АЛЬМАНАХ "КОВЧЕГ" Выпуск 1

Но однажды встречу человека, Чтобы слово «мы» преобразило Двух в одно для будущего века. Так любить Любовь благословила. Снова будет солнце и дорога, И молитва общими устами, И рука в руке, а пред глазами – Дивный свет Небесного чертога И к нему – тернистая дорога. Ну а счастье – в сердце, значит, с нами. *** Ввысь, к свету, к жизни, к полноте! Как душно в этой суете Среди неоновых огней, Среди искусственных цветов Играть в любимых и друзей, Шептать: «Не то, опять не то». Но вновь, как маску, на лицо – Благополучно-гордый вид, И легкокрылым мудрецом – Туда, где страстью мир бурлит, В мельканье встреч, событий, слов, Всѐ объявляя полнотой, Что дух давно признать готов Иллюзией и суетой... А впрочем, как же нелегко Нам умирать для суеты! В страну, где мѐд и молоко, В чертог любви и красоты Ведут кресты... 152

НАТАЛИЯ СИЛАЕВА (г. Серпухов) Родилась в 1989 году. Кур- сант Московского Универси- тета МВД России. Стихи начала со школы. Лауреат ежегодного литературного городского конкурса «Ступени», творче- ского конкурса «Мой Пушкин». Дипломант Московского Совета Литературных объ- единений при Союзе писателей Российской Федерации в номинации «Поэтический де- бют» (Москва). Имеет публикации в коллективных сборниках, альманахах, в периодических изданиях, в том числе и в журнале для детей Сер- пухова, Тулы, Москвы. Автор поэтических сборников «Слова из сердца…юности слова…» (2009г.) и «По течению жизни» (2010г.) Автор любовной и философской лирики. Имеет личный сайт www.stihi-natali.ru.. Руководитель литературного объеди- нения \"КЛИО\" (Серпухов). ОБРАЩЕНИЕ К ГОСПОДУ О, Всевышний, прошу об одном: Ты прими все простые молитвы. Пусть бродяга найдет теплый дом, Пусть не будет ни ссоры, ни битвы… Пусть голодный получит свой хлеб, Безработному дело найдется, Пусть пройдет, может, несколько лет – И добро с умноженьем вернется.. Одинокий найдет пусть друзей, А влюбленный – ответное чувство, Станет щедрым скупой богатей, Хулиган пусть полюбит искусство… 153

Пусть исполнится все поскорей, Пусть свое в жизни каждый находит... Пусть чисты будут души людей, Пусть молитвы от сердца исходят. ИСПОВЕДЬ АНГЕЛА В весеннем саду под цветущей сиренью Задумчиво кто-то сидел в тишине. От солнца он прятался, скрывшись под тенью, Не мог посмотреть он в глаза синеве… Когда подошла я немного поближе, Мне стало понятно, кто это такой. …Но как на земле я вдруг Ангела вижу?! О Боже, откуда здесь холод весной? …Поведал он мне, что когда-то случилось: О том рассказал, как остался один, О том, как с Гордыней душа подружилась… Хотел быть он сам для себя господин: «Про все забывал я и ввысь поднимался – На крошечный мир я смотрел свысока, Свободу полета вкушал, наслаждался; Гордыня вела за собой в облака. …Все выше и выше взлететь я стремился И чувствовал, будто подвластны мне все. А ради чего я на это решился? …Я «смертную казнь» сам назначил себе. …Но мне было мало небесной свободы: Собою я солнце затмить захотел. Но только забыл я законы природы, Какой для меня в жизни этой удел… Приблизившись к солнцу, я сильно обжегся – 154

И камнем тяжелым на землю упал. …Тогда осознал я, что очень увлекся… Но поздно», - об этом он мне рассказал. Теперь он сидит под цветущей сиренью Вокруг я не вижу божественный свет. От солнца он прячется, скрывшись под тенью… Но вот от себя не уйти ему, нет! ВОЗНЕСЕНИЕ ГОСПОДНЕ 40 дней продолжались со дня воскресенья – И Христос 40 дней пребывал на земле. К завершенью такого земного служенья Шел тогда Иисус к Елеонской горе. На вершине апостолам всем разъяснял он, В чем должно состоять назначение их. И, как только слова завещаньем сказал, то Небеса его приняли в недра свои. Этим самым открыл он мирянам путь к небу, К вечной жизни. И так, победив смерть и грех, Подарил нам возможность во славе воскреснуть – Должен помнить об этом всегда человек. 155

ТАИСИЯ МЕДВЕДЕВА (с. Пришня Щѐкинского района Тульской области) Родилась в 1948 году в по- селке шахты № 18 Щекинско- го района Тульской области. С 1950 года жила в Щекино. После окончания школы работала старшей вожатой, учителем, организатором внеклассной и внешкольной работы. Окончила педагогический инсти- тут имени Л.Н. Толстого. В 1989 году пе- реехала в село Пришня Щекинского района, где работала учителем, главой админи- страции села, заместителем директора школы. Стихи и рассказы пишет с юности. Печатается в местной прессе. С 2008 года является членом областного музейно – ли- тературного объединения «Муза» при Доме – музее В.В. Вересае- ва, сотрудничает с литературными объединениями г. Щекино «Орфей» и «Поэтическое братство». Принимает активное уча- стие в культурной жизни: в фестивале поэтов и бардов Тульской области «Яснополянские зори», выступлениях на литературных праздниках в городе Щекине и Туле. В 2009 г. вышла первая книга автора «Прощание с сентябрем». Лауреат конкурса «Мой Пушкин» (1 место, Тула, 2009 г. и 2 место, 2010 г.) Стихотворения напечатаны в сборнике междуна- родного поэтического конкурса «Золотая строфа» (Москва, 2009 г.) и в хрестоматии «Три века Тульской поэзии» (Тула, 2010 г.) ИКОНЫ АНДРЕЯ РУБЛЕВА Дано мне счастье на Руси родиться И с русской верою! В родном краю, Рублевым нарисованные лица, Печалясь, душу радуют мою. Со стен соборов древних смотрят лики 156

С любовью, состраданием в глазах. Мудры, и величавы, и велики Они на темных, старых образах. Художник написал их скромно, строго, Талантом осветил работы те, Своей непроторенною дорогой Открыл нам путь к высокой красоте. Поборники святой и чистой жизни, В суровой, по-рублевски, простоте – Угодники с икон родной Отчизны Скорбят о нас в священной высоте. ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ Пророчеством и явью озаренья – Рассчитано природой наперед – Распустит почки верба к воскресенью, Что вербным с давних пор зовет народ. И став традицией, от зимней лени Очнувшись, перед Пасхою, весной, Изящным, белым, трепетным знаменьем Предстанет под ветрами в час ночной. Пушистых почек время пробужденья, Неделей цветоносной нарекли, Она – предвестник чуда воскресенья Спасителя всех страждущих Земли. ПЕСЧИНКИ Мы – космоса песчинки под Божьим, вечным оком. Он, видно, судьбы наши заносит в дневники, О каждом помнит точно, указывает сроки, А записи о людях не так уж и легки. Мы в Библии читаем – всех видит Бог на свете И в жизни по заслугам 157

и мыслям воздает, Заботится и верит, ведь мы – земные дети, Грехи прощает наши, печалится и ждет. Украсит жизни, судьбы дней будничным узором, Сам каждый выбирает дорогу для себя. Следит за всеми сверху своим отцовским взором, Хранит мир общий, хрупкий, страдая и любя. Проходят наши жизни в порядке, данном Богом, Однажды Его дома приблизится порог. Мы – легкие песчинки под строгим, вечным оком На древних перекрестках космических дорог. ДЕД Памяти моего деда Привез мой дед с войны награды И раны в легких и руке. Из Пражских битв, а не с парада, Солдат приехал налегке. Тяжелых лет минула давность, Дух гордости не угасал – Привез медали, благодарность, Что Сталин лично подписал. А дома – нищета и холод, Детей подросших хоровод, Военной жизни тьма и голод, Уставший от беды народ. Счастливых дней досталось мало, И в смерти не его вина, 158

Но после многих лет достала, Украла жизнь его война. Пожить не удалось на свете, Хоть дням спокойным был он рад, В больнице умер на рассвете, Едва сравнялось пятьдесят. Я часто вспоминаю деда, О жизни трудной, доле злой. Какой ценой далась Победа Семье всей нашей трудовой! Весной, среди цветенья мая, В день памятный для всей страны, Скорблю и деда поминаю, Умершего от ран войны. ГИМНАСТЕРКА Памяти моего отца Хранится гимнастерка в нашем доме – Свидетельство военных давних дней. Медали к ней прикреплены по форме И дырочки от пуль видны на ней. Отец был тяжело у Вислы ранен, Чуть выше сердца очередь легла. Домой вернулся утром майским ранним, В пути его Победа догнала. Войну прошедшую нельзя забыть, конечно. Отцу о прошлом память сердце жгла. Хранил он эту гимнастерку нежно, И вся семья ее, как ценность, берегла. А жизнь текла сквозь радости и беды. И в мае, собираясь на парад, Встречал он в гимнастерке День Победы, Гордился ею Родины солдат! *** Сама отмеряю свой век И день последний нагадаю, 159

Затормозив дней жизни бег, Приближусь к аду или раю. Прошу, о Господи, пойми, Прости ошибки и сомненья. Крылами, ангел, обними И отодвинь день разрушенья. Продли, пожалуйста, продли Ты жизнь мою под этим небом. Любви сжигая корабли, Не отправляй бездушно в небыль. Еще так радует рассвет, Люблю снега, дожди грибные, Пусть молодости больше нет, Ждут старость радости иные. За все хорошее в судьбе Печалью заплачу, быть может, Мой век отмеряю себе, А будет так, как Бог положит. БОГОРОДИЦА За окном сирень душистая, Вновь свела меня с ума. Богородица пречистая Мне пригрезилась сама. Припадаю я к ногам ее, Слезно о судьбе молю. Поросло давным-давно быльем Все, что помню и люблю. С небосклона звезды катятся, Ночи длинные глухи. Время наступает каяться, Вспомнить прошлые грехи. Не от злобы сердца глупого Промахи совершены. Лика очертанье смутного Проступает с вышины. И в ночи я с ней беседую, Всем делюсь, что довелось 160

