжатое в сиденье тело и холодный пот, пока вдруг перед машиной не открывалась лазур- ная гладь Солёного моря за последним из смертельных поворотов. И каждый раз – внутренний диалог, когда Лот гово- рил жене: «Иди вперёд, не оглядывайся назад!» – Я знаю, что у местного совета есть небольшой аэ- родром для нескольких спортивных самолётов, – она сидит перед очередной комиссией. – Я прошу гаранти- ровать мне стоянку для моего прогулочного самолёта. Это входит в мой бизнес-план: я буду катать постояль- цев над Мёртвым морем. – Только через мой труп! – взвизгивает нынешний арендатор. – Ну-ну, так уж и через труп. Решим этот вопрос. – Глава местного совета дружески касается её руки. 102

В начале был самолёт Не думал он в самом начале отбора на кандида- тов в будущие хозяева, что эта странная пара окажется одной из явных фаворитов. Она – полная, с расплыв- чатыми «славянскими» чертами лица, с палочкой, кото- рая необходима ей при ходьбе. Он – типичный «сабр», жилистый смуглый, меньше её ростом. И тем не менее, они – явные фавориты отбора. – Будет тебе посадочная полоса! – улыбается глава местного совета. «Только вперёд!» – улыбается она собственным мыслям, вспоминая Лота и его жену. Часто вспоминались им и психологические тесты, которые пришлось проходить в процессе отбора. Це- лый день их мучили психологи и экзаменаторы. Это как экзамены в университет. Она-то давно была знакома с этой процедурой-экзекуцией. Приходилось проходить при поступлении на работу в престижную фирму. А по- том ещё и ещё раз, когда намечалось повышение ин- женерной категории. А вот мужу пришлось несладко. Он присутствовал на этом адском испытании впервые. Хорошо ещё, что можно было сидеть рядом и работать в команде. Она помогла ему с английским переводом, зато он очень хорошо описывал на иврите картинки с психологической подоплёкой и помог ей. Были и командные игры, и тесты на устойчивость психики в стрессовых ситуациях – ну, просто как психо-тест в университет! – Какова идея вашего бизнес-плана, его обществен- ная ценность? – экзаменаторша с огромными очками на пол-лица впивается глазами в очередную пару пре- тендентов. – Мы хотим построить бесплатную галерею найден- ных у мусорных баков картин. 103

Виктория Левина Она замечает, как глаза экзаменующей за стёклами очков оживают. – Муж работает в муниципалитете города рабочим по уборке мусора. За время своей долгой карьеры му- сорщика он собрал огромное количество раритетных находок. Все заворожено слушают. – И среди них коллекция картин музейной ценно- сти. Мы их реставрировали, сделали для них рамки в специальной мастерской. Некоторые, самые ценные, обрамлены в полотняные паспорту. Грех держать их в домашних кладовках, нужно выставлять в галерее. Вот мы и надумали построить частную галерею вместе с тремя номерами гостиницы. Галерея будет находиться над номерами, на третьем этаже. Вход с улицы, горный ландшафт позволяет это сделать. А на первом этаже будем жить мы, хозяева, чтобы проводить экскурсии по галерее и, в качестве «вишенки на торте», летать с нашими постояльцами над морем. Она смеётся, а психологи аплодируют. – Я сделала описание каждой картины, выяснила, насколько смогла, кто автор, в какой период написана, в какой стране. Для этого даже курсы оценщиков про- изведений искусства пришлось закончить. А по ходу экскурсии по галерее я расскажу, где, когда, в какую погоду картина была найдена моим мужем у мусорно- го бака. Люди ведь выбрасывают эти бесценные вещи, особо не раздумывая и не отдавая себе отчёт. Если я назову вам имена художников, которые есть в нашем собрании, вы ахнете! Дорога домой по Сдомскому перевалу в тот день ка- залась уже не такой опасной и ужасной, как обычно. В висках стучало: «Мы победили, мы в проекте, нас взя- 104

В начале был самолёт ли, нам поверили! А к дороге придётся привыкать – ни- куда не денешься. Только не оглядывайся назад! Толь- ко вперёд!» А потом были будни. И разочарования. И злость. Все их планы катились к чёртовой матери из-за проволо- чек, бюрократических и юридических. Год шёл за го- дом, а участки под строительство всё не сдавались и не сдавались. . . Галерея, мечтанная галерея отодвигалась куда-то в будущее на неопределённое время. Они съездили на лекцию о внутренних размывах соляных почв, которыми их страшили: – Вот вы вложитесь в строительство, а ваша гости- ница в один прекрасный день рухнет в яму, размытую подземными водами. Да, конечно, чего уж хорошего... Чем тебе не сюжет о Содоме и Гоморре? Но на лекции оптимизм к ним вернулся. – В настоящее время создана подробная карта пу- стот в регионе с помощью спутниковых технологий, – говорил уважаемый лектор в известном университете. Они изучили карту. Их будущая гостиница была рас- положена в безопасном районе. Ура! Проект как будто замер. Их никуда больше не вы- зывали, ничего не требовали, но и не вручали участок. Лишь раз в год банк требовал подписать бумаги на продление денежных гарантий. Это всегда было сроч- но, истерично, требовалось приехать в тот же день. Но, с другой стороны, давало некоторую гарантию, что проект жив и когда-нибудь… А деньги, которые планировались супругами на строительство – работали вовсю! Как-то они с мужем 105

Виктория Левина пошли на семинар по вложению активов в зарубежную недвижимость. Лекцию читал её учитель с курсов, ко- торые она закончила несколько лет тому назад. Теперь он возглавлял фирму по вложениям в строительство коттеджей в Америке. Лектора она обожала, верила его профессионализму и чутью. И – понеслось! Раз в два года они вместе с фирмой достраивали очередную виллу в штате Алабама, продавали её, кла- ли заработанные в течение этого процесса деньги на свой счёт и вкладывались опять. Мечта, а не бизнес! А Сдом молчал, как будто не было ни Лота, ни его жены, ни страшных серпантинных дорог. . . Все попытки что-то выяснить разбивались о глухую стену молчания. Они кооперировались с такими же страдальцами, ездили на место, прорывались в каби- неты местного совета. Говорить с ними явно не хотели, перебрасывая из кабинета в кабинет, отводя глаза, и даже не пытались настроить на оптимистичный лад. – Проект заморожен. Идут суды с несколькими ор- ганизациями. Не знаем. Не известно. Ждите. Ждать уже не хотелось. В Болгарии, которую супруги обожали и планировали проводить часть времени там, когда выйдут на пенсию, уже закладывался фундамент их будущей галереи. Адвокат уже больше месяца изучал толстые пачки документов, связанных со строительством на Мёртвом море. Адвокат уже давно превратился в друга. Как мно- го раз он распутывал для них дела, которые казались неразрешимыми в их не простой стране! Они доверя- ли адвокату и ловили каждое его слово. – Я возьмусь за это дело, хотя это будет, ой, как не- просто! Возьмусь за него, как принимают профессио- 106

В начале был самолёт нальный вызов. Терпение, друзья! По-моему, я знаю, на чём сыграть. Добираться на судебные заседания в центр Тель-А- вива, ожидая передвижения по сантиметру в утренних пробках, было непросто. Но проще, чем преодолевать Сдомский перевал. Поддерживаемые адвокатом, они мчались по серпантину досудебных сделок, перего- воров, заседаний, как по перевалу. Только вперёд, не оглядывайся! Местный совет сопротивлялся, неустойку за девять лет бездействия платить не хотел, сопутству- ющие фирмы тоже. Не хотели создавать прецедента. Ведь тогда и остальные семьи хлынут в суды! А тут вдруг за перевалом началось какое-то движе- ние: тракторы разравнивали горную породу, залива- лась набережная, углублялись водные бассейны у рай- она, предназначенного под строительство. – Может, всё-таки начнёте строительство? – судеб- ный представитель и адвокат местного совета загля- дывают в глаза в надежде на согласие. – Мы бы вам первым вручили готовый под строительство участок, соглашайтесь! «А как же быть с теми девятью годами, что мы про- стояли соляными столбами за перевалом? – думает она. – Нет, только вперёд, и не оглядываться!» Катит, катит машина по серпантину горной дороги. Перевал сегодня почему-то не кажется каким-то осо- бенно страшным. Агрессивных водителей по встречной полосе сегодня не повстречалось. Ранняя весна. А они с мужем так любят раннюю весну в горах! Всё цветёт. Из окна машины можно рассмотреть и нежную зелень на валунах, и первых разноцветных змеек, выползших на солнышко погреться. Потом всю эту красоту выжжет 107

