Птицы Волшебного острова Эхо

Из зимы воскресает весна. Ты не перья щипай, а себя отщипни От телесности перьев своих, А красу мира форм и в себе не кляни, Вся строптивость - удел для глухих. * Вдруг заплакал павлин, слёзы как жемчуга… И мудрец укорять себя стал: - Зря корил его я, недостойный слуга, Те укоры ему, как кинжал… Вот окончились слёзы, и поднял глаза Тот павлин и затем произнёс: - Уходи же ты прочь, обличитель-гроза, Ты – заложник невидимых слёз. Ты слуга красоты внешне видимых форм, Ароматов природы, цветенья, Разве знаешь, с каких мне страдания пор Столько бед принесли и плененья… Всех вокруг привлекает павлинья краса, Тянут руки, охотников много, Сети ставят, уж лучше уродства стезя Для тщеславного – тщетность порога. Ты воюешь с другими, а я же - с собой, Убегать от себя иль другого? Не учи ты других, о, мудрец дорогой, Посмотри на себя, только строго. То, что видишь вокруг, примеряешь к себе, А себя на других ты примерь И, возможно, узнаешь дороги в судьбе, Хоть и мнишь, что открыл уже дверь… Если б я был свободен от уз моих дел, Сердца трепета и откровений печали, Если б был я подобен пророку – удел Пребывания в Боге и близости дали, То красивые перья ничуть не помеха, Растворившийся в Боге вдыхает Его, Слиты в нём все миры, отражения, эхо, Лучезарно-бессмертно Его существо. И далее по книге

БЕСЕДЫ ПТИЦ ШИХАБ-АД-ДИН СУХРАВАРДИ (1155-1191) - иранский теолог-мистик, развил учение о мистическом озарении (ишрак), положившее начало особому направлению в суфизме, использовал в своём учении также мотивы зороастризма и герметизма. Ритмичная версия трактата «Язык муравьёв» была создана с использованием прозаического перевода с фарси Яниса Эшотса, а в 2000 г. опубликована в журнале «Милый ангел». ЯЗЫК МУРАВЬЁВ – эхо Феано Хвала Аллаху, Милосердному Творцу, В котором все тела и души! Мир Отцу! Высокочтимый Шейх, чьё имя Сухраварди, Своим вниманием почтил меня – песчинку Земного брега бытия, даря росинку Писания древнего, загадочного Вар-ди… Здесь - наставление идущим по пути. От глаз чужих оно само себя хранит. Для непонятливого сказка, что гранит, А понимающему - свет, дабы идти… Речь муравьёв слышна повсюду, все века. Но эта сказка - русло притчей, разговоров О неожиданных, простых, как будто, спорах, Приоткрывающих завесу… иногда… Шейх Сухраварди мне позволил отклоненье От слов, написанных когда-то им самим. Века как реки утекли путём своим… Читатель русский вновь прочтёт его творенье. Я слов нерусских постараюсь избежать, Но с Божьей помощью ту суть отобразить, Что и без слов моих живёт и будет жить. Но… так чудесно всё стихами описать.

ЧАСТЬ 1 ЯЗЫК МУРАВЬЕВ Часть быстроногих Муравьёв, что преуспели, В пределах низших царств достигли положенья, Не только в обществе своём, но в окруженье Зверей и птиц, которых слышать уж умели… Решились новые поля отвоевать, И на пути своём заметили побеги, В которых капельки росы, как в гнёздах неги, Осели утром… Красота - не описать! Один из умных Муравьёв спросил: - Откуда? Собрат ответил: - Им начало на Земле! Другой вмешался: - Да от моря капли те! И разгорелся спор: ну, где берется чудо? Умнейший самый так сказал: - Да погодите, Ведь вещь любая тяготеет лишь к началу, Желая страстно возвратиться вновь к причалу! В какую сторону влечёт их, посмотрите! Коль ком подбросить, он на Землю упадёт, Поскольку ком земной стремится к мраку, к дому. Его начало, всем известно - дань земному. А свет божественный ко свету и уйдёт! Необходимость не равняй с воображеньем. Желанье сущности - не сущность, а желанье. Соединение с исходным - тайна знанья… Коль кто без крыл, не увлекайтесь же движеньем! - А саранча? - Вопрос законный. Саранча Лишь отрываться научилась от земли…

Но говорили о росе мы, Муравьи! Согрело солнце воздух… В пар роса ушла! Тогда и поняли они, что свет - ко свету! Кого захочет Бог, того ведёт в чертог, И вразумляет всех сравнениями Бог! Господь - предел наш. Слово, доброе от веку. ЧАСТЬ 2 ЯЗЫК МОРСКИХ ЧЕРЕПАХ На берегу морском морские черепахи Вольнолюбивые смотрели в сине море, Устав от дел своих. Вдруг, видят, на просторе Резвится птица – чаровница! Танцем птахи… - Какие перья разноцветные, смотрите! - Ныряет в воду, подымается опять!! - Как ей легко, должно быть, вот же благодать! Вода ли, воздух дом её, ну, объясните? Одна из умных черепах так отвечала: - Когда б ни водное созданье это диво, Смогло ль нырять оно бы вольно и красиво? Но ей другая черепаха возражала: - Когда бы водное созданье это было, То не могло бы отрываться от воды. А доказательства нам рыбами даны! Ведь погибают без воды, оставив силы. И дольше месяца царило убежденье, Что без воды не может вовсе обходится Сия диковинная рыба или птица. Но вдруг сильнейший ветер вновь родил сомненье… Вспорхнула птичка ввысь над вспененной водою И улетела далеко за облака. Тогда Судью спросили. Вот Его слова:

- Уж не считаете ли вы полёт судьбою? В Писанье сказано об этом состоянье. «Когда Пророк пред очи Бога прибывает, То ум и место мироздания… теряет! Не существует для Пророка одеянья. Все страсти, тело, место - это покрывала, Что высший Разум, как завесой, отделяют. А суфий выше двух миров и прибывает! И созерцает суть извечного начала… Тут раскричались черепахи, все, кто был: - Как может кто-нибудь оставить это место? - Как из пространства убежать! Ведь неуместно! - Ты, видно, ум судейский где-то позабыл! Судья пытался объяснить: - А для чего Я вам рассказывал так долго, терпеливо? - Мы отстраняем впредь тебя, так справедливо! И, уходя, лишь пеплом бросили в него… Что говорить о том, что слову не подвластно? Но и молчать совсем об этом нестерпимо. Текут века, тысячелетья льются мимо… Не говорится тайна мира громогласно… А птицы весело поют на все лады! А человеческое ухо не услышит Сердечной песни, для которой сердце дышит, Живёт и бьётся, улетая ото тьмы… ЧАСТЬ 3 ЯЗЫК ПТИЦ Однажды птицы собрались пред Соломоном. Лишь Соловей не появился перед ним. И Соломон посла отправил со своим Указом Встречи… подобающим же тоном…

Когда достигла Соловья такая весть, Он дал послу ответ, что сам не покидал Пределы места, где извечно проживал. - Благодарю, - он произнёс, - Такая честь! Друзьям своим сказал он: - Слово Соломона Не может ложным быть. С народом вместе Он. Пророк от века, утверждающий Закон, Пирует, царствует велением Закона. Снаружи - Он, а мы - внутри, и наше место Не таково, чтоб Он сумел в гнездо вместиться… Среди собравшихся нашлась такая птица, Что так воскликнула: - Сомненье - неуместно! В Писании сказано: - Есть День великой встречи. Все вместе встанут перед Нами, возвратятся В обитель правды. Пред Царём и преклонятся! Дыханье замерло у всех от этой речи… Джунайда как-то вопросили: - Объясни, Что есть суфизм? - и он нам дал такой ответ: - Я был везде, где был и Он, и был там Свет! Он был везде, где был и я. То - край любви… ЧАСТЬ 4 ЧАША У разных народов названья иные, Однако же чашей везде называют Сосуд, в коем дух и душа пребывают… Увидеть в ней можно времён кладовые. Кей Хосров владел этой чашею. Мир В ней видел он весь, узнавал, что хотел,

