Размышления

Размышления Москва 2020

УДК Авт ЗН ББК «Размышления» Серия «Классики и современники» ISBN 978-5-00000-000-0 ISBN 978-5-00000-000-00

Оглавление 7 Вступление 11 Классики 12 13 Федор Тютчев 14 Александр Пушкин 15 Николай Некрасов 16 Иван Бунин 17 Константин Бальмонт Михаил Пришвин 17 Птичий сон 24 Вероника Тушнова 26 Современники 27 Вероника Богданова 27 Глаза в глаза – 28 Осеннее наваждение 29 Сказание о вражеском снайпере (туман)… 31 Здравствуй, солнце! 32 В Полярно-Уральском заказнике 32 Белые кони, осенние листья, дорога, 33 День короче. Взгляд грустней, 34 Снег в октябре 34 Осенние гастроли 35 Верю 35 Похолодание 36 Стучится в сердце осень 36 Сентябрь 37 Виновата осень 38 Печаль черна, как ночь в глухую осень. 38 Догорают осенние дни, 39 Снова утро подмерзшими лужами 39 Осень 40 По краю… 41 Однажды вспомню… 42 Осеннее 42 Я против од, – я за тепло в словах, 43 Времена года. Осень 43 Не нарушай 44 Цена ошибки 3

Шалунья-осень 44 Город под дождём 45 Как долго этот вечер длится – 45 Вальс белой ночи 46 Опять гитара о беседе просит, 47 Я жду тебя 48 Прочь осеннюю скуку-хандру! 49 Продли эту осень, судьба, – пусть не будет зимы 49 Мои сезоны 50 Меняются сезоны… 51 Виктория Палагичева 52 Как много спрятать в слове «осень» 52 Ирина Арсентьева 53 Это какая-то цыганщина, ей Богу... 53 Влад Волков 56 Ноябрь 56 Александр Ковалёв 58 Греюсь я в прощальном солнышке, 58 Марина Ицкова 59 Зов осени 59 Осенний этюд 60 Осенний поцелуй 61 Штормит природа 62 Опустела без тебя земля 63 Песня осени 64 Татьяна Горецкая 65 Вальс золотых листьев 65 Люби! 67 И лететь и парить… 68 Поцелуй уходящего лета. 68 Иван Игнатенко 69 Осенняя пора 69 Волшебная Осень 70 Осень в лесу 71 Золотая Осень 73 Поздняя Осень 74 Татьяна Пипкова 75 Опадают чувства 75 Моя осень 76 Кленовое покрывало 77 Осень в городе 78 Осень-попутчица 79

Сентябрь 80 Олеся Костина 82 82 Кофе со вкусом осени 87 Андрей Пучков 87 Сила жизни 5

6

Вступление Осень чувствуют все. Кто-то наслаждает- ся листопадом и ловит отражения в лужах, а кто-то, кутаясь от холода в шарф, наблюда- ет за унылыми низкими тучами. Осень — пора рефлексий, подведения итогов прожитого и нажитого. Осень – пора размышлений. «Часто осенью я пристально следил за опадающими листьями, чтобы поймать ту незаметную долю секунды, когда лист отделяется от ветки и начинает падать на землю. Но это мне долго не удавалось. Я читал в ста- рых книгах о том, как шуршат падающие листья, но я никогда не слышал этого звука. Если листья и шуршали, то только на земле, под ногами человека. Шорох листьев в воздухе казался мне таким же неправдоподобным, как рассказы о том, что весной слышно, как прорастает трава. Я был, конечно, неправ. Нужно было время, чтобы слух, отупевший от скрежета городских улиц, мог отдохнуть и уловить очень чистые и точные звуки осенней земли». Константин Паустовский «Желтый свет» «Я так любила осень, — позднюю осень, когда уже убе- рут хлеба, окончат все работы, когда уже в избах нач- нутся посиделки, когда уже все ждут зимы. Тогда всё становится мрачнее, небо хмурится облаками, желтые листья стелются тропами по краям обнаженного леса, а лес синеет, чернеет, — особенно вечером, когда спустится сырой туман и деревья мелькают из тумана, как вели- каны, как безобразные, страшные привидения». Федор Достоевский «Бедные люди» 7

«Дни стояли туманные, странные: проходил мерзлой поступью ядовитый октябрь; замороженная пыль носилась по городу бурыми вихрями; и покорно лег на дорожках Летнего сада золотой шепот лиственный, и покорно ло- жился у ног шелестящий багрец, чтобы виться и гнаться у ног прохожего пешехода, и шушукать, сплетая из ли- стьев желто-красные россыпи слов; та синичья сладкая пискотня, что купалась весь август в волне лиственной, в волне лиственной не купалась давно: и сама синичка Летнего сада теперь сиротливо скакала в черной сети из сучьев, по бронзовой загородке да по крыше Петровского домика». Андрей Белый «Петербург» «На улице уже темнело, накрапывал дождь, палая ли- ства плыла по канаве, как порванное в клочки письмо, в котором лето объясняло, почему оно убежало к другому полушарию». Алексей Иванов «Географ глобус пропил» «С конца сентября наши сады и гумна пустели, погода, по обыкновению, круто менялась. Ветер по целым дням рвал и трепал деревья, дожди поливали их с утра до ночи. Холодно и ярко сияло на севере над тяжелыми свинцо- выми тучами жидкое голубое небо, а из-за этих туч мед- ленно выплывали хребты снеговых гор-облаков, закрывалось окошечко в голубое небо, а в саду становилось пустынно и скучно, и снова начинал сеять дождь... сперва тихо, осто- рожно, потом все гуще и наконец превращался в ливень с бурей и темнотой. Наступала долгая, тревожная ночь...» Иван Бунин «Антоновские яблоки» 8

