Парящий апельсин

Парящий апельсин текут, дрожит всем телом. Я её обнял, прижал к себе. Это у неё «откат» был. Знаешь, после сильного стресса бывает такое. Нормальное, в общем, явление. Вот сидим мы. Я её по голове глажу, успокаиваю, а у самого сердце так сжалось, что дышать трудно стало. — Это ты меня спасла, – говорю. – Если бы хоть на миг поддалась страху, мы бы там и остались, а ты такая умница, – и... тоже её поцеловал. Она подняла своё бледное, зареванное лицо. По- смотрела мне прямо в глаза таким взглядом, что у меня мурашки по коже пошли и, медленно, тщательно выго- варивая слова, произнесла, представь себе, не по-ан- глийски, не на иврите, а по-русски (это потом я узнал, что у неё бабушка из России): — Я тебя лублу. Я лублу тебя безмерно с тогда (это она так и сказала), как тебя увидела. Я, молча, сгрёб её в свои объятия, и она затихла в них, положив свою голову мне на грудь, а на душе моей стало так хорошо и светло, как никогда не было в жизни... Мой сосед замолк. Я тоже молчал, переживая снова и снова все перипетии этой истории. — А что потом? – прервал я затянувшуюся паузу. — Потом было прощание в аэропорту, бесконечные звонки. . . Когда она окончила университет, приехала сразу ко мне. Мы поженились, и Цвика лихо отплясы- вал на нашей свадьбе... Вот собственно и всё... а вкус её губ, соленых, опухших, пересохших от бесконечной усталости, вошёл в моё сердце на всю жизнь... Давид продолжил через минуту. — Да, представь себе, ребята из местного клуба со- общили потом, что нашли наши баллоны точно на том месте, где мы их и оставили... Вот так-то. 51

Международный Союз Русскоязычных Писателей Дальше мы ехали молча. Незаметно для себя я ус- нул и приснился мне страшный сон, как блуждаю я в железной утробе затонувшего корабля. Проснулся от какого-то толчка. Наш автобус уже приближался к Тель-Авиву. Давид тоже пробудился. Мы обменялись номерами мобильников. — Звони. Может, как-нибудь пересечемся. . . Автобус плавно остановился и раскрыл двери. При- ехали. Мы вышли из него. — Ну, давай. . . Я снова ощутил железный хват его руки. — Пока, – сказал Давид, повернулся и пошел упру- гой походкой, поправляя на плече сползающий рюкзак. Я стоял и смотрел ему вослед. Вообще-то, человек я не очень сентиментальный и совсем не религиозный, но вдруг как-то само собой вырвалось: — Господи, храни этого парня и его жену, и пусть в их жизни будет счастье... Амэн! Последний рубеж — Р-р-р-о-о-о-т-а-а-а, подъем, В-а-а-а-шу . . .а-а-а-ть !!!!! Миша вздрогнул, открыл глаза и непонимающим взглядом уставился в черноту раннего зимнего утра. — Господи, и приснится же такой бред. Он потер лицо и потянулся в постели. Жутко не хо- телось вставать. Миша лежал, постепенно приходя в себя от кошмар- ного сна. 52

Парящий апельсин — Это же надо, – подумал он, – прапор Нечипорен- ко, или, как прапор называл сам себя, Нэчыпорэнко, со своим украинско-русско-матерным говорком достал и здесь, через столько лет и километров. — Ну что, подъем, – сказал он сам себе. Миша встал с постели, прошлепал на кухню, вклю- чил чайник и стал на скорую руку делать утреннюю разминку. Впереди предстоял суматошный день. — Интересно, куда запрут его на этот раз, – размыш- лял он? Хорошо, что сегодня дежурство только до двух. После работы надо успеть крутануться по магазинам, потом в больницу к маме. Его мама, мама Фира, как называл он её про себя, уже три дня находилась в кардиологии. Снова сердце прихватило. Покончив с утренней трапезой, он схватил свой рюк- зачок, закрыл дверь и после двадцатиминутной энер- гичной ходьбы по утренним улицам оказался у дверей своей шомерской конторы. Ещё через десять минут он сидел на заднем сидении машины, которая везла его в соседний город к большому торговому центру. — Отдежуришь до двух, потом я тебя заменю, – по- обещал Моти-шеф после того, как Миша в очередной раз напомнил ему о своей просьбе. Миша вот уже почти год отирался в шмере. Так уж жизнь сложилась. В последние годы какая-то беспро- светно-черная полоса. — Что за жизнь собачья какая-то? – горестно раз- мышлял Миша, трясясь на заднем сидении и невидя- щим взглядом наблюдая за проносящимися в окне огнями. – Почему так пошло всё сикось-накось? – во- прошал он себя и не находил ответа. 53

Международный Союз Русскоязычных Писателей А ведь начиналось все вроде неплохо. Приехали в сюда... Он, жена Анжела, сын Димка, мама Фира. Стандартное, как у всех начало. Ульпан, подработки, курсы. Потом – везуха. Работа, и не абы кем, а по специальности, а он был программистом и, вроде бы, неплохим. В весьма приличной фирме. Казалось бы, все в порядке, собрались уже покупать квартиру, как вдруг жизнь хряснула, надломилось и по- летело все к чертовой матери. Начался кризис, и его фирма лопнула. Помучился, поискал работу, побегал по интервью. После четырёх- месячной нервотрепки, ура, снова нашел работу. Толь- ко втянулся, только поверил, что удача повернулась к нему лицом, как хлоп. Облом с заказами и... снова без- работица. Покрутился туда, сюда. Пособие по безрабо- тице кончилось. Жить надо. Пошел на завод рабочим. — Ничего, прорвемся, – внушал себе Миша. – Не я один такой. Просто время тяжелое. Кризис. И вдруг, на тебе. Анжела фортель выкинула. Видите ли, её отец присосался там к какой-то трубе: то ли к газовой, то ли к нефтяной. Стал крутым и деловым. Анжелка как-то заявила, что больше не может так мучиться, что имела она ввиду его Израиль, собрала вещи забрала Димку и... и остался Миша один, а мама Фира оказалась в больнице. От переживаний он потерял сон. Головные боли тер- зали его по ночам. Как-то обратил внимание, что стали распухать руки. Потом они потрескались, стали нестер- пимо болеть. На работе начальник увидел, посочув- ствовал и отправил на больничный. Диагноз – псориаз (и откуда он свалился на его голову?) Миша руки ма- ленько подлечил, вышел на работу и... получил письмо об увольнении. 54

Парящий апельсин Вот так и загремел в шмеру. Жить то надо. Первое время, после всех «накрутов», которых на- слушался на недельных курсах, с настороженностью и с опаской смотрел чуть ли не на каждого сомнительно- го прохожего. — А вдруг Шабак вместе с полицией проз-зявали террориста, а вдруг он на него, Мишу попрет? Получа- ется, что он стоит на последнем рубеже. Что он сможет сделать со своим стареньким «шпалером», из которого и стрелял только один раз? — И, что интересно, – размышлял Миша, вот стоит он на этом рубеже и получает зарплату-минимум, меньше просто по закону не положено, а доверили охранять ему самое ценное – жизнь людей. Парадокс! Постепенно эти мысли ушли куда-то на второй план, пообвык Миша, поднабрался опыта, и жизнь поползла своим чередом. Постоянного места у него не было. Пихали то на су- пер, то на школу, то на детсад. — Кошмар, как неудобно, – ругался он, чувствую себя словно пробка, которой затыкают дырки. Что по- делать? Такой я по жизни невезучий, – утешал он себя. Тут еще мать снова приболела. Видел он, как она страдает и скрывает муки свои от него. Машина остановилась, Миша вышел и пошел к вхо- ду в супермаркет. В этом месте он бывал уже не раз. Притерся, привык. Вначале были проблемы. Проверяешь людей – плохо. Начальник смены ру- гается. —Ты чего мне покупателей отпугиваешь! Не проверяешь – тоже плохо. А вдруг прохлопаешь кого-нибудь, или проверяющего из полиции подошлют. В общем, крутись, смотри, думай. 55

