Коллекционер будущего

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ ки, лягушки, мотыльки, стрекозы, кузнечики и им подобные. Сло- вом, мультфильм как мультфильм. Но вот сама песенка, которую исполнял главный герой, меня просто потрясла, и я буквально не мог оторваться от экрана! К тому времени я уже не просто знал многие рок-группы по названиям и репертуару, но различал их на слух по звучанию инструментов, голосам вокалистов, сти- лям и направлениям. То, что в этот момент показывали с экрана чёрно-белого телевизора в гостиничном номере, было ни много, ни мало отбойным глэм-роком, с оркестровыми вставками и хо- ром на подпевке! Мне захотелось танцевать вместе с героями мультика, я был в полном восторге, но никак не мог определить, что за группа играет, и кто поёт «за Лягушонка». Голос был до бо- ли знакомый, и я перебирал в памяти вокалистов групп «Sweet», «Slade», «Deep Purple» и других, но ничего не подходило… Пе- сенка Лягушонка и название мультфильма — «Бал мотыльков» что называется, врезались в мою музыкальную память, и немед- ленно заняли там своё место. Под впечатлением мультика и песенки я оставался до окон- чания нашего отдыха. А когда вернулся домой, сразу же бросил- ся расспрашивать своих друзей, тоже любителей рока, о мульт- фильме «Бал мотыльков». Но мультфильм, как выяснилось, никто не смотрел, и о чём я спрашиваю, понятия не имел. Даже мело- маны повзрослее, обладатели солидных музыкальных коллек- ций записей и виниловых дисков ничего не могли мне сказать. Возможно, говорили они, эта штука только вышла и появится у нас позже, просто нужно подождать. Честно говоря, я был немного расстроен, потому что мне казалось, что я уже никогда не увижу и не услышу песенку Лягушонка. Правда, где-то в самой глубине души, я надеялся, что может быть, когда-нибудь этот фильм покажут у нас, или у кого-нибудь из друзей появится запись. Но время шло, и «Бал мотыльков» от- далялся, уходил в прошлое. Некоторые детали нашего пребыва- ния в Сочи, лица ребят, моих товарищей по летнему отдыху, стали бледнеть в памяти, стираться, а вот Лягушонок, оставался та- ким же весёлым, задорным «зажигалой». Он чётко отпечатался 50

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО в моём сознании, и думая о нём, я совершенно ясно вспоминал тот гостиничный номер, тот день, когда это произошло. Через несколько лет, когда я уже учился в военном училище, мне всё же удалось отыскать одного парня, такого же как и я любителя рок-музыки, которому тоже удалось посмотреть этот мультфильм, а точнее, отрывок, что показали в новостях. Он очень убедительно пересказал мне то, что видел, и сказал, что точно не знает, кто «поёт Лягушонка», но скорее всего, это груп- па «Slade». В общем, я с ним согласился. «Слэйды», насколько я был знаком с их музыкой, вполне могли исполнить что-то по- добное. На этом, в общем, тогда всё и закончилось… А потом… Потом пришло Новое время и наступила эра Ин- тернета. Ещё до того, как стать активным пользователем Сети, я по- встречал одного своего старого друга из «прошлой жизни», по прозвищу Филин. Кроме того, что он был всегда Самым Про- двинутым читателем, зрителем, слушателем и путешественником среди прочих моих друзей и знакомых. Мудрый Филин знал Всё, или, почти Всё. Или, по крайней мере, немного больше, чем все остальные. Он всегда и во всём был, как говорят, на «пере- довых позициях», и в середине восьмидесятых, когда мы вместе с ним, ещё совсем молодыми совместно выполняли свой слу- жебный долг в Костроме, и в середине первого десятилетия 21 века, когда нас снова совершенно случайно свела судьба в Москве. Мы стали встречаться, в основном в бильярдных клу- бах, чтобы поболтать, выпить кофе и вспомнить былые «горячие деньки». Как-то я снова вспомнил о «Бале мотыльков», позвонил Фи- лину, и спросил, знает ли он что-нибудь об этом мультфильме. Филин сказал, что лишь слышал когда-то о таком, но попробует посмотреть, есть ли что-нибудь в Интернете. И… чудо свершилось. Потому что чудеса иногда случаются, при определённом стечении обстоятельств, условий… Условий, иногда созревающих годами, и никак не зависящих от наших желаний. «Бал мотыльков» снова оказался на моих горизонтах. 51

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ Филин скачал его из Интернета, привёз мне диск, и я снова уви- дел развесёлого Лягушонка и его друзей на празднике жизни. И он снова пел, теперь уже с экрана моего ноутбука. Правда, выяснилось, что мультфильм называется не «Бал мотыльков», а «Бал бабочек и кузнечиков». И это, в общем, не очень-то и мультфильм, а фильм-концерт, проект бас-гитариста группы «Deep Purple» Роджера Гловера, в котором участвуют легенды и звёзды рок-музыки первой половины 1970-х годов. Сам же трёхминутный мультик лишь завершает почти двухчасовую про- грамму. Теперь всё встало на свои места. Музыка «Deep Purple», ис- полнитель (он же Лягушонок) Ронни Джеймс Дио, чего я ожидал меньше всего. Но это было теперь уже и не так важно — круг времён замкнулся, и я снова побывал в Сочи, летом 1975 года. Спасибо, Филин! В 2016 году я снова вернулся к этому мультфильму, несколь- ко раз его посмотрел и послушал, а потом поделился своей ра- достью с друзьями на Facebook. Спасибо Роджеру Гловеру за прекрасный бал, который на- чался летом 1975 года и продолжается сегодня. Спасибо папе и маме за то, что всё это произошло… Спасибо всем «ВУЛКАН СУБИ» В конце шестидесятых — начале семидесятых годов про- шлого века мой папа служил в Центральной группе советских войск, в Чехословакии. Однажды он приехал в отпуск и привёз, кроме всего прочего, книгу с загадочным названием «Вулкан Суби». Книга была, что называется, «взрослой», и я, в то время ученик начальной школы, полистав, и повертев в руках малень- кий томик, отложил его в сторону. Тогда меня увлекали совсем другие книги, о чём я уже рассказывал. Прошло несколько лет, и эта книжка снова оказалась у меня в руках. В этот раз я заинтересовался основательно, и в первую 52

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО очередь потому, что автором был современный американский писатель, Берт Коул, а речь в книге шла о военных действиях с участием американской армии. Я, как активный член школьно- го Клуба интернациональной дружбы, принимал участие во всех антивоенных и других акциях, проводимых Клубом. В основном, почти все они были направлены против американского военно- го присутствия во Вьетнаме, и вообще, везде. Поэтому книга бы- ла мне интересна ещё и как комсомольскому активисту, который не желает мириться с произволом Соединённых Штатов Амери- ки во всём мире… В самом деле, как можно мириться, если они убивают мирных жителей! Я снова полистал книгу, останавливаясь лишь в некоторых местах. Всё в ней было так, как я и ожидал. Американская окку- пация какой-то необозначенной автором страны в Юго-восточ- ной Азии… Но я почему-то был уверен, что речь шла о Вьетнаме. Попробовал почитать повнимательнее, но всё равно, книга для меня была ещё слишком взрослой. Сейчас-то мне понятно, чем отличаются книги для взрослых от книг для подростков, и даже очень развитых подростков. Но тогда, как не пытался, я не мог осилить роман целиком. Мне было многое непонятно, и я читал частями, отрывками, в общем, не имея цельного представления о романе. В повествовании шла речь об одном рядовом из американ- ской военной базы по фамилии Джадсон. Этот солдат, как мог, помогал местному населению, страдавшему от голода и болез- ней. Он периодически убегал из военной части, огороженной колючей проволокой, раздавал продукты и лекарства туземцам. У него даже появилась любимая девушка из местных. Мне пока- залось, что Джадсон был хорошим человеком, потому что ему было очень жаль местное население, и он всё время плакал. В отдельных главах рассказ продолжался от имени одного из офицеров базы, и события, происходившие в романе, описы- вались немного по-другому. Прошло немного времени, и я ещё раз попытался прочи- тать книгу целиком, но меня всё время что-то отвлекало, все- 53

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ гда была какая-то помеха: то уроки, то занятия в музыкальной школе, то ещё какие-то мальчишечьи дела. Тем не менее, я время от времени возвращался к роману, книга мне нрави- лась. В то время, в середине 1970-х годов, Америка была глав- ным врагом СССР. Агрессивный блок НАТО угрожал мирным странам, и в особенности, государствам Восточной Европы, членам социалистического лагеря, объединённым в военную, но мирную Организацию Варшавского договора. Нас, совет- ских пионеров и комсомольцев готовили к защите социалисти- ческих завоеваний, и многие ребята, мои сверстники, уже твёрдо решили после школы поступать в военные училища Страны Советов. Быть военным в те годы было очень престиж- но и почётно. Мама очень хотела, чтобы я, как и папа, тоже пошёл по «военной» линии. Я этому никак не сопротивлялся, хотя, если честно, меня увлекали несколько другие вещи. По телевидению и радио каждый день передавали сообще- ния о новых преступлениях, творимых Пентагоном и Белым До- мом, то там, то сям. И, одновременно, все (имеются в виду мои знакомые и приятели) стремились достать американские джин- сы, американскую жвачку и американские сигареты. Когда в ки- нотеатре демонстрировался новый американский фильм, нужно было выстоять большую очередь в кассу, а плакаты с изображе- нием заокеанских кумиров музыки и кино были вожделенной редкостью и стоили недёшево. Впрочем, ношение джинсов в школе было запрещено, а западную музыку не разрешали проигрывать на школьных вечерах. На всевозможных митингах и демонстрациях мы, советские школьники и передовой отряд молодёжи — комсомол, клеймили позором американского пре- зидента, ЦРУ, военщину, а также всяческих «наёмников» и «при- хвостней» США в Западной Европе. Но вот, в июле 1975 года, состоялся первый в мире между- народный орбитальный полёт космических кораблей «Союз» и «Аполлон», и на время, все как-то отвлеклись от того, что СССР и США непримиримые враги. По телевизору показали Леонида Ильича Брежнева, который испытывал глубокое удовлетворение 54

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО и большую гордость оттого, что совместный полёт проведён успешно. Во время торжественного приёма в Кремле, Генераль- ный секретарь показывал всем пачку новой марки сигарет «Со- юз-Аполлон», и говорил, что, он бросил курить, но на пачках ста- вит свой автограф и дарит знакомым и приятелям… Но только… самым лучшим приятелям! И его шутке радовались все офици- альные лица, присутствующие на церемонии, вся страна, что смотрела эту телетрансляцию, наверное, всё прогрессивное че- ловечество, и, конечно, я. И всё же, американцы, в большинстве своём, продолжали оставаться неприятелями, потому как, угрожали нам и миру во всём мире. И книга Берта Коула «Вулкан Суби» была, как раз, об этом… Автор, казалось, задавался вопросами, вроде таких: «А что мы, американцы, делаем здесь, в джунглях, на другом конце Земли? И ради чего, собственно, проводится вся эта воен- ная операция?» В общем, я был очень доволен, что познакомил- ся с такой серьёзной книжкой, и мне, конечно, очень хотелось поделиться с кем-нибудь мыслями о том, что удалось прочитать. В то время я посещал музыкальную школу, она размещалась на втором этаже Дома офицеров в самом центре нашего неболь- шого города. Я был старше остальных учеников моего класса, по- тому что учился уже в шестом классе обычной школы, и лишь в третьем школы музыкальной. В классе были сплошь девчонки, слишком мелкие и слишком неинтересные для меня. Была и пара ребят, а один из них, такой же переросток, как и я. Мы с ним, в общем, были приятелями и часто болтали на групповых заняти- ях — уроках сольфеджио и музыкальной литературы. Его звали Димой, и он тоже учился в шестом классе общеобразовательной школы, но не той, что посещал я, а соседней. Поэтому мы обща- лись только когда встречались в «музыкалке». Полноценными друзьями мы считаться, конечно, не могли, но нам бывало интересно обсудить некоторые темы. К тому же, он был, что называется, воспитанным и скромным мальчиком, никогда не употреблял матерных слов, при этом всегда выглядел аккуратным и… солидным. Эдакий маленький, аккуратный, сте- 55