«Какая драма! нездорова, невесела... осень на дворе, а осенью человек, как все звери, будто уходит в себя. Вон и птицы уже улетают — посмотрите, как журав- ли летят! — говорила она, указывая высоко над Волгой на кривую линию черных точек в воздухе. — Когда кругом все делается мрачно, бледно, уныло — и на душе становится уныло... Не правда ли?» Иван Гончаров «Обрыв» «По-русски осень, как и женщина, зовется она — это и есть женщина, выполнившая все свои обеты и потому спокойная в ясности предзимнего ожидания, синеглазая до боли, пристальная во всех своих затаенных чувствах вдовы, которая вспоминает прошлое, одиноко ложась в хо- лодную, пробитую пушистым инеем постель». Анатолий Ким «Белка» «Сквозь обнаженные, бурые сучья деревьев мирно белеет неподвижное небо; кое-где на липах висят последние зо- лотые листья. Сырая земля упруга под ногами; высокие сухие былинки не шевелятся; длинные нити блестят на побледневшей траве. Спокойно дышит грудь, а на душу находит странная тревога. Идешь вдоль опушки, глядишь за собакой, а между тем любимые образы, любимые лица, мертвые и живые, приходят на память, давным-давно за- снувшие впечатления неожиданно просыпаются; воображе- ние реет и носится, как птица, и всё так ясно движет- ся и стоит перед глазами. Сердце то вдруг задрожит и забьется, страстно бросится вперед, то безвозвратно потонет в воспоминаниях. Вся жизнь развертывается лег- ко и быстро, как свиток; всем своим прошедшим, всеми чувствами, силами, всею своею душою владеет человек. И ничего кругом ему не мешает — ни солнца нет, ни ветра, ни шуму...» Иван Тургенев «Лес и степь» 9

«Осень похожа на уже прочитанную, но успевшую поза- быться книгу — каждая страница о том, что знаешь и о чем смутно помнишь, каждая страница — возвращение туда, где уже побывал. Ночи отныне наполнены шумом дождя, утра пахнут обессилевшей, но еще не остывшей землей, солнце, растерявши всю свою чинную неспешность, суетливо скользит по краю неба, не поднимаясь выше хол- мов — время солнца ушло, настали чужие времена». Наринэ Абгарян «Зулали» «Долгий осенний закат догорел. Погасла последняя багровая, узенькая, как щель, полоска, рдевшая на самом краю горизонта, между сизой тучей и землей. Уже не стало видно ни земли, ни деревьев, ни неба. Только над головой большие звезды дрожали своими ресницами среди черной ночи, да голубой луч от маяка подымался прямо вверх тонким столбом и точно расплескивался там о не- бесный купол жидким, туманным, светлым кругом. Ночные бабочки бились о стеклянные колпаки свечей. Звездчатые цветы белого табака в палисаднике запахли острее из темноты и прохлады. «Да-с… Осень, осень, осень, — говорил старик, глядя на огонь свечи и задумчиво покачивая головой. — Осень. Вот и мне уж пора собираться. Ах, жаль-то как! Только что настали красные денечки. Тут бы жить да жить на бере- гу моря, в тишине, спокойненько…» Александр Куприн «Гранатовый браслет» 10

Êëàññèêè 11

Федор Тютчев Есть в осени первоначальной Короткая, но дивная пора — Весь день стоит как бы хрустальный, И лучезарны вечера… Пустеет воздух, птиц не слышно боле, Но далеко еще до первых зимних бурь И льется чистая и теплая лазурь На отдыхающее поле… 12

Александр Пушкин Унылая пора! Очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса — Люблю я пышное природы увяданье, В багрец и в золото одетые леса, В их сенях ветра шум и свежее дыханье, И мглой волнистою покрыты небеса, И редкий солнца луч, и первые морозы, И отдалённые седой зимы угрозы. И с каждой осенью я расцветаю вновь; Здоровью моему полезен русской холод; К привычкам бытия вновь чувствую любовь: Чредой слетает сон, чредой находит голод; Легко и радостно играет в сердце кровь, Желания кипят — я снова счастлив, молод, Я снова жизни полн — таков мой организм (Извольте мне простить ненужный прозаизм). 13

Николай Некрасов Славная осень! Здоровый, ядрёный Воздух усталые силы бодрит; Лёд неокрепший на речке студёной Словно как тающий сахар лежит; Около леса, как в мягкой постели, Выспаться можно — покой и простор! Листья поблекнуть ещё не успели, Жёлты и свежи лежат, как ковёр. Славная осень! Морозные ночи, Ясные, тихие дни… Нет безобразья в природе! И кочи, И моховые болота, и пни — Всё хорошо под сиянием лунным, Всюду родимую Русь узнаю… Быстро лечу я по рельсам чугунным, Думаю думу свою… 14

