Золото Сербии

Золото Сербии ухом не повёл. Говорит ли это о чём? Нет. Он из них менее чув- ствительный. — Кто ночью идёт — отдыхать, выходим после полуночи. Вторая вылазка Пробившись через стену камыша, лодка, наконец, почти всем своим телом засела на мелководье. Ноги по щиколотку погрузились в воду и ил. Шагов десять и вот твёрдый берег. Чужой берег, а впрочем, здесь для нас всё чужое. Изредка над головой стремительно пролетали летучие мыши. Раз- делились без слов, всё обговорено. Гамаюн с Гораздом поволокли кабана, связанного ремнями. Они по прямой уходят от берега, до дороги ведущей к казарме, снимая попавшиеся посты. Мы с Гри- цом идём вдоль берега до пристани с той же целью. Всё так легко на словах. Двое двигающихся человек должны первыми рассмо- треть в ночной темноте, неподвижного часового, незаметно по- добраться к нему, ну… и там видно будет. Вся надежда на зрение, нюх и годами полученные навыки. У каждого по паре револьверов и нож, всё остальное только помешает. Григорий движется вдоль камыша, я — шагах в десяти дальше. Сперва шли в рост, потом пригнувшись. Почувствовав чуждый природе запах, поползли. Вот и супостат. Что-то почувствовал и приподнялся. Молодец, хорошо спрятался. Ничего, подождём. Ночь как назло, тихая, безветренная, даже лягушки молчат. Через полчаса я пополз, забирая вправо, потом влево, за спину часового. Гриц, подёргал камыши. Часовой опять приподнял голову, боль- ше мне и не нужно. Бросок, удар ручкой ножа. Негромко хрустнула какая-то кость в его затылке. Лёжа верхом на турке, поднял руку, привлекая внимание друга. Знаками показал, что нужно ползти 101

Евгений Колобов, Николай Зайцев дальше. Возможно, пост двойной, нужно найти второго. Обследо- вав слева и справа от пристани никого не обнаружив, загрузили тело часового в большую лодку. Привычные звуки ночи нарушил крик дневной птицы — сойки, это Горазд, как умеет, нас ищет. Чего ему нужно? Отозвался, обозначив наше место. Нет, так он и не нау- чился ходить по-пластунски. Топает, как тот кабан, которого тащил. На плечах тело османа. — Куда?— Прошептал, отдышавшись. Сотник помог уложить тело в лодку. — Сейчас ещё одного притащу, живого.— серб скрылся во тьме. — Микола, на крыше форта часовой. Лодку не уведём, пока он там. — Покажи. Не вижу. — Смотри, он изредка выглядывает. — Вон, увидел! Как его достать? — Выманить. — Он с крыши не слезет. — Давай я переплыву… — И что? Снизу ты его никак не достанешь. — Сам говорил, стена неровная забраться можно. — Под пулю? — Не успеет — А если успеет?! — Значит, отвлечь нужно. И ещё, вёсел нет. Для большой лодки. — Большую возьмём на буксир. Давай так, Зараз Горазд языка притащит, я его волоку в нашу лодку, ждём сигнал от Горазда, как он с овцой закончит, плыву сюда, ты уже на стене. Завою волком, он обязательно попытается рассмотреть, прицелится. Успеешь? Да не волнуйся, попасть в темноте, испуганному по качающей- ся лодке... Тело сбросишь на землю потом столкнёшь в воду. Я тебя подберу. Что-то тёплое, будто коснулось сердца казака. — Товарищу грозит большая опасность, а он за меня волнуется. — Храни тебя, Господь! Гриц разделся, связал ремешком одежду в узел. Тут Горазд при- волок здоровенного турка. 102

Золото Сербии — Ё-маё, поменьше не было? — запыхавшийся Горазд, только рукой махнул, мол, прости атаман, маленьких разобрали, и вместе с извинением передал две винтовки. Загрузившись, как ишак в ауле, пластун побежал вдоль камы- шей искать оставленную лодку. Пробежав полпути, споткнулся, полетел, сбрасывая турка, откидывая винтовки. Связанный турок очнулся от падения и теперь вращал глазами, силясь понять, что с ним и где он. Ну а атаман лежал и дышал, дышал, обливаясь по- том. Однако нужно поспешать. Дотащил поклажу, столкнул лодку на чистую воду, загрузил. Окунул голову в прохладную воду, смыть пот и немного остыть. По течению, чуть подправляя шестом, по- плыл пластун вдоль камыша к острову. А чего, собственно, на глаза показываться? Упёршись в дно остановил лодку в тени камыша, дождался условного клёкота и негромко завыл. Порядок! Гриц с крыши подаёт знаки, теперь быстро за ним. Когда привязали к маленькой лодке большую, прибежали Гамаюн с Гораздом. Один тащил на плечах козла, второй — барана. — Тикаем, а то сейчас турки по запаху нас найдут. — Ну, хлопцы! Меня и так, чуть пару раз не вывернуло.— голый по пояс Горазд весь перемазан чёрте чем, выгрузил свою поклажу в большую лодку и сам туда забрался. У береговой казармы на- чался переполох, замелькали факелы, закричали люди. Дополнил выстрел из винтовки. Ему ответили выстрелы с острова. Мы уже спрятались в небольшой заводи и выли в четыре глотки, направ- ляя звук ладонями в разные стороны. На острове суета, загорелся сигнальный костёр, теперь, правда на земле. Ему ответил огонь на скале. Вот и славненько! Скоро примчится конная сотня. Теперь и нам пора. Волчий вой раздался с нашего берега, вернее это мы знали, что с берега, Он отражался от скалы, и казалось, что идёт из самой воды. В ответ загремели беспорядочные выстрелы. Вы спросите зачем выть волком? Все мусульмане знают, когда шайтан закан- чивает свои шутки, он уходит верхом на волке. А вот пули его не берут, только холодным оружием его можно одолеть и то только тогда, когда у него человеческий образ. Сейчас османы обнаружат в загоне вместо вожака-козла кабана и выпотрошенную овцу без 103

Евгений Колобов, Николай Зайцев следов разрезов Вся отара осквернена. Овец придётся забить и выкинуть. Вот ракам будет удача, потому что закапывать в землю осквернённых овец тоже нельзя... Харам! Скоро узнаем, как с дисциплиной у османов. Или половина по ночам будет сторожить другую половину, или все дружно будут сидеть за запорами. Офицер там один остался. Сможет ли он перебить первобытный страх. Я, лично, сомнева- юсь. Из-под косого креста, замахали, пока не ясные фигуры. Кому крест на страх, нам на радость. Пленного вытащили. Швырь погнал его в гору нагрузив ему на плечи козла. Вонючие внутренности овцы, завёрнутые в турецкую форменную куртку, Горазд передал Сашко. — Заряди вершу, раками полакомимся. Он с ожесточением стал смывать, овечью кровь, слизь, дерьмо. — Откуда в ней столько дерьма, никогда столько не видел. Одна овечка, а дерьма как от отары. — Тебе просто повезло. Отмоешься, помоги Батьке допросить языка. Просто садись сзади османа, если, по-твоему, врёт, хватай за ухо, мол, зараз отрежу! Они этого жуть как бояться. Верят, будто Аллах, их в рай за уши вытягивает. — Сашко, брось пока эту гадость, бери шест и с хлопцами, вы- води большую лодку в море. Насыпьте мертвякам гальки в ша- ровары и притопите, метрах на трёх, трёх с половиной, чтоб как дозорные под водой стояли. Большими камнями пробейте дно лодки, чтоб не залатать, потом в море, пусть болтается, как волны распорядят. На острове мелькали огни, доносились голоса, но разобрать было невозможно. С утра обе большие лодки бестолково плавали по озеру, но в море так и не вышли. Ещё через день подбросили на остров козлиную голову с от- резанным языком. Каждую ночь то на вражеском берегу, то на острове по ночам стреляли. Однажды зажгли сигнальный костёр и бегали с факе- лами. Казаки искренне веселились и даже спускались вниз, чтоб исполнить песню волчьей стаи. 104

Золото Сербии Сашко Гулый. Зачем лягушки? «Неужели, дядька Микола был прав, и Беляна подлюгой оказа- лась? Да как такое может быть?» Глаза у Сашко предательски по- дёрнулись слезой. Поспешно сморгнул и рукой отмахнулся, слов- но под веко мушка залетела. Затряс чубатой головой и побрёл дальше к берегу, таща плетёную ловушку полную рыбы. Под ивой, на сухом белёном брёвнышке сидел такой же старый Швырь, на- блюдал, как один из сербов выбивает соль из утром замоченной в море кошмы, кивал, давая изредка ценные указания. Соли добы- вали немного, но на день на семерых хватало и ещё чуть-чуть для нужд Швыря. Дед, перетирал её в порошок вместе с углями, мешал с белыми комками из турецкого матраса. Сушил опять перетирал, добавлял порох. Часть, забивал в полые камышинки разной длин- ны, часть смешивал с соком чистотела, пропитывал полоски кисеи. Расплетал куски верёвки, опять заплетая уже с кисеёй Узнав, что на крыше форта есть дымовая труба, сказал, что когда нужно бу- дет, все турки из форта сами вылетят как пчёлы из улики, когда хозяин их дымом окуривает. — Нет, ещё быстрее. Такую вонючку сотворю, мир не видел. Изредка уходил подальше, испытывал свои запалы и вонючки, по новой тёр, перемешивал. — Батько, а соль Вам зачем. Она ж не горит. — И хорошо, замедлитель тоже нужен. Сейчас пожилой казак находился в благостном состоянии, видно всё получалось как нужно. Первые звёзды через тонкие облака как бы мигали. С озера потянуло влажной прохладой. «Ну, как же она могла то, а?! Ведь так смотрела на меня! В люб- ви клялась. Сыскать да спросить. Да так прижать, чтоб ответила!» Сашко вновь не удержался и снова шмыгнул носом. «И, как глаза 105

Евгений Колобов, Николай Зайцев под звёздами сияли. Нет, невозможно! Как же жить теперь с этим? Уволокла, чертовка с собой сердце». — Сашко! — раздался голос Швыря. — Ась? — озабоченно спросил парень, с трудом вынимая из воды вторую «морду» с рыбой. Ноги по колено в грязи, пот круп- ными каплями со лба стекает. — Трясь! — передразнил старик и незлобно добавил. — Я тебя уже третий раз окликаю, а ты всё молчишь! И не: «Ась?», а: «Слу- хаю, господин подхорунжий». Дисциплина, — Швырь покачал го- ловой осуждающе. Сашко вытащил подальше на берег плетёную снасть, посмо- трел, как тёмная, шевелящаяся масса начинает блестеть живым серебром, когда из облаков выглядывает луна и заметил: — Ну, тогда «не слухаю», а «слушаюсь, господин подхорунжий». — Учи меня. Вечно вы, молодёжь, больше знаете. Всегда гово- рили «слухаю». И не спорь! Молод ещё спорить! — Да не спорю я, — Сашко махнул рукой, отошёл на шаг и сел, вздохнул, думая о своём. Чужая забота не укрылась от Швыря. Нахмурил седые кусти- стые брови. К ним уже спешили два серба, они несли плетёнку с крышкой, – крякали периодически от натуги. Старик оживился, приподнялся с места, грозно спросил: — Наловили? — Так. — В воду пока опускайте. Да крышку вяжите! И чтоб ни одна не ушла! Из корзины протяжно заквакали. Сашко смотрел на полную корзину лягушек круглыми глазами. — Слухаю, господин подхорунжий! — рявкнул бравый серб. Швырь быстро обернулся в сторону молодого казака и указал на говорящего ученика раскрытой дланью, потрясая скрюченными от артрита пальцами: — Вот! — старик вытаращил глаза.— Вот, как надо! Понимаешь? А ты вечно споришь! — Так ведь, так и теля можно научить,— попытался оправдаться Сашко. 106

