Времена года

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ най!… Тот послушно прискакал, накинули шлейку и запихали в ма- шину. Пёс недовольно взвыл. Потерпит. Обошлось без крови. Не торопясь подъехали на край леса. Дальше, по дороге, метрах в двухстах, весовая и, метров через сто — выезд на трас- су Талдом — Большое Семеновское. За ней, на горушке, видне- лась скромненькая деревушка Разорено-Семеновское. Здесь за- канчивался БАМ. Перед лесом, на дороге, баннер с журавлями и надписью «Заказник Журавлиная Родина» и мелко, какие-то пояснения. По всему щиту россыпь дробовых вмятин, несколько пулевых дырок. Рядом еще один щит, поменьше. На нем бобер с про- стреленной головой обращался к людям: — «Сохраним природу Подмосковья!» Тут же, дополняя набор, деревянный крест с бумажной вы- цветшей иконкой. Заказник освятили. Теперь ему ничего не страшно. Модно стало освящать всё подряд и галочкой отме- тить, отразить в местной газете о проведенном мероприятии по охране природы. Тоскливо шевельнулось в груди. Стояли, слушали. До тяги еще далеко, часа два. Подождем, покурим. За кустами недалеко, негромко, сдавленно проскрипе- ла утка. В отвалах, покрытыми густым ивняком, находился небольшой прудик. Звук повторился и тут мимо нас, утробно шкворча, маневрируя крыльями, пронесся селезень и вдруг, аж дух захватило: — Та-а-а, та-та-та! Осадка! Да такая уверенная, не откажешь! Селезня как подкосило — заюзил в воздухе и свалился в пруд. Секунд через пять со стороны пруда так ахнуло, что мы присели. Посмотрели и увидели синее облако дыма над розовы- ми березками. Кто-то дымарем1 пальнул. С подсадной охотятся. Спустились в кювет и по тропке пошли к пруду — работа обязы- вает. 150

ВРЕМЕНА ГОДА Дед палкой доставал подбитого селезня, подтянул к берегу и, чуть не соскользнув в воду, всё же ухватил добычу. Выбрался на отвал, обмахнул испачканные штаны, и бросив её к плетеной корзинке, уселся на серую телогрейку, под кустом, на котором для маскировки, висели клочки прошлогодней травы. Подошли. Дед опешил, сник. Поздоровались, присели рядом. В пруду работала куртизанка, завлекая очередную жертву. На рыхлом, неярком снегу, расправив крылья, лежал крякаш. Зеркало отли- вало яркой синью с зеленью, ободок на шее, кучеряшка на коп- чике, оранжевые лапки, с красной капелькой крови на пере — красавец! Деду было за семьдесят, сухонький, высокий, с натруженны- ми, морщинистыми, загорелыми кистями рук. Короткие, клееные заплатками, сапоги. Серые брюки с наведенной стрелкой, ста- ренький, но чистый пиджак, поверх хлопчатой, в клетку, рубахи. С левой стороны, на кармане — затёртая орденская планка. Си- няя кепка. — Откуда ты, дед? — С Разорёнова… — Путевки у меня нет ребятки. И билет просроченный. Он помолчал и заговорил. — Трудно стало, старый стал, здоровье не то, даже до охот- хозяйства съездить не могу. Дорого все, пенсии не хватает (ка- кая пенсия у бывшего колхозника!) А на охоту хочется сбегать, посидеть зорьку. Ведь уже больше пятидесяти лет охочусь. Ру- жьишко вон, трофейное, почти из под Берлина привез. Сунул мне в руки ружьё. Обожгло — первый раз держал в руках «Дарнэ», двенадцатого калибра, с откидным затвором. Казенник покрыт россыпью замысловатых рисунков: цветочки, птички, зверушки. Тонкая, резная шейка обернута слоем черной изоляции. Стволы тонюсенькие, короткие. Цилиндры. Короткое 1 Дымарь — черный порох 151

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ ложе — дамское видно. Отдал его обратно деду и, толкнув напарника в плечо, сказал: — Ну, что, пошли? Встали и направились к машине. Дед тоже засобирался, по- качал головой, завздыхал, стал собирать пожитки, что-то бубня себе под нос. — А ты куда, дед? Посидел бы еще! — А разве мне не с вами? — Сиди, может еще налетят. Отвернулись. — Сынок! А ты, случаем, не Лебедев? — А то мне директор сказал, попадешься ему — шкуру спу- стит… Вот паскуда! — Охоться, отец. Тебе всё можно. 152

БЕЛЫЙ ТУМАН Ей не спалось. Вроде все было хорошо: и вчерашняя удач- ная охота, все сыты, довольны. Какой-то непонятный холодок нудел под ложечкой, заставлял принюхиваться, вслушиваться в темный лес, беспокоиться. Напарник, уже старый, спал чуть сзади, иногда поднимал тя- желую голову на неспокойную подругу, вздыхал и снова опускал ее на лапы. Поодаль, лежали дети: два переярка и четыре при- былых. Вчера, с утра, еще по оттепели, отбили от стада молодого лося. Ей, пока волк насел на телка сзади, удалось резануть по артерии на шее, и было все кончено. Старшие дети поработа- ли, похватали лосика за ляжки, а уже на упавшего и обессилен- ного, накинулись всей семьей. Попировали, оставив на мокром снегу кровавое месиво и почти съеденного бычка. Она не повела стаю далеко. Забились в глухой низинный ольшаник и устроились на отдых. Во второй половине дня полетел мокрый снег вперемешку с редким дождем и присыпал следы, а ночью, сверкнув умираю- щей луной, пробежал над землей молодой морозец. Звонкая ле- дяная корка покрыла снег. Над ней повис плотный заморожен- ный белый туман. Под утро сон сморил на мгновение и она, уютно свернув- шись, накрыв нос хвостом, провалилась в бездну небытия. Оч- нулась от звука ломающегося тонкого стекла, вскинулась и уви- дела, как укладывается на лежке один из переярков. Она все поняла, и рыча, бросилась на него, сбила с ног и больно уда- рила зубами по морде. Тот заскулил, прижался к земле и затих. Вот откуда такая тревога, предчувствие беды. Ушли под снег и исчезли, будто пропали. Ледяная корка должна была задолго 153

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ предупредить об опасности. Нет, не утерпел волчонок, сбегал к остаткам лося, полакомился, тем самым обнаружив свой след. И надо было ей уснуть…. *** То, что в Талдомский район из Тверской области зашли вол- ки, стало известно еще накануне — кто-то видел следы стаи, и направлялись они в сторону Апсаревского урочища, лесным клочком расположившегося среди совхозных полей. Это было вчера, а сегодня утром уже хрустел шинами мой Газ-69 с коман- дой охотников по охотугодьям. Настроения не было, погода была неблагоприятная, ледяная корка, образовавшаяся на снегу не оставляла надежды на удач- ную охоту. Да еще было неизвестно, задержались ли волки в районе или прошли насквозь. Разрезали район пополам и углубились в двенадцатый егер- ский обход. Подъехав к силосной яме и укрывшись за ней от ветра, решили осмотреться. — Валентин! Взгляни-ка на Апсарево. Там, справа, перед ме- лиоративной канавой, береза… — Слава Черных, егерь, протя- нул мне бинокль. Подправив под свои глаза оптику, я нашел березу и увидел на ней черных птиц, неспокойных, суетящихся, то и дело срыва- ющихся с веток, пикирующих к земле и снова взлетавших. — Есть, кого-то задавили! Едем! — Попрыгали в машину и тихо заторопились в нужном направлении. Вор́ оны, воро́ны, сороки недовольно заорали и расселись неподалеку, косясь на нарушителей их трапезы. Стараясь не шуметь, я вылез из машины, подкрался к месту трагедии. Разобраться в обстановке не составляло трудностей. То, что волки были здесь ночью, выдавал одиночный след, облеплен- ный мелкими ледяными осколками. Пришел и ушел. Один. Но все указывало на то, что здесь орудовала стая. Вернувшись в машину, доложил обстановку. Надо было быстро затянуть урочище флажками. Трудность заключалась в том, что по пра- вилам надо было бы углубиться в лес, чтобы за флажками 154

ВРЕМЕНА ГОДА не просматривалось чистое пространство поля, а это значит, что пришлось бы давить застывшую корку снега — слишком шумно и долго. Решили рискнуть и протянуть флажки по краю леса. Молча высаживали охотников с катушками, которые раз- вешивали флажки на заиндевевшие ветки, толстые стебли оставшегося былинника, на все, что попадало под руку, лишь бы быстрее, догоняя друг друга, вглядываясь вперед, бо- ясь увидеть выходной след волков. Красный пунктир побежал по опушке по краю обводной ка- навы. Успели! Теперь уже не таясь, поправили флажки по всему периметру. Затянули почти шесть километров. Расставились. Один человек пошел в загон. *** Стая слышала машину давно, но волчица не торопилась уво- дить выводок — людского говора слышно не было, а к звуку ра- ботающих машин уже попривыкли. И только тогда, когда стали слышны голоса, волчица прыжками рванулась на ветер, за ней последовали все волки. Внезапно волчица отпрянула в сторону и остановилась. Стая, налетая друг на друга, сбилась в кучу. Мет- рах в десяти впереди над землей на уровне глаз, трепыхались на ветру темные непонятные предметы. От них пахло чем-то резким и человеком. Секунду помешкав, волчица повела стаю вдоль флажков, и тут же правый ее бок обожгло, а из-за неболь- шой елочки так громыхнуло два раза подряд, что заложило уши. Бежавший сзади переярок взвыл, и скуля, завертелся на месте. Волки, уже не соблюдая порядка, бросились врассыпную. Грохот слышался со всех сторон. Лес наполнился людскими кри- ками, выстрелами, снег окрасился кровью. За полчаса все было кончено. В последний момент, ошалевшая от выстрелов и визга раненых сородичей, запаха родной крови, прикусывая ободран- ный картечью бок, волчица бросилась на противный запах и та- кие страшные шевелящиеся предметы. Здесь флажки упали почти на снег, сорвавшись с невыдер- жавшей ветки. Повизгивая от страха и боли, она огромным 155