Иван Бунин Лес, точно терем расписной, Лиловый, золотой, багряный, Веселой, пестрою стеной Стоит над светлою поляной. Березы желтою резьбой Блестят в лазури голубой, Как вышки, елочки темнеют, А между кленами синеют То там, то здесь в листве сквозной Просветы в небо, что оконца. Лес пахнет дубом и сосной, За лето высох он от солнца, И Осень тихою вдовой Вступает в пестрый терем свой… 15

Константин Бальмонт И снова осень с чарой листьев ржавых, Румяных, алых, жёлтых, золотых, Немая синь озёр, их вод густых, Проворный свист и взлёт синиц в дубравах. Верблюжьи груды облак величавых, Увядшая лазурь небес литых, Весь кругоём, размерность черт крутых, Взнесённый свод, ночами в звёздных славах. Кто грёзой изумрудно-голубой Упился в летний час, тоскует ночью. Всё прошлое встаёт пред ним воочью. В потоке Млечном тихий бьёт прибой. И стыну я, припавши к средоточью, Чрез мглу разлук, любимая, с тобой. 16

Михаил Пришвин Птичий сон Замерли от холода все пауки. Сети их сбило ве- тром и дождями. Но самые лучшие сети, на кото- рые пауки не пожалели лучшего своего материа- ла, остались невредимы в дни осеннего ненастья и продолжали ловить все, что только способно было двигаться в воздухе. Летали теперь только листья, и так попался в паутину очень нарядный, багровый, с каплями росы осиновый лист. Ветер качал его в невидимом гамаке. На мгновение вы- глянуло солнце, сверкнули алмазами капли росы на листе. Это мне бросилось в глаза и напомнило, что в эту осень мне, старому охотнику, непремен- но нужно познакомиться с жизнью глухарей в то время, как их самым большим лакомством стано- вится осиновый лист и, как не раз приходилось слышать и читать, будто бы приблизительно за час до заката они прилетают на осины, клюют до- темна, засыпают на дереве и утром тоже немного клюют. Я нашел их неожиданно возле маленькой вы- рубки в большом лесу. При переходе через ручей у меня чавкнул сапог, и оттого с осины над са- мой моей головой слетела глухарка. Эта высокая осина стояла на самом краю вырубки среди бора, и их тут было немало вместе с березами. Спор с соснами и елями за свет заставил подняться их очень высоко. В нескольких шагах от края выруб- ки была лесная дорожка, разъезженная, черная, но там, где стояла осина, листва ее ложилась на 17

черное ярким, далеко видным бледно-желтым пятном; по этим пятнам было очень неудобно скрадывать, потому что глухари ведь должны быть теперь только на осинах. Вырубка была со- всем свежая, последней зимы, поленницы дров за лето потемнели и погрузились в молодую оси- новую поросль с обычной яркой и очень крупной листвой. На старых же осинах листья почти со- всем пожелтели. Я крался очень осторожно по до- рожке от осины к осине. Шел мелкий дождь, и дул легкий ветер, листья осины трепетали, шелесте- ли, капли тоже всюду тукали, и оттого невозмож- но было расслышать звук срываемых глухарями листьев. Вдруг на вырубке из молодого осинника под- нялся глухарь и сел на крайнюю осину по ту сто- рону вырубки, в двухстах шагах от меня. Я дол- го следил за ним, как он часто щиплет листья и быстро их проглатывает. Случалось, когда ветер дунет порывом, и вдруг все смолкнет, до меня до- летал звук отрыва или разрыва листа глухарем. Я познакомился с этим звуком в лесу. Когда глухарь ощипал сук настолько, что ему нельзя было дотя- нуться до хороших листьев, он попробовал спры- гнуть на ветку пониже, но она была слишком тон- ка и согнулась, и глухарь поехал ниже, крыльями удерживая себя от падения. Вскоре я услышал та- кой же сильный треск и шум на моей стороне, а потом еще, и понял, что везде вокруг меня на- верху в осинах, спрятанных в хвойном лесу, си- дят глухари. Я понял, что днем все они гуляли по вырубке, ловили насекомых, глотали камешки, а на ночь поднялись на осины, чтобы перед сном полакомиться своим любимым листом. 18

Мало-помалу, как почти всегда у нас, запад- ный ветер перед закатом стал затихать. Солнце вдруг все, со всеми своими лучами, бросилось в лес. Я продолжил ладонями свои ушные рако- вины и среди легкого трепета осиновых листьев расслышал звук отрыва листа, более глухой и рез- кий, чем гулкое падение капель. Тогда я осторож- но поднялся и начал скрадывать. Это было не под весеннюю песню скакать, когда глухарь ничего не слышит, поручая всего себя песне, направля- емой куда-то в зенит. Особенно же трудно было перейти одну большую лужу, подостланную как будто густо осиновым листом, на самом же деле очень тинистую и топкую. Ступню нужно было выпрямлять в одну линию с ногой, как это у бале- рин, чтобы при вынимании грязь не чавкнула. И когда вынешь тихо ногу из грязи, и капнет с нее в воду, кажется ужасно как громко. Между тем вот мышонок бежит под листвой, и она разваливает- ся после него, как борозда, с таким шумом, что если бы мне так, глухарь давно бы улетел. Верно, звук этот ему привычный, он знает, что мышь бе- жит, и не обращает внимания. И если сучок трес- нет под ногой у лисицы, то, наверное, он будет знать наверху, что это по своим делам крадется безопасная ему лисица. Но мало ли что не придет в голову человеку, чего-чего ему только не взду- мается, и оттого все его шумы резко врываются в общую жизнь. Однако страсть рождает неслыханное терпе- ние, и, будь бы время, вполне бы возможным было достигнуть кошачьих движений, но срок поставлен, солнце село, еще немного, и стрелять нельзя. У меня сомнения не оставалось нисколь- ко в том, что мой глухарь сидит с той стороны 19

