Родина моя малая

Международный Союз Русскоязычных Писателей стадами. Остаться зимой в горах было верной гибелью для мелкого и крупного рогатого скота. — Я позвоню главе муниципалитета, — хмуро сказал Вели, отходя к краю скалы. Глава муниципалитета не отвечал. В тревожном ожи- дании чабаны, готовые к перегону, ходили, как «в воду опущенные». Настроение было подпорчено последними новостями по радио. Глава муниципалитета не связался с чабанами ни через час, ни через день. Он был тяжело ра- нен неизвестным и находился под усиленной охраной в городской больнице города Дербента. Но откуда это могли знать чабаны?! Сейчас решалась судьба их отар, а значит — их самих и их семей. Почему-то молчало и министерство, напоминая страуса, который пря- чет голову в песок при возникшей опасности. Неизвестно, куда подевались все эти ответственные и безответствен- ные работники районных управлений сельского хозяйства. Предстояло пережить еще одну тревожную ночь. Ярко горел костёр, поддерживаемый пожилым чабаном, ответ- ственным за это. — Давай, племянник, организуй нам тонко нарезанный лезгинский хинкал! Ты же обещал! – попросил Вели дядя Махмуд, доставая торбу с кинияр20. Над костром чабаны подвесили котёл с родниковой во- дой. И минут через сорок в нём уже доваривалась наре- занная большими кусками баранина. Вскоре отваренное мясо молодого ягнёнка выложили рядком на скатерти, а в кипящий бульон Вели осторожно всыпал кинияр, осторож- но помешивая шумовкой по кругу, чтобы они не слиплись. Количество кинияр было рассчитано на всех чабанов с ма- тематической точностью, включая и тех, кто ночью охранял 20 Кинияр – нарезки-заготовки из тонко раскатанного теста для хинкала (хинкали). 201

Родина моя малая отары от нападения волков или скотокрадов. Вели шумов- кой осторожно разложил по железным мискам чабанов сваренные кинияр. – Хинкал готов! – весело крикнул бригадир. Чабаны уселись вокруг скатерти, обильно подливая на хинкал катык с толчёным чесноком. Каждый брал по куску отварного мяса. Аромат стоял удивительный! Чабаны ели хинкал с таким аппетитом, что Вели про себя решил: с это- го дня, когда позволит обстановка, готовить только тонко нарезанный хинкал. — Да, дорогой племянник, порадовал ты стариков, — сказал дядя Махмуд, допивая бульон. — А молодым что, не понравилось? – полушутя спросил Вели. – Вы что, дядя Вели! Нам ещё как понравилось! – отве- тил за всех молодой чабан. — Сынок, а ну-ка, иди сюда! – позвал Фархад буба мо- лодого чабана. – Скажи, когда ты в последний раз танцевал лезгинку? – Только позавчера, – ответил молодой удин21, держась на почтительном расстоянии. Саша был крепким, трудолю- бивым парнем лет тридцати. Он не захотел принимать уча- стия в братоубийственной войне азербайджанцев и армян в Нагорном Карабахе. Поэтому бежал в горы и стал чаба- ном. И, конечно же, тосковал по дому. — Э, так дело не пойдет! Не давай грусти брать верх над собой! Надо танцевать сегодня, завтра, и послезавтра. И так до скончания века! – проговорил старый чабан. Он прошёл всю войну. Участвовал в освобождении Виль- нюса, Риги, Праги, дошел до Берлина и без единой царапи- ны вернулся в родные горы. На груди старшего сержанта 21 Удин – представитель лезгино-язычного народа. Удины – христиане. 202

Международный Союз Русскоязычных Писателей теснились боевые ордена и медали. Старый воин хорошо понимал, что не все оправились от последних безрадост- ных сообщений. Поэтому нельзя было опускать руки. — Играй! – крикнул он старшему чабану. — Чего мед- лишь?! Играй! Заиграла гармошка. Вслед за ней начал выбивать рит- мичную барабанную дробь дядя Серкер. Звуки зажигатель- ной, искромётной лезгинки заполнили окрестности. Фар- хад буба встал, выпрямился и бодро прошёлся по кругу. Сделал красивый выпад вперёд, раскинул руки над голо- вой, как гордый орёл раскрывает крылья. Раздался прон- зительный крик «Асса!» В круг вошёл дедушка Махмуд. Ка- залось, что танцует мужчина лет этак сорока пяти. А ведь танцор разменял шестой десяток! Настал черёд младших. Ну, а молодость есть молодость! Они были так стремитель- ны и задорны, так лихи, что аплодирующие зрители не жа- лели ладоней и до хрипоты кричали «Асса!» Во время наступившей паузы при неярком свете ко- стра Вели прочитал заинтриговавшую его статью из неза- висимой газеты «Молодой строитель» месячной давности: «Честное слово, засмеяли бы нас наши предки. Лет сто назад никто бы не поверил, что внуки выбросят папахи, бурки, черкески отцов и дедов. Никому бы и в голову не пришло сказать, что в аулах замолкнут песни, что народ, давший миру лезгинку, разучится её танцевать». Все притихли, ожидая, что скажет об этом самый уважа- емый среди них человек. Фархад буба молча курил свою трубку, о чём-то явно размышляя. Наконец, он заговорил уверенно и спокойно. Это передавалось и окружающим. — В чём-то прав автор статьи, а в чём-то нет. Нельзя судить по десятку, сотне обо всем народе. Возможно, есть такие, что забывают наши обычаи, те, что разучились тан- цевать лезгинку. Но разве, глядя на нас и на вас, можно 203

Родина моя малая такое утверждать? Никак нет! – по-военному чётко отче- канил Фархад буба, сам отвечая на свой вопрос и, немного помолчав, добавил. – Мне кажется, что этот автор пресле- дует не совсем благовидную цель. Его цель гораздо хуже, опаснее. Он явно хочет вселить в меня, в тебя, в весь народ в целом безнадёжность – самое большое на свете несча- стье! – старик встал, встряхнул свою бурку и поправил па- паху. — Достаточно на сегодня. Всем отдыхать. Завтра ре- шим, что делать. В полночь в горах началась гроза. Три часа шёл дождь. Лил, словно из ведра. Ночное небо рассекали яркие мол- нии, и вся окрестность заполнилась оглушительными раска- тами грома. Вели не спал всю ночь, проверяя дозоры. Тре- вога не покидала его сердце. Почуяв хозяина, сторожевые волкодавы подбегали, виляя хвостами, всем своим видом успокаивая хозяина: «Видишь, мы не спим! Мы стоим на страже!» На редкий лай волкодава чутко реагировал стоя- щий в дозоре чабан. Он внезапно появлялся из темноты и также внезапно исчезал, возвращаясь на свой пост, откуда было лучше обозревать окрестности. Лишь под утро, ког- да его сменил старший чабан Ахмед, Вели решил немного подремать, чтобы набраться сил. Рано утром Фархад буба позвал сына Вели и шурина Махмуда. — Больше ни на один день нельзя оставаться в горах. Пойдут заморозки, а там, глядишь, и снег выпадет. Не вы- беремся мы тогда отсюда живыми с отарами. И колхозу будет положен конец! — Что предлагаешь, Фархад? Что же нам делать? Говори! Мы тебя слушаем! – с тревогой в голосе спросил Махмуд. — Не знаю, — опустив голову, ответил старый чабан. — Отец! Можно я скажу! – сделал шаг в круг Вели. — Мы слушаем тебя, — спокойно ответил Фархад буба. 204