И тем постигал сокровенный предел, Подобно Всевышнему праздновал пир. Похожий на конус чехол эта чаша Имела из кожи дублёной… Однако, На десять верёвочек тайного знака Чехол был завязан… крепилась так чаша… А если развязана, хоть бы одна, Увидеть нельзя… Но в назначенный день Весеннего равенства, скроется тень, И Солнце, свет Истины, светит до дна. Тогда даже тот, кто с трудом приближался До Господа раньше, предстанет пред Ним. Увидит всё четко он сердцем своим: Что было, что будет, за что он сражался… Всё тайное высветит Солнце, и ты Узнаешь, что чаша - весь мир, что в тебе! Как старый халат шерстяной на судьбе. Но всполохи света - Единства черты! Джунайд говорит: - Появляется чудо Сокрытием, а познается Единством. Не думай, что ум твой дерзает бесчинством, Он - капля в морях, что разлиты повсюду… ЧАСТЬ 5 КАК УВИДЕТЬ Случилось мне дружбу свести с тем Царём, Что джиннами правит… - А как мне Тебя Увидеть, Великий? - спросила так я. - Захочешь увидеть, скажу Я приём. - Хочу! - Ну, так слушай… В огонь ладан брось, И вынеси из дому всё из семи Присущих тебе, все владенья свои…

В тиши да в спокойствии видишь насквозь. Отстань от всего, что твердо, что шумит. При помощи мягкости дверь раствори, Внутри круга сев, сквозь завесу смотри… Увидишь Меня, когда ладан сгорит. У джиннов Моих всё же низкие свойства, Хоть кажутся многим красивы, сильны, Порою игривы и даже умны, Но всё же, от них Мне одно беспокойство. Как только все звуки угаснут в тебе, Как только от форм отвратятся глаза, Скажи слово мир - в этот миг дарваза Покажет Меня. Дарваза - дверь ко Мне… Джунайда спросили: - Что значит суфизм? - Суфизм - это суфии в доме своём. Чужие не входят туда. А с Царём Все свойства - лишь грани сверкающих призм… Когда же отсутствуют грани, то сфера Меня отражает до капли Моей. Отсутствует даже причина, что в ней. Так смерть или гибель пойми, для примера… Ещё он сказал: - Я не знаю иной Причины, ей Богу, сего заблужденья, Как то, что другие твердят для общенья… О роде людском, нарушая покой. А некто великий сказал: - Разруби Узлы, что мешают в твоём продвиженье. Я так поступил при своём пробужденье, И светом земля осветилась внутри. Воочию Господа тварей я вижу! Мир тем, кто в союзе, в слиянии с Нами. Они - водопой у Источника, знамя Для тех, кто в пути. Подходите же ближе.

ЧАСТЬ 6 КАЗНЬ ХАМЕЛЕОНА МЫШАМИ Случился спор между Летучими Мышами И нелетающим, земным Хамелеоном. Вражда зашла за допустимые законом Границы разума, хранимые веками. Поклялись Мыши что, когда узоры чаши Небесных сумерек появятся на небе, А царь небесных звёзд приляжет спать на бреге Под пенье волн и шорох вековечной чащи, Они на спящего врага и нападут. Хамелеона в плен захватят, чтоб потом По воле сердца отомстить за то, что он Столь непохож на них - кривляется, как шут! Вот наступил момент удобный, и они, Напав на спящего, в пещеру потащили, Себе самим мешая крыльями большими. И там уж пленника держали взаперти. А утром стали думать, как же наказать? Какую смерть ему избрать, страшнее муки, Ужасней пытки, что подчас являют звуки. И все сошлись на том, что нужно привязать Его на солнечном свету, и пусть глядит На солнце страшное! Страшнее казни нет, Чем близость к солнцу, излучающему свет. А тот с мольбою к палачам своим молит: - Убейте, верные товарищи, меня Как и задумали. Воистину же, смерть Дарует жизнь! Но не понять вам неба твердь… Моя жизнь в смерти, в созерцании огня. Чего желать слепому, кроме зрячих глаз? И он молил Мышей о смерти, как о жизни! И не скрывал он за словами тайны мысли.

- Убейте светом! - повторял он каждый раз… Когда же солнышко взошло, они его Из дома тьмы на солнце выпихнули вон! Дабы погиб в лучах судьбы Хамелеон! Жестокосердные добились своего… Погибель стала воскресением ему. Убитый в солнечном пути не мертв, а жив. И перед Господом страдания испив, Он был Им щедро награжден, вкусив росу… О, если б знали Мыши, что благодеянье Они врагу свершили, так его казня, От злости умерли б, не знающие дня. Когда бы знали, как целебно это знанье. И Дарани, храни Аллах его, сказал: - О, если б знали, кто не знает, что они Бальзама знания навеки лишены, Наверно, зависть их сразила б наповал. ЧАСТЬ 7 ПЛЕН УДОДА

Удод, что славился чудесным, острым зреньем, Однажды в долгом путешествии своём Остановился на ночлег в гнезде одном, Где жили Совы, что не видят дня свеченья. Провел средь Сов ту ночь он. Совы же его О странах дальних всё расспрашивали живо. С рассветом он хотел лететь неудержимо, Однако Совы закричали: - Каково! Кто путешествует при свете, вот чудак! Что ты придумал? Удивительные речи! Уж не сошёл ли ты с ума от нашей встречи? В кромешном мраке дня не виден даже мрак! Удод ответил им: - Да всё наоборот! Всё то, что видно - это солнца отраженье! Его сияние - источник для движенья. - Ты богохульствуешь на ночь, глупец – Удод! Никто не видит днём! Клевещешь почему? - Да, просто, судите вы, Совы, по себе. А кроме вас все видят днём, не в темноте. Я вам свидетельства любые приведу. Скрывают мир сей - покрывала. Ваши очи Отягчены, и лишь путями откровенья, Без всякой примеси насмешек и сомненья Увидеть можете вы дни, не только ночи. А Совы, речь услышав, в крик от возмущенья: - Еретик птица эта! Принято считать, Что днём не видно ничего! - И ну клевать, Щипать глаза, царапать кожу век в отмщенье! Ведь слепота дневная ценится у сов Как бы достоинство для жизни, обученья. - Коль не откажешься, Удод, от убежденья, То мы убьём тебя за скверну этих слов! Удод задумался: - Коль я не притворюсь

Слепым сейчас, они убьют меня тотчас! Клюют жестоко, не жалея век и глаз… И, вспомнив заповедь, сказал им: - Я сдаюсь! Закрыл глаза: - Теперь я точно, как и вы, Слепым я стал! - Угомонились тотчас Совы. Грешит невольно, кто взрывает их основы… Нельзя сказать… что не воспримут их умы… Завет гласит - С людьми нам должно говорить На им понятном языке. По их уму. Раскрытие тайны вызывает в них хулу. Они не могут нас понять и в свете жить. А разглашение судьбы - им прегрешеньем Считать удобно, коли судят по себе. Привычно знание, что жить им в темноте, И что беда приходит днём, с его свеченьем… Удод же думал: - Много раз я обещал, Что сам раскрою тайны жизни и судьбы. Но крик невежд гвоздём забил уста мои… Вздыхая тяжко, сам себе он повторял: - Внутри меня обильно знанье, но когда Я расточу его пред толпами невежд, Глаза закроются мои для всех надежд. Без покрывала жизнь являться не вольна. Не поклоняются такому Божеству, Что всё сокрытое выводит в небесах. Не появляются же Боги на глазах, Хранятся тайны за завесой посему. Ниспосылаются они в такой лишь мере, В какой для каждого, кто есть, необходимо… Во всём есть мера, золотая середина. А воздаётся нам судьбой по нашей вере. Затем защиты Соломона попросил. И с той поры Удод в короне, при Царе. Порою, рядом, а порою, вдалеке - Посланец царственный, Хранитель тайных сил…

