Important Announcement
PubHTML5 Scheduled Server Maintenance on (GMT) Sunday, June 26th, 2:00 am - 8:00 am.
PubHTML5 site will be inoperative during the times indicated!

Home Explore Александр Варго-Трофики

Александр Варго-Трофики

Published by viacheslav onyschenko, 2022-08-22 10:47:57

Description: АВТОР -Алексанр Варго
название - Трофики
жанр - мистика,ужасы


О книге "Трофики"
Компания молодых людей отправляется в экстремальное путешествие в тайгу, в заброшенную деревню староверов-хлыстов. Пункт назначения выбран не случайно: место считается нехорошим, проклятым. Недалеко от деревни когда-то располагалась секретная военная часть, где произошла техногенная катастрофа с выбросом огромной дозы радиации. Часть расформировали, жителей близлежащих деревень эвакуировали, а об инциденте забыли… И вспомнили только недавно, когда на территорию бывшей части забрела компания хиппи и исчезла без следа. Вот молодым экстремалам и захотелось узнать, что же произошло с теми хиппи… Жаль, не нашлось никого, кто бы их остановил и отговорил. Очень жаль…

Keywords: александр варго,мистика,ужасы,читать книги

Search

Read the Text Version

Annotation Компания молодых людей отправляется в экстремальное путешествие в тайгу, в заброшенную деревню староверов-хлыстов. Пункт назначения выбран не случайно: место считается нехорошим, проклятым. Недалеко от деревни когда-то располагалась секретная военная часть, где произошла техногенная катастрофа с выбросом огромной дозы радиации. Часть расформировали, жителей близлежащих деревень эвакуировали, а об инциденте забыли… И вспомнили только недавно, когда на территорию бывшей части забрела компания хиппи и исчезла без следа. Вот молодым экстремалам и захотелось узнать, что же произошло с теми хиппи… Жаль, не нашлось никого, кто бы их остановил и отговорил. Очень жаль… -2-

Александр Варго Трофики «Возвращайся в город, глупая девчонка, нельзя тебе в Распады, никому туда нельзя, – рассверливал черепную коробку назойливый голос. – Поворачивай, пока не поздно, добром это дело не кончится, ты сама не ведаешь, что творишь…» Ульяна Крымова вертелась как на иголках, прекрасно осознавая, что спит, но никак не могла проснуться. Затыкала уши в этом странном сне, но голос был изнутри – не извне, твердил с монотонным скрипом, как заевшая пластинка: «Поворачивай, Ульяна, поворачивай, выходи на первой же остановке и друзей выводи, пока не зашло слишком далеко. Вы подписались на глупую авантюру, это чревато…» Она обливалась потом, слюна застряла в горле. Видно, точку невозврата в своем сне Ульяна уже прошла. Поколебавшись, она шагнула вперед, и твердая почва под ногами начала превращаться в податливую зыбкую массу. Она провалилась в нее по горло! Зловонная жижа бурлила у самого рта. Вокруг нее причудливыми завихрениями клубился туман, из которого выбирались заскорузлые руки с изувеченными пальцами – и вместо того чтобы вытащить из болота, они только глубже утрамбовывали ее в трясину. Она физически чувствовала, как ее вдавливают в топь, ввертывают, словно шуруп. Уродливая рука, обезображенная трупными пятнами, забралась в жижу, оторвала с мясом пуговицу на штормовке, проникла под бюстгальтер. Ну, это, знаете ли, чересчур… Она проснулась с ощущением ярко выраженного прикосновения. Никто не покушался на ее честь и достоинство – даже Олежка Брянцев, сидящий рядом. Он увлеченно гонял по планшету окровавленных хомячков и на подругу не смотрел. Она сидела у окна в вагоне электрички, в плечо упирался ребристый подоконник, вызывая сильный дискомфорт. За окном тащился бесконечный бетонный забор, исписанный «лучшими» образцами изящной словесности. Вот он оборвался, пейзаж раскрасило кладбище сельскохозяйственной техники. Проплыл закрытый шлагбаум, за которым выстроилась колонна автотехники. Электричка замедлялась – приближалась остановочная платформа. Сердце защемило, дышать стало трудно, – с чего бы это? – Все в порядке, милая? Вчера ты выглядела лучше. – Олег усыпил свой гаджет, накрыл чехлом и привлек к себе Ульяну. Девушка невольно напряглась, но все было в порядке – прикосновение Олежки разительно отличалось от липкого прикосновения во сне. Капелька пота стекла по лбу Ульяны – перебралась на переносицу, застыла, как бы размышляя, стоит ли подчиняться закону всемирного тяготения. – Да все хорошо, Олежка… Она закрыла глаза и отстраненно слушала, как выходят люди, садятся новые, смыкаются двери, которые уже лет сорок чуть не в каждом вагоне «отрыгаются ароматически». Подкралась дремота, когда вагон резко дернулся. Судорога ущипнула ногу, втиснутую между стеной и вагонным калорифером. Ульяна распахнула глаза. Мимо электропоезда проплывала крупная станция Сокурово северной пригородной ветки. Последняя декада июня не баловала комфортной погодой: температура не поднималась выше двадцати, по ночам падала до отметки «плюс десять». Небо затянули какие-то скомканные облака. Иногда прорывались осадки, но незначительные – земля, измученная сухой весной, впитывала их как губка. Убыстряясь, пробежала граница станции, товарные вагоны на запасных путях, потянулись равнинные ландшафты, разбавленные перелесками. Ульяна скосила глаза… и сердце вдруг екнуло. Напротив нее у -3-

того же окна сидел долговязый парень типичной деревенской наружности – небритый, с неприятно выпученными глазами – и с интересом ее рассматривал. Минуту назад его здесь не было – видимо, вошел в Сокурово. – Куда ты пялишься, придурок? – среагировал Олег и с вызовом подался вперед. Ульяна схватила его за рукав. С Олежкой бывает – парень может завестись, когда посторонние уделяют внимание его девушке. Инцидент не разгорелся. Парень сглотнул, хотел что-то вымолвить – вероятно, неласковое, с целью чего даже залился краской, но как-то сдулся, отвернулся к окну. У Олежки тоже не было желания углублять конфликт. Он пренебрежительно фыркнул и крепче обнял Ульяну. Она повозилась, сменила позу и пристроила голову ему на плечо. Машинист разогнался – вагон качался, подпрыгивал на стыках рельсов. Суббота, начало восьмого утра, а электричка была забита, сидячих мест почти не оставалось. Просыпался легкий голод – она бы с удовольствием сейчас чего-нибудь съела. Олежка в шутку предложил перед сном – давай, мол, сейчас позавтракаем, а то утром будет некогда. Посмеялись, а ведь действительно оказалось некогда. Вскочили в шесть (еще и проспали на несколько минут), чертыхаясь, побежали на вокзал. В последнем вагоне, где условились встретиться с друзьями, уже было людно и шумно, кое-как нашлись два места. Через проход гримасничал, подмигивал и сиял как софит Генка Аракчеев – вертлявый, смешливый, с торчащими как радары ушами. В последний год, насколько в курсе была Ульяна, Генка сменил несколько мест работы – трудился и на заправке, и курьером, и разносчиком пиццы. Нигде не задерживался, летел с мест трудоустройства как фанера над Парижем. Но никогда не унывал, был полон острот и сарказма. Вот и сейчас он украдкой подмигивал Ульяне и выразительно посматривал на насупленного Олежку – мол, как прошла ночь, не осталось ли недовольных? На Генку осуждающе поглядывала Алла Сотникова – лучшая подруга Ульяны, в меру симпатичная, белокурая, крепкая в кости, хотя и не полная. К Ульяне в этот час она демонстративно не рвалась – трудно соперничать с симпатичным парнем, уверенно обнимающим подругу. Алла трудилась дизайнером-надомником и в последний год стала какой-то ворчливой – то ей фирма не нравилась, в которую устроилась Ульяна, то парень, который за ней ухаживает, то что-нибудь еще. Зачем- то связалась с напыщенным Русланом Трушечкиным, которого раньше в грош не ставила. И в данный момент держала его за руку, делая вид, что слушает беседу Руслана с Семеном Райдером, сидящим напротив. У Руслана был собственный бизнес – он поставлял в салоны «немного» подержанные авто. Семен трудился в консалтинговой фирме и еще со школы слыл большим интеллектуалом и эрудитом – невысокий, полненький, с мясистым носом и всегда в очках, которые ежеминутно поправлял. Через проход доносились обрывки беседы. Райдер что-то доказывал Трушечкину, тот заносчиво фыркал, Алла украдкой подавляла зевоту. – Я тоже за прошлый год заработал сумму с шестью нулями, – хихикал Генка. – Сплошные нули – ни фига, короче, не заработал. Всю жизнь не хватает на «Бентли» и кокаин, уже не знаю, что делать… Зато вольный как ветер, никаких обязательств, времени вагон… – А дуракам и пьяницам везет, – грубовато парировал Руслан. – Остальным приходится работать. – Ну, Мальви-ина Владимировна… – расстроенно протянул Райдер. – Вы и здесь собачиться будете? – А чего мне с ним собачиться? – хихикнул Генка, не имеющий привычки обижаться. – Дурак я в меру, пью не больше прочих. Держи, Руслаша, тебе передали, – и он, гаденько посмеиваясь, сунул Руслану под нос выставленный из кулака средний палец. Попутно объявил для непонятливых: – Средний палец – лидер на рынке мгновенных сообщений! Рассмеялся незнакомый парень, сидящий рядом. Украдкой улыбнулась и уткнулась в электронную книгу дачница средних лет. Руслан вспыхнул, но и здесь конфликт не перетек в серьезное выяснение отношений. Алла, пряча ухмылку, погладила Руслана по руке. А Семен начал что-то ожесточенно шипеть разошедшемуся Генке. Отношения в коллективе бывших одноклассников складывались сложные, местами -4-

неровные и даже противоречивые. Руслан на дух не выносил Генку, считая его конченым балбесом и типичным неудачником. Генка не выносил Руслана, считая его зажравшимся спекулянтом, прохвостом и пиявкой на теле трудового народа. Оба, в сущности, были правы. Аллу Сотникову Генка тоже недолюбливал и при первой возможности старался уколоть. Особенно его возмутило, когда Алла связалась с Русланом, а Ульяна – с Олегом Брянцевым. Какое собачье дело было Генке до амуров одноклассников, история умалчивала. Четверо молодых людей за проходом продолжали бубнить и вяло переругиваться. В роли миротворца выступал Семен Райдер, и, похоже, с задачей справлялся. – Не понимаю, почему мы должны гробить выходной день, – вздохнула Ульяна, прижимаясь к теплому плечу Олега. – Послушай, а нам точно нужно туда ехать? В безлюдную местность, к черту на рога, по неизвестной науке причине… – А зачем спорили? – резонно возразил Олег. – Не знаю, как у тебя, а лично у меня нет лишних ста тысяч. Раньше надо было думать… и меньше пить. А в чем проблема, дорогая? – улыбнулся Олежка. – Развеемся, местечко, по ходу, прикольное – если Борька не наврал. Ты же не веришь в сверхъестественную чушь? Ульяна забылась – и лучше бы не делала этого. Предыдущий сон был приятнее. Она тряслась в углу, сжавшись в комочек, ей было одиннадцать лет. Слезы хлестали из глаз, Ульяна умирала от страха. К ней с разъяренным лицом подступала родная мама. Щеки родительницы пылали от негодования, ноздри раздувались. Хлесткая затрещина – и голова девочки бьется о стену, она ощутила почти физическую боль. «Ты вымыла пол, паршивка, ты сделала то, о чем я тебя просила?» – шипела мама. У нее в этот день было неважное настроение – на работе, видимо, начальство разругалось или встала не с той ноги. «Мамочка, я мыла, не бей, – умоляла Ульяна. – Я сделала все, что ты просила… Мусор вынесла, Дуньку покормила, обед приготовила, Лешку из садика забрала…» – «Ты издеваешься надо мной?! – ревела мама и отвешивала ребенку оплеуху за оплеухой. – Что за мусор под столом?! Почему в теплице оставила свет?!» Девочка закрывалась руками, ревела взахлеб, а в соседней комнате, чувствуя, что дела в доме не очень, плакал младший брат Лешка… До шестого класса семья Крымовых жила в рабочем поселке под Томском – отец работал дальнобойщиком, дома почти не появлялся, мать трудилась в бухгалтерии местного щебеночного карьера. Жили на краю поселка в частном доме, держали кур, корову. Ульяна приходила домой из школы, быстро делала уроки и весь остаток дня возилась по хозяйству под неусыпным присмотром матери. Алешка тоже висел на ней – она любила братика больше, чем родители. Практически всегда Анна Егоровна была злой, а оттаивала лишь в редкие дни, когда приезжал отец – добрейшей души человек, обожающий свою семью. Он и понятия не имел, что в его отсутствие вытворяет жена. А Ульяна боялась об этом рассказать – да и понимала, что отец не поверит, а «репрессии» посыплются на ее голову со страшной силой. Не всегда ее мать была такой, возможно по-своему она любила Ульяну с Алешкой, семья считалась благополучной. Но эти регулярные вспышки ярости – от неустроенной кочевой жизни, от нехватки мужика в постели… Ульяне доставалось по первое число – несправедливо, «несимметрично». Будучи не в духе, мать лупила ее ремнем, бросала коленями на сухой горох и заставляла так стоять часами. Однажды влила ей в глаза какие-то едкие капли от насморка – мол, нечего закрывать глаза, когда с тобой разговаривают! – и силой оттягивала веки, не давая ребенку моргать. А потом ревела в полный голос, обнимая потрясенную дочь, клялась в любви к своему «солнышку», обещала, что никогда такого больше не повторится. А через несколько лет, когда семья переехала в город, случилась крупная неприятность. Был жуткий скандал, разрыв, дележка детей. Отец разлюбил жену, устал, нашел другую. Почему так случилось, никто не понял, по полочкам событие не раскладывали. Самое странное, что мама успокоилась буквально через месяц, стала превращаться в самую заурядную «среднестатистическую» мать. Временами Ульяна забывала, как она к ней относилась, но временами снились эти жуткие сны «про детство»… Она очнулась, завертела глазами. Олежка перестал ее обнимать, баловался с планшетом. Покосился -5-

на нее, когда она дернулась, что-то пробормотал. Парень деревенской наружности, сидевший напротив, трансформировался в пожилую маленькую женщину – она ворчала под нос и пристраивала Ульяне на кроссовки дачную тележку. Электричка отдалялась от сибирского мегаполиса. Пассажиры раскачивались в такт движению вагона. Кто-то дремал. В отсеке напротив продолжали переругиваться одноклассники. – А я и не стыжусь, – напыщенно бубнил Руслан нахмуренному Райдеру. – Зарабатываю больше, чем у меня отнимают. И, между прочим, делаю это честно… – Сравнительно честно, – поправил Семен. – Одолжи? – встрепенулся Генка Аракчеев. – Позволишь в мой адрес небольшое финансовое вливание? – Не одолжу, – огрызнулся Руслан. – Я и так плохо сплю. – А что такое? – манерно забеспокоился Генка. – Тебе предложили налоговые каникулы? На пять лет с конфискацией? Сон не идет, Русланчик? – О боже, удалите отсюда этого попугая… – взмолился Руслан. – Поверните ему кто-нибудь голову. До щелчка, блин… Одноклассники хихикали, не позволяя конфликту шагнуть за грань. Помалкивала Алла – она нашла подходящую игрушку в смартфоне и предалась развлечению – даже зевать перестала. Временами она как будто о чем-то вспоминала, устремляла на подругу затуманенный взгляд. Ульяна улыбалась, пожимала плечами – украдкой, чтобы не видел Олег. Спать не хотелось – хватит на сегодня. Что же касается той самой «сверхъестественной чуши»… Это была предельно глупая история. В ней не было ни логики, ни смысла. Встреча одноклассников в прошлом месяце – десять лет после окончания школы. «Неужели успели соскучиться?» – недоумевал Генка, однако на последние деньги купил себе новую рубашку и в числе первых побежал на встречу. Спиртное текло рекой. Было, в общем-то, душевно, хотя приехать на квартиру к Алле Сотниковой смогли лишь восемь человек. Алла была девятой. Разбросало людей за десятилетие. Кто-то жил в другом городе, кто-то – в другой стране. Гуляли практически до утра. Именно там Ульяна Крымова по-новому взглянула на Олежку Брянцева, который нравился ей в десятом классе, но не настолько, чтобы лечь с ним в постель. Имелся другой претендент – впрочем, с ним ничего не вышло, за исключением сцены ревности и сцены разрыва. Полгода назад Олежка вернулся в родной город, имея в жизненном багаже развод, службу в армии по контракту и устоявшееся мировоззрение. «А может, это судьба?» – думала Ульяна наутро, когда проснулась и обнаружила в своей постели мирно храпящего парня. Впрочем, на вечеринке она еще не знала, что в жизни предстоят перемены – даже под прицелом его удивленных глаз она ни о чем не подозревала. Алкоголь купили благородный, выпили много, но никого не развезло. Потанцевали, вспомнили школу. Помаялись дурью. Потом Борька Поплавский решил попугать людей – выключил свет и начал играть в привидение. Особым красавцем он по жизни не был – один лишь голый череп чего стоил. Отчасти он воплотил свои коварные планы в жизнь – женщины визжали. Потом устроили ему «темную» (при этом Верка Рогачева громко орала, что для удаления «эффекта красных глаз» ей достаточно одного удара), а Генка компетентно заявил, что все это фигня. Вот он на днях посмотрел молодежный ужастик… Генку обсмеяли всем дружно «спившимся» коллективом, после чего Борька Поплавский встрепенулся и объявил, что если народ не против, то он готов поделиться информацией об одном реально страшном местечке. Народ подумал и устами Генки объявил, что поскольку к разврату он пока не готов, то можно вспомнить детство и похихикать. А дальше пошла какая-то чушь из разряда молодежных ужасов. «Есть на севере хороший городок», – спел Борька и сразу же поправился, что это не городок, а всего лишь заброшенная деревня староверов-хлыстов, в которой много лет никто не живет, за исключением злобного -6-

духа. Руслан Трушечкин начал демонстративно зевать, но Борька не растерялся и продолжал повествование. Потихоньку люди замолкали, слушали. Всего четыреста верст от города в северном направлении. Глушь, необитаемые территории Северного района области. Электричкой можно доехать до Черемшаников, а дальше разбитая грунтовка – на многие версты. Через Северск, Каргалак, Улымжарово – если первые два поселения еще имеют опосредованное отношение к цивилизации, то последний – дремучая глушь и посконная отечественная тоска. Последний оплот цивилизации – деревушка Броды, в ней еще немного теплится жизнь. Аргучинский бор, Щучье озеро, вымерший поселок староверов Распады, о котором, собственно, и идет речь. Поселок расположен в причудливом одноименном урочище, опоясан болотами и скалистой грядой… «В Интернете прочитал?» – с умным видом перебил Семен Райдер. «Поищи, – хмыкнул Борька и выстрелил пальцем в ноутбук на столе, к которому за вечер никто не прикоснулся. – Держу пари, не найдешь ни слова по нашей теме. Но инфа достоверная, сто процентов. Об этом знают только избранные, понял?» – и Борька хищно оскалился. А Ульяна в эту минуту поймала себя на мысли, что этот желтозубый оскал ей ни капли не нравится. В общем, над районом витает мистическая аура, от которой у людей волосы дыбом и начинается бурное потоотделение. В поселке Распады до тридцатых годов прошлого столетия была большая община хлыстов – так называемый «корабль» во главе со своим «кормщиком», причем хлыстов самого жутковатого толка – с жестокими наказаниями за провинность, с регулярными жертвоприношениями и тому подобными приятными вещами. Рота НКВД в 38-м под корень извела рассадник коллективного отшельничества – и, в общем-то, правильно сделала. Большинство членов общины расстреляли, оставшихся отправили на Колыму, где они благополучно и сгнили. Каратели ушли, и больше с тех пор в поселке никто не жил. Но в шестидесятых годах двадцатого столетия местность неподалеку от урочища облюбовало Министерство обороны и воздвигло там секретный объект, имеющий отношение к пресловутому 13-му Управлению. Разработка, сборка ядерных боеприпасов и все сопутствующие удовольствия. Поставили казармы, пробили сквозь тайгу узкоколейку до Каргалака, обустроили «секретную территорию», большая часть которой располагалась под землей. Воинская часть была многочисленной. Для связи с Большой землей использовались упомянутая узкоколейка и вертолеты, для которых построили специальную площадку. Подобных объектов в бывшем СССР было не счесть, и секретили их со всем умением (от собственных граждан). В 74-м, если верить заявлениям Борьки, на секретном объекте случился выброс радиации. Многие военнослужащие погибли от лучевой болезни, другие скончались спустя какое-то время. Очаг поражения удалось локализовать – благодаря причудливой розе ветров радиация к цивилизации не пошла, хотя несколько ближайших деревень пришлось эвакуировать. Информации о местном «Чернобыле» практически нет. Прошло сорок лет, попавшие в зону поражения давно мертвы, секретный объект, в котором по чьей-то халатности произошло ЧП, завалили землей и забетонировали. Часть ликвидировали, выживших развезли по госпиталям и прочим «лепрозориям». Старожилов, способных поведать миру о страшной истории, на свете не осталось. На резонный вопрос, откуда тогда об этом известно Борьке, тот сделал загадочное лицо и сказал: «А вот». Мол, имеются источники, о которых не стоит упоминать. Так вот, с тех пор над урочищем, где расположена деревня Распады, и бывшей секретной частью висит жутковатая аура. Жители окрестных деревень в аномальную зону не суются и другим не советуют. Радиации в тех краях давно нет, ушла в землю. Но весь район опутан атмосферой страха, которая съедает любого, кто там появляется. Угрюмая, но живописная природа, остатки бывшей деревни. Имеется озеро, над которым ежедневно поднимается и расползается по округе странный туман. Находиться в той местности невозможно – иррациональный страх съедает с потрохами, и хочется быстрее оттуда бежать. Не так давно в упомянутую местность забрела группа охотников. История умалчивает о том, что с ними приключилось, но выбраться из кошмара удалось лишь одному, остальные бесследно сгинули. Парня подобрал местный автолюбитель – абсолютно невменяемый, тот брел по грунтовке, а когда его привезли в психушку, нес пургу про сверхъестественные силы, про мистический туман, из которого тянутся заскорузлые клешни… -7-