Международный Союз Русскоязычных Писателей — Попробуем спуститься в низовье Самура. А там что-ни- будь да придумаем. В крайнем случае, обратимся за по- мощью к народу. Уверен, что помогут. – Вели, в ожидании ответа, отошел в сторону. — Возможно, что народ поможет. Да и наш род в сторо- не не останется, — ответил спокойно Фархад буба. И, не- много поразмыслив, добавил: — Но надо учесть, что нынче в низовьях Самура была засуха. Им бы самим сохранить домашний скот в зиму. А тут ещё и мы «свалимся» со свои- ми проблемами целым колхозом, налетим, словно саранча. Нет, не годится! – Фархад буба повернулся к Махмуду. – Что скажешь, друг?! – Думаю вот что! У меня нет вариантов, кроме как дви- нуться на север, в Ногайские степи. – Махмуд помолчал, нервно покручивая между пальцами козью ножку.– Мы же в молодости как-то гоняли отары по тому прогону. Помнишь? — Помню, – коротко ответил Фархад буба, – и что пред- лагаешь? — На этом пути во многих местах земли захватили мест- ные. И, стало быть, дороги для нас уже нет, – с горечью продолжал пожилой чабан. – Могут возникнуть столкно- вения. К тому же это не простые люди, а так называемые «крутые». — Что думаешь по поводу предложения дяди Махму- да? – спросил сына старый чабан. – Я думаю, что опасения дяди Махмуда оправданы. До- рог для перегона отар практически не осталось. Если пой- дём, то вынуждены будем перегонять отары по трассам, что связано с немалым риском и для людей, и для животных. А когда отара пойдёт через населённый пункт, то с нашими могут смешаться овцы местных жителей. А, сортируя их, мы задержимся в пути, потратим время впустую. 205

Родина моя малая — А я вот, что думаю! — Фархад буба встал, вытянулся во весь свой богатырский рост, — будь, что будет, но надо спа- сать отары, наш колхоз, наши семьи! Пока мы будем в пути, авось, государственные головы что-нибудь да предпримут! Мы не пойдем ни к министру, ни к кому-либо еще! Пусть теперь они идут к нам навстречу! – закончил свою короткую речь Фархад буба. И, не теряя ни минуты, негромко крикнул: – «Начинаем перегон!» — По коням! Начинаем перегон! – крикнул Вели. «По коням! По коням! Начинаем перегон! Начинаем пе- регон!» — многократно повторило эхо. — А весной мы вернёмся в родные горы! – снова крик- нул Вели. «А весной мы вернёмся в родные горы! А весной мы вернёмся в родные горы!» — вновь многократно повтори- ло эхо. Огромные чабанские волкодавы, весело гавкая, подго- няли отары по тропинкам вниз на равнину. Перегон начал- ся. Впереди чабанов ждала полная опасностей неизвест- ность. 206

Международный Союз Русскоязычных Писателей Ирина Авраменко г. Нетания, Израиль Нарису� мне Крымский полуостров Нарисуй мне горький запах дыма, Тишину, зависшую над полем, Свежий ветер, рвущийся из Крыма В жаркую далёкую неволю. Нарисуй солёный запах моря, Крики жадных одиноких чаек И родные крымские просторы, Мокнущие под дождём печально. Нарисуй мне осени улыбку И зимы уснувшую надежду. И не мной свершённую ошибку, Ранящую душу под одеждой. В общем, нарисуй мой полуостров – Запахи и звуки жизни прежней, Ностальгии облако… и просто Нарисуй любовь мою и нежность. 207

Родина моя малая Ялта – Симферополь Я увидела сонное море Я увидела горные кручи. Кто-то любит другое – не спорю, Для меня же природы нет лучше. Мне близка эта крымская осень, Разноцветные пятна деревьев. И однажды всё хочется бросить И на берег пустынный уехать. И кормить надоедливых чаек, И последним лучам улыбаться. Так меня эта осень встречает, Чтоб со мною надолго остаться… Сквозь облака над головой… Сквозь облака над головой лучи скользят, Мелодии знакомой вторят птицы. И знаешь ты, что возвращенья нет назад, Но всё, что нужно – это возвратиться. Войти в тот дом, взглянуть на то окно, Дышать сиренью в том саду зелёном, Пить крымское тягучее вино – И прошлого разбить бокал со звоном. Потом уйти, уехать, улететь, Забыть, прогнать и выбросить на свалку Те песни, что уже не будешь петь, И всё, чего уже не будет жалко. 208

Международный Союз Русскоязычных Писателей Маргарита Бахирева г. Екатеринбург Cибирь – это состояние души В отпуск – на Диксон? – удив- лялись знакомые. Кто же ездит в отпуск в Сибирь? Кто же? Наверное, романтики. К тому же с Сибирью, Севером связано детство. В Красноярске родилась мама, жил отец, бабушка с дедушкой. Там, за Полярным кругом, в поселке Тура, родилась я, а в Дудинке – сестра. Красно- ярск, Дудинка, Ворогово, Тура – эти названия запомнились с детских лет. Они часто звучали в разговорах дома, о них напоминали фотографии в альбомах. Даже после отъезда, Север долго еще продолжал вплетаться в нашу жизнь. О нем напоминали то картина с оленями и юртой оленево- дов, которую почему-то возили с собой, уже живя на Каме и на Урале, то детские унты, расшитые бисером, мы с се- строй срезали его, делая бусы. Унты! Это слово тогда ка- залось понятным только нам. Позже об унтах заговорили и в Свердловске, и Москве. Национальная обувь северян вошла в моду. 209

Родина моя малая Село Таштып, где прошли детские годы, влекло чисто- той, первозданностью. Недавно, через много лет, впервые услышала о нем по радио в передаче Людмилы Борзяк «Диалоги о культуре». Собеседница автора – молодая ак- триса Ирочка Бутанаева. Недавно она снялась в фильме «Дикое поле», увенчанном всевозможными лаврами, чело- вечек родниковой чистоты и искренности, рассказывала о своей родине – Таштыпе с такой любовью и нежностью, что воспоминания жгучей волной захлестнули меня. И то далекое и счастливое, возврата к которому не могло быть, снова властно поманило к себе. Как-то прочла: Сибирь – это состояние души. Может быть, потому она так влекла меня. Увидеть все собствен- ными глазами, став взрослой, ведь от детских воспомина- ний мало что осталось, было давней мечтой. И вот мечта осуществлялась: Красноярское бюро путешествий открыло новый маршрут, я написала туда – мне выслали путевку. С путевкой «в кармане» и билетом на поезд «Москва – Аба- кан « я отправилась в путешествие. После того как мы выехали из Сибири, там, в Абакане, осталась бабушка с сыном и дочерью, младшей маминой сестрой. С тех пор бабушка почти ежегодно приезжала к нам. Сначала ездить из Абакана и в Абакан приходилось с пересадкой в Ачинске, потом стали к поездам дальнего следования прицеплять абаканский вагон. А мне уже дове- лось ехать на прямом скором поезде «Москва – Абакан». Поездка по железной дороге по-своему увлекательна и ни с чем несравнима. Словно на экране кинотеатра, за ок- ном одна картина сменяет другую. Леса Урала, леса Сиби- ри… На всех станциях, начиная с Тюмени, большое количе- ство заготовленных дров. Дрова, дрова… и это показалось примечательным. Каждые два-три часа природа меняется. 210

