Бауыржан Момышұлы-Наша семья

Всеобщая покорность старших аллаху, с одной сто­ роны, и проклятия тетки, с другой, не умещались в моем детском сознании. Я иногда уходил из дома к роднику, и там, на берегу, представлял в своем воображении аллаха. Мне хотелось найти его, увидеть. Неудержимо было дет­ ское любопытство, перед которым женское любопытство не идет ни в какое сравнение. И вот, как бы навстречу моему воображению, в центре небосвода вставало большое белое облако в форме гро­ мадной сидящ ей фигуры. Вот он! Я , не отрываясь, всмат­ ривался в о блако и лепил в своем воображении могучего старца в просторном белом халате, с лохматыми седыми вьющимися волосами и длинной бородой. Облако растя­ гивалось, и я как бы видел в профиль его белые брови и длинные ресницы. Вот он поворачивается, и мне каза­ лось, что он следит за всеми... ... Приехала погостить Убианна. О на помнила лучше всех нас наш у маму и попросила отца читать коран' и по ней. Отец исполнил ее просьбу. Теперь читался коран не только по бабушке, но и по всем умершим нашим предкам, с упоминанием их имен и непременным повторением слов: «твоего раба», «твоей рабыни». О многих наших предках мы впервые слышали, -•и отец, ощутив наше равнодушие к их именам, после окончания чтения рассказывал, кем они приходятся нам, как провели свою жизнь, какие они были и какой был у них характер. Мы с удовольствием слушали воспоминания отца. Он умел рассказывать интересно, и вечера стали не только молитвенными, «о и в определенной мере литературно­ художественными. Все мои воспоминания о нашей родне и некоторые предания о наших родичах почерпнуты из этой «вечер­ ней школы» отца. В это время отцу исполнилось шестьдесят лет. С мо­ мента, когда я начал помнить себя, отец уже был с про­ седью в бороде, но при жизни бабушки мне не приходило в голову, что он пожилой, стареющий человек, так как он для бабушки, живой матери, всегда оставался «дитятей», над которым она проявляла родительскую власть. При жизни бабушки он был в семье лишь старшим из детей. Когда есть в доме старец, все кажутся при нем мо­ лодыми. Отец для нас теперь перестал быть молодым. 102

— Мы — сем ья, мы — народ, — говорил отец. — В семье старики умирают, молодые рождаются и живут, но народ не зн а е т смерти. От матери нас э живых два брата, шесть сестер, а внуков у нее по всем линиям, слава богу, в живых д вад ц ать три. Всего она оставила тридцать один корень. И у вас, дети мои, будут дети, — так он обычно кончал свои рассказы. Весной наш а семья ортачила вместе с русским мужи­ ком Кузьмой Гончаровым, рыжебородым, с красными ве­ ками, морщинистым стариком. О н был многосемейным. Старшего сына мы звали Сашке, другого — Некоди, третьего — Тишко, четвертого — К ерилля и моего сверст­ ника — В асиль, старуху — М атьке, а двух снох — С ань­ ке и Маньке. Казахи никогда не произносили им я или фамилию рус­ ских правильно, всегда их перекрещивали по-своему и давали им клички по внешним данны м или характеру, красный — К ызы л Жагор, рыжий — Григорий, Д м и т­ рий — М етрей, Л у ка — Илуукэ. т С Кузьмой мы ортачили • на та к и х условиях: земля наша, семена поровну, тягловая сил а его. От нас во время сева и уборки работал д яд я. Остальное неравен­ ство во вкладах и в труде Гончаровы компенсировали молоком и мясом. Гончаров приехал к нам в ау л со всей семьей на двух бричках, с железными плугам и и боронами. Они с отцом обм ерили саженями зем лю , дядя помогал и учился собирать плуг, «амуничивать» коней хомутами, шлеями и постромками. Начали п ах ать ; два плуга, один з а другим, волнами разбрасывали землю и прокладывали глубокие борозды. Нам, привыкшим царапать землю амачами, казалось, что плуги прям о разворачивают зем лю д о «дна». Я долго бегал, наб лю д ал, как плуги реж ут жирную землю и от­ брасывают ее своими крыльями, о ставляя глубокую п р я­ мую борозду. Четыре добрых ры ж их коня Тянули плуги. Мы с Василием ездили за плугами, волоча за собой борону. Если при пахоте амачом оставались между бороздами Прорехи и пахота пестрела ими, и, кое-как проборозден- ная дышлом, зем л я лежала комьями, то теперь тяжелые

железные бороны разбивали комья, и за нашим следом мелкими и волнистыми грядами л еж ал а ровная пахота. Я смотрел часто назад и любовался черными волнами земли. Гончариха варила в чугунках пищу. Наши женщины с любопытством наблюдали га нею и дивились множе­ ству овощей. Более подробно о семье Гончаровых и нашей дружбе с ними я расскаж у несколько позже. Кончались зимние вечера... Пришла весна. В этом году месяц Наороз, первый день которого считается новым годом по самсатскому ка­ лендарю, пришелся в самый разгар доброй весны, когда, она начинала раскрываться во всей своей красе. Стояли мягкие, ясные весенние дни... Зелень иглами пробивалась сквозь толстый покров земли. На ветвях де­ ревьев, посаженных дедом, набухали почки. Ледяные вер­ шины Ала-Тау ослепительно сверкали, отражая лучи солнца. Земля отдавала легким паром , от скотных дворов доносился прелый запах свежего навоза. Уже появились и птички-певуньи и на все лады зачирикали и защебета-' ли. Высоко в небе пролетели стаи журавлей. . ' Коровы телились, овцы ягнились... Все радовались, суетились, как в родильном доме. Повсюду принимали новорожденных. ... Дядя принимал рыже-красного теленка и тут же, подув ему в лоснящиеся ноздри, осторожно клал его на солому. Корова, мыча и угрожая нам рогами, подходила к «младенцу» и шершавым языком лизала его мокрую ко­ роткую шерсть. Теленок пытался встать на свои длинные кривые ножки со свежими, прозрачными хрящиками ко­ пытец и... падал, делал еще попытку и снова падал, всё дальше уползая от соломенной подстилки. Мать обере­ гала- его и не подпускала нас к нему. Но вот, наконец, теленок, шатаясь на тонких, как прутики, ножках, делал свои первые д ва шага и, тыча мордочкой в брюхо ма тери, искал сосок вымени, но,, не находя его, снова па­ дал... Тогда дядя подходил к корове, строгим окриком прекращая ее ревнивый протест, пальцем оттягивал сос­ ки, чтобы прочистить их, и подносил теленка к вымени. \\04

Ощутив, что теленок сосет, м ать успокаивалась и о тд а­ валась бл аж ен ств у первого, корм ления своего детеныша. Все эти сценки вызывали всеобщ ее умиление и во с: торг домочадцев. Но вот стрем глав несется к нам с криком радости сестра А лим анна. Ш лепая босыми ножками, она несет новорожденного черного кудрявого ягненка... От неё не отставая, бежит жалобно блеющая овца. Исхудавшие за зиму, еще не перелинявшие жеребята паслись, пощ ипы вая зеленую тр ав у . Они резвились так забавно в свои х, казалось, навы ворот одетых, рваных шубенках. . Тяж елы е воспоминания о зим е были сняты общей радостью зелени, животных и лю дей, которую принесла нам весна. Д ядя с ту ч ал топором, приводя в порядок наш «сель- хозинвентарь», готовясь к севу. Ж енщ ины парили зерно пшеницы и колотили его в ступе, .чтобы очистить от кожуры, ставили большие к а ­ заны и вар и л и новогодний перловый суп, заправляя его молоком. Н ачин алась встреча нового года — весны. Из а у л а в ау л шли люди поздравить с весной соседей и откушать «наороз коже». К аж ды й мог зайти в дом. поздравить с Наоровом и получить о т хозяйки миску супа. Гость с а д и л с я и, приступая к еде, приговаривал: — Благодарим судьбу за то, что встречаем в своей жизңи ещ е один новый год. Суп п о л агал о сь хвалить и .съ е д а ть весь. - П опадались женщины, которые, отличаясь коварст­ вом и л ю бовью к злым шуткам, специально сохраняли большую деревянную миску и, к огда входил тот, на кого они имели «зуб», до отказа наполняли е е супом и препод­ носили своей жертве. Тот суеверно, не смея отказаться, садился в угол и, не справляясь с такой солидной порци­ ей «божьего пайка» на целый предстоящий год, ел его целый д ень, д о позднего вечера. Когда ж е он, обессиленный, останавливался, чтобы яөредохнуть, его торопила хозяйка: — Ешь, ешь, мой мужественный герой, я желаю тебе в этом го д у столько счастья, с колько зернышек в твоей миске. 105

— Спасибо, дорогая, я же ем, — в ответ бурчал гость. — Ешь, ешь, незабвенный, еш ь, по ка горячо, не давай своему счастью остыть. — Ешь, дорогой, пусть вся чаш а твоих желаний будет такой ж е полной, — ехидно поддаки вал хозяйке другой гость. И, пока первый мучился п еред огромной миской, остальные рассказывали анекдоты, острили, шутили, пела л читали стихи в честь веемы. Это были своеобразные торжественные «тосты»... Как весенней порою шумят тополя. Все живое обласкано солнцем степным, Пестроцветным ковром зацветает Земля. Верблюжонка верблюдица громко зовет, Блеют овцы, в кустах птичий гомон встает. Мотыльки — над травой и в ветвях тополей. Заглядевшихся в светлое зеркало вод. Сколько птицы! В любом приозерном пруду Тронь осоку — и лебедь пойдет в высоту. Скачешь — смотришь, как спущенный сокол ручной Из-под облака лебедя бьет на лету... Кто лучше тебя, Абай, ск азал о нашей казахской весне?! Я впервы е той весной, услы хал твое имя. Отец за обедом рассказал, что далеко, за «семью ре­ ками», ж ивет Абай, из рода Тобыкты, что он «бодыс» — волостной управитель, что он сам ы й умный из рода То­ быкты и что он не только «болыс», но и сочиняет хоро­ шие стихи, что он большой акын, и песни его поёт вся степь. Так' казахи южного края все считали тебя живым, живущим среди них, Абай. Когда весеннее солнце пряталось з а край земли, ми­ гая косыми лучаіми, люди расходились, жедая друг другу полного счастья в новом году... Почтовая станция, где дядя в трудный год служил ямщиком, л е ж а л а на тракте Таш кент—Фрунзе. Этот тракт был прозван «черной дорогой», по-видимому, пото­ му, что она среди засеянных полей действительно про­ резала черной лентой наши поля.

«Черная дорога» проходила по возвышенной местно­ сти, откуда б ерут свое начало ты сячи \"родников. Н а ­ сколько я помню, дорога эта на своем протяжении ни разу не пер есекает нн одного из этих ручейков, прорезаю­ щих себе пу ть в балках. Она сл у ж и л а для нас границей двух угодий: посевного и пастбищного. Возвышенная местность идёт на юг от этой дороги, к Ала-Тау; почва здесь усы пана мелким щебнем, поэтому ее не пахали, а пасли на ней скот. Весной наш аул, чтобы не травить скотом посевы и сенокос, вс е гд а откочевывал на л етовку и проводил все лето в нескольких верстах от дороги, заселяя возвышен­ ность белы м и грибами юрт. Зем ледельцы , у которых б ы л о немного окота, не ухо­ дили к далеким подножиям Ала-Тау, потому что и здесь было достаточно корма для скота. О ни были привязааш к своим посевам и лугам — -лето у них было трудовое. Обычно к Ала-Тау откочевывали более зажиточные. Там, н а небольшом клочке зем ли, радиусом не более пятнадцати - двадцати километров, « а каждом отрезке, приближающемся к горам, весна запаздывала на не­ сколько д ней и недель, климат и растительность отлич а­ лись стуленчатостью: чем выше, тем холоднее. Эту особенность нашего края шутник нашего аула Токмырза приписывал рассеянности аллаха при сотво­ рении м ира: — С отворил аллах мир этот грешный, — рассказы вал шутник, — у с та л старец после тр у д о в тяжелых и з ад р е ­ мал. О чнулся, смотрит: забы л с о зд а т ь наш район. Н а ­ хмурился он, рассердился на себя, сердясь, оборвал ку­ сок ледника с Гималаев и ш вырнул сюда, — Токмырза показывал н а Ала-Тау. — Пока бог оглядывался по сто­ ронам, лед ник начал таять, и потекли тысячи ручейков. Тогда он оторвал кусок от южных гор и влепил его сю ­ да, — он показы вал на К ара-Т ау, — чтобы запрудить эти ручьи. Д е л ал о сь им это торопливо, впопыхах, и п ол у­ чилось, к а к видите: ручьи уперлись в Кара-Тау. К уда ж е им было деваться?.. И потекли они тогда по склону, с запада на -восток. Вот поэтому та речонка называется Терис — обратная, то есть левш а. В от, уважаемые, поче­ му наш а зем ля состоит из самых-разных клочков, поче­ му у нас один клочок земли не похож на другой, а для того, чтобы и в людях разнообразие было, привел он

сперва из жарких, иранских, сторон с халатом нараспаш­ ку — узбека, потом с берегов Енисея — пухловеких киргизов, а вот совсем недавно — белобрысых русских. Это не то, что у вас в степи, к о торая разостлана, как скатерть, на ровном месте, и леж ит себе под солнцем, н живут там лиш ь одни казахи. А у нас, друг, все разнооб­ разно: хочешь горы — вот тебе горы, хочешь воды — вот она, хочешь хлеба — вот тебе хлеб, хочешь фруктов раз­ ных — на тебе их, хочешь базар — вот он тебе каждый •день, — а не то, что у вас: степь, скот, мясо и.:, все. Уже несколько лет почтовая станция Бекет, единст-. венное кирпичное здание в волости, стала местом боль­ ших собраний. Туда съезжалось со всей волости на сходку несколько сотен верховых. Приезд Садыка Абланова совпал на этот раз с Пер­ вым мая. Аблановых было трое. Старш его народ ‘ знал под именем И збасар и о нем отзывался к ак о необузданном самодуре, занимавшем в уезде какой-то пдст, на котором он недолго удержался. Когда стало известно о его про­ вале, большинство не удержалось о т возгласа: «Так ему и надо!» О Садыке Абланове народ отзывался как о степен­ ном, прямом, неподкупно-честном человеке, говорили, что он знающий, обходительный, умный. Первого боялись, но не уваж али, второго не боя­ лись и уваж али. Народ определял своё- отношение к братьям, особо подчеркивая их имена — Избасар Абла- нов, Садык ‘Абланов. Избасар приезжал с шумом, громом. На собрание он никого, кроме «депутатов», не допускал. Участников собрания он буквально «тер в песок», оскорбляя «оптом» и «поштучно»; называл «шантрапой», «сатрапами», «ослами» и «верблюдами» и не стеснялся приукраши­ вать речи свои уличной бра>нью. Часто угрожал зачисле­ нием в «черные списки» и ссылкой в Сибирь. Все возвра­ щались после собрания избитыми и, когда Избасар уезжал, смеялись над ним, каррикатурно изображая его походку, интонации и жесты. Избасар на долгое время оставался в памяти народа как образец необузданного самодура периода военного коммунизма.

