Коллекционер будущего

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ об услуге. Но поинтересовался, — а зачем тебе три? — Это пока что секрет, — мрачно, приправив тяжелым вздо- хом, проговорил Бибися. — А секреты, если ты знаешь, не рас- сказывают кому попало. И даже, иногда самым лучшим друзьям. Но так и быть, пока могу сказать тебе, что ты потом сам всё узнаешь. Бибися обернулся по сторонам, вынул из нагрудного карма- на рубашки завернутый в фольгу окурок сигареты, развернул, чиркнул спичкой, быстро прикурил, выпустил мне в ухо клубок дыма и зажал окурок в кулак. — Я может быть даже сам тебе потом всё расскажу, — важно сказал Бибися, и снова оглядевшись по сторонам, украдкой сде- лал глубокую затяжку. Потом протянул «чинарик» мне: — На, хочешь затянуться? Мне, конечно же хотелось попробовать покурить (раньше я уже пробовал, но не распробовал), но я боялся что мама может унюхать запах табака, и тогда мне несдобровать. — Да на! Дёрни, у тебя же жува, зажуешь и всё. Я нерешительно взял сигарету. — Ну, хрен-ли смотришь? Давай быстрей, пока никого нет! — настаивал Бибися. Я вынул изо рта жвачку, и сделал затяжку. Сигарета оказа- лась крепкой, я подавился дымом, закашлялся, из глаз потекли слезы. Бибися довольно усмехнулся. — Ну как? Это «Ява-100», с поезда, — не без гордости сооб- щил он. Что означало: Бибися с другими старшими ребятами хо- дил на вокзал и в вагоне-ресторане проходящего поезда приоб- рел дефицитные сигареты. — Нормально, — просипел я, и сделал ещё одну затяжку. Го- лова немного закружилась. Бибися отобрал у меня окурок, аккуратно «забычковал» об угол спинки скамейки, и бережно завернул в фольгу. — Ну, так как? — спросил он после короткой паузы, — ты мне друг или не друг? — Друг, — сказал я уже более уверенно. Но мне жаль было 100

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО отдавать ему сразу три штуки. У меня всего оставалось пять или шесть. — А раз друг, то давай, выручай! — потребовал Бибися. Я молчал, и его призыв завис между нами. Видя, что я ко- леблюсь, он хлопнул себя по лбу, и радостно сообщил: — О! Придумал! Слушай, Зелень, а давай, ты мне их одолжи, а? Мне просто очень срочно надо, а я тебе через неделю отдам. Или даже так: ты мне дашь три жувы, а я тебе отдам четыре. По- моему, это справедливо… Один пацан, он живет в Центре, как раз должен мне пять штук. Он отдаст мне, я отдам тебе, и у меня ещё останется, — убеждал меня Бибися, — мне просто нужно се- годня, а он должен отдать в понедельник, понимаешь? Ну, да- вай, не тяни резину. Я же отдам, точно отдам, в понедельник. Или во вторник. Я (больше для вида) посчитал на пальцах дни до следующе- го вторника, сегодня была среда. И спросил: — А ты точно отдашь? — Ну, точно! Точно! Точнее не бывает. Я могу даже дать чест- ное слово. Ну давай, неси, я тебя здесь подожду. Или давай, вместе сходим, я у дверей постою. Ну? Пошли! Я вдруг почувствовал, что мне некуда от него деваться. Те- перь я просто не мог ему отказать. — Ладно, жди здесь, я сейчас принесу, — я поднялся со ска- мейки. — Точно принесёшь? — Бибися пронзил меня взглядом, — смотри, обещал. Я поплелся домой. По пути мелькнула мысль, а может быть, ну его, Бибисю, тоже ещё друг! Просто не выйти во двор, а сесть посмотреть телек или почитать новый номер журнала «Наука и жизнь»? Но… я ведь пообещал. И он обещал вернуть. Обеща- ния надо выполнять, так меня учили родители. Я поднялся на пя- тый этаж, зашел домой и выглянул в окно на кухне. Бибися си- дел на лавке, закинув нога за ногу и ковырял в носу. Ждёт. Надо идти. Я вскрыл последнюю пачку мятных жвачек, вынул три шту- ки, понюхал их на прощанье, и пошел на улицу. Бибися уже под- 101