Встретить в жизни, тихо сетую, Отчего мне не спалось. И рука взлетает легкая – Грежу я или во сне? Богородица далекая Все грехи прощает мне. ПОЮЩИЙ САД Сад благоухающий, Небесный, Первозданный в Неге и Любви  Ты поѐшь о ней прекрасно песню, И любовь кипит в моей крови. Моѐ сердце из телесной клетки Так и рвѐтся в сказочный полѐт. Хлещут по лицу тугие ветки  Так и кажется, что я взлечу вот-вот. Оттолкнувшись, я б растаял в Небе, Где слегка сиреневый закат, Окунуться с милой в Быль и Небыль, Принести их в первозданный сад. Вновь зовѐт куда-то за собою Эта Неземная Благодать. Но к Земле прикован я судьбою, И приходится  бежать, бежать, бежать… 161

МИХАИЛ ТУЛУЕВСКИЙ (поселок Красный Яр, Киреевского района) Родился и учился в Москве. Работаю главным врачом в поселковой боль- нице. Писать стихи начал с 18 лет. В 2008 году принят в областное музейно-литературное объ- единение при доме-музее В.В.Вересаева, руководитель – В.Ю. Ткач. Лауреат об- ластного и московского конкурсов поэ- зии. Издал сборник стихов «Версифика- ция». Мои произведения вошли в хре- стоматию «Три века тульской поэзии» и в сборник московского «ЛИТО» «Созвучие». Печатался в мест- ных и зарубежных газетах, 59 лет. *** Как старуха пред иконами стояла, Все молитвы те, что знала, прочитала: – Трех сыночков я родила, Матерь Божья: Станислава, Николая, да Сережу. Но вчера пришло известие в конверте, Что уж нету их в живых на белом свете… Ты все можешь: пусть пришлют мне по листочку, По записочке от каждого, по строчке От Сергея, Станислава, Николая: Как им там теперь живется, в Божьем Рае? И приходит ночью маме три конверта: По конверту от сыночка с того света. Долго мать сыновни весточки читала, Лишь рука ее дрожала…так дрожала!.. Вот и утро незаметно наступает, Вот и свечка стеариновая тает, За окошком все светлеет, да светлеет. Под иконами старуха коченеет… 162

Перед нею – три березовых листочка: По листочку от убитого сыночка… *** Мы еще о будущем мечтали, Годы провожая без тоски, Нам частенько в окна залетали Юные ребята-Ангелки. С ними мы по праздникам и будням Часто пропадали вечерком, И любовь, и жизнь казалась чудом, И вода казалась нам вином. А теперь – какие нынче чувства? Жизнь, работа – все как у людей, Ангел средних лет седой и грустный Поселился в комнате моей, По ночам летает осторожно И совсем, увы, не до небес, И уже добиться невозможно От него веселья и чудес… Терпкое вино блеснет в бокале, Дрогнут стрелки в полночь на часах, Старый Ангел в полутемной зале Посидит со мною при свечах. Мудрый и загадочный, и строгий При дрожащем тающем огне Он расскажет правду мне о Боге, Или Богу правду обо мне. *** Нагорбатившись в жизни досыти, Вот бы по смерти, на чуть- чуть Мне в Раю твоем, Святый Господи, На скамеечке отдохнуть! 163

Вот начитано, что положено, ька, Вот и в трауре вся семья. Цвет черешенный да скамья? Захирел Мой сад без помощника Не цветет никак – вот беда! Что и Рай один без работничка, Что земля одна без труда! Ты вскопай мой Рай снова – заново, Вишню-ягоду посади. Поливай его, охраняй его, Ручки нежные натруди! Потаскай с водой малость леечку, С непростой водой – с ключевой! А потом, прошу, ты скамеечку Под черешенкой обустрой! Вот когда порой, знаешь, вешнею Все пойдет цвести-зеленеть – Пригласи меня под черешнею На скамеечке посидеть, А уж я тебя попроведаю, А уж я с тобой посижу, Посижу с тобой, побеседую, Да на Рай на твой погляжу! 164

ЕЛИЗАВЕТА БАРАНОВА (г. Тула) Кандидат технических наук, доцент. Работает в Тульском государственном университете на кафедре «Автоматизированные информацион- ные и управляющие системы». Автор любовной, философской и пейзажной лирики. Дипломант областного конкур- са-семинара, посвященного 50-летию Союза писателей России. Дипломант 9 Пушкинского творческого конкурса. Имеет публикации в сборнике В. И. Петрова «Мы с реки Есени- на», сборнике факультета МиСУ «Состоянии души», в газетах «Тула», «Тула вечерняя», в литературно-художественном и публицистическом журнале «Приокские зори», в альманахе «На крыльях Пегаса», в хрестоматии «Три века тульской поэзии», в альманахе «День тульской поэзии 2010», в сборнике «Созвучие» (Москва). Автор сборников «Моменты истин» и «Гармониче- ские колебания» (2011г.). Участница областного музейно- литературного объединения «Муза» при Доме-музее В.В. Вере- саева. *** Я недавно постигла искусство С невозвратностью дней примириться. На мои онемевшие чувства Листопадная сыплет корица. Источает полынную горесть Эта жгуче-осенняя пряность, Прожигая и гордость, и совесть, Оставляя любви бездыханность. Недотрогой была недолго. Не о том ли клевещут ветер И береза, что нежность отторгла Как листву на морозном рассвете? 165

Отрекусь, позабуду страхи С той зарей вместе в будущем скором. Причащаются клены-монахи Алым заревом, словно кагором. В след тому, кто растаял в прошлом Ни за что не пошлю проклятье. К сердцу льнет, не являясь роскошным, Под пальто только тонкое платье. Не даѐт мне грехов отпущенье Неприступность осенней стати. Я на днях приняла решенье Быть такой, какой сделал Создатель. СНЕГОПАД Окна льют желтоватый свет, Так похожий на масло лампад. То ли явь, то ли сон, то ли бред – В белом весь снизошел снегопад. Тонкой веткою перекрестись В непроглядную тьму наугад, Закружила береза вальс – Пригласил ее… снегопад. С непривычки слипались глаза, И мерещилось мне, что следят Тучи – выцветшие образа, Как ведет на земле снегопад. Словно выставленный на канон Фонарей разгорается ряд. Устаревший мне сделал поклон, Приглашая на вальс, снегопад. Я скользила по серому льду, За которым скрывается ад, Не боясь, что вот-вот упаду – Стан мой крепко держал снегопад. 166

Окропился морозной слезой Этих танцев случайный обряд. Между небом и грешной землей Падший ангел царил – снегопад. *** Твой ангел-хранитель не знает печали. Такого созданья еще не встречали Ни ели, ни липы, ни клены, ни сосны – Для бед и несчастий ты просто не сносный. Мой ангел-хранитель не знает покоя. Весна в сарафане косого покроя Меня уверяла, что буду счастливой… Родиться бы мне беззаботною сливой. Твой ангел-хранитель находчив и ловок. Пускает вестями он божьих коровок, Кидает послания желтой листвою О том, что тебя я, наверно, не стою. Мой ангел-хранитель отрезан от мира. С иконы стекает прозрачная мирра В мое невпопад стучащее сердце И в душу, как ты говоришь, иноверца. Твой ангел-хранитель… А в прочем, все ясно. Над теми, кто счастлив, кручина не властна, Не властна и я над тобой – меланхолик, Ты крестик, в сравненье с тобою, я нолик. Мой ангел-хранитель… Досадно, но в меру – Сама ведь разрушила счастья я стену, Сама предпочла нежилую обитель И веру, что выручит ангел-хранитель. 167

ОЛЕСЯ МАМАТКУЛОВА (Алексинский район, Тульской области) Преподаватель биологии в сельской школе. Автор философской, пейзажной лирики, стихотворений и песен для детей. В 2010 году вышел в свет сборник для детей «Волшебный лепесток» в серии «Библио- течка клуба «Поэтическое братство» (г.Щѐкино). Имеет публикации в газетах Москвы, Тулы, Алексина, Щекина, а также в межрегиональном литературно-художественном и публицистическом альманахе «Приокские зори», в сборнике сти- хотворений по итогам районного конкурса молодых поэтов «По- этический калейдоскоп 2009» (Алексин), в литературном альма- нахе «Тула», в сборнике «Поэтическое приношение Л.Н.Толстому» (Москва), в сборнике «Во имя жизни – от имени сердца» (Орѐл), в сборник стихотворений и прозы алексинских писателей «Великая весна» (Тула), в альманахе «День тульской поэзии 2010». Лауреат районных литературных конкурсов. Участница областного музейно-литературного объединения «Муза» при Доме-музее В.В. Вересаева. ИСПОВЕДЬ Ты прости меня, Господь, Что живу не так, Что в грехах погрязла плоть, В сердце кавардак. 168

Что когда мне тяжело, Веры вовсе нет, Что таю на сердце зло И кляну весь свет. Что, ища дорогу в храм, Сбилась я с пути, Что безжалостна к врагам, Господи, прости! Что ропщу порой опять – Ноша тяжела. Где мне силы, Боже, взять? Веры два крыла! Я прошу лишь об одном: Истину найти. Боже, в свой меня ты дом, Грешную, впусти! НА КРЕЩЕНЬЕ В старенькой церквушке на Крещенье Прихожанам говорил в наказ Батюшка о силе всепрощенья, О молитве, что спасает нас. – В радости, болезни или горе Пригубите вы святой воды. Капля освящает даже море! Да воздастся вам за все труды! Люди так внимали вдохновенно Тем словам, и в сердце был покой... После, как на бой, самозабвенно За святою ринулись водой! 169

Каждому казалось: будет мало! Не успеют отхватить себе! – Женщина! – старушка закричала – – Что ты лезешь? Слышишь? Я – тебе! – Бабушка, ну что же вы кричите!? – А куда она, скажите, прѐт!? – Парень пять канистр берѐт, смотрите! – Всем не хватит! – Налегай, народ! Что тут началось, сказать противно, Всѐ слилось в церквушке в дикий гул. Кто-то, сделав всѐ оперативно, Всуе даже батюшку толкнул. Господу Всевышнему угодно, Чтобы знали: вера – не пустяк! Только жаль, что верить стало модно, И наивно ждѐм мы свыше знак… РОМАН ФЕДИН (г. Тула) Автор философской и лю- бовной лирики, повести «Сол- нечный вальс». Дипломант Всероссийского конкурса про- изведений, посвящѐнных Вели- кой Отечественной войне, дипломант го- родского конкурса «Ступени» (2010г.) Лауреат Международного конкурса детской литературы им. В. Крапивина. Имеет публи- кации в литературном сборнике «Созвучие» (Москва), в альмана- хе «День тульской поэзии 2010», в литературном сборнике «На крыльях Пегаса». Участник областного музейно-литературного объединения «Муза» при Доме-музее В.В. Вересаева. 170

