перемен лихолетья

Международный Союз Русскоязычных Писателей Перемен лихолетья Москва, 2020г.

УДК ББК Авт ЗН Сборник издан Международным Союзом Русскоязычных Писателей Международный Союзом Русскоязычных Писателей Перемен лихолетья. – М., 2020. – с. ISBN 978-5-00000-000-0 УДК ББК Редактор Милена Летницкая Дизайн обложки - Милена Летницкая Вёрстка А. Новиков ISBN 978-5-00000-000-00 © МСРП 2020

Оглавление 8 8 Ирина Арсентьева 10 Я могу. . . 13 Положите меня спать в сирени... 17 Размышления о подтяжке лица 17 20 Ирина Разгулина 22 На дворе 2020 год 23 Статус или размышления обычного мужчины 25 Социальное проявление 27 Заначка 29 Не бойся того, что тебя ожидает 29 Квадратные метры и гражданский долг 34 35 Анатолий Градницын 36 На Газетном (ностальгия по семидесятым) 37 Подснежник 38 39 Алёна Родионова-Крымская 41 Дорога в жизнь 41 Окружающее Меня учили преданно и рьяно 49 Никогда не любила ромашки 53 55 Ляна Радоман 56 Подъездная история 60 Ромка 66 Сашка 66 Дружба 68 Майя 69 Кубик-рубик 70 71 Андрей Смолюк 72 Два пути Виктория Палагичева Мы проводим время в Инстаграме Алла Кречмер Очереди Ах, как мне было трудно уезжать. . .

Эльшан Мамедли 74 Тени, идущие в никуда 74 85 Людмила Иконникова 86 Не грядка в поле 87 88 Виктор Бабарыкин 136 Мужской разговор 136 137 Анатолий Балицкий 138 Течение жизни… 139 90-е годы 139 Тропинки-виражи 140 Детства зеркала! 141 Мгновение 142 Родные холсты! 143 Куда этот путь? 144 Кураж! 145 Загрустившие строчки 146 147 Наталья Люнгрин 148 Оправдание 149 Размышления провинциалки 150 Активный поиск 152 153 Михаил Войтович 154 Паранойя 155 Время Секонд Хэнд 156 Гордыня 157 Решающая битва 158 Шанс 159 Стрелок 161 Взаперти 162 Аукцион 163 Веретено 164 Одиночество Внутренняя Монголия Быт и бытие Мир паука Время

В изгнании 165 Зов 167 Земля под нашими ногами 169 Потерянный рай 170 Качели 171 Путь 172 Адам и Ева 173 Конец света 174 Доказательства бога 175 Алексей Пилюгин 177 Путник 177 Мы с тобою. . . 178 Жизнь блуждает путем извилистым 179 Не меняемся мы с годами 180 С веры в идею рождается чудо 180 Время пролетает незаметно 181 Мы ищем мир в других 181 Зарисовки стихов 182 Нет ничего постоянного. . . 182 Мужчины не плачут. . . 182 Старые письма 183 Нарисую тебя 184 Посмейтесь над ним 185 Сергей Анохин 186 Возвращение 186 Я — русский. Родиною болен; 187 Время безвременья 188 Моя Родина во мне 189 Оккупация 190 На дне 191 Что можно в мире изменить, 192 Пойми 192 Роберту Горину 194 До последней минуты 196 В Россию вернулась весна, 197 Судьбы себе придумать невозможно, 197

Перемен лихолетья 198 199 Елена Кладова 205 Холодная близость 205 207 Наталья Шабло 207 Лихолетье 208 Смута 209 Береста словно в шрамах от лет. . . 209 Когда ничто не держит 210 Чёрно-белое 211 В переходах моей страны 212 В сумском парке 213 Не отболит 214 И снова, как сто лет преди... 219 220 Наталья Ожгихина 263 Подарок маме 263 264 Владимир Мальцев 264 Запоздалое признание 265 265 Александр Осин 266 Пусть дуют враждебные ветры… 266 Ты прости меня, меня милая Русь… 267 Люди, как и прежде… 267 И печалью, и грустью… 267 Станции… 267 Зная, не исполняем… 267 Веет ветер задумчивой грустью… 268 Цените каждое мгновенье… 268 Меняясь сами… 269 Перед нами бескрайние дали… 269 А за далью новые дали… 269 Мы идём… 270 Сложу из слов… 270 Мне некуда спешить… Жёлтое поле. Японский сонет Мы отодвигаем горизонты… Чёрная ночь… Заблудившийся путник… Всё новое… 6

Мы выбираем… 271 Ты можешь молча созерцать… 271 Но истина по соседству… 271 Спала с глаз пелена… 272 Как подскажет им сердце… 272 Усталый дремлет сад… 273 Анастасия Исаева 274 Мира Эго 274 Маргарита Рич 275 Если скажут мне 275 Я жизнь разменял 276 Золотою дорогой 277 Девочка-робот 277 Ангел 279 Жанна Куат 280 Письмо старого брюзги 280 Светлана Кондратьева 281 Лада и фитнес 281 Виктор Воронцов 287 Я лечу на восток, на восток 287 7

Перемен лихолетья Ирина Арсентьева г. Караганда Я могу... Я могу поступить в Литератур- ный институт, чтобы научиться излагать свои мысли по всем правилам писательского ис- кусства. Завидую некоторым литераторам белой завистью, они, не скупясь, льют на белый лист краски, смешивают, без страха наносят один за другим смелые мазки, заставляя любоваться своим словесным творением. Я же рву и мыс- ли, и слова на клочки, перебрасываю их с места на место, теряю где-то на полпути, отчего и возникает это чувство недосказанности и незавершенности... Я могу прыгнуть ввысь, могу и через планку. Брала же высоту за высотой, прибавляя сантиметры. Почему бы и нет? Могу и в длину, только нужно разбежаться посильнее. Руками что ли поразмахивать? Могу полететь, поднявшись над суетой. Не замечать никого и никому не махать рукой на прощание. Стоит только оттолкнуться. . . и все. Я могу влюбиться в тебя. И полюбить без памяти, на- всегда. Зажмурить от страха глаза в предчувствии, что все скоро закончится. Могу полюбить и этот серый город, где совершенно нет цвета, и все зависит от радуги. Где ветер не дует привычно легко, а только пылит и пылит, и люди от этого становятся седыми. И даже весну могу полюбить 8

