Ильяс Джансугуров - Стихи и поэмы

Отбирают только тех, кто совсем неплох, Ох, и суматоха там и переполох!..» Так глашатаи кричат — кто переорет, Чтобы место для байги знал теперь народ. Землю подминало всю скопище коней. Всадники, как муравьи, прут — невпроворот. З а отрядом шел отряд, как со всей земли, Затопляя все вокруг, словно море, шли, Небо и земля в дыму от литых копыт, Ереймена склон совсем посерел в пыли. По ложбинам гор текли, издали видны,— Как раскинутые ветви дерева, темны. Под копытами коней зайцы полегли, И лисицы в руки шли от живой стены. Глазом не объять народ — льется, как вода, Кажется, казахи все собрались сюда. Будто дождик из людей шел на Ереймен. Озеро Кусак блестит, как сама слюда. Кони — мастью, люди — статью разнятся, скача. Люди в цвет травы одеты. Н а руке — камча. Здесь, у озера Кусак, спешился народ, Будто тучею большой села саранча. Каждый мир сосредоточил в скакуне одном, Гладили коней, хвосты завязав узлом. Близость чувствуют свою смежные рода, — Приз возьмете вы!— друг друга обдают теплом. Пыль, туман, над Жыланды ходят облака, В облаках гарцуют кони, поступь их легка, С амулетами на шеях, с перьями на лбах. Чей сильнее, чей резвее — не решить пока. Выбраны из целых тысяч — ветру не успеть, Целый год готовили — любо посмотреть. Делали пробежку рысью по часам и дням, Каждый — высох на диете — как из кожи плеть. 254

Р ву т поводья и глядят на простор степной Кони-пятилетки — зубы с желтизной. П тиц ы пестрые степей, самородки гор, О стан о в ят сразу взор статью неземной. Д ал ь ш е — больше все коней прибывает вновь, Д л я восторга у людей не хватает слов. Их записывают, метят, и считаю т их. О ка за л о с ь — тыща триста в записи голов. ' Рассуж даю т люди так: «Б ег хорош и стать. Чем таком у скакуну зр я тр а в у топтать. П усть обгонит тех и тех и возьм ет призы,— Н а д о ж на такой байге счастье испытать!» М ногим думалось вот так. Ж дали много дней. К они здесь — резвей других, чище и видней. С ловн о ласточки, толпу п р о р езая вдоль, Ш л и глашатаи, хваля дорогих коней. «Т ак смотри же, общество, радуйтесь судьбе. Л ю д и , что приехали поглядеть кембе. Н авострите поскорей уши н а меня, Я представлю вам сейчас каждого коня. П ро какого же коня первого начать? Собрались — за каждого м ож но отвечать. Все холмы, низины собрались на ас. С тепь сама казахская с м еста поднялась! Е сть , что не приехали? Н е т,— отвечу сам. Ш л и и з мест, к которым не дойти ногам. И з д алеких далей на большой реке Н а кембе приехали проскакать в байге. \"Вот буланый, как сайгак. Л я ж к и — погляди! Т ы ся чи оставит сзади, будет впереди. Е сть ту т и буланая с бедрами козла. ТСозыбаевский Дуль-Дуль — страсть его несла. Е сть и Серый Ястреб тут — вывел Батыраш Н о каком у же коню предпочтенье дашь? Е сть светло-игреневая. \"Подчеркнуть хочу,— 255

Что она прославлена Берегами Чу. В скачке, словно ветер. В от он — Кызкара. ^С ы р-Д арья прославила,— Подтвердить пораі Выделить кого же мне? Лучших угадай! Е сть и з Улу-Тау призовой Кубай. Е сть из Кара-Тау— норовистых бог— Кумай, Есть кипчакский Ак-бакай, И киргизский Кек-топай, Вот и з Акчатау — пламенный Анас Вот из Кокчетау — золотой Кулас! Елик Кубакан — скакун — прибыл с Иртыша, С Е силя — Каска-Куля. Радуйся душа! Вот каких сюда коней ас теперь собрал! Утку пеструю прислал на байгу Арал. Жарылгапа конь — игрень — приз ему отдашь. Беззаботный Чалый здесь — шлет его Балхаш. И з Семипалатинска — Мышастый козел Яотреб рода Тобыкты — Всех лисиц извел. Вот гнедой, Жамыл по кличке, Н е скакун, а зверь! Люди, ну, кого еще Н азову теперь! Белокрылого саврасого А ла-Т ау шлет, Белокрылого никто Здесь не обойдет, Он зубами быстрых птиц Л овит прямо влет, Вот светло-чубарая — Ноги не стоят, Каждый волосок прически, Праздничен наряд. А поскачет — будет буре снеговой сродни, И ничто не остановит кроме, западни. Так какого же коня нынче предпочесть? Лучше лучшего, _как в сказке, Кв

