Вера Линькова "В ночное зеркало воды"

_______________________________________________________________________________ Тесным, когда в неземных аномалиях - роздых, И облака На концах неизвестных Россини-растениях Мир созерцают, как сонные Боги, Просто. Словно Соцветья в небесную падают воду. Там - бесконечность, И я не могу в тесном теле. Тело оставлю на стиснутой спинке стула, Тело оставлю, как обмелевшее платье, Прямо на голую душу рубаху из стайки пылинок надену. Слышу! Навстречу клубящимся звукам руки раскину. Слушай, свет долгозовущий! И побегу в парусах и огнях мотыльковых, цикориях синих, И побегу, вдохновения шар поднимая... Я - Неземная, Немая, Звучанье Россини, Я - человеческое всепониманье. .В томно дымящейся ветреной магии солнцаТайно, как пену, снимаю себя с крыши неба - В желтых прострелах Кадмия и астрала...Но почему в тех мирах, неизменных и первозданных, Ловят меня две тревоги нетканою сетью, Бурей космической Шепчут в блаженном движении благословенном: -Там, на земле, в четырех фитилях угасаетПерворожденное тело...Там твое телоПо светлым зефирам, рубахе ночных сочинений, Видений тоскует,Предчувствуя смерть,С небес созывает тебя, 49

_______________________________________________________________________________ Без смысла размахивая руками... Там твое тело не в силах к цикориям выйти и обомлеть, Заметаемое Или уже Заметённое мотыльками... Мозаикою детского двора... Двор прекрасно-утренний, в камушках мозаики... Пухом чуть припудрена клумба у завалинки. У речушки - нутрия любуется на заиньку... И солнышко уютное, и я такая маленькая... Двор протянет руки мне яблонькою, вишнею, радостные звуки я от ягнёнка слышу и рядышком побегаю вкруг живого колышка, и цветы побегами выпускает солнышко. Двор такой доверчивый, сказкой иван-чаевой с птицами до вечера песней привечаемый. Черепахи, ёжики, лисоньки под вишнею... Память сладко съёжится топольком возвышенным...50

_______________________________________________________________________________ Ветерком по кожице: \"Я была не лишнею!\" Я была счастливицей в царстве абрикосовом, козочке-ленивице заплетала косы я. Убегали зА реку золотые годы... Камушки мозаикой осыпались в воду...В человеческой пустыне... Превратилась в пустынючеловеческая акватория...Сами по себе играют в барханахдетские мячики...Сами по себе раскачиваются качели...Дирижёры истории -бывшие мальчики,накачались, напрыгались, улетели,побросав нетронутые задачники...... Вереница матрёшексама по себе двигается бороздою песчаной...Сама по себе звездою восходитверблюжья колючка...Странно, что здесь красовалась когда-тодетсадовская площадкаи в зарослях розы чайнойза кошкой случайнойносилась живая, отчаяннаялюбимица Жучка...... Сами по себе раскачиваются качели 51

_______________________________________________________________________________ в такт пожелтевшим маятникам, глиняным пятнышкам на детских рубашках и старенькому метроному... Выросли мальчики, улетели мальчики искать другие хоромы и примерять короны на входе в светлицы, где девочки надевают напёрстки на пальчики и метят в царицы... ...Деревня пустыни, людьми оставленная территория... Среди запустенья с носом облупленным сама по себе колобродит водонапорная башня... И горько вздыхает вслед дирижёрам истории никем не купленная звезда упавшая в песочницу не докрашенную... Мхи холодны ... Мхи холодны. Тебя не оставлю под ними жить. Каменный створ. Ледяная молитва воды. ТЫ - для тепла. Неосознанных токов нить будет затягивать снов голубые пруды... Стану растеньем воды и понятие ЖИТЬ стану растягивать, мелкою дробью дробя... Пусть для тебя52

_______________________________________________________________________________ будет вечное счастье - ИСПИТЬ! Мхи холодны. Камни тоже минуют тебя.Босая жемчужина......Ступай осторожно, босая жемчужина:Мир о тебе еще так мало знает... Когда мураву перочинным клювом аист листает,Когда стихает за садом слепой Левиафан, обращённый в стрелку зелёной ящерицы.Омут таращится, пытаясь себя возвести в фонтан - высшую степень воды.Дым - под Луной.Там юные муравьи создают Планетарий.... Ступай осторожно, босая жемчужина,И не спеши в руки мастера., влюблённого в долготу преждевременных бусин.Он всех их по именам знает, а о тебе не слышал.Не знает, что ты - Царевна морская,Только в форме иной - округление замерзанья.Что душа твоя вздрагивает в мерцанье, исчезновенья боясь во владениях Левиафана.И человека боясь, который, как маленький, трусит,Узнавая твою иноземную связь с ниткой для бусин всего лишь.Помни, ты оголённа в чуть розовых и зелёных разводах расплывов... 53

_______________________________________________________________________________ Сад, за пределы Земли продлённый, цветом своей приспешницы сливы метится прямо в закат, Не понимая, что рядом, в себе - прообраз Солнца, вошедшего в охлажденье... Ты осторожно ступай, а не то ветер захватит тебя и запрячет за ворот сирени, А Левиафан отыщет... Или зола завернёт в пуховое пальто, и ты до Него не доступишь, и зрачков талых глаз не постигнешь, о Царевне морской не напомнишь... А без этого взгляда сердце Его на ниточке бус повиснет, Потому что и Он - жемчужина... И Он от грубого мира в тайне мерцает, Заглядывая в жемчужные высверки, Море, как скатерть, на праздничный стол Земли выстилает для горсти Утра... И в день окончательного одичанья И в день окончательного одичанья, Когда я решила: \"Пора на вылет\", окна плыли, отчаяние перегоняя, Статуи на каменьях курили, пружиня спины... Фавны бродили по анфиладам комнат, Руки входили в браслеты —54

_______________________________________________________________________________ из тысячелетия прошлого брошенные колечки дыма. Слепок лица на вибрирующей горловине графина перекошено закруглился. Все длился и длился по стенам извивный портрет лошади. На площади атласно заглаженного дивана — Вселенной для фавна, и павиана, и дурочки - Шло представление огня, сопряжённого с архитектурой кружки, брызнувшей на абрикосовый камень... И в час окончательного одичанья, когда я решила: \"Пора на вылет\", Пропасть внутри меня выдохнула: \"Паче чаяния, Вылететь некуда. Небеса отменили\".Есть голос Высоты...... Так объясню:есть голос Высоты.Его меж колышков земных не проведёшь.Барсук построил норку - в этом ты...Ещё пыхтит куда-то старый ёж...И дождьнеобъяснимой красоты,и птица Саджа - 55