С обрания с Садыкофі отличались многолюдностью н скорее напом ин али митинг. Қ нем у спешили старые и .ма­ лые и д а ж е женщины. В народе говорили, что С ады ка украшает вежливость и скромность. Огоял ясны й день. Н акануне б ы л о объявлено^ что . завтра пр иед ет в Бекет С адык и что он просил ж ел аю ­ щих из н ар о д а прийти послушать его. «Он сочтет д л я с е ­ бя честью поделиться новостями с братьями и сестрлми». Отец и д я д я решили забрать и м еня с собой. Я быстро оделся 'и, радостный, поехал на коне, сидя позади дяди. По дороге м ы догнали группу всадников, среди кото­ рых на «кок-шолаке» ехал Аккулы^- Он поздоровался с отцом своим обычным: — Б у д ь здоров, Момьіш. ' , — Б у д ь ж и в , Аккулы. > — С ады ка слушать едешь? — Д а, Аккулы. • Аккулы, увидев меня сзади д яд и , воскликнул: — А , м олодой джигит... Ты к у д а? Заметив, что я растерялся, дядя, почтительно припод- нявшись н а с ед л е, ответил з а м еня. — С ады ка послушать, Ака. — Д а... — протянул старик. — Хорошее слово услы­ шать — это полсчастья! Тут А кку л ы заметил, что один и з его молодых спут­ ников, к о гда кони перепрыгивали чер е з канаву, качнулся в седле. А кку л ы с гневом обруш ился на него: — Ты что коня мучаешь?! Э то те б е не качели! Коня послал, а сам ’ на месте остался! В ед ь ты мог животно­ му хребет переломить! — О н ведь нечаянно, Аккулы! — примирительно вмещался мой отец. — Ах, о ставь, Момыш! О ставь, р ад и , аллаха! Е здок п« только себе, но и коню случайности разреш ать не должен! — ответил Аккулы и ещ е р а з гневно взглянул\" на покрасневш его до ушей юношу. — К акая нынче м оло­ дежь пош ла, Момыш! Прямо — меш ок, да, мешок, д а ещ е какой меш ок!.. Ах, как печально ви деть под таким «меш ­ ком» бедного коня. Так почти до самого Бекета старик болтал, всякий раз подчеркивая свое наставление п о верховой езде. 109

Все почтительно слушали его, старались ехатЬ как можно ровнее, дабы не получить о т него язвительных я колких замечаний. У меня испортилось настроение еще в тот момент, когда мы выехали из дома: я злился на дядю, который не разрешил мне оседлать коня. И теперь, сидя сзади него, на крупе лошади, я глядел на широкую спину дяди и презирал его, но речи строгого и придирчивого Аккулы примирили м еня с дядей. Мы въехали в Бекет. Все пространство вокруг стан­ ции было окружено сотнями забутованных коней. Люди собрались у холма и, подстелив полы халатов под себя, рассаживались. Народу было много: седобородые стари­ нки, мужчины, джигиты, юноши, а в стороне скучилась группа женщ ин из ближних аулов. Все в ожидании смотрели на здание станции. — Идет, идет, — раздался шёпот в рядах. В сопровождении почтового начальника в форменном картузе старого покроя и нескольких казахов из волост­ ного управления шёл мужчина среднего роста, в серой шинели нараспаш ку и без шапки. Я, как только его увидел, т а к ж е, как и другие, впил­ ся в него глазами. Он шел, спокойно переговариваясь с одним из сопро­ вождавших. Л ицо у него было бледно-желтое, нездоро­ вое, широкий лоб, лысеющая к руглая голова, коротко подстриженные черные усы, усталые, с легкой припух­ лостью’ глаза. Он забрался на холмик и за руку поздоровался со стариками, потом, приложив руки к груди, поклонился обществу. — Привет вам приношу, общество, — сказал он чуть гортанным_ голосом. — Как поживаете, почтенные акса­ калы, как ваш е здоровье? — обратился он к старикам. — Благодарим тебя, Садык. К ак ты сам поживаешь? — Как твое здоровье, Садык? — Как дети твои растут? — расспрашивали его ста­ рики. — Спасибо, — показывая в улыбке белые зубы, отве­ чал Садык. — Пока здоров... К ак ваш «кок-шолэк», Ака? — обратился он к известному наезднику (по-види- мому, Садык и раньше знал Амкулы). 110.

— О т твоих милиционеров прячу, — язвительно о тв е­ чал стаірик п о д общий хохот. Садык Абланов ласково улыбнулся: — П усть никто не тронет ваш его «кок-шолака», Ака скажите, что я так велел, — спокойно ответил Садык. — Благодарносгь-тебе, С адык... А то от них и ру с­ ским подводам , і{ нашим коням — покоя нет... Все несут­ ся, как угорелы е, загонять только коней мастера... — Сады к сказал уже свое слово, — прервал Аккуль. мой отец. — Д а й теперь мы его послушаем. Аккулы з л о посмотрел на отца, но промолчал. С ады к склонился, к ак бы извиняясь перед Аккулы, и поднялся на сам ую вершину холма. О глядевш ись вокруг, он спо­ койно и уверенно начал: — П очтенные аксакалы, ебли вы разрешите, я хочу сказать слово, — обратился он к старикам. — Говори, Садык, говори! — хором ответили старцы — П очтенны е аксакалы, сверстники мои, и вы, м о л о ­ дые дж игиты , и вы, дорогие женщ ины , — обратился он ко всем собравшимся. — Сегодня у нас день Весны, день радости д л я всего земного. К о м у этот весенний день не приносит радости? Кого о н не трогает? Сияющее солнце согревает нашу землю, наш скот и нам несет тепло. И м енно в этот день, когда обновляется природа, тридцать тр и года тому назад, рабочие и все, кто т р у ­ дится, н а весь мир объявили, что э то т день навечно будет праздником труда, свободы, друж бы и братства людей... Потом он очень просто и доходчиво изложил идею 1 М ая, кр атк о , но доступно обрисовал, что делается внутри страны и во всем мире, и, почтительно назы вая кмя Ленина, рассказал нам, почему Ленин — великий вождь д л я трудящихся всего м ира. О н говорил о р ав ен ­ стве и б р атстве народов, говорил о том, что несет рево­ люция д л я казахского народа... — Счастлив тот, кто свободен! Этого хотят большевики д л я всех наших наро­ дов! — т а « закончил он свою речь. Все сл уш али его с огромным вниманием, не п ропу­ ская ни одного слова. После паузы раздались одобри­ тельные возгласы: — П равильно сказал, Садык! — Хорош ее время выбрал д л я праздника! — Умно решили! Садык ещ е раз оглядел народ: 111

— я к вам по важному д е л у приехал, но об этом после. А сегодня давайте праздновать 1 Мая. — К озла будем драть! — крикнул Аккулы. — Кокпар! Кокпар! — загуд ела молодежь. Садык широко улыбнулся и махнул рукой; народ затих. — Кокпар, та к кокпар! — ск а за л он решительно и улыбнулся. — Кокпар! — восторженно пронеслось по толпе. Присутствие Садыка призывало всех к вежливовтв Даже наши грубоватые милиционеры и надменно-язви­ тельный «абсолютный чемпион по конному спорту» Аккулы, казалось, «на вершок присели» и' старались быть вежливыми. Кокпар был многолюдным и назывался «ма<й кок- пары». то есть кокпар в честь майского праздника. Аккулы, к а к всегда, верховодил, его присутствие держало игру в рамках строгих правил. Как вихрь, огромная конная масса всадников носи­ лась по ровному полю з а тушею убитого козла. Старики все, кроме Аккулы, разумеется, и в тон числе мой отец, окружили Садыка и представляли из се­ бя «судейскую коллегию» из зрителей. Садык ех а л на вороном к ар аб аи р е и с веселой улыб­ кой наблюдал за ходом игрйі. — Мы, большевики, хотим, чтобы у всех было весело на душе. Мы хотим, чтобы молодость наших ,юношей и девушек была счастливой и задорной. Наши враги клевещут на нас, говорят, что мы хотим отобрать счастье у людей, д а и в наших рядах, к сожалению, попадаются невежды, которые — на руку врагам — портят колею сво­ ими кривыми колесами! Нет, мы хотим, чтобы все благо­ родное и хорошее, что есть в народе, невиданно расцве­ ло. — Садык говорил как бы между прочим, следя внимательно з а игрой на зеленом поле. Теперь я сидел уже на крупе коня, позади отца, так как дяде нуж но было вдоволь побеситься на кокларе. Приступ оскорбленного самолюбия не оставлял меня. Единственным утешением для меня было то, что я, как ни говорите, а нахожусь в обществе Садыка Абланова. Вдруг как будто клинок рассек густую конскую мас­ су, и из гущи её. как стрела, вы рвался кокпарист. Мы не 112

успели оглянуться, как в двух ш агах от Садыка Аккулы осадил своего серого коня и, швырнув ему кокпар, крик­ нул: — Н а, С ады к! — Затем, подняв на дыбы своего коня, он отскочил в сторону. «Кок-шолак», пружиня на тонких ногах, зап л ясал на месте, удерживаемый короткими по­ водьями. Конная толпа рассеклась надвое, как волна рассе­ кается об утёс. Я себе к а за л с я таким ничтожным, обида точила моё :ердце, хотелось стать взрослым и поскакать со всеми. — Вы, А ка. — душа кокпара, — говорил Садык ста­ рику Аккулы. — Я не хочу, чтобы., наступил тот день, когда ваше искусство стало бы легендой для молодежи! — Я пока не собираюсь в те кр ая, — произнес оби­ женно А ккулы. — Нет, извольте не торопить меня, Садык! Все засм еялись. Садык протянул Аккулы красный шелковый платок: — Это вам , к ак лучшему джигиту! Первомайский приз! Аккулы, взволнованный, приподнялся на стременах и принял п одарок Садыка. «Кок-шолак», как бы «апло­ дируя» своем у седоку, стал ударять озем ь копытом пе­ редней ноги. — А теперь. Ака. побудьте со мной, — попросил Са дык. — П усть молодежь повеселится. И Аккулы покорно, до конца кокпара, оставался в обществе С ад ы к а. Кокпар продолж ался почти до тем на. Садык не отры ­ вал глаз от несущихся коней. К азал ось, что он был увл е­ чен кокпаром, но его спокойные и сдержанные ответы говорили о том , что он вдумчиво искал ответа на вопросы в этой волнующейся в страстях конной толпе. — М ом еке, — обратился он к моему отцу. — Я хочу V вас найти покой на .ночь. — Я буду р ад, если ты осчастливишь мой очаг своим приходом, С ады к, — ответил отец. — Я приму это з а честь, и ты найдеш ь покой под моим покровом. Все с зав и стью посмотрели в наш у сторону, и я з а ­ был, что си ж у на крупе коня, позади отца. Я гордился, что выбоп С а д ы к а пал на наш дом.

