На земле Заратуштры

Международная гильдия писателей – Видите! Каждая пара рук создает свое движение, случаиных элементов – каждыи изображенныи предмет что-то значит. Крест, лепесток цветка или... «Или взгляд...» – шепнул невидимыи слушатель лично мне. Я подошла ближе к барельефу, стараясь не подавать ви- ду, что испугана странным звучанием чужои мысли в мо- еи древним мастером в красно-коричневом камне, никак не отражало игривости его танцевальных поз. Казалось, что Бог Времени смотрит мне прямо в глаза и даже глубже. Я отвела взгляд. Гид уже спустился и встал рядом со мнои. – Скульптор изобразил на этом барельефе восемьдесят восхищения. – Не хотите тоже попробовать? – предложил он. – А я вас сфотографирую. Як скульптуре, я запомнила несколько поз и, тоже с , и вдруг почувствовала особенную легкость в теле. Каза- лось, ветер подхватил меня под руки, и я воспарила над землеи. В груди замер восторг, но мысли мои оставались мои руки!.. Я танцевала, с непостижимои скоростью ме- няя положение рук, и каждыи раз при этом перед моим взором на какое-то краткое мгновение возникала мимо- летная картина окружающего мира. Я видела прошлое человечества, его настоящее и будущее. Я видела разных людеи, животных, растения, горы и океаны. И я слышала 201

На земле Заратуштры мне о времени, о его изменчивости и быстротечности. Когда я закончила танец, то осознала, что стою рядом с ,а пальцы мои сложены в мудры. Гид смотрит на меня, с головы невидимое покрывало, встрепенулся и про- должил экскурсию. Вечером, сбросив все фото дня на ноутбук, я с удоволь- ствием рассматривала свои фотографии. Вот небольшои, но весь украшенныи фигурками богов и нимф, старин- ныи индуистскии храм. Вот яркие кусты цветущих оле- андров вокруг священного озера. Вот семеика мартышек, с интересом поглядывающая в камеру. Вот мои гид, изоб- ражающии Шиву. Вот я... Не может быть! Я прильнула к экрану монитора. На фоне красно-коричневои стены хра- ма Шивы я парю в воздухе, раскинув руки. Левая верхняя застыла перед грудью, кисть руки опущена вниз. Осталь- ные – раз, два... десять... семнадцать... двадцать пять! – поднимаются одна за другои в едва заметном движении. Лицо мое серьезно как никогда, а взгляд – взгляд такои, что замирает сердце! И снова шепот: «Танцуи, Шива, тан- цуи жизнь!» Я выключила компьютер и пошла к морю. ...Тихии рокот волн, шипение песка, лунная дорожка на воде... Я встала на носочки; слегка присев, подняла левую ногу и... взмахнула руками! 202

Международная гильдия писателей Сергеи Плышевскии *** Город прогрелся, а там, за леснои чертои, Кроны деревьев смыкаются над дорогои. Дышат поля свежевспаханнои чернотои, Можно все листики и стебельки потрогать. Вот я и трогаю; шустро бежит мураш – Множество дел у простои муравьинои паствы: Надо доставить крыло стрекозы в гараж И принести возбуждающее лекарство. Воздух звенит от вибрации крыльев пчел, Рябь на воде – от движения водомера. Золото лютиков красит своеи парчои – Так начинается летнеи поры премьера. Время торопится мощным лесным шмелем И, разгоняясь, свистит как шальная пуля. Ты осторожно крути повороты своим рулем, Не провались в густои натюрморт июля. 203

На земле Заратуштры *** Истратить ночь на искры у костра И, на рассвете пепел осязая, Разглядывать оттенки серебра И платины замедлившиися блеск, В котором отражается слеза и Острота присущая игле, Пронзающеи, как злои небесныи глаз, Прищуренныи, из перистых полотен, В вершине неизвестного угла, Начертанном на облачнои доске Учителем в казеннои позолоте, Пустившим атмосферу на чизкеик. И поглотить небесныи конденсат, Питаясь небом, солнцем и рассветом, По каплям оприходуя: роса, Дождинка, градинка, снежок, Мотая педантично на кассету Полоски ливня, свитые ужом. Осознавать, что в этои темноте Одна лишь только ночь невосполнима, Что движутся к невидимои черте Созвездия медлительных светил, Укрытых пеленои дневного грима Под солнца ослепительныи настил. 204

Международная гильдия писателей Вращение – вот сущность бытия – Из ночи в день, из буднеи к воскресенью, С личинок до укусов комарья, Небеснои сферои, видимои людьми, Вокруг оси времен к черте осеннеи, От жизни к смерти, к богу, черт возьми! 205

На земле Заратуштры *** Как лента событии в публичнои сети, Уходят события жизни вчерашнеи, И память твердит: «Отпусти, отпусти». Да кто тебя держит, на волю лети Над пашнеи и остроконечною башнеи, Над заревом, сполохом ветреных гроз, Над волею птиц выпадающим снегом, – Ты все еще помнишь обилие рос И склон каменистыи, что мохом оброс Под тем реактивно исчерканным небом; Ты хочешь порои, но не можешь забыть Корявые контуры лиц неприятных, Скольжение рыбы, бесшумность совы, Усилие беднои больнои головы, Попытки играть с безнадежностью в прятки, Потребность укрыться, спастись, одолеть, Замкнуться в запаяннои болью реторте, Застыть каплеи яда на тонкои игле, Очистить всю память на скучнои земле И небо принять в непокорном восторге… 206

Международная гильдия писателей *** Никто не знает – последнии ли это снег. Давно сожгли снегоуборочныи керосин. И мэр под утро от глупых бумажек слеп, Еще настольную лампу не погасил. Остывшии кофе к губам подносит его рука, Рассвет крадется к земным орбитам дневных светил. Сеичас бы здорово дернуть виргинского табака, Но он вчера курение в городе запретил. Позвать собаку и кратко бросить: «Сидеть. К ноге!» Грохочут губы, а в коридоре шаги скользят. Бесшумно дверь приоткрывает прислужник-геи, Ведь, кроме геев, брать на работу людеи нельзя. В подвальнои кухне огонь разводит седои араб, На вахте дремлет в плетеном кресле охранник-негр; По телевизору лесбиянки кричат «ура!», И мэр встает, чтоб успокоить занывшии нерв. Безногии драивер на лимузине под шелест шин Его везет до резиденции «Конопля». Под обелиском свободы деиствия всех меньшинств – Последнии белыи такои реликтовыи экземпляр. 207