«Бред на бреде сидит и бредом погоняет, – компетентно заявил Артем Становой, гражданский муж Верки Рогачевой (только они из всего класса сохранили и развили свои отношения). – Люди, вы чего притихли? Детский сад с барабаном. Рогачева, ты чего в рот воды набрала?» «А что сразу «Рогачева»? – возмутилась Верка. – Я же не дура суеверная. Просто представила на минуточку…» «Конечно бред, – поддержал Артема Райдер. – Во-первых, непонятно, почему в наше время тотальных информационных технологий об этом ничего не известно. Во-вторых, история с охотниками – это полная залипуха. Информация об исчезновении людей непременно бы просочилась. Уголовное дело, розыск, все дела. Но что-то не припомню такого в новостях». А дальше Ульяна помнила плохо. В какой-то миг она обнаружила, что на нее большими глазами взирает Олежка Брянцев (потом признался, что за отчетный десятилетний период смуглая пигалица невиданно похорошела). В желудке образовался вакуум, в горле пересохло, поэтому события, не имеющие отношения к визуальному контакту, плохо отложились в голове. Руслан фыркал, что не боится сверхъестественных явлений, он современный человек, чего и остальным желает. Что может быть страшного в заброшенной деревне? Вот если бы там орудовала банда живодеров, тогда другое дело. Или группа беглых зэков, чеченцев, бандеровцев, сбежавших из зоопарка голодных леопардов. Но мы же говорим не про реальную опасность, а про мистику, аномальщину, не имеющую под собой материальной подоплеки? Семен пытался умничать про магнитные поля, отрицательную энергетику, способную вызвать страх, но его даже слушать не стали. «Это вы сейчас такие храбрые, – смеялся Борька. – А слабо денек посидеть во всем этом?» Его подняли на смех. Руслан, подогретый спиртным, заявил, что, даже если будет страшно, он выдержит целый день. Но почему там будет страшно? Он же современный человек! Готов поспорить хоть на десять тысяч рублей! Ну, разумеется, при условии, что речь идет об опасности не материального плана! «А на сто тысяч слабо?» – выдвинул встречное предложение Борька. «Да не слабо! – взметнулся Руслан. – Сто так сто!» Тут все заговорили, стали перебивать друг друга – пусть у них и нет ста тысяч рублей, но они бы тоже поспорили, а в случае проигрыша непременно нашли бы эти деньги! Сколько часов нужно просидеть в заброшенной деревеньке – час, два, десять? Да хоть сейчас – о чем мы вообще спорим? «Люди, уймитесь, – пытался образумить горячие головы здравомыслящий Райдер. – С кем спорить собрались? С Борькой, что ли? Он что, отдаст проспоренные сто тысяч рублей?» Борька смеялся – он был доволен, что смог завести толпу на пустом месте. «Друг с другом можно поспорить, – нарушила «обет молчания» Алла Сотникова. – Скажем, так. Выбираем день, когда всем удобно, собираемся тем же коллективом и дуем. Мяса наберем, пива, заодно и пикничок зафигачим». Мысль о пикничке показалась привлекательной. Посыпались предложения – скажем, в конце июня, на выходной. Выехать пораньше, к обеду быть на месте, пять часов оттянуться на природе – и к ночи на воскресенье вернуться домой. А Борька потом пусть утрется. И никому не отступать, все пообещали – иначе будет дружное «фи» и западло на всю оставшуюся жизнь! «Люди, я не против, – отбивался Райдер. – Но объясните, как мы попадем в эту горе-деревеньку? Не по навигатору же туда ехать?» «Конечно по навигатору, – удивился Борька. – Не поверишь, Семен, но техника шагнула очень далеко, пока ты сидел в библиотеке, – и добавил под хохот одноклассников: – Прокладывается маршрут, в коробочку навигатора забирается специальная тетенька и через каждые двести метров оповещает, куда ехать». «Подождите, – вдруг забеспокоилась Алла. – А если действительно будет страшно? Что мы, городские дети, знаем об аномальных зонах, куда сорок лет не ступала нога человека?» «Будет страшно – уйдем, – заверил Артем Становой. – Но только все вместе, а никак не поодиночке. -8-

Уйдет один, а все останутся – будет должен им сто тысяч «деревянных». Уйдут все, а один останется – будут должны ему по сто «косарей». Справедливо?» «А я у нас буду генеральным партнером, – засмеялась Рогачева. – А Артем – официальным спонсором. У него микроавтобус есть. На бензин все сбрасываемся. Вы семеро добираетесь из города на электричке до Черемшаников. Мы с Артемом подберем вас. Нам проще подождать вас в Черемшаниках, чем тащиться из Садового, где мы снимаем коттедж, за вами в город и всех вас подбирать. Не маленькие, сами доедете». «Я тоже сяду в Черемшаниках, – встрепенулся Борька Поплавский. – Мне из «Комфортного» гораздо ближе». И не преминул похвастаться (в четвертый раз), что приобрел за городом студию в таун-хаусе (за которую ему теперь рассчитываться лет десять) – и, так и быть, доедет до Черемшаников на такси. Вечер закончился под утро. «Отличный план, господа одноклассники, – объявил под занавес Олег. – Надо подумать, как воплотить его в жизнь и не умереть от смеха». Рогачева стонала, что уже не может выносить эту бесовщину, ей надо срочно выйти на улицу и увидеть свою тень. Все происходившее в тот вечер, в принципе, забылось. Поболтали, пьяный треп, без всяких обязательств. Наутро Ульяна обнаружила в своей постели Олежку Брянцева, который тоже проснулся и смотрел на нее с подозрительной любовью. Решительно пропало желание прогонять этого парня. «Живи уж, бродяга, – разрешила через день Ульяна, погладив его по зардевшейся щеке. – А твою комнату в Родниках мы будем сдавать внаем, чтобы свести концы с концами». Оба, в принципе, неплохо зарабатывали. Олег успешно осваивал логистику в транспортно-экспедиционной фирме. Ульяна протирала юбку в отделе работы с физлицами не очень преуспевающего банка. Мама умерла в позапрошлом году. Отец и брат жили в Иркутске, общались по скайпу. Осталась небольшая квартира в центре, в которой тоскливыми вечерами Ульяна ждала своего принца. На роль последнего в первом приближении Олежка вытягивал. Ульяна решила присмотреться, не давать ему слишком широких «полномочий». Через неделю она встретилась в кафе с Аллой Сотниковой. Подруга смотрела на нее огромными глазами и не могла поверить, что та променяла ее на какого-то парня. «Ты и Брянцев… – с затаенными нотками зависти бурчала Алла, давясь мартини. – Невероятно, уму непостижимо… Ты уверена, что хочешь связать свою жизнь с этим…?» «Имеется информация, порочащая его достоинство?» – напряглась Ульяна. Алла ухмыльнулась: «Расслабься, все в порядке, не владею я такой информацией». И тут же со смехом начала рассказывать, как после памятной встречи к ней начал подбивать клинья Руслан Трушечкин. Этого трусоватого, надменного, самонадеянного парня одноклассники не любили – ни сейчас, ни в школе. «Представляешь, предлагает встречаться, – открыла страшную тайну Алла. – А мне оно надо?» И вдруг задумалась, а потом неуверенно изрекла, что, в принципе, подумает. Во-первых, у Руслана есть деньги, а у нее нет, во-вторых, он не совсем пропащий парень, в-третьих, ей так паршиво после разрыва с последним бойфрендом… А потом сработало «оповещение». В тяжелый предрассветный час позвонил Борька Поплавский и, ехидно посмеиваясь, пропел: «Двадцать второго июня, ровно в четыре часа…» Его послали по конкретному адресу, но Борька не обиделся, сообщил, что обзванивает всех, позиция у народа единодушная, но ему плевать. И вообще, кто ходит в гости по утрам, тот видит много страшных женщин. Забыли о пари? Собирайтесь, в субботу едем. Сами виноваты. Выбора не оставили – вся компания дала согласие. В оставшиеся сутки Ульяна с Олегом обшарили весь Интернет сверху донизу, но так и не нашли упоминаний о местности в Северном районе с названием Распады и военной части с пресловутым выбросом радиации. Если все это реально, то почему об этом знает Борька? Разыгрывает? Готовит эффектную провокацию? Но Борька Поплавский, в принципе, был нормальным человеком – пошутить любил, но со здравым смыслом никогда не расставался… -9-

– Пошли, наша остановка, – потряс Олег Ульяну. Она открыла глаза. Опять уснула. Опять эти голоса… Когда же ты наконец выспишься?! Засуетилась, подхватила сумку. Электричка замедлялась, приближаясь к остановочной платформе. Молодые люди в штормовках, походных куртках, навьюченные так, словно в горы собрались на неделю, устремились к тамбуру. Все шестеро прогрохотали по проходу, оттаптывая ноги зазевавшимся пассажирам, ввалились в узкую клетушку. Генка Аракчеев не устоял перед соблазном: когда распахнулись двери на перрон, всунулся обратно в вагон и проорал во все воронье горло: – Братва, атас, контролеры!!! И бросился, расталкивая товарищей, прочь из электрички, пока испуганные безбилетники не прибежали бить ему морду. Ругаясь, смеясь, молодые люди вываливались на перрон. Электричка ушла, осталась высокая платформа с выщербленным бетонным покрытием. Поблизости не оказалось ни переездов, ни виадуков. До ближайшего моста предстояло пилить метров триста. В нарушение всех правил молодые люди стали спрыгивать на пути, поддерживая женщин. Олежка костерил того, кто догадался назначить встречу в последнем вагоне. Генка деликатно помалкивал, поскольку именно он это и сделал. Радостной встречи с транспортной полицией удалось избежать – в захолустье ее просто не водится. Все шестеро перебежали через пути, вновь карабкались на перрон – теперь уже с обратной стороны. – Лезем как на нефтяную платформу, блин… – отдувался Райдер. И жутко занервничал, стал хватать товарищей за выступающие места, когда донесся встревоженный рев подходящего состава. Все успели забраться на платформу, побежали к пролому в ограде под осуждающими взорами пассажиров на перроне – мимо станции пронесся грохочущий товарняк. Всплеск адреналина после долгой поездки был нелишним. Ругая Генку, который не мог взять в толк, в чем его вина, одноклассники протащились через запущенный сквер, унылую привокзальную площадь, где старушки продавали лук и чеснок. – Начинается ощущение глухой провинции, – бормотал Семен, опасливо озирая странно одетых аборигенов, киоски, забитые досками, кучку пыльных «ПАЗов», жмущихся друг к дружке. Вокзал располагался на окраине Черемшаников – депрессивного рабочего поселка с градообразующим, но обанкротившимся цементным заводом. За углом щербатой улочки, окруженной домами с ободранной штукатуркой, поселок обрывался, начинался лес. Грунтовая дорога пропадала в зарослях лещины. У ободранной трансформаторной будки (явно памятника былой электрификации) с распахнутыми дверями стоял черный как сажа японский микроавтобус. По обочине деловито расхаживала Верка Рогачева – длинноногая эффектная особа с собранными в пучок волосами. Выглядела она донельзя вызывающе – короткая глянцевая куртка с перламутровыми вставками, элегантные сапожки выше колен. Она прижимала к уху телефон, скрипела зубами от злости – не хватало стека в свободной руке, которым бы она постукивала по голенищу. – Кусок кретина… – цедила Рогачева сквозь зубы. – Как же ты меня достал… Ну где ты, придурок, возьми же трубку… Ой, любимый… – замурлыкала она, расплываясь в медоточивой улыбке, и стала яростно жестикулировать подходящим одноклассникам, чтобы не орали. – Ты где?.. Ну давай быстрее… Ах, родной мой, ты в местном борделе завис?.. Даже не знаю, что тебе сказать… И чего пялимся? – Она отключила телефон, уперла руки в бока и мрачно уставилась на скабрезно хмыкающего Генку. – Я похожа на женщину, стоящую на трассе? – и проводила глазами старенький дребезжащий грузовик с проржавевшими бортами – он протарахтел мимо, окутав компанию облаком пыли. Дождя в этой местности не было, похоже, давно. – Нарисовались, гости дорогие, – сказала Рогачева. – Долго вас ждать приходится. Вы что, электричку сами толкали? Последовали дежурные обнимания, поцелуи в щечку. Забрасывали вещи в машину. На самом интересном месте, когда Генка Аракчеев пытался облобызать слюнявыми губами Рогачеву, а та визжала и брыкалась, из-за поворота вывернул привлекательный статный парень с короткой стрижкой и горбинкой - 10 -

на носу. Он обнимал тряпичный пакет, который многозначительно позвякивал. – А ну, не трожь мою женщину! – с деланым возмущением вскричал Артем Становой, ускоряя шаг. Но Генка все же сделал свое черное дело – облобызал Рогачеву так, что она покрылась багровыми пятнами, и с сатанинским хохотом стал спасаться бегством от Артема. – Детский сад какой-то, – пробормотала Алла и смерила подругу сочувствующим взглядом. – Ты в порядке, Ульяна? Вид у тебя – словно не на пикник едешь, а утром после него проснулась. – Не знаю, – вздохнула Ульяна, пожимая плечами. – Настроение ниже плинтуса, сама не понимаю, что со мной… Сны дурацкие снились, и вообще не хочу никуда ехать… – Ты поверила в эту паранормальную чушь? – Алла удивленно подняла брови и украдкой покосилась по сторонам. Олежка Брянцев курил, обсуждая с Артемом «необходимость» и «достаточность» двенадцати бутылок пива – отнюдь не премиум-сортов, – приобретенных в провинциальном магазине «за углом». Руслан и Семен Райдер мусолили очередную животрепещущую тему из области ведения малого бизнеса. Рогачева переругивалась с Генкой – причем последний получал от этого кайф. – Ну, ты даешь, подруга, – Алла укоризненно покачала головой. – Расслабься, все фигня, мы просто едем на пикник. Как у тебя дела с ним? – она понизила голос и кивнула на Олежку, старательно затаптывающего окурок. – Нормально, – Ульяна сделала неопределенный жест. – Не сказать, что жизнь играет и искрит, но… нормально. Некогда нам, подруга, особо искрить, – вздохнула девушка. – Работаем целыми днями, вечером еле доползаем до дома. И Олежка оказался домоседом… А у тебя с ним как? – кивнула Ульяна на Руслана. Алла прыснула: – Чувством юмора обзавелась. Стараюсь не рассмеяться, когда с ним под руку иду. – И чем он хорош? – не поняла Ульяна. – Отличный вопрос, – согласилась Алла. – Когда-нибудь на досуге я непременно его обдумаю. Ну, не знаю, подруга… – такое впечатление, что Алла начала расстраиваться. – Вроде и не нужен он мне, а вот не знаю… Чувствую, что не нужен, а выбросить жалко. А ты знаешь, что он иногда может быть забавным? – Алла стушевалась окончательно. – Кого ждем? – встрепенулся Семен Райдер. – Меня… – прокряхтели со стороны поворота, и на дороге появился последний участник увеселительной поездки – кряжистый, приземистый, с крупной, наголо выбритой головой. Борька Поплавский улыбался вкрадчивой улыбочкой авгура и размеренно приближался. За спиной покачивался здоровый рюкзак, в котором что-то брякало. Волосы Борька Поплавский начал терять еще в школе – возможно, к текущему моменту на голове еще что-то сохранилось, но он предпочитал не позориться и все сбривал. Отсутствие растительности на макушке компенсировалось ее избытком под носом. Борька выглядел старше своего возраста лет на пятнадцать и напоминал неухоженного кота. – Всем привет, – объявил Борька, стряхивая рюкзак и перегружая его в салон. – Ну и тяжесть, итить ее… – Что у тебя там? – с ужасом спросила Рогачева. – Коптильня, – не без гордости сообщил Борька. – Последний писк. Будем рыбку коптить – такой деликатес, что пальчики оближешь. И другие необходимые в быту предметы, – небрежно махнул он подбородком на рюкзак. – Жена кое-что собрала – французский коньячок, якутская рыбка… – У тебя есть жена? – не понял Генка. - 11 -

– Иногда бывает, – немного смутился Поплавский. – Ну, не то чтобы жена… Но так, есть там одна – на моей новой ипотечной жилплощади. – Ну все, поехали, – заволновался Артем, проигнорировавший «жену», но уловивший про «коньячок и рыбку». – Рогачева, за руль, твоя очередь воевать с бездорожьем! – А чего это сразу «Рогачева»? – возмутилась его гражданская супруга. – Я вам, между прочим, не нанималась! Сами коньячок будете кушать, деликатесы разные трескать… – Разговорчики в строю, – нахмурился Артем. Подал знак остальным, и народ невпопад, но с энтузиазмом завопил: – Рогачева, за руль!!! Она опять сидела у окна, в хвосте салона – вся отрешенная, заторможенная. Олежка отодвинулся, пил пиво с мужиками. Особо не налегали, но и не тянули аристократическими дозами. Алла первое время пыталась расшевелить подругу, но потом отчаялась, перебралась на переднее сиденье к Рогачевой. Управляться с громоздким микроавтобусом последней было не в диковинку – на пару с Артемом они держали магазинчик с запчастями для подержанных иномарок и колесить по области приходилось часто. Странное чувство охватывало Ульяну. Чем дальше компания отдалялась от города, тем неспокойнее становилось у нее на душе. Как сказал бы грамотный Райдер: возникает чувство тревоги – длительный слабовыраженный диффузный страх. Сон отрезало, с нарастающим беспокойством она смотрела, как меняются пейзажи за окном. Дорога до Северска была не очень убитой, ухабы имели «обтекаемый» вид. Попадались участки, засыпанные щебенкой, – на них зубы пассажиров выбивали мелкое тремоло, и это сразу становилось предметом острот. Леса в этой местности произрастали в основном хвойные, хороводы елочек мелькали вдоль обочин. Дорога погружалась в бор, выныривала на поляны, заросшие клевером и медуницей. Попадались встречные машины. На выезде из черничного бора Рогачевой вздумалось обогнать ползущий «жигуленок», она с усердием вывернула руль, и машина чуть не развалилась, нырнув в кювет на встречной полосе. Покатилась пивная бутылка, расплескивая содержимое. – Ну, Мальви-ина Владимировна… – жалобно заныл Семен, едва не расставшийся с челюстью. – Рогачева, твою дивизию! – разбушевался Артем. – Какая падла тебя ездить учила?! – Ты, дорогой, – отрезала Рогачева, включая благоразумие и плавно выезжая из водостока. – И вообще заткнись, а то никуда не поедем. – Будем снисходительны к бабам за рулем, – миролюбиво предложил Генка. – Не стоит их злить, а то они же нас и похоронят… Вот за это и предлагаю поднять наш следующий тост… В очертаниях поселка «деревенского типа» Северск еще просматривалось что-то от цивилизации. Там имелся даже сквер и флаг над сельсоветом – хорошо, хоть не череп с костями. – Точно заправляться не надо? – спросила Рогачева, проезжая мимо подозрительной АЗС, похожей на самодельный нефтяной заводик. – Ты меня убиваешь, дорогая, – сокрушенно вздохнул Артем. – Мы полтора часа назад заправили полный бак у супермаркета «Сибирячка». Ты должна это помнить – не расстраивай меня окончательно. – Ну забыла, подумаешь, – фыркнула Рогачева и взорвалась: – Я что, обязана все подробности нашего бытия держать в голове?! Люди смеялись, им было весело, пустые пивные бутылки вылетали из окон, как тепловые ловушки из летящего самолета. В какой-то миг Ульяна решила, что хватит на сегодня хандры, приняла протянутую ей емкость с «Туборгом» и примкнула к компании. Обсмеяли навигатор, в котором действительно сидела - 12 -

«тетенька» и с сексуальным придыханием как-то неуверенно давала рекомендации. – Мы первые, кто спросил у нее про этот маршрут, – хихикал Борька. – Вот и растерялась. Ничего, народ, четверть пути от Черемшаников уже проехали. – Только четверть! – схватился за голову Руслан. – Борька, ты куда нас сблатовал? Полагаешь, что после этих издевательств я буду способен чего-то бояться? Да я же усну, когда приедем! – Может, скоротаем дальнюю дорогу при помощи подручного средства? – как-то с прицелом подмигнул Генка и выудил из сумки бутылку заурядной водки. Заворчали Алла с Ульяной, решительно возражающие против обретения прогулкой признаков пьянки. Рогачева, глянув в зеркало, выплюнула слово, подозрительно смахивающее на нецензурное. – Не, нам, боярам, не понять, – заявил Олег, извлекая из своего баула лимон и прозрачную, как слеза, текилу. Он виновато покосился на Ульяну (подобный демарш совместным бюджетом не рассматривался) и оскалился в лицо смутившемуся Генке: – Уж сколько раз твердили миру, Генка, – никогда не пей на пустой бумажник. Кстати, ты уже придумал, кем хочешь стать, когда выпьешь? Все смеялись, и Генка, подумав, присоединился к ним. Текила быстро разбежалась по кругу, неплохо улеглась на выпитое пиво и особого ущерба не причинила. Градус веселья повышался. Волевым решением было принято – больше не пьем. А подозрительный напиток, дискредитирующий благородное слово «водка», у Генки надо изъять и выбросить за борт. Пусть местные лешие отдохнут. Борька порывался рассказать очередную страшилку из жизни домовых и малолетних деревенских обитателей (историю «достоверную» на сто процентов), но его не слушали, заглушили, «забанили» – не самое подходящее время и обстановка для страшилок. – Давайте о сексе, – предложил Артем. – Самая ходовая тема. Рогачева, ты возьмешь мою фамилию, когда выйдешь за меня замуж? – К черту твою фамилию, – проворчала Верка, яростно вертя баранку. – А ты обе возьми, – предложил Олег. – Будешь Рогачева-Становая. Обалдеть. Вот разведешься с Артемом – с такой фамилией никогда не пропадешь. – Не разведется, – самоуверенно осклабился Артем. – Знаете, какая она в постели? Умница, мастерица – высшие оценки за технику, артистичность, исполнение. Вот бы жрать еще так научилась готовить. – Он меня использует! – вознегодовала Рогачева. – Я всегда знала, что он меня использует! Он подлец! С кем я живу?! – Ну использую, – начал подмигивать собравшимся Артем. – А как такую королеву можно не использовать? Но признайся, Рогачева, когда ты в последний раз вставала с кровати с чувством легкой неудовлетворенности? – Всегда! – захохотала Рогачева. – Это ложь! – возмутился Артем. – Хотя кто ее знает… – он задумался. – Знаете, мужики, в следующем месяце нужно метнуться по делам в столицу. Вот подумываю, не подарить ли Рогачевой на день рождения пояс верности? Кто-нибудь знает, где его можно приобрести? Самый модный, от ведущих брендов, со стразами Сваровски… – Ну все, понеслось, – грустно подытожил Генка. – По парам все разбрелись. Каждой твари по паре, блин… Только мы тут, мужики, одни, – и он шутливо приобнял скалящихся Семена и Борьку. – Значит, мы не твари? – задумался Семен. - 13 -

