Московский Парнас 3/19

Московский Парнас Вестник Академии российской литературы – литературный альманах ¹3(120) – июль-сентябрь Год издания семнадцатый Проза Поэзия Публицистика Критика * Москва 2019

«Общеписательская ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР литературная газета» Роман ТИШКОВСКИЙ МСПС (г. Москва) РЕДАКЦИОННЫЙ газета СОВЕТ «Слово» (г. Москва) Владимир БОЯРИНОВ ЖУРНАЛЫ: «Бийский вестник» Виктор БУЛАНИЧЕВ (г. Бийск) (г. Бийск) «Приокские зори» (г. Тула) Валентина ГОНЧАРОВА Альманах (г. Геленджик) «Донская сотня» (г. Ростов-на Дону) Сергей ДАШТАМИРОВ Альманах (г. Каменоломни, «Слово» Ростовская обл.) (г. Геленджик) ИНФОРМАЦИОННОЕ Галина ДУБИНИНА СОПРОВОЖДЕНИЕ в СМИ и ГИС Интернет: Леонид ИВАНОВ Евгений СКОБЛОВ (г. Тюмень) Ольга КАРАГОДИНА Татьяна КАМАЕВА – ISBN 978-5-6043697-5-3 зам. гл. редактора Алла КУЗЬМИНА (г. Уфа) Виктор ЛИННИК Аркадий МАР (г. Нью-Йорк, США) Елена СТЕПАНОВА Александр ТАРАСОВ – зам. гл. редактора Яков ШАФРАН (г. Тула) Алексей ЯШИН (г. Тула) © «Московский Парнас» © Академии российской литературы Идея, состав, оформление



СТРАНИЧКА РЕДАКТОРА В конце 2018 года в библиотеке имени И. Бунина состоялось очередное собрание Академии российской литературы, на котором Правление Академии выразило отношение к будущему развитию Академии. В первую очередь, мы определились в издании альманаха «Мос- ковский Парнас» как вестника Академии. Было решено издавать альманах раз в квартал, т.е. 4 выпуска в год. Затем, после почти 10-летнего перерыва, Правле- ние Академии выразило надежду возобновить издание антологий Академии по различным направлениям ли- тературы. Было решено начать с детской антологии. После серь¸зной подготовки по сбору материала эту идею удалось осуществить. Летом этого года Антология ли- тературы для детей и подростков «За горами, за дола- ми…», выпуск третий, была издана и благожелатель- но встречена как членами Академии, так и средствами информации. В октябре нам удалось осуществить ещ¸ одно издание – Антологию современной сатиры и юмора, выпуск второй. Всего в этой Антологии 25 авторов. В настоящее время проходит распределение Антологии по авторам и подготовка е¸ презентации. Наши возможности небезграничны и, к сожале- нию, в связи с выпуском Антологии, задержался вы- ход альманаха «МП» ¹3/2019. У Правления Академии есть ещ¸ одна задумка – в качестве эксперимента издать альманах в тв¸рдой об- ложке. Надеемся, что нам это удастся… Главный редактор Роман ТИШКОВСКИЙ 4



ПРОЗА Георгий АБАКУМОВ ИЗ БАЕК ВЕРХНЕГО ДОНА В былые времена на Дону анекдотов в народе не сказывали, а ходили устные анекдотичные истории, называемые байками. На Верхнем Дону бая- лись скрость, т.е. везде. На ярмарке, на мельнице, на гулянках в перекурах. Под случившийся казус с каза- ком, каждый хутор старался подобрать своего героя, подогнать под свою местность. Что такое байка? Это фрагмент из истории жизни Донских казаков. СТАНИЦА В¨ШЕНСКАЯ Вкаком году на языке у казаков верхнедонцев появилась эта байка, память людская не со- хранила. А было это на почитаемый казаками празд- ник – Пасху. В Свято-Михайло-Архангельском храме станицы В¸шенской прислуживал звонарь, великий мастер своего дела. А выводил он любую колокольную мелодию искусно потому, что у него был тонкий музы- кальный слух, а в миру развивал он этот слух, играя на гармошке. Наверное, это и губило его. Потому как на всех застольях казачьих он был званым гостем. И не одну гармошку он порвал, крестя и женя казаков. Родился и проживает на Верхнем Дону. Краевед, издал несколько книжек по истории Верхнего Дона. Жив¸т в станице Казанской. 6

ПРОЗА Жил звонарь при храме, и был у него верный друг, п¸с Мамай. Пес был умной животиной, и иной раз придремавшего, хмельного маэстро он будил к За- утрене. Батюшка звонаря не обижал за его хмельные прегрешения. Так как храм славился на всю округу своим чистым, мелодичным колокольным звоном. И вот ближе к полуночи, перед Пасхой, к храму собрались казаки со всей округи, воспеть Всевышнего и окропить святой водой хлеб, сало, яички, чтоб поутру разговеться в кругу семьи. К этому времени звонарь уже разговелся, и, чтоб не мозолить своим видом глаза набожных казаков, поднялся в свою вотчину, на коло- кольню. А чтоб Мамай не путался у прихожан под но- гами, прихватил и кобеля с собой. Взобравшись на вер- хотуру, заботливый хозяин привязал псину к вер¸вке, которая в свою очередь была связана с поводками всех колоколов по хитрой схеме, придуманной самим хозяи- ном колокольни. И в ожидании своего часа, ул¸гся в углу на тулуп, моментально захрапев. Привязанная псина мостилась, мостилась и окончательно запуталась в вер¸вках, стреножив себе все лапы. По натуре Мамай был псом вольнолюбивым, а по- сему, собрав все собачьи силы, рванулся на свободу. С вер¸вок он выскочил, но, будучи за шею привязан- ным к колоколам, издал такой оглушительный трезвон, что его собачья душа ушла в пятки, а глаза от страха вылезли на лоб. И метавшись по колокольне, Мамай прив¸л в движение все колокола. Услышав звон колоколов, батюшка начал службу. – Христос воскресе из мертвых! – Смертию смерть поправ! – подхватил хор. Не веря своим ушам, распевая молитву, батюшка думал, что за чертовщина творится на колокольне. Почуяв неладное, он прекратил пение и послал казаков на колокольню. Взобравшись на звонницу, прихожане разобрались, в ч¸м дело. Они отвязали обе- 7

ПРОЗА зумевшего от страха пса, который между балясин мет- нулся от колоколов вон. Вс¸ бы ничего, да коло-кольня была высокой, и Мамай с воем летел до земли, чем ещ¸ больше вв¸л прихожан в сумятицу. Звонаря же разбудили при помощи ведра родниковой воды, и по времени, как ни в ч¸м не бывало он вывел такую ко- локольную мелодию, что у казаков аж сл¸зы на глазах появились. Возле храма Мамай появился через месяц, на ра- дость осиротевшему хозяину. Он был худ, шерсть на боках висела клочьями, а главное, сломанный при па- дении хвост неестественно торчал вбок, придавая ко- белю смешной вид. С тех пор Мамая угадывали все в станице, даже в собачьей свадьбе у него было поч¸тное место. А узнав об этой истории, казаки со станицы Еланской стали называть соседей «Кобелятниками» или «Кобели ломохвостые», в отместку за то, что те дали Еланцам неприличную кличку «Козлы», но это уже другая история… 8

