Вдохновение

будет контролировать Галактический союз. «Это для вас высшие силы. Они окажут вам всю необходимую помощь», – этими словами он заканчивал рассказ. Но жить под диктовку стало для Лехи просто каторгой. Он не мог теперь сам ни строить планы, ни давать кому-либо обещания. Так промучился он больше двух месяцев. В один из вечеров, за неделю до трагических событий, он мысленно вызвал Кукольника. «Я так больше не могу, если такая жизнь, основанная на подсказке, предстоит моей душе через 150-200 лет, то я отказываюсь от предложенной вами миссии по обновлению человечества. И вообще, я читал, что в своих предсказаниях Кейси говорил, что жизнь на планете Земля носит уникальный характер. Ее уникальность в том и состоит, что только здесь людям, как разумным существам, разрешено жить и поступать так, как они считают нужными. На других планетах люди живут в условиях строгих ограничений. В общем, – закончил Леха, – я должен иметь полное право распоряжаться и своими поступками, и своей жизнью в целом. И пусть выбор этот будет неудачным или даже трагичным, но это будет мой свободный выбор свободного разумного существа». Голос долго молчал. Леха ждал ответа. Потом голос стал шептать: «Все, о чем ты говоришь, вся эта свобода, право выбора носит здесь лишь экспериментальный характер. И не нужно быть просвещенным жрецом Космического уровня, чтобы признать этот эксперимент крайне НЕУДАЧНЫМ. Поэтому я здесь, общаюсь с тобой и с другими. Пока в этом плане высказался лишь ты один. Да, согласно решения Галактического совета ты в данный отрезок времени волен принимать решения самостоятельно, и я не вправе насильно оказывать тебе помощь. И если ты твердо решил отказаться от моей 301

помощи – я с этой минуты прощаюсь с тобой. Итак?» «Да, я все решил и хочу жить пусть неправильной, но своей жизнью». «Мне очень жаль, но тебе оставалось прожить таким образом всего две недели. Но ты сделал выбор, – произнес голос впервые с ноткой уважения. Прощай, больше ты меня не услышишь». — В тот трагический вечер, – продолжила Таня, – мы сидели с Лехой в парке на скамейке, спрятавшейся в густой тени кустов сирени. Вот тут он и рассказал мне подробно об этом Кукольнике и его шепоте. Зная его мистическую натуру, я не очень поверила ему. Он это понял. Было тихо. Никого поблизости не было, как всегда в вечернее время. Леха тогда взял с собой магнитофон и пару кассет. Он любил шансон, причем старый 40-х, 50-х годов. — Ты знаешь, – спросил, Леха, – какой сегодня день? Сегодня исполнилось 35 лет, как началась Отечественная война. И он включил магнитофон, и там была песня. Исполнял ее какой-то «Последний переулок»: 22 июня, ровно в четыре часа Киев бомбили, Нам объявили, Что началася война. — Война началась на рассвете, чтобы больше народу убить… И тут у меня самой в голове раздался то ли тихий голос, толи шепот: «Быстро встали и ушли из парка! Быстро, дорога каждая минута. Я не могу ему говорить, да и он меня уже не послушает», – шепот дрожал. 302

Я сказала Лехе: — Пошли отсюда. Мне здесь не нравится! — Подожди, дослушаем песню и пойдем! Как я его не тянула, но песню пришлось дослушать. И только мы собрались идти, к скамейке подвалили три полупьяных мужика. Потом я заметила и четвертого. Он остался стоять немного в сторонке. — Смотри-ка, – сказал один. – Наше место занято! — А кто разрешил? — Никто! — Гони-ка, дружок, червонец за аренду, иначе заставим рассчитаться твою даму натурой, – дружно заржали они. Можно было еще уйти, но ты же его знаешь? Он был очень сильный и на потоке дрался с двумя-тремя пацанами. Все боялись Леху. Он не боялся никого. Но тут он загородил меня и сказал: — Эти не отстанут, я их немного знаю. Там у входа в парк, через 200 метров – будка телефон-автомата. Беги, звони, добром здесь не кончится! Я попятилась, потом побежала, беспрерывно оглядываясь. Заметила, как он врезал двоим так, что те упали и не поднялись. Потом сбил с ног третьего, но подошел четвертый и ударил Леху несколько раз ножом в бок. Леха рванул его за пиджак, свалил на землю и упал на него сам. Я заметила, как он схватил уголовника за горло и стал душить его из последних сил. — За Таньку, гнида уголовная, – хрипел он, – я удавлю тебя, пусть сдохну сам. Но ты подохнешь первым! И он накрыл его своим телом. Милиция, приехавшая через 10 минут, констатировала. Двое скончались на месте. Один от удара в ухо от Лехиного кулака. Второго Леха задушил под собой. Один остался инвалидом с раздробленной 303

челюстью. Последнего задержали, он полз на боку, прижимая к себе одну ногу, которую сломал о скамейку, когда падал вслед за первым. Потом я вел Таню до дома. Все дорогу она плакала. Да и мне от ее рассказа на душе было паршиво. Я думал о Лехе, о его мистике, о том, что жизнь прожить – не поле перейти. Думал о Кукольнике, о его словах, о будущем… и вспоминал Лехин любимый стих Хайяма: Кто мы? – Куклы на нитке! А Кукольник наш небосвод. Он в небесном Театре своем Представленье дает! Он сперва на ковре бытия Нас немного попрыгать заставит, А потом в свой сундук уберет! 304

Алла Кострина г. Нижний Новгород Азор Глядя в глаза Азора, не трудно было уверовать в переселение душ. Это не были глаза собаки, это был холодный взгляд лишенного чувств убийцы. Азор никогда не отводил взора, как бы пристально ты не смотрел ему в душу, и это было тоже не по-собачьи. Его глаза не имели дна, они чернели, как ночная бездна. Когда мы «играли» с ним в гляделки, его взгляд, казалось, говорил: «Ну… Дай мне повод… У тебя такое нежное горло и оно так близко». Азор был невероятно красив. Идеален, как только может быть идеальна овчарка: крупная без изъянов морда, черно-подпалая густая шерсть и совершенная в своей грации припадающая на задние ноги походка чистопородного мощного «немца». К Татьяне он попал месячным щенком. Это было в начале 90-х. В то смутное время по всей стране прошла волна приобретения сторожевых псов, и Таня с мужем тоже решили завести охранника для дома и маленького сына. Не знаю, планировал ли ее муж заниматься собакой… Наверное. Но этого не случилось. Пес не знал ни одной команды. Гуляла с Азором только Таня. И только гуляла. Не надеясь на свою физическую силу, она опоясывала себя поводком из толстой брезентовой 305

