Брюсовские чтения 1983 года

Бело-синей резедой Веет воздух над водой. Но к сырой воде припав Ласки ж аж дут кудри трав. 2. Я хочу быть красивым, красивым, красивым, И ходить по земле и ходить по водам, Опьяняться приливом, упиваться отливом, И рыдать по индейским ядам. Я хочу быть красивым, красивым, красивым. 3. Я испанец, я в болеро, шпагой мой украшен бок, Если б я вонзать кинжалы в севильянок вечно мог!* Мой отец был инквизитор, ж аж дой крови я в отца. Вижу Солнце, Солнце, Солнце... Нет конца. 4. Из всех поэм, что скрою я от мира, Прекрасней прочих Ье ОЬа-Ые, Ч ер т**. Я в ней и зобрази л налож ниц К ира. О, что за ряд бесстыдно гн/сных морд! Одна на корточках и скалит груди, И круп ее невыразимо тверд. Другая моется в большом сосуде И манят жабьи формы живота. А третья... перед ней бледнею т люди. * «Я хочу вонзать кинжалы севильянкам между...» (Примечание В. Брюсова.— С. Т.). * * «Я давно указы вал на необходимость трансформировать чтение иностранных слов на русском языке. Мой парижский друг профес­ с о р *** согласен со мной. Слово Ра-утенделе-йн, конечно, должно счи­ тать в 6 слогов; ,слово «центр» в 2 слога, «Н отр-Д ам» в 3 слога и в 4 слога. П озволю себе привести здесь свое стихотворение (П ри­ мечание В. Брю сова). 199

Но ты не зн ал , что всех их больш е с ?а! Три бога есть: Неведенье, Нелепость И Одноглазье. Горько их люблю. Но выше их, как в поднебесье крепость: Бессмыслица, ведущ ая к нулю. А вгуст 19001. П е р в а я пародия — «Бело-синей резедой...» ка к бы возвращ ает читателя к сборнику Бальмонта «Тишина^ (1898), одноименное стихотворение из которого Брюсов в зя л в качестве «в т о р о го п л а н а » 2. П а р о д и я эта м а к с и м а л ь ­ но приближена к ж ан р у стилизации и почти без утриров­ ки дублирует метр, ритм, рифмы бальмонтовскнй «Тиши­ ны». Она — юмористическая по своей задаче и пафосу Брюсов, улыбаясь, замечает и комически подчеркивает «пантеистическую» эротику Бальмонта, точнее, бальмон- товскую эротизацию мира в целом, переполненного цвета­ ми и ароматами, бесконечно ж аж дущ его любви. Паро­ дийность миниатюры ощ ущ ается только в контексте всего цикла. Следующая пародия «Я хочу быть красивым, краси­ вым, красивым...» имеет за собой более широкий, «синте­ тический» «второй план», включающий поэтику и основные мотивы всех ранних сборников Бальмонта, его устремлен­ ность к экзотике «индейских ядов», «высокое» поэтическое «странничество» лирического «я» поэта и экстатичность поэтических деклараций. Брюсов тонко включает в паро­ дию эпиграмматические элементы, снижая «протеизм» ли­ рического «я» до «комплекса нарциссизма», присущего Бальмонту, по воспоминаниям современников, в высшей степени. По методике пародирования близка к предыдущей и наиболее известная пародия Брюсова «Я испанец, я в бо­ леро...». «Вторым планом» здесь являются стихотворения Б а л ь м о н т а « К и н ж а л ь н ы е с л о в а » и,- гл а в н ы м о б р а з о м , «К а к испанец». Пародия написана виртуозно. В четырех строч­ ках Брюсову удалось эпиграмматически спародировать эк­ зотичность и «испанскую кровожадность» бальмонтовского героя, его «нарциссизм» и эротизм. Последний момент не­ сколько затуш еван Брюсовым в окончательной редакции, 1 I Б Л , ф. 386, к. 14, ед. хр. 5/14, л. 2, 2 об.; Вечерняя М осква, 1934, 4 октября. См. т ак ж е: Русская сти хотворн ая пародия (X V III—• начало XX в.). Л., 1960, с. 622—623. 2 Термин Ю. Н. Тынянова, обозначаю щий объект п ар о д и р о в ан и я . 200

охранявшийся в рукописи вариант вполне отчетливо Н° е д а е т н ап р ав л е н н о сть б р ю совско й пародии .и против пеР т11Ческого д е м о н и з м а » б ал ь м о н т о в ск о г о героя. П ар оди я О к а н ч и в а е т с я остроумной «п у а н то й », пар одиру ю щ ей тр.ое- •зак повторение слова «солн це» в последней строке Кр1ХОГворения « К а к испанец». Б р ю со в ув ел и ч и в ае т коли- °ество «солнц» до бесконечности. Пародия, как и предыду­ щие — юмористическая. В четвертой пародии Брюсов также юмористически па- одИруег гипотетическую («ск р ы ту ю от м и р а » ) поэму Б а л ь ­ м о н т а « Ь е 0 1аЫ ( Ч е р т ) » 1. З а « ф и к т и в н о й » поэмой, м еж д у тем, отчетливо просматривается бальмонтовскнй цикл «Ху- пож'ник-дьявод» и особенно седьмая часть цикла «Химеры», где подробно описаны «химерические у ж асы » Н отр-Д ам а: ...Колдуний новых ж абы привели. Но ты уж слышишь ропот осужденья, Для вас костры свирепые зажгли. Твое лицо — зловещий лик Яги, Нагие десны алчны и беззубы, Твоя рука имеет вид ноги, Твои черты безжалостные губы, Застыли пряди каменных волос, Не знали поцелуев эти губы...2 Брюсов подхватывает и еще более усиливает впечат­ ление отвращения, вызываемого рядом «бесстыдно гнусных морд», утрируя антиэстетический эп атаж Бальмонта. В то же время, «подменив» нотрдамские химеры «наложницами Кира», Брюсов перевел «лирический сюжет» в эротический план, сделав его «пикантным», что, несомненно, било по «эротизму» многих бальмонтовских произведений. «В ы со­ кие» терцины стали диссонировать с «низким» содержани­ ем, и в сопоставлении со «вторы м планом» возникал п а­ родийный эффект, дискредитирующий поэму Бальмонта. Попутно пародист высмеял бальмонтовские длинноты: «Но ты не зн ал, что всех их («н а л о ж н и ц К и р а » .— С . Т.) бол ь­ ше ста!» Псевдонаучными примечаниями Брюсов «сниж а­ 1 Пародия датируется 1900 годом, а поэма Бальмонта «Худржник- ДЬявол» опубликована в 1901 г. Но не исключено, что Б р ю сов зн ал ПоэмУ в рукописи или чтении Б альм он та. К. Д. Бальмонт. Полн. собр. стихов. И зд. 4. Т. 3. М., 1912, с. 200. 201

ет» филологические изыски Бальмонта и уже на сатириче­ ской ноте говорит о «бессмыслице» пародируемых стихов С именем Бальмонта связана и брюсовская пародия на современную ему критику. В ф еврале 1896 г. в черновой тетради Брю сова появ­ ляется набросок пародийной критической статьи под сле­ дующим названием: «Критическая статья о книге Бальмон­ та « В б езб р еж н о сти » на манер г. В. Б уренина и... проч.» — « Н о в о е в р е м я » , п я т н < и ц а > , № ООО». «С татья» снабжена небольшим вступлением: «Общий харак тер моих критических статей зам етн о отличается от типа, принятого у нас за последние годы. Д а не подумает благосклонный читатель, что это происходит от моего бес­ силия следовать 6о стопам наших маститых — Протопопо­ ва, Скабичевского, Буренина и др. В доказательство пред­ ставляю несколько образцов рецензий, написанных в стиле наших известных критиков. Надеюсь заслужить от пуб­ л и к е и > похвалу хотя бы за разнообразие своих стилей». Далее следует текст самой «статьи» с названием «Н о­ вый и легкий способ по сложению российских стихов»: «Когда в обществе появляется много поэтов, это признак, что общ ество легкомысленно»,— так говорит кн. Вязем­ ский. Д обавим — особенно, если поэты открыли легкий способ писать свои вирши. Д о сих пор этот способ был профессиональной тайной, охраняемой, как элевзинские об­ ряды, но мне поведала, его ворона на хвосте, и я открою его любезным читателям. Способ, любезные читатели, состоит в следующем. На­ до взять пару строчек из какого-нибудь великого поэта, приложить к ней«для п р ава собственности ещ е одну (из запаса общих мест) и потом повторить полученное двус тишье несколько раз. Н а п р < и м е р > , у Пушкина в « Е в г < <ен и и > О нег<ине>». - VI гл. строфа X IV Н а так и бьггь, простимся дружно, О юность легкая моя! Благодарю за наслажденья, З а грусть, за милые мученья... etc. Тут, омотрите, как надо поступать. Беру два последние сти ­ ха и добавляю свой со бств<;ен н ы й >: Ты проскользнула, как виденье. 202

Тут повторяю все: Ты проскользнула, как виденье, О юность легкая моя! Ты проскользнула, как виденье, Благодарю за наслажденья, Ты проскользнула, как виденье, О юность легкая моя. П олучился триолет, а если не верите, с п р а в ь т е с ь в кн. г. Б а л ь < м о н т а > «В б е з б р < е ж н о с т и > » , стр. < 7 9 > ’. А вот еще пример. У нашего Великого и Славного Поэта — Федора Т < ю т ч е в а > есть великолепное стихо- тв < о р е н и е > «Люблю глаза твои»...2 Вы думаете, что это сти х < о тво р ен и е > так и оста- н < е т с я > тютчевским? К а к .б ы не так. Смотрите, как оно может стать бальмонтовским. В глазах твоих; мой друг, Есть лето красоты, Когда их приподымешь вдруг, Как приоткрытые цветы. Но есть очей очарованье Души влюбленное лобзанье — Г л а за потупленные ниц, < П р о зной весеннего си я н ья > (строка неразборчива.— С. Т.) Едва горит из-под ресниц Стыдливо бледная, как тусклое желанье. См.: Б а л ь м < о н т > , стр. ПО3. 1 Ты промелькнула, как виденье! О юность быстрая моя, Одно сплошное заблужденье! Ты промелькнула, как виденье, И мне осталось сожаленье, И поздней мудрости змея. Ты промелькнула, как виденье, О юность быстрая моя! К. Д . Бальм онт. В безбреж ности . И зд. 2-е. М ., 1898, с. 79. Далее Брюсов полностью приводит известное стихотворение Ф- И. Тю тчева «Л ю бл ю г л а за твои, мой друг...». В стыдливости, немой есть много красоты: < Полурасцветшие цветы / Внуш ают нам любовь и нежное участье, И девственной Луны пленительна мечта. 203

Ну, я д у м а ю , достато чн о примеров. Р а з в е ещ е одну Стр0 фу: Тютчев: Вечер мглистый и ненастны е.. Чу, не ж авор он к а ль глас?.. Ты ли, утра гость прекрасный, В этот поздний, мертвый час?..1 У Бальм<онта>: Бьют часы. З а днем ненастья Вечер мглится и погас, Что звучит лучом прекрасно В этот поздний мертвый час? — стр. 1482. Довольно! Хотя таких п р и м е р < о в > я мог бы привести тысячи». Заканчивает Брюсов «статью » чисто по-буренински: «А кроме того, сообщу вам, что^все поэты, и г р < а я > в карты, передерживают. В. Буренин»3. Вполне очевидно, что готовящаяся Брюсовым пародия на современную ему критику имела двойной адрес и была направлена в большей степени против Бальмонта, нежели Буренина. Брюсов зорко подмечает у Бальмонта пушкин- Но есть иная красота: Души влюбленной сладострастье, Пред этой чудной вспышкой счастья Полубожественного сна Стыдливость чуть горит воспоминаньем бледным, Как потускневшая луна Пред солнцем пышным и победным. (К . Бальмонт. Указ. соч., с. 110.). 1 П ервая строфа стихотворения Ф. И. Тютчева «Вечер мглистый и ненастный...». 2 Неточно воспроизведенная Брю совым 1-я строф а стихотворения Бальмонта «Морозные узоры»: Бьют часы. Бегут мгновенья. Вечер вспыхнул и погас. И настойчивы мученья В этот поздний горький час... (К. Бальмонт. У каз. соч., с. ПО). 3 Г Б Л , ф. 386, к. 3, ед. хр. 4, лл. 2 об.,' 3, 3 об., 4. 204

Ц е и тютчевские «реминисценции» и комически дискреди- сКИСет в пародии якобы б ал ь м о н тов ск и е «н о вац и и ». 1՛ В заклю чени е сл едует подчеркнуть, что многочислен- е брюсовские пародии на Бальм онта при жизни Брюсо- НЫ ке публиковались и в литер ату р но й полемике никоим образом не проявлялись. резюмируя, можно сказать, что брюсовские пародии, «ртуозно написанные рукой тонкого стилиста, «изнутри» чнаюшего мотивы и поэтику символистов, в то же время подтверждают репутацию Брюсова как художника анали­ тического склада, умеющего встать над материалом свое­ го творчества, вполне о вл ад еть им и взглянуть на него отстраненно-иронически и со стороны. Внося самый значи­ тельный вклад в организацию нового литературного нап­ равления, Брюсов в то же время подмечал «странности» символизма и охотно смеялся над ним, распространяя смех н на себя как лидера направления («Д ачные стра­ сти», « Р а з в р а т н и к » , « Н а с е б я » 1 и др. п а р о д и и )2. П р а в д а , смех этот был потаенным, не участвовавш и м в развернув- * шейся вокруг си м в ол и зм а литературной полемике. Тем не менее брюсовские пародии обн аж аю т колебания, разногла­ сия в стане символистов, пусть и не резкие, не антагони­ стические, но серьезно подтачивающие консолидирующее начало в новом литературном направлении. В пародийном «кривом зеркале» достаточно отчетливо вырисовывается скепсис и противоречивость взглядов на символизм и с а ­ мою Брюсова, подвергшего сомнению свое литературно-эс­ тетическое вероучение в самом начале творческого пути. Кроме того, пародии представляют несомненный инте­ рес как дополнительная, во многом «непривычная» черточ­ ка в творческом \"об'лике Брю сова, мастерски владевшего пером пародиста, — Брюсова смеющегося: веселого и ед­ кого, саркастически усмешливого и юмористически снис­ ходительного. 1 В кн.: Русская стихотворная пародия (X V III — начало XX в.), с. &28. 5 См. названны е вы ш е пародии Б р ю сова на 3. Гиппиус и Ф . С о ­ логуба, а так ж е брю совские ж ан ровы е пародии, до сих -пор не оп уб­ ликованные: Г Б Л , ф. 386, к. 2, ед. хр. И , л. 2 и к. 14, ед. хр. 5/8,՜ л. 23 об. И нтересно в связи с этим вспомнить и брю совские «Стихи Нелли» (М., 1913) — виртуозную стилизацию под «д ам ски е» стихи, пародийно зад е в ав ш у ю входивш его тогд а в литературную моду И. С е ­ верянина. Но это тем а для специального исследования, как и вопрос о пародийных нам еках и реминисценциях в брюсовской прозе.

