С -<оЧ ГАЛИ О Р П А Н О В Стихотворения \\\\\\ \\» &
ГА Л И ОРМАНОВ Ст ихотворения П Е РЕ ВО Д С К А 3 А X С КОГО М О С К В А * 1.9у о
НА ВЕРШИНЕ Вершины уходят в тучи. Бездна чернеет внизу. Поток кисеей летучей Клубится в горном лесу. Туманы с дождем и градом Поят его водой. Утесы под водопадом, К ак деды с седой бородой. Д убы , березы и сосны В сверканье крупной росы Ордою высятся грозной Н ад легкой тропкой лисы. И этой извилистой тропкой Однажды ранней весной Всходили мы поступью робкой Н а д дикою крутизной. И вот мы почти у цели: С обрыва, шагов через сто, В стене, раскроенной щелью, Орлиное видим гнездо.
Меня обвязали арканом, Я начал спускаться вниз. Пронизывал дождик с туманом, И з пропасти шумы неслись. И все ж е я взял орленка В дрожащие руки свои И вдруг засмеялся звонко, Хоть были колени в крови. Висел я над дымною бездной, Д ер ж ась за тонкую нить, И знаю: мой смех неуместный Н е так-то легко объяснить! О нет! Н е орленок причина (Хоть были орлята в цене), Н о бездна, но вихрь, но вершина Орла разбудили во мне. 1927 4
УЧИТЕЛЬ Труд учителя всегда Был в почете и в чести. Благороднее труда Нам, пожалуй, не найти. Ты воспитывал детей Самых трогательных лет, Оттого средь их друзей Задушевней друга нет. Что неведение? Мгла! Ты «колодец рыл иглой»1, Но чудесная игла Проникала в мир большой. В этом мире малыши * И резвились и росли, Дворик маленькой души Чуял ветры всей земли. * По старинной казахской поговорке: «Ученье равно рытью колодца иголкой». 5
Ты открыл своей рукой Нам страну прекрасных книг. Я , учитель дорогой, Твой пожизненный должник: Отыскать желанный путь Ты мне исподволь помог, • И мечтаю долг вернуть Светлой силой лучших строк. 1927
книги Много в сумке заветных книг, Бескорыстных друзей моих, Я их мудрую речь постиг, Помню строчки их — до одной! Эти строчки — за рядом ряд — М не о родине говорят: Т ак родители нас, ребят, Обучают речи родной. Счастье бьется в моей груди — Неоткрытое впереди. Книги мне говорят: — Иди, Верный путь указан страной. Стала светлою голова, В и ж у я, что книга — права, В книге сталинские слова, В книге жизнь говорит со мной! 1929
ПАМЯТНЫЙ ДЕНЬ Степи гулом оглашая, Прибыл трактор к нам в аул. Толкам нет конца и края, Всю округу всколыхнул. — Поглядим коня, каков он,— Усмехаясь, говорим. Крепко-накрепко подкован, Прибыл цел и невредим. Весь, как есть из чистой стали, О н устойчив — не столкнешь. Вот такого мы и ждали —1 И надежен и хорош! Дела здесь ему немало: Вековая целина Никогда еще не знала Свежей сладости зерна! Человек души великой Позаботился о нас. Я
Конь стальной, ты степью дикой Пробегись-ка в добрый час! Ладной статью поражая, Ты работай день за днем. Быть большому урожаю! Н у, теперь, брат, заживем!