стропы и затягивала его узлом. Свободно Азор не бегал никогда. Думаю, и в квартире он сидел на привязи в прихожей. Хозяева относились к нему с равнодушием, поэтому, что такое ласка псу тоже было неведомо. В итоге, к концу своего первого года жизни, войдя в пору сильного взрослого зверя, Азор и был – зверем. Ирония, но этот внешне безупречный представитель самой очеловеченной породы в мире – ненавидел людей. Точнее, ненавидел весь мир ими населенный. У меня не было к нему страха и неприязни. При ясном понимании, что любой человек для него – лишь мясо, меня не покидало странное чувство жалости. Как-то летним днем, наблюдая со стороны за этим красавцем, возлежащим на траве, мне показалось, что, жмурясь на солнце, Азор – улыбается. Это было так странно… Злобная тварь со взглядом беспощадного убийцы способна наслаждаться прекрасным? Он, как щенок, пытался поймать муху. Вдохнув одуванчик, фыркал, мотал головой и, казалось, был совершенно счастлив. В этот момент рядом с ним не было человека… …Но как только Азор увидел, что я смотрю не него, как только наши взгляды пересеклись, его глаза моментально вновь превратились в черную бездонную пропасть, и он, что-то недовольно проворчав, демонстративно отвернулся. Природа одаривает всех нас разными характерами, и этому псу, в общем-то, повезло: он был рожден воином. Как и положено серьезной служебной собаке. Но красавец с характером викинга попал не в хорошие умные руки, а – к Тане. Когда Азору исполнилось полтора года, его – породистую немецкую овчарку с великолепной родословной – отдали или продали кому-то в деревню. На цепь. Сторожить дом. Увезли далеко в таежные леса. Со временем этот парень все реже стал наведываться 306

в мою память, но совсем не пропал. *** Лет десять прошло, прежде чем мы с Татьяной случайно столкнулись на улице. …Деревенская жизнь Азора как-то сразу не задалась. Новый хозяин тоже был хмур и суров. Узнав о натуре этой собаки, но по простоте лесного жителя решил характер Азора сломать. Подмять его под себя. Нет, человек сильно не лютовал с собакой – смертным боем не бил, голодом не морил, но держал себя жестко. В деревнях цепных охранников никогда не выпускают свободно гулять днем, только ночью. Азора в первый месяц вообще не пускали со двора: место новое, соседи смотрели на него косо. Он, хоть и не лаял на прохожих, но, когда кто-то шел мимо дома, вставал, опускал голову... Тяжелый взгляд исподлобья готового к бою зверя любого заставлял ускорить шаг. Однажды Азора все же рискнули отпустить погулять. Полночи деревня не могла уснуть. Он устроил с местными псами такую свару, что его хозяину пришлось серьезно раскошелиться: одну собаку порвал так, что к утру она издохла, двух других серьезно покалечил. Хозяин был в бешенстве! Он загнал Азора в сарай, рыча: «Убью тебя, тварь!» И, наверное, убил бы… Почему рука с топором зависла в воздухе? Потому что их глаза встретились. И в черной бездне спокойного, бесстрашного, холодного взгляда этого беса человек прочитал: «Ну… Дай мне повод… У тебя такое нежное горло, и оно так близко». И рука медленно опустилась. Нет, человек не испугался, он что-то понял об этом звере. Понял, что никогда ему не стать его хозяином. А Азору не стать слугой. Даже, сидя на цепи. 307

И как быть? Это был первый и последний выход Азора «в свет». Больше его с цепи не спускали. Несколько месяцев Азор сидел возле конуры практически без движения. В одиночестве. Стал выть по ночам, чего прежде за ним никогда не водилось. Начал чахнуть. И однажды человек решился взять собаку в лес, отпустить погулять подальше от жилья. Пес сразу даже не понял, что его больше не сдерживает повод. Сначала пошел медленно, шагом, потом своей роскошной стелящейся рысью… Остановился. Нашел взгляд человека, довольно долго смотрел с недоверчивым ожиданием. Человек не двигался. Молчал. Планировал ли он отпустить Азора, или это произошло само собой, но – это произошло. Человек просто смотрел на удалявшегося зверя. Одному богу известно, что в эти минуты чувствовало сердце Азора. Он никогда больше не появлялся в деревне, хотя легко мог найти дорогу обратно. Он обрел волю. Несколько лет по редким окрестным селам ходили слухи о матерой овчарке, живущей в тайге. Якобы, ее видели охотники. Другие рассказывали о стае в несколько псов с крупным вожаком. Слухи были очень разные, как это всегда бывает. В морозные зимы Азору приписывали бандитские налеты на овчарни. Может, так оно и было. Кто знает, что из этого правда, а что уже надумано. В одном только Азора не обвиняли никогда: ни разу этот уже окончательно одичавший пес не напал ни на одного человека. Даже, когда в голодном зимнем лесу их пути пересекались глаза в глаза. И снова – как тут не уверовать в переселение душ? Прошло больше тридцати лет. Как минимум половину из них кости Азора мирно покоятся под какой-нибудь сосной. Но не знаю, почему, все это время он невидимо 308

присутствует в моей жизни. Я до сих пор в подробностях помню, как он выглядел, хотя время обычно стирает черты чужих лиц. Почему он вдруг так ярко вспомнился мне именно сегодня? Почему в голове начали звучать эти строки? Значит ли это что-нибудь? Не знаю. Не могу объяснить… Есть мир другой... Ночь на Ивана Купалу. Со времен славянского язычества притягивает к себе людей таинственное озеро Светлояр, и тот, кто увидел его однажды, непременно вернется вновь. Влечет ли к себе необыкновенно чистая вода или необъяснимо правильная овальная форма озера. А, может быть, легенда… Не разгаданная за века легенда о канувшем в его светлые воды старинном городе, увидеть который и сегодня может лишь тот, чья душа – чиста. Китеж… Китеж-град, озеро Светлояр. Само звучание этих слов переносит нас в седую древность, в сказочный мир Берендеева царства... В давние времена, «как темные тучи небо», заполонили Русь полчища татаро-монголов. Осадили они град Китеж. И вдруг божьим соизволением Китеж – исчез. Устрашились такого чуда враги и бежали. А в народе с тех пор из поколения в поколение передаются о непокоренном городе легенды. Одна из них говорит, что он и сегодня стоит на прежнем месте, но только никто его не видит. Другая – что город скрылся под холмами, окружающими Светлояр. Кстати, в конце XIX века писатель Короленко записал такой рассказ местного рыбака: «Наше, брат, место не простое, не-ет. На этих вот горах, сказывают, быть церквам. Где у нас 309