Международный Союз Русскоязычных Писателей Время тянулось медленно. Солнце потихоньку ка- рабкалось к зениту. Миша то стоял, то сидел, взирая на проходящих людей. Покупателей было не много, так, средне. Вал пойдет, когда народ с работы поедет. А сейчас тихо. Миша увидел, как ко входу в магазин приближается молодая женщина с коляской, в которой сидела кудря- вая, разряженная словно кукла, девчушка. Просторное платье и округлившийся животик говорили о том, что у малышки в скором времени появится братик или се- стричка. Он с улыбкой наблюдал за «мамочкой». Она подо- шла к Мише и стала возиться с коляской, пытаясь её сложить. Покупатели, подошедшие сзади, терпеливо ждали, пока закончится возня. У входа в магазин обра- зовалась небольшая пробка. Миша посмотрел на стоянку машин. Невдалеке остановилось такси. Из неё вышел харедим. Высокий, с пейсами, бородой, в шляпе. Он направился ко входу в магазин. Миша смотрел на доса. Дос смотрел на него. Он приближался какой-то неестественно-прыгаю- щей походкой и остановившимся взглядом вперился в Мишу. Вдруг дос расстегнул сюртук, засунул руку куда-то вовнутрь и, неловко переступая, побежал прямо на него, Мишу, на кучку покупателей, на «мамочку». — Алла-а-а-а... – завопил «дос». — Сво... – жуткая мысль огнем пронзила Мишину голову. Огонь адреналина горячим валом ожег его тело. С диким криком безысходного отчаяния Миша ки- нулся навстречу «досу» и изо всех сил толкнул его на- зад в сторону стоянки подальше от людей, от «мамоч- 56

Парящий апельсин ки». «Дос» от толчка отлетел назад, споткнулся и упал на спину. Миша по инерции упал прямо на него. . . . . . Потом. . . Потом были похороны. Хоронили двоих. Все, что осталось от Миши, и его маму Фиру. Там, в больнице, она краем уха слышала о терак- те, потом увидела идущих по коридору людей, которые направлялись прямо к ней. — Мишенька, сыночек... – тихо прошептала она, схватилась за сердце, и Всевышний избавил её от жут- кой участи хоронить единственного сына... ... Потом... Потом были речи. Политики разных уров- ней, твердо глядя в объективы телекамер, говорили о Мишиной судьбе, о том, как безызвестный олим своим телом. . . , своей грудью. . . и т. д, и т. п. , о судьбах репа- триантов, о том, как необходимо срочно решать набо- левшие проблемы. Муж «мамочки» выступил и поклял- ся, что будущего ребёнка назовет в честь Миши... ...Потом... Потом была тишина. Все разошлись, толь- ко кладбищенский цадик остался стоять у двух свежих могил. Он тихо бормотал под нос слова молитвы, по- ложил на могилы камешки и посмотрел в небо, в без- донно-голубое израильское небо, словно пытаясь най- ти там ответы на вечные вопросы о жизни, смерти и справед ливости. . . 57

Алла Кречмер

Парящий апельсин Алла Кречмер Член Союза русскоязычных писателей Израиля. Врач по профессии, автор четырех романов и трех поэтических сборников. Янтарь Задержи дыханье, задержи... О зиме напомнит календарь. Ты ещё одно мгновенье жив, А потом иль в лёд, или в янтарь. Золотая терпкая смола, Убаюкав, камнем упадёт. Это всё же лучше, чем игла В тело нежной бабочки войдёт. В янтаре, кунсткамере веков, Сохранятся миллионы лет Мух останки и пыльца с цветов – Прошлых жизней к нам ведущий след. О грядущем знаем лишь одно: Всё случится, как бывало встарь – Ждёт ли нас сплошного тлена дно, А, быть может, лёд или янтарь. 59

Международный Союз Русскоязычных Писателей Мой Гамлет Пропитан кровью воздух Эльсинора, Повсюду яд – в напитках и словах. Мне остаётся драться до упора, Переборов проникший в сердце страх. Я всё приму, моё решенье твёрдо; Не изменю ни сердцу, ни себе. Пускай звучат последние аккорды, Как поминальный марш моей судьбе. Где человечье в людях? Лишь притворство: Улыбок яд и горечь нежных слов; Страстям глубинным низкое потворство, Ниспроверженье чести и основ. Здесь нет друзей – одни интересанты; Любовь слепа и гибельна порой. Ну, вот опять фальшивят музыканты На флейте сердца и душе живой. И, словно струны, родственные узы; Натянешь туже – разорвутся вмиг. Здесь даже верность кажется обузой, И толку нет от самых умных книг. Пора торжеств, парадов, пышных шествий - Отказ от старых истин прописных. «Неладно что-то в датском королевстве» – Неладно что-то прежде в нас самих. 60

Парящий апельсин Летняя гроза В свете молний мелькают тени, До земли гнёт деревья ветер. Не проси у грозы смиренья, Гром ударом слепым ответит. Глыбы туч, как коней, взнуздала Наступающая стихия. Милосердие опоздало, Заблудился в пути мессия. Может быть, за грехи нам это, За смиренье пред наглой ложью? И безумные грозы лета Об ошибках напомнят в прошлом. Ливень, хлынувший здесь внезапно, Так похож на потоп всемирный. Всё бегут дождевые капли, К нам в окошко стучат настырно. Город тонет в тумане мглистом, Окружают его потёмки. Ветер с веток срывает листья, Словно храмов живых обломки. 61

Ирина Авраменко

Парящий апельсин Ирина Авраменко Член Союза русскоязычных писателей Израиля. Родным городом считает Симферополь, любит Крым, хотя больше двадцати лет живет в Израиле. Стихи пишет с юности. Вы- пустила три авторские книги: «Зеленый дождь», «Музыка воспоминаний», «Птица в поднебесье». Имеет публикации в литературных альманахах в Из- раиле и в России. Участник ЛитО «Понедельник» и «Лимон- ник», поэтической студии «Строчка», литературной студии «Игра слов». Лауреат международного конкурса на соискание премии им. Саши Чёрного. Из увлечений – чтение, фотогра- фия, занятия в студии актерского мастерства. Любит при- роду, животных, творчество, искусство, историю. *** А воздуха не хватало, Как будто больно дышать. И света казалось мало, Без света гаснет душа. И где-то блуждали звуки, Упавшие на январь. И нервно сжимали руки С картинками календарь. Привычно скрипели двери, Которых уже и нет. Подсчитывала потери Одна из лучших планет... 63

Международный Союз Русскоязычных Писателей Морская прогулка Мы плывем на кораблике вдоль иорданской границы, По такому соленому синему Красному морю, Два часа наше плаванье с ветром и солнцем продлится, Час туда, час обратно в морских необъятных просторах. Вот военный корабль патрулирует вдоль Иордании, Брызги моря на шее, как нитки прохладные бус. Ослепленные синью, мы все загадали желания, И кораблик меняет свой ранее выбранный курс. Подплываем к коралловым рифам мы медленно-медленно, У кораблика нашего дно не простое – прозрачное. Удивительный мир под стеклом: рыбок стайками ветреных И коралловый сад, словно в сказке, встречаем удачно мы. Повернули обратно, плывем теперь к рифу дельфиньему, Может быть, повезет, и они нам помашут хвостом. И лениво блестят они черными влажными спинами, Провожают кораблик и пены кайму за бортом. А вдоль берега – горы, красивые, как на открыточке, И громады гостиниц, кричащих о благополучии. Возвращаемся в порт, завязав узелочки на ниточке, Этот день будет в памяти – там, где всё самое лучшее. 64