Золото Сербии — «Теля», — передразнил Швырь. — А ты научи. Ишь, грамотей. — И научу! — огрызнулся Сашко. — И научи! — Чего расшумелись, — вместе с ручейком мелких камешков спустился Гамаюн. — Рыбу не потрошим. Жабаков заготавливаем. Зачем? — Лягушки зачем,— старый казак ещё обижался, кряхтел, когда садился на брёвнышко, — булгачить сегодня пойдём. С собой мо- лодого возьму. Буду учить уму разуму… — Пока жив, — подсказал Сашко. — И лягух возьмём? — Возьмём. А шо? Вон ещё Димитра прихватим. Швырь повернулся к Гамаюну, — А он всё огрызается, да ска- лится. — Так то со страху. К кому «швыдка Настя» приходит, а малёк забыл, как с офицером разговаривать должно. А мы его, зараз вы- лечим, руки по кантику и под шашку до полуночи. — Прошу прощения, господин подхорунжий, только я не со страху, а с досады. Неужто девка меня обмануть смогла. — И вправду ты ещё теля. В воинских делах мы, о-го-го, а в любовных девке, у которой только титьки начали расти в подмёт- ки не годимся. У них ум особый, от того и беды наши и радости неземные. Ты бед-то ещё даже не зачерпнул, так рядышком про- шёлся, а уже губу отклячил. Разрядил обстановку Михайло: — Кто такая «швыдка Настя»? — Ну это, когда быстро, — Гамаюн жестами показал, откуда бы- стро. — Понос по-русски называется. Сербы перебросились парой фраз и засмеялись в кулаки, повторяя себе под нос, чтоб запом- нить, «швыдка настя», «швыдка настя». Они стояли в высокой траве, мялись. Один разглядывал улов, другой спросить хотел, да не решался. Швырь изогнул бровь. Здо- ровенный мужик снял шапку. — Дозвольте? — Не топчись уже! А то голова кружится! Чего хотел? — А, правда, что в России казаки все герои? 107

Евгений Колобов, Николай Зайцев Старик крякнул. Потрогал мясистый нос. Поглядел пронзитель- но на сурового Сашка, тот ожесточённо вспарывал рыбинам брю- хо, полоскал воде и кидал на берег, сказал: — Правда. Но не все в ратном деле. Некоторые герои-лю- бовники. — Чего это? — набычился Сашко. — При французском дворе такие были, — пожал плечом Швырь. — Из гвардии тамошней. Мне бабка одна рассказывала. Сербы, опять прыснули в кулаки. — Я не француз. Я — казак.— и дальше себе под нос,— У дядьки Миколы попрошу самое опасное задание, посмотрим, кто из нас француз. — Красивей умирать в поле, чем в бабьем подоле, — согласил- ся Батька Швырь и улыбнулся. Сотник Билый на задание не поскупился: велел под конец вы- лазки пристань взорвать, что со стороны береговой казармы. Водяной шайтан Ночью пока перебирались к форту, Сашко всё боялся порох подмочить или пулю в мешок поймать, но плыли тихо, без вспле- сков. Батько управлялся с шестом, выдав сотоварищам по соло- минке велел, надувать лягушек. Глянув на Михайло сурово прошептал: — Не хрен морщиться, просто вставляешь соломинку, дуешь, вынимаешь, берёшь следующую жабу. Главное у соломинки концы не перепутай, а потом вместе посмеёмся. Никого не потревожив. Выгрузили корзину. Выбрались на берег, оставив Сашка удерживать лодку. Ночь наполнилась ква- каньем. Одна тень, с пустой корзиной, метнулась к лодке, другая возилась у одной бойницы, потом у другой. Два удара кресала, уже 108

Золото Сербии у лодки. Шипящий, брызгающий во все стороны огонёк стал мед- ленно приближаться к каменным стенам. — Посунься, — Батько по-молодецки бесшумно спрыгнул в лодку. — Туда, — показал на густую часть камышей. — Быстрее, у при- стани басурманский пост. Хорошо, что костёр запалили. Ничего вокруг не видят. Сердце учащённо билось. В ночи это казалось набатом Швырь махнул рукой, — Сюда. — Врезались в камыши. — Ещё нажми. Хорош. Ждать здесь. — Он соскользнул по грудь в воду. — Порох давай. — А запалы? — Здесь. — Батька коснулся папахи. — С богом! Через мгновенье растворился в тёмной чаще камыша. Ещё че- рез мгновенье кроме шелеста камыша под ветром, ничего нельзя было услышать. Сашка потряхивало, не от страха — от возбужде- ния. Ничего поделать с собой не мог — нервы выкручивали тело так, что руки от возбуждения дрожали. Враг рядом, а он здесь. Сил столько прибавилось, что хотелось взлететь над речными зарос- лями, а дальше будь, что будет. Михайло словно чувствуя что-то за руку придержал, пальцем потыкал вниз. Мол, ждать приказано. — Нужно было мне идти — думалось ему: «Он же старый» — но в тот же момент одумался, вспомнив, что равным на ножах мог против Швыря выйти только Гриц, а с пороховыми делами вооб- ще, может только Билый. Вдруг Сашко понял, что в своём первом походе, он был только обузой, не в сшибках, а именно в походе. Действительно как ребёнок, как барчук капризный. Нужно дока- зать. Он пластун. Родовой. Ах, как поступок нужен. Совсем ватажники его не уважают, и сербы тоже посмеиваются. Словно что-то почувствовав, в спину прохрипел сдавленный голос Михайло: — Дождись Швыря. Слышишь? — Да слышу я, понял. Вдруг скинул черкеску, рубаху. Прижал палец к губам, мол- чи, мол. 109

Евгений Колобов, Николай Зайцев — Подстрахую. Скользнул за борт. Выбрался на чистую воду. Поплыл по течению вдоль камыша. Увидел огонёк костра, осто- рожно стал пробираться к берегу. Беззвучно пробираясь сквозь камыш, наблюдал за пристанью. Небольшие волны с характерным хлюпаньем разбивались о сваи. У костерка двое караульных. Гре- ются. Варят в котелке кашу. Говор тихий. Настороженный. Обсуж- дают дела свои служивые. Потянуло гарью со стороны острова. Сотник приказал зажечь камышовые маты, которыми османы но- чью закрывали бойницы. Сашко насторожился, сломал полую камышинку, зажал в зубах глубже, уходя в воду. Запалил маты Швырь, так, чтобы загорелись одновременно на всех шести бойницах. Сейчас начнётся потеха. Только караульные на берегу не реагировали, увлечённые разго- вором, а из-за костра своего, не видели ничего. Сашко держался так, что только глаза были над водой. Поднырнул под пучок гни- лой тины, листьев камыша и ещё чего-то гнилого, вонючего. Этот манёвр наклонил дыхательную камышинку, и казак хлебнул во- дицы. Без паники, поднял лицо выплюнув воду, потихоньку про- дул камышинку и опять погрузился по глаза. Всё он проделал без звука, но сердце чуть не оборвалось. Теперь он начал сомневаться правильно ли он поступил. Лягушачий концерт слышно было даже под водой, а эти горе-часовые не чухаются. Сашко забеспокоился, «Надо делать что-то! Время теряется». Сейчас на острове начнёт- ся. Турки у костра замолчали. Заозирались. Старший караульный за ремень винтовки взялся. Решился сделать шаг к воде, всматри- ваясь в камыши. Другой солдат вытянулся в сторону горящих ам- бразур, не понимая очевидного злодейства, залепетал что-то тре- вожно. И тогда казачок, не помня себя, решился на безрассудство и резко поплыл к берегу. Турки вскинули винтовки, привлечённые всплесками. Загорла- нили тревожно, готовые открыть огонь. Один из солдат потянул горящую головню с огнём и открылась им картина невиданная: по пояс в воде стоял белёсый водяной, изгибаясь под ему слыши- мую музыку, из головы его росли водоросли, он призывно манил и громко шептал слова сладкие: 110

Золото Сербии — Машалла! Машалла! — Воздавая славу аллаху, обещал, что всё будет очень хорошо, твердил, не переставая,— чок гюзель, чок гюзель. — Машалла, — шептал неземной голос. — Машалла! Винтовка у напарника предательски дрогнула, готовая вы- пасть из рук. Безумные глаза, с расширенными от гашиша зрачка- ми, смотрели с ужасом, не желая воспринимать действительность ночи. Ахмед предостерегающе крикнул, глядя сурово на товарища, повелевая взять себя в руки. Махнул факелом, освещая цель. Ще- гольские усы ниточкой затопорщились каждым волоском, подчёр- кивая тонкие алые губы. И вдруг, разом они побелели. Из уголка рта потекла струйка крови. Ахмед выронил винтовку и судорожно пытался рукой нащупать что-то в спине. Другая рука продолжала цепко удерживать головешку, освещая немую сцену. Он пытался что-то сказать, но вместо слов фонтаном хлынула струя крови. Ноги его надломились. Внезапный порыв ветра в миг затушил го- ловню. Второй турок закричал, — Ибрис! — выронил винтовку, развернулся, бросился вдоль берега к воротам казармы. — Шайтан! Ибрис! И что-то про Алла- ха — Неслось в ночи. Рассекая воду, в три прыжка рядом со Швырем оказался Саш- ко, на ходу скидывая на песок с головы дурно пахнущий клубок, срывающимся шёпотом бросил: — Догоню! — Нехай бежит! Так даже лучше. Теперь быстро. Винтовки их, воткни стволами в дно. В форте закричали и вдруг пушечный выстрел, шрапнель с виз- гом полетела по воде. — Ложись! Хорошо, что в другую сторону. Батько распластался на пристани, пихая мешок куда-то под настил. Сверкнуло огниво. — Берём дохлого турка и бегом к лодке, а дальше: иншалла. — Чего? — Тащи говорю. Вот чювяк адыгейский! — на бегу бормотал старик, явно отзываясь о казачке поучительно назидательно, — а 111

Евгений Колобов, Николай Зайцев ещё учит меня постоянно. Иншалла — как угодно аллаху. Ложись! Язык врага знать надо. Учись у меня чёрт водяной! Крики, выстрелы, топот, а он поучать не перестаёт— пронеслось в голове молодого пластуна. Взрыв, свист обломков, стоны, крики. — Ползком давай. Медленно, но казаки оставляли очаг паники. Из форта опять выстрелила пушка. — И в кого они там палят?! На горе опять заполыхал огонь. — Я останусь, нужно узнать, когда и какое подкрепление они вызывают. — Батько, давай я. Потом сам доплыву. — Ну, казаче, Бог на помощь. Будем ждать. — Вы, Батько про водяного не рассказывайте никому! — попро- сил Сашко. — Ну, что ты. Не скажу никому,— заверил искренне старик, в го- лове которого уже рождалась очередная история-байка для зим- него вечера под самовар. — Здесь, никому. Никогда. Сашко благодарно кивнул головой, скрываясь в темноте. В той же темноте, но на другой стороне Грицко укоризненно покачал головой, видя как Микола в волнении крутит трубку. — Ну хочешь я её утоплю, — в сердцах предложил казак, — она же тебе душу выматывает, как ты сам не чувствуешь? — Тревожусь я,— признался сотник.— Староват Швырь для все- го этого, а Сашко слишком горяч. — Это тебе никак его бабы доложили? — усмехнулся Грицко. Микола махнул рукой, не принимая шутки.— Успокойся. Справятся. Вон уже и амбразуры зашлись. Видишь? Сотник кивнул: — Ну, хоть так. Теперь, главное, чтоб живыми вернулись. Из форта выстрелила пушка. Трёхметровый факел разорвал ночь. Картечины не долетели до берега два десятка шагов. Казаки залегли за валуны. В ночи грохнул взрыв. Красное пламя зализало небо. Зачади- ло. Потянуло дымом. 112