И. Н. Черников В. Я. Б Р Ю С О В И Т В О Р Ч Е С К А Я ИСТОРИЯ РОМАНА А. Б Е Л О Г О « П Е Т Е Р Б У Р Г » В 1909 г. в ж у р н ал е « В е с ы » Андрей Белый напечатал свою первую повесть,— «Серебряный голубь», — напи­ санную им в «классическом» жанре. Выпуская повесть через год отдельным изданием, автор сообщал читателю в предисловии, что зам ы сел полностью не осуществлен, что «Серебряный голубь» есть первая часть задуманной три­ логии «В осток или З а п а д »; в ней рассказан лиш ь эпизод из жизни сектантов... большинство действующих лиц еще в стр етя тся с чи тателем во второй части — « П у т н и к и » 1. В «Серебряном голубе» изображается деревня, в «Путниках» намечается перенести действие в столицу. «Путники» написаны Белым не были. «Путниками» была названа первая редакция романа, которая видоизме­ няясь, переделываясь не только в частностях, но и в осно­ ве своей, меняя заглавие («Л акированная карета», «Злые тени», «Красное домино», «Адмиралтейская игла»), пре­ вратилась позже в «П етербург», совершенно новый роман, имеющий мало общего с «Серебряным голубем». «Петербург» — сложное и противоречивое произведе­ ние. Критика русского сам одерж ави я и государственных порядков России соседствует в нем с субъективно-идеали­ стическими представлениями Белого о характере историче- ско процесса, порождавшими сомнения в том, что только революционным путем может быть произведено коренное переустройство жизни. Весной 1911 г. Бел ы й «б е з копейки денег» вернулся из-за границы в Россию. Он ищет заработка. «Весы», вер­ ным и постоянным сотрудником которых был Белый, пре­ кратили свое сущ ествование ещ е в 1909 г. « С в о е г о » ж у р ­ нала не было. Белый вспомнил о Брю сове, который по 1 А. Белый. Серебряный голубь. П овесть в семи гл ав ах. М.. 1910 Вместо предисловия. 206

« п я г л а ш е н и ю р е д а к т о р а П. Б. С т р у в е п ереш ел в 1910 г. в урнал «Русская мысль» и стал заведующим литературно­ художественным отделом. Это уже гораздо более осторожный Брюсов. Предло­ жение Белого о сотрудничестве былр принято доброж ела­ тельно, хотя никаких обязательств на себя редакция «Р ус­ ской мысли» не б р ал а. В 11-м и 12-м н о м е р а х «Р у с с к о й м ы с л и » ' з а 1910 г. были помещены два положительных отзыва о повести «С е ­ ребряный голубь». Они были зак азан ы по указанию С тру­ ве всегда очень точно учитывавш его колебания читатель­ ских интересов; повесть ж е Белого вы звал а определенный интерес как р аз в кругах, близких к редакции «Русской мысли». О «Серебряном голубе» теперь говорят», — пи­ сал С тр у ве Б р ю со в у 1 ок т я б ря 1910 г.1. К р о м е того, для <Русской мысли» всегда был острым вопрос об оригиналь­ ной беллетристике. На этой почве и происходит кратковременное сближе­ ние Б ел ого с «Р у с с к о й м ы сл ью ». П ричем речь идет именно о романе, который явился бы прямым продолжением «С е­ ребряного го л уб я». 2 о к тя б р я 1910 г. Б р ю с о в со об щ ал Струве: «Андрей Белый очень хочет писать: Вторая часть сСеребряного го л у б я » будет го т о в а не р а н ь ш е конца 1911 г.»2. Вместе с тем Брюсов не мог не чувствовать, что Б е ­ лый с его необычной стилистической манерой и большим зарядом критического отношения к российским порядкам может оказаться чуждым «Русской мысли». Он знал хо­ рошо, что представляет собой Белый как писатель. Уже через несколько месяцев после приведенного письма он, делясь со Струве планами относительно критического от­ дела «Русской мысли», предупреждает его: «Д ля II отдела У меня имеется только статья Белого о Достоевском... Я перечту ее ещ е р а з, но, сколько помню, она в о о б щ е не под­ ходит для «Р усск о й м ы сл и »3. Но Б рю сов, несмотря на возр осш у ю осторож ность по отношению к своим собратьям-декадентам, не сомневался, что «П етербург» будет напечатан в «Русской мысли». В письме к Б елом у от 4 ф евр ал я 1911 г. Б рю со в зам еч ает: <Если п риш лете (рукопись « П е т е р б у р г а » . — И. Ч.) ещ е 1 ИРЛ И, рукописный отдел, ф. 441, № 60, л. 1 2 Там же, № 43, л. 7 об. 3 Т ам ж е, № 45, л. 13. 207

весной или к н ач ал у л е т а , н азн ачим его в первые кн («Р у с с к о й м ы сл и ».— И. Ч.) 1912 г.»'. Если Брюсов был просто осторожен по отношена-.. к Б е л ом у, то С тр у ве п р о явл ял не только осторож ность Но пр ям ую н асторо ж ен н ость. И без напоминаний Б р ю с о з а он понимал, что с Белым так просто дело не обойдется, в ноябре 1911 г. он писал Б р ю со ву : «О ром ан е Бел ого г,: ,ж . но ответить только в «обещаниях»... так как романа Бело­ го ещ е нет, он принят л и ш ь у с л о в н о »2. С ам ж е Белый находился в это время в чрезвычайно затруднительном положении. С одной стороны, в поисках з а р а б о т к а он вы н уж ден был р а с т р а ч и в а т ь свое время на мелкую газетную и журнальную работу. С другой стороны, у него не было достаточно отчетливого представления о характере второй части «Серебряного голубя». Это отсут­ ствие отчетливого представления также мешало Белому вплотную приняться за написание романа. Впоследствии Белый так описал в воспоминания.՝: об­ стоятельства, при которых он долж ен был рабо тать над новым романом: «Его я замыслил как вторую часть ро­ м ан а «С е р е б р я н ы й го л у б ь », под н а з в а н и е м «П у тн и к и »; об этом-то и был разговор у нас со Струве; при подписании договора не упоминалось о том, чтобы представленная мною рукопись проходила цензуру Струве; Булгаков и Бердяев, поклонники «Серебряного голубя», настолько выдвинули перед С труве достоинство романа, что не могло быть и речи о том, что продолжение может быть забрако­ вано; мне было дано три месяца: октябрь, ноябрь, дека­ б р ь — д л я написания 12 печатны х л и стов ...последние п е р е ­ говоры я вел с Брюсовым, ставшим руководителем худо­ ж ествен н ого отдела в «Р у сск о й м ы сли»; он пригласил нас с Асей к себе на Мещанскую и угостил великолепным о б е ­ дом с дорогим вином; наливая нам по бокалу, он с милой язвительностью проворковал гортанно, дернувшись своею кривою улыбкою: — «Русская мысль» — журнал бедный, и мы вынуж­ дены непременно кого-нибудь поприжать. Бор'ис Николае­ вич, вы — бессребреник, святой человек. Ну п раво, на что в а м деньги. Т а к что п риж м ем мы у ж — в а с » 3. Т у ж е версию о тоТТ, что со гл а сн о д оговору со Стр у ве и Б рю со вы м , он дол ж ен п р ед стави ть к я н в ар ю 1911 г. 12 печатных листов (т. е. часть р о м а н а ) и по представлении по- 1 Л ит. наследство. Т. 85. с. 423. ~ 2 Л и тературн ы й архив. Т. 5. М.— Л ., 1960, с. 263. 3 Лит. наследство. Т. 27— 28. М ., 1937, с. 453.

«чгиИг-ТеЬ^п -я них аван с без предварительной «цензур ныа»ниСйтцру(/ в- Ый излагает и в раннем варианте воспоми $е՛ Называемой «берлинской р ед ак ци и» « Н а ч а л а в е к а » ) . т? к .пнейший специалист по т в о р ч е ст в у Белого Л . К. Дол- о ю в считает, что «трудно предположить, чтобы .Стру- Г ° 011 еГо насторож ен н ом отношении к Бел ом у и сугубо 'Ве’ю в о м подходе к писателю и п и с ат е л ьск о м у труду, т а к деа .. „ согласился на печатание р о м а н а без п р е д в а р и т е л ь ­ ного зн ак о м ств а с н и м » 1. К ром е того, С т р у в е ещ е за д о л го о получения рукописи говорил Брюсову, что роман Бело­ го принят нм «л и ш ь условно». Он вовсе не хотел рисковать оепутацией своего ж у р н а л а , ни в малей ш ей степени не оппозиционного. И он смотрел на свой договор с Белым по-иному. Так, на запрос Брю сова относительно сроков вып­ латы гонорара Белому Струве очень четко ответил: «С Бе­ лым мы условились, что он получит гонорар по п редстав­ лении всей рукописи и по прочтении ее мною. Т ак и м о б ­ разом, пока реализация гонорара всецело зависит от него. Я ж е не з а д е р ж у его в е щ и » 2. Вплотную приступив к роману, Белый обнаружил, что продолжения «Серебряного голубя» у него не получается. Он п ро дол ж ает н а з ы в а т ь свой новый роман «втор о й частью Голубя» (или «второй частью трилогии»), но здесь гораз­ до больше говорит о себе инерция зам ы сла, нежели ре­ альное содержание уж е совершенно нового романа. Скры ­ тая внутренняя эволюция идеи, овладевшей сознанием Б е ­ лого еще в период «Серебряного голубя», — идеи России, стоящей на грани двух миров (западного и восточного), взаимоотношение которых — и притягивание, и отталки­ вание — определяет собой характер ее исторической судь­ бы, эта идея теперь у ж е т р е б о в а л а о т к а з а от узкой с ю ­ жетной и образной системы «Серебряного голубя». Идея Белого требовала простора, значительного мате­ риала, более глубоких сопоставлений. Поэтому появление темы «П етербурга» как центральной темы нового произве­ дения, оказалось естественным. Тем более, что она, в сущ ­ ности, бы ла подготовлена многочисленными статьями Б е­ лого о П етербурге и петербургской жизненной атмосфере вообще, среди которых непримиримостью выделяется фелье­ тон 1907 г. « И в а н А л ек сан др о ви ч Х л е с т а к о в » , где уж е появился не только образ города, но намечено было его 1 Л . К. Долгополов. Андрей Белый в работе над «П етербургом» (Эпизод из истории создания ром ан а).— Русская литература, 1972, № 1, с. 161. 2 И Р Л И . рукописный отдел, ф. 444, № 65, л. 3 об. 4. Брюсовские чтения 1983 года. 209

символическое воплощ ение — о б р а з М едного всадника т ма России объединилась в сознании Белого с темой Пет и Петербурга, и это объединение оказалось почвой которой оформилась концепция нового романа. ' На К ст а т и с к а з а т ь , Белый, очевидно, ничего не зн а л о тг,, что за сорок лет до него темой Петра I усиленно заняпо было Лев Толстой, считавший, что художественное па™ , шение этой темы могло бы дать ответ на многие загяН.-' русской истории. Очевидно, что понимание этого « п , русской ж и зн и » б ы л о бы у Т ол сто го, напиши он свой пг? ман иным нежели то,, которое п р о д ем о н ст р и р о ва л в « п Р՜ те р б у р ге » Б е л ы й . Л о , к а к и Толстой, Белый см отрел ня эпоху П е т р а к а к на р е ш а ю щ и й , поворотный, узл овой мп мент русской истории. Произошел еще один слом стилистической манеры Бе­ лого. Он о б р а ти л ся к с о зд ан и ю новой системы, м а л о в чем напоминающую систему «Серебряного голубя» (впро­ чем, эта последняя мало в чем напоминала систему его же <.С и м ф о н и й »). И с с л е д о в а т е л ь Б. К узьм и н п о л а г а е т , что Белый приходит «к учебе у Достоевского, и эволюции от 1 оголя к Достоевскому. Само изображение Петербурга, как города-призрака, восходит к реакционному истолкованию, которое д а л Д о сто ев ск и й ф а н та сти ч е ск о м у элементу в' «Пиковой даме» Пушкина, а трактовка революционной сре­ ды в « П е т е р б у р г е » сильно н ап ом и н ает « Б е с ы » » 1. Как только главные образы романа были найдены и «Петербург» обрисовался в сознании Белого в своей гео­ метрически четкой конструкции, он приступил к р аб о­ те. К. я н в а р ю 1911 г. условленное со С т р у в е к оли чество печатных листов нового романа вчерне было готово. Это была первая редакция «Петербурга», имевшая пока за ­ главие «Лакированная карета» (в соответствии с тем пер­ воначальным «видением», которое возникло перед автор ом во время обдумывания фабулы). К о гд а половина р о м а н а бы л а п р е д с т а в л е н а , Белый, по свидетельству Р. В. И ванова-Разумника, «был отвергнут редакторами, один из которых, П. Струве, даже советовал автору отказаться на будущее время от художественной прозы, к о тор ая ему, А ндрею Б ел ом у, т а к не у д а е т с я » 2. Однако позиция Брюсова изложена здесь — вероятно, со слов самого Белого — неверно, об этом сви д етел ь- 1 См.: Л ит наследство. Т. 2 7 —28, с. 412 Р. В. И заи ов-Р азум н и к. Верш ины Л Белы й и А. Блок. Пг., 1923, с. 90.

написанное в я н в а р е 1912 г. письмо Б р ю с о в а к сТВУ опубликованное в ж у р н а л е « В о п р о с ы л и т е р а т у р ы ». СпрУлтоинства р о м а н а есть бесспорные. В се ж е новый ро- Е Б е л о г о есть некоторое событие в литературе, интерес- мЗН ՝амо по себе, д а ж е н езави си м о от его а б с о л ю т н ы х дос- Н0С ,р т в О т д е л ь н ы е сцены н ар и со в а н ы очень х о р о ш о , к не- ппые в ы в е д е н н ы е типы очень интересны. Наконец, сз- К° ТЯ оригин альная м ан е р а письма, конечно, возб у д и т люоо- тство, наряду с хулителями найдет и страстных защ ит­ ников и’ в ы зо в ет п о д р а ж а н и я » 1. ' Письмо относится к тому моменту, когда «Петероут» быт представлен, но еще не отвергнут «Р усской мые- ,лыо» то есть к я н в ар ю 1912 г. М нение Б р ю с о в а долж но „о’ иметь существенное значение как мнение руководи­ теля литературного отдела. Отношение Брюсова к Белому не было устойчивым. Зная твердый характер своего пат- оона он никаких решительных суждений не вы сказы вал, ^отя' — и здесь Белый опять же неправ — симпатии Брю­ сова целиком находились на стороне Белого и его романа- Он в ы ступ ает з а н ап еч атан и е р о м а н а . С в о ю позицию он изложил осторожно, упирая, главным образом, на талан т­ ливость Белого. Естественно, что ром ан Белого в целом не мог прийтись Б р ю со ву по вкусу: Б р ю со в оп ирался на и н ы е традиции, культивировал и как критик и как писатель иные литературные тенденции; идейные искания Белого (прявер женность к философии В л . С о л о в ь е ва, ф илософские инт^ ресы, подготовившие его увлечение антропософией, и пр.,1 также ему были чужды. Тем не менее в « В е с а х » он напе­ чатал бы ром ан не з а д у м ы в а я с ь . Н о в 1912 г. б о е в а я п о­ зиция вож дя литературной школы была уж е для Б рю сова в прошлом; символизм в значительной степени завершил круг своего развития и не выходил из состояния кризиса и распада; разногласия и противоречия внутри символиз­ ма все обострялись. В «Р усской мысли» Брю сов придерж и­ вался других редакционных принципов и ориентировался на другую аудиторию — не на узкий круг «п освящ ен ны х», а на «среднего читателя» — интеллигента.. Главные сомнения Брюсова, судя по письму к Струве, лежали в плоскости не общего замысла романа, а языка и стиля Белого. Брюсов понимал, что «Петербург», хотя и чуждое ему, но крупное произведение («некоторое собы­ тие в литературе»), которое, если Белый согласится на ряд стилистических изменений, направленных к устранению «за- 1 Вопросы ли тературы , 1973, № 6, с. 317— 318.