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ пенный мужичок… Разумеется, я ему рассказал о книге, и он, конечно же, очень захотел её прочитать. На следующие занятия я принёс ему «Вул- кан Суби», и как выяснилось немного позже, распрощался с ней навсегда. Потому что даже аккуратные, скромные и на вид чест- ные ребята, не всегда возвращали книги, которые брали почи- тать у приятелей. То же, касалось и магнитофонных записей и пластинок, мелких денег и некоторых других, нужных и часто дорогих для подростков вещей. Я несколько раз напоминал Диме о книге, и каждый раз он говорил, что обязательно принесёт на следующие занятия. А в следующий раз он говорил (с неизменной улыбкой), что уже даже приготовил её, чтобы принести, но в последний момент за- был положить в портфель, когда собирал учебники в школу. Потом мои занятия в музыкальной школе закончились (я не доучился два класса, о чём сейчас сожалею), и мы с Димой больше никогда не встречались. Так «Вулкан Суби» растворился в середине 1970-х годов, и в последующем эта книга мне уже никогда не встречалась. В библиотеках моей взрослой жизни её не было, опытные чита- тели, которых на моём пути было хоть отбавляй, никогда о ней не слышали. Окончился 20 век, прошло первое десятилетие 21-го, и од- нажды, я, совершенно случайно, вспомнил о книге моего музы- кального детства. Как это произошло, мне непонятно, но когда я стал активным пользователем Интернета, то в один из майских дней 2013 года просто набрал в поисковике «Яндекса»: «Книга „Вулкан Суби“, купить», правда, я не помнил, как звали автора романа. Чудо свершилось. Передайте всем, кто сомневается: чудеса бывают. Более того, они встречаются почти на каждом шагу, нуж- но только внимательно «читать знаки», которые нам периодиче- ски старательно показывает наше бытие. Книга обнаружилась в одном из букинистических интернет-магазинов далёкого Но- восибирска. Всё сходилось: роман «Вулкан Суби», автор Берт 56

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО Коул, издательство «Воениздат» 1964 года, и даже прилагалось фото обложки. Да, это был мой «Вулкан»! Я тут же сделал заказ по электронной почте, и какой-то очень добросовестный незнакомый продавец немедленно пере- слал мне её в Москву наложенным платежом. 28 мая 2013 года книга лежала на моём рабочем столе. Она была немного потрё- пана, но учитывая её «почтенный» возраст (почти полвека), до- статочно хорошо сохранившаяся. Через некоторое время, я очень медленно и очень внима- тельно прочитал «Вулкан Суби». Точнее, очень обстоятельно, делая, как обычно, выписки в свою литературную тетрадь, пе- речитал. Я был счастлив. Не только читать, но и просто дер- жать в руках эту книгу. Потому что, Прошлое вновь ожило в цветах и красках: наша маленькая квартира на пятом этаже «хрущёвки», музыкальная школа в Доме офицеров и улыбчи- вый, скромный Дима. И, конечно же, первый в мире интернациональный космиче- ский полёт «Союз-Аполлон», 1975 года. ЧИППИ-ЧИППИ, ЧИП-ЧИП Однажды, по космическим меркам недавно, а по меркам обычной человеческой жизни — в другой, давно забытой реаль- ности, в одном, очень отдаленном военном гарнизоне жила-бы- ла ватага веселых мальчишек. Гарнизон был настолько далёк от родных осин, что мальчишки просто жили ожиданием (в остальное от других забот время) счастливого времени отпус- ков своих отцов. Чтобы напиться березового сока или броситься в объятья родной речки, в обществе неисчислимого множества старых друзей своих дворов. Там, на Большой земле, ласково называемой «Союзом». Но это счастье выпадало лишь раз в году, поскольку отцы наши, трудную службу несли вдали от России, а мамы гордились тем, что тоже в деле. 57

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ Ну, так что же мальчишки в далёком гарнизоне? Да, как все мальчишки во всем остальном мире: дружили, дрались, с любо- вью и стеснением поглядывали на сверстниц, собирали гильзы… ну, положим, гильзы собирали не все. Ещё был дворовой футбол, редкие, но не шутейные «зарубы» в настольный теннис и би- льярд в комнате отдыха, когда офицеры и сверхсрочники были на службе. Драки, к слову сказать, были в чести: почти каждый желал отстоять своё «я», а «я» товарища сделать немного по- меньше, чем своё собственное. Разборки возникали по поводу и без, по случаю и просто так. Симпатии и антипатии намети- лись почти сразу, после того, как все оказались на этой «подвод- ной лодке», состоящей из трёх домов офицерского состава на окраине небольшого городка в Северной Моравии. А борьба за влияние или старшинство в ватаге, началась минут через два- дцать… Небезынтересно и то, что многие заводили дружбу, или что-то вроде приятельских отношений в соответствии с воин- скими званиями и/или должностями своих родителей. Это было странно и глупо, но именно так. Ведь и родители тоже придер- живались установок и традиций, ориентированных на строгую армейскую иерархию. Словом, через некоторое время, ребята разделились на группировки, которые, то враждовали между собой, то мирились, то просто забывали о существовании друг друга. Мне выпала не очень-то и завидная, учитывая возраст юный, участь «свободного», а значит, не примкнувшего ни к одной из компаний члена мальчишеского сообщества. Я прибивался то к одной, то к другой группе, но в основном был сам по себе. Ко- нечно же, были и те, кто постоянно от меня чего-нибудь хотел, например, как-то унизить или показать свое превосходство. За- чем? А кто знает, может быть, во мне видели потенциального аутсайдера, с которым можно себя таким образом «реализо- вать». В результате, ссоры-драки, драки-сплетни (да-да! сплетни среди детей), науськивание и снова драки. Но я как-то держался. Ну и… было много увлечений. Книги, в основном книги. 58

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО Именно тогда я впервые прочитал, а потом семь раз перечитал «Приключения Тома Сойера». А однажды в пустом классе, на по- следней парте случайно приметил кем-то забытый томик из- бранных произведений Николая Васильевича Гоголя, и, несмот- ря на то, что до знакомства с великим классиком я ещё, мягко говоря, не дорос, прочитал его. Были и разные пацанячьи «цен- ности», вроде заграничных безделушек, значков, моделей го- ночных автомобилей, и, конечно, почтовых марок. Вообще-то, взрослые в наши дела не очень-то и вникали, но мне казалось, что некоторые из родителей (в основном, ма- мы, которым особенно заняться было нечем), в какой-то мере пытались формировать отношение кое-каких ребят ко мне. Чем- то я им не нравился, возможно тем, что не был похож на осталь- ных, т.е. был не таким как все. То ли, слишком «задумчивым», то ли не в меру любознательным… Впоследствии я часто ощу- щал подобное отчуждение, уже будучи сначала юношей, а после и взрослым мужчиной. Что-то в личности? В потоках, которые излучает большинство людей, и не всем эти потоки подходят? Не знаю… впрочем, может быть, тогда мне просто это всё каза- лось. Однажды маме моего дружка Юрки, Людмиле Сергеевне необходимо было лечь в больницу «на обследование» (это я услышал из разговора мамы с отцом), потому что она ждала ребенка, а его отец должен был ехать на очередные учения (как и мой, и все остальные). Людмила Сергеевна попросила мою маму, чтобы Юрка пожил у нас с недельку. Мама согласи- лась, ну а моей радости не было предела. Надо же! Такое сча- стье выпадало нечасто (никогда), мы же ведь будем вместе сут- ками (мама приготовила вторую кровать в моей комнате), и в школе, и после уроков во дворе, а по вечерам, перед сном будем объедаться жареным арахисом, болтать сколько влезет, и всё будет здоровски. Поначалу, всё так и было. Что до меня, то я старался изо всех сил, чтобы угодить другу. Примерно два дня, всё, по моему мнению, было хорошо, а потом стали происходить какие-то 59

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ странности-нелепости. Юрка, казалось, ни с того, ни с сего вдруг стал каким-то равнодушным и отстраненным. Я не мог понять, в чем дело. Вообще-то, если честно, долгие периоды его молча- ния и странный взгляд куда-то в сторону, я воспринимал, как обыкновенную тупость. Умом он, что называется «не блистал», хотя и был популярен в «наших кругах» и даже среди немногих, очень занятых и важных старшеклассников, поскольку, для сво- его возраста был крупный и спортивный. И вот, как-то я, Юрка и ещё несколько ребят и девчонок со- брались на «посиделках» дома у одной девочки. «Посиделки» были одним из наших многих и почти самых интересных увле- чений. Поскольку, девчонки… Мы болтали, выкаблучивались друг перед другом, жевали жвачку и пили «кафолу» (аналог аме- риканской кока-колы). На транзисторе, крутом, советском (ка- жется «VEF-СПИДОЛА»), шла потоком, чего никогда не случалось на Родине, популярная западная музыка. Мы, в общем, ещё не очень её понимали, но слушали с удовольствием. Вот тут-то я и услышал (я слышал и раньше, но не вслушивался) мега-супер вещицу, ещё тогда только набиравшей популярность британской группы «Middle of the road». Разумеется, тогда я не знал, ни кто играет, ни что играет (песенка называлась незамысловато, и зву- чало в русской транскрипции как «Чиппи-чиппи, Чип-чип»), но меня эта штука увлекала, уносила за собой в «жаркие» стра- ны — неведомые края. Я был почти уверен, что поют китайцы, хоть и по-английски. В тембре голоса солистки что-то такое бы- ло. Позже, когда я уже всерьёз стал заниматься музыкой, эту вещь я так и не смог отыскать в бескрайнем море поп-музыки семидесятых, а потом и восьмидесятых, ну и так далее. Вот здесь, прямо посреди праздника жизни, мы с Юркой вдруг поссорились. Даже не поссорились, а так, сказали друг другу (совершенно, по-моему, без причины) по паре резких слов. Совершенная чепуха, даже по нашим детским меркам, ведь мы тогда ссорились и мирились по десять раз на дню. Но тут, вдруг, всё оказалось слишком серьезно. Настолько, что Юрка оттопырил нижнюю губу и заявил, что больше со мной 60

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО не дружит («никогда»), и вообще уходит от нас. В смысле, до вы- хода из больницы его мамы, он у нас больше жить не будет. Я открыл рот от удивления, и так и не смог закрыть его. Потому что, честно говоря, я был не просто сбит с толку, я ис- пугался. Я же ведь понимал, что Юру оставили у нас, а точнее поручили присмотр за ним моей маме не просто так, а взрос- лые договорились между собой, а это уже не шуточки. И полу- чалось, что в том, что Юра уходит, виноват не кто-нибудь, а я. Виноват без вины, ничего ведь не произошло! Но Юра в этот же вечер (очень решительно, молча сопя) забрал свои вещи и ушёл… к Толику. Толик был сыном командира полка, и у него была старшая сестра (ученица десятого класса), которая вела себя так, чтобы все (и взрослые в том числе) понимали, какое высокое положе- ние в нашем местном обществе она занимает среди всех ребят и всех девчонок всех возрастов и всех компаний. Уже будучи взрослым и вспоминая те времена я понял, что она, в общем-то брала пример со своей мамы, которая, по мнению многих взрос- лых (в т.ч. и моих родителей) частенько вела себя не лучшим об- разом в отношениях с окружающими. Юрка ушел. Я же поведал обо всём маме. Сказать, что мама расстроилась, значит, не сказать ничего. Она была подавлена, хотя я честно рассказал, как было дело. И я понимал, что ей бу- дет очень неудобно (очень-очень неудобно) перед мамой Юры. И вообще вся история выглядела как-то неправдоподобно, глупо и натянуто. Что-то во всём этом было не так — никчемушная ссо- ра, переход не к кому-нибудь, а к Толику… Мама быстро накинула пальто и пошла узнавать, в чем дело, в квартиру Командира. Поход вышел неудачным, хотя его надо было совершить, чтобы внести ясность и обозначить свое отно- шение, можно сказать позицию. Неудача состояла в том, что Старшая сестра, которая встретила маму на пороге, в довольно хамской форме (начинающиеся и закрепляющиеся ухватки Хо- зяйки жизни) сказала маме, что Юрию делать у нас нечего, и что Юрий останется у них. Это было унизительно, весьма унизитель- 61