*** Дни здесь проржавлены и жутки, В прорехах сумерек - серо, И ночи бьются в промежутки, Как уголь в мятое ведро. И воздух весь полуподвален, И затхлость правит испокон, Когда в углах ослепших спален Нет Зрячей Дерзости Икон. *** Где упаду? Где сверну? Кровь – алая рать. Сердце моѐ – ведѐт войну, Чтобы тело земле не отдать. Даже на самом последнем краю, Где, казалось, любой сорвѐтся, Сердце моѐ за жизнь мою Бьѐтся, бьѐтся, бьѐтся! В час, когда сбросит с глаз пелену, И станет обузой плоть, Сердце моѐ проиграет войну... Выиграет – Господь! 171

172

ПРОЗА ЛЮДМИЛА АЛТУНИНА ГЕННАДИЙ МАРКИН ЯКОВ ШАФРАН МИХАИЛ ТУЛУЕВСКИЙ СВЕТЛАНА ШИНКО ГАЛИНА ЛЯЛИНА 173

ЛЮДМИЛА АЛТУНИНА ( г.Тула) Родилась и выросла в Сибири, в Горном Алтае, в семье земле- устроителя-геолога. Окончила факультет журналистики Ка- занского государственного уни- верситета, журналист, член Союза журна- листов РФ. Работала в областных и город- ских газетах, на радио. Более двадцати лет – в газете Тульского государственного универ- ситета, из которых семнадцать была ре- дактором. Награждена нагрудным знаком «За заслуги перед уни- верситетом». Финалист IV Всероссийского кинофестиваля короткомет- ражных фильмов «Семья России» (2007 г.), победитель регио- нального этапа Всероссийского конкурса «Растим патриотов России» в номинации «Энтузиасты. Подвижники. Хранители традиций» (2009 г.), награждена грамотой как активный участ- ник второго этапа этого же конкурса (2010 г.). Патриотиче- ская, военная тематика и тема малой Родины, занимают особое место в ее творчестве. Публикуется в местных и центральных СМИ, в «Ежегоднике» ТулГУ, в литературно-художественном и публицистическом журнале «Приокские зори», в журнале «Тульские епархиальные ведомости». Опубликовано более тысячи статей и заметок. Автор и соавтор книг: о Великой Отечественной войне - «Солдат войны полковник Кутепов» (2004), «Доброволец Иван Орлов» (2010), об ученых ТулГУ - «В.Ф. Прейс в воспоминаниях родных и учеников» (2006), «Почетные доктора ТулГУ» (2005), «Все остается людям» (2010); литературно-художественных книг «Два истока – одна судьба» (2010), «Очень жду у окошеч- ка…» (2010) и других. Участник творческих проектов продюсерского арт-центра «Странник» (Тула), соавтор литературно-творческого проекта 174

«Новые имена России. Тульский регион» ( 2005-2008 гг.), а также избранного в трех книгах «Гриф и Странник…»(2007- 2010 гг.). В данный момент работает над двумя авторскими книгами. ЯСТРЕБИНЫЙ ВАЛЬС По-моему, у Александра Блока есть замечательные слова о том, что человек может исколесить хоть весь мир, но у него обязательно должен быть дом, дорогое сердцу место, куда он мо- жет возвращаться. У меня, к великому счастью, есть такое место – крохотная точечка, не более песчинки, на планете Земля, где стоит мой родной дом – родительское гнездо, в котором выросли мы, дети, – старший брат Володя и я. Этот дом выстроил своими руками наш отец, вернее, все мы, потому что, как могли, помога- ли отцу в строительстве. Брат, тогда восьмиклассник, ездил вместе с отцом на лоша- дях на высокогорные белки, у подножия которых растут вековые кедры, валить лес для дома. Потом, когда вывезли этот лес, сами шкурили его, рубили углы и пазы. Мне, тогда тринадцатилетней девочке, доставалось ежедневно подбирать пахучую кедровую щепу с блестящими, бурыми каплями застывшей смолы-живицы, которую мы называли серой, отколупывали ее и жевали. Cмоли- стой, жаркой при горении щепой топили баню, разводили огонь под таганком, на котором варили картошку и крапиву для домаш- него скота. Позднее вместе с родителями и нанятыми рабочими дранковали*уже выстроенный под отделку большой, «круглый» дом, штукатурили его, белили стены, красили полы и окна. …Бывало, перед тем как утром пойти в школу, мы вместе с мамой помогали отцу затащить бревно наверх: он, находясь на срубе, тянул его за веревку, мы снизу подталкивали. Пока мы бы- ли в школе, отец укладывал бревно, прирубал в паз, с углами «в лапу». Рубить деревянный дом «в лапу» - это, когда углы у сруба ровные, не выступающие, подогнанные плотно, край в край. Воз- вратившись из школы, мы снова, как муравьи, помогали отцу за- тащить очередное бревно. И так потихонечку – бревнышко к бревнышку - он срубил добротный, просторный дом, который и сейчас стоит в райцентре Майма, что в Горном Алтае. Сюда я приезжаю ежегодно, вот уже более тридцати лет, после того, как 175

уехала учиться в дальние дали, а потом и вышла замуж за уроженца Среднерусской полосы и родила троих детей. Привози- ла и своих детей на мою малую родину с их раннего детства. «Пусть останутся зарубки в их памяти о дивных местах, где вы- росла их мама», - думала я. И зарубки эти остались. Теперь и мо- их взрослых детей, манит к себе Горный Алтай. Сказать «приезжаю на Алтай», значит ничего не сказать об этом, никак не выразить свои эмоции. Я не просто приезжаю, я лечу сюда как на крыльях, с замиранием сердца, стремлюсь всей душой и в течение всего года, до очередного летнего отпуска, мысленно улетаю на свою малую родину, которая с годами тянет все сильней и сильней. Здесь у меня много дорогих сердцу людей – двоюродные братья и сестры, которые живут по всему Чуйско- му тракту, вплоть до Монголии и Китая; одноклассники, с кото- рыми мы все годы поддерживаем дружеские отношения и устраи- ваем бурные встречи. Здесь – мои самые закадычные подруги детства Галина, Ирина, Людмила. Они, проверенные временем, трудностями, стали мне как сестры. И могу сказать со всей уве- ренностью, это не «хлебные друзья», то бишь застольные, а настоящие, сколько раз выручавшие меня в сложных, непредви- денных обстоятельствах, поддержавшие в горе, когда теряла я своих самых дорогих людей – мать, отца, старшую сестру. Тянут к себе не только живые люди, но и могилы близких – отца, матери, бабушки, сестры. …И вот я в очередной, кстати, в сороковой, юбилейный, раз еду на свою малую родину. Позади двое с половиной суток пути фирменным поездом «Алтай» - Москва-Барнаул, - длинною более чем в три с половиной тысячи километров. Еду на маршрутке Барнаул - Горно-Алтайск. Конец июля. После ненастья, затяжных дождей первые ведренные дни. Солнечное, свежее утро. Марш- рутка тормознула на полпути в Троицком. Пассажиры и водитель пошли в кафе перекусить. А я с ликующим сердцем от встречи с родной малой родиной, где все мне дорого, каждая травинка- былинка, каждый жучок-паучок, выхожу на перекресток двух до- рог. Простор-то какой открывается за далью, легкий, свежий ве- тер и яркое солнце ласкают лицо, руки, плечи. Так легко дышит- ся, так легко и празднично на сердце, что не можешь не петь. И я пою то, что пришло в сердце, романс на слова Розенгейма: : «…Ночь светла, за окном тихо светит луна, и блестит надо мной 176

голубая звезда. …В эту ночь при луне, милый друг, добрый друг, вспоминай обо мне…». Вдруг слышу над головой птичий клекот, тонкий, протяжный, похожий на плач ребенка. Вскидываю голову вверх и вижу, как прямо надо мной, в голубой небесной прога- лине среди вершин высоких, густых тополей плавно и грациозно кружит, раскинув широкие, похожие на веер, пестрые крылья, большой ястреб. Похоже, он наблюдает за мной, даже голову наклоняет то на один, то на другой бок, чтобы, как мне показа- лось, получше рассмотреть меня. И я вижу острый, пронзитель- ный взгляд его круглых, ярко-желтых глаз в темной обводке. Яст- реб выделывает такие пируэты, то высоко поднимаясь, то опуска- ясь, то долго паря и зависая в вышине, что складывается впечат- ление будто он кружит в такт звучанию мелодии романса. Я пою еще воодушевленнее, свободнее, громче, устремив восторженный взгляд на ястреба. И чудесная, грациозная птица, точно, вальси- рует под мое пение. Ястреб не отлетает далеко от меня, напротив, опускается чуть ниже и кружит, кружит прямо надо мной, то взмывая, то плавно паря, словно искусно танцуя в ритме вальса. Боже, какой это был необыкновенный, завораживающий и раскрепощающий мою душу дуэт! У меня не оставалось и капельки сомнений в том, что птица осознанно кружится под мое пение, более того, она внимательно прислушивается к нему и стоит мне усилить звук, как она тотчас реагирует на это новым, более виртуозным, вит- ком, точно соответствуя ритму. Оказывается, умная, хищная, невозмутимо-величавая птица еще и романтична! Она способна великолепно танцевать под мелодичные звуки. И мы танцуем с ней вдвоем. Она – в небесной синеве, я под собственное пение упоенно вальсирую на горячем, гладком асфальте. Отличный у нас получился тандем, даже жаль расставаться. Я всем существом почувствовала полное свое единение с этой, казалось бы, недосягаемой птицей и словно воспарила вме- сте с ней, сливаясь в чудном вальсе. Каждая клеточка моя ощути- ла свою сопричастность ко всему, происходящему вокруг, свое слияние со всем миром, и с этим дивным летним днем, напоен- ным горьковатым ароматом тополей, полыни и пижмы, и с при- пыленной травой у обочины, и с ветром, и с солнцем, со всей Божественной Вселенной, неотделимой частицей которой явля- юсь и я, и все мы – земляне, и все живое и сущее на Земле. От 177

