Жумагали Саин-Простор

М гла тревогой напоена. Смотрит в степь Айбала — и порой Ищ ет диск луны над горой, Н о сегодня черные тучи Небосвод облегли ночной... Чу! Вдруг шорох в траве степной,— Кто встревожил покой немой? Чья-то тень за гумном мелькает... Поднимается кровь волной. Бьется сердце у Айбалы — Кто таится за тканью мглы? Слышен шелест шагов за скирдами, Но — винтовка в руках Айбалы! — Кто идет? Я буду стрелять! Н е успели слова прозвучать — Слышно сдержанное проклятье, Слышен шорох... И тишь опять... Выстрел — и застонала ночь, Чья-то тень отбежала прочь, Чьи-то ноги бегут поспешно... И опять замолчала ночь. — Айбала, молодец Айбала! Ты, сестра, ловка и см ела... Скоро утро... И меж облаками Золотая луна взошла. 1934

ДЕВУШКЕ-ПИЛОТУ Я песен хочу переливы, Поэзии светлой цветы, И лучшие сердца порывы, И думы свои, и мечты — Тебе посвятить, пилоту, Девушке молодой. С леж у за твоим самолетом, Мыслью спешу за тобой. Ты в небо летишь голубое Н а легких крыльях своих, И я с земли за тобою М ой посылаю стих. В дальний простор летя, О н вьется над облаками, Н о я не пилот — и стихами Н е догоню тебя. Хозяйка земли и неба, Дочь отчизны моей! Н а свете нет края, где бы Люди были смелей!.. Д олго пристальным взором И щ у тебя в вышине, И кажется звук мотора Маршем победным мне... К ак много у нас быстрокрылых, Рожденных дерзать и сметь! 157

И х богатырскую силу Не сможет никто одолеть... Хозяйка земли и неба, Гор, лесов и полей! Н а свете нет края, где бы Люди были смелей!

СВЕТЛАЯ, ВЕСЕЛАЯ ПОРА... Светлая, веселая пора. Радостью наполнена душ а. С ол н ц е моей жизни, Кульсар а, К а к ж е ты мила и х о р о ш а ! Снова я обрадован судьбой, Снова я, любимая, с тобой!

ВОЛНУЙСЯ, СТЕПЬ БЕЗБРЕЖНАЯ Волнуйся, степь безбрежная, Высокою травой, В твои объятья нежные Уйду я с головой. К груди своей взволнованной Твои цветы прижав, И д у, как зачарованный, Среди пахучих трав. Цветы — твое приданое — К а к радуга горят. Я рву цветы шафранные И , как ребенок, рад. Волнуйся, степь стозвопная, Стелись передо мной, М о я душа влюбленная Полна тобой одной!

Я ВЕРИЛ ТЕБЕ... Я верил тебе, как себе самому, Как совести верят, Как верят уму. Так что ж е случилось? Откройся, ответь — Д огадк и пусты , ничего не пойму! Была дорогою мне только о дн а. Я думал: навечно подруга дана. Но ты обманула надежду мою — Так, ч ья , подскажи ты мне, в этом вина? Мы о б а виновны. И ты не т уж и . Будь прежней, и голову выше держи!.. Когда-нибудь встретимся в ж и зн и с тобой — И ты обо всем, что стряслось, расскажи. и Ж. Санн, «Простор». 181

ЯБЛОНЕВАЯ ВЕТВЬ В зеленой листве — темно-красный цвет, Тяжелые яблоки клонят ветвь. Ты ими любуешься — подойди И оборви их скорей, поэт. Они не колышутся на весу, Ветер не смеет их тронуть красу, И , словно красавице юной, я И м восхищенье своеі несу. Клонится ветка, и только тронь — Они соскользнут на твою ладонь. Листва уже блекнет, но ярко горит, Горит на округлых щ еках огонь. И кажется — яблоки упадут, Лишь руку подставлю, дохну... И тут Смотрю: улыбаются мне они, И тянутся книзу, и ветку гнут. Н о лишь к одному прикоснулся рукой, К а к сразу нарушил неверный покой —■ Н а землю, на землю срываются все!.. А песня — навек остается со мной! 162

ДА НАША Д ан аш а! Души моей свет! Ш алун ья, ты вроде ребенка: Я сердце прошу, а в ответ Ты вдруг рассмеешься звонко... Данаш а! Данаша! — я рад С т о раз повторить это им я. Л ю буясь чертами твоими, Т еб я полюбил я, к ак брат. 163

ЛЮБЛЮ Был летний день — медовый день, когда Земля одеждой яркою горда, Колышутся слегка цветы и лозы, В ручьях журчит хрустальная вода. Л угов раздолье яркое легло, К ак будто птицы радужной крыло... От переливов трелей соловьиных Моей душ е свободно и светло. Л ю блю бродить средь этой красоты И , как ребенок, обнимать цветы. Лю блю , когда чудесные напевы Л учами солнца льются с высоты. От песен тех, от летнего тепла Моя душ а навеки расцвела, И с ног моих заботливо природа Всю пыль дорог цветами обмела. Я трель твою люблю, мой соловей, К тебе всегда лечу мечтой своей. Лю блю , когда, как реки, песни льются — Чем дальше путь, тем шире и вольней. 164

ПРОЗРАЧНЫЙ КЛЮЧ Прозрачный ключ, Беги со звоном: Вода — бальзам Полям зеленым... Цветы и травы Росой умыты. Гуляют девушки И джигиты. Прозрачный ключ, Беги со звоном И подпевай Нам, возрожденным Страной свободы... С тобой готов Я петь о счастье, Петь, про лю бовь. Прозрачный ключ, Беги со звоном. Украшен берег Ковром зеленым; А в роще дальней, Среди ветвей, Журчанью вторит Соловей. 165