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ но, но мама была сильным человеком (она всегда была такой) и стойко перенесла это, в общем-то «сопливое» дело. Время пролетело быстро, и Людмила Сергеевна вернулась из больницы. На следующий день она просто и по-человечески поблагодарила маму, и я оказался ещё перед одной загадкой. За что же благодарность, ведь Юрка же ушел от нас, да ещё из- за меня! На том история и закончилась. Она бы и ушла в информаци- онное поле Земли навсегда, подобно многим миллиардам, не очень ясным «нескладухам-недоразумениям», происходящим в мире ежедневно и растворяющимся во времени и простран- стве. Но что-то во всём этом было до неестественности загадоч- ным, и эта загадка сидела где-то в глубинах моего подсознания, притаившись и ожидая, когда дойдет очередь до её решения. И, представьте, относительно недавно (где-то на прошлой неделе), более чем через сорок лет, я её решил, причем всю и сразу. Решение задачки детства просто вырвалось из подсо- знания в анналы активной памяти, когда я, ковыряясь в своей фонотеке на «компе», включил ту самую песенку «Чиппи-чиппи, Чип-чип». Я всё же отыскал её в прошлом году в Сети, слава Ин- тернету! Поскольку вместе с воспоминаниями обо всём деле в целом, обрисовались ещё кое-какие детали, которые моё со- знание в те далекие времена отметило, но не проанализирова- ло, картина предстала целиком как небольшой детективный рас- сказ. Пришло время, как говорят, приподнять завесу тайны… Значит так. Как только Юрка стал жить у нас, его стал «обхаживать» ещё один наш общий приятель — Толик, которому тоже очень хоте- лось круглосуточно находиться вместе с другом. Я же с Толиком никогда не ладил, а сказать прямо, мы открыто ненавидели друг друга и враждовали. Толик, конечно же, привлек к делу старшую сестру. Я, с поразительной ясностью вспомнил, что один или да- же два раза, становился невольным свидетелем разговоров то ли Толика, то ли Старшей (вот как её зовут, я так и не вспом- нил) с Юркой. Общий смысл этих «бесед» сводился к такому: 62

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО мол, чего ты у них там, давай к нам, мы же ведь друзья получше будем, чем «этот» (т.е. я). И вообще, у нас, дескать, круче и весе- лей, а места — хоть на велике катайся! А он, он кто такой? Да и не друг он тебе вовсе, а так… и всё в таком духе. Тогда я не придал значения этим коллизиям, но теперь понятно, что, в итоге, они всё же сумели обработать Юрку. Далее перед Юрой встал вопрос: а как бы поудачнее про- вернуть операцию с кодовым названием «Переход в другую се- мью»? Просто так сказать: «знаешь, меня пригласил к себе по- жить Толик, и я буду жить у них, пока мама не приедет» у него не хватило духа. Это никак не подходило. Надо было повернуть ситуацию так, что он вынужден был переселиться: из-за ссоры со мной, например. В этом случае он — жертва, он в белом, и вообще, несчастный ребенок, у которого мама в больнице, а те, на кого его оставили, не оправдали… В общем, ушел из «недостойной» семьи, и зажил привольно и счастливо у «дру- зей». Возможно, такой вариант подсказал ему Толик (он был очень умный мальчик) и ещё, очень возможно — его Старшая сестра, её интеллект был вообще вне обсуждения. Кстати, её не очень-то и любили старшие дети её «круга», возможно, по- добные проделки уже имели место быть. В общем, Юра так и сделал. Он выждал удачный момент, спровоцировал ссору и изобразил «ужасную» обиду на «поси- делках» под «Чиппи-чиппи, Чип-чип». А потом с «чистой» сове- стью собрал манатки и свалил к Толику. Я уже говорил, с какой легкостью он это проделал. Конец истории? Нет. Людмила Сергеевна… Она же ведь не зря от души бла- годарила мою маму, когда вернулась из больницы. Юра прожил у нас два дня, и нам разрешалось всё, что позволительно маль- чикам в возрасте Тома Сойера и Гекльберри Финна. Мы не спали до поздней ночи, болтали, хохотали, мечтали, рассказывали «страшные истории» и грызли жареный арахис, благо, у меня была отдельная комната. Когда Юрка ушел, в его жизни кое-что изменилось, а вернее, 63

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ изменилось всё. Он сразу же попал в подчиненное положение человека, которому сделали Великое одолжение, а именно, при- ютили, «спасли» от «страшно неприятных» людей. Посему и ве- сти себя он должен соответственно. Жесткий, настоящий армей- ский распорядок вперемешку с, в общем-то, понятными (но не совсем) требованиями и командами Старшей сестры, ко- торая уже тогда (как мне кажется) нуждалась в помощи опытно- го психолога. Никакой болтовни по ночам, никакой ржачки и жареного арахиса. Иди туда, делай это, с утра физзарядка, и вообще сядь здесь и сиди тихо, или что-то примерно так. И во- обще, ты находишься в доме Командира, и одно это обстоятель- ство обязывает тебя держаться по команде «смирно», и только иногда «вольно». Но только иногда… Может быть, Юрка и хотел бы вернуться, но дороги назад уже не было. А вскоре мама вернулась из больницы и всё закон- чилось. На вопрос мамы, почему так вышло («только не смей мне врать!», Людмила Сергеевна, насколько я помню, любила предельную ясность во всех делах), Юра просто, по-детски всё рассказал. Поэтому, следующим вечером, Людмила Сергеевна пришла к нам домой, и лично поблагодарила маму за всё хоро- шее… По-моему, там даже была коробка конфет, но точно не помню. Вот как всё, примерно, было. Потом, у меня «по жизни» тут и там происходили всякие разные по форме, но очень похожие по содержанию несуразицы и глупые ситуации. Многие, очень многие люди, поступающие, как поступил тогда Юра (остаться «в белом» в неоднозначной ситуации, ни в коем случае не брать на себя ответственность ни-ког-да!), повстречались мне по доро- ге. Они приходили и уходили всегда в «белом», а если дело тре- бовало испачкаться (жизнь так устроена, что иногда люди пачка- ются, сами того не желая), то для этого поблизости у них всегда был человек, вроде меня. Они использовали случай и исчезали, чтобы уже больше никогда не появиться на моих горизонтах. Некоторые из них даже успевали мне понравиться, некоторые называли себя друзьями, но разбираться с проблемами совмест- 64

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО ными усилиями не хотел почти никто. Хотя, по правде сказать, я справлялся всегда в одиночку, и за себя, и за тех, кто был в тот момент рядом, а потом исчез. К сожалению, наша жизнь наполовину состоит из плохого, и если вовремя от него не очищаться, а сваливать на других, то выбраться на свет Божий, просто нереально. Идея в том и состоит, правда ведь? В очищении, в общем. *** Наш Коллекционер Будущего продолжает свой поиск. А почему, собственно, «Коллекционер Будущего»? Может быть потому, что в Прошлом он потерял, то что было для него дорого, а оказавшись в Будущем, решил вернуть что-нибудь из утраченного, найти и перенести из Прошлого в Настоящее. Что-то разыскать получилось, а что-то пока нет. Но ведь так бывает всегда, когда берешься за какое-нибудь Большое дело, особенно, когда путешествуешь во Времени. И то, что всё же удалось вернуть, приобретает ещё большую ценность. Каждая вещь имеет свою неповторимую и увлекательную историю, свой путь, как и любой человек. Думаю, что спутники нашего детства достойны того, чтобы мы о них по-хорошему, по-добро- му вспоминали. Может быть, возвращённые вещи ещё сослу- жат нам добрую службу, помогут сохранить наше Прошлое, На- стоящее и Будущее как одно целое… 65

СЕМЬ МАЛЕНЬКИХ ГРУСТНЫХ ИСТОРИЙ ПЕРЕТЯГИВАНИЕ КАНАТА Однажды в детском саду, на утреннике в честь Дня Совет- ской Армии и Военно-морского флота были организованы праздничные «Весёлые старты» — состязания и конкурсы между командами мальчиков двух старших групп. Народу, зрителей и болельщиков собралось видимо-невидимо. Во-первых, девоч- ки обеих старших групп, самые яростные болельщицы за своих, во-вторых, папы и мамы участников состязаний, и в-третьих (в самых главных), бабушки и дедушки — старая ветеранская и самая преданная гвардия болельщиков. Самым интересным, самым мужским и самым ответственным стало соревнование по перетягиванию каната. Это был послед- ний конкурс программы, и победить в нём, означало победить в «Весёлых стартах», поскольку счёт по остальным конкурсам (танцевальный, музыкальный и стихотворный) оказался пример- но равным. Команды заняли свои места, и завхоз, бывший танкист Ми- ша Веретенников в парадной форме старшего сержанта, свер- кающей отличными значками, провел мелом по паркету жир- ную линию — кто затупит, тот проиграл. По команде Главного судьи соревнований (и директора садика) Ирины Степановны, обе команды — в красных и синих тельняшках взялись за ка- нат и со зверскими выражениями лиц сошлись в жаркой схват- ке, а точнее, стали пытаться перетянуть на свою сторону ко- манду соперника. Поднялся невообразимый шум, громче всех кричали ветераны, поддерживая и подбадривая внуков. Каза- лось, они и сами не прочь засучить рукава и вспомнить те вре- 66

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО мена, когда служили на флоте… Мальчишки обеих команд старались изо всех сил, и очень скоро напряжение достигло предела. Спортсмены сопели, рыча- ли и кряхтели как заправские матросы. Ко всему, кто-то из моря- ков громко, и совсем уж по-взрослому, крикнул: «Врёсь! Не возьмёсь, КОНТРА!», что ещё больше развеселило болельщи- ков и раззадорило бойцов. Лишь лёгкая тень на мгновенье про- бежала по лицу строгой Ирины Степановны… Наконец, «синие» стали постепенно, но, казалось, неотвра- тимо, перетягивать команду соперника на свою половину. До «границы» оставалось не более полушага, но в какой-то мо- мент всё застопорилось. Было заметно, что «красные» порядком подустали, а «синие» лишь наращивают обороты. И тут, из груп- пы поддержки «красной» команды выскочил маленький, но бой- кий и решительный на вид, чей-то дедушка, под рубашкой кото- рого проглядывала тельняшка. Он подпрыгнул на месте и начал командовать: «Раз-два взяли! Полундра! Раз-два! Эх, яблочко! Раз-два взяли!!! Куды ж ты катисся! Раз-два!!! Братва! Все на абордаж!» Он крутился как волчок, топал ногами, размахивал руками, и всё кричал и кричал. Казалось, для него в этот момент не было ничего важнее, чем победа. Наконец, «красные» взбод- рились, и стали оказывать заметное сопротивление. К этому времени, «синие» начали заметно сдавать. И вот уже «красные» настолько раздухарились под командами своего «боцмана», что стали просто неудержимы в решительном порыве. Наконец, по- следний рывок, и вся «синяя» команда оказалась на полу, а пер- вый — за контрольной чертой. Разочарованию проигравших не было предела, ведь почти победили и вот… Слёзы трёх «си- них» моряков, небольшая истерика у двух бабушек, что, впро- чем, закончилось почти сразу… С криками «Ура!» к команде победителей бросились болель- щики, чтобы поздравить чемпионов с заслуженной победой и «покачать» капитана команды. Главный приз соревнований — огромный торт уже ждал своих героев, об этом объявила Ирина Степановна, добавив при этом, что второй приз — два торта, 67