чувства этого такая радостная, горячая волна прихлынула к серд- цу, что хотелось обнять весь этот мир с вальсирующим в нем яст- ребом, жарким солнцем, легким ветром, разноцветными, паху- чими полями, лесами и травами. Да, подсказывает мое подсознание, сомнений нет, жизнь – дар Божий! Великий, щедрый, драгоценный дар! Не расплескать бы его, не растратить бы попусту, не принизить бы ценность его, а пронести светло и чисто, воспаряя над суетностью бытия по- добно вальсирующей надо мною птице. …Водитель маршрутки просигналил, собирая своих пасса- жиров, и мне надо ехать дальше. Я машу ястребу рукой и радост- но, задыхаясь от нахлынувшего восторга, кричу: «Спасибо, ми- лая, славная птица, за подаренный вальс! За этот жизни миг, за миг слияния со всем и всеми! Так кружить в танце умеешь только ты. Парить тебе в небесной синеве долгие-долгие годы! До сви- да-ния!». И на прощание еще раз вывожу: «…Ночь светла, за ок- ном тихо светит луна, и блестит надо мной голубая звезда…», давая возможность ястребу сделать в такт пению еще один тур вальса, и бегу к маршрутке. Настроение у меня превосходное. Я уверена, что этот яст- ребиный вальс – хорошая примета в моей очередной встрече с малой родиной. Птица, верится мне, приветствовала этим вальсом меня на родной земле… 11 августа 2010 г. Горный Алтай. Примеч. авт.: дранковать – обивать внутренние стены дере- вянного дома дранкой в диагональную клетку не больше спичеч- ного коробка для того, чтобы крепче держалась штукатурка в этих клетках. 178

«ПОСМОТРИМ, МАМОЧКА, НА СИНЮЮ ЗВЕЗДУ»… (рассказ-эссе) Жизнь – дар Божий. «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь;но любовь из них больше». (Новый Завет, I Послание к коринфянам Ап. Павла. Гл. 13). Весна 2007 года выдалась крайне ранняя, дружная. Еще де- сятого марта, будучи в поселке Центральный (был когда-то, в со- ветское время, богатый совхоз «Большевик»), станция Манаенки Арсеньевского района Тульской области, я повсюду; у домов, в полях, в лесу, на огороде видела снег, еще по-зимнему белый- пребелый, искрясь, слепящий глаза. И лишь глубокая, насыщен- ная голубизна неба, какая бывает только в марте, яркое, ясное солнышко, теплыми своими лучами уже пригревающее кирпич- ные стены дома, да редкие, едва проклюнувшиеся проталинки на кочках, да еще несмело вытекающие из-под снега ручейки талой воды говорили о приходе весны. Она необъяснимым каким-то чутьем угадывалась в свежести воздуха, в дуновении ветра, в мо- ем внутреннем, неугасающем ликовании от ожидания еще чего-то неясного, но непременно светлого и хорошего. Наверное, это со- стояние можно сравнить с пробуждением деревьев, которые ве- сенний ток соков и силы жизни оживляет после крепкой зимней спячки и заиндевелости. Думаю, с приходом весны многие пере- живают нечто подобное. Меня же наполняют радостью и вот эти, первые, пока еще несмелые, ручейки и их нежный, тонкий шепот, и их торопливый, крадущийся под снегом бег неведомо куда. Любовь к весенним ручьям, к движению талой воды у меня с детства. Часами могу бродить по ним или ходить вдоль их при- чудливых бережков, пробитых в толще снега, пускать «корабли- ки» - веточки, листочки, случайные бумажки, фантики от конфет и представлять себя на берегу родных алтайских рек моего дет- ства – Катуни и Маймы. Именно там пролетели-пробежали весе- лые, беззаботные, счастливые денечки. И, кажется, берега те до сих пор хранят и наш звонкий детский смех, и шлепанье наших босых ног по прохладным, тенистым, гладким песчано- глинистым дорожкам, петляющим вдоль берега среди высочен- ных тополей, и азартные наши заплывы с гиканьем в бурной, ле- дяной протоке на перегонки до «того берега», и ныряния с кру- 179

тизны в обжигающие холодом, бирюзовые воды Катуни, берущей начало с ледников алтайского высокогорья, с отрогов самой вы- соченной в Горном Алтае горы Белухи, почитаемой, овеянной древними легендами и мифами немногочисленного коренного народа – алтайцев, чья кровь течет и в моих жилах. Местные ска- зители - кайчи – мастера уникального гортанного пения посвяти- ли немало сказаний и непреступной, величественной в своем бе- лом, сияющем снежными вершинами, безмолвии горе Белухе - Ак-Кем по-алтайски, - и дочери ее, стремительной, зеленокудрой красавице - реке Катуни. И я свято храню и несу в душе свою ма- лую Родину, ее дух, ее традиции и поверья. И перед внутренним взором моим день и ночь несет свои быстрые, талые, ледниковые воды изумительная Катунь, высятся горы со скалистыми отрога- ми и слышится особенный, сравнимый лишь со свистом горного ветра в расщелинах, шумом падающих со скал хрустальных водо- падов, звук национальных алтайских музыкальных инструментов – комуса и топшура. …Для меня пропустить мартовские весенние ручьи, как и майское цветение черемухи и сирени, в ароматные гроздья кото- рых люблю зарыться лицом, – значит потерять год. В детстве, помнится, теплыми, весенними вечерами сидела с мамой на кры- лечке нашего деревянного дома, рубленного моим отцом, подста- вив лицо легким дуновениям ветерка, и всей грудью вдыхала аромат низко наклонившихся над нами, буйно цветущих черему- хи и сирени. Мама негромко, мелодично и протяжно пела своим грудным голосом о степи, где замерзал ямщик; об атамане Стень- ке Разине, бросающем за борт челна, в Волгу, раскрасавицу княжну; о бродяге, бегущем с Сахалина густой, неведомой тай- гой, звериной, узкою тропой… Мама частенько вспоминала, как когда-то, в девичестве, еще до Второй мировой войны, она со своей мамой, - моей ба- бушкой, Марфой Сазоновной, - да с молодыми своими тетками, Клавой и Груней - ее ровесницами, родными сестрами, Женей и Соней, сидели вечерами на крутом берегу Катуни, пели на три голоса русские старинные народные песни, коих знали великое множество. А были они замечательными певуньями, славящими- ся пением на все их большое село Иня. И каждая из них, юных, еще незамужних, мечтала о своем счастье; чтоб муж был работя- щий, уважаемый среди односельчан, да чтобы детки росли здоро- 180

выми и сытыми. Мечтали о нем и во время войны, трудясь, не покладая рук, на Победу и лишь далеко затемно урывая времечко для песен у Катуни: «Вот кончится война, и мы, и все люди зажи- вем счастливо…». Песня помогала выживать и, казалось им, при- ближает его, счастье-то... Слушала я маму, вдыхала весенний аромат, вбирала в себя всю эту красотищу вокруг; и передо мной, в цветущем саду, и надо мной, в небесах. Сердце мое одновременно наполняли раз- ные чувства: легкая грусть и радость, и такая неистовая, безмер- ная, щемящая любовь и к маме, и ко всему вокруг, что словами ее выразить было невозможно, и сладкая истома, и неясно откуда нахлынувшее ожидание чего-то доброго, счастливого, и вера в то, что все это непременно случится в моей жизни. Пропустить мар- товские ручьи и весеннее цветение черемухи и сирени с тех пор для меня значит - не увидеть что-то главное, крайне важное, не прикоснуться к какому-то необъяснимому таинству природы, ее пробуждению, наполняющему все мое существо силой, жаждой жизни, ощущением своего единения со всем живым и сущим на земле, счастья от сознания того, что и сама являюсь крохотной и вместе с тем незаменимой вселенской частицей, созданной Твор- цом на Земле, как и все в мироздании. …Вот с этой-то радостной мыслью о встрече с весной, с надеждой отдохнуть от городской суеты, побродить по запутан- ным «каньонам» мартовских ручьев я и приехала вновь в туль- скую глубинку, спустя две недели. И каково же было мое удивле- ние и разочарование, когда, ступив на деревенскую землю, я не увидела привычного марта: нет ручьев, не слышно их торопливо- го, разноголосого лепета, не почувствовала неповторимого, ни с чем несравнимого, едва уловимого запаха грязно-рыхлого, талого снега. Вместо этого – просохшие дороги, по которым ветер гонит клубы пыли. «Ничего, - мысленно успокоила я себя, - это в самой деревне так, а уж в полях, а тем более в лесу, я отыщу март». Но и там я его не нашла. В поле, в лесу, в садах и березовых аллеях, разбивающих на огромные прямоугольные квадраты бесконеч- ные, когда-то совхозные, а теперь непонятно кому принадлежа- щие, яблоневые сады, - всюду сушь, какая может быть только в конце апреля – мае. Прошлогодние мягкие травы до того сухие, что шуршат и крошатся под ногами в мелкую пыль. И среди усохших трав, рядом с помертвевшим своим сородичем- 181

татарником, нет-нет да и попадется только-только народившийся из-под земли малышок. Словно бархатный, насыщенно-зеленый, разметав по земле в разные стороны первые свои ажурные удли- ненные листочки, он очень смахивает на морскую звезду. Накло- няюсь погладить его по этой бархатистости, но ой-ой! Какие ост- рые и жесткие уже иголочки – не тронь! Вот тебе и малышок- татарник! Набухли почки на деревьях, вот-вот проклюнутся, а верба уже в пушистых своих желтеньких «цыплятках». Я собираю их в небольшой букетик для внучки. Поставим дома в воду, и на них скоро появятся нежно – салатные узенькие листики. Поют и щебечут, правда, не так многоголосно-дружно, как это бывает в мае, птички. Истошно кричат грачи, облепив черными гроздьями черные же большие прошлогодние гнезда, которые они собираются «узаконить» и обновить для выведения потомства. Всюду - жизнь. Природа поет величальную весне! Медленно-медленно бреду по аллее. Разглядываю каждую проклюнувшуюся травинку, копошащихся после весеннего про- буждения всевозможных жучков-паучков, божьих коровок, мура- вьев, уже успевших проложить свои, только им ведомые, дорож- ки на прогревшейся земле и бойко взбирающихся по теплым от солнечных лучей стволам берез куда-то высоко вверх, к самому поднебесью. Провожаю долгим взглядом беззаботно порхающих то расцвеченную в черно-красных тонах бабочку-цыганку, то яр- ко-желтую лимонницу. С двух сторон меня дружелюбно и плотно обступают березы, высокие, стройные, знакомые. Поздней осе- нью, в конце ноября, я бродила здесь же и прощалась с ними до весны. Удивительно, у порога стоял декабрь и Новый год, а я в аллейках находила какие-то мелкие грибочки и даже ярко-желтые сыроежки. Наверное, так и ушли они под снег со своими лимон- ными шляпками. И вот мы снова встретились с березками, я раз- говариваю с ними, как с живыми, да они и есть живые! И у меня есть здесь друзья-приятели - березки-«козлики». Их две, поболь- ше и поменьше, причудливо согнутые природой почти под пря- мым углом. Но, несмотря на свое уродство, или вопреки ему, каждую весну облачаются и они в нежную горьковато-пахучую, липковато-блестящую зелень первой листвы. Пережили еще одну зиму, 33-ю зиму, как приехала я сю- да, в этот край, в центр России – на малую Родину моего мужа, 182