Ирина Арсентьева раннюю. Без солнца и тепла. С длинными сосульками по утрам. С неожиданной белой, хрустящей крупой, закрыва- ющей дневную слякоть, словно детская присыпка. Мне могут понравиться и эти стихи без смысла, без рифмы и без названия, которые кто-то только что читал с воодушевлением. Потому что молод. И эти картины с «Ве- сенней выставки», на которых почему-то нет весны. И нет света. Могу даже купить не глядя. Я могу срифмовать три строчки, назвать их хокку, и кто-то незамедлительно обя- зательно назовет меня лучшим «хоккуистом», а кто-то, на- против, скажет, что я не имею права на эти три строчки. Могу рискнуть и нарисовать портрет моей кошки с магиче- ским взглядом, исполненным тайной, которую не удалось разгадать. Я могу решить задачу с пятью неизвестными и крос- сворд со странными названиями рек, морей и городов, не- смотря на свой «географический кретинизм». Могу устро- ить политические дебаты с друзьями, которые скучают по всему советскому. Пусть скучают хоть по чему-нибудь. Могу поставить диагноз нынешнему образованию, не вникая в суть «обновленки». Все это я могу, конечно. . . Но как жаль, что я могу написать только так, а не иначе, и правила литературных жанров не помогут мне чувство- вать острее и ощущать живее. И прыгнуть я не могу, потому что жопа обязательно собьет планку и не даст подняться под облака. И не могу полюбить этот город и эту погоду «нараскоряку», которую почему-то все называют пробуж- дением. И тебя полюбить не могу, потому что нечем любить. И картину не могу купить, потому что та, что понравилась, и есть моя жизнь. И портрет не смогу нарисовать, потому что кошка ушла, не предупредив. А я только-только приготови- ла мольберт. А кроссворд не окажется картой, по которой 9

Перемен лихолетья следует двигаться, и я вновь заблужусь «в трех соснах». Политику опять назову «проституткой» и без причины до слез обижу друзей. И читая старый учебник, буду давать онлайн-уроки о самом ценном в жизни – о самой жизни. Не могу я всего этого сделать, к сожалению... Потому что мне никогда уже не будет сорок... И поэтому мне не следует поступать в Литературный ин- ститут. А лучшим или худшим «хоккуистом» современности меня и так назовут. Это уж точно. . . Положите меня спать в сирени... Нам не дано вернуть назад Весны прелестное дыханье И детских лет воспоминанье Нам не дано вернуть назад. Ф. Тютчев В этот раз весна почему-то запоздала, и все живое зата- илось, ожидая ее неспешного наступления. Почки набухши- ми красно-коричневыми зачатками долго висели на ветках и, побаиваясь частых утренних заморозков, страшились расшвырять в стороны многочисленные слои смолистых оберток-пеленок и выглянуть наружу нежными клейкими уголками изумрудной зелени. Первоцветы и подснежники, с трудом освободившись от тяжести серых пористых снеж- ных лепешек, кое-как выбросили свои бутоны на коротких цветоносах, не успевших вытянуться из-за отсутствия по- ложенного по сроку солнечного света и тепла. И отцвели так же быстро и скромно, без лишней помпезности и хва- стовства, торопясь окончить свой жизненный цикл вовре- мя, несмотря ни на что. 10

Ирина Арсентьева И только кусты сирени, казалось, радовались этому ве- сеннему опозданию, набирались какой-то удивительной силы и с каждым холодным утром покрывались все гуще и гуще тугими кисточками белых и фиолетовых соцветий. Тепло пришло неожиданно в конце мая. И только в июне разлетелись во все стороны брызги всевозможных оттенков зеленого – от трепетного салатного, мятного и ярко-лаймового до таинственного малахитового и терпко- го оливкового. Брызнула зелень и засверкала на солнце, будто умытая недавним густым дождем. Я заждалась сирени в этот год. Ждала, нервно погля- дывая на беспросветно-серое, не по-весеннему плаксивое небо, и все мое существо, и душа, и сердце, и кожа требо- вали хотя бы маленькой дозы этого странного для моего понимания наркотика. И вот дождалась. Вновь разливается этот неповторимый густой аромат, ползет тяжелым атласом из одной комнаты в другую, заполняет собой все свободное пространство, заставляет оголяться тонкие чувствительные окончания, вырисовывая легкими трепетными касаниями на полупрозрачном полотне контуры исчезающих лиц, тел и пейзажей. Он не будоражит, как обычно, легким эфиром. Масляни- стой тяжестью накрывает сознание и повисает на смежен- ных веках. В позе скрюченного маленького зародыша плы- ву в этой масляной жидкости, словно в утробе матери, от края до края. Сквозь сон ощущаю что-то свое. Только свое, личное. Это – счастье. Не безграничное. Напротив, оно чет- ко очерчено и защищено. Это – точно оно, счастье, его ни с чем невозможно спутать... Легкий ветерок колышет белую ситцевую занавеску с вышитой неловкими детскими руками бабочкой в разно- цветных шариках узорчатых крыльев. Сиреневый кустик приветливо машет зеленой лапкой сердцевидных листоч- 11

Перемен лихолетья ков, заглядывая в приоткрытое оконце маленькими глаз- ками пятилистников. Поскрипывает старыми суставами развесистый клен, покряхтывает, задевая дощатые стены. Бесконечно тарахтит мотор, стараясь добыть из недр зем- ных живительной влаги, иногда закашливается, чихает, фы- ркает от напряжения и продолжает свою трудную работу, едва передохнув. Безмятежный дневной сон затягивает глубоко, скрывая от палящего июльского солнца так надолго, что не сразу удается разлепить глаза. Вновь и вновь проваливаешься в его мягкую яму. Наконец, вялыми, слабыми от продолжи- тельной неподвижности, ногами ковыляешь на скрипучее крыльцо, вытягиваешься во весь рост, распрямляясь и под- нимая руки к небу, и радостно брызгаешь в лицо побле- скивающей на солнце водяной прохладой из заранее при- готовленного заботливыми руками старого, поржавевшего от времени, таза. Быстрой босоногой ящеркой скользишь между яблоневых стволов, кустов смородины и вишни, ста- раясь не обжечь раскаленной землей мягкие пятки. Пробравшись в тень, останавливаешься и, отдышав- шись от быстрого бега, выбираешь место поудобнее, пря- мо в объятиях сиреневых кудлатых лап. Усаживаешься на шаткие старые качели с чашкой мятно-смородинового чая и, хрустнув куском сахара, блаженствуешь, раскачиваясь в такт с ветром, солнцем, небом и непрерывным тарахте- нием надоедливого мотора, добывающего воду из темных, пронизанных подземными венами, глубин. Кажется, что это навсегда. Навечно... В этот год сирень схитрила и сообразно климатическим загадкам приняла решение быть со мной совершенно иной, нежели прежде. Интимнее, что ли... Она не возбуждала, не бередила мою, истосковавшуюся по ней, душу, не манила в темные закоулки памяти. Не водила узкими улочками вос- 12