часовня – у них стоит собор Пречистого Спаса. А рядом, на другом холме – Благовещенский. Тут в старые годы береза стояла, так на самой, выходит, на церковной главе». Третья легенда гласит, что Китеж-град вместе со всеми жителями опустился на дно озера Светлояр, и-де, в нем по-прежнему живут люди. Неспроста ведь, говорят, порой из-под светлых вод слышен колокольный звон. Не одно столетие Светлояр служит для верующих местом паломничества, и странным образом христианство и язычество здесь переплетаются. В ночь на Ивана Купалу сходятся сюда сотни людей: одни восхваляют истинную – христианскую – веру, другие прыгают через очистительное пламя языческого костра, третьи трижды ползут на коленях вкруг озера, чтобы вымолить у него исполнение желаний. На закатных сумерках мелькают меж деревьями огни, над гладью озера колышутся язычки проплывающих закрепленных на щепках свечей. На прояснившихся лицах блаженные улыбки, глаза, как писал тот же Короленко, словно «прозрели для мира нездешнего»… Зачарованное место, способное приворожить к себе человека. Несколько лет назад случилось мне познакомиться с таким человеком. Анна Бельская. По призванию – историк, по состоянию души – романтик. — Когда я приехала на Светлояр в первый раз, – рассказывала мне Анна Геннадьевна, – я была поражена… Китежские колокола – я словно услышала их! Было ощущение, будто нахожусь веке в шестнадцатом, и где-то рядом стоит величественный красивый город Китеж. Благодаря этому впечатлению зародилась у Анны Бельской идея познакомить с этим чудом как можно больше детей-горожан. Ведь наше время – время материальных ценностей. И, как ни грустно, дети 310

перенимают этот стиль существования, подчас прекрасно ориентируясь в море цен и курсов валют, и не имея ни малейшего представления об истории своего края. Тем ценнее желание человека отдать свои знания, время, силы делу духовного просвещения современных тинэйджеров. Обычаи и праздничные обряды, быт и сказания наших предков – в этот совершенно неведомый мир десятки ребят буквально за руку привела влюбленная в историю Нижегородского края Анна Бельская: — Через чувства, пережитые на Светлояре, ребенок раскрывается. После первой же поездки ребята удивили меня такими совсем не детскими отзывами: «Светлояр – это олицетворение всей Руси», «там происходит соприкосновение с божественными силами». — Мне и вправду показалось, что в воде я увидел старинный город, – вспоминает шестиклассник Леша. – Он был похож на сказочный город. Впечатлительная Настя уверена, что Китеж-град действительно существовал: — Я долго прислушивалась и в какой-то момент как будто услышала колокольный звон. Из далека-далека. Вера в реальное существование невидимого града Китежа сохраняется в народе и по сей день. В 1982 году фольклористами был записан рассказ местного жителя, услышанный им от своего отца: «Подрядили его однажды отвезти с обозом мешки с зерном. На тракт вышли – стемнело. Уж не знаю, сколько они часов ехали и куда, только видят – ворота тесовые. Вроде как монастырь. Въезжают – какие-то дома стоят. Пока разгружали обоз, всех провели в дом, накормили, денег дали – и щедро. А перед рассветом ворота отворили, и поехал пустой обоз обратно. Чуть отъехали, обернулся отец, а ворот-то никаких и нет…» Многочисленные рассказы о том, как китежане 311

покупали хлеб, местными жителями и сегодня воспринимаются как что-то совершенно обычное: «Один вятич привез на базар в село Воскресенское рожь продавать. Подошел к нему старичок седенький, попробовал зерно на зуб и говорит: «Куплю я у тебя весь воз. Только ты, добрый человек, отвези хлебец-то к нам во Владимирское (это село радом со Светлояром). Вятич согласился. Возле Владимирского увидел он монастырь. Встретили его монахи, ссыпали зерно в амбар, и поехал он обратно. Отъехал, остановился, чтобы за удачу с продажей зерна помолиться на монастырский крест, оглянулся, а монастыря нет…» Не одно столетие люди задаются вопросом: существовал ли Китеж-град? Если да, то как он выглядел, кем были его жители, и что случилось с городом? Мельников-Печерский и Толстой, Волошин и Клюев посвящали ему свои строки, Рерих – живописные полотна, Римский-Корсаков – музыку. Неоднократно пытались доказать или опровергнуть существование легендарного города и ученые. С середины XIX века Китеж является объектом исследований фольклористов, историков, археологов. В 50-70-х годах XX века было установлено, что озеро Светлояр образовалось, что называется, в одночасье в результате провала из-за внезапного и мощного сдвига земных пород. Причем произошло это приблизительно в те времена, к которым легенды и относят исчезновение Китеж-града. А на дне озера аквалангистами были обнаружены во множестве древесные обломки со следами режущих орудий, то есть, обработанные руками человека. Не знаю, как вам, а мне хочется верить, что Китеж-град существовал. Ведь легенды не возникают на пустом месте и своим существованием наполняют нашу жизнь верой в чудо. — На обратном пути, еще в автобусе спрашиваю ребят: «Что такое легенда?» – вспоминала Анна 312

Бельская. Кто-то отвечает: «Наверное, это сказка». Я говорю: «Нет! Легенда – это то, что может дышать, жить, рассказывать». И перед ними уже другой образ возникает – живой образ. Однажды я зашла в художественное училище, там на одном из стендов было написано несколько строк и нарисовано перо, ставящее точку. Слова были такие: «Живи… Живи! И ты увидишь, что есть мир другой… Мир духовный, мир прекрасный». 313

Сергей Мытищин г. Мытищи Летушки1 На полянку мы пришли, Одуванчики нашли. А узнали их легко – Кругом сплошное молоко. Головки все пушистые, На ощупь шелковистые. Стали быстро их срывать И в букеты собирать. Вдруг ветер пушинки с букетов сорвал И очень высоко их в небо поднял. Красивое зрелище мы наблюдали, Как «парашюты» скрываются в дали. Всем показалось – они не спешат На землю спускаться, хотят все летать. 1 Летушки – одно из названий одуванчиков в России 314

Михаил Войтович г. Владивосток Арифметика лета Мы помним это лето – дождь и дроби На каждом перекрестке бытия, Делились надвое сердца, ломались копья, Дрожала в исступлении земля. Пытались всуе алгеброй гармонью поверить, Задобрить цифрами царицу всех наук, Аршином общим бесконечный мир измерить, Объединить объемы, формы, цвет и звук. Но все они с улыбкой разбегались, И каждый почему-то вел отдельный счет, Любые стройные модели распадались, Зажатые в арифметический учет. Вопросы множились, усиливалась мука – Как просчитать материю и дух, Найти ключи к разгадке квадратуры круга, И есть ли смысл в числах больше двух? 315