Международный Союз Русскоязычных Писателей За Новосибирском и дальше пошли равнины, а ближе к Красноярску растянулись холмы. Здесь даже воздух детством напоен Царства умирают на земле – Детство никогда не умирает. В. Луговской В Таштып съездили с бабушкой. У нее там оставались старые знакомые. Моя бабушка – человек удивительный. Добрейшей души. Веселая. Постоянно что-то напевала, дедушка в молодости звал ее «сарафанное радио». Всех людей считала только хорошими. После того как взрослые дети с семьями разъехались по разным городам, бабушка каждый год навещала их. Затем рассказывала, какие хо- рошие попутчики в купе попались. Я как-то спросила: «А плохие тебе когда-нибудь попадались?» «Нет», – ничуть не сомневаясь, ответила. Бабушка любила животных, с ней даже куры «разговаривали», когда выходила покормить, а собака – дворняжка «улыбалась». — Так уж и улыбалась? – посмеивалась я. — Да, улыбалась, – настаивала бабушка. Любила цветы, которые выращивала на огороде. А ка- кие огромные, всем на удивление, словно дыни, желтые сладкие помидоры с необычным названием «бычье серд- це» привозила нам в гостинцы! Сейчас такие, под назва- нием «абаканские», стали продавать и в нашем городе. Но они совсем не похожи на те, настоящие, бабушкины. Нахо- дясь в гостях (мы снимали тогда частный дом на окраине города, недалеко от леса), рано утречком успевала сбегать за земляникой, чтобы подать к завтраку, а то на опушку за 211

Родина моя малая рыжиками. Прекрасная кулинарка, умела из ничего приго- товить что-нибудь вкусненькое. Ехали комфортабельным рейсовым автобусом. Когда же выезжали из Таштыпа, то добирались до Абакана на обыч- ной грузовой машине. В памяти от того момента осталось, до сих пор при воспоминании болью отзываясь в душе, как за нами долго бежала наша собака – дворняжка «Жуч- ка». Мы в голос ревели с сестрой, прося взять ее с собой, что, конечно, было невозможно. Лишь в Абазе, пробежав несколько километров, измученная и уставшая, отстала от нас, пополнив свору голодных и бездомных собак. Что ста- лось с ней? По воспоминаниям детства, Таштып – довольно боль- шое село. Расположено в котловине, по обоим берегам шустрой реки, и окружено со всех сторон почти вплотную подступающими синими горами с дикой таинственной тай- гой. Потому казалось оторванным ото всего мира, а весь мир тогда – заключенным в нем. Таштып поразил и приятно порадовал своей заповедно- стью, свежей, первозданной красотой, такой естественной и в то же время необычной, как все в детстве. Синие горы, покрытые лесом. Чистая, неглубокая речка, у обрыва, тихо журчит, переговариваясь с галькой. Мы проводили на ней все летние дни. Взявшись за руки, переходили вброд. Мост через реку увешан ребятишками и сегодня выглядит также. Киоск, где продают мороженое. Те же вывески «Раймаг», «Сельмаг» и, особо любимый, магазин «Книги». Я долго по- том рылась в нем, стараясь отыскать что-нибудь интерес- ное. В таких глухих местечках всегда можно найти нужную и редкую литературу, недоступную в большом городе. И это мне удалось. Обогатилась еще одним томом Паустовского, которым в то время увлекалась. Вот и детсад, и ясли, куда 212

Международный Союз Русскоязычных Писателей ходила младшая сестренка; здание райкома, где работал заместителем первого секретаря отец; дома, где когда-то жили. Все казалось таким родным, как будто и не уезжал никуда. Как будто и не проходило этих восемнадцати лет. Остановились у давнишней бабушкиной приятельницы – Евдокии Ивановны Язовской, в маленькой деревенской избушке – кухня и горница. Жила старушка одна: дети, как и у большинства местных старожилов, давно разъехались по разным краям. Кормилась, в основном, с огорода, да что лес давал, что обычно для деревенских жителей. Почти сразу же я бросилась осматривать село, отыски- вать прежде знакомые места. Побывала у школы – двух- этажного белого, в свое время единственного, каменного здания, и потому казалось оно особенно большим. Здесь я училась с первого по четвертый класс. Более всего пом- нится первый день в школе. Школьный двор тогда выглядел необычайно торжествен- ным. Со всего села с цветами стекались сюда школьники. Среди старшеклассников мы, первоклашки, чувствовали себя смущенно и неуверенно. Как видно по фотографии тех лет, на нас не было ни шерстяных форм, ни капроновых бантов, все смешно и бедно одеты. Но это не мешало нам чувствовать себя счастливыми. Если бы не один эпизод… Нас было несколько девчонок-ровесниц, которые пошли в первый класс. И среди них Аля Долинина и я, неразлуч- ные подружки с шести лет. Мы не мыслили, что сможем учиться отдельно. И вот нас распределяют в разные классы. К тому же у Али красивая молодая учительница. Моя же не нравится мне. Я в рев. Меня пытаются уговаривать, ничто не помогает. Я вообще не хочу идти в школу. Родители и учителя в смятении. Все улаживается лишь после того, как нас помещают вместе, да еще на одной парте. 213

Родина моя малая На первом уроке учительница читала рассказ Королен- ко «Дети подземелья». Содержание настолько потрясло меня, что я едва дождалась следующего дня, чтобы опять пойти в школу и услышать продолжение. Не с тех ли пор осталось на всю жизнь особо жалостливое чувство к бро- шенным детям, детям-сиротам. В тот же день нас повели в парк, украшенный золотом сентябрьской листвы, собирать разноцветные листья для гербария. Вообще со школой тех лет, как и с самим дет- ством, связано много приятных воспоминаний. Помнится первая любимая учительница – Мария Архиповна, подго- товка к Новому году у нее дома: изготовление самодель- ных елочных игрушек; хороводы и игры на переменах с пением русских народных песен: «А мы просо сеяли». 214

Международный Союз Русскоязычных Писателей Позже, работая педагогом дополнительного образования в детском клубе, где руководила «Школой этикета» для ма- лышей («Школой феи Здрасте»), я тоже учила детей делать такие игрушки: флажки с собственными рисунками, разно- цветные цепи и фонарики – неприхотливые, но изготов- ленные собственными руками и от того особенно дорогие. Как мы плакали, когда учительница уезжала от нас, вы- йдя замуж… Знакомая дорога привела меня в парк. Теперь он за- пущен, зарос крапивой, пасутся коровы. Да кое-где из за- рослей выглядывают или волейбольная сетка, или кольца для баскетбола и возвышается забор, ограждающий тан- цевальную площадку. Коровы здесь чувствуют себя смелее, чем люди, и я вначале растерялась, оказавшись одна в та- ком обществе. Меня смущали их упорные, угрюмые взгля- ды. Они тоже, по-видимому, ощущали меня чужой. Другое дело собаки. Те сразу признали во мне родственную душу. Вспомнилась строчка из написанных когда-то стихов: «Мой друг – бездомная собака…» Собаки сопровождали меня, опекали и всячески одари- вали любовью. Это случалось везде, где бы ни появилась. Сначала подобное произошло в Абакане, в парке. Купив билет на автобус и самолет, чтобы скоротать время, от- правилась осматривать город и парк. У меня были с собой только что купленные стихи Ольги Высоцкой «Высота». Вы- брав укромное местечко в безлюдной части парка, села на скамейку и принялась за чтение. Вдруг вздрогнула от ры- чания, а затем лая. Это собака, которую сразу не заметила, устроившись сзади скамейки, набросилась на мужчину, ко- торый проходил мимо. Удивила избирательность животно- го – ведь рядом шли и другие люди. Поразилась еще боль- ше, когда, совсем осмелев, она обнюхала меня, облизала руки и устроилась у ног. С тех пор не отходила ни на шаг. 215