Прозрачный ключ, Беги со звоном. И я пою, Страной взращенный. Поют подруги И соловьи... О чем же песни. Скажи, твои? Прозрачный ключ, Беги со звоном. Ласкает солнце Тебя влюбленно, И в каждой струйке Трепещет луч,— Т о наша юность, Прозрачный ключі

поэмы



КУЛЯНДА Неприметная, темная юрта бедна. В стороне от других приютилась она. П а р а тощих овец рядом щиплет траву. М а т ь сидит возле юрты, трудясь дотемна. Х м у р о в щели огромные смотрит нужда. Р о д и л ась в этой юрте, росла Кулянда. М а л о выпало девушке радостных дней, Неприметно прошли за годами года. ...К ул ян д а этой ночью уснуть не могла. Неотступная дума тревожна была. Б удто глыбами лед положили в постель — О н уносит из тела остатки тепла. Н ебосклон посветлел. З ан им ал ся рассвет. Бы л он в яркие ткани привычно одет. Проходили над степью, клубясь, облака. Утро свой посылало природе привет. В став с постели тихонько, накинув чапан, Кулянда вышла из до м у. С тлался туман. С олнце било косыми лучами в лицо, П лы л вдали торопливо гусей караван. 169

Окруженная зарослями тальника, Под высоким обрывом ш умела река, Бушевала потоками темной воды, Берегов обрывая крутые бока. Это место зловещим считалось всегда... Старики, вспоминая былые года, Говорили, что тот, кто к обрыву придет, Не вернется обратно в аул никогда. Кулянда по тропинке к обрыву идет. Все томит ее, юную душу гнетет. Разрывается бедное сердце в тоске, И печальную девушка песню поет. И мерещится образ волнующий ей. Шепчет кто-то: «Что с нею, с подругой моей?» Как магнит он притягивает к себе, Очертанья его все ясней и ясней. Он глядит на нее — полон радости взор. Он сердечный ведет с Куляндой разговор. И румянцем у девушки пышет лицо. Отвечает она, и в словах тех укор. К улян да: — Ты смущаешь меня. Н е гляди мне в глаза Свою молодость я утопила в слезах. С колыбели преследует горе меня. Д ля других — эта степь и небес бирюза. И решила я нынче покончить с собой, Со своей безысходной и горькой судьбой. Ты, любимый, меня в этот час не тревожь — В моем сердце погас пламень жизни живой. 170

Голос: — Я пришел тебе руку свою протянуть, Я услы ш ал твой стон, он вош ел в мою грудь. Я сегодня от смерти тебя уведу, Мы с тобою найдем предназначенный путь. Я бороться хочу. Силы я берегу. Как кулана хватает легко на бегу Шумнокрылый орел, так схвачу я врага. Осушить твои слезы, поверь мне, смогу! Дай ж е руку! Любви и счастья ищу! Жизнь о т д а м за тебя, мне б ор ьба по плечу. Только с .п р е ж н е й надеждой в гл а з а мне взгляни, Слово только скажи. Я ответа хочу. К у л я н д а: — Слуш ай, милый! Тебя одного я люблю, Речи чудны е эти душ ою ловлю . Стыдно мне, что хотела я ж изнь оборвать. Ты прости К уля н ду. Я об этом молю! Ты явился к а к друг в этот миг, когда я Вдруг реш ила тенета порвать бытия. Ты позвал м ен я вместе б ор оться с врагом,— Я с тобою пойду! Я навеки твоя. Сгиньте, слезы мои, и уныние, прочь! Отойди от меня, непроглядная ночь! Я не б у д у ж е н о ю И см ет а... П ом о ги Ты, ж елан н ы й, искус роковой превозмочь... Встрепенулась, взглянула вокруг Кулянда: Образ милый исчез, улетел без следа. 171

Н ад обрывом она одиноко стоит, П од обрывом клокочет седея вода. День уж е наступил. Овцы бродят в лугах. Жизнь повсюду кипит. В есь аул на ногах.. ...Где видение милое? Словно во сне Промелькнуло оно, грусть оставив в глазах. Кулянда, озираясь, с собой говорит: «Где ты, мой Абикеш? Где ты, славный джигит? Ты меня обнимал, прижимая к груди, Ты со мною сегодня душою был слит. Словно солнце, ты дал мне свою теплоту, Взор твой светлым лучом зазы вал в высоту. И я чувствую новые силы в груди — Окрылил ты, любимый, девичью мечту...» Много лет над рекою маячит обрыв, Тайны прошлого ветками ивы прикрыв. Сколько девушек нежных бросались с него В равнодушно клокочущий пеной разлив! Здесь погибла Баян. И легенду о ней Сохранили акыны безбрежных степей. Многих темное горе толкало к реке... И шумит она в ярости мутной своей. И У Сырбая от счастья растут два крыла: Сына, первого сына жена родила! И на праздник гостей созывает Сырбай, Весть о том по степи полетела, пошла.... 172