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ прыжком перемахнула препятствие, запачкав желтым снег. Тогда она два дня ждала чуда — может быть кто-то остался из стаи, и догонит ее по следам. Ее пытались снова затянуть флажками, но она не стала испытывать судьбу и ушла сразу по- дальше в глухие тверские болота. Волчица долго болела. Выщипывала твердые картечины из под кожи, зализывала раны. Боль потихоньку успокоилась, разорванная кожа загрубела розовыми швами, проплешины по- дернулись мягкой подпушью. Иногда, в сырую холодную погоду, щемили в правой лопатке свинцовые комочки, затянувшиеся плотью и навсегда оставшиеся в ее теле. Постепенно силы вер- нулись к ней. Пристроившись к стаду кабанов, перезимовала, оставив свинье одного поросенка из когда-то большого вывод- ка. Весной потравила зеленкой паразитов, накопившихся за зи- му, пожировала на птичьих кладках, подавила хлопунцов. Кожа на теле расправилась, в мышцах появилась бывшая уверен- ность. Она несколько раз находила чужие стаи, кочевала с ними, но не смогла смириться со вторыми ролями и свыклась с одино- чеством. Прошло четыре года. Толи из-за болезни, толи уже от старо- сти, к ней не приходило чувство потребности в материнстве, и к этому она привыкла. А тут, как-то, в конце января, солнечным морозным утром, пробежала дрожь по соскам с левой стороны, и она, неприлично раскорячившись, ткнулась носом в пах и за- стыдилась услышанному в себе, подняла морду к солнцу, зады- шала, прищурив глаза, высунув язык и заулыбалась. Ночью она обозначила себя голосом и в течение двух дней нашла гонную стаю, которая еще не распалась, но переярки уже заявляли свои претензии, получая трепку от вожака. Горячей молнией она ворвалась к чужакам и увела за собой крупного, лобастого тинейджера. Молодой волк пытался заигрывать с вол- чицей, выказывая знаки внимания, играл с ней, закидывал 156

ВРЕМЕНА ГОДА на нее передние лапы, скреб когтями снег, тыкался носом в бо- ка. Четыре дня еще не подпускала его к себе волчица и вдруг сама прогнулась перед ним, положила голову на снег и, отско- чив в сторону, увлекла за еловый подрост, на небольшую полян- ку. За трое суток, в горячке, пролетела любовь, а на четвертые, молодой неожиданно встретился с оскаленной, со сморщенной верхней губой, мордой волчицы, обнажившей еще крепкие бе- лые клыки. Он, вопреки волчьим законам, больше был ей не ну- жен. В марте волчица оборудовала нору под выворотом огром- ной сосны, поднявшей на корнях толстый слой песка. Место бы- ло сухое, на возвышенности. Подходы были скрыты густым сос- новым мелятником и буреломом. В начале апреля родились щенки, всего два — первый, по- явившийся на свет, был крупным кобельком, второй оказался са- мочкой, такой нежизнеспособной, что волчица в первый же день отнесла её подальше от логова и спрятала в ветках лесного хлама, тут же забыв о неё. Сына облизала и подтолкнула к соча- щемуся молоком соску. Тот довольно зачмокал. Молока хватало, и мать несколько дней не бросала малыша. Проголодавшись, от- лучилась ненадолго, выследила на току зазевавшуюся копалуху, и пополнила запас сил. Потом она кормила его полупереварив- шейся пищей, и наконец, вывела на охоту. Первой добычей был маленький, еще полосатившийся детеныш кабана, которого вол- чица просто выхватила из стада и чуть придавила. Волчонок сразу показал, кто есть кто и трепал поросенка до тех пор, пока тот не испустил дух. После чего и был съеден. К началу зимы волки промышляли уже на пару — не примы- кали ни к одной стае, держались независимо, особняком. Пара была смелой, дерзкой и беспощадной. *** Охота на копытных была закончена. Закрыты все лицензии. В угодьях стало тихо. И тем более странным показалось сообще- ние о виденных следах лося проложивших кровавую строчку через дорогу в Апсаревском урочище. 157

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ В тот же день, выписав разрешение на добор подранка, я выехал на указанное место. То, что удалось выяснить по следам, повергло в шок. Лосиха, кровянила снег задними ногами, кото- рые здо́рово приволакивала. Пройдя вглубь леса, метров семь- десят, я увидел ее стоящую, прислонившуюся к стволу ольхи. Рассмотрел животное в оптический прицел и понял, что у лосихи порваны сухожилия задних ног. Это насторожило. Стал обходить корову стороной и обнаружил свежую набитую лисью тропу и тут же в завале наткнулся на недоеденную тушу лосенка. Сле- ды волков уходили на запад в чащобник. Быстро вернулся к машине и уехал подальше. Набрав на те- лефоне номер егеря, объяснил ему, что надо делать, сколько брать флажков, собрать группу охотников. Через три с полови- ной часа, уже в сумерках, оклад был затянут во флажки. Выход- ных следов волков не было. *** Странное чувство ностальгии преследовало волчицу. Оно давно не давало ей покоя. Ее тянуло в то далекое время, когда она была счастлива, в то урочище, где семья еще была в полном составе, все были живы и здоровы, где она, пересилив страх, первый раз ушла из мертвой петли. Может быть, ее тянуло туда осознание вины за смерть стаи? И, подчинившись этому чувству, она привела сына в то про- шлое, в тот лес, в настоящее. Найдя лосиху с лосенком, волчица, со свойственной ей дерзостью, нырнула той под живот, рванула сухожилие на задней ноге животного. Сын атаковал корову с го- ловы и, получив копытом передней ноги лосихи в бок, полетел в снег. Этого мгновения хватило волчице, чтобы разорвать сухо- жилие на второй ноге жертвы. Лосиха осела на задние ноги и, трясясь всем телом, негромко мычала. Лосенок смотрел на мать и ничего не понимал. Одним прыжком матерая очутилась на шее несчастного и вгрызлась в основание черепа. У лосенка подло- мились ноги, и он рухнул в снег. Два дня волки не спеша кормились теленком, а лосиха, обездвиженная, почти лишенная возможности передвижения, 158

ВРЕМЕНА ГОДА ходила неподалеку и наблюдала сквозь белый туман тоски, по- селившийся в усталых глазах, за происходящим. Волчица закон- сервировала лосиху, намереваясь покончить с ней после того как будет съеден ее теленок. *** Илюшин Толик, был охотником никудышным, но парнем компанейским, добрым и не обидчивым. Славился тем, что пло- хо стрелял, и будучи поставленным в самое плохое место (абы куда — все равно здесь зверь не пойдет), странным образом притягивал к себе животных. Они выходили на него с завидным постоянством. Он стрелял, а мы потом день или два преследова- ли подранков. То ранит лося по заду и тот истекает кровью, пока его добирают. То перебьет животному нижнюю челюсть, а нам догоняй. Его бранили жуткими словами, а он только застенчиво улыбался. Вот и сейчас его поставили к одинокой толстой сосне на опушке леса, спиной к полю, где темнел зеленой краской 69ый ГАЗон. В глаза било ослепительное солнце. Утро выдалось на славу, с легким морозцем. На темно коричневой коре сосны запарил́ о. Негромко крикнули, и все стихло, притаилось. *** Волчица, почуяв неладное, постояла вслушиваясь и понес- лась галопом с места лежки. Молодой последовал за ней. В этот раз она не стала раздумывать, и сразу пошла на флажки. Они висели высоко и, вжавшись брюхом в снег, нырнула под них. Свалилась в мелиоративную канаву, помчалась по ней. Сзади раздался выстрел, волчица обернулась и не обнаружила сына. Отбежав с километр, забралась на бетонную стену силосной ямы, устремила взгляд на лес, оставшийся сзади. Около часа она пролежала в ожидании и, отчаянно взвизг- нув, полетела обратно своим следом, снова залезла в оклад и засеменила искать волчонка. *** Выстрел прозвучал давно, стояла тишина. Толик прислонил- ся спиной к теплому стволу и, съехав по нему на снег, придре- 159

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ мал. Встрепенулся от неприятного холодка страха и тут же услышал недалекое дыхание зверя, очнулся и широко открыты- ми испуганными глазами увидел, как к нему приближается вол- чица. Она прыгнула. Толик, загородившись ружьем, нажал сразу два спуска. Волчицу откинуло в сторону, и она, уже мертвой, упала в снег. Ее глаза заслезились и подернулись белым туманом. *** Лосиху обнаружили лежащей в снегу. Подняться она уже не могла. 160

ДА ВОЗДАСТСЯ… Середина осени… Октябрь… Как-то быстро пролетело вре- мя… Коротким бабьим летом мелькнуло и спряталось, зарылось сначала в густые туманы, промочило частыми, мелкими, как из сита дождями и окунулось в тягучую хмарь низких, тяже- лых туч. Лес стоял темной мрачной стеной, пах отцветшим, запрелым летом, пропитанной влагой крапивой, черные, набухшие стебли которой еще стояли прочно, а жухлые редкие верхушки еще жа- лились, не желая сдаваться. Наносило горьковатым осиновым листом, в болотном сосняке повис плотный дурман душного ба- гульника. Высокая недавно трава надломилась и постелила под ноги разноперый ковер. С деревьев срывались крупные капли воды и щелкали по земле, нарушая монотонность шелеста ви- севшей в воздухе мороси дождя. ОН любил такую погоду, любил лес, любил в одиночку шляться по таким родным, сотни раз исхоженным, исползанным тропам, вслушиваясь, вглядываясь в темь леса, подставляя лицо дуновению слабого ветерка, вдыхая запахи окружающего мира, ловя звуки, понятные только ему и тут же расшифрованные со- знанием. ОН был охотником… Охотником до мозга костей, до одури, до потери сознания. Знал лес, повадки зверей, птиц. Больше по- лувека страсть охоты преследовала его, не давая покоя, посто- янно зудящая, манящая, зовущая, будоражившая кровь. ОН и не сопротивлялся. Просто подчинялся первобытному зову и уходил в лес. ОН был не просто охотником, ОН был добытчиком. И это его не смущало. Да ОН любил выследить, скрасть, перехитрить зве- ря. Любил охотиться в одиночку. Коллективные охоты были не по нему. Загоны, ор, лай собак, шум, ненужные пьяные разго- 161

