Фольклор семиреченских казаков

М. М. БАГИ ЗБАЕВА ЧАСТЬ I ИЗДАТЕЛЬСТВО «МЕКТЕП» Алма-Ата — 1977

ИБ № 518 Сборник составлен по материалам фольклор* ных экспедиции Казахского ордена Трудового Красного Знамени государственного университета им. С. М. Кирова и может быть использован как учебное пособие при изучении курса «Фольклор». В записи и обработке фольклорного текста принимала участие Л. Б. Абдуллина. Б 60602—206 М 404(07)—77 (g) Издательство «Мектеп», 1977

W елико значение фольклора в духовной жизни любого народа. В фольклоре отражаются исто­ рия и культура народа, его идеалы. Поэтому многие писа­ тели для создания своих произведений обращались и обра­ щаются к неиссякаемой сокровищнице народного творче­ ства. А. М. Горький настойчиво советовал молодым писателям изучать фольклор, богатый и красочный язык народной поэ­ зии, напоминал, что наиболее глубокие и яркие художест­ венные типы героев созданы фольклором, что он является источником и основой художественной литературы. В заклю­ чительном слове на I Всесоюзном съезде писателей он ска­ зал: «Начало искусства слова — в фольклоре. Собирайте фольклор, учитесь на нем...»’ Горький горячо поддерживал и приветствовал работу собирателей народной поэзии и предлагал организовать по­ всеместную запись произведений устного творчества, считая это делом большой государственной важности. Собиранию и исследованию фольклора уделяется большое внимание и в настоящее время. «Задача современных соби­ рателей и исследователей фольклора — зафиксировать во всем многообразии народное творчество наших дней, спасти - от забвения драгоценное культурное наследие прошлого и заботливо помочь пробиться к свету росткам нового народ­ ного искусства слова»21. «Нам важно знать сейчас возможно более конкретно и полно, что хранит народ из старого на­ следия и, точнее, что живет активно и пассивно сохраняется в памяти3». 1 Г о р ь к и й М. О литературе. М., «Советский писатель», 1953, стр. 729. 2 Современный русский фольклор. Предисловие Э. В. Поме­ ранцевой. М., 1966, стр. 6. 3 П у т и л о в Б. Н. Фольклорное наследие русского народа и современная культура. «Проблемы современного народного твор­ чества. Русский фольклор», т. IX. М.—Л., 1965, стр. 79—80. 3

Трудно перечислить все то ценное, что удалось собрать и записать советским фольклористам. Но это не значит, что уже все интересное найдено и изучено: среди тщательно об­ следованных областей на карте фольклористики еще сохра­ нились «белые пятна». Так, не снята с повестки дня пробле­ ма изучения фольклора казаков. В опубликованной литера­ туре представлено поэтическое творчество донских, сибир­ ских, кубанских, уральских и терских казаков. Совершенно не изучено наследие семиречеиских казаков. Фольклорная экспедиция, организованная Казахским государственным университетом в 1972— 1975 гг., собрала интересный материал о бытовании русского фольклора в условиях Семиречья (обследовалась Талды-Курганская об­ ласть: г. Сарканд, с. Казалы, с. Лепсинск, нос. Джансугуро- ва, с. Канал и т. д.). Кратко остановимся на истории заселения Семиреченско* го края казаками. Семиречье (Джетысу)— географическая область в юго- восточной части Казахской ССР, расположенная между озе­ ром Балхаш , хребтами Джунгарского Алатау и северным Тянь-Шанем. Название Семиречья происходит от семи глав­ ных рек этого района: Или, К аратал, Биен, Аксу, Лепсы, Баскан, Сарканд. В пределы Семиречья входят Алма-Атин­ ская и Талды-Курганская области К азС С Р1. Однако следу­ ет отметить, что существуют и другие мнения в отношении названий рек, входящих в состав Семиречья. Например, А. К. Гейне включает реки: Лепсы, Баскан, Сарканд, Аксу, Буйеи, К аратал, Коксу, А. Влапгали — Или, Аягуз, Лепсы, Аксу, Буйеи, Каратал, Коксу, а В. В. Бартольд — Лепсы, Баскан, Аксу, Буйеи, Кзылагаш, Каратал, Коксу2. Во^ второй половине XIX века была проведена реформа в войсках: ряд казачьих войск упразднен и созданы новые, полностью подчиненные правительству: Астраханское, Чер­ номорское, Оренбургское, Сибирское, Кавказское, Забай ­ кальское, Амурское, Уссурийское и в 1867 году — Семире- ченское.^ В этом же году был создан Туркестанский край, имевший три области: Закаспийскую (центр — Аш хабад), Сыр-Дарьиискую (Ташкент), Семиреченскую (Верный), в которую входили семь уездов: Лепсинский, Канальский, Джаркентский, Пржевальский, Нарынский, Пишпекский, Верненскии. В период формирования семиреченского казачьего войска в целях охраны пограничных областей создавались дозор­ ные посты, которые впоследствии стали казачьими стани­ цами. 1 Энциклопедический словарь. М., 1955, т. 3, стр. 197. 2 КСЭ. Алма-Ата, «Наука», 1974, т. 4, стр. 430. 4

Основная часть семиреченского казачества состояла из сибирских казаков, что подтверждается фактами. Такова, например, история образования К апала — одной из первых казачьих станиц, заселение которой началось в середине прошлого столетия в целях укрепления границы с Китаем. В 1846 году в эти места были привезены два полка сибир­ ских казаков с семьями на постоянное жительство. О бразо­ валась казачья станица, население которой постепенно пополнялось за счет новых переселенцев из Сибири, с У ра­ ла, Алтая, Украины и других мест, за счет калмыков, при­ нявших христианскую веру и служивших вместе с русскими казаками. Семиреченские казаки имеют свою историю, свою самобытную культуру, которую донесли до наших дней. По справедливому мнению многих исследователей, в по­ нятие современной народной культуры включаются не толь­ ко новые произведения, но и активно бытующее старое фольклорное наследие. Выяснение местных особенностей, а также характерных черт и принципов развития советского фольклора показы­ вает, насколько сложна и многообразна по своему составу, художественной ценности, традициям картина современного народного творчества. Исследуя творчество семиреченских казаков, мы затрону­ ли и отдельные теоретические проблемы: традиции и нова­ торство в современных фольклорных произведениях, взаимо­ влияние и взаимопроникновение литературы и народного творчества на современном этане, взаимодействие русского и национального фольклора. Изучение современного состояния народного творчества семиреченских казаков дает нам право сделать вывод, что различные жанры традиционного фольклора на данном э т а ­ пе развиваются неодинаково, что происходит постепенное угасание одних жанров, сохранение других и замена в них старого содержания новым. Жанровый состав исследуемого фольклорного материала хорошо иллюстрирует следующая таблица: Жанры Количество пп зап и сан ны х Примечание текстов 1. Песни 2 0 5 Варианты текс- 2 . Частушки 3 5 3 гов всех жан- 3 . Свадебные песни 41 ров не даны 4 . Сказки 5 . Былпчки, страсти, побыиаль- 20 ШИНЫ 12 5 6 . Легенды, предания, притчи 5

мм Жаиры Количество Примечание записанных ПП текстов 7. Анекдоты 8. Прибаутки 8 9. Пословицы, поговорки 6 10. Примети 79 И. Загадки 21 75 Из наблюдений можно сделать вывод, что старина не з а ­ быта, что в семиреченских станицах любят фольклор, что память старых людей сохранила самые различные жанры устного народного творчества. Казаки поют те же песни, которые слышали от своих отцов и дедов, рассказывают ста­ ринные сказки и употребляют известные народные послови­ цы, поговорки. Доказательством такого утверждения может служить репертуар известных сказителей Марии Григорьев­ ны Семерековой и Апраксинии Павловны Васильевой (Леп- синск), в котором наиболее удачно совмещаются все жанры традиционного фольклора и отражается его состояние в со­ временных условиях. Самую значительную часть собранного материала соста­ вили песни и частушки, которые являются наиболее активно бытующими жанрами традиционного фольклора. Песня у семиреченских казаков пользовалась и сейчас пользуется исключительной популярностью. Многие песни при исполне­ нии сопровождались замечаниями: «Это пел еще наш дед». Песни чаще исполняются во время праздников семейных и общенародных. Большинство песен исполняется в несколько голосов, запевала обязателен, причем, у него голос не всегда сильный, так как больше учитывается «переливчатость» голо­ са. Каждый куплет называют «коленом», иногда этот тер­ мин относится к двум первым или последним строкам куп­ лета. По-разному входили в село новые песни, которые впослед­ ствии получили массовое распространение. Они привозились переселенцами или сочинялись на месте. Песни семнречен- ских казаков можно рассматривать по традиционной класси- фикации, принятой во многих учебниках, но на местный фольклор наложили отпечаток своя история, свои взгляды на события, свой духовный уровень н А г-™-” \"n srrrs:cei^ русского^наполяР«аЖ1СКИХ Ка3аков М,10Г0 старинных не- странялись череГ *лерЗеленце в ^чере°з 6

грамотное население, к которому могли попасть эти сбор­ ники. Классификация песен этой группы, бытующая у исполни­ телей, не всегда совпадает с традиционной. В песнях обычно сохранен сюжет, но внесены некоторые изменения или до­ полнения. Т ак, шуточная песня «Козел скочил в огород» в сборнике Г1. В. Шейна1 рассматривается как старинная пля­ совая, шуточная «Заинька, где ж ты был, спобывал» в его же сборнике рассматривается как старинная хороводная, песня «Кругом, кругом осиротела» в сборнике Л. Е. Элиасо- ва2 названа лирической, хороводная «Селезень утку ловил» в сборнике В. П. Бирюкова3 названа игровой. В разных се­ лах эти песни исполняются по-разному, поэтому часты слу­ чаи, когда одна песня звучит в нескольких вариантах (от двух до одиннадцати). То, что эти песни укрепились в но­ вых районах, свидетельствует о соответствии их тематики новой среде: переживания, отношение к жизни одних людей оказались близкими и понятными другим. К другой группе мы отнесли песни, которые встречаются в сборниках, изданных в послереволюционные годы. Тема­ тика этой группы песен почти всеобъемлюща: труд, страда­ ния, радости, горести, любовь, разлука, семья, быт и т. д. Основная часть этой песенной поэзии — любовные и семейные песни, но ее тематика далеко не исчерпывается этим, в ней есть темы рекрутчины, солдатчины, бурлачест­ ва, тюремного заключения. Значительную часть этой группы песен представляют произведения с военной тематикой: ста­ рая военная походная, казачья строевая, песня девятьсот пятого года. О популярности этих песен говорит их распро­ страненность: каждая из них имеет не меньше двух вариантов, некоторые — по 3—4. Варианты одной песни не­ значительно отличаются друг от друга, сюжет везде сохраняется. Песни «Ой, поля, вы, поля...», «Солнце всходит и заходит», «Ш ел казак по улице» и др. отражают тяжелую солдатскую службу. Обращает на себя внимание «Песня де­ вятьсот пятого года» о событиях 9 января. Эта песня явля­ ется местным вариантом стихотворения Т. Л. Щепкнной-Ку- периик; текст несколько изменен, но сюжет прежний. Остальные песни этой группы носят больше бытовой х а ­ рактер; нередки темы — несчастная любовь, родительская власть: «Зачем я тебя сполюбила», «Кого сполюбила», «У меня под окном расцветала сирень», «Уж ты, удаль, моя удаль» и т. д. 1 Ш е й н П. В. Великорусе в своих песнях, обрядах, обычаях. СПб, 1898. 2 Э л и а с о в Л. Е. Фольклор казаков Сибири. Улан-Удэ, 1969. 3 Б и р ю к о в В. П. Дореволюционный фольклор Урала. Свердловск, 1936. 7