Ирина Арсентьева поминаний и размышлений. Она баюкала свернувшееся в зародышевый клубок усталое от сменявших друг друга мыслей тело. Она усыпляла. Детским сном, крепким и дол- гим, с тяжелым пробуждением и медленным возвращени- ем в реальность. Во сне впервые отчетливо явилась эта грешная мысль, странным образом не пугающая вовсе, а принятая без тре- бований объяснения всей ее сути. «Положите меня спать в сирени»... Размышления о подтяжке лица Как-то вдруг, неожиданно для себя, стала замечать, что ровесницы, а частенько и дамочки помоложе ставят в соци- альных сетях заметочки про гимнастику для позвоночни- ка, зарядку для избавления от складок на животе, массаж лица и шеи. Даже отметила себе несколько упражнений. Посмотрела на руки, ноги, шею, живот. Отметила про себя, что все это уже не то что было раньше, но вполне еще ничего. Про лицо и думать не стала. Красавица. Такая же, как и была... Но однажды как гром среди ясного неба прозвучал этот голос. Голос весело спросил: «Не хочешь ли ты сделать подтяжку лица? Немножко, чуть-чуть, на полсантиметра всего». Эти полсантиметра заставили ее по-иному взглянуть на свое лицо, чаще, проходя мимо зеркала, останавливать- ся, чтобы посмотреть на морщинки, которые она раньше как-то и не замечала. Стала натягивать кожу на эти пол- сантиметра и отводить образовавшуюся складочку вверх, 13

Перемен лихолетья в стороны и даже умудрялась заправлять за уши. Эффект и правда был хорош. Лицо становилось ровным, как яйцо, похожим немного на маску из желатина. Теперь она точ- но могла сказать, что лица артисток, певиц и даже певцов претерпели именно такие изменения. Они были хороши, конечно, но искусственны до неприличия. Так, изучая свои морщинки, она подумала о том, что неплохо было бы вспомнить об их происхождении. Хотя утверждают, что «с годами тонус мышц лица ослабевает, а сила притяжения Земли настолько велика, что они на- чинают сливаться вниз». Наверное, так оно и есть, и все мы рано или поздно сольемся с Землей, но все-таки, если подумать хорошенько, нет ли другого объяснения? «Стоит посмотреть и посчитать, каких морщинок боль- ше, и где кожа сливается с Землей быстрее всего», – под- сказывало лицо. «Так и сделаю», – отвечала его обладательница и при- стально всматривалась в зеркальце с увеличением. «Смешинок» совсем мало, хотя все говорят об очарова- тельной улыбке. Ребенком она была очень серьезным, да и потом, в школе, тоже редко улыбалась. Она отчетливо вспомнила, как сама выработала эту при- вычку ярко улыбаться в ответ на все жизненные трудно- сти. «Они ведь есть у всех эти трудности, так что же слезы лить или жаловаться, или ходить с постным выражением? Буду улыбаться!» Улыбаться она стала после того, как ее глаза стали бесцветными. Она их выплакала тогда. Тогда же решила подвести контур черным карандашом, а когда уронила немного блестящей акварельной краски на верх- нее веко, то осталась довольной полученным результатом. Глазки вновь заблестели, а улыбка заставила их искриться. Вводить людей в заблуждение о своей жизни стало ее ос- новной фишкой. 14

Ирина Арсентьева «Удивлялки» есть. Это такие черточки у бровей. И появ- ляются они не от того, что «удивительное рядом», а от того, что ты только и можешь, что широко открыть глаза, от чего брови сами в изумлении подпрыгивают вверх. Отсюда и выражение пошло «глаза вылезли на лоб» и брови в том числе. Таких черточек у нее много. Можно было бы пои- менно вспомнить виновников чертежей, но ведь у каждого они свои, эти чудо-чертежники. А вот эти самые глубокие. Это – «поджатые губки». Мол- чала. Сглатывала обиду, недовольство. А что делать? «Мож- но было и по-другому», – говорило зеркало. «А результат какой?» – спрашивало тут же. Вывод один, по-другому было нельзя. Там нельзя – «в лоб получишь», тут нельзя – «пулей вылетишь», здесь – «работы лишишься». Страшно, вот и терпела, а губки все больше поджимались. Маленьки- ми стали. А когда-то психолог читал лекцию. «Чувственные губы, – говорил, – это – вот такие. . .» и указывал на ее пух- лые, налитые как ягоды, без всякого силикона. А вот следы саркастических ехидных улыбочек. Назовем их «ехидинками». А как же без них? Чем старше, тем «ехи- динок» больше. Можно себе позволить немного сарказма. О чем вещают по телевидению, как выражается молодежь, куда катится образование, что «день грядущий нам гото- вит»? Об этом только с горьким юмором и иронией, и ни- как по-другому. А вот еще и веки стали над глазами нависать. «Подни- мите мне веки!» Нет, не получится уже смотреть на мир широко раскрытыми глазами. Так смотрят только дети. По- тому что ничего не боятся и глаз не защищают. Вот еще несколько лучиков умиления пробежало. Это от внучки. Чудо-лучики. Солнечные. 15

Перемен лихолетья Какая подтяжка лица? Ну, предположим, уберет она все свои «лучики», «смешинки», «ехидинки», «поджатые губ- ки» и что? Будет «мумия египетская»! Читают же хироманты по руке, судьбу предсказывают. А вы на лицо посмотрите, к морщинкам приглядитесь и все, что захотите, узнаете. Так и просидела она над увеличительным зеркальцем со своими мыслями до самого вечера и решила, что подтяжку лица пусть делают те, у кого на лице ничего не написано. А то потом заново улыбаться, удивляться, сокрушаться, умиляться... придется. 16

Ирина Разгулина Ирина Разгулина Родилась в маленьком сибирском городке. Писала стихи с детства. Публи- куется относительно недавно. Работает управленцем в круп- ной оптовой компании. Профессионально увлекается астрологией. Любит путешествовать и созерцать, а поэзия всегда в душе. На дворе 2020 год На дворе 2020 год, Попали все мы под жесткий гнет. Еще перед этим ровно за год, Жил полноценной жизнью народ. Строил себе планы на отдых, Делал из себя «челов» модных. Смотрел в будущее беспристрастно, Мечтая о том, как оно прекрасно. Подарки делал бескорыстно, Тратил деньги в удовольствие, неистово. Заботясь о семье любимой, В кредит залазил за квартирой. 17

Перемен лихолетья Стабильность породила финансовый разврат, Все покупалося в стократ. Несоизмеримо доходной части, Семейного бюджета, под натиском страсти. Ныне пошел другой разгон, Билеты берем только в плацкартный вагон. Кино смотрим на диване, В гости ездим только к маме. На продажу пошел домашний хлам, Который давно не нужен нам. Авито с Юлой помогают продать, Не приходится возле магаза толкать. Как хорошо в квартире теперь, Нет ненужных вещей. В холодильнике видно, что лежит, Но живот от голода не бурлит. Как ведь оно бывает, Ситуация ныне глаза открывает. Человеку для счастья совсем немного нужно, И зачем тогда было так жить натужно? Просто привыкли мы к финансовому комфорту, В сезон - к интересному курорту, К изысканным продуктам, И заморским фруктам. Избалованы мы современным вкусом, Одеждой модной и доступным Эльбрусом. 18