_______________________________________________________________________________ это тоже ты. И не понятно, на кого похож твой камышовый кот, твой импульс краешком мечты... Не каждый вхож в изысканный твой замок, где Ветра... Не каждый вхож в твои портальные миры, где барракуда и колючий ёрш, безумствуя, добры. А заповедник иллюзорных чувств! В комочек пёрышек впряжёт земной полёт. в соцветье красок Пастырь от искусств в любой пустыне камень Алатырь найдёт, когда есть ты, и ветер твой летит, и Богу в душу рвётся стрекоза... С отставшей тучи посмотри, какой прекрасный вид над прошлою Землёй, где балериной - молния и в пляс пошла гроза! Так объясню: не всё тобой исполнено. И Василиск колосья воли не помял... Сегодня Вештица тебя не вспомнила, хамелеон свой цвет не поменял. Твой голос высоты всю ночь носила молния, дождём косила приближенье дня. Случайная обида муравья и та на просеке ветров тебя простила и тобой заполнила всё то, что сердце мимо пропустило,56

_______________________________________________________________________________ а птица саджи лапку намочила так радостно у твоего ручья... И на исходе лопнувшего дня листочек мяты трясогузка подарила тебе, как запах облаков, на память от меня...Седое пёрышко крыла...... Полыхни огнём тюльпанов,гора моя, Баюн!Всколыхни седое пёрышко на крыле рваномптицы, облетевшей сказочные страны,всё перетерпевшей,мертвенно осевшейв пади облысевшейптицы Гамаюн...... Ветер, подними ей скомканную душу!Перьев седину развороши!Ты её погладь,её послушай!Нет, она не стала равнодушной -просто что-то отбежало от души...... Может быть, серёжкой с бальзамина,с тоненьких цветочных башмачков...Может, зонтиком дурманящего тминаей напомнишьзапах облаков...запах облаков,такой любимый!... что ж теперь - седое пёрышко в крыле -пёрышко в крыле и -мимо башен! 57

_______________________________________________________________________________ Кувыркаясь, приближается к земле... Приближается и вновь зрачком увядшим закрывет, заметает день вчерашний... Но возвышенно, отчаянно, отважно Гамаюн взлетит ещё однажды, просквозит сияньем голоса во мгле! Ах, Гора Баюн, покосно путь окрашен, в небо, но осмелься всё же, всколыхни огнивом тюльпанов, гладью пашен в конселенной молодости нашей сединою не погашенные дни. Дай нам с птицей Гамаюн ещё однажды так возвышенно, отчаянно, отважно воспарить туда, за склоны башен... Даже если наш полёт не важен, всё равно крыло приподними! ... Полыхни же, полыхни огнём тюльпанов, полыхни, гора моя, Баюн! Всколыхни седые перья в крыльях рваных, не поющей песню в просеке туманов, странно дышащей, лежащей бездыханно на траве, в строю рассвета ждущей, неподвижной, но пока ещё живущей, птицы Гамаюн...58

_______________________________________________________________________________И в просветлении - Грааль!В рампе лунного круга –рояль.Рядом струнный оркестрзвёзд.- Дай мне чашу твою,Грааль! –А в ответ – вселенский мороз…В гуле Вагнера,В рокоте струнЭта чаша испита сполна.Лоэнгрин, прекрасен и юн,Поднимает ладью со дна…В грохот, в брызги разорванных лун,Встрянет духом и смерть прервёт...Вагнер впустит крылатых Гунн,В поле битвы – Валькирий полёт!На ладье – рыцарь ЛебедьГрааль...У Валькирий - своя высота.Слышишь - колокол! Звон! Хрусталь!Значит, матрица не пуста!Эта матрица - чаша душии созвучие с Богом -ГРААЛЬ!Эту чашу не осуши!Пусть схлестнётся мечей сталь!Мрак литаврами сердца дробить!В пекло ада впустить ледоставИ разбить Гартунгов УставГул вселенной смычком пробить!В рампе лунного круга- рояль.Рядом - струнный оркестрзвёзд. 59

_______________________________________________________________________________ Слышишь, внутренний звук - хрусталь! Это чашу Грааль пронёс! Мчат Валькирии в небо с холста. Это битва Богов за Погост. Рвутся гривы коней, распластав смертность дней в осиянности рос! Это музыка - реквием в нас! Звёздным хрустом в разрыве душ. Зла могучий вселенский каркас, Бог, смычком Просветленья Разрушь! И скрипку неба накреня... Жги осень, скрипку неба накреня! Бунтуй! Шамань до бесноватой взвеси! Сквозь жар горящей чёрточки огня проси меня край неба перевесить! Проси меня Валькириев полёт в разрыв листвы полуденной направить! Любовь умрёт. И прошлое умрёт - Но в скрипке неба можно звук исправить! Бунтуй, шамань! Валькирию зови! В чертог небесный - сбой сердец и бурю! Проси меня60

_______________________________________________________________________________ не утонуть в крови! Не удержать коня! Не добивать, любуясь! В Валгаллу - скрипку неба накреня! Жги осень! Будоражь остылость улиц в остатке дня!В контр-октаве ШниткеТот шлейф в удар завёрнутой улыбкипо чешуе истерики несёшьи на коняжке детской зверски скачешь...В разбросанности кукольной ошибкизапнёшься о косяки разомкнёшьслепившиеся в кокон неудачии дерзкий мячик за судьбу запнёшьи кактусом заплатишьладошке глупой,пальцам, слитым в кровь,за то, что раньше, много раньше, имсовсем-совсем не больно и не гадковплывалось в расфасованность глубинобёрнутой фольгою шоколадки,томящейся на кукольных губах,играющих улыбчивым обманом...А будущее, завернувшись в страх,фольгой шуршало из беспечности карманови сладким шёпотом в разодранных ушахвскрывалополовицы панораму...И ты сидел в углу с медведем рваными слушал куклы удаляющийся шаг...Она всё шла...Она сквозь годы шла 61

_______________________________________________________________________________ по чешуе своей в удар завёрнутой улыбки... Запнутым мячиком судьба тебя нашла, шлейф кукольный разобрала по нитке и над истерикой слегка приподняла, пустив коняжку детскую в аншлаг контр-октавы Шнитке... Сараджи. Музыка колоколов Сараджи. Музыка колоколов... Она струилась из чащоб и хрупкости болота... На сотни голосов, не слышимых людьми, дробилась нота. Одна, непознанная нота из бликов солнца, из покошенных голов. Она крестилась из озёрных партитур. Одна, людьми не слышимая нота, в себя вмещала грозовой сумбур, сток крыльев ангельских, блеск дьявольских натур, в ней бился прогрешеньями авгур, и бесноватые сбирались на охоту в небесный хаос, грозовой сумбур... И в музыке его как будто плакал Бог, понять пытаясь собственное сотворенье. Летела музыка колоколов... А Бог не мог услышать истину в людских моленьях. Дробилась нота. Музыку колоколов всё сотворял безбашенный Сараджи... Смог человеческой души, как шар оранжев, в дробленье ультразвУковых подков рыдала Русь. И ей не ведома была продажность...62

