Другая жизнь

переделать, не оглядываясь каждую минуту на нена- дежную в плане поведения хаверу Сару. А переделать в субботу в первую смену надо мно- го: переодеть всех хаверим, почистить им зубы, дать легкий перекус, дать лекарства, снять со всех крова- тей постельное белье, застелить чистое. А старое белье и снятую после сна одежду хаверим надо постирать и высушить. Что очень проблематично при весьма не- большой максимальной загрузке наших стиральной и сушильной машин. Потом приготовить завтрак, покор- мить ребят, помыть посуду… В общем, работы много. И все это (не забывая, что и за хаверим тоже смотреть надо. Мошико, Хаим – они могут сотворить много не- приятностей) – двум мадрихам. Непросто. Но Сару за- брали – уже легче. И в субботу я работала с Максимом. Как-то я уже писала о нем. Он давно уже приехал в Из- раиль, еще в школьные года, а сейчас ему за сорок. И в хостеле работает уже больше пяти лет. С Максимом ра- ботать очень легко. Хаверим к нему настолько привык- ли, что слушаются его почти беспрекословно. Обычно нелегко работать вдвоем. Но когда один из этих двух – Максим, то работать очень даже можно! Проблемка была лишь в том, что папа в эту суббо- ту решил забрать свою девочку не в полдевятого, как обычно, а попозже. Какие-то там дела у него были… И в итоге забрал ее в начале одиннадцатого. И все это вре- мя Сара ужасно нервничала, дергала меня, пыталась биться головой (я не давала). И все это время с про- грессирующим надрывом повторяла «а-ба, а-байта», что значит «па-па, до-мой». Завтрак (собственно ради чего, как я потом поняла, папа и задержался. Надеялся, что в хостеле дочь покушает, ибо дома она ест толь- ко неполезную еду) девушка кушать не стала – просто 251

отшвырнула на пол тарелку с салатами и бутербро- дами-тостами. И закричала. И зарыдала. Короче, папе досталась взлохмаченная рыдающая агрессивная де- вушка, причем, абсолютно не покушавшая. Папу жалко, конечно. Ему уже за семьдесят. Ну, не справляется он дома со своей сложной дочкой. И понимает, что не за- бирать ее нельзя. И любит он ее очень. Правда-правда. Но не справляется. А тогда еще и я ему чуток подбави- ла – мол, не умеет Сара ждать, совсем не умеет. Нельзя ее заставлять ждать. И это действительно так: уже че- рез пять-десять минут ожидания обещанного (не важно чего именно) у девочки начинается жесткая обсессия. И если в силу ряда причин терпеть до наступления ка- кого-то события приходится по нескольку часов – то и мама не горюй. Обсессия быстро перерастает в истери- ку со всеми ее атрибутами – срывание с себя одежды, дерганье за волосы себя и мадрихов, битье по голове и так далее. И все это, понятно, с криками, с плачем, с захлебываниями в кашлях и так далее. Ладно, уехала девочка домой на какое-то время – надо не радоваться, а быстро успеть сделать часть ру- тинных субботних дел, а то до сих пор все делал один Максим, поскольку мне было вообще не отойти от Сары. И закрутился день. А потом в полдень приехали родители Мошико и забрали его до вечера. Тоже тяже- ло с Мошико маме с папой. Весенняя агрессия у него уже почти год продолжается, и конца-краю не видать. И кричит он, и отталкивает с огромной силой всех от себя, и постоянно бьет себя по голове, и снова кри- чит-кричит… А родители его забирают. Каждую субботу. На несколько часов, но забирают. Мама его любит-лю- бит. Переживает, плачет постоянно, звонит каждый ве- 252