Ульяна с Аллой тоже возмутились – почему мы с вами должны говорить о сексе? Равнинная местность между тем закончилась, за окном потянулись пологие холмы, заросшие чахлым кустарником. В седловинах зеленели осинники. В разрывах облаков иногда просматривалось небо, но подобные явления были редки, облака неслись сплошным потоком, хотя осадков пока не проливали. Усилился ветер – теребил кусты на обочинах, гнал клубы пыли. Пейзажи за окном уже не отличались жизнерадостностью. – Что вы хотите, – со вздохом описал текущую ситуацию Семен. – Северный район не самое туристическое местечко в нашей области. Я удивляюсь, почему тут кое-где живут люди. Им больше делать нечего? Разговоры постепенно сходили на нет. Люди трезвели, задумчиво смотрели на пробегающие за окном мрачнеющие ландшафты. Минут через пятнадцать въехали в Каргалак – небольшую опрятную деревеньку. Центральный квартал в ней даже был заасфальтирован. Бабушки на обочинах продавали картошку, грустно смотрели вслед несущемуся минивэну. Снова замаячила АЗС на выезде из поселка – относительно цивилизованная, с заправочными колонками, с пристроенным к АЗС магазинчиком. – Не знаю, что и где мы заправляли, – снова забурчала Рогачева, – но стрелка вот на этой фигне оповещает, что полбака мы уже скушали. Ничего не собираюсь этим сказать, мужчинам виднее, они всегда во всем правы… – О боже, даруй мне терпения с этим прекраснейшим из полов! – взмолился Артем под сдавленные смешки товарищей. – Слушай, Рогачева, делай что хочешь. Если считаешь, что нужно заправляться, – заправляйся. Если не считаешь – чеши дальше по дороге. Но не забывай, что на подобных заправках продают исключительно ослиную мочу, а эту несчастную машину в текущем году я уже ремонтировал. Рогачева свернула на АЗС, где заправлялся доисторический «Москвич» с досками на крыше, а в стороне обреталась еще парочка образцов автотранспорта, достойных вечной памяти. Фыркая, как породистая кобылка, Рогачева спрыгнула на землю и, задрав нос, прошествовала к кассе. Остальные тоже высыпали из машины размять кости. Ничего интересного в округе не происходило. «Москвич» уже заправился, удалялся на дорогу в клубах гари. Олежка не смотрел на Ульяну, увлекся беседой с Семеном – начал объяснять ухмыляющемуся очкарику, чем логистика отличается от логики. Алла хотела подойти к подруге, но Руслан, скорчив физиономию собственника, схватил ее за руку. Ульяна почувствовала себя покинутой и одинокой. Процесс затягивался – Рогачева колотилась в окошко кассы и возмущалась, почему никто не рвется обслужить столь ответственную делегацию. И правда ли, что в этой глуши продают исключительно ослиную мочу? Ульяна, поколебавшись, направилась к магазину, поднялась на крыльцо… И вдруг похолодела. Нехорошо как-то стало. Из магазина вышел долговязый увалень с выпуклыми глазами – он держал под мышкой свернутый пакет с покупками. Этот парень недолгое время сидел напротив в электричке и таращился на нее, как на древнего мамонта, пока Олег на него не шикнул. Куда он потом делся – пересел? Типичный представитель данной местности – рыхлый, нескладный, преждевременно лысеющий. Они едва не столкнулись. Парень тоже ее узнал – набычился, уставился не мигая. Шарахаться было поздно, да и глупо как-то. Собравшись с духом, Ульяна посторонилась. Парень тоже поколебался, проследовал мимо, поворачивая голову по ходу движения и не спуская с нее глаз. Потом отвернулся и зашагал, уже не оглядываясь, к притулившемуся за цистерной «УАЗу». В машине его кто-то ждал. Ульяна не спешила заходить в магазин, притворялась, что шарит по карманам в поисках мелочи. Парень забросил пакет в салон, а прежде чем усесться самому, смерил девушку долгим взглядом. Машина зафыркала, затарахтела, подалась к дороге. Ульяна облегченно вздохнула. Почему она так разнервничалась? Обычный парень, ехал из города в родную деревню. Все они такие, комплексов не ведают, смотрят одинаково – что на емкость с самогоном, что на симпатичную девушку. В Черемшаниках его кто-то встретил, повез в родную деревню. В Броды, например. Или куда там еще… в Улымжарово? На - 14 -

мимолетный инцидент у магазина никто из товарищей внимания не обратил. Рогачева стучалась в окошко и продолжала требовать внимания к своей персоне. Остальные теснились у машины. На Ульяну никто не смотрел – даже Олежка, увлеченный болтовней с Райдером. Она толкнула дверь и вошла в магазин. Помещение было скромным, выбор товара оставлял желать лучшего, но бутылка «Карачинской» в ассортименте нашлась. Ульяна положила на прилавок мелочь. Появилась продавщица – полная, хромающая, радикально окрашенная. На висках, где смылась краска, поблескивала седина. – Ой, девушка, спасибо, что без сдачи, – обрадовалась работница торговли, сгребая мелочь в ладонь. – Приходите еще, всегда рады. Ассортимент у нас, конечно, бедненький, но хлеб всегда свежий – с Каргалакского ХБК привозят. – Спасибо, – поблагодарила Ульяна, обняла минералку и побрела к выходу. – Вы из города? – спросила продавщица в спину. – Угу, – она кивнула и обернулась, вяло улыбнувшись. Можно подумать, не видно. Продавщица пристально смотрела в окно, где открывался вид на заправку и кучку представителей «подросшего поколения». – Далеко направляетесь? Извините, девушка, что интересуюсь, просто впервые вижу такую компанию в нашей местности. Ума не приложу, что вас могло сюда привести. – Отдыхаем просто, – пожала плечами Ульяна. – Хотим вот в Распады съездить. – Куда?!! Разительная метаморфоза не осталась незамеченной. Еще мгновение назад продавщица виновато улыбалась, а сейчас улыбка стерлась со стареющего лица, оно немного побледнело, обрело растерянность. – Простите, девушка, я, кажется, не расслышала… – В Распады, – повторила, сглотнув, Ульяна. – А что? – А зачем вам… туда? – даже голос у продавщицы сделался другим – надломился, заскрипел. И снова пересохло в горле. Шевельнулось что-то под сердцем, сдавило грудь. Не часто ли это происходит в последнее время? Ульяна замялась: – Да просто… Мы слышали, там когда-то жили староверы, хотели посмотреть… – не рассказывать же этой женщине о глупом пари на пьяную голову, когда на кону сто тысяч рублей, которые есть только у Руслана, да и тот никогда не сознается! Продавщица пытливо смотрела ей в глаза – ей, видимо, было что сказать, но она воздерживалась. Она буквально поедала Ульяну глазами – смотрела и с жалостью, и со страхом, с каким-то необъяснимым внутренним трепетом. – Что-то не так? – пробормотала Ульяна, машинально скручивая пробку с приобретенной бутылки. – Вам не стоит этого делать, – продавщица понизила голос. – Идите скажите вашим друзьям, чтобы поворачивали обратно. Можете доехать до Бродов, до Улымжарово, а от развилки поворачивайте только налево, на запад. Направо ехать нельзя, ни в коем случае не суйтесь в скалы перед Распадами – там дорога обрывается, мимо вы никак не проедете… Послушайте моего совета, девушка, не делайте этого… – Почему? – пробормотала Ульяна, – Там… радиация? – Почему радиация? – наморщила лоб продавщица. – Какая радиация? Ничего такого не знаю… Просто не суйтесь в те места, если не хотите, чтобы с вами случилась какая-нибудь неприятность. Это не - 15 -

самое удачное место для прогулок, я не шучу, девушка, вы сами не понимаете, во что ввязываетесь… Продавщица порывалась сообщить что-то еще, и, возможно, Ульяне удалось бы развести ее на правду. Но тело покрылось инеем, тысячи иголок впились в кожу. Она механически отхлебнула из бутылки, чтобы промочить горло. А потом какая-то сила непонятного происхождения вцепилась ей в ноги и потащила из магазина, в котором стало душно. Рогачева в соблазнительной позе приплясывала у заправочной колонки, рычала, что она сейчас от злости на куски развалится. В честь чего она должна обслуживать дармоедов, которые только и умеют зубоскалить и потреблять спиртосодержащие напитки?! Пусть знают, что, если у нее доброе сердце, это не значит, что она не может дать в репу тому, кто первым съязвит! – Продавщица говорит, что в Распады нам ехать нельзя, – неуверенно отчиталась Ульяна. А когда все с интересом на нее уставились, развила тему, хотя по сути ничего информативного не сказала. – Причина? – не понял Райдер. – Покусают, что ли? Уточните, пожалуйста, почему нельзя, в каком именно плане нельзя? Если имеется в виду радиация, то я не поленился, взял дозиметр. Если в урочище переизбыток рентген, то, понятное дело, мы туда не сунемся. – Очередная местная страшилка? – возбудился Артем. – Ну наконец-то, а то Голливуд уже достал. Ох, как я это люблю… – у Артема заблестели глаза. – Не бойся, милая, я от тебя не отойду, всегда буду рядом, – сочувственно сказал Олег, обнимая Ульяну. – Ну да, – хмыкнула Алла, критически обозревая их обоих. – Пока смерть или еще какая-нибудь фигня не разлучит вас… – Крымова может, конечно, не ехать, – осклабился Руслан. – Пусть посидит в этой деревеньке, на обратном пути мы ее заберем. Ты, кстати, в курсе, Ульяна, что это стоит сто тысяч деревянных? – А ну не пугай девушку, – отрезала Рогачева, с грохотом вставляя заправочный пистолет в колонку. – Ульяна, ты в натуре сегодня испуганная, – подметила Рогачева, сооружая скептическую мордашку. – Вроде суевериями не страдаешь, на пустом месте никогда не тряслась… Может, я чего-то не понимаю и что-то происходит? – Она одернула курточку и обвела недобрым взглядом всех присутствующих. – Знаете, люди, меня нешуточно бесит, когда я чего-то не понимаю. – Солидарен с тобой, любимая, – кивнул Артем. – Меня тоже бесит, когда ты чего-то не понимаешь. Все пучком, чего вы? – Ну почему же, – хитроумно прищурился Борька Поплавский. – Местечко Распады – это именно то, о чем я говорил. Таинственные сверхъестественные силы, злобный мистический ореол, и разлагающий негатив забирается в душу, парализуя тело и волю… – он смастерил злобную мину и так при этом старался, что покраснела лысина, усы встали дыбом, как у наэлектризованного кота. – Да идите вы к черту, – облегченно вздохнула Алла и помотала головой, словно стряхивала с ушей прилипшие макароны. – Хватит уже прикалываться, давайте поедем? Ульяна уныло констатировала, что этим людям все трын-трава и море давно по колено. Они изрядно приняли – пьяными не были, но чувство самосохранения притупилось. Тянуло на поступки, на кураж, никто не хотел казаться трусом. Рычал мотор, люди забирались в салон. Покрикивала Рогачева: а ну не копаться, братья и сестры во Христе, пороть вас некому! Только Генка Аракчеев, как подметила Ульяна, вдруг повел себя немного странно. Вместо того чтобы хохмить и зубоскалить в первых рядах, он сделался непривычно задумчивым. Украдкой косился в ее сторону, жевал губами. Было заметно, что Генка не прочь съязвить, но что-то его останавливает. Дураком он не был, хотя и предпочитал прятаться от тягот судьбы под маской - 16 -

шута. Снова микроавтобус трясся по «направлениям» сельской местности, неуклонно превращающимся в бездорожье. Проплывали мрачные осинники, заваленные буреломом, щетинились кусты. Облака на небе уплотнились, наезжали друг на друга, словно сдавленные гигантским насосом. Угрюмость обстановки передавалась путешественникам – все вдруг заскучали, пропало желание пить, даже шутили с натугой. «А ты ведь по-прежнему можешь выйти, поймать попутку и вернуться в город, – подумала Ульяна, провожая глазами встречную каракатицу, груженную мешками. – Неужели будут требовать с тебя сто тысяч? И даже Олежка?» Она вздрогнула – Олежка Брянцев пристально смотрел ей в глаза и, кажется, догадывался, что происходит у нее на душе. Можно было не сомневаться – он не допустит проявления слабости. К тому же ехать-то осталось… Она очнулась через полчаса – черт возьми, снова задремала! Рогачевой надоело плестись, и она давала резкий вираж, следуя вкрадчивому голосу из навигатора. «В сущности, бред, – лениво подумала Ульяна. – Каким образом можно было проложить эту дорогу в GPS, если этих дорог и на карте-то нет? Или есть – в наше смутное, измученное тотальным прогрессом время? Развилка!» Она опять вздрогнула и стала покрываться мурашками. Продавщица на заправке упомянула развилку за Бродами и Улымжарово. Можно только налево, на запад. Направо ни в коем случае нельзя… Рогачева, злобно мурлыча под нос, повернула направо! Машина въезжала в темный осиново-еловый лес. Деревья почернели от старости, молодняка здесь практически не было. На опушках и вдоль обочин топорщились заросли неряшливого папоротника. Дорога превратилась в непролазную колею, заросшую сорной травой. Машину подбрасывало, люди держались за выступающие части салона. – Вижу грибника, – объявила Рогачева. – Тормози, – встрепенулся Генка. – Спросим, далеко ли до Распадов. Пусть сориентирует – а то этой тетке в коробке я уже не верю. И по нужде давно пора – пиво, между прочим, погулять хочет… – Почему это мы должны опорожняться рядом с грибником? – возмутилась Алла. – А рядом с нами, значит, можно? – бескультурно хрюкнул Артем. На опушке перед лесом действительно копошился пожилой мужчина в засаленной штормовке. Он сидел на корточках и отправлял в плетеную корзинку срезанные грибы с красноватыми шляпками. Машина притормаживала. Мужчина покосился из-за плеча – судя по сухому морщинистому лицу, он вышел на пенсию еще во времена развитого социализма. – Мухоморы, что ли, собирает? – озадачился Руслан. – Сам ты мухомор, – вырвалось у Ульяны. – Обычные подосиновики… Генка вывалился из машины, побрел в кусты, проваливаясь в мох. Остальные не рискнули выходить, настороженно озирались. Окно со стороны водителя было открыто. Ветер завывал порывами, теребил листву деревьев на обочинах. Что-то монотонно постукивало в лесу, встревоженно чирикали птицы. Как-то съежилась за рулем Рогачева, исподлобья глядела по сторонам. Олег машинально отыскал руку Ульяны, сжал ее, словно она уже срывалась с высокого старта. Грибник повернулся к дороге спиной, переместился на другую сторону кустарника и завозился в траве. – Ну и в глухомань мы забрались… – обобщил всеобщее настроение Райдер и с усилием проглотил слюну. – А ведь еще обратно через эту целину ехать… – Обратная дорога короче, – усмехнулся Артем и вздрогнул, когда на опушке между ветками забилась крупная птица, тревожа листву. – Назад не придется… – пробормотал Борька со зловещим придыханием, за что и получил от Аллы кулачком под ребро. - 17 -

Через минуту из кустов вывалился Генка. Он подтягивал штаны и что-то жевал. Поначалу он направился к машине, потом передумал, зашагал к грибнику и начал у него что-то выспрашивать. Мужчина оторвался от своего собирательства, поднял голову. С дороги плохо просматривалось его лицо – вуалировали ветки. Генка проторчал с ним довольно долго – что-то спрашивал, выслушивал ответы. Поначалу он был подчеркнуто вежлив, изобразил неуместный в глубинке жест «вай». Потом поскучнел, сделался каким-то землистым. Он хмуро внимал, явно не пребывая в восторге от адресованной ему тирады. Потом что-то бросил, неуверенно улыбнувшись, еще немного послушал и побрел прочь, пребывая в нехарактерной задумчивости. Абориген проводил его долгим взглядом, покачал головой и на корточках сместился к соседнему кусту – похоже, благородные грибы в этой местности росли друг на дружке. Генка пребывал в такой задумчивости, что забыл, куда направлялся. Сделал несколько шагов, очнулся, повертел головой и потащился к микроавтобусу. – Старичок открыл тебе страшную тайну? – осторожно осведомился Семен, когда Генка забрался в салон. – Что? – Генка вернулся в чувство и как-то со скепсисом почесал оттопыренное ухо. – Что слышал, – ухмыльнулся Борька. – Колись – старичок-боровичок подтвердил тебе всю достоверность озвученной мной информации? Мы едем туда, откуда живыми не возвращаются? – Да идите вы, – отмахнулся Генка и немного покраснел. – Все нормально. До Распадов верст шесть – не ошибемся, если поедем по этой дороге. Старичок пришел из Улымжарово – мы мимо проезжали. Кормится тем, что собирает в лесу. Отвозит грибы в Каргалак и продает в базарный день. В Распады он никогда не ходил, молва об этой местности гуляет недобрая. Но чтобы какие-то ужасы… такого он не слышал, – Генка немного смутился, устроился на свое место и отвернулся к окну. В конце пути народ опять разговорился – натужно, через неохоту, но вроде оживились. Пейзаж мрачнел с каждой верстой. Угрюмые осинники теперь чередовались с нагромождениями скальных пород. Временами леса отступали и местность принимала такой вид, словно ее утюжили бомбардировщики. Дорога тоже была не лучше – Артем удачно пошутил: такое ощущение, что еще Ермак ее топтал, а после него никто. Внезапно обнаружили, что параллельно заросшей чертополохом грунтовке тянется бетонная дорога – вернее, остатки бетонной дороги. Плиты давно раскрошились, разъехались, во многих местах дорожное полотно просело, превратилось в вереницу впадин и перегибов – и почти на всем протяжении поросло бурной флорой. Информация подтверждалась – здесь когда-то находилась воинская часть. Проплывали разрушенные бараки, покосившееся здание гарнизонного клуба – оно наполовину вросло в землю, а то, что осталось над поверхностью, превратилось в какую-то страшноватую клумбу. Проплыла баскетбольная площадка, на ней сохранился единственный щит на столбе с проржавевшим кольцом. Здания с пустыми глазницами остались в стороне – они удалялись, люди смотрели на них как завороженные. Между скалами оставалось единственное место для проезда, и голос в навигаторе настойчиво уверял, что нужно ехать именно сюда, никуда не сворачивая, а через двести метров будет то, к чему стремились. Свернуть тут, в принципе, было некуда. Люди молчали, исполнясь какого-то трепетного пиетета. Даже Рогачева перестала бубнить и лишь сердито пыхтела. Сумрачные скалы теснились вдоль изрытых обочин – скособоченные, расколотые, с зубцами и террасами. В окружающем пространстве что-то было не так… Это мог бы отметить даже человек, не обладающий избыточной чувствительностью. Люди напряглись, как-то занервничали. Источник беспокойства носился в воздухе, выползал из черных расщелин в мертвом камне, спускался вместе с полумглой, окутавшей район. Ульяна цепенела – в душу забиралась необъяснимая тревога. Не бывает дыма без огня! Если сказано, что в этой местности что-то есть, значит, что-то есть. Грибник в лесу прочел нравоучение Генке, и продавщица предупреждала весьма - 18 -

недвусмысленно. Олежка тяжело вздохнул, растерянно покосился на подружку. – Ты чего? – прошептала Ульяна, находя его руку. – Не знаю, – Олег немного побледнел, пожал плечами. – Грудь сдавило как-то… Да нет, все нормально, сейчас отпустит… – Начинается чертовщина… – скупо прокомментировал Борька. Он уже не улыбался. Подрагивала жилка на виске, и кончики усов подозрительно шевелились. Генка Аракчеев вдруг состроил недоуменный лик и начал хлопать себя по ушам. Потом уставился на людей, объяснил как мог: – Вечерний звон, чего смотрите… В ушах зазвенело, ничего не слышу… Хотя нет, уже слышу… Вы что- то говорили, нет? Все молчали. Генка стушевался, начал растирать правое ухо, которое мгновенно превратилось в румяный пельмень. Алла молчала, хмуро смотрела на подругу, забыв про своего Руслана, который вдруг начал елозить по сиденью, хмуриться, а потом изрек ни к селу ни к городу: – Мало выпили… – Так в чем проблема? – оживился Артем и начал рыться в рюкзаке, хотя то, что он искал («ноль-пять», от ведущих производителей ликеро-водочной продукции), лежало на самом верху. Семен Райдер одной рукой тоже зарылся в баул, другой придерживал очки, спадающие с носа. Извлек прибор в коричневом футляре, протер его рукавом, стал вертеть ручки. – Получается? – вытянул шею Генка. – Получается, получается, убери свой нос… – бормотал Семен, справился с прибором и вынес непреложный вердикт: – Сорок пять микрорентген в час. – М-м… – как-то неопределенно замычала Алла. – А норма какая? Что-то мне уже страшно… – Кажется, двадцать? – предположил Олег. – Сорок пять – нормально, – успокоил Райдер. – Данная норма может быть превышена в десятки раз без всякого вреда для здоровья… – он замолчал, уставился на мутный экран. – Уже пятьдесят… пятьдесят пять… Все, кажется, устаканилось. Фигня, народ, – он опасливо покосился за окно, мимо которого проплывала монолитная скала, похожая на спящего тролля. – Это не радиация, здесь все быльем поросло, всего лишь небольшой фон… – Это что-то другое, – с натугой вымолвил Борька и заткнулся, когда все на него воззрились как на главного идиота. – Послушайте, люди, – не выдержала Ульяна, – вы что, мазохисты? Получаете удовольствие от процесса? Давайте поедем обратно, не будем портить себе день. Пари аннулируем, устроим пикник где- нибудь в дубраве под Каргалаком, искупаемся в озере… – Я, собственно, поддерживаю, – поднял голову Генка и с надеждой глянул на товарищей. Его небритые щеки покрывались малосимпатичными пятнами. Ульяна поймала себя на мысли, что только Генка знает, что на самом деле сообщил ему грибник. И, судя по физиономии, эта информация была не самым радужным посланием. Озвучивать ее Генка не спешил, резонно полагая, что его высмеют и это все равно ничего не решало. Что и подтвердили дальнейшие слова Борьки: – Уж извиняйте, леди и джентльмены, пари есть пари, мы же люди слова, разве нет? Восьмеро из нас могут прийти к такой же мысли, что Ульяна, и это ничего не изменит, если девятый против. Пройдем до - 19 -