Золото Сербии — Нет больше пристани, — сказал Грицко, пожимая плечом. — Всё. Пошли досыпать? — Ты иди. Я дождусь. Казак кивнул. — Не долго тебе ждать. Споро лодка к нам движется. Микола прищурился, стараясь что-то разглядеть в темноте, но только цокнул языком — таким зрением Господь не наградил. Од- нако чутьё подсказывало, что и на этот раз булгачинье прошло успешно. Улыбнулся радостно, пряча трубку в карман. Маты — это ерунда, завтра новые сплетут, но то, что шайтан и внутри достанет, пусть не забывают. Лягушачий концерт до утра, мужества тоже не добавит. Лишение береговой пристани, заставит ежедневно раздра- жаться и терять доброе расположение духа в бытовом сношении с крепостью. Конец сидения Ещё через два дня, как и показал «язык», на остров начали возить продукты в корзинах и мешках. На днях нужно ждать ко- рабль. Пленный, которому пообещали смерть, позволяющую узреть райские кущи с бесчисленными толпами девственниц, рассказал всё, что знал. Про корабль, офицера, трясущегося от страха, о тревожной сотне, которой надоело по ночам десяток вёрст скакать впустую, а другой полусотне мчаться в горы, перекрывать тропы. Почему пара сотен кавалеристов находятся так далеко, словоохотливый язык, объяснил, что их задача патрулировать долину. 113

Евгений Колобов, Николай Зайцев Ещё турок искренне радовался, что попал в руки людей, а не шайтана. Не скулил, в ноги не бросался, умер достойно, как воину и по- ложено. Вот наконец, над бескрайним сине-лазоревым простором, в пелене белой дымки тумана, темным пятном, возвышался турец- кий корабль, со спущенными парусами. На корме ветер слабо тре- петал большой выцветший красный военно-морской флаг. Микола смотрел на разноцветные гюйсы и вымпелы, силясь разобраться в морских сигналах, и задумчиво теребил подбородок. Грицко, кру- тившийся с утра рядом, бегло оценил обстановку, каким-то своим звериным чутьём понял, что нет никакой опасности, и ушёл гото- виться дальше к заданию — скоро ему выходить. Ему проще. Есть чему завидовать. Чётко отыграл за шестерёнку в запущенном механизме и всё. Сотник вздохнул. Переступил с ноги на ногу, снимая напряжение мышц. А тут, попробуй, упустить что-то, сразу не оберёшься неприятностей, которые могут и к ги- бели товарищей привести. Легко и приятно атаманить за пасхальным столом, ну Бог даст и там посидим! Почти целый день наблюдали казаки, как серая фелюга, спу- щенная с корабля, и большая островная вёсельная лодка снова- ли от корабля к единственному уцелевшему островному причалу. Старательно обходили обгоревшие пеньки, держа дистанцию, и не подходили к более неудачливому разгрузочному пирсу. Суеверно боялись заговорённого места, зная, что с шайтаном шутки плохи. Лодки маячили в волнах, соревнуясь в скорости разгрузки. Видно, что команды стремились к премиальным. Сперва конечно береговой офицер поплыл к кораблю. И дол- го ничего не происходило. Утро потянулось томительно и неспеш- но, отсчитывая напряжённые минуты. Солнце успело выйти из-за туч и снова спрятаться. Потом с корабля спустили большую лодку с парусом — фелюгу. И в турок, не иначе, как вселился шайтан, забегали, засуетились. Офицеры контролировали каждый миг, на- дрывно свистя в свитки, отдавая резкие команды гортанными вы- криками. Фелюга, два или три рейса к острову сделала, наверное, 114

Золото Сербии продукты перегружали на корабль прежде, чем на неё загрузи- ли большой сундук — цель пластунов. И она медленно поплыла к форту, сопровождаемая охраной, усиленной дополнительными солдатами и матросами. Никто на турок с воды и не напал. Хотел бы Микола посмотреть на таких смертников, сунувшихся под ство- лы корабельных пушек. Ближе к вечеру, выбрав якорь, корабль стал медленно удалять- ся. Казаки заволновались, радостно хлопая друг друга по спинам, сбрасывая накопившиеся за много дней, переживания. Но сотник не торопился разделить общего ликования, зная, что всё ещё впе- реди — и волнения и действия. С крыши форта озорно замигало зеркало. Серебряная вспыш- ка, пауза. Блынь, блынь и затяжная пауза. Так и ушло сообщение на горный пост, искусно спрятанный среди камней. Именно оттуда дальше передают сигнал тревоги, для резервной конной сотни. Те- перь для нас такой пост не нужен. Грицко с Михайло, утром полезли на кручу, убрать верхний пост и, до темноты должны управиться и вернуться обратно. Все, кроме меня, на морские манёвры смотрели вполглаза. Снаряжались. Кто молча, а кто в сердцах иногда поругивался. Каждый по-своему готовился к главному событию, которое воз- можно, изменит жизнь целой страны. Лишней беготни и мельте- шения не было и то хорошо. Время томления на медленном огне закончилось. Лучше крутиться детским волчком. Весь накал ухо- дил в работу на берегу. Боялись не успеть. Надували меха, прове- ряли ремни по десятому разу. Спорили. Сдували и снова надували, проверяя надёжность. По задумке: к ним привяжем сундук, если Бог даст. Меха к такому весу подобрали заранее, еще когда были в лагере волонтёров. Возились с неделю, пока ящик с камнями, ко- торый с трудом поднимали четверо крепких казаков не погружал- ся глубже полутора-двух метров. При такой чудной механике, со стороны, кроме медленно плывущей лодки ничего не разглядеть. Выйдем в море, притопим в первой подходящей бухточке. Сербы останутся ждать фелюгу с Вуком Сречко, а мы займёмся погоней. Уведём в горы, переполовиним, а там видно будет. 115

Евгений Колобов, Николай Зайцев Такой план был объявлен всем и, кажется, вполне устроил на- ших союзников. Истину знали только казаки. Настоящая правда не на много отличалась от озвученного. Только сундук нужно ещё добыть. Легко на словах, а дело мо- жет и не заладиться. Турки в поддавки играть не будут, когда поймут, что против них люди, а не дьявол. А весь план строился, как раз на страшилке. На людском страхе перед необъяснимыми явлениями. На том, что могло подвести в самый неподходящий момент. Как только поймут, что перед ними отряд малый, да дерзкий, могут и мокрого места от него не оставить. Давись тогда кровью перед смертью. Наматывай сопли на кулак, да гадай, что не пред- видел и чего не предугадал. А пока всё спокойно. Тихо. Спадает летний зной к вечеру. Даже чайки, отъевшиеся за день, затихают, мирно покачиваясь на волнах. Гимназистом, довелось побывать в театре. Искусство людей, проживающих на сцене чужие жизни, восхищала. Красота и пом- пезность зала заставляли чувствовать свою малость. Сияющая зо- лотом лепка на белоснежных колоннах навсегда врезалась в па- мять. Сейчас каждому досталась роль, и казаки готовы отыграть её до конца. Один раз и без возможности повторить. — «Актёры заезжей труппы». Похоже. — Микола кивнул головой, соглашаясь сам с собой. Одну из главных скрипок играл Швырь. Старик возился со сво- ими «подарунками». Сопел. Никого к себе не подпускал. — Геть отсюда, опрокинешь мне чего — шаровар не останется! Вытирал пот со лба и часто задумчиво смотрел в небо, шевеля губами, то ли пропорции высчитывая, то ли читая молитву. Делились мины на два типа: на те, которые возьмём с собой и те, что для погони зароют. А она будет. Непременно будет. Жесто- кая и беспощадная. Турки вряд ли станут договариваться и пред- лагать варианты обмена. Имея одну чёткую мысль: отбить золото и извести обидчиков. Если всё пройдёт как задумано, Батька с Гораздом вернутся в лагерь. Зарядив мины, пешком пойдут к бухте, оставляя позади себя новые неприятности. Швырь понимал, какая ему досталось 116

Золото Сербии роль, и искоса поглядывал на атамана. Иногда их взгляды встре- чались, и Микола дёргал себя за правый ус. Нет, такой не должен подвести — работа для старика привычная. Однако, ужасно хоте- лось закурить трубку и не смотреть в эти глаза. Скорее бы ночь наступила. Сашко сосредоточенно собирал, смазывал, заряжал ручную картечницу, что-то среднее между ружьём с раструбом и малень- кой пушкой. Страшное оружие выбрасывающее горсть крупных свинцовых горошин на полсотни шагов. Молодой казак должен был начать представление. Ну как тут снова не первая скрипка? От начала зависит многое, если не всё. Сашко понимал. Скалился под взглядом, тряс чубом. Отчаянность молодости. Не хоронил друзей, не крошил зубы от боли рубленных ран. Ещё не ощутил ужаса, на- блюдая как из маленькой дырочки, в его красивом теле, вытекает жизнь вместе с кровью. Не наломал бы дров. Остальные, после проверки мехов, готовили личное оружие. Смазывали все движущие части. Здесь пыли, грязи нет, зато воды хватает, и лишняя смазка не повредит. Вострили сабли и шашки, подгоняли ремни, укладывали заплечные сидора. Сел в сторонке, закрыл глаза, представил всё на пять дней впе- рёд. Вроде всё продумано, всё есть, всё заготовили. Вроде ладно. А вот и Грицко возвращается со связкой верёвок через плечо, за ним улыбающийся Михайло, тоже весь в верёвках. Довольные. Можно не спрашивать, как прошло. — Последнюю верёвку оставили? — не удержался Микола, всё-таки от банального вопроса. Немногословный Гриц, глянул как на ребёнка, мол, чего спрашиваешь, конечно. Пусть на полчаса, но преследователи задержатся, проверить же нужно, может мы этим путём ушли. Только за полчаса не управятся, следов там полно, будут де- лить отряд преследователей. Верёвки, конечно лишний груз, но без них никак, вдруг заго- нят в горы. Если выбирать еда или верёвки, я лучше от провизии откажусь. Еды-то всегда в горах добыть можно, а где достанешь хорошую верёвку? — Батько! 117

Евгений Колобов, Николай Зайцев Старик вскинулся. Мотнул головой. Чего, мол. — Вы в лагере потом не задерживайтесь. Зарядишь свои горш- ки, и, тикайте. — Не волнуйся, атаман. Полетим как ветер. Дурней нема.— Все заулыбались, это хорошо, что кураж есть. Смотрю на лица, за по- ход как родные стали. Нет страха. Нет упрёка. Верят атаману. Не потерять бы никого. Сашко всё скалится. Тоже мне девку нашёл — никак сотник. Свёл Билый сердито брови — казак быстрее тряпи- цей заработал. — Сейчас поснедаем плотненько, Грицу и Михайло спать до самого выхода, остальным собираться. Швырь, вонючка твоя, не подведёт? — Мыкола, ты такой материал добыл,— это Швырь про кисею.— Такие запалы получились, хоть женись на них! — Это, как моя Маричка? — Чего-то приплёл Гамаюн и пояснил тут же, видя на лицах растерянность и непонимание. — Молчит баба, молчит, да рванёт иногда так, что куда там чу- гунной пушке. В ушах потом три дня звенит. — Твоя Маричка только пахнет получше. — Все засмеялись. — Это, да,— вдруг погрустнел Степан, не разделяя общего весе- лья. Поник головой. — Это, правда. — Не журись, друже, на весёлое дело идём,— Горазд обнял его за плечи. — Ещё кто песню сложит про наши подвиги. — Да, как бы головы, чёрти где, не сложить. — Тю, испугал казака смертью. — Доставай браты, ложки! Языком молоть, не мешки таскать. Пошли к костру. Каша с мясом попрела. Аромат голову кружит. Готово блюдо. Только сейчас поняли, как голодны. — Отче наш… — начал Швырь, как старший, и уже ложки скре- бут по дну, быстро управились, хотя торопиться опять было некуда. Сроду такого неспешного похода не было. 118