_______________________________________________________________________________ Пройдут столетия. Однажды я проснусь и соберу рассыпанные птицы-ноты. И вдруг увижу, как сквозь чащи и болота Сараджи под венец ведёт Царевну-Русь! Я с колокольной музыкой сживусь. Вселенский чистый звук проймёт дремОту, И в возрожденье русичей взойдёт на счастье квота! Душой в просторы воспарённые качнусь с моим народом под божественной заботой счастливыми словами захлебнусь: - Веди, Сараджи, под венец Царевну-Русь! Скрипичный ключ, озвучь вселенской тайны ноту!Сон Моцарта... Спокойно. Тихо.Маргаритка, лилия, нарцисс.И рядом на гусиной травке -Мальчик сонный...Над головой вселенной распахнулся синь-ирис.Шмель музыку носил над белладонной...И дом, как ворон, на холме обвис,Крылами в травы погребённый...В безлюдье брошенной деревни - вокализЗвучал. Спал Моцарт в доннике,И пройденная жизньВходила в новый, умиротворённыйДЕНЬ.В пустых домах из прожитого голоса неслись.В разбитых стёклах - всё неслышно, потаённо.Лишь маргаритка, лилия, нарцисс в дворах заброшенных смотрели восхищённоНа мир, где бабочки витают вверх и вниз,И спящий мальчик, мотыльками обнесённый,Как будто времени каприз,Бездомный и никем не защищённый... 63

_______________________________________________________________________________ Сам Моцарт. И волшебный вокализ В цветах земли заброшенной рождённый... Головка патефона - Вверх и вниз. И светлячок нечаянно завис... Над склоном Музыки непобеждённой… Аве-Мария в переходе Она пела В холодном и тёмном. Она пела в подземном глухом переходе \"Аве-Мария\"! Руки раскинула, в мире шагов растворённых Её как будто не видели... Голос летел, божественно тонкий, и больно Звуки касались людей, проходящих мимо... \"Аве-Мария\"! Сутолока толпы и пустыня. Выцарапанная боль поднебесья, кровью души воссозданная песня \"Аве-Мария\"! Она, наверное, когда-то кого-то любила. Она, наверное, была из тех, кого на руках носили. Не первой свежести, но красивая... Просто подмостки театра её куда-то уплыли... \"Аве-Мария\"! Пел её голосом Бог, Сострадающий новой России. \"Аве-Мария\"! Тонул её голос во временнОй-неземной пучине. И каждый её растерянно выставленный ноготок Как будто бы целовал сам Каччини...64

_______________________________________________________________________________А я чёрное МелОвое перо!Чёрным перламутром хрупкость тела...Настороженно гляжу в подножье утра.И сегодня я не рАкушка как будто,выходящая за ложные пределы...Что ты топчешь мой поклон изящный?Что ж дворцовой раковиной выстроился рядом?Хочешь доказать, что настоящий?Хочешь победить меня скользящим взглядом?Я в подножье утра не вздыхаю.Просто чёрным меловЫм пером вонзаюсь в ноги.Не такая я, не рассекая...Иногда люблю поранить пыл дороги.Где? Кого ты в мире том оставил?Сколько крохотных моллюсков и жемчужинПо периметру небрежности расставилИ растаял там, где силою был нужен?..Встал дворцовой статью.Засветился. И жемчужину завёл внутри утробы,Чтобы как-то внешностью ценился,Чтобы восхищались: Эко, проба!А я - чёрное мелОвое перо!-РАкушкой бедОвой на отшибе,Как упрусь в твоё дворцовое бедро -И жемчужина твоя мне станет глазом рыбьим!-РОКО-РО! - встанцуют волны:- РОКО-РО!..В осеннем безрассудстве колдовства…В осеннем безрассудстве колдовстватемнеет лес.И мне - на золочёность оторочекс олонецкой звездой наперевес 65

_______________________________________________________________________________ успеть упасть, устать, зарыть в листве слова... И там заночевать в гнезде сорочьем. В гнезде сорочьем в полночь разбирать твой странный неразборчивый подстрочник - без окончания последняя глава... В изящной графике зависшего листка... В сквозящей графике елового подлеска... Слова пущу в ночные облака... Соединю небесной звёздной фреской разбитости забытые слова... Из многоточья звёздною подвеской закончится подстрочника глава... В гнезде сорочьем... В безрассудстве леса... На пике ожиданья колдовства... Так странно - полночь, небо, неизвестность... Сердцебиением пульсирует листва...66

_______________________________________________________________________________ Сон о дождевых червях 1. День в примерочной Кольца северного сиянья На себя примеряют Дождевые черви. Ибо Уничижение - паче гордости. Чем их бледно-прозрачное Утонченное тело Не достойно светящихся обручей? Ну, а кто же еще осмелится Тлен земной беспрестанно рыхлить Кольцами северного сиянья? Пусть земля изнутри светится, Переполненная червями! Так что ли?2. День у зеркала У зеркала В колодине лесной Серебряно-спокойной Червь с отражением, с самим собой, Как с миром, говорил: - А что я есть такое? Обычный червь? Или прекрасное земное Творенье? Червь земляной творит прекрасное земное! Дарю я землю перегною, Дыхание кореньям. По значимости я - сродни деревьям... Я, значит, Царь земной... Я - Царь дождей! Властитель неба. Тать! Сияющие кольца мне под стать! И, если зеркало немного подлатать, Какое царское в нем будет отраженье 67

_______________________________________________________________________________ Червя! А мысли - это бред. А солнце - это вздор! Цветы? - какая глупость, Болтаются все время на виду И никогда не просятся под землю, Живут в пустейшем солнечном бреду, То в усыхании, то в просветленье... Им Бог подаст и воду, и еду... Ну, ничего. Я и до них дойду! 3. День цветочный Здесь, на сонной поляне, Цветы поливают бальзамом. Говорят, недостаточно сладок Их естественный запах. Здесь, на сонной поляне, Над каждым цветком по лупе Червь земляной держит, Чтобы огромное виделось Величиною в скорлупку Лесного ореха. Чтобы выделились Скрываемые изъяны И стало невидимым все остальное Большое. Вот в лупу вместилась тычинка одна С ноготок. Спишите! Она не нужна: В негодность пришел цветок. 4. День лиственный ...Я ходила и примеряла листья И ничем не светилась На этой дождливой дороге. И ничего у меня не было.68