конца этот путь, раз взялись. – Сволочь ты, Борька, – сокрушенно вздохнул Аракчеев. – Воспользовался тем, что мы слабы на алкоголь. Вот только непонятно, зачем тебе это надо? – Вы совсем-то с ума не сходите, – фыркнул Руслан. – Сверхъестественные явления существуют исключительно в умах людей – заверяю вас с полной ответственностью. Сами накрутили себя – а теперь дышим как на последнем издыхании… Ульяна съежилась – похоже, ей раньше прочих сделалось по-настоящему страшно. Рогачева вдруг чертыхнулась и резко затормозила. Народ недовольно зароптал – не хрусталь, понятное дело, везем, но, в общем-то, и не дрова… – Прибыли, горе-странники, – поставила в известность Рогачева. – Полюбуйтесь, если не верите. Еще немного – и скопытились бы к той бабушке. Вытряхивайтесь, пожалуйста… Дорога обрывалась. Узкое пространство между нависающими скалами пересекала трещина глубиной в человеческий рост. Между каменными глыбами угрожающе завывал ветер, проникал в салон сквозь открытое окно. Было темно, как в сумерках, хотя часы показывали всего лишь начало второго дня. Люди зашевелились, стали вставать, мешая друг другу. – Вещи берем? – как-то глупо поинтересовался Артем. – Бери, – отрубил Борис. – На первые три дня, а потом уже не понадобится, – и похабно гоготнул, за что едва не получил по шее. – Не, мужики, в натуре, много вещей брать не надо. Продукты и бухло оставим, коптильню я тоже, пожалуй, не потащу… Люди выбирались из машины, со скепсисом озирались. Держались все вместе, разбредаться никому не хотелось. Застегивали куртки, натягивали кепки и бейсболки. Их окружало серое каменное царство. Облака примерно той же свинцовой колеровки барражировали небо – степенно, с достоинством. Дождевых туч пока не наблюдалось, только ветер посвистывал, забираясь за воротник. В округе, помимо компании молодежи, не было ни одной живой души. – Ну, с богом, смертники, – пробормотал Борис и первым отправился форсировать разлом. Он спрыгнул вниз, повозился среди известняковых огрызков и начал выбираться по крутому склону на противоположную сторону. Затем спустился Артем, помог слезть женщинам. Ульяна ойкнула, когда камень в откосе, на который она случайно наступила, вдруг качнулся. Слетела вниз – Олежка издал протестующий возглас, – но Артем успел ее поймать. – Остерегайтесь работающих механизмов, – хмыкнул Генка, хватая за хлястик Райдера, который собрался наступить на те же грабли. – Офигеть, народ, – пожаловался Генка, осторожно спускаясь вниз. – Всю жизнь считал, что усложнять жизнь надо другим, а не себе. Устроили прогулку выходного дня… Вам не кажется, что мы успешно совмещаем бесполезное с неприятным? – Заткнись, – пробормотал Руслан, помогая спуститься Алле. – Ты умаляешь наш боевой дух, от него и так ничего не осталось. – Вы чего там тащитесь как галапагосские черепахи? – ворчала в спину Рогачева. – Живее, мужчины, живее. Становой, твою мать, ты не хочешь подать своей единственной даме руку? Группа людей перебралась через провал, проклиная все «большие каньоны» мира, потащилась дальше. Шли действительно медленно, вперед никто не рвался. Проход загромождали каменные обломки, кое-где пучками пробивалась трава. Люди поднимали головы, обозревали гребни нелюдимых скал. Дружно вздрогнули, когда с одного из зубцов, грузно махая крыльями, взлетела ворона, покружила несколько мгновений и ушла за грань. - 20 -

– И как наше любопытство? – снова не выдержала Ульяна. – Уселось и сидит, – проворчал Райдер, вытаскивая из сумки свой дозиметр «Сосна». – Куда бы оно делось… О, отлично, – сказал он не совсем уверенно, покрутив ручку настройки. – Всего каких-то шестьдесят пять микрорентген. Фигня. – Дети-то у нас после этого будут? – встревожился Артем. – Дети будут, – заверил Генка, – но импотентом станешь. Переругиваться как-то не хотелось. Воцарилось неловкое молчание, только камешки поскрипывали под ногами. Попадались сухие ветки, целые стволы поваленных с круч криворуких деревьев. Забрезжил просвет в каменном царстве. Скалы расступались, образуя причудливые, распахнутые настежь ворота. Создавалось ощущение, что впереди поджидает гигантская пропасть. Край обрыва с невидимой стороны облизывали клочья тумана, похожие на завихрения дыма, – оставалось лишь гадать, откуда здесь туман. Ульяна затаила дыхание, на мгновение показалось, что любой шагнувший за край окажется в другом мире, пропадет, туда идти нельзя… Но тут разворчался Борька, начал жаловаться, как ему надоели эти черепашьи перемещения, вырвался вперед, пропал из виду… И через минуту уже язвил из «пропасти» – мол, сколько можно ждать? Трус не играет в хоккей и не может оторваться от машины на сто метров? Люди скинули оцепенение, устыдились, побрели в разверзшийся «параллельный мир»… На самом деле ничего сверхъестественного за «воротами» не происходило. Люди перебирались через покатый косогор, заросший самой заурядной травой, спускались вниз, внимательно глядя под ноги. И все же было что-то необычное в представшей картине. Видимо, нечто подобное и называется «урочище» – обособленный участок местности, в корне отличный от окружающего ландшафта. Скалы напоминали умирающих чудовищ. Они высились в хаотичном беспорядке. Дорога спускалась вниз, покатые участки чередовались с обрывистыми. Глинистая почва под ногами растрескалась, то вздымалась, то пропадала в ямах, повсюду пестрели кочки и камни. То, что много лет назад называлось дорогой, погружалось в котловину. Перспектива пока не просматривалась, по фронту клубилась серая муть. Половину обзора закрывали скалы. Ульяна шла, прижавшись плечом к Олегу, пыталась собраться и проанализировать свои ощущения. То, что в этой местности чувствуешь беспричинную тревогу, Борька не приукрасил. Мурашки расползались по коже, требовались решительные команды из мозга, чтобы управлять ногами. Имелось ли тому рациональное объяснение? Да сколько угодно. Борька заранее подготовил, нагнал страха, вот и мерещится всякая чертовщина. Да и обстановка предельно мрачная, нелюдимая, бывают же такие местечки в депрессивных районах родной области… Ощущения усложнялись, воздух делался другим – тяжелым, каким-то плотным, в нем присутствовали нотки гниения, и с каждой минутой они становились сильнее. Внезапно дошло, что пропал ветер. Наверху он завывал, метался по расщелинам, гудел в пустотах, а только начали спускаться в котловину, как настала тишина… Захлопали крылья, покатился камень с кручи – все вздрогнули, сдавленно ойкнула Рогачева. Еще одна черная птица – ворона, но какая-то неправдоподобно откормленная (чем они тут питаются?) – сорвалась со скалы, грузно хлопая крыльями, и подалась за кручу. Осколок, отколовшийся от камня, допрыгал до подножия монолита, выкатился на тропу и замер. Попятился побледневший Руслан. «Сказки какие-то, – успела подумать Ульяна. – Птица, конечно, крупная, но чтобы отколоть камень от скалы…» Испуганно закричал Руслан – он не заметил, как ушел за пределы тропы, под ногой что-то просело, возникло кратковременное чувство невесомости… а потом было очень больно. Под парнем разверзлась пустота, замаскированная клочками травы. Когда люди опомнились и бросились его выручать, Руслан копошился - 21 -

среди извилистых корней, ругался, как потомственный грузчик, брызгал слюной. Он испачкался как поросенок, оцарапал щеку, но вроде ничего не сломал. Его вытаскивали за руки, он выл от боли – ступню заклинило в перехлестах корней. – Не тащите, больно… – хрипел он. – Что вы делаете, уроды… Алла прыгала вокруг него, ощупывала ногу. Руслан больше испугался, чем пострадал, злобно фыркал, вздрагивал. Остальные тоже испугались. – Больше так не делай, – рассудительно изрек Олег. – Нам потери не нужны. – Воздух какая-то зараза испортила… – скривился Артем и попятился. – Признавайтесь, кто пустил газовоздушную смесь? – И кто, интересно? – ухмыльнулся Генка, за что едва не получил от Руслана, который налился бешенством и готов был заниматься рукоприкладством. С этой минуты Руслан был зол, как барракуда. Он еле тащился, подволакивая ногу, ворчал под нос, утирал кулаком грязь и кровь с лица. Алла вертелась с платком вокруг него, но он лишь раздраженно отмахивался. Местность менялась, причем не самым располагающим образом. Прошла минута, развеялась дымка, оборвались скалы. Вся компания мялась в нерешительности на краю вытянутой котловины. Метрах в трехстах на восток проявлялись очертания бревенчатых строений. Большинство построек были разрушены, сгнили, почернели от старости. Просевшие крыши поросли бурьяном, фундаменты провалились в землю. Деревенька была небольшой, но компактной, ее пересекала широкая улица, по которой в данный момент смог бы проехать только вездеход. Все это смотрелось нереально, словно декорации. Мертвая деревня плавала в дымке, рябила. Мерцал и словно покачивался сохранившийся дымоход над распавшейся крышей. В стороне просматривались длинные амбары. В один из них, похоже, ударила молния – он практически весь сгорел, сохранилась часть стены, из которой торчали разлохмаченные доски. С двух сторон котловину окружали леса, с остальных – скалы. От плотного леса на обратной стороне котловины за версту несло унынием – похоже, там распростерлись болота. Слева от деревни – немного к западу – простирался пустырь, в котором, если присмотреться, угадывалось заброшенное кладбище. В месиве бугров, бурелома выделялись холмики, заросшие травой, сгнившие кресты. За погостом начинался лес – приземистые корявые деревья по террасам карабкались в гору. А перед кладбищем с левой стороны – между деревней и мнущимися на пригорке людьми – распростерлось озеро ломаной конфигурации. Или даже пруд, судя по небольшой акватории. Это был довольно странный водоем. По серой глади расползалась мелкая рябь, несмотря на то что царило безветрие. Берега с глинистыми обрывами, пучки камышей, заросли осоки. Прибрежные воды обросли тиной и ряской. Но странность заключалась не в этом. Над поверхностью воды струились завихрения желтоватого тумана – не самое подходящее явление для текущего времени суток. Словно черви вились в клубке, сплетались, расходились. Откуда брался этот туман, казалось загадкой – такое ощущение, будто он выбирался из воды где-то в центре озера. Серо-желтая муть причудливых очертаний ползла по воде, перебиралась на сушу. Завихрения струились там, где была дорога, отдельные ее участки терялись в дымке – расползались дальше. Туман густел в низинах и впадинах, окружал деревню разорванными клочьями, стелился над землей толстым слоем. В отдельных местах его было чересчур много, в других не было вовсе. Он смотрелся, мягко говоря, недружественно. Ульяна наблюдала за его волнообразными перемещениями и чувствовала, как в горле начинает першить… – Может, обратно пойдем? – завела старую песню Ульяна. Ее уже доканывала эта дурацкая неопределенность и непонимание окружающих. – Вот заладила… – пробормотал присмиревший Борька. Он оглянулся, скользнул взглядом по Ульяне, - 22 -

по кому-то еще (она не поняла по кому). В глазах Борьки мелькнула растерянность – словно этот присутствующий его чем-то озадачил. Он помялся, уставившись в землю. Возникло чувство, что он хочет выдать что-то новенькое. Но Борька снова «взялся за старенькое»: – Ну что, еще постоим? Или, может, пойдем уже? – Жутковато здесь, – неохотно признался Генка, поводив плечами. – Аж шерсть дыбом… То ли аура тут какая-то ненормальная, энергетика отрицательная или что… но у меня уже подмышки потеют… – Все правильно, – пробормотал Семен. – Страх – базовая эмоция человека… «Отрицательно окрашенный эмоциональный процесс», – мысленно добавила Ульяна. – Это у Руслана энергетика отрицательная, – натужно хохотнул Олег, похлопав по плечу злобно сопящего Трушечкина. – А вокруг нас самая обыкновенная местность, на которой в далеком прошлом зверствовала радиация… Не волнуйтесь, в мутантов не превратимся. Генка, ты что такой надутый? – Олежка с усилием улыбнулся. – Твоя миссия на Земле подходит к концу? А ты что скажешь, умник? – повернулся он к насупленному Райдеру. – Не определился, – проворчал Семен. Он напрягал зрение, надувая от усердия щеки, вдумчиво сканировал окружающую местность. – Шестьдесят пять микрорентген, ребята, – это, конечно, не озон… но рискнуть можно. – Не видно что-то комитета по встрече, – сумничал Артем. – Сплюнь, – проворчал Руслан. – Ну и картинка, ну и ну… – прошептала Алла. – Смотришь, и мороз по коже… Выглядит так, будто здесь кино снимали… когда-то давно… – Какого жанра? – встрепенулся Генка. – А ты догадайся, – ухмыльнулась Рогачева. – Смотрите, – вытянул палец Борис. – В центре деревни что-то вроде пустыря, там большая изба, она как будто сохранилась. Дойдем посмотрим, что за декорация. Если все в порядке, разобьем лагерь, сбегаем за продуктами, за коптильней, посидим как белые люди… – Ну уж увольте, – передернула плечами Алла. – Я в этом славном местечке веселиться не буду, сами веселитесь, я лучше в машине посижу… – Расшифруй, пожалуйста, Борька, – пробормотала Рогачева. И все обратили внимание, что у нее посинели губы, – что означает это твое «если все в порядке»? – сделала паузу, ответа не дождалась, уточнила – словно прокаркала: – Что-то происходит, нет? Это было форменное безумие. Страх забирался под кожу, овладевал мозгами, но люди упрямо брели вперед, сокращая расстояние до деревни. Все невольно сбились в кучку. А Борька Поплавский, еще недавно уверенно возглавлявший шествие, вдруг оказался сзади. Он больше не прикалывался, много думал. Ульяна не могла избавиться от чувства, что он рвется поговорить с кем-то из присутствующих, но не решается или боится это делать при всех. Люди медленно спускались с пригорка, обходили разбросанные глиняные валуны, хрустели сухими сучьями, которые в великом множестве валялись под ногами. Ульяна раздражалась – они нарочно еле шевелят ногами? Куда уж проще – бодрым марш-броском пересечь деревню, убедиться, что все в порядке, и успокоиться. Но быстрее не получалось – ноги делались ватными, спотыкались о преграды. Недобрые миазмы кишели над головами, щипали нервы. Олежка спотыкался рядом, поначалу посвистывал с независимым видом, потом замолк. Рябящая дымка штриховала плотный - 23 -

воздух. Деревня выплывала из сизой хмари, кучка заброшенных строений обретала резкость. Все застыло, только вороны на поваленном плетне вокруг развалившегося амбара вертели головами и молча разевали клювы. Ощущение мрачной сказки усиливалось. Еще и этот проклятый туман… Подобного быть не могло, это, видимо, так совпало. Туман – субстанция не живая. Но по мере приближения людей к деревне он вдруг начал активизироваться, делался гуще, объемнее. Он полз от приозерных камышей, накапливался в канавах. Туман имел неприятный бледно-желтый оттенок. Завихрения переплетались, образовывали рыхлые комки, связки, расплетались, словно клубки ниток. Это выглядело причудливо и не очень жизнеутверждающе. Люди, затаив дыхание, входили в туман, прекращали разговаривать. Пока он только струился по земле через дорогу, не поднимался выше колен. По нему брели как по киселю, затыкали носы – запах гниения делался отчетливее. Оглянувшись, Ульяна обнаружила, что за спиной уже стоит стена палевой дымки – туман поднимался, перекрывал им дорогу… – Вот же хрень какая… – стала ругаться Рогачева. – В натуре страшно, ничего не понимаю… Люди, я, кажется, сейчас по шву тресну… Скажите, это паранойя или кто-то тут включил… этот… как его? – Генератор инфразвука, – глухо поведал всезнающий Семен Райдер. – Вполне реальная, кстати, штука, чтобы свести человека с ума… Инфразвук – не слышимые ухом колебания частотой от нуля до двадцати герц… Самая жуткая частота – семь колебаний в секунду, резонансная для организма. При сильном воздействии гарантированы изменения альфа-ритмов сердца, перебои в работе нервной системы, приступы паники, даже смерть… Но вся проблема в том, друзья мои, что подобные генераторы с датчиками инфразвука надо включать в розетку, а в этом районе, по-моему, никакой электрификации не наблюдается… – А дизельные генераторы? – тупо брякнул Олег. – А зачем? – резонно вопросил Генка и закашлялся, когда клочья зловонной субстанции попали в рот. Закаркали вороны, снялись с плетня и подались куда-то в деревню. И вновь обрушилась тишина – густая и вязкая, от нее зазвенели барабанные перепонки. Люди по инерции шли дальше – в очередное облако тумана, встающее над дорогой. Видимость терялась. Ульяна машинально прижалась к Олегу. Тот сделался мрачным, неразговорчивым, и рука его подозрительно подрагивала. – Хлысты тут жили… – поведал в спину пропадающий в тумане Борька. – Одно из радикальных течений в беспоповщине. Мракобесы, короче. Типичная тоталитарная секта. С миром не общались, драконовские нормы в повседневной жизни, никакого тебе секса, никаких развлечений. Жутковатые обряды с человеческими жертвоприношениями – выбирали девчонок посимпатичнее, из числа своих же, и сжигали на костре, чтобы Боженьку задобрить. Били розгами, умерщвляли провинившихся, дабы другим неповадно было, всю деревню держали в страхе. Не удивлюсь, если тут до сих пор витают души невинно убиенных и не могут найти пристанища… – Борька, ну заткнись, а? – не выдержала Ульяна. – Без тебя же, мать твою, не по себе… – И не ври чего не знаешь, – проворчал Семен. – Ну да, хлысты провозглашали строгий аскетизм, пищевое и половое воздержание. Практиковали самобичевание во имя очищения – поскольку человеческое тело, как они считали, греховно по своей сути и есть наказание за первородный грех. Отрицали священников, святых, государство, Библию. Разрешалось веровать только в Святой Дух. Отвергали деньги, уплату налогов, военную службу, считали любые документы за знаки Антихриста… Но насчет человеческих жертвоприношений, Борька, – тут ты явно перегнул: хлысты, в общем-то, дружили с головой… – Да гадом буду! – возмутился Борис. – Не сам же я это выдумал… - 24 -

И вдруг он замолчал, что было довольно странно. Послышались хрюкающие звуки. – Ты чего там хрюкаешь? – проворчал Артем. – Я не хрюкаю, – удивленно отозвался Борька. – Это рядом кто-то хрюкает… Или не рядом, я не понимаю… Зябко вдруг стало. Ледяная змейка поползла по позвоночнику. Что-то щемящее, тянущее заползало в душу. «Беги отсюда к чертовой матери, пока не поздно!» – забилось в голове, но ноги приросли к земле, стали ватными. Люди остановились, растерянно вертели головами. Туман клубился повсюду, они оказались в самом его средоточии. Какой-то разлагающий, с неприятным запахом, он колыхался перед глазами. В прорехах лоскутьев и наплывов было видно, как рядом шевелятся смазанные тени. Закашлялся Генка Аракчеев, харкнул. В нескольких метрах матово просвечивал силуэт Борьки, поблескивал голый череп. Он озирался, явно заинтригованный. – Эй, вы чего несете? – сипло пробормотал Руслан. – Кто хрюкал? Я ничего не слышал… – Померещилось, – икнул Борис, всматриваясь в наползающее облако. – Нет здесь никого, кроме нас… – Ага, и мне померещилось, – фыркнул Артем. – Ворона? – предложил версию Олежка. – А то, – усмехнулась Рогачева. Она ссутулилась, прижалась к Артему. – Слушайте, ребята, а только моя задница предупреждает об опасности? Замороженная она какая-то… – Не знаю насчет опасности… – растягивая слова, произнес Семен, – но я уже не уверен в высоком уровне своего развития. Тут действительно ярко выраженная аномальная зона… Это и есть обещанная Борькой чертовщина? – А можно подумать, не похоже, – вздохнула Алла. – Ребята, кончайте дурить, пойдемте дальше… если уж мы не можем прийти к полюбовному соглашению и вернуться к машине. Группа людей втягивалась в уплотняющееся облако. За спиной осталось озеро, с левой стороны дороги из мути выползало кладбище. О том, что это был погост, говорили остатки могильных холмиков, заросшие сорняками. Кое-где валялись сгнившие доски, выглядывали края раскуроченных домовин – такое впечатление, что много лет назад здесь активно занимались разграблением могил. Кладбище было небольшое. В стародавние времена оно отделялось от деревни лесополосой, но сейчас на этом месте красовались лишь почерневшие обрубки и несколько полусгнивших паданцев. Возможно, в перелесок попала молния и все сгорело, возможно, подожгли намеренно. – Черт, мне кажется, здесь кто-то есть… – глухо прошептал Руслан, вертя головой. – Нет здесь никого, – натужно хмыкнул из арьергарда Борька. – Только мертвые с косами… – выдохнул Генка. – Они не кусаются… Продуктивных мыслей в голове уже не было. Страх, растерянность – острые иголки жалили кожу, вызывая неприятные ощущения. Туман за спиной смыкался, там видимость терялась полностью. Туман распространялся в полном безветрии. Он подступал с обочин, переползал через канавы. За спиной остались горелки лесополосы. Мимо тянулась черная, насквозь прогнившая изба – вернее, те ее фрагменты, что едва проявлялись в уплотняющемся облаке. Избушка выглядела так, словно ее вдавили в землю гигантским каблуком – крыша развалилась, центральная часть фундамента вместе с завалинкой ушла под землю. Ульяне казалось, что она попала в другое измерение – в некую грань между бредом и сном, к которой весьма проблематично применить слово «урочище». Самое странное, что впереди теперь - 25 -

тумана почти не было. Он клубился сзади, клубился по флангам, а впереди образовалось что-то вроде рваного коридора. В нем тоже присутствовала муть, но сквозь нее просматривалась дорога, испаханная буераками, островки травы, невнятное нагромождение рядом с дорогой – при наличии фантазии можно было представить, что это телега без колес, обросшая толстыми слоями грязи. Ульяна замешкалась, потеряла Олега – он растворился в хмари, сделался невидимым и неосязаемым. Страх вцепился в горло, а когда на пятку кто-то наступил, удавка сжалась. Она чуть сознание не потеряла от испуга. – Кто это? – выдавила Ульяна. – Угадай, – прокряхтело пятно голосом Генки. – Пардон, мадам, я, кажется, взял вас на абордаж… – Ты что там делаешь? – проворчал из облака Олег и, слава богу, материализовался, схватил Ульяну за плечо. – Ориентируюсь, – хмыкнул Генка. – Вернее, теряю ориентацию… – Эй, народ… – прозвучал слева хриплый голос Артема. – Давайте все сюда, собираемся. Чего мы тащимся как мертвые? Рогачева, ты где? Почему ты постоянно куда-то пропадаешь? – В глухой обороне я засела, – послышался с другой стороны не очень-то любезный голос Рогачевой. – Из канавы выбираюсь, важные дела возникли… Иду, милый, ты стой где стоишь, я уже в пути… Ульяну снова кто-то толкнул, она попятилась, Олег схватил ее за талию. В тумане определенно было что-то ненормальное – не бывает такого тумана, в котором вообще ни черта не видно! Хорошо хоть, клешни и щупальца с присосками пока не выползали… Люди сходились на призывное «уйди-уйди» в исполнении Артема, отдавливали пятки друг другу, сталкивались. «Как ежики в тумане», – пошутил Генка. Он еще не вышел из привычного образа – брел, волоча ноги, и напевал под нос: «Вышел ежик из тумана – кончилась марихуана». Выпрыгнула из завесы Рогачева с большими глазами, вцепилась Артему в хлястик. Вывалились в зону относительной видимости Алла с Русланом – девушка кашляла, отплевывалась, Руслан покрылся пятнами (аллергия на туман?), глаза лихорадочно блуждали. Последним, пошатываясь, вышел Семен Райдер. Не говоря ни слова, он бросил под ноги сумку, сел на корточки и пристроил на колени дозиметр. Он снова крутил свои ручки, хмурил брови. – Есть контакт? – пошутил Генка. – Семьдесят микрорентген, – констатировал Семен. – Ну, не сказать, что айс, но в общем и целом… – Боже правый, да при чем тут радиация? – взмолилась Ульяна. – Нам и без этого фона мало не покажется… Люди, ну пойдемте назад к машине? Возьмемся за руки и быстро проскочим… Генка тут же зловеще замурлыкал: «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке…» Артем злобно шикнул на него, но Генка не внял. – Да, народ, пора валить, – прокашлял Руслан. – Это переходит все границы… Токсичная какая-то гадость, отравимся, на фиг… – У Бориса спросите, – вздохнула Алла, – как он отнесется к нашему единодушному мнению? – А где Борис? – не понял Олежка. Бориса в компании не было. Тревожно забилось сердце. Неужели… начинается? Воздух в легкие почти не попадал, вдыхать удавалось через раз. Страх сковал суставы. До нее дошло, похоже, раньше прочих… Люди всматривались в клубящуюся пелену, навевающую ассоциации с причудливым дымом, стали вразнобой звать Борьку. Но - 26 -