Золото Сербии К острову Вот и сумерки опустились. Заскрипели цикады, подул прохлад- ный ветер с гор. Вытащили из кустов лодку, стали спускаться, ста- раясь не задеть вешки. Осторожно надо, не попасть в свою же ло- вушку. Вот шест с нанизанным черепом козла — нашли в лесу, настоя- щий оберег, муслимам наоборот, устрашение. Вот наконец берег, две жердины, что у турок уволокли, поставлены косым Андреев- ским крестом мол, сюда не суйтесь –запретное для вас место, если что, мы предупреждали. А не поймёте, так самострелы, взрываю- щиеся горшки, ямы с острыми кольями, доскажут. Тихо лодку на воду поставили, сбегали за оружием и мешками. Перекрестились на дорожку. Швырь загрузил всех острыми камня- ми, для своей пакостной мины. Сам же тащил, завёрнутый в турец- кий мундир самодельный глиняный горшок с крышкой, набитый углями. — Батька, — Сашко оступился и несколько метров проехал по склону на спине, но камни, тоже завёрнутые в трофейную курточ- ку, не выпустил. — На кой чёрт мы ещё и булыганы с собой тащим. Горшков каких-то уродливых налепил. Зачем, расскажи. — Меньше по округе хамылять нужно, побольше с мудрыми товарищами сидеть, ума-разума набираться. — Ну, чего Вы, как поп-батюшка опять поучаете, просто расска- жите чего, да как. — Дело не сложное, если конечно знаешь, что к чему. — Опять, за рыбу гроши… — Не, Сашко, нельзя тебя к пороховым делам подпускать. Тер- пения у тебя нет, правда атаман? — Господин сотник, ну чего он, я для науки пытаю, а он смешки строит. — Терпи казак, а Вы, Батько, не мытарьте человека. 119

Евгений Колобов, Николай Зайцев — Зараз спустимся, всё расскажу. На берегу, отдышавшись, Швырь, достал мешочек жменьки на четыре пороха. — Дывись козаче, кладём ряд камней под цей мишок, Проби- ваешь ножом, вот с этого края. Сюда кладёшь запал. Всё плотнень- ко обкладываешь острыми каменьями, заместо шрапнели. Теперь, горшок. Кулеш с него куштовать не сподручно, дырочки е для воз- духа, чтоб угли не потухли. Затыкая дырочки можно удлинять вре- мя тления угольков. Крышка тонкая. Вообще весь фокус в горшке. Можно сделать, что он завалится, подожжёт запал, можно устано- вить, так, что крышка лопнет, ну если наступить. Сегодня поставим, чтоб завалился, как лодку качнут. В другой раз приходи камни в порошок тереть, запалы научу делать, о то наука, так наука! Ошибся и кишки на деревьях! — Батько, сколько времени нужно зарядить вашу штуку не- бесную? — Минуту за глаза, только чтоб не мешали. — Ночью они боятся посты выставлять, но Димитр с Михайло тебя прикроют, заодно гатей наставят у казармы. А когда рванёт? — В аккурат, как лодку тронут. — Как мы на остров высадимся, быстро к бывшей пристани. Когда закончите, три раза селезнем крякнешь, и гребите быстро к нам. Причаливайте с тыльной стороны острова. — Понял. Гружёная лодка сидела в воде по самые борта — лишний раз не пошевелишься. Ничего, мы потихонечку. Торопиться некуда — вся ночь впереди. За время, проведённое здесь, прекрасно изу- чили, какие участки озера с острова видны, а какие даже лунной ночью остаются в тени скал. Гамаюн уверенно орудовал шестом, толкая лодку в нужном направлении. Меха скользили за лодкой, постоянно сбивали её с нужного направления, так что Гамаюн по- стоянно перекидывал шест с борта на борт. На острове светилась, мигая, точка. Пост? Накаркал. Это меняло немного план. Похоже правда, костёр. В этом месте я как раз собирался высаживаться. Ладно, зайдём, с другой стороны. Завернём пока в камыши. 120

Золото Сербии — Гляди, атаман, часовые по острову ходят, двоих вижу, — до- ложил шёпотом глазастый Грицко. — Усилили охрану. Никак бдеть стали? — Теперь у них есть, что сторожить. — Давай в камыши, подождём пока умаются. Турки ещё те ча- совые. Бдительности через край. Гибель форта Над рекой комаров сдувал ветер, но в камышах они брали своё. Ну, может и хорошо. Отвлекают ватагу от чёрных дум. Каза- ки опустили обшлага рукавов на своих черкесках, замотали лица башлыками. — Гриц, что там? — Один присел, угли ворошит. Кукурузу печёт. Чуешь? — Тогда скоро и второй присоседится. Османы воины хорошие, старые достойные враги, но с кара- ульной службой у них беда. Нам на радость. Наши черкесы, хоть тоже мусульмане, часами могут лежать неподвижно, выжидая удобный момент для нападения. Турки слишком горячи. Страшны в атаке. Может просто здесь османов никогда по ночам не резали. Ну, да нам и это на руку. — Сашко, расскажи, как турки по надутым жабам палили. — Я тогда чуть не потоп со смеху. Когда горящие маты на спя- щих османов упали, они наружу из форта выскакивать начали, а весь берег в лягухах — земля с песком шевелится. Они рука- ми брать боятся, что-то про шайтана кричат. Верещат дико. При- кладами в воду сбрасывают, а надутые квакухи поверху плавают, нырнуть не могут и знай, заливаются в своих трелях. Такой гвалт стоял — волосы дыбом. Турки, со страху из пушки пальнули, из ру- жей стреляют, кричат, суетятся. Да толку мало. И тут пристань, как 121

Евгений Колобов, Николай Зайцев бабахнет! — Сашко машет рукой, показывая высоту пламени.— Из- за туч огромная луна вываливается, и Батька волком как завоет, подливая масла в огонь. Переполох, как при конце света. Жуть, да и только. Сам, думал, поседею. Горазд, делая большие глаза, прошептал: — И тут на них напала швыдка Настя! Казаки прыснули со смеху. Хорошо, пусть побалагурят, лишнее напряжение только мешает. Ветер с гор, камыш шелестит, хлопцы голос не повышают, однако побалакали и хорош. — На часовых мы с Грицом сходим, остальные, как сговорено. Каждый знал, что ему делать, кто куда стреляет, кто переза- ряжает. Ковш Медведицы показывал часа два после полуночи, пора. — С богом, браты! Минута и лодка в тени острова. Два часовых, два резких взмаха пластунских ножей, и тела ещё не успевают осесть на песок, а тени казаков уже побежали по острову, разбегаясь в разные стороны. У одного из часовых по- заимствовали мундир — пригодится. Сашко, рысьим манером на- правился на островную пристань, прилаживать ручную картечни- цу. Горазд с Гамаюном уже на крыше, сбрасывают верёвки, машут, помогают беззвучно взобраться к ним. Достаю из-за пазухи во- нючку-дымовуху. Готов. Всё, теперь ждать остальных. Сербы между казармой и берегом ставят гати — заострённые колышки. Бегущий неприятель спотыкается на первом и летит на второй. В основном не смертельно, но бежать в темноте охоту отбивают. Заострённые кончики зачернены углём и в темноте рассмотреть их невозможно. Ждать. Время кровью отстукивает в голове. Ждать. Как же мед- ленно тянется время. Ожидание непременный спутник пластуна. Кто ждать не умеет, тому в пластунах делать нечего. Долгожданный заветный знак от Швыря и его лодка скользит в тень острова. Ещё пару мгновений. Пора. — Поджигай, атаман. Сейчас пойдёт потеха. Запалил, бросил в трубу, свёрнутым турецким мундиром зат- кнул, чтоб наружу дым, не выходил. Когда внутри началось дви- 122

Золото Сербии жение и крики, вытащил на мгновение затычку и завыл в трубу по-волчьи, захохотал сатанински. Шайтан нам в помощь — нехай ещё и швыдка Настя нападёт. Хлопцы залегли за каменным ограж- деньем. Загремел засов и три десятка неодетых усатых мужиков, кашляя, давясь соплями, не понимая ничего, вывалились кучей на свежий воздух, прямо под выстрел Сашкиной картечницы. Жахнуло так, что в ушах заложило. Картечницу в руках не удержишь, обязательно упереть во что-то требуется. Сразу крик со стоном по двору. Редкая стрельба в разные стороны. Засвистели пули. Забили рикошетом о камень. Теперь по плану Сашко должен отстреливать тех, кто попро- бует добежать до лодки или кинется спасаться вплавь. Страшно в полусонном состоянии, практически без оружия попасть под безжалостный огонь. Тех, кто отстреливался, подавляли в первую очередь. Когда Горазд с Григорием присели перезарядиться, для меня не осталось достойных целей. Смотрел, как раненные турки куля- ми шевелятся. Мычат. Увидел, как скользнули две тени за камен- ный колодец, разрядился по ним. И дух перевёл. Ночной ветер сдувал пороховой дым к морю. Площадка перед воротами хоро- шо просматривалась. Среди тел шевелений не было. Однако про- верить нужно было, Выстрелы в спину никого не обрадуют, тут же молнией прилетела мысль о сербах, а когда от этих ждать и от кого именно. Пока менял стреляные патроны на новые, Гриц с сербами, замотав носы, уже крутились внутри форта, орудуя ножами, ловко и быстро. — Атаман! — окликнули снизу, призывно свистнув. Свесился с края крыши. Внизу стояли Швырь с сербами. — Я уже здесь,— сказал старик, тяжело переводя дух и поправ- ляя торбу. — Остров чист — никто не ушёл. — Хорошо. Готов сундук вскрывать? Без тебя вряд ли упра- вимся. — Нет. — Швырь тряханул головой. — Не сейчас. Беру Горазда с собой, заминирую форт напоследок. Пусть взлетит к чертям. — Мы зачем, старый ты чёрт, сюда припёрлись? Ради этой ка- менной развалюхи? Быстро к сундуку! 123

Евгений Колобов, Николай Зайцев — Сашко, бери сербов, вёсла, перегоните большую лодку к ма- лой, под защиту стен. Сам вытащил из трубы мундирчик и вонючий, не дай Господь, дым сразу повалил, крылом накрывая реку. Теперь пора внутрь, искать сундук. Спустившись, осторожно ступая между голых окровавленных тел, вошёл в форт. Глаза сразу заслезились, в горле запершило. Ох и знатную вонючку Батько смастерил. Сундук Хлопцы готовили пушки, уже подкатили к бойницам и сняли деревянные шиты с амбразур, обращённых к береговой казарме Я был прав — всё-таки османы серьёзные противники — сгорев- шие камышовые заменили более прочными деревянными и влаж- ными, видно на ночь водой поливали. — Господин сотник, — докладывал Грицко, — пушки заряжены картечью, турки постарались, сейчас наведём на пристань и мож- но палить. — Готовьтесь. Зажигай фитили. Сундук видели? — Да куда ему деться? Вон там стоит. Одному с места не сдви- нуть. Закрыт. Швырь где? Сундук нашёл сразу. Действительно тяжёл — попытался с места сдвинуть, не получилось. Прав оказался Грицко. Любовно погла- дил замок и кованные защитные листки. За этим атамана и заста- ли казаки. — Да, что ты его, как дивчину оглаживаешь! — отодвинул его в сторону Швырь, сразу взяв инициативу на себя. Завозился с зам- ком, закряхтел. Кажется, от этих звуков, не только сотник обеспокоился. — Шо там, Батько? Старик махнул рукой, мол давай своими делами занимайся, и, вытащил не пойми откуда, кривую железяку. 124

