Московский Парнас 2/19

Московский Парнас Вестник Академии российской литературы – литературный альманах ¹2(119) – апрель-июнь Год издания семнадцатый Проза Поэзия Публицистика Критика Рецензии *Разное Москва 2019

ББК 84 2 УДК 882 МОСКОВСКИЙ ПАРНАС. Вестник Академии российской литературы – литературный альманах. М., 2019, №2 (119), 178 с. Просим звонить: т/факс 8 (495) 691 6341 Писать: 121069, Москва, Поварская ул., 52, оф,24 «Московский Парнас» Электронная почта: [email protected] ISBN 978-5-6042545-6-1 © «Московский Парнас» © Академии российской литературы Идея, состав, оформление



СТРАНИЧКА РЕДАКТОРА ЛИЧНОЕ МНЕНИЕ В комментарии к статье Михаила Лапшина, ци- тируя Н.П. Каманина – организатора и руководителя подготовки первых советских космонавтов, одного из сем¸рки первых Героев Советского Союза, я не указал, кто такой Тюлин (с. 88). Исправляю ошибку. Георгий Александрович Тюлин (1914-1990 г.г.) – советский уч¸ный в области ракетно-космической тех- ники, доктор технических наук (1958), профессор. Генерал-лейтенант. Лауреат Ленинской премии. Г.А. Тюлин был председателем Государственных комиссий по запуску: – автоматической станции «Марс-1» – 1962 г.; – космических кораблей (КК) «Восток-5» (с кос- монавтом Быковским), «Восток-6» (с космонавтом Те- решковой) – 1963 г.; – КК «Восход-1» (с космонавтами Комаровым, Феоктистовым, Егоровым) – 1964 г.; – КК «Восход-2» (с космонавтами Беляевым и Лео- новым) – 1965 г.; – автоматических лунных станций «Луна-9», «Луна-10» – 1966 г.; «Луна-15», «Луна-16» – 1969 г.; «Луна-17» («Луноход») – 1970 г.; – космического аппарата «Зонд» (обл¸т Луны с возвращением на Землю) – 1970 г.; – космических аппаратов «Марс», «Венера» в 1967-1975 гг. В 1974-1975 гг. – руководитель Координационного комитета по программе «Союз-Аполлон» (по совмест- ному советско-американскому эксперименту). Главный редактор Роман ТИШКОВСКИЙ 4

КРУПНЫМ ПЛАНОМ Иван ТИМЧЕНКО Поэт, публицист, член МГО СП России и Академии Российской литературы. Жив¸т в Москве 5

КРУПНЫМ ПЛАНОМ ХРАМ Когда раздавлен и низложен, Отвергнут новым миром грëз, – Я был согрет, рукоположен В Славянском Храме средь берëз. На русском ветреном просторе, Среди озëр, речных долин Да обездоленных подворий Мне место выбрал херувим. Вручил мне посох в путь-дорогу По тем расхристанным местам, Где гати тонут, вязнут дроги, Но свято верят чудесам. Где, вдалеке от перемоги, В неравном, гибельном бою На смерть идут – за веру в Бога, За правду русскую свою. За право жить не по уставу Чужих и лживых «мудрецов», А по заветам и по праву Руси, дарованной Творцом. Во Храме том с небесным сводом, Где Дух размашист и велик, Над русским, праведным народом – Господня длань и Божий лик! О тяжкий крест! Но воскрешенье, Я знаю, будет впереди! Лишь Божий Храм бы, во спасенье, Руси Державной обрести! 6

КРУПНЫМ ПЛАНОМ РУСЬ НЕЛАСКОВАЯ Русь ты моя, Русь неласковая, Тобою я в жизни обласканный, Колючею, жгучей крапивою, Судьбою нелëгкой, кручиною. Где-то там кущи райские, Где-то богатства царские, А мне довелось краю стылому И другу излить душу милому. А мне довелось свою кровушку, До долу склонивши головушку, На дыбе пролить – закланному На радость врагу окаянному. Слезами измерить и вëрстами Дороги Руси, и погостами... Русь ты моя, Русь неласковая, С тобою мы – Богом обласканы! ТРЕВОГА Мне тревожно возвращаться в осень, В отчие ненастные края – Завихрилась над степями просинь, Сумеречно на закате дня. Только нет мне жизни без России, Где по речкам чахнут камыши, Где покрылся придорожной пылью Лоскуток истерзанной души. Я вернусь, как жертва на закланье, В продувные, горькие поля – Потому, что кроме тех окраин, Нет роднее места для меня. 7

КРУПНЫМ ПЛАНОМ СПАС НА КРОВИ Спас на крови – в недоле сельской, Церквушки, храмы на Руси… Христа распял народ библейский, А Крест Его – Руси нести! Тяжëлый Крест! Русь от натуги Вся почернела, извелась. Стянули ей живот подпруги, Плетьми охаживает власть. Народ библейский властью правит, Чтоб Русь распять, как и Христа… Кого же нынче в церкви славят? Чья кровь – на золоте креста?! ГЛАЗА ВСЕЛЕННОЙ Душа моя болит, нет на душе покоя – Разорвана, разрушена великая страна… Дарована взамен: всем – вольная неволя, Сородичам моим – смертельная война. А всë лишь потому, что русскими зовутся, Что Род и Бог для них – священные слова, И люди на Руси по Духу познаются, И не приемлют власть иного божества. В ней никогда, нигде бездушному злодею Не удаëтся скрыть звериного лица – Пред зеркалом Руси, козлиным брадобреям, Не превратить его в красавца-молодца. Себя им не продать за чистую монету, Как удавалось где-то, много-много раз, Рядиться в званых бонз, и раздавать советы, И обобрать до нитки сонма честных масс. 8

КРУПНЫМ ПЛАНОМ Один лишь гложет зуд тупую камарилью – Сломить великий дух, сакральные слова Изъять из языка, смешать народы с пылью, В осколки превратить России зеркала. Напрасный труд калики сей надменной! Россия – суть Небес, создание Творца! Убить Россию – что глаза Вселенной Убрать с живой Земли и с Божьего лица! *** Я вернусь в Россию из России – Той, что сбилась с Божьего пути. На дороге трудной дух Мессии Мне поможет силу обрести. Я вернусь, сквозь пелену обмана, Чтобы мысли воплотить в дела – В Царство Русского Царя Ивана, Из которого мамона увела. Я вернусь, и даже после смерти, Духом воспаривши над землëй, Вместе с вами, воинами чести, Буду охранять Руси покой! ВЕТЕР ПЕРЕМЕН Где ж вы, мои ‒ родимые просторы, Весенний шум и летняя пора, И листья жëлтые, морозные узоры, Любовь сердечная, что алая заря? Где ж это всë, что наполняло душу, Что полем жизни увлекало вдаль? Как быстро ветер перемен разрушил Былое счастье, превратив в печаль. 9

КРУПНЫМ ПЛАНОМ Уже не те снега, не та вода и долы, Всë стало серым, блëклым, нежилым. И тяжко стало жить на русском поле, Отдавши власть правителям лихим. «Отцам России» не нужны народы, Ни воздух Родины, ни бедная родня... Но Русь живëт, от вековой невзгоды, Последний род реликтовый храня. ПУТИ ОКОЛЬНЫЕ Увели родных пути окольные От общинных, родовых земель, Разбросали души забубëнные По Руси в студëную метель. Замели снега края печальные, Опустевший жизненный простор. Выстудили ветры те прощальные Сиротливый, захудалый двор… На путях окольных заблудили, Как бездомные калики, беглецы. Никому нет дела, кем там слыли, В наших весях деды и отцы. Одиноко, сумрачно, тоскливо – Не с кем в память сердца заглянуть. Машут издалëка кони гривой, Зазывая в степи повернуть. А вокруг, такие же все люди – С незнакомой памятью в глазах… Не волнует степь моя им груди, Да и я – чужой на их полях… Словно согреваясь на насесте, Сбились в города – плечом к плечу. Только холоднее стало вместе, Родовую затушив свечу… 10

КРУПНЫМ ПЛАНОМ ПАЛОМНИКИ В.М. Кузнецову Как паломники к Богу, свершаем обряд По земле, по воде и – в небесные яри, Позади за спиной пламенеет закат, Впереди вдалеке – предрассветные хмари. Где-то там – на пути, занедужил собрат, Погибает в осаде от вражеской силы – Кровью праведной метит дорогу в Царьград, Наполняя багряную душу России. Тяжело от дорог и ранимых потерь, Свирепеют и множатся лютые псины, А нам надо – дойти, приоткрыть к Богу дверь, Принести незабвенную ветвь Палестины! РУССКИЙ КРЕСТ На рубеже тысячелетий Я свой отмерил жизни век И знаю, что на Белом Свете Мужает Русский Человек – Дитя, от лëгкого дыханья, Из капель рос, любви и слëз, Из света, духа Мирозданья, Творенье самых светлых грëз. Когда приходит час разлуки С тревожной жизнью на Земле, Себя вверяя в Божьи руки, Он молит только о душе И о Руси, в коловращенье Большого жизненного дня, 11