инициатор этой безумной поездки из тумана не выходил. И не отзывался. – Борька, ты того, охренел?! – надрывался Руслан. – Хорош прикалываться, выходи! Субстанция колебалась в пяти шагах от группы и загадочно помалкивала. Люди озирались – если этот тип решил всех разыграть, ему ничто не мешает подойти сзади и вволю похихикать над испуганными людьми. Но Борька не выходил, и это уже начинало нервировать. Сомнительно, что ему доставляло удовольствие дышать гнилостными ароматами и наслаждаться растерянностью товарищей. – Борька, по шее получишь! – разозлился Олежка. – Мяса лишим! – выкрикнул Артем. – И водки! – добавил Генка. И снова все было тихо. Туман с западной стороны продолжал накапливаться и потихоньку переползал к людям. – А может, его там… нет? – сделала дикое предположение Рогачева. – И не было никогда? – скептически покосился на нее Артем. – Выдумали такого парня, эх… – А там точно… никто не хрюкал? – почему-то спросил Семен. – Ну все, моя крыша не выдерживает, – вздохнула Ульяна. – Пошли отсюда. – Подождите, я не понимаю… – забормотала Алла. – Родная моя! – взревел выведенный из равновесия Руслан. – Твоя подруга права! Чего именно во фразе «Пошли отсюда» ты не понимаешь? – Ага, беремся-таки за руки, друзья, – глупо хихикнул Генка. – Типа, побег из курятника. Масс-старт и все такое. Знаете, народ, что-то мне не хочется обратно в эту пакость лезть, – он неприязненно уставился на завиток тумана, по-пластунски подбирающийся к ноге, и от греха подальше отодвинулся. – Да черт его знает, – ругнулся Артем. – Пойдем обратно – а потом он с нас бабло стрясет… И снова надрывали глотки. Пятились и опять кричали, обещая Борьке вселенские кары, дружное порицание и безжалостные побои. При этом возникало неприятное ощущение, что их слова проваливаются в пустоту, Борьки в этой местности давно нет. Туман его поглотил, нечистая сила уволокла… Никому не хотелось лезть обратно в зловонную клоаку, люди отступали, озирались на смыкающийся за спиной коридор. – А кто его видел в последний раз? – усердно растирал лоб Олежка. – Что он говорил? – Он говорил, что никого здесь нет, – вспомнила Рогачева. – И хихикал при этом как полный мудак… «А потом из тумана возникло нечто, опровергая его высказывание, и утащило нашего Борьку или убило», – с содроганием подумала Ульяна. Час назад от этой мысли ее бы обуяло беспокойство за свое психическое здоровье, а сейчас она казалась допустимой и даже реальной. Мелькнула вторая «неслабая» мысль: а почему никто не предлагает поискать… тело Борьки? Имеются фонарики, им вполне по силам пробить туман… – Знаете, ребята, я уже не могу, – призналась Алла. – Выше сил лезть обратно в это болото… Пойдемте в деревню? – решилась она. – Там нет тумана, пока еще можно пройти. Подождем Борьку – ведь нарисуется когда-то? – и попробуем поискать другой выход из котловины. Тут же лес повсюду, неужели не найдем обходной дороги к машине? А туман – он только здесь… В предложении имелись свои негативные моменты, но люди уже не задумывались. Сначала пятились, - 27 -

потом развернулись, зашагали по сужающемуся пространству между завихрениями тумана, толкались, чертыхались. – Послушайте, а как же Борька, что с ним делать? Мы же не можем просто так его бросить… – спохватилась Ульяна, когда Олег схватил ее чуть не в охапку и поволок вперед, оттолкнув замешкавшегося Руслана. – А что с ним делать? – истерично гоготнул Артем. – Свидетельство о смерти выписать? Да запросто! Пусть только придет, зараза, я ему такое свидетельство выпишу, он у меня навеки запомнит, что такое глупые розыгрыши! Забудь, Ульяша, все в порядке, будет тебе и Борька, и прочие удовольствия… Взмыленные, кашляя взахлеб, они вывалились из тумана, побежали по дороге. Это была какая-то перепаханная фронтовая полоса. Дожди и ветра здесь трудились не покладая рук, от дороги не осталось и следа. Но именно сегодня здесь было сухо и безветренно. Туман остался за спиной, не стал преследовать свои жертвы, перекрыл дорогу, ближайшие к ней подступы, неторопливо растекался по пространству. – Ну все, довольно сжигать калории, – бегущий первым Генка резко встал и согнулся пополам, уперся ладонями в колени. С него ручьями стекал пот. Остальные тоже остановились. Словно марафон отмерили – хотя на самом деле пробежали метров семьдесят. Ульяна кашляла – сильно першило в горле. Она присела на корточки, Олег пристроился рядом, нерешительно похлопывал ее по спине. Семен опять схватился за дозиметр, что-то крутил – пальцы срывались, потели очки. Туман определенно их не преследовал, расположился на заранее подготовленной позиции за околицей. Но облако уплотнялось, становилось выше, приобретало ядовитый оттенок и смысл. Ощущение нереальности происходящего не проходило. Тучи плыли низко над головой, не проливая ни капли. Плотный воздух колебался, образуя нечеткую рябь. Детали ландшафта то делались нерезкими, то обретали пугающую четкость. Деревенька оказалась не такой уж маленькой – в ней было не меньше двух десятков дворов. Большинство строений провалилось в землю, обрастало «культурными слоями». Примитивные дощато-бревенчатые избы, остатки сараюшек, курятников, загонов для скота. За ближайшим сгнившим палисадником красовался развороченный погреб, обросший бурьяном. Артем решил полюбопытствовать, отступил в сторону, раздавив кусок плетня, но не успел вытянуть шею, чтобы заглянуть в яму, как под ногой что-то затрещало, земля поплыла, и Артем в страхе отпрянул. Рогачева зашипела на него, едва не влепив пощечину. Борька компанию не догнал, продолжал прохлаждаться где-то в тумане. – Фигня, – не совсем уверенно заявил Артем. – Он просто двинулся в обход, обогнал нас дворами и сейчас сидит у центральной избы и ржет в кулак, зараза… Вперед, народ, навешаем ему люлей! Теперь он возглавлял процессию – несмотря на то что Рогачева шипела в спину и подвергала критике каждый шаг. А когда он на полной скорости провалился в замаскированную канаву, она буквально выплеснула на него ведро помоев, сарказма и ненормативной лексики. Украдкой ухмылялся Руслан – хоть не только ему позориться при всех. Артем измазался в глине, выбирался из канавы, рычал от боли – в ботинок врезался огрызок проржавевшей жести непонятного происхождения. Он рухнул на пятую точку, принялся его отрывать – зазубренный край продырявил носок ботинка и впился между пальцами. – Вот же дела, – бормотал Генка. – Коррозия металла, надо же… – Сидеть, больной, – проворчал Семен. Он пристроился рядом с пострадавшим, осторожно взялся за жестянку, разогнул ее, вытащил – следов крови на ней, слава богу, не осталось, Артему повезло – железо воткнулось в ботинок с ювелирной точностью. Он что-то буркнул, поднялся, размял ногу. – Я так и знала, что он притворяется, – облегченно вздохнула Рогачева. – И запомни на будущее, любимый. Любая проблема при правильном к ней подходе перестает быть проблемой. - 28 -

– Надеюсь, это относится и к нашей общей проблеме, – проворчал Семен, подслеповато вглядываясь в перспективу. – Хотя бог ее ведает, с какого бока браться за ее решение. Влипли, блин… Дальше двигались осторожно, выстроившись в колонну по одному. С опаской оглядывались – не догоняет ли туман. Но последний оккупировал дальние подступы и пока не покушался. В округе царило удручающее безмолвие. Даже вороны, совершающие облеты вверенной территории, перестали каркать и шумно хлопать крыльями. Одна из упомянутых особей сидела на кирпичном дымоходе и, склонив взъерошенную голову, наблюдала за молодыми людьми. «Пора ей в ведьму превращаться», – подумала Ульяна. Никакого движения в округе не отмечалось. Если Борька Поплавский и перемещался параллельным курсом, то делал это скрытно и толково. Вскоре компания вышла на пустырь в центре деревни. На видном месте возвышалась невнятная кучка – из земли, истлевших досок, распавшейся бревенчатой кладки. Вероятно, во времена, о которых абсолютно не хотелось вспоминать, здесь находилось нечто вроде трибуны, молитвенного места или еще какого-то сооружения для совершения ритуальных процедур. – Жертвенный алтарь, – предложил свою версию Семен. – Лобное место, – возразил Олежка, и оба задумались, чем эти два понятия близки, а чем отличаются. Окрестности «алтаря» заросли одуванчиками. Дебри травы чередовались с глинистыми проплешинами. Пустырь окружали просевшие избы, навязчиво напоминающие землянки. С правой стороны выделялась крупная центральная – она фактически сохранилась, хотя и выглядела жалко. В фундаменте, обмазанном глиной, зияли пустоты, из стен вываливались доски. Стены покосились, казалось, что дом способен развалиться от слабого дуновения ветерка, и странно, почему он этого не сделал раньше. Возможно, внешность была обманчива. При жизни это было нелепое грубое сооружение. «После жизни» оно стало еще более невразумительным и зловещим. К покосившемуся бревенчатому коробу примыкала приземистая пристройка. У дома имелся второй этаж – вернее, просторный чердак, окна которого были забиты крест-накрест. Крыша просела, со стропил свешивалась труха и пакля. У центрального входа имелось подобие веранды, половина которой благополучно обвалилась. Заросли бурьяна окружали строение. Трава пробивалась между бревнами, в отдельных местах перекрывала оконные глазницы. Стены провисали, словно их вспарывали гигантским ножом. – Сельсовет, что ли? – угрюмо резюмировал Олег, обозрев выделяющуюся в антураже избу. – Домик местного шейха, – поправил Семен. – Предводитель общины, глава секты, духовный лидер и наставник, как там его еще… Пастырь, кормщик, Бог, Христос, апостол… Наверняка жил тут со своей «богородицей» – в комфортных жилищных условиях, в почете, в полном авторитете… Люди не расходились, кто-то присаживался на землю, кто-то предпочитал не садиться, настороженно озирались. Борька пропал с концами, и надежда, что он вернется, превращалась во что-то эфемерное. Западные подступы к деревне окутал желтый туман. Он расползался во фланги, вставал над кладбищем, над скалами на южной стороне Распад, но особой агрессивности не проявлял. С противоположной стороны за косогором возвышался лес – какой-то малопривлекательный, криворукий, черный. – Где мы, люди? – с дрожью в голосе спросила Алла. – Не говори, подруга, – фыркнул Руслан (и Алла покосилась на него с удивлением и неожиданной неприязнью). – Я тоже, как Колумб, не понимаю, куда приплыл. – Открываем дискуссию? – предложил Олег. – Что за место, что за туман, куда подевался Борька? – Кто хрюкал в тумане перед тем, как он пропал… – как бы невзначай заметил Генка, и все вздрогнули, стали делать вид, будто замечание их никоим образом не касается. - 29 -

– Хватит нагнетать истерию, – обозлился Артем. – Всему имеется разумное объяснение, иначе быть не может. Туман над озером не такая уж экстраординарная вещь. Всего лишь мелкие продукты конденсации водяного пара. «Хрюкнула» ветка или глина под ногами. А Борьке надоест прятаться – сам вылезет. Посудите сами, – рассуждал Артем. – Борька нагнетает страх, ему необходимо, чтобы мы до смерти перепугались и убрались к машине – то есть проиграли пари. Он остается один и огребает все бабло. Спор был честный, надо отдавать. Мы можем, конечно, послать его к такой-то маме, сказать, что ничего он не получит – мол, договоренность отменяется большинством голосов, но как-то… не комильфо, да? Мы же порядочные люди. Да и Борька нас с дерьмом смешает. Бандитов, конечно, не наймет, чтобы выбить долг… хотя кто его знает. – И долго прикажешь тут торчать? – разозлилась Рогачева. – Как было оговорено – пять часов, – Артем покосился на туман, блуждающий за околицей, потом на часы, которые показывали два часа дня. – Ну все, накрылся пикник, – посетовал Генка. – Объявляются учения – в условиях, максимально приближенных к боевым… Может, за мясом и напитками сгоняем? – Издеваетесь? – вздрогнула Алла. – Идите сами, я никуда не пойду… Генка задумался над своей идеей, при этом глаза его пугливо шныряли по округе, и идея явно разонравилась. Поднялся Артем, закопался в груду плесневелых досок под крыльцом, долго там возился, кряхтел. Выудил огрызок доски с двумя заржавевшими гвоздями на ровном конце, брезгливо вытер о траву, прикинул в руках – хорошо ли сбалансирован «меч»? – А это еще зачем? – насторожилась Рогачева. – Так учения же, – объяснил Артем. Поднялся Олег – Ульяна испуганно схватила его за руку, но не удержала, – зарылся в ту же груду. Он поранил ладонь, чертыхался, стараясь не использовать явно обсценную лексику, в итоге с торжествующим видом выудил то, что отдаленно напоминало шанцевый инструмент. При ближайшем рассмотрении это оказалось лопатой странной конфигурации, похожей на сплющенную гитару. Прочность черенка вызывала сомнения, но металл еще не полностью съела ржавчина, и в качестве алебарды оружие годилось. Олег удовлетворенно крякнул, глянув на Артема свысока, – доска с гвоздями явно уступала лопате по ударной силе. – Вы что, серьезно? – Алла обняла себя за плечи и со страхом уставилась на товарищей. Генка тоже решил не отставать от коллектива, хотя защитник из него представлялся средненький. Поиски оружия едва не увенчались крахом – он оступился в груде досок, схватился за балясину на веранде, позабыв, что опора – нечто плачевное и условное… Люди со страхом смотрели, как рушатся доски, трухлявые перила, взметается пыль… Генка, которого лишь чудом не задело, лежал в обломках и молитвенно смотрел в небо. – Бог есть, Генка? – усмехнулся Олег. – Ну, в натуре, учения… – протянула, испустив облегченный вздох, Рогачева. – Если упал, постарайся взять с земли хоть что-нибудь, пока лежишь, – напомнил Семен. – Это, кажется, шотландская поговорка. На сильные выражения Генка не скупился. Его смешная физиономия наполнилась смыслом – сообразив, что был на волосок от коллапса, он смачно выражался, отряхивался. Итогом изысканий стал обломок ржавой косы без острия, зато с огрызком косовища, о который он тут же засадил занозу и - 30 -

принялся высасывать кровь из пальца. – Ладно, раз пошла такая пьянка… – вздохнул Руслан, зарылся в недра стильной штормовки со свежими грязевыми разводами и вытащил черный пистолет, похожий на короткоствольную «Беретту». Люди оторопели. Физиономия Руслана зацвела самодовольным глянцем. Он подбросил пистолет на ладони, любовно погладил и сунул в боковой карман, откуда извлекать его было значительно проще. – А рожа-то какая, вы только посмотрите, – завистливо пробормотал пострадавший Генка. – Не рожа, а Париж – так и хочется съездить. – Русланчик, ты что, обалдел? – у Аллы от удивления вытянулось лицо. – Откуда он у тебя? Ты даже мне об этом не сказал. – Не женское это дело, – напыщенно бросил Руслан. – Что вы разволновались, это не боевое оружие, обычный травматик. Стреляет резиновыми пулями… правда, очень больно. А если в голову – то полный каюк. А что вы хотели? – он небрежно пожал плечами. – Ехать с вами в Тмутаракань, на край географии – и не озаботиться элементарными мерами безопасности? Я похож на безрассудного человека? – Нам уже значительно спокойнее, предусмотрительный ты наш, – ухмыльнулся Артем и хмуро уставился на свою доску, на которую опирался, как палач на топор. Райдер тоже забрался в рюкзачок, но извлек из него не полевую митральезу, а крошечный радиоприемник. Стал задумчиво вертеть, включил, прокрутил настройку. Эфир шипел и чавкал, прорезалась пронзительная трель – все вздрогнули, – она сменилась душераздирающими блатными аккордами и хриплым голосом исполнителя. Семен торопливо приглушил звук, завертел головой, испуганно поблескивая очками, – будто бы нарушил обязательное условие тишины. – Ну всё, сошел не на той остановке, – покрутила Рогачева пальцем у виска. – Дурак, да? – Да нет, все нормально, – отмахнулся Олег. – На «Титанике», когда он тонул, тоже играла музыка. – Послушайте, может, хватит корчить из себя без пяти минут покойников? – не выдержала Ульяна. – Раз уж мы здесь и не хотим никуда уходить, давайте займемся каким-нибудь делом. Глядишь, и время пролетит. – Например? – удивился Артем. – Ну, давайте осмотримся, в дом заглянем, – она кивнула на развалившееся по Генкиной милости крыльцо «сельсовета». Люди недовольно зароптали, а Алла решительно заявила, что ноги ее не будет в этом доме, где все обрушится после первого чиха. Даже Олежка не поддержал подругу, посмотрел на нее с сожалением, если не с жалостью. Но сидеть на месте и дрожать от страха люди уже устали. Генка сделал важную мину, заявил, что он ничего не боится и с удовольствием осмотрится – для повышения кругозора и поднятия самооценки. Но только в дом он не пойдет – во всяком случае, пока не осмелеет. – Обойдем избу, – предложил Артем. – Если все в порядке, расширим радиус мониторинга. Они с Олежкой сжали покрепче свое оружие и первыми ступили на «скользкую дорожку». Остальные тащились за ними вертя головами. Ульяна приотстала. Она опять переживала странные ощущения. Чувство страха надежно окопалось в организме, но теперь к нему добавлялась интрига. Она была уверена, и эта уверенность росла по мере раздумий, – Борька, перед тем как исчезнуть, явно собирался апеллировать к кому-то из присутствующих, но так и не решился. К кому? Зачем? Он не главный инициатор этой затеи? Что происходит? Явно не к Ульяне – она не в курсе ускользающих от сознания событий. Она не могла этого доказать, просто чувствовала, что с компанией молодежи, в которой она каждого знала как облупленного, - 31 -

что-то нечисто. Во всяком случае, с кем-то из этой компании. Она сверлила взглядом понурые спины товарищей. Те брели в обход дома, опасливо косясь на покореженные стены и разлохмаченные оконные проемы. Земля была изрыта, как везде в деревне, хаотично произрастал кустарник, его приходилось обходить. За задней стороной избы обнаружился еще один пустырь. Высушенная грязь вздымалась волнами. Трава росла спорадическими островками. Валялись горы мусора – он настолько оброс грязью, что не поддавался никакой идентификации. Вокруг пустыря громоздились остатки сараюшек. Многие из них развалились почти целиком. В скособоченных проемах виднелись заросли бурьяна – он пробивался через щели в половицах. Люди разбредались по пустырю, удрученные картиной полного декаданса. Ульяна последней повернула за угол. Она постоянно оборачивалась, вглядывалась в оставшийся за спиной ландшафт. Там все было спокойно, посторонние не появлялись. Но тянущее чувство образовалось за ухом, в задней части виска – возможно, паранойя, возможно, кто-то за ними наблюдал… Она ускорила шаг, покосившись на пустые глазницы заброшенного строения – фундамент в этой части здания сохранял горизонталь, окна находились высоко. Но если вскарабкаться на фундамент, до них вполне можно было дотянуться. Люди бесцельно блуждали по пустырю. Олежка бросил неожиданно раздраженный взгляд на Ульяну, проворчал, чтобы не отставала, после чего взял лопату наперевес и забрался в сарай. Он вывалился оттуда спустя пару секунд, сплюнул с отвращением. Райдер сидел на корточках и вновь возился с дозиметром. Руслан Трушечкин провалился в оцепенение – одна рука сжимала рукоятку пистолета в кармане, пальцы другой жили вольной жизнью, сооружая то кукиши, то известную конструкцию – в цивилизованном мире означающую «позвонить по телефону», а в родной стране – «посидеть с друзьями». Алла Сотникова сидела рядом с ним на корточках, задумчиво ковырялась палочкой в сухой грязи. За ее работой со скепсисом наблюдала Рогачева. – Вот мне интересно, – вдруг сказала Алла, выбрасывая палочкой выкопанную находку. Это оказалась обросшая грязью раздавленная пластиковая бутылка. – Что это? – Пластик, – подумав, объяснила Рогачева. – Может, от пива, может, от «Пепси». – И таки шо из того? – на одесский манер проговорил Артем, выбираясь из бурьяна и застегивая штаны. – Обычное дело. – Ну, не знаю, – пожала плечами Алла. – Кто-то говорил, что деревня заброшена еще с тридцатых годов – когда отряд НКВД ликвидировал поселок староверов. Пластиковой тары в то время не было. – В семидесятые, кстати, тоже не было, – поднял голову Семен, – когда под боком была секретная военная часть. Солдаты и жители окрестных деревень могли тут, конечно, болтаться – пока не случился «ядерный апокалипсис», – но подобную тару они оставить не могли. Упаковывать напитки в пластик, если не ошибаюсь, начали в конце восьмидесятых. – Или в начале девяностых, – вздохнула Ульяна. – Но если бы эту бутылку здесь зарыли в шестидесятые годы, она бы успешно дожила до наших дней. Пластик почти не разрушается… – Вы о чем? – не понял Олежка. – Конечно, сюда приходили люди уже в наше время. Где они только не ходят, эти люди… – Например, группа охотников, – подсказал Семен, – про которую рассказывал Борька. Все пропали, выжил лишь один, но сошел с ума. – А по шее? – разозлилась Рогачева. – Может, хватит пугать? Борька нагнетал тут разные страхи, теперь ты будешь! О боже! – взмолилась Рогачева, соорудив страдальческий лик, который ей крайне не шел. Она вскинула руку с часами. – Полчаса прошло, осталось четыре с половиной. Я с вами точно горюшка хлебну и мозгами тронусь! - 32 -