Ирина Разгулина Все в зоне финансовой было руки... И обрубили нам это - глубоко под кишки. Так потерпим немного, братцы, Мы же с вами не тунеядцы. Все вернется в прежний накат, Заработаем еще больше деньжат. Прокатимся в кругосветку, Забьем до краев барсетку, Накупим ненужных вещей В «стране по раздаче лещей». Коррективы вносит этот год не зря - Есть возможность сменить курс своего корабля, Перестать плыть по течению, А рассчитать все в нужном сечении. Обогатиться изнутри по полной, Другой жизнью начать жить - нескромно. Славный 2020 год!!! Запомнит его весь мировой народ. 19

Перемен лихолетья Статус или размышления обычного мужчины В последнее время стало модно Слово «статус» уже однородно. Кто, откуда ты и чей, Главное, не из бичей. А если мне не повезло, Зовут «никак» и сам никто, Не знаю я своих корней, И не было счастливых в детстве дней. И слово «статус» незнакомо, Все как-то в жизни из-под лома. Но я хороший человек, Любитель библиотек. И порядочный гражданин, Но в родословной я один. Не видел никого своих, Рос в учреждениях государевых. Нет у меня за плечами кого-то, В банках не лежит сверхбюджетная квота, Нажитого нет у меня ничего, Ежемесячная зарплата всего. Статус у меня один - Я отец, муж и гражданин. Люблю я Родину мою, Забочусь и храню семью свою. 20

Ирина Разгулина Вот и разница в понятиях временная, У «статуса» смысловая нагрузка двойная. Мне ближе прошлого десятилетия - Что сейчас происходит - это трагедия. Но я останусь порядочным человеком, Пусть и не статусным по нынешним чекам. Не интересны мне бренды и прочая хрень, Мой статус проложен в другую ступень. 21

Перемен лихолетья Социальное проявление Мой организм уходит в самоуправление, И активное внешнее проявление, Когда на него оказывают давление, И социальное ущемление. Начинаю толкаться руками, Бежать быстрее ногами, Шевелить при этом мозгами, Оставляя всех за плечами. Страдают сильнее от этого близкие, Они становятся для меня низкими, Не вижу их и не замечаю, Себя основного я при этом лишаю. С возрастом принимаю решение: Менять себя нужно, иначе лишение. Лишение родных и любимых, Нельзя делать из них гонимых. Конечно, обычное проявление, При социальном удовлетворении - Активное внешнее участие, Про семью забыв в одночасье. Буду учиться делить свое время, На; «вне семьи» и «внутри», Где заложено семя. Ростки, чтобы росли и укреплялись, В семейное древо превращались. 22

Ирина Разгулина Заначка Вирус с короной ворвался в мир лихо, Сказав всем сидеть по домам тихо. Почти шесть недель протусили все дома, Пора выбираться из монохрома. Царь наш поведал народу указ: «Всем на работу, харэ жить в экстаз!» Только народ понимает, увы, Не будет как раньше уже. Полстраны… Остались без средств, к существованию, Не понимая всеобщего ликования. Дети, собака, муж и квартплата - Вот и закончилась зарплата... Ушла на еду и проживание, Шесть недель домашнего обитания... Господдержка будет, но, однако, не всем. Как хошь, так и думай, что будет затем. Конечно, с голоду пухнуть рано, Огород есть, проживем и без ресторана. Переходим на диетпитание, Скинем лишнее без оправдания. Люблю страну свою Россию, За возможность быть всесильною, И вопреки всем ожиданиям, Найду выход с осознанием. 23

Перемен лихолетья Что впредь нужно иметь про запас, Кто знает, что будет дальше у нас. Вспоминаем забытое слово «заначка», Эх, хороша, задана сверхзадачка. С каждой месячной теперь зарплаты Отложить нужно, сколь можешь, без мата. Зато в следующий раз, Когда с семьей по указу пойдешь в экстаз, Защищенной будешь со всех сторон, Не боись ты, новых времен. Как говаривал мой отец: «Кто не упал, тот молодец, А коли поставили на колени дружно, Встал, отряхнулся, и в бой радужно». Или проще скажу, иначе: «Что не ломает, то делает нас духовно богаче». Деньги - понятие наживное, Руки с головой на месте - Это главное и основное! 24

Ирина Разгулина Не бойся того, что тебя ожидает Не бойся того, что тебя ожидает. Потеря работы, урезка зарплаты - Стабильностью нынче не пахнет. Продай все, и айда на Карпаты! Нет. Тебя держат обязательства, Они вроде и без домогательства, Но как-то ты к ним привык, Поэтому остаешься на месте и как штык. Тогда нужно подумать, как быть дальше... Вот, это уже здравая мысль на подальше, Но только в родном краю, Сохранив себя и свою семью. Возьми под контроль свои расходы! Соизмерь свои доходы. Убери ненужные траты, Типа покупки а-ля мармелада и модных тряпок, Для домашнего склада! Продуктовую корзину собери компактно, Чтобы все в ней было аккуратно и благодатно. Фрукты, овощи, мясо, на выбор что-то из «молочки», Главное! Без гастрономических заморочек. Сейчас самое время вспомнить любимое хобби, Чтобы занять свои мысли и тело в домашнем окопе. Детям также найдите занятие дома, Тогда на выходе из самоизоляции, Ваша семья не претерпит мутации. 25

Перемен лихолетья Пережить нужно это сложное время, Принять это как вынужденное бремя. Ситуация в стране только набирает накала, А дальше будем еще долго разбирать, Эти залежи экономического кала. Держись вместе со своею семьей, Пройдите этот тяжелый период одной составной. Трансформацию в жизни претерпит каждый, Но в наших силах, чтобы это стало лишь однажды! 26

Ирина Разгулина Квадратные метры и гражданский долг Состояние клаустрофоба Начало развиваться в режиме 14-ти дневной он-лайн работы, В условиях жесткого карантина, Прилетом из-за границы была причина. Я прожила это состояние с мужем в одной квартире, Мы не убили друг друга, и в этом сила, Взаимоотношений межличностных, В условиях замкнутых, апокалиптических. Мы не являлись раздражителем друг для друга, Славно поднимая настроение в этом замкнутом круге, Смотрели фильмы, читали много, Пили, ели, разговаривали без умолку. Имбирь с лимоном стали едой ежедневной, Я выполнила долг перед Вселенной, Зарядила организм витаминами по полной, Меня теперь бойся, вирус бесконтрольный. Прожили эти две недели В замкнутом пространстве, В соблюдении правил и норм всех гражданских. В стометровой прогулке от дома с собакой - Отдушиной стало благодатной. 27