Виктория Левина нещадное солнце. А ранней весной – это просто рай земной! Внизу заблестела бирюзовая гладь Солёного моря. Строительство когда-то бывшего их мечтой посёлка идёт во всю! Снуют тракторы и машины со стройма- териалами, блоками окон, дверей балконов. Какие-то семьи подвижников миновали свой Сдомский перевал и пришли сюда поселиться и жить. А кто-то покатил дальше по своим серпантинным дорогам. Главное – не оглядываться назад, а то – станешь соляным столбом на горной дороге. А что в этом хорошего? Те слова, что хотелось сказать Она ещё раз нажала на кнопку дисковода автомо- бильного плеера. Музыка этой популярной песни была на слуху. Много раз она уже слышала первую фразу: «Те слова, что хотелось сказать. . .» А дальше слов раз- бирать желания не возникало. Незнакомый язык ещё не открывал перед ней смысла песен. Какие-то быто- вые вещи она понимала без напряжения. Професси- ональные, то есть, технические – сам бог велел. А вот песенные тексты как-то проходили мимо, не задевая очерствевшее, окоченевшее сердце. – Я приходил после ночной работы домой с един- ственным желанием помыться и заснуть в постели, а она не пускала меня в дом. Говорила, что я нахватался микробов от мусорной машины и принесу в дом заразу. Я спал, не раздеваясь, на улице. 108

В начале был самолёт «Господи, как же ты мне надоел! Нудный тип. Поче- му я должна слушать весь этот бред?» – лениво дума- ла она, пытаясь вникнуть в текст песни, которая ей так нравилась. Те слова, что хотелось сказать, разбежались, как мысли... Набирал из красивейших фраз наилучший букет!1 Надо же, где-то там, в плеере, кто-то, обладающий приятным баритоном, собирал слова в наилучший бу- кет! А я сижу здесь, в машине с этим придурком, и вы- слушиваю скучнейшую историю неудавшейся семей- ной жизни с невменяемой женой. Разрушить что ли его представление о том, что квар- тирная хозяйка – интеллигентная женщина? Встать, вы- браться из машины с кондиционером в душную жаркую ночь, хлопнуть дверцей и помахать парнише «Адью!»? Так ведь этот неприкаянный мужчина поедет искать парковку, поставит свою ненаглядную тачку где-нибудь на чудом освободившемся месте и поднимется в её же квартиру, открыв дверь своим ключом! Чёрт её дёрнул сдать полквартиры квартиранту! Она вновь нажала на кнопку дисковода. Как же это раньше она не расслышала этих слов? Глубину этих слов распознать и таинственность смысла не познаешь за раз – и за тысячу лет! 1 в тексте использован художественный авторский перевод с иврита известно- го шлягера израильского певца Иегуды Поликера. 109

Виктория Левина – А ещё она на пороге дома спускала с меня штаны и обнюхивала, как собака, не пахнет ли от меня другой женщиной! О, мой бог, как же я ненавидел её! «Господи, да замолчишь ли ты когда-нибудь? Оставь меня в покой со своей ненормальной женой, детьми и папой, и мамой, возжелавших женить тебя на богатых земельных участках в центре страны! За что мне всё это?» «Знаешь ли ты, что значит начинать жизнь с чистого листа в чужой стране, с детьми, без языка и без де- нег, ты, женившийся на дорогостоящей недвижимости? Вот и снимай теперь угол в чужих квартирах на бере- гу тёплого моря, зализывай раны. А у меня своих про- блем. . .» – Тебе нравится эта песня? – Да, нравится. Я впервые понимаю, о чём она. Толь- ко вот это слово – что оно значит? – Это дороги, жизненные пути... – А... Все дороги мои, что хотелось пройти – одолел я. На дорогах моих ошибался, конечно, не раз, не два... Она вдруг ощутила, что горло перехватывает и слё- зы вот-вот польются по щекам. Этого ещё не хватало! Она уже и забыла, как это делается. Забыла с того вече- ра, когда муж, бывший, ударил её наотмашь по лицу. В первый раз за двадцать с лишним лет. В образцово-по- казательной семье. Когда она робко спросила, собира- ется ли он искать работу. 110

В начале был самолёт «Нет, не буду! – решительно приказала она себе. – Не буду ни вспоминать, ни плакать, ни рассказывать о своей незадавшейся судьбе. Тем более – этому нудно- му типу». Помню каждую радость мою, что, как миг, пролетела! Помню, где растерял дорогие слова... – А что это за симпатичный мужчина появился у тебя в квартире? Соседка снизу вчера просто пожирала глазами её квартиранта, когда они спускались в лифте по дороге к адвокату. Подписывать договор на съём. – Какой ещё симпатичный? Не краше обезьяны! – отрезала она на языке, понятном лишь ей и любопыт- ной соседке. – Жилец это мой. – А–а–а, – многозначительно протянула соседка. – Интересный жилец! – И сверкнула глазами в сторону нудного типа. «Ну, конечно, тебе же он не рассказывает о своей несчастной жизни!» – Ну, спасибо за прекрасный вечер! Мороженое я очень люблю. Да и на набережную выхожу редко. Так что – домой! Завтра рано вставать, да и тебе скоро на работу. – Она взглянула на квартиранта, тоже слушав- шего песню на диске уже в который раз. Помню сны, что привиделись мне предрассветной порою, помню вкус не пролившихся слёз и похмельный рассвет... 111

Виктория Левина И в ночей сумасшедшем огне я сгорал от любови, от несбывшихся грёз, от растраченных лет! Глаза его, блестевшие в свете уличных фонарей, светились таким нежным вниманием, что слова застря- ли у неё в горле. Оба смотрели друг на дружку уже до- статочно долго. Так долго, что песня закончилась. – Спасибо, – чуть слышно сказал он, – за вечер, за то, что тебе нравится эта песня. Мне тоже. Ты поцелу- ешь меня? – Да, – сказала она и легонько ткнулась губами в его колючую щёку. «Как у обезьяны», – подумала она и спешно выпорх- нула из машины. В свете фонарей было видно, что она улыбается. Исчадье ада Назову его Карлой. Помните – из сказок Пушкина? Или Джинном из кувшина, что из восточных сказок? Нет, лучше Карлой. Так точнее можно описать этот ма- лорослый комок зла, что на беду является братом мое- го мужа, деверем, как когда-то говорили. – Поставил телефон на тихий режим? Дай-ка его сюда. В любом случае, я буду посматривать, если по- звонит кто-то кроме него... Так начинается наш день, когда муж, падающий с ног от усталости, возвращается с ночной работы. 112

В начале был самолёт Карла работает там же и поэтому хорошо знает рас- порядок дня своего брата и его семьи. Вот он, забыв про усталость и злобно потирая ручки, сидит возле мо- бильника и ждёт нашей оплошности: а вдруг забыли выключить мобильник? И тогда он прорывается сквозь плотный слой нашей бдительности и звонит, звонит, звонит! Два коротеньких звоночка с неавторизованным но- мером, перерыв, опять два звонка, чтобы не успели от- ветить. Всё. Ура! Дело сделано. Муж вскакивает спро- сонья: может, случилось что с сыновьями, с кем-то из многочисленной родни, среди которой есть и пожилые люди (мало ли что?), с внуками, наконец? А Карла, довольный, отправляется спать, и улыб- ка не сходит с его жирного лица в обрамлении седых косматых волос. Хорошо начинается день! Разбудил, потревожил, помешал! Ведь ненависть к удачливому красавцу-брату – это то, чем Карла живёт всю жизнь! И ненависть эта прячется где-то очень недалеко от любви... Пытаться скопировать жизнь своего ненавистно-лю- бимого брата, подражать ему во всём, силой навязы- вать ему своё присутствие, пытаться контролировать, влезать, мешать, ссорить и лгать, лгать, лгать! И если и это не получается – тогда можно и тупо звонить по утрам и не давать покоя. Такой он, наш Карла, «исчадье ада». Когда-то мне хотелось любить весь мир! Скорее все- го, это являлось атавизмом моего «советского воспи- тания». Мне хотелось любить соседей-арабов, которые так красиво выгуливали козочек у колючего забора в те времена, когда завод, где я работала, стоял рядом с 113

Виктория Левина «территориями», ещё не отделёнными стеной безопас- ности. Я любила выскочить на пару минут наружу, со стороны этой самой проволоки, и улыбаться козочкам, пастуху, оливам на той стороне. Пока однажды главный инженер завода не втащил меня вовнутрь с криками и чертыханиями по поводу «этой сумасшедшей русской» и не рассказал, что стена завода, которая вся сплошь покрыта какими-то выбоинами – это пристреленная мишень, изрытая пулями. И чтобы я не смела отлучать- ся наружу никуда, кроме как в бронированный автобус, который доставляет меня с работы и на работу. Примерно в то же время я и познакомилась с моим будущим мужем. И мне хотелось стать поближе к его семье, их семейным ценностям, их менталитету. – Алло! – брат мужа, Карла, на другом конце теле- фона говорит вкрадчиво, ласково, стараясь вызвать до- верие и симпатию. – Можно с тобой встретиться? Нет, без брата. Мне нужно сказать тебе что-то очень важ- ное, не хочу, чтобы он знал. – Нет, мы можем прийти на встречу только вместе. Муж, мой мудрый муж, уже успел проинформиро- вать меня, что один из любимейших фокусов Карлы – это пригласить на свидание очередную подружку свое- го красивого брата и этим опорочить её в глазах семьи. Он уговаривает долго, со вкусом (Макиавелли от- дыхает!) и, уразумев, что я – бункер, броня, стена, как угодно, так и назовите, не падая духом, решает «разве- сти на деньги». – Я слышал, тебе нужен компьютер? У меня есть один (Карла никогда ничего не покупает, всё, что у него есть, он находит в мусорных баках большого богатого горо- да.) Пять тысяч, больше не возьму. По-родственному. 114