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ жидал меня у подъезда. — Ну что, принёс? — нетерпеливо поинтересовался он, и взглянул на часы, — давай быстрее, а то я уже опаздываю. Он чуть ли не выхватил у меня жвачки, два раза их пересчи- тал, уложил в карман брюк и похлопал меня по плечу. — Ну, лады. Пока, а то тороплюсь по делам, сам знаешь. В общем, в понедельник. А может и во вторник. Или лучше, что- бы уж точно, в среду отдам (он ещё раз взглянул на часы), в это же время. Ну, бывай. Бибися исчез. Я почесал затылок и пошёл за дом в поисках других своих приятелей. За домом в одиночестве околачивался Лёшка, он как раз вернулся из пионерского лагеря, где «отдыхал» в третью смену. И ему не терпелось много чего порассказать мне про свою ла- герную жизнь. Когда он устал говорить, я рассказал ему по- следние новости во дворе, пока он был в лагере, в том числе про Бибисю и жвачку. Лёха с интересом меня выслушал, потом спросил. — Слушай, а ты мне-то дашь пару штук? И мне стало стыдно, потому что я совсем забыл о старом приятеле, пока водил дружбу с другими ребятами. Как могло та- кое произойти? Правда, у меня ещё оставались те две жвачки из последней упаковки, которую я вскрыл для Бибиси. Но это был, как говорится, неприкосновенный запас, они мне могли по- надобиться самому, например в школе. Первое сентября было уже совсем скоро. — Лёха, ты уж извини, я вот честно думал тебе оставить, но вышло так, что последние пришлось отдать Бибисе. Но он мне во вторник отдаст, или в среду. Я обязательно с тобой поде- люсь. — Ага, Бибися отдаст! Держи карман пошире, дружок! — зло отчеканил Лешка. — Потому что Бибися их тебе никогда не от- даст. Он у всех всё берёт и никому ничего не отдаёт. Он же Би- Би-Ся! 102

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО — Слушай, а почему его называют Бибися? — Потому что! — Лёшка сплюнул в сторону. — Потому что он длинный, как Бибися, и врёт всё, как Бибися. Мы помолчали. Мне всё же было не совсем понятно, почему всё-таки Бибися? А не, скажем, Штурпак, или Дылдон? Однако Лёшка, со знанием дела пояснил: — Бибися, это потому что, кажись в Англии, или даже в Аме- рике есть такое радио, «Би-Би-Си» называется. У нас пацаны словят его на транзисторе и слушают. Но его нельзя слушать, по- тому что они всё врут про Советский Союз. Это вражеское радио. И у них там есть антенна, направленная на нас. Длинная, навер- ное, антенна, чтобы через границу добивала. Понял теперь, по- чему Бибися это Бибися? Он тоже всё врёт и длинный, как ан- тенна. Теперь мне стало понятно. Но я всё же заверил друга: — Он отдаст, никуда не денется. Обязательно отдаст, он обе- щал. О том, что мы курили, я рассказывать не стал, мало ли что… — Ну ладно, — более спокойно согласился Лёшка, — посмот- рим. Ну, пока. Ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду следующей недели я своего должника так и не разыскал. Лёшка ничего не говорил и терпеливо ждал, когда моё терпение закончится. Но Бибися, как сквозь землю провалился, и никто из ребят не мог точно сказать, где он. Лешка ходил задумчивый, может быть потому, что ему нече- го было жевать. А может потому, что о нём забыл лучший прия- тель. Наконец, утром в четверг, он подошел ко мне и сказал: — Всё. Это надо заканчивать. Надо пойти к нему домой и сказать родителям. А чего это? Взял и не отдает?! Я выразил мнение, что вроде как неудобно, и даже как-то боязно идти к родителям Бибиси. Мы же не знаем, кто они та- кие, мало ли что могут сказать. Или сделать. — Пошли! — Лёшка потянул меня за рукав, я знаю в какой 103