Отец знаком позвал дядю, и тот подлетел к нам в бе­ шеном галопе на взмыленном коне. Он резко осадил по­ темневшего о т пота и пыли гнедого. — Садык у нас будет гостем, — сказал отец своему брату. При последнем слове отца дядя круто повернул коня и поскакал в направлении нашего аула. Кокпар закончился. — Прошу вас поделить с Садыком соль и вкус' у моего очага, — обратился отец к окружающим. Ну, что вы, Момеке, много народу приглашаете, — сказал было Садык. — Слава богу, ишас, бахтияровцев, немало, неподе- ленное у нас наследство, — перебил его отец. Да, бахтияровцев, слава богу, было не мало: три до­ ма наших и дома двоюродных, троюродных братьев, че­ тыре дома назаровцев, три дома тасырбаевцев, четыре: дома ниязовцев — всего четырнадцать юрт —• очагов, с населением в 70 человек. Мы могли принять гостей и дать «пищу гостям» — двадцати всадникам, сопровож­ давшим Садыка Абланова. Он ехал в середине «строя», по бокам — двумя ше­ ренгами сопровождавшие его казахи. Огромный красный шар солнца скрывался за горба­ ми гор Кулан-Тау. Степь постепенно покрывалась мягкой вуалью сумрака. Я, проведший целый день на крупе ло­ шади, с трудом превозмогал усталость, и, когда конь, держась в строю, трусил мелкой рысью, я испытывал настоящую боль. ■ От очагов вокруг домов нашего аула в этот безвет­ ренный вечер поднимался .серыми столбами ввысь дым. На загоне копошился вернувшийся с пастбищ скот. По полю несся вороной жеребец с развевающей­ ся гривой, загонявший в табун непослушных «жён» из своего «гарема». От аула неслись запахи приготовляе­ мой пиши: варились в жиру баурсаки, в котлах готови­ лись бесбармаки, дымились трубы самоваров. Мужчины в почтительных позах стояли группами у наших юрт, поджидая гостей. Женщины суетливо мель­ кали между юрт. 1 «Соль вк у с » — эквивалентно русскому: поделиться хле- 114

Когда подъехали гости, люди наш его аула, как по команде, бросились к ним Навстречу и, подхватив з а узды их коней, помогли сойти, поддерж ивая их под руки. Когда ж е гости соскакивали со стрем ян, — уводили их коней. У сталые седоки, чуть покачиваясь, делали не­ сколько медленных шагов, проминая ноги. — Д об р о пожаловать, Садык, вот моя юрта! — у к а­ зал отец на откинутый полог двери. — Д а будет благополучие в ваш ем гостеприимном доме, Момеюе, — ответил Садык н а приглашение и пред­ ложил войти первыми в юрту старш им по возрасту, г о ­ воря каждому: — Дорога вам, аксакал ! , Так, пропустив перед собой пять-шесть аксакалов, Садык переш агнул и сам порог наш ей юрты. Соблюдение этих тонкостей степного казахского э ти ­ кета произвело на всех благоприятное впечатление и расположило к нем у каждого,-' к то при этом присут­ ствовал. Остальных гостей развели по другим юртам. Р а з ­ умеется, я вб е ж а л в нашу юрту последним и с изумле­ нием остановился: мне показалось, что я попал в другой дом — так изм енилась обстановка наш ей юрты. Д я д я цыкнул на м еня: — Эй, Б а у р д ж а н , ступай в больш ую юрту. — Он ваш наследник, Момеке? — спросил у отца Садык и с улы бкой посмотрел на меня. — Да, мой сын, Садык, — ответил отец. — Пусть остается с нами, — мягко остановил дядю Садык.',— Б ы л о бы невежливо с моей стороны отказать в нашем общ естве молодому человеку в его собственном доме, тем более, что он провел почти целый день вместе со мной. Так Садык оградил меня от дядиного преследования. Я получил возм ож ность спокойно н ачать осмотр поразив­ шей меня новой обстановки нашей юрты. На полу, бук­ вой «П», о т с ам о го порога были разо стл аны ' ковры, на коврах — атласны е одеяла, по ним были разбросаны большие подушки, неь стене юрты блестела развешанная восуда. В центре юрты была подвешена большая кероси­ новая лампа, к о то р а я ярко горела. П о узорам я узнавал, какие вещи к о м у принадлежат. Честолюбивый д я д я «мобилизовал напрокат» вое луч­ шее в нашем ау л е и так украсил и обставил юрту, что

наш дом производил впечатление самого богатого во всем округе. Гости расселись, подобрав под себя ноги. Хвастливый дядя то и дело любовался созданными уютом и красотой и, поглядывая на своего брата, явно напрашивался на одобрение, юа« бы говоря: «Каково, а? Хорошо устроил?» Дядя так расставил наших людей, что все шло как по расписанию: сначала разносили воду в кувшине, и гости мыли руки, потом была расстелена большая скатерть,\"од­ ни люди рассыпали баурсаки, другие принесли бурдюк с кумысом, а третьи разносили пиалы, наполненные кумы­ сом. Все исполняли свои обязанности, не мешая друг другу, и, сделав то. что от них требовалось, бесшумно уходили. Ужин начался с утоления жажды прохладительным кумысом. З а кумысопитием шла беседа о майском кокпа- ре, своеобразном соревновании на ловкость в верховой езде. Садык Аблаіюв вставлял свои замечания, предостав­ ляя последнее слово «главному судье» — Аккулы. Старик был на «седьмом небе» и на этот раз мудро немного­ словен. Преклоняющийся перед Аккулы дядя невпопад пы тался вставить ряд замечаний, но, получив в ответ уко­ ряющий взгляд своего старшего брата, вышел из юрты. Ои вернулся через полчаса и, держа между ногами блею­ щего белого барана с черной головой, молитвенно протя нул руки вверх в позе просителя «баты». — Аумиин? — произнес он. Все с нескрываемой тревогой посмотрели в сторону большевика Садыка, так как «батя» было связано с религией и, как все «старое», запрещалось другими, ранее гостившими представителями власти. Садык. поняв этот безмолвный вопрос, мягко улыб­ нулся в свои короткие черные усы и протянул молитвен­ но руки. — Ака, ваша дорог® старше моей, доставьте нам удо­ вольствие услышать ваше «благословение» гостеприимно му дому. Аккулы, озадаченный, на миг задумался, но не расте­ рялся, поднял молитвенно руки и начал нараспев:

— О, с о зд атель! Я к тебе о б р а щ а ю с ь первому. П у сть вечно сияет с о л н ц е над нашей зем л ей , кале тебе это б ы л о угодно, в этот день! Пусть народы процветают в счастье под этим солнцем и радуются ж изни! Пусть юность л и ­ кует и резв и тся , и пусть старость п ройд ет в покое и д о ­ вольствии, окруж енная красотою жизни! Пусть будут равны перед тобою , как говорил сегодня Садык.(при этих словах С ады к смущенно глядел вн и з), дети разных п л е­ мен и народов из рода, человеческого и будут равны п е­ ред всеми вл а с т ям и на земле! В сели в их сердца доб роту и братскую лю бовь друг к другуі Изничтожь бесов, сею ­ щих дух враж ды между людьми и народами! Наполни нашу степь сочными травами и ж ирными стадами! Д а й нам богатый урожай! «Озелени подолы наших жен» и н а ­ полни юрты наш и шаловливыми детьми! Одари наших- джигитов крылаты м и скакунами!.. Под конец старик, чуть смутившись, остановился, в и ­ димо, не зн ая, к ак завершить свое благословение. Все р а ссм еял и сь , ибо он зап н у л ся именно на ск аку- чях, тогда А ккулы сердито рявкнул: «Во имя бога!» И б а ­ рана увели. Все зн а л и , что Аккулы никогда н е отправлял р ел и ­ гиозных о б р яд о в, и потому это благословение не б ы ­ ло похоже на обычные. Садык, ж е л а я подбодрить смущ енного Аккулы, не у с ­ пев еще п о га с и ть улыбку в углах губ, произнес: — Х орош о ск азал и вы, Ака, са м ы е лучшие п о ж е л а ­ ния, и мы, коммунисты, народу ж е л а е м то ж е самое, что- сказано вами. — А м ы не подозревали, А ккулы , з а тобой такого п о ­ этического т ал ан т а, — пошутил кто-то. — Д ух песни живет на седле, а пе прячется в юб­ ках, — отпарировал Аккулы, нам екая, что пошутивший .был известным бабником. Все засм еялись. — Но к а ш А к а мыслит не то л ьк о ка.к поэт, он у н а с и политик, — с к а за л С адык и, к а к б ы м ежду прочим, д о ­ бавил: — А ведь наша политика — это и есть сокровен ные п ож ел ания народа — братство и дружба м еж д у людьми при взаимном уважении д руг друга. Вот, к примеру, в з я т ь русских. Простой м у ж и к от зари до сам ой темноты тр у д и тся в поле, или во зьм ем рабочего, р ук ам *

которого построена в нашем крае железная дорога; они такие же люди, как и мы, на них никто не работает, свой хлеб и похлебку они зарабатывают своими руками. — Твоя правда, Садык, русские любят и умеют рабо- — Д а й ж е Садыку речь кончить. — Русские — народ хороший, если кто из них притес-. нял казаха, это были царские чиновники. Теперь совсем другое стало; сами русские с трона свалили ненавистного царя. — Значит Ленин, выходит, правильный, прямой чело- — Д а, — сказал Садык, — наш Ленин очень пра­ вильный человек... — Что он, Ленин, теперь самого царя заменяет? Рань­ ше был Николай, а теперь Ленин, да? — спросил кто-то, на что Садык, улыбнувшись, ответил; — Д а, теперь Ленин, но он не царь, а вождь, он .са­ мый умный человек из всех правильных людей. — Скажи, пожалуйста, Садык, вот твой брат, Изба- сар, как приезжает, начинает с того, что «аллаха нет», «вы — темнота», «вы ничего не понимаете», и когда кто- нибудь, у кого он остановится, по нашему обычаю, при водит барана и просит у него благословения, он махнет рукой и со злобой скажет: «Эх, темнота,-уводите барана и режьте»... Ц арь царем (их много было), трон троном, а причем ж е тут аллах (ведь бн один), зачем портить ве­ ру? Зачем портить обычай?.. — Ты что развел здесь всякие неуместности? Избасар же родной б р ат Садыку, — прикрикнул Аккулы на «воль нодумца». . Садык, широко улыбаясь, поднял правую руку, как бы обепегая «вольнодумца» от гнева Аккулы. — Что вы, что вы, Ака! Зачем вы перебиваете пра­ вильную речь? — А вот Ленин верует или не верует? — закончил свою правильную речь «вольнодумец». — Я сам не встречался с Лениным, но те, кто знают его лучше меня; все говорят, что Ленин очень прямой и честный человек. Не знаю, верует л и он в бога, но он, как говорят все, очень верит в народ. Думаю, что поэто­ му за ним и пошли все. — Садык слегка улыбнулся и до­ бавил: — В отношении брата я слов не имею, он мне

приходится старш им , но вы знаете, что И збасара осудили товарищи и с н я л и с работы... Неловкую паузу нарушил Аккулы: — Ай д а молодец! Хорошо и правильно говоришь ты, Садык. Р а з Л енин верует в народ — это самое главное. — Р а з Л енин в народ верил, то и народ его не под­ вел, — вставил «вольнодумец». Вольнодумцем был тот самый наш аульный -шутник и остряк Т окм ы рза, веселый старик, постоянный «тамада» бузупитья и «конферансье» вечеринок, однолошадный бедняк... — Вы правильно говорите. Т ока, во т я и приехал к вам, чтобы посоветоваться с вами, что и как делать, как нам следует ж изнь направлять. — Говори, Садык. — Н е з н а ю , годимся ли мы те б е в советники... — Годитесь, я думаю, что очень годитесь. Мы сего­ дня неплохо отпраздновали П ер во е м а я — драли кокпаір по вашему совету... — Славный был праздник, Садык, — прервал его Аккулы, — т е п е р ь каждый *һод, к а к и другие народы, б у ­ дем праздновать Первое мая. — Ты что, Аккулы, каждый год хочеш ь получать м а й ­ ский приз? — пошутил Токмырза. — Н ет, я н е такой жадный, к а к ты , — и, вынимая из- іа пазухи к р асн ы й шелковый п л а то к , подаренный С ады - ком, Аккулы ск азал : — Я буду беречь этот платок и в день П ер во го м а я следующего го д а подарю его. лучш ему джигиту. Д ум аю , что ты к этому времени научишь сво­ его сына н е н аб ивать спины коню , — отбрил он Ток- мырзу. — Даі чго ж е вы сбиваете беседу с правильного пути! Дайте С адыку досказать свои слова. Он же у нас хотел совет просить, — вмешался отец. — Д а , я у в а с , почтенные а к с а к а л ы , хочу совет п р о ­ сить... У в а с з а плечами много л е т ж и зн и , хочу, чтобы вы помогли мне правильно и лучше объяснить нашему наро­ ду новые порядки. — А тв ои милиционеры почему з р я губят лош адей? -г- вспыхнул А к ку л ы . — Несутся, к а к бешеные, хлещут б е д ­ ное животное плеткам и. Р а з на т в о е г о коня сел милицио­ нер, не ж д и нич его доброго. О н обязательно дол ж ен только галопом д а галопом скакать.

— Ну, Аккулы, тебе же насчет коней Садык еще днем ответ дал. — Ты меня, Момыш, не учи, когда что говорить... Я бы на месте Садыка давным-давно повесил бы этих ша­ лопаев... Под общий смех Садык спокойно ответил Аккулы: — Я, Ака, милиционеров вешать, конечно, не буду, потому что советская власть и Л енин не разрешают это делать. Но тех, кто из них дебоширует на коне, видимо, придется отстранить от службы. — Да, д а, Садык, — взволновался Аккулы, — обяза­ тельно сними их с коня и вели им всю жизнь пешком ходить. — Так и сделаю, Ака, — улыбаясь,-ответил Садык. — Ака и все говорили правильно, хорошие мне советы дали Первое: решено в дальнейшем праздновать день Перво­ го мая, как день весны и радости. Второе: раз наши ми лиционеры обижают народ, значит, надо их обуздать. Спасибо вам, почтенные аксакалы, что вы сегодня своими советами помогли мне правильно решить два вопроса... — Говори, Садык, говори, — вырвалось у сконфужен­ ного гордого Аккулы, — прости меня, старого болтуна, и нас всех, кто задерживал в твоих устах хорошие слова. — Есть еш е два вопроса, — медленно произнес С а­ дык. — Два вопроса есть, которые мне без вашего сове та решить трудно... — Говори, Садык... — Я моложе всех вас, почтенные аксакалы, я вам и не отиом и не старшим братом, а всего лишь младшим прихожусь. Н адо с русскими людьми уладить наши отно­ шения. Д о сих пор некоторые из наших горячих людей по старинке недолюбливают русских. К ак ни базар, так и драку затевают... — Что, Садык, теперь и в новое время поклон за по­ клоном прикажешь? Снова казацкую нагайку по моей спине разрешишь?.. — задыхался Аккулы. — Нет, уволь, раз твой Ленин сказал: «Все люди равны», — я твоим русским шалопаям спуску не дам. Коль он не уважает мою седую бороду, и ты, Садык, не держи мою плетку.. — А ты, Аккулы, сам старый казахский шалопай.. — начал было от^ц. — Ты, Момыш, в своем доме мне не учитель; ты хо чешь, чтобы я ушел... — крикнул отцу Аккулы. 120

— Ака, Акіа>! — умоляюще о б р а ти л с я Садык. — Если можете, у ва ж ь те мою просьбу. Р а з м ы хотим говорить серьезно, зач ем ж е резкость и горячность? — Аккулы, извини меня, я неуместное слово бросил. Давай послушаем Садыка, — сказал отец. — То-то, — пробурчал А ккулы , — а ты не щекочи меня под ребром . — Вот как бы нам по-хорошему, по-братски уладить все дела с просты м русским человеком ? Ведь. Ака-, как мне передали, Тимофей Водопьянов ваш друг? Разве это неправда? — Т им ош ка? О н прямой и хорош ий человек, а вот его родня И ван — плохой человек. — А мы с Кузьмой Гончаровым вместе землю пашем, сено вместе косим , друг к другу в гости ездим, — в с т а ­ вил отец, — мой брат у Гончаровых научился многому... — Ж а го р (Е гор) меня спас в голодные годы, — ска зал Токмырза... — А м ой М етрей (Дмитрий) хату мне построил... Садык ул ы б ал ся и слушал терпеливо «комплименты» по адресу русских. — Тимош ка, Кузьма, Ж агор, М етрей и другие, по в а ­ шим ж е с л о в а м , хорошие люди, а вот родня Тимошки — Иван — плохой человек, -г- расх о х о тал ся Садык и, о б р а ­ щаясь к А кку л ы , спросИл: — А с к о л ько ж е у русских хо­ роших лю дей и сколько плохих? — В ы ходит, хороших больше, чем плохих. Д а ну этого И ван а! — пробурчал А ккулы. — А сколько у нас «казахских Иванов»? — Что и говорить, — вмешался Токмырза, — и у на. всякой ш антрапы хватает. — П о д у м ай те, —- сказал С ады к, — рассудите и дайте мне совет, как уладить взаимоотношения между людьми, русскими и казахам и... Второй вопрос, по которому я х о ­ тел бы с вам и советоваться, — это земля. Земли у нас много, а п о р я д к у по зем лепользованию нет. Ленин ска зал, что зем л я до л ж на пр инадлеж ать тем, кто ею умело пользуется. А к а к у нас? У одних больш е, чем надо, а > других и к л о ч к а нет. Р азве это справедливо? Вот и я хо тел бы от вас иметь мудрые советы, почтенные аксакалы, и по этом у воп росу я вас прошу п о дум ать и через д ва три дня д а т ь м не совет от имени общ ества. 121

— Твоя п равда, Садык, твоя правда, — загудели в юрте, — д ай нам время посоветоваться, а потом сказать • свое слово... Далее С адык непринужденно и весело рассказал, как он сидел в тюрьме, отбывал ссылки в Сибири, о восста­ нии казахов в 1916 году, тепло говорил о своих русских товарищах. Я, примостившись около отца, слушал его, затаив ды­ хание, но мой детский ум не все воспринимал, я больше следил за приключенческой стороной его рассказа. Моя вторая встреча с Садыком была в 1924 году, ког­ да я уже учился в школе, но об этом потом. Приемы и проводы Садыка в нашем доме помнятся мне до сих пор: они были самыми интересными и много­ людными. Дядя в этот вечер зааттестовал себя как страстный и умелый организатор, и с тех пор бразды правления до­ мом перешли о его руки. Он был «премьером», а отец «президентом» нашей семьи. Весь вечер и всю ночь так ж е стихийно, как кокпар после митинга, возникали вечеринки и айтысы в честь 1 Мая. Садык и Аккулы впервые в нашей волости пре­ вратили М ай Во всенародный праздник* а в последую­ щие годы это уж е стало традицией. Однажды д яд я вернулся к обеду из зимовки,, куда он ездил выполнять какие-то хозяйственные работы, и лег отдыхать. Мне он велел чисто подмести наш загон, и я вы ­ полнил его поручение со всей тщательностью, метлой разметав бараньи орешки. Напевая какую-то песенку се­ бе под нос, я так увлекся своим занятием, что опомнился только тогда, когда толпа во главе с Аккулы, вооружен­ ным палкой, была невдалеке. — Эй! П одлый кобель, Момынкул, выходи на суд праведный! — кричал на ходу Аккулы. Вид возбужденной толпы, сопровождавшей Аккулы, и -го свирепый голос так напугали меня, что я стремглав бросился к юрте, где спал дядя, и с дрожью в голосе на­ чал его будить. 122

— Д яд я! Д я д я ! Аккулы приш ел теб я побить! Спросонья д я д я ничего не понял. Он вскочил и про­ бормотал: — А?.. Ч то ты зй1глупости несешь? В это время донеслись голоса: — Ага! Ты трусишь, заячья душ онка! Выходи, гово­ рят тебе, живо! А і?у, живо! — Н е прикры вайся под родным шанграком! А ну. выходи! — Мы те б е размозжим твою дурную башку! По наш им законам , драка в ю рте была не принята, поэтому группа Аккулы стояла в д вад цати шагах от н а­ шей юрты, вы крикивая свои угрозы и занимая позицию По этим ж е законам, преследуемый мог всегда найти убежище в л ю бой юрте, куда ем у удавалось укрыться от своего преследователя. , • Ворваться в юрту считалось оскорблением чести оча - га, где варится «неподеленный удел» наших общих пред­ ков. Если преследователь не уним ался, то его упрекали в нетактичности и неуважении к крову, под которым проживали почтенные старцы, сородичи его же предков. «Д аж е воробей находит убеж ищ е под кустом. А что для тебя м о я юрта? Она ничто по сравнению ,с кус­ том!» — говори ли преследователю, требовавшему выдачи его врага. . — Трус! Т рус! Трус! — кричал старший сын А кку­ лы — широколицый, большеротый Ж аксыбай, с иска­ женным о т гнева лицом, напоминавшим маску безобраз­ ных буддийских божков. Я помню, к а к его слова зад е л и меня за живое, и, преодолевая стр ах , я выбежал из ю рты и крикнул толпе. — Он не трус! Он спал, и сейчас оденется и выйдет! — Ах, мрлочь, марш свои ш ар ы катать! — прикрик­ нул на м еня Ж аксы бай. Испугавшись его страшного вида, я побежал в юрту. Дядя поспешно одевался, то и дело . откликаясь на брань: — Сейчас! Сейчас выйду, чтобы окровавить твой л я ­ гавый рот! Быстро о гл яд е в юрту и не найдя ничего подходящего для боя, д я д я с голыми руками в ы б е ж а л наружу, крик ­ нув противникам:

— Вот и я! В то же мгновение аккуловиы набросились на него с палками, посыпались удары и крики. Аккулы. как полководец, стоял в стороне, наблюдая за избиением моего дяди и размахивая палкой. Дядя, прикрыв голову руками, отбивался ногами, на­ нося удары. Меня трясло, как в лихорадке, от бессиль­ ной злости к своре аккуловцев и от жалости к дяде. Меня душил гнев от возмущения этим неравным боем. Наши женщины закричали. И х возгласы и плач до- полчили бестолковые крики дерущихся. Вдруг д ядя вырвал у одного из нападающих палку и прорвался сквозь кольцо окружения. Отбежав в сторону, он круто повернулся н с разбегу, как коршун, стрелой напал на стаю аккуловцев. Он так-сноровисто и ловко работал «трофейной» пал­ кой, что она мелькала, как у жонглера. Он выбивал оружие из рук противника и, обезоружив трех, начал беспощадно и яростно колотить поодиночке остальных Последним был свален крепким ударом Жаксыбай. Я злорадствовал, я упивался поражением аккуловцев. «Старый полководец», увидев, как его сын растянулся на земле, сам бросился, как тигр, на моего дядю. Дядя отбросил в сторону свою палку и встал против подбежавшего старика, расставив ноги и заложив руки' назад. Аккулы с размаху ударил дядю палкой по голове. Из рассеченного лба хлынула кровь и залила все л и­ цо Момынкула. Аккулы размахнулся палкой еше раз, но затем опустил ее и, как бы от стыда, закрыл лицо, от­ вернулся и пошел, согбенный, в направлении своего ау­ ла, ни разу не оглянувшись на нас. Битые его «войны», один за другим, поплелись за ним Дядя, с окровавленным лицом, подошел к дымящему,- ся очагу, отрезал кусок кошмы, сжег ее и начал прикла дывать дымящуюся, с едким запахом шерсти золу к сво­ ей ране. Вечером приехал отец. Мы все наперебой начали рас­ сказывать ему .о «сражении», которое разыгралось возле нашей юрты. Дядя старался убедить отца, что ровно ничего не знает о причине, которая побудила к такому нашествию Отец только укоризненно покачивал головой... 124

Выяснилось, что причиной п ослуж ила улика: в одной из многих л о щ и н на. сенокосном угодьи была злосчастная яма с густой и высокой травой. В глухом месте трава бы ­ ла повалена и прибита к зем ле, — там кто-то л еж ал . Один из проезжанощих мимо этой ям ы заметил это и об­ ратил особое внимание, вспомнив, что когда он подъез­ жал, то ви дел издали, как мой д я д я проходил через эту балку, а, спустя некоторое врем я, оттуда вышла ж е н ­ щина — ж е н а Ж аксы бая. Этот человек сделал неопро­ вержимый вы вод , что помятая тр а в а могла быть только следом прелю бодеяния моего д яд и и ж ены Ж аксы бая. Он счел своим д о л го м немедленно оповестить всех о своих подозрениях. Гіосле происш едш его «сраж ения» между двумя со­ седними ау л а м и началась «холодная война»! Возникла «железная завеса» обид друг на друга. Общение было прервано. Так продолжалось целую неделю. И зби тая м у ж ем , бедная ж енщ ина нашла приют в юрте своей подруги, и последняя, по л ьзу ясь правом «свято­ сти» ш ан гр ак а, не выдавала ее м у ж у , который ж а ж д а л чести. Аккулы прислал к моему отцу человека с просьбой разрешить конфликт, оформить разв од его сына со сно­ хой и п ривлечь виновных к ответу, к а к нарушивших с в я ­ тость и неприкосновенность брака. Отец ответил «послу», что ему ничего неизвестно о вине б р а та и этой женщины. Т а к к а к истцом был А кку­ лы, и именно о н на старости л е т з а в а р и л эту кашу, т о за ним остается право приглашать судей для разбора дела. Что ж е касается его самого, то он явится на суд как от­ ветчик, п о вы зову... «Суд» состоялся через две недели после происшест­ вия. По о бы чаю , судья были старейш им и из нейтрального подрода, имеющими одинаковое родственное отношение к сторонам. П редседательствовал старш ий из них — ста­ рик Ж арим бет. Высокий и тучный, он смотрел на всех ис­ подлобья и бы л очень мрачен. Группа истцов, то есть ближайшие родичи Аккулы, си­ дела с правой стороны, а наши ответчики — с левой сто­ роны. К а к полагалось, женщ ины в судебное присутствие при таких в а ж н ы х муЖеких д ел ах не допускались. — М ного бы вает печальных .историй и горя в жизни

человека, — начал свою речь Ж аримбет. — Человек гре­ ховен, но каждый, совершивший грех по своей молодости, должен раскаяться и своим искренним признанием смыть горечь вражды, что возникла между родней... Вы, — об­ ратился он к сторонам, — дети одного отца и матери, люди очень близкие... На мою долю выпала тяжелая обя­ занность — примирить вас, братьев, по столь непозво­ лительному для родни спору. Говорите правду, помогите мне найти правильное для вас слово. Первым говори ты, Аккулы. Аккулы насупился, съежился и, ткнув концом своей камчи в землю, начал: — Что ж е тут говорить, Ж ареке? Д ело известное, оно черным позором лежит на мне, и я не могу поднять глаза и открыто посмотреть на свет! — Внезапно Аккулы вспыхнул и, равмадивая плетью, стал выкрикивать: — Этот нечистый кббель осквернил честь' моей семьи, честь моего рода, слсано дегтем поганым загрязнил мою седую бороду!.. — Если ты, Аккулы, намерен браниться, — строго прервал его Жаримбет, — или снова, на моих глазах, за­ теять драку, то попроси лучше нас удалиться из твоего ауЛа! Аккулы смутился и умолк. Ж арим бет посмотрел на него и уже более мягко, сочувственным' тоном добавил: — Подумай, Аккулы! Ты сам, слава богу, покрылся серебром седины, имей же уважение и к нашим белым бородам. Аккулы молчал, — Говори, Момыш, — обратился Жаримбет к моему отцу. — Я, Ж ареке, сожалею, что не могу вам рассказать все обстоятельства этого дела, ибо все совершилось в мое отсутствие, поэтому пусть мой брат лично отвечает за се­ бя, он для этого уже достаточно взрослый. — Говори, Момынкул, — обратился Жаримбет к дяде. Дядя те растерялся и, \"встав в почтительной позе, на­ чал: — Жареке! Я не смею судиться с Аккулы, он мне старший брат и мой учитель. Только могу сказать вам. «по этот печальный случай является просто недоразуме­ нием, рожденным злым языком: я и эта бедная женши­

на — соверш енно невинны, и подозрен ие на нас - - сущ ая несправедливость. — Я п р ези р аю тебя, щенок! — крикнул Аккулы. Ж й'римбет строго посмотрел н а него и сказал: — М ож ет бы ть, ты сядешь н а мое место, Аккулы? Аккулы снова умолк. В оспользовавш ись этим, д яд я продолжал: — Я в а с лю б ил и люблю б о л ь ш е родного брата, Ака, — ск азал дядя, поправляя на л б у повязку. — Вы, ко­ нечно, м о ж ете д у м а ть обо мне, что угодно, но я уверен, что просто злы е люди вас ввели, в заблуждение. Моя со­ весть перед вам и чиста. С вам и я не .дрался и не в обиде на вас з а то , ч т о вы мне тогда р а с с е к л и лоб... от о стал ь­ ных я только защищался... — Я т е б я н е обвиняю, что ты по б и л всех этих... —: А к­ кулы с презрением посмотрел на своих подручных. — Всех этих! — О н запнулся и, со свистом прохрипев: «Гнилье, гнилье», впился взглядом, полным ненависти, в своих помощников. — Гнилье! Гнилье! — крикнул он еще раз в бешенсуве. Д яд я, о тв еч ая на вопросы Ж а р и м б е т а , с тем ж е сп о ­ койствием рассказал со всеми подробностями, как про­ изошло «сражение». Ж арим бет, внимательно вы слуш ав его, нахмурился, сдвинув сед ы е брови. Потом он б р о сил злой взгляд на Аккулы и, наконец, сказал: — П очему ты , Аккулы, разреш ил себе напасть на б ез­ оружного?! Д есятку — на одного человека.? Это твоя пер­ вая вина! П о ч ем у ты, Аккулы^ с а м напал и нанес уд ар по человеку, которы й из уваж ения к твоем у возрасту от­ казался поднять на тебя руку и бросил свою палку? Это твоя вторая виня.! Аккулы с и д ел и молчал, низк о опустив голову. Вдруг из крайней юрты п оказалась стройная женщ и­ на в праздничной одежде. К удивлению всех, она н ап р а­ вилась к запрещ енному для ж енщ ины месту суда. Акхушы у з н а л в ней свою сноху и з а м а х а л руками, в р ас­ терянности, умоляющ им голосом упрашивая: — Н а за д ! Н а з а д , дитя мое! Н а з а д , дитя мое! Д а, в е г о го л о се скорее зву чал а просьба, чем приказ, но женщ ина с горд о поднятой головой продолжала идти решительным таго м .

Подойдя ближе, она отвесила низкие поклоны стар­ цам, с презрением посмотрела на мужа, который сидел возле своего отца, и, бледная, с блестящими от гнева гла­ зами, начала: — Светлый отец! — обратилась она к Жаримбету. Ее движения и голос были до того решительны, что никто от изумления не мог перебить ее. — Я тоже дитя своих ро­ дителей! Не моя вина, что я родилась женщиной, но я не стыжусь, что я женщина. Вы — отец своих детей. Разве вы меньше любите свою дочь, чем сына? Разве для ваше­ го родительского сердца и чувства не все ваши дети бы­ ли равными?! Разве ваши снохи те приносят вам счастья, рожая вам внуков?! Я пришла сюда, как ваше дитя. На деюсь, что мой приход не оскорбит вас, аксакал? Да, я — слабая и беспомощная женщина. Я одна, и некому за­ ступиться за меня. Вот почему любому мужчине легко побить меня, может быть, даже и убить меня. Нетрудно вам прогнать меня отсюда. Но найдете ли вы в себе силы выслушать меня? Все эти слова она говорила четко и раздельно, еле сдерживая гнев, голосом, каким может говорить только правый человек. Вид у нее был торжественный, она была вся подтянута и собрана, она вся была олицетворенным протестом, презирающим несправедливость. В ее одежде ничего не было лишнего, даже глупые безделушки и украшения не привлекали и не манили мужские глаза. Все превратилось в ее оружие. Бледное, как полотно, лицо с мраморно- синеватым оттенком под глазами, вы ражало волю и решительность. Старец Ж аримбет был как бы загипнотизирован, как и все собрание, этой смелой женщиной. Он смотрел ей прямо в глаза, но она не отводила их, блестевших от гне­ ва и возмущения. — Говори, мое дитя, говори! — сказал Жаримбет в растерянности, обеими руками поглаживая свою бороду — Я пришла, — сказала Зейнеп голосом, полным до­ стоинства. — Я пришла не судиться. Если в этом будет необходимость и истцы доведут дело до этого, то на это есть другой суд, суд власти, советский суд, где я по ново­ му закону, как равная с мужчинами, смогу защитить свои права. Я пришла, чтобы объявить перед вами моему му­ жу свое решение. По его стараниям, наши с ним отноше­ ния стали гласными для всех. М еня оскорбили, я

оскорблена незаслуженно. Власть мне дала право на полную своб од у, и я решила воспользоваться этим, пре­ доставленным м не законом правом: я решила уйти от своего м уж а навсегда. Вздох про несся после ее слов по рядам сидевших. — Я п р и ш л а поблагодарить \"вас и проститься с вами, ата! — обратилась она к Аккулы. — Что вы , что вы, дитя! — голос Аккулы задрож ал, но Зейнеп не \"слышала его слов; она обратилась к Ж а- римбету: — Н е м о ж е те Ли вы, ага, велеть кому-нибудь прово­ дить меня До моего аула, где я родилась? — Затем она, посмотрев в упор на мужа/, бросила ем у : — А к вам в дом я живой никогд а не войду! Еще раз извинившись перед старцами, она ушла в юрту, п р о в о ж а е м а я изумленными взглядам и всех при­ сутствующих. Все долго молчали. Ж аримбет в затруднении пере­ бирал п ал ьц ам и . Наконец, он п ром олвил: — Бедное д итя, как она оскорблена! — Потом он при­ казал отвести ее в аул. — П усть о н а т а м немного п ож и ­ вет, успокоится, одумается! Я под старость лет не могу отказать в просьбе беспомощной женщ ине. В озвр ащ аясь домой, каж дый и з н а с по-своему п е р е ­ живал вы ступлени е Зейнеп... В д р у г м не показалось, что за моей спиной р азд ал ся голос б аб у ш к и : «Хоть гы и дурак, — говори ла она дяде, — но вел себя сегодня, как умный!» Я оглянулся, думая, что увижу мою бабушку, и был очень удивлен: эти слова говорил мой отец своему брату, шедшему с ним рядом . Бабуш кин хар актер мысли, в и ­ димо, придал го л о су отца и свойственную ей интонацию. Дело Зейнеп тянулось более года. Шли бесконечные переговоры, но она была неумолима и настояла на своем, прекратив тя ж б у тем, что вскоре вы ш ла замуж по свое­ му выбору и б ез калы м а. Аккулы ж е д о конца своей ж и з ­ ни переж ивал ух о д Зейнеп. История с Зейнеп была самой нашумевшей в нашем округе. К огда А кку л ы по этому воп р о су обра/гился к С а- дыку Абланову, тот вежливо выпроводил его из своего кабинета, вы рази в соболезнование и сожаление, что он ничем пом очь е м у не может, и о то сл ал его к самой

Зейнеп - первой женщине в нашем округе, ■отстоявшей свои права по новому закону, воспользовавшейся равно­ правием, предоставленным ей советским законом. В балках и ложбинах у нас растут густые и сочные травы. Эти травы, в основном, предназначаются на зим­ ний корм скоту. Пока травы не созреют, их не трогают. Они стоят, покачиваясь на легком ветру, и как бы отли­ вают под солнцем зелеными волнами. Гончаровы работали с нами и на сенокосе. В назначенный день они приезжали на двух брич­ ках — с косами, вилами, молотками, брусками и прочи­ ми инструментами, необходимыми для сенокоса. У нас всего этого не было. Гончаровы за трудовое лето загорели, кожа их стала темной и лоснилась на солнце. Все члены их семьи, без исключения, ходили босыми. Только один старик был в сапогах и отравлял воздух запахом дегтя. Его сыновья носили короткие холщовые рубахи без пояса. Босоногие женщины были повязаны белыми платками. В широких холщовых рубахах возились они со своими походно-ку­ хонными «погремушками» и налаживали ручные дере­ вянные грабли. ... По приезде Гончаровы отказались от угощения: то­ ропили наших поскорее ехать на сенокос. — Работать надо, Момыш, — говорил старик Гонча­ ров, — бесбармак после поесть успеем! До сенокоса было недалеко — всего километра три. Отец и дядя поехали верхом, а я попросился к Гончаро­ вым, в их огромную арбу. Я впервые ехал на арбе, и поэтому не без волнений ■уселся сзади. Когда арба тронулась с места и затарахте­ ла по дороге, я вцепился в край ящика. Заметив мой страх, женщины засмеялись и начали меня, ■сконфужен­ ного вконец, успокаивать. Василий, чтобы подбодрить меня и одновременно по­ хвастаться, начал ходить взад и вперед по арбе, как бы говоря мне: «Смотри, смотри, какой я молодец!» Но тут шутгник Тишко гикнул на своих гнеДых, и- ло­ шади прибавили шагу. Я еще крепче уцепился за край ящика. Напрасно Гончаровы успокаивали меня и угова­ ривали не бояться. 130

— Тишко, ты что! — крикнула М анька. — Погоняй т и ­ хенько, а т о у к иргизен ка гл а з лопне! Тишко обернулся в мою сторону и, засмеявшись, н а тя­ нул вожжи. К они остановились, а я, к ак угорелый, под смех Гончаровых, выскочил из арб ы и побежал прочь от них. Василий д о г н а л меня, схватил з а р у к у и, уговаривая, начал тащ ить к арбе. Я упирался... — Василь! — крикнула ему М анька. — Д а брось ты этого чертенка, поехали! Василий, разозлившись, ударил меня по лицу и побе­ ж ал к своим. Я бросился за ним, д о гн ал его и вцепился в холщовую рубаш ку... Мы дрались отчаянно. Подошел Тишко, д ал нам по тумаку и, разн яв нас, увел своего бра- 13 к повозке. Я стал в с л е д им кидать кам ни. О д и н из них угодил в Маньку. Т а зав и зж ал а, и в мою сторону посыпалось в р о ­ де: «Киргизекок! Чертяка! Сатана!» Я тут же запом нил ее слова и в ответ на>чал черты хаться. По-видимому, я д о того и ск аж ал русскую ругань, что Гончаровы не м ог­ ли удерж аться о т смеха... Н а этом состоялось примире­ ние. Тиш ко по д то л к ну л меня к В а с и л и ю , а потом п о с а ­ дил рядом с собой на сиденье. ,- Л уг наш — большой и ровный. Гончаровы распрягли лошадей и ту т ж е взялись за косы. Старик п ригласил к себе отца м оего и, усевшись н а землю, н а ч а л е м у показы вать, к а к н а д о отбивать косу', а Мефодий учил д яд ю точить косу бруском и подгонять по росту рукоятку... Учеба продолж алась недолго, все косы были отбиты и отточены. Старик К узьм а взялся за косу, взвесил ее, примерил, взмахнул ею по воздуху, постучал молотком, что-то под­ правляя, и пош ел косить. Ш ироко р асставив ноги, он вы соко взмахнул косой и опустил ее, чуть сгибая корпус. Коса змеей спряталась в густую траву, раздался как бы скрежет, и, слегка колыхнувшись, трава повалилась волной к ногам К узьмы. Так, р азм ах и вая косой, старик медленнр, ио уверенно двигался вперед: Пройдя шагов десять, он остановил­ ся и крикнул с та р ш ем у сыну: — Сашко! Щ о ты косу насадив ыедобре, и рукоятку трохи сдвинул, а ж можно хребет п о лом ать! 13)

Сашко подбежал к отцу с молотком и начал налажи­ вать косу, приговаривая: — Сейчас, батько, сейчас наладемо, як бритва буде резать... — Роби, сынок, роби гарно, — бормотал старик ла­ сково. Сашко робко стучал, подгоняя какие-то клинья; коса при каждом ударе молотка издавала протяжный мело­ дичный звон. Затем Сашко отстегнул рукоять и начал передвигать е е по черенку. — Трохи повыше, сынок, — наставлял старик. — Я так и роблю, батько, — отвечал ему Сашко, по­ плевывая на рукоять и завязывая сыромятным ремнем; Он затянул сыромятину, попробовал на крепость, рукой покачав в разные стороны. — Тепериче гарно, батько, побачьте, як сробил. Старик взял косу и, сперва • примерив, размахнулся по воздуху, потом посмотрел на сына и похвалил:- — Добре, сынок, добре! Он пошел к уже начатому им ряду и, почти не сги­ баясь, начал плавно косить. У него теперь работали лишь руки. Высокий взмах, коса плавно падала, срезая под са­ мый корень траву, которая с легким свистом покорной волной лож илась в ряд. Пройдя таким образом шагов сто, Гончаров крикнул сыновьям: — Ну-ка, хлопцы, начинайте косьбу! По этой команде и Сашко, и Мефодий, и Тишко взя­ лись за косы. Первым пошел старший — Сашко. Когда он прошел ш ага двд-три, размахнулся косой Мефодий, потом Тишко, а за ними и мой дядя. Старик стоял, поджидая их, то и дело покрикивая на косарей: — Легонько, Сашко! — Як ты размахнулся, Мефодйй!- — Бери ровней, Тишко! — Момынкул, ты погано косишь, що сгорбився! Четверка ш ла все слаженнее и слаженнее. Дядя мой старался изо всех сил, но у него не получалось, как у других косарей. Старик, не выдержав неловкости силача — «разруши­ теля гор», .подошел к нему и отобрал косу, потом пошел ровным, плавным шагом за своими сыновьями. Также ровно и плавно ложилась к его ногам трава. Шагов через 132

пятнадцать он остановился и, возвращ ая ’косу дяде, сказал: — Вот я к надо, робить, М омынкул! Щ о ты силы д а р ­ ма тратишь? Тишко п еревел эти слова своего о тц а дяде. Гончаровы продолжали свой легкий и ровный шаг. Дядя, правда, н е отставал от них, но был весь в поту. Он настолько устал, что его коса в и л ял а в воздухе и ч а ­ сто утыкалась, концом в землю. Так прош ли второй, прошли третий ряд. Дядя об л и ­ вался потом и ш ел к началу новой гряды усталый, с одышкой, вы ти р ая мокрый лоб. Г о н ч а р о в ы ' же шли как ни в чем н е б ы в ал о — спокойно и ровно... В середине четвертого ряда дядина коса врезалась в землю, и у него в руках остался лиш ь обломок рукоятки. Д а и сам он, потеряв равновесие, чуть не уткнулся но­ сом в зем лю . Конечно, коса не вы д ерж ала его грубой силы и сломалась. Кузьма н а ч а л кричать на д ядю , называя его единст- зенным словом , которое старик по знал в казахской л ек ­ сике,—« ахм ак» (дурак). Потом, быстро жестикулируя, он заговорил по-русски, обращ аясь к своим сыновьям. «Штатный переводчик» Тишко не успевал переводить ' слова своего взволнованного о тц а, который часто переби­ вал его. Я сн о в а услышал сл о ва : «Черт! С атана!» Дядя, ви новато потупившись, с т о я л перед стариком и бормотал что-то по-казахски, но слов я не разобрал. — О тец говорит, — переводил Тиш ко, когда старик, выпалив.все гневные слова, отошел в сторону, — что Мо мынкул — больш ой дурак, у него б аш к а мало-мало ра-. ботает, он м о ж ет поломать не то л ьк о косу, но и бричку. Д ядя, усл ы ш ав, что старик, о тд а е т должное его силе, широко улы б ну л ся и попросил Т иш к о передать старику, что он за в т р а поедет на базар и купит несколько зап ас­ ных кос д л я себ я, ибо, видно, е м у ещ е не одну косу при­ дется полом ать, пока научится, но он просит Кузьму, что­ бы тот д е л а л е м у почаще зам ечания, если он не будет справляться с о своей работой. Кузьма см ягчился и предложил д яд е свою косу. Не отставая о т него ни на один ш аг, К узьм а наставлял его ври каждом взм ахе.

Отец выполнял обязанности кузнеца и, ендя под тенью телеги, отбивал косы на наковальне. Мы с Василием но­ сились по полю за бабочками, позабыв, что еще.несколь­ ко часов тому назад подрались и были вратами. На нас л еж ал а обязанность следить за лошадьми, ко­ торые паслись н а лугу. Затем Василий стал рассказывать мне, как звонят в церкви. В это время звонарь начал усердствовать,.и звон колоколов деревенской церквушки доносился к нам, как отдаленная мелодия. Мы прислушивались к стройному хору колоколов. Я со вниманием слушал объяснения Ва­ силия. Когда доносилось к нам грубобасовое протяжное' «б-а-ам-м», Василий говорил, что это ударили в самый большой колокол. Но вот звонарь брал все выше и вы­ ше, взбирался на самые высокие ноты по своей «веревоч­ ной клавиатуре», наполняя трезвоном высоких голосов всю степь. — Слышишь, слышишь?.. — кричал мне Василий. — Слышишь, вот это маленький, а этот еще поменьше голос подает, а вот этот совсем махонький! Слышишь, дзинь, дзинь! — он щ елкал пальцами в та к т ударам колоколов. Мы пришли к обоюдному выводу, что лучше всех «поет» самый маленький колокол, издающий такой неж­ ный перезвон. Я спросил Василия: — А можно мне будет поехать в деревню и колокола посмотреть? — Нет, «батько» в церковь басурманов не пускает! Я переспросил, почему его батька не пускает в цер­ ковь мусульман. В ответ Василий рассмеялся и объяснил, что говорил не о своем родном батьке, а о русском «мулле».. Мне сделалось грусти? от ответа Василия, так хоте­ лось посмотреть на русскую церковь, а главное — на ма­ ленькие колокола... Василий свободно объяснялся на казахском языке, правда, несколько похуже своего брата Тишко. Осталь­ ные же из семьи Гончаровых были «немыми», как гово­ рили у нас в ауле, потому что они, не зная казахский язык, объяснялись мимикой и жестами, когда отсутство­ вали их «штатные переводчики» — Тиш ко и Василий. Мы лежали с Василием в траве. Н авес, образовавший­ ся из густых и высоких трав, как шатер, спасал час от П4

солнцепека.. К о ни паслись на л угу, люди наши косили. Изредка к н ам доносилось л язганье кос, когда они н а ­ тыкались на. гр у б ы е сорняки, д а ' ещ е режущий свист, когда Саш ко ловко и быстро точил притупившуюся косу о брусок. Лежа в высокой траве, мы с Василием говорили обо всем на свете. Вдруг В асилий спохватился и, что-то вспомнив, пере­ вернулся на другой бок, засунул руку в карман своих холщовых штанишек. . — Н а! — и о н насыпал мне в л а д о н ь полную горсть жареных семечек. Семена подсолнуха у нас почему-то называли «фисташками». В асилий д о с та л и д л я себя сем ечек и начал их быстро лузгать, с п л е в ы в а я шелуху тут ж е , се б е под нос. Я никогда р ан ьш е не пробовал семечки, но от уго ­ щенья д р у г а не см е л отказаться. Н а б р а в их полный рот, я начал с т а р а т ел ь н о жевать, не д огады ваясь, что их н адо лузгать, кончиком языка отделять зернышки от шелухи, и выплевывать шелуху, как это виртуозно проделывал Василий. - Когда я старательн о прож евал все, что было во рту,, то выплюнул комок жвачки. В асилий отпрянул от меня, посмотрел вопросительно и с удивлением , потом дико расхохотался и, вперемежку бросая русские и казахские слова, что-то н а ч а л говорить. Н о я ничего в его мычаньи не понял. О н см е ял с я долго и гром ко, потом, еле уд ерж и­ вая новый приступ смеха, стал меня обучать, как надо лузлать сем ечк и. Я долго у п р аж н я л ся в этом, а Василий уже кончал всю свою порцию. П роглотив несколько р аз шелуху вместо зернышек, я все ж е одолел угощение В а ­ силия, но о т вн овь предложенной горсточки отказался: у меня болел кончик языка. — В асил ь, В асильі Д е ты? Крик старика Кузьмы заставил нас встрепенуться. Василий вск о чи л на зов отца. — А-а.-у-у! Я здесь! Старик с т а л бранить сына, з а то , что мы забыли о к о ­ нях, а те, н аев ш и сь сочной тр авы , начали валяться на лугу. Василий стрелЬй помчался и с гиком, свистом со­ гнал коней с лугов. .Кузьма ещ е долго бранился, грозил кулаком, что-то кричал нам вслед.

Больше половины луга уже было скошено. Сено, как гребни ровно застывших волн, л еж а л о на лугу. Около повозок женщины варили обед. Из-под повозок доносился стук молотка моего отца, отбивающего косы. Кузьма вернулся к косарям и, как вож ак, встал во главе и ровным шагом, тяжело передвигая ноги при каждом взмахе, двинулся вперед, за ним уступами пошли другие. .Вся пятерка ш ла стройно, ритмично и плавно передви­ гаясь, словно они щли по льду, и, гоа« бы по команде, одновременно поднимая и опуская ко.сы. К полудню пятерка добилась полной слаженности, мой дядя, как и прежде, шел замыкающим. — Смотри, — дернул меня з а рукав Василий, — как Момынкул стал хорошо косить! Д а, мой д яд я теперь не ежился, не тужился, как прежде, а шел прямо и свободно, как будто он выполнял привычные упражнения. Я вспомнил, как еще недавно Кузьма называл его дураком. — Ха, мой батька всех обзывает дураками! - — А сун бьет тебя? — спросил я Василия, вспомнив, как его отец свирепо грозил кулаком. — Очень бьет, да? —* Бьет! — подтвердил Василий с иронической усмеш­ кой и классическим спокойствием. — Бьет, — повторил он. — Но я такого стрекача даю! И появляюсь лишь тог­ да, когда о« забывает, что хотел меня побить. — А ты не ходи к нему сейчас, а т о он тебя поколо­ тит. — Нет, — уверенно ответил В асилий. — Мой батьке уже забыл, что мы с тобой проглядели коней. А твой батько, — спросил, в свою очередь, Василий, — бьет тебя? — Мой отец ни разу не бил м е н я ,.— гордо ответил я. — А ты кого больше боишься: батько или дядю? — допрашивал Василий. Я ответил, что больше боюсь дядю. — А я своих братанов ни вот столечко не боюсь,— заявил Василий, — ежели только они посмеют меня тро­ нуть, батько завсегда за меня заступается. Солнце стояло в зеиите и пронизывало все вокруг прямыми, как иглы, лучами. Было ослепительно ярко, и жара стояла так ая, что даже мухи и кузнечики облепили траву с теневой стороны...

Кузьма д а л «отбой». Косари, у с тал ы е и распаренные; вяло ш агали к телегам . Разморенные, они бросались на свежую тр ав у в те н ь от телег. Мы поехали к себе домой, отказавш ись от обеда у Гончаровых... Гончаровы вернулись- убирать сено через неделю. Казахи обычно не складывали сено в копны прямо а поле, юэк это д е л а л и русские, а в я за л и его в небольшие снопы, а потом склады вали на кры ш и , и каждая копна, сложенная на крыш е сакли или в загоне, измерялась ко­ личеством снопов. «В этой копне — ты сяча снопов», — говорили наш и. Сложенная копна служ ила измерителем порции корм а д л я лошади. К азах з н а л , что на день ему надо выдать столько-то снопов сена, чтобы растянуть корм до зелени, когда скоту можно будет кормиться све­ жей травой. ... Т р ава, л е ж а щ а я на лугу в грядах, пожелтела, по­ сохла. Гончаровы приехали на телепах укладывать сено, н а ­ ши работали с ними. — Н у что, Момыш, будем скирдовать? — спросил Кузьма. Отец, со гл а ш а яс ь с ним, кивнул головой, но д яд я, обойдя своего старш его брата, поспеш ил обратиться к «переводчику» Тишко со словами: — Я б уд у по-нашему — вязать снопы, а вы скирдуй­ те по-своему. Тишко п еревел. Кузьма, нахмурившись, сердито отве­ тил: — Щ о ц е так е, кто тут хозяин, М омыш, чи вин? — и он развел р у к ам и , взглянув на отца. Отец объяснил, через Тишко, что Момынкул ведет хозяйство, и уход з а скотом леж ит н а нем, поэтому пусть он убирает сено, к а к он считает удобны м для себя. Тишко долго объяснял слова моего отца. Кузьма го­ рячился, приводил какие-то доводы, страстно жестикули­ руя. В разговор вмеш ались и женщ ины , на которых отеп и дядя см отрели неодобрительно, к а к бы говоря: «Что это вы в муж ские д е л а вмешиваетесь?» .М ы просили Тишкю перевести, что с к а за л его батько, но то т отвечал только «сейчас» и ж д а л окончания семейного опора. На наших глазах, на неизвестном для нас язы ке, шел семейный 137

совет Гончаровых. Старик Кузьма кричал на своих, .горя­ чился, быть может, бранился, а те спорили с ним, угова­ ривали его, убеждали. - Наконец, Гончаровы пришли к единогласию, и Тишко перевел нам: — Батько говорит, — начал он: — у нас нет времени вязать снопы, да и снопы бывают разные. — Тут Тишко остановился и призадумался: как бы получше я подипло­ матичнее перевести грубые слова своего отца. — Он гово­ рит, зачем Момынкул ортачил с ним, если он все соби­ рается делать по-своему? Он, конечно, не может заста­ вить Момынкула стоговать и скирдовать сено,\" но он также не может и вязать снопы по-казахски. — Д авайте поделим так... — предложил дядя свой — Тишко, щ о вин казав? — вмешался старик Кузьма. — Он говорит, что луг неровный, гряды неодинако­ вые, и говорит, как надо делить. — Очень просто, — живо ответил дядя: — Вашу одну треть начнем справа... Две гряды наши, одна ваша, Кому какая попадется — ну, и ладно... Тишко перевел предложение дяди. Кузьма, немного подумав, махнул рукой: — Нехай буде так, як вин казав! — но предупредил, что они больше нам помогать не будут, и пусть Момын­ кул сам себе вяжет снопы, коль ему тай хочется. Дядя ответил, что он согласен. Все пошли на правый фланг гряды. Кузьма шел впе­ реди, меряя землю широкими шагами, а мой отец, не привыкший ходить пешком, мельтешил за ним. Кузьма отсчитал две гряды и внимательно осмотрел третью свои­ ми безресничными красными глазами. Отодвинув носком сапога конец гряды, он как бы с казал: «Эта моя». На четвертой остановке ему попалась жиденькая, гряда. Тут Кузьма, размахивая руками, закричал на своих сыновей. Сыновья пытались показать на наши, тоже жидень­ кие, гряды, но старик разошелся д о -того, что мой отец и без переводчика дорадался, в чем дело, махнул рукой и показал, что Кузьма может брать следующую добротную сряду. Кузьма, уж было подошел и занес ногу, чтобы завернуть край гряды, как его сыновья и женщины заво-

пили на него, по-видимому, упрекая его в жадности и в нарушении предложенных условий. Старик топнул ногой, погрозил им кушаком и з ав е р ­ нул край той гряды , которая п о ж р еб и ю полагалась ему. Не переставая ворчать, он пош ел дальш е... Гончаровы взялись за грабли и вилы. Мужчины вилами сворачивали гряды, а женщины шли за ними, подчищ ая граіблями остатки сена. Вскоре в конце д линны х гряд стали образовы ваться, одна зіаі д р у ­ гой, копны, к о торы е почему-то назы вали сь «чумелеями». Когда к полудню все «чумелеи» бы ли сложены, м уж ­ чины' вилами стал и таскать сено в о д н о место, а ж енщ и­ ны, под к о м а н д о й Кузьмы, начали склады вать настоя­ щую скирду... Мы т а к ж е приступили к сноповязанию нашей доли. Рядом нах о д ил ся еще нескошенный луг, й мы пошли туда,, чтобы выдернуть высокие тр а в ы с корнями. Из них стали д е л а т ь вязы. Р азлож ив их вдоль гряды, через каждые тр и ш а г а , отец и я начали склады вать сухое сено на вязы, д я д я ж е , как самый сильны й, шел сзади, нас и вязал снопы, придавливая охапку сена коленок. Работа шлаг быстро, и к вечеру мы связали более трехсот снопов. Так продолж алось три полных трудовых дня. П од­ бадриваемый отцовской и дядиной хвалой, я впервые участвовал в о бщ ем труде. — Н астоящ им джигитом стал наш Баурджан, — хвалил меня дядя. — Иди, надергай еще травы д ля вязи, только выби­ рай подлиннее, — посылал меня отец, — О хапку улож и строго посредине вязи, — настав­ лял меня дядя. Я, конечно, устав ал сильно, н о м не так приятна б ы ла их похвала, что я старался изо всех сил... Еще до сих пор в народе поют песню «Кулагер»: о гибели коня, печальная мелодия которой полна трагизма и скорби. В сказках , песнях, музыке, п о эм ах и эпосе вы не н ай ­ дете ни одной строки, где бы к авах н е отводил почетное место коню. П р о хороших коней д о сих пор говорят: «Конь, сто я щ и й невесты!» Это предельное восхищение

конем и безграничная любовь к нему у наследуются у каг захов из поколения в поколение. Знаменитый' «кок-шолак» был в жизни Аккулы по­ следним его конем, а он — его последним седоком. Они, как верные друзья, покинули наш аул навсегда в один, и тот же день, и нельзя было разобрать, кого из них боль­ ше оплакивал народ. Последними словами Аккулы, произнесенными им при последнем вздохе, были: — Накройте меня шкурой «кок-шолака»! . Он не хотел примириться с тем, что расстается с «кок- шолаком». Эта неспокойная душа предпочла свои по­ следние силы потратить не на упокой собственной души, как это обычно делали все магометане, а на заботу о ко­ не, что и являлось заботой о душе у этого прирожденно­ го безбожника. Д а и в ком находилась душа: в нем или в коне — одному аллаху известно. Итак, о смерти Аккулы и гибели его коня «кок-шола­ ка» начинаю я повествование. Старшую дочь моего деда и бабушки звали Айша. Она была на десять лет старше моего отца. Ее выдали замуж за Дж антуре из рода Шегир, населявшего под­ ножье горы Казыгурт. Путь в аул, к зятю Джантуре, леж ал через перевал Чокпак, названный русскими «Кремнем». Так назвали его из-за множества светлых кремневых камней, которы­ ми до сих пор играют дети в темноте, вытекая из камня вспышки огня. Далее, на пути, дорога пересекала* долины Майли- кент и Тюлькуба'с, проходила через ущелье Масат и по долине реки Ак-су, которую русские, точно переводя название, называли «Белые воды» — из-за белого ила, который она несет с вершин гор, откуда и берет свое на­ чало. Потом дорога пересекала плоскогорья Сайрам и Леигер и подымалась на Казыгурт, лежащий огромным китом среди просторов. Верхом это расстояние преодолевалось в три дня. Айша и Дж антуре считались у нас самыми далекими по расстоянию родственниками, и их визиты были самыми редкими. Джантуре овдовел очень ра.ио. Ему было только ше- 140

стнадцать лет, к огда его первая п я тн а д ц а ти л е т и я ж ен а умерла от ро д о в, оставив мужу м аленького сына Б улата. Мой д ед был в очень дружественных отношениях с отцом Д ж ан ту р е, его внук Б у л а т приходился нам п л е­ мянником, т а к к а к мать его была из нашего рода. Бы ло решено не те р я ть и в дальнейшем родствеіғных связей. И нашу Айшу, которой было в то в р е м я семнадцать лет, выдали зам у ж з а Джантуре. Д ж антуре в первый рае был н а зв а н женихом в че­ тырнадцать л ет о т роду. Его отец считал нормальным женить сына в э то м возрасте, которы й, по мусульман­ скому обычаю , считается совершеннолетием. Много рассказы валось о том, кто, когда женился и сколько л ет бы ло его невесте,' приводилось множество примеров, го во р и ли , что вот так ая-то тётка имела своего первенца наі тринадцатом году ж и зн и ... Наконец, р ас­ сказывали, что д аж е сам святой М агомет женился, на одной из своих ж ен, когда ей было всего семь лет, и «под­ нял ее подол», к о гда ей пошел д евяты й год. К ак видите, развратная ж изнь сам ого пророка п р и ­ водилась наш и м и казахам и, д а к о б р а зе ц чего-то святого. Она и являлась основанием для определения раннего з а ­ мужества и женитьбы и многоженства. Правда', к а за х и не соглашались со своим пророком в одном: бракосочетании единокровных — женитьбе двою ­ родных б р атьев на двоюродных сес тр а х — и презирали за это тех, к то допускал такие бракосочетания, по при­ меру Магомета. ... П ервая ж е н а Джант'уре приходилась двоюродной сестрой А ккулы, по линии каких-то бабок, а ее сын Б у ­ лат, коренасты й черный старик с реденькой седой боро­ денкой, которая, к а к лучи, р асходилась во все стороны на его худом, точеном лице, — приходился Аккулы пле­ мянником. Булат родился, когда отец был в юном возрасте, рос, мужал и с т а р е л вместе со своим отцом . Они цоснли кличку — « д в а старика», а для р а зл и ч и я в ауле. их з в а ­ ли «стариком-отцом» и «стариком-сыном». Д ж антуре и Б у л а я К5ыли одними и з самых заядлых кокпаристов. О ни были столь же легендарными спортсме­ нами в своем округе, как Аккулы у нас. Н ад этими «р е­ бятами» а за р т а посмеивались, потому что они часто з а ­ бывали на кокп арах о родственном такте и вежливости. (41

... В этот день мы все были дома. Заходящее солнце косыми лучами ярко освещало наш стан. Вот за бугром показалось четверо всадников. Они темными силуэтами выделялись на фоне солнца. Одним из всадников былаі женщина в белом. Ехали они шагом, неторопливо, окру­ жая вниманием свою спутницу. — Что за путники? — .с волнением спросил отец и. приложив руку к глазам, всматриваясь вдаль, поведал д я­ де: — Кажется, Айша едет. Иди, Момынкул, распорядись о приеме. — Он еще пристальней всмотрелся в сторону дороги. — Д а, это они! Вон Джантуре, я его по посадке узнаю, а это Булат, что едет немного сгорбившись, а вот и Аскар, свечой сидит на коне. Большую юрту готовь для гостей, — крикнул отец вслед уходящему дяде. — Айша не захочет войти в малую. Готовьте все быстрей, а то они ускорили ш аг и будут скоро тут. Всадь-ики приблизились уже «на рывок скакуйа» — их_можно было ясно определить. Н е было сомнения, что едут именно они! Айша ехалаі иноходью, впереди, на гнедой красивой кобылице; мужчины же, еле поспе­ вая за ней, трусили мелкой рысью. Айша ехала уверенно и гордо, выпрямляя свою старческую грудь, полная со­ знания, что ее конь стучит копытами по полям ее отече­ ства, стану ее предков. Со стороны казалось, что она едет, искусственно под­ черкивая свою надменность,, а мужчины, как бы заиски­ вая, как сврта какой-нибудь королевы, трусят вокруг нее Отец, не отрывая глаз, смотрел на приближавшихся путников. Вот он бросился бегом и, когда Айша придер­ жала иноходца, взялся за удила £е коня. Старуха разволновалась, растрогалась до того, что у нее затрясся подбородок, и, невнятно что-то пробормо­ тав, она зам ерла, словно загипнотизированная, с умиле­ нием глядя на своего брата. У отца тоже в приступе волнения дрожали колени; он, придерживая левой рукой коня, правую протянул сест­ ре со словами: — Сойди, акпэ. — С дрожью в голосе он сказал еще что-то, «о я не расслышал,—Ты, должно быть, устала от долгой езды, сойди, ангел мой, сойди, моя нянюшка! Его слова вконец растрогали старуху, и она спустилась

с коня на руки брата. Отец ловко в зя л ее на руки и, под­ держивая, успокаивал: — Н§ н ад о т а к сильно волноваться, акпэ... Ты уж е устала... П ойдем в дом — там отдохнешь... Бледная, коротконосая, *с небольш ими припухлостями под глазами, остры м подбородком и тонкими дрожащими губами, стар у х а слабым голосом спраш ивала у отца: — О, где ж е теперь моя драгоценная мама? Эти слова особенно растрогали д ядю , и он, до тех пор спокойно стоявш ий в стороне, н а ч а л всхлипывать, вы ти­ рая глаза. — Ну, х ва т и т, Айша! Д овольно д авать волю родст­ венным чувствам ! — вмешался рум яны й белый старик с красивой атл асно й седой бородой, в серой меховой ш ап­ ке. — П р есвя тая была женщина м ать Айши, покойни­ ца, но вед ь никто из нас не м ож ет всю жизнь пройти рядом с родителями! — так говорил Джантуре — муж некрасивой старухи — нашей Айши. Несколько в стороне стоял худой коренастый старик— Булат и почтительно вмешался: • — Вы. ж е обещ али мне вести себя хорошо. П оддерж ивая под уздцы стройного и сухого вороного мерина, стоял, вытянувшись в струнку, бронзовый, голо­ щекий, остроносый,-тонкогубый, узкоглазый джигит с чуть вытянутым длинным лицом. Он был в беи!мете и в остроконечной сусликовой шапке. Это был Аскар — род ­ ной сын Айши. На нас, детей и домочадцев, никно не обращал вни­ мания. С тарики в пылу трогательных излияний забыли об окружаю щ их и вспомнили о нас л и ш ь после обычных приветствий: « К а к была дорога? П окойно ли несли вас ваши кони? З д о р о в ы ли дети ваш и? Благополучно ли с вашими стад ам и?» Обиднее всего было то, что старуха, так ласкавшая моего старого отца, нянчавшаяся с ним, как с малекь- ■ ким ребенком, н е знала даж е м оего имени. Пома.нив м е­ ня, она, рассердивш ись на себя, «потьфукала» • по сторо­ нам и полож ила свою сухую, морщинистую руку на мой лоб. — А это твой сын, Момыш? — спросила она. — У меня тож е та к о й взбалмошный внук растет! — Д а й бог, и з него хороший д ж и ги т выйдет, — д о ­ бавил Булат. ИЗ

Отец все ещ е был растрогай лаской сестры и встре­ чей. Джантуре продолжал шутить с отцом и со своей же­ ной. Булат изредка вмешивался в разговор, а Аскар ше проронил ещ е пока ни единого слова. Дядя во.дворе был занят хлопотами по приему гостей. Перед чаем Айша потребовала коржуны, привезенные ими, созвала всех наших домочадцев, раскрыла коржуны и началіаі раздавать привезенные ею подарки: женщинам досталось по отрезу на платье, мне и дяде она подарила цветистые тюбетейки, которые тут ж е собственноручно одела нам на> голову, отцу ж е подарила каракулевую шапку собственного шитья и под общий смех начала кормить его и угощать, как ребенка, разными сладо­ стями. — Д а что ты делаешь, старая? — смеялся Джанту­ ре. — Ты лучше раздай сладости детям! — Да подожди же, — ответила старуха, оберегая свои котомки и узелочки с,о сластями,— сначала я отдам долю Мдмышу, а уже потом пусть каж дый разбирает. Что хо­ чет... — Боишься, что Момыша могут дети обидеть? — рас­ хохотался Булат. Отец, смеясь, принимал в горсть подарки сестры. — Ведь я ж е для него привезла, — серьезно отвечала старуха, — и должна вложить ему в руки... Пока шел этот забавный дележ, вошел, приветствуя приехавших, старик Аккулы. Тропаггельно обнявшись со всеми, он сел рядом с Джантуре. После обычных приветствий Аккулы виновато взгля нул на старуху и сказал: — Грешен я, Айша-апа, перед этим шанграком, гре­ шен... но меня влекла сюда непреодолимая сила, когда я услышал о вашем приезде. Д о вас дошли, вероятно, вести о том, что между нами прошел холод раздора... Я заставил себя через силу перешагнуть этот порог. Слы­ хано ли, какой позор меня окутал? Джантуре в ответ на слова Аккулы только молчал. Бучат, тяжело вздохнув, опустил гл аза и начал внима­ тельно рассматривать разостланную перед ним скатерть. Аскар продолжал сидеть в философской позе холеного индийского божка. . Ты хорошо сделал, Аккулы, что пришел. Я от ду­ ши рад этому, — начал отец...

- -Но стар у х а, зады хаясь, вскричала: — Где это уродище из моего гнезда?! — и обруши­ лась, разм а х и ва я кулачками, на д яд ю , который вносил в эту минуту в юрту самовар. — К а к а я нечистая сила з а ­ несла тебя в м о е гнездо? Какой д ь яв о л вселился в теб я, отщепенец? О! О ! Ч то ж е ты м не уготовил на старость, перед см ер тью ? Ты мне, как о стры м ножом, р азрезал Сердце! З а ч е м теб я в пеленках не унесла какая-нибудь Чога>ная б о л е зн ь ? Почему не с р а зи л и тебя злые духи, что окутали чер ну ю твою душу? К ак о й позор! Какой позор, Что ты м не одноутробны м б ратом приходиш ься!' — А йш а! -■— строго окликнул ее Дж антуре. — О, я б о л ь ш е не Айша! — зав о п и л а в слезах с т а ­ руха. — П-окинь меня, я сестра этого дьявола! — Она Сухим, морщ инистым -пальцем п о к а за л а в сторону дяди тьфукая и отплевываясь, отвернулась, вытирая слезы концом п л а т к а . — Тьфу, тьфу, тьф у , неверный! Пусть не станет на тебе лица! — говорила она совершенно опешив­ шему от ее слов дяде. — О, зачем , зачем, я только ж ива и сижу сейчас здесь, под родны м шанпраком?1 — вопрош ала она. — З а что меня т а к ж естоко наказы вают, з а какие грехи?! К а ­ ково мне в и д е т ь это наглое лицо, — она снова несколько •раз плюнула в сторону дяди и закричала, истерично взмахивая р у к ам и : — Вон с моих гл аз. Вон! Вон! — И ди, М ом ынтай, иди, б рат мой! — сказал отец д я ­ де, который, растерянный и беспомощный, вопросительно смотрел н а него. Дядя покорно вышел из юрты. Такова б ы л а тяж елая доля младших\" среди к азахов; покоряться стар ш и м во всем и н е с м е ть возражать им никогда, ни л р и каких обстоятельства*. Мне было д о того жаль дядю, что я юркнул во двор следом за ним. Бедный дядя, с широко раскрыты ми глазами, весь бас гровый о т с ты д а и гнева, стоял посреди двора, бес­ смысленно уставивш ись вдаль.. Б абуш ка всегд а его ругала\". С еркебай его всегда сек и пилил, д а ж е м ой отец однажды н а зва л его дураком, а эта коротконосая старуха при всех разнесла его в пух и прах и вы с та в и л а из его же собственного дома. Мне так хотелось в чем-нибудь помочь дяде, принять на себя х отя бы часть тех ударов, что сыпались на 145