В начале был самолёт Пять тысяч – это размер моей месячной зарплаты в то время. И размер месячной выплаты за ссуду, ко- торую я ежемесячно отдаю банку за купленную в рас- срочку, на всю жизнь, квартиру. Да и муж уже заста- вил всю квартиру компьютерами из того же источника. Осталось только выбрать и разобраться, что к чему. – Нет, спасибо, мне не нужно. Карла на том конце связи совсем грустнеет и пред- принимает последнюю попытку испортить жизнь из- браннице его ненавистного брата. – Когда ты намереваешься убирать и готовить детям своего мужа? Слышал, они уже совсем грязью заросли! Бесполезно говорить ему, что встаю я в четыре утра, чтобы к шести быть на работе на границе с «террито- риями», что работаю я очень далеко – других работ для новых репатриантов не предусмотрено. Что я продол- жаю учиться на многочисленных курсах, чтобы полу- чить дипломы, такие необходимые для строительства карьеры в новой стране! И что дети мужа – вполне себе великовозрастные парни, которые могут сами и прибрать, и приготовить в том доме, который муж оста- вил им, когда уходил в «новую жизнь», то есть ко мне, в ипотечную квартиру. Он с досадой прерывает разговор. Бедный Карла! На этот раз не вышло. Рассорить, вынудить к скандалу, обмануть. Ну, ничего, терпения у него много, у нашего Карлы. Да и жизнь – длинная. Где-нибудь, да подловит. Я никогда не встречала такого целеустремлённого человека! И такого мерзкого. Родители тогда ещё были живы. За отцом была при- креплена сиделка, так как он ослеп. Сиделку присылали социальные службы. В обязанности сиделки входило 115

Виктория Левина также оказывать «услуги» для Карла. Так он искренне полагал. Иностранные «лимитчицы» не очень противи- лись. Но вот однажды прислали русскую девушку, на которую один вид неопрятного злого чудища наводил ужас! И она ему отказала. В тот день муж пришёл домой чернее тучи. – Знаешь, мне не хотелось тебе говорить, но всё-та- ки скажу. Чтобы ты ещё раз убедилась, с кем нам при- ходится иметь дело, – сказал он. – Помнишь, я говорил тебе о той русской девушке, которая сейчас работает у моих родителей? Ну, той, у которой гитара – самое дорогое, что у неё есть, как она говорит? Гитару ей сын подарил, когда она улетала, чтобы заработать и про- кормить семью, что ждала её переводов там, в голод- ном периферийном городке России? Так он решил её проучить. Ведь она так любит петь! Карла взял гитару и продал. И деньги положил себе в карман в качестве моральной компенсации за то, что она его отвергла. Представляешь? Я поперхнулась. Мы тогда завтракали. Слёзы градом хлынули из глаз. Я так хорошо представляла себе и эту девушку, и её гитару – тоненькую ниточку, которая дер- жала её на плаву в далёкой сложной стране, и мерзко- го Карлу с его кривой ухмылкой... «Боже, да какая же мать тебя родила?» – хотелось крикнуть мне. Но я осеклась – та же мать родила и моего мужа. В семье моего мужа не любили с детства. – Ты – «белая ворона». Ты не такой, как мы, ты не похож на нас! – только и слышал он. 116

В начале был самолёт Только бабушка не давала моего мужа в обиду в детстве. Всегда стояла на страже, маленькая, голубо- глазая, курящая гашиш, бабушка с клюкой... И замечательно, что не похож! Лучше человека не довелось мне повстречать на этой земле! А Карла всег- да был любимцем и душеприказчиком пожилых роди- телей. Когда они ушли, всё, что было на счетах, поло- жил себе в карман, не оглядываясь на ещё четверых братьев и сестёр. «Вор с самого утра» – как нарекла его бабушка. Вор Карла распоряжается оставшейся от родителей недвижимостью. Сдаёт в наем нескольким девушкам лёгкого поведения из стран бывшего СНГ. «Не отходя от кассы», как говорится. Кот среди мышей. Сначала братья и сёстры были в шоке, во что он пре- вратил родительский дом. Но потом смирились, полу- чая каждый месяц чек. А уж процедуру получения чека Карла превратил в спектакль одного актёра, смотреть который все обязаны каждый месяц! – Напомни мне, чтобы я захватил чек! – посылается СМС-ка под вечер, чтобы разбудить брата, уже задре- мавшего перед ночной сменой. Муж прерывает сон и посылает напоминание. Но не тут-то было: абонент уже вне доступа. . . В четыре утра муж едет на рынок, где Карла про- даёт найденные за ночь в мусорных баках находки. Когда-то муж приноровил его к этому делу. Но муж мо- жет принести в дом картину на реставрацию, золотые и серебряные вещи, предметы иудаики. Карла выгре- бает всё, что можно «толкнуть» хоть за какие-то деньги на «блошином» рынке. А если не продает, стаскивает в дом или в многочисленные сарайчики на заднем дво- ре родительского дома. 117

Виктория Левина – Где брат? – вопрошает муж у завсегдатаев «бло- шиного» рынка. – Не видели? Завсегдатаи с готовностью помогают ему найти Кар- лу. Все ненавидят Карлу за обман, нечестность, излиш- нюю жадность и ложь. – Невозможно поверить, что вы братья! – говорят они мужу и помогают выискать прячущегося Карлу. Прятаться с чеком – это часть церемонии. – А, ты здесь? – невинно спрашивает Карла у устав- шего после ночной работы мужа, который всё-таки на- ходит его среди развалов всякой всячины. – Что же ты мне не напомнил? Я же просил! Забыл я чеки (Муж всегда забирает чек за себя и за больную старшую се- стру). – Приезжай завтра, я постараюсь не забыть. По дороге домой муж неизменно получает звонок от сестры. Слабым голосом, не обвиняя, но всё-таки недоумевая, как можно быть таким безответственным, сестра вопрошает: – Почему же ты не заехал взять чек? Позвонил брат и сказал, что он прождал тебя часа три. Муж терпеливо объясняет ситуацию и обещает зае- хать ещё раз завтра. Назавтра всё повторяется с неко- торыми вариациями: Карла то забыл поставить число правильное, перепутал год, не подписал, и так далее. Наконец, все – при чеках. Месячная акция выполне- на! До следующего раза. Вчера братик позвонил в истерике: – Караул! Он получил звонок из полиции другого города, где сейчас живёт старший сын мужа: – К нам поступила жалоба от такого-то граждани- на, что вы звоните в неурочное время и беспокоите 118

В начале был самолёт его и его семью всякими сплетнями и глупостями. Это преследуется по закону. Если не прекратите – получите повестку в суд! Молодец, сын! Так бороться с Карлой мы ещё не пробовали. Бабушка на все времена – А я хочу рассказать о моей иранской бабушке, – говорит иногда мой муж, если мы оказываемся в хоро- шей компании среди добрых людей за бокалом люби- мого красного сухого вина. Муж смотрит на меня вопросительно, ожидая одо- брения. Ведь это мне предстоит переводить его рассказ слушателям. Рассказы мужа очень забавны и самобыт- ны: это и про первую в его жизни машину-драндулет, и про службу на Синайском полуострове в пятидесяти- градусную жару, и про любовь в противогазах во время газовых атак на Тель-Авив. Но самый любимый его рассказ – это об удивитель- ной, малограмотной, но очень мудрой женщине – ба- бушке. Я просто обожаю рассказы о ней и её саму: маленькую, сухонькую, с клюкой, неожиданно голубо- глазую, с рыжими волосами! Хоть и знаю её только по рассказам мужа. «Бабушка на все времена» – так зовёт ее муж, если перевести «в лоб» с иврита. – Мы были семьёй беженцев из Ирана во времена революции Хомейни. . . – Так начинается его повество- вание. – В Иране наша семья имела всё: дома, земли, даже рабов, и была семьёй, приближенной к королев- 119

Виктория Левина скому двору. Отец имел очень хорошее образование: окончил французскую гимназию, говорил на несколь- ких языках, – рассказывает муж, осторожно погляды- вая на меня. Да, я успела узнать жёсткий характер свёкра – са- модура и озлобленного жизнью человека. Но это был стиль его поведения в семье. А в ближайшей к дому си- нагоге он был почитаем безмерно! «Святой и мудрый человек» – так его там называли. Этот «святой и мудрый» нашего с мужем брака не принял и очень сильно переживал, когда в его дом яв- лялся с визитом старший сын со своей «русской про- ституткой», то есть со мной. Никакие силы на свете не могли уверить его в том, что у «русской проститутки» – кандидатская степень в области точных наук и высокая должность в авиастро- ительной компании. – Семья была эвакуирована из Ирана последним самолётом. Бежали, успев прихватить с собой пять ки- лограмм золота. Отец был очень умным и практичным человеком и по прибытии сумел вложить все эти золо- тые слитки в земли и недвижимость в центре страны. О, как хорошо я знала эту притчу! Все дети получа- ли от отца квартиры, машины, карманные деньги. Все, кроме мужа. Отец не любил его, говорил, что он «выро- док в семье», и никогда ничем ему не помог. Причины такого отношения не знал никто. Муж очень страдал в детстве и юности от такого «дифференцированного» подхода. А когда возмужал, то кричал отцу в лицо, что он сомневается, отец ли он ему вообще – так не посту- пают с родными детьми! И ещё кричал, что спляшет на его могиле... Помню, в какой шок ввергли меня тогда такие взаимоотношения! 120