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ немного поменьше, достанутся команде, занявшей почётное второе место. А после чая состоится праздничное фотографиро- вание! Вдруг в углу, где собралось большинство болельщиков «красных», раздался взрыв смеха, который постепенно перешёл в хохот, вперемешку с аплодисментами. Сначала всем осталь- ным показалось, что это просто продолжение веселья. Так оно, в сущности, и было, но было и ещё кое-что. Выяснилось, что ко- нец каната со стороны «красных» был привязан к трубе батареи отопления… и значит, исход матча был предрешён ещё до его начала. Никто этого заметить перед стартом не мог, слишком много народу набилось в «красный угол». И кто-то из очень ум- ных взрослых, со здоровым чувством юмора, находчивостью и смекалкой, нашёл очень простое и оригинальное решение… Отменять результатов соревнований не стали, а Ирина Сте- пановна очень умело, легко и остроумно перевела это недоразу- мение в шутку. И все радостно пошли кушать торты, пить чай и фотографироваться под звуки марша «Прощание славянки» в исполнении старшего сержанта Веретенникова на баяне. Конечно, «синие», и особенно их болельщики были очень расстроены, но портить праздник не хотелось никому, потому что всем было очень весело… Как вы, наверное, уже догадались, в команде «синих» был я. А ГОРОД ПОДУМАЛ… Когда я учился в четвёртом классе, то, как и полагалось в до- историческо-коммунистические времена, был пионером, как и все лучшие ребята и девчонки Советского Союза, ученики «средних классов». Одной из очень популярных форм внеклассной пионерской работы (среди учителей и администраторов школы, в первую очередь) были, так называемые, «пионерские сборы». Это идейно-общественное мероприятие предусматривало: а) вы- ступления наиболее активных пионеров, отличников учебы 68

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО и поведения на злободневные темы, например, о двоечниках и нарушителях дисциплины, б) чтение стихов на патриотиче- ские темы, в) исполнение патриотических песен, г) народные танцы… иногда. Случались, также и «нетрадиционные» элемен- ты, например, розыгрыш пионерами с артистическими наклон- ностями сценок из жизни пионерии. Это мог быть, например, отрывок из повести Аркадия Гайдара «Тимур и его команда», или эпизод из фильма «Неуловимые мстители». Однажды, после уроков наш классный руководитель, Елена Константиновна объявила, что в среду следующей недели у нас будет проводиться пионерский сбор. И, поскольку мероприятие это «особой важности», и посвящено Дню Советской Армии и Военно-морского флота, то проводиться оно будет не как обычно, в классной аудитории, а в вестибюле школы, рядом с бюстом Владимира Ильича Ленина и флагом Союза Советских Социалистических Республик. Все замерли и напряглись. Елена Константиновна строго осмотрела класс и постучала указатель- ным пальцем по крышке учительского стола, давая понять, что дело-то не шутейное. Потом добавила, что сбор, вопреки обыча- ям, будет проведён не после уроков, а вместо урока русского языка, преподавателем которого и была Елена Константиновна. Потом она понизила голос почти до шёпота и сипло проговори- ла, что на сборе «очень возможно» будет присутствовать лично директор школы Валерий Герасимович (один вид его наводил ужас на старшеклассников, не то, что на мелочь, вроде нас), и может быть комиссия из ГОРОНО. Класс и вовсе приуныл. Слишком большая ответственность ложилась на всех пионеров, и особенно, на самых лучших, то есть тех, кто будет выступать. — Зарубите себе на носу! — вдруг взвизгнула Елена Кон- стантиновна, и класс непроизвольно вздрогнул, — я не дам вам сорвать наш пионерский сбор! Самые строгие меры, вплоть до исключения из школы ждут того, кто посмеет… Она вдруг замолчала, наверное, не знала, что же такого ужасного может сотворить её ученик, чтобы сорвать такое ответ- ственное мероприятие. Поправила причёску, прокашлялась 69

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ и решительно окончила: — … кто посмеет испортить мне сбор! Но мы и без таких предупреждений были достаточно напу- ганы, ведь всем понятно, что дела нас ждут серьёзные, и даже похлеще открытого урока, который проводился в прошлом меся- це. Тогда мы серьёзно готовились в течение двух недель, и наш класс был отмечен комиссией как очень хороший, и в полной мере подготовленный по русскому языку. Об этом нам потом го- ворила сама Елена Константиновна. Дальше классный руководитель перешла к инструкциям. По случаю сбора, все должны были явиться в школу в парадной пионерской форме, мальчики в белых рубашках, отутюженных брюках и начищенной обуви, девочки в белых передниках и с белыми бантами. Далее — программа сбора, которая наме- тилась сразу, выступления и номера художественной самодея- тельности, в общем, были готовы и отработаны заранее. Правда, не хватало одного песенного номера. Не могу сказать, что я очень стремился в «передовики», но попробовать себя на общественно-полезном поприще был непротив. Мой приятель, Серёжка Сахно, как оказалось, тоже за- хотел выступить на сборе. Он толкнул меня локтем в бок и про- шептал: «А давай споём „Город подумал“. Докажем, что нам не слабо!» Речь шла об очень популярной в те годы песне с названием «Огромное небо», о подвиге советских летчиков в мирное вре- мя, которые во время планового полёта ценой своей жизни спасли от катастрофы немецкий город, направив неисправный самолёт на водоём. Елена Константиновна как-то с недоверием осмотрела нас с головы до ног. Ведь раньше мы ни разу не проявляли себя в качестве певцов. Тем более, речь шла о такой серьёзной песне на «архиважном» пионерском мероприятии. Но песня была как раз по теме сбора, и её распевала почти вся страна. Елена Константиновна согласилась, но строжайшим образом предупредила, что музыкальный номер должен быть исполнен 70

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО не просто хорошо, а так, чтобы «дошла до сердца каждого со- ветского пионера — участника нашего мероприятия» и, что ещё важнее, понравилась гостям сбора. Впереди было ещё целых четыре дня, из которых два — вы- ходные, и нам казалось, что выучить слова (мелодию мы знали хорошо) и, как следует отрепетировать песню нам вполне по си- лам. Поэтому, мы решили, что в субботу, спокойно, никуда не то- ропясь, соберёмся за сараями, чтобы не привлекать внимания других ребят, и отрепетируем наш музыкальный номер. Но в субботу ничего не вышло, каждый из нас оказался за- нят своими делами, зато к концу дня мне удалось раздобыть все слова, и переписать их для себя и для Серёги. В воскресенье собраться на репетицию снова не получилось. Я был свободен и готов к пению на свежем воздухе, но Серёжу родители усадили за уроки, он успел нахватать много двоек за последние две недели. Правда, в запасе были ещё понедель- ник и вторник, и так как слова у нас теперь имелись, я особенно не волновался. А чего там, в самом деле, переживать? Ещё как споём! В понедельник Елена Константиновна подозвала меня на большой перемене, видимо, считая, что главный в дуэте я, и спросила, как идёт подготовка к пионерскому сбору. Мне бы с ходу соврать, что всё у нас хорошо, и что подготовка продви- гается по плану, что уже провели две репетиции… Но врать как следует я не умел, и по моему невнятному бормотанию Елена Константиновна догадалась, что дело плохо с нашим номером. Она взяла меня за краешек пионерского галстука, слегка потя- нула на себя и прошипела: — Только посмейте сорвать мне пионерский сбор! Двойки по поведению… и по русскому языку вам обеспечены. Пощады не будет! Понял!? — П-п-понял, — испуганно промямлил я, и бросился искать Серёгу. Нашёл его без труда в школьном буфете. Он преспокойно ел булочку с сосиской и запивал лимонадом. Я сбивчиво рассказал 71

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ ему о встрече с классной, и настоял, что нам срочно нужно тре- нироваться, а то пощады не будет! Серёжка дожевал, отхлебнул из бутылки и как-то странно на меня посмотрел. Потом выдал: «А чего ты дрейфишь? Сам же захотел петь, а теперь сдрей- фил?!» Я открыл рот от неожиданности. Но друг усмехнулся и сказал: «Ладно. Так и быть. Ты давай учи все куплеты, а я буду подпевать тебе в припеве. Я его и так знаю. Да и вообще, у тебя голос погромче, а я что-то хриплю в последнее время». Тут я расстроился окончательно. Я вдруг представил, как мы с Серёгой стоим перед строем суровых товарищей — пионеров, во главе с Еленой Константиновной, пытаемся что-то петь, но я всё время путаю слова, перевираю мотив… А Серёга вообще молча смотрит на меня… Ночь с понедельника на вторник была ужасной, меня мучи- ли кошмары, самым лёгким из которых было моё пребывание в кабинете директора школы… Ещё, кроме директора, там была Елена Константиновна и весь наш пионерский сбор, в полном составе. Все смотрели на меня и молча ждали, когда же я, нако- нец, начну петь. Во вторник утром, ещё перед началом уроков, Серёга сам разыскал меня в раздевалке и сходу решительно заявил: «Всё, после уроков точно порепетируем!». Но я был уже настолько на- пуган предстоящим провалом, что моя собственная решитель- ность растаяла, как последний снег после первого весеннего до- ждя… Я был просто раздавлен ответственностью. Единственное, что мне действительно удалось за эти последние перед сбором дни, так это выучить все слова всех куплетов и припева. Меня даже не удивило, что Сахно снова куда-то исчез, а вечером до- ма, вместо того, чтобы готовить уроки, я в сотый раз про себя твердил слова песни. День сбора начался плохо. Нет, не плохо, а отвратительно и ужасно. Мой партнёр по исполнению песни о героях — лётчи- ках, и вроде как приятель, не пришёл в школу. Кто-то передал, что он кому-то позвонил, и сказал, что у него поднялась темпе- ратура, и воспалилось горло. Я боялся попасться на глаза класс- 72

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО ному руководителю, и это было глупо, час расплаты был уже близок… через два урока и две перемены. К тому же, она сама заглянула на второй урок (история СССР), и вызвала меня за дверь. Она уже, конечно знала, что Сахно не пришёл, и её ко- лотило от ярости. Она жёстко, по разделениям, почти по слогам отчеканила: — Я тебе не позволю сорвать пионерский сбор! За свои по- ступки надо отвечать… Будешь отвечать! — Но Серёжа не при… — начал было оправдываться я. Но Елена Константиновна зло перебила: — А ты о чём думал?! Будешь петь один! И попробуй только плохо спеть! Иди на урок! Я вернулся в класс, чувствуя себя виноватым ещё и в том, что Серёга сачканул. У меня тряслись коленки, и ужасно хоте- лось в туалет. Весь оставшийся урок я повторял про себя слова песни, проклиная всё на свете: тот день когда мы вызвались ис- полнять песню, друга Серёгу, который меня по сути, предал, и собственно, сам пионерский сбор. Мне очень не хотелось вы- ступать, теперь уже, никогда и нигде. И ни за что! Время неумолимо переместило меня в школьный вестибюль, где в две шеренги выстроился наш класс для проведения пио- нерского мероприятия. Первая шеренга — нарядные девочки в белых форменных передничках и с белыми бантами, во вто- рой — серьёзные и торжественные мальчишки. По случаю сбора нам выдали знамя пионерской организации из комнаты совета пионерской дружины. Директора не было, но его ожидали, представителей ГОРОНО тоже не было, но для меня это ничего не меняло. По звонку в вестибюле остался только наш класс во главе с Еленой Константиновной. Сказать, что я себя чувство- вал как пионер-активист, которого сейчас будут бить уличные хулиганы, значит, не сказать ничего. Я бы даже согласился, что- бы меня побили, лишь бы не петь. Сбор уже шёл полным ходом, ребята по очереди выступали, читали стихи, а я, будто плыл в ту- мане, почти ничего не видел, ничего не слышал и мало что сооб- ражал. 73

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ — А сейчас, песня «Огромное небо» на слова Роберта Рож- дественского! — пропищала ведущая сбора — председатель со- вета отряда Ира Мочалова, — исполня-я-я-ет вокальный дуэт четвёртого — «А» класса! Ирка, конечно, знала, что Сахно не пришёл, но в программке был обозначен дуэт, и она автоматически озвучила, видимо, ни- чего другого не придумав, и не сумев перестроиться по обста- новке. Я, как автомат вышел из строя. Медленно повернулся. И запел Я пел громко и трагично. Так, как никогда не пел ни до, ни после того памятного пионерского сбора. Мне удалось не пере- путать слова. Я умудрился ни разу не сфальшивить в мелодии, единственное — чувствовал, что голос немного дрожит. И я не знал, как воспринимали песню мои строгие слушатели-одно- классники. Во время исполнения последнего куплета, на словах: «В могиле лежат посреди тишины, отличные парни отличной страны…» мне очень захотелось плакать, и я едва сдержался. Наконец, песня закончилась… Я выдохнул, и почувствовал, как по спине стекает пот. Всё… я, как смог, выполнил свой долг до конца. Потом наступила тишина. Полная тишина, был слышен голос учителя в одной из классных аудиторий первого этажа в даль- нем конце коридора. Ни аплодисментов, ни перешёптываний, ни улыбок-усмешек. Елена Константиновна тоже молчала, хотя по идее, должна была сказать что-то вроде: «Спасибо. Встать в строй!» Мне показалось, что все как-то с сожалением смотрят на ме- ня… но… никакой реакции! Я отдал пионерский салют и строевым шагом направился на своё место. Мой номер был последним в программе сбора, и Елена Константиновна просто, но как-то устало произнесла: — На этом наш сбор окончен. Сдать знамя в пионерскую комнату. И прозвенел звонок 74