ПРОЗА КАК КАЗАКИ ДУГУ ГНУЛИ Снег сош¸л, к обеду пригревало ещ¸ ленивое солнышко, земля после тяж¸лой зимы легче задышала. Вот в это прекрасное время и вышли на до- бычу два кума, захватив с собой топоры, по налыгачу, т.е. по вер¸вке, и харчишек. С утра оба не завтракали, тяжко было после посиделок. Поднявшись по буераку в лес Бударный, взопревшие кумовья присели на ва- лежник. Переглянувшись, поняв друг друга, кумовья стали тормошить тормозки. Кобель по кличке Чингиз закрутился возле хозяина, злобно поглядывая на не- знакомца. – Петро, в чего он на меня рычит, – спросил Са- велий. – Дык, скотина уч¸ная, понимает и терпит толь- ко хозяина. Даже жене голяшку куснул, когда она на меня коромыслом замахнулась. Кроме сала и яичек с хлебом, нашлась и буты- лочка зелья. Опохмелившись, кумовья начали рассуж- дать. – Савелий, в вершину не пойд¸м, там одна осина. – Правильно, Петро, а нам нужен вяз, он и креп- кий, потому что как древесина круч¸ная и гн¸тся, не ломается. – А вот деды наши, они дуги гнули, прям на кор- ню. – Это как? – не поверил Савелий. – А так, гнуть дерево легче, когда оно длиннее, а затем связать и подрубить, и укладывай в навозную кучу запаривать. – А ты прав, кум. Давай так, ты полегче на ходу, лезь на вязину и привяжи налыгач повыше, и сверху загинай, я за него с Чингизом буду тянуть. – Будь так, только с псиной в аккурат, а то он с перегаром даже меня зрить не могеть. 9

ПРОЗА – Управимся, – молвил Савелий, связывая два на- лыгача и один конец передал куму. Петро был худосочный и как кошка стал караб- каться по стволу выбранного дерева. Забравшись на макушку, он привязал свой край налыгача и крикнул: – Кум, не толстовата ли вязина, что-то слабо гн¸тся? – Ничего, не таких загинали, – хорохорился Са- велий и начал тянуть верхушку к земле. Дровиняка гнулась, но слабо. – Петро, ты дюже не бойся, не больно и высоко, ты ближе к краю перелезь и там висни. – Я не боюсь, – перехватываясь, Петро полез ещ¸ выше. Ствол стал понемногу гнуться. Обрадованный тому, что дело пошло, хмельной Петро дурниной заре- вел: – Давай, давай, давай!! Савелий стал выбирать почуть налыгач, радуясь, что дело спорится. А Чингиз команду хозяина понял по-своему. Огля- нувшись и никого не найдя вокруг, кобель решил, что хозяин его травит на этого вонючего перегаром казака. С радостью и в службу хозяину, собака во всю пасть вцепилась в мясистую задницу Савелия. Тот с р¸вом бросив свой край налыгача, схватился за прокушенную задницу. Вязина, избавившись от лишних восьми пу- дов, замерла, а потом, не заметив хилого веса Петра, легко выпрямилась. В пол¸те Петро успел вс¸, проклясть своего не- радивого кума, вс¸ простить своей ворчливой жене и даже успел рассмотреть за делом своего любимого пса, от чего ему стало легче, и, пролетев несколько метров, казак врезался в густо разросшийся на опушке куст кислицы. 10

ПРОЗА Падение на землю казака придерживали огромные шипы, которые, как ему казалось, пронзали его на- сквозь. На землю Петро упал больше похожим на ежа, чем на отставного вояку. С леса, с матом и проклина- ниями всего на свете, кумовья возвращались разными дорогами, но встретились вновь у хуторского конова- ла, который одному обмазал карболкой покусанную задницу, а другому с задницы, как гвозди, щипцами вынимал шипы. Выйдя на улицу, кумовья поняли, что весь хутор об их похождениях уже знает. И махнув рукой, не жили богато, нечего и начинать, прошмыгнули в лавку. КАК КАЗАКА ОТ ЗАГУЛА ЛЕЧИЛИ Над самым Доном проживали два кума казака, которые и дня не могли провести поодиночке. А всякая встреча без штофа не обходилась. Вот только 11

ПРОЗА один кум был пудов на восемь, а другой и до четыр¸х пудов не дотягивал. Соответственно у первого после тр¸х рюмок ни в одном глазу, а другой уже песни за- тягивал. И так они додружились, что худосочный кум Игнат прочно попал в руки бога виноделия Дионисия – он и как бог на день по несколько раз умирал и про- сыпался, как ни в ч¸м не бывало. Спохватился кум Афанасий, но было поздно, Иг- нат на уговоры бросить пить не реагировал. А чего только ж¸нушка с ним ни делала – и куриного пом¸та в самогон подмешивала, и к бабке ведунье ходила, и на коленях просила, даже перестала к себе подпускать. Бражка стала для Игната всех милей. Насатанилась тогда кума на Афанасия, ты, мол, его сбил с правиль- ного жизненного пути, вот ты с ним и живи. Признав вину, Афоня поклялся перед Богом куме, что Игната верн¸т к жене в правильном виде и забрал с собой. До- мой естественно не пов¸л. Своя ж¸нка ещ¸ круче кумы была. Схватил в охапку кума и поволок его на берег Дона. На берегу, на боку лежало несколько каюков – долбл¸ных лодок. Выбрав, какой стоял поровней, Афо- ня опустил в него родного кума, который в стельку пьяный, спал безмятежным сном. И задумался Афанасий, присев на соседний каюк: как выручить из беды друга, который, хоть и мал по жизни ростом, но в молодости был великим рубакой, камышинку на лету трижды перерубал, а иной раз и вдоль распускал. Был ему Игнат не просто кумом, кровным братом. Не раз в бою выручал он своего здо- рового, но не очень поворотливого друга. Да, если не отучит его пить, то самому каюк, кума прибь¸т. И тут его осенила идея! Побежал домой, выстру- гал небольшой крест, набрал гвоздей, взял молоток, прихватил с собой жену, не забыв позвать на берег куму и соседей. Собравшись вокруг пропивашки, взя- лись дружно за дело. Положили поудобней тело в каю- 12

ПРОЗА ке, сложили ему руки на груди, вложили в них крест. Подобрав с ровными краями ещ¸ один каюк, положили сверху. И Афоня сбил их гвоздями. Получился велико- лепный гроб. Кумовья сидели вокруг сбитых каюков и ждали. Вдруг внутри послышался стук, кум подош¸л к «гробу», приподнял и стукнул его о берег. В это время, как на похоронах бабы заголосили в один голос и стали комья земли кидать на колоду. Что происходило вну- три, было невообразимо. Игнат ревел дурниной, клялся во вс¸м, пытался сковырнуть верхний каюк, но добрый куман¸к над¸жно его пригвоздил. Из рассказа горе покойника: «Когда я проснулся, думал уже ночь, в руках что-то было, полапал и ужас- нулся – крест! Лап слева – доска, лап справа – доска, сверху – доска!! И тут, – бум, в могилу опустили и начали земл¸й закидывать, ну думаю, допился, что и сгорел от браги. А как хотелось жить, не похмелиться, а жить!» 13