В начале был самолёт Но речь сейчас не об этом. Итак, богатая в прошлом семья с пятью детьми оказалась в пекле новой жизни, в центре непростой страны в непростое время. – Мы раньше кушали, сидя на полу, на ковре, и у нас было принято есть восточную еду руками. – Муж снова осторожно поглядывает на меня. Как мне пришлось воевать за пользование столовы- ми приборами уже в нашей с ним семье! С детства въе- лась безобразная привычка запускать пальцы в еду – «иначе не вкусно»! – Потом появилась мебель – стол, стулья, шкафы. Но всё равно в школе все дразнили и издевались, особен- но «ашкеназские» (то бишь, «европейские») учителя. Подзатыльники, битьё линейкой по пальцам, оскорбле- ния. Часто вызывали в школу родителей. Но тем всегда было некогда – оба работали, чтобы прокормить семью. Поэтому в школу ко мне всегда ходила бабушка. – Вы- разительные глаза мужа теплеют при одном упомина- нии о любимом человеке. – Она всегда отправлялась в школу воинственно настроенная: «Кто посмел обидеть её любимого внука?» И учителя, и директор – все бо- ялись её клюки! Отвоевав в школе, мы с бабулей шли покупать что-нибудь вкусненькое на рынок. А там она показывала мне тайные лавчонки, где продавали га- шиш. Бабушка баловалась «травкой» всю жизнь и ле- чилась этим зельем от всех болезней! Мои друзья за столом хохочут: – Сильна бабуля! – Когда мы, дети, заболевали, бабуля вылечивала нам нестерпимую ушную боль на раз! Покурит в ушную раковину дымом от гашиша, завяжет тряпку вокруг го- ловы на ночь – и наутро ты здоров, как огурчик! 121

Виктория Левина – Ещё в раннем детстве, когда я был совсем малень- кий, – продолжает муж, – она вообще никого к коляске не подпускала: «Мой внук слишком красив, чтобы вы на него глазели!» – И отгоняла всех. Может, поэтому отец и невзлюбил меня, что я считался «любимым ба- бушкиным внуком», а с тёщей у него были сложные от- ношения. В семейных хрониках существует ещё одна версия нелюбви отца к старшему сыну и, наоборот, безумной любви бабушки с своему старшему внуку. Говорили, что в молодости бабушка была безумно влюблена в парня, имя которого она и дала старшему внуку. Замуж она выходила за деда не по любви, а по принуждению се- мьи. Всё может быть, теперь уже не спросишь... Все наши друзья за столом уже успевают полюбить экзотическую бабушку, а некоторые, которым уже до- водилось слышать о ней, просят: – Расскажи про бабушку и водку! Муж смеётся: – Да, любила бабуля водку! Крошила в миску кусок хлеба, заливала водкой и ела эту «тюрю», смакуя, не торопясь, ложкой. Потом выкуривала «косячок» и шла отдохнуть в гамаке за домом. А меня потом часто посы- лала, чтобы принёс ещё «дозу» с базара, из тех секрет- ных мест, которые она мне показывала, а в награду со- вала мелкую денежку на мороженое. Мировая бабуля! Хохочут уже все. А кто-то просит: – Расскажи, как ты с друзьями пришёл домой на по- бывку с войны. Муж ещё более оживляется – он и сам обожает рас- сказывать эту историю! 122

В начале был самолёт – Отпустили меня как-то во время войны домой, на побывку: помыться, выспаться, отдохнуть от военного быта. Прихватил с собой друзей, чтобы тоже вместе со мной поели домашнего, выпили. Купили мы бутыл- ку коньяка, одну на всех, и ввалились в дом моих ро- дителей. Бабуля очень обрадовалась такой компании! Вышла к нам. Было ей тогда уже за сто. Друзья решили подшутить над старушкой, и кто-то из них предложил: – А что, бабуля, выпьешь с нами? Глаза у бабули молодо сверкнули, она гордо вски- нула сухонькую головку и кивнула: «Давай! Отчего ж не выпить? Коньяк я люблю!» А дальше, как в замед- ленном кино: друзья, раскрыв рты, молча наблюдают, как содержимое бутылки, булькая, исчезает в горле у бабушки.... Выпив всё до дна, она вытирает тыльной стороной ладони рот, говорит «спасибо» и уходит в свою комнату! Все хохочут. – Ну, а дальше, что было дальше? – Дальше мы сбегали в ближайшую лавку и купи- ли ещё одну бутылку на всех. А бабуля похрапывала в соседней комнате, в которой ещё долго чувствовался дым от «косячка»... – А ты не пристрастился к этим её штучкам? – спра- шивает один из наших друзей. – Не-а, я – нет. Никогда не курил. А вот пить красное сухое она меня научила, – и указывает в мою сторону. – До нашей встречи пил очень редко, буквально считан- ные разы в жизни, включая тот «военный» эпизод... – А когда и как умерла твоя «железная» бабуля? – Ей было уже сто с лишним лет. Своего точного воз- раста старшее поколение не знало – в Иране тогда не было документа о рождении. Считали приблизитель- 123

Виктория Левина но, привязывая свой возраст к значимым событиям. Бабуля считала, что ей уже за сто. Она очень любила заглянуть в курятник и выпить свежее яичко из-под ку- рочки. И как-то перепутала корзины с яйцами. Взяла из корзины, что стояла уже пару дней. Яйцо оказалось несвежим. Бабуля отравилась и через пару дней умер- ла в больнице. Муж замолкает. И всем за столом жалко его замеча- тельную «крутую» бабушку. – Ну, так выпьем, чтобы земля ей была пухом, – под- нимаю я бокал с любимым красным сухим вином. Наши друзья присоединяются. А муж, отвернувшись, вытирает увлажнившиеся глаза. Первый бриллиант Было в моей жизни время, когда в ней не было ни одного бриллианта. Не было – и всё тут! Были, конеч- но, всякие простенькие украшения – серёжки с яшмой, например. Колечки – одно-два. Серебряные. Золотые тоже появлялись эпизодически, но тут же куда-то про- падали. – На, вот, бери деньги и поезжай с подругой в ка- кое-нибудь сельпо. Купи кольцо золотое. На память обо мне, – говорила мама. Я ничего не могла понять: – Почему в сельпо? Какая подруга? – Наталка твоя мне вчера на примерке рассказыва- ла, что в сельских магазинах бывают иногда золотые 124

В начале был самолёт колечки. Она время от времени берёт деньги и отправ- ляется туда на охоту. Вот и ты с ней поезжай! – А почему это на память о тебе? Мама грустно вздыхает и наклоняется над своим вечным шитьём, чтобы я не заметила одну-две слезин- ки, стекающие по маминому красивому лицу. Мама вы- тирает глаза, голубые, огромные, с пушистыми ресни- цами и вдруг заливисто хохочет: – Бери брата и – бегом в магазин к Феферу! Я там видела вчера сервиз «Мадонна». «Выбросили» по случаю. Мама суёт мне деньги в руку и выпроваживает нас с братом за порог, не давая раскрыть рот. Сервиз тяжеленный. Мы с братом тащим его в двух огромных сумках. Фефер, хозяин единственного в го- роде комиссионного магазина, бережно запаковывал каждую вещицу в бумагу и ворчал: – Мама ей, видите ли, сказала. . . Умная женщина твоя мама! Сервиз этот и тебя, и детей твоих пережи- вёт – перламутровый фаянс, Польша, ручная роспись. Мамочку свою вспоминать будешь каждый раз, как гля- нешь на «Мадонну». В те же выходные я поехала с Наталкой по сёлам за золотыми колечками. Она была большая мастерица выискивать золото в неказистых на вид сельских ма- газинчиках. Мы входили в их затхлый бедлам, Наташа осматривалась и взглядом орлицы сразу определяла направление, в котором мы двигались к одному или двум колечкам под пыльными витринами. Наташа поку- пала все. Это был такой вид спорта, в котором подруга моего детства, вышедшая замуж за члена королевской семьи в одной из южных стран, была непревзойдённой чемпионкой! 125