Парящий апельсин *** То ли птицы стали громче петь, То ли тишина волной накрыла, Только захотелось улететь Далеко со стаей белокрылой. Полетаем вместе над весной, Изменившей облик свой и имя, Взглянем на притихший шар земной И вернемся, но уже - другими... *** Осталось только позвонить и молча слушать Дыхание пунктирное гудков. Приотворить хотя б окно в хмельную душу, Впустить любовь и задышать легко. Чай заварить с лимоном желтым и с улыбкой, О том, что будет, зная наперед. И в песне ветра не расслышать звуки скрипки - Рисунок разлетающихся нот. Закрыть глаза и снова с кем-то разминуться, Оставив за плечами прошлый век. Шагнуть во двор и от восторга задохнуться, Поймав губами самый первый снег... 65

Илана Городисская

Парящий апельсин Илана Городисская Родилась в 1979 году в Киеве. В 1990-ом эмигрировала с семьей в Израиль. Более двадцати лет прожила в Иерусали- ме. В настоящее время живет в городе Бэер Шева. По первому образованию – социолог. По второму – ма- гистр современной израильской литературы. Пишет стихи, прозу и публицистику на русском и иврите. До 2020-го года – одна из основателей и ведущих литера- турного клуба ‘’Ми Эт Ле Эт’’ в Беэр Шеве. С 2020-го – осно- ватель и ведущая литературного клуба ‘’Альтер Нарратив’’. Автор романа «Аттестат зрелости». Победительница 9-го конкурса ‘’Арфа Давида’’ в номинации «Публицистика». Счастливая жена и мать троих детей. У оврага Когда я гляжу на покатые склоны, Змеей каменистой ползущие вдаль, То чувствую: их притяженье огромно, И пройденных лет рядом с ними не жаль. И кажется мне: наша жизнь бесконечна, Таков у нее первозданнейший вид. Лишь я полосою летела к ней встречной, И был этот вид в моем сердце забыт. 67

Международный Союз Русскоязычных Писателей Олива В день, когда я умру, Я хочу превратиться в оливу, На Масличной горе Цепкий корень сквозь камни пустить, У ворот Золотых Наклонив остролистую гриву, Плотью этой Земли Безраздельно и праведно быть. Та гора, что во мне, Ни с какою горой не сойдется. Я сама – и врата, И булыжник, и масла поток. Может быть, лишь тогда Из Земли вдруг ко мне шевельнется Тот благого тепла И принятия в лоно росток. Жизнь, увы, коротка, И гоненьями сдобрена густо; Вечность врат Золотых Не сумеет продлить ее бег. Но пока я дышу, Все мои приноровлены чувства К рощам здешних олив, Где прошу я остаться навек. 68

Парящий апельсин Божественная любовь Минувший день был ровен и белес, От прочих дней ничем не отличался, Небытием в сознанье отозвался, И никаких известий не принес... Лишь ветерок пел что-то, не скорбя, И небосвод плакатом ярким реял, И обожгло лобзанье суховея, Как будто друг припал ко мне любя. Я в этот миг вживалась всей душой, Стерев с лица ненужные заботы, А размышлений праздных нечистоты Сгорали в топке истины большой: Что над пустыней августовский жар, И город мой в строительных отбросах, Мне дали ту любовь, что так непросто Заполучить себе у Бога в дар. 69

Международный Союз Русскоязычных Писателей Ветер перемен Стылый ветер не в срок посетил левантийский наш сад. Ничего не узнать в разгулявшейся бурно природе. Здесь мгновенный рассвет, и настолько ж падучий закат, Но ветра в сентябре никогда еще не были в моде. Словно шквал перемен безоглядно врывается в дом. Я хочу удержать то, что ищет причины остаться. Тяжко мне и легко; не опишешь такое пером, Только просят слова отпустить их, на воле раздаться. Может быть, я еще потоскую о засухе той. Все равно ж холода, и ветра, и дожди неизбежны. Но скорее вперед, – повторяю себе, – за мечтой! И бегу на сквозняк, неуверенно так и мятежно. Я – дитя этих мест Я – дитя этих мест. Никуда мне не деться от них. Дайте мне хоть диплом со святейшего града печатью. Пусть стократно они были зоной страданий одних, – О страданиях лучших навряд ли могла б помечтать я. Чем в густой духоте на равнинах удачи искать, Обливаясь тоской по себе же самой, как и потом, Лучше полную грудь свежим воздухом гор наполнять, И вливать, как вино, колдовские пустыни красоты. Я найду себя вновь! Бог поможет мне в граде своем. Не напрасно ж всегда я челом ему била о Стену! Чтобы именно здесь у меня были деньги и дом, И последняя в жизни, сулящая мир, перемена. 70

Парящий апельсин Зимнее время Зимнее время и летнее пекло. Сушняк. Кто-то с небес над природою тешится так. Кто-то с небес, понимая абсурдность игры, Миф о тепле нашим душам несет до поры. Миф о тепле проникает чрез кожу в тела. Лето-то бабье. Что ж женская мощь не взяла? Может, ей сердцу привычней ветра и дожди? Значит, немного еще своего подожди. Время – оно утекает сквозь пальцы песком. Как же тебе этот круг безнадеги знаком! Но, избегая природно-погодных клише, Скажем, что бабья пора твоя близко уже! Суховей Стою у порога я самой пустыни. В пустыне Любви не бывает в помине. Один суховей здесь несет свою быль, Столбом поднимая песчаную пыль. Сегодня сюда не заглянет Всевышний, На пастбища даже верблюды не вышли. А я – суховею сполна отдаюсь. Пусть выдует мне закосневшую грусть! Порывистый ветер стегает по коже. Я им наслаждаюсь, как лаской. Ну, что же?.. Увы, мне нисколько уже не внови Вступать во владенья Пустыни Любви. 71

Международный Союз Русскоязычных Писателей На Гиват ха-Тахмошет На Гиват ха-Тахмошет в траншеях уже не палят. За двадцатку теперь он гостей у себя принимает. Заплатила, прошла, и ступаю вперед наугад. Только память моя в спину мне без оружья стреляет. Здесь когда-то забор и в помине еще не стоял, Бюрократов нога не всходила на эту вершину. Но из «Рене-Кассен» ученик в перерывах бежал Поваляться в траве, где раскинули кроны маслины. Здесь снимали кино мы про то, чем наш выпуск живет, И скрывались, шутя, от забот в бункерах и окопах, И подмигивал нам белым оком соседний Рамот... Что мы знали тогда о войны нашей собственной тропах? Я за деньги теперь возвращаюсь к тому, что своим Ни за что, никогда и нигде называть не устану. Это – мир, где давно полюбила тебя я, Рои, Это – мир, что нанес мне большую сердечную рану. Это – та пастораль, куда часто приводят бойцов. Жаль, что я не боец, – лишь своей ностальгии рев- нитель. Взятый в мраморных стен, и оград, и билетов кольцо Мой Гиват ха-Тахмошет и сам уж ничейный хранитель. Отчего же года не вернутся, не бросятся вспять? Отчего этот холм, перст судьбины моей, несвободен? Я уже ухожу, но вернусь, за двадцатку, опять, В назидание всем, кому путь мой сюда неугоден. 72