Родина моя малая Люди плохо понимают, или не стремятся понимать жи- вотных. Не понимала и я, пока не стала держать кошек. Бо- лее преданного друга, большего взаимопонимания и даже сопереживания, чем от кота Маркела, пушистого ласкового чуда с добрыми, все понимающими глазами, я не получила ни от кого в этой жизни. Доктор Курпатов, психолог и писа- тель, как-то написал: «Идеальный мужчина – это кот». Не- даром говорят: «Чем я лучше узнаю людей, тем мне боль- ше нравится собака». Разве что физически только он не мог помочь, хотя и стремился в особо критические момен- ты. Животные такие же, как люди, только умнее, потому что понимают нас, а мы их – нет. И добрее… Уже ни для кого не откровение, что самое страшное из всех животных – чело- век. «Даже у животных есть запреты убивать особей своего вида. Человек – редчайшее существо на Земле: он убивает себе подобных», по словам Виктора Астафьева. По мнению психологов, домашние животные развивают у людей интуицию. Мы прекрасно общались с Маркелом без слов, хотя и многие слова он понимал и даже жесты. Он прожил двадцать один год. Когда умирал, молча, без стона и писка, перенося последние страдания и уколы, из глаз текла крупная слеза, которую никогда не забуду. Приятным напоминанием о детстве стала и встреча с ватагой маленьких ребятишек, лет пяти-семи: двумя маль- чиками и девочкой. Первым заговорил мальчик, когда пробиралась сквозь заросли крапивы: — Нажалишься, будешь в шишках ходить. — Я уже. — Так я ж говорю, – заметил важно. Подслушала разговор детей. — Ты видела медведей? — Да. 216

Международный Союз Русскоязычных Писателей — А где? — Во сне. Немного поговорив с детьми и сфотографировав, вы- шла из парка. Мне нравится общаться с детьми, потому как, перефразирую поэта: детей неинтересных в мире нет. Встреча с Таштыпом была давно желанной. Он дорог, как дорого само детство. Как дорог каждый день, каждый час того далекого времени, которое никогда не повторит- ся, с которым связано так много трогательных воспоми- наний. Я и сейчас чувствую это, облагораживающее душу, влияние сибирской родины, с врожденным тактом и при- родной интеллигентностью. Б. В. Струве в «Воспоминаниях о Сибири…» отзывается о Евдокии Середкиной, сибирской жене декабриста В. Ф. Раевского, как о «женщине со здра- вым умом и сибирским тактом, благодаря которому она, появляясь в обществе, не заставляла за себя краснеть». Таштып не кажется мне ни деревней, ни провинцией. Даже говор здесь какой-то особый – с удивительным «мо- сковским аканьем». Позже, когда выехали из Сибири и поселились на Урале с его характерным акцентом на «О» («деревенским», как казалось мне), нас даже дразнили в школе «москвичками». И народ здесь далеко не серый. Не Таштыпу ли обязана я романтической настроенностью, лю- бовью к природе, стихам, музыке?.. Паустовский говорил о Пришвине, который «сам существовал как явление рус- ской природы», что он «знал облагораживающую силу дев- ственной земли». Второй день пребывания в стране детства начался нуд- ным, мелким дождем, казалось, зарядившим надолго. Я устроилась у окна и с грустью поглядывала на огороды, редкие домишки, что попадали в поле зрения. «Разведрится, может, к вечерку-то, – говорила хозяйка, маленькая щупленькая старушка, по-сибирски добрая и 217

Родина моя малая гостеприимная. – Ранний гость до обеда, так и дождь». Она все сочувствовала мне. Но, позавтракав пирожками с грибами, которые уже успела испечь Евдокия Ивановна, я все же не вытерпела и, надев плащ и сапоги, отправилась снова бродить по по- селку. На сегодня была запланирована сопка, куда когда-то детьми бегали за лютиками. Так в Сибири называли подс- нежники – желтые и лиловые цветы с нежным пушком по стеблю, ласково щекочущим ладонь – сон-травой по-науч- ному, о чем тогда не знали. Первый раз – обычно сразу после первомайской демонстрации, а позже за жарками. До сих пор помню ее горящей огненным пламенем от оби- лия цветов. Вообще Сибирь славится цветочным разноо- бразием. Яркие, крупные, они поражают всех, кто побывал здесь впервые. Говорят, раньше в Красноярске садовыми цветами не торговали. Уличные продавщицы предлагали прохожим букеты, собранные в тайге, нисколько не усту- пающие по красоте городским собратьям, а, может быть, и прекраснее их. Я же вообще долгое время, пока не стала жить в большом городе, не понимала, как цветами можно торговать. Они не казались мне материальными. Паустов- ский писал, что «для женщин цветы – это живые существа, гости из мира, который взрослые и деловые люди – муж- чины замечают мимоходом и относятся к нему со снисхо- дительным пренебрежением». Ведь человек идет в поле, лес не просто за цветами, как на рынок за продуктами. Это нужно душе, как нужны музыка, поэзия, любовь – душевное общение с природой. И насладившись им, как бы сроднившись с лесом и полем, и не в силах расстаться, мы уносим частичку их с собой как источник только что пережитого настроения, чтобы дома еще раз пережить его. 218

Международный Союз Русскоязычных Писателей Сейчас жарков уже не было – стоял август, о чем, конеч- но, жалела. Вспомнилось, как однажды отец поехал осматривать райкомовские поля и взял меня с собой – за саранками. Это красивые крупные алые цветы с вкусными съедобны- ми клубнями, которые надо выкапывать. Ехали на лошади: я в уютной плетеной кошевке, папа – на облучке. Бабушка напекла в дорогу блинов. Душу переполняло счастье. Красивая природа вокруг. Поездка на лошади… Найденные саранки… Это было то редкое, приятное, воспоминание, связанное с отцом, кото- рое сохранилось на всю жизнь. 219

Родина моя малая Но я отвлеклась… Опять поразил особенный, памятный с детства воздух, что ощутила еще вчера, едва выйдя из автобуса. И вот на сопке снова уловила этот неповторимый запах простора, гор в облаках, трав и цветов. Рядом паслись коровы, покрикивал на них пастух, а я рвала цветы, собираясь составить небольшой гербарий. Те- традка с теми засушенными цветами хранится и сегодня. Цветов много, но особенно красивых не встретилось. По- радовал только букет из гвоздик. Попадалась костяника, да небольшими кружками крупная сладкая клубника. У меня с детства осталось представление, что лесная клубника очень сладкая. Позже решила, что детское восприятие не объективно, так как земляника, растущая в уральских ле- сах, – кислятина, теперь снова убедилась: в Сибири ягода действительно слаще, может быть, потому, что здесь теплее. Покорение вершины далось нелегко. Трава мокрая и большая крутизна. Даже подумывала: не повернуть ли обратно? Но путь назад тоже не легче, так что пришлось тянуть до конца. Зато, какую радость, какое наслаждение испытала, когда поднялась на вершину и передо мной от- крылась панорама чарующей красоты. Горы, покрытые ле- сом и окутанные облаками, точно дымом тысячи невиди- мых костров, раскинулись во все стороны. Кажется, им нет конца и края. Необъятность этих просторов и таинствен- ность синих гор захватывали дух. Ветер трепал волосы, запах цветов и трав пьянил. Что может быть прекраснее свидания человека с природой, первозданной природой? Вспомнился Николай Рерих с его восприятием природы как могучего генератора, дарующего человеку физическую и духовную энергию. Не этот ли прилив духовной энергии пробудил в душе простые, но естественные, как само ды- хание, стихотворные строчки: 220