КРУПНЫМ ПЛАНОМ О счастье Рода и спасенье От тяжких судеб бытия. И мы живëм, натужив руки, Тысячелетий груз держа, Слова и мысли, чувства, звуки Неся в просторы Божества. Наш Русский Крест – в любви творенье! Раскинув руки, Человек Сам расширяет Мирозданье Из века в век, из века в век. Крепчает Крест в своей натуге: Набравшись сил земных сполна, Спешат на помощь русы-други, Оставив бренные дела. Из прошлой жизни, ныне славной, Из народившейся звезды, Объединил нас Дух Державный, В Святые Русские Роды! На рубеже тысячелетий – Нам Русский Крест нести, нести, Родиться и уйти – в бессмертье На русском праведном пути! г. МОСКВА 12



ПРОЗА Иван ПЕРЕВЕРЗИН ТРИ СТИХИИ На этом прекрасном свете, в этой тяж¸лой и по- тому интересной жизни, к счастью, Господом было угодно сделать так, чтобы я ради вдохновенной и содержательной – до звона! – жизни должен доказы- вать чуть ли не ежедневно сво¸ право на саму жизнь. Доказывать – всем: и силой, и верой, и волей, и мозга- ми, и, конечно, любовью! Доказывать – везде: в небе, на море и земле, у себя дома и на общественной или государственной службе и, что само собой разумеет- ся, – в стихах! Доказывать – всегда: озар¸нный и не озар¸нный матово, но ярко горящей луной или вспыхи- вающими, как всполохи, зв¸здами. Доказывать ночью и дн¸м – не важно, идут ли проливные, обложные, с рас- катистыми громами и огненными зигзагообразными молниями дожди, или высоко, на раскал¸нном добела небосводе, пылает вдохновенно, как рябиновый кост¸р на порывистом, сильном ветру, огромное золотое солнце. Доказывать долгой – до грусти, а порой и до отчаяния – северной зимой, в страшный пятидесятиградусный мо- роз, от которого даже самые быстрокрылые, смелые птицы на лету замерзают намертво и, словно льдинки, Поэт, прозаик. Председатель исполкома Международного сообщества писательских союзов (МСПС). 14

ПРОЗА падают в глубокий, перемороженный и потому колю- чий, совсем не катучий снег. Это нелегко, для многих просто невыполнимо. Для многих! Но – не для меня, надел¸нного с рождения несгибаемой волей! Поэтому я вообще не принимаю слово «невозможно», как сигнал к отступлению. Вс¸ возможно, даже, казалось бы, самое невозможное, но только по воле Божьей и в рамках закона и тех благо- родных, устоявшихся отношений в обществе. 1. Вот гора... Е¸ огромная скалистая подошва уходит под сорокапятиградусным углом глубоко и далеко в вечно беспокойное море, поэтому современные отели из стекла и бетона и многочисленные таверны с де- ревянными открытыми террасами, хоть и расположи- лись в деревне Агия-Пелагея на берегу уютной бухты, защищ¸нной от ветров скалами, на самом деле находят- ся на склоне, сплошь поросшем лесом, в котором дере- вья с густыми кронами так близко стоят друг к другу и их ветви настолько сильно переплелись, что одолеть с ходу своеобразную, образованную природой лесную крепость чрезвычайно трудно. Ближе к вершине лес не- много редеет, зато освободившееся пространство склона захватил в сво¸м неистовом весеннем набеге низкорос- лый, не выше колена, но страх как колючий кустарник. На этом он не остановился – пытается пустить свои цепкие, упругие, обладающие невероятной силой раз- ветвл¸нные корни на самой скалистой вершине! А я, несмотря ни на что, взош¸л на эту гору в первый же свой прил¸т на остров Крит. Взош¸л и ахнул: передо мной открылась следую- щая гора, вдвое выше первой, тоже почти полностью заво¸ванная, как и первая гора, низкорослым кустар- ником. Таким густым и колючим, что если бы не про- ложенные веками горные козьи тропы, то преодолеть 15

ПРОЗА его не представлялось бы никакой возможности! Труд- ность восхождения на вторую вершину состояла ещ¸ и в том, что природа образовала своеобразную защиту е¸ в виде невысоких, но отвесных скал с гранитны- ми выступами и карнизами! Несколько раз я пытался взойти на не¸, но вс¸ безуспешно: то не хватало сил, то дневного времени, то ещ¸ на подступах об колючки и камни издирал свою одежду в клочья, а тело – в кровь! Сильно расстроенный, с низко опущенной головой, как побитая собака, возвращался в номер, не смея поднять глаз на любимую жену. И вс¸-таки в прошлом году, бо- лее основательно подготовившись и начав подъ¸м ещ¸ до рассвета, я взял и эту гору! С е¸ вершины мне от- крылся незабываемый вид на море, бьющее с грохотом, как водяные пушки, своими т¸мно-синими волнами в береговые скалы и пропадающее далеко на горизонте в колыхающемся, как огромный флаг, воздушном го- лубоватом мареве, озар¸нном пронзительно горящим в синем небе ярко-золотым солнцем, которое совершен- но белые паруса бригантины, летящей по вспененным, бурным волнам, заливая своим светом, делало ярко- алыми! Красота – только пейзажи писать! Но когда я посмотрел в сторону от моря, то увидел ещ¸ одну гору, уходящую так высоко в небосвод, что снег на е¸ вершине не таял даже в самый разгар юж- ного долгого лета! Совершенно лиш¸нная какой-либо растительности, состоящая из одних скал с отвесными высокими стенами, и если бы не расщелины, тянувшие- ся к самой вершине, то нечего было бы и мечтать по- корить и эту гору! И с первого внимательного осмотра всех возможных подходов к вершине я приш¸л к выво- ду, что, к великому сожалению, пока мне она не по зу- бам! Но не расстроился, а только подумал: «Вообще-то мне, уставшему за долгую, полную тревог и забот мо- розную зиму, сначала надо восстановить свои силы, а только потом ещ¸ раз обдумать план восхождения. 16

ПРОЗА Как говорится, утро вечера мудренее!» Но по разным причинам я только спустя несколько лет всерь¸з ре- шил предпринять хотя бы попытку взойти на эту, уже третью по сч¸ту гору со снежной вершиной. Перед са- мым восхождением я ещ¸ раз издали оглядел цель сво- их страстных желаний экстремала. Вся гора состоит из скал, отвесных, теряющихся где-то в кучевых облаках, постоянно находящихся в движении клубящихся, пере- мещающихся, подсвеченных золотыми лучами солнца. Но когда налетевший с пронзительным свистом ветер очищал небосвод от свинцовых, тяж¸лых, беремен- ных дожд¸м туч, глазам открывалась сама вершина, увенчанная белоснежным шлемом, сияющим в лучах чистейшим серебром так, что даже с большого рас- стояния, не надев защитных очков, без режущей боли в глазах, любоваться е¸ красотой было невозможно. Оглядел непокор¸нную горную крепость и с ко- лотящимся бешено от волнения, в предчувствии гро- мадных перегрузок, сердцем, с ладонями, на которых кожа уже не раз издиралась в клочья об острые, как бритва, выступы гранитных карнизов, приступил к вос- хождению. И сразу же, чтобы не сорваться в зияю- щую ч¸рной, как смоль, темнотой пропасть, на радость ширококрылым, с хищно изогнутыми клювами и с горя- щими дикой решимостью глазами орлам, вс¸ сужающим и сужающим круги надо мной, я вынужден был снова и снова хвататься за ощетинившиеся колючками вет- ки кустарника голыми руками, которые сразу же ста- ли кровоточить. Борясь с удушьем, становившимся вс¸ сильнее и сильнее от нехватки кислорода в морозном воздухе, раздирающем, как рашпиль, гортань, и муча- ясь от боли в ногах, ст¸ртых напрочь до вздувшихся водяных мозолей из-за случайно сползших портянок и сбитых в кровь о бесчисленные кремн¸вые камни ещ¸ в самом начале подъ¸ма по горной тропе, я, дро- жа от напряжения, но шаг за шагом упрямо, стиснув 17

ПРОЗА зубы, с карниза – на карниз, с выступа – на выступ, поднимался вверх. Без какой-либо хоть маломальской страховки, на одной только надежде и несокрушимой вере в Бога, правда, вынужденно делая каждый час восхождения на каком-нибудь широком выступе или карнизе десятиминутные остановки, чтобы перевести дух. И вс¸ же выбился из сил... Сердце, словно пы- таясь вырваться из груди, отчаянно бь¸тся, словно в пересохшем горле... Л¸гкие работают, как кузнеч- ные меха, – с хрипом и надсадом. Вдруг мозги про- низывает молния страха неудачи. Но выкованной, как раскал¸нная поковка, в течение мучительно долгих лет юности и последовавшей за ней молодости стальной, несгибаемой волей – я пусть не до конца, но подав- ляю страх. Кажется, время остановилось, кажется, ещ¸ один шаг – и я умру... Но каким-то чудом вс¸-таки живу и, собрав остатки сил в кулак, чуть не крича, чуть не плача, подтягиваюсь на руках и переваливаюсь, наконец, через последний горный выступ. В сознании ещ¸ успевает вспыхнуть понимание того, что я – на вершине, но тотчас теряю сознание. Лежу бездыханно минуту, другую, третью, а когда прихожу в себя, то мне кажется, что прошла целая вечность... Ширококрылые, ч¸рные, как сама смерть, горные орлы, освещ¸нные сверху солнцем, стоящим в самом зените, уже кружат так низко надо мной, что я ясно слышу свист крыльев, ощущаю разгоряч¸нным лицом поднятый ими ветер, отч¸тливо вижу налитые кровью хищные птичьи глаза – и понимаю, что если не подни- мусь, то вот-вот получу крепким, как железо, изогну- тым, острым клювом смертельный удар в башку. Страх утраивает начинающие возвращаться силы, и вс¸-таки, как на трехсотом отжиме, дрожащими от слабости ру- ками отрываю сво¸ многократно мучимое и кажущееся мне таким тяжеленным тело от камней и сначала встаю 18