До нас дошло однажды на рассвете – Как не считай, все сводится к нулю На этой странной оцифрованной планете, Подвешенной в пространстве на краю. Все сущее – в единой неделимой точке, Она основа и начало всех начал: Непознанный немеркнущий источник, Сосредоточие невидимых зеркал. День шел за днем, светило щедро солнце, И что-то прояснялось в головах – Свет в равной степени на всех прольется Во вновь рождаемых бесчисленных мирах. Уходят в вечность параллельные прямые, Чтобы сойтись в иной оси координат, А наши вычисления хромые – Всего лишь жалкий бесполезный плагиат. Его непознаваемых конструкций, Бессметных абсолютных величин – Гармонии в узоре эволюций, Взаимосвязи следствий и причин. Мы будем помнить это лето – пыль дорог, Простое уравненье на заборе, Ряд мертвых чисел и живой незримый Бог – Неизвлекаемый из человека корень. 316

Книга леса Вздох деревьев на ветру, Тихий шелест пышных крон, В пряном солнце на меду – Теплый свет зеленых волн. Книга леса, дар богов, Переплет – узор ветвей, Танец скрученных стволов, Уходящих вглубь корней. Здесь не счесть страниц и глав Без названий и имен – Только шепот диких трав, Только неба нежный звон. Капли радужной росы Всеми гранями блестят, На гирляндах из лозы Бриллиантами висят. Буйство красок, летний день Сушит влагу серых мхов, Отступает в угол тень Под молитвами волхвов. Горький хмель янтарных смол, Терпких ягод дивный вкус, Бесконечен твой престол – Дом живой, обитель муз. 317

Сколько тайн в твоих листах, Неба и земли печать – В тех таинственных местах Растворяется печаль. И душа, как стая птиц, Над просторами летит – Древней мудростью страниц Вечность с нами говорит. Летний ветер Летний ветер носился по улицам, Легкомысленно хлопая ставнями, Заставляя прохожих щуриться И смеяться над страхами давними. Будоражил округу движением, На заборах тряпье развешивал, Жил свободным незримым скольжением И поклоны деревьям отвешивал. Он крепчал, становился настойчивым, Сносил крыши с домов черепичные, Бросал вызов опорам устойчивым, Опрокидывал башни кирпичные. Ветер дул все сильней и отчаянней, В ураган превращаясь яростный, Пробуждая надежды и чаяния, Вдохновляя уйти прочь под парусом. 318

Он срывал все покровы с поверхности, Обнажив суть вещей первородную, Изменив ориентиры на местности, Распахав эту землю бесплодную. Город сдался под натиском воздуха, Что ему палачом стал неистовым, Рвал пейзаж рукотворный без роздыха – Словно старый блокнот перелистывал. Люди жались к стенам испуганно, Не найдя на домах указателей, Слепо шли в лабиринтах запутанных, Прячась в маски простых обывателей. Но зерно уже было посеяно, Пробудились мечты потаенные – Вновь забрезжил рассвет потерянный, И искрят провода оголенные. Ветер стих, город замер в безмолвии, Пыль осела на свежих развалинах… Только в небе зигзагами – молнии, Да кричат петухи на окраинах. 319

Мелодия лета Мелодия лета – Движенье и страсть, Веселье лихого задора. Скрижали завета, Любимая часть Природы могучего хора. Мелодия лета – Рев диких ветров, Порывы свободного духа. Гармония света, Дар щедрых богов, Услада для тонкого слуха. Мелодия лета – Танцующий звук, Оркестр лесов величавый. Живая планета В кольце теплых рук, Поющие пряные травы. Мелодия лета – Чарующий смех, Приют совершенного звука. Узоры куплетов, Пленившие всех, Кто стал частью этого круга. Мелодия лета – Звон сочных плодов, Хрустальная трель водопадов. Октавы кларнета, Зов новых миров, Чудесных садов серенады. 320

Мелодия лета – Цветенье полей, Палитра безудержных красок. Отрада поэта, Бег солнечных дней В пылу интригующих сказок. Мелодия лета – Небесный орган, Ведомый рукой виртуоза, Хвост яркой кометы, Исполненный план, Ответ на любые вопросы. Мелодия лета – Простой камертон Для всех жизнью сцепленных звеньев. Закаты, рассветы, Ритмический тон Единой сонаты творенья. На рассвете Все это было между нами не всерьез – Мечты о будущем, скала над водной бездной, Прогулки вдоль задумчивых берез, Твой голос, чистый и небесный. Ты что-то тихо говорила в тишине, Смеялось легкомысленное лето, Качалась чайка на предутренней волне, Катилась в ночь уставшая планета. 321

Мы знали – завтра не наступит никогда, Есть только этот миг – прохладный и звенящий, И эта равнодушная вода, И свет далеких звезд во тьме блестящей. Все сотворенное людьми стирает время – Безжалостный бесчувственный Молох… Мы больше не отбрасываем тени, Мы делим на двоих последний вздох. Зачем мы здесь? Нет внятного ответа, Пока крадется перламутровый восход, Пока танцует безрассудно это лето, Влюбленное в янтарный небосвод. Начало мира Я хотел бы видеть начало мира. Наверно, стояло жаркое лето, Планета дышала свободно и мощно, Земля после взрыва еще не остыла – Менялась, дрожала в изломах света, Людей было двое всего, что совершенно точно. Мужчина и женщина, дух и тело В единой всепоглощающей неге – Сплетались, счастливые, в нити тугие, Пронизывающие все пределы. По образу Его и подобию – человеки, А значит, и без стеснения – совершенно нагие 322

Любили друг друга под щедрым солнцем, Не ведали голода и печалей, Вкушали блаженство земного рая, И слышали всюду, как бог смеется. А сами по большей части молчали – К чему слова, когда алмазами звезды сияют? Они не знали, как здесь оказались, Смотрели на небо, рты разинув, Придумали, как называть предметы, Ходили по тверди и удивлялись, Пытаясь сложить в голове картину – Насколько огромен мир и бесконечно – лето. Что было фатальной для них ошибкой: Плод древа познаний – не лучшая пища, А змей-искуситель – плохой советчик… Все стало запутанно, смутно и зыбко – С тех пор половинки так друг друга и ищут, На жизнь и смерть променяв свою вечность. И все же кто их теперь осудит – Наверно, это был осознанный выбор. Кто утром знать не желает, что будет ночью, Да, смертные, хрупкие – всего лишь люди, Но способные сдвинуть неподъемные глыбы И дотянуться до звезд, что совершенно точно. 323