Виктория Левина В тот раз Наталка протянула мне синюю бархат- ную коробочку, где лежало восхитительное колечко со слабо-сиреневым александритом в золотой оправе, и приказала: – Покупай вот это! Тётя Маша сказала, чтобы я вы- брала тебе колечко на память о ней. Вся эта процедура казалась мне забавной и смеш- ной. Мы с Натахой всю дорогу домой хохотали в ав- тобусе, представляя в лицах процесс скупки. Ах, какие выражения лиц были у двух тёток-продавщиц, когда две эти юные городские «фитюли» купили всё золото в их магазинчике, нацепили дорогие колечки на пальчи- ки и выпорхнули на автобусную остановку! Колечко то, которое я тогда так бездумно покупала, смеясь, давным-давно утеряно в закоулках общежития, в студенческих скитаниях в огромной, шумной весёлой Москве. Утеряно вместе со старинным фамильным пер- стнем моей бабушки, который мамочка бездумно отда- ла мне. Перстень был с тёмными гранатами, из граф- ского дома, в червонном золоте. Ну, кто же дарит такие вещи безмозглой дурёхе, у которой в голове царит бог знает что, но только не истинное понимание тех са- кральных вещей, которые дарит ей судьба? Я бросаю взгляд на сервиз «Мадонны», который по- блёскивает за стёклами старинного шкафа, единствен- ной раритетной мебели в моей современной квартире, и продолжаю вспоминать историю моих украшений. Сервиз путешествует со мной из квартиры в кварти- ру, из страны в страну. Между тарелками и супницами, расписанными картинками из античной жизни, улыба- ются мне с фотографий папочка и мамочка. Это то, что осталось со мной. Как память. 126

В начале был самолёт – Будьте друг другу опорой и в горести, и в испыта- ниях! – заученным голосом вещает работница Грибое- довского ЗАГСа города Москвы. За нашей спиной сокурсники, друзья, все, кто при- шли посмотреть на эту хохму! Женятся «на спор». Она – так точно, в отместку «бывшему». Он – как телок, повёлся на эту яркую самовольную девицу. («Ох, сгубит она его!») – Обменяйтесь кольцами! Мы надеваем друг другу на пальцы медные трёхко- пеечные колечки. На другие денег не было. Да и на всё остальное тоже. Свадьбу в «Метелице» проводили вскладчину. Платье невесты пошито из занавески, которую комендант на днях выдал вместо старой. Туфли – взаймы. Да и вся свадьба – взаймы у судьбы, понарошку, на спор. Он – ладный парень, сильный, красивый. Она – хромоножка, громкая, харизматичная. Что-то будет? А сначала были съёмные квартиры. В одной из них, на Чистых прудах, у них украли сумку с носильными вещами. В другой, на станции метро «Молодёжная», наглый пьяный хозяин смотрел на них и ухмылялся: – Какое золото? Ничего не знаю! Они только что вернулись из вояжа за родительским благословением. Мама, сморкаясь от подступивших слёз, всё качала головой: – Когда же ты образумишься-то? И совала в руку узелок с несколькими своими зо- лотыми вещами. А папа цеплял новоявленному зятю золотую булавку с рубином. А сейчас все эти их сокро- вища сгинули в грязных съёмных квартирах Москвы и её окрестностей. 127

Виктория Левина – Какие украшения? Ничего не знаю! – орал мерз- кий хозяин, а глазки его ехидно и самодовольно щу- рились. Ну, не держалось золото в моих руках и всё тут! А уж в руках моего мужа – и подавно! – Смотри! – муж протягивает мне на 8-е Марта ко- робочку с красивыми серебряными серьгами. Вкус на украшения у него отменный! Он всегда очень ответственно подходил к выбору подарка жене. Долго ходил, выбирал, приценивался. Советовался с дочками. Особенно со старшей. У неё – красивой де- вочки, польской «панночки», как и у него, – отменный художественный вкус. Несколько пар серебряных украшений – вот и все мои драгоценности. *** Золота у них не водилось. Деньги в семье были. Но вот золота не было, и всё тут. Она работала, как ло- шадь. Сначала делала курсовые – студентам. Потом ди- пломы – дипломникам. Потом репетиторствовала. Часа свободного не было! Сколько она себя помнила – ра- ботала, работала, работала! До украшений ли тут? Всё у них было – дети и муж одеты во всё «импорт- ное», по последнему «писку моды», каждый год – от- пуск у моря, холодильник ломится. – Купи себе юбчонку новую, – муж отводит в сторо- ну глаза. – Ты уже несколько лет в этой самой, джинсо- вой... Перед людьми стыдно. – А, да? Точно, надо купить. 128

В начале был самолёт Торопливый забег в магазин. В магазине пустые ве- шалки. Позвонила соседям, у которых иногда покупала шмотки из Америки для детей и мужа. Сосед, рыжий, весёлый и экзотичный Зина (Зино- вий), даёт ей примерить какие-то блестящие, с люрек- сом, вещи. Она брезгливо кривит рот. В конце концов, выбирает что-то стиля «спортивно-элегантное». Теперь уже очередь Зины презрительно скривиться. – Постой, у меня есть что-то тебе предложить! – Он выносит маленькую, дорого оформленную коробочку. – Бриллиант. И золото высшей пробы. Она первый раз в жизни видела бриллиант так близко. Он блестел всеми своими гранями. Он был так прекрасен, что захватывало дух! – Бриллиант? Мне? Ну, что ты! Это лишнее. – Она с сомнением отодвинула коробочку от себя. А потом уже решительно: – Бриллианты и я – вещи несовместимые! На таможне сумки этой семьи почему-то вызывали особое подозрение. Дебелая, грубая офицерша «шма- нала» всё до последней вещи в больших клетчатых тю- ках. Сумки первоначально были сложены самым тща- тельным образом: любимые книги, семейный архив, столовое мамино серебро, сервиз «Мадонны», папины медали, коллекция марок. Медали и марки летят в сторону: – Не положено! Отчаянно, как рвут пуповину, передаются через го- ловы другу, который привёз их на своей машине в «Бо- рисполь»: – Сохрани! Я за ними приеду! А обыск продолжается. «Дебелая» роется и роется. 129

Виктория Левина Потом ей рассказали, что так таможенники ведут себя, когда хотят, чтобы «позолотили» ручку. Откуда же ей было об этом знать? Весь этот спонтанный отъезд, вся эта трёхмесячная вакханалия с подготовкой документов на выезд, с про- дажей квартиры, с раздачей вещей соседям. – Возьми меня с собой! Я не смогу без детей! – муж, красавчик–муж, двадцать с лишним лет брака и одна измена, прячет глаза: – Возьми! Я хоть чемоданы буду нести! «Ладно, чёрт с тобой, неси чемоданы», – подумалось устало. – И работать я там устроюсь, вот увидишь! – Он уже пылает надеждой на пляжный теннис, на продвинутый компьютер, на жизнь в сказочной стране. Таможенница всё не прекращает рыться. Они уже задерживают всю очередь. Что она там ищет? – Что вы ищете? Скажите. Я вам покажу! – Золото и бриллианты. Не задекларированные. Она начинает хохотать: – Бриллианты, золото? Не ищите. Я и драгоценно- сти – вещи несовместимые! Их, с развороченными сумками, наконец-то пропу- скают к самолёту. В новой стране сначала пугало всё: незнакомый гортанный язык, шумная раскрепощённая публика, пляжная одежда, почти как «дресс- код», и золото с бриллиантами везде – на загорелых шеях местных аборигенов, женских и мужских, в ушках младенцев, на волосатых жилистых руках уборщиков улиц. 130

В начале был самолёт Страна просто купалась в золотых украшениях с бриллиантами! Они были везде: в ежеминутной рекла- ме по телевизору, в центрах торговли, в лавчонках на улице. Впрочем, всего остального тоже было огромное ко- личество. Еда всех видов и на любой вкус, одежда пря- мо на улицах, выставленная наружу – только покупай! Зазывалы старались вовсю, страна кишела товарами и текла молочными реками в кисельных берегах. И уж точно – ей было не до бриллиантов. По край- ней мере, несколько первых лет. Нужно было выучить язык, а это оказалось делом непростым, тем более, если ты поставил себе цель карьерного роста в новой стране. Нужно было купить квартиру и изо всех сил её оплачивать. Одной. Муж уже строил себе новую жизнь и новую семью. Денег иногда не хватало даже на элементарное: на проезд, на булочку к чаю. Дочки тоже устраивали свою жизнь, как могли, в результате она осталась одна в огромной квартире на берегу сказочного моря. Дала объявление в газету, что сдаётся половина этой замечательной квартиры. Первый же претендент тут же и оказался её квартирантом. Такой же, как все: с толстой золотой цепью на загорелой шее, да ещё и с цепочкой с бриллиантами на смуглой натруженной руке. Работал мусорщиком, снял комнату у моря, чтобы днём спокойно поваляться с многочисленными под- ружками, отдохнуть от подросших детей с их музыкой, друзьями, вечеринками в частном доме. – Никаких подружек! – отрезала она в качестве квартирной хозяйки. – Здесь не бордель! Постоялец с золотой цепью озадаченно уставился на неё: 131