ПРОЗА на колени, потом, немного передохнув, – во весь рост, держась одной рукой за скалу. И стою, шатаясь, как в доску пьяный. Но стою! Орлы с разочарованным кл¸котом и шумом разлетаются от меня во все стороны. Высокое полуденное солнце безжалостными, жгучими лучами ударяет по глазам. На какое-то время слепну. Но и ничего не видя, победно вскидываю руки вверх и, кажется, кричу, а на самом деле напрочь пересох- шим ртом едва слышно хриплю: «Я – выстоял! Я – жи- вой!» Значит, снова я никому ничем не обязан и ничего не должен, никому, кроме Бога. И да будет так, пока я живу на этом тяж¸лом, но потому прекрасном свете, и впредь!.. 2. Вот море... О н¸м я мечтал все двенадцать меся- цев, сутки в сутки! Но, видать, Господь решил, чтобы я после многочасового перел¸та из родной России на совсем неродном – иностранной постройки – самол¸те сначала отдохнул. Ибо Он знает, что старость – не радость... Хотя здесь я Ему возражу: «Смотря для кого!» А вот что молодость – не совсем жизнь, – это бесспорно, по крайней мере, в том смысле, что только опыт от всего пережитого делает жизнь по-настоящему содержательной, а значит, и полной. Конечно, спасибо Богу за заботу обо мне, но сегодня я вс¸ равно, словно вышедший на пенсию старый, овеянный и просоленный насквозь ветрами моряк, остался бы на берегу. Не мне в угоду море сегодня добродушно-спокойное – редко, какая волна бархатно накатит на прибрежные камни и влажный, мелкозернистый песок многочисленных об- устроенных пляжей. На них, как в праздник, народу – яблоку негде упасть! Кто, укрывшись в тени шезлон- гов, отдыхая, читает, кто, не боясь получить ожог или тепловой удар, лежит на прогретом песке под палящим солнцем – загорает. А непосредственно в морской бухте 19

ПРОЗА редко кто доплывает хотя бы до заградительного буйка или ныряет в надежде достать до дна. С аккуратной за- ботливостью, что говорит о характере местных жителей – греков, обслуживающих пляжи, байдарки на любой вкус и цвет, сложенные в длинный ряд, лежат у само- го среза воды, напрасно дожидаются тех, кто пожелает, вкладываясь с силой в греблю, прокатиться по бухте. И дело тут не в том, что надо платить пятнадцать евро, а в том, что лежание на солнце порождает огромную лень. И я молю Бога, чтобы эта лень, сгубившая не одну людскую душу, от отдыхающих не передалась когда-нибудь мне. Позорно не то, что лень одолевает многих, а то, что многие с нею не борются. Известный советский поэт Сергей Смирнов написал по этому по- воду очень знаменательные стихи: «У вас, товарищ, не мигрень / и не склероз подлобье точит, / у вас огромной силы лень / мозги свихнула набекрень, / а завихнуть назад не хочет». Однако ночью нежданно, впервые за последние десять лет в это летнее время года, откуда-то из-за глу- бины небес ветер нагнал свинцовые, грузные ливневые тучи. Подхваченные воздушными потоками, они словно обратились в могучих буйволов с крепкими, как желе- зо, изогнутыми в виде сабель рогами, которые стали высекать сначала искры, а потом и огненные, зигзаго- образные молнии, световыми вспышками разрезающие небо пополам и освещающие на много километров по сторонам пришедшее в движение море! Словно в под- держку им, зародившись в глубине небес, прокатилось над земл¸й раскатистое громовое эхо, потом – другое, и наконец, на остров рухнул не, как ожидалось, ли- вень, а самый настоящий град, с градинами величиной в куриное яйцо! Град, разбушевавшись, перебивал, как хворостинку, крепкие, отягч¸нные свежими плодами оливковые ветви, убивая наповал не успевших скрыть- ся под спасительный шиферный навес или скальный 20

ПРОЗА карниз голубей и чаек вместе с их потомством. Овцы, закрытые в загоне без крыши, получая удары градин по лбу, рогам, растерянно, в диком ужасе, метались из одной стороны в другую, жалобно и растерянно блея, в надежде вырваться, как им казалось, на безопасную свободу, но, сталкиваясь друг с другом, сбивали с ног бо- лее слабых своих сородичей, затаптывая их намертво! Красная черепица крыш от каждого точного по- падания градин раскалывалась на две, три части, кро- шилась и слетала на землю. А шифер, накрывающий подсобные постройки, пробивался насквозь и зиял ч¸рными дырами с острыми краями. Град был такой мощный, что, падая даже на т¸плый грунт, долго не таял и застилал сплошным льдистым покровом газо- ны, лужайки, дороги, по которым невозможно было пройти, не поскользнувшись. Сколько времени про- должался на земле небесный ад?! Час, полтора – не больше. Но людям, с террас, из раскрытых окон оте- лей взиравшим на него, казалось: целую вечность... Среди ночи проснувшись от бешеных ударов гра- дин по крыше, я до утра так и не уснул. С балкона, защищ¸нного от чрезмерно яркого солнца, а теперь, оказывается, и от небесной стихии бетонным козырь- ком, я в ужасе смотрел на светопреставление. Но когда оно чуть ослабевало, сильный, порывистый ветер, не давая себе передышки, как одержимый гневом и злобой человек, разгонял на небе разродившиеся градом свин- цовые тучи и одновременно раскачивал, раскачивал, как чудовищный, гигантский маятник, море на вс¸м неоглядном просторе. И – раскачал! В ярких, слепяще- золотых лучах восходящего солнца, огромные, высо- той с двухэтажный дом волны, как тяжелогруж¸ные баржи, переваливаясь с боку на бок, чернея прямо на глазах, но с белоснежной пенной гривой, вскипающей и, как снег перед ножом бульдозера, скатывающейся в огромный рулон, с такой силой ударяли в скалы, так 21

ПРОЗА далеко прокатывались по пологому песчано-каменистому берегу, что земля под ногами дрожала и внутри е¸ за- рождался тягучий, сердитый гул... Пляжи, только что привед¸нные в порядок после градовой стихии, в не- сколько минут опустели. Одни лишь спасатели с бинок- лями в руках оставались на своих высоких, построен- ных из обычных тесовых досок, смотровых вышках. Не дай Бог, чтобы кто-то решился в такую погоду плавать! Но разве они могли знать, что именно такого бу- шующего моря я, в душе прирожд¸нный пловец, жаж- дал, как любви! И как не жаждать, если этих часов, нет, этих мгновений, ждал целый год! Можно сказать, я молился морю. И вот оно передо мной во вс¸м сво¸м величии и со всей своей неизмеримой силой! Я преду- смотрительно не стал привычно нырять со своей деся- тиметровой скалы, чтобы встречная волна не разбила насмерть об острые, как ножи, подводные камни, а на пологом песчаном берегу дождался, когда водяная гро- мада накроет меня с головой и, откатываясь назад, вы- несет на себе как можно дальше от берега. После того как это произошло, я усиленно заработал руками и но- гами в надежде успеть до подхода новой волны от- плыть ещ¸ дальше. Моя надежда оправдалась! Я успел, как только она передо мной поднялась, как дикая ло- шадь на дыбы, набрать побольше воздуха в л¸гкие и поднырнул глубоко под не¸, не переставая под водой плыть и плыть. Когда, исчерпав в л¸гких весь воздух, вынырнул, то волна-убийца уже катилась к берегу у меня за спиной. Но, едва я успел, хватая воздух, как рыба, выброшенная на сушу, широко открытым ртом, перевести дыхание, как следующая водяная громада нависла надо мной, – и снова, вдохнув поглубже, я сделал вс¸, как с первой волной. И пусть при изну- рительном подводном плавании, на пределе всех ду- шевных и физических сил, у меня перед глазами от нехватки кислорода расходились красные круги, я тер- 22