Призрачный город Пасмурный город, озябшее лето, Небо, одетое в смог облаков, Завтрашний день во вчерашних газетах, Площадь в кольце обветшалых домов. Был ли я там, или мне только снится Пристань, обрывки рыбацких сетей, Грустно поющая серая птица, Тусклые пятна речных фонарей. Люди в нелепых и грязных обносках Молча бредут по остывшим камням, Словно фигуры из мягкого воска Тихо завидуют крепким костям. Тени из прошлого, дремлющий разум, Чувства и мысли со вкусом тоски, Сломленный дух в эпицентре заразы Ищет спасенья, зажатый в тиски. Так день за днем утопает в трясине Жизнь, превращенная в замкнутый круг – Вечная ссылка на тонущей льдине И километры пустыни вокруг. Город-зеро, город-сон, город-призрак Не отпускает, хоронит в плену – Это души моей раненой признак И слишком много стоит на кону. 324

Либо остаться в кошмаре навечно, Либо рвануть нараспашку окно, Чтобы впустить в сердце ветер беспечный, Вспомнить забытое очень давно: Солнечный город, ожившее лето, Небо в сиянии ярких зарниц… Память дыханием теплым согрета, Светлая радость приветливых лиц. 325

Ольга Сибгатуллина г. Владивосток Вот такой отдых Я ехала в деревню, она находится в двухстах километрах от Владивостока. Подъезжая, видела родные пейзажи, бухту Троицы залива Посьет и сочную зелень вокруг. Я уже предвкушала бурную встречу, больше года не виделись, набор деревенских вкусняшек, свежий липовый мед и естественно медовушку, которую муж сестры делает особенной, по своему собственному рецепту. Вдруг мои воспоминания прервал громкий бич пастуха – дорогу перегородило стадо коров. Я остановила машину, стадо было большое, и коровы не торопились переходить дорогу. Пастух сам выписывал кренделя (где уже с утра успел?) и выделывал кренделя кнутом, но коровы стояли, как бабульки в поликлинике, стойко и надменно. Я подошла к сельскому ковбою, он меня увидел и закричал: «Привет, Ирина Михайловна, а я думал, что городские, какие прут с утра в деревню, а это вы, извините, проезжайте, сейчас я орду уберу!» И умоляющим голосом добавил: «Может, есть чем трубы починить? Горят, окаянные!» Я всегда беру в деревню городские деликатесы и пиво зятю, поэтому отдала одну бутылку. Сухонький и болденький пастух заорал зычным голосом: «Вперед орда, пошли быстрей на речку!» И стадо послушно потрусило в поле, за которым 326

плескалась манящая река. «Чингис Хан, блин!» – сказала я себе и рванула дальше. Мы с сестрой очень похожи: у нас одинаковые прически и платиновый цвет волос, так меньше видно седину. Сестра младше на два года и работает в деревне учительницей младших классов уже около тридцать лет. Оставалось меньше двухсот метров, навстречу ехал тракторист. Я помахала ему, он помахал мне грязной кепкой, и мы разъехались. Там принято со всеми здороваться, и я всегда поддерживала эти традиции. Встреча была бурной, а после зять отвез нас в бухту «Троицы». Мы поплыли, вода была прохладной, но тело быстро привыкло, и каждая клеточка благодарила за подаренное счастье. Мы плавали, потом загорали, жарили мясо и утоляли жажду холодной медовушкой, пока за нами не приехали. Мы хотели носить вещи в машину сами, но при абсолютно ясной голове ноги отказывались следовать командам от мозга, это нормальное состояние после «медовушки». Вечером мы пошли «на деревню». Только вышли на асфальтированную дорогу, как увидели двоюродного брата на велосипеде. Он ехал и орал на всю деревню: «Екатерина, ты была не права!» Одну строчку сорок раз. Мы развернулись и трусцой побежали домой, благо он проехал и не заметил нас. Наутро, хорошо выспавшись, я вышла на улицу. Было рано, но уже душно. Оглядевшись, я увидела мотобайк и решила прокатиться, пока все спали. Шлем я не нашла, решила, что проеду до конца проулка и назад. Завела и поехала. Ветерок треплет волосы, я доехала до асфальта, выехала на дорогу и запела не очень громко: «Екатерина, ты была не права!» И вдруг впереди на дороге автомобиль ГИББДД. А тут я, без прав, без шлема и со вчерашним выхлопом. Подъехала и встала прямо под полосатой палкой в руке, мыслей никаких не было, кроме одной – 327

заберут мотобайк и пипец. Но тут я услышала: «Ты чего здесь палкой размахался, ты знаешь кто это? Это же Ирина Михайловна, сельская учительница, она еще моего старшого учила, он в городе начальник. И среднего, и девок моих учила (я подумала, какой плодовитый, а на вид – хиляк хиляком) и вообще, всю деревню учила». Пастух кричал, махал своим бичом, сзади напирали коровы и молоденький лейтенантик под таким напором отступил. Сказал: «Проезжайте!» и отвернулся. Я быстро развернулась и рванула назад, в свой проулок. Ехала и думала, как здорово, что я помогла вчера починить его вечно горящие трубы, и что я очень похожа на своюю сестру. Аллилуйя, я въехала во двор, где меня уже ждали. Мне пришлось рассказать все, начиная со вчерашней истории. На следующий день родственники приехали из магазина и громко ругались. Зять рассказал, как в магазине к Ирине бросился местный тракторист: «Спасибо, что вы меня простили, а вот муж ваш злопамятный, не здоровается!» Как оказалось они давно в контрах, не здороваются из-за конфликта с местом то ли для пасеки, то ли для рыбалки. И я рассказала, как вчера махала ему рукой, а он в ответ махал грязной кепкой. Это было так по-киношному. Все про них им рассказала, что они псевдопорядочные, и политика у них скользкая, а я буду здороваться со всеми, куда надо всех посылать, и где хочу кататься на мотобайке, кроме трассы, конечно. Буду петь на всю деревню: «Екатерина, ты была не права!», лечить трубы пастуху и пить со всеми родственниками на деревне. Сказала, все это представила, напугалась и извинилась за половину своих поступков, за остальную половину я была горда. Когда я уезжала домой, родственники дружно махали мне вслед, и лица у них были очень радостные и почти счастливые. Я остановила машину, подъехала задним 328

ходом к ним и сказала: «Что-то вы сильно радуетесь, может, мне взять отгул и остаться?» Ответом мне был громкий хохот и пожелание удачной дороги. Ничего, поднаберусь сил и через год опять приеду, бойтесь! Я отъехала и запела: «Екатерина, ты была не права!!!» «Каниклы» Услышав шум в прихожей, я попыталась выйти из комнаты. Мимо носа что-то просвистело и упало, ударившись о противоположную дверь. Грохот был жуткий и удар об пол был с гулким треском. Потом я услышала визгливый рэпчик: «Ура, у нас каникулы и в школу не ходить. Спать до обеда буду я и по ночам бродить! Ура, каникулы!!!» Я начинала соображать, что происходит и попыталась вклиниться в визгливые выкрики, как услышала новые: «Ура, каниклы и по ночам ходить!!!» Начало криков исходило от тринадцатилетней внучки, которая закончила шестой класс. Присоединившаяся к пению пятилетняя не особо понимала значения слова «каникулы», и поэтому в ее исполнении это звучало как «каниклы». Обе при этом скакали и визжали. - Стоп, матрешки, угомонились и успокоились, – грозно сказала я, хотя меня никто не боялся, но стало немного потише. Повернувшись к старшей Софии, я грозно начала: - Как здорово, что меня строгал не папа Карло, и мой нос не вылазит за проем, иначе улетел бы вслед за ранцем. Кстати, это третий твой ранец за год, первый расклеился от осенней грязи, когда ты устроила в луже переправу. Заменили все: тетрадки, учебники, а дневник выстоял, только двойки по поведению немного расплылись, но в пределах видимости. 329