Золото Сербии Швырь ковырял своей железкой в заветной скважине, одно- временно постукивая рукояткой ножа по сундуку и к чему-то при- слушиваясь. Наконец, усмехнулся, оборачиваясь. — Я такие замки в детстве сам ковал,— сказал он и приподнял крышку сундука. — Извольте. В ящике ровным слоем лежали золотые лиры. Монеты благо- родно блестели. Не доверху, даже не до половины, однако денег было много. Никто из казаков никогда столько не видел. Да и где они могли видеть много денег. Там, где им удавалась «добыть зи- пуна», сотня лир считалась счастьем. Здесь были тысячи. Неплохо султан платит своим воинам. Забежали сербы. — Со стороны казармы крики, — осёкся Михайло, увидев рас- крытый сундук. И встал колом, не в силах больше слова сказать. Мыкола вздохнул, принимая решение. — Браты! Гляди! Берём десятую часть, то наше по закону, — шашкой отмерил сколько брать. — Больше-меньше — считать не досуг. Остальное ваше. Принимается? Мужики переглянулись, пожали плечами. Конечно, принимает- ся, кто бы сомневался. — Отсыпай. Золото, после такой делёжки кажется не убыло. Тут на берегу взорвалась батькина бомба. Один из камней, ко- торые Швырь использовал, как шрапнель, влетел в форт и гулко разбился о каменную стенку. На берегу крики, стоны. Пришли значит гости. Пока идёт как задумано. — Лодки теперь у них нет. Гнаться не на чем, — сказал Грицко, выглядывающий в бойницу, и усмехнулся недобро, — а скоро и некому будет. — Всё равно, швыдче, хлопцы. Упаковав золотые, Батька, повозившись закрыл замок. Сербы под его присмотром прилаживали меха. — А ну Гриц, пальни из пушки, чтоб неожиданностей не было. — Закрой слух, казаки! 125

Евгений Колобов, Николай Зайцев Выстрел оглушил и ослепил, мало того, всё помещение запол- нилось кислым пороховым дымом. — Тикаем, братцы. Швырь, Горазд! Не задерживайтесь в форте! — Не сомневайся атаман, уходите, — похлопал меня по плечу старик и улыбнулся на прощанье. Подхватив сундук, потащили за форт к лодкам. Осторожно спихнули конструкцию в воду. Выбрав верёвку покороче, привязали к сидению. Нос лодки начал подни- маться. Атаман отдал команду: — Кидай наперёд что потяжелее. Верёвки и винтовки, сидора уже лежали там, туда же пристро- или мешок с лирами. Разобрали вёсла. — И раз, и-и раз. Лодка стоит на месте. Ещё пушечный выстрел, а мы едва стро- нулись с места. — И, раз, и раз. Упрели. На силу сдвигаясь с каждым метром. Вскоре показа- лись на берегу две фигуры казаков. Горазд с Батькой быстро догнали нас на маленькой лодке. — Швыдче, хлопцы, сейчас в форте рванёт, я им крюйт-камеру подпалил. — закричал Швырь. — Давай, браты! Давай! Браты старались изо всех сил. Лодка постепенно набирала ход. Сзади опять громыхнуло. Из бойниц вырвались потоки пламени, а сама крепостица как бы приподнялась и осела, став значительно ниже. Редкие грудки зашлёпали по воде. Одной такой бомбочки попавшей в один из воздушных мешков, хватило бы, чтоб утопить все наши надежды. Похерить наши труды. Однако Матерь-заступ- ница уберегла и впервые я поверил, что всё получится. Чтоб такие мысли не спугнули удачу, нужно быстро переклю- читься на другой объект, обернувшись, похвалил басурман: — Глянь, как хорошо османы умеют строить. Швырь подорвал весь запас пороха, который был в форте, а он не рассыпался-таки на отдельные камешки. — Это из-за бойниц и открытых ворот, сила пороха через них вышла, хотя крыша наверняка рухнула. — Значит, пока завал не разберут, сундука не хватятся. 126

Золото Сербии — Похоже, пара лишних часов у нас есть. По нам не стреляли. Никто не преследовал. Скоро и не увидят, выпадем из поля зрения. Течение и дружные гребки приближали к морю. Я позволил себе улыбнуться. Первая часть плана выполнена. Но ведь так же хорошо не бывает? Боясь спугнуть удачу, я подна- лёг на весло, скрывая эмоции. — И-и раз! И-и раз! Выйдя в море на некоторое время слаженная работа гребцов нарушилась. Волны были повыше, чем в озере и их частота была совсем другой. Непривычные к морской гребле казаки, частенько загре- бали воздух. Тогда лодка рыскала, направляясь то к берегу, то от него, однако вскоре всё наладилось, а главное настроение было чудесное. К третьей бухточке подошли, когда рассвет окрасил небо и море серым. Первыми сдали дюжые сербы. Ритмичная работа постоянно нарушалась, вёсла всё чаще загребали воздух. Хоть время было дороже золота, но спина, руки одеревенели. Боевой кураж про- шёл, пустота вытесняла все мысли, только спать и никаких жела- ний. Рассвет, почему-то не наступал. Кажется, стало ещё темнее. — Всем спать полчаса — скомандовал сотник. Он прекрасно понимал, что началась самая опасная, подлая часть похода. Однако, сербы сейчас были не опасны. Рослые муж- чины устают быстрее и времени восстановиться им требовалось больше. Оружие у каждого в лодке было под рукой, но делать рез- кие выверенные движения сейчас никто просто не сможет. Сотник знал, что Гриц, пока не удостоверится, что союзники крепко спят, не позволит себе даже прикрыть глаза. Сашко незаметно сунул в рукав кинжал. Атаман тоже, привалившись к борту шлюпки нащу- пал за пазухой револьвер и осторожно взвёл курок. Так и прова- лился в забытьё. 127

Евгений Колобов, Николай Зайцев Гроза Разбудила яркая вспышка. Пока осматривал спящих товари- щей, долетел раскатистый гром. Следующая молния разрезала тёмное небо параллельно морю от края до края. По привычке казак начал считать, — Один — и, два — и. Гром раздался, когда счёт дошёл до двадцати. — Далеко, где-то в Турции, наверное. Горизонтальные молнии сверкали, гром гремел, волны стали реже, но выше, пока вроде не опасные, но иногда вода попадала в лодку, а вот берег оказался дальше чем раньше. — Подъём, господа казаки! Гром после молнии долетал за восемнадцать счётов, гроза приближалась, но не стремительно. Вёсла разобраны, говорить не о чем, все всё понимают. — И-и — раз. И-и — раз. Казалось, лодка стоит на месте, а может так и было. Через час берег приблизился, но и воды в лодке прибавилось, пришлось всем вычерпывать воду. — Если здесь утопим сундук, никогда не найдём. — Давай хлопцы, за вёсла. И-и — раз! И-и -раз! Когда силуэты людей на берегу можно было различить, сил со- всем не осталось. Воздух из мешков видимо потихоньку выходил и тяжесть золота задирала нос лодки всё выше. Ещё немного, но сил нет. — Никак Сречко? — Гриц первым увидел застывшие фигуры на берегу. Молчаливые, размытые, какие-то нереальные в своей не- подвижности. Сербы скорее угадывались на фоне скал и крупных валунов, рассматривая еле приближающуюся лодку. Сербы в лод- ке странно повели себя. Один обрадовался, снял с головы шапчон- 128

Золото Сербии ку, замахал, громко стал приветствовать товарищей. Другой сник ещё больше, ссутулился весь, посерел лицом, толи от усталости, толи только ему ведомых мыслей. Грицко бегло посмотрел в сто- рону разбойников и не удержался, грязно выругавшись, сплюнул в воду, опуская весло. — Принесло же их. Вот чуйка у людей. — Я позову их, сами не выгребем, — предложил Михайло. — Давай, — согласился Билый. Через минуту четверо плыли к лодке. Со свежими гребцами дело пошло веселей, но метрах в двад- цати от берега лодка остановилась и на каждый взмах вёсел толь- ко задирала нос. — Всё! Груз на дне. Мыкола потянул и начал выбирать верёв- ку. Когда шлюпка остановилась над грузом, её отвязали от лодки, привязали к ней ещё одну верёвку и погребли к берегу. — Два — три метра. На такой глубине мы и собирались прито- пить ящик. Вук Сречко по пояс вошёл в воду. Нерешительно заулыбался. — Золото у нас! Много золота! — громко кричал Михайло, хрипя от волнения. Сречко недоверчиво, обшарил глазами лодку, но цепко ухватившись за выщербленный борт побелевшими рука- ми, не сводил глаз с Билого. — Получилось? Вместо ответа Микола кинул ему верёвку. — На, владей! — То-то турки так всполошились. Мы ели оторвались от полуэ- скадрона, нарвавшись на разъезд. Золото… всё наше? — Всё. Теперь будет у вас своя армия, хорошее оружие, грошей для начала хватит. Где видел турок? — Опережаем на пару верст. Скоро здесь будут. Четко по следу идут. Уходить надо. Микола кивнул. Посмотрел на Грица, тот поджал губы. — Слышь, Вук, мы какого сербского бога, через кручи лезли, если сюда верхом можно добраться. — Когда фелюгу у рыбаков искал — нашёл проводника. Он про- ход показал. Да и не от лагеря нашего, а тут по побережью 129

Евгений Колобов, Николай Зайцев — Так одолжи нам его, а мы османов притормозить попробуем. — Лука, пойдёшь с господами? — Если у них деньги есть, да и тебе расплатиться пора. Я не воин. Я мирный пастух. — Возьми, за нас и за них.— Он передал здоровенному мужику объёмистый кошель, немедленно исчезнувший в кармане. Молнии сверкали одна за одной и гром гремел беспрерывно, отражаясь от скал, эхо накладывалось на новые раскаты. Людям приходилось кричать, чтобы их услышали — Сречко, — отвёл в сторону бандита атаман пластунов. — Можете вытащить сундук, ребята у тебя крепкие, только вряд ли вы с ним уйдёте. Привяжи надёжно верёвку, хорошо спрячь и тикайте по пляжу, если преследовать не будут, завтра — после- завтра возвращайтесь. Ещё с лодкой нужно разобраться, если не нужна, подальше от этой бухты в море бросить. В общем — это теперь твой «мешок». — А Швырь и Горазд? — Живы, другой дорогой идут. — Никола… Вы настоящие богатыри, как в старых сказках. — Всё, друже, давай прощаться. Теперь всё в твоих руках. Мо- жешь освободить свой народ и двести лет про тебя песни слагать будут, а можешь с деньгами забиться куда подальше, халву с фи- никами кушать. Всю жизнь бояться и жалеть, что обокрал целый народ, что у всех православных надежду украл. Тут же его посетила мысль, для бандита, обокрасть целый на- род — повод гордиться. — Всё Волчара, я свой «мешок» наполнил, домой пойдём, в Россию. Если попросит не уходить, хочет в историю войти. — Тогда прощай, казак, лёгкой дороги. — Уводи своих людей. Мы задержим. — Так и мы можем помочь, — сказал осторожно Вук и посмо- трел куда-то в сторону. Микола улыбнулся. Слишком они понимали друг друга. Лучше момента перестрелять друг друга и не придумаешь. 130

Золото Сербии — Нет. Мешать будешь, крутясь под ногами. Уцелейте, берегите гроши — иначе всё зря. Сречко поклонился казаку. Не низко, но и не как равному, оценивая поступок. Потом повернулся к своим, коротко свистнул. Казаки, навьючив на лошадь проводника свою поклажу как бы случайно оказались под прикрытием крупных ва- лунов, ждали атамана, готовые к новой схватке. Пустые хлопоты Поднимаясь по узкой тропинке над пляжем пластуны наблю- дали как шестёрка сербов дружно выгребала к открытому морю, уводя единственное доказательство присутствия казаков в этой бухте. Небо по-прежнему было чернее моря, такой грозы казаки не видали. Три часа непрерывно гремело и сверкало. К чему это? Что за знак? — Часа через четыре, здесь будет дождь, скорее всего на це- лый день, пояснил Лука. Последним шёл Гриц, подчищая тропу от следов, оставленных ватагой Сречко. На камнях следов не оставалось, а вот кучки на- воза, никто не потрудился убрать. Дождь, конечно, смоет, но, когда он будет. С османами же столкнуться можно было в любую минуту. Резко повернув Лука повёл вниз. Тут тропинок не было, просто поросший травой и кустарником склон. Лошадь оскальзывалась, припадала на задние ноги. — После дождя здесь не залезешь. — Можно, другим, более пологим путём. Что у вас в мешке, ко- была что-то быстро устала. — Свинец, патроны. — Привал. Разгружай лошадь, нам уставшая животина не нуж- на, а ты Лука расскажи, что нас ждёт. Где с османами можем встре- титься. 131