тешшвости», может и должно бять напечатано в «Ру­ мпели». Поэтому неверно утверждение Белого что к 0* сов решительно отклонил его роман. р!°- Однако ему пришлось подчиниться решению Стп^ который 2 ф е вр ал я 1912 г. писал Брю сову: «С п е ш у й ’ увед ом ить, что относительно р о м а н а Б ел ого я пр и ш е -, совершенно категорическому отрицательному решен.. К В е ш ь эта абсолю тн о неп рием лема, нап и сан а претенцио!, и н ебреж но до последней степени... Мне очень ж а л ь огпп° чать Б елого, но я считаю , что и-з р асп о л о ж е н и я к неш сл едует отговор и ть его от печатани я подобной вещ и в кп торой пррблески т а л а н т а утоплены в море настоящей бе либерды , н ев о о б р а зи м о плохо н а п и са н н о й »1. Через десять дней — в ответ на возражения Б р ю со ва - С тр у ве писал: «О тн осител ьно р о м а н а Белого я с Вдми не согл асен: по д р у ж б е след ует ему п о со в е то в ат ь вовсе не пе чатать этого незрелого и прямо уродливого произведения Д ело тут вовсе не в «Русской мысли» и ее читателях для которых вполне пригодно все хорошее, а в том, что роман плох до чудовищности. А, конечно, сам Белый ֊ человек тал ан тл и в ы й , и если бы он взя л себя в руки, из него мог. бы получиться очень крупный п и с а т е л ь »2. Чем р у к о в о д с т в о в а л с я С труве, с к а з а т ь трудно, но не лишено остроумия замечание самого Белого по этому пово­ ду: «Я обещаю редактору одно, а приношу другое. Обеща­ ет публицист, а к ачество приносит художник. Т а к было со мной в 1911 г., когда я об е щ ал р е д ак то р у «Р усской мыс­ ли» Струве 2-й том «Г ол у бя », а принес «П етербург». Стру­ ве, пришедший в ярость от неожиданной пародии на тог­ дашнюю государственность, отвергнул роман, а я остался без гр о ш а д е н е г»3. Струве ничего не говорит в письмах к Брюсову о со­ д ер ж ан и и ром ан а. Е го будто бы у гнетает только то, что написан он «претенциозно», «небреж но» и «плох до чудо­ вищности»; это вее внешние признаки, не затрагиваю щ ие с у щ е с т в а со д ер ж а н и я — о нем С т р у в е упорно молчит. Но именно здесь, по всей вероятности, скрывалась главная причина о тк аза. О ней Белом у с к а за л Брюсов. В изложе­ нии самого Белого мысль Брю сова сводится к утверж де­ нию, что Струве «имеет очень многое возразить против тенденции «П етербурга», находя, что она очень зла и даже 1 И Р Л И , рукописный отдел, ф. 444, № 65, л. 11. 2 Литературный архив. Т. 5, с. 263. 9 К ак мы пишем. Сборник. Л ., 1930, с, 19. 2112

ична», что «главное достоинство романа, разумеется, ске\" ти но Петр Бернгардович имеет особенное возра- 0 *н «е именно на эту зл о сть ». « В то врем я я ещ е не ви- Ж в чем корень ярости Струве на «Петербург»; и только де' ’ м стало ясно, что я, как всегда, нетактично дал ма- п о п а в ш и не в бровь, а в гл аз Струве; у меня в рома- \" и зо б р а ж е н рассеянный либеральный деятель, на послед­ а м митинге сказавш ий радикальную речь и тут ж е пере- И тнувшийся вправо; и по виду своему, и по политичес­ к и ситуации это был живой портрет Струве, который уви- себя, тогда как у меня не было и мысли его задеть, тем больнее в него я попал; он был в бешенстве, кончи­ лось тем, что он мне на дом лично з а в е з рукопись и, не н аставш и меня, написал записку, в которой предупреждал: не м ож ет быть речи о том, чтобы « П е т е р б у р г » был н апе­ чатан в его органе; более того, он не рекомендует вооб­ ще \"печатать ром ан где бы то ни б ы л о; в этом п р е д у п р е ж ­ дении с л ы ш а л а с ь доля угрозы, что буде так, он камня на кам не не о стави т о т « П е т е р б у р г а » » 1. Очевидно, в этом пункте Белому можно верить: Стру­ ве, в прошлом «легальн ы й м арк си ст», а ныне один из л и ­ деров и идеологов кадетской партии, вряд ли способен был одобрить ту критику в адрес правительственных в ер ­ хов России-и всей системы б урж уазн ого порабощения лич­ ности, которая содерж ал ась в романе Белого. Ни с какой стороны этот роман не мог прийтись ему по душе. Он-то хотел увидеть продолжение «Серебряного голуоя», с его специфической проблематикой и достаточно отвлеченными рассуждениями на тему о роли интеллигенции в период надвигающегося столкновения «Востока» с «Западом». По­ лучил же он в «Л акированной карете» совсем другое. Итак, версия, согласно которой Брюсов безоговороч­ но отверг « П е т е р б у р г » А ндрея Бел ого, не со отв етс тву е т действительности, но она на многие годы вконец испортила их отношения, и л и ш ь незадолго до смерти Б р ю с о в а они п о м и р и л и с ь 2. После инцидента с «Русской мыслью» Белый передал свой роман в издательство К. Н екрасова, но и здесь он напечатан не был. В п ер в ы е « П е т е р б у р г » появился в а л ь ­ м анахе «С и р и н » в 1913—-1914 гг. 1 Лит. наследство. Т. 27—28, с. 455. 2 См.: А. Белый. Нач ало века. М.— Л ., 1933, с. 472.

| Е. П. Тиханчева| В. Б Р Ю С О В — Б И О Г Р А Ф И Р Е Д А К Т О Р С О Ч И Н Е Н И Й КАРОЛИНЫ ПАВЛОВОЙ Интересы Брюсова-поэта и ученого широки и много­ гранны. Талантливый исследователь русской классической поэзии XIX века, принявшийся уже в студенческие годы (1896) за создание «Истории русской лирики», в конце 90-х начале 900-х годов печатает в бартеневском истори­ ко-библиографическом журнале «Русский архив» тексто­ логические и биографические статьи, рецензии, библиогра­ фические заметки и справки о «величайших мастерах рус­ ского стиха» — Пушкине, Баратынском, Тютчеве, Некра­ сове и др. Своими плодотворными научными изыскания­ ми Брюсов помог в эти годы вернуть для широких чита­ тельских кругов полуотвергнутых в эпоху «народнической литературной гегемонии» Баратынского, Тютчева, Фета. Из мрака забвения он воскресил и талантливую лиричес­ кую поэтессу Каролину Павлову, восстановил ее поэтиче­ скую и научную репутацию в критике и литературе, став первым биографом и редактором ее сочинений. У Каролины Павловой, современницы А. Пушкина, Д. Веневитинова, Е. Баратынского, А. К. Толстого и многих других поэтов, живш их и творивших в одну эпоху с ней -<К. П а в л о в а , у р о ж д е н н а я Яниш, р о д и л а сь в 1807 г. и у м е р ­ л а в 1893 г.), была слож н ая литературная судьба. Ее твор­ чество, восторженно встреченное в 20-е гг., впоследствии стало предметом полемики между западниками и славяно­ филами. В 40-е гг. Белинский удивлялся «благородной простоте алм азн ы х стихов» К. П авловой, особенно ценил он ее дарование переводчика. Демонстративный политический индифферентизм Павловой вызвал в 60-е годы отрицатель­ ную оценку Салтыкова-Щ едрина. Он назвал поэзию П ав­ ловой «мотыльково-чижиковой». Признанная в 30— 40-е годы прошлого столетия свое­ образным дарованием (она развивалась в тесном взаимо­ действии с такими видными представителями «философско- 214

г0 ром антизм а», как Е. А. Б араты нский), П авл о ва про­ должала совершенствовать свой талант и в последующие г0,а Но поэтессу, у е х ав ш у ю в 1856 году з а границу и п ер е­ ключившуюся в «дрезденский период» на немецкую лите­ ратуру (К. Павлова — блестящий переводчик, обладавший необыкновенным даром переводить стихами с русского на немецкий и французский языки), постепенно в России ста- 1 И забывать. И к концу XIX века она считалась уже со­ вершенно « з а б ы т ы м п о этом », т. к. б о л ь ш е 50 лет не и з д а ­ вались ее произведения — ни собственные, ни переводные (прижизненное издание стихотворений Павловой состоя­ лось лиш ь в 1863 г.). Произведения К. Павловой к началу 900-х годов стали библиографической редкостью, а самое имя поэтессы ос­ тавалось известным лишь отдельным библиографам и очень немногим любителям русской поэзии. Д о такой степени б ы ­ ло забы то в литературе и критике ее имя, что Н, Н. Г о ­ лицын, составл яя в 1889 г. «Б и бли ограф и чески й * словарь русских писательниц», не мог точно у к азать дату смерти К. П а в л о в о й и в ы ст а ви л предполож и тельн о « 1 8 8 ? » с о г о ­ воркой в скобках: «дата сообщена П. Н. Петровым». В начале X X в. ею заново заинтересовались В. Б р ю ­ сов, А. Белы й, К- Б а л ьм о н т. В 90-е годы в русской поэзии наступило, оживление, родилась плеяда одаренных поэтов-новаторов, пропаган­ дистов нового искусства. Символисты Мережковский, А н­ ненский, Брюсов, Бальмонт загорелись поисками новых поэтических форм. С этой целью теоретики символизма предприняли попытку опереться на творчество классиков- поэтов, к этому времени «заб ы ты х » з литературе, или на творчество тех, кого относили к разряду «второстепенных». В наших исследованиях «В . Брюсов о Ф. И. Тютчеве» и «В. Брюсов о Е. А. Баратынском» мы уже указывали, что символисты пытались модернизировать выдающихся поэтов Тютчева и Баратынского и превратить их в сво­ их непосредственных предшественников. Брюсов называл Тютчева «предтечей русского символизма», а Ю. Верхо- венский считал, что у Баратынского, как и у Тютчева, сердце бьется « н а пороге к а к бы двойного б ы т и я » 1. Б а р а ­ тынского он называл «художником разлада», и «поэтом противочувствий». Взволновал символистов и поэтический I ю . Верховенский. О символизме Бараты нского — Труды и дни, 1912, № 3, с. 1— 9.

опыт Каролины Павловой, назы вавш ей себя «ученицеГ՝> п о эта -м ы сл и те л я 1. И з авто б и о гр а ф и и Б р ю с о в а узн аем , что в 90-е годы он зачитывался своей любимой поэтессой Каролиной Павло вой, а в период д р у ж б ы с Б а л ь м о н то м (1895— 1897), Для которого, по его словам, характерна была «исступленная любовь к поэзии», «тонкое чутье к красоте стиха», Брасов приобщал его к поэзии Павловой, стихи которой отлича­ лись блестящей поэтической формой: ее рифмы не шаб- лонны, р а з м е р ы стиха р а з н о о б р а з н ы 2. Брюсов вспоминает, с каким увлечением они все ве­ чера и ночи напролет «читали другу другу свои стихи... и стихи своих любимых поэтов» (Бальмонт ему — Шелли и Эдгара По, а Брюсов — Верлена, Тютчева, Каролину Пав­ л о в у ) 3. К. Бальмонт, на которого стихи К. П авловой произве­ ли «впечатление исключительное» (по словам Брю соза), в сборнике своих стихов «Горные вершины» (1904) назы­ вает П авлову в ряду замечательнейших русских поэтов, отмечая, что она создала «несколько стихотворений, отли­ чающихся неженской силой». А. Белый, изучая особенности четырехстопного ямба в русской поэзии, широко пользуется примерами из стихот­ ворений К. Павловой, а в примечаниях к книге «Симво­ лизм» (1910), где напечатаны эти статьи о ямбе, обруши­ ваясь на русскую критику, с горечью отмечал, что крити­ ка, у м о л ч ав ш ая Бараты нского, проглядевш ая Ф ета, спо- гребла» и К. Павлову. Поэтам и теоретикам символизма К. П авлова была близка своим философским романтизмом, а также сход­ ным во многом взглядом на роль и назначение поэта — « т е у р г а » , у которого « с в я т а я л и р а » , исключительность по- эта-жреца, чуждого обычным земным делам. 1 См.: П ослание Е. А. Б араты н ско м у (1 8 4 2 ), « З о в е т нас ж кзк ь» (1846), посвящ ение к поэме «К ад р и л ь » (1 8 4 4 ). К ром е того, К. П а в ­ лова перевела на немецкий язык 5 стихотворений Баратынского и от­ рывок из его поэмы «Б ал ». Она восторженно отозвалась о сб. Б ара­ тынского «Сумерки» (1842). Стихи в этом сборнике ома назвала «сладкоречивыми листами», которые наполнены «вдохновительными речами». 2 См.: В. Переверзев. Салонная поэтесса (П о поводу собрания со-, чинений К. П ав л о в о й ).— Современный мир, 1915, № 12, с. 188. 3 См.: Автобиография В. Брю сова,— В кн.: Рурская литература X X века (18 9 0— 1910). Т. 1. П од редакцией С. А. Венгерова. М ., 1914, ,с . 111. 216