Второй стерся от бесконечных «покатушек» с ледяной горы, хотя по дороге домой горок не было. Какими огородами ты шла домой, даже навигатору неизвестно, он сломался через сутки. Ты клялась, что этот ранец крайний и прослужит тебе не один год. Но и цвет, и фасон уже изрядно потрепались, это не ранец, это – летучая ковидная мышь! Серый, растянутый, несчастный. В ответе за весь ковидный мир! В это время младшая Кристинка, наскакавшись и накричавшись, решила поднять это… Но это ей не поддалось. Бедный ребенок поволок ранец за лямку, но споткнулся и упал. - Что у тебя там натолкано? – грозно спросила я. – Кирпичный завод со своим отрядом одичалых ограбили? - Нет, там просто брусчатка, зелененькая такая и ребристая, три штуки, – скромно потупилась она. - Для каких целей? Теперь все каникулы будешь таскать брусчатку, потом укладывать, чтобы дорога в школу была помоднее? – спросила я. - Нет, это мы в мальчишек кидаем, чтобы тяжелее были. Они у нас воруют ранцы и вкусняшки вытаскивают. А такой не поднимут, тяжести пацанам противопоказаны, – ответила она и ушла в свою комнату. Кристинка побежала за ней в ожидании невероятных рассказов. В них София всегда победительница зла и Супергерл. Младшая верит во все эти глупости и очень хочет побыстрее вырасти, чтобы спасать мир вместе со старшей сестрой и уходить на загадочные каниклы… Я сидела и думала, в мире все меняется со скоростью света, а дети нет. И развлечения не меняются. Мы в портфели клали по полкирпича, чтобы сражаться с мальчишками, и чтобы им было побольнее. Но я, конечно же, этого им не сказала. И никогда не скажу. 330

Я для них всегда буду просто бабулей. Как будто я родилась уже бабулей, и все мои рассказы о детстве кажутся им фантастикой, похлеще Бэтмэна или Халка. Без сотового телефона, без кока-колы и кроссовок Найк. Дикая жизнь и жуткие нравы. Я попыталась представить, что же младшенькая будет класть в портфель для утяжеления, может, запчасти от НЛО или камни марсианские? Так ничего не придумав, пошла вытаскивать ранец на улицу. К превеликому удивлению вся брусчатка была целой, чего не скажешь об остальном содержимом когда-то розового ранца. Вытряхнула все содержимое на лужайку. Многое в портфеле девочки казалось мне непонятным и даже странным. Не стала больше расстраиваться и пошла в дом дальше воевать со своими матрешками. Нам очень трудно понять поступки своих детей и внуков, часто очень уж свободолюбивых и своевольных. Но, вспоминая себя, думаю, что каждое поколение становится более свободным и независимым, иногда чересчур. Но пусть с этим борются родители и школа, а я буду просто бабулей. Я должна быть достопочтенной, богобоязненной и всегда пахнущей свежей выпечкой, но это потом, лет в 80. А пока, вспоминая тимуровское детство и комсомольскую молодость, я еще готова к борьбе и защите дома от внезапного вторжения диких орд, бросаний тяжестей на дальние расстояния и ужасных криков малолетних «демонят». «Что-то они притихли, не к добру это», – подумала я и рванула в дальнюю комнату на разведку. Такие вот опасные «Каниклы»… 331

Дешевая рыбка – дешевая уха! Пошли с подругой летом купальник покупать. Я выбрала попроще, люблю я их менять. За лето полиняет и выцветет слегка, Я новый покупаю, не выцветший пока. Подруга рассмеялась: «Зачем тебе такой? Мне нужен супермодный красивый, дорогой! Ты знаешь поговорку, уж очень неплоха: «Дешевенькая рыбка – дешевая уха!» Я тихо ухмыльнулась и набрала штук пять, Пошла быстрей за шторку, люблю все примерять! Вот этот подходящий, красивый, а сидит… Пошла искать подругу, смотрю – ко мне бежит. «Купила я купальник, блестящий, дорогой, Сидит на мне прекрасно, изящно, как влитой!» Подруга все трещала и хвасталась весь путь, Вот к морю подъезжаем, скорее бы нырнуть. Разделись, побежали, поплыли, кто вперед, Вдруг слышу, как подруга неистово ревет. Исчез на ней купальник, невидимый совсем, Я очень удивилась, вот не было проблем. И тут я понимаю, откуда все дела, Ты в магазин приколов случайно не зашла? Когда он высыхает – он видимый опять, Но запросто исчезнет, коль станешь в нем нырять. Мы долго с ней смеялись: «Коль в голове труха! То из всего получиться дешевая уха!» 332

Отпуск в России! Шагает лето по России, Где ласково дарит тепло, И где дожди идут косые, Иль снегом сопки занесло. Ты отпуск ждешь, как манну с неба, Мечтаешь что-то покорить. Уехать далеко, где не был, Себе вновь отдых подарить. Зачем нам уезжать куда-то? В России столько красоты! Озера, реки, перекаты... Все это разве видел ты?! Алтай, Приморье, Суздаль, Сочи, Байкал, Иркутск, Калининград. Саяны, Ставрополья ночи, Тебе тут каждый будет рад! Кому нужны мы за границей? Где в каждом доме ты чужой! Пока богат, ты нужен в Ницце, А деньги кончились – домой!?! Пора понять, что и в России Мы сможем круто отдыхать. Из мест, где ели голубые, Летим, чтоб в море понырять. Без визы, долларов, таможни Мы дома, где нам каждый рад. Чтоб избежать привычки ложной, Проверь, и не ищи преград! 333

Сложное мороженое Внучка громко плакала, просто голосила! «Что с тобою милая?» – я ее спросила? «Я тебе мороженое вкусное несла, Но оно растаяло, в общем, не спасла. Сладкое, на палочке, просто объедение, Потекло, растаяло, вот так невезение! Шла в теньке, старалась я от жары спасаться, Жизнь такая сложная, как в ней разобраться?» В жизни много сложностей будет у тебя, Сложное мороженое – это не беда! Все с годами сложится – это ясно всем, Будет пусть мороженое – худшей из проблем! 334