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ воры, дележка… Кому, сколько досталось (кишки сантиметрами мерять…), завистливые взгляды, сплетни за спиной… Нет-не для него… Были у него собаки… когда-то. Хорошие — плохих ОН не держал. Кроме лаек не признавал других собак. Работали по пушнине, по кабану, лосю. Работали надежно, намертво, как боги. Последнюю собаку у него украли. Долго искал — все бес- полезно. Украли ради породы, из-за рабочих качеств, и скорее всего свои. С чужими бы Гурон не пошел. Давно было, лет два- дцать пять назад. Потом уже собак не держал. Куда лучше одному, да и не так шумно. Много загубил ОН зверушек, у многих поотнимал жизнь. Успокаивало одно — не на продажу, только для себя. Больше, чем надо, не брал. Где то в глубине души ОН осознавал, чувствовал, что не на- до бы убивать, не он дал жизнь, не ему и отнимать. Но страсть пересиливала, и ОН шел добывать. Был ли ОН браконьером? … В привычном понимании, на- верное, да. А если поразмыслить — получалось, вроде бы и нет. Кого добывал? Кабана да лося в основном. Когда-то промышлял пушнину: белочка, куничка, норка, ондатра, лиса да енот. Все сдавал в заготконтору, государству. Потом пушнина обесцени- лась, стала никому не нужна. На рынок стали поступать шубы, шапки из Греции, Китая. Конечно не для наших зим — мездра сильно тянутая, волос стриженый крашеный (ладно мы бобра щипали, а здесь стричь…), да еще хуже из мелких кусочков-от- ходов — пашки, головка, лапки –тьфу, смотреть не на что… Кабан это так, баловство. Поразвели — теперь никак не из- бавятся. Бабло только на них зарабатывают. Посадят на вышку охотничка, громыхнут ведерком по контейнеру с зерном, а они, кабаны, тут как тут — морды из кустов высунут, хвостами вертят, повизгивают от нетерпения — пали какого хочешь! А то и со- всем проще — подъедут на машине (джипы теперь у всех), стек- лышко приспустят, и не отходя от кассы, с карабинов и лупят. 162

ВРЕМЕНА ГОДА Только баксы шелестят. … Нечестно это. Ты перехитри зверя, вы- следи его и клади на месте. На того же лося — соберут команду, для простоты объединят еще, что бы не так хлопотно было и давай загоны нарезать. Есть зверь, нет — почти никто сейчас и не готовит охоту, не обрезают заранее. Гоняют на удачу, собак в загоны тащат, орут, лают, стре- ляют в загоне, толи по зверю, толи для шума. Дисциплины ника- кой. Последнее время модно стало с собой баб брать. … Потом просят егеря, мол не води далеко, поставь на номер поближе, а то девочка в туфельках, ножки промочит. Нет, не те стали охоты, охотники… Сегодня его целью был лось. Чернотроп — самая браконьер- ская пора… Погода благоприятствовала. Конкуренты ждали, ко- гда упадет крапива, а для него в самый раз. Чуть свет завел старенький «Урал», прокатился, почти еще в потемках по Дмитровскому проезду, переполошив поселковых собак и по разбитой, с глубокими колеями дороге, затарахтел в лес. Бросил мотоцикл у Сачковой сторожки (одно название осталось да кучерявый кипрей), повесил на спину старый видав- ший виды рюкзак, вынул из чехла карабин. Маленький удобный «Чезетта», фуллсток 223 калибра. Много за свою жизнь переви- дал ружей-карабинов. А вот выбрал только два. ТОЗовку курко- вую 16 калибра, да вот это чудо — кого хочешь достанет — толь- ко клади пульку по месту. Лесом прошел на Дальнюю Якоть и, перебравшись через старые бочаги, то что осталось от речки, перешагнув канаву, по- скользнувшись на торфяных склонах, направился в сторону уро- чища, прозванное охотниками, «Восьмерка». Охотнадзор сюда не совался, не говоря уже о егерях Дмитровского общества охотников. Бывшие заросшие, торфяные карты, поросшие мелят- ником. Ивняк, осинки, редкий невысокий березняк. Лосиное раздолье! То и дело попадались раскисшие, выбитые лосиными копытами, полузатопленные мутной водой ямки. Нет-нет, да еще слышались, иногда, поздними вечерами вздохи быков, не насла- дившихся коротким временем любви. 163

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ Его целью они не были. Куда его, разве съешь? И жестко- ват… ОН любил готовить охоту, выбирать. Два дня назад был здесь, походил, понаблюдал, понюхал и нашел то, что искал — корову с двумя телками сеголетками. Вот один из сеголеток и был его целью. По следам определил, что не придется выби- рать, кого бить из телят — оба были бычками. Некрупные, как раз на хороший рюкзак и то еле уволокешь.… Семейка обитала в клочке крупного леса, на небольшом воз- вышении. Место было выбрано удачно — продувалось со всех сторон, да и такого надоедливого клеща было меньше. Спокой- ное место. Здесь лоси отдыхали. Кормиться выходили рано утром, и к сумеркам, в осиновый мелятник с густыми ивовыми зарослями, пересекая небольшое болотце, с маленькими сосен- ками, на которых были обглоданы верхушки. По времени лоси должны были быть еще на жировке. Опре- делив направление ветра, ОН, дослав патрон в патронник, скользнувший желтым металлом в ствол, стал медленно, с огляд- кой, пробираться сквозь чащу. Осторожно, выбирая, ставил ногу, переносил тяжесть тела, останавливался, внюхивался, вслуши- вался, вглядывался через оптический прицел, ища цель. Северо-западный ветер приносил в ноздри лесные запахи, щекотал, пронзительно устремлялся в правое полушарие, выде- ляя знакомый запах. Но сначала в прицеле появилась серая тень, и тут же мозг определил запах лосиного пота. Все, нашел. Успокоив дыхание, ОН внимательно рассмотрел лося. Далекова- то — метров восемьдесят. Это был один из бычков. Мать корми- лась метрах в десяти от теленка. За ней угадывался силуэт вто- рого сеголетка. Животные ничего не подозревали, и поднимая головы, обламывали веточки, спокойно наслаждались завтра- ком. ОН присел, наметил направление и аккуратно улегся на зем- лю. Подышал и медленно пополз к лосям. Несколько раз отды- хал, успокаивался. Время остановилось. — Пора — подумал ОН. — Не больше двадцати пяти метров, 164

ВРЕМЕНА ГОДА и спрятавшись за выворот давно упавшей сосны, осторожно поднялся, проверил выходное отверстие ствола (не попало ли что), полой фланелевой рубашки протер стекла оптики и поднял карабин. Слившись с оружием, качнулся из-за корней. Перекре- стие прицела тут же нашло цель, переместилось на ямку за ухом животного. Большой палец сдвинул флажок предохранителя, а указательный нащупал холодный металл спуска. Выдохнул и надавил подушечкой. У телка подломились ноги и он рухнул. Корова со вторым теленком бросились в разные стороны и за- трещали в чаще. Все стихло. Подошел к добыче, осмотрел, отсоединил магазин, и сдви- нув затвор, вынул гильзу, убрал ее в карман. Снял рюкзак, до- стал из него кислородную подушку и разложил по дну. Поправил небольшой складничок, и принялся за дело. Костей не брал, так, соколок да немного ребер — остальное мясо. За час управился. Рюкзак был полон под завязку — надо уходить. Прибрался. Голову, кости собрал в кучку и накрыл шкурой — для приличия. Птицы, зверушки все равно растащат. Взвалил ношу на спину, пристроил на плече карабин и по- дался в обратный путь. Не спешил, не оборачивался, как всегда уверовав в удачу. До мотоцикла недалеко — двух километров не наберется. Вот и пошли полянки перед бочагами. Повалился отдохнуть, радуясь солнечным лучам, прострелившим верхушки сосен, переобул болотники, расправил голенища и снова заки- нул за спину тяжелый рюкзак. Подошел к канаве и, не останавливаясь, качнув ногой, по- ставил ее на другую сторону. Первая нога погрузилась в грязь по щиколотку и никак не хотела вылезать. Груз надавил, согнув тело пополам и Он грохнулся плашмя лицом в торфяную жижу, прижатый весом рюкзака. — Вот оно, — мелькнуло в голове. Он барахтался, стараясь перевернуться, хлебал торфяное месиво и никак не мог нащупать руками твердое. Больно сдави- ло легкие, ноги затяжелели. Он что-то кричал или старался кри- 165

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ чать, все медленнее ворочаясь в грязи. Где-то он читал или слышал: — Да воздастся каждому по делам его — Библия, … От Мат- фея… Давно было, еще по молодости. Ранней весной пальнул cду- ру по мелькнувшему в кустах лосю на правом берегу реки Ве- телка. Вроде и далековато было, но собачка залаяла вскоре на упавшего зверя. Со страхом подошел и увидел огромный жи- вот лосихи. Подумав, вспорол ей брюхо и оттуда вывалился прозрачный пузырь, сквозь окровавленные стенки которого уга- дывались малюсенькие белые копытца. Он натаскал на тушу валежника и запалил костер. Проклинал себя всю жизнь, просыпался в холодном поту но- чами и ждал… — Вот оно, Красная волна нахлынула и разбилась на мелкие брызги. «Се, гряду скоро, И возмездие Мое со Мною, Чтобы воздать каждому По делам его» «Откровение» — вспомнил Он, уже уходя…. 166