чер и спрашивает, как ее сыночек прожил день. И сно- ва переживает и плачет в трубку. И любит. Вот. Забрали Мошико. Потом через полчаса забрали Йосю – приехала его мама, посадила в машину и увез- ла кормить от пуза. Самого нашего толстого и ленивого хавера. А еще троих забрали накануне вечером. И вот в субботний полдень в доме Цивони остались два ха- вера всего – Дани и Хаим. И два мадриха – я и Максим. Круто же, не? И Максим взял их обоих на прогулку по городу. И гуляли они полчаса. И я была одна целых полчаса в нашем доме. Ну, скажите мне после этого – или жизнь не прекрасна? Хотя бы в течение очень ко- роткого времени, как те полчаса в субботу днем. И я ничего не делала. Ни-че-го. Вообще. Легла на диван в холле и блаженно прикрыла глаза. И белье в сти- ральной комнате, и готовка обеда – подождут. Ша. Я на оплаченном отдыхе! Это все, конечно, ненадолго. Вернулись Максим с ребятами. А еще через некоторое время вернули Ио- сифа и Идана. Работа продолжалась – мы разгребались с бельем, готовили обед, мыли посуду, снова с бельем возились. К трем часам папа привез Сару, причем от- носительно спокойную, как ни удивительно. Большая смена продолжалась. К трем же часам пришла еще одна мадриха – в субботу вечером работаем втроем. И она взяла на себя заботу о Саре. А мы с Максимом про- должали выполнять хозяйственные дела. К четырем вернули Мошико – очень неспокойного. Максим ушел с ним куда-то наверх. На мне остались приготовление фруктового перекуса, собственно кормление полдни- ком и мытье посуды, приготовление ужина, заверше- ние большой стирки и проч. и проч. Максим к ужину спустился с частично успокоенным Мошико. Потом – 253

снова посуда, протирание полов, вынос мусора с Дани- ком, лекарства – и в 8 часов домой. Так примерно выглядит работа в хостеле в суббо- ту. С небольшими вариациями. Но я впервые за время своей работы на целых полчаса осталась одна в своем доме. И было здорово. А вчера тоже полную смену делала – на таасуке и вечером в своем доме. На таасуке все время была с Мошико. Сначала было тяжело – он реагировал на лю- бой шум, на любое движение рядом с ним. И кричал, и отпихивал всех, и снова кричал. В какой-то момент после завтрака я решила его вывести на улицу (как в субботу Максим увел его ото всех). И несмотря на его сопротивление, заставила выйти во двор хостела. И там он неожиданно успокоился. Побродил вокруг и, не найдя, кого бы зацепить, спокойно улегся на траву. И лежал так больше часа. А потом я его вывела точно так же после обеда – и снова парень спокойно прилег на травку… Чудны дела твои – так иногда все просто решается! Не знаешь, что с ним делать, даже не пред- ставляешь. И вдруг решение приходит само собой – увести ото всех – и все! И всем хорошо! Бывает же… А вечером накрыло Хаима. Причем, накрыло имен- но вдруг, ни с того ни сего. Даже Мошико рядом не было. Мошико обычно просит Хаима шлепнуть его со всей силы по затылку, и Хаим не может отказать. И шлепает Мошико сзади по огромной шее. А тут просто подскочил к Ицхаку и начал шлепать его по спине. Со всей силы. Ицхак, как ни странно, почти не отреаги- ровал. Ицик обычно злится на шумы и истерики, а тут всего лишь были хлопки по спине, хотя и явно очень чувствительные. Я же попыталась немедленно отвести Хаима в мамад – и не смогла. И тоже чуток получила 254

от внезапно разозлившегося хавера. Потом уже вме- сте с другой мадрихой заставили его войти в мамад самостоятельно. И закрыли на ключ. Через пятнадцать минут открыли дверь – Хаим вышел притихший и по- тухший. Так и сидел до вечера с понурой головой. А на мой вопрос «Хаим, почему ты меня ударил?» тихо и сокрушенно ответил: «Я не знаю»… И еще ниже опу- стил голову. Неужели ему было стыдно? Но он точно понимал, что поступил неправильно. Правда, я увере- на, он совсем не понимал, с чего вдруг начал буянить… Так вот потихоньку я начинаю глубже понимать наших товарищей. Я действительно научилась успо- каивать Сару. Не всегда быстро, но таки почти всегда успешно. Теперь вдруг поняла, что надо делать с агрес- сивным Мошико – просто увести его ото всех, несмотря на его сопротивление. Кажется, что все решения такие простые. Простые, да – но выглядящие таковыми пост- фактум. Эх, еще бы понимать, что ими, нашими ребят- ками, движет. Всеми вместе. Каждым отдельно. Почему вдруг они делают так, как они делают – совершенно нелогично и непонятно? А ведь для них – единственно верное действие, вероятно… Почему они понимают, что им говорят (а они понимают!), но не выполняют наши просьбы… Почему это, почему то… Как всегда вопросов больше, чем ответов. А сегодня мы вместе с мужем вместе поужинаем (прекрасный повод же!) и порассказываем друг другу истории из жизни наших хаверим. Как малый педсовет прямо. Помнится, в период моей учительской доизра- ильской жизни… как соберемся с подругами-училками на посиделки – и ну о школе и об учениках разговари- вать! Можно подумать, больше и поговорить было не о чем. Так и мы с Мишей сейчас. В редкие совместные 255