М ного разных есть! Т р и д ц а ть белых, словно снег. С какун ов лихих. Д в а д ц а ть есть игреневых. С о р о к — вороных, Д в е с ти здесь мухортовых — Н а ш и х и гостей. Г недых девяносто. Е с т ь других мастей. С ем ьдесят саврасых С л а в а принесла. П егим и чубарым — П р о с то нет числа...» Б ь ю т отрадной вестью по ушам толпы. В се глашатаи кричат, в ярости слепы. И , затертые конями, лю д и слышат все, В конские бока уткнув взмокнувшие лбы. Спрашивают, отвечают, громко говорят. С ам и твердыми руками скакунов теснят. С по р ят, требуют совета, страстью зажжены, И похожи на смешных блеющих ягнят. ОТГОН КОНЕЙ К улагера наш Ахан вы вел за собой, К о н ь с такой, как ручка чашки, нижнею губой. Ш е л , выбрасывая ноги, прорысил слегка. Д ал ьш е отошел Ахан, чтоб не быть с толпой. Н о г не сдвинув, К улагер бабки ставил врозь, С чуть провисшей грудью, стал, как земная ось. К уренбай — знаток коней — подошел, сказал: — К ак дела? Ты победишь. Волноваться брось. Д а , Дуль-Дуль— твой К улагер, благороден вид. Благодарен я, тебе счастье предстоит. В ыпало тебе иметь лучшего коня. Понимаешь ты в конях, вижу я, джигит... Джансугуров. 257

— Жеребенком Кулагера я кормил из рук, Сколько лет уж для меня — он ближайший друг. — Если так, то первый приз завоюешь ты... — М ожет быть, твои слова оправдаю вдруг. Батыраш — знаток в конях, ворон по уму — Смертью Серого казался Кулагер ему. В ту же ночь, как увидал Кулагера он, Заболел, не спал, глядел в призрачную тьму. К Кулагеру на Кембе он подъехал вновь, Обошел вокруг него, поднимая бровь. Только этого коня опасался он. «Вот уж дьявол из Арки!»— бушевала кровь. С детских лет он заболел страстью к скакунам. Жаждет славы и завистлив к славным именам. И коварен, и жесток, неразборчив он. Злобной грязью задыхался он по временам. «Вот прославленный тулпар!»— в сердце —колкий «Кости как разделены! Видно — чудо в том! Израил по виду он, душу вынет враз, . Не был конь такой еще Серому знаком. А сложенье! Божья тварь на меня косит... Беспорядочные кости. Да, особый вид. Не встречал коня такого, хоть видал коней, Интересно, он в байге скачет иль рысит? Это конь иль что еще? На чего похож? Неужели будет первым? Пробивает дрожь. Серому, что не пускал наперед коня. Явная грозит беда, как убойный нож. А повадка! Не взбрыкнет,— пустит детвору. Щегольство иль нрав такой? Я не разберу. Слышал я о нем давно, лучше б не видать. Как-никак, его приход, видно, не к добру. Оба глаза, как в огне, он не то, что наш. Или дьявол в тело влез, раздувая раж?..»— 258

П реры вая сожаленьем дум ы о коне. Потемнев, стоял недвижно грозный Батыраш. Т ак с то я л он, не открыв им владевших дум, Все гляд ел на Кулагера, зло б ен и угрюм. К р о вь отхлынула с лица, серый, он стоял. М есть проклюнулась в м озгу сквозь тяжелый шум... К р у ж и т скопище людское, скакунов тесня, К р ик и, гомон, суматоха, р у ган ь, толкотня... И о тк у д а знать Ахану, что лихая смерть С м отрит жадными глазами на его коня? П о гл яд ит Ахан на это? В дальней стороне В раг всегда сидит вблизи, на овражьем дне. А м у л ет А хан снимает с ш еи скакуна, И лад онью гладит шею, во д и т по спине. О н мальчиш ку опоясал красны м кушаком, П о сад ил на Кулагера и ш епнул тайком: «П ропусти вперед сначала скакунов двух-трех, А с того вок места, сразу выпускай рывком. Б у д ь д о старта осторожен, путь коня не прост, Л егк о й рысью мчи, слегка б колебался хвост. Б у д е т весь заезд опасен, ты коня не бей. С трем енам и лишь тревожь, не вставая в рост. А на за д пойдешь, тогда придержи слегка. П л еть — излишня. П онукай пятками в бока. Б у д ь вторым, не распаляйся'. Только лишь одно П ом ни и держи в глазах, до поры пока.— Вон — зеленая ложбина пролегла к горам. О скорби коня камчою, пролетая там. И пусти его свободно, м альчик, вот и все. Т а м у ж конь, что делать надо, понимает сам. Н у , малыш , езжай и ты, скакуны ушли. Н е выскакивай на ветер, видиш ь — все в пыли. Вот один я остаюсь, помоги, аллах. Ч то б ы в целости назад прискакать могли». 859