Перемен лихолетья Также возможность перемещаться в квартире, Из комнаты в комнату, делая пространство шире. Отсутствие маленьких детей Спасло от убийственных идей. Хорошо мы провели время в карантине. Большая квартира и коридор посередине Спасли нашу дружную семью, Квадратные метры решили судьбу. Каждому человеку нужно личное пространство! Там, где есть только его убранство, Тогда все остальное будет без хамства, И сохранится чувство долга гражданства! 28

Анатолий Градницын Анатолий Градницын Градницын Анатолий Ана- тольевич родился в 1956 г. в Ростове-на-Дону. Образование высшее, кандидат философских наук. В настоящее время – рабо- тающий пенсионер, автоэксперт. Живёт в Иркутске. Член Между- народного Союза Русскоязычных Писателей. Лауреат и дипломант различных международных и рос- сийских литературных конкурсов. Произведения напечатаны в России, Болгарии, Германии. На Газетном (ностальгия по семидесятым) Расскажет вам нехитрая баллада О том, что нам газет не надо, Что от газеты только вред. Чтоб не отстать от жизни и прогресса, И просто так, для интереса, Ходите чаще в туалет. В Ростове, в центре, на Газетном Есть знаменитый туалет. Он в доме старом, неприметном Функционировал сто лет. 29

Перемен лихолетья А переулок наш Газетный Непримечателен ничем. Как и везде, народ конкретный, И как всегда, доволен всем. И кто назвал его Газетным? Не выпускали здесь газет. Назвали б лучше Туалетным, Ведь здесь подземный туалет. Недалеко от туалета Всегда «Москвич» его стоял. Там лотерейные билеты Наш дядя Миша продавал. И разлетались те билеты, Как на базаре пирожки, Звенели мелкие монеты, И в шмэн играли корешки. Всё дядя Миша растолкует Не хуже вражьих голосов. Сегодня сплетню он смакует, А завтра знает весь Ростов. Болтали люди на Газетном И ждали в жизни перемен, Шутили даже о запретном, Ещё не зная, что – взамен. Не покупали тут газеты. Газета ведь всегда соврёт. На лотерейные билеты Тогда надеялся народ. 30

Анатолий Градницын Нуждались мы раз в год в газете, Счастливый номер чтоб узнать. Но ежедневно в туалете Её все стали применять. Вредна всегда была газета. Всё потому, что в ней свинец. Её возьмёшь для туалета – И всё, приплыл, тебе конец. Но был народ наш несгибаем. Где мы такой ещё найдём? Газет советских не читаем – Мы ими смело жопу трём. Родная всем страна Советов Гнала бумагу для газет. Бумаги же для туалетов, Как колбасы, в продаже нет. Ходили слухи в переулке, Что вместо мяса в колбасе – Бумага, а в Москве - придурки, Вот почему худые все. В пивнушку возле синагоги Мы шли обычно, как в бювет. А после пива, по дороге Спасал всегда нас туалет. Повысить уровень культуры Туда ходили мы не раз. Над писсуарами скульптуры Здесь выставлялись напоказ. 31

Перемен лихолетья И живописные творенья Сюда несли на вернисаж, Поэт свои стихотворенья Надрывно пел, впадая в раж. И утончённые натуры, И поэтический кураж… Вдруг стал прибежищем культуры Невзрачный этот антураж. Своими стали здесь поэты, Здесь льются рифмы и вино. Звучат баллады и сонеты, И бардам всё разрешено. Госбезопасности структуры Пытались взять их под колпак. Но утончённые натуры Не поддавались им никак. Напрасно сыщики старались, И генерал не спал ночей. Поэты им не признавались - Здесь презирали стукачей. Ни партократы, ни чинуши Не одолели гордый нрав. Наш туалет, как наши души, Не заберут, закон поправ. 32

Анатолий Градницын Когда-то даже оккупантам Не дали здесь открыть шантан. Спасибо нашим диверсантам, Они сорвали гнусный план. Ушло то время незаметно, Ни «Москвича», ни дяди нет. Но переулок наш Газетный Живёт. Живёт и туалет. Туристы ходят, ротозеи… И наш народ забыл уже, Бродя по залам как в музее, Что значат буквы «эм» и «же». Висят шедевры мировые, Струится сладкий звук виол… Когда попал сюда впервые, Я вдруг забыл, зачем пришёл. В потоке жизни быстротечном Забудем мы порядок лет. Но если станет город вечным, То будет вечным туалет. P.S. Прошли года и я вернулся В родимый край из дальних стран, Пошёл в сортир и ужаснулся, Ведь здесь открыли ресторан. Конечно, в недрах общепита Есть свой приличный туалет, Но нет того в нём колорита, И атмосферы той в нём нет. 33

Перемен лихолетья Всё преходяще в этом мире… В одном уверен наш народ - Кабак открыли при сортире, А вовсе не наоборот. Подснежник Мне б душою святой и нежной Унестись в синь июньских гроз, Но в пустыне седой и снежной Мёрзну я в липкой дрёме грёз. Я подснежником-первоцветом, Что в снегах неприметно рос, В зной на клумбе засохну летом, Вдруг очнувшись средь пьяных роз. Кто назначил мне в жизни этой, Где всё зыбко, где смерть - курьёз, Песней юности недопетой Умереть под насмешки роз? Разве Бог мне не даст иного? Душу рвёт лёд хрустальных слёз... Но назло всем подснежник снова Вдруг расцвёл у родных берёз. 34

Алёна Родионова-Крымская Алёна Родионова- Крымская Алёна Родионова-Крымская роди- лась 9 июля 1985 года в г. Симферополь, Республика Крым. Окончила Крымский Федеральный Университет им. Вернадского по специ- альности «Менеджмент». Работает менеджером. Замужем, воспитывает сына. Увлечения: йога, верховая езда, горы. Пишет стихи с 15 лет. Номинант ряда литературных премий: «Славянское слово 2019» (Болгария); «Русь моя» за 2020 г. (Москва); «Наследие» за 2020 г. (Москва); «Поэт года» за 2020 г. (Москва); «Георгиевская лента 2020-2021» (Москва). Публикации: Литературный журнал «Три желания» №117, 118 (Весна 2020, г. Ря- зань ) 17-й том Альманаха «Георгиевская лента 2019-2020» «Дорогами Победы» 1945-2020 В 2020 году Российским Союзом Писателей награждена медалью «Георгиевская лента 250 лет» за вклад в развитие русской культуры и литературы. 35