ВЕСНА Гора еще не в громах, Но капли висят на корягах. Растаял снег на холмах, Ручьи побежали в оврагах. Н а речке тронулся лед, В ода заливает берег. Форель полусонно плывет, Неся пузырьки на перьях. В черной листве змея Очнулась и заблистала. Откинула прочь земля Белое одеяло. Ты всех подняла от сна И песней мир огласила, Весна, голубая весна, Веселая дружная сила! Недаром ж е по весне Все дышит полною грудью, И ходят по целине Хмельные от воздуха люди. 10
Тяжелый трактор, гремя, Идет чуть-чуть вперевалку, К ак будто везет грома Через овраг да балку. Плуги за собой он влечет, Д о зорь грохоча неустанно, И мнится: стучит и живет Сердце колхозного стана. Когда ж , как серебряный дым, Повиснут в небе Стож ары , П о всем дорогам степным П ом чатся глазастые фары. Влюбленный в эпоху поэт, Внимая моторному гулу, Я думаю : этот свет К лицу моему аулу. Здесь новый рожден человек, Властитель стихий непокорных, О н видит грядущий век Вот в этих янтарных зернах, В движенье могучих машин, ■ В воде, что в степях разольется, В снегах вековых вершин, Где знамя победное вьется. Цвети же, родная страна! Туман ли, мороз, непогода — Тебя осеняет весна В о всякое время года. то 11
ОБРУЧ П ро обруч песню я спою, П р о бондаря, что обруч гнул. Тот обруч обнял степь мою, И по степи пронесся гул. Тот обруч средь бесплодных скал В песках пустыни, как ручей, И . зазвенел и засверкал В сиянье солнечных лучей. Тот обруч — сталью легший путь, Его вовек не разомкнуть; О н охватил простор степной, Преобразил мой край родной. И ты прислушайся, аул: Все ближе, ближе звонкий гром, Он воздух гулко всколыхнул,— Гроза летит стальным путем. Вот, сыпля искры из ноздрей, Выпыхивая белый пар, Ветров неистовых быстрей, Летит железный конь — ТулпарМ 1 Т у л п а р — легендарный конь. 12
Гремящий перебор колес — Звонкоподкованных копыт, Как ропот ссорящихся гроз, В ожившем воздухе дрожит, И гул разносится окрест... А конь летит — не устает, О н мчится яростно вперед, У водокачек воду пьет И не траву, а уголь ест. Л ю бую кладь поднять готов, О н тянет караван домов. В о тьме ночной полны огня Глаза железного коня. К аулу подбежав, он ржет. Е го приветствует народ, В се на него хотят взглянуть И провожают дальше в путь. К а к был пустынен Казахстан! Курганы высились вдали, З а караваном караван — Верблюды хмурые брели. Ю тился кое-где аул У еле дышащей воды. К а к бы спасаясь от беды, В песок вцеплялся саксаул. Пробившись, вянула трава, Глухая степь была мертва. К а к на вершинах вечен снег, Казалась вечною беда. Животворящего труда 13
Земля ж дала из века в век. И поднялся народ-батыр, Трудом преображая мир. Как бондарь, на простор степной О н обруч наложил стальной, Чтобы стремительная сталь Соединила с далыо даль. Степей немеряный простор И русла полноводных рек И недра вековечных гор Открыл для жизни человек. Гудки певучие с утра Приветствуют наш вольный труд, И горы меди, серебра, Расплавясь, из печей текут. М ы к сердцу матери-земли, В пласты врубившись, подошли, И наконец-то м ож ет мать Наследство детям передать! Турксиб — тот обруч наш стальной — С Сибирью нас соединил. Летит Тулпар, мой конь степной, И дышит пар, и пышет пыл. Крепка в броне железной грудь, Стрелою мчится он вперед... С пути великого столкнуть Никто не сможет мой народ! О сверстники, мои друзья, Я был простой пастух-казах. Взрастила партия меня, И я теперь — в ее рядах. Н ароду — песнь и жизнь моя! 1930 14
ТЭЙ-ТЭЙ 1 (Песенка матери) Тэй-тэй-тэй, сынок, Труден и далек Первый путь от стула до стола. Неизвестный путь! Н о смелее будь И шагай — была, мол, не была! Если ты дойдешь И не упадешь — О т души развеселится мать. В жизни труден так Только первый шаг, А потом— тебя не удержать. Тэй-тэй, золотой, М ы устроим т ой2 И гостям расскажем без прикрас., К а к сегодня сын В друг пошел один... В от какой хороший ты у нас! ________________ 1932 • Восклицанием «тэй-тэй» подбадривают ребенка, начи нающего ходить. 8 Т о й — пиршество. 15
РАЗВЕ ПОВЕРИШЬ... У подножья нелюдимых, мрачных скал Н аш аул в былые годы зимовал. Камни мшистые глядели исподлобья, И ущелья злобно щерили оскал. Малолетки, мы бродили там гурьбою, И невольный страх душой овладевал. Ясно видели и землю мы и небо, Н о о них никто путем еще не знал. Н а д землянкой собирались в поздний час, Тут ж е сказку заводил один из нас, Лютой ведьмой одноглазою пугал,— Леденил сердца таинственный рассказ, Мир незримый пред глазами возникал, Злые духи затевали дикий пляс. И невольно в этот миг мы опасались Н а вершину Сар-Биик взглянуть хоть раз. С трах подкрадывался тихо, как шакал, В сердце уж ас разгорался и не гас. Дунет ветер—и тесней друг к другу жмемся И зажмуренных не открываем глаз... Дни тревожного неведенья! Читатель! Разве этому поверишь ты сейчас? 1935 16
У МАВЗОЛЕЯ ЛЕНИНА Дорогой товарищ Ленин, вечным сном Спите В ы , а говорим — как о живом. Вас вовек не позабудут наши степи, Н аш народ, освобожденный Октябрем. Люди к Вам из дальней дали шли, как я, И у каждого о Вас — печаль своя. Вы народам дали счастье воли вольной, Вешним солнцем озаряя все края. Каж ды й к В а м пришел дорогою своей — И сошлись пути у входа в М авзолей. Побывавший здесь выходит обновленным — Зорче взгляд его и даль пути светлей. 2 Помню день: великий холод января, Предвечерняя багряная заря... Я , беспомощный, стоял птенцом подбитым, Озирался, болью лютою горя.
