Русская душа (проза)

Русская душа времени рынок начал стремительно сворачиваться, про- давцы упаковывали свой живой товар, откуда-то появи- лись двухколесные тележки с длинными оглоблями, на тележки устанавливались клетки, аквариумы и прочий громоздкий товар, а в оглобли впрягался сам продавец и подобные транспортные устройства одно за другим начали двигаться цепочкой вдоль по улице. Машины тог- да еще не стали массовым средством передвижения, но с десяток полуторок, также одновременно грузились в разных концах рынка. Мы увидели большое одноэтажное здание, служащее естественной оградой рынка, аппетитный запах, выры- вающийся из его дверей при каждом их открывании, не давал возможности усомниться в его предназначении, вывеска «Столовая» только подтверждала нашу догадку. Заглянув в окно, мы увидели, людей сидящих за сто- лами, и тарелки со стаканами на этих столах стоящие. Есть захотелось еще больше, хотя совсем недавно каза- лось, что больше не бывает. — Пойдем, зайдем, хоть чайку горячего выпьем, — почти хором выразили мы свое желание, и решительно открыли дверь. Очередь была совсем небольшой, мы пристроились в ее конце и осмотрелись. На всех столах стояли тарелки с большими кусками хлеба, солонки, маленькие чашечки с горчицей. — Вот здорово, — прошептал я, — сейчас одного чая возьмем и с хлебом его напьемся. — А вдруг за хлеб денег попросят? — так же тихо спросил Юрка. 201

Литературный Клуб “Добро” — А мы сейчас спросим, — сказал Сашка и уже громко обратился к женщине, стоящей на раздаче, — тетенька, а за хлеб надо платить? — Все что на столе, бесплатно, — услышали мы в ответ. Мы чуть было не закричали «Ура», но во время оста- новились. Напившись горячего, буквально обжигающе- го чая с душистыми мягкими ломтями белого хлеба, мы довольные и сытые вышли на улицу. Все было просто замечательно, только вот день клонился к вечеру и на- чало смеркаться. Надо было спешить, пересчитав остав- шиеся деньги, мы единогласно приняли решение, ехать домой на метро. Народа на рынке оставалось немного, только несколько старушек протягивали симпатичных котят спешащим мимо прохожим, да с десяток голубят- ников спорили, найдет голубь, если его здесь выпустить, дорогу домой или нет. Мы с любопытством стояли в сто- ронке и прислушивались к их громким выкрикам. Все закончилось тем, что один из них достал из-за пазухи птицу серого цвета и подбросил ее вверх. Голубь взмах- нул крыльями, от неожиданности, да, наверное, от яркого света, он же сидел в темноте, чуть не врезался в провода, натянутые между столбами, но быстро справился с ситу- ацией, резко поднялся в небо, сделал один круг, выбрал одно только ему известное направление и скрылся за домами. Мы подошли к остановке, к которой один за другим подкатывали трамваи, казалось, весь рынок скопился именно там, но особой толчеи не было, люди как-то бы- стренько заполняли вагон за вагоном, которые без за- держки отбывали в сторону Таганской площади. В один из трамваев сели и мы. Решили еще раз попробовать так хорошо помогшую нам добраться сюда историю, вызы- 202

Русская душа вающую доверие у кондукторш, но оказалось, что она даже не пригодилась. На удивление кондуктор на нас не обратила никакого внимания, она ловко брала деньги с взрослых пассажиров, отрывая им сразу по несколь- ко билетиков от плотных рулончиков, висевших у нее на груди, и неумолчно повторяла: — Граждане пассажиры не стойте на площадке, про- ходите в середину вагона, уступайте места…, — и так да- лее, все эти призывы кондукторов мы слышим и сейчас, ничего нового придумать пока не удалось. В метро Сашка подал в кассу деньги, нам выдали бу- мажные билетики, которые мы протянули контролерам, стоящим у входа на эскалатор. Опасения, что нас без взрослых не пустят в метро, эту фразу мы регулярно слы- шали от своих родных, оказались беспочвенными, никто на нас внимания не обратил. От метро Динамо мы доби- рались до дома уже в полной темноте, но там нам был знаком каждый камешек на дороге. Наступило 8 марта, весь класс с напряжением и не- терпением ожидал последний урок, которым и была зо- ология. Все шло как всегда, биологичка еще на перемене забежала в класс, поставила свой портфель с огромным количеством наглядной агитации и всяческих пособий на свой стул и убежала курить. Вот тут-то мы и засунули мышонка в портфель, прекрасно зная, что где-то ближе к завершению урока, учительница обязательно должна его открыть и начать в нем рыться, отыскивая какую-ни- будь скучную диаграмму или таблицу. Именно так все и произошло, биологичка открыла портфель и начала нам, что-то рассказывать, не обращая никакого внимания на то, что маленький белый звереныш, вылез из портфеля, встал на задние лапки, а передними начал умывать свою 203

Литературный Клуб “Добро” мордочку. Весь класс, задержав дыхание, следил за тем, что обязательно должно было случиться, такой тишины на уроках зоологии никогда еще не было, по-видимому, учительница это поняла, и начала нервно оглядываться и тут, о, ужас, она увидела мышонка. Что было дальше нетрудно себе представить, и крики, и стул чуть не рух- нувший под весом учительницы, спектакль получился на славу, а закончился он на следующий день в кабинете директора, куда всю нашу троицу доставили в одну из перемен, какой-то доброжелатель сдал нас, итог – оче- виден, двойка в дневнике и вызов родителей. История с мышкой, и полученная в наказание за это двойка, с последовавшей за ней годовой четверкой по ботанике сыграли впоследствии свою черную роль. Ока- залось, что в аттестат зрелости идет эта самая ботаника из шестого класса, так что золотая медаль мне не грози- ла, четверку я поймал в аттестат в далекие, предалекие годы. Ну, дед, ты и давал жару, — выразил общее мнение внуков Богдан и все они как-то по-новому посмотрели на своего деда. 204

Русская душа Весь покрытый «зеленью…» Цикл «Челночные байки» Шел 1988 год. Эта история случилась в Москве во время моей пятой или шестой поездки в Стамбул с фир- мой «Светал». Как обычно, был я старшим группы, и в мою обязанность в аэропорту вылета входило собрать туристов, проследить, чтобы они прошли таможню и гра- ницу и проводить их в самолет. Вот и стою я в коридоре, жду, когда мои последние подопечные за эту дверь, где таможенники работают, пройдут, их человек пять всего и осталось, остальные уже давно в накопителе водочкой балуются. Сегодня нам повезло, Андрея на этот участок поставили. Молодой совсем парнишка, на таможне без году неделя, еще не оборзел, как некоторые, а может та- ким и останется, но тогда долго здесь не проработает, сожрут его коллеги. Дело в том, что он не придирается по пустякам, входит в положение тех, чей багаж ему до- сматривать приходится, ничего не вымогает в отличие от тех, чьих имен не хочется даже упоминать, настолько они всех достали своей жадностью и наглостью. Да и по- мощница у Андрея нормальная – Ликой ее все называют, а как полностью даже не знаю. Эта дивчина конфеты с шоколадом очень любит, вот мы, как только узнали, что она будет работать, тут же отрядили человечка за шоко- ладкой в зону вылета внутренних рейсов. Ну, а потом я зашел под предлогом согласования порядка прохожде- 205

Литературный Клуб “Добро” ния группой таможенного поста, вдруг у господ прове- ряющих какие либо пожелания возникнут, да восполь- зовавшись моментом в коробку, куда они таможенные декларации заполненные складывают, эту шоколадку и положил. Лика лишь глазами стрельнула, это у нее за спасибо сходит. Время идет, а из-за двери никто сигнала, что можно следующему заходить, не подает. — Они там что, чай уселись пить, что ли? – спросила одна из оставшихся девчонок, у меня ее еще ни разу не было, может в других группах или в другие дни ездила, а может быть и перворазница, таких все больше и больше попадается. Некоторые один раз слетают и забрасывают это дело. Во-первых, без всяких дураков трудно, во-вто- рых, несомненно, опасно, в-третьих, надо уметь хорошо считать, иметь чутье, найти свою нишу, свой товар, очень много всего того, что надо, набирается, все и не пере- числишь. Я, конечно, мог бы попробовать чуточку дверь приот- крыть и одним глазком туда заглянуть, но это запрещено, зачем гусей дразнить? В детстве я долго не мог понять, как это гусей можно раздразнить, они ведь такие спокойные, вальяжные, но все мои раздумья на эту тему закончились, когда однаж- ды увидел, как рассерженный гусь по всему двору гонял одну мою знакомую девчонку. Чем уж там она так его до- стала, не знаю. Вечером, когда мы с ней встретились, за- был спросить, другие разговоры у нас завелись, но тогда я всласть вначале повеселился, наблюдая как огромная птица, расправив крылья, почти летает и кричит грозно и громко, а бедная подруга моя не знает даже, куда от гусака этого деться. Когда же я понял, что сейчас девуш- 206