Виктория Левина – А как же... – Я озвучила. А ты, как хочешь: подружек его мне ещё здесь не хватало! Иначе – не сдам! – Ладно-ладно, что-нибудь придумаю, – испуганно залепетал потенциальный постоялец в шортах и от- крытой майке. Пацан, да и только! Она работала тогда в городке, добираться в который нужно было через пять городов в один конец. Завод находился впритык с «территориями». И последний участок пути она уже ехала в бронированном автобу- се. Плюс ещё три с половиной часа на обратную доро- гу. Работала она много и с удовольствием. То есть, на сон оставалось часа четыре. Добраться домой, упасть в постель и мгновенно уснуть. Поэтому и квартиранта пустила – не пустовать же квартире! А он туда же – подружек своих водить ему сюда надо! «Никаких под- ружек, – подумала она, засыпая. . . – Тоже мне, золотом весь увешен, как ёлка новогодняя. Или – как обезьяна». Квартирант условия принял и делил теперь с ней квартиру. Тише воды, ниже травы. Всех всё устраивало. А на работе она очень сдружилась ещё с двумя та- кими же, как она, новоиспечёнными жительницами страны. Она была постарше лет на десять. Все прошли удивительно похожий путь здесь в стра- не: отучились в языковых «ульпанах» – студиях, взяли язык, подали документы на подтверждение инженер- ной квалификации, отучились не курсах, получили пер- вую свою работу по специальности здесь, у чёрта на куличках. Все они были очень дружны между собой и благода- рили судьбу за эту дружбу. Пахали на работе за троих мужиков. Это хорошо понимал их начальник – рыжий, 132

В начале был самолёт двухметровый, добрый великан. Он понимал, что эти тётки могут больше, чем другие, местные, и не коле- блясь, дал им высокие должности: главный конструк- тор, главный программист и заместитель директора по качеству. Заводик процветал, инженерши до поры до време- ни надбавок к мизерным зарплатам не просили, все друг друга любили. – Ой, девочки, что я вам скажу! – самая молодая из них, Вика, красивая стройная девочка с большими се- рыми глазами, недавно вышла замуж за парня, намно- го её моложе, и поэтому чувствовала себя на небесах от счастья. – Я решила купить себе бриллиант на день рождения! Может сорокалетняя женщина позволить себе первый в жизни бриллиант? Поедете со мной? Поможете выбрать? Все трое жили в центре страны, и их иногда забирал с работы муж средней по возрасту, Эллы. Он заезжал за ними в конце дня, девушки забирались в семейную «тачку» Эллочки и её мужа и добирались до дома Эл- лочки с комфортом. А дальше уже – своими автобусами. Там же, в большом торговом центре, Вика и присмо- трела себе свой первый бриллиант. О, какой это был восхитительный вояж! Всю дорогу три девицы обсуж- дали будущую покупку, дурили голову своими «пусто- порожними разговорами», как он выразился, сердито- му Элкиному мужу. И вот, наконец, торговый зал с украшениями из брил- лиантов. Нереальная и сказочная красота! Она помнит всё до мелочей. Вот Вика останавливает свой выбор на небольшом элегантном кольце с камнем «высоко- го качества и цветности», как утверждает консультант. 133

Виктория Левина Вот она надевает кольцо на длинный интеллигентный пальчик, оформляет покупку. Они, счастливые за подружку, заказывают себе в ка- фешке кофе с мороженым и – смеются, смеются, сме- ются первому в жизни Вики бриллианту! Замечатель- ный день. Она вернулась в квартиру позже обычного. Кварти- рант не спал. Видимо, поджидал её. В последнее время это уже вошло в привычку. Они садились у телевизора, разливали чай, не спеша пили его, рассказывали друг другу, как прошёл день. – А мы сегодня покупали Вике на день рождения первый в её жизни бриллиант! – весело рассказыва- ла она квартиранту приключения сегодняшнего дня. – Вернее, покупала Вика, а мы её сопровождали и были её подружками-советчицами в этом ответственном деле. – А когда твой день рождения? – осторожно спро- сил квартирант. – Мой? Ой, да вот же скоро, на следующей неделе! С тех пор, как она осталась одна, ей в голову такие глупости, как дни рождения, ожидание их, предчув- ствие подарков, даже не приходили. Разве что старшая дочь могла заехать в этот день с букетом цветов. Но с тех пор, как в доме появился квартирант, и она не очень-то стремилась проведывать мамашку. Может, не- взлюбила этого «восточного» мужчину, увешенного зо- лотыми цепями («Плохой вкус и ужасающие замашки «мачо!»» – охарактеризовала она его однажды, как от- рубила). А, может, не до матери ей сейчас – свою жизнь нужно обустраивать, своих забот полно. О младшей во- обще разговора не было – начисто забыла и мамочку, и как её зовут, в новой стране, весёлой и бесшабашной! 134

В начале был самолёт – А когда именно? Она полностью погрузилась в свои мысли и даже забыла о квартиранте. – Да неважно, ну, что ты, в самом деле? Ну, всё, спо- койной ночи! Засиделись мы уже. Включила вентилятор у себя в спальне и тут же про- валилась в короткий спасительный сон. В тот день сюрпризы валились на неё один за дру- гим! Сначала на работе её очень сердечно поздравили все сотрудники. Здесь, у самой границы страны, рабо- тали в основном её бывшие соотечественники и мест- ные жители прилегающих сёл. Ей спели «Happy Birthday to you», подарили краси- вый букет, устроили «сладкий стол». Как же это было здорово! Глаза блестели от счастья и благодарности. Потом вдруг в двери офиса позвонил рассыльный. Се- кретарша изумлённо расспрашивала: – Кому-кому? А когда уразумела, то крикнула: – Вот это сюрприз! От кого это, интересно? Рассыльный с трудом втащил вовнутрь огромную корзину с цветами и не меньшую – с конфетами, шоко- ладом, праздничным тортом. У неё подогнулись колени. Она поняла, от кого эти подарки. А ближе к концу рабочего дня весь завод ждало ещё одно из ряда вон выходящее событие: под окна дирек- торского кабинета подкатила новенькая серебристая «Мазда» и, мягко шаркнув шинами, остановилась на свободной парковке хозяина, который как раз был в Японии на закупках оборудования. 135

Виктория Левина Машина посигналила. За рулём сидел смуглый па- рень «восточного» типа, моложавый, в белой рубахе, контрастирующей с его загорелым смуглым телом, и мощной золотой цепью на груди. – Господи, кто это, к кому это? – заволновалась вся женская половина заводика. В машине сидел квартирант. Он посигналил ещё и ещё, пока она не вышла, с цветами, на нетвёрдых от волнения ногах. – Садись! – Он подхватил её букет и усадил на пе- реднее сиденье. – А я вот новую машину купил, пом- нишь, ты сказала, что любишь «серебристые»? – Да, но у тебя и прежняя была классной. – Продам, – отмахнулся постоялец. – С днём рожде- ния! Поедем, посидим где-нибудь в ресторане? – Поедем, – тихо согласилась она. Но поехали они сначала не в ресторан, а в тот са- мый торговый центр, о котором она ему недавно рас- сказывала. Квартирант пошептался о чём-то с про- давцом-консультантом, и она, не смотря на всю эту «патовую» ситуацию, смогла заметить, что все вещи- цы, которые ей приносились на предмет «примерить», были без ценников. Она отнекивалась, отказывалась, смущалась, но ничего не помогало! – Я хочу подарить тебе твои первые в жизни брил- лианты! – настаивал постоялец. – Я даже машину новую по этому случаю купил! – смеялся он, – не отказывайся! И она выбрала колье с тремя скромными на вид бриллиантиками на золотой подвеске. О, как обман- чива была это показная скромность изделия! Как ока- залось потом, это потянуло на несколько её зарплат. 136

В начале был самолёт Квартирант застегнул колье сзади на её шее и ещё раз сказал: – С днём рождения! Поздравляю с первыми брилли- антами в твоей жизни! Их будет ещё много. Я обещаю. Она посмотрела на него, на колье, на девушку, оформлявшую заказ, и расплакалась. Впервые за дол- гое-долгое время. Об учителях и не только – А мы своих учителей терпеть не могли! А некото- рых так просто ненавидели! Мы с мужем сидим за праздничным «именинным» столом. Отмечаем мой день рождения. На столе – бо- калы с любимым «Саперави», ностальгический «Киев- ский» торт из «русского» магазина. Я всё ещё вытираю слёзы – растрогалась, получив ежегодный звонок ко дню рождения от моей классной руководительницы. Да-да, не удивляйтесь! У такой ве- ликовозрастной тётки есть на этой земле трогательная ниточка, которая до сих удерживает воспоминания о школе в периферийном украинском городке. Школа, класс, друзья, любимые уроки физики, молоденькая, красивая учительница, которой достался класс неу- правляемых «гениев» в «продвинутой» школе. Мы её просто обожали! «Декрет? Какой декрет?!» – Вы же не можете взять и оставить нас в выпускном классе перед поступлением в ВУЗы! – Я стою и смотрю ошарашенно на залившуюся краской нашу «куколку» в белом кружевном воротничке. 137