Определенное место в песенном репертуаре семнреченских казаков заним аю т песни литературного происхождения. Процесс переработки литературных произведений находится в постоянном движении; происходит он и сейчас, доказа­ тельством чего и являются записанные нами песни. Темати­ ка песен различна. «Сиротой я росла...» (местный вариант песни И. 3 . Сурикова «Сиротой я росла...», 1867 г.); «П оте­ ряла я колечко...» (песня неизвестного автора «Колечко», 1893 г.); Сижу я в темнице» («Узник» А. С. Пушкина, 1822 г.); «Тюремная песня» (песня Н. П. Огарева «Арестант», 1850 г.); «Уж ты, доля, моя доля» (песня неиз­ вестного автора «Д оля», 1873 г.); «Тяжело было, детинуш­ ка...» (местный вариант отрывка из поэмы Н. А. Некрасова «Коробейники»); «Ямщ ик» (местный вариант песни «Я м ­ щик» Л. Н. Трефолева, 1868 г.); «Мой костер» («Песня цыганки» Я. П. Полонского, 1853 г.) и т. д. Надо отметить, что поэтические и композиционные при­ емы песен этой группы несколько отличаются от приемов других песен, что, конечно же, объясняется их литера­ турной основой: почти во всех песнях сохраняется правильная рифмовка — перекрестная («Сиротой я рос­ ла...», «К уда девался тот цветочек...»); но в некоторых пес­ нях рифма «слом ана», в основном это наблюдается в тех, что в большей степени отошли от оригинала («П отеряла я колечко...»). В се песни этой группы имеют по нескольку вариантов: «Потеряла я колечко» (5), «Сижу я в темнице» (3), «Сиротой я росла» (4), «То ли ветер ветку клонит» (2). Больше всего песен этой группы было записано в Капале и Сарканде. Можно выделить в фольклоре семиреченских казаков группу песен, которые были зафиксированы как в дореволю ­ ционных сборниках, так и в сборниках послереволюционных. - Многие из них известны издавна. Песня «С какал к азак через долину» записана в одиннадцати вариантах. Сюжет сохра­ нен, в варианты внесены только некоторые изменения или дополнения: вариант Н. В. Ш естакова отличается от вари­ анта А. П. Фролова двумя последними строчками: Сиял с племен свою винтовку (а) И жизнь покончил навсегда. ^нял он шашку-лиходейку (б) И жизнь покончил навсегда. В исполнении У. Т. Воронцовой (с. Лепсннск! чти лве строчки отсутствуют, в исполнении В И. Рогачевой (г Сап каид) отсутствуют последние четыре строчки вариант же Н. И. Тремпилкиной (г. С авканм ! плпиАл ’ в а Риаит же риантом А. Ф. М аклакова ’ (с K anaT n l Z f H С В3' варьирования можно ветоетить ' Подоб.,,ые слУчаи относится к песням всех .фупп) \" В КаЖД0И \" ес,,е <эт0 8

К этой же группе отнесены песни, отражающие местные .исторические или политические события, например, «Знаю, ворон, твою бычу», «Под Черкасском есть то место». В них описываются события, относящиеся к Черкасской обороне 1919 г. Поют их участники этих событий. Эти песни тоже имеют варианты. В варианте песни «Под Черкасском есть то место» изменено название места событий: «Под Капалом есть то место», но содержание осталось прежним. Правда, житель с. Каргалы Каргалинского района Н. В. Шестаков утверждает, что песня «Знаю, ворон, твою бычу» является переработкой известной в 20-с годы песни «Под Варшавой есть то место». Остальные песни данной группы — шуточные («Хороша наша деревня»), плясовые («Молодка, молодка, молодень­ кая»), игровые («Хороню я золото»), военные походные («Все пташечки пропели»), которая записана в четырех ва­ риантах). Следует отметить тематическое разнообразие песенного творчества семиреченского казачьего населения. В него вхо­ дят и старые военные походные песни («Поля, вы, поля», «З а Уралом, братцы», «Скакал казак через долину», «Все пташечки пропели»), и старинные лирические («Близ долин­ ки — ручейка», «Кругом осиротела», «Кого сполюбила», «На окошке моем расцветала сирень»), и шуточные, плясовые («Засвистали во поле казаченьки», «Удаль молодецкая»), и песни гражданской войны («Знаю, ворон, твой обычай», «Не вейтеся, чайки, над морем»). В общем составе песен казаков Семиречья преобладают лирические песни. Разнообразна их тематика, но темы любви и семейной жизни в них наиболее распространены («У меня под окном расцветала сирень», «В саду ягода-малина», «Из-под камушка, из-под белого», «Ох ты, батюшка-свет», «Ой вы, дети мои, дети», «Калина-малина, ягодка моя», «Во лузьях, во зеленом саду», «Гуляют, гуляют серые гуси», «Тяжело было, детинушка»). Тематика лирических песен этим не исчерпывается. В них нашли отражение социально-бытовые стороны жизни кре­ стьянства: рекрутчина, солдатчина, тюремное заключение («Звонок звенит...», «Солнце всхолит и заходит», « Тихо ехал над рекою», «Вспомни к ночи край родной», «Сидел заклю­ ченный парень молодой», «Прожил я денечки до черного дня», «Ночь темна, заря — минута», «Последний нонешний денечек»). Чаще всего это грустные песни. Большое распространение получили шуточные, сатириче­ ские песни («Шел солдатик из походу», «Мужик пашенку пахал», «В понедельник — день бездельник», «Хороша наша деревня», «Трубка моя новенькая», «Ой, кум до кумы», «Щёголь», «Я не чаяла сегодня угореть»), а также хоровод­ ные, игровые и плясовые песни, которые выделяются орга- 9

ническим слиянием музыкального и словесного текстов с действием («Заплетися, плетень, заплетися», «К ак у дяди Трифона», «Селезень утку ловил», «Бы ло у тятеньки десять сыновей»). Исследование состава песенной лирики позволяет сделать вывод, что в фольклоре семиреченских казаков много ста­ ринных песен русского народа. Доказательством этого яв­ ляются результаты сравнительного анализа собранного ма­ териала с текстами сборников народной поэзии П. В. Шеи­ на, Г1. В. Киреевского', В. П. Бирюкова, Л. Е. Элиасова, «Народные лирические песни»2. Сравнительно-текстологический анализ показал, что боль­ шинство собранных произведений отличается от текстов пе­ сен сборников: наблюдается дополнение или сокращение текста, при полном сходстве текстов может отсутствовать концовка, т. е. песни приобрели многообразие вариантов. В собранном материале можно выделить группу песен, ко­ торые зафиксированы в дореволюционных сборниках и сбор­ никах советского периода, но вместе с тем бытуют и в среде семиреченских казаков. Например, песня «Ох ты, сад, ты, мой сад» в сборнике «Фольклор казаков Сибири» дана как старинная лирическая песня со ссылкой иа публикацию А. И. Соболевского. В леп- синском варианте песни сюжет не изменился только в пер­ вой части (прощание с милым), далее текст дополнен вто­ рой частью, содержание которой мы находим в соответст­ вующей ранней публикации в сборнике «Дореволюционный фольклор Урала». Полностью текст этой песни напечатан в современном сборнике «Народные лирические песни». Срав­ ним этот вариант и лепсинский: Е. И. Соломахииа (с. Лепсннск, Л. Е. Элиасов (сб. „Фольклор каза­ запись 1973 г.) ков Сибири\", запись 1967 г.) — Ох ты, сад, ты, мой сад, “ -У ж ты, сад, ты, мой сад, Сад зелененький, Сад зелененький, Ох, почему же ты, Не вовремя цветешь, Осыпаешься. мой сад, Ты куда, милый мой, Так нерясио цветешь, Собираешься? Осыпаешься? Со всеми людьми Ох ты, далеко, милый мой, Собираешься? Ой, то ли в ход. М., 1‘ 9НП61еа.срноид,нысоебрлаинрниычеескПи.еВ.пеКсниирее(вссекриимя, вып. 2, ч. 2, М., 1929. «Библиотека поэта»). 10

То ли в поход, Ты прощаешься, Ли в дороженьку? А со мной, с молодой, Ох, заночуй, милый мой, Со мной ноченьку, Бее ругаешься, — Ох, я с тобой ночевал Не руган, не брани. Целу зимушку, Скажи: «Милая, прощай!» Ох, а теперь не хочу Одну ноченьку. Е. И. Содомахина (с. Лепсинск, В. П. Бирюков (сб. „Дореволюцион­ запись 1973 г.) ный фольклор Урала\", запись 1911 г.) Ох, как летела пава Летела пава Через синие моря, Через сини моря, Ох, уронила пава Уронила пава С крыла перышко, С крыла перушко, Мне не жалко Ох, как мне не жалко крыла, Жалко перушка. крыла, Жалко сизого пера. Мне не жаль мать, Ох, мне не жаль, отца, мать, отца. Жаль молодца. Жалко молодца. Как за тем молодцом Да служба царская, Служба царская Да государская. О популярности казачьей песни «С какал казак через до­ лину» свидетельствуют одиннадцать вариантов, записанных в Талды-Курганской области, публикации в дореволюцион­ ных и советских сборниках народной поэзии. Бытование этой песни зафиксировано в Сибири, на Дальнем Востоке, на Урале, а теперь — в Казахстане. На протяжении многих лет сюжет и поэтика этой песни оставались неизменными, но в некоторых записях находим совершенно различные концовки. Возьмем, к примеру, две публикации ее в сборниках Л . Е. Элиасова и В. П. Бирю­ кова. Вариант Л. Е. Элиасова: ...Казак, недолго размышляя, Коня налево повернул И в чисто поле ускакал. И

В варианте В. П. Бирюкова р азвя зк а более драматична: ...Повернул казак налево. Поскакал в обратный путь. И, скинув с плеч свою винтовку. Жизнь покончил навсегда. Оба исследователя отмечают многовариантность этой пе­ сни и особенно ее концовки. То ж е можно сказать и о вари­ антах, записанных в Талды-Курганской области. В них мы наблюдаем замену некоторых слов или отдельных строк, но в целом сюжет остается неизменным. С тарая военная походная песня казаков мало в чем изме­ нилась, но бытуют различные ее варианты. Свидетельством тому такие песни, как «П оехал казак на чужбину далеку» (литературного происхождения)1, имеющая четыре вариан­ та в записях нашей фольклорной экспедиции, «Н е кукуй-ка ты, кукушечка» (три варианта), «Поля, вы, поля» (четыре варианта), старинная походная «Все пташечки пропели», известная под названием «Закатилось солнце», имеет пять вариантов. Знают и поют ее в Капале, Сарканде, Каргалы, Лепсинске. По словам Л. Е. Элиасова, в печати эта песня впервые появилась в середине XIX века. Сюжет песни в местных в а ­ риантах сохранен. В сборнике В. П. Бирюкова такж е опуб­ ликовано несколько ее вариантов, каждый из них воспри­ нимается как самостоятельное произведение. Это подчерки­ вается даж е теми названиями, которые дают им исполнители: «Все те пташки, пташки приуныли», «З а селом, братцы, на Украине», «Задумчива вдова», «Всю Москву, ой да, про­ езжали», «Закатилось солнышко за темные леса». Текст песни, записанный нами, сохранив сюжет старой военной походной песни, значительно отличается от публикаций В. П. Бирюкова, но более близок к варианту, опубликован­ ному в сборнике Л. Е. Элиасова. П равда, следует отметить заметное сокращение текста в местном варианте, что сни­ жает его художественность, особенно в сравнении с вариан­ тами В. П. Бирюкова, которым свойственны напевность и задушевность. Старинная хороводная песня «С о вьюном хожу» и сейчас поется в «караоде» (хороводе), мало чем отличаясь от тек­ ста песни в сборнике П. В. Ш ейна. У П. В Киреевского песня «Вьюны» рассматривается как игровая. Семнречен- ская хороводная песня «Со вьюном хож у» полностью соот­ ветствует ей по содержанию. руссккииххРпоэтов»К Л.^ Ш зГстр Я107а3аК чужбинеэ в сб- «Песни 12