Парящий апельсин Улетевшим птицам в память о столкновении двух военных вертолетов 4 февраля 1997 близ ливанской границы Повремени, до слов охотник меткий! Твоя стрела в мишень не попадет. Как много птиц вспорхнуло с этой ветки, Но прерван был недолгий их полет. Взгляни на явь, какой не хочешь верить! На все есть рок, и явь ему – сестра. Лишь взмахом крыл возможно высь измерить. Мои птенцы! Ни пуха, ни пера! Уже не жди их. Вон – пустые жерди, И тишина, звенящая вдали. Коснувшись раз Земли горящей тверди, Все стали солью неба и земли. 73

Цветана Шишина

Парящий апельсин Цветана Шишина Родилась в Крыму, в Симферополе. По образованию электромеханик подвижного состава железнодорожного транспорта. Впервые опубликовалась в 2004 году в книге «Поколение победителей» в Араде, Израиль. В сборник вошли девять очерков. Один из них был признан лучшим на всеизра- ильском конкурсе. В 2006 году вышла в свет документальная повесть о ге- рое Израиля «Полёт гордой птицы», по мотивам которой в 2009 году вышла книга на иврите. Роман «Звенящая нота Ля» вошёл в список лучших на сайте Современной прозы. Имеет публикации в международном сборнике Объедине- ния Междуречье (Россия, Украина, Белоруссия); в Альманахе «Строка»; Международном сборнике «Арфа Давида» и альма- нахе «Понедельник», Израиль; в альманахе «Планета друзей» №37 и №38 Крым, Ялта; в сборнике «Крымское приключе- ние» Московского Комсомольца; сборнике «Пишущий город». Номинирована на премию Писатель года в 2014, 2015 и в 2017 году. В 2016 вышла в свет книга «Отражённые в зеркалах». Долг и честь Оператор студии теленовостей Дик Черни без уста- ли щёлкал фотокамерой на израильском базаре, выби- рая лучший фон для своей постоянной ведущей Салли. Он замешкался и не заметил, как оторвавшись от груп- пы, оказался в тупичке, который заканчивался резной деревянной дверью. Дик непроизвольно толкнул её, не подозревая, какие его ждут приключения. 75

Международный Союз Русскоязычных Писателей В большой комнате, стены которой казались про- зрачными и одновременно погружёнными в полутьму, за круглым блестящим, как крышка рояля, столом рас- положилась необычная компания. Лица людей озарял бледным, таинственным светом помещённый в центр стола белый светящийся шар. Могло показаться, что люди в странных одеждах собрались на спиритический сеанс. Мгновение помедлив, Дик вскинул фотокамеру и нажал на кнопку. Раздался характерный щелчок, но на экране дисплея ничего не отразилось. Дик снова поднёс камеру к глазам и снова раздался звук, означа- ющий – «снимок сделан». Эффект тот же. Дик на пробу сделал обратный снимок. Его лицо, как и полагалось, моментально запечатлелось. Не было времени раз- бираться в причинах. Дик попытался сосчитать людей за столом, но фигуры их постоянно исчезали, расплы- ваясь. Неожиданно одна красивая темноволосая женщина в светлой накидке на волосах призвала его подойти поближе. Дик, покорно повинуясь своей участи, приблизил- ся и склонил голову в вежливом поклоне. Приветливая улыбка осветила её прекрасное лицо с чётко очерчен- ными губами, бровями вразлёт и глубоким взглядом тёмных, как маслины глаз. — Меня зовут Юдит, – сказала она тихо низким груд- ным голосом. – В вашем мире моё имя произносят – Юдифь. Дик почти не удивился тому, что понял её древнее наречие. Он взял протянутую ему руку и, поднеся к губам, поцеловал с почтением. Зрелая великолепная женщина, смутившись, зарделась, как молоденькая девушка, а в глазах блеснула слеза умиления. Видно 76

Парящий апельсин было, что никто давно не целовал ей руки. Совладав с собой, она сказала дрогнувшим от волнения голосом: — Ты, чужестранец, избран, чтобы узнать о событиях, случившихся в далёкие времена. Я поведаю тебе свою историю. Она развела перед собой руки, словно раздвига- ла пространство. И призрачные стены расступились. Они оказались среди невысоких гор ввиду старинного города. К нему вела извилистая мощеная дорога, ос- вещённая ярким солнцем. Они пошли по ней вверх к воротам. Дома в городе были из камня. Узкие улочки, мощённые камнем, чисто выметены. У каждого дома садик с зеленью и цветами. Из окон доносились голо- са. Но улицы были пустынны, словно все жители специ- ально укрылись от глаз пришельца. - Как называется твой город? – спросил изумлен- ный Дик Черни. - Мой родной город зовётся Ветилуе. И лежит он на дороге, ведущей в Иерусалим. Живут в нём вольнолю- бивые люди. Они посмели в отличие от других сопро- тивляться войску ассирийского царя Навуходоносора. — Я слышал это сложное имя, – припомнил Дик вслух. – В нашем мире, кажется, оно звучит в негатив- ном смысле, как проклятие. — Скорей всего и до вас дошла анафема этому тира- ну и поработителю, разграбившему Святая Святых Хра- ма в Иерусалиме, – с печальным вздохом произнесла Юдифь. В голове у Дика замелькали отрывочные воспоми- нания. Он что-то слышал об украденных Скрижалях Завета, о каре, постигшей воинов царя Навуходоно- сора. После чего они в страхе бросили похищенное. А Скрижали чудесным образом вернулись в Храм. Но 77

Международный Союз Русскоязычных Писателей он не решился заговорить об этом с Юдифью. Он бы мог уточнить свои познания у Салли, но в её отсутствие предпочёл промолчать. Тем временем они подошли к небольшому двухэ- тажному дому, стоящему на склоне холма за невысо- ким забором. Хозяйка пропустила гостя вперёд в свет- лую чистую комнату. В центре стоял стол, накрытый к ужину. Среди блюд с едой красовались два серебряных сосуда и небольшой глиняный кувшин. «Вино, вода и масло», – сам догадался умудрённый опытом Дик. И в подтверждение его мыслей, хозяйка налила из серебряного кувшина в серебряный кубок воды и про- тянула гостю. — Испей с дороги, утоли жажду. — Ты не добавишь в воду вина? – спросил Дик. — Нет нужды, – улыбнувшись, произнесла Юдифь. – В серебряном сосуде вино не превратится в уксус, и вода не портится. Беда, когда вина вдоволь, а воды нет ни капли, – сказала она с грустью в голосе. И ласково взглянув в лицо гостю, произнесла: – Угощайся. Поблагодарив хозяйку, гость с аппетитом принялся за ужин. А Юдифь глубоко вздохнула, словно собираясь с духом, и начала свой рассказ: — Я поведаю тебе о давних страшных событиях. В то время я уже три года была вдовой. Многие знатные люди, пленённые моей красотой и богатством, свата- лись ко мне, но я носила траур и не пускала в своё сердце никого. К тому времени Ветилуе жил безбедно, но все источники воды находились за городом. Когда подступил неприятель, жители были готовы сражаться. Но по наущению предателей – местных племён, враж- 78