Светлана Рожкова г. Вышний Волочек В деревню или в лагерь? Столько свободного времени! Быстро денёчки летят; Нету урочного бремени! Лето ворует ребят! Кто-то на грядках усидчиво Все сорняки прополол; Кто-то от солнца коричневый Снова играет в футбол! Речка в объятиях ласковых Нежит купальщиков ряд! В зелени, спелости красок Лагерь встречает отряд! Играми, песнями хором И непременным костром. Вечером, за разговором Только и вспомнишь про дом… «Но подчиняясь порядку – Ночью положено спать!» – 335

Утром трубой на зарядку Старший разбудит опять! Ты лишь закроешь ресницы, Снова паришь над землёй, Ночью летаешь, как птица, Или как лайнер большой! Мило в деревню умчаться С утренней электричкой. Там загорать и купаться, Может, вам в лагерь привычней? Так, а куда я поеду? Выспаться вволю – утеха! Это каникулы! Лето! Море счастливого смеха! Синее море… Синее море, белый пароход… Снова с рассветом завтра нам в поход… А ты иди, - не отводи свой взгляд – не смотри назад, море ждёт тебя – впереди; а потерял синие глаза, белую фату, значит, выбрал ты девушку не ту… Но не смотри назад! Чайки смеются, гонит кит волну… Мы охраняем небо, море и страну. И всё равно, 336

женщина одна, это не кино, как одна судьба на двоих, и никогда море не предаст, в горе и беде; скроется в воде горький час… Крик «Горько!» – не для нас… В белой фуражке строгий капитан снова смотрит Землю, а уходит в океан… И лишь волна, влюбчива вольна, нам ласкает взор, о морской простор; и режет киль воду пополам, много-много миль по морским узлам, и узел в сердце скрыт… Звёзды в полночи, свет маяка… Любит море очень сердце моряка… И он отдаст лучшие года морю навсегда, и жизнь когда-нибудь свою; он не предаст белую звезду, синюю мечту! – Да будет море кораблю! «Я тебя люблю! На-все-гда!» 337

Птица вдохновения! Птица вдохновения хрупкая и синяя! И она счастливая! И она красивая! С лёгкостью игривою, с ветряною гривою, сказочною россыпью, и воздушной поступью! Белой кобылицею — чистою страницею, уносящей в радугу разноцветных дней! Для больших и маленьких! Молодых и стареньких! Взрослых и детей! Девочке, позабывшей флейту, посвящается… Позабытой музыкантом флейты стихшей тонкий голос Плакал слёзно и беззвучно по хозяина губам. Поцелуями созвучий в звуках музыки певучей Ждал объятий рук и ласки, остов флейты тосковал. А хозяйка, дева лета, позабыв о друге верном, Веселилась и порхала, словно бабочка в цветах, О товарище забытом не печалясь, без заботы Свой встречала праздник Солнца и летала в облаках Птицей лёгкой и свободной, с новым другом вольным ветром Паутинками дорог! Вспомни! Вспомни о подруге! Флейте доброй и сердечной, подари свою любовь И верни её в объятья, и дари ей поцелуи! Пусть она поёт и плачет лишь от счастья, не тоскуя! 338

Морской пейзаж для картин Дыханье ветерку подобное, Ласкает волны лёгкий бриз; Вдруг морщит небо тучи лобные, И на лице твоём каприз, Подобный неспокойным волнам, Дыхание в предверье гроз; И в сердце, чувств мятежных полном, Шипы главенствуют средь роз! И словно чайки над волною, Кричат в смущенье в небеса; Но челн твой, впечатлений полный, Как полны ветром паруса, Несётся вдаль, не внемля плачу; Ты прав по-своему, поди; И ты, и я так мало значим; И что-то ждёт нас впереди… Один к неведомым стремится Приплыть однажды берегам; Другой достичь своей границы, Поднявшись выше к облакам… И ты, и я, дыханьем разным – Лишь на мгновенье образ зрим – Живём в туманном и прекрасном Морском пейзаже для картин… И ты, и я с волнами дружим, И для творца, поди, важны; Его великим целям служим, Но друг для друга… не нужны… 339

Сказка – Август Август аурой небес Цвета глаз помыслил лес – Он возник, а ниц припал Камышовых губ оскал – И сигары сжав во ртах, Лобызает брега прах, В зеркалах надменных вод Отражаясь в свой черёд… В лёгкой лодочке челночной, Что как листик полуночный Сорвался с родного древа, Смехом плещет лебедь-дева, И под парусом-крылом Завороженная сном, Брызгам и волнам родная, С ними, балуя, играет… Кто её помыслил здесь? То ли небо, то ли бес, Но поспорить с ветром рада Чья-то сильная рука, Со смешливой девой рядом – Управляет им слегка… Август! Август! Наважденье Или может, волшебство… Берег… лодка… лишь виденья… Сказка сердца моего… 340

Гармония Белый бал берёз на бреге В белом таинстве тумана, Белый парус в быстром беге Грезит бездной океана. Выше неба только брызги, Замирающие в звёзды, Правит парус кто-то близкий, Режет волны килем острым, Бредит бездной океана, Ставший с парусом единым, Кружит в таинстве тумана В гордом танце лебедином! Летнее счастье! Ситцевым цветочным полем Лето тканей накидало, И лазурным лёгким шёлком Занавесив небосвод, Поманило сладкой волей, Истомилось, подустало, А потом взяло иголку, Лодку вышив в глади вод; Мулине раскинув нитки, Вышило огонь заката И влюблённых у калитки, Малыша у самоката; Чуть спустя, на бархат ночи Серебром добавив звёзд, 341

К лунной тропке, между прочим, Куст благоуханных роз И жасмина, чтоб в дурманах, Опьянённое любовью, Плыло счастье без обмана, Волновало сердце новью! Радуга-дуга На некошеном лугу Потерял мужик дугу; День-деньской найти не может. Как из лейки струйки крошит Через сито облаков Дождь на травы тех лугов. Льёт и льёт; и над рекой Встала радуга дугой! Возвернулся в дом тетеря, Углядев свою потерю — В небе радугу-дугу: «Жаль, достать-то не могу! Пропиталась вся травою Разноцветной луговою, Под дождём-то подросла! Растянулась в полсела! Но зато теперь она В небе каждому видна! Всё в землице нашей горкой Вырастает до небес! Даже палку в землю торкнул – А на утро вырос лес!» 342