как брожу я здесь среди лесов, аллей, полей и лугов и успела по- любить всю эту среднерусскую красоту. Вот здесь, среди этих березок, гуляла я со своими маленькими тремя детьми. А летом, уезжая в отпуск в свой родной Горный Алтай, брала их с собой. И они, как и я когда-то с моим старшим братом, подругами и друзь- ями, любили купаться в Катуни до изнеможения, бегать по при- брежной гальке, колющей и щекочущей подошвы босых ног, хо- дить в горы за ягодами. А вечерами очень любили сидеть со мной, как мы, бывало, с моей мамой, на крылечке нашего роди- тельского дома, смотреть в темнеющее небо. Я отыскивала со- звездия, звезды и планеты, показывала их детям и рассказывала о них слышанные мною еще в детстве и юности легенды или тут же сочиненные мною сходу короткие сказки-импровизации. При- тихшие, приобщенные к чему-то сакрально-величественному, вечному, мы с замиранием сердца наблюдали за таинством ноч- ного преображения в мироздании. Вот все отчетливее на темно- синем небосклоне, постепенно чернеющем, обозначается из нечто белесого, похожего на утренний туман, загадочный млечный путь, зовущий мысленно унестись по нему в эти бесконечные звездные пространства. Вот над острыми вершинами дальних гор, далеко-далеко, за горой Становой, загорается голубым, искря- щимся огоньком моя Венера – синяя звезда, приветствуя ее появ- ление, машем ей руками. С крылечка того видно размытое сумер- ками, заросшее березками, тополями да соснами кладбище на пригорке, за селом, где давно уже покоятся мои родители - их де- душка и бабушка. И мы, замерев, затаив дыхание, следим, как восходит над ним, выкатываясь из-за горы Лазарюхи ярко- оранжевый, идеально круглый диск луны, похожей на громадный апельсин, и медленно плывет по небосклону, поднимаясь все вы- ше и выше, освещая окрестности ровным, призрачно- таинственным, грустным светом. В этой, кажущейся абсолютной и замеревшей, ночной тишине до оглушающей пронзительности усиливается звон кузнечиков в траве, в саду, на поляне возле дома и у крыльца. И мы – в слиянии, в гармонии со всем этим миром. Становится светло, как днем – июльское полнолуние. А после, ближе к середине августа, алтайские вечера и ночи станут кро- мешно-черными, прохладными и менее уютными. 183

…Дети выросли. Выросли и березы. И теперь моей внучке три годика, как когда-то было ее маме - моей старшей дочери, которая очень любила ходить со мной по вечерним аллейкам и любоваться «Зездой Инелой», как она говорила. И маленькая моя внученька, как когда-то ее мама, запрокинув голову, и от сосре- доточенности и всепоглощенности галактической бесконечно- стью – бездной приоткрыв ротик, стоя на крылечке другого дере- венского дома, находящегося за тысячи километров от Горного Алтая, отыскивает в небе свою заветную, любимую «синюю звез- ду», - всю ту же планету Венеру. Леночка так и говорит: «Мамоч- ка, посмотли, а вон показалась моя синяя зезьда»... Она раньше всех появляется на небосклоне вслед за ярким рожком полумеся- ца в таком необыкновенно глубоком, насыщенно-синем и про- зрачном мартовском небе. Лена смотрит на нее, затаив дыхание, долго и пристально, а потом спрашивает: «Мамочка, а это и твоя синяя зезьда? И папина? И бабе Людина? И дедушкина? И ба- бушки сталенькой? – так зовет она свою прабабушку, мою све- кровь, ставшую мамой и мне, – и Никина? И Димина? – Не забы- вает она своих тетю и дядю, - и нашего Маленького?» Маленький еще не появился на свет, и Леночка прикладывает ушко к округ- лившемуся маминому животу: «Он тоже ее видит?» Получив утвердительные мамины ответы на все вопросы, она задумывает- ся. А потом убежденно и радостно восклицает: «Это Боженькина зезьда! Он доблый, всех любит и подалил синюю зездочку нам, чтобы мы всегда на нее смотлели и тоже были доблыми и всех- всех любили, плавда, мамочка?» - «Правда, доченька»… …Венера еще долго-долго будет заглядывать к нам в ку- хонное окно. И мы все трое; дочь, я и внучка, выключив свет, чтобы яснее видеть нашу звезду, будем смотреть на нее и махать ей рукой. Да, это - и моя звезда, моя яркая, голубая планета Ве- нера, еще с моего алтайского детства выбранная мною на небо- склоне и любимая мною, сопровождает меня повсюду. В Горном Алтае она глядела - и глядит до сих пор - в окно моей спальни. Лежишь, смотришь-смотришь на нее, да так и заснешь, тихо, умиротворенно и глубоко, с легкой душою и легкими снами, в ладу с собою и со всем окружающим миром. Я приветствую ее появление по утрам и по вечерам: «Здравствуй, моя дорогая, вот и снова мы увиделись…» и, уходя с улицы в дом, прощаюсь с ней, помахав рукой, с любовью тихим шепотом произношу: «До сви- 184

дания, моя хорошая, до завтра! Свети моим детям и внукам, как светишь мне, храни их…». И думается мне, что когда я уйду навсегда с этой прекрасной и так горячо, до самозабвения люби- мой планеты Земля, она все также будет светить – уже не мне, другим. И щемяще-грустно от того, и просветленно-радостно, что среди этих «других» - мои дети и внуки, которым я передаю, да- рю мою синюю звезду… В этом - смысл, великое таинство бытия человека на земле. В этом и заключено счастье – Жизнь, данная Богом челове- ку на земле в бесконечном ее продолжении – преемственности поколений, преображении, обновлении и совершенствовании… ПОСТСКРИПТУМ …Когда-то, еще в студенческие годы, в период моих мучительных размышлений о смысле жизни, о своем предназначении на земле, о счастье, я задала в письме эти вопросы моему отцу – землеустроителю-геологу, заядлому охот- нику и рыбаку. Он много повидал, испытал и пережил на своем веку, как и все его поколение. Вспоминал, как в тринадцать лет был ямщиком на Чуйском тракте, потом – избачем. Учась в Том- ске на землеустроителя, был среди студентов курса единствен- ным алтайцем, приехавшим в большой город из деревни в телячь- ем полушубке. Городские ребята подсмеивались над ним, но он сумел завоевать среди них авторитет и даже стать неформальным их вожаком. Большинство студентов жили впроголодь, и под предводительством папы они ходили по ночам разгружать вагоны за пригоршню зерна или крупы. Из крупы варили суп, а зерно слегка поджаривали и ели вместо хлеба. Он долго работал на раз- личных руководящих должностях, но больше всего любил тайгу и горы, поэтому полжизни провел в геологоразведочных экспеди- циях. Вдоль и поперек исходил весь Горный Алтай и Восточный Казахстан. Хотя и обрусевший, крещенный в православную веру, женившийся на русской из старообрядцев, отлично владевший русским языком, как и алтайским, глубоко в душе он оставался все-таки алтайцем. Чтил древние законы своих предков- охотников, рыбаков и скотоводов, орешничал. Имея большое до- машнее хозяйство: скот, птицу, охотничьих собак-лаек, огород, сад, все мастерил своими руками. Довольно образованный для своего времени и партийный, любивший играть на гармошке, ги- таре и балалайке, петь русские народные песни вместе с мамой и 185

в компании, он не мог без тайги и гор, без кочевой жизни на ло- шадях и свободы. Все исторические, переломные события в судьбе страны не обошли и его. И папа никогда не стоял в стороне, а был активным их участником. Такой активной жизненной позиции он требовал и от нас, его детей. Он был довольно жестким и очень стойким человеком, крепко стоявшим на ногах. И мне даже не верилось, что такой человек может состариться, ослабеть, заболеть, уме- реть. Я очень его любила, и он во мне души не чаял. Гордилась им и своим родом. Тогда я считала, что мой папа уж точно знает, что такое счастье и в чем смысл жизни, поэтому и спросила его об этом. И сейчас дословно помню его ответ: «Дорогая моя, донюш- ка, ты задала мне очень важные и непростые вопросы: «Папа, в чем смысл жизни? Что такое счастье?». Хорошо, что они тебя волнуют – это верный путь, чтобы стать человеком…Вот представь себе; сижу я сейчас, ночью, один-одинешенек в глухой тайге, у самого подножия высокогорных белков, возле палатки, у костра. Забрался так далеко и в такие дебри - сгинь и следа не найдут. Но нигде, никого и ничего не боюсь, потому что я - на своей родной земле. И живу честно. …Прошел сильный дождь, кругом сыро, темным-темно, прохладно и очень тихо, только где-то в глубине тайги тревож- но вскрикивает ночная птица – филин. С кедрача капают круп- ные капли, сильно пахнет тайгой, к костру крадется туман. Грызу сухарик и на планшетке пишу карандашом тебе письмо. Но я счастлив, потому что у меня есть любимая семья, вы – мои дети, Вова и Люда. И тоже любите меня. Когда бывает невмо- готу, сяду где-нибудь под кустик или привалюсь к дереву, или на скалу заберусь, смотрю вдаль, на хребты гор и думаю о вас, о маме нашей, мысленно разговариваю с вами и представляю, как приеду, и вы будете меня встречать, какие таежные гостинцы вам привезу и легче становится. Вы в больших городах получаете крепкие знания, стреми- тесь к свету, выходит, пойдете дальше вашего папки. И это ра- дует и согревает меня; значит, прожили мы с мамой не зря - оставили свой след на земле. Значит, наши любимые детушки будут лучше нас – в этом огромная доля счастья. Так и должно быть: дети должны быть лучше своих родителей, иначе не бу- 186