Виктория Левина Округлившийся животик уже не может скрыть даже её чёрное модненькое платьишко свободного фасона. – Мы будем гулять с ребёнком по очереди во дворе школы, когда родите. Установим дежурство. Одноклассники горячо подхватывают мою безум- ную идею: – Маечка! Не уходите ни в какие декреты! Обеща- ем – мы будем самыми дисциплинированными и по- слушными во всей школе! Да что там в школе – во всём городе! Мы смотрим, как наша Маечка уходит со двора шко- лы с мужем – атлетом и великаном, который бережно приобнимает её за плечи и ведёт к дому, который тут же, за углом. Маечка что-то ему с жаром рассказывает, мы смо- трим им вслед. Она не ушла тогда в декрет, наша «класс- ная», наша Майя. И её младший сын родился тогда за пару месяцев до выпускных экзаменов. И мы гуляли с коляской по двору школы по очереди и готовились к экзаменам в «большую жизнь». Она звонит мне каждый год в день рождения. Ей далеко за восемьдесят. Милый голос, нежный смех, лю- бовь – в каждом слове. – У наших учителей, почти у всех, были на левой руке номера концлагерей. Нервная система их остав- ляла желать лучшего, – рассказывает муж. – Мы дово- дили их своими выходками, ленью, непослушанием. Муж в который раз рассказывает мне о своей шко- ле. И я всегда поражаюсь по-новому, как можно на- звать школой это сборище мало культурных, искале- ченных жизнью учителей, бьющих своих учеников беспощадно! 138

В начале был самолёт Это была «религиозная» школа, где изучались толь- ко «святые» книги. Тупо зубрили на память страницы «святых» писаний и молитв, чтобы остались в голове на всю жизнь. Без математики, физики, химии, астро- номии, биологии. Без таблицы умножения, наконец! В средние века люди знали больше, чем ученики «рели- гиозных» школ двадцатого века. – Ну, посчитай сам – семью семь, это уже сорок де- вять! – Я спорю с мужем по какому-то финансовому вопросу после нескольких лет брака. Муж озадаченно смотрит на меня и суёт руку в карман за маленьким калькулятором, который всегда с ним. Меня осеняет невероятная догадка: – Ты что, не знаешь таблицы умножения? Зачем калькулятор? До тех пор у меня не было сомнений в финансо- вых способностях мужа. Как и все выходцы из Персии, он очень успешен в делах своего небольшого бизнеса, который позволяет нам чувствовать себя комфортно в такой непростой стране, как Израиль. – Да, мы стали учить таблицу умножения в седьмом классе, когда мысли о девочках напрочь вытеснили всю учёбу из моей головы! – Смеётся муж. И вот тут я поняла, что необходимо немедленно за- няться устранением недостатка в знаниях любимого и во всех других сферах жизни моего идеального мужа. Мы учили и учили эту чёртову таблицу! В пятьдесят лет. Я купила домой глобус и мы крутили его, огром- ный, подсвеченный изнутри лампочкой, чтобы уяснить, наконец, где находятся Америка и Австралия, и что Ан- глия, оказывается, далека от Америки, хотя и говорят там на английском языке... 139

Виктория Левина Муж оказался благодарным слушателем. И ещё че- рез каких-то пару лет мне удалось уговорить его по- бороть свои комплексы и поступить на двухгодичные курсы повышения квалификации, где он уже слушал лекции экономистов, политологов, математиков от «статистических дебрей». После всех экзаменов, в дом был принесен диплом, ценнее которого не было в жизни моего любимого че- ловека! Каждому из своих учителей я могу сказать слова благодарности. Некоторые из них стали для меня на- стоящими друзьями и проводниками по жизни. Моя безумная любовь к математике, знание литератур (и не одной, а целых двух: и русской, и украинской) – всё от них! Школа была и остаётся для меня «святая-свя- тых», остаётся на всю жизнь очагом душевного тепла, местом, где зарождались дружба и привязанности на всю жизнь! Всё сказанное можно назвать прелюдией к самому главному: к рассказу и моей Майе. Мне сказали, что в лесу Бейт-Шемеш собирается на выходных община русскоязычных репатриантов. – Давай съездим! Я хочу найти свою учительницу! Говорят, что она живёт в Израиле с семьёй после смер- ти мужа. Да-да, того, что был знаменитым тренером по баскетболу. Да, из Америки они переехали в Израиль. Муж не перечит. Он вообще всегда прислушивается к моим идеям и предложениям. Идеальный муж! Но перспектива потратить свой выходной на поиски классной руководительницы из средней школы в ка- ком-то лесу не вызывает у него большого энтузиазма. 140

В начале был самолёт – Что тебе в этой учительнице? – недоумевает муж. – Сколько лет вы не виделись? Тридцать пять? Да узнает ли она тебя вообще? «Узнает ли меня моя Майя?! О чём ты говоришь?» И вот мы уже едем в этот «русский» лес. А там – видимо-невидимо русскоязычных семей из местных землячеств уже располагаются за столиками на пик- ник. Жарятся на мангалах «кошерненькие» куски «за- прещённого» мяса, замешиваются в тазиках салаты «оливье», достаются из дорожных сумок-холодильни- ков мгновенно запотевающие на жаре бутылки водки и других неотъемлемых от пикника напитков. Людей – тысяча, не меньше! Где искать мою Майю? С нами – один из сыновей моего мужа. Он тоже вы- пускник «религиозной» школы, правда уже более «про- двинутой», чем школа супруга. С таблицей умножения у него проблем нет. Но с поиском любимой учительни- цы – что-то всё ещё не склеивается и в его голове... – Зачем её искать? – вопрошает сын. – Я всю жизнь её ищу, – отвечаю, а сама слушаю себя со стороны и понимаю, что звучит невразумительно. Зачем я ищу тебя, Майя? Наверное потому, что лю- блю. Помню. Благодарна за любовь к физике, ставшей моей специальностью, моим «куском хлеба с маслом», как любил повторять папка. Затея отыскать мою классную руководительницу среди леса, среди столов со снедью и шумных компа- ний начинает казаться мне бессмысленной. Муж и сын бегают между столами и зовут: – Майя, Майя! Двое смуглых мужчин в этом царстве «русских» вы- зывают интерес и любопытство. Но не более. Майя не отзывается. 141

Виктория Левина Тогда муж замечает в глубине леса эстрадный на- стил с микрофонами для выступлений и, не раздумы- вая, вскакивает на него. На ломаном русском он кричит в микрофон: – Майя, Майя! Тебя ищет Вика! За столами замолкают. И вдруг мы видим, как по направлению к эстраде бежит со всех ног моя дорогая, трогательная, любимая, домашняя Маечка в шёлковом платьишке с кружевным воротничком! Мы с ней ничего не видим от слёз! Стоим, обнявшись среди «русского» леса. Люди вокруг даже аплодируют. Муж подходит, слёзы градом катятся из его глаз: – Никогда не видел, чтобы так любили учителей! Моих преподавателей я даже и по имени-то не пом- ню. . . Странные вы всё-таки, русские, – бормочет он и обнимает, обнимает нас. . . Потом будет юбилей Маечки в Натании, прелестном приморском городе, куда съедутся родственники, дру- зья и одногруппники. Съедутся со всех континентов, чтобы сказать слова о вечной дружбе, вечном братстве и тёплой памяти. И мы с мужем будем сидеть за праздничным столом в банкетном зале и вдруг услышим, как Маечка, сму- щённо краснея у микрофона, скажет: – А вот за тем столиком сидит та самая Вика, кото- рая не пустила меня в декрет! И все засмеются, потому, что слышали эту историю. – А рядом с ней – её замечательный муж, который звал меня в микрофон в лесу на пикнике. Я счастлива, что вы у меня есть, ребята! 142

В начале был самолёт Каждый год я получаю звонок на день своего рожде- ния. И слышу голос, такой милый и родной: – Викочка, поздравляю тебя! Как твои дела, деточка? На душе светлеет и теплеет. Бегу к мужу: – Майя, Майя звонит! И мы наперебой кричим в трубку: – Спасибо, спасибо! Мы тебя любим, дорогая! Сефард Наши походы в оперный театр муж превратил в некий ритуал. Мы начинаем готовиться к спектаклю где-то за неделю. Он неспокоен, прекращает пить воду за несколько часов до часа «Ч», сами понимаете, по- чему; выясняет, будут ли в этот знаменательный час пробки на дорогах. Последнее обстоятельство может значительно повлиять на качество восприятия оперы, поскольку «парады гордости» людей другой ориента- ции на пути к местам, обозначенным в абонементе, или же забастовки очень разрушают музыкальный настрой. – О, парковка мечты! – радуемся мы, как дети, если всё же удаётся чудом приткнуть машину где-нибудь на пятой по счёту парковке прежде, чем на табло загора- ется депрессивное слово «полная». И тут у моего мужа наступает любимая фаза дей- ствий: он шлёт в Интернет сообщение с фотографией афиши очередной оперы. Он отсылает эту афишу в до- мовую группу, куда имеют доступ все жильцы наше- 143