Люди шли и шли, от горя онемев, Слыша музыки рыдающий напев. Ш ли бойцы, склонивши скорбные знамена, Старикй и дети шли, осиротев. Горе в сердце разгоралось, жег мороз, Н а ресницах замерзало пламя слез. В этот час великий Сталин пред народом Слово клятвы — слово жизни — произнес... 3 А сегодня — ясный май в стране моей. Я сегодня вновь увидел Мавзолей. Ленина могучий друг — великий Стадии Улыбался нам — и день сиял светлей. Ш ли колонны— шаг звенел, как вешний гром, Разливалась песня чистым серебром: Сталин — сердце всей страны многонародной, Настоящее и будущее — в нем. Н а него гляжу, дыханье затаив, И великой силы чувствую прилив. Вижу Сталина, и в счастье необъятном Я невольно повторяю: Ленин жив! 1535 18
река Буйногривая река, Мощная твоя вода, . Н е трудясь, жила ©ека, Исчезая без следа. Н е хотела нам служить Быстрая волна твоя — И во всю речную прыть Мчалась в дальние края. Степь лежала, как в огне, Вечной жаждою больна. Е й в томящем полусне Грезилась твоя волна. Ты, смеясь, бежала прочь, Степь с тоской глядела вслед. Н е желавшая помочь, М ного ты творила бед. Ты арыки на бегу Размывала, как назло. Рассказать я не могу, К а к нам было тяжело. 19
М глядела вглубь воды Мать-земля в глухой тоске, Видя горя и нужды Отражение в реке. *** Вновь к тебе, река моя, Подхожу, смятенья полн, Восхищенно слышу я Дружелюбный говор волн. Трудовой горячий пот Л ег бетоном в глубину, И , стеною встав, народ Удержал твою волну. Пред тобою вдруг возник Непреложный верный путь. Ты промчалась напрямик, Н е пытаясь повернуть. И , не помнящая зла, Истомленная земля Напилась и расцвела, Людям сердце веселя. Позабыв про саксаул, Одевается в цветы. И народ легко вздохнул, Сбросив бремя нищеты. Ходит волнами вокруг Океан хлебов густых. 20
— Это золото, мой друг, — Вы сказали бы о них. Слава наших вольных дней — Эта щедрая краса. П есн я носится над ней И взмывает в небеса. Песня бьет живым ключом, Песня птицею парит. В ы послушайте, о чем Э т а песня говорит: «В оду в степь мы провели, Покорясь, пришла вода. Сердце гибнущей земли Оживили навсегда. Степь сторицей воздала, Степь народу шлет привет. Чуть земли коснется мгла — Загорится в окнах свет...» 1935
АЛМА-АТА Хороша Алма-Ата В пышной зелени садов! На тебя, моя мечта, День и ночь глядеть готов! Как серебряный шатер, Белый пий высоких гор, Л над ним, как в полусне, Облака в голубизне. Великаны тополя Ночью дышат холодком. Изумляя, веселя, Зреют яблоки кругом. В арычках спешит вода, Напевая на бегу. Песни этой никогда Разлюбить я не смогу. Эта песня лучше всех,— Это голос вольных дней. Так звенит беспечный смех Наш их радостных детей. 22
Н е для них лй наш народ Подымает целину И , как в сказке, создает Небывалую страну! Ты для них, Алма-Ата, Хорошеешь с каждым днем. Снеговая высота Отливает синим льдом. Д а й улицы твои Так светлы и хороши, Что о них, как соловьи, Рвутся песни из души. Н еба утренняя синь, Строгих линий чистота, Запах яблонь, запах дынь — Д л я меня Алма-Ата! 1935 23