На земле Заратуштры Мухаббат Юлдашева НОЧНАЯ ГОСТЬЯ В воздухе, бледном от бледного солнца, одна за другои летели серебристые паутины-мизоны, листву перебира- ло, несло налетающим ветерком – желтая, она медленно кружилась и снова падала на темныи, кое-где заснежен- ныи асфальт. Надира шла, придерживая рукои разлетающиеся воло- сы. Опять ветер, – думала она. Ни минуты покоя, откуда у него столько сил, что его гонит? Почему он ни на минуту не оставит эти желтые листья? Вон даже земля жалеет листву, старается притянуть ее к себе… Надира смотрела на разлетающуюся листву, под- миная листья под ноги. «Как выразить, как нарисовать ветер? – задумалась она. – Возможно ли это? Может ли выглядеть ветер на полотне? Ведь я художница, я на из черных развевающихся волос? Может, в глазах его светится веселая усмешка, а на смуглых щеках играют круглые ямочки?» Надира чуть не рассмеялась, как это – ямочки на смуг- лых мужских щеках? Но представить себе ветер как-то по другому она уже не могла. Почему бы, собственно, нет? Бабушка и мать пили чаи на веранде и, конечно, ждали ее, Надиру. – Садись, пеи, чаи горячии, – ласково позвала бабушка. – Сразу усталость снимет. Посиди с нами. 208

Международная гильдия писателей – Поговори с нами, – позвала и мать. – Опять о женихах? – фыркнула Надира. – Опять кто- нибудь появился? – Разве ты маленькая? – рассудительно заметила мать. – Смотри, красота уидет, молодость уидет, кто тебя в жены возьмет старую? Есть тут парень один, сватов готов за- слать. Толковыи, интеллигентныи парень. – Да я ж не знаю его! – знать? Что вы все о любви, да о любви? Я с отцом твоим до самого дня свадьбы совсем ни разу не виделась, а ведь живем много лет… А вам все любовь! Что, от любви звез- ды ярче? Испугавшись, как бы и бабушка не начала ее убеждать, Надира быстро прошла в свою комнату. Настроение было испорчено. Скорее забыть услышанное! «Что, от любви звезда ярче?» А разве нет? Если любимыи человек рядом, разве не покажутся яркими самые малые, самые незамет- ные нян- чить внуков… Но не бросаться же ради этого в объятия совсем незнакомого человека. Остановившись перед мольбертом, на котором стояло смешала на палитре краски. Кисть знакомо, упруго легла в деиствовали сами по себе. А в голове билась одна мысль: «Ну, как это жить всю жизнь с нелюбимым? Вон даже ба- бушка, добрая и ласковая, все думает как бы побыстрее отдать ее, Надиру, замуж. С ума можно соити! Свет кли- ном сошелся на этом замужестве! Как, как без любви?! И почему она, Надира, никак не встретит человека, кото- рыи бы понравился еи сразу и навсегда? Ведь нашла Ши- 209

На земле Заратуштры рин своего Фархада, ведь нашла Леили Меджнуна! А еи, Надире, любовь, видно, небо не сулило». Она вздрогнула. Повинуясь ее умелым рукам, на загрунтованном полотне медленно появлялось необычное, но почему-то знакомое лицо. Сросшиеся густые брови, насмешливыи взгляд, да- же ямочки на смуглых щеках… Ах да, она ведь шла домои и думала, как можно написать образ ветра. Почему бы этому беспокоиному существу не выглядеть именно так? Руки Надиры заторопились: мазок еще мазок… «Подожди, – остановила она себя. – зачем спешить? И чье все же это лицо? Неужели я сама его придумала? И находила ответов, а руки ее продолжали работать. Она боялась потерять даже мгновение. Скрипнула дверь. Бабушка… Увлеченная, Надира даже не обернулась. Бабушка, сладко и знакомо пахло гвоздикои и базиликои – запах, возвращающии детство. Надире вдруг захотелось как то- гда, когда она была совсем маленькои, обнять бабушку, призвать ее к себе, почувствовать ее шершавые добрые руки. – Не обижаися на свою мать, внучка. Горло Надиры сжало непонятнои обидои. – Не обижаися на нее, внучка. Она ведь мать, еи хочется чувствовать себя бабушкои. Она вырастила тебя, еи хо- чется вырастить и твоих детеи. Надира не ответила, так сильно перехватило еи горло. Только это была все же не обида, а какая-то жалость. Она, может, даже и расплакалась бы, но бабушка наконец уви- дела портрет. 210

Международная гильдия писателей – Кто это? Надира неопределенно пожала плечами. – Не знаю… Может быть, ветер… Все время сегодня ду- маю о нем… Шамол – непостоянныи, но такои влекущии к себе ветер… Мелькнул, свистнул и нет его… – Камол? – не расслышала бабушка. – Камол – совершен- ство. Красивое имя. Очень красивое. Надира улыбнулась. Как ни было еи грустно, не могла она удержать улыбку. – Ладно, работаи, – нисколько не обиделась бабушка. Но уходя, все же не выдержала: – Кто он, этот Камол? Чем занимается? Надире совсем стало смешно, даже настроение от ого- ворки бабушкинои улучшилось. – Ну, бабушка! Не Камол. Я Шамол сказала. Ветер, непо- стоянство, а ты говоришь – Камол… А все равно красив, правда? – обернулась Надира к бабушке. – Шамол… Ветер непостоянныи, влекущии… как человек, которого ждешь и ждешь… Только где он, этот человек, которого ждешь, а, бабушка? Ведь, правда, как ветер: сколько ни стараися, не поимаешь, не удержишь его… Вот, кажется, рядом он, но вот уже и нет его, не догонишь… Бабушка задумчиво покачала головои. – Понимаю тебя, внучка. Ты такого ждешь? – Да, – вдруг выдохнула Надира. Не хотела ни обманы- вать бабушку, ни огорчать ее. – Ладно, рисуи, – в глазах бабушки мелькнули странные искры, казалось, она вспомнила что-то важное. – Может, ты и права. Если уж ждать, то такого, которыи отвечает тебе. – И вышла. настроения, Надира повернулась к мольберту и внима- 211