\\ Шуточная плясовая песня «Засвистали бравы казачень- ки» записана в двух вариантах, в которых одинаковыми с текстами песни из сборников являются лишь начальные строки. Подзаголовок «прощальная», данный исполнителя­ ми, говорит о ее новом восприятии и осмыслении. Получила бытование в среде семиреченских казаков пля­ совая песня «Коваль, коваль, ох, коваленко», сохранившая лишь обращение от известной старинной песни «Уж ты, ко­ выль, ковылечек». Ритм текста песни из сборника П. В. Шей­ на задорный, плясовой. В местном варианте резко изменена поэтическая структура песни, содержание дает основание причислить ее к лирической песне семейно-бытового харак­ тера. Песня, исполненная А. Л. Толмачевой (с. Лепсинск) «Хороню я золото», названа ею игровой. В сборнике П. В. Шейна под таким названием идет подблюдная старин­ ная песня, которую исполняли во время гадания под Новый год. У П. В. Киреевского эта песня дана как игровая с другим уже содержанием. У В. П. Бирюкова — также игро­ вая, содержание которой очень близко к тексту песни из сборника П. В. Киреевского, но полностью совпадения нет. Лепсинский вариант песни сохранил лишь игровое назна­ чение, название «Хороню я золото», а содержание совершен­ но новое, которое не находит соответствия ни в одном из сборников: Хороню я золото, Чисто серебро. •» Гадай, гадай, девица. Гадай, гадай, девица, Отгадай, красавица, Гадай, гадай, девица Отгадай, красавица. Тебя прутиком драть, По три кнута, По три кнута Иль по четыре золотых. Тогда как, например у П. В. Киреевского, эта песня имеет другой смысл: Уж я золото хороню, да хороню, Чисто серебро хороню, да хороню, Я у батюшки в терему, да в терему. Как пал перстень В калину, в малину... Большое распространение в песенном творчестве семире­ ченских казаков получила известная народная лирическая 13

песня «Близ долинушки ручьем девуш ки гуляли». Причем, Л. Е. Элиасов отметил, что впервые песня зафиксирована в сборнике А. Шренке «Песни сибирских казаков» в 1914 го­ ду. В сборниках П. В. Шейна и П. В. Киреевского текста песни с таким названием или содержанием нет. Это старинная лирическая казачья любовная песня-по­ вествование, содержание которой излагается в виде связно­ го и последовательного рассказа. Основным сюжетным мо­ тивом служит встреча героев, которая описана с обилием лирических деталей. Сравнение каргалинского варианта данной песни с публикацией Л. Е. Элиасова дает нам право говорить о том, что местный вариант более динамичен, хотя в нем отсутствует развернутый диалог героев. Вместе с тем основная сюжетная линия сохранена. В песне находят отра­ жение некоторые стороны старого русского быта — тяжелый женский труд по дому: ...Мне пора коров доить, Масло пахтать, шаньки печь, Щи варить, капусту сечь. Большой популярностью в среде семиреченских казаков пользуются песни гражданской войны «Знаю, ворон, твою бычу» (пять вариантов) и «Не вейтесь, чайки, над морем» (четыре варианта). Местные варианты и публикации в сбор­ никах Л. Е. Элиасова и В. П. Бирюкова отличаются коли­ чеством строк, заменой и перестановкой отдельных строки особенно — указанием конкретного места действия. Если, например, у Л. Е. Элиасова в песне «Знаю, ворон, твой обы­ чай» место, «где кипел кровавый бой», где-то за Амуром, у В. П. Бирюкова — на Урале, то в местных вариантах — Черкацкий бой (сс. Каргалы, Лепсннск), под Черкасском (г. Сарканд), под Капалом (с. К апал). В песне «Не вейтесь, чайки, над морем» у Л. Е. Элиасова — «...летите в А мур», а в местных вари ан тах—«...летите в далекаю Расию», «...Леп- синский уезд», «...в Сибирь» (с. К аргалы ), «...Черкасский полк» (г. Сарканд). В песенном репертуаре семиреченских казаков особую группу составляют так называемые горничные песни. Сам термин мало известен даже среди лучших исполнительниц М. Н. Касьянова (Лепсннск), М. А. К алачева и А. Н. С и ­ дорова (К апал), от которых были записаны эти старинные песни, называли их «старопрежние», «ранешние» Горничные песни исполнялись обычно в горнице под а к компанемент балалайки и сопровождались танцем Следует добавить, что они пелись и на свадьбах. К алачева и Сидо­ рова исполнили очень старую горничную песню kotodv.o « пели еще б аб у ш к и »-«Я из горенки во'горенку ходила» Следует отметить, что песни литературного происхожу ния как старинные, так и современные? бытующие в ф о л ^ 14

клоре семиреченских казаков, подвергались изменениям, ко­ торые позволяют сделать вывод о появлении новых самостоятельных произведений, например, «Далеко в стра­ не Иркутском». Текст при этом приобретает реалистические детали быта, психологические нюансы, песня выигрывает, становясь динамичнее, задушевнее («Потеряла я колечко», «Сижу я в темнице», «Доля»). Фольклоризованный вариант песни «Чудная бандура» Д. П. Ознобищина (1835 г.)1записан в одиннадцати вариан­ тах в Сарканде, Лепсинске, Каргалы, Капале. Причем, сре­ ди них отчетливо выделяются три текста, имеющие общую сюжетную канву: цыганка нагадала девушке смерть в день се свадьбы, гадание сбывается, девушка тонет в реке. Три редакции завершены идейно и художественно, варьирование же первоначального текста вызвано потребностью сохране­ ния связи его содержания с действительностью, личными творческими стремлениями исполнителен внести свое пони­ мание в смысл песни. Таким образом, лирические песни самой разнообразной тематики продолжают бытовать в народной среде, причем, многие из них поются и теперь, как в старину, но с некото­ рыми изменениями. Как правило, местные варианты песен во многом сходны между собой, но в сопоставлении с песня­ ми сборников оказалось, что нами были записаны новые тексты, а также новые редакции уже известных песен и почти не изменившиеся старинные русские и казачьи песни. Т. е. песни, отобранные народом и бытующие в среде семи­ реченских казаков, встречаются сегодня в текстах самой различной степени сохранности. Песня претерпевает опреде­ ленные изменения (некоторая деформация текста, отличия в системе образов, в символике), но в то же время сохраня­ ет основную сюжетную линию. Первые попытки научного осмысления народного творче­ ства семиреченских казаков позволяют сделать вывод, что песня является самым распространенным жанром в фоль­ клоре казаков; преобладают произведения лирического (се­ мейно-бытового) характера. Как уже говорилось выше, в изучаемом фольклоре очень распространенным жанром является частушка, которую се- мнреченские казаки называют «тараторкой». Первым солидным трудом, упомянувшим частушку, была «История русской словесности» В. Сиповского. До этого речь о частушке идет в статьях и заметках, как правило, полемических и характерно озаглавленных: «Переворот в народной песне» Н. Надеждина, «Новые веяния в народной 1 Песни и романсы русских поэтов. М —Л., 1965, № 276, стр. 396. 15

поэзии» Д. Зеленина, «Н овые песни» А. Раздольского, «Но­ вое время — новые песни» И. Л ьвова, «Новые деревенские песни» П. Падучева, «Н овые народные песни» Г. Успен­ ского. В вопросе о происхождении ж анра частушки нет единого мнения в советской фольклористике. Одни исследователи (А. И. Соболевский, С. П. Линева, С. Н. Блонская, Ю. М. Соколов, Н. П. Андреев, Н. Г7. Колпакова) считают частушку древним жанром и находят ее уже в сборниках XVIII века. Другие (Д . К. Зеленин, А. М. ^ Путинцев, А. М. Новикова, П. М. Соболев, М. К. Азадовский, В. И. Чи- черов), наоборот, видят в частушке жанр более позднего времени и ее возникновение относят ко второй половине XIX века. Исследователи фольклора утверждают, что возникнове­ ние жанра частушки было обусловлено не только причина­ ми общеисторического, но и специального, фольклорного характера. Оно было подготовлено теми явлениями, которые совершались в народном песнетворчестве: проникновением в фольклор песен литературного происхождения, возникнове­ нием под их влиянием новых песен, трансформацией тради­ ционной народной песни. Некоторые исследователи полагали, что частушка зар о ­ дилась на фабрике и заводе и что отсюда она пришла в деревню. С. Ф. Баранов отмечает, что «теория городского происхождения частушки не получила признания в пауке».1 В настоящее время частушка — один из распространен­ ных видов современной устной поэзии. Нами было записано свыше 600 частушек. Это разнородный по характеру м ате­ риал, но по тематике и художественной форме традицион­ ный. Больше всего частушек любовного содержания и сати ­ рических. И. В. Зырянов в своей работе «Поэтика русской частушки» в качестве основного и преобладающего вида частушки выделяет «лирические припевки»: «Лирические припевки занимают основное место в частушечном репер­ туаре как в прошлом, так и теперь, генетически связаны с традиционной песенной лирикой, унаследовали многие ото бенности ее языка, средства образности, символику папял. лелизм».2 F Как было указано выше, в собранных нами частушках основная тем а-л ю б о вн ая (мотивы _ ревность Л™ ? с ми лым, разлука, измена): Р ость’ СС0Ра М., Уч«п«еднги-з,и 1о96в2и, сФтр.. 2У26стное и поэтическое творчество, стр. 8 ы Р я » 0 в И. В. Поэтика частушки. Пермь, 1974, 16

Дорогой мой, дорогой, Я не дорогая. У тебя, мой дорогой, На сердце есть другая. Мене милый изменил, Изменил, конечно, А я ему изменю, Изменю навечно. Немало частушек о замуж естве и семейной жизни. К ак и впротяжных лирических песнях, в таких частушках идет речь о \"Выдаче девушек зам уж , о том, что кончилась волюшка- свобода: Пела, пела, петь умела, Пела летом и весной. А теперь я приуныла,— Жалко воли дорогой. Но грустных частушек нашего времени на эту тему мало. Как мы знаем, частушка поется «в одиночку и хором, под пляску на гулянье, на качелях и на работе, выкрикивают «подскок» и выговаривают без музыки речитативом». В настоящее время частушка в деревне исполняется под гармонь, поэтому гармонист является темой многих часту­ шек, например: Мой миленок — гармонист, А я — песенница, Он играет, я пою — Весело в нашем краю. Хорошо тебе, малина, У тебя широкий лист, Хорошо тебе, подруга, У тебя миленок — гармонист. Следует выделить группу сатирических и юмористических частушек: Мой мнленочек — красивый, Только носик короток. Восемь курочек усядется, Девятый — петушок. Говорила я не раз, Не люби обоих нас, За обоими погонишься — Останешься как раз. Есть частушки антирелигиозного характера, высмеиваю­ щие попа: _________ Полез поп на чердак С медными ключами, Прищемил себе язык Между кирпичами.1 1 Русская частушка. Л., 1950. Вступ. статья Л. Шептаева. 17