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО Наверное, я спел плохо. Никто мне ничего не сказал, и неко- торое время, почти весь класс старался не смотреть в мою сто- рону. Только после уроков, один парень подошёл ко мне, загля- нул прямо в глаза и сказал: «Ты так пел!». «Как, как я спел?» — мне очень хотелось знать, как же я в действительности исполнил свой номер. Но он лишь повторял: «Ты так пел, так пел!», и боль- ше ничего. Ни «хорошо», ни «плохо», ни даже, «паршиво»… Честно говоря, я и сейчас не знаю, как тогда, на пионерском сборе прозвучала в моём исполнении песня о советских лётчи- ках Борисе Капустине и Юрии Янове, совершивших подвиг в небе над Германией. Я знаю только то, что обязательно должен был это сделать. СОЛДАТИКИ УШЛИ Однажды мама наводила порядок в квартире после неболь- шого ремонта. Необходимо было всё вымыть, вычистить, пропы- лесосить, словом, привести дом в жилое состояние. Среди мно- гих нужных, но мешающих уборке вещей и предметов оказалась и моя коллекция солдатиков. Я собирал их с самого раннего детства, и в моей «армии» было великое множество оловянных и пластиковых воинов, представляющих самые разные эпох и сражения. Традиционная оловянная серия из восьми рядовых, знаменосца и офицера Со- ветской армии, пластиковый набор пехотинцев и всадников вре- мён гражданской войны, пулемётчики и артиллеристы Великой Отечественной, русская дружина и немецкие рыцари Ледового побоища и многие другие. Некоторые из наборов были редки- ми, мне их привозил папа из командировок. А ещё были «ста- ринные», наверное, выпуска 40 — 50-х годов… Я очень любил своих солдатиков, часто играл с ними, показывал ребятам из на- шего двора. Но в ходе ликвидации последствий ремонта, вся моя кол- лекция оказалась в тазике для стирки белья, который мама вы- ставила за дверь, на лестничную площадку нашего пятого этажа. 75

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ Несколько раз я пытался вернуть их в «место постоянной дисло- кации», но мама строго настрого распорядилась: «Пока не будет наведён полный порядок, пусть там полежат». Я был послушным мальчиком, и спорить не стал. К тому же, соседи иногда тоже держали свои вещи на площадке, в случае необходимости. Каж- дый день я смотрел на тазик с моими солдатиками, уходя в шко- лу, или приходя домой со двора, но ничего поделать не мог, сло- во мамы было законом. А однажды тазик пропал. Вместе со всей моей армией, кто- то её увёл. Кто-то, кто оказался более умелым и заботливым полководцем, чем я. Нет, их не украли. Они ушли сами. Ушли, потому что я не смог за них заступиться. Я не смог убедить маму в том, что нельзя просто так выставлять за дверь то, что имеет для тебя ценность. Даже, если это просто игрушки. Потому что любимые вещи имеют свойство обижаться на своих хозяев за ненадлежащее к ним отношение. В сущности, так произошло ещё и потому, что я не смог, или просто поленился принять пра- вильное решение, и найти место в квартире, на время наведе- ния общего порядка. Я был очень расстроен. Плакал, и не находил себе места. Ещё и от того, что искать было бесполезно, потому что никто из ребят нашего двора (а я был уверен, что это точно кто-то из них), никогда бы не признался в том, что это он взял солдати- ков. Ребят во дворе было много, но из тех, кто иногда поднимал- ся на пятый этаж, чтобы, например, позвать меня погулять, всего лишь несколько. Они и были моими лучшими друзьями. А луч- шие друзья никогда бы этого не сделали. Опрашивать соседей было тоже бессмысленно, потому что, во-первых, в нашем подъ- езде кроме меня не было ребят моего возраста, а во-вторых, уж слишком несерьезной была пропажа в понимании взрослых, и не следовало тревожить занятых людей по пустякам. Ведь иногда, правда очень редко по тем временам, случались и се- рьёзные кражи, и милиция не могла найти ни воров, ни вещей, а тут какая-то ерунда! В общем, я тяжело переживал потерю, но даже и не подумал 76

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО обидеться на маму, потому что знал, что она тоже очень сожале- ет, что так вышло. Впоследствии, я много чего терял в жизни, и когда размышлял, почему так происходило, приходил к выво- ду, что случалось это в первую очередь потому, что допускал сам. Поэтому, именно я был виноват в том, что солдатики ушли, и точка. Впоследствии мы с мамой (папа, к сожалению, покинул нас слишком рано и совсем молодым), никогда не вспоминали о мо- ей первой коллекции солдатиков. Потому что тогда, как только я немного успокоился, я тут же стал собирать новую армию. Она быстро пополнялась, хотя разнообразием, к сожалению не отли- чалась. В основном это была «советская оловянная серия», та самая — восемь рядовых, знаменосец и командир, но много- кратно повторяемая… Чтобы «подразделения» хоть как-то отли- чались друг от друга, мы с папой съездили на базар, где купили зелёную и коричневую масляную краски, и очень увлеклись рас- краской моей новой армии… Прошли годы, потом и десятилетия. Жизнь вырвала меня из дома и увлекла в дальние страны, но я неизменно возвра- щался. Сначала раз, а потом и по два раза в год. Однажды, в один из своих приездов, я встретил Олега-Олежку, одного из моих друзей детства. Другие ребята, с которыми играли во дворе, мне никогда больше не встречались, а может быть и встречались, но изменились настолько, что узнать друг друга мы не могли. Что касается Олега, я бы узнал его и через милли- он лет, мы подружились, когда были ещё очень маленькими, как только мои родители получили квартиру в нашем доме. Теперь мы уже были мужчинами, что называется, «очень старше» сред- него возраста, лысыми и седыми. Мы зашли в кафетерий, чтобы пропустить «по маленькой» за встречу. Вспомнили детство, некоторых наших ребят, обсуди- ли и прошлое, и то, кто мы сейчас. И вдруг, после пятой или ше- стой «маленькой», Олежка сказал, что знает, кто взял тазик с лестничной площадки у нашей квартиры. Честно говоря, я сна- чала не понял, о чём он говорит. И он пояснил, что речь идет 77

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ о солдатиках из моей первой коллекции, что лежали в тазике. Той самой армии, которая из-за бездарного командования по- легла вся, до последнего бойца в неравной битве с Обстоятель- ствами. Олег говорил об этом спокойно, с грустной, и совершен- но трезвой улыбкой. Однажды он пришел, чтобы позвать меня гулять, и увидел у дверей квартиры тот самый тазик, полный са- мых разных, смелых и отважных ребят. — Да, это был я. Я тогда забрал твоих солдатиков, вместе с тазиком, — окончил он свой короткий и грустный рассказ. Честно говоря, я почувствовал облегчение. Оттого, прежде всего, что одна из неразгаданных тайн моего детства, всё же, дождалась своего решения. К тому же, Олег пронёс эту тайну, можно сказать, почти через всю жизнь. Может быть даже, он страдал от этого больше, чем я. Разумеется, я простил своего друга, ведь это было так дав- но… И мы продолжили наш разговор. Время притупляет остроту боли детской потери, время освобождает нас от пережитых ма- леньких (и больших) трагедий, иногда не полностью, но всё же. Мы обнялись на прощанье, уже достаточно нагруженные конья- ком, и вскоре выяснилось, что навсегда. Вторая армия, та, что подверглась покраске, просуществова- ла гораздо дольше, но уже без моего непосредственного коман- дования. Потом она уехала в город Ростов-на-Дону, вместе с двумя моими племянниками, что гостили у мамы, пока я поко- рял новые высоты в разных частях необъятного и прекрасного мира. Теперь, когда я побывал уже на всех своих высотах, узнал по- чти всё, что хотел узнать, и с Прошлым меня разделяет Вечность, я собираю свою Третью армию. Она уже перевалила за сотню и состоит из прекрасных оловянных солдатиков из серии «Напо- леоновские войны». Новая коллекция занимает достойное место в моём доме. Вместе со мной солдатиков собирает жена, кроме того, она следит за тем, чтобы Армия содержалась в порядке и своевременно пополнялась. Еженедельно один из солдат «заступает в караул» у компью- 78

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО тера на моём письменном столе. Он выполняет очень важную задачу — хранит, или, во всяком случае, помогает сохранять па- мять о Былом. МАТРЁШКИН ДЕНЬ К Международному женскому Дню в нашей организации, как правило, проводились праздничные мероприятия: поздрав- ление женщин коллектива от первого лица (короткий доклад Ге- нерального), награждение грамотами, вручение цветов и суве- ниров, и, конечно, праздничный концерт. Подготовку комплекса мероприятий поручили нашему от- делу, впрочем, как обычно к любому государственному и ве- домственному празднику. Необходимо было подготовить текст доклада и видеопрезентацию к нему, проект праздничного распоряжения Генерального директора, и собственно, органи- зовать концерт. Для проведения концертных выступлений все- гда приглашались профессиональные и полупрофессиональные исполнители. При этом предусматривалась подготовка Почет- ной грамоты от коллектива, закупка цветов (для вручения ар- тистам в ходе концерта) и подарок-сувенир на добрую память о выступлении у нас. В общем-то, всё это было обычными, хотя и несколько хло- потными делами, и мы начали подготовку к празднику. В этот раз в качестве главной (и единственной) звезды концерта была приглашена известная исполнительница русских народных пе- сен и романсов, заслуженная артистка России Варвара Кольцов- ская. Когда основные подготовительные мероприятия были за- вершены, шеф, выслушав мой доклад, изобразил усталость на широком лице. — Что будем дарить Кольцовской? — вопросил он. — Пока неизвестно. Нет денег, — ответил я, — грамоту под- готовили и подписали у Генерального, цветы покупает отдел снабжения, а вот… — Так найди деньги, — перебил меня начальник, глаза за- 79

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ светились желтизной, как бывало всегда, когда он был чем-то недоволен, — с деньгами любой дурак сможет купить подарок. Шеф тупил как всегда, вторая часть его речи противоречила первой, но он знал, что я прекрасно его понял. Дескать, если бы деньги были изначально, то и проблемы бы не было. Но теперь он, вроде ещё и ставил мне в упрёк, что я ему докладываю та- кие глупости. По его мнению, я должен был разыскать средства и доложить ему предложения в виде списка предполагаемых су- вениров заслуженной артистке Кольцовской. Я пришёл в общий кабинет, собрал ребят, и за чашкой чая мы пришли к выводу, что кроме как из нашей «чёрной кассы», деньги взять неоткуда. Ежемесячно мы сдавали в «кассу» взносы на общие нужды — общественные чай-кофе-сахар, проведение маленьких посиделок в честь дней рожденья сотрудников. На- скребли немного, а конкретнее, выгребли всё, что было. Теперь вопрос заключался в том, что покупать. Подарок должен был быть «хорошим и большим», как любил приговаривать шеф, ко- гда речь заходила о подарках вообще. Поэтому, я больше опа- сался не угодить с подарком самому шефу, нежели, непосред- ственно, артистке. В случае, если подарок ему не понравится, я рисковал месяц, а то и два, выслушивать его нытьё и дурацкие намёки, по поводу моих «организаторских» способностей. Разъезжать по Москве в поисках подарка было уже некогда, да и деньги в моём кармане были «очень смешными». Поэтому я спустился в подземный переход на Комсомольском проспекте, недалеко от фирмы, в то время там было много сувенирных ки- осков. Как часто и бывает в подобных случаях, ничего подходя- щего («красивого и большого») на глаза не попадалось. Я уже в третий раз обходил каждый киоск, но там всё было либо слишком маленьким, либо слишком дорогим. Кроме того, по мнению начальника, подарок должен был быть ещё и «нуж- ным». И я знал, чтобы я не выбрал, шеф всё равно задаст свой дежурный вопрос: «А зачем это ей нужно?»… Я ещё раз пошёл по ряду киосков, внимательно оглядывая каждую витрину, буквально забитую всяческими сувенирами, 80