ПРОЗА пел, сколько мог. И смог сделать главное – поймать ритм движения волн, слиться с ними воедино! Больше я уже не боялся, что, захлебнувшись, утону. Этого хва- тало, чтобы утолить страстный голод экстремала, я мог возвращаться. Но перед заплывом для борьбы с раз- бушевавшейся стихией я поставил себе более сложную задачу: если заплыв пойд¸т нормально, то во что бы то ни стало переплыть морскую горловину, отделяющую материк-остров от небольшого, совершенно лиш¸нного какой-либо растительности острова, абсолютно безлюд- ного и, может, поэтому казавшегося мне загадочным. Но до него ни много ни мало – аж целых десять-один- надцать километров! Напрасно спасатели на мощном белоснежном ка- тере, увешанном по бортам спасательными кругами, подойдя ко мне настолько близко, насколько позво- ляли волны, на непонятном мне греческом языке что-то кричали и кричали, а поняв, что я их не понимаю, стали махать руками в сторону берега, мол, надо сроч- но возвращаться! В ответ я вс¸ же прокричал на их языке одну фразу, которую специально запомнил «Ола кала!» («Вс¸ хорошо!») – и, отвернувшись от спасате- лей, решительно поплыл в сторону острова. Где-то на половине пути я вспомнил, что нахожусь на фарватере следования пассажирских и грузовых судов с материка в Ираклион, столицу Крита. Посмотрел по сторонам далеко впер¸д и точно увидел: как назло, на горизонте замаячил нефтеналивной танкер! В башке предательс- ки, как в лихорадке, забилась мысль: «А вдруг не успею отплыть подальше от фарватера?!» Словно почуяв, что я могу попасть в непоправи- мую беду, чайки, дико крича, метались над моей баш- кой так низко, что только каким-то чудом не чиркали по глазам своими белоснежными, но с ч¸рными, будто траурными, полосами на концах, крыльями. Что-то похожее на ужас взорвало мои мозги – и я на какое-то 23

ПРОЗА время потерял самообладание! Но снова моя стальная воля, выкованная, как лемех, ещ¸ в юности, пришла на помощь – и я стал успокаиваться. Постоянно контро- лируя движения рук и ног и участившееся дыхание, – не знаю, уже из каких, последних или предпоследних сил, – я стал взмах за взмахом, за гребком гребок – уходить из опасной зоны. Но когда уже до острова оставалось не больше десяти-пятнадцати минут плава- ния, я понял, что силы начинают окончательно поки- дать меня. Видно, сказалось то внутреннее напряже- ние, которое в борьбе со страхом отняло очень много физической энергии. И снова я призвал на выручку свою стальную волю, которая к этому времени как бы значительно ослабла. Неожиданно чайки, как по команде, вс¸ чаще и чаще махая траурными крылами, понеслись куда-то далеко в открытое море. Вконец измученный борьбой с самим собой и с водной стихией, я лишь краем глаза проводил птиц, но подумал: «Это добрый знак!..» И вс¸-таки от переутомления перед глазами стало тем- неть и темнеть, и я понял, что начинаю терять созна- ние. Последнее, что я смог ч¸тко зафиксировать, было ощущение морского каменистого дна под ногами. Но чем больше я выходил из волн, тем сильнее и сильнее меня шатало, как ветром слабое деревцо, из стороны в сторону, и в конце концов, едва ступив на влажный береговой песок, я, как подкошенный, рухнул навзничь без каких-либо чувств! Но когда приш¸л в сознание, то первой мыслью, слабо вспыхнувшей в мозгу, было: «Господи! Не дай мне снова пережить вс¸, что я пере- жил в борьбе с морской стихией, дерзко бросив ей вызов!» Но уже следующая мысль буквально кричала: «И вс¸-таки, несмотря ни на что, я снова победил! Мо- лодец!» – и мои губы расплылись в счастливой улыбке. И словно сами собой написались стихи: «Рассердилось море не на шутку. / Для начала – раннюю побудку / 24

ПРОЗА мне сыграло р¸вом штормовым, / а потом – накрыла с головою / пятибалльной, ч¸рною волною – / хоть взывай к спасателям родным. / Только море про меня не знает... / И животным р¸вом оглушает, / и нещад- но топит вновь и вновь. / Но, не покоряясь круговер- ти, / принимаю вызов, как бессмертье, / принимаю вызов, как любовь». 3. Вот небо... Но, прежде чем строкой за строкой исписывать бумажные листы, я на минуту-другую за- думался, будто находился в непонятном мне сомнении: писать, не писать... И это неспроста! Дело в том, что, безусловно, по воле свыше, чтобы в полной мере жить, я должен вновь и вновь почти умирать, то есть ис- пытывать волю, силу, характер на страшный излом, при котором шансы выжить или погибнуть – пятьдесят на пятьдесят. Причем испытание самого себя должно проходить без какой-либо, даже самой незначительной, страховки! Борьба по принципу: один на один! Стихия и я! С небом при вс¸м желании души это невозможно. А ведь ещ¸ в глубочайшей древности человек мечтал о том, чтобы, как птица, свободно взлететь высоко в небо. Эти мечты обратились в миф, что был когда-то человек, который не только мечтал о пол¸тах, но и осу- ществил свою мечту. Этого человека звали Дедал, проис- ходящий из рода Эрехтея. Великий архитектор, строи- тель и художник, но больше всего он прославился как изобретатель. Томясь вместе с сыном Икаром в зато- чении на острове Крит, где правил наследник Зевса и Европы жестокосердный царь Минос, он с целью вырваться на свободу, скрепляя воском перья аистов, лебедей, коршунов и орлов, смастерил две пары огром- ных крыл. Одну пару при помощи кожаных ремней прикрепил к рукам Икара, а другую – к своим – и, взмахнув ими, они легко поднялись в небо, чтобы 25

ПРОЗА лететь в родные Афины. Перед пол¸том между ними состоялся разговор. – Когда мы доберемся до Афин, отец? – спросил Икар. – Не знаю, сынок. Я долго думал об этом. К сожа- лению, нам нельзя лететь прямо в Афины. Боюсь, что, проведав о нашем бегстве, Минос тут же начн¸т войну, чтобы вернуть нас на Крит... – Я буду следовать за тобой, отец, и мы сначала полетим туда, куда ты считаешь нужным! Прекрасен был пол¸т Дедала и Икара. Вскоре по- казался первый из Кикладских островов Фера, в ре- зультате сильного извержения вулкана напоминающий своим очертанием полумесяц. Летя дальше на север, они увидели сверху, как на ладони, остров Диониса, а затем – Делос, на котором возвышался величествен- ный храм Аполлона. Пол¸т не был опасен, тем не менее, Дедал, видя, какой неописуемый восторг переживает сын, беспокоился: – Лети спокойно и ровно, Икар! – Не бойся, отец! Опасности нет! – Опасность всегда есть, сынок! Помни: наш путь – не развлечение! К сожалению, поведение Икара было слишком са- монадеянно, к тому же он был очень отважен! Высота пол¸та опьяняла его, сияющее золотое солнце очаро- вывало, и он пренебр¸г наставлениями отца... Когда Дедал обернулся, чтобы посмотреть, как летит сын, Икара позади не оказалось. В охватившем невольно отцовскую душу страхе он принялся всматриваться в небо – и глаза его с трудом различили крохотное пятно у самого солнечного диска. А вскоре произошло и то, чего так опасался Дедал. Солнечные жаркие лучи растопили воск, перья осыпались – и Икар, словно камень, рухнул стремглав вниз со страшной высоты. Дедал помчался изо всех сил, чтобы подхватить сына, 26

ПРОЗА но не успел! Отважный юноша наш¸л свою смерть в голубых волнах моря... Сегодня можно только с горечью сожалеть, что одновременно прекрасная и страшная легенда, миф о древнем, скажем так, мастере на все руки Дедале и его сыне Икаре, со временем в чистом виде не обрати- лась и, возможно, никогда не обратится в реальность. И вс¸-таки почувствовать себя хоть на несколько се- кунд птицей, хоть как-то, пусть и беспомощно, но по- бороться с небесной стихией я пробовал не один раз и готов делать это снова и снова! В первый раз из-за проблем с визой у старшей дочери я изменил своему любимому легендарному ост- рову Крит и отпуск проводил в Хорватии, на берегу Адриатического моря, с бесчисленными живописными островами, растянувшимися на многие сотни километ- ров вдоль материкового берега, своей песчаной поло- гостью уходящего далеко в глубину моря с илистым дном, напоминающим наш Финский залив в районе Комарова. В первый же день отпуска я поднялся вы- соко в скалистые, удивительного сине-т¸много цвета горы и оттуда, оглядывая морские дали, увидел, как с крылом-парашютом, при помощи лямок и ремней кре- пившимся к плечам, а длинным металлическим гибким тросом – к быстроходному катеру, люди по очереди довольно охотно поднимались в воздух и, увлекаемые дальше судном, примерно на высоте сорока метров как бы парили в поднебесье, словно ширококрылые бело- снежные чайки, пока с помощью медленно скручиваю- щегося троса не опускались обратно в катер. На следующее утро я уже стоял в довольно длин- ной очереди желающих, так сказать, покататься на па- рашюте. Когда подошла моя очередь, я с начальником морских развлечений, хорватом средних лет, с ч¸рны- ми, как южная ночь, коротко подстриженными воло- сами, с широко открытыми, цвета спелого темного ви- 27