дет доброго развития, и народ выродится. Это – одно крыло, как у птицы, но с одним или с перебитым крылом птица не мо- жет летать. Есть место, где ты родилась и выросла, никогда не забывай его, как бы ни сложилась твоя жизнь. Это – второе крыло. Есть наша большая страна, где мы все живем. Это – те- ло птицы. Есть природа и мир вокруг нас. Это – голова птицы. Но и это не все: чтобы ожила она, есть дух. Тогда птица взле- тит высоко и долго будет парить как беркут… …Семья. Дети. Родина. Живая природа, - когда они с то- бой все вместе и ты – с ними, в этом, по-моему, - смысл жизни и счастье…» Оставайся с Богом. Твой любящий папа. Главное, счастье – оно в любви друг к другу людей, не толь- ко связанных родственными узами, ко всему живому и сущему на нашей неповторимой и чудесной планете Земля, к Мирозданию, в котором в своем великолепии пребывает она, в осознании не умом, а всей сутью своей божественной сопричастности ко всему этому, в единении, ведь любовь – Большее во Вселенной… P.S. В первой редакции этот рассказ (для данной публика- ции он переработан и дополнен) был представлен на конкурс IV Всероссийского кинофестиваля короткометражных фильмов «Семья России», проходивший 12-15 мая 2007 года в Галиче – Ко- строме по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, при поддержке Президента и Правитель- ства РФ, и победил в номинации «Рассказ-эссе о семье». Исполь- зуется представителями АНО «Семья России» РФ в целях духов- но-нравственного воспитания молодежи. 187

ЗАМЕТКИ О ПРИРОДЕ (миниатюра) Жизнь – дар Божий. СНЕГ И КУКУШКА На 1 мая 2007 года, когда деревенские жители Арсеньевского района уже начали сажать огороды, выпал обильный снег. Он шел с вечера сплошной белой пеленой, покрывая нежные про- клюнувшиеся листочки черемухи, яблонь, травы. Утром глянули – кругом белым-бело. Вчерашней, буйно отвоевавшей в природе свои законные права, весны, будто и не бывало! Под толстым, белоснежным одеялом спрятались уже распустившиеся с нежным ароматом кремовые с желтой ажурной обводкой корзинки нарциссов. Экзотично и необычно выглядывают из-под снежной шапки пучки их высоких узких листьев. Огромная поляна перед домом, еще вчера сплошь покрытая ярко-оранжевыми одуванчи- ками-солнышками, слепит белизной искрящегося под яркими солнечными лучами снега. Вместо празднично зазеленевших едва распустившимися листочками и набравших цвет кустарников смородины, крыжовника, сирени – белые холмики. В один миг ушли под снег еще совсем недавно оживленно копошившиеся под ногами букашки всех мастей и расцветок; божьи коровки и му- равьи, уже проторившие свои тонусенькие тропинки, по которым они суетливо и неутомимо тащили сухие травинки, кусочки мха. Неведомо куда подевались порхавшие темно-красные с черными обводками бабочки-цыганки и желтые лимонницы. Смолкли со- ловьи, встречавшие разнообразием чудных трелей весенний рас- свет и мягкий, теплый, тихий приход ночи. Не видно деловито расхаживавших по только что вспаханному огороду скворцов и грачей. Примолкли птицы и пташки, даже стрижей, темной сетью пронзавших стремительностью полета небо, не видать. Померт- вевшими кажутся их аккуратные гнездышки, примостившиеся под карнизом дома. …Стою среди нежданно-негаданно обрушившейся откуда-то с небес снежной лавины, подставив лицо и ладони крупным, узор- чатым, но почему-то совсем не холодным снежинкам, возобно- вившим свою зимнюю карусель, и диву даюсь - не май, а предно- вогодний декабрь! И такая тишина! Слышен едва уловимый ше- 188

лест качнувшихся от налетевшего ветерка собравшихся буйно зацвесть веток черемухи, посыпавшей снежным водопадом. И вдруг… - четкое, ясное, грустно-безучастное откуда-то справа, от дальней аллеи, но совсем близкое: «Ку-ку. Ку-ку. Ку- ку». Кукушка!? Впервые этой весной, похожей на снежную зиму, я услышала ее. Такое яркое, солнечное утро, но в лучах серебрит- ся и переливается бриллиантами не майский дождь, а снег. Ку- кушка среди снегов! Такое впервые в моей жизни. Неправдопо- добно, ирреально! Мистика, да и только! Но звонкое и тоскливо- отвлеченное: «Ку-ку. Ку-ку. Ку-ку» плывет над бескрайней снеж- ной белизной, пробиваясь сквозь плавно кружащиеся, крупные, пушистые снежинки, сплошным кружевным полотном спадаю- щие с небес. И словно в ответ на это волшебное: «Ку-ку-ку-ку» и вопреки неурочному снегопаду, следуя какому-то, нам неведомому, не- укротимому зову природы, воспринявшему приход весны, завер- телись, заегозили в густых сливовых кустах какие-то маленькие серенькие пташки, похожие на соловьев, но запевшие не по- соловьиному оживленно и радостно. Выпорхнули из гнезд, из-под крыши быстрокрылые стрижи и растаяли в кружащейся снежной карусели, дружной стайкой пронеслись из глубины сада воробьи. И что-то неведомое, невидимое оживило погрустневшее белое безмолвие, утверждая необратимость хода времени, всесилие прихода весны, подчеркивая ликующей радостью несвоевремен- ность и случайность майского снега, которому жить от силы одну ночь, до завтрашнего жаркого солнышка. И весь мир вокруг наполнился каким-то невыразимым, ликующе жизнеутверждаю- щим гимном. Гимном весны, пробуждения, ожиданием счастья и верой в то, что все мечты и надежды непременно сбудутся у всех. …Падал сплошной стеной снег. И четкое, безучастное «Ку-ку, ку-ку, ку-ку» уже воспринималось жизнеутверждающе и много- обещающе как гимн торжества и обновления жизни, всему суще- му на земле. 21мая 2008 г. 189

ГЕННАДИЙ МАРКИН (г. Щѐкино) Публиковался в литературных альманахах «На крыльях Пегаса», «Тула», «Солова», «Московский Парнас». Лауреат творческого конкурса объеди- нѐнной редакции министерства юстиции России (2004г.), Ди- пломант Союза писателей Рос- сии (2007г.), Лауреат литера- турной премии «Левша» им. Н.С. Лескова (2008г.). Ответствен- ный секретарь межрегионального литературно- художественного и публицистического журнала «Приокские зо- ри», член литературного объединения «Пегас» при Тульском ре- гиональном отделении Союза писателей России. МАРШ ПОБЕДИТЕЛЕЙ рассказ К вечеру Василию Ивановичу Ермолаеву стало хуже. Если днѐм он боль худо-бедно терпел, то ближе к вечеру в груди стало резать и жечь, будто какая-то невидимая злая сила разрывала на части его многострадальное сердце. Прибывшая по вызову «ско- рая» увезла старика в больницу. Не первый год лечивший Ермо- лаева врач-кардиолог Николай Владимирович Погуляв осмотрел больного, а затем присел рядом с ним на кровать и, нащупывая пульс, взял его за руку. - Ну что это вы, Василий Иванович, вчера День Победы от- праздновали, а сегодня на больничную кровать угодили? -Да вот, Николай Владимирович, сердце опять прихватило,- пожаловался ветеран,- у меня же осколок под ним, подарок от фашистов. - Знаю я, что у вас осколок под сердцем, знаю. Мы же вам предлагали операцию, но вы не соглашаетесь. 190

- Да нет, Николай Владимирович, теперь уже ни к чему. Рань- ше меня этот осколок не беспокоил, а теперь я очень стар, боюсь, не вынесу операцию. - Ну, Василий Иванович, тогда будем лечиться, - произнѐс доктор. - Поколем укольчики, поделаем капельницы, а вам пол- ный покой. Все тревоги и волнения – прочь! Одолеем мы с вами, Василий Иванович, этот осколок, одолеем. «Милый ты мой доктор, Николай Владимирович! Разве дело в моѐм осколке? Осколок - что? Так - фашистская метка, - рассуж- дал мысленно Ермолаев, когда доктор вышел из палаты,- страш- нее другие осколки. Злоба людская, ненависть, жадность, под- лость превратили людские сердца в маленькие, холодные оскол- ки-ледышки, которые никакой хирург не соберѐт воедино, не удалит из души, никаким теплом не растопить. И откуда столько ненависти? Особенно к нам – старикам! Ни милосердия тебе, ни сострадания. Живут, будто сами стареть не собираются! Вот и этот случай: взяли и обидели! Да что обидели, - оскорбили до глубины души! А за что?! За то, что о своих правах осмелился напомнить. О тех правах, которые честно заслужил, пройдя не- лѐгкий путь по огненным, фронтовым дорогам!» Василий Ивано- вич вновь, в который раз, вспомнил о недавно пережитом униже- нии… Накануне Дня Победы он получил поздравительную от- крытку, да не от кого-нибудь, а от самого Президента России! В своѐм послании Президент благодарил старого солдата за ратный труд. Василий Иванович очень обрадовался посланию, даже ре- шил написать письмо, в котором собирался поблагодарить Пре- зидента за то, что, решая важные государственные дела, нашѐл время для поздравления простого рядового солдата Ивана Ермо- лаева. «Ты, если письмо Президенту писать-то будешь, не забудь написать, что пенсии у нас маленькие, пусть немножко добавит, а то хочется иногда колбасы купить, а не на что, - говорили ему старики-пенсионеры во дворе дома, которым он показывал прези- дентское послание. – Небось, не знает, что у нас такие пенсии ма- ленькие, небось, обманывают его там в Кремле-то!» А ещѐ Васи- лий Иванович получил открытку от главы города с приглашением его на празднование Дня Победы и потому девятого мая проснул- ся рано. Достал из шкафа новый, как он его называл « парадный» костюм с прикреплѐнными к нему боевыми наградами, надел 191