Пир Сырбай закатил. Гости ехали, шли. Поздравления, подарки везли и несли. Возле юрты толпится народ. Старики Про былое рассказы свои повели. Мудрость блещет в словах. Наставленья дают. Вспоминая о юности, песни поют. — О й , джаксы! — восклицает вокруг молодежь.— Так рассказы и песни за сердце берут. И, сойдясь на кругу, ходят пары борцов, Пары сильных и смелых степных удальцов. Каждый хочет соперника наземь свалить, Каждый в грязь не желает ударить лицом. Ждут другие джигиты сигнала к борьбе, Привлекая вниманье народа к себе. Брат Исм ета Акпар выделялся из них Гулким голосом, что не уступит трубе. Был батыр этот черен. В глазах у него, Словно вечное пламя, горит торжество. Он уверенно руки скрестил на груди. Он стоит, как скала, не боясь никого. Он, как ш апку, противника наземь швырнет. Он, как гвоздь, его в землю с размаху вобьет. И никто из джигитов на вызов его Из толпы не шагнет, не подастся вперед. Так, как глыба, батыр, усмехаясь, стоит, На соперников с гордым презреньем глядит. Дескать, «я без борьбы приз любой получу! Кем ж е будет позор после этого смыт?» 173

В это время разгневанный Есенгельды Аксак ал крикнул, клок теребя бороды: — Значит, нет у Найменов такого борца, Кто бы . смог проложить к новой славе следы? И сородичи пасмурный приняли вид: Кто за честь, кто за род свой в борьбе постоит? И увидели все, как вперед из толпы Вышел, тверд и суров, незнакомый джигит. Невысок, коренаст этот ю нош а был. Но могучую волю в себе он таил. Он разделся до пояса, снял сапоги И пошел на противника, полного сил. Тот на юношу, словно на м уху, взглянул. — Ты откуда, малютка,— и нагло зевнул. Я к тебе прикоснусь, и останки — увы! — Не сумеет собрать твой родимый аул! Сам себя ты на смерть обрекаешь, юнец,— Ведь у схватки подобной — один лишь конец! Восвояси отсюда беги поскорей — Упаси свою голову, чудо-борец! Сердце юноши гневом наполнилось. Он По-тигриному бросился — встретил заслон Из огромнейших рук великан а-борца. Одобрения гул хлынул с разных сторон. Два соперника встретились. Руки сплелись. Ловко черный силач поднял юношу ввысь И стремительно бросил на зем лю его. Изумления крики в толпе раздались. 174

Н а одн о лишь мгновенье борец молодой П рикосн улся к траве. Словн о мячик тугой, Он подпрыгнул, и на ноги стройные встал, И опять развернулся пруж иной крутой. Он вертелся, как быстрое веретено. О н в . соперника врос. С т а л о ясным одно — Что он мертвою хваткой владеет вполне, Что степную борьбу изучил он давно. То броски применяя, то смелы й обхват, ^ о д я т оба борца и вперед и назад. Ж д е т исхода борьбы напряженно народ, Силачей обе стороны криком бодрят. Н еож идан н о гакнул. И вот В еликан а он выжал рукам и. А тот В др уг о бм я к. И свободно бор ец молодой Н а лопатки его, развернувшись, кладет. Победителю люди хвалу воздаю т. Окружили. Борцу говорить не дают. И довольный победою Есенгельды Подал смелому юноше руку свою. А потом он сказал: — Абикеш , дорогой] Мой подарок прими. О н за сл у ж е н тобой. Эту резвую лошадь зовут А к а л а , С ней заботы не будешь ты знать никакой. Абикеш по-сыновьи обнял старика, И н а ло ш адь взглянул: к ак стройна и легка! Хвост и грива шумят, словно ш елк, на ветру. Гладит нежно джигит кобы лице бока... 175

Год назад Абикеш пас в степи лошадей. Много дней он провел вдалеке от людей. Невзначай завернул он однажды в аул — На манящие зовы вечерних огней. Вечер был по особому тих и хорош. В небе звезды роняли лучистую дрожь. Абикеш появился. И сразу его Окружила аульная молодежь. — Ты наш гость! — говорят.— Веселись, от^лхай! И веселье забило ключом, через край. Неустанно и шутки и песни звучат — Успевай отвечать, подпевать успевай! Как степные лисицы, лукавы, нежны, Ходят девушки рядом, ловки и стройны. Их серебряный смех, увлекая, звучит, Рассы паясь, как звук говорливой волны. Кто-то подал домбру. И к певучей струне Абикеш прикоснулся. Запел в тишине. Взмыл напев, словно птица, к руж а над людьми, Улетел он, казалось, к далекой луне. Песня то удалялась, то рядом плыла, То, как ветер, неслась, то задумчиво шла. Вот совсем она стихла, растаяв вдали, Словно спрятала песню полночная мгла. А джигиты и девушки просят певца Песни новые петь. Петь и петь без конца. И любимую песню запел Абикеш — И опять покорил молодые сер дца. 176

Разд ал и сь голоса: «Ай, искусный певец! — А й , к а к славно поет! А х , какой молодец!» Среди девушек тихий пошел шепоток: «Он к тому еще и силач и борец». В это время вмешался безусый джигит: — П уст ь наш гость отдохнет. Пусть в кругу посидит. П уст ь послушает наши он песни теперь, Н аш аул голосами давно знаменит! И пошла по рукам, зазвучала домбра. К аж ды й пел, как умел. Х о ть иному игра Д а и голос порой изменяли. Н а д ним П ош утив, говорили: «Учиться пора!» В д р у г возникла чудесная песня. Она В сколы хн ула у каждого ду ш у до дна. То, к ак ветер, порою метался напев, То звенел и плескался, как в речке волна. То, как молния, песня сверкала вокруг Н ебо в клочья рвала, озаряя весь луг. То звучал а пугливо, как горный родник, Р а ссы п а я за звуком безхитростный звук. В сердце каждого след оставляя навек, Эта песнь набирала широкий разбег. Властно всех захватила, пленила она, И молчала толпа, как один человек. Пела девушка. Пела, как в сказке, П ела девушка, грустная, словно луна. Переливы напева стихали струясь. И певунья замолкла. П р иш ла тишина. В осхищ ения вздох над лю дьми пролетел. Абикеш, пораженный, безмолвно сидел, 12 ж . Саин, «Простор» 177