Международный Союз Русскоязычных Писателей Здесь можно просто бродить полями и разговаривать с горами, здесь даже небо на «ты» с тобой, здесь можно быть самим собой. Здесь можно плакать, если взгрустнется, смеяться можно, когда смеется. Здесь каждый шорох твоей души, как будто ветер шумит в тиши. Здесь запах трав, как запах детства, но никуда уже не деться: все только лишь воспоминанье, здесь просто с юностью свиданье. С букетом цветов и ягодами, переполненная эмоциями и стихами, напевая, спустилась с горы и вернулась домой. «Пережил стихотворение», – говорил Гейне. Как точно! Стихи не пишут, их переживают… А дома ждал очередной сюрприз. Бабушка с Евдокией Ивановной сходили к Долининым. Правда, еще вчера, едва мы разыскали дом, где живет бабушкина знакомая, бросив все, я отправилась бродить по Таштыпу и сразу же узнала у первой встреченной девочки, живут ли здесь Долинины. Что она и подтвердила. Какая-то фантастика! Прошло поч- ти двадцать лет, а словно их и не было: то же село, те са- мые дома и улица, даже люди – те же. У Долининых была многодетная семья. Только что с фронта вернулся отец. Меня поражало, с каким почтением относились к нему родные, даже обед готовили отдельно, единственно ему – с мясом. В нашем доме царила полная демократия, питались, хотя и скромно, но все одинаково. 221

Родина моя малая Но я завидовала подружке, когда она носила красивые трофейные платьишки. Аля в Таштыпе не живет, а где живет, девочка не знала. И вот бабушка приносит фотографию и адрес Али. Ко- нечно, я не узнала ее. Симпатичная девушка с огромными темными глазами смотрела на меня с фото. Лишь пригля- девшись, заметила знакомое выражение глаз давней под- ружки. Аля живет в Новосибирске, работает воспитателем в детском саду и учится заочно в институте. Самое же уди- вительное, что они (как сказала мать) помнят меня и даже часто вспоминают, когда приезжает Аля. Казалось, то вре- мя, время моего детства, почти нереально, так далеко оно было. И вот приехала сюда, а здесь все, как прежде. Точно сохранился заповедник нашего детства. Только нет подруг, да и я как-то не могу вызвать в себе ощущений тех лет, хотя эмоции сегодняшнего дня переполняют. Больше все- го покоряет, что здесь так красиво. Даже представить не могла. Надеялась увидеть улицу, дом, школу, но эти горы… Они просто очаровали. Можно без конца смотреть на них и сердце сковывает какая-то неизъяснимая тоска, словно об- манная, так и несбывшаяся, мечта, всю жизнь влекла тебя по свету, а, может быть, только здесь она и могла осуще- ствиться… «Живописное село», – говорят о Таштыпе все, кто живет или побывал здесь. Уникальная природа и хорошая эколо- гия. В районе представлены практически все природные пояса: степь, лесостепь, подтайга, горная тайга и высокого- рье. Здесь нет промышленных предприятий. Возникло поселение почти триста лет назад: первое упоминание о нем приводится в 1725 году. Вначале как ка- зачий караульный пост, который служил опорным пунктом для защиты от набегов джунгар, а также аванпост русской 222

Международный Союз Русскоязычных Писателей христианской культуры среди хакасов. В середине XIX века караульный пост переименовали в казачью станицу. В конце XIX – начале XX веков сюда прибыли крестьяне – переселенцы из центральных губерний России. И в 1768 году рядом с форпостом возникла деревня Таштыпская – нынешнее село Таштып. Расположен Таштып (по-хакасски – Тас тып – каменное дно) в просторной долине на берегах одноименной реки, притоке реки Абакан, в ста пятидесяти километрах на юго-запад от города с одноименным названием. Казавшийся когда-то мне оторванным ото всего мира (даже автобусы на ходили), сегодня Таштып – равноправ- ная часть этого мира. Административный центр Таштыпско- го района. В селе шестьдесят две улицы, более шести ты- 223

Родина моя малая сяч населения, две школы (вторая построена в 1985 году), профтехучилище, две библиотеки, Христорождественский храм (правда, очень скромный), имеется музей. Издаются газеты «Земля Таштыпская» и «Таштыпский вестник». Име- ется Дом культуры. Известность далекой родине приносят люди, столь же душевно красивые и талантливые, как и природа вокруг. Да и не она ли пробуждает в человеке особый дар, будь то художественный или литературный? В Таштыпе есть ге- рой Советского Союза – участник Великой Отечественной войны. Отсюда вышли многие известные в республике и не только общественные и государственные деятели. Здесь долгое время жил и учился чемпион России и призер чем- пионата мира по каратэ Андрей Матеров. Недавно траги- чески погиб во время пожара, спасая мать. На всю страну прозвучало имя молодой актрисы Ирины Бутанаевой, о чем уже упоминала. Рассказ местной журналистки опубликова- ло московское издательство, и готовится для печати роман. А талантливые произведения местных мастеров художе- ственной резьбы по дереву, среди которых много молодых, уже известны и пользуются успехом далеко за предела- ми села и республики. Они объехали ни одну выставку и ни один город. Изделия выполняются объемно-рельефной резьбой из сибирского кедра, сосны, пихты на библейские, исторические и национальные сюжеты. Стоит только один раз увидеть эти работы, хотя бы на картинке, и вы навсег- да станете поклонниками непревзойденного мастерства их авторов. Мастерская «Сибирские узоры» имеет сайт в Интернете. Здесь родилась художница Екатерина Бурика. Эстафета таланта, прославляющего село, передает- ся от старших к молодым. И сегодня многие учащиеся таштыпских школ уже стали победителями общероссий- 224

Международный Союз Русскоязычных Писателей ских и республиканских литературных и художественных конкурсов. И еще одна уникальная достопримечательность ны- нешнего Таштыпа. Районная власть решила создать здесь комплекс из множества элементов ландшафтного декора. Разработан дизайн-проект. Свежие срубы традиционных хакасских юрт украсили площадь перед зданием админи- страции. В одной из них разместятся музейные экспона- ты, рассказывающие о культуре и быте хакасского народа. Вторая станет кафе, где будут готовиться национальные блюда. А в третьей смогут останавливаться гости. Сама пло- щадь станет местом эстетического отдыха. Своеобразный туристический объект – юрточный комплекс привлечет в Таштып еще больше туристов. Хотя и сейчас туристы – не- редкие гости этих завораживающих мест. Республиканская газета «Хакасия» писала: «Таштып имеет чувство стиля». К сожалению, мне не пришлось увидеть обновленный Таштып. Но я счастлива, что успела застать село практи- чески в первозданном виде, каким оно сохранилось в па- мяти. И вместе с тем радуюсь новым успехам, поскольку считала всегда и считаю до сих пор его для себя родным. 225