ПРОЗА Поиздевавшись над кумом, кум крикнул: – Дадим ещ¸ шанс Игнату пожить? – Дадим, – ответила жена, – выпьет, сама замурую. Когда сняли верхний каюк, Игнат выпрыгнул из нижнего, как ч¸рт из табакерки, кинулся жену обни- мать и что е¸ расцеловывать, что причитать. Еле уго- монили казачка, но тот поклялся: – Рюмке – ни-ни!! – Да перестарались, – глядя на кума, молвил Афо- ня. – Тот был белым, как лунь. Зато кума в последствии не могла нахвалиться му- жем и мудрым кумом. А на гулянках Игнатка сидел трезв¸хоньким и на предложение казаков пропустить чарку, отвечал: – Нет, ня буду и вам не советую, а то и вам каюк будя. КАК МЕЩЕРЯКОВСКИЕ КАЗАКИ ПРОДАЛИ ВЕРСТУ РЕЧКИ ТИХОЙ ТИХОВСКИМ КУПЦАМ Если в станице Мигулинской проживала вся светская элита юрта, то финансовая юртовая элита проживала в хуторе Тиховском, потому что там был открыт банк с отделениями во всех больших ху- торах Верхнедонья. В то время казаки, получив зе- мельные наделы, тоже стали заниматься земледелием, животноводством, овцеводством, коневодством. И Ти- ховский банк пользовался на Дону большим успехом. К тому же казаки проводили большие ярмарки, где уходил и их товар. Подвоз товара наладили по Дону баржами. Пристань была на местечке «Синдикат» или «Монастырской пристани». В переводе с древнегреческого «Синдикат» – как ассоциация купцов, занимающихся одним направле- 14

ПРОЗА нием. Ходят байки, что греки ещ¸ две тысячи лет назад с Танаиса поднимались по Дону, и в местечке «Син- дикат», на среднем Дону, занимались меном товаров с племенами, проживающими на севере. Но перевалка товара была невыгодна купцам. Они задумались, как облегчить себе жизнь, и вот что придумали. Был ярмарочный день. С желанием удачно про- дать и удачно купить съехался весь мир с округи. Каза- ки с хутора Мещерского с утра загуляли по неведомой причине. К обеду изрядно захмелевшие, они посылали друг друга в лавку, но заначки были пусты. (Раньше начкой называли широкий ремень, за который казаки прятали кожаный мешочек с монетами – отсюда и за- начки!) И в это время как бы невзначай к казакам подош¸л купец и поинтересовался: – Что кутим, казачки? – Что имели, прокутили, – резанул атаман. – А вы что-нибудь на ярмарке продайте. 15

ПРОЗА – А дай гребень, «Чебак» вшей начешет, а ты купи. – «Чебак» улыбнулся щербатой улыбкой, и по- чесал свой кучерявый вихор. – Не, мне вши ни к чему, плохая примета их в хозяйстве иметь. – Вы вот мне чего-нибудь в хозяйство продайте. – А что тебе сгодится, чего у нас в карманах нет. – А вы продайте мне версту речки Тихой. Казаки заржали, хватаясь за животы. – А сколько заплатишь, купец? – А сколько выпьете, казаки? – А сколько наль¸шь? Вокруг торгующих собралась толпа казаков и куп- цов. Казаки, глядя на свои возможности, дружно кри- чали: – Бочку, атаман! Торгуй бочку водки, атаман. Мы отмерим купцам версту Тихой. А Дона и пяди не про- дадим, а Гнилуши версту так и быть. В былые времена речку Тихую звали Тишанкой, а ещ¸ ранее Гнилушей. Купцы под шумок с лавки вы- катили непочатую бочку водки и поставили в круг. Тут же принесли чернила и пергамент. Усевшись прямо за бочку, обмакнув перо, купец стал писать: «Мы, купцы хутора Тиховского с одной стороны, и казаки хутора Мещеряковского во главе с атаманом с другой стороны, подписали сию грамоту в том, что казаки жалуют купцам в бессрочное пользование вер- сту речки Тихая возле хутора Тиховского. Несмотря на продажу версты р. Тихой, казакам разрешается в речке ловить рыбу, купаться, поить скот. Купцы со своей стороны обязуются казакам выставить бочку водки». Грамоту скрепили подписями и поставили печати, пожав при этом руки. Довольные удачной покупкой, казаки загуляли в Тиховском трактире. 16

ПРОЗА Утром, возвращаясь домой по мосту через речку, атаман улыбнулся и молвил: – Вот дураки купцы, вот у денег глаз нету, по воде деньги пустили, – и довольный, уехал восвояси. Речка Тихая по лугу, между хутором Мещеряков- ским и хутором Тиховским, протекала ближе к хутору Мещеряковскому. Через месяц после сделки на луг, в районе хутора Тиховского, наехали землекопы и начали копать кана- ву. Казаки не понимали, что затеяли купцы. А купцы, прокопав канаву около версты, соединили е¸ с речкой Тихой. Мещеряковцы сразу подвоха и не заметили. Канава понемногу набралась водой, и в ней за- велись лягушки. Они ещ¸ больше смеялись с купцов. Зима выдалась забойной, снега навалило по пояс. А вот весна была дружной, полая вода была высокой и бур- ной. Речка Тихая всем на удивление весной гуляла по новому руслу, словно новоселье праздновала. В лето вода в старом русле упала и остановилась, зацвела ря- ской и заросла чаконом. У Мещеряковских казаков даже стойла пут¸вого для коров не осталось. И пош¸л атаман к купцам с просьбой вернуть речку вспять, но те предъявили гра- моту. А Тихая, прорезав русло поглубже, протекала пря- мо по краю Жидовской улицы. Купцы устроили там причал и стали завозить товары по Дону, затем под- нимались по речке Тихой, прямо к товарным лавкам. Съезжий люд стал посмеиваться над казаками, мол, не делаются дела во хмелю, можно и впросак попасть. ВЕРХНИЙ ДОН, станица КАЗАНСКАЯ Рисунки В. Сафроновой (Ростов-на-Дону) 17

ПРОЗА Нина ГАВРИКОВА НАХОДКА Осень на севере – самое т¸мное время года. В но- ябре вечерние сумерки ранние. Промозглый ветер, радуясь безнаказанности, воет в проводах, ледяным дыханием касается пальчиков рук и кончика носа, изо всех сил пытаясь остудить и так еле теплящийся огон¸к жизни. Озноб скользит по спине. Невольно вздрогнув, Она натягивает т¸плый, пушистый шарф до самых глаз, а руки прячет под мышками. Она не торопится домой, там Е¸ больше никто не жд¸т. Она поднимается на крыльцо: ничего не видно. Свет в городе давно погас: может, обрыв на линии, может, ещ¸ что, а у Не¸, как назло, нет ни фонарика, ни спичек. Вытягивает руки впер¸д. Отыскав ручку, пытается открыть дверь, но Е¸ останавливает непонят- ный, еле различимый звук: «А-а-а!» Она задерживает дыхание, прислушивается. Через несколько секунд звук повторяется: «А-а-а!» Реб¸нок? Откуда? Что он здесь делает? До боли в глазах вглядывается в темноту. Нет, тут что-то не так. Наклоняется к ступеням в надежде хоть что-то об- наружить. В этот момент в окнах домов и на ближай- шем фонаре вспыхивает свет. Член Академии российской литературы. Жив¸т и работает в Соколе Вологодской обл. 18