Перемен лихолетья Дорога в жизнь Дорога в жизнь порой терниста, Из детских выпрыгнув штанов, Вдруг понимаешь — не пушиста Твоя судьба - край берегов. Бежишь ты быстро иль в полшага — Себя догнать бы самого, Меняя веру цветом флага, Уже не веришь ни в кого. Пройдут дожди, снега и вьюги, Что-то забудется с вином, Ползёшь на свет своей лачуги, Звеня то сердцем, то ключом. И что в конце, в итоге этом? Где вперемешку имена, На смену жадным эстафетам Пришла подруга — седина. Скулит собакой у порога, Со взглядом прошлых укоризн, Твоя девчонка-недотрога, Дворнягой прожитая жизнь. 28.II.2020 36

Алёна Родионова-Крымская 19.II.2020 Окружающее Плыли дни в потоке красок Без предвзятости в словах, То ли мы уже без масок, То ли маски скрыли страх. Много славили чужого, Своего не берегли, То ль ослепли для простого, То ль простое превзошли. Заложили чувств алмазы Кто - в ломбард, а кто - за так, Стали нам важнее стразы, Кто не в стразах, тот простак. Кто летал, а кто - на брюхе, Горизонт для всех один, То ли стали разом глухи, Сам сужу, но не судим. Что-то вывернулось в мире Наизнанку, на поклон: В нас стреляют, словно в тире, Мы довольны, лишь бы в тон. Что кричать во всеголосье? Храпом всех не воспитать: Мы застряли в этом кроссе Под названьем «Выживать». 37

Перемен лихолетья Меня учили преданно и рьяно Меня учили преданно и рьяно, Как Родину любить и защищать, Как с самого утра голодно-пьяной Еду себе законно добывать. Я Родину свою всю разглядела Сквозь очередь стоящих в стеклобыт, Где вымотаны нервы до предела, А солнца луч в угаре пьяном скрыт. Безветренно кому-то было в детстве, Не снился без конца голодный год, Где тонет в нищете, её кокетстве Непрожитого детства мой восход. Обуглены мечты бессонной крылья, Оторвана от истины тесьма, Туда воспоминаний эскадрилья, Где мир - необоснованная тьма. Меня учили преданно и рьяно, Как Родину любить и защищать, Которая в таком же платье рваном От голода ложится умирать... 12.III.2020 38

Алёна Родионова-Крымская Никогда не любила ромашки Никогда не любила ромашки И стареющих писем не жгла, От утенка до стройной милашки - Жженой памяти колет игла. Доводилось смотреть исподлобья, Иногда - и костры разводить, Ненавижу овсяные хлопья, И о детстве мечтаю забыть. Что-то гложет в груди - боль ли это, Может, память хронически врёт, Никогда не любила запреты И того, кто мне в спину плюёт. Старый чайник на кухне - подруга, Что с того, что она - это он? Никогда не дралась я за друга, Не молчала тайком в телефон. Свет оконный тревожит до боли, Щемит ветра предательский вой, Никогда не была в главной роли, Не кричала вдогонку: «Постой!» Что-то было упущено где-то, Может, мною, а, может, не мной, Знаю точно - умру я поэтом, Не скрывая себя за стеной. 39

Перемен лихолетья Никогда не любила ромашки, Мне и розы совсем не нужны, Всех дороже березы кудряшки И зелёное поле страны. 15.IV.2020 40

Ляна Радоман Ляна Радоман Выросла в Барнауле. Работала автором и ведущей телепроекта о моде. Публикуется в СМИ. Замужем. Двое сыновей. Сейчас живет в Иерусалиме. Подъездная история Вокруг были сплошные пустыри, подъемные краны и хаотично вырытые котлованы, огороженные временными заборами. Асфальт только намечался, а дорога из камня с щебенкой в осенний период не спасала обувь от утопания в грязи. Мы заехали в наше новое жилище, которое распола- галось на краю города и соседствовало с «конечной» ав- тобусного маршрута неподалеку. Наш дом напоминал по форме огромную букву «Г». Дом был серый с зелеными балконами и покрашенными краской жуткого кирпичного цвета лавочками у каждого подъезда. На лавочках с утра до вечера сидели бабушки и, словно общественные дру- жинники, следили за тем, кто входит-выходит из подъезда, и что происходит вокруг. Старушки останавливали детей, дотошно расспрашивали про дела, игры, родителей и дела- ли какие-то замечания по воспитательной части. У любой 41

Перемен лихолетья из лавочек подъезда бурлила своя жизнь: шли разговоры и обсуждения, новости - обсуждались, сплетни - шептались. Подъезд, в который вселилась наша семья, был первым. Рядом с ним - продуктовый магазин, а в другом конце дома, впритык к двенадцатому подъезду, достраивали «Овощной магазин». Параллельно нашей части дома стоял еще один дом желтого цвета, с которым мы делили два магазина и большой двор с тремя качелями, песочницей и нескольки- ми спортивными сооружениями. Словно разделяющая наш двор пополам, наискосок шла тропинка. Даже зимой, когда за ночь снег засыпал тропин- ку и утром она, сливаясь с белоснежным полем, станови- лась невидимой, люди интуитивно снова и снова, прилагая усилия и по колени проваливаясь в снег, настырно шли и протаптывали дорожку в привычном месте. Так что зим- ним морозным днем разделительная дворовая тропа вновь прорисовывалась на старом месте благодаря всеобщим стараниям. Наш первый подъезд предназначался для тех, кто слу- жил и работал в Летном училище, расположенном в центре города, время в пути до которого на автобусе единствен- ного шестого маршрута составляло ровно час. Жильцы всех тридцати шести квартир, с первого по девятый этаж, были знакомы и общались между собой. Дети ходили друг к другу в гости или собирались на лестничных пролетах между этажами, чтобы поиграть. Не- сколько раз в год мы устраивали для всего подъезда кон- церты. Кто-то пел, кто-то читал стихи, кто-то показывал фокусы. Сочинялись смешные сценки и тогда мы все были задействованы в нашем мини-представлении. Однажды мы даже поставили новогодний спектакль, сценарий к ко- торому придумывали все вместе. 42

Ляна Радоман В ночь на Новый год двери всех квартир были открыты. У нас, детей подъезда, была традиция. Мы собирались в маленькие группы по 5-7 человек и ходили поздравлять 36 семей, по четыре на каждом этаже. Мы звонили в дверь, громко декламировали стихотворение или пели что-то новогоднее, затем кричали: «С Новым годом!» Наготове у нас был большой пакет, потому что мы знали: сейчас нас угостят конфетами, яблоками, мандаринками, печеньем. После мы садились на лестнице и все честно делили. За- тем, уставшие, но довольные, разбредались по домам с па- кетом новогодних сладостей. И с чувством выполненного новогоднего долга заваливались спать. Моя соседка Наташа лет в пять повторила этот ново- годний трюк на свой день рождения. Третьего апреля она звонила в каждую квартиру и говорила, что у нее сегодня день рождения, пела соответствующую песенку и протя- гивала пакет для подарков. Наверное, родители провели с ней определенную беседу и больше она так не поступа- ла. Мы могли звонить во все квартиры с поздравлениями только в новогоднюю ночь. Это было нашим подъездным обычаем долгие годы. Мы были детьми. Наши отцы служили в летных войсках, и мы ими гордились. Особенно это становилось очевид- но в те праздники, когда папы надевали парадную синюю форму с золотыми пуговицами и звездочками на погонах. В нашей семье такие дни непременно заканчивались за- стольем, где дети наряду со взрослыми сидели за одним столом и тоненькими голосами подпевали родителям: «Первым делом, первым делом самолеты. Ну, а девушки? А девушки потом». Наше детство было счастливым и беззаботным. Нам было неизвестно, что продается в магазинах, а что доста- ется «по блату». Мои сыновья даже и не знают такого сло- 43