Русская душа ка хорошую трепку от разошедшегося не на шутку гуся может получить и решил уж вмешаться в эту драку, ее мать с грязной тряпкой в руках на шум из дома вышла и этой же тряпкой в гусака ловко запустила, ему только го- ловой осталось крутить, сбрасывая непонятную преграду со своих глаз. А время все идет и идет, следующая за нами груп- па уже заканчивает бессмысленные шатания по зданию аэропорта и начинает потихоньку в коридоре скапли- ваться. — Вер, что делать-то, может, тихонько поскрестись туда? – спросил я старшую третьей группы Веру Кру- тикову. — Сама не понимаю, сколько можно одного человека держать, тем более там Андрюшка сегодня. Я понимаю, Петрович бы сам стоял, а так Андрей. Но лезть на рожон не советую, давай ждать. Понимаем мы оба, что там какие-то события проис- ходят, у других дверей тоже заминки начались, значит, весь состав таможни здесь собрался. Наконец, другие двери открылись и работа возобновилась. У нас тоже Лика выглянула, но позвала лишь меня. Захожу, сидит па- рень, из-за которого эта задержка произошла, я его даже еще толком и не рассмотрел, крепкий такой в тенниске и джинсах, сумки рядышком стоят уже закрытые. Андрей на меня смотрит и говорит: — Анатолий Ильич, наше руководство решило вас в курс всего этого поставить. Человек вы опытный, так что и до сведения фирмы «Светал» сами доводить буде- те. А этого, — и он на парня кивнул, — мы уже в соответ- ствующие органы направим, они через несколько минут 207

Литературный Клуб “Добро” прибудут. Ну, а пока вы полюбуйтесь. Показывай, показы- вай, — это он парню сказал. Тот тенниску снял, и я просто онемел от неожидан- ности. Грудь, живот, спина, плечи у него были полностью оклеены долларами, на которые сверху наложили то- ненькую прозрачную какую-то бумагу и для надежности обмотали скотчем. Издали впечатление создалось, что он из какого-то болота вылез, весь в зеленоватой тине измазан будто. — Ничего себе, — только и смог я пробормотать. В эту минуту внутренняя дверь открылась, вошли двое в милицейской форме, присвистнули лишь, пока парень рубашку на себя натягивал, да увели этого бедолагу в неизвестном направлении. Они ушли, а у Андрея все кипит, наверное, внутри, он переполненный эмоциями оказался, вот и решил на мне разрядиться, пока Лика куда-то убежала. — Понимаете, Анатолий Ильич, мы его багаж досмо- трели, все чисто, на деньги декларация имеется, причин придираться нет никаких, ну я его так легонько по плечу похлопал, катись, мол, отсюда, а там хрустит что-то, да и скользит рубашка прямо как по льду. Я уж грешным делом подумал, может повреждение какое-нибудь там заклеено. Спрашиваю, простите, я не очень сильно вас задел, что там у вас? Ему бы, дураку, мне сказать, да вот, поранил, ну или еще что-нибудь, а он как взъестся на меня, вы, мол, права не имеете до пассажиров дотра- гиваться. Вот тут уж я не выдержал, жуть как не люблю, когда мне говорят, что я какого-то там права не имею. Нам государство столько прав дало, что если нужно я не только по плечу похлопаю, не только в желудок за- гляну, но все другие отверстия, которые для перевозки 208

Русская душа запрещенных вещей использовать можно, обследую, не побрезгую. Первый раз я таким Андрея видел, ничего себе, ду- маю, спокойный, тихий, вежливый, а он вон как расхо- диться может, значит, долго работать в этой организации будет. Из поезда кувырком Цикл «Челночные байки» На площадь Белорусского вокзала мы из метро вы- скочили за три минуты до отправления поезда. — Думаю, успеем, — прохрипела Сима. Согнув руки в локтях, она повесила на эти импрови- зированные крючки по сумке, в которых лежал товар для продажи на варшавском стадионе, и, раскачиваясь, как будто бежала на лыжах коньковым ходом, ловко ла- вировала между пассажирами, выходящими из вокзала. — Надо же, кто это додуматься смог так расписание составить, чтобы перед отходом поезда, челноками наби- тым, прибытие еще какого-то состава в него воткнуть, — злился я про себя. Подбежали к последнему вагону, а он закрыт и никого вокруг. — Опоздали, наверное, но ведь еще одна минута осталась, Толь, сходи, посмотри, может, он на другой путь поставлен? Чертыхнувшись про себя, я побежал на табло взгля- нуть, благо мы недалеко ушли. Что такое? Вот он, наш 209

Литературный Клуб “Добро” поезд, на табло имеется, но даже еще и платформа не указана. Посмотрел на часы и даже рассмеялся нервно. — Сима, ты сумки-то брось, мы на час раньше прибе- жали. Вот так началась та самая памятная мне поездка в Польшу. Минут двадцать провели мы на пустом перроне, пока не начали потихоньку подтягиваться другие пасса- жиры. Хотя вагон у нас был второй, он оказался предпо- следним. Вот хорошо, что мы никуда не пошли, а так и просидели почти целый час на сумках, брошенных сразу же, как пришли. — Начинается посадка на пассажирский поезд но- мер…, следующий по маршруту Москва – Варшава, — скрипучим голосом известило всех вокзальное радио, и добавило, как бы после некоторых раздумий говорить это или пусть сами пассажиры разберутся, что к чему, — нумерация вагонов с конца состава. Подошла девушка, представитель фирмы-организа- тора поездки, со списком пассажиров и размещением их в поезде, подтвердившая, что у нас действительно вто- рой вагон и даже номера мест сообщившая. Затащили мы сумки в купе и сразу же улеглись, насидишься вот так почти на корточках, потом полежать тянет. Вскоре подошли и наши попутчики, все друг друга хорошо знали, поэтому без раскачки достали бутылоч- ку, кликнули Лию, руководителя нашей группы, она за стенкой в другом купе ехала, помахали в окошко прово- жающим и выпили немножко за удачную поездку. Затем еще немножко за Лиино здоровье, а потом еще за что-то, пока пару бутылок не приговорили. Поезд уже вовсю стучал по рельсам, когда Лийка спохватилась и начала 210

Русская душа наши паспорта собирать. Сима рылась, рылась везде, да вдруг вспомнила: — Ой, а я его на шкафу оставила! Мы так спешили, время-то сегодня на летнее перевели, а мы и забыли об этом, вот и примчались сюда на час раньше. Что же те- перь делать, в Бресте меня ссадят, придется там три дня где-то куковать. Лия куда-то умчалась, вернулась, за рукав меня дернула: — Пошли скорей, куртку только возьми. Ну, я куртку взял и за ней поплелся. Мозги как раз на- чали легким таким алкогольным туманом затягиваться. Дошли до проводника, он оживился сразу: — Пришли все-таки, минут через пять как раз подъе- дем к мосту через МКАД, там поезда скорость до десяти километров сбрасывают, мост-то еще в ремонте, да и пе- ска там целые кучи навалены. Пошли скорей. Мы в тамбур вышли, Лия мне и говорит: — Толя, ты нас в Минске должен дождаться. — А как я в Минск-то попаду раньше вас, если мы вме- сте едем? — Самолетом. — Каким самолетом, а главное зачем? — Ты сейчас выпрыгнешь, до дома доберешься, па- спорт Симин возьмешь и в Шереметьево. Там сядешь на самолет до Минска, переберешься на ж.д. вокзал и нас дождешься. Пока она все это говорила, проводник стоял у откры- той вагонной двери и внимательно смотрел вперед: — Подъезжаем, готовься, черт, а что это он скорость-то так мало сбросил? Неужто ремонт моста закончился? Ну, делать нечего, прыгай, — закричал он так, что меня, 211

Литературный Клуб “Добро” с последней ступеньки, на которой мне стоять велели, как ветром сдуло. Прыгать я не собирался, произошло это скорей от испуга, уж больно он заорал громко, да еще водка чертова всю соображалку куда-то в сторону отодвинула. Теоретически я, конечно, знал, как надо прыгать с по- езда, идущего на скорости около сорока километров в час, но делал это в первый раз. Наверное, что-то я сделал не так, ведь вместо того, чтобы спокойно побежать за вагоном, как это в кино показывают, я почему-то силь- но ткнулся ногами не в рыхлый песок, обещанный про- водником, а во что-то неимоверно плотное. Затем меня подбросило вверх, перевернуло через голову и прота- щило метров с десяток, если не больше, за уходящим со- ставом. Когда я открыл зажмуренные от страха глаза, то увидел прямо перед собой отбитое горлышко стеклян- ной бутылки, направленное своими зубчиками мне в го- лову. От неминуемой гибели меня отделяло несколько сантиметров. Я кое-как поднялся, посмотрел на удаляю- щийся поезд и увидел две головы, высунувшиеся из от- крытой двери предпоследнего вагона. С трудом подняв руку, я помахал им вслед. Куртка валялась в нескольких десятках метров сзади, пришлось возвращаться. МКАД в то время расширяли, строительство шло полным хо- дом. Я спустился по крутому откосу прямо на укатанный гравийный слой, и начал перелезать через ограждение, ведь мне домой-то надо ехать в другую сторону. — Эй, мужик, ты откуда взялся? Ë-моё, да, что с тобой, кто тебя так? – я поднял голову и увидел испуганное лицо какого-то работяги, который всеми пальцами обеих рук показывал на меня. Его окрик вывел меня из какого-то ступора, и я сразу же почувствовал сильную боль во всей 212