свежую рубашку, повязал галстук, побрызгался в честь праздника одеколоном и, став перед зеркалом, стал долго и придирчиво себя осматривать. Убедившись, что с гардеробом у него всѐ в порядке, вышел на улицу. День был тѐплым и солнечным, и Василий Ива- нович не стал дожидаться автобуса, а пошѐл в дом культуры пеш- ком. Знакомая улица встречала ветерана поклонами веток берѐз и лип, щебетанием птиц и ласковым весенним солнцем. На площа- ди Василий Иванович увидел и других ветеранов, приглашѐнных на праздник. Некоторые были в военной форме, в основном это ветераны-офицеры, а многие, как и он в штатском, но все с меда- лями и орденами. Ветераны стояли под вывешенными в честь праздника Красными Знамѐнами и ожидали приглашения в дом культуры. - А что же музыка не играет? – спросил Василий Иванович у знакомого ветерана. - А кто еѐ знает?- ответил тот. - Я люблю, когда военная музыка играет, особенно мне нра- вится «Марш Победителей», - проговорил Василий Иванович. – Я под звуки этого марша всегда своих боевых товарищей вспо- минаю, освобождение городов вспоминаю, последний свой бой вспоминаю. Мы тогда в Берлине почти у стен рейхстага стояли, когда меня ранило, а командир батальона Герой Советского Сою- за майор Новиков… Из дверей дома культуры вышла женщина и всех пригласила в зрительный зал. После поздравления ветеранов главой городской администрации в зале прозвучали песни военных лет в исполне- нии участников художественной самодеятельности, а затем всех пригласили в буфет, где ветеранов ждал праздничный обед с тра- диционными фронтовыми ста граммами водки. За разговорами и воспоминаниями о суровых фронтовых буднях время пролетело незаметно и, как бы ни хотелось расходиться, все потянулись к выходу. На улице для приглашѐнных ветеранов подали автобус, на котором всех развезли по домам, а находившаяся в салоне специально приглашѐнная женщина кондуктор каждого ветерана проводила до квартиры и ещѐ раз поздравила с Днѐм Победы! «Какая замечательная и добрая кондуктор, обязательно завтра же напишу в газету слова благодарности работникам пассажирской автоколонны за заботу о нас – ветеранах!» - решил Василий Ива- нович. 192

На следующий день Василий Иванович решил съездить к до- чери, которая со своей семьѐй жила в областном центре. На вок- зале он сел в полупустой автобус и отправился в путь. Вскоре вы- ехали за город и, работавшая в салоне автобуса кондуктор, начала обилечивать пассажиров. Василий Иванович предъявил удостове- рение участника войны. - У нас удостоверения не действуют, - спокойно, даже не взглянув в книжечку, проговорила кондукторша. - Это почему не действуют? – спросил Василий Иванович. - У нас рейс коммерческий. - Как понять коммерческий?- не понял ветеран. - Коммерческий – это значит без льгот. - Почему это без льгот?! Я участник войны и имею право на бесплатный проезд. - Я же вам объясняю, что у нас рейс коммерческий! - Это почему у вас рейс коммерческий и я не могу этим рейсом ехать бесплатно? – всѐ никак не мог понять Василий Иванович. - Хватит лишние вопросы задавать! – вдруг сорвалась на крик кондукторша, - плати за билет или выходи из автобуса! - перешла она на «ты». - Ты, дочка, не шуми, а лучше объясни мне, старику, почему мне бесплатно ехать нельзя? - Я уже объяснила, что этот рейс коммерческий! Мне некогда стоять и каждому объяснять. Я перед отправлением всем объяви- ла. - Я не слышал. - Дома нужно сидеть, если глухой! Будешь платить за проезд? Василий Иванович полез, было за деньгами в карман, но вспомнил, что кошелѐк-то он в «парадном» пиджаке оставил. - Наверное, не буду, - смущѐнно улыбнулся Василий Ивано- вич. - А он ещѐ сидит и смеѐтся нал нами! - в гневе произнесла кондукторша. – Валера, останови автобус! Будем стоять, пока этот не заплатит за проезд! - показала она на Ермолаева. 193

Водитель Валера остановил автобус, заглушил двигатель, за- курил и безучастно уставился в окно. По радио звучала музыка военных лет. Полная женщина что-то шептала малышу на ухо, и тот беззаботно улыбался, интеллигент в галстуке, не поднимая глаз, читал газету, толстый молодой человек, нервно посматри- вал на часы, остальные пассажиры, молча смотрели в окно. - Ну что, так и будем стоять? – наконец-то не выдержал тол- стяк. - Будем, пока старик не заплатит, - твѐрдо заявила кондуктор- ша. - Дед, давай плати! – обратился толстый к Василию Иванови- чу. - Понимаете, так получилось, что я забыл взять деньги, - обра- тился Василий Иванович к кондуктору. - А если денег нет, нужно было ждать льготный автобус, а не садиться в коммерческий, - ответила она, - выходи из автобуса! - Дык, куда же выходить-то? Довезите хотя бы до следу- ющей остановки, а я там льготный автобус подожду, - попросил ветеран. - Дед, выходи отсюда, что мы из-за тебя стоять будем? – не выдержал водитель автобуса Валерий. – Я план не сделаю, а мне тоже семью кормить надо, привыкли тут своими удостоверения- ми трясти! - Мужчина, ну что вы в самом-то деле всех задерживаете? – недовольно проговорила молодая женщина с ярко накрашенными губами. - Нам же всем ехать надо! - Давай, дед, на выход с вещами! – покраснел от гнева толстяк. Под недовольными и гневными взглядами людей Василий Иванович как-то робко, по-черепашьи втянул голову в плечи, как никогда не втягивал даже на фронте под пулями и, обращаясь ко всем, тихо произнѐс: - Довезите хотя бы до следующей остановки. - Выходи из автобуса! – угрожающе закричал толстый. – Тут до остановки осталось триста метров, дойдѐшь. До Берлина до- шѐл и до остановки дойдѐшь! Давай маршируй! Не помня себя от обиды и стыда, Василий Иванович вышел из автобуса. Как в насмешку над ним в это время по радио зазвучал его любимый «Марш Победителей». 194

В груди у Василия Ивановича неприятно кольнуло, к горлу, мешая дышать, подкатился ком, в глазах потемнело. « Нужно обязательно дойти до остановки», - решил он и медленно, оста- навливаясь отдышаться при каждом шаге, побрѐл в сторону оста- новки. Мимо проносились автомашины, водителям которых не было никакого дела до медленно идущего вдоль дороги старика. Дойдя до остановки, Василий Иванович опустился на корточки и прислонился спиной к грязному, заляпанному объявлениями остановочному павильону. Боль в груди усилилась. - Что, дедок, видать после вчерашнего праздника уже успел опохмелиться? – услышал он мужской голос. Василий Иванович увидел рядом с собой улыбающегося пар- ня. «Сердце, - почти простонал Ермолаев, - сердце… вызовите «скорую». Парень некоторое время испуганно смотрел на скорчившуюся фигуру старика, а затем выскочил на дорогу и отчаянно замахал руками, останавливая все подряд, проезжающие мимо машины. Вскоре остановилось такси. Водитель посмотрел на старика, а затем обратился к парню: - Полтинник до города. - Да ты что, ошалел?! – возмутился парень. - Тут до города ехать десять минут. - Мы пьяных не возим. Или полтинник, или я поехал! - Да он не пьяный, у него сердце прихватило, наверное. - Я отдам, - простонал Василий Иванович, - поехали ко мне домой, там сын, жена, сноха – они отдадут… В палату, стараясь не шуметь, вошла медсестра. Разложив молча на тумбочки для больных лекарства и проверив у Василия Ивановича капельницу, она вышла. «А кондукторша-то совсем ещѐ девчонка, да и водитель тоже парень молодой. Откуда же у них столько злобы? Когда же в их душах успело столько зла накопиться? А толстый готов был меня из автобуса силой вы- швырнуть. И вышвырнул бы. На глазах у всех вышвырнул бы, и никто ему слова не сказал бы! – размышлял Василий Иванович, когда медсестра вышла из палаты. – Вот жизнь-то наступила ка- кая?! Разве мы тогда в окопах могли подумать, что вот так с нами – фронтовиками – обращаться будут? Думали: вот разобьѐм фри- ца, вернѐмся домой, и жизнь другая наступит, а оно вона как! Раз- 195

вратили молодѐжь развратом, деньгами, жестокостью. Да что мо- лодѐжь?! Взрослые, пожилые люди и те туда же! Вся жизнь зве- риной стала! А молодѐжь что осуждать?! Что посеяли, то и пожи- наем! Неужели и внуки мои такие же жестокие растут? Неужели и у них вместо сердец холодные осколки в груди! Нет, нет! Я не хочу! Я не хочу даже думать об этом! Не верю, что они вот так со стариками поступить могут! А если смогут? Тогда лучше не жить, тогда лучше бы меня в Берлине вместо майора Новикова миной разорвало…» Василий Иванович тяжело вздохнул и, как-то не- естественно запрокинув голову назад, закрыл глаза. Боль куда-то отступила, и на сердце у него вдруг сделалось легко, беззаботно и радостно… Их стрелковая рота была прижата к земле шквальным пу- лемѐтно-миномѐтным огнѐм. Своѐ догорающее логово фашисты обороняли отчаянно. Мины с немецкой аккуратностью ложились одна к одной, то и дело накрывая кого-нибудь из бойцов роты. Со второго этажа почти не потревоженного войной здания роту в буквальном смысле слова косил немецкий пулемѐтчик. Сержант Василий Ермолаев по-пластунски добрался до остова сгоревшего немецкого автомобиля и, укрывшись за чѐрными от копоти дис- ками колѐс, стал вести прицельный огонь из автомата по немец- кому пулемѐтчику. Но застилавший всю берлинскую улицу чѐр- ный дым лез в глаза и не давал никакого шанса на точность веде- ния огня. Рядом, за останками развороченной взрывом пушки, за какими-то горящими балками и брѐвнами, лежали цепью бойцы во главе с командиром роты лейтенантом Воронцовым. Лязгая гусеницами, подъехал наш танк, за бронѐй которого, укрывшись, шли в атаку бойцы под командованием командира батальона, Ге- роя Советского Союза майора Новикова. - Воронцов! Чего лежишь?! Уводи бойцов из-под миномѐтного огня!- пытаясь перекричать грохот выстрелов, приказал комбат. - Не могу, товарищ майор, слева немецкий пулемѐтчик не даѐт! – не поднимая головы, прокричал в ответ растерявшийся Ворон- цов. - Лейтенант! Поднимай роту, говорю! Уводи бойцов в укры- тие! – срывая голос, закричал ротному Новиков. Подняв столб пыли и выпустив из ствола сноп пламени, вы- стрелил танк, и немецкий пулемѐтчик вместе с потолочным пере- крытием и кирпичной кладкой рухнул вниз. В это время из-за 196