ПРОЗА Она от неожиданности зажмуривается, но, когда привыкает к освещению, видит перед собой трясущийся от холода серый грязный комочек с огромными выра- зительными глазами. – Ты такой же брошенный, как я… – горько взды- хает Она. Бер¸т беззащитного кроху на руки, нес¸т в дом. Помывшись, утолив голод, отогревшись в тепле, кот¸нок сворачивается на диване клубочком, с удо- вольствием закрывает глаза и начинает мурлыкать. – Теперь мне есть для кого жить! А мир вовсе не такой уж злой и холодный! – улыбается Она. ЗАДУШЕВНЫЙ РАЗГОВОР Вы когда-нибудь чувствовали себя беспомощным поплавком, брошенным с большого корабля в море во время шторма?! А я сейчас чувствую себя именно таким крохот- ным, хрупким, обессиленным поплавком. …Ледяной шквал безжалостно согнул гибкое, л¸г- кое удилище и рванул с неистовой силой прочную леску. Крючок, зацепившись за неровный край корпу- са, натянул леску в тугую струну. Секунда, другая… Хлопок! Удилище молниеносно выпрямляется. Крючок летит на дно моря, а меня – то швыряет на ж¸сткую палубу, то окунает в воду и прижимает к холодному днищу корабля. Леска обрывается, и я лечу в свобод- ное плавание – в кипящее море. Гигантская волна подхватывает мо¸ легковесное тело и стремительно нес¸т к берегу. Другая набегаю- щая волна догоняет меня и ускоряет движение. А третья захл¸стывает сверху и тянет вниз. Пытаюсь сопротив- ляться, да куда там?! И вдруг, откуда ни возьмись – раскрытая пасть акулы. Неужели акула решила, что я рыбка?! Дрожа всем своим существом, закрываю на 19

ПРОЗА мгновение глаза; темнота утробы акулы пугает, и с криком: «Нет!» – выныриваю на поверхность. Всплеск воды и… невесомость. Не может быть – я лечу! Лечу в приоткрытом жутком клюве огромной чайки. Она, довольная, гордая собой, нес¸т меня свое- му чаду – ча¸нку. Но, услышав других чаек, издающих тревожный голос опасности, она, не долетев до берега несколько метров, отвечает громким возгласом… Я, не успев насладиться красотой простора под- небесья, плюхаюсь в бурлящее море. Мутные, пенис- тые волны выкидывают мо¸ бренное тельце на берег и, отхлынув обратно, тянут за собой. Дно песчаное, каждая колючая песчинка больно царапает нижнюю часть и бока. Это мучительное покачивание туда-сюда приносит нестерпимую боль, тягучие секунды слива- ются в бесконечные минуты… в часы. Кажется, что время остановилось, и никому во вс¸м огромном мире нет дела до маленького поплавка. И вот, когда уже мрачное уныние охватывает каж- дую клеточку сознания, разгулявшаяся волна с неис- товой яростью бросает поплавок о железобетонную, непробиваемую высокую стену, раз за разом безжа- лостно швыряя о тв¸рдую поверхность. Голова в шиш- ках, душа истерзана… сущий ад! Неожиданно море стихает, волна, выбившись из сил, уходит прочь. Наступает безмолвие, бездействие, безмятежность. Зачастую нам кажется, что это мы движем про- грессом, можем самостоятельно изменить ситуацию, жизнь, судьбу… Ничего подобного, за нас уже вс¸ давно решено – там, наверху… г. СОКОЛ ВОЛОГОДСКОЙ обл. 20

ПРОЗА Владимир ДЕЛБА ИСЧЕЗАЮЩИЙ АРОМАТ ОСЕНИ, ЙОДА И СВЕЖЕЗАВАРЕННОГО КОФЕ «ПО-СУХУМСКИ» Из будущей книги воспоминаний Порой пересекающиеся сюжетные линии моих воспоминаний, даже не связанные впрямую с заданной темой, помогают погрузиться в начало шести- десятых, удивительное время моей юности, почувство- вать его, уловить исчезающий аромат йода, приносимого л¸гким ветерком со стороны моря, и свежезаварен- ного, на террасе второго этажа ресторана «Амра», кофе «по-сухумски». И пообщаться, хотя бы виртуально, с интересными, уникальными личностями. Вытянутое по причалу белое здание с большими окнами, надстройкой и летней террасой второго этажа, если и не было похоже впрямую на пришвартованный к пристани теплоход, то отлично вписалось в сложив- шуюся архитектурную реальность приморского города- курорта. Абхазский писатель, пишет по-русски. Член ряда писательских союзов. Жив¸т в Москве. 21

ПРОЗА «Амра» выигрышно отличалась от других увесели- тельных заведений: находилась в удобном месте, в цен- тре города, как бы зависшая над морем, подч¸ркивая оригинальность архитектурной идеи, совмещала в себе «прелести» хорошего ресторана на первом этаже с де- мократической открытой террасой второго уровня, на- званную, с л¸гкой руки Фазиля Искандера, – «верхней палубой», и была очень популярной в городе. Очень быстро прописалась на верхотуре «Амры» и стала своей, привычной, даже обязательной вес¸лая, шебутная, любопытная и вечно голодная до знаний, новостей и общения разнош¸рстная, постоянно фрон- дирующая творческая братия. Студенты, акт¸ры, художники, музыканты, моло- дые уч¸ные… *** Разные люди «в ущельях гитары бродят». Это я позволил себе использовать фразу из стихов Гарсии Лорки, привязав е¸ к путешествию по тем са- мым закоулкам собственной памяти. Ибо в них часто звучит музыка… Акоп был для меня единственным в своем роде ги- таристом в мире, чью игру я не раз слушал вживую, в том числе и на «Амре». Интрига в том, что играл Акоп на двенадцатиструнной гавайской гитаре, которую я ни до, ни после никогда не видел. Акустическая конструкция и необычные, специаль- но изготовленные, видимо, струны обеспечивали гитаре широкий диапазон непривычных, изысканных звуков, от тихих, нежных, почти журчащих до сочных, вибри- рующих, с каким-то экзотическим волочением, долгим мелодичным звучанием. И держал гитарист свой ин- струмент не так, как обычно держат гитару. 22

ПРОЗА Его гитара лежала на коленях струнами вверх, и играл он на ней, извлекая звуки при помощи одетых на пальцы металлических приспособлений – слайдеров. Но надо было видеть, КАК он играл! Его прикос- новения к струнам были сродни прикосновениям к лю- бимому, обожаемому существу, женщине или реб¸нку. А лицо музыканта в этот момент просто светилось, из- лучая любовь и нежность! А ещ¸ Акоп пел. Какие-то незнакомые, очень ми- норные, грустные песни, в основном греческие и армян- ские. Голос у Акопа не был сильным, но он прекрасно им владел и легко окрашивал в любой эмоциональный цвет. И конечно, вкупе с берущими за душу звуками гитарных струн этот голос не оставлял равнодушными своих слушателей. Когда Акоп пел на «Амре», столы сдвигались во- круг музыканта, терраса затихала, и плыли, аккорд за аккордом, мелодичные печальные песни над вечерним городом. Обычно Акопа приглашали на свадьбы, юбилеи и т.д., то есть пение и было «куском его хлеба». На «Амре» же певец денег с нас никогда не брал. *** «Амра», верхняя палуба, летний вечер. Посетите- лей много, несколько разных компаний, сдвинув столы, что-то, как всегда, эмоционально обсуждают. Один столик чуть в стороне. За ним тихо, чинно беседуют два человека – пожилой джентльмен, чем-то напоминающий акт¸ра Жана Габена, и молодой муж- чина в яркой рубашке-сингапурке. Над столиком стоит, медленно расползаясь по тер- расе, плотное табачное облако с явным ароматом ана- ши. В те давние года специфический запах «плана» ни удивления окружающих, ни тем более опасения и страха наказания у курильщиков не вызывал. 23