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ квартире он живет. Ты, главное, не пужайся. Я буду стоять рядом, а ты скажи, что он взял у тебя пачку жвачки и не отдает. Пусть отдаст! Мы поднялись на третий этаж предпоследнего подъезда, и Лёха сам нажал на кнопку звонка. Я вдруг почувствовал, что у меня затряслись коленки. Тишина. Наконец дверь открылась, и в темноте подъезда, мне пона- чалу показалось, что на пороге возник сам Бибися, такой же длинный, нескладный, в очках. Только уж слишком заросший, что ли. — Здравствуйте, — вежливо поздоровался Лёшка, и подтолк- нул меня в бок, мол, говори! — Здравствуйте, — ответил старший Бибися, — вам чего? — Мы… это… м-м-м, — я замялся, — в общем Биби…, ой, это… ваш Володя взял у меня жвачку и не отдает… Старший Биби приподнял очки, потом снял их, протер краем пижамной куртки, которая была наброшена у него на плечи. По- том снова нацепил на нос. Мне показалось, что он с трудом сдерживает улыбку. — Что-что? Не понял… То есть, Владимир взял у вас… что? И не отдаёт? Мне вдруг стало очень стыдно. Я напрягся, и с трудом выда- вил из себя: — Три штуки жвачек он взял. Пообещал отдать вчера, и те- перь не отдает. — Да, да! — подхватил Лёшка, — а он ведь обещал, между прочим… — Так. — Папа Володи остановил его жестом. Потом ткнул в меня пальцем. — С ним всё понятно, у него взяли и ему не от- дали. А вы кто такой, молодой человек? Адвокат, что ли? Или просто товарищ, которому всё это дело небезразлично? Или обидно за друга, за небольшое вознаграждение… Мы в растерянности молчали. — Когда Владимир взял у тебя эти м-м-м… жвачки? — строго 104

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО спросил папа. — В прошлую среду, — упавшим голосом и чуть не плача, пролепетал я. — Ну-у-у… — папа махнул рукой, — так он их уже давно сже- вал. Как же он отдаст? Ты соображаешь, что говоришь? Он их те- перь тебе никак не отдаст. Не надо было давать, и на этом я с вами, молодые люди, прощаюсь, сами разбирайтесь. А у меня работы по горло. А если ещё раз появитесь здесь, мне придется сдать вас в детскую комнату милиции. За фарцовку, ясно?! Он ещё что-то говорил, а мы уже кубарем скатывались с лестницы. Едва оказались на улице, я в сердцах сказал: — Я же тебе говорил, что ничего не выйдет! Чуть было фар- цовщиками не стали! Это всё из-за тебя. Лёшка насупился и смотрел в другую сторону. Мне стало жаль друга. — Ладно, жди меня здесь, я сейчас. Я сходил домой, взял две оставшиеся пластинки жвачки и вернулся. Мы сели за домом у трансформаторной будки поболтать и зажевать это дело. Через десять минут, мы уже смялись. — Ну и батя у него, — сказал на прощанье друг Лёшка, — вы- литый Бибися! Ладно, пока, а то мне ещё в школу собираться. И мы пошли по домам. Завтра было Первое сентября. ПИФ И ПОЛЬ МОРИА Однажды, когда мы уже учились в старших классах, я при- шел к Пифу домой послушать магнитофонные записи. Родители наконец-то купили ему крутой и самый популярный по тем вре- менам «ленточный» магнитофон «Маяк-205», и Пиф решил за- няться нелегким и хлопотным делом — увлечением музыкой, а так же разделить тяжелую долю юных меломанов тех времен. Покупка магнитофона сопровождалась долгими обсуждени- 105

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ ями и спорами на семейных советах (он сам мне рассказывал), и одним из аргументов «против», выдвигаемых родителями Пи- фа был тот, что у него, якобы, уже был радиоприемник, кото- рый можно было слушать так же, как и магнитофон. Однако Пиф был настойчив в достижении своей цели, поскольку был твердо уверен (и об этом говорили другие ребята, обладатели магнитофонов), что сравнивать магнитофон и радиоприемник никак нельзя. Главными его доводами были: а) у всех есть, у меня нет; б) если мне захочется ещё раз послушать песню, а по радио неизвестно когда она в следующий раз прозвучит; в) Просто Я Хочу Магнитофон. В итоге магнитофон купили, и Пиф был очень доволен. Справедливости ради надо сказать, что его сразу больше увлек- ла техническая сторона дела: устройство механизмов, количе- ство звуковых дорожек, громкость динамиков и прочая ерунда, непосредственно к музыке и музыкальным идеям имеющая лишь косвенное отношение. Уже потом я понял, что музыка, как таковая Пифа вообще мало интересовала. Я иногда приносил ему свои записи, мы пытались их слушать, но всегда было что-то не так. То дорожка не совпадала, и воспроизведение шло задом наперед, то, по его мнению, высокие частоты на записи были слишком высокими и давали фон. Не очень заметный, но всё же… И в общем, Пиф относился весьма критически ко всему, что касалось меня, несмотря на то, что мы считались при- ятелями с первого класса. Очень внимательно и критично Пиф отнесся и в этот раз, ко- гда я включил на своем магнитофоне (я приволок его с собой), тогда ещё совсем свежий альбом раннего Поля Мориа. Он снис- ходительно, с ехидной усмешкой прослушал пару композиций с альбома, а когда зазвучала «Alouette», широко известная по телевизионной передаче «В мире животных», он вынес опре- деление. — Ты это списал с телевизора. Это музыка из «В мире живот- ных». Пиф торжествовал, он уличил меня! Непонятно, правда, 106