И сти н н ого художника символисты считали жрецом и с т о к о м , «м агом » и «теургом». Почти то же самое мы П т в е ч а е м и у К- П а в л о в о й в ее незаконченном наброске Ф а н т а с м а г о р и я » . В о взгляде П авловой на призвание ху- ^ожвика-творца есть определенное сходство и с Брюсовым. Недаром ж е он целый раздел в книге «Зеркало теней» озаглавил выражением, принадлежащим Павловой, — « С в я т о е ремесло», снабдив его эпиграфом: «М оя напасть, мое богатство, мое святое ремесло!» 1 Б р ю с о в а , историка русской поэзии XIX века, интересо­ вал духовно-художественный опыт поэтессы и ее облик как ч е л о в е к а . Ему импонировало высокое поэтическое м ас­ т е р с т в о К- П а в л о в о й , строгое, вдум чивое и серьезн ое о т ­ нош ение ее к «ремеслу поэта», которое она считала своим «святы м ремеслом», ему была близка также трактовка темы поэта и его места среди людей «ж елезного» про­ м ы ш ленного века и тема дружбы поэтов избранного кру­ га, отмеченных высшим призванием «служителей муз». Эта тем а была воспринята русскими поэтами от Пушкина и Л е р м о н т о в а . В-творчестве К. П авловой она подверглась дальнейшему переосмыслению. Брюсову был близок и при­ сущ и й К. Павловой своеобразный историзм и ее историко- философские размышления, рационалистический характер ее поэзии. Поэзия талантливого и своеобразного лирического по­ эта и блестящего переводчика с русского языка на ино­ странные (нем., франц., англ.,) и с иностранных на рус­ ски/1 К. П авловой привлекала поэтические и исследова­ тельские интересы В. Брюсова — теоретика искусства и новатора поэтических форм преимущественно в период ин­ тенсивной деятельности его — мэтра русского символизма и историка литературы, готовившего свои сборники «Р ус­ ские символисты» (1895) и очень нужную для 90-х годов прошлого столетия книгу «История русской лирики», где он намерен был «проследить разви ти е форм в области ли­ рики», осветить «не только историю русской поэзии, но и ее теорию». В 1901 году, Б р ю со в — член Б и бл и ограф ич еского о б ­ щества при Московском университете — на одном из з а с е ­ даний читает доклад «М атер и ал ы по библиографии К а р о ­ лины П а в л о в о й ». Этот 1901 год и следует считать н ач а ­ лом научных интересов В. Б рю сова как исследователя К. Павловой. Личное общение Брюсова с редактором-издате֊ лем ж у р н а л а «Р усски й а р х и в » П. Б а р т е н е в ы м 1,— давн н ш - ‘ П. Бартенев, автор статьи-некролога «К аролина П авлова», на- 217

ним другом Каролины Павловой, такж е способств՞- росту его интереса к ней. П ополнив собранны й к 19оГа'П° ду м а т е р и а л о К. П а в л о в о й , Б р ю с о в п о м е щ а е т в жу-ч- Г° ' И. Ясинского «Еж ем есячны е сочинения» в 1903 г. ( \\ { и е 12) обстоятельную статью под заглавием «Каролина П лова». Она была выполнена на интересном м а т е р и а л е - ' торый удалось ему добыть й периодической печати С , °՛ хив К. П а вл о во й , к с о ж а л е н и ю , пропал з а границей) Эр՝ В 1904 году Брю сов (без подписи) поместил в ле « В е с ы » , который он р е д а к т и р о в а л с 1904 по 1909 гг небольш ую зам етк у с сообщением о десятой годовщине р дня смерти поэтессы К. Павловой, пообещав в ближайшем будущем дать характеристику «ее своеобразного твгоче ства». Но этого своего обещ ания он так же, как и своего намерения издать отдельно письма К Павловой, к сожатр нию, не выполнил. Ф ак ты эти свидетельствуют о том, что замы сел иссле довательских интересов Брюсова в области разносторон՜ него изучения наследия К. Павловой, обладавш ей даром «с вя т о го ремесла», был достаточно широк. Но жизненные и творческие заботы ограничивали исследовательские воз­ можности Брю сова, и все, что он успел сделать о К. Пав­ ловой, свелось к подготовке первой научной биографии и редактированию с примечаниями двухтомного собрания ее сочинений, которое вышло в 1915 году в издательстве К. Ф. Некрасова. В «П р е д и сл о ви и » к 1-му том у этого собран ия соч Iне­ ний К. П авловой редактор Б рю сов так объяснил причину, цель и задачу предпринятого им издания: «Хотя К. Павло­ ва и принадлежит к числу наших замечательнейших поэ­ тов», но, «м е ж д у тем, в наши дни (это писалось в декабре 1913 г. Е . Т .) ли ш ь очень немногие з н а ю т поэзию К. П а в ­ ловой, а д л я ш ироких кругов читателей ее стихи к а к бы не существуют». Несмотря на восторженную похвалу, какой удостоилась ее поэзия со стороны таких современников, как Баратынский, Языков, А. К. Толстой, до сих пор «нет ни одного в н и м ательн о го критического исследования о н ей »1. В чем же причина такой неприглядной картины? печатанной в ж. «Русский архив» (1894, № 1), рассказы вает, что бу­ дучи .в Д резд ен е в 1858 г., он несколько дней провел с дорогой -г0 сердцу поэтессой. 1 К. П авл о ва. Собр. соч. В 2-х т. Т. 1. М.. 1915, с. I— II. В д ал ь­ нейшем этот источник будет указан в тексте статьи. 218

Б р ю с о в видит главную причину сложившегося положе- 1 г наследием «почти забытой» поэтессы в «отсутствии НИЯ дТпного и здания сочинений» ее. Он о тм е ч ае т, что «из- Д ые» ею при жизни книги стали библиографической да \" о с т ь ю и'.их' можно найти (и то не всегда) только у р е\"--:ч н ы х букинистов. И здательство К. Ф. Н екрасова ре- ц]ито восполнить этот пробел, предприняв данное издание» О тсу тстви е архива К. Павловой (она умерла в Г е р ­ м ании В глубокой старости, 86 лет, в одиночестве) и не­ и звестн о сть местонахождения ее рукописей, а такж е отсут­ ствие во зм о ж н о сти вновь пересмотреть все русские перио­ дические издания и альм ан ахи чуть не за семьдесят лет ^ 2 6 __1892), где п е ч а т а л а с ь К. П а в л о в а , не позволили Б рю сову составить «полное» собрание всего написанного К П а в л о в о й . П оэтом у «н аш е издание, — пояснил он, не имеет притязаний на совер ш ен н ую полноту» {I, I V ) 1. И хотя это брюсовское издание не претендовало на «совер ш енную полноту», однако «все существенное» и «все, сос­ т а в л я ю щ е е подлинную художественную ценность» из про­ и звед ен и й Павловой, им было собрано и включено в это «Собрание», а именно: лирические стихотворения и поэмы, статьи, письмо к худож нику А. И в ан о ву и «М а те р и а л ы для биографии Павловой». Что же касается «Материалов для биографии» самой писательницы, то и здесь, располагая «отрывочностью и случайностью доступных источников», Брюсову приходи­ лось довольствоваться изображением «отдельных эпизо­ дов ее жизни» (I, V ). По этой именно причине он «не имел притязания д а т ь цельный о б р а з К- П а в л о в о й , ка к чел ове­ ка и п о э т а » 2. Во втором томе были напечатаны: роман в прозе и сти­ хах «Д войная жизнь», больш ая поэма с посвящением Е. А . Баратынскому «Кадриль», путевые записки «Ф антасмаго­ рия», а также статьи и письма «Мои воспоминания» (детские годы), «Воспоминания об Иванове» (художнике А. Иванове), «Письмо к А. Иванову», «Письмо в редакцию Сю да не вошли, во-первых, произведения К. П авловой , напи- •саннье на иностранных язы ках (немецком, французском, английском); Во-вторых, переводы П авловой, сделанные белым стихом; в-третьих, письма к П авловой, «которы е, вероятно, хранятся в домашних архи­ вах, но собирание которы х п отребовало бы соверш енно осооой раоо- (1, V I ) . , • Ежемесячные сочинения, 1903. № 11— 12, с. 273. 219

«Современника» и рассказ «За чанным столом», а с о ста вл е н н а я Б р ю с о в ы м биб л и ограф и я, ко тор ая Не ЭК>Ке летворнла многих рецензентов этого издания. Иов- Не были Брюсовым включены иноязычные с т а ­ рения К. Павловой, согласно его объяснению, потом !° « и з д а т е л ь с т в о н аш л о пока п р е ж д е в р е м е н н ы м » 1. Рецен Ч'Т° И. Б. С м ол ьян ин ов сч итает отсутствие их в « С о б р а н и - \"ИТ чинений» Каролины П авловой под редакцией В. Брю*՝ ° са м ы м серьезн ы м н ед о статком , потом у что «ее п е р ед о ВЭ неизменно п о л ьзо в ал и с ь успехом, начиная с ЗО-.х гг ( 1Ь1 да появился сборник их на немецком языке под з а г л а ч ч /՛ « С ев е р н о е сияние», и кончая о т зы в а м и г р а ф а А. К. Тол՛ стого, который признавал их «верхом совершенства»- В «М атери алах для биографии К. П авловой» Брасов указы вает, что переводы поэтессы, выполненные на немец­ ком языке в начале 30-х гг., были одобрены Гете, который послал ей ласковое письмо. Они потом были изданы в 1833 г. за границей отдельно под загл ави ем : Karolina von Janisch. D as Nardlicht, Proben der neuern russischen Literatur. Erste Leiterung. Dresden und Leipzig 1833. В этой книге больше всего было переводов из Пушки­ на. В конце приложено несколько оригинальных стихотво­ рений К. Павловой. И. Киреевский находил, что «эти переводы сделаны девушкой, одаренной самыми разнообразными и самкми необыкновенными талантами» и «превосходят все извест­ ные до сих пор с русского на какие бы то ни б ыло язы­ к и »3. В ста т ь е « О т з ы в иностранца о Пу шк ине » (и м .. ся в виду самый остроумный из немецких критиков Менцель.— Е. Т.) М. П. К атков («О течественны е записки», 1839, № 5) писал: «Переводы, сказано там, м.ожно назвать образ­ цами переводов: художественная отделка в них соедини­ лась с изумительною верностью и близостью. Талант пере­ водчицы имел силу передать все благозвучие, весь гармо­ нический блеск сверкаю щ его стиха Пушкина. Ни оди:; об­ р а з его не измят, ни один оттенок его красок не потерял своей первоначальной свеж ести и ч и стоты »4. И сходя из выш еизлож енного, нельзя не согласиться с мнением рецензента И. Б. С м о льян и н ова, что Брю со в, бес- 1 К. П авлова. Собр. соч. В 2-х т. Т. I, с. IV. 2 Н овое время, 10 (23) ноября 1915 г. ° К. П авл о ва. Собр. соч. В 2-х т. Т. 1, с. X X I. 4 Там ж е, с. X X II. 2120

обеднил и з д а н и е сочинений К -П а в л о в о й тем, что не сПорно. хотвореНия поэтессы на иностранных я зы к а х , включил делав большую работу по отбору м атериала БрЮ вухтомника сочиненнй к П а в л о в о й , в ы р а зи л скром- дЛЯ ялеж ду на то, что подготовленное им издание «х о тя ну!° Н е к о т о р о й степени удовлетворит всех истинных цеки- бЫ В“ п о э з и и , к оторы е были до последнего врем ени лише- Тв о з м о ж н о с т и п о зн ако м и ть ся с т в о р ч е ств о м одного из НЫ ших русских п о этов ». «М ы видим, — з а к л ю ч а е т свое ЛУТ и с л о в и е он, — в своей р а б о те л и ш ь начинание в деле изучен и я поэзии К. П авловой и издания ее произведений» ^Брюсов действительно совершил очень важное дело: стя полстолетие он возродил из «заб ы ть я » талантливо­ го художника, которого, по справедливому замечанию пуш­ киниста Н. О. Л ернера, «хорош о знали деды, еще кое-как помнили. отцы, а внуки впервые узнали из некрологов, да еше иногда оно сл ы ш а л о с ь в преданьях литературной старины, однако редко с честной оценкой, а больше в окру­ жении сплетен и а н е к д о т о в » 1. „ Благодаря редакторской деятельности Брюсова о Ка­ ролине П авловой вновь-заговори ла образован н ая Россия. Буквально спустя год в печати появилась брошюра Б. Рап- гофа «Каролина П авлова. М атериалы дл?1 изучения жизни и творчества» (Пг., 1916). Она значительно дополнила Брюсова по части биографии поэтессы. Рапгоф составил хронологическую канву, включил стихи К. Павловой, кото­ рые не вошли в издание Б р ю с о в а , оп убли ковал н еи здан ­ ные письма. Н о,как сп раведли во у к а з а л в своей рецензии А. Б е ­ лецкий, «М атериалы для биографии К. П авловой», подго­ товленные Брюсовым, до последнего времени являлись «единственным опытом ее жизнеописания и должны выз­ вать непременно научную л ю б озн ате л ьн ость ч и тател ей »2. Биографический очерк, составленный Брюсовым, был, конечно, неполным, и это было неизбежно, так как сведе­ ний о жизни К. П а в л о в о й , а в особенности о тех т р и д ц а ­ ти с лишним годах, которые она провела в Германии, поч­ ти не было известно. П о э т о м у Б р ю со в, к а с а я с ь этого перио- 1 Н. О. Лернер. Сочинения К. П авл овой .— Речь, от 12 октября 1915 г. 5 А. Белецкий. Н овое издание сочинений К. П авловой.— И звестия Российской АН. Т. X X II, 1917. Отд. русского языка и словесности. Кн. 2, с. 216. 221

д а> сообщ ил л и ш ь о том, что в Д р е з д е н е К. П а в л о в а по™ комилась и вскоре подружилась с гр. А. К. Толст п е р ев е л а его д р а м а т и ч е с к у ю поэм у « Д о н -Ж у а н »* и ЫМ’ д р а м а ти ч е с к и е трагед ии — « С м е р т ь И оа н н а Г р о з н о г о ^ 36 .«Царь Федор Иоаннович», которые, будучи представлены \" В е й м а р с к о м те атр е , имели огромный успех и принесли ц, 8 р окую и звестн ость к а к ее а вт о р у , т а к и переводчику Вп и все сведения. Но можно лы было ставить в вину Бп^,Т сову отсутствие других фактов? Конечно, нет. р Советский и ссл ед о ва те л ь П. Г р о м о в у к а з ы в а е т , Чтп после в ы п ус ка сборника 1863 г. П а в л о в а , как поэт, по су ти вы п ал а из русской литературы . Но и он ничего ново՜ го к тому, что нам было известно из «М атери алов», собран­ ных Брю совы м, не дополнил. В своей вступительной статье к П олному собранию сочинений К. П авловой (М 1964) П._ Г р ом ов только и с к а з а л , что 30 лет, прожитые поэтессой з а границей, «бы л и трудные дл я нее годы. С не- рбычайным^упорством и трудолюбием она стала занимать­ ся поденной работой в немецкой литературе. Эта малопри­ метная деятельность К. Павловой в чужой для нее литера­ туре не изучена». ‘ , Так, через полстолетие Брюсов возродил из «забытья» яркую поэтическую индивидуальность в истории русской поэзии — к. П авлову , поэтессу послепушкинской поры, которая прошла сложный путь «от поэтического и философ­ ского р о м а н т и з м а к психологическому р е а л и з м у » 1. Современные исследователи отмечают, что творчество Каролины Павловой — современницы Пушкина, Лермон­ това, Баратынского, Фета, Л. Мея и др., было близко од­ новременно и Ап. Григорьеву с романтическими истоками его поэзии, и А. К. Толстому, воплотивш ему в своей поэзии характернейшую черту сознания людей 40-х гг.— историч­ ность их мышления и интерес к философскому осмыслению о б щ е с т в а , своего поколения и своей личности2. И стория русской поэзии. Т. \\ \\. Л ., 1969, с. 164. 2 Т ам ж е, с. 164— 167.