Русская душа правой стороне тела. По руке текла кровь, бок жгло, как будто по мне утюгом раскаленным прошлись. Я потрогал правую щеку и висок, все было содрано и болело. — Тебя что, из поезда выкинули, что ли? – послышал- ся новый голос. Я осмотрелся, вокруг собралась уже не- большая толпа, подошли, наверное, все работавшие на этом участке. — Да, нет, мужики, это я сам выпрыгнул. — Зачем? — Жена дома паспорт заграничный забыла, вот я и выпрыгнул за ним. Самолетом в Минске их догнать соби- раюсь, — рассказать всю историю мне не позволил гром- кий окрик. — Что все здесь собрались, случилось что? — Начальство приехало, пошли по местам, — забубни- ло несколько голосов. Народ вокруг меня моментально как будто испарил- ся, ни одного человека не осталось. — Вы кто? – передо мной стоял молодой еще человек в хорошем костюме и плаще, — Что здесь делаете? Хоти- те, чтобы я милицию сейчас вызвал? Я попытался было начать ему рассказывать, о том, что произошло, но он замахал руками: — Нажрутся с утра, а потом сказки начинают расска- зывать. Иди отсюда, а не то действительно в милицию звонить буду, — в руках у него появилась телефонная трубка. Я махнул рукой и побрел к ограждению. Машин на шоссе было не так много, никому не хотелось стоять на реконструируемом МКАДе в бесконечных пробках, по- этому все стояли на них в городе. Я хорошо помню, что в то время, когда происходило расширение Московской 213

Литературный Клуб “Добро” кольцевой дороги, по ней почти всегда можно было ез- дить без особых проблем. Труднее всего оказалось через ограждение пере- лезть, а через саму дорогу я, прихрамывая и постаны- вая — пока никто не слышит, это можно, как-то полегче становится, отвлекает, наверное — перебрался без осо- бого труда. Останавливаться не хотел никто. Мало того, некоторые водители притормаживали, не доезжая до меня, дожида- лись момента, когда на встречке никого не будет, и по большой дуге объезжали меня. Я уж и курткой размахи- вал, ничего не помогало. Потом-то я сообразил, конечно, что при виде окровавленного мужчины, размахивающе- го какой-то тряпкой, я ни за что бы сам не остановился. Холод сделал свое дело, я осознал, чем размахиваю, и тут же надел куртку на себя. Эффект был практически мо- ментальным. Первая же машина остановилась, какая-то иномарка раздолбанная была, водитель посмотрел на меня и заломил сумму, просто не реальную, тем более что соглашался довести меня только до Киевского шоссе. Но выбора не было, и я решил добираться до дома хотя бы такими небольшими перебежками. У Киевского шоссе я почему-то отвлекся, в полной прострации, вероятно, был, и не видел, да и не слышал тоже, что рядом остановился жигуленок шестой модели. Водитель даже успел выйти из машины, и подойти ко мне, когда я очнулся и повернулся к нему. Это был моло- дой еще человек, лет тридцати: — Что с вами произошло? Где вы живете? Может, вас в больницу отвезти? Вопросов было много, я растеряно смотрел на него, было видно, что человек очень взволнован, и его волне- 214

Русская душа ние вызвано моим видом. Не знаю почему, но я расска- зал ему всю историю прямо там, стоя на обочине. Слушал он, молча, меня не перебивал. Когда я закончил, он еще раз предложил отвезти меня в ближайшую больницу, но я категорически отказался, мне надо было домой за па- спортом, Лиина установка о порядке моих дальнейших действий работала безупречно. Водитель помог мне поудобней устроиться в маши- не, выяснил мой точный адрес и мы поехали. В дороге на меня напала дремота, я вообще очень быстро засы- паю в машине, серая лента асфальта для меня лучшее снотворное, а тут еще столько событий, да и выпитая водка тоже свою роль играла, вот я все силы разом и потерял. Проснулся, когда машина мягко притормозила у нашего подъезда. Незнакомец помог мне добраться до входной двери, достал ключи из моего кармана, я уже и на это был не способен, помог мне раздеться, к счастью намертво ничто к ранам не присохло, отвел меня в ван- ную, аккуратно смыл кровь со всех ссадин, прижег раны йодом, не скупясь лил, нет, чтоб пожалеть немного. Затем он в Шереметьево позвонил, рейсов на Минск было не- сколько, наиболее удобным оказался часов в пять вече- ра. И только после этого он решил уйти. — Сколько я вам должен? – спросил я и потянулся за курткой. — Вы что? У человека несчастье произошло, а я на нем наживаться буду? Всего вам доброго, такси не за- будьте заказать, если заснете, вас и разбудят вовремя. Я действительно не знал, чем его отблагодарить, но он был неумолим, так и ушел. Хорошо он посоветовал насчет заказа такси, иначе я проспал бы все на свете. Одеться было очень трудно, но 215

Литературный Клуб “Добро” я зубы сжал, так что они чуть ли не хрустеть стали, и этот процесс осилил. Выполз из подъезда, а к машине подой- ти боюсь, по стеночке-то передвигаться не страшно, а вот все бросить и так без опоры пойти не могу, вдруг упаду. Таксист хороший попался, тут мне опять повезло. Понял он, что я человек нормальный, не пьянь, не обкуренный какой-нибудь, а просто что-то случилось со мной, он и помог мне до машины добраться, да в Шереметьево до самых дверей довел. Кассы я сразу нашел, они от входа недалеко расположены были. — Простите, а билеты на пятичасовой рейс до Минска есть? – спросил я, а на меня липучий такой страх напал, а вдруг нет. — Ну, если вы с ротой солдат пришли, то на всех мо- жет и не хватить. Не стал я голову больную напрягать над этим замыс- ловатым ответом расфуфыренной девицы, сидевшей в кассе, а зажал в руке билет и отправился на посадку. Понял я, что она так иносказательно закамуфлировала лишь, когда самолет выруливать начал: в салоне длин- ной сигары ТУ-134 сидело человек двадцать, не больше. Уже в Минске, когда я выбрался, наконец, на улицу, сообразил, что теперь на вокзал перебираться надо, и начал глазами такси разыскивать. Всю привокзальную площадь обшарил, но ничего не увидел, слезы текут сами по себе, а через них что увидишь-то? Напрягся я из последних сил и на автобусе прямо напротив меня сто- явшем внимание сконцентрировал. Случайно глазами табличку поймал и прочитал маршрут - «Аэропорт – Же- лезнодорожный вокзал», написано, конечно, на белорус- ской мове, но эти слова я хорошо знал: сколько времени 216

Русская душа я в этом славном городе во времена моей юности про- жил, вспомнить приятно. Все остальное я как на автомате делал, куда-то вле- зал, выходил, перебирался, ничего вспомнить не могу, но вот после того, как на переходном мосту, что над путя- ми навис, оказался, помню все хорошо. Там кресла тоже были установлены, зал ожидания такой, в воздухе ви- сящий, получился. Я в одном из кресел и очнулся, когда по радио объявили, что поезд мой подходит. Вначале я просто вниз смотрел, как поезд приближается и вдоль перрона идти начинает, но тут уже начал беспокоиться, вдруг спуститься вниз не успею, и пошел. С лестницы-то на платформу сошел, за уголком спрятался и наблюдаю, как они все там бегают, меня, наверное, ищут. Смотрю, Сима стоит у вагона не шелохнется, тут уж я не выдер- жал, показался. Словами описать, что за этим последова- ло, трудно, потому что на меня обрушился ураган. Меня обнимали, хлопали по плечам, спине, по голове тоже прошлись, мне казалось, что все специально стараются ударить по больному месту, да посильней. Потом-то я по- нял, конечно, что это мне только казалось, а в те минуты мне было, ох, как не сладко, слезы текут непрестанно, зубы болят от того как я их стиснул, чтоб ни один звук через них не прорвался, терплю изо всех моих возмож- ностей. Тут крик, не крик, а прямо визг какой-то раздался, по перепонкам так шарахнуло, что даже не знаю как. — Толечка!!! – это Сима подбежала. Этот ураган посильнее предыдущего оказался. — Милый ты мой, как же эта сучка тебя уговорить-то смогла, я же ей чуть все глазенки не выцарапала. Пред- ставляешь, возвращается без тебя, я уже пьяная была со- всем, а все равно спрашиваю ее, куда, мол, ты моего му- 217

Литературный Клуб “Добро” жика дела. А она, поверишь, отвечает так спокойно, что он с поезда спрыгнул и домой за паспортом пошел. Я тут протрезвела совсем, но когда она меня успокоила, что ты на прощанье ручкой помахал, снова выпила. Все то, что мне Сима наговорила, перемежалось таки- ми жаркими объятьями, которые только сильно выпив- шая женщина себе позволить может, тут я уже удержаться ни от стонов, ни от крика какого-то не смог. Оторвалась она от меня сама, сразу же, как я сказал: — Сим, ну ты хоть в сторону отворачивайся, от твоего духа помереть можно. Обиделась на меня — жуть, больше часа никак успо- коиться не могла, потом мы еще выпили, у проводника в арсенале нормальная водяра нашлась, и помирились. Правда, прежде всего она меня с такой издевкой в голо- се спросила, что прям и смех и грех меня одолел: — Паспорт-то хоть привез? Ну, а когда я паспорт, как колье бриллиантовое, ей поднес, она и оттаяла. Все три дня, что мы в Варшаве находились, я бездель- ничал: ходить-то и то с трудом мог, что уж там о перено- ске тяжестей говорить, тут все на бедную Симу навали- лось, но она молодец, вынесла все. 218