ШАТЕВСКИЕ ТРАВЫ Засов на калитке громко звякнул. Я подбежал к окну и выглянул во двор, но не успел заметить, кто вошел в калитку. Тут же хлопнула входная дверь, по порож- кам сеней загромыхали шаги, постучали в стену. — Андреич! Ты дома? — в кухню ввалился сосед — Агафонов дядя Толя. Высокий, сутулый, громкоговорящий. От него всегда веяло весельем, непонятной лихостью, ухарством, и чуть — чуть спирт- ным. Разэтакий рубаха парень — губошлеп. С отцом они дружили, как соседи (дом его находился напро- тив нашего на Станционной улице), как заядлые рыбаки. Еще, я думаю, их объединяло то, что они оба были не курящие. Как они любили рыбалку! Андреич — отец мой, работал в механическом цеху, токарем. Все металлические детальки, необходимые в снастях, были его епархией. Заготовки для блесенок нарезать, колечки завить, по- водочков наплести, распустив миллиметровые тросики. Уключи- ны новые для лодки смастерить и набалдашник для ботушки вы- точить, с погремушкой. Степаныч (дядя Толя), отвечал за лодку и мотор. У него была самодельная железная лодка и лодочный мотор ЛМ-1. Малень- кий, но зато мотор — всё не руки трудить. Сетенку какую за зиму сплести, дыры залатать — челночок туда сюда по линеечке, закинет петельку, челночок пропустит, пальчиком прижмет и затянет узелок. Елочку сухую на черенок, для строги подыскать. Посадка сетей — священное действо. Здесь даже меня при- общали. Я отвечал за поплавки. Нарезал из больших кусков бересты полоски сантиметров 167

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ по восемь, срезал уголки, что бы потом нитки не цеплялись и со- вал их в кипящую воду. Береста закручивалась, превращаясь в плотно свернутую трубочку. Такие трубочки-поплавки при- креплялись на верхнюю бечевку сети-трехстенки. Грузила были фарфоровые — благо завод фарфоровый и рыбаки быстро наладили их производство. Про рыбу знали все. Ямы на реке, коряжник, пни, отмели, травы. Ходили перед рыбалкой на берег, смотрели, слушали, быва- ло, ногами притоптывали — гулко отзывались берега. Заволни- ло — ага, лещ подошел, подъязок спускается, щучка бултыхну- лась, мелочишку веером пугнула. — Андреич! Поденка завтра пойдет — как думаешь? Отец нюхал воздух, смотрел на воду, на чистое вечернее небо и говорил: — Да, пожалуй, день, может два. Надо бы завтра, с утра, язя проверить, а то потом неделю брать не будет. — Смотри, пузырьки лопаются — воон вдоль травки. Здесь и будет кормиться. — Я уже горох замочил, ночью напарю — отзывался Степа- ныч. И, рано утром, чуть свет — поошли за огороды, к реке. Место было излюбленное — «Колодчик» называлось, прямо за домами ИТР (инженерно-технических рабочих). Брали по одной удочке. Короткие, полутораметровые стволики можжевельника, белень- кие, кончики тонюсенькие. Леска ноль три, грузила на поводоч- ке грамм по двадцать пять. Сядут недалеко друг от друга. Опустят ладошку в жестяное ведерко с горохом, зачерпнут пригоршню и рассыпят коротким взмахом, чуть выше по течению — прикормить что бы. Леску ко- лечками у ног распустят, выберут горошинку, заправят крючок под кожицу и плавно, раскачав поводок, закинут на середину речки. Усядутся, удилище в руках и застынут. Слушают рукой, как 168

ВРЕМЕНА ГОДА надавит рыбина и подсекут. Голавли, язи крупные — не много, штуки по две-три подцепят и хватит — для себя ловили. Всегда брали меня с собой. Смотри, мотай на ус, наблюдай! Я и мотал. Много чего перенял и был в тринадцать лет до- стойным напарником. Вот и сейчас, сердечко ёкнуло — не с проста дядька явился. — Ну, что? На ночь собрался? — спросил отец. Чай Вальку будешь просить? — А то кого? В Шатевские травы поедем. Холодно сегодня — рыба под берегом мертво стоять будет. Пусть собирается. По- жрать я возьму — Нинка пусть не беспокоится. Мать, что-то пыталась говорить, мол завтра только пятница, мол в школу ему надо. — Ну мам!? Уроки я сделал и у меня, все равно, одни пятер- ки! — вставлял я. Мать качала головой и смирялась. Разве удержишь!? — Пусть собирается! — подмигнул мне сосед и угремел. Шатевские травы… Правильнее, наверное, было бы сказать, ШатеЕвские, так как этот участок реки находился под горушкой, на которой в зелени ив, красовалась резными наличниками де- ревня Шатеево. Но все называли проще и короче — Шатевские. Прямой участок, с прозрачной, отфильтрованной травами водой — прокопка, старая уже, с кочками под берегами, с чер- ными бревнами по дну, оставшимися после сплава, с тенистыми ямками, закоулками, светлыми местами, песчаными отмелями. Вдоль берегов ивняк и выходы чистых лугов. Рыба водилась всякая. Конец октября, температура прибли- жалась к нолю — самое время для ловли строгой. Строга не широкая, восемь зубьев всего, сделана очень удобно, аккуратно, легонькая длинная слежка. Отражатель 169

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ от тракторной фары без стекла, тоже на длинной ручке, в кото- ром помещалась двенадцати вольтовая лампочка, провода и ак- кумулятор. Вот и вся снасть. Вечером погрузились в лодку, пристроив весь скарб в носу. Накинули брезентовый плащ, а я улегся сверху на живот, что бы наблюдать за рекой, как убегают назад берега, подцвеченные осенней желтизной, темные ельники, спускающиеся к воде, вы- сокие, с оранжевым отливом коры, сосняки, на дальних поймах в изумрудной зелени озимые поля. Вечернее небо пестрило ро- зовыми облаками, брызги из под скулы лодки разноцветными каплями мельтешили, играя радугами, иногда попадая мне на лицо. Широко раскрытыми глазами я впитывал в себя мир, счастье от происходящего, от возможности быть частичкой огромного процесса, творимого природой. Моторчик небольшой, всего в одну лошадиную силу, надеж- но урчал сзади, толкал лодку против течения. Добираться было долго — часа три. Исчезли позади последние домики поселка и пошли наре- зать петли — Первый рог, Второй, Третий. Нырнули под мост и выскочили на прямой участок, названный рыбаками «Трубой». В «Трубе» обычно ловили на горох язя. Повернули вправо, под обрыв — «Убитое», заюлили в тоннеле ивняка — «Сады», «Зем- ляная» и придерживаясь правой стороны, по глубине, обогнули мелководье-наносную, песчаную косу — устье реки Ветелки, пе- ред желтым обрывом, с короной сосняка. Ручей Хазовый — непонятное название. Знаю только, что в пойме этого ручья была вотчина браконьерских охот на лося. Бухали голосами русские гончаки, орали лайки. Тропками выно- сили удачливые охотники сохатину с раздольных Акуловских боров к реке, сплавлялись на лодках в поселок. Добавляла в Дубну воды речушка Веля. 170

ВРЕМЕНА ГОДА Марьинский рог, с глубоченным омутом, Старковский рог и ручей Кошарма. Затем Павловический рог, небольшие поворо- ты и вот уже виднеются ободранные купола, хлопающие ржа- вым железом, с надломившимися крестами — остатки храма Ни- кола-Перевоз, что перед деревней Сущево. Гулкое эхо под Сущевским мостом и вырываемся на простор сенокосной поймы. Два укоса за лето снимали косари. До Ша- тевских трав — рукой подать. Уже в темноте проскочили травы и остановились — справа впадала река Нушполка — в ее устье и приткнулись. — Перекусим и начнем — дядя Толя стал вытаскивать на бе- рег необходимое барахло. Несколько березовых сухих полешек, прихваченных из дома, оказались весьма кстати. На берегу за- пылал костер. На рогатульке подвесили небольшое жестяное ве- дерко, зачерпнув в него воды из речки. Пока кипятился чай, мой напарник собирал снасть. В корме, под сиденьем, пристроил аккумулятор, присоединив к нему про- водочки от отражателя. Проверил — размытый свет озарил тя- желую осеннюю воду, колючие берега с застывшей, жухлой рас- тительностью, полоснул по белесой стерне скошенных лугов, по уже звездному небу, устремился к окраинам деревни Нушпо- лы. Пару раз мыкнула корова, звякнуло ведерко, проскрипел ко- лодезный журавль. Заорали собаки, устроив вечернюю пере- кличку, долго лаяли, постепенно затихли. Вода вскипела, заварили чай. Из брезентового, старенького, военного вещмешка извлекли нехитрую снедь — вареные вкру- тую яйца, хлеб, соль, несколько вареных картофелин. С неповто- римым наслаждением принялись за еду. На реке, у костра, все вкуснее! Время настало. 171

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ Собрали добро, Степаныч встал на корме — в левой руке древко фонаря, в правой строга. Я уселся на подстеленную телогрейку в носу с веслом напе- ревес, оттолкнулись и тихонечко стали спускаться вдоль берега, по течению. Моя задача была простая, особых усилий не требо- вала. Течение несло лодку — надо было только, немного, кор- ректировать движение. Управляя веслом, слегка окуная его в воду, я направил кор- му вперед — нос лодки притормаживал, давая напарнику обсле- довать дно реки. Желтое пятно света, от погруженной в воду фары, двигалось под водой, освещая причудливые картины рельефа дна, сказоч- ные тени, темные ниши под берегом, шарило из стороны в сто- рону, высвечивая добычу. Строга, тоже опущенная в воду, следовала за пучком света. Иногда, дядька отталкивался строгой, помогая мне, или негром- ко направлял мои действия. — Подтабань! — напрягся и резким движением ткнул стро- гой — тут же ее вытащил. На зубьях строги изгибалась серебром крупная плотвица. Сбросив ее в установленную под рыбу дет- скую ванну, дядя Толя снова устремил строгу в воду. Еще резкое движение — дрожь от древка орудия передалась на лодку. При- жав плотнее строгу ко дну, проговорил хрипло: — Щука! Аккуратно поднял добычу. Щука была приличной — кило- грамма под два. Я старался привстать со своего сидения — хотелось рассмот- реть, что там делается под водой. — Сиди, не прыгай. Успеешь еще. Я садился на место и с пересохшим горлом выполнял поже- лания моего командира. Погода была славная — немного холодновато, но это нас 172