М. Л. Мирза-Авакян ОБРАЗ НИНЫ ПЕТРОВСКОЙ В ТВОРЧЕСКОЙ С У ДЬБЕ В. Я. БРЮСОВА При современном комплексном изучении психологии творчества было бы закономерным обратиться к задачам изучения творческого процесса писателей, к расш ифровке субъективно-психологического акта творчества, вскрызаю- щего особенности творческой личности. Если можно указать на ряд работ, посвященных про­ цессу рождения художественного о б р а за в сознании круп­ нейших х у д о ж н и к о в -р е ал и с т о в 1, то вопрос о за к о н о м е р н о ­ стях рождения образа у писателя-символиста в значитель­ ной степени о с тается недостаточно проясненным. Этим обстоятельством и объясняется наш интерес- к одной из страниц творческой судьбы Брю сова — его встре­ че с Ниной П етр овско й , д а в ш е й им пульс его т в о р ч е ст в у в годы 1904— 1910 и послужившей прототипом ряда его про­ изведений. Сопоставление их переписки, сохранившейся в фондах рукописных отделов Гос. библиотеки имени В. И. Ленина и ЦГАЛИ, воспоминаний Н. И. Петровской, частично опуб­ ликованных в «Литературном наследстве», посвященном Брюсову, с воспоминаниями современников и его произве­ дениями, где отраж ается образ Петровской и где вводят­ ся скрытые цитаты из их писем, позволяю т сделать ряд выводов, проясняющих вопрос о процессах типизации в творческом сознании Брюсова. В воспоминаниях современников Брюсов представлен прежде всего как мэтр символизма, редактор символист­ ских изданий, участник дискуссий. Таким он вос­ принимается в воспоминаниях Марины Цветае- 1 См.: И. Д . Е рм аков. Этю ды о психологии творчества А . С. П у ш ­ кина. М . - П г , 1923; Н. К. Гудзий. Как р аб о тал Л ев Толстой. №.,= '•936; Г. Чулков. Как работал Достоевский. М., 1936; М. Л енобль. Пи­ сатель и его работа. Л., 1962, и др. 223

ной, Г. Ч у л к о в а1; Андрей Белый, соратник Б р ю с о в « В е с а м » , то единомышленник, то оппонент, о с т а в и л П° б е л е е сложный его литературный портрет: «...Он Ги | НЭм п и ш е т Белый,— что называется скептиком, не в е р я ^НЛ’ ' 6с а, ни в черта..., его интересовали А х и л л е с о в ы г'\" В любого мировоззрения»2. Ты Помимо Брюсова — мэтра символизма, б ы л и •квтопг\" Брюсов, художник, которого влекло к глубинным прояв^'* ниям чувств, который о с т р о воспринимал к о н ф л и к т ы Впе ՝ менн. Такой Брюсов приоткрывается нам в перепи ске Ниной Петровской. Она так обрисовала этот открытый лишь не многим о б р аз Брюсова, искателя и сти н ы , пстепИ занного муками страстей, но готового к новым р а'зоч ар о вакиям и обретениям: «Он подставлял лицо и душу п ал я­ щ ем у зною пламенных языков и сгорал, страдая и изнемо­ г а я . Всю жизнь он исчислял градусы температуры своиу костров». Эти «бездонные глубины» он «не о б н а р у ж и в а л перед людьми», носил «строгую м аску»3. Этот образ по всей его синтетической цельности отра­ ж ен в переписке Брюсова с Петровской, встр еч а с кото­ рой оставила глубокий след в его художественном со зн а­ нии. В одном из писем 1909 года он оценил э т у встреч у словами Фета: У любвн есть слова, те слова не умрут, Нас с тобой ожидает особенный суд, Он придет и нас в толпе различит, И мы вместе придем, нас нельзя разлучить4. Петровская в своих воспоминаниях отвечает на воп­ рос, почему эта встреча с ней, с молодой писательнице», так и не проявившей своего таланта, ок азалась для Брю­ сова столь знаменательной; «Брюсов угадал по мне, — пишет она — органическую родственность моей души с одной половиной своей, той 1 Так, например,, Г. Чулков писал, что Брюсов «был загр им ирован под строго невозмутимого джентльмена» (Георгий Чулков. Годы странствий. Из книги воспоминаний. М., 1930, с. 93). 2 А. Белый. Начало века, с. 283. 3 Н. И. Петровская. Воспоминания о В. Брюсове и поэтах-еимво листах (1924— 1928 гг.) Машинописный вариант.— ГБЛ , ф. 376, К- ՝• ед. хр. 11, л. 2. * ГБЛ , ф. 376, к. 1, ед. хр. 11, л. 87; Стихотворение А. Фега «АИеге§о» в кн.: А. Фет. Стихотворения. М., 1956, с. 18. 224

¥ йной». которую он в себе любил, а чаще люто ненави- деЛ:!>1 метим, что В ранней поэзии героиня стихов Брюсова множественно («любимая»-, «моя Миньона»), она п0А на индивидуальности. В Нине Петровской ему откры- лИШе чувства, созвучные его лирическому герою: мятеж- лНСЬч томление о высоких страстях и осознание обречен- 1!° и этих поисков в бездуховном обществе, убивающем 1 ость Регистр ее духовного мира может быть соотнесен Ж е н щ и н а м и Блока, с образам и лирических героинь поэ- ш Ахматовой и Цветаевой — мир утрат и разочаровании, 3“ минированный кризисной эпохой. В этом смысле прав Г ртый назвавший Петровскую «музой Брю сова». Имя Нины Ивановны Петровской (1884— 1928) впер- , появилось на страницах символистских изданий в 1903 г. В годы 1904— 1907-е её рассказы и рецензии печата­ лись в журналах «В есы » и -«Золотое Руно», в альманахе «Перевал», а в 1908 году вышел ее сборник рассказов, саркастически названный «Sanctos amor» (Святая любовь), в котором щедро цитировались письма Брюсова, и ряд сюжетных ситуаций восходили к их отношениям. Жена издателя «Г ри ф а», С. А. Соколова (псевдоним _(2 К речетов), бы лз принятз в символистской среде, дружила с К. Бальмонтом, А. Белым, М. Гофманом и др. Круг ее интересов определялся этой средой: журфиксь! в издательстве «Гриф», спиритические сеансы в особняке Хо­ мяковой, чтение мистической философии, «братские мисте­ рии» поэтов-«аргонавтов». «Учителем жизни» она избрала Андрея Белого, что немало способствовало этим «экзоте­ рическим туманам». Белый называет ее «Настасьей Фил- лнпповной». Действительно,, с героиней Достоевского род­ нит ее безбытность, дерзость, духовная свобода при з н а ­ чительно малой амплитуде исканий. В ее рецензии на кни­ гу В. Соловьева «Философия смерти» написан портрет женщины, имеющий автобиографический подтекст: «Есть вечно тревожные, горящие души... как жители неизвестной планеты, они, чужестранцы, мечутся по зем л е»2. Эти сло­ ва звучат как интимное признание. Брюсов нашел в Петровской образ женщины эпохи, накануне исторических перемен отразившей весь трагизм и противоречивую сущность времени — этим и объясняет­ ся особое место ее в творческом сознании поэта. 1 Н. И. Петровская. Воспоминания о В. Брюсове и поэтах-симво- листах, л. 23. 2 Золотое Руно, 1906, № 9, с. 108. 15. Брюсовские чтения 1983 года.

Встреча, определившая их судьбу, произошла в щл году, когда уже слышался «гул грядущего 1905 год i богемная Москва «бессознательно прощалась» с w ’а б ы т о м 1. У՜ 0Дящчм «Иногда мне казалось, — пишет Петровская — уйду в сумерках, потону в заснеженных переулках,.. встВ° Т чу... кого, не знаю! Ах, пусть, что угодно, но не это!»2 Рб' Первое свидание н азы вает она «симфонической комп зицией с грозным мотивом «Пиковой Д а м ы » 3. У Д рагомп՜ ловской заставы сыпал снег, бил ветер — и Брюсов, на к' лонясь к ней, спросил: «И пойдешь? Со мной? К у д а ’ позо՜ ву?» Этот мотив выхода к свету, к счастью, осознание си­ лы любви нашел отражение в мифологической теме исхо­ да Эвридики из ада в лирической поэме «Орфей и Эври- дика». Поэма представляет диалог: Орфей Слышу, слышу шаг твой нежный, Эвридика Ш аг твой слышу за собой, Орфей Мы идем тропой мятежной, К жизни мертвенной тропой. Ты — ведешь, мне՛— быть покорной, Я должна идти, должна... Но на взорах —облак черный, Черной смерти пелена. Выше! Выше! все ступени, К звукам, к свету, к солнцу вновь! Там со взоров стаю т тени, Там, где ждет моя любовь! (I, 385) ' Символика этой поэмы не ввела в заблуждение сов­ ременников. Белый изобразил в карикатуре Брюсова — Орфея, тянущего за руку упирающуюся .Звридику — Ни­ ну4. В мем уарах Белый назы вает Брюсова «Орфеем, изво­ дящим из а д а » 5. Сюжетная ситуация (без индивидуальных примет) пе­ редает начало их любви, 1905— 1906 годы, воспринятой обои­ ми как выход из тупика. 1 Н. И. Петровская. Воспоминания о .Брюсове и поэтах-символи- стах, л. 2. 2 Там же, л. 3. 3 Там же, л. 51. 4 Лит. наследство. Т. 85. с. 387. 5 А. Белый. Начало века, с. 276. 226

«Твоя судьба, твоя жизнь, твоя душа — останется для я самой близкой из всех жизней, существующих в ми- МбН[ м и р а х » 1. Т ак родилась книга стихов Брюсова «51ерЬа- РС-՛ («В ен ок »), о которой Белый писал: «...Вспомните лю- а ° Ч>ную лирику книги «В ен к а» — половина стихов обраще- к ней»2. В этот период Брюсову кажется, что он на- Н3 п в Нине духовно близкого человека, разделяющ его о тоску о высоких страстях. «Ты дала мне уввдяеть последние глубины, последние тайны моей души», — пишет он Нине3. О браз ее отразился во многих стихотворениях этой поры его творчества, при­ чем не столько в индивидуальных приметах, сколько в об­ щем психологическом складе. Так, в стихотворении «П орт­ рет» (в первой редакции, приведенной в письме к Петров­ ской, — «П одруге») — Черты твои — детские, скромные; Закрыты стыдливо виски, Но смотрят так странно, бездомные, Большие зрачки՛— (I, 397) — передан внутренний подтекст образа, каким его вос­ принял художник. Их беседы и споры, отраженные в переписке, выливаются в темы и образы поэзии и прозы Брюсова. Так, например, в рассказе «Сестры» воспроизве­ ден их спор о содержании любви. Нина — Мари — считает, что любовь «священное безумие», поэт — Б рю сов— полага­ ет. что любовь это и друж ба (К эт) и очаг (Л идия), что она гормонично сочетает многие лики. В рассказе цитиру­ ются письма Петровской. В письмах Петровской: В рассказе «Сестры»: «Я звала тебя для жизни хоро- Мари: «Я хотела любви беспре- дельной, безграничной. В тебе не шей, прекрасной», «ты разорвал нашлось такой любви... ты нашей свою душу пополам»4. любви отдавал треть души Как видим, Брюсов использует психологическую ситу­ ацию, отражающую грань современного быта (трагичность 1 ГБ Л, В. Я. Брюсов, ф. 376, к. I, ед. хр. 4 (1 ), л. 48. 98, ед. 2 А. Белый. Начало века, с. 279. 3 ГБЛ , ф. 376, к. I, ед. хр. 4 (1), л. 5. 4 Золотое Руно, 1906, № 8, с. 49—50; ЦГАЛ И , ф. 386, к, ХР- 19, л. 5. 5 Там же. 227

несвободной любви). Впоследствии эта тема будет ставлена в его творчестве. ' РеД՝ «Основное направление любовной лирики сбопн «Stephanos» — воспевание освобожденной от пут моп֊, \" ' 3 ных запретов любви-страсти. ‘ Ль՜ О бразы Клеопатры, Ариадны, Астарты, жрицы Огн генетически связаны с прототипом—с образом Нины Пе'Я ровской, поданным сквозь призму личностной оценки ппсГ теля. В переписке он н азы вает этВ чувство «ключом все)\" жизни», надеясь на то, что оно «обогатит на годы»1 1 В письме к Нине Брюсов говорит, что он преодолен кризис, испытанный им после завершения сборника «Urbi et orbi», явившегося итогом одного из этапов его поэтическо­ го пути — и он, благодаря встрече с ней, снова\" осознал свои творческие силы: «У меня вдруг открылись глаза сделались во сто раз больше зоркими; в руках я почув­ ствовал новую силу; я вдруг увидел вокруг себя со кр ови ­ ща, которых мой прежний взор не р азли ч ал»2. В таких стихотворениях, как «Тезей-Ариадне», «Ку­ бок», «В застенке», «Последний мир», «В трюме», ощуща­ ется отчетливо подтекст переписки Брюсова с Петровской. Как правило, такие стихотворения представляют либо от­ крытый диалог, либо внутренний диалог лирического героя, адресованный героине. При этом образ героини освобожда­ ется от индивидуальных примет, обобщается, с выделением в нем психологической и портретной доминанты, субъек­ тивно осмысленной. В портрете героини это — «лунность, призрачное очарование»: Твое лицо бледнее снега, Но строг и ясен облик твой. (I, 403) или: По твоей улыбке сонной Лунный облик проскользнул. (I, 398) или: Ты — как жемчуг маргерит: Тайный пламень, чуть заметный; В глубине ецо горит. (I, 406) 1 ГБ Л, ф. 376, к. I, ед. хр. 4 (1 ), л. 7. 2 Там же, л. 17. 228

К ак видим, процесс типизации у Брюсова, поэта-с'им- I ста не представляет синтеза индивидуального и обще- в° Ля наоборот, исходит из обобщения и схематизации черт Г° ’ тотипа, выделения главного, определяющего внутреннее ПР° ж а н й е 0 б раза, закрепленного в символике портрета, т я г им образом, обобщением в сборнике «S te p h a n o s» явл я­ ется образ великой страсти; переданной в системе симво- Л° В Уже к концу 1906 года отношения Брюсова к П етров­ кой вступ аю т в период кризиса. Брюсов осознает не толь­ ко силу этой любви, но и ее пределы. Петровская, жен- ш н н а своего времени и своей среды, в бунте против усто­ ев не выходила за пределы семейной квартиры, а ее зан я­ тие литературой не было ее судьбой, жизнью ее души. Брюсов однажды упрекнул ее в письме в том, что она «не стала читать» его последних стихов, тем самым «столько нитей оборвав в их душ ах». Однажды он заговорил с ней о поэзии. «Я испугался, — пишет Брюсов, — той пропас­ ти, которая ок азал ась между н ам и »1. В поэзию Брюсова входит тема несвободной любви, ее о п у сто ш аю щ ей силы, перекликаясь с поэзией Блока, Ах­ матовой, Маяковского. Такова незавершенная драма «Агасфер в 1905 году», поэтическая тема цикла «Песни о погибшей любви», сона­ та «Обряд ночи», стихотворения «Отречение», «Близкой», «Тени», «Призыв», «В сумраке» (сборник «Все напевы»). В этих стихотворениях Брюсов, опираясь на содержа­ ние своей переписки с Ниной, подчас свободно ее цитируя, передает трагизм безрадостных встреч без будущего, осоз­ нание их обреченности. Таково содержание стихотворения «Обряд ночи», где упоминаются детали, приведенные в вос­ поминаниях Петровской: Словно в огненном дыме целина, и вещи... Как хорош, при огнях, ограненный хрусталь!.. За плечом у тебя веет призрак зловещий... Ты — мечта и любовь! Ты — укор и печаль!.. ...Ты мне шепчешь. Что шепчешь? Не знаю, не надо. Умирает, смеясь, золотое вино... О, тоска твоего утомленного взгляда! Этот миг безнадежный мне снился давно! (I, 429) 1 ГБЛ , ф. 376, к. I, ед. хр. 4 (1), л. 15. 229