Русская душа Евгения Дубровина 219

Литературный Клуб “Добро” Евгения Дубровина – студентка международного журналистского факультета Санкт-Петербургского государственного университета. Лауреат конкурса молодых поэтов «Ступени - 2017» Международ- ного литературно-музыкального IX фестиваля «Мгинские мосты», г. Санкт-Петербург. Победитель Всероссийского творческого конкурса для школьников «Звезда Удачи – 2017», г. Санкт-Петербург. Лауреат Международного литературного конкурса-фестиваля «Русский Гофман – 2017», г. Калининград. Бронзовый призёр VI Регионального литературного конкурса «Бе- лые розы Сибири – 2017», г. Новосибирск. Победитель Литературного конкурса для поэтов «Параллельный мир», г. Пермь, 2017 г. Победитель (Гран-При) поэтического конкурса «Волшебная скри- жаль – 2017», г. Краснодар. Специальный приз жюри конкурса молодых поэтов на приз им. Бо- риса Богаткова г. Новосибирск, (октябрь 2019) Эликсир молодости Жила в одной деревне бабка, Евдокия Кузьмовна, но все почему-то звали её Евдоха. Была она вдовая, муж погиб на войне. На вид ей было примерно лет семьдесят, всё лицо у неё было в крупных морщинах, и с перво- го взгляда было видно, что она немало горя хватила в своей жизни. И поэтому, даже когда она иногда улыба- лась, лицо её казалось печальным и суровым. Одевалась она не очень, но по всему было видно, что когда-то она была настоящей красавицей. Природа задумала её лицо выразительным: широко расставленные голубые глаза поблескивали, некогда золотистые брови были сильно 220

Русская душа изогнуты, и даже когда-то огненно-рыжие волосы на го- лове курчавились. Евдоха никогда не раболепствовала перед людьми и никогда не одолжалась. По её скупым сведениям, родилась она задолго до войны. Во время войны мужиков в колхозе совсем не осталось, и Евдо- ха работала, как и все бабы, в колхозе, напрягаясь изо всех сил, растила сына, которого они с мужем назвали Володей. В сорок первом почтальон принёс похоронку на мужа. Ушла Евдоха на скотный двор и, чтобы не видел сын, долго без памяти выла от горя и каталась по земля- ному полу и только к вечеру вышла из сарая поседевшая и заметно постаревшая. Не хотелось ей говорить Володе о смерти отца, да разве такое утаишь. По всей деревне уже судачили: у Евдохи мужа на войне убили. Володя, ко- торому тогда уже исполнилось четырнадцать лет, молча прочитал слова похоронки и на следующий день отпра- вился в район к военкому, твёрдо решив уйти на фронт, чтобы отомстить за отца. В военкомате к его словам об отправке на войну отнеслись очень серьёзно, похвалили его и сказали, чтобы он даже думать не смел об отправ- ке на фронт, а если убежит, всё равно поймают и вернут домой. «Ты, парень, не торопись, - сказал военком. - На твой век войны хватит, навоюешься ещё». На этом всё и закончилось. Евдокия Кузьмовна, узнав об этом, пере- крестилась и, кажется, стала ещё больше любить своего Володю, просто души в нём не чаяла. Бывало он спит, а она подойдёт к его кровати, смотрит и плачет. Глядела она на него, глядела, да однажды не углядела, утонул он в реке, купался с местными ребятами на ледоколах. Ны- рнул, а обратно не вынырнул, унесло его течение далеко вниз. Деревенские мужики три дня искали тело мальчи- ка, да так и не нашли его. Погоревала Евдоха, покаталась 221

Литературный Клуб “Добро” в сарае от горя и бессилья, да что тут поделаешь, от судь- бы, видно, не уйдёшь. В 1945 году, когда голос Левитана объявил о по- бедном завершении страшной войны, в колхозе из му- жиков оставался один председатель колхоза. Многие му- жики из деревни не вернулись с войны домой. Ушло из колхоза больше пятидесяти человек, а вернулось, только десять, да и то, кто без руки, кто без ноги. Были, конеч- но, и здоровые, но они почему-то в колхозе работать не захотели. Долго ещё после войны Евдокия Кузьмовна про- должала трудиться в родном колхозе «Ленинский путь». По вечерам она плела корзины, научилась даже подши- вать валенки, коротая долгие вечера в одиночестве. С той поры прошло много лет, колхоз «Ленин- ский путь» не развалился, как многие другие колхозы, но, видимо, доживал свои последние деньки. Председа- тель уходил на пенсию, смены ему не было, и руководить колхозом теперь тоже было некому. Работы в деревне не стало, школу и медпункт закрыли, и молодёжь поти- хоньку стала уезжать, кто в районный центр, а кто в го- род. Остались только пенсионеры и те, кому ехать было совсем некуда. До войны в деревне было двести домов, школа, больница, два магазина, а теперь осталось домов двад- цать, да и то добрая половина из них была приспосо- блена под дачи на лето. Летом в деревне было хорошо, свежий воздух, грибы, ягоды, рыбалка. В июне, июле и августе в деревню приезжало много людей, кто к матери с отцом, кто к родственникам, кто к знакомым, а кто про- сто в дома, купленные у бывших колхозников. 222

Русская душа Евдокия Кузьмовна Коротких всё так же жила в сво- ей деревне. Пенсия у неё была небольшая, правда, госу- дарство доплачивало немного за убитого на войне мужа. Жила она одна, крыша у дома совсем прохудилась, поэ- тому приезжие, увидев её старенький, невзрачный дом, обходили его стороной. К Александру Михайловичу Крестьянинову, пред- седателю колхоза, каждое лето приезжало много род- ственников. И дети, ставшие взрослыми, окончившие ин- ститут и оставшиеся в городе, и внуки, которых он очень любил и гордился ими. Летом деревня наполнялась жиз- нью. Везде слышались детский смех, громкие весёлые разговоры. Деревня, казалось, просто оживала. В это лето в колхоз для инвентаризации докумен- тов приехал командировочный мужчина, на вид ему было лет тридцать пять-сорок, определённый на время командировки председателем колхоза на постой к Евдо- кии Кузьмовне. Встретила своего постояльца Евдокия молча, на- кормила, чем Бог послал, показала кровать, на которой когда-то спал её сын. Его фотография бережно висела на стене рядом с фотографией мужа, погибшего на фронте. Долго в тот вечер постоялец сидел у открытого окна и сухо с жёстким надрывом кашлял, не давая заснуть хо- зяйке дома. А наутро постоялец рассказал хозяйке груст- ную историю: врачи определили у него третью, послед- нюю форму болезни лёгких. По всему было видно, что постояльцу очень хотелось высказаться, и он откровенно поведал Евдокии Кузьмовне, что он долго лежал в боль- нице, лечился в санатории, но легче не становилось, и врач однажды сказал ему, что болезнь очень запущена и ему осталось жить в лучшем случае один год. Он расска- 223

Литературный Клуб “Добро” зал, что в командировку попросился у начальства сам, в большой надежде найти корень болотного аира в мест- ном лесу, который в народе ещё называют «жизненный эликсир». Обо всём этом ему однажды поведал врач, ле- чивший его в больнице. Однажды вечером, сидя на кро- вати у больного и видя, как тот мучается от кашля и боли, врач рассказал Владимиру ни много ни мало, историю о волшебном эликсире молодости, о том, что есть на свете болотный корень Аира, который встречается и в России. И ценится корень как основной ингредиент у целителей, знахарей и даже ведьм для приготовления жизненно- го эликсира, который исцеляет от всех болезней. И если найти корень и сделать лекарство, то болезнь Владими- ра можно вылечить. Володя поверил врачу, поверил, что может наконец вылечится, и с той поры желание найти корень аира и сделать волшебный эликсир не покида- ло его. Володя под диктовку врача написал рецепт: «Для лечения болезни лёгких нужно найти «Болотный аир», корень болотного аира заливается шестидесятипроцент- ным спиртом, и взбалтывается. Затем закрывается крыш- кой, которую следует перевязать шпагатом. Бутылка об- мазывается тестом и запекается в духовке. Такой отвар принимается один раз в день перед обедом. Отмечено, что после приёма такой смеси в течение двух недель со- стояние человека, болеющего болезнью легких, заметно улучшается, а после одного месяца человек может пол- ностью излечится от болезни». Всё это Владимир Леонидович с грустью рассказал Евдокии Кузьмовне, которая слушая его, тяжело вздыха- ла и качала головой, думая о чем-то своём. Потянулись длинные дни командировки, похожие друг на друга. Телевизора в доме не было, радио не ра- 224