стоящей передо мной осины. Но обойти ее я бы не решился и все равно не успел бы. Что же де- лать? Было во всей желтой кроне осины только одно узенькое окошечко на ту сторону в светлое небо, и вот это окошечко теперь то закроется, то откроется. Я понял, – это глухарь клюет, и это его голова закрывает, видна даже бородка этой глу- хариной головы. Мало кто умеет, как я, стрельнуть в самое мгно- вение первого понимания дела. Но как раз в это мгновение произошла перегрузка на невидимый сучок под ногой, он треснул, окошко открылось. И потом еще хуже – почуяв опасность, глухарь стал хрюкать, вроде как бы ругаться на меня. А еще было: другой ближайший глухарь как раз в это время съехал с ветки и открылся мне совершен- но. По дальности расстояния не мог я стрельнуть в него, но также не мог и сдвинуться с места: он бы непременно увидел. Я замер на одной ноге, другая, ступившая на сучок, осталась почти без опоры. А тут какие-то другие глухари прилетели ночевать и стали рассаживаться вокруг. Один из них стал цокать и ронять с высокой осины веточ- ки, те самые, наискось срезанные, по которым мы безошибочно узнаем ночевку глухарей. Мало-по- малу мой глухарь, однако, успокоился. По всей вероятности, он сидел с вытянутой шеей и по- сматривал в разные стороны. Скоро внизу у нас с мышонком, который все еще шелестел, стало совершенно темно. Исчез во мраке видимый мне глухарь. Полагаю, что все глухари уснули, спрятав под крылья свои бородатые головы. Тогда я под- нял онемелую ногу, повернулся и с блаженством прислонил усталую спину к тому самому дереву, 20

на котором спал теперь безмятежно потревожен- ный мною глухарь. Нет слов передать, каким становится бор в темноте, когда знаешь, что у тебя над головой сидят, спят громадные птицы, последние релик- ты эпохи крупных существ. И спят-то не совсем даже спокойно, там шевельнулся, там почесался, там цокнул. Одному мне ночью не только не было страшно и жутко, напротив, как будто к годовому празднику в гости приехал к родне. Только вот что: очень сыро было и холодно, а то бы тут же вместе с глухарями блаженно уснул. Вблизи где-то была лужа, и, вероятно, это туда с высоты огромных деревьев поочередно сучья роняли капли, высо- кие сучья были и низкие, большие капли были и малые. Когда я проникся этими звуками и понял их, то все стало музыкой прекраснейшей взамен той хорошей обыкновенной, которой когда-то я наслаждался. И вот, когда в диком лесу все ночное расположилось по мелодии капель, вдруг послы- шался ни с чем не сообразный храп. Это вышло не из страха, что-то ни с чем не со- образное ворвалось в мой великий концерт, и я поспешил уйти из дикого леса, где кто-то безо- бразно храпит. Когда я проходил по деревне, то везде храпели люди, животные, все было слышно на улице, на все это я обращал внимание после того лесного храпа. Дома у нас в кладовке диким храпом зали- вался Сережа, хозяйский сын, в чулане же Домна Ивановна со всей семьей. Но самое странное я ус- лышал среди храпа крупных животных на дворе тончайший храп еще каких-то существ и открыл при свете электрического фонарика, что это гуси и куры храпели. 21

И даже во сне я не избавился от храпа. Мне, как это бывает иногда во сне, вспомнилось такое, что, казалось бы, никогда не вернется на свет. В эту ночь вернулись все мои старые птичьи сны. И вдруг понял, что ведь это в лесу не кто другой, а глухарь храпел, и непременно же он! Я вскочил, поставил себе самовар, напился чаю, взял ружье и отправился в лес на старое место. К тому же самому дереву я прислонился спиной и замер в ожидании рассвета. Теперь, после кур, гусей, мой слух разбирал отчетливо не только храп сидящего надо мной глухаря, но даже и соседнего. Когда известная вестница зари пикнула, и ста- ло белеть, храп прекратился. Открылось и око- шечко в моей осинке, но голова не показывалась. Вставало безоблачное утро, и очень быстро свет- лело. Соседний глухарь шевельнулся и тем открыл себя: я видел его всего хорошо. Он, проснувшись, голову свою на длинной шее бросил, как кулак, в одну сторону, в другую, потом вдруг раскрыл весь хвост веером, как на току. Я слыхал от людей об осенних токах и подумал, не запоет ли он. Но нет, хвост собрался, опустился, и глухарь очень часто стал доставать листы. В это самое время, вероят- но, мой глухарь начал рвать, потому что вдруг я увидел в окошке его голову с бородкой. Он был так отлично убит, что внизу совсем даже и не шевельнулся, только лапами мог впить- ся крепко в кору осины, – вот и все! А стронутые им листья еще долго слетали. Теперь, раздумы- вая о храпе, я полагаю, что это дыхание большой птицы, выходящее из-под крыла, треплет звуч- но каким-нибудь перышком. А, впрочем, верно я даже не знаю, спят ли действительно глухари непременно с запрятанной под крылом головой. 22