Мальчики на скакунахI Прыгают сердца. Т у т Ахан поцеловал своего юнца. О бнял шею Кулагера и шепнул в ноздрю: «Буду ждать тебя и верю,— бейся до конца!» Разномастны и сильны, предвещая спор, Кони начали спускаться с Ерейменских гор, Потекли в большую степь дружно скакуны. Д олго слышался копы тны й четкий перебор. Двое взрослых на конях начали разгон, Слышен топот, бег коней, сбруи перезвон. Чтобы свалки избежать по пути с байги, Караулы у тропы стали с двух сторон. Скакуны, развеяв гривы, выступают в ряд, Множеством копыт кипят — будто говорят. Вот до озера дошли, здесь и будет спор. Мальчики в цветных платках маками горят. Люди прут за скакунами — жадные глаза. Вестовые прискакали с криками, грозят: — Возвращайтесь, возвращайтесь, игры будут там. Всколыхнулось море лиц, потекло назад. Шум, и гам, и толкотня, и слова мольбы, Согнанные, словно овцы, опустили лбы. Но пролаял вдруг уездный на гнедом Лыске: — П усть народ сойдет с коней, время для борьбы! ОТБОР БО РДО В Сойтись уездный приказал! Пронесся клич, и вот Со всех сторон попер, попер, как муравьи, народ. Нет средь народа ни девиц, ни женщин, ни детей. Народ запуган. Кто, скажи, против властей пойдет? И, по-калмыцки привязав коней, пестра, шумна. Казахских пеших молодцов нахлынула волна. Глашатаи со всех сторон кричат до хрипоты. Борцов, что в бой пойти должны, блистают имена. 260

Размером годен этот круг д л я скачки жеребят. Остались кони позади,— на п р и в язях храпят! Иголку некуда воткнуть и яблоку упасть. Уселся в тесный круг народ, сид ит за рядом ряд. Руководители уже уселись на места. Они из богатеев все. И , видно, неспроста Н ачальник грозный на холме с подзорною трубой Засты л, распаренный, в тени огромного зонта. У озера К усак народ шумит на берегу, Как бу д то на цветном ковре — на молодом лугу,— Сидит и ж дет: богатыри сейчас пред ним должны Могучей удалью своей помериться в кругу. Вот Е рейм ена склон. Н а нем стоит последний ряд. Х алаты , будто бы цветы, расцветками горят. Чей р о д сильней? Кто победит? А ргын или Н айман? Казахи друж но гомонят,— поспорить каждый рад! Но ож ивил ась вдруг одна и з боевых сторон. Ее борец, как столб могуч, д л я битвы оголен. Р аздал ся дерзкий крик:— Э й , вы, а где же ваш борец!— Был вы зы ваю щ этот крик, и бы л нахален он! Тот наглы й окрик напугал воинственную рать, Борцы задумались,— кому о х ота умирать? Притихли многие, глаза в смущенье опустив, И стал и пальцами ноги зем лицу ковырять. Смутился враг?! И сотни р то в завыли вдруг тогда: — К о гд а ж появится борец, к огда ж придет, когда? Н ахм урясь, мощные борцы раздеться не спешат, И пот стекает по вискам, соленый от стыда. А тот верзила черен был и, как атан, здоров. Он раскорячившись стоял, свиреп и густобрбв. И , духов предков помянув, дж игиты с двух сторон В ерзилу вывели на круг и сдернули покров. О бъяты й ужасом народ з асты л :— Каков борец! С таким попробуй-ка схватись,— наступит вмиг конец!

А он стоял, внушая страх, оскалив злобно пасть, Как будто одинокий тигр в загоне для овец. Стоял угрюмый великан, он выше был горы. Борьбу легко он превращал в подобие игры. Он страх панический вселял в известных силачей,— Как кот мышей, их загонял в отверстие норы. Верблюжьи ляжки в волосах,— звероподобный муж, Он был свиреп, как дикий вепрь, и череп был Спину огромную свою народу показав, Он грузно на колени встал, сутул и неуклюж. Хоть кто тут выйди на борьбу,— считай, что он пропал! В гиганте втом' черном был воинственный запал. Он был в приемах искушен, в секреты посвящен. Он знал все хитрости борьбы,— он в цирках выступал! Глашатай выехал на круг на сером жеребце, Привстал на звонких стременах в живом людском И стал пронзительно кричать, сняв лисий малахай. Об этом черном силаче, о бешеном борце: «Вот перед вами стоит на коленях герой. Он, как лев, и хитер и отважен,— герой, Кости ног его крепче, чем кости слона, Он прекрасен, как тигр,— он могучий герой! Берега Иртыша в страх вогнал он, джигит, Кто с ним выйдет сражаться, тот будет убит. На бесчисленных ярмарках он знаменит, Его помнят Макарьев, Алтайск и Ирбит. Силача Ала-Тау подбил он, герой. Силача Кара-Тау свалил он, герой. Когда был он мальчишкой шестнадцати лет, И тогда был известен он силой, герой. Помним ас Аюбая. Рывком от плеча, Одного великана он сбил сгоряча.