ПРОЗА Эти двое – хорошо известные в городе люди, му- зыканты. (Пройд¸т время, и один из них приобрет¸т почти вселенскую популярность!) Пожилой, который похож на французского акт¸- ра, – саксофонист из ресторана «Рица», дядюшка За- вен. А как раз второй-то, в рубашке с драконами, и есть будущая звезда шансона – Вилли Токарев! *** Еще об одной «пут¸вке в жизнь»! Отлично помню юного Жана Татляна, известно- го теперь французского певца, с его завораживающим голосом и какой-то романтической, специфической ма- нерой пения. Мы иногда ходили вместе на танцы в клуб тур- базы. С Жаном нас всегда без проблем пропускали внутрь, и уже во время танцев Жан порой брал в руки гитару, и мы наслаждались его голосом и мелодичными итальянскими песнями, которых он знал немыслимое количество. *** На сч¸т людей разных… Приходил регулярно на террасу ресторана «Амра» человек, о котором и сейчас сказать нечто внятное не- возможно. Все знали его как Зураба. Появлялся этот самый Зураб в городе наездами, как правило, измеряемыми несколькими месяцами. Жил в съ¸мной комнате частного дома у Красного Мос- та. Говорил, что из Тбилиси. Чем занимался, на что жил – загадка! Во всяком случае, личностью крими- нальной, маргиналом, или, к примеру, карточным шу- лером, – не был. Не был он и, что приятно отметить, альфонсом. 24

ПРОЗА Средних лет, под сорок, невысокого роста, полне- ющий, с заметной залысиной, был он хорошо воспитан, медлителен и слегка манерен. Достаточно начитанный, доброжелательный и коммуникабельный. И ещ¸. Был он, безусловно, «озабоченным» – по женской части, я имею в виду. Скорее всего, именно возможность легко знакомиться с женщинами на ку- рорте, и была побудительной причиной регулярных наездов Зураба в наш город. Были у Зураба два выходных костюма. Один цве- та топл¸ного молока, другой т¸мно-синий, из модного в те годы, переливающегося, блестящего дакрона. Ко- стюмы были явно привезены из зарубежья. Уж как они достались Зурабу – ещ¸ одна загадка! Были у него и несколько ярких, «фирменных» гал- стуков, а также (очевидно, полная цистерна!) польской мужской туалетной воды, ибо специфический, пряный запах е¸ буквально ощущался на «Амре», когда Зураб только начинал променад по набережной от Красного Моста, и преследовал окружающих постоянно… Появлялся Зураб на террасе с женщинами и, как правило, каждый раз с новыми. Дамы были из тех, кого, в городе называли «курортницами бархатных се- зонов», то есть зрелого возраста, приезжавших на от- дых без мужей, с романтической надеждой встретить если не принца, то хоть стареющего, но элегантного усача-мачо, готового расстилать свой плащ перед нога- ми своей избранницы, носить е¸ на руках и пить шам- панское из женской туфельки. Не всю оставшуюся жизнь, конечно – ну хотя бы недельку, другую. Тут, видимо, в нужный момент, и появлялся на сце- не Зураб, как легендарное пианино в кустах. Хоть и не носил наш мачо усов, но был элегантен, галантен и очень даже смотрелся в одном из своих привозных ко- стюмов и в итальянском галстуке «Коммодоре Тревира»! 25

ПРОЗА Казалось бы, ничего необычного. И зачем вспоми- нать? Мало ли в Бразилии подобных «Педров»? У нас и своих хватало! Но в шок меня вв¸л и врезался в память случайно подслушанный на террасе диалог Зураба с очередной пассией. Наш герой представился даме как… композитор Игорь Стравинский!! Видите ли, устал он от всемир- ной славы, забрался в глушь, жив¸т жизнью простого человека, эсквайра, как он выразился, в ожидании при- езда френда – друга, значит, Джорджа Баланчина, с которым намеревается обсудить либретто своего нового балета – «Любовь к тр¸м апельсинам». Меня будто обдало случайно сорвавшимся с да- л¸ких заснеженных гор холодным, совсем не летним ветром. Ещ¸ секунда, другая, и, оскорбл¸нная дама вы- скажет незадачливому ловеласу вс¸, что она думает о коварных врунах-южанах, об американской музыке и балете, о композиторе Прокофьеве, написавшем, на самом деле, «Любовь к тр¸м апельсинам», только не балет, а оперу! Поднимется из-за стола, испепелив кавалера унич- тожающим взглядом, и уйд¸т, гордо пронося аппетит- ное сво¸ тело через весь зал, ровно держа спину и презрительно покачивая б¸драми! – Ах, какая же прелесть, – жеманно произнесла спутница композитора, восторженно хлопая глазами и поправляя небрежно пышную свою прич¸ску. – Я всегда мечтала с Вами познакомиться, часто слушаю по радио Вашу музыку, особенно нравится ария этого самого, ну гостя индийского из оперы, а то, что Вы в жизни такой доступный, товарищ Иль- инский, даже не ожидала. А Вы не могли бы наиграть мне немного Вашей музыки? 26

ПРОЗА – Для меня великое счастье, мадам, встретить здесь, на чужбине, в месте моего затворничества, такую удивительную женщину, красавицу, умницу, музыкаль- но и культурно образованного человека! Я напишу в Вашу честь кантату, ораторию, ч¸рт возьми! А посколь- ку мой кабинетный рояль, который я вожу с собой, сейчас у настройщика, я напою Вам любую мелодию! Не здесь, естественно. Приглашаю в скромную свою обитель. Я арендую недалеко бунгало. У меня есть коньяк и дорогие сига- реты. Так что, соль¸мся в экстазе? – закончил Зураб свой восторженный спич фразой из популярного бри- танского фильма про мистера Питкина! Интересно, что за дорогие сигареты имел он в виду? «Друг» – советские, очевидно, с собакой на пачке, они и вправду стоили чуть дороже расхо- жих «Памира» и «Примы». Или модные болгарские, привез¸нные из Сочи? Других в те времена просто не было, даже у репатриантов, приторговывавших порой заграничным товаром. И удалились они, окрыл¸нные, из «Амры» вдво¸м. Она действительно гордо несла тело, он, немного се- меня, поспевал за ней, нежно придерживая за талию, е¸ голова с пышной укладкой трогательно лежала на его плече. И б¸драми они покачивали почти в такт. Проходя мимо, Зураб по-свойски, с хитрой улыб- кой, подмигнул мне. А мне, вышедшему из шока, стало очень обидно. Конечно, и я врал, бывало, девушкам – как правило, в попытке увеличить свой возраст. И здесь частенько попадался, ибо ловили меня на элементарном незнании темы. Будучи школьником, выдал себя за студента… и опозорился, не зная слово «сессия». На серь¸зную же ложь у меня не хватало ни смелости, ни фантазии. 27

ПРОЗА Зураб же демонстрировал, да и не только он, умение «втюхивать» дамам легенды такой пробы, что просто дух захватывало. Это надо же – композитор Стравинский! Ему что, Хачатуряна или Мачавариани не хватило бы? Ну, Певзнера, на худой конец? И вот вопрос об уровне интеллекта заезжих дам. Действительно ли Стравинский и Ильинский воспри- нимались любительницами бархатных сезонов как один и тот же человек? Либо умные, грамотные, но истос- ковавшиеся по мужскому вниманию романтически на- строенные дамы просто прощали нашим ловеласам их наивное «творчество», делая вид, что верят всему ска- занному! Не найдя ответа, я решил для себя; вот познаком- люсь с какой-нибудь девушкой и выдам себя за Грегори Пека или Альберто Сорди! А вдруг пройд¸т? г. МОСКВА 28