Но ж ертва кто из нас? Ты брошена на плахе? Иль осужденный — я, по правому суду? Не знаю. Все равно. Чу! красных крыльев взмахи! Голгофа кончилась. Свершилось. Мы в аду. (I, 494) -З д есь не только упоминаются биографические детали («свой столик» в «Метрополе», дирижер в красном ф раке символически осмысленный в об р азе С атан ы ), но и воспро­ изводится атмосфера их отношений после 1905 года, н а з ­ ванных «годами каторги без побега, без обещаний, которые не сбы лись»1. Тема осознания роковой ошибки, разочарования при мысли, что Великая Л ю бовь не состоялась, широко п р ед ­ ставленная в сборнике «В се напевы», не р аз опирается на переписку с Петровской, с введением цитат из ее писем, приведенных в форме свободного пересказа. Например, Брюсов писал Нине: «Ты не та, какой я те­ бя ожидал, я не тот, каким ты меня ож идала. О, мучи­ тельные вопросы!» Сравним в стихотворении «Отречение»: Я слышал, как смеется Безнадежность, И сам, в отчаяньи, стонал: «Не ты!!» (I. 472) или: Но в тайне темноты Войдешь не ты! не ты! : (I, 509) или: За все, за все тебя благословляю! За то, что влекся за тобою к Раю, За то, что стыну у его дверей! (I, 479) Реальные взаимоотношения являются своеобразным камертоном поэзии, поэт по ним выверяет внутренний под­ текст и главное в содержании поэтической темы. Образ 1 Ц ГАЛ И , ф. 386, к. 98, ед. хр. 19, л. 30. 230

иоаюшей любви передается в ряде символов: золотой Ум'ни, отлива бурного океана, похоронного обряда, раду- ^ п о с л е грозы, умирающего костра. В определении теоретика символа Андрея Белого, сим- ол_триада, проходящая цепь преобразований: реальный Вбраз, его общ ая схема — и прорыв в мистическое содер­ жание. В поэтической практике Брюсова, как правило, от­ с у т с т в у е т третий этап символа — наполнение его мистиче­ ским содержанием. Образ-символ Брюсова — обобщение, не мистический знак. Одновременно хочется отметить еше одну черту символа Брюсова, связанную с общей эво­ люцией его поэзии после 1905 года. Утяжеляются реалий, образы обрастают исторически­ ми деталями и психологическими приметами, что усилива­ ет в них реалистические элементы. Это особенно очевидно при изучении об р аза в исторической прозе Брюсова. С образом Нины Петровской связана работа Брюсова над романом «Огненный ангел». Как известно, роман был задуман еще в 1897 году, и его первые редакции не были связаны с образом Петровской. Повесть «Ведьма» (1903— 1904) имеет значительно более плотный исторический фон эпохи Реформации. Но уже 7 июля 1905 года Брюсов в письме к Петровской называет его «твой роман». После 1905 года роман получает автобиографический подтекст, в него вводится ряд сцен и сюжетных положений, связанных с Белым и Ниной Петровской («горестная путаница» от­ ношений Брюсова и Белого, назревания их дуэли, слож ­ ные отношения Брюсова с Петровской,- спиритические се­ ансы, ссылка Брюсова на их переписку и введение из нее цитат). Образ Элеоноры-Маргариты-Магды-Ренаты отчетли­ во связан с прототипом — с Ниной Петровской. Белый Даже полагал, что образ Ренаты — «натуралистический» портрет Петровской, что нам представляется преувеличе­ нием. Образ Ренаты — эскиз, схема духовных исканий Пет­ ровской, передающих трагизм противоречивой души чело­ века переходной эпохи. Нина Петровская так передает со­ держание образа Ренаты и ее связь с прототипом: образ Ренаты, говорит она, передает ее кризисное состояние в *907 году, «отчаяние, мертвую тоску по фантастически-пре- кРасному прошлому, готовность швырнуть свое обесцененное существование в какой угодно костер, вывернуть наизнан- КУ отравленные демоническими соблазнами религиозные 231

идеи и чаяния... оторванность от быта и от людей, о т ­ ческую бездомность, ж а ж д у гибели и см ерти»1. Пи' Образ Ренаты можно соотнести с любовной лирш— сборника «Все напевы». Правомерность таких п а р а л л е ! ” п о д в ер ж д а ется планом одной из редакций ром ана («п6*1 вести о ведьме»), где проводятся п ар ал л ел и с циклом «и՜ ад а изведенные»2. 3 Вряд ли можно согласиться с тем, что в дальнейшем Брюсов вернулся к «воссозданию камерной любовной тпа՜ мы»3. Ограничив исторический фон эпохи Реформации, 0х! ват исторических событий, Брюсов обобщил эпоху в обра -ах, которые несут в.себе внутреннее содержание кризис­ ной переломной эпохи — предчувствие нового. Недаром этот роман писался «среди залпов казаков» в дни москов­ ского восстания 1905 года, после прогулки поэта по забар­ рикадированным улицам Москвы. В «Предисловии пере­ водчика»4 Брюсов передал конфликт романа как высвобож­ дение духа, «почувствовавшего свою силу», от запретов. Именно этот психологический подтекст образа, обращен­ ный к эпохе «великих перемен», и позволил поэту соотне­ сти два времени — Реформацию и преддверие русской ре­ волюции, связанные с характерными для кризисных эпох чертами: раскрепощением личности от косных устоев, от­ речением от старой морали и религии, предвосхищением перемен. , Образ Нины Петровской — первооснова образа Рена­ ты, «безумной дамы, с лицом неправильным и прелест­ ным», обобщение ее мятежности и ожидания чуда. Однако образ Ренаты обрастает характерными для эпохи Рефор­ мации деталями: борьба нигилизма и веры, торжество ре­ нессансной свободы плоти и др. Образы Леонарда-Рупрех- та и Люциана-Генриха, Агнессы, Ренаты — сложный син­ тез реальных прототипов современников поэта (Белого, Петровской, И. М. Брюсовой и самого поэта) и историче­ ски детерминированных характеров эпохи Реформации. Кризисность двух эпох позволяет установить ряд ис- 1 Н. И. Петровская. Воспоминания о Брюсове и поэтах-символи- етах, л. 60. 2 См.: С. С. Гречишкин, А. В. Л авров. О работе Брю сова над ро­ маном «Огненный ангел» — В кн.: Брюсовские чтения 1971 года. Ере­ ван, 1973, с. 126. 3 Там ж е, с. 127. 4 Ц итата приведена в указ. работе С. С. Гречишкина и А. В. Л а в ­ рова (с. 128). 23Й

■ \" «ееких параллелей: религиозная нетерпимость двух т°Р111__ и увлечение оккультными науками, ож и дан ие чу- эП° хшабаш ведьм, разговор с духам и — и спиритические да; с ы в московских гостиных XX в. и проч. Это соотнесение двух эпох и позволило Брюсову вве- ти в «московскую повесть» о Реформации автобиографи­ ческий подтекст. рената возвращает нас к ее прототипу — Нине Пет- ровско^ о „ главе р0мана («Как я в первый раз встре- ти чся с Ренатой») герой, Рупрехт, говорит: П о л а г а ю только, что первая моя встреча с Ренатою ио меньшей ме­ ре столь ж е чудесна, как все необыкновенное и п отряса­ ющее, что впоследствии мы пережили с нею вместе ПУ, 15 _2 6 ). Это признание легко соотносится с перепиской, в которой Брюсов не раз говорит о том, что им явлен лик «великой, истинно непобедимой л ю бви »1. Преломляя сквозь призму художественного видения образ Ренаты, Брюсов не раз прибегает к свободной пере­ даче писем Петровской, что придает убедительность и эмо­ циональную силу повествованию. Например: В романе «Огненный ангел»: В письме Н. Петровской: Рената: «У нас с тобой общего «Химеры разделяют нас и слепят дела быть не может: ты — живой, глаза таким страшным туманом... я — мертвая. Прощай». ...Мы ничего не вернем и ничего не будет... (IV, ну Меня в твоей жизни нет»2. Генрих называет Ренату «злым гением его жизни» и говорит, что ее «страшно любить». В письме Брюсова к Нине: «Ах, Нина, темная твоя душа, страш ная, и страш но ее лю бить»3. Таких примеров использования цитат или свободных ссылок на переписку с Ниной Петровской можно привести немало. Первоначально роман «Огненуый ангел» был посвя­ щен Петровской, .«женщине достойнейшей и в высшей сте­ пени умной», однако это посвящение впоследствии автор снял,—не потому ли, что она оказалась «не той, какой он ее ждал»? И в дальнейшем Брюсов не раз возвращ ался к об- 1 ГБЛ , ф. 376, к. 1, ед. хр. 4 (1 ), л. 34. 2 Ц ГА ЛИ , ф. 386, к. 98, ед. хр, 21, л. 13. 3 ГБЛ , ф. 376, к. 1, ед. хр. 4 (1 ), л. 54. 233

разу Нины Петровской в сборнике «Зеркало теней» ( хотворение «Ответ на одно признание»), в сборнике « с И' цветов радуги (стихотворение «Она», «Близ милых в сборнике «Девятая Камена» («Надгробные тени и в мять угасших любвей»). Эти стихотворения, о тд а^н н \"3' временем, овеяны грустью и подлинным чувством Подведем итоги сказанному. Брюсов, поэт-еимволис используя черты прототипа, обобщает его, не прибегая индивидуализации, а о бобщ ает и символизирует основно՛* его содержание, психологическую доминанту образа. 6 Д л я творческого метода Брюсова нехарактерно напол пение образа-символа мистическим содержанием. Образ Брю сова обобщ ает, символизирует конкретные черты не превращ ая их в мистический знак и не выводя их за пре делы реальности. * 1 В исторической прозе он вносит в образ характерные приметы времени, усиливая его жизненность и историче­ скую достоверность.

О. А. Клинг ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОТКРЫТИЯ БРЮСОВА В ТВОРЧЕСКОМ ОСМЫСЛЕНИИ А. АХМАТОВОЙ И М. ЦВЕТАЕВОЙ Известны «отрицательные» отзывы Цветаевой о Брю­ сове. Не принимала, на первый взгляд, поэтику Брюсова и Ахматова. Многие, мемуаристы вспоминают слова Ахмато­ вой о Брюсове, сходные с цветаевскими: «Он зн ал секре­ ты, но он не зн ал тай н ы » 1. Однако глубоко правы историки литературы Р. Тимен- чик՜ и Г. Суперфин, которые так осмысляю т сущ ество твор­ ческих связей Ахматовой и Брюсова: «Ахматовская оцен­ ка всего литературного дела Брюсова... не мож ет быть исчерпана в терминах «читательского восприятия» и тре­ бует осознания ее связей с поэтической программой А хма­ товой»2. Это положение вполне распространим о и на связи брюсовской поэтики с Цветаевой, с другими поэтами, при­ шедшими в литературу в постсимволистскую эпоху. М ож­ но определенно сказать, что без изучения скрытых, . г л у ­ бинных связей художественных систем внешне противопо­ ложных на первый взгляд поэтов, наше представление о литературном процессе XX века будет неполным. К ак пи­ шет современный теоретик л итературы Г. Б ел а я , « в аж н о исследовать скрытую фазу усвоения стилевого опыта, ког­ да только формируется тип личности художника и его мировоззрение»3. Это позволит увидеть художественные от­ крытия Брюсова в движении, позволит поставить вопрос об исторической продуктивности стиля Брюсова. Выявить 1 См., напр.: В. Ардов. Этюды к портретам. М., 1983, с. 63. 2 Письма А. А. Ахматовой к В. Я. Брюсову. Вступительная статья и комментарий՛ Г. Г. Суперфина и Р. Д . Тименчика.— Записки отдела Рукописей ГБЛ СССР им. В. И. Ленина. Вып. 33. М., 1972, с. 273. 3 Г. Белая. И сторическая продуктивность художественного откры­ тия.—В кн.: Теория литературного стиля. Современные аспекты изу­ чения. М., 1982, с. 384. 235

художественные открытия Брюсова было бы проще на териале ближайших учеников Брюсова, однако не эпигон3' а большие художники определили литературное разв и тЫ’ XX века, не в творчестве эпигонов, а в творчестве Ал՝.,\"6 товой, Цветаевой, Пастернака, Маяковского и друг'и' поэтов подтвердилось значение художественных открытий Брюсова. 1 Художники, пришедшие в искусство в конце 900-х го дов, ясно осознавали, что д л я того, чтобы рас ска зать по- новому о новом мире, уже непригоден классический стиль Все они обращаются к поэтическому арсеналу символизма Особое значение для молодых поэтов имело творчество Брюсова, в котором наиболее рельефно обнажился стиль эпохи, стилевая доминанта времени. Примечательно, что ко времени окончательного фор­ мирования творческой манеры Ахматовой, Цветаевой, Пас­ тернака, Мандельштама, Есенина, многих других художни­ ков уместнее говорить о влиянии Блока. В 900-е годы, когда только складывался тип личности и видение мира молодых поэтов, первостепенным было влияние Брюсова. Показательны в этом отношении мемуары Сергея Со­ ловьева «Воспоминания о Брюсове эпохи «Венка»: «На за­ ре моей жизни я был совершенно раздавлен могучим ге­ нием Брюсова... радостно было сознавать, что в наш век... живет поэт, который равен был только ....может быть, Пуш­ кину, и ж и вет он на Цветном бульваре, можно к нему \"хо­ дить и слуш ать его слова, стихи»1. Врюсовым эпохи «Венка» интересуется Анна Андреев­ на Ахматова. К ак видно из ее писем 1906— 1907 годов к приват-доценту П етербургского университета С. В. Фон Штейну, Ахматова была под сильным впечатлением от недавно выш едшего сборника Брю сова «Венок»2. Это было время, когда, как вспоминала Ахматова в автобиографии, она «писала великое множество стихов»3 и когда только начал формироваться ее поэтический стиль. В любом слу­ чае сам факт обращения Ахматовой к стихам Брюсова говорит о многом, он и предопределил — пусть иногда неосознанно — использование впоследствии Ахматовой художественных открытий Брюсова. 1 ГБ Л , ф. 696 (Соловьева С. С.), карт. 3, ед. хр. 7, л. 1. 2 Ц ГА Л И , ор. 1298, оп. 2, № 1. 3 А. Ахматова. Стихотворения и поэмы (Библиотека поэта. Большая серия). Л., 1977, с. 19. 230