ЧАСТЬ 8 САД ЦАРЯ У благородного Царя был чудный сад. В любое время года там цветы цвели, Благоухали травы, пели ручейки, И щебетали птицы, словно для услад. Любое диво, что представить можно, здесь Всегда найдёшь, любое чудо, украшенье, Любую сказку и любое угощенье. Подобен райскому был сад чудесный весь. Среди зверей и птиц Павлины выделялись Своею царственной походкой, опереньем. Они пристанище нашли, и с наслажденьем В саду гуляли, и играли, и питались. Однажды Царь из стаи выбрал одного… Какие помыслы Царём тогда владели Нам неизвестно, но когда они созрели,

Он приказал изъять Павлина для того, Чтобы зашили птицу в кожаный мешок, Дабы узоры крыльев скрылись от него И сам себя не мог он видеть и его. Мешок в корзину поместили под замок… Оставив узкое отверстие для проса, Чтобы Павлин не умер с голода, еда… Бедняге изредка давалась и вода, А он не мог уж видеть дальше края носа… С теченьем времени… он сам забыл себя! Каким был прежде… Сад забыл, павлинью стаю. Он видел кожу, грязь и клетку жизни с краю. И вот, привык уж к темноте, не видя дня. И привязался сердцем к этому жилищу, Внушил себе, что нет почетнее наряда, Чем сей мешок, а клетка эта, как награда, И принимал как дар небесный просо в пищу. Он думал: - Если кто-то смеет утверждать, Что есть другая радость или же блаженство, Другое место, и другое совершенство, То он - позёр, невежда, мастер поболтать… Но всякий раз, когда нежданный ветерок Через отверстие клетки нечто привносил, От ароматов он в волненье приходил И загорался страстью, словно видеть мог… Благоуханье трав в нём что-то пробуждало. Но он не знал иной одежды, чем мешок, Иного мира свойства чувствовать не мог, И страсть, без памяти, в нём тихо угасала… И даже пенью птиц не мог поверить он! Порою мысль неслась - Посланец от Любимой? Но тут же гасла в темноте неумолимой… - Какой прекрасный ветерок! Но… это сон. Порою, он гадал: - Откуда ветерок?

Откуда звуки и внезапные зарницы? То - вспышки молнии иль это только мнится? Быть может, мне даётся нечто, как урок? Не находя в себе ответы на вопросы, Он всё же чувствовал неведомый прилив Кипучей страсти, словно искренний призыв Миров неведомых, как утренние росы… Причину странного прилива он не знал, Забыв себя и даже родину свою, Забыл он Бога и завет Его - Люблю… За это Бог забывших строго наказал. Летела молния из Царства мысли Мара После полуночи, да в Раме приземлилась… То ли устала, то ль немного притомилась… Да вдруг пожаловалась… силою удара. Её рассказом тронут всадник и верблюд, И даже тронуто, как будто бы, седло! Ах, эта странница! Ей было суждено Дарить нечаянным огнём и бить сосуды… Павлин в смятении недолго оставался. И Царь велел: - Снимите кожаный мешок! Разбейте клетку, чтоб Павлин увидеть смог! Сей грозный крик ударом в сердце отозвался… «И поспешили из гробов они к Нему… И вскрылось то, что было скрыто в их сердцах… Тот день уведомил о всех былых веках». Так были сняты покрывала поутру! Павлин увидел вдруг себя в саду чудес, Свои цвета и формы, нежные узоры! Увидел мир без края, где тонули взоры. Он мог ходить, летать! Он словно бы воскрес! Услышал трели птиц щебечущих он ясно! И так смутился, что услышал свой упрёк За то, что службою Царю он пренебрёг. И лишь тогда всецело понял - здесь прекрасно!

«Теперь мы сняли покрывала все с тебя. Глаза твои теперь, что зорьки. До гортани Доходит сердца стук. Теперь уже ты с Нами. И предстоит тебе бессменная Заря». А вы узнаете об этом и поймёте Не понаслышке, не из сказки – разговора, А от себя, в момент свершенья приговора Царя Времён, и вы себя в Нём обретёте… ЧАСТЬ 9 ЗЕРКАЛА А с мудрецом Идрисом звёзды говорили… И он спросил Луну: - Вот свет… то убывает, А то неведомою силой прибывает. Так объясни же! - Та ответила: - Учили… Тебя тому, что света нет во мне самой? Всё тело чёрное и чистое, оно Способно только отражать, что ей дано. Свет Солнца так воспринимается Луной. Как будто зеркалом являюсь я сама, Когда стою напротив щедрого светила. От положенья всё зависит! - говорила На тот вопрос ответ свой тихая Луна. - Коль новолуние, то тень Земли на мне. А превращаюсь снова в полную Луну, Как всей поверхностью к светилу я стою. Представь, что зеркало такое есть в тебе! Коль к свету зеркало направишь, виден свет! Глазами зеркала, что смотрят на себя, Увидят тот же свет, иначе и нельзя! Стань полированным - вот мой тебе ответ. Свечу я Солнцем, хоть по-прежнему тверда Моя поверхность. Я не вижу ничего, А только свет, что светит прямо мне в лицо. Внутри самой меня всё та же темнота.

Кто говорит, что «Я - есмь Истина» - правы! Они приблизили к светилу зеркала Своей души, где самость выжжена дотла, И видят только свет исходной глубины. Встав против Солнца, позабудь же о себе, И только зеркало подставь его лучам! Поверь всем сердцем этим искренним речам, И этой верою откроешь Путь в судьбе. ЧАСТЬ 10 ЗЕРКАЛО ЦАРЯ Так, если Царь Вселенной зеркало имеет, То это зеркало, достойное Царя. В нём света нет самом, но, Истиной горя, Оно в себе Царя увидеть смело смеет. Уж, если Царь Вселенной зеркало найдёт, В котором внешность вся Его отобразится, То вне Царя оно уж может находиться, Но лишь Его свеченьем свет свой обретёт. ЧАСТЬ 11 ВНЕ МЕСТА Представь, что кто-то пребывает во дворце, А сам дворец стоит во времени, в пространстве, Но этот кто-то вне пространства, хоть и в царстве, То… отрицание пространства на лице. В Писании сказано: - Давид! Я не живу В твоём лишь доме, но в сердцах всегда, везде! Очищен Бог от измерений. Бог в тебе, Но проявляется лишь духом наяву… Любая вещь в дворце Царем заведена. Её движение от царских дум и рук, Но ни одна, окинь же взглядом полный круг, Царю не может быть подобна, ни одна!

Всё, что препятствует добру, рождает зло, Что преграждает Путь - кощунство для мужей И потакание самой душе своей. Собой довольство - это гибель, хоть оно Самим Всевышним посылается тебе… Спасенье в том, чтоб к целой Истине стремиться, И чистым зеркалом ей стать, и отразиться Её лучами в высочайшей высоте. ЧАСТЬ 12 СЕКРЕТ Держа светильник перед солнцем, он сказал: - Послушай, Матушка, светильник наш невидим! - Ах ты, глупец! Когда мы дом с тобой покинем, То пред Всевышним и исчезнет тот, кто мал… А если кто-то со двора заходит в дом, Со света яркого туда, где малый свет, То поначалу-то не видит… Вот секрет. Но говорят: - Всё будет вечно только в Нём! Всё в Нём исчезнет, растворится навсегда. Лицо же Господа, Владыки твоего, Пребудет вечно - так Законом решено! И бесконечность существует, и года… Всё то, что ум ещё не в силах постигать, Он отрицает, понемногу, но охотно. И только сердце знает верно и добротно. И лишь ему пристало тайны поверять. Так Сухраварди завершает этот сказ… И дарит мир людской улыбкой и надеждой. Да светит солнышком души своей безбрежной, И не отводит от сердец лучистых глаз. P.S. Основой для стихотворного варианта послужил перевод с фарси Яниса Эшотса - страничка журнала Волшебная гора.