Термин «частушка» в широком смысле этого слова охва­ тывает очень большой поэтический материал, неодинаковый по содержанию и целевому назначению, бытующий преиму­ щественно в виде двустиший и четверостиший. Двухстрочная частушка близка к пословице. Некоторые исследователи утверждали, что частушка играет роль остро­ го словца, сказанного экспромтом. В материалах наших фольклорных экспедиций двухстрочных частушек нет. Нами были записаны 6-строчные частушки (всего 10), например: Я любила Ванечку За помады баночку. Банка распаялася, С Ваней разругалася. Я за банку заплачу, Любить Ваню не хочу. Редко встречаются 8-ми и 10-тистрочные частушки, преобладают четырехстрочные частушки. Очень интересен факт, заслуживающий внимания и при­ стального изучения: распространенность частушек на казах­ ском языке в среде казаков. Как следствие взаимовлияния и взаимопроникновения русского и казахского языков, мож­ но считать использование слов двух языков в одной час­ тушке: Не носи, милый, чапаи, В чапаие тебе жлман. Носи, миленький, часы. При часах тебе жаксы. Арапчин мой из овчин, А.тулуп бухарский. Люди спросят: чей такой Парень джигитлярский? Следует обратить внимание на то, что наряду с исполни­ тельницами только частушек (К. К. Соколова, Л. Н. Ше- мельдина, Ф. И. Лебедева — К аргалы ), встречаются народ­ ные певцы (М. Г. Семерекова, М. Н. Касьянова — Леп- синск), которые сочетают исполнение частушек на совре­ менную тему с песнями «старолрежними», почти неизвест­ ными сейчас. Собранный материал дает нам право сделать вывод, что большинство частушек не находит соответствия в сборни­ ках. Это связано с тем, что частушка — жанр, быстро откли­ кающийся на различные события, явления жизни, постоян­ но наполняется новым содержанием. Н о композиция, худо­ жественные приемы остаются прежними. Таким образом, исследования показывают, что в творче­ стве семиреченских казаков появляется много новых часту­ шек, но встречаются такж е и старые, зафиксированные в 18

сборниках, которые бытуют и в современной жизни, в совре­ менном фольклоре. Некоторую часть собранного нами материала составляет обрядовая поэзия (календарные, свадебные и похоронные песни). Обрядовое творчество далеко простерло свою власть за пределы времени первоначального существования и навсег­ да вошло в сокровищницу художественного опыта русско­ го народа. Ч асть обрядовой поэзии составляли календар­ ные песни, которые исполнялись в определенное время го­ да. Народ придавал им практический смысл, полагая, что их исполнение может оказать положительное влияние на плодородие земли, па ход хозяйственных работ, на .разве­ дение скота и т. д. В материалах, исследованных нами, календарных песен нет, что говорит об их исчезновении, т. к. люди > тратили веру в сверхъестественные силы природы. Что касается свадебной поэзии, то она претерпела изме­ нения в связи с изменившимися потребностями людей. Поэзия старой крестьянской свадьбы была разнообразной по жанровому составу. Исторический путь каждого жанра сложился по-разному, но у каждого этот путь был обуслов­ лен исторической судьбой самого обряда. Традиционный обряд народной свадьбы стал в русской деревне заметно де­ градировать уже со второй половины XIX столетия. С рас­ падом основной обрядовой схемы (выпадением отдельных обрядовых эпизодов, упрощением и сокращением их, пе­ рестановкой внутри обряда и т. п.) начинает меняться и связь свадебного действия с причетами и песнями. Прежде всего, это сказалось на причетах. Лишенный по своим ж ан ­ ровым особенностям возможности жить в качестве художе­ ственного наследия, свадебный причет под воздействием новых общественных и бытовых условий навсегда ушел из устной народной поэзии и в наше время продолжает свою жизнь только в эстрадной инсценировке старинного свадеб­ ного обряда как памятник прошлого. Иначе сложилась историческая жизнь лирической сва­ дебной песни. При расшатывании обряда она также утрати­ ла свое место в нем, оторвалась от него, потеряла прежнее значение. Песни, отражавшие пережиточные моменты, уходили вместе с отмиравшими пережиточными обрядовыми деталя­ ми. Песни о радостной любви, семейном благополучии, мо­ лодом счастье оказались более жизнеспособными. В нашу эпоху многие старые свадебные песни — веселые, красоч­ ные — продолжают жить в новом обряде колхозной свадь­ бы. Другие существуют в качестве художественного насле­ дия в профессиональном искусстве и в художественной с а ­ модеятельности. Третьи, оторвавшись от своей исчезнувшей 19

основы — традиционного обряда, перешли в народный ре­ пертуар в качестве внеобрядовых лирических песен. Но основная масса произведений традиционной свадебной лирики является сегодня уж е памятником далекого про­ шлого. Обо всем вышеизложенном свидетельствует анализ запи­ санного нами материала, из которого можно сделать вывод, что в фольклоре семиреченских казаков нет той тра­ диционной последовательности свадебного обряда, что он подвергается значительному изменению и отчасти исчезно­ вению. Хотя, основываясь на этом материале, без сомнения можно сказать, что основные тематические обрядовые мо­ менты все же сохранились до сих пор. Сопоставив свадеб­ ные песни семиреченских к азак ов с песнями в сборниках И. В. Зы рянова,1 А. М. Л истопадова,2 Н. П. Колпаковой,3 мы обнаружили, что некоторые песни, записанные нами, зафик­ сированы в них в несколько измененном виде («Недолго веночку на стене висеть», «П олевая наша ягодка», «Да от- ходила-то я, да отгуляла», «Н е было ветров, ветры вянули» и др.), а некоторые (таких песен большинство) зафиксиро­ ваны впервые («К ак ходила девочка по комнате», «Куда, Вера, собираешься?», «Красно солнышко закатилося» и др.). Большой интерес в фольклоре семиреченских казаков представляют сказки. Быт, культура, диалектные особен­ ности — все это говорит о своеобразии, самобытности ка­ заков, хотя нельзя не отметить ассимилятивных признаков и в предметах быта, и в лексике, и в устном творчестве. Наблюдается изменение манеры исполнения сказки у разных сказителей в зависимости от содержания, круга слушателей, места и времени. П равда, следует заметить, что сказка по сравнению с песнями, частушками, пословицами, поговорками и загадками бытует в среде семиреченского казачества в меньшем количестве. Обращаясь к старож илам с просьбой рассказать сказку, мы очень часто получали от­ вет: «Не знаем мы сказок. Нам их не рассказывали, некогда было. С 7—8 лет уже работали, помогали по хозяйству. Жизнь-то тяжелая была». Но причина кроется, вероятно, не только в этом. Жизнь простого сельского труженика всю ­ ду была тяжела, однако русский фольклор богат сказками. Может быть, такое положение связано с образом жизни семиреченских казаков: большинство из них жило разобщ ен­ но, на заимках. Поэтому пути передачи, проникновения и распространения сказок были очень ограничены. Характерным является бытование у семиреченских каза- 1 З ы р я н о в И. В. Чардынская свадьба. Пермь, 1969. 2 Л и с т о п а д о в А. М. Старинная казачья свадьба. Ростов- на-Дону, 1947. 3 К о л п а к о в а Н. П. Лирика русской свадьбы. Л., 1973. 20

ков, по преимуществу, традиционной волшебной сказки. Было записано в общей сложности свыше тридцати сказок, больше половины из которых волшебные. Сказки о животных, кроме одной, имеют аналогию со сказками из сборника А. Н. Афанасьева.1 Так, сказка «Про мужика и волка» почти полностью совпадает со сказкой «Старая хлеб-соль забывается» из того же сборника, «Про глупого петуха»— вариант сказки «Кот, петух и лиса». Мы наблюдаем в сказках о животных традиционное по­ строение: многократность действия, связанную с его повто­ рением (в наших сказках это и повторение диалога), фор­ му диалогического повествования, характерную для этого вида сказок (у нас примеры и прозаического и песенно-сти­ хотворного характера). Одна из рассказчиц даже охаракте­ ризовала свою сказку как сказку с припевками («Про глу­ пого петуха»). Только одну сказку мы можем отнести к авантюрно-но­ веллистическим. Сказка эта повествует о возможном, хотя и исключительном случае в реальной жизни. Старуха вы­ дает себя за ворожею: сначала находит вещь, спрятанЕгую ею же самою, а затем уже, по случайным стечениям обстоя­ тельств, ей удается еще несколько раз подтвердить • свои способности, что и помогает старикам разбогатеть. Эта сказка отрицает суеверие, смеется над ним, она уходит от обрядности, уменьшает условность изображения жизни, ко­ торая характерна для волшебных сказок. Налицо здесь контрастность, что исследователи считают основным прие­ мом для этого вида сказок. Бытовые сатирические сказки и анекдоты тоже есть в фольклоре семиреченских казаков. Специфика сатирических сказок и анекдотов состоит в гротескном характере образов, пародийном изображении положений, осмеянии пороков. В изображении действительности эти жанры принципиально не отличаются друг от друга. Их различие можно видеть скорее в том, что анекдот повествует в сжатой лаконичной форме только об одном каком-либо случае (содержит один эпизод), тогда как бытовая сатирическая сказка включает несколько самостоятельных эпизодов, связанных одним пер­ сонажем и общей идеей. Так, местные сатирические сказки говорят о неразумном Иванушке, лень, неприспособленность к труду, глупость которого и подвергаются осмеянию. То же самое можно ска­ зать и о сказках-анекдотах. Высмеивая глупость, эти сказ­ ки утверждают разум человека. Как мы уже отмечали, наибольшее распространение в ис­ следуемых районах получила волшебная сказка. Волшебная 1 А ф а н а с ь е в А. Н. Народные русские сказки. Тт. 1—3, М., 1957. . 21

сказка в русском сказочном эпосе занимает одно из основ- ПЫХ мест. Именно в волшебных ск азк а х наиболее ярко рас­ крывалась фантазия народа, его стремление к высшим идеалам, вера в торжество добра — все лучшие народные трСадюижцеитиы. волшебных сказок, распространенных в ф, олькло­ ре семиреченских казаков, очень разнообразны. Это разно­ образие имеет свои корни в том, что все сказочные сюжеты не остаются неизменными и изолированными друг от друга. Сказки контаминируются (соединяются и в своих отдель­ ных частях, и полностью), образы одних сказок переходят в другие, происходит творческий процесс разработки и варьирования основного сюжетного и образного фонда вол­ шебных сказок. Сюжеты в основном преобладают традиционные. Обя­ зательно присутствует положительный герой: купеческий, крестьянский, царский сын. Естественно, что он противо­ поставляется отрицательным персонажам, воплощающим в себе социальное, а, следовательно, и моральное зло. Его ан­ тагонистами являются не только чудовища — Баба-Яга, Кащей Бессмертный, но и родные братья или цари. Чудесные истории, превращения, фантастические существа, звери и птицы, говорящие человеческим языком, входят в ткань по­ вествования. Герой при помощи чудесных помощников со­ вершает подвиги и достигает цели. Вымысел сказки непре­ рывно переплетается с действительностью. Для того чтобы совершить подвиг, герой такж е должен добыть чудесные предметы: шапку-невидимку, скатерть-са­ мобранку, живую и мертвую воду и др. Овладев ими, герой достигает цели, уничтожает зло, спасает людей. А, М. Горь­ кий правильно отмечал, что герои волшебных ск азок вопло­ тили в себе оптимизм фольклора, выразили уверенность н а­ рода в конечной победе, в торж естве правды над соц и ал ь­ ной несправедливостью. Многие волшебные сказки, записанные в среде семиречен­ ских казаков, известны по сборнику А. Н. А ф анасьева. Т ак , сказки о Марко Богатом, дочери и падчерице, о разбойни­ ках и др. перекликаются с соответствующими сказкам и из этого сборника. Но это совпадение не дословное, потому что во всех этих сказках <мы находим элементы, отличные от из­ данных. Возможно, эти сказки перешли в среду семиречен­ ских казаков уже после опубликования сборников Мы не можем отрицать влияния уже напечатанных ск азо к но по словам рассказчиков, эти сказки передаются из поколения “записаaнZнvу.юo Вв °ЛГепс6Мин> сНкаеП. 1ТЭ таерс’ к<а<зСккааз*иУ п»оРосРодазебоожйанниикюов»и смбптоирин-ги к е Т н Ал ТфааннааСссьъеевва!!.а Оо СсОновСнКааяэкокйанв«аР апзрбиосйунтистквиу*етв* мотив торж ества добра над злом , сообразительность девуш^ 22