Евгений Колобов, Николай Зайцев — Проход из котловины, по которой я привёл Сречко, очень узкий не проход — щель. Лошадь с трудом может протиснуться. Случайно нашёл, когда овцу искал. — Какую овцу? — Отару я в котловине пас, года три тому. Проход лавром зарос, если не знаешь где искать, мимо пройдёшь, только люди Сречко как лесорубы шли, как будто специально след оставляли. — Понятно. Птицей свистеть умеешь? — Какой? — Всё равно. Ну-ка посвисти. Добре. Пойдёшь последним, как нужно будет изменить направление — свистнешь мне, а рукой по- кажешь куда идти. Дальше крестом пойдём. Сторожась. Проверить сброю. — Господин атаман, на кой нам эти турки. Похоже их специаль- но на нас выводили. — Удивил, Сашко. Я думал, ты только о девках грезишь. Прав, ты, господин казак, но не совсем. Проход нам нужен — раз, лошади — два. Турки за бандитами идут, про нас пока не зна- ют — это три. Если до сих пор на простор не вышли, то мы их сколько нам нужно держать сможем, это — четыре. Дождь пошёл, когда спустились к заросшему проходу между двумя скалами. Точнее, для наблюдателя одинокий невооружённый странник неторопливо вёл навьюченную лошадь. Пластуны быстро сколь- зили от куста к кусту по мокрой траве. В полутьме, освещаемой только молниями, при постоянном треске и грохоте раскатов гро- ма, незаметно подобраться к проходу было делом плёвым. Каза- ки хорошо представляли ход мыслей кавалерийского командира. Пройдя по проходу, увидев довольно крутой подъём, он решил дать лошадям отдохнуть, в широкой котловине, выставив охрану на обоих концах горной щели. Когда начался дождь, идею о вос- хождении можно вообще оставить. Шипастые горные подковы, по мокрой траве позволят лошади в поводу кое как подниматься, но идти пешком более часа в гору кавалерист вряд ли захочет, к тому же цель не очень очевидна. Подумаешь какая-то вооружённая 132

Золото Сербии группа, неизвестно за кого они, может даже союзники. Приказа о розыске грабителей казны самого султана, этот отряд, несомнен- но, не успел получить. Первый часовой сидел на корточках укрывшись, какой-то на- кидкой, и только резкий запах конского пота, позволил сотнику присмотреться к одному из «валунов» повнимательней. Второго дозорного тоже без труда, снял Гриц. Пока он «заме- щал» часового, сотник помог Сашко разгрузить лошадь, отослал Луку в сторонку, якобы для безопасности, спрятал в камнях мешок с монетами. Проводника он не боялся, пастуху и во сне не могло присниться, что его кляча тащит мешок с золотом, да и откуда у этих оборванцев золото. Его услуги оплатили другие. Увиденная в котловине картина пластунов не обрадовала. По- лусотня организованно скоблила лошадей. Командир не погнал усталых конников на крутой склон, а дождём разумно восполь- зовался для обязательной процедуры. Лошади довольно пофы- ркивали под скребками наездников. Сёдла, оружие, амуниция продуманно разложены, и охранялись. Ночью можно было бы по- пробовать увести пяток лошадок, но сейчас не стоило и пытаться. — Час спускались, три часа на подъём, ещё час спуститься до моря, полтора — два до места встречи с Батькой и это если никто не помешает. — Да, похоже, удача от нас отвернулась. Дождь потушит все «подарунки» Швыря. Полсотни хороших конников в тылу, сколько впереди неиз- вестно. Одежда насквозь, голод напоминает о себе. Пока самая грустная часть похода. Нужно было быстро уходить, но просто уйти пластуны не могли. В самой узкой части прохода установили два турецких карабина. По подобию самострелов, устанавливае- мых на кабанов— секачей, в плавнях. Такие ловушки срабатывали, только под тяжестью взрослого хряка. Здесь же, выстрелы будут, когда лошадь сдвинет камень— противовес. Туша лошади пере- кроет проход и османам придётся повозиться, чтоб его откупо- рить. Неудача в самом начале может, вообще отбить охоту гнать не пойми кого. 133

Евгений Колобов, Николай Зайцев — Лука, есть другой путь к морю, скажем, в соседнюю бухту? — спросил Григорий, снова прилаживая мешок с монетами. — Можно пройти вон туда, не поднимаясь, до небольшой речки, спуститься по ней до самого берега моря, только спуск там крутой. — Давай туда, только бегом, не то турки разбираться не будут, башку и тебе снесут. Заросший чёрной бородой флегматичный Лука проникся, бежал сам и стегал плетью свою пожилую кобылку. В два приёма добежали до большого ромашкового поля. — Стой! Лука, обойти это поле можно? Не пройти нам здесь, обязательно следы оставим. — Вроде левее ущелье есть, не помню. Отряд повернул влево. Вскоре казаки стояли на краю ущелья в двух десятках метров над вершинами елей. Деревья плотно жа- лись друг к другу, что казались одним зелёным ковром. Спусти- лись, стараясь не оставлять следов, быстро двинулись по пружини- стым прошлогодним иголкам. Запах хвои, смолы, окружил отряд, напомнил Родину. Казаки повеселели. Сделали привал, подкрепи- лись рыбой. Удивлённого Луку, тоже пригласили отведать копчё- ной рыбы, он же достал краюху хлеба, показавшейся соскучив- шимся по хлебу, пластунам, несусветным лакомством. Гроза закончилась и дождь перестал. На несколько минут груп- па остановилась выкрутить одежду. Лука беспокоился за лошадь. — Скоро будет река и спуск, как бы моя кобылка, ноги не по- ломала. — Ладно, разгрузим. Подобрали походящую дровиняку, подвесил мешок и пота- щили парами на плечах. Начался нормальный сосняк, идти стало значительно легче. Сашко залез на дерево, преследователей не обнаружил. Разожгли костёр, поели и на почти сухих иглах под нижними лапами ёлок, часок поспали. Отдохнувший отряд снова накрыл заряд густого тёплого до- ждя, но тут пятёрка вышла к небольшой горной речке и по ней стала спускаться к морю. Теперь вода было со всех сторон. Тече- ние било под коленки. Каменистое дно с постоянным уклоном не позволяло получить удовольствие от путешествия. Через десяток 134

Золото Сербии метров с двумя десятками падений, решили спускаться туркестан- ским способом. Встали в круг, держась за руки, вот так постоянно кружась, постепенно спускались. Мешали только лошадь и мешок с монетами. Крупные скользкие валуны тоже счастья не добавля- ли. Где возможно, выбирались из каменного жёлоба, проходили по берегу. Местами высота каменных стенок доходила до пяти ме- тров. Видимо иногда тут вполне серьёзные потоки бывают. Сегодняшний дождь через несколько часов поднимет уровень реки и скорость потока. Это все понимали и торопились, как могли. Гриц, тащивший мешок, поскользнулся и поклажа утащила его вниз по узкому жёлобу. Пролетев десяток метров, распорол ло- дыжку почти до колена. Остановить кровь просто было негде. Море уже иногда было видно сквозь деревья. Помучившись на последнем крутом спуске, русло расширялось и один берег был вполне пологий, туда и выбрались для отдыха. Рана Грица глубокая с рваными краями, такие заживают бы- стрее. Кровь не хлестала, а вытекала ровно без толчков. — Прижигать бесполезно. — Да брось, перевяжем тряпицей, ничего страшного. — Сашко, знаешь где мы? — Чего тут хитрого, конечно. — Тогда давай за Швырём, веди их сюда, да следов побольше оставляйте, пусть нас по этой речке ищут. —Лука,лошадь поводи по этому берегу,там,где следы остаются. Разжечь костёр под дождём в мокром лесу не сложная зада- ча, но требует некоторых усилий. Через несколько минут мокрый сушняк сперва дымил, потом жёлтые язычки становились шире, цвет стал меняться на оранжевый, от подвешенной над костром кошмы тепло отражаясь, быстро высушило площадку возле ко- стра. Завесив ещё и с трёх сторон, получилась отличная сушилка, а кипяток согрел отряд изнутри. Вместе с окончанием дождя, появились наши товарищи. — Как там дела, Батько? — Почти никак. Мы ждали немедленной погони и к ней подго- товились. Эти лентяи, часа четыре назад, приплыли на лодке, по- 135

Евгений Колобов, Николай Зайцев пробовали подняться, поскользили, плюнули и уплыли. И всего-то их было с десяток. — Значит надеются прижать нас в другом месте. Пока доложат самому главному, план разработают, доведут до исполнителей, дня два, а то и три у нас есть Гриц, отложив выстругивать костыль, — Лука, будь ласка, сделай с кобылой петлю, метров двести вверх по течению, обратно по воде пройдёшь и к нам сушиться. Он исподлобья, смотрел на атамана. — Знаю, о чём думаешь — сотник достал икону. — Кувырком всё пошло, как только сундук отдали. — Во, и я про то. Что несправедливо малую часть взяли, вывел ты нас из-под ножей, не рискнули разбойники за часть жизнями рисковать. Но отдали не тем. — Кому же тогда? — Не знаю! Помолимся, может Господь надоумит. Не принесла облегчения молитва. — Горазд, что Сречко делать будет? — Возле сундука крутиться будет, пока фелюга не придёт. — А турки настигнут? — Откупится, наплетёт сорок бочек арестантов и откупится. — Чего нам Сречко?! Как самим выбираться думать нужно. — По речке спустимся, пойдём по пляжу в соседнюю бухту, где сундук передали. Следов на камнях не будет. Когда эту стоянку найдут, вверх по течению искать будут, там мы везде наследили. — Выходит, с утра мы сделали круг, что дальше? — Самый короткий и лёгкий путь по пляжам, но там и зажать нас проще всего. С гор, османы будут пытаться нас туда выдавить. Тут подошёл Лука, разговоры о дальнейших планах пришлось оставить. Лука достал трубку, из кожаного кисета табак. Не торо- пясь набил, выпустил целое облако дыма. Сотника аж передёрну- ло. Дёрнулся в одну сторону, в другую, оглядел всех, махнул рукой в сердцах, видно на что-то решился. Достал свою трубку, протянул Луке, — Держи на память. Лука повертел, понюхал, поковырял ногтем узор. 136

Золото Сербии — Хорошая трубка, из корня вишни. Из такой, совсем другой вкус. Спасибо. Сам то как? — Всё, зарок дал. Больше не курю. — Уважаемые господари, говорите вы по-нашему чудно, откуда будете, если не секрет. — Русские паломники, с Афона возвращаемся. — Я русских видел. Одеты по-другому, язык смешной. — Казаки мы, с Кубани. — Не слыхал. Ну как там у вас на… Кубани? — Как и у вас. Море, горы, небо синее. Олив нет и апельсинов. — А море какое? — Чёрное и Азовское. Домой вот возвращаемся. Брови Луки поползли вверх. — Даже пастух не верит — с досадой, подумал Мыкола. — Товарищ наш заболел, пришлось вернуться, в монастыр- скую больницу его пристроить. Ну и не спокойно у вас, то одно, то другое. — Я слыхал, муж сестры торговать плавал в Болгарию, там тоже турок воевать начали. Тодор народ поднял. Вот смеху будет, если болгары как греки турок скинут. — Так может твой, баджанах, нас в Болгарию доставит? — У него семья, детишек трое. Бесплатно не повезёт. — Пока мы до твоего родственника доберёмся, у тебя новая кобыла будет, а у нас гроши. Мы не разбойники, но у турок кое чего попросим. — вступил Гамаюн. Лука с прищуром глянул на Степана, наверняка про себя гово- ря, — такой попросит, последние порты снимешь. — Обсыхаем, едим горячее, отдыхаем. Двигаться будем по ночам. Дождь то начинал накрапывать, то переставал. 137