Медовое царство Расцветали медуница и душица И кружили головы девицам; Те бродили словно пьяные, бедовые, И уста манили их медовые; Наступали им на пятки ребятки, Предлагая поиграть с ними в прятки! Медовухой поили без счёта, Сами пили без всякого расчёта, Разве только потискать украдкой, Да пригубить пряности сладкой! Становились сами медовенькими И охочими за пчёлками новенькими; А девицам, уж коли влюбиться, Быть одним уж совсем не годиться; Им одним и ночью не спиться; Всё б любиться им медовым и любиться… На меду в ручьях журчит водица; Можно мёд горстями есть и пить! Медовик печёт для милого девица; Хочет новым мёда вкуса удивить! Мёд летает и жалит медведя, Порешил тот на улей пойти… Всё в меду, и рождаются дети, Мёд сосут с материнской груди… Под медовыми белыми ножками, Где медовые пташки поют, Там медовые пляшут дорожки – Все их ищут – никак не найдут… 343

Ау, Лето! Время чудес или Звёздный дождь (Сказка для взрослых) Однажды фея сказок Аулета познакомилась с эльфом дождя Бураном. По ту пору оба они были достаточно молоды и легкомысленны. Как обычно, Аулета ранним- ранним утром, перед тем, как отправиться в небесную страну грёз, после гуляний в ночном лесу, зашла в подоблачную лабораторию волшебника Вундера, выплавляющего под большой сердечной температурой новые сказки в виде разноцветных звёздных огней. Каждое утро Аулета носила сказочные огни для ночных фейерверков на учёный совет лесных Духов Добра. С их благословления в следующую ночь сказки, вспыхнув ярким огнём и рассыпавшись цветным фонтаном брызг по лесам и лугам, бродили там, завлекая в свои волшебные приключения фей и эльфов или даже случайных прохожих. Покуда королева Ночь не приказывала им лететь в страну грёз с лесными духами или в царство теней, где погружала их в лёгкий сон до поры до времени… Но сегодня Аулета так торопилась на первое свидание с Бураном, что даже не стала дожидаться, пока Вундер запакует огни сказок в специальный жаростойкий ящичек из небесной тверди. Она просто сгребла их всех в корзину, в которую лесные феи собирают травы, цветы, ягоды и грибы. Тут же в корзинке стоял кувшин с нектаром и росой с солнечных трав. Она даже не стала дожидаться лунной повозки феи Дружиллы, увозящей ночь на крыльях ветров в царство теней, а побежала налегке на долгожданную встречу, порхая с дерева на дерево ночной птицей – небылью. Вскоре она 344

обнаружила, что корзинка, не выдержав жара сказочных огней, начала тлеть. Ни возвращаться назад, ни лететь вперёд ещё быстрее она уже не могла; и ей ничего другого не оставалось, кроме того, что она сделала – скинула с себя облачный покров, способный хоть сколько-нибудь удержать сказки-звёзды в корзинке, не дав им просыпаться на землю, и обернула им несколько раз корзинку. Она осталась в одной туманной шали и поспешила вперёд. И всё ещё могло бы закончиться благополучно, но завидев возлюбленную фею, покрытую лишь дымкой тумана, пылкий Буран бросился к ней и закружил её в танце любви. От неожиданности Аулета вскрикнула и выпустила из рук корзинку. Облачный покров, охлаждавший жар огней, размотался; корзинка задымилась, вспыхнула и сгорела. И звёзды-сказки дождём просыпались на землю вместе с остальным содержимым корзинки – кувшином с нектаром и росой, полночными травами, цветами, ягодами и грибами. В это время мимо пронеслась повозка феи Дружиллы, и королева Ночь, увидев происшедшее, оторвала кусок ткани мироздания от своего длинного плаща, бросив его несчастной Аулете, крикнула: «Не возвращайся к нам, пока не соберёшь то, что потеряла!» Аулета бросилась было собирать, но не собрала и половины того, что было в корзинке. Как не старался Буран помочь ей, было уже слишком поздно или, точнее сказать, слишком рано – быстро светало. Тогда Аулета растворилась в утреннем свете яркой звезды по имени Солнце, завернувшись в кусок чёрной ткани мироздания от плаща Королевы Ночи, и опала тонкой вуалью паутины на озёрную гладь лесного зеркала с тем, чтобы с новой ночью начать поиски волшебных огней. Не оставил её Буран, чувствуя в случившемся и свою вину. Он превратился с первыми лучами 345

солнца в холодное дыхание Северного Борея и замер неожиданной изморозью в летний день на зелёных листах склонившейся к озеру плакучей Ивы. А звёздный дождь продолжался и днём, хотя его уже не было видно. И с ним на Земле стали происходить странные вещи, сродни чудесам. Исполняться желания! Сбываться мечты! Влюблённые перестали страдать и чаще находили друг друга! Люди перестали бояться, смеялись, а если и плакали, только от счастья! Каждый спешил на помощь попавшему в беду! Люди делились радостью и пищей! И в ответ на улыбки расцветали цветы, птицы пели, и земля становилась Ирием, волшебным местом, где не старели, не болели, и уже никогда не умирали! И всё из-за беспечности феи Аулеты и эльфа Бурана. 346

Влад Волков г. Москва Вечер августа Августа вечер, пылится дорога, Едут купцы по домам поскорей. Здесь я, у мыса Рогатого Бога, Мирно любуюсь деревней своей. Зной отступает с вечерней прохладой. Клин журавлей вижу над головой. Уж улетают в края, где ждёт благо. Я ж остаюсь рядом с шумной рекой. Флоксы царят, отцветают пионы. Сплошь покрывая застенчивый луг, Алые ирисы прячут бутоны. Спать улеглась вся природа вокруг. Ветер кудрявый лютует с долины, Гонит стрекоз под поклон камышей. Мне бы всё бросить и ринуться с ними Стаей крылатых летучих мышей! Вихри грозящие, внуки Стрибога, Свистом своим вьются с дымом печей. Тучи разгонят? Несут непогоду? Волхв разве что разберёт их речей. Слышу, как серые жалобно воют, Близко снуют ярких полчища глаз. Бор мраком разум зловеще тревожит, Леший, отвадь стаи волчьи от нас. 347

Жницы уходят в деревню с работы, Месяца серп вижу над головой. Парубки с девками лишь беззаботно Пляшут, в горелки играя гурьбой. Кто не бездельник – в быту помогает, Чтоб домовой дух на них не серчал. Кто куст сирени под вечер сажает, Кто ароматный готовит отвар. Праздники близятся, страву готовят: Сурья, мёд-пиво и каши на всех. И пусть ночницы их не беспокоят. Время веселья грядёт и потех. Песнь раздаётся – душе дали волю! Звонко журчат из домов голоса. Где – колыбельная, где – на застолье, Где-то – молитвы хор бьёт в небеса. Августа вечер, я томно вдыхаю: Блюд ароматы, сонм скошенных трав. Звуки деревни их сопровождают, Сердцу людскому покой даровав. 348

349