ки, посиделки, сватовство разбойников, спасение и бегство девушки и др. Только последний эпизод в этой сказке был осовременен сказителем тем, что он ввел в него милицию. В волшебных сказках советского времени мы находим но­ вые понятия и новую лексику, а это ведет к нарушению з а ­ конов сказочной поэтики, к стилистическому разнобою. В сказках семиреченских казаков очень много модерни­ зации: одна колдунья говорит о другой, что она с нею учи­ лась, встречаются сдова «закусочная», «премия», «коман­ дировка», «институт». Новые черты в форме и содержании сказок дополняются ремарками и сентенциями сказочников. Например, одна сказительница из Лепсинска (М. Г. Семе- рекова) завершила свою сказку словами: «Ну и живут сейчас они, такие богатые живут. Девчонка школу уже кон­ чает, а сын ее в институте учится». Все это снижает роль фантастики, вымысла в сказке, противоречит самой природе сказки как жанра. Все записанные нами сказки начинаются одним зачином: «Жили-были...» И только у одной сказки зачин иной: «В не­ котором царстве, в некотором государстве, именно в том, в котором мы живем, па ровном месте, как на бороне, ветром не сдует, водой не снесет, свинья придет, пятак столкнет, жил-был царь». Этот зачин подчеркивает неопределенность, «сказочность» места, в котором развертываются события, говорит о необычности обстановки (т. е. обосновывается чудесность описываемого), знакомит с вымышленным сказоч­ ным героем. Сюжетная линия во всех сказках фольклора семиреченских казаков развивается по основным приемам композиции и поэтики волшебной сказки. Мы находим и прием ретардации, который часто достигается введением троичности (три брата, три сестры и т. д.), использование простых и развернутых сравнений, постоянных эпитетов и метафор. В фольклорной прозе семиреченских казаков встречают­ ся легенды и предания. Большинство из них имеют рели­ гиозную тему и носят книжный характер. К. ним относятся легенды об Адаме и Еве, об Иване Богослове, о Ное. Мно­ гие из них расходятся в деталях с книжными источниками и теми легендами, которые бытуют в других местах. В легенде об Иване Богослове говорится о жестокости, строптивости королевской дочери и о бесправном положении подданных короля, в числе которых находился и Иван Бо­ гослов. Легенда «Андреево стояние» повествует о трусливом « и садовнике Андрее, которого стали считать святым. .зафиксированные нами легенды в разной степени соотно­ сятся с книжными источниками. Одни из них полностью повторяют библейские легенды, в других есть элементы на­ родной фантазии. Но при всем различии в деталях, для легенд в целом характерна устойчивость идейной основы и 23

характерных черт стиля. М ожно предположить, что рели­ гиозные легенды, не получившие широкого распространения среди семиреченского казачества, усваивались из «Закона божия». Во время фольклорной экспедиции по Талды-Курганской области был собран ряд произведений, которые получили название «страсть» или «бы ль-страсть». Эти произведения устного народного творчества занимают особое положение среди произведений фольклорной прозы, поскольку можно предположить, что события, описываемые в них, действи­ тельно имели место в жизни рассказчика, но участие нечи­ стой силы отрицается законами логики и указывает на вы­ мысел в них. А. Н. Афанасьев назвал их «легендарными сказками». «Страсть» «К ак черти девочку унесли» имеет сходство с легендарными сказкам и из сборника А. Н. Афа­ насьева «Проклятая дочь», «Проклятый внук». Рассержен­ ная неумолкаемым плачем дочери мать посылает ее «к чер­ ту». Выйдя по делам из комнаты и возвратившись, она не находит своего ребенка. Другую «страсть» про -мачеху-кол- дунью можно сравнить с легендарной сказкой А. Н. Афана­ сьева «Награждение и кара». Быль-страсть про чертей, ко­ торые не могут проникнуть в дом, если перекрестить двери и окна, можно сравнить с легендарной сказкой А. Н. Афа­ насьева «Крест-порука». Легендарные сказки так же, как и религиозные легенды, не получили широкого распространения среди семиречен­ ского казачества, но те легенды и предания, которые бытуют в Семиречье, своеобразны, в них запечатлена жизнь той сре­ ды, в которой они бытуют. Несомненно, первоначальные наблюдения, выводы и обобщения о специфике бытования сказок, преданий, ле­ генд, вообще фольклорной прозы в устном поэтическом творчестве семиреченских казаков, будут пополняться новы­ ми сведениями. Определенное место в фольклоре семиреченских казаков занимают пословицы и поговорки. Пословица и поговорка принадлежат к древнейшим рас­ пространенным жанрам народного творчества, так как они точно, с необычайной ясностью, вы раж аю т взгляды народа, его наблюдения над жизнью, обобщают его трудовой и со­ циальный опыт, говорят о том, к чему народ стремится, к а­ ково современное состояние его жизни. Пословицы и поговорки обогащ ают язык, помогают просто и образно, образцово, как говорил А. М. Горький, формулировать мысль. Как известно, существуют различные способы классифи- * *ии ПО(-ловиц и поговорок. Нам кажется, что классифика­ ция по темам, предложенная в свое время В. И Далем имеет несомненное преимущество переддругими: в еГосно-’ 24

ве лежит идейно-тематическое содержание, позволяющее в полной мере судить о мировоззрении народа. Преимущество такого метода, что нас особенно устраивает, состоит в том, что он позволяет классифицировать и анализировать со­ бранный материал одновременно. Все пословицы и поговор­ ки рассматриваются по темам, внутри одной темы встречаются как изречения со старым смысловым содержа­ нием, так и частично или полностью его утратившие, при­ обретшие или приобретающие новое значение. По сравнению с другими жанрами (песней, частушкой), пословиц и поговорок записано нами не так много. Это объясняется тем, что пословицы и поговорки не напевают­ ся, нс рассказываются специально, а говорятся «к слову», когда существует подходящая ситуация. Этим объясняется и тот факт, что можно назвать лишь несколько пословиц и поговорок, которые, будучи записаны в разных населенных пунктах, имеют одинаковый состав: «Бог-то бог, да сам не будь плох», «Честь по форме бывает» (Андреевский район село Лепсинск, Аксуйский район поселок Джаисугурова); в этих же местах записаны два афоризма: «Лето — припа- сиха, зима — подбериха» и «Не наплачешься за столом, наплачешься за столбом» (приговор невесте перед свадьбой). Большинство изречений являются известными, зафикси­ рованными в сборниках. Тем не менее, отмечаются и слу­ чаи, когда произошли определенные изменения словесного состава пословиц, что повлекло изменение их смысла. Среди пословиц и поговорок семиреченских казаков вы­ деляется группа, объединенная философской темой «смысл жизни». Издавна народ знал, что жить на земле — значит, ежедневно трудиться и отвечать за свои поступки: «Век жить — не в поле ехать», «Жизнь не поле— ее не пере­ едешь». И ли о то м же по-другому: «В жизни прожить — нс море переплыть». В сборнике В. И. Даля эти пословицы объединены под рубрикой «жизнь — смерть». Смысл их не изменился с тех времен, несмотря на изменение характера самой жизни, что объясняется широким обобщенным зна­ чением слова «жизнь». Поэтому жизнь и сравнивается с, полем, морем, то есть всем тем, что имеет сходство с чем-то большим, преодолеваемым с трудом. Семантика пословиц такого типа будет неизменной, поскольку в любой жизни есть и будут проблемы и трудности. Но стоит только изменить характер постановки темы о жизни, как становится возможным изменение смысла народ­ ного изречения. Примером может служить пословица «Од­ ним веником век не прометешь, одним временем век не про­ живешь». В старину так говорили, стихийно или сознательно желая изменения социального строя: негоже, мол, жить 25

так, когда у одного куска во рту нет, а у другого амбары от добра ломятся. Теперь толкование изречения иное: нельзя всю жизнь работать одними и темн ж е методами. Никакого приговора действительности уж е нет. Различная истори­ ческая обстановка повлияла на осмысление пословицы в старину и в наше время. Распространенной в народном творчестве является тема материнства. «Всякой матери свое дитя мило»— общеутвер- дительное суждение о характере материнского чувства как закономерном явлении природы. Пословица «Какой палец ни укусишь — все больно» употребляется тогда, когда^ гово­ рят именно о матери: «Сколько бы ни было у нее детей, всех она любит одинаково». К азаки понимают эти две пословицы в первую очередь именно так, хотя значение приведенных двух народных изречений выходит далеко за пределы узкой предлагаемой трактовки. Ш ирота ж е значения пословиц сразу становится очевидной, когда мы слышим эти изрече­ ния от людей самых различных профессий, которые ставят себя в положение матери или отца: гак скаж ет учитель о своих учениках, преподаватель о своих студентах, врач о своих больных и т. д. Надо отметить, что обе пословицы об­ ладают очень высокой степенью иносказательности, особен­ но вторая, широким семантическим полем — обилием ситуа­ ций для возможности их применения. С неизменной семантикой продолжают жить и пословицы о войне. В среде семиреченских казаков эта тема прелом­ ляется чаще всего сквозь призму семейных отношений. «Воин воюет — жена горюет»— заключает пословица. Война часто лишает семью кормильца, поэтому «Вдоветь — горе терпеть». Овдоветь, конечно, можно и в мирное врем я, но чаще это бывает в воину, поэтому употребляется эта посло­ вица в разговоре на военную тему. Ж изнь пословиц, с в я за н ­ ных с темой войны, обусловлена двумя факторами: во-пер­ вых, опасность войны не исчезла по сей день; во-вторых, люди не залечили еще ран, нанесенных им за две последние войны. Но, как говорится, время лечит. Оба ф актора опреде­ лены условиями действительности, в которой наметились конструктивные сдвиги к миру, взаимопониманию, сотрудни­ честву. Оба фактора, обусловливающие бытование пословиц на военную тему, могут быть в будущ ем устранены, и, сле­ довательно, те из них, которые содерж ат тему войны прямо, лкеанкияп.ервая, а не косвенно, как вторая, выйдут из употпеб- J* К числу пословиц и поговорок, которые так ж е должны со временем выйти из употребления, относятся к такие в ко- торых содержится критика социальных пороков* «Р у к а пуку моет - обе чисты бываю т», «П о ж ал ел волк кобылу - о с т а вил хвост да гриву», «Осудил карий вороного» Изречения такого типа будут жить, пока „е будут уничтожены^зяточ 26

ннчество, бюрократизм, очковтирательство и другие пороки, которые являются печальным наследием прошлого. Смысл во все времена один: это приговор социальному злу, с кото­ рым честный человек никогда не сможет смириться. Эти пословицы имеют очень высокую степень метафоричности, хотя иоле их употребления, несомненно, более узкое, чем пословиц о жизни и материнстве. Целый ряд пословиц, напротив, характеризуется тем, что круг их употребления со временем сужается, что влияет на их смысл. Это пословицы: «К смирному пока беда придет, а бойкий сам найдет», «Отчего слепой плачет, оттого, что свет не бачит». Слова «смирный», «слепой» в дореволюционной жизни означали покорность, безволие, приниженность, поли­ тическую незрелость, неграмотность, слово «бойкий»— бун­ тарство. Сегодня пословицы полностью утратили былой со­ циальной смысл, сохранив за собой лишь бытовое толкова­ ние, которое может быть самым различным в зависимости от ситуации. Происходит процесс ограничения былой много­ значности в целом, а причина тому — изменения, проис­ шедшие в самой действительности. Этот же процесс заметен в пословицах, объединенных те­ мой горя. О своей жизни в старину казаки говорили: «Живем не люди, и помрем не покойники». Сейчас эта пословица —- оценка того положения, когда все не ладится. То же можно сказать и о пословице «От горя бегом, горе — передом». Смысл главного слова «горе» стал значительно уже: оно получает частное, конкретное, в зависимости от ситуации толкование — любая неудача, невезение, но не горе всена­ родное. С некоторой утратой старого смысла звучат пословицы «В сиротстве жить — слезы лить», «Ложка честна, пока красна, а приваляется и на полу валяется». Эти пословицы порождены в мире, где господствовали отношения отчужде­ ния как следствие устройства общества. То же самое породи­ ло и пословицу «Зятевья не докормят, так добьют, все равно до смерти догонят». В этой группе заметен процесс снижения иносказательности изречений, их толкование сейчас тяго­ теет к прямому. К такого типа изречениям относится и по­ словица: «С сильным не борись, с богатым не судись». По­ словица явно реакционного содержания: приспосабливайся к жизни, покоряйся судьбе. Теперь данное изречение не мо­ жет служить напутствием в жизнь, однако, пословица нашла себе иную сферу употребления — оставшись по форме не­ изменной, но содержанию она стала иронической, критикую­ щей приспособленцев всех мастей. Содержала упование на рок и пословица «Не родись кра­ сивой, а родись счастливой». Она — напутствие в жизнь де­ вушке, судьба которой редко решалась ею самой. Судьба красивой была часто более несчастной: за нее сватались 27