Евгений Колобов, Николай Зайцев Петля судьбы К вечеру со стороны соседней бухты, там, где мы встретились со Сречко, донеслась ружейная стрельба. Дважды выстрелили из чего-то вроде небольшой пушки или картечницы. Скоротечность перестрелки похожа на неожиданность атаки для одной из сторон, то есть — засада! Казаки, пропустить такую историю не могли. Когда грозо- вая сумрачность стала переходить в сумерки вечерние, пласту- ны сперва по реке, потом по полосе прибоя вернулись на место утренней высадки. Сашко с Грицом углядели парус, удаляющийся в открытое море, а все остальные осматривали полтора десятка убиенных сподвижников Вука Сречко. Самого Вука, опознали только по рас- шитой безрукавке и большому нательному кресту. Между двух валунов лежал умирающий Дмитрие. — Бросил меня Марко, — хрипел, увидев Мыколу, — ты бы не бросил. Прости русский. Мы с Михайло, должны были вас всех за- копать, только полюбили вас сильно. Горазд, тоже хороший чело- век. Могли бы друзьями стать. Золото проклятое! Можешь не верить, только за это ослушание наш главарь, жиз- ни нас лишил. Гореть теперь в аду. Хотели ведь с вами в Россию уйти. Не допустил, Господь. Страшно то как, Микола! За десяток лет сладкой жизни, вечными муками расплачиваться. — Ты сам свой путь выбрал, но что нас не попытался убить, зачтётся, скажи куда поплыли бандиты, глядишь ещё простит Го- сподь, какое -нибудь беззаконие. Лука, живо сюда. Вот ему расскажи. — Пробална башта — знаешь? — Я, до Болгарского санджака, всё побережье знаю. — Ещё, атаман. Под скалой лошади. Теперь ничьи. — Батька уже нашёл. 138

Золото Сербии Давай мы тебя к лекарю доставим. — Спаси тебя Христос, мне только помолиться время Господь отпустил, торопитесь, тут ещё османы рыщут. Забери сундук у бан- дитов, сотник. Прощайте и как у вас говорят: «Слава Кубани». — Героям, слава. Прощай. — Помолись за души наши, может услышит тебя Господь. — Прими, Господь душу грешную раба твоего Димитрия, прости ему все прегрешения вольные и невольные. Великий грешник, но ведь раскаялся. А если б не умирал, а плыл сейчас с сундуком? Каялся или радовался? Как это справедливо, что в конце пути нас судит Бог. — Прими, Господи их души грешные.. Святый Боже, святый правый бессмертный, помилуй нас! Как разобрались с лошадьми, как поднялись по знакомой троп- ке вверх, как проскользнули мимо спящих турецких кавалеристов, обмотав тряпьём конские копыта. Пришли к селу Прибрежный Сад почти одновременно с бандой, перегрузившей сундук на широ- кую телегу отдельная история, когда-нибудь Вы познакомитесь и с ней. Пока же отряд уверенно нагонял бандитов, хоть осторожни- чали обе стороны, но сшибка всё-таки произошла внезапно. Григорий Молибога Отставание на полдня, сыграло с нами шутку. Оставив Луку в небольшом, на десяток куреней, утопающих во фруктовых дере- вьях, селе. Зарысили вдогонку за телегой и десятком верховых. Кто ж знал, что у бандитской повозки колесо слетит, и они окажут- ся гораздо ближе. Со здоровой ногой я бы успел спешиться, но сейчас, быстро не получится и я окажусь под огнём, как вся наша ватага. Нуж- 139

Евгений Колобов, Николай Зайцев но дать хлопцам время найти укрытие. Зараз отвлеку бандитов! Пришпорив коня, засвистел что есть мочи. Рванул шашку и поска- кал вперёд по лесной дороге, обходя колону слева. Бандиты с по- хвальной скоростью рванули в разные стороны, сразу же стали стрелять. Двоих не самых шустрых, зарубил. Нырнул под брюхо лошади, увлекая за собой брошенных бандитских коней. — Ну, вот эти таинственные злодеи, не жалеющие ни своих, ни чужих, выкалывающие глаза невиновным бабочкам, плюющим на веру, свой край. Не должны такие ходить по земле. Вложив шашку в ножны, несколько раз выстрелил из револьве- ра, просто для привлечения внимания. Ничего так не нервирует, как выстрелы за спиной. Пора возвращаться, чтобы прицельно пострелять, а то нешу- точная перестрелка затеялась. Сашко Гулый Лес с густым подлеском равнодушно накрывал пологом спо- койствия, вооружённых людей, убаюкивая лёгким покачиванием зелёных папоротников. Панически разлетевшиеся от первых вы- стрелов пичуги робко пытались пересвистываться, сетуя что рез- кие, чужие в этом лесу звуки помешали вести затяжной призывный свист брачной песни. Свежий ветер принёс новые запахи. Сашко замер в сочной траве, настороженно зыркнул глазами из-под па- пахи, пригнул стволом винтовки ветку с резными листьями, го- товый встретить любую неожиданность. В «серпе» он оказался в самой нижней малоподвижной точке. Здесь возможность добыть славу и как-то выделиться среди товарищей, самая реальная. Не мог побороть Сашко, юношеского запала и удержаться от того, что- бы не быть первым среди лучших. Он должен стрелять, крутить- 140

Золото Сербии ся, выманивать бандитов на себя, пока сотоварищи вырежут всех бандитов.Тут, главное самому не попасть под прицельный выстрел. Без звука присел, позволяя телу плавно опуститься. Вытянул винтовку, лаская спусковой курок, внюхался в воздух — ноздри затрепетали и зло улыбнулся, почуяв врага. Разбойник, еле различимый в тени, не выдержав томительного напряжения, осторожно выступил из-за дерева, вскинул винтовку к плечу, и почти не целясь, выстрелил. Рослый, широкоплечий он ловко укрывался за темным стволом до поры до времени, выжи- дая своей минуты, и думал, что выскочил неожиданно, чёртом из табакерки. Не получилось. Громом грянули два выстрела, сливаясь в один. Толи в послед- нею секунду рука разбойника дрогнула, но пуля угодила в папаху, сбив её на землю. Сашко в изумлении сунул папаху за отворот черкески. Близкая смерть пригладила волосы, лизнув в лицо, за- ставив дрогнуть на миг, разозлиться на себя за этот миг и тут же расслабился, поверив в свою удачу. Разбойник от тяжёлой пули от- летел от дерева, с шумом и хрустом, падая в кустарник. «Готов», — подумал Сашко, уверенный в выстреле и уже отшагнув в сторону и приседая, закинул винтовку на плечо и вынимая револьверы, привлечённый новым лёгким смазанным движением, дважды вы- стрелил, с удовлетворением увидел падающий силуэт, вдруг пора- жённый остановился, замирая, услышав знакомый вскрик. Нахму- рившись, двинулся на голос, не понимая, что могло встревожить и кого напомнить. «Леший что ли шутит? Так ведь я и сам леший, вспомнил станичное прозвище. Ещё чего не хватало!» Мало ли, что может показаться в лесу, в спешке боя, где нервы натянуты. Тело разбойника оседало в высокую траву и в зелёный ребристый папоротник, с хрустом ломая полые стебли. Шапчонка с мужичка слетела и из сплетённого узла взметнулось, такое знакомое, обла- ко волос, цвета вороньего крыла. Шум леса, выстрелов исчезли. Пропали запахи. Ветер беззвуч- но качал кроны деревьев, создавая короткие тени. Они волнами накатывались, скользили по земле, теряясь в траве. Возрожда- лись, замыкая круговорот. Зелёные листья падали вниз срезан- 141

Евгений Колобов, Николай Зайцев ные шальными пулями. Бой накалился, казалось, стреляет весь лес. Только Сашко не слышал ничего, словно пуля не папаху сбила, а угодила в голову. Девушка захрипела. Сашко в два рывка оказался возле тела. Руки его мелко за- тряслись, когда он увидел, кого подстрелил, осторожно положил винтовку, не зная за что браться и как справиться с волнением. Губы заплясали, живя отдельной жизнью, не желая подчиняться. В уголке глаза стала наворачиваться огромная слеза. Кап. Первая жгучая слеза упала на когда-то красивое лицо женщины. Сербка зашевелилась, застонала. Длинные ресницы мелко за- дрожали, пряча глаза от режущего света. На побелевших губах запузырившись, выступила алая кровь. Сашко засуетился, подсунул руки под спину и бережно приподнял Беляну, ловя каждый вздох. Заскрежетал, кроша зубы. — Как же так, Беляночка? Как же так? Чем тебе помочь? Девушка хотела поднять руку, но бессильно опустила, не спра- вившись. Оттолкнуть хотела или прижать к себе, привлечь из по- следних сил? Признала или нет? — Беляночка? — неуверенно прошептал казак. — Не молчи, прошу тебя. Девушка вновь попыталась поднять руку, и новая кровь толч- ком вышла из краешка губ. Сашко, видя чужой порыв, схватил холодеющий кулачок, и бе- режно прижал к груди. Закачал девушку в сильных руках, завыл тоскливо и одиноко, поднял голову к небесам, приглашая в свиде- тели к своему горю, и поперхнулся, услышав тихий смех. Не веря, посмотрел на девушку. Та улыбнулась в ответ: — Хорошо… — Беляна! — вскрикнул Сашко. На какой-то миг ему показа- лось, что пуля не причинила особого вреда любимой. — Правда хорошо? Сербка тяжело вздохнула, сглатывая кровь, ответила: 142

Золото Сербии — Правда, милый. Чего ты испугался? Мы никак в море вышли, Марко? Плыви назад к берегу, худо мне. Силы утекают. В глазах темнеет. — Марко? — прошептал Сашко, и новыя слезы начали набухать в глазах. Сил их остановить не было. — Какое море? В лесу ты, Бе- ляночка, а это я, Сашко. Кажется, его горячие слезы обжигают лицо Беляны, она снова часто моргает, и в глазах её мелькает разум. Осторожно девушка вытаскивает руку. Пальцами хватается за газыри на груди казака. Делает вынужденную паузу. Собирается с силами и медленно под- нимает руку к его лицу. Усилие требует огромных затрат. Беляна морщится, улыбается и слегка касается небритой щеки, а потом запускает тонкие дрожащие пальчики в чуб мужчины. — Ты? — тихо шепчет девушка. — Я! Я, Беляночка, я. Никак признала? Потерпи, сейчас легче станет. — Марко, худо мне. Что со мной, Марко? — Это я, Сашко… Сашко Гулый! В станицу хотел тебя отвезти. В жёны взять… — казак говорил быстро, стараясь не терять времени. — Сашко? — захрипела девушка и крепко схватила за рубаху на груди. — Сашко?! Ты? — Я, Беляночка. Девушка расслабляется в объятиях, обмякает телом, шепчет: — Что же ты наделал? — Убил тебя, Беляна. Убил. Но, видит Бог, не хотел. «Ещё, как хотел»! — шепчет бес и его кривляния отражаются на лице девушки: она растягивает губы в дьявольской улыбке, видя, как мужчина мучается, выдавливая из себя слова жуткого призна- ния. Хватка на груди ослабла, рука скользнула по телу. — Скажи, что… — Да, да, очень люблю тебя, Беляна. Девушка морщится, Сашко не видя, продолжает: — Боже, как же я хочу чуда, чтоб ты жила. Беляна отворачивается, хмурится, кривится от нового присту- па боли, от крови своей и холодеющего тела, от горячих мужских слез. Сашко не унимается: 143