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО но не находя ничего подходящего… И вдруг, на верхней полке в глубине очередного магазинчи- ка, мне на глаза попалось нечто крупное, красочное и… относи- тельно дешёвое. Это была большая, размером с пятилитровый бочонок, очень красивая, с преобладанием ярких золотистых и голубых красок, очень нарядная Матрёшка. Честно говоря, я буквально замер от такой красоты, потому что раньше как-то не очень обращал внимание на подобные сувениры (когда мы с женой бывали на Вернисаже, например), а мои домашние мат- рёшки были стандартного размера, правда, тоже очень краси- вые. На витрине она стояла в «разборе», и я насчитал двадцать, стоящих в один рядок уменьшающихся в размерах матрёшек. Самая маленькая, размером, наверное, с детский мизинчик. Я уже знал, что куплю эту Матрёшку, потому что это было то, что нужно. Кольцовской, как прекрасному исполнителю русских на- родных песен и романсов просто не может не понравиться та- кой подарок! Я вдруг представил рядок матрёшек, где-нибудь в интерьере столовой на подмосковной даче, где проводятся чаепития, исполняются песни под гитару, собирается творческая интеллигенция, в общем… Но главное! Главное, той жалкой сум- мы, что лежала у меня в кармане, хватало и на Матрёшку, и на подарочную упаковку с красными, синими и белыми лен- точками. Девушка-продавец тоже обрадовалась моему выбору, она ловко, аккуратно и красиво упаковала подарок в прозрач- ную обёртку, так что Матрёшка была видна во всей своей красе, и с улыбкой протянула мне. Я поздравил её с наступающим праздником, и мы распрощались. Шеф остался недоволен подарком. Коронный свой вопрос он задал три раза подряд. Потом сморозил, по-моему, полную глупость: «Это что, намёк на что-то?», и я, разумеется, не смог найти подходящего ответа на такое предположение. Всё остав- шееся до начала праздника время, мой начальник обсуждал «неудачный» подарок с кем попало, то есть с некоторыми на- чальниками и заместителями начальников других подразделе- ний нашей фирмы. Что-то так, полушутя, полусерьёзно: «Вы 81

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ только подумайте, что мои „гаврики“ купили в подарок Кольцов- ской… матрёшку, блин! Ничего поручить нельзя!» В сущности, это было в духе нашего начальника. Таким об- разом, он готовил почву для того, чтобы переложить ответствен- ность с себя на своих подчиненных на тот случай, если подарок не понравится… нет! Не Варваре Кольцовской, а Генеральному директору! Директор будет читать доклад, вручать подарки жен- щинам и, конечно, присутствовать на концерте. Поэтому, он очень опасался, что Генеральный снимет с него очень толстую стружку, если, вдруг, что не так. Он, например, спросит (очень- очень строго спросит): «Вы что, не могли порядочный подарок найти для заслуженной артистки России?» И дальше (грозно) об уроне престижа организации, об авторитете некоторых на- чальников и о соответствии некоторых руководителей занимае- мой должности… Я чувствовал себя скверно. Но, если честно, то где-то в глу- бине души у меня теплилась надежда, что всё обойдется. Уж больно мне самому понравилась Матрёшка! Торжественное собрание и концерт проплыли перед моими глазами как в тумане. Кольцовская была великолепна, она пре- красно отработала свою программу, аплодисменты подолгу не смолкали после каждого номера, цветы так же вручались по- сле каждого очередного выхода на сцену. Она умело «зажигала» публику в зале, а в некоторых номерах ей дружно подпевали. Во время исполнения романса «Утро туманное», она спустилась со сцены в зал и, под аплодисменты, повальсировала с нашим шефом (он сидел в первом ряду, рядом с Генеральным). Наконец, концерт подошел к концу, и для меня настал мо- мент истины. Или, точнее, час расплаты. Первый заместитель Ге- нерального директора вышел на сцену говорить слова благодар- ности Варваре Кольцовской. Рядом цепочкой выстроились мой шеф, с Почётной грамотой от нашей организации (для артистов, и даже заслуженных, такие грамоты и дипломы были очень необходимы), и я, с цветами и Матрёшкой. Первый заместитель поблагодарил артистку коротко, ясно 82

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО и красиво. Я, честно говоря, не ожидал от него таких способно- стей, обычно он общался лишь на повышенных тонах, частенько с употреблением ненормативной лексики. Шеф подал ему Гра- моту, роскошный букет, и сделал шаг в сторону. Я передал ему Матрешку. Внутри меня всё клокотало, сердце, казалось, готово было выскочить из груди. Варвара на мгновение замерла. Затем передала цветы и По- четную грамоту кому-то из своих музыкантов, и очень бережно, обеими руками взяла подарок. И вдруг, прижала к груди и поце- ловала, сквозь прозрачную обертку. В глазах засверкали слезин- ки… — Это — моя самая любимая игрушка… — сказала она в мик- рофон, — с самого детства! Как вы догадались? За это большое спасибо вам, дорогие мои! Зал снова взорвался аплодисментами, все встали, и прово- жали заслуженную артистку России стоя. На следующий день, начальник объявил мне выговор за неисполнение в срок какого-то документа. БУКЕТ У ПОДВАЛЬНОГО ОКНА По итогам соревнований на первенство лучшего класса по показателям учёбы, спорта, общественной и комсомольской работы, наш девятый — «А» занял первое место среди трёх де- вятых классов школы. В общем, так и должно было случиться, потому что объективно, наш класс был самым сильным по всем показателям, поскольку считался, что называется «элитным», ес- ли такое определение можно применить к середине семидеся- тых годов прошлого века. Наши девчонки (лучшие девчонки в школе) постановили, что в честь этого грандиозного достижения, мальчики, как настоя- щие джентльмены-чемпионы, должны преподнести по букету цветов прекрасной половине класса. Хитрые лучшие девочки специально не уточнили, кто кому должен вручать цветы, в рас- чете на то, что каждый «мужчина» должен догадаться сам. 83

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ Утром я купил букет белых хризантем у городской больницы и пришёл с ним в школу. Честно говоря, я чувствовал себя не в своей тарелке с цветами в руках, и готов был провалиться сквозь землю от стыда. Потому что я НЕ ЗНАЛ, кому должен вру- чить букет, и вообще, когда должно было произойти это действо. Я бродил до начала занятий с хризантемами в руке, стараясь не попадаться на глаза девчонкам. Что касается ребят, то каж- дый был занят собой и своим букетом. Никто ничего не говорил, но после первого урока я обнаружил, что почти все наши девоч- ки уже с цветами. Мне бы следовало быть повнимательнее и спокойно отметить про себя, кто из девочек ещё без цветов, а потом просто подойти и вручить. Но я был застенчив и очень боялся попасть в глупое положение. Я всё ждал, что мне кто-ни- будь подскажет, что делать. Тогда мне было ещё невдомёк, что кое-какие вещи мужчина в жизни должен делать сам. А по боль- шому счёту, почти всегда принимать самостоятельные решения и брать на себя ответственность в нужный момент. Вместо этого я слонялся на первой перемене по школьному двору и тихо страдал. Я опасался, что вручу букет кому-то, кого уже поздравили, и меня просто поднимут на смех. Кое-кто из ребят, кто уже «отстрелялся», поглядывал на меня с ехид- ством и посмеивался, а девчонки делали вид, что вообще ничего не замечают. Ведь, в общем-то, для всех остальных, ничего осо- бенного не происходило. Ну, ходит один придурок (а я себя та- ким и представлял со стороны) с букетом подмышкой, и пусть ходит дальше. Но долго так продолжаться не могло, впереди был почти полный учебный день, и я всё же, принял решение. Выкурив втихаря сигарету за мастерскими, я решительно на- правился в одно укромное местечко — в угол основного корпуса школы. Там в углублении, из цокольного этажа выходили окна подвального помещения, накрытые сверху тяжелой откидной решётчатой рамой. Постояв немного у рамы, и в последний раз взглянув на свой букет, я тяжко вздохнул, и бросил цветы к под- вальному окну. Всё… дело было сделано. Плохо, безобразно и совсем 84

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО не так, как следовало бы, но я почувствовал облегчение… Весь следующий урок, уже освободившись от тяжкого груза сомнений и тревог, я думал-гадал, кому же я, всё-таки должен был, но не вручил свой букет, и кто из девочек остался без цве- тов… Потом я взглянул на дело с другого ракурса. Я с самого на- чала не подумал о том, что девочек в нашем классе было на треть больше, чем мальчиков, а значит, эта треть автоматиче- ски должна была остаться без цветов. Мне кажется (сейчас, уже в другой жизни), что эту проблему наши активистки решили эле- ментарно просто: подаренные цветы разделили на всех поров- ну. Скорее всего, так оно и было. Наконец, этот длинный, напряженный и нервный день за- кончился, а следующий принес новые учебные заботы, комсо- мольские поручения и мелкие шалости. А потом я и вовсе на- долго забыл об этом. Через много лет, на одной из встреч выпускников нашего класса, которые проводились регулярно раз в пять лет, я вспом- нил эту историю, и сразу же понял, кому я тогда должен был вручить цветы. Кто знает, как бы всё сложилось, подари я тогда букет той, кто его ожидала? Возможно, тогда эта история была бы не о букете у подваль- ного окна, а о начале Большой Любви. ЯФА Однажды, когда мы учились в седьмом классе, я как-то в вы- ходной день приехал к своему школьному приятелю, Лёшке Пи- фу. Пиф — это, конечно, прозвище, которое тогда было почти у каждого мальчишки. А бывало и так, что у кого-нибудь было сразу по две клички, одна в школе, другая во дворе, поскольку большинство из нас обучались в одной школе, а жили в разных районах города. Дома у Лёшки мы немного поиграли в «дурака», поболтали о том, о сём, и пошли прогуляться по улице Молодёжной, на которой проживал Пиф. По пути мы рассказывали друг дру- 85

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ гу всякие небылицы, которые сочиняли прямо на ходу, самые разнообразные истории и приключения, что якобы происходи- ли с нашим участием, вне школы. Словом, врали, что называет- ся, напропалую и получали от этого большое удовольствие. Я прикидывался, что верю Пифу, а Пиф изображал интерес к мо- им россказням. Это придавало интереса и остроты нашей встрече. Потому что врали мы от души и для удовольствия, а не, скажем, ради выгоды, или повышения своей значимости и авторитета в глазах друг друга. Вдруг Лёшка ткнул меня в бок и вскрикнул: — Смотри! Яфа! Я посмотрел в ту сторону, куда он показывал, и действитель- но, увидел Яфу. — Яфа! Яфа! — закричали мы в один голос, и почти бегом бросились к подъезду жилого дома, у которого стоял Яфа. Или, кто-то очень похожий на Яфу. Это был Яфа. Когда мы подошли, он молча, и как мне пока- залось, не очень одобрительно осмотрел нас, как это обычно де- лает милиционер или какой-нибудь важный представитель. До третьего класса мы учились вместе, считали себя друзьями, и часто после уроков проводили вместе время. А потом он пере- шёл в другую школу, и все эти годы мы его не встречали. Яфой он был для нас с Лёшкой, потому что фамилия у него была Яфель, а вот, как его звали, я теперь припомнить бы не смог. Яфа стоял у подъезда, молча курил, и как-то недобро, с кри- вой ухмылкой продолжал на нас смотреть. Мы невольно застыли на месте, и наши руки, протянутые для пожатия, зависли в воз- духе. Потому что Яфа при ближайшем рассмотрении оказался и не совсем Яфой. В общем, какие-то черты внешности остались прежними, но всё же, это был уже другой человек. Так мне пока- залось сразу, а Пиф потом сказал, что подумал о том же. Вместо паренька, нашего одногодки, перед нами стоял приземистый, широкоплечий, коренастый мужичок. У него был тяжелый, неприязненный взгляд исподлобья, и совершенно не мальчише- ское лицо. 86