богатые, и девушку отдавали «не по любви». В жизни ее ожидали попреки за то, что она из бедных. Теперь казаки совершенно иначе понимают пословицу: в жизни мало од­ ной лишь красоты, чтобы бы ть счастливым, и не она решаю­ щий фактор в жизни человека. Г л авн о е— трудолюбие, честность, доброта. Все эти качества казаки называют та­ лантом. Оми говорят: «Т алан ту нет — счастья нет, счастья нет— таланту нет». Содерж ала раньше реакционный смысл п пословица «Бог дал, бог взял. Бог не дает, бог не берет». Со временем, с утратой, по не исчезновением религиозности, пословица те­ ряет прежний смысл. Теперь употребляют ее, не имея в виду бессилие перед судьбой, а просто для утешения, когда чело­ века постигает случайная неудача. Было отмечено, что дру­ гая пословица бытует чащ е — «Бог-то бог, да сам не будь плох». Поэтому шире стали употребляться пословицы в своем иносказательном значении: под богом подразумевает­ ся тот, на кого надеется человек, слушающий данный со­ вет; иначе можно расшифровать так: будь готов ко всему. И опять мы наблюдаем, что более употребительными, с со­ хранением прежнего содержания, оказываются пословицы с более высокой степенью иносказательности. Итак, меняется осмысление старых пословиц, меняется их употребление. Заметен этот процесс и в группе пословиц с темой крити­ ки человеческих пороков, которые могут быть самыми р а з­ личными. Народ всегда осуждал сплетниц: «Шей вдова ши­ роки рукава, было б куда класть небылы слова». Бездумное подражание — также немаловажный.объект для критики: «Ч ерт покажет моду, а сам уйдет в воду». Нерадивость вы ­ смеивается в пословице: «Видно Настю, что блины пекла,— и ворота в тесте»; зазнайство в поговорке: «У ма три пима, на вышке торбочка». Эгоизм, зависть, недоброж ела­ тельство к людям подвергнуты критике в пословице: «У че­ ловека видим в глазу занозу, а у себя и -бревна не видим». Но пословица не только критикует, но и сочувствует че­ ловеку, если у него дела не ладятся: «И пошел бес напере­ вес». Пословица учит человека уму-разуму, она советует быть бережливым к добру и дальновидным: «Не плюй в ко­ лодец, пригодится воды напиться». Человеку необходимо быть ловким, проворным: «Н е зевай, Ф омка, пока ярм арка» Кстати, последняя пословица прежде бытовала и с явно реакционным смыслом: она часто служила напутствием вору использовать предоставившиеся ем у условия, когда есть чем но, уходит в прошлое6 Н ын*Св^С^мире£ьс э т у ^ о с л о в и ц у Т о г ^ иТГг£ Г°Р£°*пость не глупость». В среде з а ж и т п т т г И ПОСЛ\"ОГШ1ца- «Ску- она служила оправданием и прикрытием “ ж ш н ости 28

ней и иносказательный смысл: человеку необходимо быть хозяйственным, расчетливым. В настоящее время пословица бытует только с иносказательным смыслом, не допуская прямого толкования. К 'геме воспитания человека относятся несколько изрече­ ний, приближающихся по смыслу к известным пословицам, но не содержащих переносного значения: «Не делай того, что себе плохо», «Не желай человеку, что тебе не хочется», «То проиграл, то выиграл», «От чего уйдешь, к тому придешь». Все эти изречения не зафиксированы в известных сборниках пословиц и поговорок. Со слов казаков — жите­ лей Талды-Курганской области, мы знаем, что живут эти из­ речения очень давно. Не попали они в сборники либо потому, что в свое время на них нс обратили внимания собиратели в виду их специфичности, отличающей их от пословиц, либо они просто, на наш взгляд, являются народным творчеством семиреченских казаков. Однако, мы не можем судить об из­ менении смысла этих изречений в фольклоре казачества, так как они всегда содержат только прямой смысл, выраженный п форме совета, рекомендации. К теме воспитания человека относится народное изрече­ ние «Честь по форме бывает». Человек должен иметь свой характер, свое лицо. Иначе о нем скажет пословица: «Ни богу свечка, ни черту кочерга» или: «Жил не мешал, умер — место опростал». Только трудолюбивый человек имеет право произнести: «Лето — припаенха, зи м а— под- бериха». Нами отмечен и целый ряд бытовых изречений о домаш- . нем очаге, семейной жизни. Все это получило свое преломле­ ние через тему «хозяин — гость». Решение ее двоякое. В одном случае речь идет о том, что дома всегда лучше. П о­ словицы такого типа строятся на сравнении: «Хоть как ни хорошо, да не дома», «Дома хоть худо, да лучше». Тема «хозяин — гость» ставится и в таком разрезе, как в сказке «Лиса и журавль»: Летела сорока да села — гвоздь. Как хозяин, так и гость. Эта пословица известна лишь основной ее частью, второй строчкой. Данное наращение — явление местного порядка. На первый взгляд, оно употребляется только для рифмовки. Однако, это не так: под влиянием первой части изречения подвергается семантической трансформации и вторая его часть. «К ак хозяин, так и гость» синонимична по смыслу по­ словице «К ак аукнется, так и откликнется» с более выра­ женным метафорическим переносом. Первая же часть (местное наращение) имеет такое толкование: как примет хозяин, тзк ответит и гость. Таким образом, расширение 29

словесного состава пословицы влечет за собой конкретиза* цию се смысла. Среди собранного материала есть еще примеры такого характера. Казаки говорят: « З а рекой телушка, да перевоз дорог». В этой пословице выпущено одно слово, в классиче­ ском виде она звучит: «З а рекой телушка — полушка, да рубль перевоз». Смысл ее: вещ ь стоит дешевле ее доставки. Пословица с новым словесным составом расшифровывается так: необходимая вещь есть, но слишком до нее далеко, и, чтобы добыть ее, надо приложить много усилий (о цене вещи речь уже не идет, речь идет всего лишь о ее наличии). Итак, это случай, когда уменьшение словесного состава так же, как и увеличение его, влечет з а собой изменение смысла. Наконец, еще одна тема, которая объединяет пословицы п поговорки— тема семейных отношений, брака, любви. В старину среди казаков бы товал такой приговор невесте: «Не наплачешься за столом, наплачешься за столбом». Те­ перь этот приговор существует лишь благодаря традиции, связанной с этнографическими особенностями семиреченских казаков. Более распространенными стали пословицы быто­ вого содержания: «Приглянется сатана, лучше всякого со­ кола». Вступление в брак — дело очень ответственное: «З а­ муж выйти не напасть, лишь бы замужем не пропасть». В семье казаки признают главой мужа: «За хорошим мужем и жена досуж а». Нс ушел, однако, в прошлое и мотив отри­ цательного отношения к женщине: «Б аб а с возу — кобыле легче». Получили бытование н всем известные пословицы: «Как бы знал, где упасть, соломки подстелил бы», «Н а хороший товар всегда купец найдется», «Обожжешься молочком — будешь дуть и на воду». «Н овая метелка всегда чисто ме­ тет», «Не до песен, когда рот тесен». Все они обладаю т вы ­ сокой степенью метафоричности и многозначности употреб­ лении. неизменностью смысла. Исследуемые пословицы и поговорки сохраняют тради ­ ционную композиционную структуру: поговорка чащ е одно­ членна, пословица двучленна н многочлениа. Художественность пословиц и поговорок, бытующих в фольклоре семиреченских казаков, выраж ается не только в стройности, четкости, логичности, лаконичности, но и в образном выражении мысли посредством использования параллелизма, сравнения, метафоры, метонимии, иронии и других средств поэтики. Таким образом, бытование пословиц и поговорок, измене­ ние их смысла обусловлено как спецификой самого ж анра, г.»к и изменениями социальной действительности и от­ части, жизни самих семиреченских казаков Одним из интересных ж анров русского фольклора являют- »я з.и.мки. которые выразительны, лаконичны. В народной 30

речи «загадать» означает задумывать, замышлять, предла­ гать что-либо неизвестное для решения. Метко определил загадку сам народ: «Без лица в личине». Древность загадки не ставилась иод сомнение ни одним из исследователей, однако, происхождение, первые социальные функции загадок, формы их изменений на протяжении веков недостаточно раскрыты наукой. Собирание и публикация подлинно народных загадок, бытовавших преимущественно в крестьянской среде, начи­ наются с середины XIX в. И. II. Сахаров впервые отвел з а ­ гадке самостоятельное место среди других жанров. В 30-х годах он предпринимает обширное издание «Сказаний рус­ ского народа», где публикует свыше 200 загадок. Следую­ щей публикацией был сборник В. И. Даля, который не отделил загадки от пословиц, что оказалось очень неудоб­ ным. Почти одновременно появляются сборники И. А. Ху­ дякова1 и Д. Н. Садовникова2. Основу издания И. А. Худя­ кова составили его собственные записи, дополненные текстами из рукописей других собирателей и печатных сборников. Загадки помещены в алфавитном порядке. В примечании даны варианты загадок, помещенных в сбор­ нике, и указания на малорусские, немецкие, литовские и другие. Сборник Д. Н. Садовникова — довольно полный свод собранных загадок. В нем 2,5 тысячи номеров (без вариан­ тов). Д. Н. Садовников воспользовался архивными и опуб­ ликованными в разных периодических изданиях материала­ ми. Можно сказать, что это итоговая работа всех собирате­ лей предшествующего периода. Впервые Д. Н. Садовников распределил загадки по темам отгадок: жилище, внутреннее убранство, домашнее хозяйство и т. д. Такое расположение материала оказалось очень удачным и принято наукой вплоть до наших дней. В 1932 г. вышел в свет сборник М. А. Рыбниковой3, кото­ рая ввела расположение материала по географическому принципу (архангельские, мценские, сибирские) и под каж­ дым текстом сообщала место записи. В 1968 году был опуб­ ликован сборник, составленный В. В. Митрофановой4, кото­ рый представляет собой систематический свод русских з а ­ гадок. Анализ материала, собранного в Талды-Курганской об­ ласти, показывает, что загадки бытуют и живут в среде се- мнреченских казаков, хотя и в меньшем объеме, чем песни, ] Х у д я к о в И. А Великорусские загадки. М., 1867. 2 С а д о в н и к о в Д. Н. Загадки русского народа. М., 1887. 3 Р ы б н и к о в а М. А. Загадки. М—Л., 1932. 4 М и т р о ф а н о в а В. В. Загадки. М., АН СССР, 1968 г. 31