_______________________________________________________________________________ Рубаха ночная из листьев серебряных С оборками из палевых листьев И глеевых горизонтов. Был из охры осиновой зонтик От дождя из рассыпанных в небе Кистей рябиновых. Был флакончик духов Из клейкой листвы тополиной Тополиных смолящихся почек... И совсем незнакомый листочек Я с земли подняла, На нем ночевал Червь дождевой, Свернувшись в горящий комочек. Я его за звезду приняла, За искорку от летящей кометы. Здесь, в осеннем саду, Кометы летали без отдыха, Как прозрачно-зеленые рыбы, Или выжившие из ума фейерверки, Или оторванное от птиц оперенье... Я червю дождевому сказала: -Не хочешь вернуться К улетевшим своим кометам, В фейерверках уснувшим рыбам С оперением на хребтах? Он сказал, что он - Царь дождей. Их полно на земле. И ему улетать ни к чему От проложенных спутанных длинных ходов, Там, где тоже есть он - Царь сиянья, царь листьев. И что в этом саду Мы в замкнутой лунке впишемся Совместным свечением мысли.5. День смещения Червь с ладони моей спрыгнул, Стал высоким и стройным. Что-то вроде серебряной рыбы 69

_______________________________________________________________________________ В полосатой короне Из крапинок ила... Он сказал, что давно уже было Нам из радуг знаменье И пора уходить в голубую пещеру Под проталинку в центре дороги. Он изящен, как струйка дождя, длинноногий. Я не видела, как уменьшаюсь До червивого лаза, подземного хода Отверстием в ёлочную конфетинку. Он воскликнул таинственно: - Ползай! Он воскликнул: - Светись под землею! Чтобы всякие там столбы шагающие Или окна каменных тварей На тебя не смотрели загадочно, Задумчиво разгрызая травинку. Чтобы землю тайком за тобой не топтали. Лучше меркни Под светом его тонкоструйного лика, Величества в ярком сиянье - Червя дождевого. 6. День пещерный Отчего я дрожала? Глаза затворялись глиною, Руки кольцами обвивали Мое напружиненное Проволочное тело. Ноги стали единым колец продолженьем... Мой взгляд заслонила пещера - Колеса воды На осклизлых камнях многоножатся. Глядят на меня многоножек Копченые стекла Без признака глаз. Они мутят воду пещерную С утра и до ночи. И кричат, что во всем этом - Предвосхищение Творческих домыслов.70

_______________________________________________________________________________ И какой-то рачок-бокоплав Превращается в глыбу гигантскую И включает протезы-глаза Ослепительных красок! Превращаются в горы ежей Камни с копьями сталактитов. Все кричат на меня: - Уходи ты! Не толкись <очервивленной неглиже>! Я рыдала: - Червива! Паденье! Червь какие-то песни писал О высоком земном восхожденье. 7. День невероятныйВсе душило меня. Хоть какой-нибудь солнечный звук! Сырость, прыгая, горло тушила... Я бы руки в тот миг на себя наложила, Только не было рук. Я, безумствуя, ноги просила: - Унесите к земле, Чисто-чисто взглянуть на листок... Знаю, ноги меня унесли бы, Только не было ног. Я без памяти свету молилась... Вдруг случилось - в пещере испуг. Стая листьев, как сто альпинистов, спустилась В заколдованный круг. По экранам камней поплыло: Золотое весло, в лепестках помело, Солнце, вихри и в горсточке звук... Многоножки вопили, что все это - ложь! Стаю листьев не видят они, И вообще, листопад на, себя не похож, И вообще, существуют ли дни? А рачок-бокоплав без умолку твердил, Все по камню твердил: - Вот те раз! Я всегда говорил, Я всегда говорил - 71

_______________________________________________________________________________ На земле - никого, кроме нас! И мой червь, так светло породненный со злом, Молчаливо на кольца примерил излом, Завязался зачем-то узлом, И на центр Земли пополз, Где за толщею эр и слоев Он покажет сиянье свое, Где единственным будет носителем светлых частиц. Он оставил меня, как отжившего жизнь червя. А под сводом Пещеры, легко шелестя, Плыли листья в рябинках живого дождя. Даже туча в пещеру вползла, как цветок, Гордо в камень всадив световой стебелек Озарённо танцующей молнии. Черви, мошки, улитки... Да что мне они! Лучше глиною мозг забивать, Чем слова их не забывать. 8. День памяти земли Я прошита травой. Глядя в хрусткие льдинки - окна подземные, Переходит в меня с середины Земли Извержение. Многоножки - плевки от сгущенных огней, Словно семечки, в море кипящем посеяны, Жгучий каменный суп Варят реки подземные. Извержение! Извержение! Бокоплавы-рачки, ковыряясь в скалистом носу, Все гремят убеждениями... И сама мокрота в непрерывном скольжении Говорит о высоком земном продвижении, Только в центре Земли Червь дождевой царство хранит, Чтоб однажды живым в сад свой вползти, выйти! Прогудев изверженьем земным, Стать героем событий!72

_______________________________________________________________________________ 9. День-пауза Тихо, Окна подземные ватой забило. Лихорадка на поле шалфеевом Тело мое дробила. А потом ублажала снегом - Вечно холодной, но страшно красивой паузой... Все старалась я землю голую Засадить в горящую голову. Только где там! И слава Богу! Сквозь долгую паузу я видела Землю прежней, Еще до царства червей. Слава Богу! Цветы поливались дождем, не бальзамами: Запах естественен. Слава Богу! Все лупы сломались да покрылися плесенью... Слава Богу! Земля изнутри не сияет червями... Только, чур! Посмотри! Жук навозный под шум и под крик Примеряет с особым старанием Кольца северного сиянья На усы. Закричи! Отбери! Я в движении - камень. Я в голосе - скрип. Камень и скрип и на поле шалфеевом. И еще есть клочок маломальской земли моей, Занятой тенью. В полдень он уменьшается, На закате растет. Вот и все.10. Свершенье Но нет. Не все. Разверзся океан. 73

_______________________________________________________________________________ Гигантская труба, надменно извиваясь, Вдруг вывалилась, Смяв траву, деревья, берег, И все узнали - ЧЕРВЬ! Как вырос! Как высок! Насытился землею... Земля, сжимаясь в крохотный клубок, Была готова Рассыпаться от силы Поевшего ее червя. Сухая пыль внутри земли бесилась: - Хотя бы капельку дождя!.. Земля, в пыли метаясь, засыхала, Земля Червю кричала: - На-по-и!- Труба давила землю, наслаждаясь: - Я - Царь! И все дожди - Мои!74