Поваливши, верзилу подмял под себя: Он бы мог, как удав, проглотить силачаі Дар борцовский ему от рождения дан. Вон, глядите, стоит, словно слон, великан! Раз а тан подвернулся под руку ему, И ударом был сшиблен на зем лю атан. Всем дж игитам в округе он страху задал! Он в победе жесток, он в сраженье удал. Цирки он разорял, он громил города. Он, к ак шапки, озлившись, джигитов кидал! Он дракон! Кто бы смог с ним сразиться посметь? Он неистов, как смерч, он ужасен, как смерть. Кисть руки у него, как железный капкан, М ыш цы грозные тверды его, словно медь. Волкодав средь щенят! О н жестокий батыр! Он щ елчком убивал обнаглевших задир. С ловно воду, из мышцы выдавливал кровь. Словно это не мышца джигита, а сыр. Враг поверженный выл под могучей пятой. Д рал он кожу с врага, словно пленку, рукой, О н боро л ся не хуже Х озрета-А ли, А ведь тот был, как всем вам известно, святой!» И вот глашатая слова молвой подтверждены. Все го во р ят:— Он знаменит во всех концах страны! Кому охота воевать с таким богатырем? Борцы н а корточках сидят, мрачны и смущены. Глаш атай знал, что говорил,— его слова не ложь! И, вправду, черный богатырь на дьявола похож! Как сковороды, пятерни, бугристая спина, К нему попробуй подойди,— погибнешь не за грош! Удел могучего борца ему с рожденья дан. Он прибы л к нам издалека, то т черный великан. О н в городах всех победил — теперь колеблет степь. Он — выдающийся борец, а родом он Найман. В родне у Сагыная он приж ился. Он потряс Собравш ихся, когда гремел на шесть уездов ас. 263

Гостит два месяца уже здесь, у ксрейцев, он. Решил он силой поразить собравшихся сейчас. Но где ж соперник? Великан угрюм и раздражен. С испугом на него глядят борцы со всех сторон. Ведь сам уездный, говорят, верзилу поддержал, Ведь он объездил всю Сибирь, потряс все цирки он! И К ара-Т ау силача такого не видал, У Семиречья замер дух,— неслыханный скандал! Семей с Тургаем, притаясь, о т ужаса дрожат, Балхаш открыл с испугу рот, и рот открыл Арал. Так кто же все же выйдет в бой? Нельзя найти борца! Стучат средь мертвой тишины дрожащие сердца. Молчат бывалые борцы, раздеться не спешат, Поднять не могут от земли в смущении лица. И вдруг людская разошлась в две стороны стена. Выходит человек, его воя в мускулах спина. Он коренаст, и он совсем не великан на вид. Его послала на борьбу Окаса сторона. Кто он такой? Откуда он? Ж акип его зовут! Был из колодца как-то раз им вытащен верблюд. Увертлив он,-он изучил все тонкости борьбы. Знал силу страшную его степной казахский люд. Коль нет Жакипа, ни один не состоится ас. Бывал и у керейцев он,— приз получал не раз! В Баян-Ауле все зовут его батыр Жакип. Он кулаком глушил быков ударом между глаз. Он был когда-то батраком, потом отарь! пас, А нынче залучил его в подручные Окас. Он был храбрец, он был джигит, но кем он там ни будь, В руках хозяина бичом он делался подчас! Он, гибкий, шел, не торопясь, он мышцами играл, Как ястреб, легок был. В него верзила взор вперял. Глашатай, обходя ряды, рассказывал о нем, И все достоинства его по статям разбирал:

«В от борец, так борец,— нет сильней этих рук! К репок он, как сухой саксауловый сук, Великану не справиться с ним нипочем. Н е т, Жакипа — шалишь!— не возьмешь на испуг. О н аргын, он исполнен таинственных сил! О н немало джигитов в б орьб е победил. Э то дьявол среди силачей и борцов. П о ухваткам и ловкости о н — Азраил. С ловн о рыба, он скользок. В борьбе — молодец! О т удара его отлетает борец. К а к л ети т перепе\\ка и з-по д куста, К о гд а в куст бросит ш апку, играя, малец. О я увертлив, как барс, гл ад о к, словно карась. С к о л ьзо к — будто на к о ж е особая мазь. Е с л и он нападает, то сам и борцы О т движения резкого в а л я тс я в грязь. А косые глаза его из-под бровей И бы стр ы и подвижны, к ак пара угрей. О б н а ж а е т он зубы, рассвирепев,— С ам ы й злой он из наших богатырей. К а к орел, что терзает добычу свою, П о д себя он врага подминает в бою. П р ям о держится он, бьет б е з промаха он. Н е т батыра бесстрашнее в целом краю! Н е одна только сила б аты ру дана, О н умеет использовать ловкость сполна. О н как щука в глубинах зеркальных озер, А подножки он ставит, как сам сатана. 'Д аж е, если споткнется,— возьмись удержать, Н авалиоь , постарайся коленом прижать,— О н рывком незаметным — вдруг раз!— и уйдет, П ораж енья с усмешкой сумев избежать. С едогривы й, зубастый, напористый волк Н е сробеет, в борьбе понимающий толк.