ПРОЗА Владимир КОБЛОВ ПЕРСОНАЖ Фантастический рассказ – Хм… А ты молодец у нас… – В смысле? – Сумел не только доступ к пьесе обеспечить, но и о постановке е¸ позаботился. – Ну да… Лучший театр, лучший режисс¸р… – К ним прид¸т слава… Увеличатся кассовые сбо- ры… О спектакле начнут говорить… Вс¸ правильно, молодец! Кстати, драматург не сильно сопротивлялся? – Нет. У него как раз был творческий кризис, а тут я с готовым материалом. – Так, так. Вс¸ как обычно? – Да, по схеме. Подв¸л к нему мысль, он е¸ вос- принял, взбодрился, начал искать варианты оформле- ния… Я и указал ему на полку, где уже лежала папка с завязанными тес¸мками. – Удивление или сопротивление было? – Да что Вы! Обрадовался, и давай переписы- вать… – Вариант был чистовой? – Зачем? Как положено, с исправлениями. Чер- нила использовали самые жирные, чтобы натуральнее выглядело… Автор нескольких книг. Член МГО СП РФ и Академии российской литературы. Жив¸т в Краснозаводске. 29

ПРОЗА – А он не возражал против рукописного текста? Вс¸-таки у них сейчас, как они сами называют, время высоких технологий… – Он даже внимания не обратил. К тому же, если учесть, что сам часто пользуется шариковой ручкой и блокнотом… – Именно шариковой? Не перьевой? – Шариковой. Ещ¸ карандаш при н¸м всегда, прич¸м заточенный. Следит за этим… ВОСЬМОЙ ВЕТЕР Трагикомедия в тр¸х действиях ЛИЦА: Ветер, без возраста, представитель стихии. Антонина Петровна, 55 лет, вдова. Михалыч, 82 года, местный старожил. Николай Петрович, 48 лет, глава поселения. Ф¸дор Устоев, 36 лет, из местных «крепких» мужиков. Нина Устоева, 35 лет, его жена. Вас¸к, 50 лет, местный житель, почти всегда под хмельком. ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ Центральная площадь пос¸лка «На семи ветрах». Сильный шум ветра. Раскачиваются и падают под его напором деревья. По воздуху летают листы кро- вельного железа. Болтаются оборванные электрические провода. ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ Центральная площадь пос¸лка «На семи ветрах». Повсюду на земле видны последствия только что прошедшего урагана: поваленные деревья, крупные и 30

ПРОЗА мелкие сучья, сорванные с крыш листы железа. Слы- шен шум удаляющейся и стихающей вдали стихии. ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ На свободный «пятачок» с двух противополож- ных сторон выходят двое жителей пос¸лка: Антонина Петровна и Михалыч. Антонина Петровна (отряхиваясь). Михалыч, вот ты мне скажи, докель это безобразие продолжаться бу- дет, а? Михалыч (сворачивая самокрутку). Дык, стихия, Петровна. Ничо не поделашь. Антонина Петровна. Прям совсем ничо? Михалыч (прикуривая). Не-а. Метерологи, и те толком не знають, кады предупреждение об ей делать. А ныне и в простом прогнозе на завтра ошибаться на- прополую стали. Замечала, небось? Антонина Петровна (покачивая головой). Да за- мечала. Только прогноз-то что, мы и без него знам, кака завтра погода будет, а вот об ентом-то хорошо б предупреждение иметь. Михалыч (попыхивая самосадом). Да-а, согласен. ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ На «пятачке» центральной площади появляется Вас¸к. Михалыч (послюнявив палец, тушит окурок и клад¸т его в карман пиджака). Никак цел¸хонек? Ты, что ль, Вас¸к? Вас¸к (пошатываясь). А ч-что? Н-не похож? Михалыч (незлобиво). Уцелел, поди ж ты. Антонина Петровна (укоризненно покачивая го- ловой). И-и-и… У людей – горе, а он опять бельмы залил. И халупа его цела-цел¸шенька. 31

ПРОЗА Михалыч. А ты, Антонина, могла б понять его. Бобыл¸м на свете-то поди не сладко. Ты ж тоже одна жив¸шь… Антонина Петровна. У меня мужик нормальный был. Да, выпивал. Не без этого. Но чтоб так… А по- том, я одна потому, что мой-то погиб в половодье, дру- гих спасая. А этот? С ним же никто из баб связываться не хочет. Э-э, да что с него взять, окромя похмелья. Да-к оно ни к селу, ни к огороду… Вас¸к. Эт-то почему же? Я ещ¸ о-го-го!.. И трез- вым могу быт-ть… Антонина Петровна (задумчиво). Слушай, Вась, а может, мне и правда тебя к рукам прибрать, а? Я могу. Хочешь? Вас¸к (смотрит на Антонину Петровну недоверчи- во). Со мной… ещ¸… никто так… не разговаривал… Тонь, ты серь¸зно?.. Возьми меня, Тонюшка, не по- жалеешь… Антонина Петровна (шагая к Ваську и беря его под руку). Так, отсюда уйд¸м вместе. Можешь не ка- чаться, незачем уже… ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ На «пятачок» центральной площади выходят, раз- говаривая между собой, Ф¸дор и Нина Устоевы вместе с Николаем Петровичем. Антонина Петровна (продолжая держать Васька под руку). Слышь, Петрович, что делать-то опосля все- го этого будем? Николай Петрович (с недоумением оглядывая «сладкую» парочку). Я только что объяснял Ф¸дору и Нине, что, кроме обычных в таких случаях действий, в этот раз нам не обойтись ещ¸ без одного. Нина Устоева (уверенно). Николай Петрович, я считаю, сначала с людьми надо обсудить. 32

ПРОЗА Ф¸дор Устоев (спокойно и уверенно). Кто бы спо- рил, беда для нас общая. В этот раз не меньше всех прошлых наворотил. И так каждый раз происходит. Может, и прав глава. Я считаю, есть над чем заду- маться. Михалыч (терпеливо). Петрович, може, просве- тишь и нас об озарении сво¸м? Глядишь и вместе по- кумекаем чаво… Николай Петрович (торопливо). Да, да, конечно. Восстанавливаться, естественно, будем сообща. Но так же сообща пришла пора, я считаю, всерь¸з задуматься о названии нашего поселения. Ведь соседей чаша сия минует постоянно! И только по нашим «Семи ветрам» проносится, да ещ¸ как… В общем, предлагаю на бли- жайшем общем собрании поселения поставить вопрос о переименовании пос¸лка нашего. Что скажете? Антонина Петровна (с жалостью в голосе). Пет- рович, жалко-то как… «На семи ветрах»… Красиво… Николай Петрович (с тв¸рдостью в голосе). Да, красиво, кто бы спорил. И выражение в народе та- кое издревле существует. Но, возможно, мы просто не знаем чего-то очень важного. Почему? Да потому, что на самом-то деле ветров не семь, а восемь! Чувствуете разницу?!. ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ Центральная площадь пос¸лка «На восьми вет- рах». Яркий солнечный летний день. Обычная для по- селенческого полдня картина: на улице жарко, мало- людно, поскольку имеются дела у местных жителей и их немногих гостей. Пересекающую чистую площадь пос¸лка одинокую девушку обнял за талию ветер и погладил по волосам. Она засмеялась, прижав рукой взметнувшийся вверх и тут же опустившийся подол 33