НА СТАЛЬНОМ ПУТИ ■ Солнце выглянуло из туч, Брызнул по полю первый луч — Утро встало во всей красе, И , примчавшийся без дорог, Чуть покачивал ветерок Полевые цветы в росе. •И была голова пьяна, Теплым светом душ а полна О т цветенья родной земли. Ускоряя на спуске ход, В дали, где пламенел восход, Қараваны вагонов шли. П о откосам путей крутым Стлался грохот и сизый дым — Н есся сормовский паровоз. Блещут рельсы, огнем горя, Розовеет на них заря, И звенит перебор колес. А вагонов — не сосчитать, Словно двинулся кочевать Н е аул, не город — народ! Собрались мы со всех сторон 24
И дивились на эшелон, Каждый радостен был и горді Говорили: — В от это —і да! Н е устанет он никогда, Не умается он вовек!..— Понимая малейший стук, Н е снимая с реверса рук, Этот поезд вел Жаркынбек. И припомнил вдруг Жаркынбек, К ак долиною Семи рек, Прошлым летом, с камчой в руке, Н е на быстром коне в седле — Е ха л медленно на воле Путник в заячьем тум аке'. Был безрадостный путь тяжел, И кряхтел, задыхаясь, вол П ри подъеме на косогор; Плеть изранила круп его, П ена падала с губ его, Ш а г неверен был й нескор. Ноги тощего седока Колотили воловьи бока, . И чапан от пота намок? Вся в узлах уздечка была, Вместо кожаного седла — Только рваной кошмы кусок. м а к — казахская шапка — треух. 25
Степь полдневная горяча. Тяжелела в руке камча, . А лучи все сильнее жгли, А дорога — длиннее дня... Ехал путник, судьбу кляня, Изнывая в густой пылй. Н а закате увидел он Дальней сопки зеленый склон И на склоне — толпу людей. Руку он приложил к груди, И , почуяв конец пути, Д аж е вол зашагал быстрей. * #* Грохотали взрывы вдали, Сотрясался простор земли. Горячо работал народ Над обрывами пропастей, Устремляя стрелы путей Все вперед, все вперед, вперед! Путник, ехавший на воле, Понимающий толк в земле, Землекопом хорошим был. Н а строительстве день за днем О н и ломом и кетменем П о земле раскаленной бит Путник наш работать умел. Жаркынбек, настойчив и смел,
От ведущих не отставал. Он любил мастеров своих, О н учился сноровке их И в работе не уставал. Темный житель степей и гор, Он узнал, как живет мотор, .К а к без с а л а горит свеча. К ак по воле подрывников Вниз, В ущелья, из облаков Скалы рушатся грохоча. И увидел здесь Жаркынбек, К ак течение буйных рек Перехватывают стеной, Как ломают пород пласты, Строят сводчатые мосты Н ад погибельной крутизной. И задумался Жаркынбек: «Что за силища — человек! К ак он вырос, свободным став! Захотелось, чтоб поскорей В свете огненных фонарей Пролетел, промелькнул состав. Сотрясая простор земли, Грозный грохот возник вдали, Взвился дым, проревел гудок, Т а м , невиданный до сих пор, 27
Гулкий поезд во весь опор Мчался с севера на восток. Удивляется Жаркынбек На его грохочущий бег: «Чем такого коня кормить?» Слышит слово он: «Паровоз» И подумал, что «паругиз»1, И вопроса не мог решить. Постоял паровоз чуть-чуть И помчался в далекий путь, И заметил тут Жаркынбек, Что из топки струится зной. Сам хотя паровоз стальной, Но внутри его — человек! И , до крайности удивлен, Обратился к прорабу он: — Можно ль мне вот таким же стать, Чтобы поезд водой поить, Самому паровоз водить, Степи вихрем перелетать? Был не слишком прораб речист, Н о сказал ему: — Машинист — Просто парень, как я, как ты. Н о ничто не дается вдруг, Значит, надо учиться, друг, Значит, надо стремиться, друг, К достиженью своей мечты. а р у г и з — пара волов.