Парящий апельсин дующих с иудеями – войско ассирийского полковод- ца Олоферна взяло город в осаду. Уже двадцать дней стоял враг у наших ворот, и даже мышь не могла про- скочить, чтобы испить воды. В Ветилуе была мука, но без воды нельзя было замесить хлеб. Было мясо, но не было воды, чтобы сварить его. От жажды распуха- ли губы, и язык прилипал к гортани. Пропало молоко у кормящих матерей. Нечем было напоить плачущих детей. Когда вечер принёс на землю долгожданную прохладу, пришли к правителю города по имени Озия горожане, готовые открыть врагу ворота. Но сказал им Озия: «Я не отдам город на поругание врагу. Бу- дем ждать пять дней, и Господь смилуется над нами, пошлёт нам спасение». Согласились они ждать мило- сти Божьей только пять дней. Стало мне стыдно за тех, кто отступил от Господа, вздумал испытать его невери- ем. И тогда я решила взять на себя спасение города. Я омыла своё тело скудными остатками запасов воды, распустила волосы, сменила вдовье покрывало на луч- ший наряд, какой был у меня. Надела самые дорогие из своих украшений. Сложила в две большие корзины вкуснейшую еду, приготовленную своими руками, мно- го солёного сыра и несколько кувшинов самого лучше- го крепкого вина. Моя добрая прислужница помогала мне нести корзины. Мы направились к воротам города, чтобы отправиться в стан врага. Неожиданно телеоператор услышал то, что застави- ло его вздрогнуть. — Ты должен понимать, чужестранец, что в тот день я несла на заклание в стан врага не только свою жизнь, а главное – свою честь. Воображение рисовало Дику картину, описанную её словами. Дик Черни, четко представлял себе идущую 79

Международный Союз Русскоязычных Писателей по городу великолепную женщину в нарядных одеждах. Почти мистический свет горел нимбом над её головой. Когда горожане видели Юдифь, гордо шагающую к во- ротам, они не узнавали строгой благочестивой вдовы. От каждого из домов Дику слышался их недоумённый ропот: – Куда идёшь ты, женщина? Тебе не поздоровится. Но Юдифь была непреклонна в своей решимости, отстоять свободу народа. И Дик Черни вынужден был осознать силу её пра- ведного поступка. — Стража у лагеря ассирийцев была поражена, уви- дев меня, – продолжала свой рассказ Юдифь. – Я ска- зала, что хочу поведать их полководцу тайный способ взятия города. Они не посмели мне отказать. — Ещё бы, – подумал Дик, – они там обалдели, уви- дев прекрасную иудейку. И тут Дика осенила догадка: Юдит означает иудейка. Юдифь — это следствие напи- сания по-гречески первых книг Библии. Возможно, у женщины было другое имя, но в историю она вошла как Юдифь. Он уже был готов спросить её об этом, но не решился перебить рассказчицу. — Меня провели в шатёр Олоферна, который к мое- му удивлению оказался крепким приятного вида муж- чиной. Тёмная борода на обветренном в походах лице курчавилась мелкими колечками по обычаю ассирий- цев. Он был одет в кожаные доспехи, открывающие сильные ноги. Олоферн учтиво принял меня. Отдал дань моей красоте и мужеству. Дик явственно представил впечатление, произве- дённое на Олоферна появлением такой красавицы. Раскрасневшиеся от страха и волнения щёки, тёмные 80

Парящий апельсин локоны, струящиеся по белой коже плеч, схваченный серебряным поясом тонкий стан. — Не скрою, сердце моё затрепетало. Но я не по- дала вида. Как в шатре у белого шара, когда ты поце- ловал мою руку, – сказал она, взглянув на пришельца глубоким испытывающим взглядом. Дик понял, что перед ним не фантом, а женщина не лишённая чувств. Если бы Дик Черни встретил такую женщину в реальном мире, стал бы красиво ухаживать за ней в надежде на взаимность. До этих пор оператор был холостяком. Много лет он, как верный оруженосец, таскал камеру по городам и странам за ведущей Салли, у которой были муж и дочь. — Я принялась описывать Олоферну положение в городе и сказала, что знатные мужи готовы открыть ему ворота через пять дней. — И он безоговорочно поверил твоему сообще- нию? – засомневался Дик. — До меня к нему уже приходили предатели, кото- рые подсказали ему перекрыть для Ветилуе доступ к источникам воды. У него не было сомнений. Он осыпал меня благодарностями за добрую весть. Мне, как го- стье, отвели в лагере отдельный шатёр. А вечером мы вместе ужинали, и Олоферн пил наше вино и хвалил мою еду. Ещё два дня мы ужинали вместе в моём ша- тре. Жестокий воин, знатный полководец, покорявший города и народы, был со мной обходителен и нежен. И я против воли проникалась чувствами к нему. – Юди- фь встала, прошлась на ватных ногах по комнате. По- крывало упало на плечи, открыв высокую шею, тёмные волнистые волосы. Взгляд её тёмных глаз был обращён в себя. 81

Международный Союз Русскоязычных Писателей Дик следил за нею, как заворожённый, боясь спуг- нуть словом или неловким движением. — Вечером следующего дня Олоферн позвал меня в свой шатёр со словами: — Сегодня я хочу угостить тебя сладким вином и от- дать причитающиеся почести своей госпоже. — Мы были вдвоём. Олоферн снял доспехи. Под тон- ким полотном короткой рубахи играли мускулы. Его курчавая борода касалась моих плеч, а взгляд больших тёмных глаз проникал в самое сердце. Я чувствовала, что готова пасть в его объятья. Ты не представляешь, чужестранец, как трудно женщине, не знавшей мужа три года выбирать между любовью и честью. Долг по- бедил. Преодолевая себя, я предложила Олоферну сно- ва запить солёный сыр сладким вином. Осушив кубок, он уснул. – Она вдохнула, словно собиралась нырнуть в глубокую воду и заговорила быстрее. – В изголовье нашего ложа стоял меч Олоферна. Я собрала всё своё мужество и волю, двумя руками подняла тяжёлый меч Олоферна и одним взмахом отрубила ему голову. И тут силы оставили меня. Моя прислужница схватила голо- ву полководца, обернула его же плащом и спрятала в нашей продуктовой корзине. Мы покинули стан врага, не вызвав подозрений. Она стояла посреди комнаты бледная с гордо под- нятой головой. Дик залюбовался её горящим взором и преисполненной чести осанкой. Но пыл её словно по- гас, и она продолжила треснувшим голосом: – Едва мы шагнули за ворота города, я сказала горожанам, ожи- давшим меня: «Вот голова Олоферна, возьмите её. Го- род спасён». И упала на руки стражникам. Голову Оло- ферна вывесили у ворот на всеобщее обозрение. 82

Парящий апельсин На рассвете стражники из лагеря неприятеля увиде- ли голову Олоферна. В стане врага возник мистический ужас. Они побежали в шатёр полководца, где нашли его обезглавленное тело. Войско, лишённое предводи- теля, в страхе, разбежалось. Ветилуе была спасена. Ас- сирийцы не прошли на Иерусалим. Она взглянула на собеседника пустым остывшим взглядом и, словно предугадав его вопрос, сказала тихо уставшим голосом: — Я больше не выходила замуж и не знала мужчи- ны. Я рассказала тебе всё, что должна была. А сейчас уходи… Уже шагнув за порог, Дик Черни обернулся и задал только один вопрос: — Почему я не смог сосчитать мужчин за столом? — Потому, что мир помнит имена этих мужчин толь- ко благодаря тому, что их жизнь оказалась в руках ве- ликих женщин. Нехотя пятился он к выходу. Затем не спеша шёл по улице к воротам города. Он уже понимал, что в своё время он попадёт не скоро. Его ждёт призрачный шатёр с белой лампой в центре. Мудрость и отвага Дик Черни покидал город Ветилуе со смешанными чувствами: поражал подвиг Юдифи, но одновременно он жалел женщину лишённую простого счастья. Выйдя из ворот города, он удивился тому, что там был вечер, а за воротами горел яркий день. Жаркое солнце све- 83