Русская душа ботало. Постоялец уходил в колхозную контору утром, а возвращался лишь под вечер, выпивал стакан чая и са- дился у окна, грустно о чём-то думая, при этом, не пере- ставая кашлял, постоянно прикладывая белую тряпочку к губам и пил таблетки, чтобы стало хоть немного легче. Казалось, что кашель отнимал у него последние силы, так что временами становилось просто невыносимо. Несколько раз Володя ходил в лес, в надежде отыскать волшебный корень аира. Один раз он дошёл до болота, которое было окружено кустами, валежником глубоки- ми ямами, и непроходимыми топями. «Наверное, где-то здесь и растёт этот корень», – подумал он. Болото пока- залась Володе настолько жутким и страшным, что он не рискнул идти один дальше и вернулся в деревню. Злой и уставший, он подошёл к дому Евдохи. Сегодня он опять не нашёл волшебный корень. А может, и нет его, волшебного корня Аира, и врач обманул его, сказав, что он растёт в наших болотах. У калитки его встретила Ев- доха. Посмотрев на неё, он покачал головой и прошёл в дом. Он сел на стул и пытался фиксировать в памяти всё, что видел сегодня, вдруг новый приступ кашля, заставил его забыть обо всём. Из-за потери сил и под действием резких приступов боли он забывался, как бы провалива- ясь в бездонную темень. Спустя минуту, к нему вернулось сознание. Горло нестерпимо ломило до самой поясницы, лёгкие словно драло огнем. Нестерпимая боль с силой отдавалась в разные части тела. Он до скрежета сжимал зубы и глухо постанывал. Неожиданно кашель прошёл, боль, терзавшая его, успокоилась, он перевёл дух, и лёг на кровать. Когда Евдокия Кузьмовна зашла в дом, Воло- дя уже спал. Стоя возле своего дома, она слышала, как её постоялец кашлял, словно прощаясь с жизнью. На полу 225

Литературный Клуб “Добро” валялся платок постояльца, Евдоха подняла его, платок был весь в крови. Подойдя к кровати, на которой спал Володя, хозяйка долго и пытливо смотрела на него, слов- но хотела что-то отыскать и вдруг вздрогнула, ей показа- лось, что на кровати спит её сын, её Володя. Когда утром Владимир проснулся, Евдохи не было в доме, не было её и вечером. На следующее утро Влади- мир хотел рассказать председателю о том, что его хозяй- ка куда-то ушла, и уже второй день её нет дома. Он уже собирался идти в контору и вдруг услышал шаги в сенях, кто-то шумно пил воду прямо из ведра. «Это она», – по- думал Володя, – «хозяйка вернулась». Дверь со скрипом открылась, и кто-то весь в чёрном, тяжело дыша, вошёл в комнату. Володя испугался, никогда в жизни он не видел человека, который с ног до головы был покрыт какой-то чёрно-зелёной плёнкой, при этом от него пахло сыро- стью, гнилью и тухлой водой. Это была Евдоха. Подойдя к Володе, она молча протянула ему белую тряпочку, в которую бережно был, завёрнут корень аира. Прожил Владимир в деревне ровно два месяца. Он всё так же ходил в колхозную контору, разбирал бухгал- терские ведомости, составлял отчёты и приводил в поря- док колхозные бумаги. О его неизлечимой болезни уже знали все от мала до велика. Но что тут скажешь: дерев- ня есть деревня. Как там, в песне одной поётся: «От лю- дей на деревне не спрячешься…» Но вот, что интересно, стали замечать люди, что человек, который ещё недавно непрерывно кашлял и выглядел больным, вдруг как-то вытянулся, стал выше ростом, в общем, стал просто хо- рошо выглядеть, на щеках появился розовый, здоровый оттенок и даже казалось, что Владимир помолодел. Чу- деса! - думали люди. Вот ведь что деревенский воздух 226

Русская душа и свежее молоко с человеком делает. Все очень радо- вались за Владимира Леонидовича. Особенно радовался председатель. Вот наступил день, когда все дела в колхозной кон- торе были сделаны, и все бумаги сшиты в отдельные папки. Командировка закончилась. Вечером председа- тель пригласил Володю к себе домой. Они долго о чём-то разговаривали, то есть слышно было, что говорил один Володя, а председатель слушал и иногда с удивлением задавал вопросы. На следующее утро, Владимир Леонидович на ста- ром УАЗике председателя, уехал в город, а через месяц Евдохе привезли, небольшой красивый ящик в котором лежал телевизор и письмо, после прочтения, которого Евдокия Кузьмовна долго и неподвижно сидела за сто- лом, ещё и ещё раз перечитывая строчки письма. «Здравствуй, мама, это я – твой Володя! Прости меня, мама, это был я. Мама, я не утонул, а ушёл на вой- ну, чтобы отомстить за нашего отца. Прости меня, мама, я очень виноват перед тобой. Мама, я не мог тебе всё рассказать, боялся, что твоё сердце не выдержит. Я обя- зательно к тебе приеду, очень скоро приеду, и мы будем вместе. Прости меня, мама, я тебя очень люблю. Твой сын Володя». 227

Литературный Клуб “Добро” Михаил Мосихин Мосихин Михаил Григорьевич родился в 1953 году в го- роде Подпорожье Ленинградской области. Окончил Ленин- градский энергетический техникум и ЛГПИ имени Герцена. Работал мастером на механическом заводе, преподавате- лем в ПТУ и средней школе. Завершил трудовую деятель- ность на частном предприятии. Победитель Ленинградского областного конкурса « По- этический атлас » в 2018, 2019 г.г. Лауреат международного фестиваля « Мгинские мо- сты - 2019» в номинации «Малая художественная проза». 228

Русская душа Июньская ночь Рыбалка в июне не отличается хорошим уловом. А по- говорка: «Июнь – на рыбу плюнь»,- в полной мере под- тверждает это. Вероятно, избыток света, из-за начавших- ся белых ночей, отрицательно сказывается на подводной жизни всех ее обитателей. Нерест у большинства видов рыб закончился. Берега водоемов еще не успели зара- сти свежей растительностью, где обычно прячутся не только мальки, но и крупные хищники. Вода уже успела прогреться, но еще не зацвела. Теплые дни чередуются прохладными ночами, после которых, на лугах располо- женных по низинам,выпадает обильная роса. Еще не редки ночные заморозки, которые напрямую влияют на урожай лесных ягод. И не удивительно после такой ночи видеть траву покрытую инеем. А под отцвета- ющей черемухой становится белым-бело от опавших ле- пестков, как напоминание, о еще совсем недавно раста- явшем снеге. Но изредка бывают сюрпризы и похлеще. Если на не- сколько дней подряд задует северный ветер, то запросто может пойти снег, который едва касаясь земли, тут же тает. Рыба в такую погоду впадает в меланхолию, пре- кращая всякое движение, и не реагирует ни на какие, са- мые изощренные приманки. Правда, такое ненастье воз- никает крайне редко, но даже в разгар нашего короткого лета иногда случается резкое похолодание и цветущая на огородах картошка успевает за ночь подмерзнуть. Но никакая, самая скверная погода, не может лишить истинного рыболова удовольствия посидеть с удочкой на берегу какого-нибудь водоема. На озерах все актив- 229

Литературный Клуб “Добро” нее начинает клевать окунь, пусть и не крупный. И вот, в один погожий денек, захотелось побывать на каком-ни- будь небольшом озерке, обязательно с ночевкой. Чтобы посмотреть на закат солнца, посидеть у костра, полюбо- ваться вечерней зарёй, которая без перерыва плавно переходит в утреннюю. И, конечно же, на рассвете, поло- вить окуней, жадно, чуть не на лету, хватающих насадку на крючке, не давая поплавку устояться… Сборы были не долги, да и сам путь занял немного времени. И вот между деревьями уже заискрилось си- невой небольшое озеро. Выбрать место для ночлега и натаскать дров для будущего костра не составило боль- шого труда. Погода под вечер проявила редкое благодушие. Те- плый южный ветерок слегка теребил поверхность озера, создавая мелкую рябь. С подветренной же стороны, вода была неподвижна и словно в зеркале отражала навис- шие над ней ивовые кусты. День медленно угасал. Пти- чий гомон постепенно стих. Деревья стояли неподвиж- ные и готовились ко сну. И только осины ещё трепетно дрожали своими листьями,рассказывая всем про свою тайну. Но и эти звуки вскоре прекратились, едва солнце скрылось за горизонтом. От зажженной бересты огонь быстро перекинулся на сухие поленья и весело заиграл языками пламени, осве- щая вокруг небольшое пространство, то и дело, бросая блики на стоящие рядом темно-зеленые ели. Быстро за- кипела вода в котелке, и уже можно насладиться горя- чим чаем, с добавленными в него для аромата, листьями смородины, которая произрастает в нашем лесу, практи- чески повсеместно. 230