Родина моя малая Татьяна Юдина г. Почеп Мой Почеп Родной мой городок настолько мал, Его найти на карте мира трудно, Не прячется он средь высоких скал, И население не многолюдно. Берёзки и поля на зорьке спят, Зимой снега по пояс, а весною Над обелисками простых солдат Так соловьи поют ночной порою! Годимся земляками мы не зря: Ведь жизнь отдали ради нашей жизни, Великую Победу нам в боях Завоевали, заслонив Отчизну! Над старым парком купола церквей И колокольный звон волнует сердце… Земля родная, проживи на ней Хоть двести лет – не хватит насмотреться. Родной мой городок, пусть ты и мал, Годами стар ты, но душою молод! Поставлю я тебя на пьедестал И напишу: мой Почеп – лучший город! 226

Международный Союз Русскоязычных Писателей Елена Калашникова г. Тамбов Кадры из детства Маленький домик. С лежанкою печка. В три деревянных ступеньки крылечко. Старый сарай. Там куриное царство. Братец с щенком. Щен смешной и блохастый. Рыжий котяра с походкою барской. Гуси вразвалку идут. Как горласты! В школу зимою бежим сквозь позёмку. Март. Ручейки. Сапоги в чернозёме. После уроков. Восторженный мальчик Наши два ранца восторженно тащит. Лето. Диван, прислонённый к сараю. Дядька Степан там с похмелья «хворает». Пилим полено с сестрёнкою Ленкой. В яркой зелёнке рука и коленки. 227

Родина моя малая Бабушка. Учит готовить повидло. Мы наблюдаем с торжественным видом. Влезли на крышу. Там рядышком – звёзды. Маму «не слышим». Зовёт: «Уже поздно!» Утро. На пруд отправляюсь с подружкой: Нам наловить головастиков нужно. Дождик. И радуга – в пику ненастью. И – ощущенье беспечного счастья! _______ В памяти живы, не канули в Лету Вспышки-фрагменты цветной «киноленты». У костра Как огонёк костра, Наш взор невольно манит! И можно дум поток Не облекать в слова. А может, это связь С ушедшими мирами, Иль память, что всегда Вне времени жива? Коль спросит кто: «В мечтах?» Ты улыбнёшься просто, Словами суть вещей Всегда ль означим мы? И суета сует Покажется наносной, Как будто, став мудрей, 228

Международный Союз Русскоязычных Писателей Глядишь со стороны. Загадочна игра Объятий света с тенью, И разные миры, Соединившись вмиг, Сквозь всполохи костра Рождают озаренье, Как вход в иной портал, Как истины родник… Разговор со старым домом Действующие лица: - Дом (многоквартирный) - Дворник - Новый жилец *** Словно улей старый дом, А жильцы – как дети, С домом разговор ведём Утром на рассвете. Дом: - Мне бы шиферу, народ – Протекает крыша! Дворник: - Точно! У иных течёт, Подлатать нелишне. 229

Родина моя малая Вон, Маруська мужика Выгнала дуреха, Хоть свободный он пока, Но бездомный – плохо! Дом: - Трубы поменять – судьба, Поспешите, люди, Или этажу – труба, Наводненье будет! Из сто первой Патимат Окна пусть помоет, Я же стал подслеповат, Что это такое?! Сто пятнадцатая. Ник. Реноме в «заплатках»: Любит он за воротник Заложить с устатку. Может позабыть про газ Во хмельном угаре, Тесть стыдил его не раз (с чем я солидарен). Баба Рая из шестой. Кто ж её не знает? Кто? Куда? Когда? За что? – Всё расскажет Рая. Сообщит «от сих до сих» Результаты бденья, 230

Международный Союз Русскоязычных Писателей И не нужно никаких Камер наблюденья! В сто седьмой малец – нахал, Наказать бы Вову: Он в подъезде написал Матерное слово. Валечка из сто восьмой. С этой всё в порядке: Улучшает имидж мой Флоксами на грядке. А в пятнадцатой живёт Рок-любитель Белла, Помоги, честной народ, – Глохну с децибелов! Глеб на первом этаже Весь в токкатах-фугах, А пора меж тем уже Думать о фрамугах: Тяжко ветреной порой – И скрипел, и охал... ...А Наташке из второй В неглиже неплохо. Взор пронзает, как копьём, Красотой тревожной... Жаль, что хахаль у неё Шибко ненадёжный. 231

Родина моя малая В девятнадцатой – Федот, Рекс и тетя Алла. С псиной никаких хлопот – Алла воспитала. Новый жилец: - А в четырнадцатой кто? Крик и ор! Дом: - Ещё бы: Там четырнадцать котов, Их бы – к Куклачёву. Эх, житьё- бытьё моё, Старый стал. Дворник: - Знакомо... *** ...Поздний вечер настаёт. Гаснут окна дома. 232

Международный Союз Русскоязычных Писателей Наталья Шабло г. Химки *** Солнца полные ладони, И веснушки на щеках. И вьюнок ещё в бутоне На пылящихся холмах. Чабрецом пропахли склоны, Иволг дальний перелив... Сосен стройных капюшоны Источают позитив. Сушит ветер паутинки Золотые кружева. Ах, июльские картинки, Соковитая трава... Жизнь в разгаре, жизнь без меры, Что ещё сейчас желать?... Льется в облаков фужеры Летней воли благодать! 233

Родина моя малая Соловьиное счастье Какое счастье – слушать соловья Иль этой малой птахой уродиться, Чтоб слушали и вторили, звеня, Сердца ещё способные влюбиться. Чтоб расступался сумрак с нотой «си», Чтоб верил мир, что все таланты – в сером! В льняных рубахах сколько по Руси Идёт их, неизвестных, то и дело... Мы ценим душу, а не яркий хвост. И потому все русское – прекрасно. Наш мир героев детских сказок прост: Соловушка да Финист-сокол ясный. Из города – в провинцию Из города – в провинцию нырнуть, Как в облако, что тормознет у леса. Себя как ключ от связки отстегнуть От обязательств, суеты и стресса, И обрести единственную суть Свою, черты которой стали зыбки. Позволить на рассвет себе взглянуть Как на рожденье солнечной улыбки. И стать ребёнком с горсткой трав в росе, С котенком в жёлтых пятнышках в подмышке. И где-то в среднерусской полосе Петь песни и бежать себе вприпрыжку... К чему иное? – Краток мой сюжет – Развернутое счастье посерёдке: Река, ромашки, ивы силуэт И скрип уключин на рыбацкой лодке... 234

Международный Союз Русскоязычных Писателей В саду имени Бау�ана Весь вечер наполнен закатом, Скользящим по кромке берез. И носится звонко над садом Смех детский под шелест колес, Скользящих по велодорожкам, По плитам прогулочных троп. За Анечкой едет Сережка, А их догоняет Прокоп. Друг друга они окликают, В начале большого пути... Их мамы как мамы. Гуляют. Весь вечер еще впереди. И только читается быстро Их жизнь, словно в книге рассказ – Случайная судеб страница, Раскрытая в парке для нас. И каждый допишет по строчке, Что видит сквозь призму свою. Вот Анечка громко хохочет. И в ней я себя узнаю... 235

Родина моя малая Бабье лето Ночь парует, закатом согрета – Колдовство уходящего лета. Два осколка – луна и фонарь Пополняют полночный словарь. Бабье лето, пришедшее поздно, Сыпет горстями яркие звезды Прямо в заводь притихшей реки… Холода опять далеки. На Заречной по двое гуляют Звезды на небе выбирают. Лето бабье – как дар молодым. И я тихо завидую им… Счастье по-русски Брызги света. К урожаю Нынче снег лучом играет. По колено утопаю, Где нога в сугроб ступает. Ах ты, снежная долина! Вдоволь снега на посевах. – Это счастья половина, Остальная – в пляске нервов, В радости необъяснимой От сияющих просторов, Жить по-русски, быть счастливой Снегом, солнцем, хлебом, словом! 236