ПРОЗА нограда, глазами, с ног до шеи африканской черноты загаром, приветливо улыбающимся и, в отличие от меня, прекрасно говорившим на немецком языке, по- здоровался и, мучительно вспоминая когда-то в школе выученные немецкие слова, с трудом, но договорился, конечно, не без серь¸зных денег, что при катании по небу он раскрутит леб¸дку на всю длину троса – сто метров! И сво¸ слово хорват сдержал! Господи! До чего же невероятное ощущение радости испытываешь душой на высоте, пусть и буксируемый посторонней силой. Какой-то сверхмощной свежестью наливаются, как арбузы соком, руки, ноги и плечи! Сердце сладко замирает, особенно когда не смотришь вниз. Хочется страстно петь, неважно что, но – петь или слагать стихи! И ты – по¸шь страстно, заливисто, как ранней весной поутру в тальниковой тенистой роще сладкоголосый соловей! Встречный шелковистый ветер, напо¸нный запахами моря и просол¸нный насквозь, как добытая осенью рыба на целую зиму, треплет начинаю- щие седеть русые волосы и, подхватывая на лету слова песни, уносит их куда-то далеко-далеко над синеющим, слегка колышущимся морем. Вдруг, вспыхнув в мозгу, душу, как током, пронзают стихи: «Я забывал земные кущи, / когда с восторгом в небеса / взлетал за кате- ром ревущим / и целых добрых полчаса / парил над бездною морскою, / седой от пены волн крутых, / в даль уносящих за собою / и утлый ч¸лн, и свежий стих. / И – гордо ликовало сердце, / и силой напол- нялась плоть. / Должно быть, так сво¸ бессмертье / когда-то ощутил Господь. / Трос парашютный напря- гался, / струной гитарною звенел. / И я в простран- стве растворялся, / и забывал, что я – летел». Когда до конца оплаченного полета оставалось не- сколько минут, и я сверху увидел, что хорват гото- вится включить леб¸дку на скручивание гудевшего от напряжения гитарной струной стального троса, я быст- 28

ПРОЗА ро, несколькими точными движениями рук, к ужасу хорвата и к изумлению публики, следящей от делать нечего за мной, освободился от парашютного крыла, и, широко разведя руки и ноги, как чайка свои сильные крылья, уравнял тело параллельно земле, и, опираясь о воздух, подхваченный мощным ветровым потоком, самым настоящим образом пусть и по касательной, но полетел навстречу неминуемо приближающейся, взды- мающейся белогривыми, вихрастыми волнами морской стихии. Скорость снижения почти не увеличивалась – и мог несколько секунд всем своим существом ощущать себя огромной ширококрылой птицей, парящей в небе. Это физическое и душевное состояние словами не пере- дать! Скажу только, что под ветровой свист в ушах, словно величественное звучание органа, со слезами упоения своей решимостью я был, как никогда, счаст- лив. Но при этом ни на мгновение не ослаблял внима- ние за пол¸том. Где-то за двадцать – тридцать метров от поверхности моря я мгновенно перегруппировал тело так, чтобы войти в волны в виде штопора с крепко прижатыми к низу живота руками и натянутыми, как струна, ногами. И вош¸л, больно ударившись ступнями о воду. К счастью, в этом месте глубина моря оказалась большой, и это позволило мне избежать столкновения с дном. Достаточно хорошо владея всеми способами пла- вания, я без всяких проблем вынырнул и, оглядев- шись, увидел несущегося ко мне на сво¸м быстроход- ном прогулочном катере хорвата, нервно машущего мне руками и с кричащим, искаж¸нным ртом. Понятно, что он невольно считал себя виновным в случившемся, ведь действительно, мог и трос лопнуть, и могла сломаться пряжка крепления крыла-парашюта, за исправность ко- торых он отвечал. Не знаю, уволили или нет бедного, ни в ч¸м не повинного хорвата курортные власти, но в сво¸м объяснении специально созданной комиссии я 29

ПРОЗА написал вс¸, как было на самом деле, то есть по совести взял полностью вину на себя за казавшийся многим хорватам невероятный, но легкомысленный пол¸т. Вечером в уютном рыбном ресторане, построен- ном на небольшом скалистом полуострове, выступа- ющем далеко в море, но недалеко от центра курорт- ного городка, немного успокоившаяся жена Светлана посмотрела в мои синие глаза, слегка опьяневшие от сухого белого вина и вс¸ ещ¸ светящиеся счастьем от чувств, пережитых мной в пол¸те, и, прекрасно зная мой неугомонный характер, жаждущий экстрима, как, наверно, наркоман – новой дозы яда, со слезами на своих больших, немного грустных от природы, так мной любимых глазах каким-то почти безнад¸жным, сдавленным голосом спросила: – Родной, ну сколько можно мучить меня? Если тебе не жалко себя, то пожалей своих дорогих доче- рей... и меня, наконец! Я, взяв е¸ т¸плую тонкую изящную ладонь в свои горящие огн¸м руки, нежно-нежно посмотрев ей в гла- за, ответил: – Знаешь, я бы тоже хотел, чтобы этот мой не- ожиданный для всех пол¸т был последним твоим ис- пытанием. И я, конечно, постараюсь подтвердить свои слова... Но Господь так милостив ко мне неспроста. Может быть, только потому, что я живу – на разрыв аорты! Понимаешь – живу, а не существую! И люблю в жизни – жизнь! И буду е¸ любить даже в смерти!.. г. МОСКВА 30

ПРОЗА Татьяна КАМАЕВА СЧ¨Т ЗА ЛЮБОВЬ Антон, наконец-то, решил за ужином признаться отцу с матерью, что бросил уч¸бу, и теперь его забирают в Армию. Он откладывал этот неприятный разговор и последнее время жил в каком-то кошмаре. Ему приходилось лгать, изворачиваться и запоминать вс¸, что говорил родителям, чтобы в другой раз повто- рить то же самое и не ошибиться. Единственное, что его утешало – это чувство к Лере. Они вместе учились в МГУ на экономическом факультете. Антон был избалован вниманием женщин. Он всег- да добивался от них, чего хотел, иногда даже не спро- сив имени. Помимо уч¸бы в университете он играл и пел в ночном клубе «Квант», поэтому и купался в море женской любви. Только одна девушка, казалось Ан- тону, не обращала на него никакого внимания. Но это только казалось. Лера ещ¸ на первом курсе приметила спортивного парня, которого больше интересовала му- зыка, чем уч¸ба. Чаще всего он приходил на лекции отсыпаться. Однажды она вернулась в аудиторию за шарфом и увидела на гал¸рке спящего Антона. Прозаик, автор нескольких книг, член МГО СП России и Акаде- мии российской литературы. Жив¸т в Одинцове. 31

ПРОЗА – Антон! Подъ¸м! – крикнула она. В пустом помещении слова прокатились, как гром. Но парень глубоко спал. –Антон, Антон, Тоша! – Лера теребила его за во- ротник. – Как ты меня назвала? – он взял е¸ за руку. От- чего по всему телу девушки прокатилась горячая волна. Он подарил ей первое настоящее чувство. – Тоша, – повторила Лера, не отнимая руки. – Так моя мама ласково обращается к отцу. Они бы так и не разняли рук, если бы в аудито- рию не стали приходить студенты. Лера и Антон вместе вышли на улицу, где тот хотел взять е¸ за талию, но девушка не далась. Антон не заметил, как она заняла все его мысли, вошла в каждую клеточку. Он никогда не думал, что можно просто молчать вместе и быть счастливым. Его не волновали бывшие подружки, Антон желал только Леру, но она тв¸рдо решила, что будет с ним только после свадьбы. Ему нравились эти старомодные взгля- ды девушки. Он и не думал, что существуют ещ¸ на свете такие отношения. Она не ходила по ночным клу- бам, а с усердием училась. Все окружающие считали е¸ белой вороной, и мало кто дружил с ней. Но Антон разглядел в ней умную, серь¸зную и красивую девуш- ку, такая и нужна была ему по жизни. Целый год он ухаживал за Лерой. И только, когда получил повестку из военкомата, уговорил е¸ расписаться. Она пообе- щала ждать его из Армии и согласилась пойти в Загс, но только тайно. Родители Леры жили в Карелии в городе Сорта- вале, правильно воспитали свою единственную дочь. И даже, когда она выросла, строго следили за ней, не позволяя увлекаться мальчиками. – Всему сво¸ время, – любила повторять мать, – сначала уч¸ба! Карьера! А уж потом замужество! 32