Я это с домашних птиц беру. Догадок и басен мно- го, а действительная жизнь леса так еще мало по- нятна. 23

Вероника Тушнова Моя последняя осень Не о чем мне печалиться, откуда же слезы эти? Неужели сердце прощается со всем дорогим на свете — с этим вечером мглистым, с этим безлистым лесом… А мне о разлуке близкой ничего еще не известно. Все еще верю: позже, когда-нибудь… в марте… в мае… Моя последняя осень. А я ничего не знаю. А сны все грустнее снятся, а глаза твои все роднее, и без тебя оставаться все немыслимей! Все труднее! 24

*** От фонаря щемящий свет. На тротуаре – листьев груда. Осталась, верно, с детских лет потребность эта – верить в чудо. Твои дороги далеки, неумолимы расстоянья, а я, рассудку вопреки, всё жду случайного свиданья. 25

Ñîâðåìåííèêè 26

Вероника Богданова г. Лабытнанги *** Глаза в глаза – Лишь так, а не иначе, А остальное ничего не значит, Ведь остальное – лживо без просвета, Туман осенний в самом сердце лета. Глаза в глаза – Лишь так, светло и близко, А в небе – звёзд серебряная низка, Как оберег от страшных снов и боли, И от чужой неумолимой воли. Глаза в глаза – Лишь так, чужих не надо, И мы вдвоём – на расстоянье взгляда, На самом кратком расстоянье вздоха… О, как близка ты, новая эпоха! 27

Осеннее наваждение Говорят, что осень – это время года, Только мне известна истина простая: Осень – лёгкое безумие природы, Что богатство расточает, не считая. Миг – и с золотом торопятся проститься Все деревья по осеннему капризу, И театры крон спешат покинуть птицы, Приглашенные на юг, – на антрепризу. Словно гибельные вздохи с того света, Снег внезапный завораживает взгляды, И спешит ему на смену бабье лето, Торопясь продемонстрировать наряды, Что прикуплены на летних распродажах И в глубинах сундуков уснут навеки… Вот и золото листвы уйдет туда же, И природа, исцелившись, смежит веки, Чтобы длить существованье в зимней коме, На весеннее надеясь пробужденье… Здравствуй, осень! Мы с тобой давно знакомы. Жаль, что скоро ты пройдешь, как наважденье… 28

Сказание о вражеском снайпере (туман)… …Чёрно-белый – в золоте – колок – На небесном фоне акварельном. Затаился где-то в нём стрелок – Ангел смерти, бьющий в нас прицельно. Ветра нет. Не шелохнётся лист, И берёз недвижимы макушки. Эх, назвал какой-то юморист Снайпера – по-мирному – кукушкой… Каждое смертельное «ку-ку» – Чья-то жизнь, что оборвалась слёту… Выглянешь – он целит по виску, Гада не достать из пулемёта! Осень стелет золото в овраг, И под этим безмятежным небом Затаился беспощадный враг: Каждый его выстрел – чья-то небыль. Слишком мирный у берёзок вид, Хочется расслабиться невольно. Жаль, колок начинкой ядовит – Наш, родной! – и оттого так больно! И сказал суровый старшина, Оглядев солдат: «Ну, вот что, братцы! Замолчать кукушечка должна, Надо с этой птицей разобраться! 29

Снайпера в подмогу не дадут, – Значит, будем пробираться к лесу. Вот бы – хоть на несколько минут! – Дымовую сделать нам завесу!» …Осень. Вечер. Дали так светлы, Небеса прозрачны несказанно… Вдруг берёзок белые стволы Ледяным заволокло туманом. Из оврага, холодом дыша, Крался к небу он – всё выше, выше… Радуйся, солдатская душа! Неужели Бог тебя услышал И помог добраться до колка? Ненадолго снайпер стал незрячим: Просвистела пуля у виска, Обожгла касанием горячим – Только мимо. И чужая речь Руганью рассыпалась сквозь кроны. Эх, кукушка! Лучше б поберечь В час туманный снайперу патроны! И, ломая ветки, тяжело Он упал, траву пятная алым. Старшина подумал: «Повезло!» И на сердце так спокойно стало!.. Впереди немало будет ран, Смерть подстережёт кого-то снова, – Только тот спасительный туман, Ослепивший снайпера чужого, 30

Навсегда запомнит старшина. Много лет спустя он скажет внукам: «Нет страшнее слова, чем война, – Только и война – врагам наука: Невозможно русский дух сломать, С нами Бог – я в это верю свято! Всей душой хранит Россия-мать Своего защитника – солдата!» Здравствуй, солнце! Здравствуй, солнце, что перед закатом Смотрится опять в мое окно. Облака, сияющие златом, – Словно драгоценное руно. Небо расплескало волны света С непонятной щедростью хмельной. Сердце дрогнет: неужели лето? – Ощутив на миг июльский зной. Как светло в сетях самообмана! Задержись же, солнце, хоть на час… Только осень, поздно или рано, Все равно подстерегает нас. Я лучей последних обещанье Принимать на веру не спешу. Здравствуй, осень! Только на прощанье Я о лете песню напишу. 31