Международный Союз Русскоязычных Писателей тило в спину, а впереди по пустынной мощённой до- роге двигалась только его длинная тень. «Узнать бы, который на самом деле час?» – вслух сам себе сказал Дик. И тут у него в голове своевременной подсказкой прозвучал голос его напарницы Салли: «Человек с Ай- фоном никогда не заблудится». Дик извлёк из кармана телефон, нажал на кнопку «включение». Экран засветился, но время не отража- лось, и геолокация, конечно, не работала. Он понажи- мал ещё несколько значков на экране, всё оказалось бессмысленно. – Вот, ещё одна бесполезная вещь, – в сердцах бур- кнул он. Когда Дик оторвал взгляд от экрана, перед ним сно- ва возникла маленькая резная дверь в шатёр с эфе- мерными стенами. И он уже почти автоматически от- крыл её. В комнате с белым шаром в центре стола царил прежний полумрак, и люди в странных одеждах бес- страстно смотрели на вошедшего гостя. Только одна женщина поднялась навстречу Дику. Она расправила складки своего платья из грубого полотна, привычным жестом прикрыла голову спадающим покрывалом и, приветствуя гостя, вежливо кивнула. Лицо женщины с чертами строгой библейской красоты светом мудрости и доброты освещали большие тёмные глаза. — Меня все зовут Двора1 , – сказала она, и её лицо украсила мягкая застенчивая улыбка. Дик не удивлялся тому, что понимает её. Наречие Дворы несколько отличалось от уже слышанных им 1 Двора была Судьёй и Пророчицей. О её судьбе после описанных событий ничего не известно. Найдена могила, считающаяся захоронением Дворы. 84

Парящий апельсин древних языков. Он назвал себя и спросил: - Что зна- чит имя твоё? — Моё имя означает – пчела. Та, что собирает луч- шее на поле из цветов. — Звучит красиво, – сказал Дик. – Ты так произно- сишь своё имя, что мне оно слышится знакомым. — В вашем мире меня иногда называют Дебора. Я Судья в израильском народе, – скромно сказала она. – В мои времена наследники колен Израилевых разо- шлись в свои наделы. Я жила в пределе колена Эфраима между Рамой и Бет-Элем. Мой муж по имени Лапидот, человек богобоязненный, но не сведущий в вопросах Торы. Мне выпало объяснять людям уроки, заповедан- ные Господом, когда наш народ был готов отступить от его правил. Выходила я из дома своего и садилась под большой пальмой. Ведь не пристало женщине общать- ся с чужими людьми в закрытом месте. – Произнесла она смущённо, румянец проступил на её щеках. – И сейчас я не могу пригласить тебя в свой дом. Пойдём, я всё покажу и расскажу тебе, так как ты избран, чтобы узнать о нашей жизни. Как только произнесла она эти слова, из-за стола поднялся рослый мужчина. На голове был надет мед- ный шлем, отороченный потёртой кожей вокруг лба. Поверх тесной туники на груди его были кожаные до- спехи со следами росписи. А на правом боку висел прикреплённый к ремню короткий меч с рукояткой, от- полированной до блеска рукой хозяина, не раз побы- вавшего в сражениях. Завершали костюм воина лёгкие сандалии на крепких ногах. — Барак, сын Авиноама, – просто сказал мужчина. Не добавив больше ни слова, он двинулся за ними следом. Двора, жестом рук раздвинула призрачные 85

Международный Союз Русскоязычных Писателей стены шатра, и спутники оказались на склоне высоко- го холма, залитого солнцем. Перед ними простиралась живописная долина, по краю которой блестела тонкая нитка воды. Другой высокий холм прикрывал долину с противоположной стороны. Присмотревшись, можно было различить на вершине белые постройки. Дик Черни пытался охватить взглядом и запомнить, как можно больше в отсутствии привычной видео- техники. — Присядь здесь, чужестранец, – окликнула его Де- бора, указывая на круглый камень, удачно расположен- ный у большого плоского валуна, на котором, как на столе, оказались две плошки. В одной призывно пле- скалась прозрачная вода, в другой отливало светлой зеленью оливковое масло. Двора положила на глиня- ную тарелку круглую лепёшку и кусок белого сыра, несколько спелых фиников. – Обмакни хлеб в масло и утоли голод, – предложила она Дику. – Вина мы не пьём, – предвосхитила она вопрос гостя, уже дважды видевшего набор из трёх жидкостей. – Да и не место здесь потчевать гостя вином, – с улыбкой сказала Дво- ра, взглянув на Барака. Тот утвердительно кивнул. Двора продолжила начатый в шатре рассказ, слов- но только мгновение назад поставила в нём запятую: — Не один день принимала я под пальмой людей, старалась рассудить их по правде. Отвечала на вопро- сы о ложных идолах ханаанейских. Терпеливо объяс- няла силу нашего незримого Единого Бога. Воины царя ханаанеев Явина, который правил в Хацоре2 , совер- шали набеги на нашу землю. Многие люди приходи- ли с жалобами на врагов, которые лишили их близких, 2 Хацор – нынешняя территория на границе с Сирией. 86

Парящий апельсин разграбили урожай, угнали скот. Преисполнилось моё сердце праведного гнева. И сказал мне Господь, что пришла пора положить конец нападениям и голоду, по- стигшему из-за этого мой народ. И было мне пророче- ство идти в эту землю, собрать десять тысяч воинов и встретить здесь войско царя Явина. — Почему именно десять тысяч? – не удержался от вопроса Дик. Он внимательно слушал рассказ Дворы, при этом не упускал из вида Барака. Тот тоже ловил каждое слово Пророчицы, слово слышал впервые. — Открыл мне Господь, что на каждую тысячу най- дется, хотя бы один праведник. А если будет десять праведников, то спасут они землю свою от врагов. И тогда призвала я Барака, чтобы собрал он защитников своей земли. — Принял я слова Дворы и отправился в пределы колен Израилевых: Беньямина, Иссахара, Менаше, Дана и Ашера, чтобы прислали они под мою руку своих воинов, – гордо сказал Барак. — Пока собирал Барак войско, стало известно, что идёт на нас войной армия ханаанеев под предводи- тельством полководца Сисры. У Сисры было много тысяч хорошо обученных солдат, вооружённых стрелами, копьями, мечами. А впереди войска девятьсот железных боевых колес- ниц. – Говорила Двора, глядя на Барака так, словно сно- ва уговаривала его выступить против врага: «Встань, Барак во главе войска, Господь придаст тебе силы. Сам Всевышний пойдёт перед тобой и отдаст Сисру в твои руки». Но ответил мне Барак: «Ты Пророчица, с тобой говорит Господь. Если ты пойдёшь, то и я пойду на вра- га. А не пойдёшь ты – и я не пройду». 87

Международный Союз Русскоязычных Писателей Барак потупил взгляд, видно он и сейчас чувствовал себя виноватым в том, что усомнился в пророчествах Дворы. — Что же, – сказала я Бараку, – я пойду с тобой, но тогда слава победы над Сисрой достанется не тебе, а женщине. Так говорит Господь. — И повели мы воинов своих вперёд, в Изреэль- скую долину, – поспешил вступить Барак. – Её ты ви- дишь перед собой. А река, что течет там, – Барак указал рукой на край долины, – зовётся Кишон. Летом она пе- ресыхает – воробью по колено. Все мы взошли сюда, на гору Табор. В произношении Барака, назвавшего гору, Дику по- слышалось что-то знакомое. Не то Тавор, не то Фавор. Он словно камешек покатал во рту корень слова, и на- шёл: – в фаворе, фаворит или первый, передовой. — Там, впереди, – Барак снова указал рукой вдаль, – с давних времён на холме стоял город Меггидо, при- станище караванов, которые шли от моря в Ассирию. Ханаанеи постоянно грабили город, убивали жителей. Мы выбрали для битвы это место. Река Кишон ограни- чивает долину слева, Табор отсюда, а с севера запира- ет долину Гар Меггидо. И снова в его произношении Дику послышалось знакомое слово – Армагеддон – окончательная битва добра со злом. Так вот где она произошла. Двора и Барак продолжали в подробностях расска- зывать. Дик слушал их откровения, затаив дыхание. Ему казалось, что от решения этих двоих зависит его жизнь и судьба. Пришлось бы ему оказаться на их ме- сте, он бы непременно ринулся в сражение. Взял бы в руки меч, чтобы повлиять на исход битвы. Перед его мысленным взором уже проходили стройными рядами, 88