ПРОЗА – А сама выскочила за меня на десятый день, – улыбался отец, потирая лысеющую голову. – Не выскочила, а приняла предложение, – по- правляя пышную прич¸ску, обиженно парировала мать. – И оба мы были нищими студентами. Успокойся, Валентина Владимировна, тебе вредно волноваться. Жизнь сама вс¸ решит, – муж подош¸л, нежно поцело- вал е¸ в шею, чтобы не испортить прич¸ску и макияж. – Какая жизнь, Тоша? А, если выскочит, как ты го- воришь, замуж? – она снова нервно поправила прич¸ску. – Тогда, Валюша, мы будем дедом с бабкой, – он скрутил газету, которую так и не дочитал, бросил на диван и удалился в свою комнату. – Как дедом с бабкой? – Как все! – хлопая дверью, закончил отец. Антон ждал злосчастного вечера. Ему предстоял серь¸зный разговор с родителями. Но отец задержи- вался, мать нервничала. Она всегда преувеличивала события и жила только заботой о муже и сыне. Дверь хлопнула, и Антон услышал, как мать знакомым тре- вожным голосом произнесла: – Матвей, я вся извелась. Трудно было позвонить? – Перестань, мать, давай ужинать. Я устал. – Работать можно всегда и везде,– она вытерла передником то ли пот, то ли слезу и добавила: – А я? Ужинали молча. Антон не решился и на этот раз признаться роди- телям – случай был совсем не подходящим. Снова лгал, изворачивался и боялся случайно вы- дать себя. А времени оставалось мало. Завтра свадьба у друга, послезавтра они расписываются с Лерой в Заг- се, а потом под фанфары в Армию. Неумолимо настало завтра. Они с Лерой задержа- лись на свадьбе друга. Антон играл в ансамбле с дру- зьями музыкантами, а Лера ждала, пока разойдутся 33

ПРОЗА гости, чтобы забрать свадебное платье, которое было взято напрокат на два дня. Сегодня Ева в н¸м выхо- дила замуж, а завтра она. В комнате, которую для Леры снимали родители, чтобы она спокойно могла учиться, было уютно. – Лер, примерь платье, – Антон открыл короб- ку, из которой, как по волшебству, стало появляться платье и расти, заполняя пространство. – Жених не должен видеть свою невесту в свадеб- ном платье до регистрации, – Лера заворожено смот- рела на Антона, как на факира, из ящика которого нескончаемым потоком появлялось белое облако из тонкой ткани с кружевами и бл¸стками. – Это отговорки и условности, – он подош¸л к ней и крепко обнял. – Тоша, не надо. Я не хочу этого до… – Лера, ну завтра же распишемся, – Антон стал расст¸гивать блузку. – Вот завтра вс¸ и получится. – Странная ты, моя девочка. Ты же моя? – Да. Но только завтра. – Ты не любишь меня, – огорчился он. – Люблю. – Но только завтра, – с иронией сказал Антон. – Тоша, я люблю тебя не так… по-другому... – Сегодня! Сейчас! – он поцеловал е¸ и не выпус- тил из объятий, пока не добился своего… Лера тихо плакала, а юноша, глядя на следы не- винности, целовал ей руки, ноги. Целовал всю. – Уходи, – прошептала она. – Я останусь! Завтра регистрация. Вместе пой- д¸м, – уверенно сказал Антон, – на кухне переночую. – Уходи. Хочу побыть одна. Зачем! Зачем ты это сделал? И как я могла согласиться? Как? Оказалось, что я тебя не знаю… 34

ПРОЗА – Лерочка, любимая моя, жена моя, меня же заби- рают в Армию… Ты обещала… – Я обещала после Загса. Уходи! – она встала и пошла под душ. – Ты завтра прид¸шь? – испугался Антон. Девушка, не оборачиваясь, сказала: – Да. – И ждать из Армии будешь? – Да! Иди же. Под душем Лера вспоминала разговоры отца с ма- терью, которые та специально устраивала, чтобы дочь слышала. Лера называла эти споры между родителями воспитательными моментами. И больше любила отца. Нет, маму она тоже любила, но отца по-особенному. И решила ему первому рассказывать о событиях в сво- ей жизни. Она послала ему сообщение: «Завтра вы- хожу замуж». Лера, ложась спать уже под утро, ещ¸ раз подо- шла к свадебному платью, которое занимало огромное пространство комнаты, растянула подол в разные сто- роны, размаха рук не хватило. Она уже видела себя в белоснежном наряде на фотографиях, как в жур- налах. Видения продолжались всю ночь. Вот платье белым облаком опустилось на зел¸ную лужайку и об- разовало необъятный круг. А это она обнимает бер¸зку, а шлейф фаты, как л¸гкая поз¸мка, скользил по траве. Теперь ветер превратил весь наряд в белые волны на Патриаршем мосту у храма Христа Спасителя. А на Лужковом мосту Лера никак не могла найти свободно- го места на деревце, куда повесить заветный замочек, чтобы закрыть его на ключик, который положено вы- бросить в Москву реку, чтобы брак был крепким. Она выбрала самый красивый замочек – сердечком. Лера обернулась, чтобы найти помощи у жениха, но не уви- дела его. Куда исчез Антон? Только что был рядом. Она одиноко стояла в свадебном платье. 35

ПРОЗА Е¸ разбудил звонок. Говорил незнакомый мужской голос. – Спишь? – Да, – ответила Лера. – Ну, досыпай. Просн¸шься, позвони. – Кто это? – недоумевала Лера. – Наверное, ошиб- лись номером. Посмотрела на часы и поблагодарила незнакомца: до регистрации оставалось три часа. Подружка вс¸ не приходила. Потом позвонила, из- винилась, сказав, что после вчерашней свадьбы никак не может очухаться. Лера со вздохом подумала, что жизнь начинается наперекосяк. «Надо было слушать маму», – подумала она. А родители Антона, состоятельные и влиятельные люди в Москве, не знали, что он бросил уч¸бу и через три дня – в Армию. Они и не подозревали, что ждать им прид¸тся не из Армии и не один год… К дворцу бракосочетания Лера подъехала одна. Она чувствовала себя неловко. Потом стала смотреть на подъезжающие пары. Е¸ поразила скопище пиратов и их спутниц, жених был в роле капитана со своей невестой пленницей. В руках пиратов блестели мушкеты, а во рту капитана дыми- лась трубка. Толпа шумела, кричала, гикала и стреля- ла. Стали модными ролевые свадьбы. Затем мимо оди- ноко стоящей Леры прошла пара во вс¸м ч¸рном, а на голове невесты дышала белая шляпка из перьев, она поправляла е¸ руками в белых перчатках. У жениха, как у невесты, были белые туфли и белый цилиндр, а в белых перчатках красовалась трость. Все гости были одеты в черно-белые наряды. Группа напоминала домино. Машины с парами приезжали и отъезжали, а Антон не появлялся. Телефон был не в зоне доступа. 36

ПРОЗА Прошло три часа. Лера набрала номер незнакомца, который разбудил е¸ утром. – Слушаю, – раздалось в трубке. – Я проснулась! Я проснулась! – сказала она. Ей перезвонили. – Кто это? Когда проснулась? Что-то случилось? – снова послышался голос незнакомца. – Да, случилось. Вы сами позвонили мне утром. – Ах, да! Я ошибся. – Я тоже ошиблась. Я проснулась… – Где ты? – Я у Загса в свадебном платье три часа прождала жениха, – прошептала она и заплакала. – Дождись меня! Обязательно дождись! Лера ещ¸ тихо плакала, когда снова раздался звонок. – У какого Загса? – У Академического, на Профсоюзной, – всхлип- нула она. – Выше нос. Сейчас буду. Ростислав, высокий худощавый с модно выбриты- ми висками и собранными в тугой пучок волосами на затылке, сел в машину и распорядился: – На Профсоюзную, Михалыч, на Академическую. – Хорошо! Ща будем. Машина выехала из ворот особняка, за ней после- довала ещ¸ одна. – Михалыч, распорядись, чтобы купили цветы, шампанское… Ну, что там надо для регистрации. – Для регистрации проекта? Батюшка согласился? – удивился водитель. – Для регистрации моего брака, – констатировал Ростислав. – Женюсь, на радость родителям. Матушка уже проходу не да¸т. – Они тебя очень любят. Наследников хотят. – А когда мне искать жену? Работа! Командиров- ки! Встречи! Презентации. Надо было сначала женить, а потом вс¸ остальное. Ты, как думаешь, Михалыч? 37

ПРОЗА – Думаю, что правильно родители сделали. И в Армию после школы отправили, боялись, что пропад¸шь, растеряешься. Скольких дружков уже схо- ронил? – он серь¸зно посмотрел на Ростислава. – Кто из-за дури этой наркотической, а кто и по собственной дури сгинул. – Они и тебя ко мне пристроили, чтобы присмат- ривал, – он ласково посмотрел на стареющего водите- ля. – Но я тебя обожаю, Михалыч. Машина остановилась у Загса. Основной наплыв регистрирующихся стих, и Ростислав безошибочно на- правился к одиноко стоящей девушке в свадебном пла- тье. Лера взглянула на мужчину, который смело ш¸л в е¸ сторону, догадалась и опустила глаза. Ей стыдно было за эту ситуацию. А Ростислав с каждым шагом оценивал е¸ красоту и застенчивость. – Здравствуй. Это ты проснулась? – он заглянул девушке в глаза. – Что случилось? – Жили-были Он и Она, казалось, любили друг друга. Но у этой сказки другой конец, – грустно на- чала девушка. – В конце они не поженились и не жили долго и счастливо. – А у меня есть в запасе другая сказка, – подхва- тил идею мужчина. – Приехал принц, женился и ув¸з невесту в сво¸ царство. И они жили долго и счастливо. Ты согласна? – Я больше не верю сказкам. А вдруг это не принц, а Змей Горыныч? – Время рассудит. Соглашайся. Как имя моей принцессы? – Лера, – опять ш¸потом произнесла она. – А имя твоего спасителя – Ростислав. Он обернулся, подозвал Михалыча, дал некоторые распоряжения и пов¸з невесту выбирать кольца. Лера и вправду попала в сказку. Блеск золота и бриллиантов создавали торжественность момента. Но она выбрала 38