_______________________________________________________________________________ Погонщику ветров...И Солнце Вакханки...... И снова хочется - про снег!Про ель, растрёпанную солнцем!Мой скульптор постарели разомлел от нег...Вакханка с маками уже над ним смеётся.И в деревянном сердце - молоточками - ручьи.Бьёт сединой в мозгираздутая киянка. - Вакханка! -он безумствуя кричит,в горсти сжимая горечность гулянки. - Вакханка!Всё возьми! -в ответ - речитативстамески по любашкиной полянке.И в пирамидках любок просека скворчит,так ломко, фиолетово и манкоеё фигуркой незаконченной молчитв углу незавершённости Вакханка...Ушла, древесный выставляя щитпрострелам нитей в жилах перебитых,так огрубело наползли грачина выпраст рук, дождём серебряно разлитых...Крестом!Из украшений бисерных пластом,из диадемы - на потомволшебным жемчугом- в простом...в её счастливой киноленте день за днёмсияние влюблённости расшито...Так было.А теперь Вакханка в темноте...В запамятном углу и в отвороте спальни.Не те цветы, совсем-совсем не теон по углам души своей расставил. 75

_______________________________________________________________________________ Вакханки взяли всё и унеслись. Останком молодость в его висках звенела. Он сладострастье принимал за высь в благоуханиях чужого тела... Часы, минуты - зло переплелись... Стамеску бросил, и киянка отгремела. Он плакал в дерево: - Не серебрись и не лоснись! Я прЕдал! ПрЕдал! Что же ты хотела? Девицей из молочного отдела хотел забить на творческую жизнь... Так он хотел. А я хочу про снег, про творческий порыв на утреннем оконце, про пирамидки любок по весне, Вакханку с маками, которая над ним смеётся. Был другом мне. Теперь на старом зимнем пне я расстилаю истлевающее солнце... Погонщику ветров... Прилетело... Рассудка вой - голос сломанного стебелька... Ты не знал меня: стороной другой шёл по сломанным облакам. Странный мой, погонщик ветров, степенью снов листьям деревьев своих не узнать... Фантики нёс сладких конфетных даров... Цветам в рассыпанье ковров обещал спать... Странный мой,76

_______________________________________________________________________________ погонщик ветров. Негде спрятаться, чтоб за тобой не лететь... В созвездии Лебедя между миров выставлю для тебя продуваемую клеть. А нужно ли ветры гнать? Рассудок ничего не сказал. Ладонями начинаю тебя принимать, пряча за облачными кОнями сломанные свои глаза... В цветочном горшочке голос бегонии: -Спать, спать спать... В соседнем горшочке росточек пустила гроза.Поднимись, на молнии сыграй!Так свергай свою свирепую свирель!Проливай чернила в пастораль!В пастораль затоптанных идейсны сливай!На молнии сыграй!В разряжённое пространство выдай звук!Воспаленность векгромам отдай!Так на молнии сыграй 77

_______________________________________________________________________________ разрывы мук! Выдох одуванчика сыграй! Бросишь сердце на покосную траву... Разнесёшь свирелью птичий грай... Руки - в землю! Голос - в синеву! Поднимись! На молнии сыграй! Нам ли плакать, Господа хорошие... Нам ли плакать, Господа хорошие? Нам ли солнце по стеклу размазывать? Нам ли дождь глотать - морями-лужами?.. Как спалось принцессе на горошине - знать, наверное, совсем не нужно нам... Просто помнить, что в лесу заброшенном не зовёт никто волчонка к ужину... Просто помнить, что незащищённостью каждой птице, потерявшей голову, высота грозит... и обречённостью наградит поляна вспышкой голода... В сердце дикая собака динго прячется, лапою пораненной ворочается. Лесу своему - не дочь, а падчерица. Ей, наверно, на ковёр уютный хочется... Ей, облезлой, с лапою пораненной,78

_______________________________________________________________________________ ни медведь, ни рысь не кликнет \"скорую\"... Ей не плачется... И жизнь заранее пронеслась за палыми заборами... Прокричала предзакатным кочетом... Нам ли плакать, Господа хорошие!? Солнце всё же не сжигает голову... И дожди с небес пока не каменные... А в душе уснувшей чувство голода Дрозд-рябинник сгладит облаками нам...Пушинка безропотнаяЖизнь моя — пушинка безропотная,Богадельня и преисподня,Через диво дивное,Через тайную силуПо травиночке-ниточкеС краешка солнца ко мне спустиласьОт громового топота,От тученьки хлопотной,Да под сердцем моим затаиласьждать.Чтобы еще —Две пригоршни воздуха,Чтобы еще —Различать зеленое,Чтобы глаза погружать в синее,Чтобы прохлада еще раз локти погладила,Еще раз плечи потрогала,Еще раз в семье колокольчиковКукушкины слезки заплакали,А календула с первым морозцем сладила,И от первых свиданий со снегом 79

_______________________________________________________________________________ Лепестки не поморщила. Чтоб вздохнула еще раз Ель новогодняя, Чтоб зеленые пальчики оттопорщила, Ощутила свои украшения, Посмотрела в шары серебряные — Прообразы малых планет... Чтобы свет Еще раз ресницы прикусили тихонечко И ночной восторженный снег Пометался во сне, А потом сарафан побелил и унес В синий купол сестрёнкою звезд... Маленькая! Прости... ... жизнь, затёртая до уголочка, сжатая в мёрзлой горстИ... Как-то беспомощны дни и ночи... Мёртвая бабочка на осеннем листочке... Маленькая! Прости...Шельма ( На диком заброшенном кладбище я увидела фотографию прекрасногоюноши. Я увидела её тогда, когда мне совсем было некого любить. Тогда, каки сейчас. И, разглядывая надгробье, вспомнила: \"Бог шельму метит\" . Тобишь, любить мне не дано, как бы не хотелось любить хоть кого-нибудь!:)) Иродилась эта фантасмагория... Путая космы болезных елей и клочья Шерсти ворсистой, облезлой, в которой ночами Гнезда свивают цикады и жучье отродье, Вся фосфорическая, с зельцевыми зрачками Скребётся в заманчивость кладбища ШЕЛЬМА. Столбики дыма на ложах могильных Лижут ей морду. До нежной плешивости на боках Всю вылизали. И вылезли80