В Полярно-Уральском заказнике Пламенем алым шиповник согрел косогор, Искорки ягод на голых ветвях полыхают. В этих местах от печали душа отдыхает, В вечные тайны природы вглядевшись в упор. Кровью брусника пятнает зеленые мхи, Бусины ягод на солнце почти что прозрачны. Здесь даже пасмурный вечер не кажется мрачным, В сердце остывшем внезапно рождая стихи. *** Белые кони, осенние листья, дорога, Ветер, играющий вольно в твоих волосах… И оказалось, что в жизни нам нужно немного: Вспомнить о звездах, – забыть, что на свете есть страх. Птицей, пронзающей облако, стать очень просто: Крыльев реальность спиной ощути, чуть дыша, И, воспарив, свой заоблачный встреть перекресток, А направленье пути пусть подскажет душа. 32

*** День короче. Взгляд грустней, И тревожат ночи снами. Происходит что-то с нами: Мы блуждаем средь теней, Принимая их за тех, С кем светлее среди ночи, – Только снова дни короче, И звучит неловко смех… Тени, прочь! Так больно мне Жить, соприкасаясь с вами, Равнодушными словами Не спасаясь в тишине. День прибавлю, как смогу: Свет включу, прижмусь к тебе я, – Я жила, во тьме слабея, И теперь от тьмы бегу В мир, где солнце – в пол-окна, Где от звёзд светло ночами, И горящими свечами Мягко шепчет тишина, Обещая, что у дня Будет долгий, светлый вечер… Тени, прочь! Пусть свет излечит Тенью ставшую – меня… 33

Снег в октябре Как трудно снегу в октябре не таять, Когда еще земля совсем тепла… И почему-то эта мысль простая Отчаяньем на сердце мне легла. Казалось бы: что снежным хлопьям делать? Знай, между небом и землей кружись… Но тает снег, неделя за неделей, – И, словно этот снег, растает жизнь… Осенние гастроли У осени прощальные гастроли В том городе, где хочется зимы. Уже давно расписаны все роли, А зрителями, видно, будем мы. Блуждая по дождливым переулкам, Мы копим боль придуманных обид, И от тоски забьется сердце гулко, Когда звонок последний прозвенит. Не хочется ни счастья, ни покоя, Ни радости, ни света, ни тепла… И оттого, наверно, сердце колет, Что осень почему-то не ушла… 34

Верю Под осень осыпается листва, Стеля на землю позднюю зарю. Зачем мне этот мир, коль без тебя Я на него день ото дня смотрю? Быть может, проще было бы уйти, Существованье завершив с листвой? Но, может быть, окликнет на пути Меня полузабытый голос твой? Все отцвело. Чего еще мне ждать? Чем завершит природа новый круг? Нам всем удел последний – увядать, Но верю я в спасительное «вдруг»… Похолодание Опять похолодало за окном: Нелепая, не летняя погода. Умчался ветер в осень за дождем, Оттуда возвратился скороходом. Он бил в стекло, пугая и дразня, Он гнул антенны, бегая по крышам: Он делал все, чтоб только ты меня Сквозь дождевые гаммы не услышал. 35

Стучится в сердце осень Вспомним обо всем, когда в сердца опять стучится осень, Снова мы вдвоем, мы у шальных ветров пощады просим, Просим одного: не относиться слишком к нам сурово, Но, скорей всего, ветра разлуку напророчат снова. Где-то за стеной часы заводят разговор о вечном, Больше мы с тобой не будем безмятежны и беспечны. Жаль, что не вернешь любовных снов губительные муки, Лишь осенний дождь зачертит серым встречи и разлуки. Сентябрь Вновь над рекою тучи рвет нещадно ветер, Вода таит в себе свинец предштормовой. Жаль, непогодой нас сентябрь сегодня встретил, – Первопроходец здешней осени шальной. Она швыряется в лицо случайным снегом, Что в тусклой серости белеет невпопад. И никогда сентябрь таким суровым не был: Ни год, ни два, ни даже десять лет назад. 36

И я б покинула его без сожаленья, – Холодный берег, не обласканный теплом, Но ветер в клочья разорвал мои сомненья В том, что вдвоем мы все шторма переживем И ты в объятьях сбережешь меня от стужи, Пускай неистовствует осень за окном… Я наконец-то поняла, как ты мне нужен, Мой странник, посланный навстречу сентябрем. Виновата осень Твой взгляд ловлю в который раз, Ловлю печальными глазами, Но почему-то он сейчас Неуловимо ускользает. Ты говоришь, в тоске моей Лишь только осень виновата, Что обронила у дверей Листву опавшую когда-то. Но знаю: осень ни при чем, Она уйдет, зимой сменяясь. Не осенит твое плечо Моих волос волна льняная, И ты не в силах разогреть Озябших рук и губ остывших, И на моем костре сгореть, В последний раз «люблю!» услышав… 37

*** Печаль черна, как ночь в глухую осень. Вино разлуки на губах горчит. Что делать нам? – Мы друг у друга спросим, И почему-то каждый промолчит. Что говорить? – Глаза давно сказали, Что незачем тянуть, пора уйти. Прощаются не только на вокзале, Не только в дальний край ведут пути. Мы можем жить, деля одну квартиру, А, может быть, деля одну кровать… Но разве объяснишь чужому миру, Что так легко друг друга потерять? *** Догорают осенние дни, Белоснежной сменяясь зимою. Ты за смелость меня извини, Эту осень проведший со мною. И, забыв о листве золотой, Ты уедешь, оставив мне стужу, В край далекий, к единственной той, В чьей судьбе ты пока еще нужен. Я же вместе с листвой догорю, Хороня под снегами надежду, Что пылает, назло ноябрю, В час предзимний сильнее, чем прежде. 38