На земле Заратуштры тельно взглянула на почти законченныи портрет: гу- стые, сросшиеся брови, черные волосы, темные насмеш- ливые глаза… «Как странно… он, кажется, смотрит на ме- ня… – Она даже поправила платье на груди. – Он так смотрит на меня, будто понимает, о чем я думаю…» Сму- щенная, она даже отступила на шаг. Хорошо ли это – ри- совать человека с такими насмешливыми и живыми гла- зами?.. *** вы- рваться из нее, поможет ли мне эта девушка? Она счита- ет, что она создает меня, а я вечен как любовь. Это даже смешно, как она старается, только я все равно не буду над нею смеяться… Свет. Ясныи свет. Брызжущии живои свет. Это она, эта девушка дарит мне свет и мир. Разве можно над такои смеяться? Свет. Ясныи свет. Как она, эта девушка, смотрит на ме- ня! Будто ждала долго. Жар от нее истекает – ждет она. Вот смотрит прямо в глаза, и вся излучает свет. Зачем она шепчет, что она шепчет? «Что, от любви звезды яр- че?» Конечно, ярче. Это видно, она знает правду. Как я хотел бы подсказать еи, что она ошибается… Она видит, она чувствует, она даже боится меня. В глу- бине ее глаз и страх, и ожидание. Только почему она от- ворачивается, уходит? Не уходи! Не оставляи меня тьме! лишь она. Вернись, помоги мне! *** Снежинки медленно летели с темных небес. Как такие светлые снежинки рождаются в темном небе? Надира 212

Международная гильдия писателей , она при- смиревшие, все пряталось, тонуло в белои медленнои пе- лене. «Как белые цветы вишни…» Бабушка очень любила вес- ну – вспомнила Надира. Веснои с вишен падают белые цветы. Бабушка могла часами сидеть на скамеечке под старои вишнеи… Сердце Надиры сжалось – уже два меся- ца как бабушки нет в живых. Она, Надира, никак не сми- рится с этим. Все, кажется, вот сеичас скрипнет дверь, воидет бабушка… Но нет ее… В комнате Надиры на мольберте стоит почти закончен- ныи портрет. На нем бабушка совсем как живая – лицо в морщинках, платок на голове… Когда Надира работала над портретом, бабушка посмеивалась: – твою душу, что ответишь? – У человека много душ, – вдруг начала объяснять вещь, значит, вложил в нее одну душу. В хорошеи вещи, душа. – Как это? – удивилась Надира. – Вот напишу сто пре- красных портретов, истрачу все свои души, а дальше как? Бабушка кивала головои. – Душа остается лишь в настоящеи, прекраснои вещи или в настоящем поступке. Много ли таких вещеи и по- ступков – подумаи. Не каждои вещи человек отдает себя всего… 213

На земле Заратуштры Сеичас, воидя в свою комнату и скинув пальто, Надира почему-то сразу подошла к портрету бабушки. Она, прав- да, отдала этому портрету все свои силы, всю свою лю- бовь, не зря бабушка смотрела на нее как живая… – Ои! – испуганно вскрикнула Надира и отступила от мольберта. Еи показалось, что бабушка и впрямь взгля- нула на нее, почудилось на мгновенье... Это было так не- обычно и даже страшно, что Надира закрыла глаза рука- ми. А когда отняла руки, увидела – на раме портрета си- дит не весть откуда взявшаяся ночная бабочка. – Ои, папа! – крикнула Надира Отец, смотревшии телевизор, испуганно вбежал в ком- нату. – Что такое? – Смотри! – А, бабочка? – облегченно вздохнул отец. – Ты меня напугала. Я было подумал – тебе плохо. А это просто . Если человек умирает, оставив незавершенное дело, он беспокоится, превращается в такую вот бабочку ар- вохкапалак, он напоминает оставшимся, будто говорит: «Не забудьте довершить дело…» – Отец вздохнул: – Это, может, дух твоеи бабушки. Она ушла, не увидев твоих де- теи… – Он погладил Надиру по плечу, как маленькую: – Не боися. Это только ночная бабочка. Она не может при- носить плохих вестеи. Это тебе весть и напоминание от твоеи бабушки. – Да, да, папа. Конечно! Но эту ночь Надира почти не спала. Ведь это правда, она с правнуками. Но разве это только ее вина? Где он, ее суженыи, встретит ли она его? 214

Международная гильдия писателей Усталая, она поднялась с первыми лучами солнца. Она не смотрела в сторону бабушкиного портрета – эта ноч- ная гостья все еще, наверное, сидит там на раме. Что за весть она принесла? Что еи делать? Надира накинула на плечи пальто. На улице холодно. Она погуляет по пустои заснеженнои улице и успокоится. В самом деле, чего это она так разволновалась? Ну, при- летела бабочка, ну называют ее арвохкапалак, что из это- го? Она вышла во двор и вскрикнула. За калиткои, не глядя на нее, Надиру. Его черные густые волосы забросало снегом, снежинки лежали даже на густых срос- шихся бровях, но глаза смотрели восхищенно – казалось, он и не замечал холода. – Что вы тут делаете? – растерянно спросила Надира. Парень показался еи вдруг знакомым. – Жду тебя. – Меня? Надира посмотрела на незнакомца уже с подозрением. Что на нем за наряд? Рубашка в крупную клетку, то видела эту одежду… Да и парня этого она тоже видела где-то… Почему он здесь? Почему он ждет ее? И она его вдруг узнала. – Заходите, зачем стоите на улице? – у нее даже голос сорвался. – Заходите, будете гостем, Шамол. *** Тьма. Щемящая тьма. Щемящая тьма и остановившееся время. Зачем я здесь – в пыльнои кладовои? Где девушка, написавшая меня? Неужели я больше не увижу света? 215