Н е мигая, сердечные чувства тая, И на девушку долго и нежно глядел. А потом Абикеш подошел к ней. Она Отвечает ему, но казалась грустна. Задушевный они разговор повели — И джигита встревожила д у м а одна: «П очем у же тоскою полна Кулянда? Почему золотые девичьи года Проклинает она? Что ее тяготит? Словно счастья ее закатилась звезда...» IV К а к расцветший степной цветок, Что забыть нельзя никогда, У родных материнских ног Ты сидишь в тоске, Кулянда. Кулянда Н е выпытывай у меня — Чем больна я, чего хочу. Словно сотканная из огня Л ьн у к тебе, как в степи к ключу. Н о скажи мне — в силах отдать Свою дочь ты земле сырой? Ведь с тобой, любимая мать, Говорит верблюжонок твой! М ать — Что с тобою, душ а моя? Кулянда, скажи,— что с тобой? М не откройся, дум не тая, Ангелочек безгрешный мой! 178

Почему о смерти твердишь? Почему не желаешь мне В с е , что в сердце своем таишь, Здесь поведать наедине? К улянда — К ак могу я любить того, Кт о с горбатым верблюдом схож? К а к могу пойти за него, Е сл и он вызывает дрожь! К а к могу я рабыней стать? Быть Исмету верной женой? К а к не плакать и не стонать, Е сл и он стоит предо мной! Ты — судья. Ты скаж и мне, мать, К а к спасти свою жизнь и честь? Н ет дорог, чтобы в степь бежать — Только к смерти дорога есть!.. Чем старуха может помочь С воей дочери в час такой? Только черные, словно ночь, Косы гладит она рукой. Ведь Исмет и могуч и черств, К а к гадюка, хитер и зол, И аулы на сотни верст В подчинение себе привел. Что ж е делать? К а к поступить? И кого на помощь позвать? 179

— Перестань, моя дочь, грустить!- Кулянде прошептала мать. — Я люблю тебя, дочь м оя... Ты открылась сейчас во всем. И , страданий своих не тая, О бож гла мне душу огнем. Н е кривила я, дочь, душой, Н е ж дал а я калым большой. Ни одной паршивой овцы Н е взяла я, цветочек мой! О Исмет! Ты заставил нас П лакать в этот ужасный час. Ты насилием хочешь взять Д очь — звезду материнских глаз. О Исмет! Пусть твой новый дом Рухнет, смертью дымя кругом. П усть гроза тебя умертвит Ночью темной в поле глухом! П усть заплачет твоя семья! Пусть тарантул, а вслед — змея Заползут в могилу твою! — Вот молитва к богу моя! ...Д о ч ь опять обнимает мать. В лоб целует ее опять. И о горьком детстве своем Начинает вслух вспоминать... М ать вздохнула. Пусть видит бог, Как их путь от счастья далек.

О создатель! Ты глух и нем! — Б едн якам ничем не пом ог. С л езы матери, как река. С л о вн о степь, тоска ш ирока. Небосклон тревожен, багров, Н изко стелются облака. V Ш ум вечерний затих. Ночь над степью плывет. С п я т а ул ы давно. Только ветер поет. Абикеш у скалы осадил скакуна, Быстро спутал его. Притаился и ждет. Т о п р и ся дет на камень, то вскочит опять И начнет по траве с нетерпеньем шагать. Где лю бим ая? Что задерж ало ее? Н и кого в темноте не сл ы хат ь, не видать. Звезды в небе лукаво м игаю т ему, Будто шепчут: «Тоскливо в степи одному?» С е р д ц е бьется тревожно, вот-вот из груди О н о вырвется, ринется в сон н ую тьму. М ного песен здесь спето сердечных, простых, П олкы х горя и радостей н аш их земных. Все минуло давно — и не мож ет скала Рассказать Абикешу о тайнах степных. ...А бикеш напряженно глядит в темноту. Скоро стало светлей: озарив высоту, Выш ел месяц серебряный на небосклон И к аул у провел голубую черту... Встав с постели тихонько, накинув чапан, К улян да вышла из дом у. С т л а л с я туман.

Страшно девушке ночью в пустынной степи, Под ногами полынь да колючий бурьян. Ей мерещится враг... И любой бугорок Сердце холодом страха сжимает в комок. Все ей кажется — кто-то ее стережет, Где-то враг притаился. Он здесь недалек... — Кулянда! — Абикеш превратился в порыв. — Я! — ответила та, на мгновенье застыв. И на плечи любимого руки свои Положила, всю радость любви ощутив. Показалось: всю жизнь так готовы они, Обнимаясь, стоять. Без оглядки. Одни. Только б слушать рожденные сердцем слова, Только б видеть в глазах золотые огни! Степь молчала. Прилег у скалы ветерок. И в кустарнике замер листвы говорок. С неба месяц, на юных влюбленных взглянув, Оторваться от них уже больше не мог. Абикеш — Дай мне клятву, родная моя Кулянда - Завтра ночью уехать со мной навсегда. Тот, кто любит, идет, ничего не боясь. Что враги нам? Я молод. И ты молода. Кулянда — Я с тобою поеду в чужие края. Я оставлю аул свой, где юность моя, Словно тень, неприметно куда-то ушла... Но забыть не смогу вас, родные друзья...