_______________________________________________________________________________Кошки, на ржавых крестах покачиваясь,Шельму в своем восседании изображая.Вялые души вяло стучатся в надгробья,Сморщенным ликом в столбики дыма ныряют,Воя несносно. И улетают, не досягаяТела.ШЕЛЬМАК тени корявого камня тихо прибегла.ШЕЛЬМА - изгнанница в жизни и потустороннем -Встала на задние лапы и землю отвергла,Морду в луну окунула,Лизнула долгую, сонно ползущую жидкость,Медленно обтекающую листвуКапельками валерианы.Глаза, как шары бильярда,В гнездышки век закатила,Закинула лапы за спинуИ шерсть на себе рванула,И шкуру раздвинула,Будто себя открыла,И в девичьей стати высветилась,И поплыла по могилам, как высвободиласьИз себя.ШЕЛЬМАШкуру собачью зарыла под каменьИ саженками, и рывками заполонила могилыСтатной магической девойС воплями;- Бог, помоги мне!Но шкуру зарыла под камнем,Как вещее доказательствоО том, что она - ШЕЛЬМА.О том, что она - ЖИВАЯ.О том, что средь тьмы могильнойОна - все равно СУЩЕСТВО!Дева, одетая в алое,Кровь свою в ткань обратившая,Легкую, как в гранатовом зернышкеНебо. 81

_______________________________________________________________________________ ШЕЛЬМА, Язык собачий забывшая, Не воющая от одиночества; Не скрежет клыков и не рыканье, Из пасти - одна немота. ШЕЛЬМА, Людей отлюбившая, В алом, покусанная домами, Дворами потоптанная, дверями забитая, Корнями деревьев взрыхленная, Идет по курортам кладбища, Но заняты все места. - Господи, день меня, день меня! В дерево обрати! Душу возьми! В травы ушастые вдень меня! В тень меня измеси! Разве сердца Шельм В небе не так хороши? В пень меня, в пень меня Вбей меня! Вбей меня! Выправи! Или совсем раскроши По небу, посуху, Перемешай с порохом Мертвенно-бледной пыльцы... Боярышник равномерно, шуршит Над каменной плиткой - змеей подколодною. Хромой и кривой, он потряхивает Ягодами потусторонними: - Все места заняты И на земле, и на небе, И даже на кладбище. Все, везде и повсюду - закуплено Заранее Предусмотрительными, Вампирически талантливыми АДМИНИСТРАТОРАМИ... В похмельном шиповнике Бок свой ободранный из-под плиты поднимая, Словно монахиня, Встала на лунный фундамент часовенка. Встала, как гриб, из-под толщи земли Выросла.82

_______________________________________________________________________________Землю крестом, как смычком отзвучавшим, вырыла.ШЕЛЬМАУставила бледное девичье рылоВ часовню:- Дай мне все страхи твои,Чтобы сердце завыло и вывалилось,Как стакан поминальный разбился,Упав со скамейки.Дай мне все страхи твои, чтоб сумелаСобакой и девойВзвыть и понять, что живу, в себе исчезая...- Хочешь?Часовня, монахиня в чёрном,Клобук на себе крутанулаИ подолом завернула фундамента старые ноги.- Хочешь, несчастная Шельма,В себе запираясь, погибнуть?Хочешь? Так помогу я!Чёрный подрясник разрезал могилу тугую,Стебли крапивы пошли, гремя позвонками,Клетки грудные в могильных цветах распустились,Ямы глазниц оголили могильные ямы.Ангелы грузно скрипели скелетами крыльев:- Что тебе надо?Потопом они закружились,Круто воронка костей уходила в землю,В землю вонзалась и вновь прошибала небо,Пылью по лунной пыльце рассыпались когти.- Что тебе надо?...ШЕЛЬМАС крапивы подол подняла алый,Сделала шаг навстречу гремящему кругу,К скелету крыла дотянулась и –на колени Пала:- Сделай родней меня, Дьявол!Бог меня взять не хочет,Ангелы отворотились:Крест, как постылый кочет,На бугорке вырос.Крыльев остовы его задрожали и –в землю. 83

_______________________________________________________________________________ Скелеты вокруг затряслись и отпрыгнули в сторону: - Дьявол, спаси нас! Спаси нас от эдакой Шельмы! Дай хоть на свете другом отдохнуть от страданий, Дай хоть в потустороннем Мощами свободно тряхнуть! Сгинуло все. И помятые листья крапивы, В алый подол вплетаясь И прорастая сквозь вялую пыльную ткань, Выскреблись в свет, озарились... Качнулись кресты, как будто в себе забылись, Собственный путь над собою перечеркнув. ШЕЛЬМА Вокруг оглянулась. На каждой надгробной табличке Ей приговором в лицо полыхнуло: \"ЖИТЬ!\" Тут бузина гладкий камень один отворила, Стертую фотографию поворачивая на свет. Листвой повела по глазам и глаза оживила. По фотографии бегал их чёрный след - Юноши лик, пренебрегая своею могилой, Глаза свои выпустил, Как в земле задохнувшийся свет. ШЕЛЬМА Глаза с фотографии подхватила, К ней слезы вернулись, И голос вернулся, и вой... ШЕЛЬМА в усопшего с первого взгляда влюбилась: Когда-то живущий - такой невозможно живой! ШЕЛЬМА Сняла фотографию с битого камня, Так осторожно, как солнце снимают с неба, Так осторожно, как трогают стебли осоки, Так осторожно, как раму меняют картине, Так осторожно, когда уже поздно бояться, Но по привычке ладони сжимает страх. Она, от крестов отползая, Душу в травы вонзая, Тихо пошла на локтях. - Есть что любить. Нашла я!84

_______________________________________________________________________________ Нашла, чтобы дальше жить. Чтобы карабкаться, обдирая шерсть, Но показывая лишь алые волны платья, Чтобы морду свою собачью Прятать в живое лицо, Чтобы в линиях тонкой руки Скрывать избитую лапу И ямы черных глазниц прятать Под ясным зрачком. Чтоб в страшном пронзительном крике: \"Я - ШЕЛЬМА!\" Слышалось миру нежное, выстраданное \"Я - ЛЮБЛЮ!\" На бронзовой луне ... Мы живём на бронзовой Луне. Лунный ветер - всё больней и тише... Кто ещё судьбу тебе надышит выдолбами в бронзовой спине? Где сорвётся взломанная птица, унося в когтях свою Луну ? Небо - бесполезная тряпица... Вытру им лицо. Потом сомну.В трафарете замерзанья...И в замерзающий свой трафаретРомашка, исподволь врастая,душу сносит.И озимь -по периметру опавших просек... 85

_______________________________________________________________________________ Не твой ли, вымороженный до кости портрет случайной паутинкой ветер косит? Не твой ли? Скулы, темпера и синь... Не твой ли? В яминах глазниц запашных О чём-то подождать ещё просил в свой трафарет входящую ромашку... Она - лучами звёздными в мороз ещё проглаживала очертанья следов мистических захлёст за нежеланьем увяданья. И чья-то, в детство впавшая рука, сорвёт портрет, судьбу переиначит. Влечёт ромашку замерзанье ручейка... И холод темперы, и морозь в облаках... Твой детский плач, свернувшийся в калачик, уже несёт вселенская река...86