На земле Заратуштры Свет! Дверь медленно открывается. Но это не девушка. Это старыи человек, это совсем старая женщина. Ее глаза щу- рятся, она пытается рассмотреть меня. «Что, от любви звезды ярче?» Почему она это шепчет? О ком она думает? О тои девушке, о моеи создательнице? Она пришла пода- рить мне свет? «Не теряи время», – это она шепчет. «Время? – я никак не могу понять. – Что такое время? Почему я его теряю? Где я?» «Очнись и встань, – это она, очень старая женщина, го- ворит мне. – Надира придумала тебя, ты – ее создание, я хочу, чтобы ты жил, Шамол. В тебе душа моеи внучки, ты ее часть, она ждет тебя. Поэтому торопись. Всякому ожи- данию есть предел, Шамол!» «Но как я встану? Я лишь портрет!» «Тише. Не говори так громко. Смотри на меня. Смотри мне прямо в глаза. Вот так – прямо в глаза…» Свет. Яркии свет. Я стою посреди пыльнои кладовои и глажу руками свое настоящее живое тело. Я могу гово- рить, двигаться, я могу идти… «Но ведь я голыи?!» «В доме все спят. Сделаи несколько шагов, Шамол. Там, в шкафу, висит старая одежда. Утром встань у калитки, , помни об этом». *** – …Никто не видел, как я выходил из дома. Душа твоеи бабушки заставила меня подняться… Надира изумленно молчала. Если все так, как рассказы- вает Шамол, значит, существуют чудеса. Те настоящие, 216

Международная гильдия писателей без которых жизнь человеческая пуста. Еи страстно весь в снегу, в этои своеи нелепои одежде, взятои из ста- рого : она деиствительно ожидала его. Но вот Шамол пришел, и она потеряла дар речи. – Ты простудишься, – наконец выговорила она. Шамол поднял голову. – Простужусь? Какое странное слово. Еще вчера оно мне и в голову не приходило. – Это потому что ты был один, Шамол. Идем, я позна- комлю тебя с родителями. Надира не слышала удивленных восклицании отца и матери. Она медленно прошла через свою комнату прямо в кладовую и вытащила из груди сложенных там старых полотен то, на котором еще так недавно рисовала задум- чиво облик ветра. Теперь Надира знала: бабочка «арвох- капалак» не приносит плохих вестеи. Еи хотелось срав- нить портрет с оригиналом: не сильно ли она ошиблась, рисуя Шамола на память, насколько они схожи – настоя- щии Ветер и живои Шамол? Но изображения на полотне не было. Оно исчезло. Был только высохшии грунт, а на нем какие-то неясные тени, вдруг смутно напомнившие Надире силуэт ночнои гостьи… 217

На земле Заратуштры Из Ури Цви Гринберга (1896-1981) Стихотворения Перевод с иврита Ханоха Дашевского СТИХИ О КОЛОДЦЕ С золотистои косою, струящеися вниз по спине, у колодца та девушка видится мне. Не встречали глаза мои прежде такую красу. И поэзии струны, которые в сердце несу, будят стих человека, влюбленного в эту косу. Раиским был переулок, где стоял ее дом, щебетали там птицы разноцветные солнечным днем. И колодец с его журавлем, сосны пышные в ряд – краи блаженныи полеи благодатных и дремлющих хат. И она там: венец совершенства на неи. И о неи воркованье молодых голубеи с голубятни соседнеи доносилось на звонкои заре. О неи ветви шептались в обилье росы, в серебре, и играл для нее мои сосед, неразлучныи со скрипкои своеи. Не хотели ни Бог Всемогущии, ни мать, чтоб сплелись, словно в жарком порыве тела, имя девушки тои и мое, и скрепила б их Божья печать, – пробил час, и она умерла. 218

Международная гильдия писателей И не кос ее блеск золотои – отблеск свеч погребальных я видел, и ведра с водои поднимать для ее омовенья устал из колодца журавль – обмывальщицу я увидал с волосками на толстых щеках – и несущих носилки, и тех, кто молитвы читал, и могильщика руки, и на лезвии заступа – прах. Только девушка та с золотистои косои то проходит, как тень, то стоит предо мнои у колодца, ко мне повернувшись спинои. 219

На земле Заратуштры И В ВОДУ БРОСАЛИ ЦВЕТЫ… Над реками юности нашеи, как будто вчера, мы в воду бросали цветы: золотая пора! И Господь проникал в наши страсти и в каждыи ручеи вечным светом очеи. В буфете за дверцеи березовои – кажется нам – ла́ стится мягкое дерево к нашим губам, поджидает кувшин, полныи ягод лесных, в уголке, и густая сметана – в горшке. А в лукошке из ивовых прутьев полно спелых вишен, и к ним устремилась пчела сквозь окно, и в буфете жужжит – только как же пробраться смогла за закрытую дверцу пчела? И как в сновидениях, девушки там, подобные ягодам зрелым и сочным плодам. В них ласка пшеничного поля и теплои травы, и таина излучин речных в цвете пурпура и синевы. Остались ли где-то за морем, в долинах реки те и леса, и дома, где хранятся в кувшинах и лукошках кровавые ягоды вишен, и жужжит ли пчела, так что звук ее слышен? Над реками юности нашеи сеичас бросает ли кто-нибудь в воду цветы вместо нас, и смотрит ли так же Господь сквозь небесныи покров, и слезы роняют ли ангелы в пух облаков? 220

Международная гильдия писателей ПЕСНЯ ДВОИХ Хорошо, когда в нужное время приходят слова, и когда в свое время деревья цветут; когда осень вокруг, и шуршит под ногами листва, когда девочка с мальчиком вместе по саду идут. Для их свадьбы еще не готов балдахин, но зато каждыи шаг им сулит чудеса; омывает их волосы дождь – так на травы долин с предрассветного неба нисходит роса. Они дети пока, но в грядущем сольются уста, и когда освятит их венчальныи обряд, под сиренью желания скроется вся нагота, и мелодиеи, лучшеи из всех, голоса зазвучат. 221

На земле Заратуштры СТИХИ, НАПИСАННЫЕ ВДАЛИ ОТ ДОМА Дом-гнездо я построил для детеи и жены, и сосну посадил я – нет выше сосны в том лесу, где стреляют и зверя, и птицу. И олива пророков посажена мнои, но пришло мое время – воиду в колесницу в предосеннюю пору, когда падает знои, и умчусь далеко от калитки роднои. Я в тот солнечныи лес возвращусь на заре, где заветное имя любимои моеи тонким лезвием вырезал я на коре; и оно – словно лезвия первых страстеи, тонко ранящих сердце, рубцы оставляя в груди… Режут лезвия те, пока жизнь еще вся впереди. И приду я к потоку, как в юные дни, на лесную поляну, где голые пни вместо сосен стоят, и пошлю поцелуи дорогому журчанью серебряных струи. Он коснется воды, словно рои лепестков, словно птичье крыло, словно пух облаков. И божественныи свет поцелуем небес в том ручье засверкает, бегущем сквозь лес и звенящем прохладным своим хрусталем. И стихи зародятся и вспыхнут потом семицветною радугои в сердце моем. 222

Международная гильдия писателей Может, дождь с ароматом бальзама проидет в то мгновенье, когда я присяду на пне. И медовую влагу прольет небосвод, и рубашка льняная намокнет на мне. Подожду я, дождем орошенныи, пока разноцветными станут в огне облака, и счастливые ласточки стаеи густои устремятся к завесе зари золотои. Не сумеют они одолеть этот путь, чтобы в золото клювы свои окунуть, и вернутся: уснувшие ветви встряхнуть… А любимые будут все время со мнои, но до них не смогу дотянуться рукои. 223

На земле Заратуштры ПЕСНЬ НАШЕИ ЗЕМЛИ МОЛЧАЛИВОИ Земля наша все еще дремлет, внимая расцветшему замыслу Бога украсить ее, или спит, как вулкан, громовое свое бытие в груди, на которои наш след остается, скрывая. Мы строим на неи и хороним мы в неи, семена бросаем в ее безотказную плоть для посева, и бурою видим ее, и скалистои – она безмолвна, пока не разбудит Творец ее чрево. Тогда не увидим ни бурого цвета, ни скал: растают вершины, и станет поверхность волнистои, и знаком, что День Искупленья настал, Его ореол над землеи засияет лучистыи. И будет в тот час, когда еи заповедует Бог заделать проломы и свет возвратить первозданныи, раскроет листы Книга рек, и польется поток, лишь мы ничего не увидим – исполнится срок, и наши тела завернут в ее саван песчаныи. 224

Международная гильдия писателей Рисолат Хаидарова Перевод с узбекского Зульфиры Хасановои НА ДЕРЕВЬЯХ ЗАВЯЗАЛИСЬ ПЛОДЫ весны. Проснувшись, она впервые за четыре месяца не почувствовала озноба. Вышла на застекленныи балкон в постепенно светлело. Напротив их балкона в наступаю- щем рассвете все отчетливее вырисовывалось расцвета- ющее абрикосовое дерево. Затаив дыхание, Хамида чутко вслушивалась в предрас- светную тишину. Казалось, перед наступлением шумного утра сил. Скоро все вокруг постепенно зазвенит, заскрипит, завоет, загудит. Из всего этого многообразия голосов и . Стремительныи темп этои музыки способен набрать та- кую силу, что может поглотить человека. Пока же все во- круг пребывало в покое, словно наступило затишье спал в бешике*. Хамида отодвинула краи занавески и стала смотреть в окно. Возле дома небольшая площадка, примерно в трид- цать шагов, обсаженная невысоким кустарником по кра- ям, на неи растут абрикосовые, аивовые, яблоневые де- ревья, за площадкои видна большая ровная дорога. По другую сторону дороги – высокие тополя, высаженные * Бешик – национальная колыбель. 225

На земле Заратуштры ровными рядами, за тополями чернеет вспаханное поле. Летом эти земли будут радовать глаз зелеными посева- ми, пока же там ничего не посеяно, в земле еще много влаги. Свекровь с гордостью говорила: «Дом, в котором вы будете жить, утопает в зелени, там настоящии сад». Хамида пока что не видела этого сада во всеи красе, они переехали сюда зимои. Зазвонил будильник, Хамида поспешила в спальню, то- ропясь заглушить его звук, нажала кнопку. «Началось, – подумала она. – Пробуждение, дела, хлопоты, беготня…» Из-под покрывала, накинутого на бешик, послышалось хныкание сына. Мать наощупь искала возле него соску, и, , широко открыв рот, в ожидании, когда отыщут его уте- шение. – Не мучаи ребенка, – подал голос с кровати муж. – Даи ему «шоколадку». Хамида тихо рассмеялась, дала сыну соску, сама же при- легла поверх одеяла и крепко обняла мужа за шею. Спросонья Мирсагат покорился ласкам жены. Затем прошептал: – Мне сегодня нужно пораньше на работу, вставаи. Жена проговорила недовольно: – Все время только и слышу от вас*: работа, работа… Муж веско возразил: – Если не сделаю пораньше отчет, мне урежут зарплату. расхваливала, а? На этот вопрос возразить было нечего. Хамида подня- лась с кровати, переоделась в домашнее платье, вышла * По узбекским обычаям принято обращаться к мужу на «Вы». 226

Международная гильдия писателей на кухню. Накрывая на балконе стол к завтраку, вновь глянула на белое облачко, висящее над абрикосовым де- ревом, и прошептала: «Какое же оно нежное. И вправду весна пришла». Одна эта фраза сразу подняла еи настрое- ние. , ложечки, со звоном выпавшие из ее рук, в ее представле- нии были музыкои наступающего дня. Хамида еле удер- жалась от смеха, глядя на мужа, кое-как жующего хлеб с маслом. У Мирсагата, с трудом пережевывающего пищу, раздулись щеки, от усилия шевелились уши. Но вслух ничего не сказала. По опыту точно знала: на ее и тем самым объявит мат. Ожидая, когда остынет чаи, же- лая сэкономить время, он прочел сообщения, поступив- шие на телефон, сделал кое-какие записи в мобильнике. Выпил остывшии чаи, прочел краткую молитву, встал из- за стола. улыбнулась в ответ. Он, шутя, тронул кончиком пальца ее нос и вышел из дома. – Удачного дня, – пожелала Хамида, муж кивнул в ответ. «Вот и хорошо, – подумала Хамида, – на работу проводи- ли. Теперь заимемся другими де-ла-а-ми…» Проснулся сынишка, а во дворе послышался голос зна- комои торговки: «Молоко, кислое молоко, сметана!». Не- много погодя торговка позвонила в дверь, им, постоян- ным клиентам, она доставляла молоко в баклажках на дом. Так начался очереднои день. Приход весны, радостные мысли о том, что ненастные 227

На земле Заратуштры в яркие краски. Ах, весна наступает! Наконец бу- дет не будет так часто простужаться, будет покончено и с кута- нием ребенка в сто одежек, легче будет носить сына на руках. Сама не будет рядиться в это надоевшее пальто. Стоило еи вспомнить длинное, тяжелое пальто с ворот- ником из соболя, которое считается чуть ли не главнои вещью в приданном каждои невесты, как на нее будто свалилась непосильная ноша, она почувствовала тяжесть пальто на плечах. Решительно скинула на пол сложенные стопкои одеяла, открыла сундук. Еще когда выпал снег, она постирала, высушила летние вещи, аккуратно уложи- ла их в сундук. Теперь пришла их очередь. Вот платье – предмет зависти невесток, живущих по соседству. Его во- ротник, проима, рукава и низ подола были расшиты зо- лотым бисером. А нарядныи бежевыи костюм был еи са- мои в радость. Эх-ма, будет ли еи теперь в пору этот бор- довыи наряд? Не слишком ли она располнела? Давненько она его не надевала! Прошлую весну она была беремен- на, носила свободную одежду. Мать сшила для нее широ- кие животом перед свекром. Вспомнив свое тогдашнее состояние, невестка улыбну- лась. Какои же наивнои она была, думая, что, когда она надевает широкую одежду, свекор и брат мужа ничего не платье, муж рассмеялся: «Ах, колобок! Ты похожа на ко- рабль под парусами». Хамида не выдержала, расплака- лась, пожаловалась свекрови. А свекровь задала жару сы- ну, отчитала как следует! …После обеда она уложила ребенка спать, посидела воз- ле него, растроганная улыбкои засыпающего младенца. 228

Международная гильдия писателей Затем набросила на колыбель покрывало, встала с места. Подошла к зеркалу, стала расчесывать волосы. Ои-ои-ои, пора к парикмахеру, да и пудра уже на исходе. Она стала примерять наряды. К сожалению, бордовыи наряд был в обтяжку. Располнела… Бежевыи костюм был впору, голубои наряд тоже смотрелся неплохо, можно но- сить… только… бока немного выпирают… Сняв с себя очередное платье, Хамида без сил опусти- лась на ковер. Весна, встреченная с таким воодушевлени- ем, принесла вместе с радостью грусть. Хамида уже не была тонкои, как тростинка, невесткои! Вздохнув, собрала наряды, сунула их в шкаф. Зашла в ванную, занялась стиркои штанишек сына. «Эти мысли – результат праздности», – подумала она, решив, что боль- ше не будет мучить себя, и вновь погрузилась в повсе- дневные дела и заботы. Она изо всех сил что-то чистила, мыла, шила, чинила, гладила, готовила еду, словно толь- ко от этого зависела ее дальнеишая жизнь. Лишь ближе к вечеру она позволяла себе передохнуть: брала сурьму, чтобы подвести глаза. Когда она видела в подбородок, тяжело вздыхала, у нее щемило сердце. Однако Мирсагат не замечал изменении в настроении жены, поскольку внешне ничего не менялось, будто все было как прежде. Когда он вечером возвращался домои, на плите его поджидал готовыи ужин, рубашки были вы- стираны и хорошо отглажены, носки сложены стопкои. На чистои скатерти радовал глаза красивыи чаиныи сер- виз. В предвкушении вкуснои еды Мирсагат, потирая ру- ки, радостно поглядывал на котел. Жена, улыбаясь, уговаривала его как малого ребенка: – Пока вы смените одежду, ужин уже будет поджидать на столе, поспешите. 229

На земле Заратуштры Когда муж располагался у телевизора, Хамида присажи- валась рядом, и тут же оба забывали о телевизоре, все внимание было обращено на сына, которыи изо всех сил пытался ползать, они смеялись, глядя на него. Вечернии покои потихоньку перетекал в ночь и также чутко прислушивалась к царящеи тишине, ее душа, по- добно светлеющему небу, прояснялась. С легким сердцем она выходила на балкон, радовалась происходящему на .С каждым днем все яснее замечала, как меняется цвет неба , день ото дня пробуждалась и покрывалась зеленым по- крывалом земля. Открыв окно, подставив лицо рассвет- нои свежести, она чувствовала, что ветерок становится нежнее и легче. В один из таких днеи молочница со своими неизменны- ми большими сумками подошла к ее двери. – Уф, задыхаюсь, – женщина устало села возле порога. – Будьте добры, даите пиалу воды, дорогая. С при- глядывалась к женщине, которая не спеша пила теплыи чаи. Лицо худощавои женщины, прокаленное на солнце, напоминало румяную лепешку из тандыра*, на щеках – мелкая сеточка морщинок… деловито сообщила она. – Если откормлю, кроме выруч- ки от молока, получу также долю от продажи овец. Были кое-какие нехватки в приданом, теперь, думаю, я все при- веду в порядок… Сеичас, чтобы отдать дочь замуж, нужно * Тандыр – национальная глиняная печь. 230

Международная гильдия писателей даст… – Где учится ваша дочь? – безучастно спросила невест- ка. – Учится на бухгалтера, это была ее мечта, и она настоя- ла-таки на своем. Как говорят знающие люди, сеичас это уважаемая профессия. Да и в махалле* авторитет… – женщина рассмеялась как человек довольныи своеи жиз- нью. – Очистки не выбрасываите, через день буду заби- рать… Все поидет впрок… Может, и сеичас что-то собра- лось, посмотрите. …Невестке показалось, что после ухода женщины в до- ме остался запах ветра, поля. Подметая прихожую, она увидела упавшии на порог сухои лист одуванчика. Взяв его . «Может, выпал из ее сумки или прилип к галошам жен- щины?» – подумала она. цветок, потом он превратился в «парашютики», которые порывы ветра разнесли в разные стороны, а лист оказал- ся под снегом… Странно, что не сгнил… В тот же день, возвращаясь из хлебного магазина с сы- ном на руках, она вдруг увидела по краям арыка ростки мяты. Чуть подальше росли пастушья сумка и щавель. * Махалля (узбекскии квартал) – это форма общины, объединеннои на небольшои территории, целая система отношении между жителя- ми одного квартала, которая существовала в Узбекистане на протя- жении многих веков и значительно повлияла на развитие узбекских традиции и быта, она считается самоуправляемои административ- нои единицеи. Сеичас в форме махалли выступают и группы много- этажных домов. Махалля является также хранительницеи узбекских традиции. 231

На земле Заратуштры Прижав сына к груди, она присела и набрала целыи пакет зелени. К ужину она на стол подала пельмени и самсу из зелени. – Как я люблю твои кулинарные изыски! – разулыбался Мирсагат. – А меня? Меня тоже любите? Мужчина нахмурился, странно взглянул на жену. – О чем ты говоришь? Если бы не любил, разве женился бы? – Теперь, после женитьбы, вы по-прежнему любите ме- ня? Муж сидел с набитым ртом, он не мог говорить, только кивнул. – Да. Невестке такои ответ не понравился. Она прослезилась. Муж растерялся. – Чудачка! Было бы из-за чего плакать! – Такие слова… такие слова так не говорят! – А как их говорят? – Как раньше говорили, вот так! Мирсагат расхохотался. – Говоришь, как раньше? Тебе нужны японскии сад, до- рожка из брусчатки, искусственныи водоем… Да? Видя, что жена всерьез расстроилась, он почувствовал себя виноватым. – Прекрати, не плачь, станет теплее, обязательно пове- ду тебя в японскии сад… – Не нужно… – Душа… – Мирсагат так обращался к жене, когда желал ее утешить, – Душа… прости, что не уделяю должного внимания… понимаешь, много работы, она целиком по- глотила меня, Душа моя! Но я никогда не забываю тебя! 232

Международная гильдия писателей Все равно обида затаилась в сердце невестки. Скрытыи смысл слов мужа заключался в том, что она не прежняя Хамида, Мирсагат – не тот безумно влюбленныи парень: признания, которые в прежние времена вызывали у обо- их душевныи трепет, теперь стали обычными фразами. Потому что они и так рядом; чтобы увидеть друг друга, им незачем волноваться, переживать, не нужно куда-то идти, достаточно повернуть голову, и только! Их отноше- ния надежны, они уверены, что увидят друг друга и так, стоит ли переживать? В представлении Хамиды причина успокоенности мужа заключалась в этом. Именно эта его уверенность беспо- коила молодую женщину. Вот так, живя тихо-спокоино, можно дожить и до того, что ее жизнь станет похожеи на , которая, сделав все для одного ребенка, начинает делать все, чтобы осчастливить следующего. Ведь невестка по- степенно становится похожеи на свекровь, – так считает мать Хамиды. В таком случае куда деваются прежние мечты? Они что, будничных днеи, тратятся на осуществление потребно- стеи и желании детеи, на устранение неполадок, на строение, называемое житьем-бытьем? Если все в жизни так устроено, то каков смысл зарождения в душе чувств и желании? разрыдалась. Сначала Мирсагат удивился: ведь нет при- чин для обиды. Затем обеспокоился: «Все ли в порядке? Почему она вдруг заговорила об этом? Я ведь не изменял 233

На земле Заратуштры еи…» Кончилось тем, что он разозлился: «Надо же, какая неженка!» Он отвернулся, притворился, что не слышит всхлипывании жены. Утром, заметив покрасневшие и опухшие веки Хамиды, всерьез расстроился, не притронувшись к завтраку ушел на работу. Входная дверь тихо закрылась. Но еи показалось, что она загрохотала, стены задрожали. «Обиделся, – подума- ла она. – Я дала волю чувствам, раскапризничалась! Бедо- лага старается изо всех сил для семьи, а я…» В этот момент в дверь позвонили. «Вернулся!» – она, волнуясь, открыла дверь. На пороге стояла соседка с первого этажа, рядом акти- вистка махалли. Обе держали в руках тазики. – Невестушка, сегодня начнем варить сумаляк*. Всем Установив мясорубку, она приготовила посуду, и вдруг сердце опять забилось в волнении. Желания… Какие у Хамиды желания? Прежде всего, она желала бы жить в мире и согласии, быть счастливои. Она желала бы, чтобы еще… еще она мечтала, чтобы у нее была прелестная де- вочка… Когда она вспомнила дочь деверя, у нее потепле- ло на сердце. Свою дочь Хамида наряжала бы как куклу, * Сумаляк – национальное блюдо из молотои пшеницы, его готовят очень сложныи и предусматривает применение коллективного тру- да, обычно этот процесс превращается в махаллинскии праздник и сопровождается песнями и плясками. Сумаляк считается символом праздника Навруз, которыи наступает в день весеннего равноденст- вия. 234

Международная гильдия писателей не спускала бы с рук, ходила бы с неи по паркам, назвала дочь? Ладно, Хамида согласна: пусть ее назовут тем именем, которое выберет свекровь! Снаружи доносились радостные возгласы женщин, смех и ребячии говор, кто-то шумно колол дрова. Хамида рас- пахнула окна. Тот час квартира наполнилась запахом све- жеиспеченных лепешек, а балкон – пьянящим запахом цветущих деревьев. Глядя на дробленную пшеницу, невестка вдруг поняла, того, чтобы ее малыш вырос достоиным парнем, чтобы она стала матерью милои девочки – все, вплоть до того, чтобы свекровь выбрала имя для ее дочери, необходимо, чтобы рядом был Мирсагат! Невестка с тазом в руках сбежала вниз. В центре площа- ди, окруженнои с четырех сторон многоэтажными дома- ми проведения махаллинских праздников, в нем собрались женщины, чуть дальше, на пустыре, мальчишки играли в футбол. Везде была весна, царила хлопотливая, шумная, но столь любимая жизнь! Хамида вновь побежала по лестнице вверх. Наспех оде- ла ребенка, перед выходом из квартиры глянула в зерка- ло. Спрятала под косынку выбившуюся прядь волос, Невестки по очереди помешивали варево в большом ка- зане, перешучивались с соседками, Хамида не отходила от очага, пока не закипел сумаляк. 235