...Возвращ ается девушка тихо домой. — Ты откуда, красотка? На голос глухой Кулянда оглянулась. Старуха Ж амыш. Как ли са, за ее появилась спиной. ...Зн ает сердце мое, моя пам ять нежно хранит С е р еб р и ст ую ночь, скал хол од н ы й гранит. С юных лет я запомнил лун у, облака, Берега н а д рекой, топот к онских копыт. Вспоминаю я часто родные места: Беспредельную даль, шепот ветра в кустах, Чь ю -т о п есн ю , летящую в т и х у ю степь, И далекой любимой глаза и уста. VI А у л просыпается рано, Л и ш ь солнца лучи из тумана Н а д степью пустынной блеснут. У зеркала девушки ж м утся, З ев аю т, над чем-то смею тся И черные косы плетут. К р и чат ребятишки спросонок. И м вторит печально ягненок. К ряхтят и ворчат старики. П ы лят табуны по дорогам — И к горным далеким отрогам И к берегу шумной реки. А кони легки и крылаты, О сан к ой и статью б о г а т а , Хво стам и гоняют слепней. Х о р о ш и е кони степные

И пегие и вороные! Н игде нет подобных коней! С лицом неподвижным и вялым, С о взглядом пустым и усталым Хозяин сидит, словно бог. И в белую юрту к И см ету Свободного доступа нету, Н е каждый шагнет за порог. С короткою шеей багровой О н тушею многопудовой П од м ял дорогие ковры. О к хмурится часто, и злобно. Плю ется и дышет, подобно Верблюду, во время жары . — Богат ты и славен повсюду! Ты радости бедному лю ду Д ариш ь полновластной рукой... И знахарь, на крысу похожий, Обтянутый дряблою кожей, Р асск аз начинает такой: — Я сон видел: в небе высоком, К а к смелый порывистый сокол, Ты весело, шумно летал, С ем ь дней и ночей был крылатым, П о синим небесным палатам Напиток бессмертья искал. И только на землю спустился,— И з чаши бессмертья напился, Тебе ее подал аллах. Другой ясновидец с поклоном сказал: 184

— Хорош о быть влюленным! Ты счастлив в сердечных делах. М не снился в небесных ты кущах В р а ю среди гурий цветущих, И каж дую ты о бн и м ал... Т а к , медоточивым р а сск а за м , Теряя от радости разум, И см ет, как ребенок, внимал. Н а блюде, расписанном ярко, Дымится баранина ж арко. Хорош бесбармак богача! Зачавкали все, поскорее Хватаю т куски пожирнее, Д ав я сь , по-собачьи урча. А ул ьн ы е дети к порогу П рильнули — быть м ож ет немного Обглоданных бросят костей! Н о просьбы рябячьи и вздохи Н е вымолят жалкие крохи У жирных хозяев, гостей. Насытились все. И степенно К ум ы с молодой, белопенный Л ьет в чаши сама байбише. Чудесный, пьянящий напиток! В нем — солнечной силы избыток, В се гд а он и все по д у ш е. И вновь подпевалы Исм ета Взялись и про то и про это Б лудливо чесать я зы к и... О д и н , от еды разомлевш ий. 185

Н а месте почетном сидевший, П от вытер движеньем руки: — О многом мы здесь говорили, А все ж е о главном забыли, Забыли в рассказах своих О юной прекрасной невесте, С которою жить будет вместе Исмет наш — богатый жених. Чтоб люди не стали злословить. П ора бы подарки готовить, А следом и свадьбу справлять! И гости вокруг заюлили, О девушке заговорили, Такой, мол, нигде не сыскать! Почувствовав в сердце томленье, Исмет засопел от волненья: Ведь слушать приятно, как все Невесту его восхваляют, Поют о девичьей красе. И он, улыбнувшись игриво, Ответил: — Невеста — на диво! Д авно бы ее я привез. Д а вот байбише все не хочет, И целыми днями стрекочет, Что я, как жених, перерос... — Н у, что ж! Поворчит, да забудет,— Помощница новая будет! Хозяин ведь ты — не она. Ловить надо птичку быстрее, Чем раньше, тем будет милее. Она для тебя создана! 186

...П оки н ули гости И см ет а. Х о зя и н не спал до р ассвета. Д уш ой устремляясь в полет. О н мысленно был с Куляндою (Красивой такой, молодою !), Ч т о в юрту, как лебедь вплывет. О н думал: «Трех жен маловато! Ж и в у я привольно, богато, К а к в пышном весеннем саду. С цветка на цветок, к ак пчела я, Л е ч у , в этом толк понимая, К упаясь в пахучем меду. В двер ь кто-то тихонько стучится. — Ж а л г ас ! Соизволил явиться...— Л ен и во промолвил И см ет . Известный проныра аульный Ж алгас, словно пес караульный, Б ы л падок на байский обед. И см ег Приш ел ты по де л у какому? Ж алгас П озор ! Хоть немедленно — в омут! И см ет Что ты натворил, стары й черт? Ж алгас О нет! Я мурза невиновен. ...Н асуп ив лохматы е брови, И см ет на Ж а л г аса идет. 187

Ж а л г а*с Жена моя за Куляндою Следила ночною порою... А я, признаюсь, проглядел... И см ет Скорей говори, окаянный! Торчишь, словно столб деревяный, С о страха, видать, ошалел. . Ж алгас Послушай правдивое слово: Ж и ва Кулянда и здорова. Н о должен я правду сказать. О н и с Абикешем встречались, О н и на рассвете расстались, Ч то б ночью сегодня бежать! З а ними жена проследила, О н а по пятам их ходила И тайну подслушала их... ...И см ет , словно лошадь, затопал, Ладонями громко захлопал, С зы вает джигитов своих. Акп ар и джигиты заходят (Б р ат ими давно верховодит). И см ет — Акпар, выполняй мой приказ. Л ю дей захвати ты в подмогу И быстро, немедля — в дорогу! В а м выйдет навстречу Ж алгас. 188