часы разговариваем о хаверим, и нам интересно! На самом деле мы с мужем сейчас очень редко видимся. Он работает по утрам в основном, я – по вечерам. То есть, он уходит на работу – я еще сплю. Я прихожу с работы – он уже спит. Иногда и у него, и у меня – боль- шие смены. Иногда – ночные смены. В общем, прав- да, видимся редко. И вот сегодня планируется теплый безалкогольный ужин по поводу его дня рождения. И потом я растворюсь в ночи… Всем хорошего дня и здоровья! 4 февраля 2021 года «Взрослые аутисты и их родители осыпают аутизм руга- тельствами, недоумевая, зачем сотворены (Богом или природой) такие психические расстройства, как аутизм, шизофремния и маниакально-депрессивный психоз. Однако, если из организма уда- лить гены, вызывающие эти расстройства, последствия могу оказаться непредсказуемыми. Возможно, что люди с проявлением этих заболеваний более созидательны и даже более одарены. Если удалить эти гены, то, вероятно, пострадает все человечество». Оливер Сакс hитпарцут Вроде бы и недавно совсем пост писала. А сегодня решила продолжить. Потому что это действительно – продолжение в какой-то степени. Я написала, как у нашего Хаима позавчера случился приступ агрессии. «hитпарцут» на иврите. Неконтроли- руемая вспышка враждебности ко всему и ко всем во- круг. В том числе, и к самому себе. 256

Что двигает аутистами, когда они начинают кричать и бить себя, а заодно и тех, кто пытается их остановить, непонятно. Мне непонятно. Смутно догадываюсь, что в какой-то момент для них вдруг «что-то пошло не так, как они планировали». То есть, решил вдруг хавер, что он прямо сейчас должен съесть шоколадку, и подай мне эту шоколадку немедленно! Иначе буду биться. Или, к примеру, захотелось ему погулять по городу. Прямо сию минуту, разумеется. А мадрихи все заняты. Или же дождь на улице. А ему надо – и все тут. А с ним гулять никто не выходит. Всё, приехали – hитпарцут. Не всег- да, конечно, такие вспышки – прямо вспышки-вспыш- ки. Нет, чаще мы умеем гасить эти hитпарцуты в заро- дыше. Где-то отвлекаем, что-то обещаем, предлагаем альтернативу… Но иногда ничего не помогает. Особен- но, когда мы не очень понимаем, что конкретно хочет наш товарищ получить «здесь и сейчас». И вот Хаим. Хаим, которого я просто обожаю – на- столько он милый и непосредственный. Насколько у него добрая и беззащитная улыбка! Насколько трога- тельные его просьбы! – Ирэна, дай бурекас! – Хаим, нет у меня бурекаса! – Дай тогда мороженое! – И мороженого у меня нет, Хаимчик! – А что у тебя есть? Типа – дай хоть что-нибудь. И подхватывает сви- сающие у меня с плеча ключи, выбирает тот, который от кухни и с непосредственной улыбкой подает мне – иди, мол, открывай и давай мне вкусняшку! Я прям таю, когда он так улыбается. Чаще всего Хаим знает, что ни- какой вкусняшки он не получит. Но не просить он не может – Хаим он такой, Хаим. 257

Вчера после теплой душевной ночной смены… Эх, все бы смены такими были! Когда я с 10 вечера и до 5 утра ничего не делала. Ну, кроме обязательного ин- спектирования комнат в положенное время. Смотрела какие-то видеоролики, прочесывала фейсбук, даже в сон проваливалась ненадолго (что нельзя, кстати). В пять утра товарищи уже начали подниматься – даль- ше не до сна. Но все равно, все было очень и очень спокойно. Поменять одежду, почистить зубы, сделать утренний перекус. Ничего сложного. Так вот, после такой смены, немного поспав дома, я вышла в свой второй дом на вечернее дежурство. И тоже вечерняя смена не казалась какой-то там ой-ва- вой! Я вчера была со своей девушкой, мне сейчас с ней работать не тяжело… Ну, и все шло, как обычно. Пол- дник, душ, свободное время, ужин и так далее. Ничто, как говорится, не предвещало. Первый звоночек прозвенел, когда мыли Хаима. Не я – я с Сарой вчера была. Я уже, кажется, писала рань- ше, что Хаим не просто не любит воды – он ее боится. Реально – боится воды. И каждое умывание, чистка зу- бов, а уж тем более душ и бритье – это серьезные испы- тания для мадриха. Иногда Хаим начинает заводиться прямо в душе. И может прямо там, уже намыленный, начать взмахивать руками, словно крыльями, и бить себя по бокам. И кричать при этом «не хочу мыться!» Успокаивать его в таких случаях почти бесполезно. Поэтому, чтобы он вел себя в душе хорошо, ему пола- гаются некоторые плюшки за это. Во-первых, когда мы его поливаем его струей из душа, мы при этом считаем до десяти. И Хаим это знает. И пытается ускорить счет. Заставляет нас считать не раз-два-три-четыре… а раз- дватричетыре. Это, конечно, не прокатывает, скорость 258