частушки, пословицы и поговорки. И нельзя согласиться с мнением, что загадка вымирает как жанр. Бытуют в большинстве случаев те загадки, которые были распространены раньше. Поэтому-то почти все наши загад ­ ки нашли соответствия, аналогии в сборниках И. А. Худя­ кова, Д. Н. Садовникова, В. И. Д аля, М. А. Рыбниковой, В. В. Митрофановой. Все загадки, записанные нами, можно распределить по тематическим группам, аналогичным тем, какие есть в сбор­ никах Д. Н. Садовникова, В. В. Митрофановой. Например, к группе «человек и части его тела» можно отнести загадку: «Д ва братца через одну горку живут, а друг друга не ви­ дят» (гл аза). К группе «пища человека»: «Несоленое, нева­ реное, а применено в завтрак » (молоко), «Сидит бабка вся в заплатках» (лук), «Б ез окошек, без дверей полна горница людей» (семечки в арбузе). Загадки «Маленький, горба­ тенький все поле проскакал» (серп), «Средь моря огонь горит» (самовар) относятся к группе «домашнее хозяй­ ство» и т. д. Из сравнении собранных нами загадок с загадкам и из других сборников можно сделать вывод, что большинство загадок находят полное соответствие «со старыми», некото­ рые — совершенно новые, некоторые имеют варианты. Так, полностью совпадает записанная нами загадка с загадкой из сборника В. В. Митрофановой: «Что на свете всех быстрее?» (мысль), загадка о корове: «Среди двора стоит копна, спереди вилы, сзади метла». Немало загадок имеет варианты. Например, нами записана загадка: «Четыре б р ат­ ца под одной крышей сидят» (стол). В сборнике В. Д аля: «Под одной шляпой четыре брага стоят» (стол). Несколько по-другому звучит она в сборнике И. А. Худякова: «Н а Ши­ роком дворе, на гладком поле стоят четыре попа под одной шляпой». Есть загадки, не имеющие вариантов: «Ч ерна... в печку айда» (сковородка) и др. Варианты загадок говорят о том, что новое время н ак л а­ дывает на содержание загадок свой отпечаток. Так, общ е­ известная загадка о самоваре «Сверху дыра и снизу дыра, а посередине огонь и вода» в наших записях имеет два новых текста: «Стоит дед на мосту, кричит: «Всех папою», «Средь моря огонь горит». Видимо, из всех жанров поэтического творчества народа загадка является наиболее устойчивым. Таким образом, на основе собранного материала мы мо­ жем судить о бытовании тех или иных фольклорных жанров, о процессе их обновления, а в некоторых случаях о процес­ сах распада или даже исчезновения. Изучение народного творчества семнреченских казаков дает нам право сделать вывод, что наиболее активно живут песни, частушки. Менее распространены пословицы, поговорки, загадки, сказки, ред­ 32

ко используется обрядовая поэзия, совершенно отсутствуют былины, народная драма. Вопросы новаторства и традиций, значение наследия в процессе создания нового поэтического искусства относятся к числу важных проблем изучения современного народного творчества. Содержание фольклора советской эпохи — это социалистическая действительность. Поэтому нельзя согла­ ситься с некоторыми исследователями, которые считают, что записываемые в современных условиях произведения традиционного фольклора следует рассматривать как часть советского народного творчества, так как они в какой-то ме­ ре изменяются современными исполнителями. Этим самым исследователи отождествляют советское народное поэтиче­ ское творчество и традиционный фольклор в исполнении со­ ветских певцов и сказочников. Рассматривая фольклор семиреченских казаков, мы осно­ вывались на важнейшем методологическом условии научно­ го изучения фольклора — исследовании разных сторон проб­ лемы отношения народного творчества к действительности в историческом аспекте, что с исчерпывающей ясностью было сформулировано В. И. Лениным: «Самое надежное в вопро­ се общественной науки и необходимое для того, чтобы дей­ ствительно приобрести навык подходить правильно к этому вопросу и не дать затеряться в массе мелочей или громадном разнообразии борющихся мнений,— самое важное, чтобы подойти к этому вопросу с точки зрения научной, это — не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явле­ ние проходило, и с точки зрения этого его развития смот­ реть, чем данная вещь стала теперь»1. 1 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч , г. 39, стр. 67. 2—848

ПЕСНИ КАЗАЧЬИ ПОХОДНЫЕ ПЕСНИ % t Засвистали в поле казаченьки В поход с полуночи. Заплакала моя Марусенька Свои ясны очи. Не плачь, не плачь, моя Марусенька, Не плачь, не журись, З а своего друга любезного Богу помолись. Светил месяц, светил над рекою, А солнца нема. Мати сына, сына в допоженьку Слезно провожала. 2 Прослужил казак три года, Стал коня свово ласкать: — Конь мой верный, конь ретивый, Ты домчишь меня домой. Переулочком знакомым Конь мой верный проскакал, Не узнав своего дому, Остановился, громко заржал. Дом разрушен, разворочен, Двор зарос густой травой. Выходил сосед навстречу, Слово ласково сказал: — Без тебя, дружочек милый. Померла твоя семья, Померли твои родные, Померла твоя жена... Тут повернул казак налево И в чисто поле поскакал. Взял он сашку-лиходейку, Снес головушку себе. 34

3 Из-за леса, лесу копия мечей, Едет сотня казаков-усачей. Эге-гей, говорят, Едет сотня казаков-усачей. Уж вы, братцы, казаки-усачи, Шашки к бою, со мной по полю скачи. Эге-гей, говорят, Шашки к бою, со мной по полю скачи. Эх, на завалах мы стояли, как стена, Пуля сыпалась, ж уж ж ала, как пчела, Эге-гей, говорят, Пуля сыпалась, ж уж ж ала, как пчела. 4 Ой да, ты, калииушка-размалинушка, Ты не стой, ты не стой на горе крутой. Ты не спутайся во синя море,— Кто идет, в корабле плывет? Корабель плывет али волна ревет? Волна ревет? Что во тем-то корабле Сорок два сидят, Сорок два сидят Молодых ребят. Среди них один стоит призадумался. Призадумался он да припечалился Об одной-то душе — красной девушке. — Командир, командир, Отпусти меня домой, Отпусти меня домой, К отцу-матъ родной, К отцу-мать родной, Жене молодой. .б Ой, ПОЛЯ, ВЫ, поля, Вы, широки поля! Как на этих полях Урожаю нема. Только выросла одна Кучерява верба. Как под той под вербой Солдат убитый лежал, Он убит — не убит, Весь изранен лежит.

Голова у него вся изрубленная, Бела грудь у него вся иссеченная. В ногах у него Конь вороний стоял. — Уж ты, конь, ты, мой конь, . Конь, товарищ мой! Ты беги-ка, мой конь, В Россею домой. Ты не сказывай, конь, Что я убитый лежу, А скажи ты, мой конь, Что женатый хожу. А женила меня пуля быстрая, Обвенчала меня сабля вострая. А за матерь была М.атъ — сырая земля. 6 Все пташечки пропели, Был слышен голосок. Два храбрые героя Спускались во лесок. Из лесу выходили, Просились ночевать: — Любезная хозяюшка, Пусти нас ночевать. — Я печку не топила, Гостей я не ждала. — У нас свои сухарики, С водой мы поедим. — Любезная хозяюшка, Чего живешь одна? — Я мужа проводила И сыночка отдала. — Любезная хозяюшка. Узнай мужа своего. — Я мужаузнавала По ласковым словам, Я сына узнавала По русым волосам. 7 Поехал казак на чужбину далеку На быстром коне на своем вороном. Он край свой родимый навеки спокинул, Ьму не вернуться в родительский дом!

Напрасно казачка, жена молодая. Все утро и вечер на север глядит, И ждет-подождет с далекого краю, Откудова милый казак должен быть. А там, за горами, метелицы вьются, И сильны морозы зимою трещат. Казак умирает, друзей умоляет Насыпать курганчик земли в головах. — На том на кургане калинка пылает, Красуется в ярких она во полях. На той на калинке есть вольная пташка, Порой прощебечет она надо мной. Так грустно и скучно лежать на чужбине Порой под сырою еще под землей. 8 Вечер поздний я стояла у ворот. Вдоль по улице стрелковый полк идет. К нам заехал на квартиру комиссар. Он сказал:— Напой, красавица, водой. Напившийся, крепко рученьку пожал, На прощанье он меня поцеловал. Он поехал, я смотрела ему вслед. Ж алко стало, помутился белый свет. Лет семнадцать я во вдовушках была, Четырех сынов в солдаты отдала. Не успела сына пятого отдать, Как вернулся тот стрелковый полк назад. К нам заехал на квартиру комиссар, Весь израненный, так жалобно стонал. Голова его покрыта сединой — Это тот, кого поила я водой. 9 Ехали казаки со службы домой, На плечах — погоны, на грудях — кресты. Едут по дорожке, родитель стоит. — Здравствуй-ка, папаша! — Здравствуй, сын родной! — Расскажи, папаша, про семью свою. — Семья, слава богу, прибавилася: Твоя женка подла сына родила. Сын отцу ни слова, садясь на коня. Подъезжает к дому— стоят мать, жена. Мать стоит с малюткой,

Жена во слезах. — Тебе, мать, прощаю, А жене — никогда! Закипело сердце в казачьей груди, Заблистала сабля во правой руке. — Что же я наделал, что я наробил? Жену я зарезал, сына загубил. Женку захоронят, меня закуют, Маленьку малютку в приют отдадут. 10 Скакал казак через долину. Через манчжурские края, Скакал он садиком зеленым, Блестит колечко на руке. Кольцо ему казачка подарила, Когда казак шел во поход. Она дарила, говорила, Что через год буду твоя. Вот год прошел, казак вернулся, В село родное поскакал. Навстречу шла ему старушка И шепетливо говорит: — Напрасно ты, казак, стремишься, Напрасно мучаешь коня — Тебе красотка изменила, Другому счастье отдала. Казак вернул коня направо И в чисто поле поскакал. Снял он сашку-лиходейку И жизнь покончил навсегда. 11 За Уралом, братцы, за рекой Казаки гуляют, Гей, гуляют. Они в шапках, в тумаках В ноле разъезжают. Гей, пей — гуляй! В поле разъезжают. Их добыча — вострый нож Да шашка-лиходейка, Гей, гуляют, Шашка-лиходейка. Всю добычу стерегут, Свищут— не зевают, Гей, гуляют, Свищут — не зевают.

12 Не кукуй-ка ты» кукушечка, Д а не кукуй-ка ты, рябая, Д а во сыром борочке, Д а во местечке, Д а на тонким на сухим да пруточке. Д а вы не плачьте, родные, не рыдайте, Да, может быть, я возвращуся Д а через тридцать три, три годочка, Д а прилечу же я к вам соколочком. Д а назовете меня родным сыночком. 13 Ехали казаки из Дону до дому, Пидманули Галю, забрали с собою. Эй ты, Галю, Галю молодая, Пидманули Галю, забрали с собою. Эй ты, Галю, поедем-ка с нами, Поедем-ка с нами, с нами, казаками, Эй ты, Галго, Галю молодая, Поедем-ка с нами, с нами, казаками. Поедем-ка с нами, с нами, казаками, Лучше тебе будет, чем у родной мамы. Эй ты, Галю, Галю молодая, Лучше тебе будет, чем у родной мамы. Галю согласилась, на воз прицепилась, Так повезли Галю темными лесами, Эй ты, Галю, Галю молодая, Так повезли Галю темными лесами. Так повезли Галю темными лесами, Привязали Галю за срсну косами, Привязали Галю за сосну косами, Подпалили сосну обуми концами. Эй ты, Галю, Галю молодая, Подпалили сосну обуми концами, Сосна догорает, Галю увядает, Подпалили сосну обуми концами. 14 Из-за кочек, из-за пней Едет враг горами,' Эскадрон наш на коне Едет по заставе. М ать нахмуримши сидит, Провожает сына. 39