П оедете тихо, джигиты, Т у д а , где скалою прикрытый — Разр осся кустарник густой. Схоронитесь там у оврага, Возьмете мальчишку-бродягу С девчонкой его Куляндой. А к п ар ухмыльнулся: «Потешу Теперь я себя — Абикешу С ум ею за все отомстить. (В борьбе пораженья не мог он В своем озлобленье жестоком Забы ть и джигиту простить!) — Седлать лошадей! — приказал он, И первым к седлу привязал он Д уб ин к у. И следом за ним Д ж игиты его поскакали В степные широкие дали П о вольным дорогам степным. VII Чернел у подножья Буглы Табунщиков старый шалаш. О н в дымке предутренней мглы Маячил, как дальний мираж. Д в а всадника едут спеша. Недолог до пастбищ а путь. Скорей бы в ую т шалаш а — Д о вечера там отдохнуть. А кони, на отдых стремясь, Сердито грызут удила.

П од утренним солнцем дымясь, Безкрайняя степь залегла. С тада на равнине пасут... Росою покрыта трава. Веселые птицы поют. Бездонна небес синева. — М ы домаі сказал Абикеш. Д авай, друг Сейтен, отдохнем! В от мясо. Побольше нарежь. П о чашкам айран разольем. Табунщики пьют и едят, Прохладою утра дыша, О разных делах говорят В тени своего шалаша. Сейтен — С тобою сейчас мы одни, С каж и , Абикеш, не таи: Ты стал молчалив в эти дни — Знать, думы тревожны твои? Абикеш Сейтен! Я люблю Кулянду. Я счастье нашел в Кулянде. Другой я такой не найду, Мой друг, никогда и нигде. Н о встал на дороге Исм ет С проклятым богатством своим. Иного мне выхода нет, К ак с краем проститься родным. 190

Сегодня мы ночью тайком З адум али с нею беж ать. Что ждет нас? Н е знаю о том, Н е буду об этом гадать. Сейтен — А если сумеет И см ет Н асти чь вас в степи и схватить? А бикеш — Тогда ты, Сейтен, мой совет Запом н и, чтоб мне удруж ить. В аул е не раз ты бы вал, В а ул е моей Кулянды,— Ж ивет там старик аксакал Н о имени Есенгельды. Он в горе, в несчастье большом Поможет любому из нас. Т а к помни всегда ты о нем, М о й верный, надежный жолдас! И гр а е т над степью за к а т . Вишневые краски вдали П лы вут, угасая, горят З а краем широким зем ли. Свою Акалу оседлав, Решительный, верный мечте, В раздолье ветра и трав Летит Абикеш к Кулянде. Сейтен, табуны и ш алаш Н е манят джигита назад. 101

Чем встретишь, что юноше дашь, Зовущий огнями закат? VIII Прош лась по родимым местам Кулянда, И х память ее сохранит навсегда. Куда бы она свой ни кинула взор,— П овсю ду любимый простор. Тут воду брала. Там — вечерней порой П одружек своих увлекала игрой. А здесь собирала весною цветы И им поверяла мечты. К ак дорого все это, близко душе! В ауле бы жить да в любви хорошеть... У девушки катятся слезы из глаз. Как грустен прощания час! У ж солнце садится за дальней горой. Приходят в аул тишина и покой. Лишь лаю т собаки тревожно во мгле. Сон бродит по тихой земле. Д рем ала мирно степь, травой шурша. И з юрты вышла Кулянда спеша. О на бежит, не чуя легких ног. И чует сердцем: милый недалек. Порою озирается вокруг. Ее пугают каждый шорох, звук. Уж е вдали виднеется утес. Утес любви, надежды, сладких слез. 192

К нему, как птица, рвется Кулянда. Н о кто сказал ей грозное: — Куда? К у д а спешишь, к р асо т к а? Не уйдешь! И Кулянду охватывает дрожь! Б е ж а т ь, бежать, соб р а в остаток сил!.. Напавш ий крепко руки ей скрутил. — М ой Абикеш! О , где ты, милый, где ж ? И вырос перед ними Абикеш. Акпар! Он сразу недруга узнал И ловко в грудь его всадил кинжал. О н к Кулянде бросается... Скорей Д о б р а т ь ся б до о седланны х коней! Н о из кустов, как волки, на него П о ш л и — десяток против одного. У каждого в руках дубинка. Что ж! Д о р о г у , может быть, расчистит нож! И вот еще один в н огах хрипит. Д убинку взяв, выходит в бой джигит. Е щ е двоих свалил уд а р о м с ног, Н о с а м в неравной схватк е изнемог... Н а се л и ... Н авалясь,жестоко бьют. С крутили руки. С м я л и . И везут... IX Заря занялась золотая. И ветер, с руки пролетая, А ул по пути р азб уд и л . Пригнали на п аст би щ е стадц — «Простор». 193

Т у д а , где кустарник оградой Высокий утес окружил. П а ст у х присмотрелся и замер. И снова окинул глазами Н а травах кровавый узор, Дубинок сухие обломки... И голосом диким и громким Степной огласил он простор. О н кинулся в страхе обратно. Поведал поспешно, невнятно О том, что в степи увидал. И жители, разноголосо К р ича, устремились к утесу... И каждый застыл, где стоял,— Н а д местом, окрашенным ало, Н ад'травам и, сникшими вяло, Н а д ямками конских копыт. И стало все ясно для многих, И люди твердили в тревоге: — С раж ался здесь пеший джигит! — В от тут он свалился на травы... — А вот и цепочкой кровавой Н а зап ад уходит тропа. — Тут билось двенадцать... конных... С одним удальцом непреклонным, С батыром! — решила толпа... X Н очь тиха. Даль туманом клубится... Абикеш у в неволе не спится. Он в овчарне томится с утра. Ңоги скованы накрепко цепью... 194