Евгений Колобов, Николай Зайцев — Боже, сотвори знак. Она не должна умереть, ведь я так люблю её. Сделай что-нибудь! Убей меня вместо неё! Убей. Убей! Убей! Словно в подтверждение пуля срезает ветку, и она больно бьёт по щеке, сдирая кожу. — Значит, не пришло моё время, Беляночка. Девушка поморщилась, отгоняя чужую мысль. Собралась с си- лами. Слова давались нелегко: — Скажи, что… — казак наклонил голову, чтобы лучше слышать горячий шёпот, — у тебя есть золото… — Золото? — опешил Сашко, невольно отстраняясь. По лицу прошла волной гамма чувств. Сашко размазал слезы по щекам. — Какое золото? О чем ты? — Золото… монеты… — Девушка оживает, глаза её расширяют- ся. Она дёргается в руках, смотрит умоляюще и не понятно в этом порыве ничего. До Сашка медленно доходит. — Есть у меня, Беляна, золото. Думаешь, оно поможет? — Поможет… — девушка сглотнула, давясь кровью. — Но, как? — не верил Сашко в чудо.— Как? — В голове у казака вихрем носились мысли о сказочном обряде, который можно ку- пить, и чудесным образом исцелить девушку, продлить ей жизнь, на год, на неделю, на час. Сейчас он хватался за любую соломинку, лишь бы исцелить любимую. — Дай мне его… Дай!!! — Заходится девушка. В глазах Беляны вспыхнула жизнь. Пальцы снова крепко держали материю руба- хи. — На губах выступила кровавая пена. — Дай… Сашко заторопился. Сунулся к кошелю за пазухой, вытащил горсть монеток, сунул в дрожащую руку. Девушка изогнулась. Те- перь кулачок крепко держал монеты в руке. Ноздри хищно затре- петали на обострившемся лице. — Ещё, — слабеющим голосом умоляюще попросила она. — Ещё, — еле слышно прошептали губы. Теперь и у Сашко задрожали руки. Полез к кошелю, но пальцы не слушались и то застревали в скрещенных ремнях, то путались в материи. А когда он снова вытащил монетки и посмотрел на Бе- ляну, глаза её смотрели в одну точку, куда-то поверх его головы. 144

Золото Сербии Сашко медленно положил девушку в мягкую траву. Бережно разжал пальцы и осторожно вложил в ладонь монетки. Попытался закрыть кулачок. Такой крохотный. Не получилось. Золотой и сере- бряный дождик, ручейком покатился по телу, растворяясь в траве. Казак обмяк телом, закачался в отчаянии, и, не удержавшись, упал рядом, не сводя глаз с бледного лица Беляны. Черты её нео- бычно заострились. На кровавую нижнюю губу девушки села мел- кая муха, зашевелила лапками умываясь. Покосилась на Сашко и недовольно слетела, согнанная одеревеневшей рукой. — Беляна, — тихо прошептал казак, — Беляна. Вот ещё одну любовь убил. Теперь своею собственной рукой. Погоди, неотразимый любимец женщин. Не тебя звала умира- ющая женщина, а какого-то Марко. Его любила. Тобой пользова- лась. Ведь ловил её взгляды, слишком трезвые в пьяные моменты любви. Вопросы невместные. Хотел верить в любовные клятвы и убедил сам себя. Братов не слушал. Люблю, увезу, твердил. Гриц, зуб выбил, лучше башку отбил бы. Ума всё равно не до- бавилось. Как жить!? Прав атаман, не может счастья быть в грехе. Если человек За- веты Божьи приспосабливает как ему, человеку, лучше, тогда тьма и бездна. — Марко! — закричал во всю глотку, — Марко! Казак встал в полный рост, двинулся на вспышки выстрелов и клубы порохового дыма. Опустошив оба барабана, невредимый рыдая упал возле какого-то пенька. — Живой? — Швырь стоял рядом. Хватит страдать, не маем часу для этого. Отряхиваясь встал уже другой Сашко, что-то детское слома- лось в нём или лопнуло, Швырь уже набравший воздуха для оче- редной шутки, взглянув ему в глаза, только головой покачал. — Яму нужно выкопать. Иди, атаман покажет. 145

Евгений Колобов, Николай Зайцев Подхорунжий Андрей Свырько (Батька Швырь). Сшибка началась не по нашим правилам. Такое тоже случается. Ребята нам попались непростые. К лесу привычные. Как Гриц засвистел соловьём-разбойником и пролетел ветром в голову ко- лонны, рассыпались по лесу кто влево, кто в другую сторону доро- ги. Как и пластуны. Мы с Сашко оказались вместе. «Серп» — скомандовал Билый. Маловато нас, бандитов раза в два больше. Будем ровнять. Одного снял из винтаря, ещё двоих из револьверов. Всё время смещался вперёд и влево. Стрельба притихла, понятно, противни- ка нужно было найти, занять удобную позицию, прицелиться… Ребята шустрые, но ползать не приучены. Ещё одного подстре- лил, когда тот решил перебежать. Куда его понесло? В тылу бандитов постреливал Грицко. Тут Сашко заблажил. Из-за деревьев я видел не очень хорошо, но, по-моему, он шёл в полный рост и чего-то кричал. Четверо начали палить по нему, явственно показывая, где они обосновались. Через минуту стрельба закончилась, осталось только добить подранков и собрать дуван. Удивительно, но у Сашка, кроме ра- зорванной души, только на щеке царапина. Блаженным везёт. Да и меня бережёт Господь. Как пули ни свистели, ни одна старым телом не прельстилась. Надоело всё. Домой пора. Пойду Билому скажу, если золото не захочет всё брать, то доля всё равно нам положена. Десять раз сундук отобьём — десять раз нужно долю брать. Такой казачий закон от века заведённый. И домой, домой. Сколько баек новых у меня есть. За стаканчи- ком горилки, под борщ, да с раковыми шейками, со свежей капу- 146

Золото Сербии стой и щавелем. С пампушками начесноченными. Под огурчик со- лёный, да песню старинную. И огурец такой солёный, чтоб Москву было видно, как откусишь. Нет, домой, домой! Сотник Николай Билый. Больше всего сейчас хотелось упасть в зелёные заросли, по- лежать полчаса. Просто лежать и смотреть, как между ветвями по голубому небу плывут облака. Самая важная сшибка прошла без моего участия как атамана. Когда Гриц вдруг помчался вперёд, рисуя шашкой в воздухе серебряные круги и восьмёрки, понял — догнали! Прыгая в ку- старник, услышал чужой крик: «Марко убили»! Гриц отметился. Дальше как все, стрелял, переползал. Накинув черкеску на куст, как на живца поймал троих. Хорошо ребята стре- ляете, а вот как воевать ватагой в лесу не знаете, а «серп» подре- зая фланги, перекосил всю шайку. Такого «зипуна» мы ещё не добывали. Хорошие лошади и упряжь, приличное оружие, фураж и запас продуктов, и конечно знакомый сундук. Отберём столько, сколько унести сможем, не до потери подвижности, конечно. Остальное закопаем в сербской земле. Подарки обратно не забирают. Смогут ли братушки распорядиться, теперь пусть Горазд отвечает. А если в этом чудесном краю ничего не изменится, так мы и вернуться можем. Место хорошо запомнили. Эпилог 147

Евгений Колобов, Николай Зайцев Болгария. На склонах Шипки Остатки русского корпуса втягивались в заросшие шиповни- ком горы Шипки. — Единственный правильный приказ ентого генерала, как его там? — уточняя, спросил Швырь покручивая седой ус. — Столетова, — подсказал Микола и укоризненно покачал го- ловой. — Негоже подхорунжему целого генерала собачить. Старый казак сразу возразил: — Как же мне, воину, относиться к командиру, который после горного перехода, без роздыха и разведки на целый укреплённый город попёр? — Откуда знаешь, что отдыха не было? — недоверчиво спросил сотник. — С донцами из полусотни Никифорова побалакал. — Когда только Вы Батька, успели везде побывать? А место для табора присмотрели? — Присмотрел и золотишко надёжно пристроил, вон Гамаюн помог. А может, проскочить успеем, пока османы плотно не об- ложили. — Без золота просочились бы, как бы нехристи, холера им в бок, не лютовали. Бачишь, как вышло, думали, по русским тылам с обозами на Родину вернёмся, а видно, опять на чужбине задер- жаться придётся. — Погоди, дай отдышаться. Глянь, Мыкола, чего канониры робят! Трёхпушечная батарея новейших пушек, разворачивалась в боевой порядок. Артиллеристы были хорошо вышколены, дви- гались сноровисто, без лишних движений, офицер, не вмешивая, курил возле перевёрнутой бочки, мол, чему нужно научил, теперь лучше не мешать. — Чего робят?! Чего тут понимать: умирать готовятся. Пушки тя- жёлые, на эти кручи не затащишь. Просто бросить, видать не захо- тели, последний бой дать желают. Весьма похвально и благородно: и отход корпуса прикроют и сами героями умрут. Что может быть лучше для воинов на войне? 148

Золото Сербии — Пока еще не умерли, — сказал Грицко, — может, поможем, атаман? — Чего не помочь, православным, — сказал Билый, пожимая плечом. — Так, браты, слушай диспозицию: мы с Грицом, вон за теми валунами заляжем, Сашко с Гамаюном, вон в тех кустах, на другой стороне прохода. Вы, Батько, чуть ниже этого места, наш отход прикрывать будете. Скажем вон с того уступа, ну да сами определитесь, чай не в первый раз. Вопросы? Казаки пожали плечами. Швырь улыбнулся, но сдержался от шутки. Горы были наполнены суетой. Солдаты скатывали крупные ва- луны в редуты, перекрывали и так узкие проходы. Потные офице- ры метались между рядовыми и штабными палатками. — Бойся! — Закричали чуть выше и левее. Каменюка с лошадь, катилась по склону, увлекая валуны поменьше в каменный поток. — Ладно, лапотники проход перекрывают. Кавалерия не прой- дёт, да и пехоте в ниточку вытягиваться придётся. Казаки одновременно посмотрели на одинокую батарею у подножья прохода. Швырь в миг стал серьезным, с досадой взмахнул рукой, выру- гался сквозь зубы. — Прости Господи, пошли атаман. Многие солдаты были в лаптях, вместо разбитых вдрызг сапог. Решение брать Плевну, где размещались военные склады Порты, принималось отчасти желанием возместить материальные потери, понесённые при горном переходе. Только турецкий гене- рал, сидевший в Плевне, располагал превосходящими силами, он хладнокровно дал Столетову понести большие потери при штур- ме, а теперь надеялся уничтожить остатки русского корпуса. — Господин сотник! — Откуда-то сверху, кричал Сашко.— Тут до Вас ходок, станичники привели. Говорит, по важному делу. — Отабориться не успели, уже ходоки пошли, всем пластуны помочь должны, — заворчал Швырь. Микола кивнул, верно мол, не любил, когда дело перебивают, но суровый Грицко вдруг остановил тронувшуюся ватагу: — Погодь! Там дид старый. Надо уважить. 149

Евгений Колобов, Николай Зайцев Все обернулись. Спешить надо было помочь артиллеристам, а то и не успеть можно. Волна османской пехоты неудержимо при- ближалась. Швырь хотел высказать общую мысль, но промолчал, глядя на старого солдата. Тот бухнулся на колени и пополз к ним, растирая выцветшей кепи слёзы по морщинистому лицу. Все оше- ломленно замолчали, словно заглотнули языки. Старик избрал по- чему-то старшим Грицко. Стал неистово креститься, кланяться, не сбавляя хода, пополз к своей цели. — Христом Богом прошу, помогите!!! — и столько отчаяния было в чужом голосе, столько надрыва и хрипоты, что все неволь- но поёжились. — Помогите! — старик попытался обнять ноги Грица. — Ни, диду, то мне не любо. — Спасите! — Да, что случилось, старик? — подал голос Билый. — Обидел кто, кого спасать? Надо отдать должное старому солдату — сориентировался он сразу, не вставая с колен, изменил направление, и подполз к сотнику. — Да хватит уже ползать! Вставай! Говори, старче. Нет времени. Старик тяжело поднялся. Губы его тряслись. — Не за себя хочу просить! — Он полез за пазуху. — Не за себя. — Достал из мешочка на витой веревочки массивный зо- лотой перстень, стал совать в руки. — Отдам. Графский перстень. Семейная реликвия! Только спасите поручика! — Твоей семьи, что ли реликвия? — сказал Швырь, рассматри- вая из-за плеча перстень. — Нет, — отчаянно затряс головой старик, — графской семьи. Маменька-графиня на крайний случай дала. Как чувствовала, что с сыном беда может приключиться! — В полон что ли взяли? — равнодушно спросил Грицко. — Нет,— старик снова затряс головой.— Там он.— Кивнул вниз, указывая на батарею. — Командует последним боем! Казаки как-то расслабились. 150