ПРОЗА е¸ летнего платья. Смех юности бывает удивитель- ным… – Да-а… – Что, извините? – Напомните, пожалуйста, как у нас звучит харак- теристика таланта? – Я бы не советовал. Все характеристики, неза- висимо от… предмета, так сказать, имеют некоторую монотонность в звучании… – Я Вас спрашиваю не о мелодии, а о словесной формулировке. – Извините, не так понял. Э-э… «Дар, выда- ваемый во временное пользование с обязательной отч¸тностью». – Какие же мы вс¸-таки «сухари»… – Извините, кто? – Вам когда-нибудь доводилось грызть ч¸рствый хлеб? – Нет, никогда. – Может быть, Вам в этом повезло… – Позвольте узнать, почему? – Я, например, в сво¸ время сломал зуб… –… – Дело в том, что быть отринутым восьмым вет- ром, да ещ¸ персонажем в постановке – это не просто тяжело, это очень тяжело, а он с этим справляется без упр¸ка. Этот парень далеко пойд¸т, и многие шагнут за ним… г. КРАСНОЗАВОДСК 34



ПОЭЗИЯ Александр ВОЛЯЕВ ВСАДНИКАМ ЖИЗНИ Пролетают годы словно кони, Мы привыкли к этой круговерти. Наша жизнь, как долгая погоня, От рожденья и до самой смерти. Мы с тобой судьбу не обманули, Обещая сжечь себя дотла, Ну а годы, как шальные пули, Лучших выбивают из седла. Торопливо пролетаем мимо Тех, кто просто молча наблюдает, И грустим о том, что на любимых Времени обычно не хватает. Бог за нас потом всё подытожит, Есть всему на свете свой предел. Главное – не то, кто сколько прожил, Главное – кто, сколько не успел. Поэт, член Академии российской литературы. Жив¸т в Москве. 36

ПОЭЗИЯ БАБА ЗИНА У бабушки Зины шершавые руки, Рябые, как будто бы в пятнах от краски, Но знают и правнуки, помнят и внуки, Как много тепла в них и искренней ласки. Пусть силы не те и со зрением худо, Ведь годы уже приближаются к сотне, То пол подметёт, то помоет посуду, Поможет, подскажет, помирит, рассудит. С утра и до вечера вечно хлопочет, Дела не дают отдохнуть ни минутки, И, вроде устанет, а всё-таки ночью Опять возвращается сон этот жуткий. В заснеженном мире колонной машины, Баранка руля в обмороженных пальцах, И «юнкерс» завис над Дорогою Жизни, А ей девятнадцать, всего девятнадцать! И снова встаёт у неё перед взглядом, Как пули взрывают железо капота. А в кузове ведь не картошка – снаряды, Для нужд комендоров Балтийского флота. Спасибо зенитчикам, не промахнулись, Не дали фашисту второго захода, Теперь у неё есть и дети и внуки, А «фриц» навсегда сгинул в ладожских водах. А бабушка эти кошмары ночные Считает совсем невысокою платой За солнце свободы над нашей Россией И мирное небо её Ленинграда. 37

ПОЭЗИЯ РЫЖИЙ По сугробам, средь январской вьюги, Мечется и плачет рыжий пёс. Потерял хозяина и друга, А жестокий снег следы занёс. Мечется, глядит в глаза прохожим. Солнечный, как на снегу огонь. Мы проходим, сердца не тревожим, Не протянем рыжему ладонь. Не протянем, чтоб хотя бы лаской Выразить сочувствие своё, И глядим, кто с грустью, кто с опаской, Как скулит и мается зверьё. Не скули, не плачь ты, ради Бога. Никому до нас нет дела тут. Ты прижмись ко мне и у дороги Сядем… Может, нас с тобой найдут. МОЙ ПРИЯТЕЛЬ БАНКИР Мой приятель банкир был когда то мальчишкой вихрастым, И совсем не пиджак, а потёртые джинсы носил. Мы мечтали весь мир одарить добротою и счастьем, И немножечко жаль, что сейчас он об этом забыл. 38

ПОЭЗИЯ Он не может понять, почему не ищу то, что легче, А души непокой – всё зовёт в неизвестную даль, И за это меня он считает слегка сумасшедшим, А бывает порой, что меня ему искренне жаль. Он, конечно, крутой, днём и ночью в заботах по горло. И важнее всего для него только деньги и власть, Но, не споря с Судьбой, день за днём прожигает покорно, А себя самого убеждает, что жизнь удалась. Вот летит он опять в те края, где стабильное лето, Я же рыбой об лёд бьюсь, пытаясь поправить дела. И ему не понять обнажённую душу поэта, Если сам себе врёт и душа его мхом поросла. У него в портмоне нежно жмутся друг к другу банкноты. У меня, если честно, в карманах гремящая медь. Но я счастлив вполне, и не завидно мне отчего-то, Ведь ещё неизвестно кого из нас надо жалеть. 39

ПОЭЗИЯ ГВОЗДЬ В кабинете, на почётном месте, У меня на письменном столе, Гвоздь лежит, длинною дюймов десять, Найденный однажды на земле. Помогает вспомнить этот «гвоздик», Разгоняя памяти туман, Как взошёл на капитанский мостик Свежеиспечённый капитан. Пусть не лайнер и совсем не балкер, Просто вспомогательный буксир, Да и мощностью – каких-то жалких Двести двадцать лошадиных сил. Мы потом с механиком Серёгой, Из насоса старого и труб, Проявив новаторства немного, Сделали для дизеля наддув. Стали после этого апгрейда Словно ветер над водою мчать, А потом от капитана рейда Получил за это «строгача». Было мне совсем не до веселья, Ну а он, медалями звеня, Усмехнулся: «Знаешь, в личном деле Есть такой «строгач» и у меня». Если «вспомогательный», то пашешь От утра до самого утра – Мы к причалу швартовали баржи И на рейд таскали лихтера. 40

ПОЭЗИЯ Молодость не удержать уставом, Выговором лихость не унять, Вот и мы с моим буксиром старым Ухитрялись всюду успевать. Помогали всем и повсеместно, Не жалея лошадиных сил, И буксир, хочу признаться честно, Никогда меня не подводил. То со льдины рыбаков снимали, То спасали тонущий плавкран. Старики лишь головой качали, Усмехаясь: «Во даёт, пацан!» Я сроднился с ним, но тем не менее, Вдруг судьба перевернула лист, Выдвинув меня на повышение, С грифом «перспективный специалист». Дёрнув с экипажем по стакану И не говоря банальных слов, Сдал буксир другому капитану, Между прочим, тоже без усов. Но когда по трапу шёл на берег, Показалось мне, что за спиной Стёкла в рубке под лучом вечерним Вдруг блеснули, будто бы слезой... Что ещё сказать об этой жизни? Как у всех в карьере моряка, Где порой за каждую нашивку Платят сединою на висках. 41

ПОЭЗИЯ Но однажды в Дувре на причале, Встретившись случайно с земляком, Услыхал: «Ты в курсе, что списали «Ветерок» твой на металлолом?» Почему-то сердце ненароком Так сдавило, что хоть волком вой, Словно где-то там, в краю далёком, Умер кто-то очень дорогой. Не страшны мне мели и туманы, И волны крутой коварный нрав, Только я в тот раз напился пьяным, Своего старпома напугав. Умирая, мы уходим в землю Или в воду, если повезёт, Ну а корабли – другое дело, Их тела огонь мартенов ждёт. В переплавке старое железо, Словно бы очистившись огнём, Станет чем-то более полезным, Например, строительным гвоздём. Я успел своё откапитанить, И другие встали за штурвал, Ну а этот гвоздь – храню, как память, Чтоб о «Ветерке» напоминал. г. МОСКВА 42