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО — Яфа! Здорово! — уже не очень уверенно проговорил Пиф, продолжая протягивать руку для приветствия. Однако здороваться Яфа не спешил, хотя, конечно и узнал нас, а продолжал молча курить. Молчание стало тяжёлым, и мы с Лёшкой не знали что делать дальше, улыбки медленно сполза- ли с наших лиц. Яфа продолжал криво ухмыляться, и его лицо очень напоминало лица хулиганов, которые периодически появ- лялись в нашем школьном дворе, чтобы стрясти мелочь со школьников, или с кем-нибудь «разобраться». Мы растерялись окончательно. Пауза затягивалась, и мы бы давно уже, с удовольствием ушли, но не знали, как это сделать. Яфа бросил окурок под ноги, загасил его каблуком и посмотрел куда-то мимо нас. Мы невольно проследили за его взглядом, и увидели неподалёку ещё одного человека. Вид у него был и вовсе угрожающий. Всё в его облике, приземистая, немного сгорбленная фигура, выражение лица, одежда и наколки на слишком длинных руках таили скрытую опасность. Мы, хоть и были, в сущности, ещё очень юными (нас только что приняли в комсомол), но уже хорошо знали, что окружаю- щий мир, в достаточной мере полон теми, кто представляет ре- альную угрозу не только нашему здоровью, но, возможно, и жизни. Эти двое — наш бывший друг Яфа и его «знакомый» были как раз из таких. — Вы, козлы, — наконец медленно и хрипло проговорил Яфа, — валите отсюда, по-быстрому. Через три секунды я вас здесь не вижу. Время уже пошло. Он злобно усмехнулся, и сунул руку в карман куртки, одно- временно кивнув своему товарищу, который уже был примерно в десяти шагах за нашей спиной. Дважды повторять не потребо- валось. Не переставая глупо улыбаться, мы сначала попятились, потом развернулись, и быстрым шагом скрылись за углом дома. А дальше, не сговариваясь, бросились наутёк со всех ног. Пробе- жав два квартала, мы остановились, чтобы отдышаться. Потом отыскали автомат с газировкой, и выпили по два стакана воды без сиропа. 87

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ — Ты что-нибудь понял? — наконец спросил Лёшка. — Нет, я ничего не понял. Слушай, а что с ним? Какой-то он не такой… — Я его ни разу не видел в нашем районе, — сказал Пиф, — я вообще не знаю, где он живёт. А этого что с ним, видел? Опас- ный чувак… Весь оставшийся день мы болтались по городу и ломали го- ловы, почему наш «друг детства» настолько изменился. И что он делал там, у подъезда. И ещё мы пришли к выводу, что будет лучше, если мы больше никогда и нигде не встретим Яфу. Пото- му что это небезопасно. В возрасте четырнадцати лет, Яфа вы- глядел, минимум на двадцать, а то и старше, и он… был страшен. Что с ним произошло, мы так никогда и не узнали, а потом и вовсе забыли эту историю. Во всяком случае, об этой встрече никогда не вспоминали. А вот через годы, почти через жизнь, она мне вдруг вспомнилась. Вся, в деталях и мелочах, вплоть до ощущения свежести майского солнечного утра на улице Мо- лодёжной. Я какое-то время думал об этом, и пришёл к некоторым вы- водам в виде предположений. Скорее всего, Яфа пошёл доро- гой, по которой идут люди, обречённые на то, чтобы делать нехорошие дела в этом мире, быть за это наказанными, стра- дать, а затем продолжать творить зло. В тот солнечный день, ко- гда мы с Пифом радовались нашей юности, в набежавшей тени (возможно, от козырька подъезда) мы увидели совсем другого человека, отдалённо похожего на нашего бывшего товарища. У подъезда он околачивался не просто так, а скорее всего, вы- полнял определённую функцию, а именно, стоял «на шухере», пока другой, или другие, такие же, как он, «обрабатывали» квар- тиру в этом подъезде. А его знакомый, вид которого поверг нас с Пифом в ужас и отвращение, видимо, был главарём воровской шайки. Наше появление никак не вписывалось в планы, я бы сказал, в преступные планы Яфы и его друзей, и могло им здо- рово помешать. Из этого следует, что не исчезни мы вовремя тогда с места 88

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО встречи, кто знает, чем бы это всё могло окончиться для нас. Ведь кому нужны лишние свидетели, да ещё и такие, кто кое-ко- го узнал в момент, когда проворачивалось «дело»… Очень возможно, что это лишь мои предположения, с учетом опыта прожитых лет. Но я очень рад, что больше никогда не встречал Яфу. Лёшка, пути с которым разошлись после окон- чания школы, думаю, тоже. Вот, собственно, и всё. ПИОНЕРСКИЙ САЛЮТ Однажды в школе проводился конкурс среди пятых и ше- стых классов, на лучшую стенную газету, посвященную Дню кос- монавтики. Я был в составе редколлегии сего печатного органа нашего пятого — «А», под названием «Пионерский салют», и мне очень нравилось это занятие. Художник из меня был не очень хороший, но написать заметку, сочинить стишок или лозунг до- ставляло мне большое удовольствие. Кроме меня в редколлегию входили ещё один пионер и три пионерки — активистки. Насколько я помню, в нашей «команде» не было единства во взглядах на содержательную часть, и в целом, оформление предстоящего выпуска, начиная с названия. Коллеги настаивали, что конкурсный номер газеты должен называться «Пионерский салют советским космонавтам», я же считал, что нужно что-ни- будь пооригинальнее, вроде «Первые в Космосе», или «Привет Галактике». Впрочем, и до конкурса, ни одного выпуска не обхо- дилось без споров, слез и даже небольших драк. Случались и жалобы классному руководителю… А если газета получалась не очень удачной, то, как правило начинался поиск виноватых, взаимные обиды и обвинения. В день проведения конкурса, примерно за полчаса до его начала, ко мне подошла одна девочка (не из редколлегии) и ска- зала, что меня вызывают в детскую поликлинику, для проверки зрения. Ничего не подозревая, я отправился в медпункт, в на- дежде, что быстро пройду осмотр, и вернусь к началу конкурса. 89

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ Поликлиника находилась недалеко от школы. В кабинете глазного врача сидел какой-то мальчик в очках и смотрел на таблицу, а его мама вела дружескую, неторопли- вую беседу с доктором, о том, о сём… Доктор велела мне подо- ждать за дверью, где я просидел довольно долго. Беседа была неспешной и очень интересной: из-за неплотно закрытой двери то и дело раздавались смешки, восклицания врача и мамы маль- чика, который рассматривал таблицу через очки. Я нервничал, но всё же надеялся, что смогу попасть на кон- курс, успею добежать, в крайнем случае, немного опоздаю. Но время шло, а меня всё не вызывали. Когда же я, наконец, попал в кабинет, врач очень удивилась тому, что я пришел. Она два раза переспросила фамилию, и дол- го что-то искала в своём журнале. Потом провела самый обык- новенный осмотр, пожала плечами, и отпустила, не более, чем через пять минут. Я выскочил из поликлиники и не просто побежал, а полетел в школу. Но когда ворвался на этаж, где проводился конкурс, мне сказали, что мероприятие уже подходит к концу, и я могу идти гулять. Я был не просто расстроен. Я был раздавлен, и на полном серьёзе заплакал навзрыд, едва отыскав укромный угол. Этот случай, по сути ерундовый, в действительности, меня очень потряс, я долго переживал, и запомнил его надолго. Пото- му что мне ОЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ принять участие в конкурсе. Я хо- тел проявить свои таланты и принести пользу классу, но благие устремления, очень обидно остались без реализации. А через много лет, вспоминая об этом случае, я вдруг понял, что тогда в кабинет глазного врача меня никто не вызывал. Всё это подстроили пионеры-активисты, мои соратники по редкол- легии нашей классной стенной газеты «Пионерский салют». Для того чтобы я им «не завалил конкурс», они подослали свою по- дружку-провокатора, которая и отправила меня из школы. Дело было сделано тонко и умело, не подкопаешься. У меня тогда было действительно неважное зрение. 90

РАССКАЗЫ КУРИЛЬЩИКИ — Эй-ей! Ты! Иди-ка сюда… Я опасливо оглянулся и увидел невзрачного лысого старич- ка, с довольно внушительным брюшком, в кургузых спортивных штанах и майке. Он махал рукой, предлагая мне и моему другу Пифу перейти проезжую часть и подойти к нему. — Ты его знаешь? — спросил Пиф. — Не-а, но он чего-то хочет. Мы сделали по затяжке только что прикуренных сигарет, и, чувствуя себя совсем взрослыми, подошли к старичку. Вблизи он не вызывал интереса так же, как издалека — про- сто старый пенёк, в безразмерных тренировочных штанах и майке, которой, наверное, только что мыли стекла в овощной лавке. Он презрительно смерил нас с Пифом взглядом острых ка- рих, чуть навыкате глазок, и сказал, глядя на меня: — Вы чего это курите? Пиф вынул изо рта сигарету, сплюнул и нахально прищурив- шись, прочитал название: — «Орбиту» мы курим, дедушка, а чё такое? — Я не тебя, оболтуса, спрашиваю, — голос у дедушки был спокоен и скрипуч, как несмазанная петля двери в сарае у ба- бушки. Он глядел в упор на меня. — Так я повторяю свой вопрос. Ты почему куришь, охламон? Я, честно сказать, немного сдрейфил, сам не знаю почему, но всё же, сделав ещё одну затяжку, немного с вызовом сказал: — Я курю, потому что я курю. А тебе какое дело? — Вот, значится как, — старик пожевал губами, — а вот, если 91

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ я твоему папке скажу? Он скажет… моему папе? Откуда он его может знать? Он его знать никак не может, потому что мы с Пифом не из этого райо- на. Я хотел снова затянуться, но не стал. И он продолжил. — Вот так всю жизнь и прокуришь, мальчонка. Но это ещё не всё. Скоро и винцо пойдет. А там друзья, такие же курцы. А где друзья, там и водка. Воровать поди, начнешь. Ведь нач- нешь воровать, да? Все в жизни начинается с малого, и ты не за- мечаешь, как малое становится большим, таким большим, что не сдвинуть с места, не то что поднять… Тон у дедушки становился всё жестче, говорил он всё гром- че. Глаза, казалось, улыбались, но лицо оставалось серьезным, и даже немного скорбным. Я молчал, Пиф тоже ничего не гово- рил. Можно было сказать ему пару слов (мы уже умели «гово- рить»), развернуться и пойти своей дорогой, но нас словно что- то удерживало около старика, что-то заставляло его слушать. А дед всё говорил и говорил. Говорил он то, что обычно го- ворят взрослые непослушным мальчикам, обычный набор нра- воучительных миниатюр, но у меня перед глазами возникали разные картинки, одна ужаснее другой. Видения возникали то в виде дымка от тлеющей сигареты, то похожие на изображения на обрывках черно-белой кинопленки. Яркое солнечное утро как-то потускнело. — Ладно, папаша, — вдруг перебил деда Пиф, — идите туда, а мы пошли обратно. Дед осекся на полуслове, и смотрел на нас с открытым ртом. Пиф, подхватил меня под руку, и мы пошли по своим «пацаня- чим» делам. Эта встреча долго не выходила у меня из головы, а потом я о ней забыл. Потом вспомнил, уже через много лет. Она возникла из про- шлого, из глубин памяти, как вещь, которая упала за пианино, и нашлась, только когда пришло время прощаться со старым ин- струментом. Что-то из того, о чем говорил старик сбылось, что-то нет. 92

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО В чём-то он был прав, в чём-то нет. Случилось то, что он тогда действительно рассказал моему отцу о том, что я курил и хамил. Он и вправду откуда-то знал моего папу, а вот откуда он узнал, что я его сын, мне до сих пор непонятно. Не случилось почти всего другого, чего опасался дед — того, большого, чего не обойти и не сдвинуть с места. Водка, правда, была в моей жизни, но недолго, а курить я так и не бросил. Хотя, наверное, следовало бы. В этом он был, конечно, прав. ЗА ЗАБОРОМ Курить запрещено. В корпусе нашего учреждения нет мест для курения. Нет их и на территории, поэтому немногочисленные любители поды- мить, в том числе и я, выходят покурить за забор. Там даже по- ставили урну и обрезанную пластиковую пятилитровую емкость с водой. Что касается лично меня, то мне иногда надо покурить для того, чтобы работа, сделанная уже, закончилась наконец в со- знании, а новая, которую ещё предстоит поднять, имела свое на- чало. Поскольку, дел нескончаемый поток, требуется разбить на отрезки. Иначе голова, которая идет кругом, может начать вращаться ещё быстрее, а мне ещё хочется увидеть своих вну- ков. Да и как водилось у предков? Любая работа начинается с перекура, тем же она и заканчивается. Предки были мудры во многом, во всяком случае, в этом отношении я с ними полно- стью согласен. Я курю и думаю об этом под легким весенним дождичком. Послезавтра Пасха, и надо… — Эй-ё-ё-ё… Ты! Дай закурить, на самом деле… — передо мной возник молодой человек спортивного вида, не самой приятной наружности. Он стоит напротив, с легким презрением и неудовольствием разглядывая меня. Мне же он не просто противен, я таких терпеть не могу ещё со школы. «Двадцатико- 93