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО в чём, но тон его как раз говорил о том, что он вывел меня на чистую воду. Я сказал что да, эту вещь действительно исполь- зуют в качестве музыкального оформления телепередачи «В ми- ре животных». Но в данном случае, это одна из композиций му- зыкального альбома Поля Мориа. — Не ври! — зло и жестко отрезал Пиф, — потому что Это! Музыка! Из «В мире животных»! И ты её списал с телевизора. А сейчас врёшь мне, что принес новые записи! Кстати, в комнату вошла тётя Анжела — мама Пифа, и под- твердила, что это действительно мелодия из ТВ-передачи «В ми- ре животных». — Понял?! — восторжествовал Пиф, не обращая внимания, что я не отрицаю этого, и что мы спорим, в общем-то, немного по другому поводу. Я всё ещё пытался его убедить, что в наших домашних усло- виях с телевизора НЕВОЗМОЖНО сделать запись в высоком, или, хотя бы даже в среднем качестве. Говорил, что это просто одна из вещей целого альбома, которая по музыкальному стилю звучит примерно также как и другие композиции. И что весь этот альбом я с большим трудом выпросил (заплатив три рубля) переписать у одного очень серьезного музыкального коллекцио- нера… Я ещё что-то говорил, но Пиф, за торжеством своей «большой» победы, не слышал моих объяснений. — Ты врёшь, — сказал он мне на прощанье. Я ушел, и на этом наши совместные музыкальные изыскания закончились. ПОСЛЕДНИЙ ЗВОНОК Я прикрываю дверь аудитории и прохожу к своему столу. Народ в классе бубнит — как обычно имеется масса вопросов, которые надо обсудить немедленно. То есть, с началом моего занятия. Шуршание бумаг, бормотание, какое-то едва уловимое дви- жение, туда-сюда. Потом, всё стихает. Я улавливаю, что все как- 107

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ то одновременно закончили суету и смотрят на меня. Ждут чего- то? Замечаю, что кое-кто пытается спрятать улыбку, другие слег- ка напряжены, в чем дело? Я кладу папку на стол, усаживаюсь на стул. Есть… Канцелярская кнопка в заднице. Какая глупость! Третий класс средней общеобразовательной школы, и никак не второй курс колледжа. Интересно, чего они ожидали? Что я вскочу, нач- ну кричать, размахивать руками, бегать за директором? Нет, до- рогие мои, не дождетесь. Но они всё ещё ждут. Надо как-то отреагировать, а то ребята и девчонки будут разочарованы — фокус не прошел и никому не весело. Раньше, когда мой курс был в самом разгаре, я на все их приколы реагировал шуткой, юмором. Обязательно припоми- нал какой-нибудь анекдот или веселый случай по поводу. Так было, когда как-то по ходу моей лекции, они шуршали и готовились к занятиям по другому предмету. Понятное дело, мой предмет не профильный и часто предполагает нечто вроде дружеской беседы в разрезе некоторых рассматриваемых тем. Когда я всё же понял, что они готовят задание не по моему предмету, «незаметно» передавая друг другу конспекты, чтобы содрать, пока ещё есть возможность, я рассказал им одну штуку. Я сказал, что у меня в институте был один приятель, который всегда готовился на одних занятиях к другим занятиям. В ре- зультате, после второго курса, он был отчислен за неуспевае- мость по всем предметам. И, пожалуй, не в последнюю очередь потому, что всё и всегда делал не в свое время… Время ведь об- мануть невозможно. Потом добавил, что недавно видел его в Парке культуры и отдыха, где он продавал воздушные шарики. Старый и больной. Эту историю я придумал на ходу, рассказал замогильным голосом с трагическими интонациями и надрывом в самых печальных местах, и они перестали делать домашнее задание. А две девочки, которые особенно старательно и ни сколько не стесняясь, чхали на моё занятие, потом подошли и извинились. Теперь вот, кнопка. Можно задать вопрос в виде 108