_______________________________________________________________________________ Видения в городе нищих Москва. 1988г.( это было лишь предчувствием того, что свершится после) МАМА, Я - БЕШЕНАЯ. Я – БАЛ, Я – СВАДЬБА. Я ЗАМУЖ ВЫХОЖУ ЗА ЦЕЛЫЙ ГОРОД, ЗА ВЕСЬ ЭТОТ ВЕЛИКИЙ ГОРОД НИЩИХ. МАМА, КАКИЕ У НЕГО ГЛАЗИЩА! ЕДВА В НИХ ЗАГЛЯНУ -И СРАЗУ СЛЕПНУ.МОЙ ГОРОД, МОЙ ЖЕНИХВЫСОТНЫХ СКЛЕПОВ! **** Небо в окне сатанеет,Бороды выдрали Лунам…О, праведный мой,Не ходи до Кассиопеи :Она безумна.БЕЗУМНА! О праведный мой,Не сворачивай с высших реалий умаИз-за этой гнедой,Гастрономической феи.Лучше руку дай –Я САМАЯ САМАОТВЕДУ ТЕБЯ К КАССИОПЕИ! **** 87

_______________________________________________________________________________ В ПОДВАЛЕ ХУДОЖНИКА Сумасшедший художник Навешивал реку на шею, как шарф. Шелестели шершавые раки в скворчании вольном. По спине, по плечам Рыба-полночь Ползла по мерцающей дужке меча, Чешуя развевалась, как полы. Рыбья полость Сползала по разные грани, рыча, И в немом размноженье Считала свои половины, Половиня икру в осиянном пространстве меча, Колотила художника в дрожью прорытую спину. Я сама завернулась в свою мелкотарную дрожь, Я сама свои жабры заспинно перелистала. Шарф был синь и летел в переливчатость кож Ометаллившегося металла. Вдруг — обвал. Это ракушкой тело с костей соскребли, Но художник, бесчувственный к боли, скелет свой стращает, И рисует изъяны и ямы в объедках земли, И с холста фортепьянно чужими глазами вращает. Но художник, все так же скелетисто кисточку сжав, Потолочьям подвала рисует свое посиненье. Вдруг бросается с воплем,88

_______________________________________________________________________________ Меж ног своих реку зажав, С хрустом раки летят и заходятся рыбы в шипенье. Он повесился, речкой за шею себя обмотав. У КОМПОЗИТОРА Мраморный погреб. Худое лягушек житье. Плетья картофеля, Будто творцы в усыханье. Бледная немощь по трещинам мрамора вьет свой призрак гения. Бледный обмылок обломанной музыки тает... Друг композитор все клавиши вбил в потолок И в перевернутом виде играет, играет. Клавиши бросит - хватается за смычок И попаданьем в лягушек себя забавляет. Бьет по лягушкам — зеленым стаккато скрипичных ключей, Распознавая всего только музыку «квака», Красною жилкою бьет из-под камня ручей, И выползает картофеля серая мякоть. Жаба всей массою спину его накрыла. В стеблях картофеля пискнул смычок, отлетев. Скрипка лицо свое мрамором завалила И на-распев, на-распев, на-распев В желобке В мраморном погребе плоть композитора выла. Я уходила по клавишам на потолке. 89

_______________________________________________________________________________ ДЕРЕВЬЯ В СКАФАНДРАХ В стаккато шагов кутерьмой заметённого города, В опрокинутом навзничь сознании — Деревья в скафандрах — Из небесного цвета копоти с пылью — Ветви тянули к дорогам, будто пытались Чуть приподнять заторможенность в строе людей И попросить Подаянья себе на дорогу. Себе на дорогу в иные миры. В иные, где листья можно раздеть и расправить, И распеленать Стволы, задубевшие от скафандров. Деревья молились, слегка наклоняя вершины И перекрещиваясь ветвями, но люди Мимо спешили И милостыню не подавали Деревьям в задымленных, слепленных грязью скафандрах. ПЕСНЯ НИЩИХ БЕРЁЗ -Подайте! Подайте! Разомкнуты иссушенные пальцы. Сиротам-листьям Крохи всевозрождающей истины В грохоте, взрытом асфальте — Подайте! Не то иссохнем. Сжальтесь! Столько о нас напели, Столько стихов сложили... Так натянулись от трелей Наших корней сухожилья.90

_______________________________________________________________________________Наши стволы бедны,Стволы посерели,Сжальтесь!Иначе уйдем безвозвратноВ сумрачный город бесхлебных,В чуждый город безбратных.Нет?...Отойдите, пожалуйста,Грязью не добивайте!Из страха, а не из жалости,Хотя бы себеПодайте!****Я спотыкаюсь о нищих и плачу во тьме,Подошвы путая со щеками...****На ступенях красного мрамораИз города падших созвездийМалую дольку терпеньяя растёрла в рукеИ увидела странного нищего.Он обернулся...И тихо качнулся мирна зависшей трапеции —перевернутой площади с выбитым дном.ЗаодноЯ услышала скерцо звуков,слетающих с рыхлых одежд...О как свежбыл вскипающий ветер,Обносящий пылинками светаЕго лицо...Сердце сжалось.Сама я себе показалась 91

_______________________________________________________________________________ неоплаканным беглецом. Я бежала за ним, и себя, и свой дом забывая. Дом, который с утра был подвешен на нитке агатовых бус. Я неслась, перепрыгивая через трамваи, Через метла дворников, Через мусс отречённых от суетной жизни фонтанов, Я срывала веревки с бельем, а потом замечала, что на них не белье, А чужие приколоты раны, И они налипают на движенье мое. Я размахивала рукавами чьих-то едва подсинённых рубашек И вязала узлами повалы фонарных столбов. Облака, как скопления лбов и потерянных бляшек, неосознанно тыкались в бок, как в затерянный день вчерашний. В изможденье дорога мне в самые уши дышала. Я не знала, куда мне бежать... Но хотелось к душе приравнять Блик божественного начала. Вечер сжег себя на мраморе красных ступеней, И по небу зола поплыла. Ночь взошла, как никем не осознанный гений, Зарисовками звезд Шум дневной проняла. Только тут я услышала — полосы режут на теле. Это значит, веревки, как дерева, облетели от чужого белья. Пожелтели Окна внезапных гор, Заостренных в меня.92