*** Снова утро подмерзшими лужами Захрустит под моим каблуком. Как печально быть просто ненужною И не думать совсем ни о ком. Листья падают, плечи мне трогая, – Иллюзорные руки друзей. И белеет туман над дорогою В этот мир, как в огромный музей. Люди кажутся мне экспонатами, И таблички: «Не трогать!» – грозны, И деревья живыми закатами Средь туманной горят белизны. Что туман? – Он однажды рассеется, И заплещут ладони листвы… А пока – остается надеяться, Что сегодня мне встретитесь – Вы. Осень Осень настала, осень, Щедрая на дары. Сердце покоя просит, А не пустой игры. Злато, багрянец, просинь, – Дали, как жизнь, пестры… Осень! Настала осень. Где же ее дары? 39

По краю… Он шёл всегда по краю, – и подчас Сорваться мог, но был храним судьбою За дерзкую попытку быть собою, Встречать врага, не опуская глаз, С друзьями столь же откровенным быть, Не лгать по мелочам, не льстить, не гнаться За призрачным сиянием богатства, За редкое умение любить – Любить, прощая женщине всё то, Что сам не совершил бы даже в мыслях… И Ангел, что парил в небесных высях, Хранил его и думал: «Он святой, И ждёт его, всего вернее, рай И пара крыльев – все в раю крылаты!» Счастливый Ангел в нём узнал собрата… А он однажды сам шагнул за край: И предал друг, и женщина ушла, И враг ударил в спину без стесненья… Оплакивая Ангела паденье, Дождём холодным полночь истекла… 40

Однажды вспомню… Я, как дышать и любить, – не помню И в то, что вспомню – уже не верю. Сосуд души темнотой наполню, Завешу окна, запру все двери. Перелистаю страницы книги, Что мы писали вдвоём когда-то: Хитросплетения и интриги, Пустые мысли, чужие даты… И мимолётные встречи наши, – А знаешь, вряд ли мы ими жили, – Листвой опавшей – сквозь день вчерашний – Отшелестели и откружили. Был сладким морок твоих объятий, – Но послевкусие сводит скулы, И темнота оказалась кстати: Она возможность дышать вернула. Она сильней пустоты звенящей, Что умудрилась мой мир наполнить… И стану снова я настоящей, И, как любить, я однажды вспомню… 41

Осеннее За окнами – уют осенних далей В неприбранных перинах облаков. В них солнце, как монету, потеряли, Да позабыли в суете веков. И я смотрела в полуослепленье На листьев негасимые костры, Но пламя их – короткое мгновенье Средь бесконечной жизненной игры. Оно до боли быстро отпылает, На землю жидким золотом стечет… Прощаясь с нами, осень нам прощает Ошибки лета – все наперечет. Мы с легкою душой их совершали, Чтоб осенью, отчаянно стыдясь, Смотреть в окно на пламенные дали, Что, отгорев, угаснут вместо нас… *** Я против од, – я за тепло в словах, Пусть согревают нас в осенний вечер. Я против ламп стоваттных – я за свечи, За вздор бравады, что скрывает страх, Страх быть ненужным – вдруг прогонят в ночь, В лицо в ответ на слабость рассмеются?.. Я – за гитару. Под неё поются Слова тех песен, что как я – точь-в-точь… 42

Времена года. Осень Осенним утром я иду по зеркалам. Они хрустят, под каблуками разбиваясь, И рыжих крон очаровательный бедлам Чуть кружит голову, с шуршаньем осыпаясь. Вот так всегда: вся обнажённость бытия Перед тобою раскрывается внезапно, И ничего уже не отложить на завтра, Глаза зажмурив и дыханье затая… Не нарушай Природа совершенна, но хрупка, Наивна и ранима, как ребенок. Осенний лед на речке слишком тонок, Подернут снегом выпавшим слегка. И в этот снег вморожена листва, Осенним ветром сорванная ночью. Деревьев кроны разметало в клочья, И золотом усыпана трава. О, человек, вступивший в этот мир! Не нарушай покой уединенья, И взглядом проводи без сожаленья Утиных стай стремительный пунктир, И удивись, услышав тишину, Где шорох ветра, еле различимый, Вдруг растревожит сердце беспричинно, Средь осени напомнив ей весну… 43

Цена ошибки По минному поэзии пути, – Оно сердец осколками усеяно, – Не так-то просто день за днём идти, – Ведь не всегда бывают дни весенними. Есть осень, уводящая в минор, Зима, что душу рвёт, по-волчьи лютая… Поэт идёт по жизни, как сапёр, Вот только взрывы кажутся салютами Тому, кто в фальши величавых од Увязнув раз, навеки затеряется И дальше по чужим следам пойдёт: Сапёр ведь лишь однажды ошибается. А в чём цена ошибки – знаешь сам: Жизнь не прервётся, сытая и длинная, Но перекроют доступ к небесам, Осколки сердца ссыпав в поле минное… Шалунья-осень Шалунья-осень женщин обижает: Она в плащи их скупо обряжает, Она их прячет под зонты жестоко, Состаривая напрочь раньше срока. Осенних женщин я всегда жалею: Они бредут сквозь жёлтые аллеи И незаметно под зонтами плачут. И до весны куда-то юность прячут… 44