Ещё притча в ритмах по сюжету Сухраварди Птица и яйцо Представить трудно, но бывают и такие, Как эта птица, не умевшая летать... Она ходила по земле вперед и вспять, И даже знала, что летают все другие... Случилось так по воле сложных обстоятельств... Она высиживала некое яйцо Обычной птицы, улетевшей за крыльцо Родного места в силу высших обязательств... Птенец способен был к полету изначально, Еще в скорлупке, а когда он подрастал, К приемной матери вопросы обращал... - Когда я в небо полечу? - Она ж печально... Ему советовала: - Чтобы ты взлетал, Будь понастойчивей в упорстве и стремлении... (Сама ж учить его не смела и в падении), А этой малости птенец не замечал... Он благодарен был той птице, что вскормила Его с тех пор… - Иначе... был бы я в яйце! Любой, кто высидел птенца, уже в венце. Полет со временем придет, прибудет сила! Взойдет прекрасный день и названная мать Поможет мне подняться в небо, не иначе! Так оперившийся птенец решал задачи. А вот ответа у задачи не видать... ***** Что нам дано, мы не всегда способны взять! И не всему обучит нас Земля и мать...

Из речений суфийского мудреца Баба Кухи-Ширази по книге \"Золотой венец\" Из утки алчности моей - вдруг соловей! Петух пристрастий - словно б соколом родился. Я перед вороном желаний в страхе бился, Убил я ворона - покой в душе моей. Я перья выщипал павлину самомненья, Моя душа взлетела к тайнам мирозданья, Где нет различия, хвалы и порицанья, Где невозможное с возможным в единенье.

Фрагмент сказки 1001 ночь - СКАЗКА О ХАСИБЕ И ЦАРИЦЕ ЗМЕЙ ...И птицы раз в году слетаются в наш Храм... Мы производим им досмотр, и улетают Обратно птицы. А Джаншах молит опять: - О, как домой бы улететь, заждалась мать... В ответ ему старик: - Об этом годы знают, Но мы находимся от Каф горы так близко, Что до прилёта птиц уйти нельзя никак, А прилетят все птицы, дам тебе я знак, И поручу тебя одной из них, без риска. Придётся жить тебе пока в краю моем. Он жил у старца, ел плоды и наслаждался. А срок прилёта птиц всё время приближался. И шейх ключи Джаншаху дал, сказав притом: - Открой к прилёту птиц все залы, двери замка, Всё осмотри, и лишь одну не трогай дверь. Иначе быть тебе среди своих потерь. И сам отправился встречать птиц спозаранку. А что касается Джаншаха, сразу он С ключами замок обошёл, открыв все двери, А ту, запретную, не тронул, но уверил Себя в возможности открыть её, потом... Подумав так: - Возможно, эта лучше всех, Что во дворце, зачем бы шейх мне не велел Туда ходить? Какую мысль в себе имел? Я посмотрю, рабу простится этот грех... А ключ от зала был, конечно, золотой. И дверь кедровая, тяжёлая, резная... Он приоткрыл, а там... палата расписная! А в ней - бассейн, и замок маленький витой,

Он весь из золота, сребра и хрусталя! А створки всех окон из яхонта, а пол Из малахита! Он, конечно же, вошёл, И всё смотрел и удивлялся, мир хваля. Бассейн тоже золотой, а в нём вода, По краю маленькие бронзовые вазы, И птицы сделанные, словно по заказу Для струй фонтана, и вода в них, как слюда! А ветерок качал тихонько эти дива, И звуки нежные лились, переливаясь. Джаншах смотрел, всё больше, больше удивляясь, И стал гулять по саду: - Как же все красиво! Зашёл в дворец, там были чудные ковры, И много редкостей, диковинок, и чаши Все в жемчугах, что и не вздумается краше, Рубины ценные в оправах, и дары... Взошёл в шатёр он, что поставлен у пруда, И там заснул на мягком ложе, а потом, Когда проснулся и ушёл волшебный сон, Увидел птиц, каких не видел никогда... Три птицы, севши у бассейна, поиграли, А следом перья поснимали, как наряды, И стали девицами, сладкими для взгляда, Такой красы мы в мире нашем не видали... Луна смутилась бы от этого сравненья, И солнце стало бы бледнее рядом с ними, Такие прелести достойны лишь богини, А стройность стана несравнима, вне сомненья... Джаншах приблизился, приветствуя их нежно. Они ответили. А он с вопросом к ним: - Кто вы, красавицы, велением каким Здесь оказались? Удивились те безбрежно... - Пришли из царства мы великого Аллаха, Чтоб погулять в любимом месте Соломона. Ко младшей юноша идёт, дрожа немного, И говорит: - Умилосердись, дева–птаха! Смягчись и сжалься надо мною, ведь печали

Моей нелёгкой жизни трудно передать. Она воскликнула: - Уйди, нельзя мечтать, Тебе неведомы неведомые Дали... Джаншах услышал и, заплакав, отошёл... Да стал стихи такие деве говорить: - В саду явилась ты, прекрасная, как быть? Одежды шёлковые скинула на пол... И распустила ты медвяные власа, А я спросил: - Как звать тебя? Ты отвечала: - Я та, что сердце обожгла, - и замолчала... А я стал сетовать судьбе, моя краса... И ты промолвила: - Скале ты говоришь! А я в ответ: - Уж, коли сердце-то скала, Аллах велит, и из скалы пойдёт вода, Поток из камня, что у сердца ты таишь... Как только девушки услышали стихи, Они разнежились и начали играть, А он плоды принёс и стал их угощать, И веселясь, уснули крепким сном они. Наутро девушки уж перья понадели, И, превратившись в гурий, вновь вспарили ввысь, И к дому милому из сада понеслись, И попрощаться-то с Джаншахом не хотели. А он увидел, как скрываются из глаз Три птицы яркие, и ум ушёл от тела... Упал в беспамятстве на мрамор пола белый И крик великий испустил в прощальный час... А, между тем, шейх Наср сказал одной из птиц: Здесь мальчик маленький, его вела судьба Из дальних стран через несчастия сюда. Прошу, снеси его домой путем зарниц. Там сердце радостью наполнится его, Он будет помнить всё, что с ним теперь случилось, Бесценный опыт получил он, словно милость, Его судьбою было то предрешено...

А птица так в ответ: - Я слушаю тебя И повинуюсь, господин любимый мой.

И шейх пошёл искать Джаншаха. Сам не свой Нашёл его он там, куда входить нельзя! Лежал на мраморе в беспамятстве Джаншах. Принёс тут старец благовонья, и очнулся От них наш юноша, невольно оглянулся, Но не нашёл того, желанного в глазах... И от печали превеликой стал стихи Он бормотать, и вот услышал мудрый шейх: - Она явилась, словно в море солнца шлейф, И гибок стан, и плечи нежные тихи... Сияньем глаз своих она миры пленяет, Благоуханьем губ, что розами, манит, Власами медными легонько шелестит, Душа же... каменная, жалости не знает... А стрелы огненные бьют из-под ресниц, И, в цель мгновенно попадая, убивают. Краса её прекрасней той, что люди знают, Ей нет соперницы средь всех земных девиц... Услышал шейх слова безумные его, И произнёс: - Не говорил ли я тебе, Чтоб в эту комнату, что скрыта в глубине, Не заходил ты, и не трогал ничего? Дитя, поведай мне о том, что приключилось, Когда, ослушавшись, вошёл куда нельзя. И рассказал Джаншах, крупицы не тая, Что было с ним, как превращенье получилось... Полная версия сказки тут



ФРАГМЕНТЫ СКАЗКИ СКАЗКА О ЦАРЕ ШАХРАМАНЕ И ЕГО СЫНЕ КАМР АЗ-ЗАМАНЕ фрагмент сказки - из разговора влюблённых: «Звала к сближению его я, выгнув шею К его устам, что волновались непрерывно, Поила твердостью я мягкость и призывно Звала к себе, а он смущался «Не умею…» Он побоялся… соглядатаев глухих, Ведь и в кольчуге перед ними был в блестящей, И гордо шествовал походкою изящной. И подвязался он мечом очей своих… Но аромат принёс благую весть - вот Он! Лечу к нему, как будто птица я из клетки…» ... «Я для тебя уж стал подобием той ветки, Где птица села, а из уст взорвался стон… Стяг обладанья привязал к себе, лаская Тебя, любовь моя, узлы все развязал, Устроил праздник я, какой и сам не знал! Восторг вознёс меня, свободою вскипая. Твой месяц путь усеял звёздами своими, Так над волною пена дивная играет И наслаждением михраба оживляет Миры, что истинны желаньями святыми… Клянусь «Рассвета» чудом, в лике я твоём Читаю «Преданность», ты - сура «Вдохновенья», Ты - дочь волшебного, прекрасного мгновенья, И вечно будем неразлучны мы вдвоём…» Вот так звучит в Коране* исповедь Небес: «О, разве грудь твою тебе Мы не раскрыли? И разве ношу Мы твою с тебя не сняли, Что отягчала спину на путях печали? Мы поминание, тебя возвысив, влили!