Парящий апельсин пришедшие на зов Барака воины. Дику представлялась картина сражения, словно он смотрел хорошо постав- ленный исторический фильм. Вот на краю долины со стороны Меггидо с неотвра- тимостью судьбы покатилось облако пыли. Это желез- ные колесницы Сисры высокими колёсами и копытами сильных коней поднимали её до самого неба. А в небе горело жаркое солнце. Отсвет его блестел на копьях и шлемах врагов. Первые ряды колесниц, обтянутых рас- писанной под золото кожей, уже были хорошо видны. На колеснице кроме возницы и командира размеща- лись по четыре воина. За спиной у каждого был при- креплен большой лук и колчан стрел. В руке копьё, а на поясе острый меч. Между колесниц ровными рядами шли пешие воины в доспехах со щитами и копьями, с тяжёлыми мечами. За первым строем шёл следую- щий отряд колесниц и пеших солдат. Казалось, им нет числа. А они всё шли и шли, заполняя собой всю доли- ну. Вдруг стало казаться, что пыль, поднятая войском Сисры, взмыла слишком высоко и стала собираться на небе в чёрные кучерявые, как шерсть барана, тучи. В мгновение ока тучи сбились вместе, закрыв полностью всё небо. И хлынул ливень. Дождь с градом шёл стеной, не прекращаясь несколько часов кряду. Обмелевшая речка Кишон вспучилась бурным потоком, разлилась и хлынула в пойменную долину. Плодородная почва, предназначенная не для битвы, а для труда мирного пахаря размокла, превратившись в непролазную жижу. По колено проваливались в грязь солдаты с тяжёлым вооружением. Колесницы Сисры увязли по самые сту- пицы громадных колёс. Кони шарахались, испуганные грозой. Развернуться вспять они не могли. 89

Международный Союз Русскоязычных Писателей И тут со склонов горы Табор, на которую не пала ни одна капля дождя, на головы ханаанеям, как горох по- сыпались израильтяне, оглушая врагов боевым кличем. Изнемогающие под тяжестью промокших доспехов ха- наанейские воины не могли сопротивляться легко во- оружённым израильтянам, которые, казалось, были по- всюду. Они разили врага камнями из пращей и кололи в рукопашной короткими мечами и копьями. Самона- деянные ханаанеи были разбиты и бежали с поля боя в полном замешательстве, побросав свои колесницы. Дик был возбужден, он даже отёр рукой вспотевший лоб, словно на самом деле принимал участие в битве. — Да я вижу, что победа в сражении досталась вам благодаря тебе, Двора. Женщина покрыла себя сла- вой, – взволнованно сказал он. – Всё случилось по слову Божьему, – услышал Дик ответ Дворы. – Дальше всех убежал неудачливый пол- ководец Сисра. Он добежал до шатров кентского пле- мени и попросил укрытия у женщины по имени Яэль. Она впустила его. Дала Сисре напиться кислого моло- ка. И думая, что он находится в безопасности, полково- дец уснул под шкурой барана. Но не знал он того, что люди племени были дружны с израильтянами. Когда Сисра уснул, Яэль, привыкшая ставить шатры, взяла за- острённый колышек, к которому крепят палатку, и вби- ла его Сисре в висок деревянным молотком. Так пал полководец Сисра от руки женщины. – Спокойно, как предопределенное, произнесла Двора. – Во все века от женщин зависит мир в семье и в стране, победы и ра- зочарования, постигшие мужчин. За каждым сильным мужчиной стоит умная женщина. И снова Дик Черни вынужден был согласиться с её словами. 90

Парящий апельсин — Ещё об одной женщине не забыла я, когда сла- гала Песню о славной победе над врагами3. О матери Сисры, которая, сидя у окна, ждала своего сына с по- бедой, с дарами, отобранными у других матерей. Но не суждено ей было дождаться его. И в нашей земле мно- гие матери оплакивали своих сыновей. С того дня мир на сорок лет воцарился на земле Обетованной. И вдруг камера, висевшая на шее Дика, самопро- извольно щёлкнула, словно сделала снимок. В голове зазвенело, потемнело и всё исчезло. Из пустоты за- бытья возник назойливый голос профессора физики, у которого они с Салли как-то брали интервью: – Число Деборы связано с текучестью металла. Когда Дик открыл глаза, то с трудом осознал, что сидит на земле, опираясь о стену лавки, а над ним склонился торговец в синей майке с кипой на голове. Тот теребил пейджик с надписью TV, прикреплённый к видеокамере Дика и на смеси иврита и плохого ан- глийского извинялся перед ним за то, что, выходя из своей лавки, не нарочно ударил его дверью по лбу. Дик Черни ощупал довольно внушительную шишку у себя на лбу и смущённо улыбнулся торговцу. В кармане беспрерывно звенел телефон. Но самым удивительным было то, что видеокамера невообрази- мым образом сохранила два снимка: Большую тёмную комнату с блестящим столом и белым шаром посре- дине, а также прекрасное изображение современной Изриэльской долины, расчерченной ровными квадра- тами посевов с горой Меггидо вдали, сделанную с горы Табор. 91

Михаил Ландбург

Парящий апельсин Михаил Ландбург Член правления Союза русскоязычных писателей Израи- ля. Автор 15 книг, новелл и романов. Лауреат премии име- ни Юрия Нагибина. Второй призёр международного конкурса имени Э. Хемингуэя (Канада) Золотой диплом международ- ного конкурса «Её величество книга» (Болгария). Второй призёр международного литературного конкурса им. А. Ку- прина (Россия) Победитель международного литературного конкурса «Арфа Давида» (Израиль). Что это было? Если спросите полицейского, парикмахера, семей- ного врача и вообще кого вам только вздумается, кто жильцы этого дома, вам все до единого скажут, что этот дом населён последними бедняками, но только я одна знаю, что в этом доме живёт мой любимый. *** Впервые я его встретила в издательстве, куда он за- глянул, предложив свои услуги в качестве художника. Бледное лицо. Жёлтая бородка. Зелёные глаза. — Замечательно, – проговорила я, – мне нужен ху- дожник для обложки моего романа. Он остановил на мне взгляд – долгий, молчаливый, испытующий. 93

Международный Союз Русскоязычных Писателей — Почему вы молчите? – спросила я. — Вам просто кажется, что я молчу. На самом деле я так разговариваю. Молча… — Ладно, молчите, только молчите так, чтобы я мог- ла услышать, о чём вы молчите. Послышалось: — Я почитаю рукопись. — Разумеется! – ответила я. *** В коридоре валялась куски картона и пустая банка из-под селёдки. Из приоткрытой двери исходил при- глушённый свет. Я осторожно толкнула дверь. Гершон стоял в углу комнаты и, увидев меня, оста- вил мольберт, шагнул ко мне. — Вот, – протянув деньги, сказала я. — Триста шекелей? — Твою картинку «Два яблока» вчера купила хозяй- ка кондитерской. Думаю, твои работы людям нравятся. Его рука, на которой, словно подтаявшая карамель, подсыхала липкая краска, сжала мою кисть. — Хорошо бы! – проговорил Гершон. Бросив взгляд на подоконник, я заметила тарелку с тремя варёными картофелинами и недопитым стака- ном вина. — Ты обедал? – спросила я. Он кивнул головой. Я знала, что это неправда. Он стоял, сжимая в ладони деньги, и улыбался. Я заглянула в его глаза. Потом сказала: 94