Перемен лихолетья ва. Мы не представляли, сколько времени родители копят на новый диван, какие усилия прилагают наши мамы, что- бы купить лак «Прелесть» и новые туфли, и каким обра- зом новый ковер появился в «зале». Мы ели пирожные с белковым кремом и «грибочками» наверху, пили вкусный лимонад за 3 копейки из автомата «Газированная ВОДА». Самый шик был стакан с двойным сиропом. Лакомились мороженым пломбир. Ходили за белым хлебом, творогом и молоком. Лопали после школы сладкий молочный «Сне- жок» со свежей булкой. Катались на велосипедах все лето напролет. Забирались на снежные горки, лихо скатываясь с них то на портфелях, то на картонках, а то и просто так. Мы радовались тому, что у нас есть. Раз в год мы ездили в отпуск всей семьей. Ехать в поез- де, смотря в окно на мелькающие пейзажи, при этом поедая домашнюю курочку в фольге и запивая ее сладким чаем в фирменных стаканах с железными подстаканниками - это одно из самых ярких детских воспоминаний отпуска. Море и другие места отдыха быстро стирались из памяти. Спро- сите меня сейчас о моем летнем детском отдыхе, первое, что я вспомню - купе поезда, чай в фирменных подстакан- никах и курочка в фольге, отчего-то врезавшиеся в дет- скую память навсегда. Итак, наш дом. Перед тем, как выйти погулять, я всег- да выходила на балкон и с высоты восьмого этажа окиды- вала взглядом все пространство, оценивая обстановку. И если зимой все толпились у катка и горок, расположенных в центре двора, то летом было все иначе. Летними днями наш двор был похож на огромное одеяло в стиле пэчворк. Лоскутки составляли десятки разостланных на земле раз- ноцветных пледов и сидящих, лежащих, бегающих около них детей. В основном, девочек. 44

Ляна Радоман Девочки предпочитали играть в «семью». Объединялись в группы, распределяли роли: папа, мама, дети. И начина- лось детское веселье: «родители» работали, «дети» шли в школу, возвращались домой, потом все ели. Из дома таска- лись пряники, печенье, куски хлеба с вареньем или мас- лом, посыпанным сверху сахаром. Затем - сон: мы валялись на пледах и смотрели на солнце через осколки бутылочно- го стекла. Мне нравилось смотреть на солнце сквозь зеле- ные осколки - через коричневое стекло красота была не та. Иногда нам везло: мы находили бутылки из-под лимонада или пива, отдирали наклейки, ополаскивали водой и сда- вали в пункт приема стеклотары, который находился в глу- бине нашего двора. На вырученные деньги покупали то, на что хватало - лимонад «Дюшес», ириски, пирожные, батон хлеба. Делили поровну на всю «семью», с чувством радо- сти поедая заработанное нашим честным трудом. Однажды, играя таким образом, мне и моей соседке по этажу Наташе достались роли детей. «Родители», Таня и Света, строго-настрого наказав нам никуда не уходить - иными словами сторожить наше покрывало, ушли «на ра- боту», т.е. побежали домой налить воды в бутылку и захва- тить по паре пряников. Мы с Наташкой сидели на покрыва- ле и играли: отрываешь цветок мальвы, переворачиваешь его бутоном вниз, в середину вставляешь спичку и - вуа- ля! Спичечная головка - это голова куклы, перевернутый бутон - прекрасное платье. Итак, мы играли в цветочное царство, и вдруг в наш мир ворвался Рома - мальчик из нашего подъезда. Он шел с огромной половиной арбуза в руках. Мякоть была такой яркой, что заворожила нас своим сочным цветом. Наташа крикнула ему, смеясь: — Ром, ты что пол-арбуза всего купил? Сил нет целый до дома донести? 45

Перемен лихолетья — Зачем мне целый арбуз? За него платить надо, - крик- нул нам Ромка. - Вы, глупышки, лежите тут, а в нашем мага- зине половинки арбузов бесплатно раздают, между прочим. — Как это, совсем без денег? - удивились мы. — Ага, подходишь без очереди и если видишь половин- ку арбуза, то можешь брать и идти. Продают только целые арбузы, а половинки - это бракованные, их раздают про- сто так. Забыв про охрану покрывала, мы бегом бросились в наш продуктовый. И точно: на улице у входа продавали арбузы, которые лежали на земле, словно груда полосато-зеленых мячиков. Очередь была длинной, на руке каждого стоящего в ней ручкой писали номер, чтобы никто ничего не пере- путал. Поодаль лежала небольшая горка зелено-красных половинок. Мы с Наташкой смело подошли к этой горке и, быстро выбрав самую большую половинку, в четыре руки медленно понесли ее в наш двор. «Девочки, вы что делаете? А заплатить? Вы куда без очереди? Воруют, что ли?» - фраз было много, но мы поня- ли все мгновенно. Бросив часть вожделенного арбуза рядом с горкой, мы без оглядки бросились бежать. Дом наш, хоть и состоял из двенадцати девятиэтажных подъездов, был дружным, и все всех знали, все со всеми здоровались и все со всеми всем делились, особенно новостями и происшествиями. Так что о нашем неудачном походе за бесплатной половиной арб- уза к вечеру знал весь двор. Вернувшись с работы, мама с папой дали мне взбучку, но пошутившего над нами мальчика из 27 квартиры я не выдала - молча отстояла в углу час, тихо вытирая слезы. Наташа хранить тайну не стала, выпалила все как есть. Ее мама, тетя Надя, милая высокая женщина, которая готови- ла умопомрачительные торты и пекла пирожки «пальчики 46