А х , сейчас бы широкою степью Проскакать на коне, как вчера! С Куляндою бок-о-бок скакать'бы В ожидании радостной свадьбы. Н о поймали, скрутили враги. Вместо милой — глухая темница. Кровь по каплям из раны сочится, И в глазах воспаленных круги. Хоть бы солнце разок заглянуло! Хоть бы звездочка в небе блеснула! И все думает он об одном: — Где любимая? Что с Куляндою? К а к узнать и какою ценою, Сидя здесь за пудовым замком!? П о любимой своей изнывая, Ненавистных врагов проклиная, Абикеш налегает на дверь. Дверь крепка. Не пробьешь кулаками... А х , кому и какими словами О несчастье расскажешь теперь?! ...Я р о сть черная душит Исмета. М ертв Акпар. Что ж , ответят за эт* Абикеш с Куляндою на днях. Смотрит бай злее тучи свинцовой, К преступленью, к убийству готовый, Ходят молнии в хищных глазах. А мулла и хаджи неустанно В се колдуют, склонясь над кораном. Н е вступая ни с кем в разговор, Бай сидит, усмехаясь зловеще: 195

Абикеш с Куляндой затрепещут, К ак услышат его приговор! — Закопать их живьем! — просят гости. — Н а куски разорвать, чтобы кости, Только кости остались одни! И х — к хвостам лошадей привязать бы, Чтоб забыли, поганцы, про свадьбу, Волочась через кочки и пни... —1— Черный Крот! Приведи-ка скорее И з овчарни убийцу-злодея! Молвил вдруг, приподнявшись, Исмет. Черный Крот — одноглазый уродец — С места взял, как лихой иноходец, Н е промолвив ни слова в ответ.. И , зажмурясь от яркого света, Входит в юрту невольник Исмета. Смело он перед баем стоит. — Н у-к а, руки потуже стяните!- Кровь волной заходила в джигите, Гордо баю джигит говорит: — К а к поступишь со мною — не знаю. Но тебе я, проклятый, желаю : Пусть рубцы, что на теле моем, Будут жечь тебя даже в могиле... Если ж вновь поднимусь в своей силе, Я пробью твое сердце копьем! — Э й, вы! Взять его, взять его в плети! Нет такому пощады на свете. Бейте так, чтоб язык прикусил! Абикеш стиснул зубы. Н о взглядом

Ж ж ет Исмета, стоящего рядом, П ол о н нечеловеческих сил! Ч ер ез несколько дней по аулам Крылья страшная весть развернула. • — П усть узнает повсюду народ — З автр а праведный с уд совершится, Понесут наказанье убийцы, Смерть обоих жестокая ждет! И Есенгельды-друг этой вестью Б ы л сражен... С аксакалам и вместе В с е ж е принял решенье старик. О н джигитов собрал. И сурово Произнес свое мудрое слово,. М ы сл ью в каждое сердце проник. — В с е вы знаете: в ж изни немало Испытал я. Мне горя хватало В дни, когда я чужие стада Охранял за пустую похлебку, И схо д и л все дороги и тропки — О т беды не ушел никуда. С ы н мой вырос, и вместе с народом О н поднялся, чтоб наш им невзгодам Б ы л положен конец. И погиб... Т а к ответьте же мне, о джигиты: Вы в набег против б ая открыто В м есте выступить завтр а смогли б? З а гу д е л весь аул: — М ы готовы! — М ы собьем с Аб и кеш а оковы! — М ы его с Куляндою спасем! — М ы проучим Исмета-злодея! 197

— Кровь свою отдадим, не жалея, Но друзьям нашим волю вернем! Хорошо! — аксакал им ответил. Взгляд его стал и ясен-и светел. — Завтра утром, лишь вспыхнет восход, Вы помчитесь к аулу Исмета. Я во всем помогу вам советом... Пусть удачным ваш будет поход! П о дорогам широким и желтым Отовсюду народные толпы К месту казни потоками шли. Так вода в половодье весною Прибывает, бурлящей волною Поглощая просторы земли. Озираясь вокруг то и дело, Волоча свое жирное тело, В окруженье джигитов и мулл Бай поднялся на холм. И оттуда, Подавая сигнал к самосуду, Он поспешно рукою махнул. И ведут Кулянду с Абикешем... Тесно сгрудились конный и пеший, Чтоб на пленников бедных взглянуть, Тихий ропот в толпе прокатился. Чей-то крик сострадания взвился, Чья-то сабля успела сверкнуть... Важно вышел мулла. И гнусаво Затянул: — Н а священное право Посягать не дано никому. 198

Ты , табунщик, невесту Исмета Увезти захотел... И з а это — Поплатиться тебе самом у. Вы батыра Акпара убили... В а с на месте обоих схватили. Н аказать решено в а с... Живьем, К а к собак, закопаем в могилу, Ч то б другим это пам ятно было, Ч тобы помнили вечно о том... Абикеш тихо голову поднял И сказал: — С Кулян дою сегодня С уж ден о мне р асстаться навек. П у с т ь мечтам и н а д е ж д ам не сбыться! И позвольте с невестой проститься, Ты ведь тоже, мулле, человек! Загудела толпа исступленно: — Д а т ь проститься! Т о — воля закона! Б а й с тревогой глядит на народ. О н кивнул головой. И к невесте, Н еподвижно застывшей на месте, А б и кеш торопливо идет. . О бн ялись они — словно застыли, О б о всем в этот миг позабыли. — Хватит! Хватит! — промолвил палач. Поцелуем последним, прощальным Подведен счет минутам печальным. Т о лько девушки слы ш ится плач. — П лач ь, любимая! П л а ч ь , дорогая! — К у л я н д у горячо о бн и м ая, Т а к сказал ей, прощ аясь, джигит. 199