— Ты не плачь за к азаком , Сизая голубка, Свербит правая рука, Будет с бандой рубка. 15 Послужите, бравые казаки, Честью и славою своей, Покажите всем друзьям пример, Как из ружей бьем своих врагов, Бьем, разим, не портим свой порядок, Только слушаем один приказ. Когда скажут наши командиры, Мы туда идем, из ружей бьем. Бьем, разим, не портим свой порядок, Только слушаем один приказ. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПЕСНИ 16 А в степях широких под Деканом Нас окружил кокандец злой. Мы трое суток бились с басурманом, У нас кипел кровавый бой. Мы шли вперед, свистали пули, И ядра рвалися в куски. Мы даж е глазом не моргнули, Стояли бравы казаки. 17 Из-за острова на стрежень Из морской волны Выплывают расписные Стеньки Разина челны. На переднем Стенька Разин, Обнявшись с княжной, сидит, Свадьбу новую справляет, Сам веселой и хмельной. А позади слышен ропот: — Нас на бабу променял. Одну ночь с ней провозился, Сам наутро бабой стал. Слышит ропот и насмешку, Слышит грозный атаман И могучею рукою обнял персиянки стан (Он персидского царя взял дочь). Волга-Волга — мать родная, Волга — матушка река,

Не видала ты подарка От донского казака. И могучею рукою Тело поднял атаман. И за борт ее он бросил В набежавшую волну. — Что вы, черти, приуныли, А ты, Савка, черт, пляши! Ну, давайте, братцы, грянем песню На помин ее души. 18 Шумел, горел пожар московский, и дым стелился по реке, И на стенах, вдали кремлевских стоял он в сером сюртуке, Он притаил свое мечтанье, свой взор на пламя устремил. И тихим голосом в сознаньи он сам с собою говорил: — Зачем я шел к тебе, Россия, Европу всю держал в руках? Теперь с поникшей головою стою на кремлевских стенах. Здесь погибнут наши кости без погребения гробов, Зачем я шел к тебе, Россия? 19 А в Сибири солнце всходит Да за морем заходит, Ай да, славный парень Кармалюга ходит, Не одну он чернявую-то с ума сводит, Чернявая, чернобровая, Личиком смугливая. А в неделю ранесенько во все звоны звонят, А все звоны прозвонили, Все разом встали, А того Кармалюгу В Сибирь загнали. — Пускай гонят, загоняют, А я не боюся, А в Сибири степи Ровненьки — я назад ворочуся, Как вздумаю жизнь прожить, Слезами обольюся, Есть у меня отец и мать, А я их не бачу. Как вздумаю жизнь прожить свою, Сорок раз заплачу. 41

СОЦИАЛЬНО-БЫТОВЫЕ -ПЕСНИ 20 То ли ветер ветку клонит, Лес-дубравушка шумит, То ли мое сердце ноет. Как осенний лист дрожит. Извела меня кручина — Сподколодная змеи. Догорай, горн, моя лучина, Догорю с тобой и я. 21 Ночь темна, заря — минута, У тюрьмы стена крепка. Ко дверям было примкнуто Два большущие замка. Там горел вдоль коридору Огонек сторожевой. И стучит шпора о шпору — Ходит мрачный часовой. Часовой, что тебе нужно? Притворись, как будто спишь, А я вмиг через ограду Тенью легкой пронесусь. Край родной проведать надо. Детей, жену поцеловать. Вот и вся моя отрада, Теперь готов я помирать. 22 Сяду я за стол да подумаю. Как на свете жить одинокому? Пойду, выйду я в рожь зеленую, Не шуми ты, рожь, спелым колосом. Ты воспой, казак, громким голосом. Во глухой степи зам ерзал ямщик, Он товарищу все наказы вал: — Ты, товарищ мой, не спопомии зл а. Моей гордости — непокорности. Схорони меня во степе глухой, А коней моих передай жене. Пусть жена моя на их катается. Пусть катается, не печалится, Золотым кольцом обручается И меня домой не дожидается.

23 Хороша наша деревня, Только улица грязна. Хороши наши ребята, Только славушка худа (плоха). Это правда, это правда, Это правда все была. Мы не плуты, мы не воры. Не разбойнички. Мы у дяди у Петра Изловили осетра. Это правда, это правда, Это правда все была. Изловили сорок штук, Из которых шубы шьют, Сивогривую кобылу, Вороного жеребца. Это правда, это правда, Это правда все была. Подойдет доход калашный, Только брюхо набивай, Отойдет доход калашный, Только спину подставляй. Это правда, это правда, Это правда все была. А за эту кутерьму Посадили нас в тюрьму. Это правда, это правда, Это правда все была. Приударят раз пятнадцать, Тут заходишь «казачка», Тут заходишь «казачка», Приударишь «трепачка». Это правда, это правда, Это правда все была. 24 • Солнце всходит и заходит, А в моей тюрьме темно. Днем и ночью часовые Стерегут мое окно. Чо хотите, говорите, А я сам не убегу, Хоть мне хочется на волю, Цепь порвать я не могу. Уж вы, цепи, мои цепи, Цепь — железна сторона, Не порвать вас, не порезать

Без булатного ножа. Уж ты, доля, моя доля, Доля горькая моя. Моя молодость проходит По острогам, по тюрьмам. 25 Скрывалося солнце за степью. Вдали золотистый ковыль. Холодные, звонкие цепи Сметают дорожную пыль. Идут они с бритыми лбами, Шагают вперед тяжело. Лениво сгибая коленья, Две клячи телегу везут. Наверно, такая невзгода Написана нам на роду. 26 — О чем задум ался, служивый, О чем горюешь, удалой? Иль служба-матка надоела, Аль заболел твой добрый конь? — Мой конь болезни не боится, Здоров он, весел, громко ржет. Коню на месте не стоится. Копытом грозно землю бьет. — Скажи, скажи-ка, брат служивый, Каку ль красотку сполюбил? Люблю страну свою родную, Люблю я родину свою. А в той стране стоит избушка, В избушке мать моя живет. А сын покинул .мать родную, А сам уехал в чужой край. 27 Ой вы, дети мои, дети, Горе мое, горе, На курган бегите, дети, Посмотрите в поле. Едет полем по дороге Чумаков немало, Только вашего все тятьки Нет — как не бывало. Лето красное проходит, Он не приезжает Что-то сердце мое ноет, Ноет, занывает.

Иль в степи дороги Дождики размыли? Иль разбойники напали, Чумака убили? Помолитеся вы, дети, Госполу святому, Чтоб здоровым воротился Тятька ваш до дому. . Поднялись поспешно дети И через поляну Побежали вперегонку К дальнему кургану. Прибежали и с кургана Смотрят на дорогу. Старший, ставши на колени, Стал молиться богу: — Боже наш, отец небесный, Смилуйся над нами, Вороти нам тятьку к дому С сивыми волами, Пусть не плачет тихо ночью Мама, не рыдает. Пусть здоровым тятьку в очи Мама увидает, Жарко молится ребепок Господу святому. — Гей-гей!— слышно в поле. Гей, волы, до дому! — Тятька, тятька!— закричали дети, суетятся, И бегут к отцу навстречу, Кубарем катятся. Кто словами тятьки радость Передать возьмется? Обнимает он малюток, Плачет и смеется, И говорит им: — Ну что, как, Мамка не хворает? Тятьку вспоминает? А уж дети на воз взлезли, Волов погоняют: — Гей, волы вы длиннороги, Гей, волы, до дому, Жарко мы за вас молились Господу святому.

28 Вспомню к ночи край родной, Спокою нет душе больной, И сном забыться нету мочи, Так горько-горько плачут очи. О нем не стал бы тосковать, Да жаль, что мать-старушка, Маша Меня на родине тревожат, Д а жаль, что мать скончаться может. Проходят годы чередом. Прошло тому назад лет много, И все в душе растет тревога. 29 Дует, бушует всю темную ноченьку Лютая буря, как зверь. Там комната темная, Койка трехногая, Снегом забито окно. Там трое детишек В оборванных платьях И с голоду бедны кричат: — Мама, мы есть хочем, Мама, нам холодно, Мама, ты слышишь иль нет? — Слышу я, деточки. Слышу я, милые, Слышу я, слышу я вас, А мое сердце кровью залитое, Я не могу вам сказать. 30 Ударил, ударил, он тяж ко ударил, Он тяжко споранил меня. Болят мои кости, болят мои раны, Болят мои раны, болят. Одна нарывает, друга заживает, А с третьей придется помереть. А дома детишки, жена молодая Все время дожидают домой. А вырастут дети и спросят мамашу. — Мамаша, а где наш отец? А мать отвернется, слезою зальется: — Убит ваш папаша, убит. Убитый, убитый, землею зарытый, Убит на германской войне. 46

31 За тюремной кирпичной стеною Он склонился на грудь головою. — О всевышний господь, дай мне силу, Прежде чем отойти мне в могилу. Дай обнять мне жену молодую, И упал головой на подушку. Не увидел он мать свою старушку. 32 Здравствуй, мать, Ужели не узнала? Был любимым сыном у тебя. Молодым меня ты провожала, А теперь встречаешь старика. Нет, мамаша, не был я убитый, И с землею, дружно я дружил. За Дунаем, быстрою рекою, Много горя, бед я пережил. Пролетели годы молодые, Как осенний ранний соловей. Стали волосы мои седые. Эх, как жалко юности моей. 33 Веют ветры, веют буйны, Аж деревья гнутся. Ой, как болит сердце мое, И слезы льются. Ой, счастливый тот часочек Вовек не забуду. Ой, счастлива та былинка, Что растет у пруду. Ой, не дал мне бог Ни счастья, ни доли. Только дал мне бог Красны кари очи. 34 Ты пролей, пролей, ой да, пролей, частый дождичек, Ой да, частый дождичек!

Ты размой, размой, размой-ка тюрьму каменну, Ой да, тюрьму каменну! Вот взошла, взош ла, ой да, взошла да туча черная, туча черная. Уж пролил, пролил да частый дождичек, Частый дождичек! Он размыл да размыл да тюрьму каменну, тюрьму каменну, тюрьму каменну. Разбежались, ой да, все тюремщики, все тюремщики! На восходе солнца в лесу повстречались И все на солнышке обогревались... 35 Звенит звонок насчет поверки, Ланцов задумал убежать. Не стал зари он дожидаться. Проворно печку стал ломать. Сломал он печь, кирпичину, Сломал железную трубу. В трубу тесную пробрался, На тот тюремный на чердак. По чердаку он долго шлялся, Себе веревочку искал, Порвал штаны, порвал рубашку, Веревку длинную скрутил. К трубе тюремной привязался, Перекрестился, стал спускаться — Его заметил часовой И первый выстрел в воздух дал. Солдат на серенькой лошадке С докладом к князю поскакал: — Я к вашей милости с докладом — Ланцов из зам ка убежал. Сперва он беж ал дремучим лесом, Потом свернул на большой тракт. 36 Последний нонешний денечек Гуляю с вами я, друзья, Л завтра рано, чуть светать, Заплачет вся моя семья. Заплачут братья мои, сестры,

Заплачут мать и мой отец, Еще заплачет золотая (дорогая), С которой долго я гулял (три года), Гулял я с вечера до ночи, Ходил я с первого числа. Коляска к дому подкатилась: .— (Готовьте) давайте сына своего! Крестьянский сын давно готов. Семья вся в ужасе стоит. 37 Бежит речка по песочку, Бережочек моет. Молодой солдат командира просит: — Ты, товарищ командир, Да отпусти меня до дому, Эх, больно скучилась, Больно скучилась моя милая зазноба. — Рад бы был отпустить*то, Да ты долго пробудешь. Ты напейся воды холодной — Про свое горе забудешь. — Пил я воду, пил холодну, Пил я, не напился. Эх, любил я девочку казахстанску, ею насладился. Умер, умер наш товарищ От тоски и разлуки. Эх, вот остался конь вороной — Сбруя золотая. А вы сбрую золотую Братцу отошлите, А коня-то молодого, вороного З а гробом ведите. Конь головку клонит, А молодка казахстанска Горьки слезы ронит. Она вышла взамуж... 38 В том саду при долине Громко пел соловей, А я мальчик на чужбине Позабыл всех людей. Спозабыт, позаброшен С молодых юных лет, Сам остался сиротою, Счастья, доли мне нет.