Виктория Левина го многоквартирного дома. В оперу ходим мы одни. И многолетний абонемент есть только у нас. Адресаты балдеют от восторга и просто взрыва- ются комментариями: «Бог тебе в помощь! Счастливо выспаться! Крепись, товарищ, мы с тобой!» А всё потому, что муж мой – сефард, а среди сефар- дов не очень принято ходить в оперные театры. Вот и в этот раз мы развлекаемся, пересчитывая по пальцам сефардов или «восточных» людей в зале. Вдруг муж толкает меня в бок и указывает глазами на соседа. Сосед, парень восточного типа, явный IT-ш- ник, в белой рубахе, резко контрастирующей с цветом кожи, высокий, статный, экипированный дорогими гад- жетами. – Какого чёрта! – отчитывает парень кого-то по те- лефону. – Юмористы фиговые! Ноги повырываю тому, кто подсунул мне этот билет! – И ещё минут пять ярост- ной ругани. Мы едва сдерживаемся от смеха. Ох, как понятны мужу все эти эмоции и страхи перед спектаклем! Люди на соседних местах нам знакомы. У большин- ства постоянные, как и у нас, кресла на первом ярусе и годичные абонементы. Но на нескольких местах про- исходит ротация: то выделят кому-нибудь билет в каче- стве поощрения на работе, то солдатиков пришлют, то старичков в инвалидных колясках прикатят. Парень ещё какое-то время возмущается, потом за- тихает и морально готовится к испытанию оперой. Потом оперное действо начинается, и мы погружа- емся в мир звуков и уже не отрываем глаз от сцены. Муж мой, который ещё несколько лет назад делал мне одолжение, сопровождая меня в театры, теперь не от- водит взгляда от сцены, впитывая каждую арию, каж- 144

В начале был самолёт дый пассаж. Он обладает уникальной музыкальной па- мятью, хоть музыке не обучался. Потом, дома, он будет напевать мне, имеющей солидную музыкальную подго- товку, целые куски из сегодняшней оперы. Перерыв пролетает для меня незаметно. Я рыдаю. У меня есть такой недостаток. Если музыка и исполнение меня захватывают, я начинаю рыдать. И сразу остано- вить этот поток слёз получается не всегда. Проведя перерыв между двумя действиями оперы в слезах, я не знаю, остался ли сосед на месте или убе- жал из театра. Во время второго акта, израсходовав весь запас бу- мажных салфеток из мужниного кармана, я прихожу в себя – и вновь обнаруживаю соседа рядом. Теперь он не сводит со сцены глаз. Всем корпусом подаётся вперёд, даже где-то мешая мне, загораживая собою часть сцены. Слушает, приот- крыв рот и полностью погрузившись в действо. Улыба- юсь и вспоминаю, как муж когда-то точно так же от- крывал для себя неведомые миры оперной музыки. Опускается занавес. На сцену обрушивается гром аплодисментов. И вдруг рядом с нами раздаётся сна- чала несмелое, а потом громоподобное: – Браво-о-о-о! Мы испуганно смотрим на соседа. Парень кричит, аплодирует, отбивая ладони, стучит ногами, как на ста- дионе, свистит, а потом опять кричит: – Браво-о-о-о! И по щекам сефарда текут слёзы. 145

Виктория Левина Страсти-мордасти Пятнадцатилетней годовщине нашего брака посвящается... «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». (Первая фраза романа «Анна Каренина» Л. Н. Толстого) Позволю себе не согласиться с графом. Счастливы мы тоже по-своему. «Пятизвёздочный» отель на берегу Красного моря был настолько прекрасен, что я просто обомлела! Под ногами – отшлифованный мрамор, на стенах – богатые портьеры, ниспадающие волнами на этот самый мра- мор, на столах – изысканные блюда. Отель был непо- вторим ещё и потому, что всей своей задней частью был встроен в скалу, а фронтальной – выходил прямо в море! Будущий муж мой был доволен произведённым на меня впечатлением от отеля, моря, солнца, от подарен- ных к этому дню двенадцати бриллиантовых колец... Нет, он был не какой-нибудь принц или падишах! Хотя, о чём это я говорю? Конечно, он был для меня, репа- триантки, почти пятидесяти лет от роду (правда, сохра- нившей к тому времени и стройность, и наивность, и умение влюбляться и любить) – принцем, падишахом и Али-Бабой в одном флаконе! – Подожди меня здесь, в номере, а мне нужно по- звонить кое-кому! – сказал будущий муж и пошёл зво- нить на нижний этаж к большим телефонам-автоматам, которые тогда ещё были в наличии. 146

В начале был самолёт Выражение лица его мне не понравилось. Уж слиш- ком суровым и тревожным оно мне показалось. Здесь надо бы пояснить, что муж мой – восточный человек, взрывной, импульсивный, агрессивный в силу обстоя- тельств. Но со мной он всегда – мягкий, нежный, преду- предительный. А тогда я вдруг почуяла запах надвига- ющейся грозы... – Сукины дети! – орал мой муж в трубку, когда я спустилась вниз к телефонам, обеспокоенная долгим его отсутствием. – Я хочу говорить с раввином! Что вы меня по секретаршам футболите? Почему моя просьба уже год валяется у вас в офисе? Сожгу к чёртовой ма- тери и ваш офис, и вашего раввина! Я выскочила из-за колонны и схватила его за руку: – Что ты, что ты, успокойся, тебя сейчас в полицию заберут. Но он подмигнул мне и только рассмеялся: – Глупенькая-глупенькая моя интеллигентка! Здесь иначе нельзя – это же Израиль! Здесь только силу по- нимают! На следующий день мужу перезвонили из раввина- та и доложили, что его просьба удовлетворена, и он может жениться после дли-и-и-нного-длинного разво- да, который тянулся вот уже пятнадцать лет. В самолёте, вылетающем в Ларнаку, на Кипр, полно «брачующихся». Белые платья и чёрные смокинги раз- вешены по салону, куда ни глянь. Вылетают жениться на Кипр те, кто по разным причинам предпочёл граж- данский брак раввинатской свадьбе. Вопрос о предпо- чтении не стоял и перед нами: какая свадьба с белой фатой в пятьдесят-то лет? Летим, сами не зная, куда – что там нас ожидает в мэрии, где глава муниципалитета 147

Виктория Левина будет женить всех, летящих специальным свадебным рейсом? Нам немного неловко: мы самые возрастные среди молодёжи, нам по пятьдесят. На мне коричневое платье в белый горох. На моём будущем муже белая рубаха и новый галстук. Боже, как он красив! Смуглая кожа очень выгодно оттеняет- ся белой рубашкой, тёмные живые, «говорящие» глаза сверкают, тёплая родная рука нежно сжимает мою в течение всего полёта. Речь мэра мы слушаем в переводе на английский. Он по очереди вызывает пары «брачующихся» к сто- лу посередине небольшого возвышения в центре зала, чтобы они обменялись кольцами. «Ма-а-амочка моя, что же мы делаем?» Нас вызывают по имени. Колени подгибаются. В го- лове шумит. Обменялись кольцами. Я рыдаю в голос. Муж тоже вытирает глаза. Всё – теперь мы пара. Неиз- вестно, признают ли наш брак в Израиле? Министер- ство внутренних дел признаёт такие «кипрские» браки неохотно и не всегда. Ну, что же, дело сделано. Пожи- вём – увидим. Какая ночь на Кипре! Звёзды крупные, яркие, ничем не уступающие фонарям, освещающим темные ночные аллеи. – Хотите фотографию? Откуда-то из темноты выныривает юркий фото- граф. Никаких фотографий мы не планировали. Но в день свадьбы – сам бог велел! Он фотографирует нашу странную пару истово, самозабвенно, как настоящий художник! А почему бы и нет? Очень живописная па- рочка: она – высокая, белокожая, с голубыми «глазами на мокром месте», он – жилистый, небольшой, темно- глазый, деятельный. 148

В начале был самолёт – Всё, готово! Завтра заберёте у самолёта! После фотосессии направляемся по тёмным алле- ями прямо на звуки музыки: она звучит откуда-то из летнего кинотеатра. Какая-то восточная, таинственная, как нельзя лучше подходящая моменту. – Мой отец сейчас бы расплакался, говорит муж. – Песни Умм Кульсум – это то, что трогает его истоско- вавшуюся по родине душу. . . Они всегда слушали их в Иране. Знаешь, когда мы вернёмся, то обязательно на- вестим родителей. Я им так и скажу: «Вот, знакомьтесь. Это моя жена. И не важно, что она русская». Знаешь, персы ведь раньше никогда не женились на русских. Сейчас среди молодых уже случаются такие браки. Муж почувствовал, как моя рука напряглась: – Не переживай, всё образуется! Родители примут наше решение, мы же не маленькие, решаем сами за себя: как жить, с кем связывать судьбу. Слова мужа успокаивали, баюкали в лад песням египетской певицы. Всю дорогу до МВД я рыдала. Я была уверена, что наша просьба признать брак останется без ответа! Как смотрели на нас работники министерства в тот наш приезд месяц назад! Тогда мы заполняли анкеты и объясняли ситуацию, тыча разрешением из раввината в лицо изумлённой работнице офиса: – Вот разрешение, вот сертификат о заключении брака на Кипре, вот бумага от главного раввина о про- ведении церемонии развода в отсутствии ответчицы... – Приходите через месяц. В министерстве рассмо- трят вашу просьбу, – пролепетала тогда девушка. И вот теперь нам предстояло получить ответ. 149