От напора его даже вепрь убежит. Увидав его, лев станет мягким, как шелк. Он— огонь! Быть борцом его вечный удел! На чужбине он многих борцов одолел. При неистовых криках толпы он не рая Выходил на арену, и грозен и смел. Но и силы немало в нем, в ловком н злом. Если надо — умеет ломить напролом. В общем, он из борцов самый лучший борец. И недаром его называют орлом! Как такэ1, не боится он в пропасть упасть, Есть в глазах его узких угрюмая власть,— Ты идешь осторожно навстречу к нему, А как будто в капкана разверстую пасть. Не один от удара его погибал, Он в охапку детин стопудовых сгребал, Тех, чьи руки, как медные ступы, толсты. Локти вывернув им, их к земле пригибал. Да и что говорить! Он сильнее всех нас. Как тому, кто неистово жаждет, подчас Попадается вдруг тот, кто жаждет сильней, Так и он великану попался сейчас!» БОРЬБА Вдруг на Жакипа наступать стал черный великан, Как будто бы в лесу на рысь накинулся кабан. Жакипа хрупкого жалеть стал в ужасе народ. Сабызги2 яростно свистят, грохочет барабан. И начали они ходить — народ замолк кругом — То вперевалку, неспеша, то шагом, то бегом. Как два обезумевших льва, богатыри сошлись, Сопя и тяжело дыша. Схватился враг с врагом. 1 Музыкальный инструмент. 266

К победе великан лю бил короткие пути,— З а ш ею он решил схватить, да и схватил почти, Н о прыгнул, будто мяч, Ж аки п , метнулся, будто рысь, И зам е р словно говоря: «Э , милый, не шути!» Ж а к и п и в этот раз свои уловки не забыл,— О н опрокидывать врага подножками любил, А есл и падал сам Ж акип, то долго не лежал, А тотчас вскакивал, ведь он , как рыба, скользким был. Н о вот гигант рассвирепел, решил кончать игру. Р в ан у л с я, как бы говоря: «Сомну, с земли сотру!» И н а буру он был похож в дни течки, в январе. О н завывал, а борода м отал ась на ветру. Л е г л а гиганту на плечо Ж акипа голова. О б ъ я т ь я тесные крепки. И х прочность такова. Ч т о их перерубить уже не смог бы и топор! С цепивш ись начали к р у ж и ть борцы, как жернова. С о ш л и сь в бою богатыри лицом к лицу, вприты к, О д и н — как небольшой бы чок, другой — как грузный X р я с у т друг друга и со пят, и топчутся, хрипя, И с х о д и т из могучих р то в звероподобный рык. Г и г а н т сопернику, слегка склонив его на бок. П о д н о ж к у сделал, только то т дал в сторону скачок. Д а что там! Где ему у п асть?! О н прыгнул, к ак козел! П ы л ь поднялась. О н на ногах,— плечо лишь вот рассек! Р а з о д р а н напрочь у б о р ц а сатиновый рукав. К л о ч о к материи висит, и грязен и кровав, Ж а к и п гиганта на бок гн ет, чтоб на спину взвали ть, И бросить, и торжествовать, на грудь коленом встав. Ж а к и п все ходит и сопит, багровый от потуг. П рим ащ ивается неспеша, приладился и вдруг. К а к крикнет: «Ап!»— и в о т уже верзила на спине, И только хрустнули в ти ш и в суставах кисти рук. П р и ти х л и все. Ай да Ж акип ! Блистательный прием! Ж а к и п согнувшийся стоит, а черный бык на нем. 267