ВРЕМЕНА ГОДА не смущало. Рыба попадалась часто, и действительно, стояла как мертвая. Уже на дне ванночки шевелилось несколько щук раз- ных размеров, лещи, подъязки, какая-то мелочь. — Ну, дядь Толь!? Дай мне поколоть!? — терпение мое было на исходе. — Ладно, давай меняться местами… — радости не было пре- дела! Сердце выпрыгивало, глаза, казалось, видели сквозь толщу воды и без фонаря. Тело, весь организм сосредоточился, и я превратился в охотника. Сунул фонарь в воду, не глубоко — так, что бы только различать дно реки. Строга сопровождала осве- щенное пятно. Передо мной открылся сказочный подводный мир. Черные кочки, выглядели причудливыми животными, коряги отбрасыва- ли тени, бревна, полузаплывшие илом, полузанесенные песком, казались огромными щуками. Туда-сюда сновали мелкие сереб- ристые рыбешки. По течению извивались потускневшие гирлян- ды водорослей. И вот, наконец-то, неожиданно возникло камуфлированное тело щуки. Она стояла головой к берегу, отчертив белым живо- том полоску на песке… Подвел зубья строги к голове, и с силой вонзил орудие в рыбину, прижал ко дну. Щука забилась, взбудо- ражив все кругом, подняв муть. Мой напарник вовремя придер- жал лодку. Я не торопился, дождался когда рыба ослабнет, и ак- куратно оторвав ее ото дна, поднял в лодку. Дядя Толя помог стащить ее со строги. Рыбина плюхнулась в общую кучу и расщеперив жабры, чуть подрагивала телом, за- сыпая. А я уже был весь внимание — обследовал следующие участ- ки дна. Несколько плотвиц, пара крупных окушков, щурец. Под нависшим кустом ямка. Придвинул отражатель ближе ко дну и чуть не отпрянул — в пятно света попала какая-то бревнушка. 173

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ Как черная головешка — только живая. Впереди туловища по- драгивали длинные усы… Налим! Да не маленький! От напряжения вспотел, глаза заслезились. Но от меня не уйдешь! Подав знак не торопиться, стал выцеливать добычу. Ночь была почти на исходе. Звезды на темном небе стали растворяться, аккумулятор, израсходовал всю свою энергию, сдох, луч света померк. — Хватит! — Дядька сложил в лодку фонарь и строгу. — Давай выбирай местечко, причаль где-нибудь. Выбрали пологое место, пристали. Мой наставник занялся костром, а мне поручил прибрать рыбу. Да и прибирать-то ее особо и не надо было — вся в детской оцинкованной ванночке. Так, из-под скамеек вытащить, еще которая завалилась под ре- шетки повыбирать. На берегу скоро закрутился дым, искры полетели в небо и подхваченные ветерком устремились вдоль реки, остывая гасли. Почистили пару небольших щучек, тройку плотвиц, несколь- ко картофелин и подвесили воду в котелке, над костром. На бре- зентовом плаще разложили провизию. Скоро вода закипела, забулькала. Добавили горсть пшена. Пока ждали уху — стало рассветать. Над горизонтом обозначи- лись верхушки храма Никола-Перевоз. Пискнули ранние птички, над водой поплыл туман. В поле несколько раз тявкнула лисица, в деревне пропел поздний петух. — Рыбу бросай, укропу не забудь! Да лаврушки добавь… Дядя полез в вещмешок и извлек бутылку водки. — Эх, Валька! Опять мне одному упираться? — аккуратно по- ложил ее на стол, нарезал крупно хлеба, дунул в кружку. Свер- нул кепку на горлышке и плеснул прилично, сглатывая слюну. 174

ВРЕМЕНА ГОДА — Не прозевай! Глаза побелели? — я кивнул. — Тащи! — и прилип к краю, кадык заходил по шее. Поднес краюху хлеба к ноздрям и прижался к ней — вдохнул, мотнул го- ловой… — Хорошо! — стал закусывать. Отхрумкал от пучка зеленого лука, проглотил яйцо и зашле- пал губами. Я пристроился поближе к ведерку и стал черпать уху. Обжигался, смотрел на напарника, вдыхал окружающий мир, по-мальчишески, удивленно, наблюдал за происходящим, вни- мал каждым уголком своей души, своего сознания. Утро распахнулось, открывая новый день. 175

ЩУКА. РАССКАЗ ИЗ ДАЛЕКОГО ДЕТСТВА Целый месяц мы с отцом делали лодку. Конечно, больше прилагал усилий отец, а я был как бы на подхвате. Да и какой с меня спрос — шесть лет мальчишке. Но все равно, старался я на все сто — то шерхебель подать, затем рубанок, где калевоч- кой краешки у досок обкатать. Олифу в баночке помешать, что- бы черное железо проолифить. Все делалось по серьезному — на века. Напилили по шаб- лону заготовки для шпангоутов, склеили казеиновым клеем, который долго варили на керосинке. Стамесочкой поправили, наждачкой подшлифовали. В пазы завели борта, приладили по будущему днищу широкую доску. Затем накроили железо, и используя неимоверное количество гвоздей, пришили железо к каркасу будущей лодки. В швах подкладывали мешковину, пропитанную ярко-красным свинцовым суриком. Скамеечка в носу, в середине и сидение в кормовой части. Приладили уключины для весел. Покрасили в серый цвет и бе- лой краской на скуле вывели название: Щука. Лодка неделю сохла, пока мы из толстых досок строгали весла. Последний штрих — деревянные решеточки на дно, чтобы железо не про- давить. Вот и готова лодка. Загляденье! Отвезли на коляске ее к речке, благо недалеко. Река Дубна протекала в трехстах метрах за огородами. Спустили на воду. Ребят собралось поглазеть на такое чудо! — лето, купальный се- зон в разгаре. Я был в центре внимания — такой лодки ни у кого не было. Вообще лодок тогда было немного. А здесь — такая 176

ВРЕМЕНА ГОДА красавица! В берегу была закопана ось от вагона. Вот к ней цепочкой мы и пристегнули наше сокровище. Вечером отец обрадовал: — Ну что Валька, завтра утречком поедем пробовать. Ты бу- дешь на веслах, а я блесенку покидаю. Приготовили спиннинг. Я катушку смазал машинным маслом, отец блЕсна начистил, ниточки красненькие привязал на трой- нички. Не помню — спал ли я в ту ночь, но с рассветом мы были уже на берегу и складывали снасти в лодку. Солнышко замель- кало розовым по редким облакам. Негустой туман оторвался от воды, над которой, иногда задевая ее крыльями, носились ла- сточки береговушки, ловя утреннюю мошкару. — Ну, садись. Греби тихонечко, веслами не греми. Держись середины, а я буду кидать к берегам в разные стороны. Отец нацепил самодельную медную блесенку и приготовил- ся к забросу. Я, как учили, вывел осторожно лодку на середину, и где подгребая, где табаня веслом, старался держать лодку но- сом по течению. Течение было небыстрым и позволяло обловить все укромные места, в которых могла бы притаиться щука. Отец кидал блесну классно. Коротко взмахивал или где из- под руки, резко направлял медяшку в нужную сторону, притор- маживал катушку большим пальцем и укладывал блесну в наме- ченную точку. Поклевок не было. Уже совсем рассвело, туман растаял, и мы подплывали к Корякову, где шумел в камнях пере- кат, за который спускаться не планировалось. — Давай ка гребани пару раз. Вон к той травке, видишь? — отец указал направление кивком головы. Я развернул лодку и подал корму в нужную сторону. Спин- нинг, изогнувшись бамбуковым концом, метнул, сверкнувшую красным, металлическую рыбку под самую стену камышей. Отец поддернул леску и повел блесну, поигрывая ей, зама- 177

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ нивая притаившихся хищниц. Блесна заиграла уже под самым бортом и отец, с досадой мотнув головой, приподнял медяшку над водой. Мы сразу не поняли, что произошло — из под лодки в тучах сверкающих брызг выпрыгнуло в воздух чудовище и проглотило блесну. Видел я такое в зоопарке, в Москве и оно называлось крокодил. Катушка в отцовской руке забилась ручками по паль- цам. Снасть потащило в глубину. Отец, бледнея лицом, совсем ослабив натяжение лески, скомандовал мне убрать весла. — Валька! Бери подсачник! — донеслось до меня. Но я уже сжал двумя руками древко сачка, вглядывался в темную воду, стараясь угадать, где находится рыбина. Затор- мозив катушку, отец стал подтаскивать щуку к лодке. Та сопро- тивлялась, рвалась, выпрыгивала свечкой, разевая огромную пасть, обнажая зубы и красные жабры. Блесна зацепилась за жа- берную крышку одним крючком тройника, и хищница могла в любое мгновение сорваться. Лодку таскало из стороны в сто- рону. Неожиданно щука устремилась к лодке, затевая очередной маневр, и когда до неё оставалось около полутора метров, я сунул под нее круг подсачника. В следующее мгновение чудо- вище, видно напуганное преградой, взмыло над водой, и пере- летев через борт лодки свалило меня на дно, ударом головы в живот, оцарапав тройником. И я вместе с щукой забился на решетках, быстро сориентировался и накрыл ее своим те- лом, обняв скользкое, сопливое тело руками и ногами. Сверху навалился отец и исход поединка был решен в нашу пользу. Вот это была добыча! Сама залетела! Отец, конечно и раньше приносил хороших щук, но даже он не помнит, что бы кто-то ловил таких огромных. Всю обратную дорогу я сжимал руками добычу, а отец управлялся с веслами. Для меня вес щуки был велик, и отец взвалил ее на себя. Голова щуки торчала из за плеча, а хвост почти касался земли. Я гор- дый и весь перепачканный шел рядом. 178

ВРЕМЕНА ГОДА Целый день потом к нам приходили друзья отца и мои, сосе- ди и удивлялись такой рыбине. Все шутили: — Андреич на Щуке щуку привез. Нашли какой-то ржавый безмен на десять килограмм, но де- лений явно было мало. В то далекое время фотоаппараты была редкость, и запечат- леть удивительный экземпляр удалось только в памяти. 179