Русская душа Неожиданно воцарилась необычная тишина. И даже костер, до этого трещавший горящими ветками, притих, излучая от углей малиновый свет. А комары, постоянно докучавшие своим непрерывным писком, вдруг куда-то исчезли. Это минута, когда время короткой белой ночи уже закончилось, а время дня еще не наступило. Туман, собравшийся над болотом, медленно, как гу- стой кисель, стал перетекать на гладь неподвижного озе- ра. Заалели на востоке облака. Где-то далеко за лесом курлыкнул журавль, но протяжный звук его голоса уто- нул в небесной выси. И словно по взмаху дирижерской палочки, тиши- на неожиданно взорвалась десятками птичьих голосов. Стараясь перекричать друг друга, каждая пичуга пыта- лась доказать, что именно она главный солист в этом многоголосом хоре. Всплески рыб разбили стеклянную поверхность воды в нескольких местах. Легкий порыв ветра поднял небольшую волну и погнал ее по озеру, прихватив по пути облако тумана. А первые лучи вос- ходящего солнца, бесследно растворили его в воздухе. Листва на деревьях привычно зашелестела. Едва не касаясь верхушек деревьев, просвистел кры- льями кряковый селезень. Сделав круг над озером, с громким всплеском сел на середине. На минуту застыл как изваяние и, убедившись, что ничего ему не угрожает, поплыл к берегу кормиться. Костер окончательно погас, оставив после себя угли, покрытые седым пеплом. И лесная жизнь, которая еще совсем недавно, на какое-то мгновение замерла,вновь забила ключом. Начался новый день. 231

Литературный Клуб “Добро” Папиросы Баба Варя потихоньку доживала свой век в неболь- шом деревянном домике, слегка покосившемся от вре- мени. Построен он был еще до войны и чудом сохранил- ся во время финской оккупации. С весны и до глубокой осени ковырялась в своем огороде, выращивая в тече- ние короткого лета всего понемногу. Из когда-то давав- ших хороший урожай трех яблонь, осталась одна, да и та, не сегодня-завтра должна была упасть из-за прог- нившего ствола. Деревянный частокол, огораживающий ее участок, держался на честном слове. Ремонтировать прохудившееся хозяйство было некому. Детей не было. Муж вернулся, а точнее сказать, приковылял с войны, в сорок шестом году. Весь израненный, с язвой желудка и на костылях. Больше года провалялся в госпиталях. Там его и списали вчистую. Ладно, хоть живой остался. Так что на его помощь рассчитывать и не приходилось… В послевоенное время жилось нелегко. Но, поти- хоньку, мирная жизнь налаживалось. Карточки на хлеб отменили, и продукты в магазине можно было уже по- купать за деньги. Варвара работала на стройке. Правда, на то, что зарабатывала, особо не расшикуешься, но на двоих хватало. Муж, вдобавок, получал небольшую пен- сию по инвалидности. Спиртного не употреблял, язва не позволяла. Только по праздникам выпивал рюмочку, и все. А вот курил без меры. Целую упаковку махорки скуривал за день. Накрутит с утра из газеты «козьих ножек» и дымит весь день, да так, что к вечеру в доме не продохнуть. Ворчала Варвара на него из-за этого ку- рева, но терпела,какой ни есть, а все мужик. У кого-то и такого нет. 232

Русская душа Когда в магазинах стали появляться папиросы, Вар- вара стала их покупать для мужа, вместо махорки. Бра- ла всегда две пачки. Одну отдаст сразу, а другую убира- ла про запас, на всякий случай. Но, недолго длилось ее бабское счастье. Муж вскоре умер. Аккурат на Покров. Погоревала она по нему, но жить-то дальше надо… Однажды, во время уборки по дому, достала она оставшиеся пачки с папиросами, пересчитала, и оказа- лось, что их без малого, почти сто штук. В магазине одна пачка стоила два рубля двадцать копеек. Если округ- лить, то получается почти на двести двадцать рублей. Это же целое состояние, почти месячная зарплата! Воодушевленная результатами подсчета, бросила Варвара несколько пачек в авоську, и побежала по со- седям, в надежде их распродать. Но все соседи наотрез отказались покупать папиросы. Чего это мы у тебя их брать будем, говорили они, в магазине свободно лежат, а эти у тебя может отсыревшие. Не солоно хлебавши, вернулась она домой, вся расстроенная. Затопила печь, скрепя сердцем, открыла одну пачку и, достав папиросу, закурила. С непривычки, в горле от едкого дыма сразу запершило, глаза заслезились, начался безудержный кашель. Бросив начатую папиросу в печь, решила боль- ше не пробовать. Но на следующий вечер, рука сама потянулась к на- чатой пачке. Теперь уже осторожно вдыхая дым, не то- ропясь, выкурила всю папиросу. Во рту стало противно от горечи. Пришлось запить ее чаем. Так, выкуривая по одной папироске в день, Варвара и пристрастилась к табаку. А через месяц, настолько во- шла во вкус, что курила уже везде, никого не стесняясь. Идет, бывало, днем по улице и дымит, как паровоз. На- 233

Литературный Клуб “Добро” род смеется, а ей хоть бы что. За зиму, все папиросы-то и скурила. Какая-никакая, а все польза. Не выбрасывать же добро. Ведь больше двухсот рублей потрачено… Железная рука Кто хоть раз побывал на зимней рыбалке, заражается этим увлечением на всю оставшуюся жизнь. Но есть фа- наты, которые практически всё свободное время посвя- щают подлёдному лову. Их не останавливают ни холод, ни расстояние, которое надо преодолеть, чтобы добрать- ся до замёрзшего водоёма. Но и это не всё. Им приходит- ся ещё изрядно помесить ногами глубокий снег, порой вперемешку с выступившей под ним водой, пока, нако- нец, они не попадают на своё вожделенное место, где, по их мнению, и находится подо льдом огромный косяк рыбы. Пробурив в таком месте лунки, они, как шаманы, начинают колдовать над своими удочками, мормышка- ми, насадками и прочими приспособлениями для лова, получая от этого процесса нескончаемое удовольствие… Одним из наиболее уловистых водоёмов в нашем районе до сих пор по праву считается Ивинский разлив. И если в летние месяцы, чтобы добраться до него, доста- точно иметь моторную лодку, то зимой ездить туда весь- ма затруднительно. Особенно сложно было добираться в те далёкие времена, когда о снегоходах приходилось только мечтать. В шестидесятые годы прошлого столетия самые отча- янные пробивались в разлив на «уазиках» по реке, ког- да прибрежный лёд уже надёжно выдерживал машину, битком набитую рыбаками. Другие ездили по зимнику, 234

Русская душа который расчищали лесозаготовители от деревни Посад до речки Остречинки. А там до разлива было уже рукой подать – чуть больше километра. Поездка того стоила. Как правило, без рыбы никто домой не приезжал. Хоро- шее ведро окуней считалось нормой, а кто не ленился и ставил на ночь хотя бы с десяток жерлиц, то пара-трой- ка щук была гарантирована. Ездили, как правило, не на один день, а некоторые энтузиасты рыбачили безвыезд- но по целой неделе. В устье Остречинки находился старый рубленый дом. Он единственный уцелел от всей бывшей деревни по- сле затопления при постройке плотины ГЭС. В нём ры- баки и останавливались на ночевку. В этом древнем со- оружении стояла потрескавшаяся от времени, но ещё исправная русская печь, которая топилась практически без перерыва всю зиму, благо, дров хватало – лес рядом. Сложенная добрым мастером столетие назад, она про- должала прилежно служить людям, отдавая своё тепло и поддерживая жизнь в далёкой глухомани, в десятках километров от благ цивилизации. Короткий зимний день пролетал быстро, и, как только начинало темнеть, из разлива на ночлег потихоньку под- тягивались усталые, замёрзшие рыбаки. Дом был про- сторный, пятистенок, и места в нём хватало всем. Входя- щие, попав с мороза в тепло, сразу снимали с себя тёплые куртки, ватники, шубы и развешивали их для просушки на гвозди, вбитые прямо в стены. Доставали из рюкзаков привезённые с собой продукты, кипятили в котелках и железных чайниках воду на плите, заваривали прямо в них чай покрепче и рассаживались за сколоченный из толстых досок широкий стол. Посреди стола стояла ярко 235

Литературный Клуб “Добро” горевшая керосиновая лампа, которая вполне сносно освещала просторную комнату. И здесь, за столом, начиналось действо, наверное, не менее интересное, чем сама рыбалка. Каждый из присут- ствующих, естественно, приняв на грудь немного горя- чительного, считал своим долгом рассказать какую-ни- будь почти правдоподобную историю про рыбалку и не только, которая когда-либо с ним приключалась. Все с интересом слушали рассказчика, незаметно для него пе- ремигиваясь между собой, живо обсуждали услышанное с усмешками, прибаутками, и наступала очередь следую- щего. Так и проходили длинные вечера в весёлых разго- ворах до тех пор, пока сон всех не сморит. Частенько на попутной машине приезжал порыба- чить один татарин. Звали его Бусаим. Невысокого роста, худощавый, жилистый, он держался обособленно, рыба- чил всегда один, почти ни с кем не общаясь. Под вечер приходя в дом на ночлег, старался быстрее перекусить в сторонке и укладывался спать. Утром вставал раньше всех, пил чай и ещё затемно уходил в разлив. Как-то раз, когда он в числе последних зашёл в дом и собрался было по-быстрому перекусить, кто-то из рыба- ков дружелюбно окликнул его: — Давай Бусаим, чего ты там всё в стороне, присажи- вайся за стол, не стесняйся. Бусаим присел с краю и выложил на стол нехитрую провизию. Затем достал из рюкзака солдатскую алюми- ниевую фляжку и металлическую стопку, попутно нас- тороженно вслушиваясь в разговор сидящих за столом рыбаков. Налил содержимого из фляги в стопку, одним махом выпил и не спеша принялся за еду. 236