– Смотрите, а это что? – Ульяна отвела ногой жухлую траву, растущую из трещины посреди проплешины, и села на корточки. Она немного успокоилась, а сейчас ей опять становилось дурно. Люди подошли и мрачно уставились на очередную находку. Посреди глинистого пятачка отпечатался след подошвы. Возможно, от сапога – примерно 43—44-го размера, с ярко выраженным, хотя и стандартным рисунком протектора. Люди молчали. Возможно, в находке не было ничего необычного, тем более пугающего, но всем стало неуютно. От следа исходило НЕЧТО – при взгляде на него вдруг зачесалось тело, заскребло что-то в горле. Олежка опустился на корточки, пытливо изучил отпечаток, сместился дальше – отыскал еще один, затем вернулся, начал чуть не носом бороздить землю. Пожал плечами – трудно понять, куда и откуда (а главное, когда) двигался человек. Следы терялись в гуще травы, среди камней и ошметков глины. – Ну что, Шерлок? – исторг просевшим голосом вопрос Артем. – Какие идеи? Что ты можешь сказать, глядя на этот след? Опиши, кто его оставил – возраст, внешность, привычки, все такое… – Да хрен его знает, – огрызнулся Олежка. – Мужик какой-то брел. Сразу после последнего дождя или… во время последнего дождя. Обычные кирзовые сапоги, в армии такие раньше были, да и сейчас у народа их затырено… Ну, не новые, ясен перец, рисунок весь затерся… Хромал он, что ли? – задумался Олежка. – Смотрите, пятка вдавлена сильнее, чем носок. А соседний след вроде бы нормальный… – Ну да, колченогий какой-то, – согласился Артем. – Определенно один из монстров, населяющих эту деревню. А может, один из охотников, которых съели монстры… А почему бы нет, кстати? – ощерился Артем. – Пришли в деревню несколько чудаков, попали в засаду, кому-то повредили ногу, он хотел доковылять до сарая… – Он охнул, получив щедрую затрещину от разозлившейся Рогачевой. – Рогачева, ты что творишь?! – жалобно взвыл Артем. – Я же шучу, так тебя растак! Нет тут никаких монстров! Но предательский трепет уже овладевал людьми. Ульяна держалась, заговаривала страх, но он был везде – накапливался в тумане, окружающем деревню, выбирался из трещин в сохлой глине, носился по воздуху зловонными миазмами. Она приказывала себе собраться, не раскисать, держать остатки воли в кулаке, быть осторожной и внимательно следить за всем, что ее окружает. Она украдкой наблюдала за людьми. У Семена запотели очки, он дышал на них, вытирал грязными пальцами. Алла побледнела, невольно жалась к Руслану. Руслан перестал обращать на нее внимание, на лице доходчиво отпечаталось, как дрожат его поджилки. У Олега с самообладанием было лучше, он сжимал руку Ульяны, но лицо блестело от пота, становилось каким-то чужим. Рогачева кусала губы, покрывалась землистыми пятнами – дурой она не была, впервые попала в необъяснимую ситуацию и лихорадочно пыталась объяснить ее хотя бы самой себе. Она как будто забыла о существовании гражданского мужа. Да и тому было не до супруги. Артем сжимал свою доску, и было видно, как по пальцам стекает кровь… – Я, конечно, извиняюсь, но… где Генка? – насилу разлепила губы Ульяна. Все вздрогнули, стали озираться. – Да, чёт непонятно… – проскрипел Артем. И снова страх вцепился в дезориентированных людей. Они вертелись, метались по пустырю, кричали. Генка пропал! Никто не мог припомнить, когда в последний раз его видел! Но это же чушь, все были здесь, рядом! Ульяну трясло, слезы катились из глаз, самообладание не работало. Мужчины, сжимая потешное оружие, вламывались в сараи, готовые рубить с плеча, женщины сбились в кучку, дрожали. Потом всей компанией стали отступать к задней стороне избы. Рогачева бормотала, что с нее уже хватит, она уходит – привет всем! Она прорвется через этот клятый туман! И остальные, если не дураки, должны составить ей компанию. Артем пытался шутить – мол, еще одна вакансия образуется? На него набросились с кулаками – - 33 -

накаркаешь, кретин! Царила паника, и никому не приходило в голову, что Генка Аракчеев – жалкая безответственная личность, шут гороховый – может просто прикалываться! Люди пятились на угол здания. Руслан споткнулся о раскуроченный фундамент, начал падать, матерясь, – он чуть не пропорол себе копчик, Олежка вовремя схватил его за ворот. Внезапно что-то заурчало в черном окне у людей над головами. Все застыли, скованные ужасом. Урчание делалось громким, голодным, перерастало в рык… и внезапно что-то с истошным хохотом перевалилось через разломанный подоконник! Дружно завизжали женщины… А в следующее мгновение взбешенные, плюющиеся яростью Артем с Олежкой уже гонялись по пустырю за улюлюкающим Генкой. Артем швырнул доску – промазал. Олег прикладывал все усилия, чтобы отоварить Генку по башке лопатой. Руслан, едва не оставшийся без копчика, подбадривал товарищей грозными матюгами. – Ну пошутил я, мужики, не бейте! Разве можно на меня обижаться? – кривлялся Генка, увертываясь от ударов. Он носился по пустырю как резвый козлик, визжал, хохотал. Те двое вскоре уморились – так и не смогли его поймать. Генка отбежал на безопасное расстояние и встал. – Да встряхнитесь вы, народ! – выкрикнул он. – Чего такие снулые? Это шутка, розыгрыш, ферштейн? Зато теперь понятно, что нет никакой сверхъестественной силы, все имеет объяснение! И Борьку так же найдем! – Ладно, оставьте дурака в покое, – отмахнулась Рогачева. – Тратить силы еще на этого гаденыша. – На него действительно невозможно обижаться, – проворчала Алла, сооружая бледную улыбку. – Ну какой же, господи, засранец… – Сука ты страшная, Аракчеев, – резюмировал Артем, поднимая доску. – И почему я тебя не прикончил в седьмом классе, когда из-за тебя палец чуть дверью не оторвало? Ты же специально это сделал, думаешь, я не понял? – Надо было прикончить, – простодушно оскалился Генка. – Уже бы откинулся с кичи. – Да оставьте его в покое, – вздохнула Ульяна. – Дурак – он и в Африке дурак. Ладно, Генка, живи, можешь подойти. Ты же сказал, что не полезешь в этот дом, пока не осмелеешь? – Осмелел, Ульяна, – объяснил Генка. Он приближался осторожно, словно провинившийся кот, готовый в любое мгновение пуститься наутек. – Заглянул в ваши сумрачные физиономии и понял, что нужно вас расшевелить. Никто не смотрел, я вскарабкался, ну и… Нет там ничего страшного, – кивнул он на окно. – Уныло немного, заброшенно, муравьи ползают. Но, что характерно, ни одного монстра и ни одного призрака. Олежка замахнулся, делая вид, что хочет огреть Генку. Генка «отзывчиво» отпрыгнул, погрозил пальцем – но-но, снова прыснул: – Зато еще чуток времени убили… Переругиваясь, молодые люди потащились за угол, к крыльцу. Снова приходилось перепрыгивать через канавы, обходить ершистый кустарник, на котором было мало листьев, но много шипов. На пустыре у крыльца ничего не менялось. За околицей на западе клубилась желтоватая дымка. Завихрения рассасывались, растворялись в общей массе тумана, превращаясь в непроницаемую муть. Она не только растекалась в стороны, но и вздымалась вверх. Деревья и скалы на западной стороне Распад уже не просматривались. – Час прошел, да и хрен с ним, – как-то не в своей манере сообщил Семен, стряхивая рюкзак рядом с крыльцом. – Ну что, господа, в картишки перебросимся, чтобы время скоротать? – Послушайте, там кто-то есть… – вдруг проблеяла Рогачева, и вновь души у всех присутствующих - 34 -

покатились в пятки… Она стояла, напряженная, закусив губу, и куда-то устремляла дрожащий палец. Взоры всех присутствующих обратились в нужном направлении. В горле воцарялся сушняк, как на раскаленном солончаке. Но все прошло, дышать стало легче. Ульяна ничего не видела – во всяком случае, там, куда Рогачева выставляла свой перст. Рябили в плотном воздухе строения в стадии полураспада на дальнем конце пустыря, высились остатки «жертвенного алтаря», заросли бурьяна на огородах. Прочерчивались контуры колодца – в нем давно, наверное, не было ни ведер, ни воды, зато болталась намотанная на барабан ржавая цепь. – Где? – сглотнула Ульяна. – Там… – прошептала Рогачева. – Между колодцем и избой, у которой стреха завалилась… Мелькнуло что-то черное, кажется в лохмотьях, я не поняла… Вроде высунулся кто-то из-за колодца, а потом спрятался… Люди, ей-богу, меня, в натуре, не глючит… – жалобно ныла девица. – Я в своем уме, там реально что-то мелькнуло… – Борька, что ли? – озадачился Аракчеев. – Да бес его знает… Борька вроде не черный был… – Послушайте… – Олег откашлялся. – Если там кто-то есть, то ему из-за колодца никуда не деться. Отползти и спрятаться негде, вокруг колодца пусто… – И что ты предлагаешь? – испугался Руслан. – Может, это Борька лохмотья где-то добыл, а теперь пугает нас… – Борька бы пугал демонстративно, – глухо высказалась Алла. – А этот, если верить Верке, подсматривал, а она его случайно засекла… – Что значит, «если верить Верке»? – Рогачева облизнула губы, покрывшиеся трещинами. Переглянулись Артем с Олегом. Кажется, поняли друг друга. Отрадно, когда мужики не превращаются в баб… Среагировать Ульяна не успела. Олег бросил: – Руслан, прикрывай нас с пушкой. Если чужак – гаси его, потом разберемся. Девчонки – малой поступью за нами… И оба сорвались, словно за ними Годзилла гналась! Страх идеально соседствовал со злостью, питал ее, дразнил. Они бежали, занося свое «смертельное» оружие. За ними сорвался, выхватывая пистолет из штормовки, Руслан. Впрочем, особо он не спешил, бежал как в замедленной съемке, высоко подбрасывая ноги. Остальные тоже побежали – не хотелось торчать посреди пустыря без защиты. Олежка с Артемом завершили кросс, с двух сторон ворвались за колодец… и встали как вкопанные со злыми и растерянными лицами. Подбежал Руслан – было видно, как трясется пистолет и недалек тот час, когда пострадают ни в чем не повинные… – Ты будешь смеяться, Рогачева, но здесь никого нет, – констатировал Артем, на всякий случай оглядываясь. – Проглючило тебя, родная. Рогачева на цыпочках приблизилась к колодцу, вытянула шею. Позади сооружения, которым много лет никто не пользовался, не было ничего, кроме вороха непричесанной травы. Она озадаченно поскребла затылок, облегченно вздохнула, но не преминула возразить: – Меня не могло проглючить. – И тем не менее это случилось, – Олежка с облегченным видом пристроил лопату в походное - 35 -

положение – на плечо. Рогачеву сразил сонм сомнений и раздумий. Унылый взгляд скользил по глинистому пятачку. Зашевелились ноздри. Вкрадчивой лисьей поступью она зашла за колодец, присела на корточки и поводила носом. Схватилась за горло, отпрянула с брезгливой миной: – Какая гадость, господи… Здесь тухлятиной пахнет… – ее действительно чуть не вырвало. И снова жирные мурашки ползли по коже. Олежка, поколебавшись, снял с плеча лопату, осторожно подошел и тоже поводил носом. Попятился, как от помойки, забитой протухшими тропическими дурманами. Ульяна отошла подальше. На отсутствие обоняния она не жаловалась – по округе расползался неприятный запах, щекотал ноздри, забирался в носоглотку. В «аромате» перемешалось многое – тухлятина, гнойные выделения, немытое человеческое тело… Это все почувствовали – не сговариваясь, стали разбредаться. Ульяна отступила под стреху почерневшего, но в принципе целого бревенчатого строения, стараясь к нему не прикасаться – по изъеденным бревнам ползали муравьи с жирными личинками. Со стрехи свисала высохшая солома. Этот запах она уже сегодня чувствовала – причем неоднократно. Ветер приносить его не мог – ветра не было. Распространял его именно источник. Ульяна чувствовала этот запах в тумане, когда проходили мимо кладбища, когда заглянула в одну из сараюшек на задворках центральной избы… Руслан опять едва не отличился – облокотился на колодец, хотя мог бы этого и не делать. Заскрипело рассохшееся дерево – внешняя прочность короба из брусьев оказалась фикцией! Короб начал разваливаться, заскрежетал барабан, зазвенела ржавая цепь, покрытая подозрительными бурыми разводами. Руслан отшатнулся – еще немного, и сверзился бы в колодец! Взвизгнули женщины. Отличились Семен с Генкой, они стояли поблизости, – метнулись, едва не стукнувшись лбами, оттащили падающего товарища. Руслан обрастал пунцовыми пятнами. Выразить признательность он, разумеется, посчитал излишним – злобно сопел, физиономия исказилась от страха. – Ну, Мальви-ина Владимировна… – протянул Семен. – Все у нас не слава богу… Чуть не простились мы с тобой, Руслан. – Полюбас, – согласился Артем. – Красивая ошибка. Еще раз решил совершить. Высота тут, думаю, охрененная. – Нет тут никакой высоты, – Рогачева побелела и сделалась какой-то заторможенной. Ее любопытство распростерлось настолько широко, что она не поленилась приблизиться к раздавленному колодцу и заглянуть внутрь. Она окаменела, на хорошенькой физиономии застыло выражение глубокой скорби. Никому не хотелось подходить к ней и заглядывать в колодец. Но все подошли и заглянули. Колодец был засыпан. Взорам открылась яма не больше полутора метров глубиной. Располагая сноровкой, в нее можно было спрыгнуть. На дне лежали… два скелетированных трупа. В пустых глазницах копошились муравьи и какие-то полупрозрачные жукообразные насекомые. Скалились полузасыпанные глиной черепа. На одном из них еще сохранился волосяной покров – спутанная пакля, давно растерявшая пигмент. Одежды на мертвецах не было – возможно, сгнила, а скорее всего, их и сбросили в колодец уже без одежды. Оба скелета были полностью переломаны. Один был странно изогнут в поясничной области, нижняя часть фактически отделилась от туловища. Второй лежал под ним, на боку, но череп был повернут глазницами вверх. В лобных частях у обоих мертвецов зияли страшные дыры – такое впечатление, что людей убивали мощными ударами кайлом или чем-то похожим. В отдельных местах на них еще сохранились полоски кожи и омертвевших тканей – выглядело это так, будто мясо срезали с костей словно строганину… Отпрянул Руслан, согнулся пополам, выплескивая рвоту. Забулькала Рогачева, но удержала себя в руках. Алла оттащила от колодца окаменевшую Ульяну, что-то хрипло ей вещала, но до девушки не - 36 -

доходило. От страха и отвращения нечем было дышать. В голове вертелась карусель, она оперлась на кого-то – кажется, на Олежку. – Вот же гадство… Слушайте, люди, это на самом деле происходит? – мямлил расклеившийся Райдер. – Люди, но это же старые скелеты… – пытался урезонить шокированную публику Генка. – Они тут лежат еще с сотворения мира… Какая нам разница, по какой причине эти люди потеряли работоспособность и отбросили коньки… Ну, раны в башке, подумаешь… Последняя фраза в исполнении Генки была, похоже, лишней. Нервы звенели как струны, люди превращались в сгустки страха. Артем, перестав бравировать, начал заикаться. Кто-то истерично выкрикивал, что, если бы эти ребята лежали тут с сотворения мира, их бы уже занесло пылью. А они лежат как новенькие… хотя и не совсем в хорошем состоянии. Кто-то хочет убедить собравшихся, что это муляж? Страсти разгорались. Люди пятились от колодца, побежали на «центральную площадь». Там все оставалось по-прежнему, но туман, накапливающийся за околицей, вдруг начал приближаться, уже накрыл собой крайние избы, разрушенные амбары. Все чувства разом прорвались, единственное верное решение созрело одновременно. К черту, надо выбираться! Ну не готовы молодые люди пока умереть! – Подождите, как же так, – растирал виски Олежка. – А как же Борька? Мы оставим его? На него набросились чуть не с кулаками. Какой еще, к дьяволу, Борька! Нет никакого Борьки, убили Борьку, утащили в туман и там съели! И Рогачеву не проглючило, и хрюкающие звуки имели место, и следы, отпечатавшиеся в глиняной проплешине, принадлежат не самым добропорядочным гражданам! Здесь что-то происходит, что-то страшное, неужели не понятно? И вовсе не кино здесь снимают! А если Борька выжил и не дурак, то обязательно догонит… Руслан, отмахнувшись от жалобно смотрящей на него Аллы, припустил по деревне в западном направлении, но встал как вкопанный. Наползающая дымка мигом отрезвила. Всем уже чудилось, как шевелятся в ней клешни, разверзаются кровожадные пасти… – На восток! – бросила клич Рогачева. – Не растягиваться, сопли не жевать! Подумаешь, лес – обойдем урочище, пролезем через скалы и выйдем к машине! Организованного отступления уже не получилось. Ульяна семенила рядом с Олежкой, бросая взгляды по сторонам. Она уже толком ничего не видела – рябь плясала перед глазами, пот заливал лицо. Неуклюжий Руслан опять куда-то провалился, выбрался сам, бежал за товарищами, умоляя не спешить, подождать его. Мелькали мрачные избы, похороненные под грязью огородики. За околицей уже не было ничего похожего на дорогу. Местность вздымалась то вверх, то вниз, громоздились камни, гигантские глиняные валуны. Генка вырвался вперед, первым взобрался на травянистый обрыв и пропал в дебрях колючего шиповника. Когда подоспели остальные, он выбирался обратно с перекошенной физиономией. Он пропорол щеку, порвал штормовку. – Добро пожаловать в ад, горожане! Можно пробиться через кусты, но дальше скалы, там вообще отвесная стена! – Да что ты свистишь, идиот, такого не может быть! – взвыл Руслан и опрометью бросился в кустарник. Остальные топтались перед зарослями, не решаясь лезть за ним. За шиповником возвышалась плотная стена деревьев – осины, ивы. Скалы там действительно были – чернела в прорехах листвы непроницаемая стена. Руслан вернулся довольно быстро, измазанный, со свежей царапиной. Вывалился из кустов, рухнул на колени, тупо уставился в пространство. – Нездоровится, брателло? – хищно оскалился Генка и похлопал его по плечу. – Да пошел ты! – взвился Руслан. – Идем в обход! – повелела Рогачева, которой не терпелось взять бразды правления в свои руки. - 37 -

Люди двинулись направо вдоль опушки, перебирались через коряги, залежи перепревшего бурелома. И через минуту сразу двое угодили в замаскированную ловушку! Первой попалась Алла, под ней поплыл грунт, перемешанный с камнями и прелой древесиной. Она замахала руками, потеряла равновесие и поехала со склона, одновременно погружаясь в мешанину перегноя. Пока остальные ловили ворон, к ней метнулся Артем и тоже чуть не скрылся в рыхлой массе! Истекая желчью, извлекали обоих – вытащили с ног до головы перепачканных, ошарашенных. Выход с юга оказался полностью перекрыт. Похоже, не так давно с холма сошел оползень. Возможно, дожди потрудились или еще какая причина. Сила сцепления напитанных влагой грунтовых пород оказалась меньше силы тяжести, вся масса поверхностного слоя пришла в движение и сползла вниз, вывернув кустарники, молодые деревья. Тут творилось что-то невообразимое – поваленные деревья на опушке вставали неодолимой баррикадой, щетинились сухими сучьями. На склоне было месиво, соваться в которое не хотелось ни за какие коврижки. Генка робко предложил прорубить просеку, но на него посмотрели как на конченого придурка. Ни топоров, ни ножей у людей не было, все осталось в машине. Очумевшие, дико уставшие, они потащились в обратную сторону и какое-то время пробивались сквозь переплетения ветвей. На севере вставала монолитная скала, испещренная прожилками тусклых минералов – похоже, этот бастион окружал урочище до самого въезда. Справа серел просвет между ворохами листвы. – Отлично! – возликовала Рогачева. – Углубляемся в лес, фигня осталась! И это была последняя фраза, высказанная на оптимистической ноте. Люди пыхтели, пробираясь между деревьями, цеплялись за сучья, торчащие из стволов, отлепляли от себя паутину. Многие деревья были переломаны, тяжелые ветви валялись на земле, образуя неодолимые заслоны, висели на соседних деревьях. Первым ойкнул Семен, когда нога продавила вязкую кочку и куда-то провалилась. Он схватился за висящую рядом ветку, удержался. Ульяна с ужасом почувствовала, что и у нее из-под ног уходит твердая земля. Под ступней что-то чмокало и пузырилось. Ей повезло, что она шла в арьергарде. Олежка проворчал, что только болота им не хватало. И тут завыла сиреной Рогачева, снова охнул Райдер! Последний догадался упасть плашмя, когда испытал головокружительное чувство погружения – что и спасло его от дальнейших острых ощущений. Опомниться не успели, как под ногами разверзлась гнилая топь. Ее практически полностью затянула трава и мелкая ряска, со стороны напоминающая мох. «Маскировка» оказалась идеальной. Семен, извиваясь, дотянулся до ближайшего дерева, схватился за сучок, стал подтягиваться. Рогачева же ухнула в трясину со всей своей молодецкой удали! Она ошарашенно хлопала ресницами, недоверчиво глядя, как ее засасывает. Попыталась выдернуть ногу, но лишь быстрее стала тонуть. Прошли драматические секунды, прежде чем до нее (да и до прочих) дошло. Она испустила душераздирающий визг – как будто на нее набросилась стая диких полевых мышей, завопила во все легкие: – Чего уставились, тону же, спасайте!!! Все пришли в замешательство. У Райдера были собственные проблемы, он их, впрочем, решал (если не замечать потерю рюкзака с ценным дозиметром, который он сбросил с плеча, избавляясь от лишнего веса, а потом не смог до него дотянуться). Руслан окончательно потерял самообладание, трясся от страха, обняв корявую иву. Ульяну что-то оторвало от земли, бросило на выручку гибнущей однокашнице. Она столкнулась с перемазанной Аллой, которая отрывала себя от сучка. Подруги споткнулись, повалились на кочку. Генка подобрал увесистую ветку, бросился с ней наперевес к Рогачевой, но запнулся о собственную ногу. Жердина прочертила дугу, треснула Рогачеву по затылку и свалилась рядом. Тонул Генка – его вытаскивал за ногу Олег; тонула Рогачева, но исхитрилась схватиться за жердину, а другой конец перехватил Артем. Тужась, издавая непристойные звуки, он вытаскивал из болота свою гражданскую - 38 -