ПОЭЗИЯ Сергей ОВЧАРОВ *** Темнеющей походкой, вечер Шагал тихонько в ночь глухую. Горели фонари, как свечи, И создавали неплохую Таинственную атмосферу, Где лиры слышалось звучанье, Да вдохновение без меры – Необычайно! *** Холодно. Снег повсюду. Ноябрьский ветер свищет. Я, побредя, забудусь – Никто меня, верно, не ищет. В себя уйду, размечтаюсь! Напрочь промёрзну, верно. Душу мою – раздирающе Ветрище басит безмерно. Поэт, прозаик. Член СП России и Академии российской лите- ратуры. Жив¸т в Москве. 43

ПОЭЗИЯ В шарф улыбнусь, отогреюсь Простою усмешкой своею. Сейчас бы чайку! Надеюсь, Домой доберусь поскорее... *** Ноябрь холодный – ветер злобный, Морозное раздолье всюду! К реке – тропинкой, спуск удобный, Рыбак идёт. Подобно чуду Вся это славная картина: Тепло одетый, не спеша, И с летней удочкой мужчина, Идёт рыбачить! Хороша, Наверное, поклёвка будет, Где не застывшая река, Там, где пороги, пеной крутит – Задорно встретит рыбака! Ноябрь холодный, да и только – Что рыбакам ненастье это?! Ведь радости безмерной сколько! …Да рифм случайных для поэта!! *** Рассвет. Столичные морозы. Ноябрь хороший утром ранним. Природные метаморфозы В снегах искрятся филиграней. Разулыбался: – Хорошо! – Я, выдохнул с клубами пара. И зачарованный пошёл, Поддавшийся осенним чарам. 44

ПОЭЗИЯ *** Громовой раскат, дождь стеной идёт, Холоднюший ветер город сильно треплеп. Неистовый Ноябрь покоя не найдёт, От молний ярких – страх, без реплик. А мне всё по душе – Под капюшон, в плаще – Весь обрядился и иду смело. Резиновых сапог Мой ход весьма широк, И в такт шагам вся улица пела! *** Подморозило. Блестит Снег вокруг под солнцем ярким. Ветерок крутой жужжит, Звонкой пчёлкой, будто жарко! Вот такой ноябрь месяц, Расчудесная погода – В поэтическом замесе, Лес, скрипит, чернобородый! *** Вечер, фонари. Ноябрь славный. Под ногами снег скрипит радушно. Холод. А у церкви православной, Колокол услышал – верно, нужно Добрый перезвон чтоб. А я вздрогну И прохожих, верно, удивляя, Жар сердечный, здесь не даст продрогнуть – Я крестом себя неспешно осеняю. 45

ПОЭЗИЯ *** Ноябрьский ветер заставит нахмуриться, От света рекламы приходится жмуриться!.. Да, месяц такой, небывалый задира. А я пробегаю Проспектом Мира, К Сухаревской быстро, в метро направляюсь… Мыслям о старой Москве удивляюсь: Как, хорошо было в старом радушье, В его благочинно-святом простодушье! Навстречу, гляжу, мне старик сердобольный, Разулыбался. Трезвон колокольный – Через дорогу, Храм Троицы звонко, Благословил меня будто, – вдогонку!! *** Ноябрьский ветер свищет! Город насквозь продуло – Ветер в поисках пищи, Рвёт всё подряд, сдуру. Радует непогода – Хоть без дождя, сухо. Краски искрят небосвода, Солнечная заваруха! Куртки повыше ворот, Шарф нацеплю на шею – Поэта недолгие сборы. – Желанье пройтись, имею! г. МОСКВА 46

ПОЭЗИЯ Евгений ПАХОМОВ РАЗМЫШЛЕНИЯ В ДНИ 190-ЛЕТИЯ ЛЬВА ТОЛСТОГО 1 Истина, выраженная словами, есть могущественная сила в жизни людей. Лев Толстой За повестью обыкновенной – Обыкновенные слова, И вслед той поступи степенной Идёт народная молва. У барина всего в достатке – И сад, и люди, и луга, Но сердце не всегда в порядке, Всё ищет друга, не врага. Тот друг всегда ему подскажет, Чем ум хозяина грешит, Тот друг заботою обяжет И про убогих не смолчит. Про веру, что хозяин ищет В других, не скроенных делах. Где ум, как волк, по полю рыщет, Да пусто в праведных хлевах. Поэт, член Академии российской литературы. Автор несколь- ких книг. Жив¸т в Элисте. 47

ПОЭЗИЯ И совесть снова встрепенётся, Душа опять заголосит, – Дух правды звоном отзовётся, Дух кривды всуе промолчит. Но горных заповедей сила И гул защитных крепостей, Когда на подвиг окрылила Его невиданных страстей. Придёт прозрение за словом, Что бродит в молодых умах, Придёт Божественным покровом, И станет – истиной в устах. 2. ДВАДЦАТЫЙ ВЕК, НАЧАЛО… За каждой драмой призрак вещий – Прозренье слов в печали дней. Век кончился, другой обещан Войной слепых поводырей. В осколках неба гомон птичий Не отражает сути лет, И безразличие к величью Не рушит свод былых побед. И там, где правят, – тем, кто правит, Уже не ведает Закон. Кто победил – того восславят, А предал кто – и тот прощён. И в поросли, росой умытой, Крестьянской славной детворы, Ещё не видно, кто убитый В начале и конце войны… Граф учит азбуке и слову, С которым надо в мир идти, 48

ПОЭЗИЯ С которым можно быть суровым, С которым – родину спасти. И в этом слове тайна меры, И Дух, творящий и слепой, – Всяк ищущий находит веру, Всяк страждущий найдёт покой. Где верность славы не осудит – Земных стараний благодать, Там Ясная Поляна будет, И звёздам путь тот освещать. И Граф, уставший от деяний, Вновь собирается идти – Писать, жить в море испытаний, И берег истины спасти. Звезда иль звёзд ночных виденье, Уйти, остаться – всё равно… Мир хрупок в заводи прозренья, И жить, как быть – не всем дано. 3 Идеал – это путеводная звезда. Без неё нет твердого направления, а нет направления, нет жизни. Лев Толстой Думал Граф, что вдали, Там, за Ясной Поляной, Будет всё по-другому: И люди, и вера, и Бог, Что не будет несчастных – Ни нищих, ни подлых, ни пьяных, И для всех будет ровный И правильный слог. 49

ПОЭЗИЯ Только время его По-другому решало, и сбылось… Вместо мира – Опять мировая война, И семья благоверных От высших чинов открестилась, И не понял никто В чем была тех несчастных вина. Вот и вышло: чертог, Где достойные всем управляют, Вдруг осел от ударов Бессмысленной страсти людской. Вот и вышло: что было, То всё исчезает, И всему в этом мире Есть мера и вечный покой. Так спокойнее, Граф: Воспарить над застывшим устоем… Так весомее, Граф: Мир делить, чтобы всё изменить… Так надёжнее, Граф, Чтобы горы дробить, и рудою Страсть огня восхитить, И о прошлом ненужном – забыть. 4. 1917 ГОД Каждый хочет изменить человечество, но никто не задумывается, как изменить себя. Лев Толстой Потом всё восстало: И радостью веры, И мраком забот, И дурманом вестей. 50