ПРОЗА самое скромное колечко, Ростислав не стал настаивать, оценив е¸ вкус и рачительность. Лера с Ростиславом стояли в просторном зале, и регистратор, женщина с каменным лицом и заучен- ной речью, монотонным голосом говорила: – Дорогие новобрачные! Дорогие гости! Привет- ствую вас на торжественной официальной церемонии бракосочетания Ростислава и Леры! Вы встретили и полюбили друг друга, вы поняли, что готовы вмес- те прожить всю свою жизнь. И вот сегодня, в этот торжественный и радостный день вы заключаете свой брачный союз. Прежде чем зарегистрировать ваш брак, я должна в присутствии свидетелей и ваших гостей, – женщина посмотрела на группу мужчин стоящих сзади жениха и невесты, как стражники – задать вам воп- рос: по доброй ли воле, без чьего-либо принуждения, вы заключаете ваш брак? Является ли ваше желание стать супругами свободным, искренним и взаимным? Ответьте, пожалуйста, жених. – Да! – произн¸с Ростислав. – Ответьте, пожалуйста, невеста. Лера вздрогнула, услышав сво¸ имя. Она не сразу поняла, что происходит вокруг не¸? Кто эта женщина, почему она так смотрит на не¸. – Просыпайся, – Ростислав опустил е¸ на землю. – Ответьте, невеста, является ли ваше желание стать супругами свободным, искренним и взаимным? – Да,– прошептала Лера. Властью, данной мне законом, и в строгом соот- ветствии с семейным кодексом Российской Федерации ваш брак регистрируется. Прошу скрепить подписями ваше намерение стать супругами. Прошу жениха по- ставить свою подпись. Прошу невесту поставить свою подпись. 39

ПРОЗА Обручальное кольцо – это не просто украшение. Это символ верности и бесконечности супружеской любви. Вместе вы или в разлуке, обручальные кольца всегда будут напоминать вам о святости брачных уз и об ответственности друг перед другом, и как талисман, хранить вашу любовь. Прошу вас, Ростислав и Лера, обменяться обручальными кольцами. Дорогие, Ростислав и Лера, я поздравляю вас с рож- дением вашей семьи и вручаю вам свидетельство о ре- гистрации вашего брака. Пусть ваш брачный союз будет долгим и благопо- лучным, пусть осветится ваше счастливое супружест- во рождением красивых и здоровых детей. Дорогие молодожены, поздравьте друг друга с началом вашего совместного пути! Ростислав повернулся к невесте, заглянул в е¸ ис- пуганные глаза, улыбнулся и поцеловал свою уже за- конную жену долгим поцелуем. Он почувствовал, как Лера обмякла и упала ему на руки. В обморочном со- стоянии она вышла из Загса. – Домой, Михалыч. Время шло. Е¸ родители сразу приняли зятя, но с условием, чтобы дочь закончила уч¸бу. От Антона не было вестей. А Ростислав был по- стоянно занят делами, и Лера часто оставалась одна. Девушка постепенно поняла, что она для мужа прило- жение к бизнесу, дому, самол¸ту и яхте. Она была этим же приложением на презентациях, в ресторанах, на от- дыхе. Всегда красивая, дорого одетая, но приложение. В первую же ночь Ростислав бесцеремонно овла- дел ею, а утром Лера проснулась одна и только к обе- ду узнала, что муж улетел в Лондон. К вечеру в доме собрались люди. Они тревожно говорили про санкции, политику, бизнес. Никто в этой суете даже не заметил, что Ростислав женился, а его жена стоит на лестнице 40

ПРОЗА и не понимает, что происходит. Деньги! Деньги! День- ги стали выше человеческих отношений, любви, чувств. Мир перевернулся. Ночью у Леры поднялась температура, она бреди- ла. К ней подош¸л Антон: – Отдыхай, моя любовь, – он поцеловал е¸ и поло- жил руку на живот. – Слышишь, он почувствовал тебя, – Лера улыб- нулась. – Какая же ты у меня красивая. – Беременные все красивые. – Нет, ты особенная. Ты моя. Лера открыла глаза. Образ Антона растворился. Ей захотелось узнать, где он. Что с ним? Но не только она не знала, где Антон. Его родители обзвонили все больницы, морги, когда тот не приш¸л со свадьбы друга домой. Нет, он оставал- ся ночевать у друзей, но обязательно звонил. А здесь не было звонков уже три дня. Родители Антона подали в розыск. Тогда-то они и узнали обо вс¸м, что его от- числили из университета, что он не приш¸л на призыв- ной пункт, а его девушка скоропостижно выскочила за- муж. Но где он и что с ним случилось, родители не знали. Они в очередной раз по первому звонку мчались в Смоленск, где в больнице вот уже две недели, не приходя в сознание, лежал избитый парень. К счастью, а может быть к несчастью, это был не их Антон. И в Звенигородском морге оказался не он. И с наркоти- ками задержали не его, а гражданина из Кыргызстана, у которого не было документов, но по описанию тот был похож на Антона. – Пусть не учится! Пусть ид¸т в Армию! Пусть женится! Но только пусть будет жив! – билась в исте- рике мать после очередного посещения морга. – Он жив! Слышишь? Надо верить, – отец погла- дил поседевшую голову жены. 41

ПРОЗА – Я уже год езжу по больницам, моргам. Как он мог? Как он только мог? – Упокойся, Машенька, он найд¸тся. – Ты забыл сказать… если он жив... – мать снова забилась в истерике. Жил человек, любил, мечтал и исчез, испарился… Ничего в наше время не стоит жизнь человека? Люди потеряли человеческий облик. Они утонули в боло- те зависти, наживы, разврата и злобы. Прода¸тся вс¸: честь, совесть, чины, награды, звания и жизнь… Про- цветают бездуховность, взяточничество, стяжательство. – Машенька, прекрати! Тебе вредно волноваться, – пытался успокоить е¸ муж. – Ты видел? Видел? Как тебя подрезал молокосос на джипе? Молод¸жь заглушила совесть наушниками. Стариков обижают, оскорбляют… Она тихо умерла во сне. Муж пережил е¸ на три месяца. Теперь никто не искал Антона. Уч¸бу в университете Лере пришлось отложить, так как ровно через девять месяцев она родила на ра- дость всем сына – А как мы его назов¸м? – Лера жда- ла ответа. – Антоном! В честь моего деда, – отрезал Рости- слав. Лера вздрогнула, побледнела. А затем е¸ окатило горячей волной. – Пойду, прилягу, что-то закружилась голова. Сын рос быстро. У него было две сиделки, пока Лера доучивалась. По окончанию университета, она хо- тела пойти на работу и уже нашла фирму по профилю, но на семейном совете решили, что мать должна сидеть дома с сыном. Е¸ мнения никто не спросил. Ей не раз- решали сына звать Тошей. 42

ПРОЗА – Сколько раз повторять тебе, – злился Ростислав. – Перестань произносить эту собачью кличку! Он – Ан- тон! Антон! – А моя мама часто называет отца ласково Тошей, – Лера улыбнулась. – А мой дед-генерал был Антоном! Слышь, Антоном! Прошло три года. Родители с обеих сторон нас- таивали на рождении внуков, но внуков больше не по- лучалось. Это Леру не тяготило, но Ростислав по на- стоянию матери заставил жену пройти осмотр. С женой было вс¸ в полном порядке, а вот Ростислав не мог иметь детей. Лера даже обрадовалась этому. Теперь у не¸ есть повод развестись. Она давно поняла, что никогда не полюбит чужого ей человека. Ростислав уговаривал Леру остаться, настаивал, что Антон всегда будет его сыном и единственным на- следником, но женщина была неумолима. Лера ни на что не претендовала, и их развели быстро. И вот она с Тошей едет в родную Карелию. Весна. Свобода. Нажилась в золотой клетке. Такая жизнь не по ней. Предстояла пересадка в Санкт-Петербурге. На перроне Лера на миг выпустила сына из виду, а мальчик побежал за женщиной в таком же платье, как у мамы. Лера с тревогой позвала: «Антон! Тоша! Тоша!» На е¸ крик обернулись два похожих друг на друга человека: сын и мужчина. – Мама! – обрадовался Тошка. – Лера… – прошептал мужчина. – Я вспомнил! Я вспомнил. До отхода поезда оставалось два часа. Антон с Лерой сидели в придорожном кафе. Он рассказал, как вот уже почти четыре года назад оч- нулся на рельсах без документов и ничего не помнил о себе. 43