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО шутки, знают ли они, сколько кнопок побывало у меня в пятой точке за всю мою педагогическую деятельность. Однажды они устроили демонстрацию. Все улыбались и по- чти с удовольствием сообщали мне, что к семинару не готовы. Все, за исключением двоих — троих, забили большой гвоздь на семинар, на мой предмет и на меня самого. Тогда я сказал, что древняя поговорка «что посеешь, то пожнешь» как раз об этом. Ещё я сказал, что следование правилу: «забудь о том, что ты не сделал сегодня, думай о том, что ты не сделаешь зав- тра» может в итоге привести к тому, что завтра они никому не будут нужны в том виде, в котором пребывают сегодня. То есть в виде людей, не способных на малое (тупо выполнить то, что от них требуется), и тем более на большое — вдохновить на что-нибудь других. Если исходить из того, что в недалеком будущем, все они — руководители среднего звена. И ещё я ска- зал, что Родине не хватает людей, которые любят работать, а тех, кто любит ни фига не делать и так завались… После семи- нара, который мы кое-как всё же провели, ко мне подошла груп- па делегатов и дала торжественное обещание, что «они больше так не будут». То есть, отныне и вовек, будут всегда готовы к мо- им семинарам. И я тогда не поставил ни одной «двойки», мы же договорились… Так что кнопка на стуле, это ноль по сравнению с их торже- ственным обещанием. Впрочем, если подумать, то холодной войны, какая иногда случается между учителями и учениками, у нас не было. Мелкие локальные конфликты, которые гасились в самом начале. Я га- сил их всеми средствами пожаротушения, имеющимися в моем арсенале, не без юмористических вставок и старых анекдотов, до того старых, что знать их они никак не могли. Но им всегда хотелось всё новых удовольствий, они откалывали новые номе- ра (все забыли конспекты; все забыли ручки; у всех одновре- менно зазвонили мобильные телефоны и т.д.) и злобно, по-дет- ски радовались, если удавалось застать меня врасплох. А потом жалобно по-детски хныкали, «что больше так не будут». Им хо- 109

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ телось и сейчас хочется ещё немного побыть детьми. И вот, сегодня — последнее занятие, мой курс рассчитан все- го на один семестр, а у меня в мягком месте острая канцеляр- ская кнопка. Мне хотелось бы сказать им кое-что на прощание, но я не знаю с чего начать. Может быть, сказать им о временах, когда я сам, не будучи примерным учеником, выделывал кренделя на уроках, шутки ради, а потом, через годы мне было больно об этом вспоминать? Но это не пройдет, потому что они сейчас такие, каким я был то- гда и им не хватит воображения, чтобы поставить себя на моё место. Им сейчас интереснее что-нибудь эдакое, острое как… Интересно, кто это сделал, и в сговоре ли вся группа. Или это только мальчишки? Или это только девчонки? Хотя какое это имеет значение, если педагогическая комедия в том и состоит, что для учителя в подобных случаях важнее вопрос не «кто», а «почему». Что он, учитель сделал, или не сделал такого, что за- работал укол кнопкой? Ладно, прошла ещё минута, и они всё ещё ждут. Одна девоч- ка тянет руку. — Что, Степанова? — я раскрываю журнал, раскладываю на столе листки со своими набросками выводов и итоговых оце- нок по курсу. Зачет (письменный с оценкой) я провел на про- шлом занятии и эти два часа остались в запасе. Я специально так выстроил курс, чтобы провести маленькое напутственно-вос- питательное мероприятие с этой группой. Не самой слабой, не самой сильной, просто обычной группой без ярких талантов и знатоков всего и вся. Их, в сущности, и не должно быть, курс лишь ознакомительный, всего шестьдесят четыре часа. Значит, просто ознакомиться и всё. Но я хотел, чтобы мои студенты на- учились мыслить самостоятельно, хотя бы на моих занятиях. Возможно, начать постигать азы самостоятельного принятия ре- шения, чтобы быть готовым, когда придет время принятия реше- ний. Я хотел бы… — Александр Евгеньевич, а Вы будете ещё что-нибудь у нас 110