Письма Ахматовой к Штейну подтверждают вывод о что именно в связи с Брюсовым, а не с Блоком осоз- Т° е т Ахматова в 1906— 1907 гг. подспудно то, что мы наз- на н стилевой доминантой своего времени. С оо бщ ая о сво- БаЛпредполагаем ом зам уж естве, А хм атова передает свои 6 г в а с П0М0щью отрывков из стихотворений Б рю сова «В ястенке» и «Тезей Ариадне» из «Венка». К стихам Брюсо- Зга обращается в 1909— 1910гг. М ари н а Ц ветаева: брюсов- в ие с тихи помогли ей присмотреться к событиям свцей ж и з ­ ни к миру. К ак отмечает Анна С аакян ц, трехтомник Брю со­ ва «Пути и перепутья» «был одно время частью жизни юной Цветаевой. В стихах Брюсова, столь непохожих на ее соб­ ственные, полудетские, она тем не менее находила созву­ чие своим чувствам и настроениям. Более того: она под­ черкнула у Брюсова строки, которые не только по настрое­ нию, но и по форме в ы р аж ен и я могли бы п рин ад л еж ать ей самой»1. Анна С а а к я н ц сообщ ает затем, что под з а г л а ­ вием двух брюсовских стихотворений — «Встреча» («Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида,...») и «В ва­ гоне» («В ее глаза зеленые...») — Цветаева ставит даты расставания с человеком, которого она тогда любила и ко­ торому н аписала тогда стихотворение «Н а прощ анье»2. В 1910 г. Ц в етаев а нап исал а статью «Волшебство в стихах Брюсова», опубликованную, п равда, посмертно3. Как и у Ахматовой, увлечение Цветаевой поэзией Брюсова приходится на этап напряженного поиска своего поэтического голоса. Как и в случае с Ахматовой, тяготе­ ние Цветаевой к творчеству Брюсова объясняется совпа­ дением мироощущения обоих поэтов. Цветаева как бы ощу­ щает недостаточность, невыразимость до конца-своих пере­ живаний'՜ в собственных стихах и восполняет эту недоста­ точность брюсовскими стихами. Так оба поэта — Ахматова и Цветаева, во многом впоследствии определившие пути русской поэзии, на одном и том же этапе своей жизни, этапе становления твор­ ческого лица, — обращаются к опыту Брюсова. Потому неслучайно, особенно в первых поэтических сборниках Ахматовой и Цветаевой, сказалось брюсовское влияние. Правда, в стихах Ахматовой из «Вечера» обнаружить брюсовское труднее, чем у ранней Цветаевой. Объясняет- 1 П амятные книжные даты. М., 1982, с. 203. 2 Д ень поэзии. 1979, с. 31. 3 Там же, с. 33—34.

ся это тем, что до нас почти ничего не дошло из «велик го м нож ества» стихов, написанных Ахматовой в 1904°՜ 1907 годах. К ак известно, Ахматова, начав писать и п у б т Г коваться в периодической печати ран ьш е Ц в е т а е в о й \" Вк пустила свой первый сборник позже дебюта Цветаевой А матова издала «Вечер» на том отрезке своего творческой пути, когда она уже во многом прошла этап ученичестр° Цветаева же поместила в своем «Вечернем альбоме» первы' стихи, написанные ею как раз в период увлечения Б п ^ совым. 1ю՝ Но что же определило «заражение» (В. М. Жирмун ский) Ахматовой, Цветаевой и других поэтов 900-х годов художественными откры тиями Брю сова? Судя по тому, кн- кие брюсовские строки цитирует Ахматова в письмах к Штейну, судя по пометам *Ь етаевой на принадлежащем ей трехтомнике «Пути и перепутья» и по отзывам о стихах Брю сова в статье 1910 года, можно предположить, что по- этоз привлекало то, что столь удачно н азв ал вслед га Бальмонтом Львов-Рогачевский — «лирикой современной ду ш и » 1. Брюсова можно назвать одним из первых поэтов-хро- никеров начала XX века. Ему принадлежало первенство в художественно совершенном и новом воплощении изме­ нившегося человека XX века и изменившегося мира. Брю­ сов канонизировал «принцип новизны» в поэзии, которому сам был верен до конца 900-х годов, он приучил поэтов искать свой собственный неповторимый голос. Наконец Брюсов в своих стихах изобразил неуловимое, но явно во­ шедшее в русскую жизнь разорванное, трагическое соз­ нание человека XX века во всех его противоречивых про­ явлениях. Это было связано с целым рядом художественных открытий Б рю сов а2. Первенство Брюсова подчеркивали поэты всех после­ дующих поколений. Емко и точно определил значение Брю сова критик Е. Л яцкий: «Ему принадлежит заслуга расширения круга тех явлений жизни, которые еще не «превращ ались в красоту» поэтического и зображ ен и я»3. Новаторство Брюсова в выборе поэтического объекта отмечает Ахматова-гимназистка. В одном из писем к 1 Современный мир, 1910, № 6, с. 14. 2 См, исследования Д . Е. М аксимова, М. 71. М крза-Авакян, В. С Дронова и др. 3 Вестник Европы, 1907, № 4, с. 666. 238

• она отмечала, что многие стихи Блока, например, ^ 1Те някомка» поразительно напоминаю т Брю сова. И н те­ л а ком м ен тари й Ахматовой к «Незнакомке», который реС^ и т с я однако, и к Блоку, и к Брюсову. В нем опреде- ° ТН пя принцип и зо бр аж ен и я и видения мира, открытый гЯС1.говым и присутствующий у Б л ока: «...но оно велико­ лепно это сплетение пошлой обыденности с дивным, яр­ ким видением»1. «Преображение в красоту», то есть возведение еще пйпаботанных гранью поэзии сторон действительности в чпяд поэтического, ценила в Брюсове Цветаева. Именно Ряк она понимала то, что называла «волшебством» в сти­ лях Брюсова. «Волшебство» — это поэтический эквива­ лент мира. Любопытно, что и упомянутый Л яц ки й , которо­ го трудно заподозрить в поэтической восторженности, пи­ сал в те годы о сущности искусства: «...искусство есть то средство, тот инструмент, который «преображает в красо­ ту» отраж ения и п ереж ивания человеческого д уха»2. Пони­ мание искусства как «волшебства» вдохновляло поэтов многих поколений. Неслучайно Цветаева называет свой второй сборник стихов — «Волшебный фонарь». В этом было что-то гетев- ское: метафорический образ волшебного фонаря неодно­ кратно встречается в ранних сочинениях и письмах Гете применительно к театру Ш експ и ра3. Неслучайно Ц в е т а е ­ ва писала о городе в стихах Брюсова: «Шум экипажей, блеск витрин, смена лиц, и среди стольких лиц вдруг од­ но на миг единственное, — вот оно, волшебство улицы!» Литературоведы не раз писали, что изображение го­ рода—«подлинное художественное открытие» Б р ю со в а5. Это стало возможным потому, что Брюсов увидел город в све­ те «Волшебного фонаря», и город Брюсова в освещении су­ мерек, пограничного света дня и ночи, света заходящего солнца и электрического освещения соответствовал «суме­ речному сознанию», новому представлению о человеке и 1 Ц ГА ЛИ , ф. 1298, оп. 2, № 1. 2 Вестник Европы, 1907, № 4, с. 682. 3 См. ком м ентарий. Е. И. Волгиной к кн.: И. В. Гете. Театральное призвание Вильгельма Мейстера. Л., 1981, с. 293. 4 День поэзии. 1979, с. 34. 5 Д . Максимов. Брюсов. П оэзия и позиция. Интересно зам еча­ ние Максимова о лирической достоверности, естественности темы го­ рода у Брюсова (с. 138).

его внутреннем мире. Потому с Брю совы м связаны няэг, ния первых книг Ахматовой («Вечер»), Цветаевой черний альбом»). (.«ое- В чем же проявилось влияние Брюсова на Ахматов, „ Как отметил Р. Тименчик, все произведения Ахмч-г' вой пронизываю т системы цитат. П р а в д а , трудность их п явления связан а с тем, что А хм атова берет лишь ппи'՜ слово и в ставл яет его в свой контекст1. Эту трудность усугубляется в нашем случае, так кла­ на уровне исследования отпечатка чужого художествен и,? го открытия в глубинах памяти поэта материалом и с с Г д овани я становится почти неуловимое: не только образ на и осколок этого обр аза, его преломленное о траж ение 'нм тонация, прием, в згляд поэта на мир и т. д. Важно еще одно замечание Тименчика: принцип обт ективизации «чужого слова», тематического мотивирования элементов шаржированно-символистской стилистики восхо­ дит к Пуш кину и мож ет быть н азв ан пуш кинским2. В сле­ довании этому пушкинскому принципу'Ахматова и Бпю- сов сходятся. Более того: Ориентация на стилистическую многоликость Пушкина была возрождена в поэзии начала века Брюсовым, от него этот прием мог перейти к Ахмато- Брюсов, как впоследствии и Ахматова, умело воссоз- • авали идиостиль адресата в своих посланиях и посвяще­ ниях. Гнменчик отметил в стихотворении Ахматовой «Кос­ ноязычно славивший меня...» шаржирование стилистики символизма. Можно было бы оспорить факт шаржирова­ ния, однако важна суть проблемы: умелое использование элементов устойчивого стиля символизма: «Зачем не ста­ ла я звездой любовной», «лик жестокий и бескровный» «меня ведет палач По голубым предутренним дорогам». сходный прием можно найти у Брюсова: например в стихотворении 1903 г. «Андрею Белому» он вводит в кон­ текст своего поэтического языка устойчивую лексику ар­ гонавтов. Брюсовское «Я многим говорил до исступленно- ности. С такой надеждой, с такой любовью» вступает в ди­ алог с «безднами», «ризами», «высями». Наконец, Брюсов вводит голос Белого: «В сиянии н еб о -ви н о и золото!—Как ярки дали, как вечер пышен!» В стихотворении «Младшим> ' Р. Д. Тименчик. Художественные принципы предреволюционной поэзии Анны Ахматовой. Автореф. дис... канд.֊ филол. наук. Тарту, 1 с/оСс, С. О. 2 Там же, с. 10. -240

Г . ,,япгонавтов» («она», «жених», «озаренный дворец»,. лексика <Р венце») контрастирует с «железными болта- «отсвег ... о м уд 1Шительно одинаковое ощущ ение у Брю- м1Р>՛ Ахматовой первоосновы стилистики символизма, у с°ва __ <<Но в ПуТаных словах вопрос з а ж ж е н . з а - ЛхМнТе стал а я звездой любовной»; у Брю сова — «Но а ч6 й ияппасно ищу я звезду». не Почти неуловимо вводит А хм атова в свои р а н н и е с т и - и брю совское «слово». В лирике Ахматовой сквозной яв- ЛЯеТБЯою%вскаяеРстилистика сказы ва ется в стихотворении Ярчсрняя комната». У Брюсова могла взять Ахматова вве- инг, в структуру стиха целой иноязычной ф разы , сохраняя ппп этом рифму и ритм стиха. «Б елы е хризантемы», «ста- ппрсаше» «севрские статуэтки», «букет ярких георгин»,, «ягкорды клавесин» — все это взято Ахматовой из экзоти­ ческого арсенала Брюсова. Известно, какую значительную смысловую роль играли в поэзии символистов цветы, у Брю ­ сова они создавали обстановку, на фоне которой развер­ тывалась любовь-страсть, любовь-борьба. «Азалии», «крип­ томерии», «иммортели», «георгины», «лист банана» все это как отмечала Л. Гинзбург в связи с экзотизмами у символистов, должно было приковать внимание читателя и предполагало новое значение контекста, роль подтек СТЗ С овременная исследовательница Н. И. Артю ховская среди других примет родства поэтики Ахматовой и симво­ листов отмечает наличие в ранней лирике Ахматовой «вто­ рого плана»2. Потому «иммортели», «георгины» у А хм ато­ вой тоже работали на создание подтекста. Этот прием об­ нажается в уже соотнесенном с Брюсовым стихотворении «Вечерняя комната», по поводу которого уместно говорить о «вещном мире», но где есть и элемент символики. Ориентация на стиль символизма, в том числе на стиль Брюсова, явственнее обнаруживается в более ранних, стихах. Например, в стихотворении «Я умею любить», оно соотносится с брюсовским «Моя любовь палящий пол­ день Явы». Это видно в музыкальности, от К0Т0Р01^ П0С՜ ледствии Ахматова откаж ется, но которой в 1904 1У0о го­ дах будет следовать. 1 Л. Гинзбург. О лирике. Д., 1974, с. 251. 2 Н. И. Артюховская. Акмеизм и раннее творчество Анны А хмато­ вой. (Поэт и течение). Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. М., 1982, с. 7. *6- Врюсовские чтения 1983 года. 241

У Брюсова брала Ахматова и другое — и$обпажрц -будничнои, повседневной жизни города, использование п”6 вествовательной интонации. «Я помню вечер бледночпт, _ -иий. Ц веты усталых георгин»; «Осенний день был т \\ ° М' и скуден»; «Прохлада утренней весны Пьянит ласкают?՜1 намеком; О чем-то горестно далеком Поют осмеяннк сны» — эти брюсовские строки напоминают порой неулп6 вимо ахматовские. Особо эго относится к ритму и ИНт нации, например, в стихотворении Ахматовой «Вечером» °՛ Однако дальнейшее творчество Ахматовой, безуслов но, было связано с отталкиванием не только от стиля Бпю со в а, но и от всех других индивидуальных стилей. И все же иногда брюсовское «слово» всплывало в стихах Ахма­ товой: то в названии поэмы «У самого моря», близкое названию брюсовского цикла стихов «У моря», то в эпи­ графе из Каролины Павловой «Мое свято ремесло» к цик­ л у «Тайны ремесла». Становление Ахматовой после «Вечера», «Подорожни­ ка», «Белой стаи», предсказанное Н. Недобровой, форми­ рование эпической музы Ахматовой не состоялось бы бет опыта Брюсова. Внимательное чтение стихов ранней Цветаевой позво­ ляет обнаружить и в них «остаточную» энергию художест­ венных открытий Брюсова. Уже из этого видно, как неправомерно видеть в от­ ношении Цветаевой к Брюсову только неприязнь. Как от­ мечает Д. Максимов, Цветаева считала Брюсова «одним из самых значительных в Роесии пролагателей поэтических путей»1. Ц в етаев а п одчеркивала в 20-е годы своеобразиз ■своего вида любви к Брю сову — оттолкновению. Однако стремительному отталкиванию от опыта Брю­ сова предшествовало притяжение. «Стихи Брюсова я лю­ била с 16 по 17 лет — страстной и краткой любовью» — с этих слов начинается очерк о Брюсове «Герой труда». Да и в само определение Брюсова — «герой труда» — Цветае­ ва не вкладывала уничижения. Не стоит забывать; что в •одном из отрывков, написанном сразу после смерти Брю­ сова, Ц ветаева и своего отца н азы вает «героем т руд а» 2. Д ля Брюсова было характерна пристальное внимание к самой жизни, интенсивное переживание бытия, соотно­ шения своего «я» и мира. П редельн ая напряженность пе- 1 Д . Е. Максимов. Брюсов. Поэзия и позиция, с. 71. 2 М. Цветаева. Я буду жить. П убликация, подбор и подготовка текста А. А. С аакян ц .--О го н ек, 1982, № 28, с. 18. 242