Русская душа После второй стопки он совсем освоился, язык у него развязался, и он вдруг с жаром стал рассказывать, как до приезда на стройку служил на границе, как ловко бегал по горам и ловил шпионов. Все снисходительно слушали его, не перебивая. Он же в запале продолжал говорить, что прошёл специальную военную подготовку, владе- ет хитрыми приёмами и рукой может запросто сломать кирпич. В этом месте многие сидящие за столом стали подсмеиваться над ним: — Ты слишком-то не перегибай! — Говори, да знай меру! Но Бусаима уже было не остановить. Он плеснул ещё в стопку из фляги, залпом выпил, занюхал хлебом и вы- палил: — Не верите? Сейчас покажу! Встал из-за стола и направился к печке. Возле неё, рядом с кучей наколотых дров, лежала пара кирпичей, давно отвалившихся от лежанки. Он поднял один, вы- брал два полена потолще и положил на них поперек кирпич. Все повскакали со своих мест и, окружив Бусаи- ма, стали с интересом наблюдать, что будет дальше. Он же, опустился на колени, примерил ребро ладони к кир- пичу, поднял голову и молча оглядел всех, как бы говоря: ну вот, смотрите, – размахнулся и со всей силы ударил рукой по кирпичу… Раздался дикий вопль, заглушаемый не менее диким хохотом, да таким, что в рамах зазвенели стёкла. Целё- хонький кирпич остался лежать на поленьях и даже не сдвинулся с места. Гримаса исказила лицо Бусаима. Он вскочил на ноги и закрутился по комнате. Стоящие во- круг рыбаки сочувственно смотрели на него, продолжая давиться от смеха. Наконец один из них понял, что дело 237

Литературный Клуб “Добро” «не уха», быстренько выскочил на улицу и тут же вер- нулся с ведром, доверху наполненным снегом. Бусаим бережно опустил опухшую ладонь в снег, но боль не ути- хала, и он продолжал глухо стонать. Эта история закончилась благополучно. Утром Бусаи- ма с замотанной тряпкой рукой на попутной машине от- правили в город, в больницу. Там его осмотрели, наложи- ли гипс, и уже через месяц он, как ни в чём не бывало, снова поехал на рыбалку. После всего случившегося его стали величать не просто Бусаим, а Бусаим – Железная рука! 238

Русская душа Александр Зиборов 239

Литературный Клуб “Добро” Александр Зиборов – член Союза журналистов СССР, член Союза пи- сателей Таджикистана, член союза писателей России. Автор книг «Редкий автограф», «Симпозиум смеходелов». Перевёл с таджикского книгу «Караван улыбок» Додохона Эгамова. Получил диплом и приз на Международном конкурсе фанта- стики журнала «Техники-молодёжи» (публикация рассказа «Хлопковое дерево» в № 11 – 1980 г.), звание балакалавра юмора и сатиры от жур- нала «Ранок» (Киев). Признавался победителем одного из туров поэти- ческого марафона «Трусцой на Парнас», который проводился журналом «Крокодил» и оказался в одноимённом сборнике в серии «Библиотека «Крокодила». Признавался чемпионом ряда юмористических конкурсов. В свободное от литературных трудов время работал инже- нером-строителем, корреспондентом газеты, заведующим отделом газеты, редактором издательства, радио и газеты, ответственным секретарём газеты. Печатался более чем в пятистах изданиях СССР-России и за её пределами. 240

Русская душа Страна чудес Душа ребёнка напоминает огромный заколдованный замок со множеством помещений, коридоров, переходов, галерей, таинственных уголков и невероятного количества скрытых чудесных закоулков. Карта её и путеводитель находится только в руках самого ребёнка, а вернее – в его воображении… Жил-был на свете один маленький мальчик. Этим мальчиком тогда был я. У меня была бабушка Бабаня, и дедушка Семён. (Уже куда более взрослым я узнал, что звали бабушку Анаста- сией, но она настояла, чтобы я её называл именно так - Бабаня.) Страну чудес я открыл волшебным летом, которое провёл у неё в деревне в возрасте шести лет. Тогда мир был совсем юным, как и я, полным загадоч- ных тайн и самых удивительных открытий. Их я делал на каждом шагу буквально всюду. В первый день пребывания в гостях вышел во двор, поросший зелёно-матовой лебедой. Увидев меня, оси- на приветливо зашелестела листвой: «А я тебя помню, ты уже проходил мимо прошлым летом, только глядел в другую сторону на мальчишек, гоняющих поросёнка. Я не обиделась, понятно же, что то зрелище было куда веселее, притягательным!.. Потом выбежала мать и на- кричала на сорванцов: мол, загоняете поросёнка, у него 241

Литературный Клуб “Добро” может сердце не выдержать. Эх, молодо-зелено, они же этого не знают, всему их учить нужно. И тебе советую по- стоянно учиться, лучше всего на примерах других, чтобы самому не совершать дурных поступков…» Мне пришла в голову мысль: «Получается, что тогда умный должен учиться на примерах дураков, так?..» Но вслух этого не сказал, не желая обидеть старшую: осина мне виделась в образе женщины очень почтенного воз- раста. Закивал в знак согласия с ней. Хотел было сесть на старый трухлявый пень у плетня, но не заметил торчащий сбоку сучок и довольно боль- но оцарапался. Он же, нахал, не стал передо мной изви- няться: сделал вид, будто ни к чему такому не причастен. Действительно, я был сам виноват в случившемся. Спо- рить с ним я не стал. Растущие рядом болтливые лопухи мне сообщили: «Он считает себя философом. Очень гордится родством с дубом». Крапива задорно сообщила: «На самом деле он ни- когда не был дубом. Нам говорили, мы знаем, знаем…» Пень не выдержал, ответил с явственной ноткой гру- стинки: «Что вы можете знать? Разве что вчерашнюю погоду! Вы же вроде бабочек-однодневок, пытающихся судить о прошлом лете. Когда я рос здесь высоченным дубом, то этому были свидетели вовсе не вы - а прадеды ваших прадедов. Эх, вы, «знатоки»!..» Одуванчики почтительно выслушали его речь и вос- хитились: «Ах, как он много знает! Как умно рассуждает! Настоящий философ!..» Вышла из избы Бабаня и провела меня по огороду, показывая, что и где у неё растёт. Нарвала мне стручков гороха, которые были слаще всяких яств. А уж какой па- 242

Русская душа хучей и сладкой оказалась малина – то словами не опи- сать! Жаль, что много её никогда не росло: ни разу я не наелся до отвала. Так и осталась у меня такая мечта. Кстати, тогда, как и все остальные, я грыз семечки и мечтал, чтобы они уже были без кожуры. Представлял: вот бы тогда я их наелся! А так надоедает их очищать, они махонькие. Вот бы семечки с огурец или даже арбуз?! Как-то дедушка Семён принёс небольшой мешочек с уже очищенными подсолнечными семечками, поставил передо мной: - Ешь! Я обрадовался – исполнилась мечта! Принялся наби- вать ими рот. Довольно быстро радость прошла, удоволь- ствие сошло на нет. Что-то в этом было не так. Тогда я взял обычные семечки, принялся грызть их. Теперь ощу- тил привычное приятство вкуса. Не мог понять, почему? Позже додумался до своего объяснения: всё нужно зарабатывать, получаемое сразу, без трудов, большого удовольствия не приносит. Но это было позже. А теперь от кустов малины, мы прошли дальше к лесу, где находился ещё один огород, его называли Нижним в отличие от первого, тот именовался Верхним. За Нижним огородом начинался шумный лес, казав- шийся мне дремучим, вход в него был мне категорически заказан. Боялись, что я могу заблудиться. А ещё потому, что в нём жили леший, кикимора и прочая нечисть-бяка, которая сразу же заберёт ребёнка. Так что без взрослых туда ходить опасно. - А кто ещё живёт в лесу? – спросил я Бабаню. Она назвала волков, медведя и лисичку (их в един- ственном числе), зайцев. Я продолжал расспрашивать: 243

Литературный Клуб “Добро” - А кто ещё? - Ну, кукушки, сороки, малиновки, ласточки, ястребы… - А кто ещё? В конце концов, она устала от моих расспросов и пре- рвала меня: - Кто, кто? Зверь Никто! - А он страшный? - Кто? - Этот зверь Никто? Бабаня рассмеялась: - Очень страшный зверь Никто, не заходи далеко в лес, а то заберёт тебя Никтошка. - Он самый-самый страшный в лесу? - Самый. Но есть ещё и Бябяка. Вот тому вообще луч- ше на глаза не попадаться. - А что тогда? - Ничего хорошего! Помолчи, а то он придёт сюда. Бя- бяка не любит тех, кто много болтает. Я сразу замолчал, осознав, что действительно говорю слишком много. Встречаться с неведомым Бябякой ужас как ни хотелось. Дремучий лес шумел многоголосьем, в коем перепле- лись и угрозы, и заманчивые посулы, и нечто весьма по- хожее на возмущение, ропот. Только чем?.. За ближайшим кустом спрятался страшный Бябяка. Несомненно, он уже явился, услышав наши с бабушкой разговоры, и теперь только и ждал, когда я неосторож- но зайду в лес, чтобы схватить меня и утащить в самую чащу. Я сразу же встал за Бабаню, чтобы она находилась между мною и чудищем лесным, только здесь чувствуя себя в относительной безопасности. 244