ПРОЗА Первое время его приютили бомжи. Потом стал подрабатывать, играя на гитаре в электричках. Затем играл в ночных клубах. Платили мало, так как рабо- тал без документов. Руки помнили струны, аккорды, а в голове был полный разброд. – Кто я? Откуда? Почему знаю тебя? – спрашивал он. – Мы учились вместе в университете. Ты из Моск- вы. И имя тво¸ не Анатолий, а Антон. Лера протянула листок, на котором записала его адрес, фамилию, имя, отчество, год рождения. – А кто у меня жив¸т в Москве? – К сожалению, родители не смогли пережить твою потерю, – ей было трудно отвечать на этот вопрос. – Лера, я вспомнил. Мы с тобой завтра ид¸м в Загс. – Нет, Антон. Это было четыре года назад. Ты теперь должен ехать в Москву. У тебя там квартира, бизнес. А мне надо в Карелию к родителям. Объявили посадку на е¸ поезд Санкт-Петербург – Сортавал. Она взяла сына из игровой комнаты, Антон подхватил чемоданы. «Такси, такси!» «Д¸шево. Такси», – слышалось со всех сторон. Лера посмотрела на Антона и увидела в глазах море тоски. Волосы покрывала ранняя седина, а бровь рассекал шрам. Она взяла его за руку и почувствова- ла, как дрожь пробежала по телу мужчины, а горя- чая волна накрыла е¸ с головой. Антон остановился. Мужчины не плачут, но предательская слеза блеснула в глазах, он сдержался. Жизнь научила его многому. – Такси! – позвала Лера. – Вам куда? – поспешили к ней водители. – В Москву… г. ОДИНЦОВО 44

ПРОЗА Владимир КОБЛОВ МЕХАНИК Шашлык, приготовленный Пашей, заворажи- вал ароматом и внешним видом. Как повезло его жене Ал¸нке! И приготовить-то он умеет, и почи- нить-смастерить, и дочке на ночь сказку рассказать, сочин¸нную там же, в детской, не отходя от кроват- ки… А мужчина какой! Стройный, загорелый, симпа- тичный, над¸жный… И любит е¸, сестру мою, жену свою Ал¸ну, очень. В общем, красивая пара, молодцы. А сегодня, 4 августа 2028 года, ему исполнилось ровно тридцать лет. По этому поводу и гуляем у них во дворе собственного дома. – Паш, готово? – спрашивает его моя сестр¸нка. – Слюнки текут уже! – Несу, несу! – отвечает именинник, снимая мясо с шампуров в специальное блюдо. Мы с нетерпением ожидаем за накрытым столом. Кроме хозяев, здесь я со своей половинкой – Оксаной и наши общие друзья: Л¸шка со своей Катей. И вот блюдо с шашлыком ставится посередине стола. Ура! – Венчик, с тебя тост, – как всегда вовремя произно- сит моя Ксюха. Я уже привык, что мо¸ имя, Вениамин, Поэт, прозаик, автор нескольких книг. Член МГО СП России и Академии российской литературы. Жив¸т в Краснозаводске. 45

ПРОЗА склоняется в е¸ устах на разные лады, иногда довольно неожиданные. – Мы жд¸м. Только недолго, пожалуйста. Первый тост, конечно, за здравие хозяина торже- ства. Второй – за благополучие принимающей сторо- ны. Третий, четв¸ртый и все последующие – за разные аспекты жизни нашей, с пожеланиями любви и про- цветания всем присутствующим. Незаметно время включило вечер, а затем, естест- венно, плавно – ночь. Кост¸р горел, потрескивая и кидаясь в нас искра- ми. Наша тусовка продолжилась вокруг него. Кто-то обратил внимание, что на небе нет зв¸зд. – Ага, – тут же молвил Павел и куда-то незаметно исчез. – А где Паша? – спросила у меня тихонько Катя. – Как где, пожелание выполняет. Да и краткая инспекция никогда не мешает делу. – Какая инспекция? У него же – день рождения… – А ты не знаешь разве? – Не знаю – чего? – Катюш, работа у нас с ним такая… – Какая? – О ч¸м шушукаетесь? А Пашку куда дели? – под- сел к нам поближе е¸ Алексей. До меня стало доходить, что ляпнул лишнего. Ал- коголь, понимаете ли, языки многим развязывает… – Так пойд¸т? – вопрос именинника прозвучал не- ожиданно. – Пойд¸т что? И где ты был, а? – отказать в не- которой логике Катюшкиного вопроса было несколько сложновато. – Да зв¸зды. Вы же просили… – Пашка был не- сколько навеселе, в пределах своей скромности. – А это тебе, – протянул он Катерине на ладони прозрачный шар размером чуть больше крупного куриного яйца. – Возьми, пригодится. 46

ПРОЗА – Тяж¸лый… – Катя покачивала подарок в руке, но е¸ мало кто слышал, потому что взгляды остальных устремились вверх. Там на совершенно чистом небе мерцали, перели- ваясь, недавно только отсутствующие зв¸зды. Секунд через десять эти же взгляды уп¸рлись в Пашку. Пришлось «под великим секретом», как своим, рассказать немного друзьям о нашей работе. Это в день рождения-то… Но, может, оно и к лучшему. Язык работал легко, а мозг пытался в некоторых местах давать команду умолчания. – И как давно вы там… трудитесь? – немного за- пнулось Л¸шкино любопытство. – Четыре года, почти сразу после нового Первого Открытия. – Паша это произн¸с запросто, обычным го- лосом, но тишина на некоторое время вс¸ же повисла, е¸ почти стало видно. – Что за Открытие? И почему оно новое и Пер- вое? – продолжал допытываться Алексей. – О существующем в мирах порядке, – приш¸л я на помощь товарищу. – Новое – потому что сделано заново, поскольку предыдущие знания оказались по- просту забытыми. Первое – потому что, как вскоре оказалось, существуют миры второй и третьей степени порядка. – Паш, а что это такое? – подала голос Катя, про- должая рассматривать «яйцо». – Звезда, – ответил ей Пашка не задумываясь. – Какая звезда? – не поняла Катюша. – Упавшая, естественно. С купола снимать никому не позволено, а эта тут неподалеку в траве валялась, я и поднял. – Так просто? – взгляд молодой девушки выражал целую гамму эмоций… 47

ПРОЗА – Ну да, а что здесь такого? А… Я и забыл… Мы-то привыкли уже, а для тебя – в диковинку, я и прин¸с. – Степень порядка… А мы в каком тогда жив¸м? – не унимался Л¸шка. – У нас – мир первой степени, где ограничения минимальны и даже существует свобода воли. – А вторая степень что значит? – попыталась уточ- нить Катюша, не выпуская звезды из рук. – Венечка, может, дровишек принес¸шь, а? – по- пыталась напомнить мне о секретности информации моя Оксана. – Ксюш, не беспокойся, мы себя контролируем. Это же друзья, – поддержал меня Павел. – Вторая предполагает жизнь по законам, состав- ленным самими представителями сообщества для самих себя при возможно тотальном контроле за соблюдением этих самых законов, – попытался объяснить я и про- должил: – Как правило, вторую степень порядка соз- дают сами проживающие существа. – Формулятор ты мой! – обняла меня за плечи Ксюша. – А попроще людям объяснить можно? – Такой мир пробовали у нас создать до 2020 года, помните? – подала голос Ал¸на. – Хорошо, одумались вовремя. – А третья степень? Она какая? – задумчиво спроси- ла Катя, продолжая рассматривать подаренную звезду. – Порядок третьей степени – мир высокотехноло- гичен, но стерилен на инициативу. Они там все очень хорошие исполнители. И послушные. Все… – почему-то с л¸гкой грустинкой в голосе поведал Паша. – Как наши муравьи. Или пч¸лы… Но шеф наш очень любит там в отпусках бывать. Он у нас писатель, а там просто идеальные условия для творчества. Никто не мешает… – А ты там бывал? – поинтересовался у него Л¸шка. 48

ПРОЗА – Приходилось. И там тоже… – Ребята, а вы где работаете? И кем? – задала сле- дующий вопрос Катюша. – В СПРМ. Служба профилактики и ремонта ми- роздания. Я – механиком, Вениамин – инженером, – ответил ей Паша. – Фью-у-у!.. – присвистнул Ал¸шка и уточнил: – Простым… механиком?! – Ну да, мне нравится что-то делать своими рука- ми. Столп укрепить, к примеру, купол починить или там звезду закрепить на сво¸м месте как следует. Не- бесные врата регулировки требуют. Ещ¸ командиров- ки интересные бывают, даже в параллельные миры. Прикольно через портал… Кстати, телепортационные кабины также в нашем ведомстве находятся. А вот шарик этот непростой, – посмотрел он в глаза Кате. – В н¸м многое увидеть можно при желании. Как-никак, звезда упавшая… – Ребята, вы очень похожи на богов… – выдохну- ла тихо Катя. – А ну, почему мой бог не со мной? – обвила ру- ками своего именинника Ал¸нка. – А мой – всегда со мной, – прижалась ко мне моя Ксюша. – Кстати, вот и тост: «За наших богов!» г. КРАСНОЗАВОДСК 49