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО вести? — Степанова — красавица, знает мало, но соображает быстро. Пару раз, сходу отвечала на практических занятиях на довольно непростые вопросы. Интересно, а что она думает о кнопке на моем стуле? Я улыбаюсь, встаю со стула. Кнопка, от моего движения вы- валилась из брюк и с тихим стуком упала на линолеум. Всё, с ней покончено, пока. Но, может быть к этому стоит вернуться в конце урока. — Если только очень попросите, — я улыбаюсь одними лишь глазами, потому что, вдруг почувствовал, что если бы мне пред- ложили, то я бы, скорее не отказался, чем наоборот. Не смот- ря на… — Просим, просим! — нестройный, но настойчивый хор го- лосов, и я несколько сбит с толку. А как же кнопка? — Дети мои, — начинаю я и медленно прохаживаюсь у дос- ки. Непроизвольно замечаю мелкую кривую надпись в нижнем углу: «Alex — durak», и делаю вид, что не замечаю (вдруг это уже было до моего занятия). Но я снова немного растерян, и забыл, что хотел только что сказать «детям своим». Если предположить, что надпись относится непосредственно ко мне, то что я должен им сейчас говорить? К тому же у кого-то заработал мобильник. Мелодия не самая приятная, но все хихикают, а Малышев (это его мобильный) привстает, делает виноватое лицо, разводит ру- ками и отключает телефон. — Дети мои, — я наконец решаю с чего-то начать свою про- поведь, — как говорили древние… — Нельзя войти в одну реку дважды! — Луценко с места. Ум- ница, но бездельник. Дети одобрительно улыбаются, я тоже. — Спасибо, Дима. Что-то похожее я и собирался вам сказать. Собственно, я хотел сказать, что не знаю, удалось ли мне вас че- му-нибудь научить. В смысле, чему-нибудь хорошему за эти пол- года, или нет. Я не знаю, достиг ли я чего-нибудь, с точки зрения развития вашего интеллекта и расширения круга знаний. Воз- можно, сейчас, когда прозвенит звонок, вы выйдете из класса и забудете всё, о чем я вам говорил. 111

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ Тишина. Они внимают. Наверное, повзрослели. Я же почув- ствовал, что постарел немного. Вот прямо сейчас почувствовал. Может быть, мой тон и слова так подействовали. — … но если представить, что за это время вы повзрослели, а я постарел, пытаясь вас чему-то научить, то наверное, это вре- мя не прошло даром… Гордеев с места: — Мы Вам верим, Александр Евгеньевич. Гордеев, хороший парень, но мусора в голове хватает. Я сде- лал такой вывод ещё тогда, когда он дописал в одной письмен- ной работе (по теме: «Международные отношения»), а вернее, вывел печатными буквами: «…но всё это — жесть и не имеет смысла». Интересно, а что для него не «жесть» и имеет смысл? Деньги-девочки-машины? Может быть. Может быть, для многих молодых людей именно эти вещи имеют значение теперь. И главное, что имеет значение, как с легкостью все это получить. На него зашикали Веселова, Букреев и Богатикова. — Спасибо, Гордеев. — Пожалуйста, мы ж ведь завсегда… — это Фомин из-за спи- ны Петровского, как из окопа. Фомин мне не нравится. Есть в его лице, жестах, повадках что-то отталкивающее. Такое ощу- щение, что он всё время таскает за пазухой какой-нибудь тяже- лый предмет, на всякий случай. И я пропускаю его реплику мимо ушей. — Он приплюснутый, — реагирует Клочкова, конкретно ни к кому не обращаясь. Кто-то хмыкнул, кто-то пискнул, кто-то прокашлялся, послы- шались негромкие переговоры Павленко и Ластова, базар по- степенно начинал набирать силу. По-моему, им до лампочки, что у нас последняя встреча, к тому же тема урока не обозначена, её попросту нет. Попрощаться, улыбнуться друг другу, сказать пару слов. Что ж, это тоже урок, в определенном смысле. На- учиться правильно прощаться навсегда… Конечно же, мы будем встречаться на «тихих школьных эта- жах», на общеколледжных мероприятиях и проч., но как учитель 112