Парящий апельсин — Попытаюсь предложить твою картинку с ромаш- ками. Отнесу в детский садик или ещё куда-то. Опустив глаза, он снова сказал: — Хорошо бы! Я снова сказала: — Попытаюсь. Пишешь что-то новое? Он кивнул на мольберт. — Рыбки? – сказала я. – Снова рыбки? Почему? — Картину с теми рыбками ты сумела продать, и я решил нарисовать ещё таких же. Сегодня останешься? — Побуду. Ещё немного. — А когда останешься? Я подумала: «Мне жалко тебя, оттого что понима- ешь немногое. Мне жалко себя, потому что понимаю многое». — Меня ждёт муж, – сказала я. Ни о чём обо всём Мы сидели за стойкой бара, и он сказал: — Ты – сукин сын. — Да, – отозвался я. — Ты не такой, как другие. — Нет. — Ты пишешь книги. — Да. — Все писатели – сукины дети. — Да. — Собираете всякие истории, а потом их исполь- зуете. — Да. — Словно паразиты. 95

Международный Союз Русскоязычных Писателей — Да. — Хочешь послушать историю? Я промолчал. Утром я отнёс в издательство новую повесть, и теперь мне хотелось выпить. — Рассказать? – пристал он. — Ладно. Он рассказал: — Позавчера вот на этом самом стуле, на котором сидишь ты, сидела пухленькая дама. Она прикончила свой дринк и долго разглядывала дно опустевшего ста- кана. Я протянул бармену сотенную и сказал, что не могу видеть женщин, сидящих перед пустым стаканом. Даме налили ещё. «Спасибо!» – сказала дама. На меня она даже не взглянула. В эту минуту я почувствовал, что влюбился. — Бывает, – сказал я. — И как быть теперь? Я промолчал. — А потом? Я зевнул. — Ты – сукин сын. — Да. — Знаешь, как я догадался, что влюбился? Я промолчал. — Сказать? — Я знаю, – сказал я. – Ты почувствовал, что должен переспать с ней. — Ты – сукин сын! — Да. — В эту минуту мне хотелось одного: чтобы она по- смотрела на меня и улыбнулась. О сексе мне в голову не пришло. — Напрасно. 96

Парящий апельсин — Ты – сукин сын. Я промолчал. Он продолжил: — И вдруг она повернула ко мне голову и сказала, что поблизости имеется недорогая гостиница. Она под- нялась с места и направилась к выходу. Я остался. Я чувствовал, что влюбился. — Бывает. — И как быть после этого? Я промолчал. — Не знаешь? — Знаю. — Ну? — Ждать, когда появится другая дама. За дверью Днем г-жа Ригер стонала от усталости, а ночью от одиночества и тоски; днем поглядывала на аллею, ве- дущую от ее пансиона к автостраде Тель-Авив – Иеру- салим, в надежде, что кто-то из проезжих решит пере- дохнуть в недорогих комнатах; ночью разглядывала за окном печальные звезды или мысленно беседовала с покойным мужем. В эту ночь г-жа Ригер ложиться спать не спешила, а, подойдя к окну, долго слушала, как, звеня подобран- ными с земли сухими листьями, бегал ветер. А потом, когда в доме все смолкло, она задержалась возле от- кровенной глади зеркала, провела пальцами по еще не очень мятой шее и не очень глубоким морщинкам на лбу, облегченно вздохнула, погасила свет и легла 97

Международный Союз Русскоязычных Писателей в кровать, разгоряченная предчувствием того, что в дверь ее спальни постучат непременно. Дом молчал. «Сейчас! – подумала г-жа Ригер. – Сейчас он по- стучит!» Мучительно напряглась спина, рука под одеялом касалась то жарких плеч, то живота и бедер, а немые губы шевелились нетерпеливо, молитвенно, призывно. Дом молчал. «Осенью ночи длинные, – думала г-жа Ригер, – надо потерпеть. . .» — Ты терпела долго-долго, – проговорил покойный муж Яков, – постарайся уснуть. — Я стараюсь, но... — Спи, пожалуйста, спи! Опустились веки, и в тот же миг, ослепительно свер- кнув, распахнулось серебристо-серое стекло окна, и в комнату шумно скользнула лодка, залепленная желто-оранжевыми листьями. — Вы?! – вскрикнула г-жа Ригер. В лодке стоял мужчина, а его радостная рука к себе подзывала. Г-жа Ригер помимо воли, открыла глаза. Ни лодки, ни мужчины не стало, и осенних листьев тоже не было, а была лишь пустота и темень глухой и прохладной комнаты. «Он – там! – подумала г-жа Ригер. – Этот мужчина сейчас там, за дверью!» Дом молчал. — Яков, я потерплю! Я смогу потерпеть еще! — Спи, милая, спи. — Я пытаюсь, Яков, кажется, я плохо пытаюсь... 98

Парящий апельсин Г-жа Ригер уже много лет не испытывала волнений и была спокойной, как бывает спокоен человек, который больше ни на что не надеется, и потому это случилось для нее вдруг, словно кто-то повернул выключатель, и в пространстве скучного, усталого вечера вспыхнуло, ярко высветилось явление нежданного чуда. Днём мужчина сказал: «Мне нужен ночлег». Г-жа Ри- гер ждала, что гость скажет еще что-нибудь, во всяком случае пояснит, на сколько времени ему потребуется ночлег, но мужчина хмуро молчал, и только глаза его, широкие, светлые наполнились тусклой мутью. Приветливо взлетев, рука г-жи Ригер позвала за со- бой в гостиную комнату. — Поживите здесь, – предложила г-жа Ригер. Мужчина закрыл за собой дверь комнаты и не выхо- дил из нее до вечера. За ужином мужчина сказал: — Хорошо, когда над головой крыша. Г-жа Ригер повела плечами. — Мне кажется, что хорошо тогда, это когда сохра- няешь Надежду. . . Мужчина поблагодарил за ужин, а г-жа Ригер оста- лась за столом одна и подумала о том, что утром по- даст гостю большую тарелку с сэндвичами. — Яков, у меня остановилось сердце. — Что ты, милая, сегодня твое сердце бьется еще громче, чем вчера. — Мой муж – ты! — Я – далеко. Я навсегда... Г-жа Ригер закрыла глаза, и ее вырвало из спальни наружу, понесло туда, где Иерусалим, где худощавый 99

Международный Союз Русскоязычных Писателей мальчуган, слюнявя гриф синего карандаша, выводит на стене древней башни слова, от которых глазам ста- новится горячо и радостно. — Придут люди и слова сотрут, – грустно говорит девушка. — Я вернусь и напишу снова... А потом страна воевала. Мальчуган не вернулся. Дом молчал. Г-жа Ригер высвободила из-под одеяла руку. Pука неподвижно зависла в воздухе, а потом скользнула к лампе. Горячий, колючий свет залил глаза. Сбросив с себя одеяло, г-жа Ригер подбежала к зер- калу, долго разглядывала шею, и, озябшая, вернулась к кровати и выключила свет. Глаза залила жесткая холодная тьма. Г-жа Ригер подумала о мужчине за дверью. «Что же вы медлите?. . Постучите, и я. . . Я услышу. . .» Дом молчал. Г-жа Ригер принялась вспоминать о том, что в ее жизни случались часы, дни, а то и недели, наполненные чудом Смысла, и тогда улыбались не только ее губы, но, как ей казалось, и руки, и плечи, и все внутри. Однажды улыбка оборвалась. Дом молчал. От прошлого не отмахнуться, потому что память ни в сейф, ни в карман фартука не упрятать; она оседает в глазах, на кончиках пальцев или коже живота, и, чтобы от памяти избавиться, пришлось бы выколоть себе гла- за или сорвать с тела кожу. 100