Через простор долин и рек, Ведя состав свой, Жаркынбек Все это вспоминал. П ред ним змеился путь стальной, Вставало солнце над страной, Рассвет был чист и ал. 1935 29
КАРАТАЛЬСКИИ КАНАЛ Путь воде преградив, Ее впустили в к а н ал — И в бешеной пене грив Бежит река Каратал. И вот иссохшей земли Коснулись губы воды — В пустыне вдруг зацвели Молоденькие сады. Вода бежит и поет, Шумит трава кок-орай. К жизни вызвал народ Безводный и мертвый край. Мы вновь тебя сотворим, Земля, кормящая нас! Вместе с рожденьем твоим Песня в груди родилась. 1936
У ЛЬВА Турбины вращ ая и ночь и день, В степь прогоняя ночную тень, У Риддера свет электрических солнц Ульба высекает, как искры кремень. Одетые в блеск ледниковых лат, Горы Алтая на страже стоят, Оберегая на веки веков Риддерских руд богатейший клад. Богатством наполнена вся гора, В ней залежи золота и серебра. И , втайне сияя, гора говорит: «Ну вот и пришла ты, Ульба, сестра! Ты мощной волной порождаешь свет, Моим ж е сокровищам счета нет. Мы дружно с тобой будем ж ить, У л ь ба , И дружно работать. Прими привет! Ты краю родному была чужда, Ты дикой была, не знала труда. Ульба, Ульба, шальная река, Как ты, смирившись, -пришла сю да?» 31
И отвечает река Ульба: «Я перед волой людской слаба, У зда отыскалась и для меня, И я поняла, что напрасна борьба... П ила я — в горах рождена высоко — И з белой груди облаков молоко. Вершины Алтая — моя колыбель, П о скалам прыгала я легко, Привольно текла я в степную тишь. Одел берега мои пышный камыш, И принял меня в объятья свои Широководный могучий Иртыш. Весной разливалась я день ото дня, Зимою оковывал лед меня, Н о я и под синим тяжелым льдом Свободно бежала, силу храня. И я тебе, Риддер, скаж у одно: Я прежде людей уносила на дно, Н о в степи пришел вдохновенный труД' И все человеку' подчинено. Стали казахи в работе ловки, Мощные скалы дробят на куски. Сумели они накинуть аркан Н а молодых скакунов реки. В тот миг охватил меня буйный гнев, Я вздыбилась в пене, рассвирепев, Н о волей-неволей утихла я, П ред силой чудесною присмирев.
Мои берега от размыва храня, Бетонной бронею одели меня, По жилам огромных, тяжелых труб Стремглав понеслась я, гудя, звеня. Сияют дворцы на моем берегу. Колеса машин я крутить могу. Я силу даю десяткам турбин, И ночью и днем тружусь на бегу. Словам ты моим многоструйным внимай: Работаю я на родимый край, Ожерелье моих электрических солнц Носит на шее гордый Алтай, Я и тебе, о Риддер, дарю М ою электрическую зарю. Я светом буду, а ты — рудой Служить народу-богатырю». 1937 Г. Орманов
Я , слова вымолвить не смея, Любовь глубоко затаил. К ак изнываю по тебе я, Сознаться недостанет сил. Я сиротою рос, несмелый, О ласке тосковал не раз; Лукавить сердце не умело,— Я не искал глазами глаз. Лишь ты сердечной силой взгляда Меня настойчиво влекла, И сердце покориться радо Призыву света и тепла. Я не умел пленять мольбою, Был одинок и молчалиЬ. И вот стою перед тобою, Впервые голову склонив. 1938 34
*Ш» и *ты» «Вы » — это слово, точно лед, Н о «ты» — теплынью обдает, И я надежды не теряю. Н о как сказать любимой «ты»? М н е не осилить немоты, И «вы» я снова повторяю. Когда же «вы» твержу я вам, Т о «ты» читаю по глазам — И вновь от счастья замираю. '1940 35
РУЧЕЙ . Прозрачный снеговой поток. Журча и пенясь, с гор бежит. Покинув дерево, листок Н ад рябью бабочкой кружит. Ручей тот бурно-молодой, Как юность, дорог мне и мил, И я студеною водой Лицо горячее омыл. Вершин тысячелетний сказ Ручей мне напевал, звеня, И словно сотни черных глаз С о дна смотрели на меня. 1939 38