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ пеешники», вот как мы называли ребят подобного образа в го- ды моего школьного детства. Они стреляли мелочь у школьни- ков, и частенько били своих спонсоров, просто так, забавы для. Откуда это мурло из прошлого оказалось здесь и сейчас, в но- вом веке, когда у меня за плечами пять десятков, я не знаю. И у меня нет с собой сигарет, они в кабинете на столе. — С собой нет, они в кабинете, — говорю я, с удовольствием делаю затяжку, и добавляю, — там, на столе. Курильщик чужих сигарет (мне кажется, что он слегка нетрезв), некоторое время смотрит как-то сквозь меня. Сообра- жает. Потом: — Ну так пойди и принеси, — он угрожающе оскалился, — у тебя есть пять минут. Время уже пошло… на самом деле! Это ещё что? Я почувствовал, как бешено заколотилось сердце и застучало в висках. Какой-то недоделанный паршивец посреди улицы, посреди Москвы что-то требует от очень взрос- лого дяди в середине второго десятилетия двадцать первого ве- ка. Сначала мне захотелось провести двойку: левый сбоку в пе- чень и правый прямой в челюсть. Потом подумалось, что может быть, у него в кармане что-то есть, помимо мобильника. Интересно, а почему он думает, что я принесу ему сигареты? Или, что если я уйду, то обязательно вернусь? И что я не пошлю его сейчас же, здесь же куда подальше? А может быть я похож на того, с кем можно развивать эту тему? К слову, в те времена, о которых я упоминал раньше, хулиганы не у всех без разбору трясли мелочь, а только у «избранных». Между тем, он ждет, но долго выжидать не намерен, для че- го делает шаг, видимо выходит на дистанцию своего удара. Мы смотрим в упор друг на друга, и я улавливаю изменения в его взгляде. Неудовольствие и презрение уступают место злобе и ненависти. Интересно, это у него только ко мне, или ко всему вокруг? Черная синтетическая куртка, черная вязаная шапочка на глаза, черные тренировочные брюки, небритость, непонятная национальность. Он хочет либо спровоцировать меня на ответ- ные слова (после чего «в репу» и «на ходы»), либо, чтобы я про- 94

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО сто трусливо свалил отсюда. И отпраздновать, таким образом, победу. — Уже побежал, — я выдавил улыбку, — только никуда не уходи, я мигом. И… не двинулся с места. Ещё раз с удовольствием затянулся и выпустил дым прямо ему в лицо. Он ничего не сказал, а сразу перешел к действию. Сейчас молодняк переходит к делу, что называется, без лишних разго- воров. Бьют, как правило, сразу. Я ждал удара, я «поймал» за- ряженность в его взгляде, ещё когда он только начинал «тары- бары». Теперь же я, был просто уверен, что он не курит, ему требуется доброе здоровье, ибо он — спортсмен, и может быть мастер не-знаю-каких единоборств. Насчет легкой нетрезвости я, наверняка, тоже ошибся. Поэтому, в самый момент удара я убрал голову с траектории полета кулака (рефлексы сохранились ещё с ДЮСШ №3, где я занимался в секции бокса), и он просто не успел сообразить, что я в сущности, его расколол. Он рассчитывал на один, мощный и решающий удар, видя во мне не соперника, а спортивный сна- ряд. Старую добрую боксерскую грушу. Поэтому, его левая, судя по всему ударная, прорезала воздух в сантиметре от моего уха и с глухим звоном встретилась с металлической конструкцией забора за моей спиной. Удар, видимо не раз отрабатываемый в зале, был очень сильным, наверное, это его «коронка». По всему — нокаутирую- щий удар, в который он вложил весь вес своего не маленького тела. Но забор, тем более чугунный отправить в нокаут нельзя. Он даже не шелохнулся, только издал глуховатый звук. Спортсмен мгновение растерянно смотрел на меня, затем тихонько застонал, прижал раненую руку к груди и согнулся в три погибели. Наверное, очень больно, и, главное, обидно. Так хотелось проучить лоха… Скорее всего, у него болевой шок. Спортсмен покачивается на корточках и скулит. Интересно, а как же он готовится к серьезным соревнованиям, если не на- учился терпеть боль? Рука, скорее всего сломана, и может быть 95

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ даже в суставе, так что придется повременить с выступлениями в турнирах, но мне-то какое дело? Я аккуратно затушил окурок, и не спеша пошел дальше за- рабатывать на хлеб с маслом. Настроение немного улучшилось. Послезавтра Пасха. ГЛАВНЫЕ ВЫВОДЫ Под конец третей четверти, ученик 7-«А» класса Батлужин Серёжа выкрал из учительской классный журнал и подставил се- бе в учете текущей успеваемости «четверку» по литературе и «пятерку» по истории. В результате, у него выходило в четвер- ти — «четыре» по литературе, и «пять» по истории. Если бы он не совершил свою секретную диверсионную миссию, то получалось бы «три» по литературе, и «четыре» по истории. Успеваемость класса в целом бы снизилась, и в школьном соревновании на лучшую успеваемость среди седьмых классов, класс «А» не смог бы занять первое место. Об этом, Серёжа Батлужин поведал (на перекуре за мастер- скими) двум своим приятелям, таким же, как и он сам «хороши- стам». Приятели, покуривая не в затяжку Серёжины сигареты, вос- хищенно его слушали, и сокрушались между делом, что сами не додумались до такого простого решения. Одному надо было подтянуть свою успеваемость по алгебре, другому — по физике. Правда, чуть погодя, они пересмотрели свои взгляды. Ведь это же нечестно, во-первых. А во-вторых, знаний это не приба- вит, это же понятно. А в-третьих… А что в-третьих? Да слишком хитрый, вот что. Поэтому, они потихонечку об этом рассказали другим ученикам, в том числе, и самым луч- шим ученикам класса. Разумеется, классный руководитель, Елена Константиновна, также узнала о шпионской акции, проведенной Батлужиным. Серёжа едва не загремел из школы. Обошлось, правда, вы- 96

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО зовом родителя — Батлужина Серёжи-старшего, тремя двойками в четверти (по литературе, по истории и по поведению) и парой подзатыльников дома. Сам же Батлужин Сергей-младший, сделал для себя три очень важных вывода из всей этой истории. Первый. Все друзья — сволочи. Второй. Сделал дело — молчи в тряпочку. Третий. Люди, и особенно приятели очень ревностно, и без особой радости относятся к чужим успехам. Этими выводами Батлужин Серёжа руководствуется и теперь в своей повседневной деятельности. Сейчас он хозяин неболь- шого завода по производству упаковочных материалов. Посто- янно проживает в городе Бостон, штат Массачусетс, США. БИБИСЯ Наш двор как место, где мальчишки решают свои пацанячьи дела, играют в футбол и в прятки, дружат и дерутся, обсуждают последние новости, ничем не отличался от других дворов в го- роде. Собственно, как такового двора у нас не было. Была небольшая лужайка за домом с несколькими деревьями и транс- форматорной будкой. Позднее там появились качели, а также столики для настольных игр. Так случилось, что основным детским населением нашей многоквартирной пятиэтажки, были мальчишки, причём все при- мерно одного возраста. Соответственно, интересы и увлечения тоже были общими. Во времена, когда об Интернете и мобиль- ных телефонах не писали даже фантасты, а на черно-белых те- левизорах было всего два канала, мы развлекали себя сами, на- сколько позволяла фантазия. Летом были походы на рыбалку на Танковое озеро, поездки на «лайбах» во все известные и неизведанные места по району, набеги на фруктовые деревья на плодобазе, через дорогу. По вечерам, конечно же, обсужде- ния новых фильмов, мультиков, и рассказы «про страшные исто- рии». Зимой — санки, коньки и хоккейные баталии, в которых 97

ЕВГЕНИЙ СКОБЛОВ воротами служили двери подъездов, а площадкой узкая пеше- ходная дорожка перед домом. Особым предметом наших увлечений и желаний считалось всё, что было хоть как-то связанно с «загранкой». Даже появ- ление иномарки на Проспекте было событием. Пацаны мигом собирались вокруг машины, горящими от восхищения глазами рассматривали со всех сторон, заглядывали в салон, цокали языками, обсуждали достоинства, навороченность и крутизну автомобиля. О «фирме», то есть о любой вещи, привезенной «оттуда», можно было только мечтать. Японская леска и яркие наклейки, значки и ремни, монеты и фломастеры, и, конечно, жевательная резинка. Мы собирали всё это и обменивались всякими безде- лушками и мелочевкой. На основе обладания импортными штучками заводилась дружба и зарождалась непримиримая вражда, и наоборот. Как-то у меня завёлся целый блок жвачек, и само собой по- явилось много новых друзей. Они ходили за мной ватагой и по- началу говорили мне всякие приятные, дружеские слова. На время я стал очень популярен среди своих во дворе. Кроме тех, кто по возрасту уже больше интересовался заграничными джинсами, сигаретами и музыкой. В один из дней лета ко мне подвалил долговязый очкарик по прозвищу Бибися. Он улучил момент, когда за домом кроме нас с ним никого не было, подошёл и поздоровался за руку, по- взрослому. После короткого обсуждения кое-каких глупостей, Бибися перешел непосредственно к делу. Он сделал серьёзное лицо, внимательно посмотрел на меня сверху вниз (он был на две головы выше), потом зыркнул по сторонам, чуть склонил голову и тихо, словно рядом были посторонние, сказал: — Слыхал, у тебя есть жувы. — Угу-м, — промычал я в ответ. — А какие? — Американские. — А хорошие? 98

КОЛЛЕКЦИОНЕР БУДУЩЕГО — Мятные. — Пузыри дуются? — Не, не дуются, они же мятные. Бибися сделал вид, будто о чём-то напряженно думает. — А точно американские? — наконец переспросил он. — А то, может быть, какие-нибудь «Педро» для диетиков, или «Пепперминт» для обсерунов в проруби… — Не-а, — протянул я, — ну, может не совсем американские, может немецкие, или английские… А что такое диетики? Бибися хмыкнул и снисходительно, как дурачка смерил меня с ног до головы. Потом, одной рукой приобнял за плечо, другой поправил очки, точь в точь, как Валерка из «Неуловимых мсти- телей» и подвел к лавочке, на которую мы уселись. — Понимаешь, Зелень (так меня прозвали во дворе пацаны постарше), диетики, это… такие люди… в общем, я пока могу те- бе только сказать, что им нельзя жрать всё подряд. Но дело не в них. Я взял за кончик жвачку, которую всё это время старательно и с удовольствием перемалывал во рту, растянул её на макси- мально возможную длину, потом отправил снова в рот. Бибися очень внимательно проследил за этой процедурой, и сказал: — У меня есть к тебе дело, Зелень. Секретное. Мы ж ведь с тобой друзья? — Ну… — … а друзья должны помогать друг другу, усекаешь? — Усекаю, — нерешительно согласился я. Я пока ещё не знал, а точно ли мы с Бибисёй друзья. Знакомыми мы были точно, но вот, чтобы друзьями… — Мне, понимаешь, очень нужно для одного очень важного дела три жувы, — быстро продолжил он, внимательно глядя из- за очков мне прямо в глаза. — Нет, ты не думай, что я у тебя прошу три жувы, я просто говорю тебе об этом как другу, понял? — Понял, — ответил я. Бибися был года на два старше меня, и мне немного льстило, что старший разговаривает со мной, как с равным. И не просто разговаривает о своих делах, а просит 99