половинку, попутно выражая пожелание, чтобы к следующему утоплению она непременно похудела… Это было что-то. Перепачкались и поранились все – даже те, кто был уже испачкан и поранен. Люди на корточках выбирались на сухое место, зализывали раны. О том, чтобы снова лезть в болото, не могло быть и речи. Мужчины нецензурно выражались, не обращая внимания на женщин. Руслан глотал слезы и все не мог отклеиться от дерева. Рогачева доползла до ближайшего твердого пятачка и с убедительным комментарием: «Ну все, я мертвый труп убитого покойника…» – выпала в осадок. Олежка и Артем, пошатываясь, добрели до скал и вскоре вернулись, принеся печальную весть, что через эти камни им не перепрыгнуть даже на батуте. – Пойдем сквозь туман… а Рогачеву однозначно минусуем, – пролепетал человек-мумия Генка и первым начал выбираться из проклятого леса… Ульяна плохо помнила возвращение в деревню. Ноги не шли, тело стремилось к земле. Короткий привал не прибавил сил. А дальше все было как в тумане. Хотя почему как? Эта желто-серая гадость, уже не смущаясь, шла в психическую атаку. Дорога до центральной избы была мучительной и тернистой. Болели ноги. Туман поднимался уже на севере, обтекал деревню с юга. Бледные завихрения просачивались мимо заброшенных строений, погружали их в дымку. Муть клубилась по заросшей канаве водостока, вуалируя островки чертополоха и подорожника. Ветра по-прежнему не было, все происходило в зловещей тишине. Молодые люди валились без сил у центральной избы, стонали, растирали немеющие ноги. – Ничего, народ, ничего, – хрипел Олежка. – Мы стойко выдержим все тяготы судьбы… Сознание временами выключалось. Прогулка по лесу добила окончательно. Но люди понемногу приходили в себя, шевелились. Артем, пошатываясь, добрел до своей Рогачевой, извлек из кармана несвежий носовой платок, поплевал на него и принялся вытирать ей мордашку. Та не реагировала, дрожала от холода и потрясенно созерцала пространство. Чище после «омовения» она не стала, но Артем с превосходством покосился на Олежку Брянцева – а ты, мол, что сделал для своей девушки? Олег вздохнул и перебрался к Ульяне. Артем скептически глянул на Руслана – тот давно перестал изображать из себя джентльмена и коммуникабельного парня. Он сидел отдельно от всех, икал, глядя на мир злыми глазами. На Аллу он демонстративно не смотрел – да и ей, похоже, он несколько наскучил. – Бедный Руслан, – хмыкнул Артем. – И как его теперь использовать? Живого, видимо, никак. – Да пошел ты, – огрызнулся Руслан. Он даже в стрессовой ситуации не жаловался на слух. – Так никто и не объяснит, что за порновечеринка здесь проходит? – прошептал Семен, борясь с сонливостью. – Много будешь знать – скоро расстроишься, – огрызнулся Олежка. – Что со мной? – вдруг прохрипела Рогачева тоном чревовещательницы и стала трогать свое лицо. – Артемчик, посмотри, пожалуйста… – она опасливо себя ощупывала. – Это после болота… что у меня вокруг глаз? – Это лицо, дорогая, – осторожно заметил Артем. – Не знаю, успокоит ли это тебя… Кстати, насчет порновечеринки, – встрепенулся он и покосился на Семена. – Рогачевой однажды вздумалось меня приревновать по потешному поводу, и она так увлеклась, что чуть случайно не снялась в порно. Помнишь, родная? Этот телефон, по которому ты звонила, не имел никакого отношения к скидкам на фотосессию – разве ты не догадалась? Это был банальный кастинг, но даже не в кино… Рогачева подняла на возлюбленного глаза, ставшие в этот момент необычайно красивыми, вздохнула… и ничего не сказала. Желание шутить, ругаться и просто говорить пропало не только у - 39 -

Рогачевой. Она шмыгнула носом и уткнулась в землю. Грязь на ее мордашке теперь была размазана равномерно – чего и добивался Артем. И снова возвращались недавние страхи – стоило лишь посмотреть по сторонам. Сгустились тучи над головой – потемнело небо. С озера надвигалась непроницаемая хмарь – она уже одолела половину расстояния до центральной избы, поглотила дома и деревья. Визуально она оставалась на месте, но тем не менее расстояние до нее сокращалось. Вместе с туманом надвигался гнилостный запах – тяжелый, многократно усиливающий неприятные ощущения. С севера наползала такая же химера – она, как лангольер, уже сожрала вытянутый амбар, опережающие завитки тумана стелились по земле, приближаясь к колодцу с двумя загадочными мертвецами. На севере туман перемещался быстрее, чем на западе, – люди зачарованно за ним наблюдали. Семен со вздохом извлек из штормовки смартфон с большим экраном, произвел манипуляцию, приложил аппарат к уху. Физиономия парня приобретала выражение безбрежной меланхолии. – По сотовому будешь говорить? – вяло разомкнула губы Алла. – Нет, по холодильнику, – качнул головой Семен. – Так нет же связи… – Вот именно, – резюмировал Райдер, убирая телефон. – Связи как не было, так и нет. Пока мы тут развлекаемся, зона покрытия в нашей области больше не стала… – А если бы связь была? – вяло улыбнулась Ульяна. – Кому бы ты позвонил в первую очередь? Маме? В МЧС? Мол, спасите от скелетов и от тумана, в который мы почему-то боимся заходить? – А ты сама в него пойдешь? – огрызнулся Райдер. Парень смутился, покраснели мочки ушей. Ульяна бы не пошла. Причина страха была неизвестна, но факт оставался фактом: мысль о том, что ей придется шагнуть в эту сгустившуюся муть, вызывала патологический ужас. И, похоже, не у нее одной. – Стыдно, господа, – Олежка тоже смутился, но все же озвучил накипевшее. – Мы современные люди, бога-черта не боимся, в паранормальные явления не верим. Но предпочитаем ломиться дальней дорогой через оползни и болота – вместо того чтобы за несколько секунд проскочить туман. Что может быть проще? Почти у каждого есть навороченный телефон с фонарем. Сбиваемся в кучку, включаем и проходим. Если уж боимся непонятно чего, давайте найдем веревку и привяжемся друг к дружке… – Мы жутко боимся очутиться в этом тумане… – прошептала деревенеющим голосом Алла. – И ты боишься, и все мы… Мы не знаем, что будет, когда мы в него войдем. Веревки нет, Борька пропал… и это не розыгрыш, он давно бы уже вернулся… Хрюкающие звуки нам не померещились, следы сапог реальные, скелеты настоящие, этих людей жестоко убили, Верке у колодца не померещилось, она реально что-то видела – но почему тогда за колодцем никого не оказалось? Нора в земле… и мы ее заметили. Алла замолчала – самой стало страшно от выстроенной цепи безрадостных событий. Люди ежились, помалкивали. Семен тоскливо выдал тираду, что «мы воспринимаем текущие события слишком гротескно и гипертрофированно, ведь причиной страха может быть не только реальная, но и воображаемая опасность», и на этом тоже заткнулся. В воздухе что-то носилось, парализовало волю, превращало людей в слабодушных существ. Ульяна чувствовала, что сама превращается в тряпку, сжалось сердце, мозг отказывался переваривать даже простейшую информацию. Ее знобило, потряхивало – резкие пароксизмы следовали один за другим. Олежка даже не пытался ее успокоить – сам был не лучше. Возможно, аномальная зона продемонстрировала еще не все свои чудеса, но эффект достигался впечатляющий. Туман приближался отовсюду. Люди, захваченные в ловушку, его притягивали. Погружались в дымку неодушевленные предметы, улица теряла очертания. Мир пропадал в белесой хмари – такое впечатление, будто - 40 -

стремительно развивается катаракта. Сознание уже не ухватывало важных вещей. Ульяна тщетно пыталась сохранить самообладание, мысленно отмеряла время, через которое их накроет туман. Люди снова о чем- то спорили, доказывали недоказуемое. Кажется, Артем (а может быть, Алла) первым высказал предложение: раз уж все такие трусы, почему бы не сделать логически вытекающую вещь: отсидеться в доме? До крыльца четыре метра, Генка там был и выжил, всем собраться в отдельном помещении, закупорить окна и держать круговую оборону. Туман не вечен, обязательно рассосется, и свобода встретит радостно у входа! Генка встрепенулся – так точно, он в доме был! Пыльно, стремно, но жить можно. Но только сразу предупреждает – никуда не наступать! Там все такое старое, держится на соплях. – Совсем-совсем никуда не наступать? – изумилась Алла. Диспут кончился тем, что люди потянулись в дом. «Протестного движения» не возникло. Скрипели ступени, на которые поднимались осторожно, памятуя о первом правиле альпиниста: при подъеме должны быть три точки опоры. Заскрипела дверь – она свободно болталась в проеденных ржой петлях. Едва не вывалился брус из двери, накрыв Олежку с Ульяной. Рослый Артем придержал его, вставил обратно. Люди просачивались в дом, где остро пахло затхлостью, кашляли, вздымая клубы пыли, включали фонарики на телефонах. Перемещаться здесь следовало очень осторожно. Генка налетел на Руслана, оба наступили на одну и ту же половицу – раздался оглушительный треск! Обоих оттащили буквально за уши. А когда пришли в себя, откашлялись, прочихались и лучики света скрестились под ногами, обнажился черный провал шириной в одну половицу. Олежка пристроился на колено, посветил под дом. Виднелась только пыль, встающая столбом, и запах из дыры сочился такой, что тошнило. – Ограничим запрещающими знаками, – сумничал Генка. И сплюнул в сердцах. – Вот же хрень, почему мы постоянно куда-то проваливаемся? В «интерьере» было мрачно, уныло, и совершенно не хотелось здесь жить. Обстановка первого этажа запутанностью не отличалась. За входной дверью находился просторный холл – и в воображении сразу же нарисовались безумные старообрядческие радения: хороводы, песнопения, экстатические вопли и телодвижения под снисходительным, но пристальным взором кормщика. Здесь вполне могли происходить такие непотребства, места было вдоволь – и для коллективного самобичевания, и для веселых хороводов, и для свального греха, логично вытекающего из первого и второго… Бревенчатые стены подвергались гниению и распаду, но пока держались. Пугающе провис потолок, с него свисали пакля и паутина, которые гладили макушки, вызывая зверски неприятные ощущения. На равном расстоянии друг от друга располагались три дверных проема. Двери не сохранились, выпали и сгнили косяки, уцелела лишь бревенчатая кладка. Похоже, к строительству избы подходили серьезно – даже стены между помещениями были выложены из бревен. Путь на чердак был закрыт – от лестницы уцелел лишь обрывок примитивных перил, под которыми валялась горка пыльной древесины. Люди подавленно молчали, блуждали по комнатам, стараясь наступать на две половицы одновременно, освещали фонарями предметы «декора и интерьера». В помещениях сохранились какие-то шкафы, настенные полки, распавшиеся столы и стулья. В одной из комнат, не отличающейся кубатурой, присутствовала железная кровать. Все тряпичное давно распалось и сгнило, ржа разъела и порвала панцирную сетку, и обе половинки сложились «шалашом». В соседней комнате тоже имелась кровать – деревянная, она давно превратилась в труху. Царила пыльная разруха. Паутина причудливых конфигураций свисала с обломков мебели, словно вуаль, смотрелась диковинно, угрюмо, будто материализовалась из мрачной сказки. На южной и восточной сторонах зияли оконные проемы – такое ощущение, словно их обстреливали из пушек. В комнате на западе, где от обстановки остались лишь кучки древесины, а с дыр в потолке свисали побеги вьюнов, окно было забито досками. - 41 -

Отпечатков подозрительных сапог в доме не нашли – хотя вполне возможно, что сами же их затоптали. На полу посреди комнаты валялся рваный половик. Удивительно, что он не истлел полностью. Возможно, бросили его сюда уже после «начала времен», а возможно, жесткая просмоленная солома, из которой он был сплетен, имела запас прочности. Ульяна скептически его обнюхала, отодвинула носком кроссовки. Вскрылась старая, обитая кованым железом крышка подпола. Она покоилась в пазах и в целом смотрелась прилично. На ней имелся даже засов – в данный момент не задвинутый, а в полу – сплющенная скоба. В спину уже дышали все присутствующие. Крышка подпола выглядела как-то… непредсказуемо. Опустился на корточки страдающий нехваткой кругозора Артем, сделал попытку оторвать крышку от створа. Компания возмущенно загудела. – Да ладно вам, – фыркнул Артем. – Чай, не ящик Пандоры. – А вдруг? – засомневался Олег, бесцеремонно отстранил товарища, нагнулся и точным ударом черенка вогнал засов под скобу – он оказался не настолько проеденным ржавчиной. Олег удовлетворенно хмыкнул: – Вот так-то лучше, пусть не лезут. – Кто? – не поняла Алла. – Да мало ли, – пожал плечами Олег. – Кто тут обитает – гремлины, гоблины, хоббиты… – Ваххабиты, блин, – проворчал Генка. Половик аккуратно вернули на место, и знакомство с местностью продолжилось. Западное помещение в качестве убежища выглядело наиболее удачным – в нем было заколочено окно. Ульяна подглядывала в щель между досками. Таинственная субстанция озерного происхождения уже подбиралась к дому, желтоватые завитки ползли по траве, формируя узоры, в которых почти не оставалось просвета. Тотальная муть центральную избу пока не поглотила, но была уже рядом. Соседние развалины она завуалировала, неумолимо приближалась. «Тщетно все это, – с тоской думала Ульяна. – В досках щели, эта гадость сюда проникнет в любом случае, а если и нет, то обложит дом и пролезет в любое выбитое окно… А может, не так страшен черт? – вдруг подумала она с неясной надеждой. – Ведь это только туман, разве нет? Пусть необычный, с неприятным запахом, пусть является продуктом аномальной зоны, но это всего лишь природное явление, разве не так? Возможно, кто-то ловко нагнетает страх, отвлекает внимание от главного, переводит на то, что не несет фактической угрозы. А возможно ли такое, что опасность не только подбирается извне, но и поджидает внутри коллектива великовозрастной молодежи? Ведь на это указывали некоторые факторы… Но с какой стати?» Она окончательно запуталась, голова не работала. Товарищи лазили по горам хлама. Рогачева и Алла тоже решили вооружиться – первая подбрасывала в руке искривленную дужку от кровати, второй приглянулась ножка от заплесневелой скамейки, и она безрезультатно умоляла Руслана выломать ее. Семен переживал из-за потери рюкзака – в нем было столько полезных вещей! А теперь ни дозиметра, ни музыки… Артем извлек из хлама пожелтевшую газету «Красная Звезда» от 31 мая 72-го года – никто не увидел в этом ничего необычного. Олег – несколько заплесневелых пластиковых тарелок, обломок перочинного ножа – и невольно задумался: пользовались ли люди в приснопамятные годы разовой посудой и изделиями фирмы «Викторинокс»? – А я корвалол нашел, – объявил Генка и предъявил угрюмой публике покрытый бурой слизью пузырек. – Употребить до мая 2004 года – как вам это нравится? И ведь употребили же. Ульяна отошла от окна, села на корточки посреди комнаты и отрешенно посмотрела на засохшее пятно на стене в шаге от входа. Подобное ему пятно красовалось на полу под первым, их связывали рваные потеки. Воображение рисовало грустную картину. Кто-то швыряет человека затылком о стену. Из - 42 -

разбитого черепа выстреливает кровь с мозгами, остается на стене, человек сползает на пол, из раскроенной головы вытекает кровь, и только потом его куда-то оттаскивают… – Ну что, уважаемые представители рабочей молодежи, – со вздохом резюмировал Артем, – будем куковать… пока, как говорится, не начнется? Маразм расцветал махровым цветом. Это было что-то запредельное, сюрреалистическое. Никто уже не пытался скрыть свой страх. Мужчины перестали шутить, женщины жались поближе к мужчинам. Изредка либо Олег, либо Артем изрыгали в пространство ругательные рулады, вскакивали, носились кругами, подбегали к окну. В щели между досками уже просачивались завитки тумана… а потом вдруг перестали это делать! То, что успело проникнуть в комнату, расползлось по углам, забилось в щели. Дальше туман не шел – словно получил приказ остановиться на занятой позиции. Генка совершил вылазку в соседнюю комнату, выходящую на южный пустырь, вернулся с отвисшей челюстью, сообщив, что в этой жизни уже ничего не понимает. Туман, по его уверению, клубится за окном, полностью окружил дом, но вторгаться внутрь почему-то не спешит. Нервы лопались. Абсурдную ситуацию (теоретически) можно было сломить одним ударом – всем встать и бежать к машине. Но страх не давал это сделать, не позволял мыслить рационально. Ульяна, кажется, начинала понимать, почему в фильмах ужасов герои зачастую ведут себя неразумно. Можно сколько угодно валить на огрехи сценаристов и бездарность режиссеров, но человеческая природа – загадка. Логика в состоянии изводящего стресса недоступна… А минут через пятнадцать стало происходить и вовсе что-то непотребное. – Артемчик, напои меня водой, сил уже нет, как пить хочу… – пролепетала Рогачева. На девицу было страшно смотреть – хорошенькое личико превращалось в серый морщинистый куль. Она использовала массу энергии, чтобы улыбнуться, но от этого делалась еще страшнее. С питьевой водой назревали проблемы. Все запасы еды и питья остались в машине. Райдер утопил свой рюкзак в болоте. Остальные шли почти налегке – про питье не подумали! – Предлагаешь прогуляться до колодца, дорогая? – отозвался Артем. – Его охраняют два парня, боюсь, колодец для нас недоступен… «Почему два парня? – машинально подумала Ульяна. – Почему не две девчонки?» – Нет, если ты настаиваешь, я, конечно, схожу… – храбрился Артем. – Тебе в ладошках принести или в черепе? Рогачеву чуть не вырвало. У Олежки Брянцева сохранились остатки выдержки. Он поднялся, помотал головой, сбрасывая оцепенение, потащился в большую комнату. Его никто не останавливал. Возможно, он сам не знал, куда собрался. Но явно не за водой. Олежка вернулся через несколько секунд. Какой-то не такой. Кадык дрожал, он беспрерывно сглатывал, показывал за спину дрожащим пальцем. – Т-там кто-то есть… – выдавил через силу Олежка. – Д-дырка в полу, которую мы пробили… Т-там кто- то есть, под полом… Неисповедимы зигзаги человеческой психики. Мистический туман, навевающий необъяснимый страх, – это одно. Звуки, издаваемые материальным телом, – совсем другое. Женщин словно заморозило. Руслан задергался, спрятался за Аллу. Вскочил Артем с пылающим лицом. Подобрались Генка с Райдером. Тема для вдумчивой диссертации – почему вся компания вдруг оказалась в большой комнате. Светили фонари, люди прятались друг за дружку, но патологическое любопытство тащило их к провалу в полу. Из пробоины глазела непроницаемая тьма, в которой носились блестящие пылинки. Свет достал до дна – для этого Артему пришлось опуститься на колени и всунуть руку с телефоном в провал. Прыгающий луч озарил - 43 -

заплесневелую дощатую конструкцию, похожую на поддон для кирпичей, изрытую глину – такое впечатление, что дно подвала бороздили ковшом. Всмотреться толком не успели – посыпалась земля, юркнула невнятная тень – словно гигантский червь проскользнул по дну! Возможно, никто и не планировал откусить руку Артему, но он, испуганно вскрикнув, выдернул ее, засадив щепу в подушку ладони. Он выронил телефон – тот свалился на дно экраном вниз, и наступила темнота. Люди отшатнулись от пролома, восклицая вразнобой. Резко замолчали. И все услышали то самое омерзительное, душераздирающее похрюкивание… Словно кто-то гаденько посмеивался, притаившись в подземелье. Отрывистые звуки – с клацаньем зубов, со зловещим придыханием, – и трудно разобраться, кто их производит: то ли человек, то ли животное, то ли что-то среднее между ними. Жар ударил в голову, Артем подпрыгнул, что-то в бешенстве проорал, активно используя ненормативную лексику, схватил свою доску, просунул в пролом и принялся что есть мочи долбить пустоту! – Получай, паскуда! – орал он. – Чего ты там прячешься, давай, вылезай! Звуки, издаваемые «поросенком», сменились сиплым визгом – он в кого-то попал! Последовал удар – дрогнул пол, заскрипели трухлявые перекрытия между полом и подвалом. Люди в страхе заметались. Снизу схватились за доску, потащили на себя – Артем повалился в провал лицом, чуть не ободрав его о зазубренные половицы. Доска уплыла из рук. Подскочил побагровевший от злобы Олежка, схватил Артема за шиворот, отбросил в сторону. В проеме что-то явственно возилось, издавало квохчущие звуки. Вот что-то заблестело – два зловещих бледно-розовых фонарика – неужели глаза? Он размахнулся черенком лопаты, ударил – промазал, чуть не выломал вторую половицу! Ударил повторно, попал во что-то мягкое. Существо определенно обладало материальной природой (по крайней мере, отчасти) – испустило сдавленный визг. Внизу что-то обрушилось, посыпалась земля, заскрипели доски. Кто-то побежал – очевидно, пространство под полом позволяло это делать в полный рост. Пролетели жалкие секунды, визг перерос в плотоядное урчание, и вдруг удар обрушился правее – в то место, где находилась крышка подпола! Очевидно, все в этот момент подумали об одном – как славно, что Олежка задвинул засов! Люди невольно оцепенели. Громкими очередями икал Руслан. Все тупо смотрели на замызганный соломенный половик, прикрывающий крышку. Он вздулся, растекся волнами. В крышку сыпались тяжелые удары, и половик начал подпрыгивать, из него выбивалась пыль. Все смотрели на это явление как зачарованные, не моргая, не зная, что можно предпринять и нужно ли что-нибудь предпринимать… – Ни хрена себе подковерные интриги… – остроумно, но неуместно пошутил Генка. И заткнулся, не найдя поддержки в коллективе. Удары прекратились. Видимо, до существа дошло, что проход закрыт. Открытие его явно не обрадовало. Удары посыпались снова, и пыльный половик стал смещаться в сторону, обнажая брусья крышки, стянутые кованым железом. – Ну, сука, подожди у меня… – процедил Олежка, беря лопату наперевес и вставая в позу высокого старта. Пот с него хлестал ручьями, страх перемешался с бешенством, Олежку трясло, но настроен он был решительно. Впрочем, крышка держалась. Скобы были прибиты мощными гвоздями, даже не шатались. – Господи, кто это? – прошептала Рогачева. – Бесы какие-то… – икнул Семен. – Знаете, ребята, у меня нет ни одной подходящей версии… – Будем ждать, пока эта тварь оттуда вылезет? – взвизгнул Руслан. – А если она там не одна? А если их там много? – Нас тоже много, – отрубил Олежка, бросая на Руслана презрительный взгляд. – Пусть только вылезут. Будут получать у нас… травмы различной степени тяжести. - 44 -