ЛАСТОЧКА Подстелив цветистый коврик под бока, Локтем на подушку опершись слегка, Перед новым домом, у дверей своих, Окружен толпою малых и больших, П од вечер однажды песни пел Д ж ам бул. И , услышав пенье, весь аул притих. Вольно подымался окрыленный стих, Он сердца людские-жарко всколыхнул. Пел Д ж а м б у л , внимали земляки вокруг, Только на полслове смолкла песня вдруг, Острый взгляд акына весело сверкнул, Зазвенела снова чуткая домбра, Отвечая слову дрожью серебра, И услышал песню новую аул: «С ласточкой когда-то крепко я дружил, Ласточка носилась в синей вышине, Воздух рассекала остриями крыл, Ш умно щебетала, радуясь весне. Утро вместе с нею я встречал всегда. В плохоньком домишке жил я в те года, Н о душ а парила с птицей наравне. Лишь восток проснется в розовом огне. Ласточка взмывает и во все концы Дотемна летает — корма ж дут птенцы, 37
Птица отдыхает — разве что во сне. С ласточкою вместе день я начинал, Песнями своими хлеб раздобывал,— Прокормить семейство трудно было мне. Если плачут дети, вволю не поев, И птенцы без корма голосят в гнезде, Зазвенит бывало мой в степи напев. Только птица знала: человек в беде, Было быстроглазой человека жаль, Различала сразу в голосе печаль. К ак тогда была мне ласточка мила!. Вдруг влетала в юрту, радуя ребят, Весело сновала в угол из угла. Я следил за нею, трепетом объят; Мне души роднее ласточка была. Как же так из глины, ну и молодец! — Ты приют надежный смастерить смогла! - Н а скале бесплодной ласточкин дворец, Н а скале холодной — горсточка тепла. Я глядел на небо с тайною мечтой: Хорошо и мне бы в добрый домик твой, Он красив и крепок, крепче моего, Подлинное диво это мастерство! ' Детям накажу я перенять его... Так я пел когда-то в горькой нищете О моей крылатой дорогой мечте. С той поры немало утекло воды, Будто не бывало горя и нужды. Тот Д ж ам бул печальный — разве это я? Этот дом богатый — мой ли это дом? Поглядеть сбежались добрые друзья, Как во двор я въехал на коне лихом. Вижу, подъезжая к дому моему,
Ласточка встречает, в воздухе снуя,— Старика признала, ясно по всему. О гнезде надежном, ласточка моя. Помнишь, как вздыхал я, зависть затая? Новый дом акына светел и хорош, Ты гнезда красивей в мире не найдешь. Жизнь людей свободных радостна в степи. Поселись поближе, звонкая родня, Над широкой дверью гнездышко лепи, Век живй со мною, щебетом звеня. Н о, гнездо лепное ладя в добрый час, Ты красиво строить поучись у нас! Годы злой недоли нынче далеки, Сердце дышит волей молодого дня. М ы живем без маят, без былой тоски, Новый день сияет, высотой маня. Так давай взовьемся наперегонки: У тебя есть крылья, песня — у м еня...» 1939
ГОРОД МЕДИ Пустыня-степь была здесь в дни иные, В те дни, когда увидел я впервые Морского цвета озеро Балхаш И камни красные береговые. Здесь озеро, раскинувшись широко, Среди степей вздыхало одиноко И отражало зеркалом своим Степного дня пылающее око. Н а все четыре стороны открыта, Камнями красно-бурыми покрыта, Лежала степь. О голый щебень здесь Сбивали лошади свои копыта. 2 С тех пор прошли немногие года, Не изменилась в озере вода, Но облик Балхаша неузнаваем: Н а берегу я вйжу города. 40
Большие зданья, выстроившись в ряд, Глазами окон в озеро глядят, И радостно глядеть мне на рабочих, Что громко по-казахски говорят. Дома, как горы, высятся кругом, Я вижу зданье школы — новый дом, Я вижу, как идут учиться дети; Земля зеленым стелется ковром. П о вечерам дома освещены, И в озере огни отражены. Сияю т электрические звезды, Войдя навечно в обиход страны. 3 Ж изнь радостно и!дет на новый лад. Природа отдает за кладом клад. Несметное богатство для народа — М есторождение меди Коунрад. Составы, полные богатых руд, Сплошным потоком на завод текут, И на заводе мощном эти руды В огромных ступах намелко толкут. И день и ночь в степи огни горят: Работает в три смены комбинат, И с каждым днем дают все больше меди Два города — Балхаш и Коунрад. то '4!