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО и ученики — никогда. Мне очень жаль (я смотрю на них, и ниче- го не говорю), возможно ещё потому, что это одна из моих пер- вых групп, и наверное из последних. Со следующего семестра, скорее всего, что-нибудь поменяется, и я буду уже заниматься другими делами. Для них же я просто один из преподавателей, и мой предмет просто один из предметов среди других, который надо… надо поскорее забыть? Или нет? Дверь приоткрывается, заглядывает Любовь Феофиловна, наш завуч, и жестикулирует, мол «надо выйти». — Ребята, прошу посидеть тихо, я скоро вернусь. Послушай- те тишину. Оказывается, меня просят к телефону, очень срочный зво- нок из учебно-методического центра. Я помимо преподаватель- ской работы занимаюсь массой других разнообразных «отно- сительно-общественных» дел, связанных с воспитанием наших студентов. …Клара Олеговна желает знать, где сидит фазан. Это образ- но (её фамилия — Радуга), Клара Олеговна желает уточнить фа- милии наших студентов, принимавших активное участие в об- щегородском проекте «Студенты выбирают творчество». Это необходимо для передачи в газету и на телевидение. Кстати, из этой группы, что сейчас сидит и слушает тишину, в процессе прощания со мной, трое (Середа, Филинов и Полетаев) как раз и были самыми активными участниками этих мероприятий, о чем я и сообщаю Кларе Олеговне. Добавляю ещё несколько фамилий из других групп. Клара Олеговна выражает благодар- ность и приглашает на кофе — мы с ней хорошие приятели, и я возвращаюсь в аудиторию. Подошел к двери, прислушался. Тишина. Много всяких зву- ков вокруг, но не из аудитории. Я открываю дверь, вхожу. Никого нет, они ушли. Ну вот… я же приготовил слова для каждого из них, и мне хотелось им всем сказать… чтобы в трудные минуты дальнейшей своей биографии, они вспоминали меня… И если это не избавит их от проблемы, то поможет стойко перенести… может быть. 113

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ Ну… не только меня, это нескромно. Всех наших преподавателей вспоминать в радости, и не в радости. Никого нет. Я собираю в папку свои записи. Грустно как-то без детей. Пусто. Что ж, вот всё и закончилось, я иду на выход. Что-то привле- кает внимание, что-то, чего до моего выхода к телефону не бы- ло. Надпись на доске. «Мы Вас любим». Звенит звонок. САЗАН В прекрасном и очень светлом «далёке», моим любимым увлечением была рыбная ловля. Я думаю, что это случилось не просто так. Возможно, на меня повлияли «Приключения Тома Сойера» — одна из моих самых первых и самых любимых книг. Но скорее всего, это был мой дедушка Ваня, заядлый рыболов, ещё с довоенным стажем. Бабушка Галя всегда говорила, что лю- бит кушать только ту рыбу, которую приносит дедушка с «нашей речки». Каждый раз, бывая с мамой на её исторической родине в Ростове-на-Дону, я не пропускал ни одной возможности схо- дить порыбачить. В основном на рыбалку брал меня с собой де- душка, это было недалеко от дома — на речке Тимерник, стоило лишь спуститься с бугра. Однажды мы с дедушкой зашли немного подальше и усе- лись в довольно тихом и удобном местечке с нескорым течени- ем. Только забросили удочки, как рядом нарисовались несколь- ко пацанов хулиганистого вида, немного постарше чем я. Они просто болтались без дела, возможно, хлебнув винца. Обыкно- венная ростовская босотва, хотя, впрочем, без признаков агрессии. Один из них тут же оказался рядом со мной и сказал: «Дай половить». Взял у меня удочку, и уселся рядом. Ему было очень интересно, а я сидел и смотрел, как он с увлечением следит за поплавком, выдергивает из воды леску, лишь только чуть-чуть начинает клевать, переживает при этом, причмокива- 114

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО ет языком, потом снова забрасывает. У меня не хватило сооб- разительности, а скорее, было просто неловко сказать дедушке, который сидел чуть поодаль, чтобы он отобрал у него удочку. Ведь это же я пришел на рыбалку, и удочка тоже наша. В итоге, мне пришлось ждать, когда этот пацан, наконец, наиграется. Не помню точно, но кажется, он так ничего не поймал, и мне не дал толком половить… Позже, по моему детству, часто, если не сказать, почти по- стоянно, в поле моего жизнеобитания появлялся какой-нибудь тип постарше и говорил: «дай проехать», если речь шла о моем велосипеде, «дай поиграть», если я с клюшкой гонял в хоккей с другими ребятами, «дай двадцать копеек», и проч., проч., проч. Откуда брались все эти ребята, и почему у них никогда не было ничего своего, я не знал. Но знал точно, что стоит чему- нибудь появиться у меня, тут же находился кто-нибудь, кому это было нужнее… Когда я немного подрос, то стал ходить на речку сам, и с та- кими же как я мальчишками забрасывал удочку с маленького мостика, с невысокими перилами. Народу собиралось немало, и в общем было увлекательно, что-то наподобие спортивного состязания, кто быстрее и больше наловит. В основном попада- лась мелюзга, окуньки-пескарики, но сам процесс был велико- лепен. В тот раз я был на мостике с другими ребятами, у всех были свои удочки, и было тепло и светло, раненько июльским утром. Я всё забрасывал и забрасывал дедушкину удочку, которую взял, пока дедушка отдыхал. Все сосредоточенно следят за своими поплавками, всё как-то тихо и пристойно. Кто-то изредка вытас- кивает из воды маленькую рыбку, но мой поплавок спокоен. Он пока никуда не собирается, но у меня такое ощущение, что сей- час что-то должно произойти, и я даже теперь, сквозь пелену времени припоминаю это ощущение. Я снова вытаскиваю леску, меняю наживку, и забрасываю немного ближе к берегу. Вспоми- наю, как кто-то говорил мне, что по утрам рыба подходит ближе к берегу, дескать, еды там больше. 115