мытья не увеличивается… Но ему становится легче – конец мучения всяко просматривается. А во вторых, после душа мадрих ему готовит большой стакан кофе с молоком – Хаим обожает кофе. А если еще и бреем его, то к кофе полагается еще и вкусняшка какая-нибудь. Из того, что есть в шкафу на кухне – печенька, вафля, халва… И после душа Хаим почти полчаса тихо сидит в кресле и медленно-медленно смакует заработанный кофе. И так как этот товарищ за кофе может взять себя в руки – то, в общем-то, каждый день он этот кофе и получает. Вот. А вчера он остался без кофе. Что там произо- шло в душе, я не видела, но, кажется, в процессе мытья что-то пошло не так. Хаим взвинтился и ударил мадри- ху, которая его мыла. Естественно, остался без кофе. И два часа до ужина он накручивал всех и каждого. Он кружил вокруг столов, наращивая скорость. Подбегал по очереди ко всем мадрихам и требовал кофе. Снова кружил. Снова требовал. Отказался от ужина. То есть даже не сел за стол. А когда большинство хаверим по- ели и расселись на диваны-кресла, Хаима прорвало. Вообще-то, таким я его еще не видела. С криками «Я не хочу, я не буду!» он опять начал взмахивать руками и бить себя по бокам. С каждым разом все сильнее и сильнее. И вдруг подскочил к Мошико… А Мошико сидит за ужином за отдельным столом. Потому что он не может со всеми вместе быть. Он на- чинает дергать каждого, кто находится рядом с ним – отталкивать и кричать. И когда Хаим подскочил к Мо- шико, тот сидел еще за своим столом и продолжал ужинать. Мошико ну очень медленно ест. Медленно, лениво, но съедает все. Еще и добавку просит всегда. В добавке мы ему не отказываем – пусть ест! И вот Хаим 259

подскочил к Мошико и… И со всей силы (а Хаим очень сильный мужик. Худощавый, даже щуплый на вид, но очень сильный. И хлопки его вполне чувствительны!), я бы даже сказала – со всей дури, начал лупасить Мо- шико по спине. По спине, по голове, снова по спине, снова по голове. Мы, мадрихи, сначала даже не поняли – как? Поче- му? Хаим всегда бьет только себя. В крайнем случае, мадриха, который пытается его успокоить. А тут – на- летел на Мошико. И мы не сразу среагировали. (Кста- ти, Мошико, кажется, факт избиения очень понравился. Нет, не кажется, точно понравился! Он даже засмеял- ся от удовольствия! Обычно хмурый Мошико реально смеялся и подставлял голову под удары Хаима!) А мы все вчетвером понеслись Мошико спасать. Оттаскивать Хаима. Я даже Сару бросила сидеть одну на диване… А Хаим начал отчаянно сопротивляться. И тут уже доста- лось всем мадрихам. Хаим, словно загнанный зверь, отмахивался от нас всеми доступными способами… Руками, ногами, головой… Таким мы его еще не виде- ли. Кто-то из девочек нажал тревожную кнопку. Влетел директор и как-то быстро скрутил бедолагу – обхватил его руками и крепко сжал – и отвел в мамад… А да, я не добавила – все четверо мадрихов вчера были женско- го пола… А директор – р-раз и справился! А потом начали подсчитывать потери… Директор увидел мою распухшую губу, тут же вызвал такси и от- правил меня домой. Я не сопротивлялась – казаться героем мне уже давно не хочется. Тем более, кроме удара в зубы, я еще получила и по голове. Поэтому со спокойной совестью пошла потом в мокед (типа вечер- ней неотложки в поликлинике), оформила производ- 260