СЕРДЦЕ. КОТОРОЕ ЖДЕТ Как наязу, старик Джамбул В халате пестром предо мной... Когда я покидал аул, К нему заехал в час дневной. Недаром пронеслись года: Акын, как Ала-тау, сед. Белее снега борода, В о взгляде мудрость долгих лет. К ак памятник эпохи он — Могучий тополь наших дней — Стоял в волненье, окружен Толпою преданных друзей. Когда меня он провожал, С о мною вышел на крыльцо, Сердечно руку мне пожал, Любовно заглянул в лицо. Сказал: — Мешает старость мне Сопутствовать тебе теперь, Н о послужить родной стране, К ак ты, хотелось бы, поверь! 42
В бою удачлив будь, мой свет! Родным бойцам, моим сынам, Скажи, что шлет старик привет, С победой пусть вернутся к нам. Близка к закату жизнь моя, Н о я им голос подаю, И дожидаться буду я Сынов родных в родном краю ... 1943
ЦВЕТОК Развалины, а не дома. П од ветром крутится зола. Сквозь этот город смерть сама Тропою черною прошла. Повсюду траурный покров, Весь город в черное одет. Не зданья — остовы домов, Пожаров, разрушений след. Н а пепелище я стою, Н а город силы нет взглянуть. Н о и взглянув, не узнаю — Такая тишина и жуть. И вдруг я вижу: сквозь золу Какой-то простенький цветок Пробился, непокорный злу, Как жизни молодой росток. И стало на душ е светлей, Повеяло весной опять, И я боюсь рукой моей Живые лепестки помять. Ц
Ё е сь город враг разрушил, сжеі*, Изрыл воронками могил, Н о, возрождая жизнь, цветок Сквозь пепел корни запустил! 1943 45
ИА ОСВОБОЖДЕННОЙ ЗЕМЛИ И прилечь на травке вешней И смеяться манит луг. Рад я каждой кочке здешней, Все мне дорого вокруг. И реки такой нигде я Н е найду в чужом краю. Умываюсь, молодея, Воду сладостную пью. Свежий трепет листьев милых Отзывается в груди. Оторваться я не в си'лах, Все вокруг зовет: гляди! 1943 46
ОБЛАЧКО Откуда, облачко, летишь К полям, распаханным войной? Ты сердцу тайно говоришь О стороне моей родной. В твоей чудесной белизне — Высокогорный снежный свет: К а к будто шлет отчизна мне Безмолвный ласковый привет. Н е твой ли, милая, платок Л етит ко мне издалека? Зарозовевшийся восток Позолотил края платка. Н а землю, облачко, скорей Спускайся радужным дождем. Так ж ду я свежести твоей, К а к от любимой вести ждем. 1943 47
ДУБ Смотрю я на старый дуб: Мощью своей вековой, Корнями ушел он вглубь, Шумит весенней листвой. О н ранен был на войне — В кору вонзился снаряд, Н о вновь шумит по весне, Н адев зеленый наряд. Выстрел его не сразил, Он не засох о т ран. Новых набравши сил, Высится дуб-великан. 1943 4Й
МОСКВА Древний город Москва! Опять Прибыл я из-за гор и рек, Чтобы камни поцеловать, Дорогие сердцу навек. В и ж у , ты шумна, велика И приветлива, как была. Ты все так же сердцу близка, Ты все так ж е душе мила. М ного было тяжелых дней.' За тобою следит весь мир. В испытаньях еще сильней Стала ты, мой город-батыр! Как вершины горных хребтов, Ты стоишь, крепка, высока. Крыши светлых твоих домов Упираются в облака. Свет твой виден по всей земле, Ты великим сердцем сильна, Громко бьется оно в Кремле, С ним растет и крепнет страна. 1943 49 г•Орманов
Search