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ И вдруг вижу, как поплавок «поехал» в сторону, и не по те- чению, а как-то вбок. Есть… Я чувствую, как задрожало удилище в ладони, и вижу, как натянулась леса. Я подсекаю и начинаю вытаскивать из воды невероятно красивого, такого желанного сазанчика, довольно крупного, судя по виду и весу. Теперь замедленная проекция… Леса натянута, кончик удилища изогнут, сазан вылетает из воды и стремится ко мне. «У-у-у-х-х-х!!!» — это общий возглас восхищения, вперемешку с хорошей, белой ребячьей завистью. Я мгновение в лучах успеха, чувство, охватившее моё существо можно сравнить с первым поцелуем. Кайф длился две-три се- кунды. Мой сазан совсем близко, и… всё же… это не мой сазан. Это была лишь демонстрация того, каким может быть счастье. Рыбина, извиваясь в полете, ударилась о перила мостика, леска оборвалась у грузила, и сазан, перекувырнувшись, блеснув зо- лотистой чешуёй, распрощался со мной навсегда. Видимо, когда дедушка мастерил удочку, он немного передавил лесу, зажимая кусочек свинца — грузила… У меня перехватило дыхание, я перестал видеть и слышать, что происходит вокруг, словно на мгновение оказался в другой реальности. Потом из глаз хлынули слезы, и я никак не мог оста- новить их, незнакомые ребята мне сочувствовали, наверное, от души, думаю, что тогда зависть и ехидство были такими же маленькими, как и мы сами. Я убегаю с мостика, стремлюсь по- скорее добежать до дома, чтобы взять другую удочку (у дедушки их много) и как можно быстрее вернуться. Мне кажется, что мой сазан всё ещё там, ждет меня, и у меня есть шанс. Я верил в то, что это возможно. Это невозможно. Это невозможно никогда, потому что одна и та же рыба никогда не попадается одному и тому же рыболову в тот же день и в том же месте. Может быть даже, она больше вообще никогда не попадается на крючок, кто знает? Ведь есть же такое слово «никогда». Я уже давно не занимаюсь рыбной ловлей, в моей жизни на- шлись другие увлечения. И знаете что? Сегодня, когда я вспоми- 116

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО наю этот случай, то испытываю чувство большой благодарности (не знаю кому) за то, что мне тогда не удалось вытащить своего Сазана. Может быть, этот Сазан и есть моя Золотая рыбка, кото- рая в последующем исполнила массу моих желаний, и, может быть, продолжает исполнять. Я благодарен Богу, за то что тогда мне удалось испытать почти в одно мгновение и счастье и го- речь, и обиду, и, в конце концов, успокоение. Так было надо. ******* 117



ОГЛАВЛЕНИЕ 4 6 КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО 11 Отличный Повар 15 «Лодка над Атлантидой» 20 «Икар ХВ — 1» 27 Красный Ленинград — 68 32 Серия «Черчилль» 37 Искатели или Полная переделка 40 Бидструп возвращается 44 Польские доисторические животные 48 Мой Гулливер 52 Бал мотыльков 57 «Вулкан Суби» 66 Чиппи-чиппи, Чип-чип 66 68 СЕМЬ МАЛЕНЬКИХ ГРУСТНЫХ ИСТОРИЙ 75 Перетягивание каната 79 А город подумал… 83 Солдатики ушли 85 Матрёшкин день 89 Букет у подвального окна 91 Яфа 91 Пионерский салют 93 96 РАССКАЗЫ 97 Курильщики 105 За забором 107 Главные выводы 114 Бибися Пиф и Поль Мориа Последний звонок Сазан

Евгений Скоблов Коллекционер Будущего Повесть, рассказы Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero