Парящий апельсин

Парящий апельсин Г-жа Ригер слушала тишину, боясь упустить тот миг, когда постучат в дверь, и когда горячая ладонь мужчи- ны тронет ее плечо. «Приходи», – просили безмолвные глаза. «Приходи», – просили влажные губы. К завтраку мужчина не вышел, потому что ночью по- весился в гостиной комнате пансиона г-жи Ригер. По- лиция передала его жене и двум дочерям тело и запи- ску: «Я устал. Нет больше сил знать о том, что никому не нужен». 101

Марина Кантор

Парящий апельсин Марина Кантор Родилась в 1976 году в Минске. Выпускница филологиче- ского факультета Белорусского государственного универ- ситета. Там же закончила магистратуру при кафедре со- временного русского языка в 1999 году. В 2002 году уехала в Израиль. Начиная с 2015 года принимала участие в ряде литера- турных конкурсов. Финалист поэтических фестивалей “До- рога к Храму — 2017-2018” и “Дорога к Храму — 2019-2020”, призёр (2-е место) Турнира Поэтов Международного Фести- валя русской поэзии и культуры в Израиле “Арфа Давида – 2020”. В 2018 году выпустила первый поэтический сборник (“В поисках крыльев”). Молоком и медом Ты ли земля, текущая молоком и мёдом? Ты ли взрастила больших красно-бурых коров? Ты ли вскормила двенадцать царей-пастухов, Ширококостных, плечистых, рыжебородых? Дочь патриархов, кочевников дочь, неторопко Льёт молоко в узкогорлый высокий сосуд. Дикие пчёлы свой мёд из предгорья несут. Пахнет не мёдом, а чечевичной похлёбкой. Звёзды — не млечная пыль, звёзды — искры, Звёзды — горящие угли большого костра. Кровь твоя и во мне, соплеменница Двора, сестра. Лестницу в небо словами попробуй, выстрой. 103

Международный Союз Русскоязычных Писателей Кто охраняет теперь наши стада? Альтизахен Я поднимусь на прогретую солнцем крышу, Туфли сниму, осторожно пройдусь по краю. Небо взлетает всё выше и выше. Слышишь? — Кто-то смеётся. Чему? Он и сам не знает. В мареве знойном неспешно бредёт старьёвщик. «Альтизахен!» Нечего дать мне, милый. Разве вот этот поломанный колокольчик… Даже не помню — когда, у кого купила… Динь-динь-динь-динь… Звон доносится тише, тише. Кто-то смеётся. Чему? Он и сам не знает. Небо висит высоко над прогретой крышей. Туфли сниму. Босиком постою у края. *** Сентябрь скоро. Яблоки в меду. Шофар. Кроваво-глянцевы гранатовые зерна. И циферблат похож на белый жёрнов И жертвенник. С ножом над ним — ведун. Всё завершится криком петуха. Скорее — нет: начнется всё по новой. По новой месяц небо распахал, И год на царство будет коронован. 104

Парящий апельсин *** День ото дня всё понятнее речь чужая, Знакомее лица в спешащей на юг маршрутке. И я забываю — да, кажется, забываю — Себя длиннокосую в красной осенней куртке. Большим осьминогом вверху распласталось солнце. Вцепилось в затылок присоском, не отпускает. А где-то на юге у высохшего колодца Стоит длиннокосая женщина соляная. Охотники за кораблями На проводах висели корабли. Над окнами, покачиваясь, плыли. Смотря на них, взлететь автомобили Пытались, забыв про лишний вес, радикулит. Зубовный скрежет колеса: асфальт Не вздыбится волною в поднебесье. Корсет бетонный душен, узок, тесен. А наверху — иная вертикаль. Но есть счастливцы, лёгки на подъём. Я, как ни странно, видела такого. Твердят старушки: «Сгинул бестолково, Охотник за бумажным кораблём». 105

Международный Союз Русскоязычных Писателей Вавилон Тель-Авив в отметинах граффити. Город-монстр, город Вавилон. Девушки с глазами Нефертити. Башнями застыл стеклобетон. Лоск и глянец модных магазинов Борется с убожеством трущоб. Запах кофе, сдобы и бензина. В белой тоге старый эфиоп. Разноцветье рас, разноголосье, Субкультур немыслимый жаргон. Вот такой он — трудный, как подростки, Современный город Вавилон. *** Декабрь всех оставит в дураках, А людям что — обманываться рады. И я брожу, бездумна и легка, Под никому не видным снегопадом. Ловлю в ладонь иллюзию и тлен (все в дураках, и я ничем не хуже). В линялой красной шубе Гуинплен Роняет медяками звезды в лужи. 106

Парящий апельсин На белом Между мною и выстрелом — Белая полоса. Можно просто молчать: Ведь слова — неискренни. Я на белом. Не слышу, что мне говорят. Ночь в глазах... Ночь в глазах. А в ночи — разноцветные пиксели. И мне тоже туда бы Маленьким светлячком, Ранку-дырку-зрачок Затянуть, запикселить. Так по ком звонит колокол? Так по ком? Отчего время щедро На кровь и выстрелы? Полоса между нами в полвека — Кровавый бинт. И становятся красными Пиксели, пиксели, пик...се...ли... 107

Международный Союз Русскоязычных Писателей Огни Слева желтые огни, справа – красные. Желтые летят на север, красные – на юг. Так Аялон4 делит Тель-Авив на две нерав- ные части. Я, похоже, не принадлежу ни одной из них. Я – между красным и желтым. 108

Ирина Корпусова

Международный Союз Русскоязычных Писателей Ирина Корпусова Пишет посты-зарисовки о своей жизни в Израиле. По ли- тературному жанру эти тексты, скорее всего, напоминают эссе. Живет в Израиле с января 2018 года. До этого – Ленин- град-Петербург, Ленинградский университет, работа в шко- ле. В летние сезоны в течение пятнадцати лет вела экскур- сии по рекам и каналам. Давно и безнадежно замужем, трое сыновей. Сейчас работает в хостеле, где живут взрослые недее- способные аутисты. Вот и пишет заметки, в том числе, и о своих дежурствах. О своем становлении в познании этих непонятных, сложных, порою агрессивных людей. Заметки эти – без начала и конца. Просто зарисовки. С переходящими персонажами из поста в пост. Пишет в ос- новном во время ночных дежурств. Другая жизнь Ночное дежурство в хостеле 30-31 декабря 2019 года В нашем хостеле три дома, соединенные между со- бой по второму и третьему этажам. В каждом доме жи- вут по восемь хаверим. Хавер – друг, хаверим – друзья. Так мы называем наших подопечных. Работают с ха- верим мадрихи – руководители. Они же нянечки, они же воспитатели, они же кстелянши-уборщицы-стираль- щицы-повара… Я – мадриха. Три наших дома называ- ются Цивони, Шакед и Ракефет. Тюльпан, Миндаль и Цикламен. 110

Парящий апельсин Я надеюсь, что моим читателям будет интересно. Перечитала вчерашний, да и некоторые предыду- щие посты – и увидела там свежим взглядом много стилистических ошибок. Времени-то на корректировку достаточно длинного и при этом почти что рассказа к утру совсем не остается. Хаверимам (хаверим – дру- зья, именно так мы называем наших подопечных) ведь моим по барабану, что мне ночи не хватает для созда- ния нетленки. Они встают, выползают из комнат и начи- нают требовать покушать, переодеться, вытереть попу… Ну, и все мои размышления о высших материях в спеш- ном порядке сворачиваются. Я спускаюсь с небес на землю, надеваю перчатки – и вперед, к исполнениям прямых обязанностей! Причем в срочном порядке, бе- гом почти! А то ведь так и пойдут мои товарищи вперед по жизни, натянув трусы на не вытертые попы. Так что успеваю причесать лишь явные ляпы. В пер- вом приближении только. А вдумчиво перечитывать уже и некогда. Вот, если созрею книгу сделать по моти- вам моих израильских переживаний – конечно, тогда буду вычитывать уже более пристально. Работать над текстом. Забавно – раньше никогда прозы не писала – только стишками баловалась. Думала, что и не смогу ничего путного написать. А тут вишь, поперло. Даже мой самый первый пробный рассказ «Юлька глупая» напечатали в журнале «БАЛТИКА-Калининград». Кста- ти, в проекте у меня еще две задумки художественных текстов (а не мемуаров, прости господи, которыми я тут просторы вконтакте и фейсбука загромождаю) есть. Придумала заманчивые (на мой взгляд, понятное дело, заманчивые) сюжеты. Почти вижу героев… Осталось сущая ерунда. Даже две сущие ерунды. Всего ниче- 111

Международный Союз Русскоязычных Писателей го осталось – придумать, как это все написать, чтобы было читабельно. Ведь никогда же не пыталась даже сотворить ничего подобного. Ну, и время бы еще найти для этих будущих, так сказать, шедевров. Ну, как сказал когда-то Семен Семеныч – будем искать. Вообще – великое благо – ночные дежурства. Пиши – не хочу! А я-то хочу! Но благо это только лишь в том случае, если хаверим спят. Если что-то ночью с ними случается – считай, на корню зарублен авторский порыв. И, соответственно, будущая нетленка тоже оста- нется недосотворенной. Надо же будет решать пробле- мы неспящего по каким-то причинам хавера, а не свои собственные. Но в доме Цивони обычно по ночам на- род спит. Вот и сейчас, у меня тихо. Спят, тьфу-тьфу. Угомо- нились. Когда я пишу непосредственно эти слова – на часах без четверти час. Эко, вступление какое длинное получилось. Хоте- ла еще вчера немного рассказать о кружках, которые проводятся для наших хаверим почти каждый день в вечернее время. Есть, например – кружок искусства. Руководительница предлагает выполнить каждый раз новое задание. Типа аппликации из самых разных (порой неожиданных) материалов. Или нарисовать что-нибудь. Например, размазывая краску пальцами по листу бумаги – иногда, кстати, удивительные вещи по- лучаются. Когда рисуем таким способом – надо очень внимательно следить за нашей Шин. Она к этим коле- рам проявляет нестандартный интерес: единственное ее стремление – захватить руками в пригоршни эти краски и быстро-быстро засунуть себе в рот. Причем, как можно больше. Один раз она так и сделала – не уследили мы за ней. Почувствовала Шин, что за ней не 112

Парящий апельсин присматривают, резко стартанула с дивана, подскочи- ла к столу, зачерпнула из коробочек обеими руками горсти красок – и в рот! И блаженно зачмокала! Еще есть кружок йоги. Руководитель расстилает на полу коврики, хаверим укладываются на них. Выклю- чается свет, льется тихая музыка… . А дальше – я пока ни разу не видела, что именно там происходит. Как-то так случалось, что непременно в это время у меня воз- никали дела, которые я должна была делать в других местах. Один раз я увидела, как к хаверим пришла кинолог с тремя собаками разных пород. И собаки общались с ребятами – протягивали лапу, ластились, давали себя погладить. И каждый хавер в обязательном порядке брал в руки все три поводка и совершал с собачками несколько кругов по холлу. Очень трогательно это вы- глядело! А раз в две недели в пятницу приходит человек-ор- кестр. С множеством музыкальных инструментов. И вовлекает в действо каждого подопечного. Из какой-то немыслимой формы трубы, например (ни разу не тру- ба, конечно, но как называется это чудо, я не знаю) выдувал в течение двух-трех минут звук в большую пластиковую коробку. А потом с этой коробкой подхо- дил к каждому из наших ребят и предлагал постучать каким-то пестиком по внутренней стороне этой короб- ки. И оттуда раздавалось красивое низкое звучание. Затем поиграл на африканском барабане – и тоже, потом каждый хавер получил возможность постучать по этому барабану. Растягивал какую-то плиссирован- ную трубку. Растягивание это сопровождалось низким утробным звуком. И хаверим потом с удовольствием 113

Международный Союз Русскоязычных Писателей и с внезапно возникшим интересом тоже тянули эту трубку и прислушивались к раздающимся звукам. Ну, и венец – песни под гитару. А поскольку прошлая пятница приходилась на ханукальные дни, то и песни были о Хануке. Есть достаточно много ханукальных пе- сен, которые знакомы всем израильтянам. И нашим по- допечным эти песни тоже знакомы. Поэтому подпевали все, кто более-менее владеет речевыми навыками. Но лучше всех получалось у Эля. Он наизусть знает все популярные песни и с удовольствием их поет. При этом, кажется, даже попадает в ноты. Вообще, Эль во всех кружках принимает самое ак- тивное участие. Он делает замечательные аппликации, у него получаются оригинальные рисунки. И вот – поет, не перевирая ни слов, ни нот. Он умеет читать – мы иногда просим его почитать вслух детские книжки – и Эль усердно по слогам продирается от страницы к стра- нице. Правда, похоже, смыла прочитанного он не улав- ливает, но читает усердно! Я иногда с Элем пытаюсь поиграть-пошутить, но Эль у нас товарищ серьезный, шуток не воспринимает, отвечает всегда сосредоточен- но, хотя и с улыбкой. Например, я очень люблю после того, как помою его в душе и начинаю вытирать – за- крыть ему лицо полотенцем и спросить: —А где наш Эль? Ну, как я своих маленьких сыновей когда-то спра- шивала, накрыв и головы полотенцем – где, мол, Вася (Игорь, Юра)? И сыночек начинал с удовольствием смеяться – вот, мол, мама дает, найти его не может! Но Эль на подобный вопрос отвечает хоть и с широкой улыбкой, но очень серьезно: – Вот я! 114

Парящий апельсин А если я второй раз начинаю его лицо накрывать полотенцем и снова задаю вопрос – где же Эль? – он снова невозмутимо повторяет: – Вот, вот, вот я! – И стаскивает с лица полотенце, чтобы я его увидела. Ну и, наверное, чтобы не задавала дурацких вопросов. — Вот я! – И улыбается. Одна из особенностей аутизма – это полное не- восприятие юмора. Аутисты все принимают за чистую монету и на каждый вопрос отвечают очень серьезно. Они никогда не видят никаких подтекстов, второго дна, иного смысла, кроме буквального. Вот и Эль такой же. Мощный, упитанный, с очень доброй улыбкой – и все серьезно. А еще Эль очень любит выбирать что-нибудь одно из двух. Внезапно материализуется перед мадрихом с двумя предметами в двух руках и требовательно про- износит: — Я хочу выбрать, я хочу выбрать. Например, из общей стопки постельного белья возьмет две простыни и требует, чтобы ему разреши- ли выбрать. Тут надо с серьезным лицом ему сказать – «выбирай»! И тогда он протягивает вперед одну из простыней и говорит – «это!». На этом процесс выбо- ров заканчивается, и Эль относит простыни обратно. Точно так же он выбирает между двумя одеколонами из своего шкафа. Или между двумя одинаковыми лож- ками. Хаверу очень важно, чтобы мадрих отвлекся от всех своих дел в любой момент времени, когда ему, Элю, нужно срочно выбрать одно из двух. И чтобы было четко сказано: «выбирай!». Иначе Эль не успокоится и будет вновь и вновь упорно требовать позволить ему выбирать. 115

Международный Союз Русскоязычных Писателей Однажды, так получилось, что я после отбоя оста- лась одна со всеми подопечными. И находилась в ком- нате Шин, которая почему-то не соглашалась улечься в кровать. И я ее настойчиво уговаривала. В это же время в комнату Шин периодически вламывался Ламед (он ложится спать позже других) и, не переставая, бубнил: — Ирэна, хочу другую песню на айпеде, Ирэна, включи мне «don’t worry be happy», Ирэна хочу песню, Ирэна, хочу песню… А я не могла оставить Шин и прогоняла Ламеда. А он с завидным постоянством вновь и вновь вламывался в комнату Шин и продолжал бубнить: – Ирэна, поставь мне песню, Ирэна, хочу песню… А Шин не укладывалась. А Ламед уходил и возвра- щался. Разрывался телефон – родители наших хаверим по вечерам хотят знать, как прошел день, какое у сы- ночка настроение, как он кушал… А я трубку не брала – я была рядом с возбужденной девушкой. И вот на фоне этого экшена в комнату Шин до кучи вклинился Эль с двумя зубными пастами и со словами: — Я хочу выбрать, хочу выбрать, хочу выбрать… От этого сюра на колесиках мне захотелось тоже срочно сделать что-либо экстравагантное – скажем, сползти вниз и спрятаться под кровать Шин. И успо- коиться там, к примеру, стопочкой-другой коньячка. А песни, волнующиеся родители и выборы зубных паст, может, тогда как-нибудь сами по себе рассосутся… Но, понятно, я быстро взяла себя в руки, позволила Элю право выбора значительным кивком – выбирай!, отпра- вила в очередной раз Ламеда самому искать в плейли- сте «don’t worry be happy» и наконец-таки уговорила Шин улечься в кровать… Эль тут же выбрал колгейт, Ла- мед ушел вниз, чтобы через минуту снова подняться 116

Парящий апельсин наверх, но зато Шин уже спокойно лежала в кровати, а через десять минут уже и заснула… Вот, легок Эль на помине. Поднялся. Хочет пить и писать. Пописал. Попил. Вернулся в комнату. Вороча- ется – вновь засыпает. Эль – очень душевный хавер. И совершенно не проблемный. Со своими странностями, конечно, но у кого из аутистов их нет, этих странностей. Да и вообще – у кого в этом безумном мире нет соб- ственных прирученных тараканов? Странности наших хаверим, хотя бы от чистого сердца идут. И с этими странностями вполне можно смириться и принять их как неотъемлемую часть сложносочиненной личности. По-моему, это первая работа в моей жизни, где я начала задумываться – для чего человек приходит в этот мир? Понятно, что над этим вопросом думаю не только я. И в древние времена мудрые философы пы- тались найти ответ на этот, казалось бы, очень простой и понятный вопрос. И многие «самые светлые головы нашей с вами современности» тоже ищут и ищут смысл бытия. Каждый ищет ответ, находясь в своем простран- стве, в своем социуме. А я вот волею судьбы нахожусь сейчас внутри совершенно непривычного мне обще- ства. Оставаясь всегда собой, я, так или иначе, ассими- лируюсь в «другую жизнь». И общаясь с особенными людьми, я принимаю правила их игры. И на правах ве- дущего (или я не мадриха?) иногда пытаюсь эти прави- ла корректировать (а что делать?). Чаще безуспешно. Возможно – пока безуспешно. А вполне вероятно, что эти правила игры-правила жизни уже давно выписа- ны на неведомых мне межгалактических скрижалях и в принципе не подлежат корректировке. И остается только смотреть-наблюдать и анализировать, насколь- ко ума хватит. Ну, и помогать по возможности в силу 117

Международный Союз Русскоязычных Писателей должностных обязанностей. Вот и думаешь – зачем они, особенные люди, аутисты в данном случае, прихо- дят в этот мир? Что объяснить и донести? Кому? Посто- янно напоминать человечеству о гуманизме? О долге сильного слабому? О человеколюбии? Или же у особенных людей совершенно иные мис- сии в этой жизни, цель которых пока еще никому не понятна? Или у них (а что, все может быть в подлунном мире) есть определенные и очень неожиданные, не- вероятные задачи что-либо донести до человечества посредством вот такого не очень понятного нормоти- пичным людям бытия? Ну, и параллельно сам собой возникает другой во- прос – а я-то, любимая, собственно, для чего топчу эту землю? Родить и вырастить детей? Да ладно, это все (ну, почти все) женщины делают совершенно естествен- ным образом. Закон жизни, это так положено всем, не только мне. Мессию я точно на свет не произвела. Дети, рожденные земными женщинами, являются в первую очередь продолжателями рода. А уж потом только – ис- полнителями каких-либо предназначений. Поработать учителем в школе – вразумлять подрас- тающее поколение? Эта функция в моем понимании уже давно не является однозначной. Ведь можно, ко- нечно, и вразумить учеников, а можно ведь запросто все испортить (что не менее вероятно, чем вразумить). Когда во мне эта мысль укрепилась – я ушла из школы. Ибо «не навреди» – важнее, чем «вразуми». На мой взгляд. Или же написать книгу, которой будет зачитываться весь мир? Где будут мои вумные рассуждения на тему – «это правильно, а это неправильно и дуальности в дан- 118

Парящий апельсин ном вопросе не существует»? Ну, это уже просто смех на палочке, а не вероятное предназначение. Или быть рядом с людьми иного измерения? Для чего? Помогать? Или что-то понять и объяснить потом всем (а да, смотри предыдущий пункт)? Или же, наобо- рот, быть используемой для каких-то неведомых мне целей этими самыми почти инопланетянами? Моими уже почти любимыми хаверим? Ну что, опять под утро занесло меня куда-то. Вто- рая подряд ночь без сна как-то неожиданно на меня действует. Пора уже заканчивать фантазировать. И спускаться к приближающимся обычным ежеутренним физиологическим потребностям пока еще сладко спя- щих товарищей. А впереди – приятные хлопоты. Новый год, как гово- рится – он и в Африке Новый год. Травка зеленеет, сол- нышко блестит, а оливье пока еще никто не отменял на новогоднем столе. Стало быть, мне предстоит и оливье настругать сегодня, да и горячими блюдами озаботить- ся. Ибо сам праздник, несмотря на мою дислокацию в субтропиках, тоже уже на подходе. И уже сегодня! Дорогие друзья! Пусть Новый год принесет вам всем только хорошее настроение! Верьте в себя и верьте в то, что все будет только хорошо! И тогда неприятно- сти станут лишь незначительными легко преодолимы- ми помехами. Главное, быть уверенным в том, что все хорошо. С Новым годом! 119

Александр Борохов

Парящий апельсин Александр Борохов Практикующий врач-психиатр, выступал в качестве не- зависимого эксперта по судебной психиатрии при обследо- вании ряда известных серийных убийц.Автор нескольких на- учных монографий по психопатологии татуировки. 121

Международный Союз Русскоязычных Писателей Ангел мщения Рома откровенно скучал… Жаркий июльский полдень в Иерусалиме, кондици- онер работал или думал, что он работает. Жужжание. Удар мухобойкой. Тишина. Пусть вре- менная… — Шесть, – подытожил смерть мухи молодой чело- век. И, приподняв трупик насекомого за крылышки, опустил в пустую картонку из-под патронов. В эти часы магазин «Калибр» был пуст как ре- вольверный барабан нагана, в котором остался по- следний патрон для поручика Голицына или корнета Оболенского. И этим патроном был продавец Роман. Нет, не об этом мечталось в армии, как он продолжит работать с оружием. Сколько через его руки прошло от станковых пулеметов до завалявшихся на оружейном складе двух «шмайсеров», которые он откопал в ящи- ке с каким-то металлическим хламом. Пришлось хоро- шенько почистить, кое-что заменить, смазать и как го- ворится: «Аппарат к использованию готов». Ему не без труда удалось устроиться в оружейный магазин, спасибо армейскому командиру Кфиру Заль- цбургу, а иначе стоял бы сейчас с магнометром и про- верял сумки на входе в какой-нибудь торговый центр. Раздался звонок колокольчика, и в помещение во- шла ОНА. Это всегда чувствуется, хотя Рома стоял в этот мо- мент спиной, готовясь принести седьмую мушиную смерть на алтарь Бога Скуки. Прежде всего, запах. Нет, не так! ЗАПАХ… Это было нечто среднее между боже- 122

Парящий апельсин ственно-недостижимым и безнадёжно-романтическим, явно французского происхождения. Роман ещё раз вдохнул аромат и обернулся. Точ- но, ОНА! Как сказал один острослов: «Таких девушек реко- мендуют папы, от них предостерегают мамы, а жены отрицают их существование в живой природе». Естественно блондинка, с лицом и фигурой ангела. Честно говоря, раньше Роме ангелов видеть не прихо- дилось, но если бы его попросили описать портрет по- сланца высших сфер, то получился бы рисунок один в один похожий на посетительницу. Это небесное созда- ние было во всём розовом, включая туфельки, сумочку и нитку бус. «А может это зубная фея, пришла исполнить мое же- лание?» – и мужчина, сжал в кармане удаленный вчера зуб мудрости. — Привет! – сообщило внеземное счастье, – у тебя стрелялки продаются? Рома стоял и заворожено хлопал ресницами. — Мужчина, алё? – и помахала ладошкой с алыми коготками перед самым Роминым носом. — А, да простите, – произнёс растеряно продавец, – что вы спросили? — Стрелялки есть? — Извините, у нас не компьютерный магазин... – улыбаясь, начал объяснять Роман. — Я в курсе, – блондинка обиженно надула губы, – я про это говорю… И она постучала ногтем по застеклен- ной витрине. — Понятно, у нас очень большой ассортимент, на лю- бой вкус! – ободряюще заключил Роман. – А что кон- кретно, пистолет или револьвер? 123

Международный Союз Русскоязычных Писателей — А что есть разница? – удивлённо спросил ангел. — Есть. У пистолета обойма и, как правило, вставля- ется в рукоятку. А у револьвера барабан, туда вставля- ются патроны, и когда вы нажимаете на вот эту тонкую запятую в круглой рамке, то из этой дырочки вылетает пулька. Кстати, которая может и убить… — А что в пистолете не так? – озадаченно спросила гостья. — Там есть ещё предохранитель. Вот видите, вот эту штучку, опускаете вниз и можете стрелять девять раз. — А если я больше хочу? – упрямо произнесла блон- динка. — Ну, для этого давите на вот эту кнопочку, обойма вылетает, вы её заряжаете новыми патронами и ещё раз девять раз стреляете. — А в револьвере больше патронов? — Нет, в револьвере обычно шесть патронов, видите в барабане шесть дырочек, бывает правда и семь, но реже. А вам на сколько патронов надо? — Чем больше, тем лучше! — Ну, можно австрийский «Глок» взять, у него есть усиленная обойма на тридцать три патрона. — Австрия – это фирма! У меня были австрийские сапоги, пять лет проносила, только набойки один раз поменяла. А он большой? — В каком смысле? — В эту сумочку поместится? И она показала на ро- зовую сумочку, размером с две ладошки. — Нет, туда он точно не поместится. Значит, вам ну- жен видимо двадцать второй калибр. Вот взгляните, шикарная модель специально под маленькую ладонь. Всего две тысячи шекелей. Шесть патронов, отдача сла- бая. Вес маленький. Ну, что берёте, будем оформлять? 124

Парящий апельсин Девушка с сомнением повертела в руках пистолет. — Ну, хорошо, я возьму, – она расстегнула сумочку и достала кошелёк, – дайте розовый. — Чего? – Роман вытаращился на покупательницу. — Ро-зо-вый, – по слогам произнёс ангел. – Цвет та- кой, понимаешь. Как моё платье, сумочка, туфли! — Как розовый?! – озадачено произнёс продавец. — А какой я, по-вашему, должна купить? – зло про- изнёс ангел, начавший превращаться в фурию. — Черный, – убежденно сказал Роман — Ты что дебил?! – в конец разозлилась блондин- ка, – представь себе, в автобусе террорист. Представил, ну, хорошо. Я еду вот в этом прикиде, и вытаскиваю из своей розовой сумки ЧЁРНЫЙ пистолет. Понимаешь, ты чучело! ЧЁРНЫЙ! Да надо мной весь автобус будет ржать как лошади Пржевальского. Меня же просто ни- кто всерьёз не примет. Это так вульгарно, не стильно… Рома с интересом посмотрел на покупательницу и, поставив оба локтя на прилавок, опустив на ладо- ни лицо, с интересом рассматривал редкий экземпляр блондинки. — Если бы я была одета в стиле «милитари», то ну- жен был бы такой же, но уже черно-зелёный. А летом можно к сарафану, такого золотисто-песочного цвета. — А вы что собираетесь купить три одинаковых пи- столета?! — Ну, да, только разного цвета. А что нельзя?! – с вызовом спросила девушка-мечта. — Вообще-то нет! Во-первых, можно только один пистолет и, во-вторых, у нас все пистолеты черного цвета, есть вот три револьвера серебристой окраски, а в- третьих, нужна справка от психиатра, в вашем слу- чае от двух… 125

Международный Союз Русскоязычных Писателей — Два цвета и всё?! – возмущено сказала дама в розовом, с шумом закрыв сумочку, – с таким ассорти- ментом вы через месяц обанкротитесь. Я на вас жалобу напишу! И она вышла, громко хлопнув дверью. Мохнатый сейф Как-то на заре своей психиатрической карьеры мне пришлось наблюдать интересную татуировку. Привез- ли в приёмный покой какого-то бездомного алканав- та – «синяка». То есть, он не только напивался до сине- вы, но и был синим от тюремной живописи. Там были самые разные «фрески»… Коты в цилиндрах, разорван- ные оковы, колокола, перстни, звёзды. Одна татуировка мне запомнилась: прямо над лобком красивой вязью была сделана надпись: «Ключ от мохнатых сейфов». Увидев моё удивление, пациент деловито спросил: — Сам ключ показать? — Спасибо, не надо, я уже догадался... – спокойно ответил я. Потом я уже видел тысячи самых разных татуировок на самых разных местах, но именно эта запомнилась мне своей циничной оригинальностью. Не думал, что через много лет, я столкнусь с чем-то подобным… Временами жизнь может быть похожа на анекдот. И не просто на анекдот, а с привкусом граппы, потому что присутствующий в нём юмор с итальянским оттенком. Ночь. Таксист едет по улице Неаполя. Его тормозит девушка, он останавливается. Она абсолютно голая. 126

Парящий апельсин Девушка решительно садится в машину. Пожилой так- сист внимательно рассматривает её. Девушка раздражается и гневно говорит ему: — Чего смотришь, давай поехали! — Я просто интересуюсь, откуда сеньорита будет до- ставать деньги? Так вот… Это дежурство не предвещало мне ничего хорошего. Именно этим словосочетанием и отличает- ся твоё собственное дежурство… А нужны дежурства врачу, уже не на кусок хлеба, а на кусок масла и кусок ещё чего-то там сверху. В тот момент, когда я безжа- лостно занёс свою нижнюю челюсть над бутербродом, щедро украшенным маслом и красной рыбой, дверь в мою комнату неожиданно открылась, и в неё гурьбой ввалились посетители. Они плохо смотрели на меня и на мой бутерброд, так что мне пришлось спрятать его за спину и выдавить из себя со всей приветливой не- навистью: — Стучаться надо, у меня обеденный перерыв, а те- перь здравствуйте! Бородатый толстый мужик в засаленном лапсерда- ке, вытолкнул вперед свой затравленный генетический образец без бороды, неопределенного женского пола. — Полюбуйтесь! Это Циля! Ну, любоваться прямо-таки скажу было нечем… Гля- дя на неё, вспоминались два урока геометрии, при чём абсолютно разные: высота квадрата равна его длине и второй: у шара нет углов... — Жаль, что кастинг на роль Белоснежки у нас вчера закончился... – произнёс я с искренним сожалением. – Кстати, стоите вы не по фэн-шую. Лучше всего стоять в коридоре, с той стороны закрытой двери! 127

Международный Союз Русскоязычных Писателей Людское море, состоящее из кип и париков, колых- нулось, бурля и втягивая в себя геометрическое чудо, и опять впереди появился бородач: — Нам нужен психиатр! — Всем?! – робко поинтересовался я. — Нет! Только ей, но вы ее уже видели. — Видел, – тут же согласился я, – а в чём проблема? — У неё есть деньги! – выпалил бородач. — Наличие у человека денег еще не определяет от- сутствие психического здоровья. Я как раз знаю мно- гих, у кого нет ни того, ни другого. Толпа забубнила, и этого рокота недовольства вы- делалось слово «наши». — Это наши деньги! Всей семьи! – веско подытожил глава семейства. — Это не ко мне, это в полицию. — Мы уже там были, и нас отправили к специали- сту, – обиженно сказала пожилая женщина. – Они так и сказали, что деньги из неё может достать только насто- ящий психиатр! — Ха! Если бы всё было так просто, я бы доставал деньги из пациентов, как фокусник кроликов из шля- пы. Минуточку, я сразу не въехал, что значит «из неё»?! Это, конечно, в фигуральном смысле? – в моём голосе прозвучала надежда. — Нет, – грустно сказал бородатый посетитель, – в прямом. — Стало быть, она их проглотила и вам надо к хи- рургу! – радостно думая одновременно о прощании с визитерами и долгожданной встрече с бутербродом. — Да, кстати, а на какую сумму она проглотила мо- неток? Просто любопытно… - Пять тысяч шекелей. 128

— Ого! А она глотала по шекелю или по пять? — Она их не глотала, – тихо произнёс отец, – это банкноты, и они у неё «там»… — Там?! – переспросил я. — Там, – мрачно подтвердил бородач. — Знаете, я не умею читать мысли и не знаю, где на- ходится ваше «там», – начал было закипать я, понимая, что свидание с прекрасным, то есть с бутербродом, от- кладывается. — Знаете, знаете, – убежденно произнес гость и, улыбнувшись, погрозил мне пальцем. — Ну, если вы так хорошо знаете, где находится это «там», так достаньте деньги оттуда и не морочьте мне голову! — Я???! – и бородач закрыл лицо руками, – я не могу, я не специалист… Как же меня достал этот цирк! — Ну, хорошо, говорите в каком это кармане, я при вас достану! — При мне?! – ужаснулся отец. — Да, хоть при всех вас! – бесшабашно предложил я. Толпа родственников попятилась. — Доктор, у нее деньги не в кармане, – опять вкли- нилась в нашу дружественную беседу женщина, – они у неё «там». Я уже одурел окончательно и начал орать: — Там, там, откуда я могу знать, где у вашей дочери «там»!!! И тут эта звезда приемного покоя выходит вперед и торжественно сообщает: — Они у меня здесь! В единственном месте, до ко- торого им не добраться! Иначе я обвиню любого, кто 129

Международный Союз Русскоязычных Писателей туда сунется, в сексуальных домогательствах и покончу с собой. При этом её указательный палец недвусмысленно показывает на собственный пах. — Вот и приплыли... – невольно вырвалось у меня, при этом я громко икнул, но этот звук потонул в тяжё- лом вздохе толпы родственников. — Доктор, вы только достаньте, а мы уж вас отблаго- дарим, – горячо заверил бородач. — Вы что издеваетесь? – заорал я, – тут нужен гине- колог, а не психиатр! — Ну, убедите хотя бы её достать наши деньги. Оттуда. — Мои! Это мои деньги! Заберите меня от них, док- тор, иначе я кого-нибудь придушу! Я хочу госпитализи- роваться, где тут у вас бланк? На следующее утро докладываю профессору во всех подробностях, а он мне задал только один вопрос: — Она бланк на добровольную госпитализацию под- писала? — Ну, да, подписала… — Значит, у неё есть право хранить деньги, где она хочет! Вот так! И никак иначе! За весь мой тридцатилетний опыт никого и никог- да такое количество родственников не посещало и не приносило столько вкусных вещей. — Меня бутылкой кока-колы не купишь! – бушевала в праведном гневе неподкупная Циля, метая дары в «несчастных данайцев». В общем, через две недели боёв мы её все же вы- писали, окружённую плотным кольцом любящих род- 130

Парящий апельсин ственников. Увы, одни родственники остались ни с чем, а другие только с тем, что создала для них природа. А у меня появилось ещё одно любимое выражение: «Надежно как в мохнатом сейфе». Слепая ярость-2 Кто-то сказал замечательную фразу: «Все люди де- лятся на две категории: первая – делит людей на две категории, а вторая –нет». Я лично отношусь к первой… Так вот, в отношении слепых… Упаси Боже, не то что вы подумали! Я о кино… Так вот, есть люди, которым нравится российский сериал «Слепая», а другим более укороченная голливудская версия с Рутггером Хауэ- ром, «Слепая ярость». Вспомнили? Не видели?! Ну, это же классика жанра боевых искусств – работа с мечом. Не буду пересказывать, сами найдете в интернете. Мне духовно ближе то, что короче и острее, то есть вто- рой вариант. Пусть мой рассказ и будет коротким, но, как сказал, великий мэтр ужасов Хичкок: «Кино – это жизнь, из которой вырезано всё лишнее!» Вот так вот. Но Жизнь… Жизнь создает такие сценарии, куда там Голливуду! Эта история начнется словами моего старого друга-психиатра: «Сижу я, значит, на дежурстве, нико- го не трогаю…» Итак… Сижу я, значит, на дежурстве, никого не трогаю… И тут приезжает полиция. Ну, она вообще-то часто приез- жает, точнее, чаще, чем хотелось бы дежурному врачу. Но ведь весь крендель заключается в том, что они еще и хотят быстрее уехать. Привезли клиента и со слова- 131

Международный Союз Русскоязычных Писателей ми «Он ваш!» и сразу бегут к машине. У меня этот финт ушами не проходит, потому что куда девать это чудо после проверки, тем более, если оно «не наше», я лич- но не знаю! Нечто похожее было и в этот раз… Суровый полицейский в чине прапорщика тепло по- здоровался со мной, пожав руку, и трагическим голо- сом сообщил: — Убийцу привезли, на психиатрическую эксперти- зу. Думаю, ОН ВАШ… Ну, мы пошли? Я руку не отпустил и, преданно посмотрев ему в гла- за, произнёс: — Пока я не произнесу волшебное слово «НАШ», он остаётся ВАШ… Вы, конечно, можете даже попри- сутствовать при обследовании. Кстати, ввиду его опас- ности, наверное, наручники снимать не будем, убийца всё-таки… Полицейский крякнул и обратился к своей на- парнице: — Лиора, действительно, а давай снимем наручники? — Ну, если у вас в запасе есть ещё один дежурный психиатр, то можно попробовать, – грустно подытожил я демарш служителя культа Фемиды. — Доктор, да вы не бойтесь! – ободрила меня де- вушка, полицейского покроя, – он вас не видит в упор! — Из местной блатоты, – скривившись, произнёс я. — Что вы! – заверила меня симпатичная полицей- ская, – он к криминальному миру никого отношения не имеет, это его первое убийство, он СЛЕПОЙ! В два часа ночи голова работает хуже, чем обыч- но, несмотря на попадания вовнутрь сигарет и кофе. Я встряхнул головой. — Не понял… 132

Парящий апельсин — Чего тут не понять, он слепой, как крот, с рожде- ния, – улыбаясь, произнёс усатый полицейский. — Не фига себе, – по-русски искренне выпалил я, – где ж вы это Рембо нашли? — Ну, сразу так и Рембо…В восточном Иерусалиме его взяли, точнее, он сам позвонил. Может, всё-таки начнём проверку? — Заходите, – и я открыл дверь в кабинет дежурного психиатра. Полицейские зашли, ведя под руки тщедушного де- душку в куфие и длиннополой полотняной рубахе. — Доктор, он на иврите свободно говорит. Ну, давай, Ахмад, расскажи доктору, как было дело, – приободрил его усач. Старик тяжело вздохнул и сказал: — Аллах свидетель, я не виноват в том, что люблю чистоту… Я с удивлением посмотрел на дедушку. — Вас привезли на психиатрическую экспертизу. Любовь к чистоте не является ни уголовным престу- плением, ни душевным заболеванием... – начал было я. — Выходит, является. . . – удрученно заключил араб. – Это все потому, что я люблю, чтобы лестничная пло- щадка блестела. — Сколько вам лет? — Семьдесят два. — Вы когда-нибудь бывали у психиатра за свою жизнь? — Никогда, – убежденно ответил обследуемый. — Расскажите, как всё произошло. — У нас на лестничной площадке две квартиры. Моя и моего покойного соседа Зияда, упокой Аллах его душу… Раз в неделю один из нас моет эту лестничную 133

Международный Союз Русскоязычных Писателей клетку. Прошлый раз у Зияда болело горло, и я вымыл вместо него. В этот раз он должен был мыть вместо меня. А он не только отказался, но и начал меня оскор- блять, сказал, что я недоношенный сын свиньи и осла! Как правоверный мусульманин, я ему сказал, что такие оскорбления смываются кровью. Зияд начал надсме- хаться надо мной и говорить, что я даже рук своих не вижу, и как же я собираюсь его убить? Я ответил, что убью его ножом как грязную свинью. Он начал хохотать ещё громче, типа у тебя даже ножа нет. Я ему сказал, что у меня есть дома на кухне большой нож и, если он подождёт, то я его принесу. Зияд пообещал подождать на лестничной площадке. Я достал большой нож и, вер- нувшись, спросил: «Ты уже сбежал, трусливая собака?». А он отвечает: «Нет, я здесь!» Ну, я и ткнул на звук… А потом – тишина, он не отвечает. Я опустился на колени и начал щупать вокруг, а он не дышит, только вокруг мокро… Я вызвал полицию… Вот всё. — Ну, – с надеждой спросил усатый полицейский, – он ВАШ? — Не-а, наш, этот убиенный Зияд – клинический идиот, упокой Аллах его душу. Забирайте дедушку, на- деюсь, что судья пожалеет его и скостит срок. 134

Роман Айзенштат

Международный Союз Русскоязычных Писателей Роман Айзенштат Член Союза русскоязычных писателей Израиля и Интер- национального Союза писателей. Родился в 1946 году в городе Минске. До сорока пяти лет проживал в Белоруссии. В пятнадцать лет начал самостоя- тельную жизнь, перепробовал немало рабочих специально- стей. Отслужил в армии, окончил Белорусский государствен- ный университет, факультет журналистики. Был членом Союза журналистов СССР,членом Пресс-авто- клуба СССР. Печатался в республиканской и союзной прессе, автор ряда текстов песен белорусских, российских и изра- ильских композиторов. С 1991 года живет в Израиле. Автор семи поэтических сборников, вышедших в Израиле, Германии и России, многих коллективных сборников. Победитель и при- зер ряда фестивалей и конкурсов. Публиковал стихи в Белоруссии, Украине, США, Германии, Израиле, России. О счастье Где ты, мое еврейское счастье? Белорусское счастье, русское счастье? Не могу я разбить вас на части, Просто светлые дни и ненастье Незаметно так слились в одно и давно. Ни при чем государства и власти, На Земле нашей беды, напасти. У людей без различия масти, Всюду рядом зубастые пасти, То ли сном наяву, то ли страшным кино. 136

Парящий апельсин Лучик солнца успел все ж украсть ты— Есть стихи, внуки светлы, горласты. Кто вопит там : «Не нашей ты касты!» Одинаково склеим все ласты. Я пытался в будущее открыть окно. *** Я мог бы жить в пещере, шаманить над огнем, «Но, нет, – сказал мой предок, – пойдем другим путем!» А мог бы жить в Египте под стражника бичом, «Но, нет, – сказал мой предок, – пойдем другим путем!» Мой предок к Моисею: «В Европу мы придем?» Ответил, заикаясь: «Пойдем другим путем!» И вот живу в Израиле, казалось, все путем, Но каждый день я слышу: «Пойдем другим путем!» *** Цветет в еврейских городах арабская сирень. Прозрачны нежные цветы и призрачна их тень. Чтоб погадать, не будешь ты срывать их лепесток, Ведь ничего не предсказать: Восток и есть Восток. Святые книги бы собрать как лепестки в цветок, И пусть бы каждый выбрал то, на что укажет Бог. Тогда без боли и обид настал бы этот день: В арабских городах цвела еврейская сирень. 137

Международный Союз Русскоязычных Писателей Сирены над Израилем не поют… В Израиле сирены не поют, Святой корабль не заманить им в море. Без слов они то стонут, то ревут, И каждый звук нам обещает горе… Звучат они тогда, когда обстрел, Чтоб от ракет могли укрыться люди. Здесь каждый знает: если он успел, То жить он продолжать и дальше будет! Но есть минуты, что они звучат, Как память скорбная о тех — погибших. И вся страна встает, и все молчат: У нас забытых нет, и нет забывших! Лишь несколько минут таких сирен — Духовный мостик между поколений, А в Храме будущем — одна из стен, Путь в Вечность соткан из таких мгновений! Сирены над Израилем не поют, Корабль святой не заманить им в море. Встаем, скорбим, когда они ревут. Молчим и верим, что не будет горя. Встаем, чтоб не забыть. Чтоб жить без горя... 138

Парящий апельсин Ожог По улицам Тель-Авива бродят дикие кошки. Недавно одна из них обожгла меня взглядом. Не кукла-красавица с глянцем журнальной обложки И не «поющие трусы» российской эстрады. Смуглый худощавый ее нежный профиль семитский, В глазах ожиданье хищницы, готовой к прыжку. Привычен мне Тель-Авива яркий ковер персидский, Уделять ли внимание этому пустяку? Но уже сколько дней брожу по глухим переулкам, Что мне от жгучего взгляда, на кой он мне сдался! А сердце почему-то стучит то глухо, то гулко, Ожог от него до сих пор не зарубцевался. *** Какие добрые в Израиле собаки. Когда выводят на прогулку их, Встречаются без лая и без драки, Как принято: свои среди своих. Но у людей другие здесь манеры, На все имеет каждый свой резон: В вопросах власти, государства, веры Считает, прав всегда лишь только он. Баталии жестокие ведутся, Кто властью облечен, тот обличен, Но просят спорщиков скорей заткнуться Ракеты, что глядят с чужих сторон. 139

Международный Союз Русскоязычных Писателей Спор В месте, где израильские горы, (Называют эти так холмы), Собрались не то, чтоб ладить споры, Чтобы выпить, ну, как вы и мы, Несколько не очень уж носатых, Но с чертами крупными лица, Пару лысых, пару волосатых Истинно еврейских мудреца. Снедь возле бутылок разложили, Выпили, потом еще разок, И неспешно так заговорили, Не сойдясь во мненьях, где же Бог. Уверял один: везде и всюду, Он – природа, в каждом он из нас. А другой сказал: «Не верю в чудо, Человек важней всего сейчас». Третий, взглядом чистым меря гору, Объяснял товарищам своим: «Лучше поучите, други, Тору И поймете, кто есть Елогим». А четвертый наливал и слушал, Не впервой ему был этот спор, Кто в нем прав, чьи аргументы лучше? Но и он ввязался в разговор. 140

Парящий апельсин «Что хочу сказать, мои вы, братцы, Будет очень короток мой сказ: До большого Бога не добраться, А вот сын его – один из нас. Ясно, что не тот, кого распяли. Дух его пронесся сквозь века, Возрождаясь каждый раз в астрале, И вселяясь в ЧЕЛО-ВЕ-ЕКА! Дух бунтарский, дух добра и света И смиренья, к ближнему любви. Ищите вы верного ответа – Всяк ответ замешан на крови». Каждый был из спорящих солдатом, Знал, какого цвета кровь из ран. Будут мудрецы всегда распяты Под ликующие крики прихожан. Но они, давая мыслям волю, Жизнь свою не делали пустой, Со страной и с радостью, и болью Были вместе связкою одной. …Продолжались долго эти споры, Градусы крепили правоту. Все же дело не дошло до ссоры, Закрепляя спора чистоту. Все закончилось с последней стопкой, И, не доказав друг другу ничего, Разошлись по каменистым тропкам Четверо из сыновей Его. 141

Международный Союз Русскоязычных Писателей Пустынный виноград Пустынный виноград… Я гроздь его сорвал В оазисе – еврейском поселенье. Живущим здесь сердцам веленье — «Вас Бог сюда послал И нет пути назад!» У каждого здесь сад, Он сам его сажал, Ты понимаешь, слыша птичье пенье, Под негустой неброской сенью, Нашел он, что искал, И нет пути назад. Нет, пули не страшат Тех, кто лозу растил Среди белесых и сухих каменьев. Их жизнь – не оставлять творенья, Не ослабляя сил, И нет пути назад. Тем этот мир богат, Что виноградный сок, Его творцы – одной цепочки звенья, И может в том для нас спасенье – Послал людей тех Бог, И нет пути назад. 142

Парящий апельсин Глазами ребенка Мы приехали в Израиль – море, солнце, красота, На базарах, в магазинах здесь такая вкуснота. Фрукты сами во рту тают, овощей хоть пруд пруди, И хозяйки выбирают – слева, справа, посреди. И, что важно: овощ тот же, ну, а вкус совсем другой, Взять, хотя бы, лук обычный – ну, и сладкий он какой! Да, конечно, все иначе, только мама что-то вдруг… — Мама, почему ты плачешь? Здесь такой ведь слад- кий лук. *** Я в той стране, где снег, как чудо, Где каждый камень осиян, Живу, но все же не забуду: Сугробов белые верблюды, Зимы извечный караван. Ни там, ни здесь нет превосходства Ни в старине, ни в новизне. Различье есть, но есть и сходство, Оно – не кровь, не первородство — Те чувства, что живут во мне. 143

Международный Союз Русскоязычных Писателей *** Зима. Мороза нет. Но день чудесный. В дождливой пьесе солнечный антракт. С бутылкой пива сумасшедший местный Босой ногою отбивает такт. Сегодня он не затевает споров Со мной о Боге, о мирских делах, И пуст в его тележке грязный короб, Огрызки хлеба в нем – еда для птах. Шабат всегда он строго соблюдает, А тут еще такой прекрасный день, И с улиц ничего не собирает, Обычно тащит в короб дребедень. День этот и для здешних птиц награда, Слетелись мелкие из разных мест. А этот короб – птичий Эльдорадо, Как будто бы спустился к ним с небес. Январь. Брожу по солнечному югу И радуюсь, как тот же самый птах, Тому, что солнце вытеснило вьюгу, Что пчелы копошатся на цветах. Дожди еще придут, и будет серо, И мой неадекватный визави Мне объяснит: «Недостает нам веры!» Отвечу: «Не хватает нам любви!» 144

Ханох Дашевский

Международный Союз Русскоязычных Писателей Ханох Дашевский Поэт, переводчик, писатель и публицист. Член Союза русскоязычных писателей Израиля (СРПИ), Международного Союза писателей Иерусалима, Международной Гильдии писа- телей (Германия),Союза писателей ХХI века (Москва),Интер- национального Союза писателей (Москва) и Литературного объединения «Столица» (Иерусалим). Родился в Риге. Учил- ся в Латвийском университете. В 1971-87г.г. участвовал в подпольном еврейском национальном движении. В течение шестнадцати лет добивался разрешения на выезд в Изра- иль. Был под постоянным надзором репрессивных органов, неоднократно привлекался к допросам. Являлся одним из ру- ководителей нелегального литературно-художественного семинара «Рижские чтения по иудаике». В Израиле с 1988 г. Живёт в Иерусалиме. Автор нескольких сборников поэтиче- ских переводов, статей и эссе в газетах, журналах, Интерне- те и романа-дилогии «Дыхание жизни». Долина костей отрывок из романа Действие происходит в 1942 году в Тель Авиве, куда возвращаются вынужденно находившиеся в Америке поэт Йосэф Цимерман и его жена Джуди Йосэф бросил перо и в отчаянии уставился в окно, выходящее на тель-авивскую улицу Ахад Гаам*. Всю ночь он просидел за столом. Стихи не получались, вдохновение не приходило, хотя то, о чём он собирался 146

Парящий апельсин писать, Йосэф видел своими глазами. Погружающийся в воду, идущий ко дну шлюп, до отказа наполненный людьми, которым посчастливилось вырваться из ада, стоит и будет стоять перед ним, пока он жив. Но ему никак не удаётся сказать об этом поэтическим языком. И если нужные слова не приходят – значит, есть при- чина. Но где её искать? Он – еврейский поэт. Его на- род постигло величайшее несчастье, обвал, подобный горной лавине, а он не находит слов, чтобы об этом написать! Какой позор! А не мешает ли ему то, что взрыв, погубивший ко- рабль с беженцами, осуществили евреи, что это – дело рук Хаганы?** Об этом Йосэф и Джуди узнали, сойдя на берег в Хайфе, где их ждал связной. Он-то и сообщил подробности. Никто не собирался топить корабль. Цель диверсии состояла в том, чтобы повредить мотор. Тогда британ- цам не удалось бы отправить судно обратно в море. Но подрывники Хаганы не рассчитали силу взрыва и не учли крайнюю ветхость этой непонятно как доплывшей до Хайфы посудины. Это и привело к трагедии. Джуди сразу же дала оценку происшедшему: – Я не могу винить наших бойцов. Виноваты англи- чане. Я уже говорила и хочу повторить: они – пособ- ники нацистов. Несмотря на всю жестокость и фана- тизм гитлеровцев, у меня нет никакого сомнения в том, что если бы Страна Израиля была открыта для евреев, многих удалось бы спасти… 147

Международный Союз Русскоязычных Писателей Йосэф и Джуди уже покинули территорию пор- та и теперь вместе с сопровождающим находились в подсобной комнате какого-то маленького магазина. За ними должны были приехать. Джуди собиралась продолжить свой комментарий, когда среднего роста плотный и, видимо, физически очень сильный человек вошёл в помещение. Неожиданно для Йосэфа его жена бросилась к вошедшему: – Даниэль! Они обнялись. Знакомый Джуди не назвал себя, и Йосэф не сразу понял, что перед ним никто иной как Даниэль Эвен, один из наиболее популярных руководи- телей ЭЦЕЛ(а)***, легенда еврейского подполья. Эвен, носивший раньше фамилию Штейн, был решительным сторонником вооружённой борьбы с британскими вла- стями, хотя официальная политика Национальной во- енной организации – перемирие с англичанами была определена ещё в начале войны непререкаемым ав- торитетом – покойным лидером сионистов-ревизио- нистов Зэевом Жаботинским. Дошло до раскола. Же- лавшие продолжить борьбу с Британией выделились в отдельную ветвь. После того как её командир Авраам Бен Яир был убит, предполагалось, что именно Эвен- Штейн возглавит новую группу. О Штейне, видном функционере Бейта́ра**** в Нью Йорке, Джуди никогда не рассказывала Йосефу, хотя из всех её друзей этот был самым близким. Йосэф не знал, что Даниэля и Джуди связывают не только об- щие цели. Отчуждение, возникшее между ним и женой, он приписывал тому, что гордой и самолюбивой Джу- 148

Парящий апельсин ди трудно смириться с его раздвоением, пусть и осно- ванном исключительно на душевных переживаниях и воспоминаниях прошлого. А сам Йосэф по-прежнему был уязвлен запоздалым признанием Джуди. Ощущая себя пострадавшим, он не догадывался, что роли пе- ременились, и судьбу их отношений теперь решает не он. Джуди отсутствовала всё чаще. Уходя рано утром, она появлялась только к ночи. На вопросы отвечала коротко: – Работаю с Даниэлем. Или дать тебе полный отчёт? Снова Даниель. Никогда ещё Джуди не была такой грубой. Йосэф почувствовал, как тоненькой змейкой, начинает вползать в сердце ревность. Что это за ра- бота, которая заставляет Джуди целые дни проводить с Эвеном-Штейном? Йосэф догадывался, что их воз- вращение в Палестину, точнее – возвращение Джуди было согласовано с Даниелем. А как же иначе? Ведь ясно, что они с Джуди друзья. Но только ли друзья? А нет ли в их отношениях чего-то большего? Прошедший по спине холодок начал распространяться по телу. Не- ожиданно Йосэф подумал, что так, как он сейчас, веро- ятно чувствовал себя в своё время доктор Гольдштейн. Он, Йосэф, увлёк, вернее соблазнил чужую жену, а те- перь сам оказался в роли обманутого мужа. Или пока ещё нет? Йосеф вернулся к столу. Наступило утро, солнце уже заглядывало в комнату. Джуди не было. Первый раз она не пришла ночью домой. И после этого можно со- мневаться? Верить тому, что у неё ничего нет с Даниэ- лем Штейном? Неудивительно, что стихи не получают- 149

Международный Союз Русскоязычных Писателей ся. Как он может сейчас писать? А что если выйти на улицу? В кафе зайти, отвлечься? Он спустился вниз и сразу же увидел бегущего пря- мо на него мальчишку-газетчика: – Еврейский террор! Вооружённое нападение на полицейский участок! Три человека убиты! Покупайте газету «Давар»!***** Йосэф схватил газету. Из короткого сообщения сле- довало, что нападение совершила противопоставившая себя организованному Ишуву****** группа отщепенцев во главе с Даниэлем Эвеном. Двое полицейских: араб и англичанин убиты. Погиб один из нападавших. Ев- рейское население Палестины решительно осужда- ет еврейский террор. В то время как Великобритания воюет с Гитлером, вооружённая борьба с британцами недопустима. Таково мнение еврейского руководства… Так вот почему Джуди не пришла! Но что с ней, где она сейчас? Если где-то в подполье с Даниэлем, зна- чит, её тоже ищут. Не сегодня – завтра придут к ним с обыском и учинят допрос. А то и арестуют: муж дол- жен знать, где находится жена. А он не знает, ничего не знает. Но может это и к лучшему? И Джуди предви- дела именно такое развитие событий. Застенки, пыт- ки…Если будут пытать, он может не выдержать. В этом случае Джуди права, и надо признать, что она умнее и сильнее его. Йосэф был на верном пути. Он действительно нащу- пал нить, которая вела к разгадке непонятного пове- 150