Ведь так воистину, что с тяготами лёгкость, Ведь это истина, что с тяготами лёгкость! Когда ж покончишь ты с трудами, обращайся Всецело к Господу, душою устремляйся. … Фрагмент из второй части сказки: ...но вдруг… глаза его От изумления застыли… Было то Чудесным камнем, что его заворожил… Как кровь драконова сиял он цветом ярким, А на оправе были чудо письмена, Что нечитаемы в любые времена… В две строчки вырезаны символом невнятным. Он подивился и подумал: - Эта вещь, Должно быть, очень дорога моей жене, Коль сохраняет эту тайну при себе… А тайна манит и разит, как острый меч! Ах, посмотреть бы, да узнать про существо! Вот вышел он на свет луны, держа в руке Заветный камень, стал смотреть уж при луне… Да вдруг внезапно… налетела на него Порывом птица, камень выхватив мгновенно! Да полетела, а царевич… побежал За нею следом, камень, верно, понуждал Вернуть на место, что схватили дерзновенно. С холма на холм, из луга в луг бежал он так, Чтоб видеть птицу и догнать, но было тщетно. Она летела ночь… и села неприметно На ветке дерева, где был какой-то знак. Камр аз-Заман увидел это и под древом Тем опустился отдохнуть. Так спали вместе: Она вверху, а он внизу с желаньем мести. Когда проснулся, подивился странным делом…

Летела птица вновь, но только… не спеша, Чтоб он, шагая, мог последовать за нею! Тут улыбнулся он: - О, диво, я жалею, Что рассердился на тебя! Ты хороша! Нет мощи, силы, кроме вечного Аллаха! А я последую за птицей, ведь она Ведёт в неведомые ранее места, Зачем пугаться и дрожать теперь от страха? Дорогу я назад… давно уж потерял, Хотя мне грустно без Будур теперь остаться… Так десять дней он шёл, травою стал питаться… И вот какой-то город вскоре увидал. А птица вмиг взлетела, в воздухе растаяв… - Хвала Аллаху, - он подумал, - охранил Меня от горестей, и к людям возвратил! Умылся он, одежды мятые поправив… И тут же вспомнилось ему, в каком покое, В каком блаженстве он с Будур был, а теперь… Как утомлён и озабочен ночь и день… И покатились слёзы быстрые от горя. С пустынных мест заходит в странные врата, Прошёл весь город, оказавшийся пустым… Да вышел к морю, и увидел рядом с ним В ограде чудный сад: - Вот это красота! Заметив в зелени садовника, ему Послал приветствие, а тот: - Войди скорее! Аллаху слава, что дорогою своею Прошёл нетронутым сквозь город! - Почему, - Спросил садовника он, - что тут происходит? Ему садовник отвечал: - Здесь магов место! Знай, о, дитя, тут человеку… неуместно, Но раз в году корабль к пристани приходит… .... .........

Однажды весть ему садовник преподнёс: - Вот срок пришёл, работу нынче прекрати! Сегодня праздник, скоро будешь ты в пути! Договорюсь я, чтоб корабль тебя увёз… Да с тем ушёл. А взволновавшийся Заман В слезах пошёл бродить по саду, размышляя О том, что время шлёт, события свершая, И вот… в смятении споткнулся… и упал… О корень дерева ударился, и кровь Смешалась струйками с слезами. Он взглянул На это дерево и птиц чуть не спугнул… Они дрались, а он прикрыл тряпицей бровь… Тут вдруг одна из птиц другой… главу срубила, Да отделила уж от тела, дальше… с нею И улетела, о прошедшем не жалея. А две другие прилетели… Что за сила? Они накрыли птицу мёртвую крылами И стали плакать, и заплакал аз-Заман. Отца он вспомнил своего и свой обман… И попросил прощенья он пред небесами… Меж тем две птицы полетели и вернулись С той кровожадной, да убили вмиг её! А кровь с землей смешали, тем свершив своё Отмщенья дело, зову крови повинуясь… Смотрел Камр аз-Заман и сильно удивлялся! Да вдруг увидел у убитой хищной птицы Блеснуло нечто… наклонился, подивиться, А там волшебный камень красный оказался! Рубин тот самый, что причиной стал разлуки.... Полная версия сказки тут.

ФЕНИКС Фе́никс (греч. Φοῖνιξ, перс. ‫ﻗﻘﻨﻮس‬, лат. phoenix; возможно от греч. φοίνιξ, «пурпурный, багряный») — мифологическая птица, обладающая способностью сжигать себя и затем возрождаться. Известна в мифологиях разных культур, часто связывается с солнечным культом. Считалось, что феникс имеет внешний вид, похожий на орла с ярко-красным или золотисто-красным оперением. Предвидя смерть, сжигает себя в собственном гнезде, а из пепла появляется птенец. По другим версиям мифа, из пепла возрождается сам Феникс. Феникс — символ вечного обновления, бессмертия. О, Феникс сердца моего! Не верь обманным ликам масок, Храни премудрость древних сказок В себе! И воскрешай Его. О, Феникс сердца моего, Тебе космические Дали Времен доверили скрижали, Как Безвремения зерно, Как света млечного гумно! О, Феникс сердца моего, Прорви завесы дней без света, И одари лучом сонета Наш мир и звездное плато. Добудь златое мне Руно! Пусть разгорится пламя мысли, И рифмы вальсом затанцуют, Пусть так художник нарисует, Чтоб сказкой стали формы жизни С фонтаном сердца в нежной выси. И миг раскроет существо Загадок вечных и прекрасных. Под гимн певуний сладкогласных… Да будет в радости легко, О, Феникс сердца моего!

ЭТО ТЫ Всё, что есть у меня, - это ты… Зеркала и шелка, аметист, бирюза, Сотня сказочных царств, храмы и образа, Все сокровища мира мечты. Это Ты! Что еще мне желать? Лишь тебя… И улыбку, и смех, и неведомый грех, Откровения звёздного, что не для всех, Ароматы живого огня... Лишь тебя! Всё отдам, если ты повелишь, Моё сердце – кристалл на ладони твоей, Ты - источник времён, ты дыханье Морей, Гром стихает, когда ты творишь. Ты творишь! Звёзды гаснут, чтоб вспыхнуть огнём, На мгновенье потупишь пылающий взор И затихнут миры, и родится простор, Песней Феникса буду я в нём. Это ты!

Я тебе, сестрица, стану эхом света, поднебесной птицей вечного поэта, на лазурных волнах пеною взлетая, сладостную песню тихо напевая, полетим с тобою за семью ветрами, гимнами созвучий небо раздвигая, всё любовью слито, ладно и умело: и миров пространства, и веков пределы... ** Мир в бесконечных переменах, То гаснет, то возникнет вновь, Как Феникса побег из плена, Как первозданной мысли новь. Из ниоткуда в никуда, Чаруя, звёздами пленяет, И силой веры, дарит знак… Надежду, мысль ... и отнимает... Так в водах жизни золотая Мелькнет не раз царица-рыбка, Кому-то дарит розу рая, Кому-то лишь свою улыбку… Первое письменное упоминание мифа о Фениксе встречается у Геродота (V век до н. э.). Он сообщает, что это птица из Аравии, живёт 500 лет вместе со своим родителем, а когда тот умирает, прилетает в храм бога Солнца в египетском городе Гелиополе и там хоронит тело родителя. О самосжигании Феникса и последующем возрождении Геродот не упоминает, а сам миф характеризует как неправдоподобный. Тацит также считает легенду в целом вымыслом, однако пишет, что в консульство Павла Фабия и Луция Вителлия (около 35 года н. э.) многие в Египте видели прилёт Феникса. В пересказе Тацита Феникс раз в 500 лет рождает птенца, после чего умирает. Легенда упоминается и другими античными авторами, большинство которых уже включает в изложение акт самосожжения Феникса.

МИР ВЕЧНО НОВ Мир, наполненный ночью, Волшебством ароматов, Тишиною полей и росистою мглой, Мир туманных очей, магов, аристократов, Совершающих таинства света игрой… Этот мир Великан, распростёртый крылами Сотен древних веков, управляет Землёй. Ты иди сквозь туман, ветер, стужу, цунами Битвой тысяч штыков и восстань над собой. В мир мечты детских снов, Разноцветья творений, Из фантазии сотканных силой души, Хрупкий остров готов Для волшебных мгновений, Прикоснись, дорогой, в этой дивной тиши К моему изголовью, Что в кружевах белых Я устроила сказкой проявленных снов. Не прерви и на миг Действом рук неумелых Околдованность звёздную. Мир вечно нов! Пусть разрушены крепости, Пусть Атлантида Погрузилась на дно, ты скрижали разбей… Вспыхнет Феникса перышко! Только для вида Всё, что в образах мира. Ты - Вечность испей! Как искрится хрусталь У фужера с вином, Бриллиантами светится Млечный наш путь! Эта странная Даль – Заповеданный Дом. Ты - Творец Мирозданья и должен рискнуть! … Дожидаясь мгновения, где ты загоришься И увидишь себя в сотнях образах мира, Я открою владенья, войдя, укрепишься Верой крепче алмаза в скрижалях Эфира.

Птица Феникс Луций Цецилий Фирмиан Лактанций (лат. Lucius Caecilius Firmianus Lactantius; около 250, Африка — около 325, Галлия) — ритор из Африки, ученик Арнобия, принявший в 303 году христианскую веру. За образованность и красноречие Лактанций заслужил впоследствии от гуманистов эпохи Ренессанса почётное звание «христианского Цицерона». Легенда о Фениксе Стихотворение это приписывается Лактанцию, однако нельзя с уверенностью утверждать, кто его автор. Автор пересказывает древнеегипетскую легенду о чудесной птице, живущей в стране вечного блаженства. Стихотворение это оказало значительное влияние на развитие германской литературы и мифологии (уже после христианизации Европы), в особенности на англосаксов (сохранилось весьма вольное переложение легенды о Фениксе на англосаксонском языке). В особенности тема блаженной страны, лежащей далеко за морем на Востоке (в некоторых интерпретациях, особенно у христианизированных кельтов и англосаксов – на Западе, например, легенда о святом Брендане). В ХХ веке стихотворение Лактанция оказало сильное влияние на К. С. Льюиса и особенно – на Дж. Р. Р. Толкиена при написании последним цикла историй о сказочной стране Средиземье, из которых наиболее известна трилогия «Властелин колец». Лактанций ЛЕГЕНДА О ФЕНИКСЕ Есть на далёком Востоке – у самого края земли, где никогда не закрываются врата зари – страна вечного счастья. Страна эта находится не там, где солнце восходит холодней зимой или жарким и душным летом – лежит она возле ворот, из которых сверкающая колесница великого светила изливает живительный свет на землю милой весенней порой. Нет в той земле ни холмов, ни долин, но сияющая равнина открывается там взору счастливца. Над самыми высокими горами возвышается равнина эта дважды на шесть мер. Растёт в той стране лес, насаждённый в честь великого солнца, и никогда не теряет он своего зелёного покрова. Когда летел дерзкий Фаэтон, объятый огнём, ни один язык смертоносного

пламени не коснулся той земли, и когда потоп наполнил землю, карая грешное человечество, земля эта чудесным островом возвышалась над бушующими водами Девкалиона. Ни болезней, ни старости, ни смерти не бывает в той земле, нет там и страха, и ни одно злодеяние не осквернило пределов этой земли. Нет там места ни сребролюбивому Гермесу, ни кровожадному Марсу, ибо нет там ни гнева, который порождает кровопролитие, ни нищеты, порождающей сребролюбие, ни житейских забот, ни злого голода. Буря не бушует там, и ветер не ломает деревьев, и мороз не сковывает землю. Тучи не закрывают небосвод, и дожди не размывают дорог. Но в самом сердце чудесной страны бьет из-под земли чудесный источник, называемый еще источником воды живой. Тих и прозрачен этот источник, а воды чисты и сладки на вкус, и разливаясь по земле раз в месяц, двенадцать раз успевает он оросить он эту землю своими живительными потоками. Есть в той стране роща, где растут высокие деревья, приносящие сочные плоды, которые не гниют и не падают на землю. В этой чудесной роще живёт всего одна птица – Феникс. Живёт Феникс один, не оставляя после себя потомства иначе как только посредством смерти. Феникс – птица не ручная и слушается только одного хозяина – светлоликого Солнца. А ещё это птица весьма необычная, хотя повадки его даны ему от природы и будучи усвоены от предков. Когда заря окрашивает небосвод в алый и рыжий цвета, когда своим пурпурным сияньем утро прогоняет с неба ночные звёзды, Феникс трижды и четырежды окунается в священные воды, трижды и четырежды пьёт из живительного источника. Затем он взлетает на самое высокое дерево в роще, и, возвышаясь над всем миром, глядит туда, где занимается заря, в ожидании первых лучей восходящего солнца. Когда же солнце переступает порог своих сияющих ворот и блеск первых лучей озаряет землю, удивительная птица начинает петь, приветствуя свет нового дня. Прекрасен щебет соловья, и флейта Муз, плач умирающего лебедя и лира Меркурия – вестника Небес, но никакая песня на земле или под небесами не может сравниться с той, которую поёт Феникс в лучах восходящего солнца. Когда же сияющая колесница выплывает из-за горизонта и, поднимаясь всё выше и выше над землей, отправляется в свой ежедневный путь, чудесный глашатай в благоговении склоняет пылающую подобно огню голову, и, трижды взмахнув крыльями, смолкает.

Тысячу лет живёт Феникс в блаженной стране среди деревьев священной рощи, безошибочно различая ход часов и минут, управитель и священник райских садов, один на всей земле ведающий тайны Солнца. Но тысяча лет проходит, время становится в тягость чудесной птице. И чтобы обновить старое и вернуть к новой жизни умершее, повинуясь судьбе, Феникс покидает родной сад и святую землю. Он летит в этот мир, полный скорби и смерти, и путь его лежит в Сирийские пустыни, в место, которому сама Венера дала имя, схоже с его именем – Финикия. Летя над бескрайними пустынями, где не ступала нога человека, он ищет, где между безжизненными горами, в какой-нибудь долине спрятался, уединился от всего мира лес или рощица. Найдя такое место, Феникс садится на самую высокую пальму, чья вершина поднимается до небес, куда не может забраться ни хищный зверь, ни змея, ни даже птица, дерево, названное в честь него – финиковым. Тогда Эол запирает ветры в свои пещеры, заставляя их умолкнуть, чтобы их порывы не потревожили воздух и чтобы ни единое облачко не заслонило от птицы лучей прекрасного солнца. И там Феникс вьёт себе гнездо – гнездо, которое послужит ему могилой, ибо не утратив жизнь, не сохранишь её и не воскреснешь, если не умрёшь. Он собирает погребальные масла и благовония, которые добывают в Ассирии, которыми натираются богачи Аравии и которые собирают африканские пигмеи / Далее следует длинный перечень духов и благовоний, которыми Феникс натирает себя и своей гнездо/. Устелив гнездо ароматными листьями, птица, как слезами, окропляет себя маслом и, справив свои собственные похороны, готовится к смерти. Так, окруженный ароматами погребальных трав, он расстается с жизнью – без страха и полный веры, как расстаются с семенем, сажая его в землю. Тело его, поверженное смертью, от солнечных лучей греется и становится настолько горячим, что жар порождает пламя. Тело птицы исчезает, объятое языками пламени, и там превращается в массу, похожую на семя, из которого, говорят, рождаются белые как молоко черви или животные, у которых нет ни крыльев, ни лап. Но вот, это семя превращается в округлое яйцо, в котором заново формируются все члены тела, которые надлежит иметь птице. И наконец, прежний Феникс выходит из этого яйца подобно тому, как гусеницы в полях, свернувшись в куколки, вылетают оттуда прекрасными бабочками. Земная пища не подходит райской птице – да и кто станет заботиться о неоперившемся птенце – и для Феникса из звёздных краев падает пища богов – амброзия и нектар. Так, среди ароматных деревьев и укрепляя свои силы манной, Феникс растёт, пока не примет прежний прекрасный

облик. И как только силы вновь возвратятся к нему, он снова поднимается в небо, как и в прежние года, ибо настало время возвращаться домой. Но прежде, чем лететь в дивную отчизну, Феникс собирает все останки от своего прежнего тела, покрывает их ароматными травами и маслами и, скатав в подобие шара, несет с собой в священный храм, что лежит в далёком Египте. Там он подлетает к алтарю и, положив на него свои останки, предстает восхищённым взорам людей, зачарованных в благоговении перед красотой птицы, восставшей из оков смерти. Цвет её оперения ал, как алы спелые гранаты и мак в полях, на хвосте алое смешивается с вспышками жёлтого, а меж крыльями сияет яркая отметина – будто облако с небес спустилось и оставило свой след на спине Феникса. Глаза его светятся как два гиацинта, а на голове – сверкающая корона, отражение славы Солнца. Ноги птицы покрыты чешуей, а когти – розового цвета. Нет в мире ни птицы, ни зверя, который мог бы сравниться по красоте с этим дивным творением. Увидев в храме Феникса, все египтяне сходятся посмотреть на столь великое чудо. Воздают ему почести и свои же друзья-птицы – разноголосый хор не смолкает в небе, и пышная свита сопровождает летящего Феникса – ни одна из птиц не оказывается там со злым или хитрым умыслом, никто не прилетает туда из страха, но каждая считает за честь оказаться в той свите. Но недолго Феникс пребывает среди почестей и славы, шума и суеты – порадовав людей и птиц, улетает он домой, в свои обители, недоступные для незваных гостей, чтобы снова жить там, питаясь от священных плодов и источника воды живой. Таков ты, Феникс, птица счастливой судьбы, получившая от Бога столь необычайный удел – рождаться от самого себя, проходя через врата смерти. Один на целом свете, он не знает любви к себе подобному, и единственная его невеста – это смерть, смерть желанная. Ибо только умерев, отринув жизнь свою, может он обрести её вновь, чтобы восстать живым из оков могилы – умершим, но воскрешенным, прежним, и в то же время иным, похожим на себя, и не похожим, не убоявшись дара Божьего – смерти и обретя через неё жизнь вечную. Примечания: 1. Фаэтон, в греческой мифологии сын Гелиоса, бога солнца, самовольно пожелавший проехать по небу в солнечной колеснице. Кони отказались слушаться его, и в результате всей земле грозила смерть. Чтобы спасти людей, Зевс ударил в колесницу молнией. Колесница разбилась, кони присмирели, а Фаэтон упал на землю и погиб. Фаэтон может быть

аналогом христианского Денницы, ангела, восставшего против Бога и за это сброшенного с небес. 2. Девкалион – герой древнегреческого мифа о потопе, аналог библейского Ноя. Вместе со своей женой Пиррой он единственный спасся во время потопа, который Зевс наслал на землю, чтобы покарать грешное человечество. 3. Или Аполлон, бог света, пророчеств и врачевания, покровитель искусств, предводитель Муз. Впоследствии стал отождествляться с Гелиосом – солнцем. Перевод с англ. Виктора Заславского Перевод выполнен по: The Anti-Nicene Fathers: translations of The Writings of the Fathers down to a.d. 325. Vol. VII: Fathers of the third and fourth centuries

ПТИЧЬИ СТИХИ В ДЕНЬ В день, когда темнеет небо тучей грозовой, В день драконова посева на земле родной, Птицей стану снежно-белой на ветвях сосны, Светом молнии врезаясь в дымчатые сны... Обращаюсь в пряху с пряжей для судьбы иной, Чтоб под тёмным небом каждый Свет увидел свой. НАРЯД ЗЕМЛИ Смакует птица утреннее небо, Когда, очнувшись от земного сна, Парит, кружась, мечтая о побеге Туда, где небом стала бы она, Так я лечу в звезду любовным стоном, Счастливая до головокруженья, И пусть пока моя земля мне троном, Назавтра – вся галактика творенья. Как небо любит птиц - единым взглядом, Ликующим, сияющим объятьем, Как любит Землю, став её нарядом, Так я в любви наряде, словно в платье. Венок Земли – оркестры, страсть поэтов, Звучащий хор гармонии надежды, А бури, смерчи, все стихии – в лету Уносят отслужившие одежды… ЧЬИМ ДУХОМ Я - та, чьим духом дышат звёзды, И та, в ком птицы всех времён Летят домой со всех сторон, Я та, чьи взгляды словно грозы!

И та, чей голос - ветерок С напевом сладостной лютни, И та, кого так ждут они - Спешащие на голосок... Я колос зёрен золотых, Течение бурное реки И океан мирской тоски, И небо вихрей озорных... Войди в меня, как в храм души Вошёл однажды пилигрим, Что был смятением гоним, А нынче празднует в тиши… Пир духа. СПОЙ МНЕ Я люблю миры, как море - реки, И как птица любит небеса, И люблю я петь о звёздном веке, Что влюблённым дарит чудеса. В заливных лугах поёт цикада, И ковыль колышется волной, Ничего мне большего не надо, Лишь бы ты был рядом, дорогой. Не в науках кроются разгадки, А в корнях души златой твоей! Спой мне, милый, тихо, нежно, сладко, В Океане волн Семи морей... Я люблю тебя любви дыханьем, Словно дождик, льющийся к земле, Любит землю, нежным обожаньем, Насыщая травы в полумгле. Ты - неповторимый и прекрасный, Ты - моя надежда и любовь! Твой ищу я облик не напрасно:

Скрытый открывается мне вновь. Мир земной мне мал, малы просторы Космоса великого, но Ты - В самый раз! Зачем же разговоры, Если в сердце - Нежность Красоты... ГАЛАКТИЧЕСКАЯ ПТИЦА Стиль, манеры и звучанье Слов, по смыслу незнакомых, Облик выглядит печально, Желтизной осенних склонов… Вдруг все разом изменилось: Стиль и суть в сиянье взгляда, Но откуда льется милость? Что скрывалось за нарядом? То душа – необозрима, Бесподобная царица - Превращений сердцевина, Галактическая птица. А перо, что обронила, Пролетая над землею, Нас навек приворожило И зовёт, зовёт с собою… О БЕССМЕРТНОЙ Невыразимо красы существо. Дивны стремленья души и старанье! Сила, ведущая тропкой познанья, И восхищенье, и духа родство… Образом в мысли, порхающей птицей, Волей и сущностью силы в себе! Облик нежнейший в душе отразится - Целью и замыслом цели в судьбе. Смертные люди, о тайне вздыхая, Ищут тропинки к волшебным местам –

Цветикам, сказкам, желанным мечтам, Волнами чувства гармоний взлетая, И оставляя на память - момент, Сагу, легенду, что ярче огня. Проблеск бессмертной, сознанье пьяня, Нас вовлекает в эксперимент… ВЕСНА О, птица, о русалочья свирель, С тобою ветер сказочный кружится, Вот, пеплосом укрывшись, затаился, Чтоб праздновать, как в первый раз, апрель! Грядет пора цветенья - дивный бал, Рожденье ароматов из-под снега, Ручьи звенят стремительного бега, Сводя с ума нас всех - Весенний шквал! Земля вздыхает таинством желаний, Синеет небо искренностью дум, И раздувает тучки птичий шум, И мчится дух в обитель вспоминаний… Я варежкой протру твоё окно, Туманное от мысленных тревог, Чтоб ты увидел, тает дум острог, Весна вошла в цветущем кимоно. *** Поет мирозданье, поет и танцует, И нас вовлекает в полёт, Круженьем спиралей узоры рисует... Кто эту разгадку найдёт? Кто время стреножит, а с ним и пространства, Сожмёт в кулачке этот мир? Кто выпустит птицей сверхновое царство,

раскроет прозрачный эфир, и пёрышком слова, легчайшим из лёгких, создаст первословный букварь? Кому свет сияет созвездий далёких, Когда наполняется ларь сокровищем главным и дивною сказкой, что боги оставили пурпуром краски... *** И открываются просторы, Преображаются миры, Звучат моря, леса и долы, Лавины катятся с горы, Им отзываются планеты, Сливая песни в Гимн веков, А где-то… плач среди скелетов И скрежет ржавленных замков.. Да, там сжимаются пространства, Зеркальный бег трусцой назад… В истоке ж вечном – постоянство: Сиянью духа нет преград. Твой выбор: вглубь или наружу, И выбор: с кем, когда, зачем. А дальше просто: жар иль стужа Судьбы в потоках перемен… *** На ковчеге души моей, На излете веры былой, Птица Ра из Семи морей Разливает песнь над волной! Превращается веры заря В ритмы зрелых зарниц витых, Да во храмы из янтаря Истин вечных в краях иных. Заколдованные пути,

Зашифрованные ветра Дуют в сердце, стремясь войти В тайники души... до утра... Я не сплю, карауля их, Жар очей освещает ночь, Неразгаданна для двоих, Тайна снова уходит прочь... Раскричалось небо к утру: - Что таится в душе, ответь? - Не кори, прошу, не умру, Улечу в твою круговерть...

ОДА ТАЙНЕ Юная, но древняя царица, Ткет узоры - творчества закон, Ты, о, Тайна, солнечная птица, Дар вселенных, колокола звон. Манят твои чары в бесконечность Красочностью знаний молодых, Искренних желаний скорой встречи, Изыском, упрятанным за стих. Душу возвышая до Олимпа, В белых тучах молнию храня, Смельчаков одариваешь нимбом, Мистиков - короной короля... Взглянешь - мир послушно отвечает, а вздохнешь - сожмется в тот же миг, Тайна, Тайна, кто тебя венчает? Кто в себе таинственность постиг? Не желая быть людьми раскрытой, выставит предателей на смех, Судьбы бросит в битое корыто, И отправит морем, чтоб успех Был волной соленою подмочен, Бури испытал, ушел на дно… Кто коснулся тайны - непорочной - Предан будет в жертвенник ее, Прихотям ее и наважденьям, Каре и насмешкам, и хуле, Не спешите к ней за наслажденьем, Близость к тайне - магия во мгле... Смельчаки корабль снаряжают И плывут за дальний горизонт Безвозратно... Только Боги знают, Где хранит сокровища Ясон. В тысячах имен ее находят, Но невыразима та Заря… Неземные водит хороводы, Тайное скрывается не зря.

И одна, что каждый день встречаю, Прячется под звездною чадрой.. Да смеется - Выпьем вместе чаю Из мечты янтарно-золотой! Мы с тобой, как в зеркале явленья, Чародейством маним, шлем привет, И с улыбкой - чудо вдохновенья, Подтверждая, - Тайн в природе нет! *** Я - та, в ком дышат лики-звёзды, И та, в ком птицы ста времён Летят домой со всех сторон, Я та, чьи взгляды – свет и грозы! И та, чей голос - ветерок С напевом сладостной лютни, И та, кого так ждут они - Спешащие на голосок... Я колос зёрен золотых, Теченье бурное реки, И океан мирской тоски, И небо вихрей озорных... Войди в меня, как в храм души Вошёл однажды пилигрим, Что был смятением гоним, А нынче празднует в тиши! *** …язык Бога целиком состоит из имён собственных, а язык человеческий - в основном из имён нарицательных. О, как не потеряться в жизни водах, Успеть доплыть до гавани, скажи? И в вечном Граде звездных мореходов Прижиться птицей солнечной души, Без устали воркующей о мире Земли родной, далекой колыбели? Столетия текут рекой в эфире, Кружатся водовратами предела… Зачем слагали сказки трубадуры?

Куда уводит мифов канитель, Когда галактик странные фигуры Прочерчивают путь через апрель, Весну сердец, влюбленности восторг, Сквозь иней на ресницах откровенья, Порыв взлететь за дальний горизонт, Где зреет чудо… со-при-косновенья… Кому шумит прибоем вечный Понт? Но в водах жизни бьет волну о берег, А тайна глубины - Недвижный Град. Познай себя тем Градом в полной мере. *** На гранях кристалла играют зарницы Палитрой лучистой блистательных лет. Ликуя, взлетают волшебные птицы, Даря мирозданию радости свет, И длится восторг осознания мира, Как Пир мудрецов на планете Земля, Звучит гармонично заветная Лира, Кружатся, танцуя, леса и поля, Луга заливные, долины речные, Лагуны морские. Пустыни цветут, И плещутся волны, как звери ручные Стихии земные по кругу идут, Созвучно мелодиям вольного Пира, В ладу с мудрецами, что здравные речи Во славу Земли и Галактик Эфира Рекут! Как целительны добрые встречи! Вот в малых созвездьях зажглись Маяки Во славу прекраснейшей Мысли Царицы, Во славу Царя! А из звёздной муки Пекутся хлеба! Запевают девицы... И Космос кружится! Быстрее, быстрее, И плавятся звёзды, взрываясь, рискуя,

И в дальней Галактике Сфер Водолея Открылись Порталы, спирали рисуя… Миры созидаются взмахом ресницы, И рушатся старые стебли структуры, Свободно и мощно взлетают зарницы, И песни трубят на весь мир Трубадуры… Галактика наша, как роза цветёт, И в мир источает сотворчества цвет. И только вершина – сакральности лёд… И только вершина хранит свой секрет. ВЗЛЕТ Увлекает загадкой С самых первых же слов Рифмой звонкой и сладкой, Смыслом скрытых основ. Оттого ли так дивно На душе и светло, Что летит белогривый Мысли конь так легко, Он спешит не на битву, Не к воинственной тьме, Он оккамову бритву Одолел и ко мне Доскакал для веселья, Для волшебных пиров, Где не знают похмелья, Но восторги богов Обращаются в песни, Тут легенды звучат, Не бывает чудесней Сказок, хоть и горчат Вспоминанием страха, Что давно побежден..

Превратился конь в птаху На просторах времен. Птиц беседы отныне Стали пиром земным, Древнеюные вина За столом золотым... *** Я тебя узнаю, в именах и ликах, Среди тысяч взглядов, тающих, как дым... В песне птицы Феникс, в доме постоянства, Изначальной ноткой, облачком седым... *** В лодочке озёрной дева распевает Песни с журавлями, тихий плеск волны Мне напоминает о цветущем мае, Образы природы радостью полны.. Стану птицам ветром в золочёных крыльях, Звуками цикады, запахом сосны... Чабрецом, ромашкой на лугу ковыльном, Эхом поднебесным, что волнует сны... Расскажу о древнем заповедном роде Дальнего созвездья - Водоврата ось, Где царицей Вечность звёздного народа, В галактичных буднях - превращений гроздь. *** Словно птицы, летящие к звёздам, Мы под куполом неба земного, Доверяясь обманчивым грёзам, Устремляемся к дому родному, Поджидают нас беды и бездны, Бесконечные трудности жизни, А над ними... мгновения звездны,