него от старших, но я не поемел к нему подойти, а, он продолжал стоять неподвижно, с устремленным вдаль взглядом. Потом, заметив меня, он тихо сказал: — Иди в юрту, помоги отцу чай разливать... Когда я вошел в юрту, все уже мирно пили чай, толь­ ко на лице Айши-апа лежала пелена бледности: старуха все еще, по-видимому, не могла преодолеть какого-го внутреннего противоречия. Чай она пила жадно, но не от­ того. что проехала длинный путь, она заливала, казалось, какую-то свою нерешительность. — -Почему ты не предупредил меня об этом рань- шё?! — упрекнула она отца. , — Но ведь ты ж е не дала нам и слова вымолвитьі— оправдывался отец. — Все это тяжелое' и печалимое недоразумение, Айша-ана, — грустно сказал Аккулы. ■»—Злой язык окле­ ветал их... Крутой был характер у моей снохи, а я под­ дался злым словам. Ежели бы это было правдою, я ни­ когда бы в жизни не переступил порога этого дома. Да, она права была, моя красавица, отомстила мне, старому дураку, — продолжал Аккулы. — «К оль меня не пожа­ лели. то <и мне вас жалеть незачем!» — передала она нашему посланцу. — Вы оскорбили женщину, оскорбили жестоко и без жалоЛи, Аккулы! — старуха выпрямилась и резко доба­ вила: — Ж енщину оскорбить — не надо много ума. Мы все — жертвы раздоров и мелких ваших сплетен! Как те­ бе, седому барбосу, не стыдно: ни з а что; ни про что раз­ делал свою сноху! — Она гневно смотрела на Аккулы. Аккулы'сидел, уничтоженный, как-то ссутулясь и во­ брав голову в плечи. — С толку сбили меня, Айша-апа! Чёрт за душу ме­ ня дернул... О бида душила... — А теперь, я вижу, ты дозолен своим позором! Сам накликал на себя все! — выпалила старуха со злобой. — Мальчишка несчастный, вот кто ты! Шестидесятилетний «мальчишка» сидел насупившись в углу и, посапывая, глотал горячий чай, нервно посту­ кивая по дну лиалы. — Я его'ругаю, ругаю, а он и слова «е возразил мне, мой родной! — Айша-апа всхлипнула и повторила сквозь слезы: — Ни слова не промолвил против меня, мой род­ ненький, а он ведь у нас самый меньшой... Смотрит он на 146

меня растерянным и глазенками и молчит, как бы я его ни обозвала! — Т у т Айша уже за п л а к а л а . — К ак ж е я посмела о бидеть самого меньшого?! А когда я, стар ая дура, крикнула — вон!.. — Голос её зад р о ж ал и затрясся морщинистый подбородок. — А -а-а! О н, милый, покорно вышел из родной юрты. — Ну, д о во л ь н о тебе, — строго остановил Дж антуре жену, к о торая з ал и вал ась слезам и. — Наругалась, р ас­ строилась, н а п л а к а л а с ь — каж ется, всеми удовольствия­ ми насытилась... — Ты со м но й т а к не говори! Я т е б е здесь не ж ен а!— вспыхнула с т а р у х а . — П од родным шанграком, моих с в я ­ тых родителей .ты у меня не хозяйничай! В этом д ом е я тебе только «невеста»! При этих словах старики и старухи расхохотались, даже молчаливый Аскар схватился з а живот. — Сиди, к а к порядочный жених! — прикрикнула она на Д ж а н ту р е п о д смех присутствующих. Д ж ан ту р е, хлопнув себя по ко л ен ке, воскликнул: — Ай, какой молодец ты, старая! — Он шутливо при­ нял позу застенчивого жениха и д е л а н н о молодым голо­ сом начал о б р ащ аться к Айше, к а к к барышне-невесте: — Вы всю эту ю р ту освещаете своей красотой! Вы наполни­ ли эту обитель соловьиными напевами! Долго ли вы бу­ дете еше ч и р и кать, свет очей м оих, А йша? — иронически добавил он и заключил уж е строго: — Если ты сама не устала от своих напевов, то пож алей других! В этот м о м е н т в юрту вошел д я д я . Видимо, он при­ слушивался к разговорам и, к о гда подошел удобный мо­ мент, счел возм ож ны м вернуться. Увидев его, А йш а-апа снова д а л а во л ю своим слезам и словам . —. С ад ись, м ой миленький, сад ись, садись, мой м ал ь- ' чик. — О н а, всхлипнув, вытерла концом платка гл аза и протянула р у к у с пустой пиалой.: — Н а , Момынтай мой, налей мне ч аю , дорогой братик! Разреш ением налить себе чаю о на как бы извинилась перед дядей, но одновременно в тоне ее было подчеркну­ то, что она п р а в а и что ее поступок « е подлежит обсуж ­ дению младшими. Д яд я почтительно взял пиалу, налил чай и т ак ж е почтительно п о д а л ей. И в д а л ь н е й ш е м Айша-апа, п ользуясь правом с т а р ­ шей в наш ей сем ье, не отказывала себ е в удовольствии 147

распоряжаться, давать наставления, указывать, -а иногда и покрикивать на нас и даже на своих, включая и Днйн- туре. На вопросительные взгляды мужа и недоуменные его вопросы она отвечала во всеуслышание: — Я была первым ребенком, рожденным в этом доме. Я первая принесла радость своим родителям. Меня пер­ вую нянчили под этим шанграком! Для ответа на эти доводы у наших не хватало слов и оставалось лиш ь покориться воле старухи. Каждая юрта, как правило, встречала семью Джан- гуре «бараньей головой», то есть свежим . бесбармаком из только что забитого в их честь барана... Мы, сопро­ вождавшие их, наедались до отвала свежим мясом. _У двоюродного брата Аккулы, Дембая, родился пер­ венец— сын. Плоский, утконосый, рыжебородый, с ко­ роткими кривыми ногами. Дембай еще до моего рождения женился на высокой, стройной, худой и черной, как му­ мия. женщине, которую в ауле прозвали «шестом» за прямизну и очень высокий рост. Дем бай и его жена дол­ гое время были бездетными и тяж ел о это переживали, поэтому-с таким трепетом он и его друзья ждали, кого подарит ему жена. Рассказывали, что, когда, после пер­ вого крика новорожденного, одна из женщин выбежала из юрты с радостной вестью, что родился мальчик, бед­ ный, многострадальный Дембай, услышав это, обнял женщину и разрыдался у нее на шее, как ребенок. Его слезы заразили всех присутствующих, и те в свою оче­ редь плакали от радости и не в состоянии были произне­ сти поздравительных слов рыдавш^му от счастья отцу. .От •счастья потеряв всякую способность -владеть собой, Д ем­ бай перебегал от одного к другому и каждого вопрошал: — Неужели это поавда, чго я слеп? У меня сын! Сын у меня будет расти! Сын родился! Сын родился! О, со­ здатель, как я тебя благодарю! — И он снова бросался в объятия отвечавшему. ' И в наш аул прибежал юноша с этой вестью. Он так­ же был зараж ен обшей радостью своего аула: бездет­ ным супругам «бог подарил» сына. Глотая концы к аж ­ дого слова, юноша доложил: — Аккулы-ата просит вас, А йш а-апа, быть крестной 148 *

матерью, а Д ж а н ту р е -а та — кр естны м отцом новорож ­ денного... , Все наш и во главе с Д ж антуре и АЯшой-апа отправи­ лись в ау л А к ку л ы . В ауле у ж е д ы м ились, очаги и из стада волокли бар ана. Мы шли м е д л ен н о ' за АПшпй-зпа и Джантурё; не смея обогнать с дгстоинством шагающих стариков и с д е р ж и в ая пыл своего любопытства. Народ, собравш ийся в ауле А ккулы , смотрел в н а­ шу сторону, под ж ид ая нас. Ж енщ ины перебегали с посудой из юрты в юрту; к ак . обычно, д д и н ак о во , как в тревож ны е дни. так и в р ад ост­ ные, они с у ети л и сь и перекликались возгласами... А ккулы стоя л , в середине в белом халате из вер­ блюжьей ш ерсти, полы которого были так широки, что казалось э т о стоит не Аккулы, а серо-мраморная статуя: деда. Ш и р о к о п о л ая белая ш л я п а из кошмы при­ давала внушительность всему его виду. Когда мы были в д вад цати ш а г а х от них, А ккулы тронулся со своего м е­ ста навстречу нам, и свита его последовала за ним. Он шел быстро, порывисто, полы его нового халата развева­ лись по ветр у , и как-то все его вел и чие мигом пропало в моих г л а за х . — Зд равствуй, старшая сестра, — обратился он к — С р ад о с ть ю -в а с всех, родны е мои, с радостью, мои светочи) — о тветила Айша-апа. ; Перебивая друг друга, мы начали поздравлять всех аккуловцев с новорожденным. В д р у г из соседней юрты вы беж ал, к о вы л яя на кривых ногах, и сам Дембай: — А йш а-апа! Айша-апа! а-а-а-а-а! — как ребенок, с криком б р о с и л с я он в объятия старухи. Его начали успо­ каивать, но он продолжал всхлипывать...' Н абралось народу уже больше полусотни. Появились женщины с подносами в руках и с возгласами ' начали подбрасывать вверх свежие баурсаки. Их ловили на лету, упавшие на землю подбирали, со смехом отправляли в рот. Так открылось торжество по сл учаю рождения пер­ вого сына у ^д о л го бездетствовавших супругов. На третий день после рождения младенца на потеху степным спортсм енам , что бесно вал ись на конях, п о к ати ­ лась еще одна голова козла из стада Дембая. Кокпар н а ч а л с я после обеда, к о гд а лучи солнца к о сы ­ ми пал ьцам и л а с к ал и землю. 149

Джантуре, Булат, Аскар, дядя сами седлали своих коней, не доверяя другим. Подтягивали стремена, укора­ чивали путлища. Подпруги редко врезались в грудь коней, сжимая их дыхание. Все были по-особенному вни­ мательны и ласковы к своим скакунам. Шла подготовка к козлодранью — кокпару. На этот раз и у меня были свой конь и свое седло. Дядя пойог мне оседлать трехлетнего темно-серого же­ ребца. — Держись только подальше о т Толпы, — предупре­ дил он меня, — тебе еще рано держаться за ноги кок- пара. И я подался в сторону, когда конная масса пронеслась мимо меня. • Джантуре и его сыновья действительно оказались азартными и ловкими кокпаристами. Красивый старик с кокпаром вырвался из толпы и, чуть подав корпус вперед, понесся по полю, увлекая за собой всю конную массу. Казалось, его конь плыл по воздуху, выбрасывая впе­ ред, навытяжку ноги. Аккулы, как староста аула, на этот раз стоял в числе болельщиков, в стороне, и встречал каждый из приемов Джантуре восторженными восклицанинми: — Как он плавно повернул! Конем только управлять умей! — строго наставлял он окружающих. — Конь даль­ ше и сам все сделает. Не мешай животному, дай только знать толком, что ты от него желаешь... О. святая твоя белая борода, Джантуре! — восклицал он, когда Джан­ туре, резко осадив своего коня, пропускал мимо себя до­ гоняющих и, тут ж е круто повернув в сторону, обманы­ вал толпу, которая, по законам инерции, вихрем проле­ тала мимо него. — О, старое поколение лихих джигитов! О, старая школа наша! — шептал Аккулы. — Виде­ ли, видели? — снова кричал он болельщикам. — Видели, как он заставил проскочить это стадо дурней на конях, которые мнят себя наездниками? — издевался Аккулы над неудачниками, гнавшимися за Джантуре. А Джантуре носился по полю, водя «за нос» кон­ ную толпу. Но вот из толпы'к своему отцу вырвался мо­ лодой Аскар на сером коне и, догнав его, протянул ру­ ку: «Дай мне». Джантуре на полном скаку швырнул тушу козла в 150

сторону сына. А скар так ловко сх вати л ее на лету, что в • толпе б олельщ иков снова р азд а л и с ь возгласы восторга. Д ж антуре ск акал рядом с сыном ' и. видимо, настав­ лял его, к а к н ад о вести коня, какой следует соверш ить маневр, к огда приблизятся преследователи... Так, в паре носились они по полю, волоча з а собой, как длинны й шлейф, конную массу кокпаристов. Вдруг о б а их коня рванулись одновременно ввысь, в воздух, с о в е р ш а я головокружительный прыжок. К а з а ­ лось, что о те ц и сын, как в сказке, полетели по воздуху. Описав д л инну ю , отлогую дугу, они пронеслись над пре­ пятствием и, одновременно приземлившись, поскакали дальше... Гнавш иеся з а ними всадники шарахнулись в сторону, как будто рикошетом отлетев от преграды. Эго была широкая, гл у б о к а я канава, пр о р ы тая быстрым течением горного потока. В восторге загудела толпа болельщиков. Джантуре, заметив, что они одни по ту сторону р-ва, повернул о б р ат­ но и вторично, с сыном, перелетел через эту пропасть так складно и одновременно, что, казалось, сама зем ля застонала о т восхищения лихостью наездников. — К а к в сказке! Никогда в ж изни не видел я таких лихих дж игитов! — удивлялся один. — Н е кони, а крылатые птицы!—восторгался другой. — Ах, у м еня сердце прямо зам ерло! — волновался третий. — Д а , д л я благородного коня лихой наездник не обуза, а крылья! — заключил Аккулы. П роизош ла небольшая пауза в игре, ибо никто уж е более не п роб овал оспаривать у Д ж антуре и А скара права на победу. Но вот во втором «тайме» включился в дело сам Аккулы и в ы звал новые восторги своей лихостью и л ов­ костью... Д ж а н ту р е те вытерпел той х вал ы , что сы п алась на Аккулы, и стремительным рывком послал своего коня вдогонку. ‘ На п оле «бо я» остались то л ьк о д ва убеленных седи­ нами д ж и г и т а, что боролись з а с л а ву и первенство. Н о вот, когда А кку л ы делал «вираж и», Джантуре, коварно подкравшись, неожиданно вы рвал из его рук кокпар. 151