укрытия мгновенно выскочил немецкий фаустник и метким огнѐм разорвал танковую гусеницу. Второй выстрел он сделать не успел, попав под меткий огонь сержанта Ермолаева. Из приот- крывшегося такового люка показалось черное от копоти лицо танкиста. - Пехота! – крикнул танкист, обращаясь к комбату, - впереди фаустники! Надо их выбить, иначе они меня сожгут! Подняв бойцов в атаку, комбат Новиков повѐл их на вражеские позиции. Отстреливающиеся гитлеровцы вскоре стали отступать, и в это же время, когда исход боя был фактически решѐн, рядом с комбатом Новиковым разорвалась вражеская мина. Шедшего ря- дом с комбатом в атаку сержанта Ермолаева взрывной волной подняло в воздух и с силой бросило на берлинскую брусчатку. Василий попытался подняться, но огнѐм обожгло грудь, и гимна- стѐрка моментально набухла тѐплой и липкой жидкостью. В гла- зах у него потемнело, и наступила полнейшая тишина… Вдруг откуда-то издалека, сначала тихо, а затем всѐ громче и громче зазвучал «Марш Победителей». Из яркого солнечного све- та вышел строй солдат и, чеканя шаг под звуки Победного марша, промаршировал по мостовой. Василий Иванович Ермолаев толкнул шедшего рядом с собой в строю солдата. - А вчера, на День Победы, «Марш Победителей» не звучал, скучно было. - Зато сегодня весело звучит, - заулыбался солдат. - Сашка! Ты?! – обрадовался Василий Иванович, - тебя же в Белоруссии во время рукопашной схватки фриц штыком зако- лол!? Сашка шѐл и улыбался, а изумлѐнный Василий Иванович по- вернулся к другому солдату. - Алексей?! – вновь удивился он.- А ты как здесь оказался? В тебя гитлеровец под Бобруйском автоматную обойму разрядил! - Посмотри вперѐд, Ермолай! – улыбаясь, проговорил Алексей. 197

Впереди, во главе солдатского строя, шѐл командир батальона, Герой Советского Союза майор Новиков, он, как и прежде, вѐл свой батальон. Василий Иванович был счастлив, он шѐл в строю, а рядом были его боевые товарищи. Под звуки марша победители шли туда, где разноцветными радужными огнями переливался победный салют, где ослепительно светило солнце и яркими алы- ми тюльпанами цвели сады. Они шли в бессмертие. ПУТЬ К ХРАМУ рассказ Прасковья Егоровна Карасѐва из деревни выходила за- дворками и огородами, чтобы не видели и не судачили люди. Обошла вокруг бывшей церкви, заросшей бурьяном и крапивой, и остановилась напротив деревенского погоста. Трижды перекре- стившись, поклонилась в пояс, а затем, поправив на голове повя- занный «по-монашески» белый платок, пошла мимо покосивших- ся крестов и оградок, мимо небольшой берѐзовой рощи, а там – полем семь километров до районного центра, небольшого посѐлка со старинными двухэтажными домиками. Шла под пение жаворонков и стрекотание кузнечиков, радуясь утреннему солнцу и нежно трогая рукой наливающиеся колосья пшеницы. На душе было легко и радостно, она шла в церковь. В руках находился небольшой узелок с испечѐнными блинами для поминания усопших. Пройдя узкими улочками утопающего в зе- лени посѐлка, Прасковья вышла на Соборную площадь и вошла в пропахший ладаном и свечным воском успокаивающий своей по- лутѐмной прохладой Божий Храм. Началась служба. Положив на канун принесѐнные блины, Прасковья подала заздравные и поминальные записки, поставила свечи к иконам наиболее почитаемых ею святых и великомучени- 198

ков, исповедовалась в своих грехах священнику отцу Никону, пропела вместе с другими прихожанами «Верую» и «Отче наш», затем причастилась и подошла к иконе Иисуса Христа. Вглядыва- ясь в строгий лик спасителя рода человеческого, она тихо плакала и благодарила Бога за тот случай, что произошѐл с нею тѐплым июльским вечером несколько лет назад. И хотя в официальных милицейских протоколах он назывался несчастным, она считала и считает его самым счастливым, круто изменившим еѐ жизнь. *** В пятницу, во время обеденного перерыва, завершив полуден- ную дойку коров, в правление совхоза «Красный пахарь», ругаясь и матерясь, вошли женщины полеводческой бригады. На шум вышел председатель совхоза. - В чѐм дело, товарищи женщины? – спросил он. - Дмитрий Васильевич, вы же нам обещали дать выход- ные, а сейчас к нам на выгон, где мы доили коров, пришѐл наш бригадир и сказал, что вы распорядились работать без выходных дней! Это как понять? – перекричав женский гвалт, спросила Та- тьяна Пильченко, мать четверых детей, отработавшая в колхозе свыше двадцати лет. - Бабы как с цепи сорвалися, - обращаясь к председателю сов- хоза, проговорил бригадир. Услышав оскорбление в свой адрес, женщины возмутились ещѐ больше, и весь свой гнев выплеснули на бригадира. - Ах ты сморчок старый! Ты что ли наших детей воспитывать будешь? Ты что ли нашим мужикам будешь похлѐбку готовить и портки стирать? Ему-то что? Его бабка дома сидит, кашу ему ва- рит, а наши мужики целый день в поле работают, а домой придут и пожрать нечего! Да что мы за жѐны такие? Своим мужьям по- есть не можем приготовить, потому что нам некогда! Потому, что мы постоянно в поле без выходных работаем! - стали разда- ваться возмущѐнные голоса окруживших бригадира женщин. Бригадир попытался что-то объяснить женщинам, но его голос потонул в женском возмущѐнном многоголосье. Женщины схва- тили его за ворот одежды и стали трясти из стороны в сторону, сорвали с него кепку, и со злостью бросила еѐ на пол. 199

- Цыть! Бабы! Повзбилися, шельмы! – прокричал беззлобно бригадир, отбиваясь от наступавших на него женщин прикрывая от них лицо и лысую голову. - Успокойтесь! Товарищи женщины, успокойтесь! Давай- те спокойно во всѐм разберѐмся! – начал говорит председатель. - Я только что приехал из райкома партии, где второй секретарь товарищ Дьяконов в беседе со мной… - Причѐм здесь товарищ Дьяконов? – перебила председателя Галина Климова. Мы уже второй месяц без выходных работаем. Мы что, по-вашему, крепостные крестьянки? - Дорогие мои! Родные мои! Ну, хотя бы ещѐ одну недельку без выходных поработаем, а потом отдохнѐм! Обещаю всем дать отгулы и всем выписать премию! - Дмитрий Васильевич, дайте мне хотя бы в воскресенье выходной! - обратилась к председателю пятидесятилетняя Ана- стасия Сорокина. – В воскресенье праздник большой – Петра и Павла. В церковь собиралась сходить. Я там уже целый месяц не была. - Дорогие женщины, поймите: сейчас погода стоит жаркая, как раз для уборки сена, а пойдут дожди, которые, кстати, обещают синоптики, тогда уже не до сенокоса будет. - Не выйдем в выходные в поле! Нам выходные по закону по- ложены! Будем жаловаться в райком! - стали раздаваться выкри- ки. - Да что вы, женщины?! – вдруг громко заговорила Прасковья Карасѐва. – Из-за чего спор-то затеяли? Ведь нужно сено убрать. Вспомните, как тяжело было, куда обращались? В совхоз обра- щались! Вот у тебя, Татьяна, - обратилась Прасковья к Татьяне Пильченко, - когда корова заболела, куда бежала? К кому обра- щалась? В совхоз бежала, к председателю: Дай нам, Дмитрий Ва- сильевич… И нам давали. И муку давали, и крупы, и молоко. А когда совхозу тяжело стало – мы в кусты прячемся! Моя хата с краю, ничего не знаю! Так что ли получается, женщины?! - Вот она, ещѐ одна коммунистка нашлась, - со злостью в голо- се проговорила Анна Степанова. - Да нет, тѐтка Анна, я не коммунистка. Мне за всех нас обид- но. А по поводу коммунистки отвечу так: может быть, я ещѐ и стану коммунисткой. 200

- Да что мы и вправду, бабы? – заговорила Валентина Сергее- ва. – Прасковья Правильно говорит. Я лично в выходные на рабо- ту выйду. - А я в субботу выйду, а в воскресенье нет, в церковь пойду, - проговорила Анастасия Сорокина. - Тѐтя Настя, - заулыбалась Прасковья, - пора вам отходить от этих старых обрядов. Вы посмотрите вокруг, жизнь-то, какая! А вы наденете на себя платок и заточаете себя в церковь, как мона- шка какая-нибудь. - Это у вас, у молодых, такая жизнь безбожная, - отозвалась Анастасия, - а я от Бога не отрекусь. Меня уже поздно переделы- вать и перевоспитывать. - Тѐть Насть, о каком Боге вы говорите? – засмеялась Праско- вья. – Бога нет. Посмотрите телевизор, там каждый день про кос- мос показывают. Учѐные Луну в телескопы рассматривают, а вы говорите: Бог! И праздник, какой придумали - Петра и Павла! Да разве это праздник? Праздник – это День Победы, Первомай! Моя мама тоже в Бога верила, на икону крестилась, а после еѐ смерти я ту икону со стены сняла и в гардероб убрала. Это, тѐть Насть, пе- режиток старого! - Ой, девонька, не гневи Бога! - запричитала Анастасия и нача- ла быстро креститься. – Прости еѐ, Господи, сама не знает, что мелет. Прасковья ещѐ громче засмеялась. - Да, тетя Настя, придѐтся над вами шефство брать. Перевос- питывать. - Не говори так, Прасковья. Господь – он милосерден, но и наказать может. - А я не верю, я комсомолка! – продолжала смеяться Прасковья. – Вот вы, тѐтка Настасья, сами убедитесь: накажет меня Бог за мои слова или не накажет? Ну что, женщины, дадим тѐтке Анастасии выходной в воскресенье или не дадим? Все одобрительно загудели и утвердительно закивали голова- ми. - А теперь бабы пошли в поле, рабочий день ещѐ не закончил- ся, да и сено уже высохло, вон жара-то стоит какая, аж спасу от неѐ нету, - проговорила Прасковья и первой направилась к выхо- ду. Еѐ примеру последовали и другие женщины. 201