ЗАЙКИН БУКЕТ Толи сказка, толи быль, рассказанная Соломушкой и мною записанная. (Соломушка — дочка моя, Алена. Десять лет.) Солнечный лучик выскочил из за горизонта, скользнул по полю, и зацепившись за высохшую былинку, превратился в солнечного, золотого зайчика. Улыбнулся мне, перевернулся через голову и поскакал вприпрыжку, сбивая капельки росы. Тронул лапкой зеленый листик какой-то травинки, качнул его… Прозрачная капелька отразилась изумрудной зеленью в глазах зайчишки, и расплескалась по золотой шерстке. Я протянула руку к зеленому зайчику, обхватила листик пальчиками и потянула на себя. — Ой! — пискнул зайка, скатился с капелькой росы на землю и помчался дальше, оставив у меня в руке ярко-зеленый лист. Я заметила, куда он шмыгнул и пошла за ним. А зайчик за- брался на макушку василька и закачался в лепестках, окрасив- шись в синий цвет. Осторожно подкравшись, я аккуратно со- рвала цветок и заметила, что зайца там уже нет. Оглянулась по сторонам, взглядом перебирая каждую травинку. — Вот ты куда забрался! — беленький трусишка подмигивал мне с крупного цветка ромашки. — Поймай меня! — зайчик помахал беленькой лапкой. Я сломала стебелек, зайчишка спрыгнул и уселся под невы- сокий кустик спелой земляники, взглянув на меня красненькими, косыми глазками. Отправив в рот несколько ягодок, я поспешила за моим дру- гом. Зайчонок запутался в тоненьких стебельках горицвета, за- пятнав спинку розовым. Пришлось его освобождать, сорвав 180

ВРЕМЕНА ГОДА несколько цветков. Зайка забирался в красные кустики мака, прыгал по верхуш- кам толстых одуванчиков, раскачивал бледно голубые колоколь- чики. Спугнул лохматого шмеля, с головой залезшего в цветок, потрогал носом зазевавшуюся бабочку, послушал скрипача куз- нечика, водившего лапкой по жесткому крылышку. Я бегала за солнечным зайчиком и не заметила, как нарвала огромный букет цветов. Прижала его к груди и окунулась в него лицом. Он пах летом, медом, солнцем. Он пах счастьем. Он пах детством. А зайчик прыгал вокруг меня и пищал: — Я собрал для тебя почти все цвета! Не хватает только двух… — Посмотри в ярко голубое небо! В нем отражаются твои глаза!… — Заплети косу и ты увидишь цвет созревающей пшеницы!.. Мне было спокойно и уютно. Вокруг меня была моя Родина. 181

ЖИВАЯ ШАПКА. ПОЧТИ ПО НИКОЛАЮ НОСОВУ Наступили выходные. Погода — лучше и не пожелаешь. Мо- розец совсем небольшой, так — градуса три-четыре. Самое вре- мя пробежаться с собакой по речке, полазить по староречьям, посмотреть норку. Утречком — Кучума на поводок спустился к реке и поспешил вдоль берега. За поселком сразу начинался лес с двух сторон, мелкие ру- чеёчки, еле сочащиеся негромко звенящей водой, мелиоратив- ные канавы, заросшие ивняком, почти совсем пересохшие ста- роречья, небольшие болотца. Хорошая кормовая база. Норку промышляли мало и можно было пособирать зверьков, удовле- творить страсть, оторваться. Ружье не брал. Сунул в рюкзак три капкана нолевки на тро- сиках, топор, фонарик, толстую брезентовую рукавицу. Кучум умчался по реке, иногда возвращался, прыгал мне на грудь, радовался и снова убегал. Километра через два тявк- нул недалеко под берегом и залаял — звонко, надежно. Заторопился, подбежал. Собака уверенно облаивала обна- жившиеся в берегу корни небольшой ели, среди которых угады- валась нора. Кучум передними лапами работал, как одержимый, зубами помогая обрывать мелкие корни, скулил от возбуждения. Еле оттащил за шкирку. Достал из рюкзака фонарик, встал на ко- ленки и осмотрел вход в убежище. Небольшое отверстие между корнями, других выходов не обнаружил. 182

ВРЕМЕНА ГОДА Совсем простая задача. Сунул фонарь в нору и пригляделся. Ага — вот и зверек! Са- мого не видно — только передние лапки перебирают пол в но- ре, упираются. Расширил отверстие, достал капкан, взвел, натя- нул на правую руку рукавицу, ухватил за пружину и подставил под лапки. Норка заверещала, пыталась ударить зубами и попа- ла на тарелочку лапой. Попалась! Потихонечку вытащил ее из норы. Собака, увидев зверька, заорала благушей, парехватила. Норка, защищаясь, повисла на её морде, вцепившись зубами в щеку. Кучум всхлипнул, сбил зверька лапой на снег и пробежался по хребту зубами, прикусы- вая. Норка ослабла. Собачка пару раз ткнула её носом и заулы- балась. Добыли! Бросил добычу в рюкзак и поплелся дальше. Через полчаса собака заголосила в мелиоративной канаве, пару раз взвизгнула, порычала и залаяла спокойно. Подошел. Даже и ловить не пришлось — Кучум поймал хорька и придавил. Красивый зверек. Брюхо почти белое, остевой волос черный, длинный, с чуть отдающей желтым подпушью. Пойдет в копилку! По левую руку на берегу пошли строения — дачные участки, которые граничили с осушенным мелиорацией болотцем. Оно было интересно тем, что в миниатюре напоминало пойму дале- кой бразильской реки Амазонка в октябре, во время наибольше- го спада воды. Участок был весь в поросли дикой смородины, из которого на высоких корнях возвышались стволы черной ольхи. Некото- рые лесины догнивали на земле, переломившись над высокими корнями. Зрелище было потрясающим. С краю болотца журчал в завалах незамерзший, с парой бобровых плотин, ручеек, кото- рый впадал в реку Дубна. Во многих пнях обнаруживались пустоты. Снег пестрел сле- дами зверьков. Норка, хорек, вдоль воды протащила хвостом ондатра. Везде виднелись белые остроконечные пни повален- 183

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ ных бобрами деревьев. Давно не попадались следы выдры — толи ушла, толи убили. Кучум лазил по завалам, лез в коренья, нетерпеливо ску- лил — чуял зверька. И вот, наконец, залаял. Сантиметров семьдесят подпорка из корней и на них полу- тораметровый пень ольхи. Кучум рвал корни, лаял с повизгива- нием, совал голову по плечи под пень. Голос тогда становился глухим, азартным. Обследовал убежище. Несколько выходов. Приготовил три капкана. Два установил в норы между кор- нями. Остальные дырки заткнул варежками, в большую сунул рюкзак. Лег на снег и фонариком осветил пространство под пнем. Норки не было. Но по свежему запаху можно было понять, что собачка не ошиблась. Кучум сзади, от нетерпения, хватал меня за ноги, подскуливал. Установил последний капкан, при- крыв его брезентовой рукавицей. Оставался небольшой проход. Подумал, чем бы его заткнуть, и сняв шерстяную шапку с головы сунул ее поглубже в корни. Осмотрел, постукал обухом топора по пню. Гулко отозвалась пустота, застрекотала норка. Ну — ясно. Срубил слежку метра два с половиной и полез на пень. Глянул в гнилое полое нутро, посветил. Вот он. Крупный самец крутился в самом низу, сверкая зеле- нью глаз. Опустил кол на дно и подтолкнул зверька. Тот метнулся в сторону и выкатился наружу моей шапкой. Шапка, надо ска- зать, имела очень оригинальную расцветку — ярко зеленые ши- рокие полосы перемежались с желтыми. И вот этот пестрый шар покатил среди деревьев, натыкаясь на них, кувыркаясь. Из шап- ки виднелись только задние лапы и хвост. Кучум опешил, удивленно наблюдал и не сразу стал пресле- 184

ВРЕМЕНА ГОДА довать зверька. Спохватился, но оказалось слишком поздно. Шапка свалилась в ручей, побарахталась, норка освободилась и шапка поплыла комком. Собака выволокла ее на берег и шу- рудила в ней носом, чихала. Извиняясь, косила в мою сторону. Прошляпили! Развел костер, съели с Кучумом по бутерброду, обсушили шапку и пошли дальше охотиться. 185

РАЙ (глава из повести «В стране можжевеловых ягод») — Ну а ты оставайся! Сторожи дом, лови рыбу, отдыхай в об- щем-изрек Михалыч. — Сетенку мы тебе оставим, как поставить знаешь. Через пару дней подъедем. Предупредим, чтобы тебя не тревожили. Бывай! ГАЗ-52, пожужжал стартером, выбросил из глушака синеватый клуб дыма, с хрустом включилась передача и, переваливаясь с боку на бок, машина исчезла за горушкой. Минут пятнадцать еще слышалось далекое надрывное гудение, вой буксующих ко- лес в низинной грязи — Михалыч на ура брал трудно проходи- мые участки. И вот всё стихло. Я остался один на один с собой, в окружении почти не тронутой природы, с клочком цивилизации в виде охотничьего деревянного домика, в заднюю стену которого, плескалась полноводная, весенняя речка Шуя. Спустился к во- де — вправо река просматривалась на сколько хватало взгляда. Влево, метров через семьсот угадывался разлив — проточное озеро Шуесалми и дальше, по прямой, окаймленное затоплен- ными сосновыми воротами, русло Няльмы. У ног закручивала воронки холодная, коричневатая по-болотному вода, облизывая голубые бока лодки, на высоких бортах которой, сушились вёс- ла. Мотор принципиально оставлять не стал. Зачем нарушать ти- шину. Пусть отдыхает вместе со мной. Объявлялось время покоя. Серо-голубое вечернее небо опустилось на верхушки высо- ченных елей и огромных сосен, зацепилось за них, обнаружи- вая на западе узкий оранжевый край заходящего солнца. Вдоль реки, как в тоннеле, иногда проносились что-то лопоча, 186