Ляна Радоман оближешь», тем же вечером пришла к нам и на кухне рас- сказала моим родителям, что же произошло на самом деле. Когда поздно вечером родители вошли в мою комнату, я притворилась, что сплю. Они поочередно поцеловали меня в щеку и вышли. Я засыпала, слыша тихий смех мамы и папы, доносившийся с кухни. Не знаю, когда в первый раз я ощутила чувство, которое невозможно описать одним словом. Чувство, через кото- рое так или иначе прошло все мое поколение, состояло из суммы зависти, желания обладать и отчаяния из-за невоз- можности это приобрести. Такой вот странный симбиоз. Мы стали взрослеть и обращать внимание на то, чему в детские годы не придавали никакого значения. Мы стали хотеть то, о чем раньше не задумывались. Мы стали мечтать о крос- совках, красивых платьях, заколках-бананах, сумках из плащевой ткани с модной надписью на английском языке. Моей соседке сверху родители-врачи привезли крос- совки из командировки в Болгарию. Маша стала первой, у кого в нашем подъезде появилась эта вожделенная пара обуви. Перед тем, как надеть кроссовки на улицу, Маша укладывала их с собой в кровать две ночи подряд и за- сыпала с ними в обнимку. Мне хотелось так же: прижать к себе пару заветных, но таких недосягаемых кроссовок. Я мечтала, завидовала, представляла, как я в них хожу. Я вздыхала и грустила. Желание обладать было огромным, возможность ими обладать в те времена - минимальной. А потом папа принес мне в коробке белые кожаные чешские туфли с липучкой и красной полоской на боку. Был ноябрь, на улице лил дождь и грязь расползлась по асфальту. Но я надела эти туфли и пошла в школу - отмыв их от грязи в туалете, я чувствовала себя звездой и была счастлива, любуясь своей обновкой. Это были, конечно, не кроссовки, но вполне себе достойный по замене вариант. 47

Перемен лихолетья Затем в нашу жизнь вихрем ворвались ОНИ - джинсы. На барахолке джинсы стоили среднюю месячную зарпла- ту. Мой старший брат, ученик 9-го класса, вместо летнего отдыха на каникулах, устроился на завод и месяц работал, чтобы купить джинсы. И вот я рассматриваю прямоуголь- ную кожаную нашивку с названием фирмы на поясе, тро- гаю замки-молнии на карманах и внизу штанин, провожу пальцем по двойной прострочке, не свожу восхищенно- го взгляда с манящей темно-синей «джинсы». Когда брат уходил в школу во вторую смену, я тайком натягивала его штаны на себя, подворачивая их внизу и затягивая поя- сом на талии, чтобы они не спадали. Накидывала длинную объемную куртку, чтобы скрыть большой размер штанов, и выходила гулять. Я просто ходила по дворам и гордилась тем, что я в джинсах! Эта мысль радовала меня и грела. Затем я приходила домой и аккуратно складывала джинсы на то же место, где их оставил брат. Это чувство - радость и восхищение от обладания желанной вещью - такое не актуальное и непонятно-смешное для наших детей, но мое поколение помнит, как это было, когда вещь-мечта появля- лась в твоей жизни... Мы стали взрослеть, детство проходило. Нет, мы по-преж- нему общались и дружили всем подъездом, перед тем, как идти в школу, собирались с девочками на каком-нибудь этаже. Вываливали в общую кучу косметику - то, что не- заметно смогли взять у мам в косметичках. Быстро краси- ли ресницы, плюя в тушь «Ленинградская». Особым шиком считалась синяя тушь, которую в наше время было днем с огнем не сыскать. Наводили румяна, подводили глаза ка- рандашом, который поочередно слюнявили языком - иначе карандаш стрелки не рисовал, подкрашивали губы и ве- селой гурьбой отправлялись в школу. В школе чаще всего нас ловила директор - Галина Степановна, и своим зыч- 48

Ляна Радоман ным голосом в приказном порядке заставляла немедленно смыть «это безобразие». Подводя пойманную школьницу к фонтанчику для питья, директор наблюдала, как косметика смывается с лица. Затем она обнимала за плечи и произно- сила одну и ту же фразу: «Вот теперь ты красивая девочка». Наш дом уже не стоял одиноко среди пустырей. Вырос целый район, который разрастался все дальше и дальше. И мы уже не жили «у черта на куличках». Все потихоньку менялось. Жизнь вносила свои коррективы, и наш подъ- езд становился другим. Из года в год что-то происходило и что-то случалось. Ромка Ромка рос спокойным парнем: никогда не лез ни в ка- кие драки, мог часами гонять на велике и каждый день ходил в магазин за хлебом и молоком. Он любил шутить и рассказывать анекдоты, делал он это так здорово, что мы покатывались со смеху от его рассказов и не злились на него долго, если он над кем-то подшучивал. Ромка был один в семье, они жили на этаж ниже, чем мы. Его отца, майора по званию, я видела очень редко. Маму же, напротив, встречала практически каждый день. Она работала в школе бухгалтером, была худенькой, забирала свои длинные прямые волосы пшеничного цвета в пучок и от этого становилась похожей на балерину. Носила она исключительно шпильки. Она не была яркой: тонкие губы, маленькие глаза, впалые скулы. Но эта невзрачность была обманчива: стоило ей даже немного подкрасить ресницы, подвести глаза и нанести немного румян - и она преоб- ражалась. Лицо ее притягивало внимание, видимо, она принадлежала к тому типу женщин, которых даже самый скромный макияж меняет. А еще Ромкина мама была мод- ницей - я до сих пор помню ее красивые летящие платья 49

Перемен лихолетья из невесомого шелка и юбки в складку с белым пиджаком. Наверное, у нее была хорошая портниха - в магазинах та- кие наряды не продавались. Семья Ромки, состоявшая из трех человек, была неза- метной. Они тихо входили в подъезд, незаметно из него выходили и особо ни с кем не разговаривали, наверное, поэтому и Рома вырос таким тихоней. С какого-то момента майор стал чаще бывать дома, а его жена перестала носить каблуки и красивые платья. Когда ты взрослеешь, то твоя жизнь расширяет границы и уже выходит за пределы подъезда. Ты перестаешь ин- тересоваться, что происходит в каждой из 36 квартир. Ты не следишь за процессом, а внезапно видишь результат чего-то, длившегося годы. Он меня напугал. Возвращаясь со школьной дискотеки, грустная от того, что один мальчик из параллельного клас- са пригласил на танец не меня, я открыла дверь подъезда и вскрикнула от неожиданной картины. На меня из темноты подъезда вывалился товарищ майор с седьмого этажа. Он был в военном нижнем белье: кальсоны и вытянутая кофта с жирным пятном на пузе. Минуту он стоял в дверном про- еме, шатаясь и бурча что-то нечленораздельное, а его пу- стой взгляд смотрел сквозь меня. Потом он прошел мимо, а я быстро взбежала пешком по ступенькам на восьмой этаж домой. Через неделю я встретила Ромкину маму в магазине. Она была седая, с распущенными немытыми волосами и облупившимся ярко-красным лаком на грязных ногтях. Ее когда-то модное бежевое пальто теперь походило на пыль- ный мятый старый дачный плед. Худосочность, когда-то так напоминавшая мне кукольную фигуру балерины, превра- тилась в болезненную худобу. 50