Жакип стал медленно кружить и оземь великан Из-под небесной вышины вдруг грянул, словно гром! Раздались крики торжества с аргынской стороны. Найманцы присмирели вдруг, в печаль погружены. Притихли трусы жалкие, как зайцы за кустом, И кличи рода своего орали крикуны. Упал верзила, и Жакип свалился вместе с ним. Но ловкий, словно скользкий угорь, вскочил рывком одним. Верхом на великана сел, чтоб великан не встал. Лежал верзила на земле, угрюм и недвижим. Схватились, словно на лугу грызутся жеребцы, Которых уж не растащить джигитам под уздцы. За приз дерутся силачи, катаясь по земле. Народ взволнованный глядит, как возятся борцы. Жакип верзилу вверх лицом никак не повернет: Трясет, швыряет, словно мяч, но не сдается тот. Борцы взбешенные хрипят, сплелись в один клубок, По лицам воспаленным их течет рекою пот. Завыли силачи, войдя в воинственный азарт, Взывают к богу и вопят, и стонут, и грозят. И камни из-под ног летят, и пыль столбом встает, Луг, словно пахота, изрыт, но где он, результат? Друг к другу будто кто-то их веревкой привязал! Жакипа великан ломал, Изматывал, терзал. Когда же оба силача- изнемогли в борьбе, Уездный развести борцов джигитам приказал. — Он победил,— кричит Аргын,— ведь он сидел на — Нет, он!— Найман кричит в ответ.— Мы были все при том! Как тигр и барс, кружат борцы, сойдясь на жизнь и смерть! Свирепо выкатив глаза. Разняли их с трудом! Баянцы грозною толпой к уездному идут: — Приз отдавай! Он победил, и нет сомнений тут!

К е р е й ц ы же кричат свое:— Н икто не победил! — П обеды не было!— ш у м и т степной казахский люд. О к а с плешивый приуныл,— он приза не достал! « Н и чья » — уездный присудил. И хоть никто не стал С уездны м спорить, возм ущ ен решеньем был народ, Б ы л взбудоражен весь н ар о д ,— сердился и роптал. — О н победил, наш богаты рь! Он вашему зад ал !— О д н и кричали. Н азревал неслыханный скандал! Д р у ги е им до хрипоты кричали, озверев: — Ж акипу приз! Ваш с л а б борец, а наш борец удал! В ерзилу черного народ кричащ ий окружил. О н б ы л , озлобленный, багр о в, надулись связки жил. — Н е т , спорный приз я не возьму, вновь буду драться я!— С к а за л верзила и конец разд о р у положил. К р и ч а т кайманцы:— Эй,‘ Ж акип, прошедший бой не К р и ч а т аргынцы:— Н е борись, и так тебе почет! И т о не плохо, если п|3ііз разделят пополам. С верзилой снова не борись. О н не борец — о н черт! К уездному тогда О кас с Шабданом подошли: — Т ы снова им, о господин, бороться повели! С к а за л уездный:— П усть они дерутся, коль хотят, И во т противников опять лицом к лицу свели. С т о я т один перед другим два лагеря сейчас. — Э й , выходи,— кричит гигант,— еще схлестнемся — Н е выходи!— друзья кричат.— Жакип, не выходи! Т е б я верзила победит, т ы опозоришь нас! О т самолюбия Жакип вд р у г потемнел с лица. Р аздел ся , крепкий, словно гвоздь, в нем ож ил дух борца. Р еш и л он лучше в бой вступить, чем вечно трусом Р еш ил за дерзость н ак азать верзилу-наглеца. « Н у что ж, рискну!— подум ал он.— На битву выхожу! П р и з получу, коль силача на землю уложу.

А кол* его не уложу, то так тому и быть. Силач! Иду! Ведь я аргын,— и это докажу! Он человек, он, как и я, от матери рожден, Он будет этой вот рукой, клянусь я, побежден! Да как же я смогу стерпеть, чтоб этот человек Кричал мне нагло «выходи», чтобы смеялся он! Народа душу я постиг, его я знаю нрав, То он бывает справедлив, а то подчас неправ. То радуешься за него, то злишься на него, Но любишь сильно все равно, ему себя отдав». И вот рассасываться стал, стал затихать скандал. Подобного степной народ ни разу не видал! Сказал верзила:— Пусть Жакип придет, коль он не трус! И это тотчас же народ Жакипу передал. Сошлись: приземист был один, и был другой высок. Вдруг жилистый Жакип врага подножкою подсек. Споткнулся враг, и кинут был он вмиг через плечо. И был стремителен, и смел, и страшен был бросок! Лежпт верзила, на земле. Восторженно орет И предков славит имена аргынцев шумный род. Тут ногу черную схватив, Жакип рванул, и вот Найманцев приняли дела печальный оборот. Нога вдруг хрустнула. Завыл верзила. Перелом! Жакип на нем уже сидит, нахохлившись, орлом. Толпа рванулась к силачу, ругая и крича, Кто в страхе за его судьбу, а кто в восторге злом. Борец прижал борца к земле,— победу закрепил. Народ совсем осатанел, откуда страсть и пыл! Сцепились, словно петухи, ведь каждый из гостей До битвы мяса много ел, кумыса много пил! Окас доволен,— поддержал Жакип аргынов честь! Лежит поверженный гигант. Вокруг людей не счесть! Раскинув руки широко, лежит, хрипя, гигант. Подвернута его нога, ни встать ему, ни сесть. 270

У ездный хмурится: ему не нравится исход! О н папироску закурил. В округ шумит народ. Вон те в восторге, что гигант аргыном побежден,— Смею тся едко, а вон те гр у стят, наоборот. Гигант поверженный лежит, не может встать с земли. К ровинки нет в его лице, весь в глине и пыли. А ргы н цы ходят, подбочась, и радостно шумят. Они толкую т меж собой:— Н а м предки помогли! К уездном у подходит вдруг сияющий Окас И просит, чтобы дали п р и з, который ас припас. И во т выводят скот на кр у г, и. разного добра С тащ ил и несколько тюков. В се расхватали враз! С тои т неимоверный шум. В о т два бородача П одрались в кровь. Тому виной — полштуки кумача. Кто жеребца повел, а кто бараш ка поволок. Д в а ак сакала рвут козу, р у гаясь и рыча. Гигант забы т. Он здесь чуж ой. Лежит от злобы лют. К ак м ясо на пиру, добро н а части гости рвут. З а это плата — чья-то к ость, подумаешь, дела! П р и з м еж собою разделив, шумит довольный лю д. Т а к о й трагический исход в обычае у нас. У вечие, а то и смерть, приносит каждый ас. Ругайте, бейте — подтвердить я клятвенно готов: Т а к и е случаи видал я в ж изни много раз! К о с ть ловко вправил костоправ.-' О т ж ал о б и угроз О х р и п сраженный богатырь, повесил черный нос. Н а р о д о грозном силаче заб ы л , а костоправ, В звал и в беднягу на коня, в аул его увез. ВОЗВРАЩЕНИЕ КОНЕЙ (т. е. сама байга) П ленена моя душа с самых детских дней С какун ам и : я рожден средь степных коней! 271

Нес меня степями конь, гриву распустив, Я держался за нее, я склонялся к ней. Все я знаю про коней. В них судьба моя! О лихих конях стихи сочиняю я. Издавна живет казах в солнечных степях. Там, где небо наверху, а внизу земля. И богатый и бедняк знали толк в коне. Для казаха с давних пор были наравне Конь и друг, ведь без коня — что за жизнь в степи?! Оттого хороший конь был в большой цене! С жеребятами в степи с детских дней я рос. И хоть я уже дожил до седых волос, И в автомобиле я езжу каждый день. Стригунки и нынче мне дороги до слез, Хоть машина у меня и известность есть... Брать призы на самолетах теперь обычай есть. Нынче асов больше нет, только в ноябре Посмотри на шумный той,— скакунов не счесть! Стал привольней жить народ нашей стороны. Стали нынче у казахов лучше скакуны. Очень много дорогих вывели пород,— Кони тонки и крепки, ловки и стройны! Интересней нет байги! Весело гремит На джайляу шумный той: слышен гром копыт. Мчались кони. Про меня говорили так: «Ив мальчишки выйдет толк, вырастет джигит!» Слыша то, из кожи лез, хоть и был я мал. Я свирепых жеребцов на дыбы вздымал. Часто я менял коней. Я летел в степи: Я ногами не коней —птиц степных сжимал! ...Нетерпением давно мальчики' горят! Кони пылки и стройны,— словно на парад! 272

Ч т о б удобней было всем с места взять разбег, П л яш у щ ие жеребцы вы строились в ряд. Т ы щ а триста скакунов — с четырех сторон. . Р ж а н ь е м яростных коней воздух сотрясен. Ж д у т : распорядитель з н а к должен дать— «Пускай!» Ж д у т : еще минута — и р уку вскинет он! Ж д у т : сейчас раздастся к р и к : «Эй, вперед! Вперед! Я гл яд ел не раз, застыв и разинув рот. И нтереснее байги нету ничего, В ед ь недаром так байгу л ю б и т наш народ! К о н и дружно мчат, назад к атят гром копыт. С то л ь к о сразу мчит коней, что в глазах рябит! Т ы щ а триста скакунов! П ы л ь стоит столбом. Р ж е т табун, храпит табун, в ярости трубит! М ал ьчи к и кричат вдали, радостно кричат. Обезумевш их коней криком горячат. Н а д травою скакуны стелю тся. Столбом П ы л ь горячая стоит. Д и к о кони мчат! К о н и мчат. Мальцы кричат. Скорость велика! О т копы т дрожит земля,— вся гудит Арка. М ч а т мальцы, кричат м ал ьц ы предков имена. Ш у м и хаос, дым и гам, п ы л ь под облака! З а т р я с л а с ь Сары-Арка. М чатся скакуны,— Н а д землей летят тела, ш еи склонены. Н еб еса смешав с землей, движ ется табун. К л у б ы пыли поднялись — дали не видны! П оредела наконец серой п ы ли мгла, Ч то , к ак туча над землей, черная плыла. В от четыре скакуна вы рвались вперед. М ч и т свирепый Кулагер,— в пене удила! Г д е-то скачет позади ты сяча коней. М ч и т лавина и хрипит, п а р стоит над ней. 273