ВРЕМЕНА ГОДА поскрипывая, посвистывая, утки. Постепенно темнело, воздух сырел, пробрасывало сквозняком, шум воды усиливался, звуки обнажались, трепетали, как оголенные нервы. Спать не хоте- лось, присел в лодке на банке и погрузился в недолгую июнь- скую ночь. Под утро запалил костер, вскипятил чайник. Сыпанул, не жа- лея заварки, добавил брусничных веточек. Напился вволю. Со- брал с собой рюкзак, топор, бросил сетку в нос лодки, солидо- лом смазал уключины и погреб не спеша, встречать восход. Ак- куратно, без брызг, окунал весла в воду, отталкивался от неё. Лодка отзывалась лёгким ходом, раздвигая сонную воду, па- рящ́ ую прохладным туманом. Вдоль берега виднелись кремовые клочки пены, шевелились под струями ветви затопленного при- брежного кустарника, упруго играли сваленные бобрами осины со срезанными сучьями, полоскался тёмно-зеленый брусничник. На выходе в озеро, из воды, торчал огромный двойной пень, об- шарпанный уплывшими льдинами, дрожащий от напряжения. Молочный туман был настолько плотный, что берегов не про- сматривалось — погрёб на удачу, просто вперед. Минут через пятнадцать, порывом несильного ветерка, туман наконец-то раз- редило, потянуло свежестью и вдруг обдало теплом. Проснувше- еся солнышко уже катилось на горку, дарило радость, согревало окружающий мир заботливыми лучами, заставляло жмуриться. Чуть не задев меня, из остатков тумана выскочила стайка чир- ков, резко ушла вверх и пропала в солнечных бликах. Раздолье! Чайки метались над водой, иногда резко падая, тыка- лись головами в утреннюю рябь и медленно поднимались, унося в клювах мелкую рыбёшку. Соперницы противно, возмущенно орали, налетали на счастливчиков, пытаясь отнять добытое. В от- крывшемся голубом небе пара воронов, недовольно переруги- ваясь и налетая друг на друга, выясняла отношения. То и дело, чуть не задевая поверхность крыльями проносилась беспокой- ная чернеть. Вот и Няльма. Её затопленная пойма отгородилась от озера грядой невысокого, корявого сосняка с угнетенными вершина- 187

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ ми, на которых черными гроздьями развесились косачи, неуго- монно булькая и шипя, радуясь наступившему утру. Протиснулся с лодкой между деревьями и очутился на акватории, заключён- ной в объятия нескончаемых сосняков, прорезанной поперек грядами, тонущими в русле реки. Загрёб в небольшую заводинку и опустил сетку вдоль бере- га, перекрыв доступ к затопленному багульнику, розовеющему вершинками над коричневой водой. Гряда сосняка выкарабки- валась из весеннего половодья, поднималась беломошным ков- ром, прикрытым тёмно-зеленым брусничником, в каменных рос- сыпях, обрамленных приземистым еловым подростом. Ткнул лодку в перепутанный березовый стланик и вылез на су- хое. Солнце поднялось уже достаточно высоко и грело во всю, на радость всему миру, отдавая свое тепло соскучившейся за зи- му природе. Продравшись через дикарник, забрался на самый верх гряды и очутился в редком, сосновом бору. Под ногами пружинил еще не жесткий ягель, иногда скользящий на камнях под подошвами сапог. Не спеша побрёл по тропинке, вилявшей поверху, огибая куртины можжевельника, на ветках которого виднелись прошло- годние ягоды, огромные валуны, вросшие в землю, перешаги- вал, обходил, упавшие, почерневшие от времени, полусгнившие стволы сосен. Впереди противно заорал куропач и замелькали рыжими спинками бегущие белые птицы. Взлетели стайкой и за- порхали невысоко над землей бабочками, плюхнулись недалеко в мох, как будто и не было. Осторожно подкрадываясь, еще раз спугнул куропаток, нарушив покой своим появлением. Выбрав местечко повыше и посуше, улегся прямо на мох, на спину, раскинул руки и закрыл глаза. Тело распрямлялось, выравнивалось, заполняло каждую неровность поверхности земли, мох пружинил, отталкивал меня, погружая в невесомость. Снизу обдало прохладой, запахами сфагновых выделений. Сверху, сквозь кроны вековых сосен, пробивалось горячее сол- нышко, слепило через закрытые веки — пришлось отвернуть го- лову. Щека прислонилась к шершавому ягелю. Пошарил пальца- 188

ВРЕМЕНА ГОДА ми, нашёл сосновые сдвоенные иголки и сунул их между зубов, пожевал. Рот наполнился смолёвым вкусом, слегка отдавая пре- лым. В нагревшемся воздухе парил́ фитонцидный угар, перепле- тенный скипидарным запахом, слышалось смутное пощелкива- ние лопающихся сосновых иголок, не выдержавших давления молодой смолы. С разлива доносилось далёкое бормотание те- теревов, писклявые всхлипы чаек, клекот во́ронов в полуденном небе. В мире разлилась бесконечная тишина. Сознание заволок- ло, подернуло весенней аурой, мозг отключился и я уснул. Проснулся от озноба, спину смутило холодом — не лето. На- дышался кислородом, можжевеловым духманом. В теле появи- лась необычайная легкость — будто зарядился от источника нескончаемой, солнечной энергии. Прозрачный голубой воздух дышал теплом, свежестью первых незатейливых цветов. Вернул- ся к лодке, и неспешно опуская вёсла в воду, поплыл к оставлен- ной сетке. Поплавки дергались. На небольшой глубине было видно, как ворочаются несколько крупных рыбин, запутавшихся в карманах полотна. Попалось семь лещей. Достаточно — ку- да их? Довольный погреб на базу. Запалил костер. Вдоль берега на- шел несколько подгнивших снизу, нетолстых ольшин, обломал сухие стволы и намельчил топором. Рыбу разрезал по хребту, выбросил внутренности, присолил. Сдобрил веточками брусники со сморщенными прошлогодними ягодами, добавил в каждую рыбину кисточку можжевелового побега. Слегка обмазал тушки подсолнечным маслом. На дно коптильни разложил ольховых щепочек, установил решётку, на которую поместилась только па- ра лещей. Захлопнул крышку и приладил над несильным огнем костра. Приткнул сбоку чайник. Скоро из под крышки коптильни заструился синеватый дымок. Пошевелил палочкой костер, умерил пламя. Недалеко от базы, в полузатопленной низинке, среди бурелома, в прошлогодних гнилых листьях, надергал охапку медвежьего лука, ополоснул в реке. На отскобленный добела стол из сосновых досок нава- лил нехитрой снеди. Черный хлеб, банка овощного маринован- 189

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ ного ассорти, головка чеснока, крупная соль в льняном мешочке, пачка индийского чая, кусковой, колотый сахар. В литровой оранжевой кружке заварил чай, из коптильни вытащил двух шо- коладных, с золотым отливом лещей, раскрыл их. Запах копче- ной рыбы перебил на мгновение запах соснового бора, переме- шался с ним и распахнул врата в мир чревоугодия. Пир на весь мир! За долгий вечер перекоптил остальную рыбу. Несколько раз прикладывался к деликатесу, захмелел. Спать в домик не по- шёл — разложил спальник под стеной на густом брусничнике, так что бы наблюдать убегающую воду. Нанесло прохладой, над речкой полетели сгустки тумана. Проснулся от невнятного шума. Потер глаза. Медленно воз- никло изображение, появилась резкость. Над водой плыл туман. Перевёл взгляд на деревья и обалдел — два черных петуха устроились на сосне, теребили ветки, обрывали иголки и смеш- но тряся бородами, закидывали головы, заглатывали жесткий корм. Завтракали не торопясь, высматривали иголки позеленее, иногда шаркали клювами по толстым веткам. Боковым зрением заметил еще одного глухаря — на земле, который вышагивал среди старых пней и клевал редкие ягоды брусники. До него бы- ло не больше десяти метров. От увиденного в горле пересохло, тело внезапно свело судорогой и я не сдерживаясь закашлял. Одна птица от неожиданности оступилась и чуть не свалилась, поправив равновесие короткими взмахами крыльев. Тот глухарь, что был на земле, выпрямился, вытянул шею и косил глазом в мою сторону. Не заметив ничего опасного, покрутив головами, птицы продолжили заниматься своим делом. — Доброе утро, страна! — заорал я разбудив всю округу. Вы- скочил из спальника и понесся за глухарем, который присел, споткнулся пару раз, захлопал крыльями и лавируя между сос- нами скрылся из виду. Два других тоже не засиделись и умча- лись с глаз долой. Не раздумывая, быстро разделся и прыгнул с берега в высокую воду. Обожгло, проснуло каждую клеточку, разбудило. Замахал руками и выбрался на берег, пробежался недалеко, стряхивая 190

ВРЕМЕНА ГОДА остатки сна. Пошаманил у костровища, поправил несгоревшие остатки, поджог сосновые щепочки, потянуло дымком. Подвесил чайник. Особо не торопился — впереди целый день, суливший новые впечатления, которые надо было пропустить через созна- ние, посмаковать, уложить по своим полочкам в голове, запом- нить. Туман над Шуей поднялся, утренняя серость отступила, на востоке прорезалась светлая полоска, изломанная темным подзором леса по горизонту. Забрался в лодку и пошлепал вверх по течению. Не таился, гремел веслами, с силой рвал их на себя, будоража окрестности. Сзади меня что-то изменилось. Оглянулся. Из ворот Няльмы выкатился на озеро огромный ог- ненный шар, полыхая краями, быстро увеличиваясь в размерах. Солнце было оглушительно, подавило все звуки, запахи, напряг- лось и оторвавшись от верхушек сосен, запрыгнуло в бездонное небо, расплавило его, устремилось ввысь. Жарило так, что приш- лось раздеться. Поколесил по заливам, пошугал уток, бросил весла и развалился на дне лодки позагорать. Несильным ветер- ком лодку прибило в залив. Она тихонько зашуршала дном и бортами по затопленному стланику, остановилась. Нанесло тя- желым запахом багульника. Привстал и осмотрелся вокруг. Недалеко от лодки розовые вершинки шевелились, стебли под водой ходили ходуном, над водой то и дело появлялись черные хребты крупной рыбы. Сильно волнило. Лещ нерестится. Стая приблизилась к лодке и окружила её. Вгляделся в воду. Огром- ные, золотые рыбки, поглощенные брачными играми, не обра- щали на меня никакого внимания. Пузатые самки заигрывали с самцами, неспешно уплывали от них, внезапно останавлива- лись, позволяя прислониться к тугим бокам, ложились на бок, ускользали и снова останавливались. Самцы, в брачном опере- нии из шипов, покрывающих тело, как ракушки борты корабля, тыкались мордами в животы самок, всячески понуждая их к ры- бьей любви. Те, разомлев, отвечали, упругими, короткими струя- ми выпуская из животов тысячи бледно желтых икринок. Лещи сходили с ума, окутывали их белым туманом молоки, застывали 191