Ульяна поймала себя на мысли, что Олежкой в данную минуту можно любоваться. Оправился человек, вспомнил, что он мужчина. Вот бы другим еще об этом вспомнить! Артем, едва не раздробивший себе челюсть, превращался в пародию на самого себя. Дергался, как болванчик, и поглядывал на входную дверь Генка. Удары прекратились, возможно, под домом происходила перегруппировка сил. И снова стартовало безумие! Завизжал Руслан, кричал, что он больше в этой клоаке мракобесия и секунды не останется! – Это вовсе не западня, до машины пятьсот метров! Прорываемся через туман, это всего лишь долбаный туман! Решение, в принципе, было логичное. Реальная опасность перевесила безотчетный ужас перед природной субстанцией. В подвале на краткий миг стало тихо, но желающих остаться в доме уже не нашлось. – Всем держаться друг за друга, – предупредил Олег. – Фонари не выключать, идти медленно. Копытами не цокать, рессорами не скрипеть… – он еще умудрялся шутить. – Ульяна, держи меня за хлястик и не отпускай… Блин, у кого-нибудь есть компас? – А толку? – жалобно проныл Семен и продемонстрировал наручные часы. – Полюбуйтесь, здесь какая-то магнитная аномалия. Стрелка компаса пляшет лезгинку, ей все по барабану… Да ладно, не заблудимся, нужно просто идти по улице, а не рвать во все стороны… – И давайте быстрее, что ли, – стонала Алла. – А если эти упыри вынесут крышку или обойдут по какому-нибудь лазу и нападут на нас сзади? Сердце сдавило до упора, ком теснился в горле, когда Ульяну кто-то вытолкнул на улицу. Туман стоял коромыслом, видимость терялась уже в полуметре. Удушливая гадость, пахнущая тленом и гнилью, забивалась в рот. Люди надрывно кашляли, выплескивали рвоту. Идея выйти на улицу оказалась не лучшим решением проблемы. Олежка поторапливал: быстрее, быстрее, не растягиваться… Слезы лились ручьем. Ульяна семенила за Олежкой, крепко вцепившись в хлястик штормовки. Остальные двигались сзади. Лучики света почти не пробивали уплотнившуюся хмарь. Ноги шли по ней как по вате. Проплыли в пелене очертания «жертвенного алтаря» – от него налево и до упора прочь из деревни… Кто-то отдавил ногу Руслану – тот взвыл от боли и принялся поносить всех присутствующих. Распался «боевой строй», заохала Рогачева, оставшись в одиночестве. К ней метнулся Артем и, видимо, схватил за неудачное место – посыпались слова, большинство из которых не имели отношения к приличным. Рычал Олежка, вспомнивший службу в доблестной Российской армии: мол, отставить дурь и бардак, это не учения, вашу мать! Вновь выстраивалась колонна, люди хватались за руки, за подручные предметы, изысканные в качестве средств самообороны. Настала тишина, лишь все сосредоточенно сопели, прокладывая дорогу. «Вагоновожатый» из Олежки получался средненький, он сбился с курса метров через тридцать. Мглистый свет прорезал глинистую обочину, глубокую канаву, куда он заскользил, мужественно охнув. Ульяна тоже не устояла, что-то вякнул Семен, выведенный из равновесия. И то, что случилось в последующие мгновения, до боли напомнило картину Питера Брейгеля Старшего «Притча о слепых», когда незрячий поводырь неудачно оперся посохом о бугорок канавы, поскользнулся в яму, а за ним и вся компания слепых… – Сюда, за мной, – хрипел Олежка, выбираясь из канавы. – Я знаю, куда идти – вдоль обочины… От страха зуб на зуб не попадал. Проще было идти с закрытыми глазами, что Ульяна регулярно и делала – крепко зажмуривалась, сжимала хлястик штормовки своего парня, который уже начинал отрываться, семенила. Туман не делался реже, он только уплотнялся, дышать было нечем. Ульяне казалось, что вся она – вся одежда, каждая клеточка тела – до упора напитана токсичной дрянью, которую - 45 -

теперь не вывести никакими порошками. «Быстрее же, – мысленно умоляла она. – Давайте быстрее. Почему мы тащимся… как галапагосские черепахи?» Но идти быстрее никто не мог – в тумане это было нереально. Руслан попытался обогнать товарищей, вырвался вперед – и снова охал и матерился в тумане, извещая, что упал и кто-то тянет его за ногу! Руслана отыскали по истеричным воплям, надавали тумаков и пристроили на место. Но с этой минуты люди перестали держаться вместе – пропадали, с трудом находились. Теперь уже Рогачевой, потерявшейся в арьергарде, мерещилось, что кто-то не дает ей идти и вставляет палки в колеса. Она шипела как утюг: – Почему я должна тащиться сзади? Артем, твою мать, почему ты все время куда-то пропадаешь? И это называется «безопасный коридор»? За спиной возились, шумели, кто-то сделал больно Генке, и он разразился сочными комментариями. Дорожное месиво было бесконечным, ориентироваться приходилось по условной обочине. Из дымки проявлялась изрытая земля за обочиной, пучки лохматой травы. – Где мы, люди? – стонала Рогачева. – Я ничегошеньки не вижу… – Потерпи еще чуток, Верка… – сопел, отдуваясь, Генка. – Ерунда осталась. Еще немного, и откроются врата ада… – Аракчеев, ты что, идиот? – злобно шипела Алла. – И почему меня все об этом спрашивают? – нервно хихикал Генка. – Мы еще не вышли из деревни, – глухо вещал возглавляющий процессию Олежка. – Кладбище еще не началось… И вдруг люди похолодели – где-то в стороне прозвучал ехидный смешок! Ульяна онемела, тело покрылось наледью, а ноги, вместо того чтобы бежать, приросли к земле, подогнулись, наполнились ватой. Этот звук определенно издавало живое существо. Подленький отрывистый смешок, похожий на скрип дверных петель. Не успели опомниться, ахнуть, только сбили строй – как такой же смешок прозвучал с обратной стороны, совсем рядом, практически над ухом! Люди отшатнулись к середине дороги, снова стали теряться. Опять помчался одуревший Руслан, но покатился по земле, визжа от боли. Страх обездвижил – словно раскаленная игла вонзилась в затылок. Руслан стонал, не мог подняться – заплетались и разъезжались ноги. «Беги, беги!» – стучало под темечком, но Ульяна не могла заставить себя пошевелиться. Словно гвоздями прибили! Где Олежка?! Он только что был рядом! Она выпустила его, и он куда-то сгинул. Ульяна вертелась, до рези в глазах всматривалась в клубящиеся завихрения. Они становились плотнее дыма, валящего из трубы. И вдруг поняла со страхом, что после всех этих вращений вокруг собственной оси она уже не понимает, где запад, где восток! Смех оборвался, но паника не проходила, люди метались, не зная, куда бежать. Кто-то кинулся (кажется, Семен) не разбирая дороги, споткнулся о разлегшегося Руслана, покатился и стал стонать, что у него вообще-то задница не железная. Потом они вдвоем с Генкой отыскали по звукам Руслана, придали ему вертикальное положение, и Генка злобно шипел, что вообще-то «это бесполезное устройство может работать гораздо быстрее». Крик страха сорвался с губ Ульяны, когда из тумана вынырнуло нечто и схватило ее за плечи! Слава богу, это был всего лишь Олежка, благополучно вернувшийся после слепых блужданий! Он заткнул Ульяне рот грязной рукой, зашипел: – Не кричи, это я, все хорошо… – а когда она испустила облегченный вздох, рыкнул в туман: – Заткнулись все! - 46 -

Воцарилась неустойчивая, тянущая за душу тишина. Только Руслан спорадически икал и оглашал пространство звуками сдувающегося шарика. Гуляло странное эхо. Казалось, что все происходит в какой-то гигантской бочке, над головой непроницаемый купол и кучка перепуганных людей полностью отрезана от внешнего мира. Облака за пеленой тумана уже не просматривались. Испугавший всех смешок не повторялся – ни слева, ни справа. Только люди тяжело дышали, погружаясь в удушливую атмосферу страха. Похоже, у всех отказали ноги – никто никуда не бежал. – Олежка, что же делать-то? – жалобно спросила Алла. – Я тут стою совсем одна, не понимаю, где я… Я сейчас подохну от страха… – Что делать, что делать… – проворчал из «другой степи» Генка. – Бежать, задыхаясь от восторга, что еще делать… – А может, это Борька там хихикал? – пролепетала Рогачева, сама не веря своим словам. – Издевается, засранец, достал уже… «И слева Борька хихикал, и справа…» – думала, погружаясь в оцепенение, Ульяна. Отчаяние заглатывало. Безнадежная мысль прорезала замороченную голову – можно сколько угодно бегать, можно даже отыскать правильное направление, убеждать себя, что машина рядом… но это тщетно, нас уже не выпустят из урочища… – Отличная версия, – прохрипел Семен. – Слушайте, я тут тоже сам по себе, мне как-то одиноко, боюсь даже шаг сделать… – О боже! – вскрикнула Алла, и снова все задергались. – Мне кто-то под коленку ударил!… Боже мой, не трогайте меня… Растревожился спертый воздух. Загомонили, задвигались люди. Что-то рассекло пространство. «Так ведь и своим может достаться! – мелькнула мысль. – Чего они размахались?» – Алла, ты здесь? – выкрикнула Рогачева. – Здесь я, боже… – выдавила Алла. Теперь она была совсем близко – видимо, тычок под коленку придал должное ускорение. – Все сюда, идите на голос!.. – вещал Олежка с визгливым надрывом. – Нас просто пугают, ничего они не сделают… Это наверняка Артем, скотина, тебя подначил, чтобы не расслаблялась… Все сюда, скорее, да оторвите вы наконец свои задницы… И снова стартовала безумная свалка. Из тумана вывалилась Алла с вытаращенными глазами – ее трясло, слезы текли по лицу, волосы выбились из-под резинки, висели спутанной паклей. Ульяна отыскала ее руку, вцепилась в запястье – да с такой силой, что Алла взвыла от боли. Прибежала Рогачева – чумазая, взъерошенная, бледная, как издыхающее привидение. Вцепилась в Аллу, вцепилась в Ульяну. И снова на крейсерской скорости пронесся мимо Руслан – откуда-то по траверсу его траекторию пересек Генка (вернее, призрак Генки с трясущейся губой), схватил парня за шиворот, а когда тот чуть не врезал ему под дых, вывернул руку, шлепнул по загривку и признался: – Пользуясь случаем, так и хочется его треснуть, все ноги уже оттоптал, олень хренов… Не проходите мимо, как говорится… – Генка схватил за плечо пыхтящего Райдера, который немного промазал, и поволок его тоже в компанию. – Мне кажется, кого-то нет… – стучала зубами Рогачева. – Давайте догадаемся с трех раз… – сглотнула Ульяна. – Муженька твоего гражданского нет, ты что, Верка, совсем свихнулась? - 47 -

– Вот черт, – оторопела Рогачева. – А и верно, я что-то не догадалась… Стали дружно кричать, звать Артема. Запоздало доходило, что он уже давно не подавал голоса. Рогачеву трясло, она металась по радиусу, боясь отдаляться от компании. – Как же так, он ведь был рядом!.. Врете вы все, он только что был здесь, не могла я про него забыть! Он уже много лет у меня под боком! Артем, кончай прикалываться, выходи! Я все прощу, обижаться не стану, можешь даже не писать прошение о помиловании! Люди окончательно обезумели от страха, уже не сдерживали своих эмоций. – Бежим отсюда на хрен! – заикаясь, бормотал Руслан. – Блин, куда идти? Олег, ты знаешь, в какую сторону идти? Люди, ну почему вы так тормозите?! – Куда идти?! Заткнись, трус несчастный! – надрывалась Рогачева. – Я не пойду без Артема! Милый, ты где, почему молчишь?! Ну скажи хоть слово! Несколько минут, взявшись за руки, люди ходили кругами, кричали, надрывали глотки. – Ты, чемпион по маскировке, куда пропал? – рычал Олег. – Борька, Артем, вы что там, сговорились вместе спрятаться?! – Тебе что там, глотку перерезали? – нес убийственным фальцетом полную дичь Генка. – И даже труп твой мелом обвести некому?… – и неумело отбивался от рычащей, как тигрица, Рогачевой, которая бросилась на него, чтобы расцарапать лицо. И снова вспыхнула свалка, все рассыпались. Заголосил Руслан – и ему, обезумевшему от страха, казалось, что кто-то схватил его. Он выхватил пистолет, начал палить себе под ноги. Посыпались отрывистые хлопки. Выдав трехэтажную матерную конструкцию, подскочил Олежка, не видевший, куда стреляет Руслан (только увечий не хватало от своих же!), треснул по руке и загривку одновременно. – Пистолет! – истошно завопил Руслан. – Ты, придурок, я его выронил! Лихорадочные поиски ничего не дали. Пистолет потерялся. Руслан заикался от волнения, шарил по земле. В дымке мельтешили фигуры – никто не знал, что делать и куда бежать. – К черту пистолет! – взревел Олег. – Ульяна, давай руку, все сюда! Все включаем фонари, светим в одно место – на дорогу. Здесь обочина, мы уже никак не ошибемся, пошли… Не будем искать Артема и Борьку, выйдем из урочища, подождем, пока туман рассеется, потом поищем. Мы все равно в этой слепоте никого не найдем, только сами сгинем… «Сгинем, сгинем… Ошибемся, ошибемся…» – стучало в голове, словно железкой водили по батарее. И снова шли вслепую, не видя дороги, спотыкались, наезжали друг на друга. Туман уплотнился настолько, что даже собственная рука, поднесенная к глазам, казалась чужой и эфемерной. Коллективный луч не желал концентрироваться на одной точке. Лучи разъезжались, толку от них практически не было. Всхлипывала Рогачева, плетущаяся позади всех… В какой-то миг Ульяна сообразила: Олежка приукрасил свои способности, просто успокаивал ошалевших от страха людей. Он не знает, куда идти! Дорога превращалась во что-то условное, лишенное основных своих примет – проезжей части и обочины. Все пространство было перепахано буграми и рытвинами, а то, что изначально принималось за обочину, было лишь иллюзией. Олежка тыкался то влево, то вправо, злобно бурчал сквозь зубы, срываясь на растерянный минор. Судя по всему, они сместились влево от нужного направления – и при этом вовсе не факт, что скалы уже были где-то рядом. Приходилось прощупывать ногами колдобины и кочки, из-за чего скорость упала почти до нуля. Какие-то стебли хватали за щиколотки, чувствовалась трава вперемешку с комьями глины – Ульяна могла поклясться, что, когда они шли в деревню, под ногами не было ни травы, ни вьюнов! - 48 -

Слева что-то утробно заурчало, скатилось с возвышенности… и словно запрыгало вдоль дороги на четырех конечностях! Люди шарахнулись в противоположную сторону. Визжали женщины. Олег метнулся на звук, занося лопату. Было слышно, как он треснул по земле, раскололось проржавевшее железо. Он снова ударил, споткнулся. Ульяна осталась без связующей нити, завертелась, закружилась голова. Крик уже рвался из горла, она едва не откусила себе язык, когда упала, отбив живот. Внутренности тряхнуло, она закусила губу, чтобы не разораться от боли. Но эта боль уже ничего не значила – в следующий миг Ульяна почувствовала, как кто-то схватил ее за щиколотку и потащил на себя! Животное урчание сменилось саркастическим смешком. Девушке не чудилось, ее действительно тащили, причем решительно! Она завыла, стала лихорадочно извиваться, вцепилась в какой-то жесткий корень, торчащий из земли, сжала пальцы до посинения. Ей казалось, что ее рвут на дыбе – натянулись жилы, трещали кости. Пот катился градом со лба, перехватывало дыхание. Она уже не могла… Слава богу! Натяжение ослабло, а потом и вовсе пропало, когда из тумана с воплем вывалился Олежка и свалился перед ней на колени. Ульяну уже не тащили, она распласталась в изнеможении, сил не осталось. – Ты что? – ахнул Олежка. – За ногу тащили, чуть не смылась… – популярно объяснила Ульяна и заплакала. Олег рассвирепел, бросился в туман, нанося в пустоту рубящие удары. – Не уходи… – Ульяна вцепилась ему в ногу. Тот не сразу разобрался в ситуации и чуть не размозжил ей череп молодецким ударом. Спохватился – ну уж нет, с головой мы пока дружим, рухнул на колени, принялся осыпать поцелуями ее мордашку, слизывал слезы вместе с грязью. – Все в порядке, милая, поживем еще… Эй, вы все здесь? – выкрикнул он в туман каким-то страшным, незнакомым голосом. – Перекличку проведем? – проворчал Генка. – Ладно… – Олежка оторвался от Ульяны, опустился на корточки и принялся фонарем ощупывать пространство, откуда напали на девушку. Существо, совершившее акт агрессии, похоже, отступило, признаков жизни не подавало. Олежка прислушался, начал шумно работать ноздрями. Ульяна спохватилась, привела в движение все конечности, схватила его за штанину. – Посмотри-ка, – задумчиво вымолвил Олежка. – Здесь по ходу то ли погреб был, то ли силосная яма… Не подходи, Ульяша, края могут обвалиться, я осторожно гляну… – Он распластался на земле, широко раздвинув ноги, начал поступательно ползти вперед. – Да где вы все, господи? Что с вами? – хрипло выкрикнула Алла Сотникова, материализуясь за спиной Ульяны. – Ну слава богу, – она вцепилась ей в шиворот, потащила за собой. – Ребята, пойдемте, наши все здесь, не допустим, чтобы еще кого-нибудь стыбзили… За спиной у Аллы надсадно кашлял Райдер, охала Рогачева. Генка злобно шипел на впадающего в транс Руслана, отвешивал ему подзатыльники. Вылупился Семен в запотевших очках, вцепился в Ульяну, словно она могла ему чем-то помочь. – Не хватайся, отстань… – разозлилась Ульяна, стряхивая с себя дезориентированного эрудита. – Все, ребята, пошли. Олежка, бросай эту яму… Она шагнула в дымку, опустилась на колени. Олежки не было! Еще мгновение назад он тут лежал, разбросав ноги, как солдат на стрельбище, а теперь его не было! Ульяна не верила своим глазам. Недоверчиво шарила по земле, ползала на коленях, практически добралась до края ямы. Колючий еж вцепился в горло, тоска накрыла с головой. Это неправильно, он где- - 49 -

то здесь! А за спиной уже толпились люди, все лезли, кажется начинали понимать… Ульяна плохо помнила, что с ней происходило. Паника, звериная тоска, какая-то беспощадная безысходность скрутили в бараний рог. Она вопила благим матом, звала Олежку, билась лбом о землю, но ничего не помогало – ее парень растворился в параллельном пространстве за считаные секунды, когда она отвлеклась на Аллу и Райдера! Это яма виновата, это она забрала ее Олежку! Она решительно подалась вперед, выбрасывая руку с телефоном. Едва не провалилась – Алла с возмущенным воплем схватила ее за куртку. Дрожащий свет из нескольких источников раздвигал густую «облачность». Вся местность была изрыта буераками, топорщились островки молочая и мятлика, громоздились лопушиные заросли. Яма действительно имела место – рваная, бездонная, в ее чреве клубилась такая же хмарь, как и вокруг. В эту яму уже наверняка кто- то проваливался – из-под дерна торчали обломанные доски, почерневшие бревна, свисали пучки соломы и дерна. Глубина феномена визуально не просчитывалась – она могла быть не больше двух метров, а могла тянуться хоть до центра Земли. Из ямы разило сыростью, зловонием, оттуда не проистекали никакие звуки… Голова шла кругом, Ульяну тошнило, слова превращались в невнятное бормотание. Ее оттаскивали от ямы, а она туда рвалась, ведь реально собиралась спрыгнуть! Подскочил Генка, схватил ее за талию, поволок прочь. Она отбивалась, давилась слезами. Люди пятились от страшной ямы. Рогачева с придыханием сообщала, что ей почудился сдавленный вскрик – видимо, в тот момент, когда из ямы выросло исчадие ада и утащило Олежку в свой Тартар. Истерично выкрикивал Руслан – он тоже что-то слышал. Но это был не крик, а совершенно иной звук – короткая возня, а потом что-то смачно, отвратительно хрустнуло! – Здесь жили староверы… – твердил, как заевшая пластинка, Семен. – Здесь жили староверы… А у этих сектантов, особенно если они причисляли себя к бегунам или хлыстам, имелось интересное свойство – они как кроты рыли под своими деревнями подземные ходы. Из каждого дома имелся потайной лаз, ведущий в другой дом. Из другого дома – в соседний. Из соседнего – за пределы деревни… Норы от каждого строения замысловато переплетались, создавая хитроумные подземные коммуникации. – Зачем они это делали? – Да бес их знает. Обыкновение такое – неотъемлемая часть «устава». Боялись, что придут враги и придется спасаться от них бегством. Так почему не допустить, что данная яма – один из элементов подземного городища? Из нее ведет лаз в центральную избу, куда-нибудь еще… Семена никто не слушал. Похоже, Генка с Аллой начинали брать на себя бразды правления – Ульяна с Рогачевой были в трансе, Руслан превращался в половую тряпку. Алла бормотала, что, кажется, знает, куда идти, у нее включился в голове «биологический компас» (проще говоря, ее занесло, она споткнулась о полусгнивший надгробный крест и сделала вывод, что рядом кладбище), призывала людей идти за ней. – Держаться вместе, не отставать, не реагировать на посторонние звуки! Мы что, не в состоянии пройти каких-то полтораста метров?! Ульяна упиралась, ее непроизвольно тянуло назад, но Генка крепко держал ее за шиворот. Это было форменное безумие! Их завертело и потащило в разные стороны уже через десять шагов! Алла вырвалась вперед, а между ней и остальными возникло неодолимое препятствие в виде запнувшегося Руслана. Генка чертыхался и пытался оторвать от земли безвольную тушу товарища. Семен, не обращая на них внимания, что-то отрешенно бормотал про «когнитивный диссонанс» – про свою психическую панику, вызванную столкновением в сознании конфликтующих сущностей. Что происходило? Одна из сущностей потрясенно попискивала, что такого не может быть! Вторая уверяла, что дело труба и, сколь веревочка ни вейся… - 50 -


Like this book? You can publish your book online for free in a few minutes!
Create your own flipbook