Город под дождём Озябший город кутается в тучи, Тепла не жди: осенняя пора, И город, непогодою измучен, Опять заснуть не сможет до утра. Он тянет ввысь промокших крыш ладони И ловит дождь, что падает с небес. Он целый месяц в нем безвольно тонет, И не спасет ни ангел и ни бес От этих стен, напившихся печали, От этих дней, забывших о жаре, И от дождей, что лживо обещали Нам возвращенье лета в октябре. *** Как долго этот вечер длится – Предзимний, стылый, – но без снега. Дождь постучит в окно с разбега, В окне заметив наши лица Так близко – как для поцелуя. В твоём дыханье – привкус мяты. Но простыни ещё не смяты, И предвкушенье счастья длю я. Его я проживаю каждой Частичкой тела, пряча душу, Что просится туда, – наружу И утолить мечтает жажду 45

Дождём… Он рвётся так бесстыдно В наш мир, застывший перед вздохом, С которым сменится эпоха… Погасим свет. Дождю не видно Того, что от чужого взгляда Скрывать положено от века. Есть два счастливых человека, И им свидетелей не надо. Вальс белой ночи Белая ночь – день ото дня – темней, И, наконец, станет обычной ночью. Нехотя прочь лето уйдёт за ней, Сквозь иван-чай, вспыхнувший вдоль обочин. Так каждый раз – звёзды сквозь небосвод Смотрят на мир, осенью опалённый. Полночи час в дальней дали пробьёт, – Ориентир брошенных – и влюблённых. И никогда миру не стать иным, – Этот закон принят единогласно. На провода инея ляжет дым, Ты на перрон выйдешь опять напрасно. Ждёшь целый год в холоде стылых дней, Ночь напролёт ты проклинаешь память. В вихре забот легче смириться с ней… Лето придёт… Белая ночь настанет… 46

*** Опять гитара о беседе просит, Под пальцы струны трепетно легли, Напомнив, что уже подходит осень, И душу отрывает от земли. И чувства в вихре кружатся, как листья, – Их слишком трудно обратить в слова. Хочу тебе, гитара, помолиться: Ты рядом – и душа моя жива. Гитара чаще плачет, чем смеётся, Но так уж, видно, создан этот свет, Что ей своей печалью удается Нас сохранить от самых страшных бед. Она наш проводник порой осенней В мир света – из забвения и сна, И откровенье вместе с вдохновеньем Нам подарить способна лишь она. А вы гитаре верьте, просто верьте, Когда на части душу струны рвут, Она порой спасает нас от смерти – От той, что одиночеством зовут… 47

Я жду тебя Я жду тебя. И, сидя у окна, Я чувствую себя портретом в раме Иль фреской полустёршеюся в храме, А мир – дождя сплошная пелена, И сквозь неё возможно рассмотреть Лишь зонтиков спешащих вереницы И низких туч размытые границы, Что вылились едва ли лишь на треть. Да будет дождь! Да смоет он печаль Тех, кто домой спешит, измерив лужи: Им кажется особо вкусным ужин И близкой – затуманенная даль. И пусть легко сумеет их согреть Свет, вспыхнувший в чужом окне надеждой, И поцелуй привычный, чуть небрежный – Я за него готова умереть! И в опустевшей раме гаснет свет, Отдав окно дождю на растерзанье… Под зонтиком промокшим замерзая, Спеши отреставрировать портрет! 48

Прочь осеннюю скуку-хандру! Прочь осеннюю скуку-хандру! Незаметно срастаешься с нею… Говорят, смерть красна на миру, Ну, а жизнь – несказанно краснее И вчера, и эпоху назад, И сегодня, – а значит, и завтра! Осень золотом красит закат, Чтоб зимою смениться внезапно. Белый снег, словно клоунский грим, Станет новою маской природы… Вместе с осенью все мы хандрим В ожидании нового года… *** Продли эту осень, судьба, – пусть не будет зимы В сердцах наших, золотом листьев обласканных щедро, Пусть марш Мендельсона поют нам осенние ветры, Легко теребя рыжий ворс травяной бахромы. И бабьего лета пусть вечно продлится пора! Как много тепла и надежды она нам дарила, И в воздухе слишком легко паутинка парила, Дав шанс нам поверить в счастливое наше «вчера». И осени звезды – смотри! – так безумно ярки, А желтые листья потухли легко и бесследно, Продли эту осень, судьба, и тропинкой заветной Меня приведи к берегам не замерзшей реки. 49

Мои сезоны Ещё горит листвы осенней золото На выбеленной начисто земле. Я знаю: в сердце, надвое расколотом, Едва ли станет в этот день теплей. О, боже, как же мне встречать не хочется С разбитым сердцем эти холода! Но сковывает зимним одиночеством Речную гладь застывшая вода. Кровь – не вода. Ещё не скоро выболит Сердечных ран осенняя хандра. Зима бинтами снова землю выбелит, И излечиться подойдёт пора, Вновь солнечным теплом душа наполнится, Ручьём весенним жажду утолив… И в жизни счастье новое исполнится, Наивное, как простенький мотив. Приму, как данность, эти превращения: Крадёт сюжеты у природы жизнь, – И попрошу у осени прощения, Что, в зиму уходя, шепнёт: «Держись!» 50