Русская душа С краю нижнего огорода находилась деревянная баня, а около неё метрах в шести - колодец. Дальше, ближе к лесу, рос престарый вяз. Около него скопилась лужа. Бабаня сказала, что её подпитывают грунтовые воды, поэтому она никогда не пересыхает. Это была очень удивительная лужа, что я открыл несколько дней спустя. А тогда заметил, что в том месте, где ствол вяза раз- дваивался, находилось дупло. В него птичка принесла червячка. - Гнездо у неё там, птенцов кормит, - сказала бабушка. - А можно мне посмотреть? - Высоко, не достанем. Да и лучше не беспокоить их, птицы этого не любят. Пусть спокойно живут. Старый вяз обидчиво хмыкнул: «Пусть живут»! А мне от них какая жизнь, вы не подумали? Вот бы кто внутри вас такое гнездо устроил, то вы бы заговорили иначе…» Бабаня привычно не обратила внимания на его вор- чание. Наверное, слышала его постоянно и давно при- выкла к старому ворчуну. Вечером на ужин была окрошка, которая мне очень понравилась. Дедушка Семён налил в кружку квас: - Пей, внучек! - Да кто же окрошку квасом запивает?! – всплеснула руками Бабаня. - Пусть пьёт. Квас – очень полезный. - Что за польза от него – одна вода! - А вот, мать, и не скажи. Знаешь, что говорил наш су- постат Бонапарт Наполеон? Он изрёк: «Русские победи- ли нас потому, что они пьют квас». Вот какая сила в нём! Потому и были тогда наши пращуры чудо-богатырями, не то что мы! 245

Литературный Клуб “Добро” - Да они же тогда не только один квас пили! - Это понятно. Пили-ели наши предки так, что инозем- цы этому дивились: молока, масла и мёда было невпро- ворот, как и мяса, рыбы всякой, солений, мочений. Да и хлебушко ржаной – отец родной! Я не очень понимал таких разговоров, но половину кружки кваса одолел – как не пить, когда хочется стать чудо-богатырём!. . На ночь Бабаня прочла мне сказку, моё воображение поразили сапоги-скороходы. На следующий день рас- сказал о них соседскому мальчишке Кольке, моему ро- веснику, но он презрительно хмыкнул: - Это что, волшебная палочка – куда лучше! Взахлёб начал рассказывать, что способна творить волшебная палочку, и у меня глаза загорелись. - А где такую взять? - Она не всем даётся, нужно слово заветное знать. - А кто его знает? - Кто знает, тот не скажет. -А почему? Разве плохо, чтобы у всех были волшебные палочки? Вон сколько можно хорошего с нею сделать! - Это ты у них спроси. Они таят. Я бы всем сказал. - И я! - Далась тебе эта волшебная палочка, есть много чего хорошего и другого! Не хуже волшебной палочки! - А что может быть лучше? Что?.. А-а, молчишь! Значит, сам не знаешь! - А вот и знаю!.. В конце концов Колька открыл мне страшную и вели- кую тайну: показал на растение-остролистник. На заре или на закате нужно было сорвать пять самых больших 246

Русская душа листьев, и они исполнят пять любых желаний. Совсем, как волшебная палочка. Я загорелся идеей заиметь пять волшебных листоч- ков, но Бабаня пришла за мной и увела домой, не слушая возражений. На следующий день я уже забыл об этом, всё выве- трилось из головы. А когда временами вспоминал, то уже плохо помнил ту траву, которую Колька называл остро- листником. (Так и не довелось мне стать владельцем вол- шебных листочков, о чём я сожалел потом много лет.) Я сказал об этом Кольке, он отмахнулся: - Это что! Мне моя бабушка рассказывала, что нужно на рассвете встать, выйти в огород и когда поднимется солнце, то его первый луч превратит одну из росинок на траве в волшебную жемчужину. Если ты успеешь её схватить до того, как она скатится на землю, то сможешь с её помощью совершать любые чудеса. Это вроде вол- шебной палочки, только без неё. Конечно же, я твёрдо решил завтра встать пораньше и завладеть волшебной жемчужиной. Но, конечно же, проспал. Когда проснулся – солнце уже улыбчиво свети- ло в окно, словно посмеиваясь: проспал утро, соня. Было очень досадно и обидно. Не удалось мне этого и в следующие дни. В конце концов, я махнул рукой на свою задумку, поняв, что во- время проснуться не удастся. Именно утром сон был для меня самым крепким и самым сладким. Нередко именно в это время мне снились особенно необычные сны, их порой называют сладкими. Не могу не согласиться. 247

Литературный Клуб “Добро” Однажды в таком «сладком сне» я оказался после чте- ния мне Бабаней сказки про «Бармалея» Корнея Чуков- ского. Особенно меня впечатлили в ней первые строчки: «Маленькие дети! Ни за что на свете Не ходите в Африку, В Африку гулять! В Африке акулы, В Африке гориллы, В Африке большие Злые крокодилы Будут вас кусать, Бить и обижать, — Не ходите, дети, В Африку гулять. В Африке разбойник, В Африке злодей, В Африке ужасный Бар-ма-лей! Он бегает по Африке И кушает детей — Гадкий, нехороший, жадный Бармалей!..» Конечно же, презрев наставление, я отправился гу- лять в Африку. Во сне. В нём я был непобедимым отваж- ным героем и легко расправился не только с акулами, крокодилами и гориллами, но и с гадким, нехорошим и жадным Бармалеем. Только я замахнулся на него кула- ком, как он тут же испугался и убежал далеко за Лимпо- по. Далее я гулял по Африке без всяких помех, хищные звери, завидев меня, прятались в свои укромные норы. 248

Русская душа Я даже нисколечко не испугался, когда из огромной пропасти ко мне потянулась огромная голова жирафа. У него были очень добрые глаза, я собрал траву и накор- мил его. Увидел в небе чудесную радугу, хотел добраться до неё по шеи жирафа, он уже подставил её, но тут я проснулся… Ох, как не вовремя!.. Лужу в Нижнем огороде я всегда уважительно обхо- дил стороной, не сминал мягкие берега, дабы не портить её и после не отмывать от грязи сандалии. Она почув- ствовала ко мне доверие и однажды открыла свою со- кровенную мечту: - Когда я вырасту, то стану большой-большой, как море. На старом вязе сидела ворона и хрипло прокричала, откровенно глумясь: - «Мо-ор-р-ре!», «мо-ор-р-ре!..» Какая глупость! Даже самое маленькое море всегда будет больше самой огромной лужи. А ты размечталась – «мо-ор-р-ре!» То ли старый вяз на неё рассердился, то ли пролетав- ший ветерок решил заступиться за лужу – ветви дерева гневно закачались и беспардонная птица улетела. В один из следующих визитов к луже, которая меч- тала стать морем, я заметил на её берегу причудливый камушек с серыми прожилками и ржавыми пятнами. Чем-то он приглянулся мне, я долго рассматривал его. Он согрелся в моей ладони, подобрел и признался, что у него тоже есть мечта – он очень хочет стать звездой. Наверное, почувствовав во мне недоверие, заявил, что твёрдо верит в это: а кто очень сильно чего-то желает, тот этого обязательно добьётся. Подобное я не раз слы- шал от взрослых, а потому согласился с ним и вернул на 249

Литературный Клуб “Добро” прежнее место у края лужи. Наверное, они были друзья- ми. Так мне подумалось, но спросить об этом я не дога- дался. После обеда с куском деревенского домашнего хле- ба, намазанного повидлом, я вышел на улицу. Посидел на завалинке, доел хлеб. Кольки дома не было, никто из мальчишек не выхо- дил, было скучно. Потянуло к лесу, но желание отбили Никтошка и Бябяка, о которых я сразу же вспомнил. Походил по двору, разглядывая лебеду. Вспомнил слова дедушки, что в голодные годы её ели. Наверное, очень невкусная была. Хорошо, что голода нет. За домом обратил внимание на огромную ржавую бочку, наполненную водой, которая лишь на пару моих ладоней не доходила до краёв. Сначала меня привлекли причудливые облака, отражающие на водной глади. По- том я заметил каких-то юрких насекомых, бегающих по воде. Удивился – почему они не тонут?!. (Наверное, это были водомерки, позже я прочёл о них в умных книгах.) С высоты наблюдать за ними было не столь интерес- но, я пригнулся, а затем и ещё ниже. Стал смотреть почти со стороны - и передо мной открылась вселенная! Теперь зеркальная плёнка с воды исчезла, я увидел всю её тол- щу до самого дна, а в ней мириады крохотных точек: они были живые и двигались. Я назвал их микрошечками. Вспомнилось ночное небо с неисчислимым количеством звёзд. Дедушка сказал, что это космос, он не имеет ни начала, ни конца. Наверное, эта бочка была для этих крохотулек таким же космосом, он являлся их миром. Может быть, они тоже считали его беспредельным, не зная ничего о том, что находилось за пределами бочки. И уж совершенно не 250