яния своего «я» в мире, открывающая восприятие Ре* г п мира во всех его проявлениях, были присущи и Ц ве- самого лнрического героя и Цветаевой и Брюсова ха֊ т а роно внимание ко всем сферам бытия и особый ин- РаКТ Рк максимальной реализации связи личности и мира. теРе^ а стремление обоих поэтов к переосмыслению тр а- иоНных жизненных ситуаций, к игре на кон трастах, д \" ц сЛедствие этого, чертой и зображ ен и я мира у Брю сова н ботьшей степени у Цветаевой стали оксюморонность, \" перболизм, использование резких переходов от смысло­ вых полутонов к законченности. В наибольшей степени близость поэтики Брюсова к Цветаевой сказалась в «Вечернем альбоме»: в него вошли стНХи, написанные в пору явного ученичества и «влю блен­ ности» В Брюсова. Можно предположить, что, находясь под влиянием Брюсова, Цветаева особое значение придавала суду Брю ­ сова. А. С аак ян ц установила, что, хотя Ц в ет а ев а и писала/ о том, будто ни одного экземпляра на отзыв послано не было, на самом деле она отправила экземпляр «Ве­ чернего альбом а» М. Волошину и В. Б р ю со в у 1. Первую книгу Цветаевой интересно прочесть через призму «чуж о­ го» — брюсовского — слова... Сходство мироощущения ранней Цветаевой и Брюсова времени первых своих сборников (а именно они привлека­ ли внимание Цветаевой) проявилось в обращении обоих к образу Марин Башкирцевой: ей посвящен «Вечерний аль­ бом» Цветаевой; известно, что и Брюсов в своем дневнике, много страниц уделил экстатическому преклонению перед. М. Баш кирцевой, о казавш ей на формирование молодого- поэта сильнейшее влияние. В построении «Вечернего альбома» сказалось берущее начало от Брюсова понимание книги стихов как лирическо­ го целого: три разд ел а «Вечернего альбом а» («Детство»,. «Любовь», «Только тени») как бы образуют единый сюжет.. Довольно значительно тематическое сходство первой книги Цветаевой с лирикой Брюсова. Можно предположить ув­ лечение Цветаевой экзотическими балладами Брюсова,, варьирующими тему сильной страсти, проявляемой в не­ обычных условиях, например, рабства (баллада «Раб»). Так, молодой поэт создает стихотворение «Пленница», вос­ ходящее к жанру баллады. К балладам Брюсова прибли- 1 См.: А. А. Саакянц. О правде «летописи» и правде ж изни.—Вопросьь литературы, 1983, № ц , с. 213. ,243

жается и стихотворение «Маленький паж». В нем тп- ется тема трагического несовпадения мира грез и паКТУ' пости. К брюсовскому циклу «Любимцы веков» В О Г У ^' появление в «Вечернем альбоме» стихотворений «Кя%, л11т та», «Л ю довик XVII», «Анжелика», «Потомок Щ1 ! Ра՜ королей». Вряд ли Цветаева могла обойти вниманием Д“Х хотворение Брю сова «Н аполеон» («Д а, на дороге пп, аий...»). однако в свои, стихах она обращается к в д Г '՜ ческим героям, к а к бы п р и н ад л еж ащ и м к поколению -И՛ теи» и несущим на себе тяжесть ошибок «отцов». А. С аак ян ц с в я за л а с влиянием брюсовского стихотпг, рения «Н аш а тень» название раздела из «Вечернего -п. бома» «Только тен и »1. Действительно, эта тема сквозняк в первой книге стихов Цветаевой. Она проявляется в >ти хотворениях «Лучший союз», «Стук в дверь». Тема т е н и ֊ призрачной любви, волш ебства мира — соп ряж ен а у Ц ВР таевои с обращением к теме вечера, сумерек, которую как уже отмечалось выше, канонизировал в поэзии Брюсов Вечерний город был «волшебством» и д ля Цветаевой «От четырех до семи» ֊ так и называется одно из стихотворе­ нии «Вечернего альбома». В трактовке темы вечера, суме­ рек проявляются следы приверженности ранней Цветаевой Брккюва°ТСКИМ М0ТИВам в поэзпи- в том числе мотивам Неоспоримым является обращение Цветаевой к худо­ жественному опыту Брюсова в стихотворениях «Встреча» («Ьечернии дым над городом возник...»), «Гаснул вечер как мы умиленный...». В качестве эпиграфа Цветаева взяла к последнему стихотворению слова «...есть встречи случайные^..», которые напрямую соотносятся со стихотво­ рениями Брюсова с одноименным названием «Встреча». осле «Вечернего альбома» Цветаева воспринимает опыт Ьрюсова скорее в полемическом аспекте: отталкива­ ние от открытий Брюсова брало верх над притяжением. то видно, например, в стихотворении «В раю», включен­ ном во второй сборник «Волшебный фонарь» (1912). История создания стихотворения «В раю», воссозданная самой Ц ветаевой и прокомментированная А. С аакян ц 2, лю бопытна для нашего исследования. «В раю» было՜ пос­ лано на конкурс, организованный Брюсовым (в качестве темы были заданы строки из «Пира во время чумы» Пуш­ кина: «Но Эдмонда не покинет Дженни даж е в небесах»). 1 День поэзии. 1979, с. 32. 2 См.: М. Цветаева. Соч. в 2-х т. Т. I. М., 1980, с. 489. ■241

I „пстаивала Цветаева, стихотворение было написано ^ аК б ъ я в л е н и я конкурса. Но даж е если это так, то, посы- д0 гяое произведение на конкурс, организованный Брю- ла«ым ц ветаеВа не могла не вступить в своеобразный СпоР-д'иалог с ним. ° Безусловно, не может быть уверенности, что Цветаева * „ипла брюсовское стихотворение 1903 г. «К близкой», У ч е н н о е , однако, и в «Пути и перепутья», но на уровне гпеяования сходства и различия поэтики двух художни- „озможно сравнить цветаевское «В раю» и названное к ХОХворение Брюсова. Оба произведения брюсовское ° большей степени, цветаевское в меньшей восходят к ^•янру любовного послания. В обоих — сходство в теме: р а з м ы ш л е н и я о любви, перешагнувшей смерть. Сама тема «е новая для мировой лирики, но излюбленная символи­ стами и Брюсовым. В стихотворении Брюсова земное пред­ стает как «былое», душа — «преображенной», «от всех условий бытия... отрешенной». Возникает традиционная для лирики ситуация: лирический герой, мир которого венчает «бездонные высоты», вызывает к любимой и она отвечает на зов из бездны. Так любовь и космос оказыва­ ются равновеликими. Совсем по другому решается эта тема у Цветаевой. Если лирический герой Брюсова «былое отряхает», то над лирическим героем Цветаевой прошлое не потеряло свою силу: «Воспоминанья слишком давят плечи, Я о земном заплачу и в раю». Цветаева декларирует приверженность земному. И совершенно неожиданен финал стихотворения Цветаевой. У Брюсова размышления о смерти должны были подчеркнуть силу любви лирического героя, Цветае­ ва же подчеркивает трагическую обреченность любви и в земном мире, и в некоем небытии: «Ни здесь, ни там, нигде не надо встречи, И не для встреч проснемся мы в раю!». Однако по своей системе приемов «В раю» во многом сходно с символистской вообще и с брюсовской, в частно­ сти, лирикой. Это сказалось и в использовании повтора начальной строки из первой строфы в последней строфе («Воспоминанье слишком давит плечи...»), и в широко распространенном с легкой руки Брюсова ритмическом перебиве в последней строке первых трех строф. Впослед­ ствии Ц ветаева сделает ритмический перебив одним из важнейших своих приемов, открыв тем самым в русской поэзии новое свойство, сближающее ее с народным стихо- 245

сложением, но генетически этот прием будет восходит. Брюсову. 14 В д а л ь н е й ш е м (1913— 1915 гг.) б р ю с о в с к о е влияни на творчество Цветаевой становилось все менее заметно Цветаева сознательно отстранялась от опыта Брюсова Однако следы чтения стихов Брюсова подсознательно су­ ществовали в поэте и оставались в ее стихах. Они проя­ вились в следовании «декадентским» мотивам раннего Брюсова, которые, хотя и приобрели в контексте цветаев­ ского творчества нное — трагическое — звучание, занима­ ли значительное место в мироощущении молодого поэта Это видно и в стихотворении «Идеш ь на меня похожий...» где возникает тема загробной любви, и в стихотворений «Легкомыслие! — М илый грех...» (при жизни не публико­ валось), в котором провозглашается свобода от всех зем­ ных обязательств, что было х ар актер н о для Брю сова 90-х и 900-х годов. В сим волистском клю че и по тем атике, и по поэтике написано стихотворение «Не думаю, не жалуюсь, не спо­ рю», заканчивающееся образом клоуна, шута: «Я — тень от чьей-то тени. Я — Лунатик Двух темных лун». Д ве луны можно, вероятно, рассматривать как неосознанную цитату из скандального в 90-е годы стихотворения Брюсова «Твор­ чество»: «Всходит месяц обнаженный При лазоревой л уне». (Л ю б о п ы т н о , что если в 1895 г. «две л у н ы » Б р ю ­ сова были объявлены верхом бессмыслицы, то обогащен­ ная открытиями символистов поэзия начала XX в. уж е допускала появление таких абстракций.) И, наконец, одно из последних проявлений диалога с Брюсовым-поэтом можно усмотреть в стихотворении «Мне нравится, что Вы больны не мной...» (1915). С р еди помет Цветаевой на брюсовских «Путях и перепутьях» есть и т а к а я строка: «М не грус-тно оттого, что мы с тобой не двое...», являю щ аяся началом стихотворения, обведена в к р у ж о к 1. Б р ю с о в с к о е с т и х о т в о р ен и е по стро ено на повторе привлекшей внимание Цветаевой строки, которая дает смысловой и эмоциональны й ключ. В 1915 г., отталкиваясь от него, Цветаева пишет свое стихотворение. О д н а ко вместо «Мне грустно оттого, что мы с тобой не двое» у Цветаевой совершенно иной поворот в едва уловимой свя­ зи двух людей: «Мне нравится, что Вы больны не мной... Так Ц ветаева углубила д аж е по сравнению с е н м в о л и - 1 Д ень поэзии. 1979, с. 32. 246

моМ наш е представление о ч ел о в е к е, его в н у т р е н н е м м ире, так она нащупала незатронутые до нее связи людей. Любопытен строй цветаевского стихотворения: в нем ук азы в аю тся и каноны символизма (повторы, мелодич­ ность, блоковская «ром ансность»), и собственные откры- тИя. О ни с в я з а н ы с п р и н ц и п и а л ь н о н о в ы м п о д х о до м Ц в е ­ таевой и всего постсимволистского поколения поэтов к стиху — смысловой значимости каждого слова в стихе. «Слова в Ваш их стихотворениях частью заместимы, зн а ­ ч и т — не те. ...Ваша стихотворная единица, пока, фраза, а л е слово. (ЫВ! моя — с л о г ) » 1,— п и с а л а Ц в е т а е в а о д н о м у из начинающих поэтов в зрелы е годы. Н о как бы созн а­ тельную демонстрацию новой поэтики, основанной на зн а­ чимости ф р азы , Ц в е т ае в а п ред п р и н яла ещ е в 1915 г.: в стихотворении «Мне нравится, что Вы больны не мной...» важнейшим конструктивным материалом является «слу­ жебная» частица НЕ, создаю щ ая смысловой и ритмиче­ ский рисунок произведения. Но приобретенный собственный почерк Цветаевой также, как и Ахматовой, был невозможен без опыта Брю­ сова. Безусловно, для того, чтобы стать большими поэта­ ми, А хм атова и Ц в е т а е в а д о л ж н ы бы ли отойти от х у д о­ жественных открытий и Брюсова, и любого другого поэта. Однако, как полагал Брю сов в 1920 г., «в самой настойчи­ вости отрицания того или иного метода можно иногда вер­ нее п р о с л е д и т ь в л и я н и е , н е ж е л и в п о д р а ж а н и я х » 2. ' М. Цветаева. Я б у д у жить, ..., с. 19. г Л ит. наследство. Т. 85. с. 243— 244.

И. г . Панченко «КОСМ ИЧЕСКАЯ» ТЕМА В РОМАНАХ В. Б Р Ю С О В А « Г О Р А З В Е З Д Ы » И А. Т О Л С Т О Г О « А Э Л И Т А » Ранее не предпринимавш аяся сравнительная харак­ теристика ром ана В. Б рю сова «Гора Звезд ы » (1899 Г «А элиты » А. Т олстого п р и зв а н а уточнить н а ш е представ л е н и е о формировании и развитии определенной литерч турнои традиции, приведшей, уже в советской литературе к появлению «Аэлиты» (1922) А. Толстого. И хотя неопуб л и к о в а н и ы и вплоть д о 1975 года р о м ан В. Б р ю с о в а ' по видимому, оставался неизвестным А 'Т о л с т о м у (по край­ ней мере, пока не было обнаружено свидетельств тому) чисто типологически он представляет существенную сту-’ пень в развитии научно-фантастической традиции в рус­ ской литературе. Роман Брюсова «Гора Звезды» связан как в художественном, так и в идейно-тематическом отно­ шении с позднейшими произведениями этого писателя ко­ торые, без сомнения, бы ли известны А. Толстому О ценки ром ана В. Б рю сова «Гора З в е з д ы » 'и первая статья об этом романе появились еще до его публикации. Гак, автор монографии о советском научно-фантастиче- ском р о м а н е А. Б р и т и к о в с п р а в е д л и в о за м е ч а ет , что Б р ю ­ сов своим романом «одним из первых в русской фантасти­ ке ввел мотив межпланетных путешествий»2 С С Гре­ чишкин в специальной статье, посвященной рукописям ро­ м а н а « Г о р а З в е з д ы » 3, о п р е д е л я е т х р о н о л о г и ч е с к и е г р а н и ­ цы работы Б. Брюсова над романом (1895— 1899), указы- 1 В Брюсов. Гора Звезды. Публикация Р. Щ ер бак ов а.֊ Фанта­ стика 73 74. Сб-к Н аучно-фантастических рассказов М 1975 с 191 — 236. Д а л ее постраничные ссылки на это издание романа В Брюсова даются внутри текста статьи в скобках. п критиков. Русский советский научно-фантастический роман. Л., 1970, с. 44. 3 С. С. Гречиш кин. Неопубликованный ром ан В. Я. Брюсова «Г о­ ра Звезды » — Брюсовские чтения 1973 года, Ереван, 19716, ,с 159— 172- 248