Международный Союз Русскоязычных Писателей Украинские зарисовки -1- За теплый летний горизонт вагон опять бежит, качаясь. И сложен в чемодане зонт, с дождем нечаянным прощаясь. Мелькают сосны да дубы и пятна солнечного света. И медуницу вдоль тропы взор выхватит в траве раздетой. Летит, качается вагон, стучат упрямые колеса. Вот бузиной порос перрон, а вот – камыш у кромки плеса. Ромашек россыпь вдоль пути, пока цветущая рябина... И краше края не найти, чем эта ненька Украина! -2- Этот дом, это чувство планеты, Это с каждой травинкой родство, Где мы в рос жемчуга разодеты, Где сережек берез колдовство, Где муаровый луг чешет спину, Разнотравьем касаясь слегка, Здесь себя беззастенчиво выну И оставлю у родника. Здесь я – дома. Журчи колыбельной Мне, родник, материнский мотив. И у рослой сосны корабельной, Свой палаточный замок разбив, 237

Родина моя малая Я останусь считать звезд рубины, Греть ладони и хлеб у костра. И ко мне с горстью алой калины Выйдет Мавка22, из песни сестра... Родительский дом Родительский дом бережет мою душу. Здесь тихи движенья. Доверчив уют. Здесь в чай превращают внезапную стужу И плед как объятья с печеньем дают. Здесь папа на кухне довольным хлопочет: Приехала дочка – наполнился дом! И Шишкина «Рожь» в медной рамке высочит, И ласточка машет мне черным хвостом. Здесь клен, что посажен своими руками, В окошко мне тянет листвы благодать, И за потолками как за облаками Способны любые мечты отплывать... Я знаю – в дорогу. Собраться недолго. Случайных пожитков размеренный хлам Стремится попасть в чемодан на пороге, На стуле прислушиваясь к шагам. Но чайник свистит и сигналит к отбою: Не стоит тревожить размеренный рай, Где счастье и детство содружны с тобою, И корочкой сладко хрустит каравай... 22 Героиня произведения Леси Украинки «Лiсова пiсня». 238

Международный Союз Русскоязычных Писателей Лесные дали Лесные дали – самый близкий круг. В них всех страниц исхоженные тропы, В них тысячи поддерживают рук Случайно перепутанные стропы. В них чище песни сладкая вода, Роса прозрачней всех бриллиантов мира. Опустошен? – Тогда иди туда, Под зоркий глаз лесного ювелира, Что срежет лишнее с твоих бегущих лет Ребром скалы с вкраплением вольфрама. И собери из колокольчиков букет, Тот, что всегда дарила в детстве мама... В су�ском парке Поздние бабочки в парке — Желтые листья летят. Сумы скульптурой русалки В самую душу глядят. Вот она — девочка детства С нежной голубкой в руке. С ивами по соседству На утекающем Псле. Все пережившая разом Контуром хрупкой спины: Социализма рассказы, Дымку гражданской войны, 239

Родина моя малая Глупые обещанья С верою в Евромайдан. Доброе состраданье Льет из заклеенных ран На наступившую осень Города вдалеке. Счастье, ну где тебя носит?- Только голубка в руке... Солнце село Солнце село. К старой хате Тени клеятся заплатой. Рваным краем ткань забора Норовит забраться в стойло. Я давно не верю в вечер. Он растает – сумрак ночи Съест его и млечным цветом Выкрасит остаток неба. Я иду искать начало. Здесь, где небо землю лижет Желтым цветом зверобоя, Звезды сыплются в ладони. Может, здесь нет вечных истин? И тогда легко и просто Станет жить, не отвечая На случайные вопросы. 240

Международный Союз Русскоязычных Писателей Борис Калашников г. Москва «Стиляга» и попугай Гриша Вы, наверное, думаете, что физи- ономия этого напыжившегося, в смя- тых сапогах никак не могла украшать школьную Доску почёта. Вы правы, Доска так и осталась без моей фотографии, поскольку ни в пятом, ни в последующих классах не был ни отличником, ни активистом. Хотя, как можно догадаться по снимку, сделанному водителем мо- локовоза Колей в Минеральных Водах у ворот городского рынка, далёкий от высокого звания отличника пятикласс- ник не имел ничего против того, чтобы жить вместе с тог- дашним поколением советских людей при коммунизме. Правда, очертания личности в обществе светлого буду- щего расплывались в сизом тумане. Не мог понять: то ли я буду таскать чужую рубашку, то ли с меня снимут мою клетчатую и вручат более прилежному ученику. Сомнения на этот счёт решительно развеяла учительница француз- ского языка Маргарита Григорьевна Айрапетова, которая заявила, что «даже при коммунизме каждый будет носить свою собственную рубашку». Маргарита Григорьевна была очень принципиальной и, возможно, её смелое утвержде- 241

Родина моя малая ние не совпадало с тогдашней позицией партии и лично её Первого секретаря Никиты Сергеевича Хрущёва. В пятом классе отличился тем, что на заднем дворе шко- лы подрался с отпетым хулиганом Читой, чем заслужил на некоторое время славу храбреца. Чего-то более значи- тельного из того года не запомнилось. Как и все собирал металлолом и макулатуру, но рекор- дами не блистал. Паясничал на уроках пения, за что, с подачи классного руководителя, разбирался на пионерском собрании. Силь- но не помогло: по пению имел стабильную «тройку», по- скольку ниже по этому предмету не ставили. Забегая вперёд, скажу, что такие не слишком блестящие музыкальные показатели не помешали мне в армии стать взводным запевалой, правда, только одной песни – «Земля зарёй объята, знамёна впереди, без песни нет солдата, без песни нет пути…». Все последующие «контаты» на герои- ческую проблематику воинской службы запевали другие, мне же при этих вариантах старшина школы сержантского состава Сергей Ружьёв возвышать голос запрещал катего- рически: – Запевать ты ещё умеешь, а подпевать – нет! С тех пор, с подачи очень уважаемого мной старшины срочной службы Сергея Ружьёва понимаю, что в подпевалы не гожусь. Наличие этого качества, вынесенного из армии в гражданскую жизнь, конечно, сказывалось на служебной карьере, хотя, в целом, я ею доволен. При всех недостатках считался неплохим учеником по математике, по крайней мере, часть класса иногда списы- вала на переменах решения трудных примеров с моей те- тради. Был начитан, а учительница русского языка Майя Геор- гиевна, разбирая ученические изложения по повести В. Ко- 242

Международный Союз Русскоязычных Писателей роленко «Дети подземелья» отметила, что «у Калашникова появился свой стиль», после чего в классе получил прозви- ще «стиляга» и был назначен редактором классной стенга- зеты «Дружба», выходившей к 23 февраля и к 8 марта. Забегая опять вперёд, скажу, что карьеру редактора стенгазеты продолжил, будучи слесарем цеха металлокон- струкций Пятигорского машзавода, а затем в школе сер- жантского состава Пришибинского пограничного отряда, где выпускал боевой листок. Опрометчивый дифирамб со стороны обожаемой мной учительницы имел и более серьёзные последствия, посе- яв в душе непоколебимую уверенность в том, что история не позволит «закопать в землю» пробуждённый писателем Короленко литературный талант. Мечтал написать книгу о мальчишеской дружбе, об ави- амодельном кружке при доме пионеров, о юношеской фут- больной команде, о первой любви, о комсомольско-моло- дёжной бригаде, о подвигах пограничников и так далее. Темы приходили и уходили в соответствии со сменяю- щимися декорациями биографии, а «роман века» не пи- сался и не писался, пока, наконец, не появилось осозна- ние: «теперь или никогда» и решимость надолго усадить себя за письменный стол. Так на компьютерном мониторе появился, набранный жирным шрифтом заголовок – «Чёр- ный остров», затем написал продолжение – «Операция «Ольга». Когда писались эти книги, то не мог и предположить, что через несколько лет из-за эпидемии коронавируса по- ловина мира будет помещена на карантин. К сожалению, драму, легкомысленно заложенную в фантастический сце- нарий, человечество испытывает на себе сегодня. 243