_______________________________________________________________________________Призраки, контуры...Плоскость сместила домаи дворы, как смела...Вязнет в ногах смола,вытекающая из какой-то норы,Вырытой суетою моих вхолостую бегущих ног,И какой-то сурокмне костяшками лапокпо взмокшему лбу постучал.Я все так же бежала за нищим,И веревки к плечам, накаляясьот скрученности и зла,Все плотней прижимались,В них вселялись несметные тяги узла,И они, замыкаясь во мгле,Плотно скрученными хвостамиПо землеВолоклись.И магическими чертами,грудь крест-накрест перехлестнув,Зачеркнули мое молотящееся дыханье,В грязь его окунув.И по небу зарубки,Как рожки на шее жирафьей, кончались...Я качаюсь, как плошка, на месиве взбитой землипод кисельностью век...Крик пытаюсь родить,Но слюной по промокшей золе растекаюсь,По равнине сползаю, как тоненький глиняный всхлип:— Эй, постой, человек!Эй, постой, человек!Я — задыхаюсь...Вздулись путы, пространственно изгибаясь,Покривились точеные стены протекших звезд,Человек с сумою, ползучей водой заряжаясь,Вдруг карабкаться стал на пробитый,протоптанный холст 93

_______________________________________________________________________________ Плоскодонного воя каких-то неведанных правил, Вынул хлеба краюшку, К ногам моим вниз покрошил И в меня подземелья изъязвленных глаз уставил, И оставил во мгле ореол Неозначенных сил. Я поныне не знаю, За каким же лицом, За каким же божественным ликом гналась? Неужели так сильно преображает Человека земная грязь?... И сказали, в разводах небес угасая, Глаз его изможденные днища: — Нищета никогда никого не спасает. Эта истина очень простая: Нищий в любой человеческой стае Это всего лишь — НИЩИЙ! В ПОДЗЕМНОМ ПЕРЕХОДЕ Вот дыры дальних глаз меня всосали, Засыпали пластом гибридной пыли, Загнали под асфальт, как башни в ноготь. Я там, облепленная глиною, лежала. Я думала, что скоро стану плотью асфальта и земли. Ладонь незримая меня сильнее сжала И выпустила вдруг из кулака немого, Из скользких и суглинистых угодий. Я грудь свою от пут освобождала И вдруг увидела себя в подземном переходе: Какая-то рука меня сажала, как дохлый саженец, В прогорклый мир убогих.94

_______________________________________________________________________________ Стояли доги на обрубленных коленях И костылями подпирали тени Свои, хвостатые, в обугленности стен. И с костылями их срастались спины. Хвосты росли и в мир достопочтенный Так постепенно и незримо пробивались. Глаза плескались в желтой поволоке, Пробитой плёнкою осеннего гриба. Сама судьба Такой цилиндр высокий Собаке подала И отошла. Цилиндр высокий Худая колли Пред собой держала в лапах. И на газете — выводок щенков С плакатом: «Дайте кость! Не то сойдет на вас собачья злость, Штанам и сюртукам не хватит латок». А рядом — кот, без уха и без лапы, На лбу сжимал греха людского метку, О жалости к себе взывая, всё мяучил И тихо плакал сам себе в жилетку... — Подайте! - пронеслась стрельбою пыли Мазутом перепачканная чайка, — Подайте что-нибудь живому миру! Я больше не могу кричать так, Подайте, коль наставили печатей На наше птичье-невеличье горе.ПЕСНЬ БОГОРОДИЦЫЯ по свету пошла,По рассвету пошла,Великая нищенка своего угла,Просто нищенка в рамках чужого угла.Мне давно воздалось 95

_______________________________________________________________________________ За чужие грехи, За чужие грехи Я скажу стихи, Я скажу стихи На молитвенный лад, Стебельки легки, Ты послушай их склад. Но стихи мои не почтит народ. Мой народ занятой Вечно водку пьет, А не водку пьет, Добывает рубли, Добывает рубли, Чтоб на водку шли. От угла до угла, От канавы до стола Жизнь нечаянно пришла, Жизнь нечаянно ушла По темечку, По стремечку, От водицы-живицы До темницы-землицы. А я с небушка сошла, Обломила два крыла, Да напёрсточек ума Потеряла сама. Подайте, человече, Душе небесной Милостыньку подайте! ВЫСТАВКА СКУДНЫХ ОДЕЖД Жжёт меня сокрушенье за весь этот сгорбленный мир, Эту выставку глаз, магазин уценённых одежд,96

_______________________________________________________________________________ Пятаков, из жестяного днища устроивших пир, Эта очередь занятых мест.,. Чем затронуть вместилище всех человеческих благ? Чем разбросанность всех миллиардов ненужных спасти? Если сам человек стерся, словно давнишний негодный пятак, Как до жизни иной этот страшный пятак донести? Как вдохнуть свою жизнь в эту выставку сгорбленных тел? Как чужой подбородок от смятой груди приподнять? Кто-то в жизнь вошел, Ну а кто-то войти не успел И остался в подземном проходе до смерти стоять. Отнимите меня от пристегнутых ног старика! Отнимите меня, как малышку, от скудной груди! Отгоните меня в тот просвет В тот просвет мотылька, В бодрый шум по дороге бегущих колесных рутин. Оторвите меня от бездомных, безродных людей, Как бы спела про день и про бой на Кремлевских часах, И про то, что святыней кровавой стоит Мавзолей, Обманувший зажженные плотской идеей сердца. Все идут и идут поклониться великим мощам, К той стене, за которой еще сохранилась счастливая жизнь, Мимо бледных старух и младенцев в багровых прыщах, Тех, кого почему-то не принял лихой коммунизм.ЗДРАВСТВУЙТЕ, ДЕМОНЫ!— Здравствуйте, Демоны!Кем освящен Ваш торжественный ход?И в честь кого эти дымные трубы по небу палят? 97

_______________________________________________________________________________ — Ах, — говорят, — нынче умер один из господ, Новые выборы нам предстоят, Оттого и парад. Надо бы что-то такое в толпу прокричать, Надо благого какого-нибудь оговорить. Надо, чтоб кинулись все что-нибудь претворять, Чтобы опять стало некогда попросту жить. Ах, как нам трудно, рога от натуги трещат: Новую тьму надо выдать за отблеск зари. Был бы народ, у которого уши торчат, А обещать мы горазды — короба с три! ЧТО ЖЕ ВЫ, АНГЕЛЫ? — Что же вы, Ангелы, в стае летучих мышей Крылья попрятали, сразу не распознать?..— — Думаем мы, как бы жизни похорошеть, Но чтобы в ней никогда ничего не менять... Думаем мы, как бы песни вселить в людей, Но, чтобы, чур! — без удобства и без жилья. Нищих бы надо в святые возвесть поскорей, Чтоб не страдали от бренности бытия... ЧТО ЖЕ ВЫ, ЛЮДИ? — Что же вы, люди, проходите мимо людей? Бог никогда не простит вас и не поймет...— — Богу видней, как лелеять своих детей: Кого-то отхлещет, Кого-то скорей обоймет... А за убогого только радей да радей! Душу разбудишь, а счастье земное уйдет... —98