Н а м , как птицам, подрезали крылья, Н аш у радость камнями побили, Н о любовь в нашем сердце горит. Абикеша глазами лаская, Говорит Кулянда: — Умирая, Радость нашей любви сохраним! Пусть другие у свежей могилы Будут черпать и волю и силы, Веря чувствам сердечным своим. Лю ди, люди! Вы скоро поймете, Что неправо, что плохо живете... Где ты, где, моя нежная мать? Д орогая моя, золотая, Ж изнь прожившая, счастья не зная, Как тебя я хотела б обнять!.. Вздох глубокий прошел над толпою. Н а д далекою горной грядою Солнце спряталось в тучу. И день Потерял свои краски... Могила Пастью черной глядела уныло, Словно смерти нависнувшей тень. Гонят байские слуги влюбленных, Н а жестокую казнь осужденных, Холод смерти им веет в лицо. ...Н о какая же грозная сила Вдруг ударом одним поразила, Палачей разрубила кольцо? Сорок конных джигитов, к могиле Подскакав, осужденных схватили, В седла вскинули их... И народ 200

П у т ь открыл им, к ак будто подкову Разломил и спаял ее снова... Т о л ь ко пыль над дорогой встает... М ч ат ся всадники легкою цепью Неоглядной, распахнутой степью. С миром вольным ве д у т разговор... Г ул приветствий летит по аулу, Рук и мать к Кулянде протянула, И слезами туманится взор. К р уг друзей и широк и надежен. В нем любой от беды отгорожен. И глядят Абикеш с Куляндой, С л о в н о дети, в простор поднебесный, П олны й света и д р у ж б ы чудесной И взаимной любви молодой.

АЛТАЙ (ВО СП О М И Н АН ЬЕ) Мне хочется в этой поэме О грозных годах рассказать. Суровое, трудное время Стучит в мою память опять. Не в надписях хрупких на камне, На плитах могильных холмов — Герои живут между нами Бессмертной легендой веков. Хочу я в задуманной песне Прославить отвагу солдат. Не все нам герои известны, Не всем монументы стоят... Пусть голос мой слабый не в силах Над всею страной прозвучать,— Бессонная память просила Рассказ этот скорбный начать. ПЕРЕД ГРОЗОЙ Веди меня, гневная память, К началу жестокой войны. Я вижу палящее пламя Над летним простором страны. 202

Я вйжу горящие села, Руины родных городов, Я вижу в ночах невеселых Мерцанье трехгранных штыков. Ночам и далекие звезды Скрывает свинцовая муть, Гремят канонадами грозы, И глаз до утра не сомкнуть. Развалин мучителен зап ах, И прячут огни города... А танки уходят на зап ад, И д ут на восток поезда. С кво зь сумрак лесов, через пашни, В густой металлический град П о д знаменем партии нашей И д ут миллионы солдат! В стремнине живого потока, П окинув свой солнечный край, С ж и м ая винтовку, с востока Н а запад шагает Алтай. 2 Г л у ха я ночь. Темно. В окопах Ч ерн а и холодна вода. А дож дь, как в первый день потопа, К а к непрерывная беда! Л и ш ь иногда порхнет ракета Н а д линией передовой

И. снова мрак... Незримый, где-то Таится враг перед тобой. И ты сидишь настороженно, С ам им собою в землю врыт. Сквозь дождь полоска небосклона Чадящ им заревом горит. Затиш ье — мука перед боем ... Затиш ье... лучше уж гроза! Гнетет молчанье гробовое, Стучат сердца, блестят глаза. Спиной к стене в окопе узком Алтай сидит среди солдат. Один, склонясь при свете тусклом, Тяжелый чистит автомат. Д ругой в рукав цигарку прячет, Е е любуясь огоньком, Кисет у третьего не начат, Он призадумался. О ком? О молодой жене? О детях? Деревня вспомнилась? Колхоз? З а всю страну боец в ответе И встанет скоро в полный рост! — О чем тоска? По дому, что ли? — Алтай товарища спросил. И встретил взгляд, пустой от боли. Солдат цветной кисет раскрыл: 204

— Смерть за бугром , а дом далече... Вернусь ли, нет в него... — Н у , что ж ... Вернется тот, кто целит метче. Стреляй верней — дом ой придешь. У всех, дружище, дум ы горьки, В опасности, советский край... II раскурил щепоть махорки С б.Тшом-товарищем Алтай. я А дождь :: током льет отвесным, К а к водоп;.. шумящий, льет. П о д утро по ь .:іп а м тесным А л т а й с проверке::) ндст. Отсвечивает синей сталью Р у б е ц глубокий на виске. С легка тревожен взгляд усталый, Д у ш а в тревоге и тоск е ... В окопах холодно и сыро. Понурившись бойцы сидят, Н о звонкий голос командира У ж е приободрил солдат. Сержант рапортовал Алтаю: — Товарищ лейтенант, мы все Готовы к бою... — Знаю , знаю! В е д ь вам не привыкать к грозе. Н е посрамим ж е наш ей чести, Солдатской славы боевой! 205