Родина моя малая Вопрос, который, вероятно, интересует читателей: «с кого писался главный персонаж книги «Попугай Гриша и Корпоративная Тайна»? Так вот, Гриша, как ни странно, писался автором с себя, можно сказать, автопортрет. Чисто зрительно на попугая не похож – ни шикарного оперения, ни кривого носа. Тем не менее, мои спонтанные выступления, начиная с шести- летнего возраста, иногда ставили в тупик окружение. Первой, которую я ввел в стопор своими необдуман- ными высказываниями, как помню, была пионервожатая младшего отряда. На вопрос почтившего визитом пионерский лагерь се- кретаря крайкома партии: – Как кормят? Я облизал ложку и, желая польстить поварам, которые готовили так вкусно, что в запасе у них лишних порций никогда не оставалось, выдал: – Добавок не хватает! Высокий гость, не вникнув в суть, расценил высказыва- ние худосочного шестилетки не как лестный отзыв, а как жалобу на скудность лагерного питания. Когда комиссия на двух чёрных «Волгах», наконец, ука- тила, вожатые заставили мой стол порциями своих недое- денных котлет, а один из них, восемнадцатилетний брюнет в пионерском галстуке на загорелой шее чуть ли не шипел от возмущения: – Не уйдёшь из столовой, пока не съешь всё! Спасла меня от иезуитской расправы, вернувшаяся в столовую добрая директор лагеря. Сказка «Попугай Гриша и Корпоративная Тайна» напи- сана по реальным событиям, происходившим в одной из московских школ уже в нынешнем веке, но в неё, конеч- но, вошли и впечатления школьного детства. Пусть вас не 244

Международный Союз Русскоязычных Писателей пугает, что сказка про мышей, автор нормальный человек (некоторые, знающие его лично, могут засвидетельство- вать) и учился в самой обыкновенной школе – номер один в городе Ессентуки, занимавшей здание бывшей дорево- люционной гимназии. В этом строении из жёлтого кирпича не было крысы Магдалины, но была каптёрка под лестни- цей, где происходили многие чудеса и, в принципе, вполне могло бы быть устроено неплохое и уютное гнёздышко для пожилой (мягко сказано) и доброй крысы. Внешность же героического попугая была списана с другой птички, выставлявшейся в окне старого домишки на улице Интернациональной. Притягивающий взгляды горожан попугай, был благополучно стянут с подоконни- ка одним моим школьным знакомым, причём, из неплохих побуждений – похититель очень хотел сделать попугая го- ворящим, но не получилось. Бездарная птица была разыскана милицией, со сканда- лом изъята и возвращена законным владельцам. Вот, пожалуй, и всё самое памятное о пионерском дет- стве и комсомольской юности. Конечно, только очень со- мнительная личность может иметь наглость приравнивать себя к попугаю-герою. Да, неоднозначная вылепилась фи- гура, если приплюсовать ещё то, что совершенно неожи- данно для себя и окружающих в прошлом году начал пи- сать стихи. Одно из стихотворений – «Простая мудрость» помещаю в этом сборнике. 245

Родина моя малая Простая мудрость Моей бабушке Ольге Павловне, в девичестве – Озорёнок Солнце светит ярко, галстук на груди, Грядущее прекрасно, и Ленин впереди, Но бабушка, прищурясь, не верит в чудеса: – И Ленина забудут, забудут, как Христа. Ну, про Христа понятно, в безбожной-то стране, А за Вождя обидно, ведь Ленин есть везде. В Москве он в Мавзолее, и он на площадях В граните монументов, и даже на деньгах! – Ну, что ты мне толкуешь, по-твоему не быть, Ведь сколько книг написано, по ним нам жить, да жить! – Я грамоту не знаю, те книжки не прочту, Про жизню всё, как ведаю, тебе и говорю. Трудиться нужно много и чтить отца и мать, Вставать с утра пораньше, соседей уважать, Бога держать в сердце, а разум не терять, За каждым новым Идолом дурь не повторять. Я пожила и знаю, как было при Царе, При Ленине, при Сталине, как было на войне. Всё испытала: засухи, бесхлебье, холода, Трёх дочек поднимала в тяжёлые года. Вот вроде жизнь наладилась, опять надо бежать, Америку постылую догнать и перегнать. Хрущёв про коммунизм какуй-то хрень понёс, К соседке – полномоченный – корову взял и свёз. 246

Международный Союз Русскоязычных Писателей Что власти та корова?! А как семью кормить?! На пенсию на дедову соседям не прожить. Статуев понаставили, портреты на стенах, А ты смотри и думай, что так, а что не так. Живи не чьей-то волей, суди своим мозгом, Тогда, даст Бог, и станешь толковым мужиком. Прошли, промчались годы, Её давно уж нет, И сам не пионер я, и сам давно уж сед, Но многое яснее от мудрости простой: Не дай себя запутать пустою болтовнёй, И прежде чем молиться на чей-то вновь портрет, Удел полезно вспомнить кумиров прежних лет. 247

Родина моя малая Павел Сомов- Заламский д. Нефёдово, Московская область Родная деревня Я люблю эти заросли ивы И цветущего клевера гладь, И прохладу ручьёв говорливых, Да рогоза зелёную рать. В пиджаке, что сидит на мне строго, Выхожу из автобуса вновь. И встречает всё та же дорога, Как забытая в детстве любовь. В пустыри превратились колхозы, Поросли уж две трети земель... Шампиньоны – на кучах навоза, По над речкой лианами – хмель. Измельчавшее стадо пугливых Похудевших пятнистых коров Среди фраз пастухов суетливых Топчет поле под звоны кнутов. 248

Международный Союз Русскоязычных Писателей Несмотря на разруху и пустошь, Разлюбить я не в силах тех мест. Мил, как прежде, мне каждый здесь кустик, И печален отсюда отъезд... Оттого-то и больно мне видеть Перемены, что ждать я не мог. Уберечь бы, спасти, не обидеть Всё, что в памяти нежно сберёг! Родное крыльцо Не могу я уйти от крыльца, За которым всё детство таится... Помню голос отрадный мальца, Что, как прежде, готов здесь струиться. Не рассеять из памяти то, Что улыбкой моей обогрето – Ведь и это седое пальто На того же ребёнка надето. Я все тот же, с горящей стрелой И берёзовым луком упругим, Но уже поиграть с тетивой Отказались спокойные руки... Плесневелый сырой холодок Древесины гнилого сарая, Беззаботного лета глоток, Как в июле вода ключевая... 249

Родина моя малая В огороде всё тот же бурьян, С коим мама воюет всё лето – Знал ли я, что он будет так прян И приятен для сердца поэта?.. Жаль, не знал, что обиды мальца Так мне дороги станут с годами. Я бы душу омыл у крыльца Беспечальными теми слезами! 250