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ на месте, шевеля черными плавниками, разевая рты, вздрагивая жабрами. Медленно опустил обе руки в воду, наклонив лодку, почти касаясь лицом поверхности воды. К руке подплыл лещ, потыкал её шипами и вдруг губами захватил распрямившиеся в воде во- лосы, потянул. Прислонялся несколько раз, принимал вертикаль- ное положение, терся. Аккуратно подвел под него вторую руку и ладонью приподнял рыбу. Она нехотя посопротивлялась, вы- вернув серебристо желтое тело и нырнула вглубь за самкой, за- стрявшей между веток багульника, трепетавшей плавниками от нетерпения. Насмотревшись вдоволь, стараясь меньше шуметь, покинул ме- сто нереста и погреб прочь. Вечером подъехал Михалыч. Сидя за столом, прихлебывая чай, рассказывал ему, как принимал роды у лещей. Михалыч слушал, поглядывал на меня с недоверием, улыбался. Махнул рукой в сторону: — Видишь? У забора торчали два небольших, метра по пол- тора, деревца, явно искуственного происхождения. — Карлико- вые яблоньки. Этой весной зацветут. Яблоки первые нальются. Отхлебнул из кружки, мечтательно заключил: — И будет те- бе рай… 192

СТРЕЛЬБА ПО НЕЯСНО ВИДИМОЙ ЦЕЛИ (реплика к простреленной из карабина книге С. Т. Аксакова.) Анекдот. Два охотника идут по лесной дороге. Ружья напе- ревес, всматриваются, вслушиваются. Вдруг в придорожном ку- старнике что-то шумнуло шевельнулось. Один охотник стреляет в том направлении. После выстрела все стихло. Охотник и гово- рит второму, мол, сходи посмотри, кого я там зацепил. Пошел напарник посмотреть. Первый с нетерпением кричит: — Ну, кто там? — Щас погляжу — отвечает. — Ага, вот, нашел! По докумен- там — директор Талдомского Охотхозяйства Иванов Иван Ива- нович. Дом у меня стоит на высоком, обрывистом месте над рекой. Из окон второго этажа река просматривается в обе стороны. Противоположный берег украшает сосновый лес с еловым под- ростом. Когда-то и здесь росли сосны. Потом уже, во времена строительства канала имени Москвы, по реке Дубна сплавляли лес с верховьев и под соснами поставили пилораму, кузницу, пе- регородили речку запаня́ми, натянув их между берегами тол- стенными тросами. На них работали «канальцы». Баграми сорти- ровали древесину, подтягивали ее к лагам и катали наверх. Здесь стволы деревьев ракряжевывались, что шло на доски в раcпил, что на дрова. Снабжали необходимым материалом стройку века. Вдоль берега стояли примитивные домики-бараки для рабочих, собранные из дощатых отходов и забранные опил- ками того же производства. Вот эта окраина поселка Вербилки, 193

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ почти до ХХI века так и звалась «Бараки». Сейчас редко, кто вспомнит. Осень в 1989 году не радовала снегом. Земля давно замерз- ла, щерилась застывшей грязью дорог, щетинилась застылой, остекленевшей травой. Река встала. Лед был уже достаточно толстый, на радость поселковым ребятишкам, которые в после- обеденное время резались до ночи в хоккей. Было некрасиво, пейзаж явно не относился ни к одному времени года. Работы было много. Лес был наводнен желающими на халяву запастись мясом по чернотропу, и поэтому, рейды по охране зверушек проводились каждый день и почти каждую ночь. По- могали, конечно друзья охотники. Охотхозяйским доверия не было. И наконец-то всё присыпало таким долгожданным снегом. Не густо, но грязь прикрыло, прихорошило белым траву, кустар- ники, невзрачные деревья. Природа повеселела, преобразилась. С утра объехал владения на раритетном ГАЗ-69. В районе было спокойно, несколько команд охотников с лицензиями про- изводили охоту. Был разгар добычи копытных. Домочадцев не было дома, на кухонном столе лежала записка: «Убежал на ту сторону, в три часа, Саша». Сыну тогда было четырнадцать лет, и он активно занимался лыжами. В отсутствии снега, бегал крос- сы, готовя себя к лыжному сезону. Как раз напротив дома, в ле- су, были нарыты огромные карьеры, которые создавали пересе- ченку, что и надо было для тренировок. Время было 15.30 и я, поставив чайник на газовую плиту, сел привести в порядок доку- менты. Оторваться от бумаг заставил звук хлопнувшей калитки, которая выходила на берег реки. Взглянув в окно, увидел сына, который бегом, через огород, направлялся к дому. Показалось странным, что так рано — обычно он бегал часа полтора-два, а сейчас и часу не прошло. Вышел в прихожую, встретить, узнать, что случилось. Сашка ввалился во входнуюю дверь и вы- палил: — Пап, ты дома? Там лося убивают! — Быстро заговорил: — Там весь лес в крови и толпа охотников идет по следу лося. 194

ВРЕМЕНА ГОДА Только сейчас прошли. И выстрелы я слышал! — Ты не ошибся? — спросил я. — Да что я, лосиных следов что ли не знаю? Бежим — по- кажу. Прихватив полевую сумку с документами и табельное ору- жие, я поспешил, не успев даже одеться, за сыном, который уже спускался с берега и по льду переходил на ту сторону реки. Перебрал в памяти все команды, лицензии, выданные на от- стрел, всех кто мог сегодня охотиться и в недоумении поспешил по Сашкиным следам. Метрах в семидесяти от берега, в сосняке, проложена тропинка — излюбленное место прогулок населения западной окраины поселка. Почти парковая зона. — Смотри! — сын тыкал пальцами в перемешанный с кровью снег. — Только что прошли! — Всё. Тихо… — скомандовал. — Беги домой и жди там. — Ну Пап, я с тобой!? Препираться было не время и я, позволив ему идти тихонь- ко сзади, в пятнадцати метрах, стал разбираться в уходящих следах и двинулся по ним. На снегу четко просматривался лоси- ный след. По тупому овалу и величине определил, что преследу- ют бычка лет трёх. Следы самих преследователей были видны с двух сторон от тропы, повсюду, с обеих сторон виднелись брызги крови. Не далеко пройдет. Аккуратно, стараясь не шу- меть, метров через сто пятьдесят, вошли в густой еловый под- рост и остановились, прислушались. Каркал ворон, указывая на место еще ближе к поселку. Продвинулись немного, уже про- сматривались сараи близ домов. И тут четко услышал, ни с чем несравнимый звук топора, рубящего мясо. В мелятнике видне- лась толпа людей, склонившихся над красной тушей животного. До них было около тридцати метров. Подкрались ближе. Остава- лось всего метров пятнадцать. Охотники занимались добычей, были поглощены азартом, разговаривали между собой, смея- лись. У ствола ели были прислонены ружья. На ухо объяснил сы- ну, что и когда надо делать, достал ТТ и, выдвинувшись вперед, встал между охотниками и ружьями. Все занимались мясом 195

ВАЛЕНТИН ЛЕБЕДЕВ и ничего не подозревали. — Никому не дёргаться! — рявкнул. — Пистолет заряжен! Лязгнул затвор в поднятой руке. Картина «Не ждали». Народ присел, кто-то бросился в сторону, споткнулся, упал. Пораскры- вали рты и смотрели в нашу сторону. Саша сзади меня собирал ружья и вешал их себе на плечи. — Восемь — сказал и пошел от нас обратно по тропе. — Неси домой. Не бойся — напутствовал его. Вот теперь можно и документы проверить. Да, что их проверять! Весь бомонд Охотколлектива поселка Запрудня. Председатель, члены совета, кто-то из администрации поселка. Вам-то что не хватает? — Агафоныч! — это они мне. — Да у нас всё в порядке, вот лицензия… — и протягивают мне голубенькое, в водных знаках, разрешение. В фиолетовом прямоугольнике печати — «Кабан до 1 года». Начали оправдываться, мол мы случайно, перепутали, дума- ли кабан, а стрельнули, оказался лось, пришлось подранка доби- рать. Кричали все, суетились, грозили и наконец, выговорились. Убрал пистолет, из полевой сумки достал бланк протокола и за- полнил его. Ответственный за отстрел подписал. Я объяснил, что в случае незамедлительного возмещения ущерба и сдаче мяса добытого лося государству, органы дознания пойдут на встречу и откажут в возбуждении уголовного дела. Было еще одно условие — госохотнадзор не должен иметь пре- тензии. По опыту, зная, как разваливаются дела в судах, это был оптимальный вариант наказания. Поставил условие: завтра оплатить штраф в двадцать пять тысяч рублей и завтра же, сдать все мясо в Райзаготконтору. На следующий день мясо в количестве сто сорок пять кило- граммов было сдано государству и мне предъявили квитанцию об оплате штрафа. С паршивой овцы, хоть шерсти клок. Перебирая стопки копий старых протоколов, вспоминая каждый случай, восстанавливая в памяти лица, должности, ни- как не могу объяснить заполняющего сознание чувства потерян- 196

ВРЕМЕНА ГОДА ной охотничьей культуры, воспетой русскими писателями, кор- нями уходящей в славянскую историю. Куда всё подевалось? Где интеллигенты от охоты? Почему мы подчинились чувству нена- сытности, потребительства? Что нами движет? Что детям переда- дим, оставим? Может кто-нибудь объяснить? 197



ОГЛАВЛЕНИЕ 4 4 Времена года вокруг избушки 11 Весна 18 Лето 31 Осень 39 Зима 40 Эпилог 47 51 За мир во всём Мире! 59 Индейское лето 61 Про охоту на медведя 70 Медвежатник 78 Пятница. Не тринадцатое 87 Вертолёт, вертолёт — ты возьми меня в полёт!. 105 Кара небесная 112 Дохлый сезон 113 На Тулоксе 114 Цветы полевые 121 125 Часть первая 129 Часть вторая 136 Часть третья 147 Охота на соболя 153 Один день охотоведа Госохотнадзора 161 Было Дело 167 Эхо войны 176 Белый туман 180 Да воздастся… 182 Шатевские травы 186 Щука. Рассказ из далекого детства 193 Зайкин букет Живая шапка. Почти по Николаю Носову Рай Стрельба по неясно видимой цели