На земле Заратуштры Немного погодя стала нервничать. Тихонько вышла из круга, взяла сына на руки, поднялась к себе. Как человек, потерявшии какую-то вещь, она вновь вышла из кварти- ры и вновь вернулась. Кончилось тем, что она открыла шкаф, перебрала платья. Взяла в руки ножницы, иголку с ниткои. Если платье еи не по фигуре, можно ведь его по- догнать! Было бы из-за чего плакать! …Мирсагат, выидя из автобуса, увидел на остановке же- ну. «Куда это она собралась?» – насторожился он. – Вас поджидаем, – улыбнулась Хамида. – При полном параде?! – рассмеялся он. – Как мы выглядим? – Она еще спрашивает? Великолепно! – Мирсагат пере- ложил пакеты с покупками в одну руку, в другую взял сына и сказал жене: – Идем быстрее домои, погода пор- тится. …Дождь лил до полуночи. Утром, увидев осыпавшиеся на землю цветы, Хамида грустно вздохнула: – Все цветы осыпались, ни один не уцелел! Мирсагат, прижимая сына к груди и глядя в окно, ска- зал: – На дереве завязались плоды, смотри, проклюнулись сладкими абрикосами они станут, красота плодов перед красотои цветов – ничто! 236

Международная гильдия писателей Юлия Скородумова *** Женщины любят китов за покатые стильные спины, за гладить их на рассвете, за длинныи хитовыи ус. За то, что всегда на плаву, за сумеречные седины, на языке поцелуя долгии соленыи вкус. Женщины любят кротов за то, что не зря, не имут несовершенств, неряшеств, за минимализм телес. За их самоуглубленность, за близость к земле родимои, и как они ее роют. За шкурныи к ним интерес. Женщины любят козлов за их внутри колокольчик, дикии степнои колокольчик, иже тамбовскии вои. За горных бород лавины, где так запросто кончишь – рожки протянешь, ножки – с собою, мои друг, с собои! Женщины любят котов за первородную негу, за их под вибрисами риса желтую муть Хуанхе... Я тоже все это любила, но он был моим коллегои, Ел макароны с луком и говорил «г’е». 237

На земле Заратуштры ВРЕМЕНА ГОДА Лето – это моря дары, Афродиты, юбок их паруса. Юноши-юнги. Роман-газета. Под загорелои рубашкои валета белая взлетная полоса. Осень – это поздние осы. Ранки растении. Капельки крови падают оземь. Пляжи босы. – Туфельки лодок разъехались, бросив на произвол судии небесного одноименные кровли. Схлынули птицы. Лишь бритые броилеры сводят счеты поместные. Зима – выпаденье обратных сторон. Изнанка загара, обложка романа. Белых мух и белых ворон заблудшие караваны. Саван без похорон. Пенная ванна. Весна – это паводок, это повод для любования, это реанимация света. Брачные игры, водное поло, время для утопления пола... Весна – это пошло. Кончать на весне – тем более пошло. Продолжим: весна – это капельница, и следом неизбежное лето. 238

Международная гильдия писателей *** Моего первого мужа 239 можно было неплохо слушать. Несколько хуже – смотреть. Совсем никуда – танцевать, зато иногда как петь! Совсем немного было кормить, несколько больше – стирать. Случалось просто его иметь, в гости его ходить, на всякие там тусовки брать. Хорошо можно было принять на грудь, выть его на луну. Серым козленочком обернуть, инкрустировать под старину. Сменить личину, развеять кручину, почувствовать в себе мужчину. Теперь его лучше всего рассказать, вотще языком почесать слегка. Сподобиться даже его написать, прочесть со сцены в каком-нибудь ДК. Но, благо, не думать уже никогда, как краток пульс, как случаен Стикс. Не сделать паузу, не скушать Твикс, не вдруг уити его навсегда. Не в краску вгонять его внутривенно, не камнем держать за душои, ни смерти его мгновеннои, ни раны его небольшои.

На земле Заратуштры НИЦЦА Она не мама и не папа, не дядька где, не три колодца, не хлебная звезда востока, ни где в любое время полночь, приют убогого чухонца не понт, не яблоко большое, что желтыи дьявол насадил, ни гордое Петра творенье, не умереть, ее увидев, и не резиновая вроде. В нее приходят пароходы. В нее садятся самолеты, Ее когда-то пионеры открыли или, может, даже салютовали о победе в борьбе священнои, греко-римскои. В неи фрукты обращают в детство, колбасы повергают в ересь иудаиста с исламистом, и атеист теряет веру в себя, что тоже, право, славно. 240

Международная гильдия писателей Она не требует поэта к священнои жертве гражданина. За ритмом блуз и писком устриц зов родины почти не слышен, и только редкии сибиряк внезапно вспомнит, что он мамин. Что нам до этаких материи, когда движенья столь тягучи, когда по набрежнои Англиискои, когда отель «под чернои кожеи», где иод смешался с кислородом и пряным запахом сандалии. Что нам до злачных наших песен, когда вокруг такие злаки. Что нам до головы повиннои, когда вокруг такие вина, Когда вокруг она сама. Но Ницше в неи сошел с ума. 241

Содержание 5 Вступительное слово 10 2020 г. 12 Никита Брагин 13 Елена Ларина 14 Инна Ларина 16 Ольга Коршунова 17 Дмитрии Бочаров 26 Елена Яхненко 31 Ольга Фокина 37 Ефим Златкин 45 Галина Долгая 50 Анатолии Градницын 59 Гумер Каримов 68 Эмма Прибыльская и Ольга Равченко 77 Татьяна Бадакова 85 Геннадии Литвинцев 96 Николаи Ильин Татьяна Попова 104 2021 г. 106 Игорь Исаев 107 Наталья Шабло 109 Наталья Колмогорова Никита Брагин

Вера Сытник 110 Александр Жданов 116 Денис Морозов 122 Наталья Колмогорова 131 Валентина Рогачева 138 Наталья Шабло 146 Наталья Адлер 155 Никита Брагин 160 Юлия Ольшевская-Хатценбеллер 167 Алла Кречмер 170 Наталья Колмогорова 172 Елена Ханина 174 Татьяна Бадакова 176 Эмма Прибыльская 180 Анатолии Градницын 185 Николаи Ильин 189 Фрида Шутман 192 VIP Галина Долгая 200 Сергеи Плышевскии 203 Мухаббат Юлдашева 208 Ханох Дашевскии 218 Рисолат Хаидарова 225 Юлия Скородумова 237

© Коллектив современных авторов Литературныи альманах «На земле Заратуштры» Выпущено под патронажем Международнои гильдии писателеи International Guild of Writers Internationale Schriftstellergilde www.ingild.com © Verlag „STELLA“ Bundesstr. 52 72379 Hechingen Deutschland www.stella-verlag.com [email protected] Tel. +491743840306 ISBN 978-3-95772-265-2

Международная гильдия писателей 245