ственную травму и получила больничный лист на три дня. И теперь отдыхаю. И все-таки, почему с ними такое случается? Почему наш Мошико все не может вернуться в обычное спо- койное состояние? Почему с Хаимом случилась такая вспышка на ровном месте? Что? Что их ведет по этой жизни. И не просто ведет, а порой начинает заносить из стороны в сторону. Я чувствую, что они сами стра- дают из-за внезапного изменения настроения, из-за вышедшего даже из-под их контроля поведения. Они вряд ли понимают, что причиняют боль. Мне кажется, что у них даже болевой порог очень понижен. Инте- ресно, они могут чувствовать других людей? Ведь тот же Хаим совершенно искренне всегда мне улыбается и весело при встрече восклицает «Ирэна!». И даже ча- стенько подпрыгивает от радости, что видит меня. И так меня ударил… защищался… от кого? «Бьет – значит любит!» Откуда взялась эта поговор- ка? Это про мужа, который бьет жену… А родители де- тей… «Мой отец, Сидор старший, меня, Сидора млад- шего, лупил как сидорову козу»… Воспитание детей ремнем было настолько естественным, что тоже офор- милось в присказки-поговорки. Да и мы (я, в том чис- ле) как растили наших детей? Так же, как и нас наши родители. Нас шлепали и любили. Мы тоже трескали по попам своих любимых сыновей и тоже любили. Ну, и чем, скажите, аутисты отличаются от нас, кажущихся нормальными, людей??? Во всяком случае, именно такие вот тяжелые, порой невербальные аутисты уже очень-очень многому меня научили. Поздновато… Хотя кто знает, поняла ли бы я раньше то, что понимаю сейчас… Обожаю Хаима. Знай, мальчик, я не обижаюсь на тебя! 261

Заключение Которое вовсе не заключение, а просто заверше- ние первой части моих рассказов. Рассказов об изра- ильском хостеле, где живут взрослые недееспособные люди с расстройством аутистического спектра, об Из- раиле, о внезапно возникшей пандемии и подчинив- шей себе нашу жизнь. О моих любимых хаверим – по- допечных в нашем хостеле. И немного о себе и моей семье. Чтобы уж повествование не выглядело обезли- ченной хроникой. Другая жизнь во всех ее проявлениях течет, конечно, не только в Израиле. Она везде, во всем мире. Она не всегда заметна, потому что нормотипичных людей все же больше, чем людей аутичных. Может, пока больше? Во всяком случае, те, кто дочитал книгу до конца, сейчас имеют небольшое представление, как же живут особенные люди в Израиле. Хотя… Я думаю, что жизнь особенных людей, точ- нее, их потребности одинаковы везде. И их обсессии, и агрессии тоже мало отличаются в зависимости от их проживания. Тяжелому невербальному аутисту все равно, в каком обществе он живет. Тем более, ему все равно, кто и за счет каких ресурсов будет удовлетво- рять его потребности. И если такой сложный парень (изредка девушка) живет в семье – это очень тяжело. Тяжело, в первую очередь, его родителям. И всем тем, кто волею судьбы живет с ним под одной крышей. 262

Я знаю, что во многих странах на постсоветском пространстве, о таких, как в Израиле, хостелах для ау- тистов родители только мечтают. Или не мечтают даже, а просто читают такие зарисовки, как мои заметки, словно сказку о какой-то неведомой жизни. Здесь я не могу ни порекомендовать что-либо, ни посоветовать, как быть – только лишь посочувствовать и… И восхи- титься стойкостью и мужеством тех, кто с сыном (доч- кой) – низкофункциональным аутистом живет все вре- мя рядом. Низкий вам поклон! И сил вам, и мужества, и мудрости! И я восхищаюсь маленьким государством, которое на карте мира можно разглядеть лишь через увеличи- тельное стекло – как много оно сделало для своих не- дееспособных граждан – пенсионеров, инвалидов, лю- дей с особенностью развития… Государством, которое заботится обо всех своих гражданах, можно гордиться. И я горжусь моим Израилем! И да, я буду продолжать писать свои заметки-зари- совки. Буду публиковать посты в соцсетях – готовить материал для следующих книг. Мои Хаим, Сара, Дани, Мошико, Иосиф, Идан, Ицхак, Моти – вы сейчас герои моей жизни! Другой жизни. Другая жизнь. Продолжение следует! 263

Ирина Корпусова Другая жизнь Москва 2021