И чем дальше — степь быстрей под ноги летит, И чем дальше — пареньки голосят сильней. Солнце, не жалея сил, яростно печет. Пот ручьями льет о коней, пот о людей течет! Кони падают, хрипят. Но табун вперед Все летит, летит, летит! Выбывший — не в счет! Как падучая звезда, страшная звезда, Конь летит через простор, слыша повода. Легче ветра кони есть. Кто сказал: у нас Нет хороших рысаков? Это ерунда! Четверо тулпаров мчат, обогнавши всех. Всадники ликуют их, веря в свой успех. Может ли казах, скажи, не торжествовать, Если вырвался вперед? Это и не грех! Четверо тулпаров мчат,— окачка о ветерком! То растянутся в длину, то сожмутся в ком. Не смешается их пыль с пылью табуна, И лежат на гривах их мальчики ничком. Сам я вырос на хребте злого скакуна, Я про скачки и коней знаю все сполна. Только этой описать скачки не смогу: Так была она лиха, так была страшна! Кулагер летит. Малец на его спине. Не мешает рассказать о мальчонке мне. Слова не было у нас до сих пор о нем. Мальчика А хан привез на своем коне. Был тот маленький джигит сиротой в роду. Пожалел его Ахан, принял сироту. Дорог он Ахану, как Кулагера глаз, И Ахана полюбил тот за доброту. Были черствыми в те дни у людей сердца, Но Ахан был добр,—мальцу заменил отца. Он кормил его, поил, одевал, учил. У родни своей Ахан поселил мальца. 274

Н а б а й гу мальца Ахан ны нче неспроста В з я л с собою, несмотря на его лета. К у л а г е р с ним каждый р а з в скачках приз берет. С частье, знать, о собой принес этот сирота! К у л а ге р а нрав постиг ш устры й мальчуган. Д а р наездника мальцу б ы л с рожденья дан. С л у ш а л с я Ахана он, ведь во всей степи Н и к о г о о н не имел ближе, чем Ахан. М ного н а мальца Ахан с и л употребил, О сир о тстве чтоб своем м ал ьчи к позабыл. М и л а я , д а Кулагер, да малыш-сынок — Т о л ь к о этих трех Ахан н а зем ле любил! М ы отвлеклись, а между тем те четверо коней М ч а т к Ереймену по степи, пыль стелется над ней. С м е ю тс я мальчики с седла над теми, кто отстал. К р и ч а т , лицом к луке припав, и хлещут все сильней. Л етел и мальчики вперед, сутулясь, как орлы. П о д гр о м копыт, под кр ик друзей, среди кромешной мглы. О с т а л с я далеко табун. Е г о у ж не видать! О тставш и е в молчанье м чат, насуплены и злы. П у ск ай летят тулпары, п у ть копытами прядут. Е щ е е с ть время — до того, к а к к финишу придут, К тем обратимся, кто сейчас остался на кембе, К тем , кто летящих над зем л ей коней горячих ждут! П у сть крики слышатся в степ и сквозь гул по временам. П усть ободряюще народ к р и ч и т своим сынам. П усть, превратившие А р к у в гудящую домбру. К опы та четырех коней б ью т в степь, как по струнам! ПЫЛЬ ОТ СКАЧЕК С л о вн о зеркало, сверкает о зер о Косак,— Э то с о л ь самой земли,— понимает всяк. З д е с ь расстелена трава, р айск ие места. В есел и тся здесь народ, стр астью не иссяк. 275

Скот пасется на холме. Плещется вода. Озеро, как изумруд, горная звезда. Вот уже байга борцов окончилась давно. И народ взглянуть на скачки повалил сюда. Далеко теперь коней к скачкам отвели. Разве близок Кызкашкан? Н о видать вдали — Кони к озеру летят, вот спустились вниз, Снова все заволокло, горизонт в пыли. Кто догонит ветер с гор, дунувший сильней? Точно так летел косяк четырех коней. Будто бы за Ереймен кони те дрались, И озванивали гору, стукали по ней. Глаз казаха и душа — навсегда с конем, А бесконный был пуглив даже ясным днем. Пить — кумыс, а есть — казы, а сидеть — скакун. С давней дави — где казах, там и конь при нем. Наш народ ценил коня, а не ханский трон. О, когда в степи байга наберёт разгон! Мрет казахская душа и летит, когда Пыль от скачек ветровых скроет небосклон. У коней, что вот сейчас держат долгий путь, И смогли холмы, низины вмиг перемахнуть, Если б не было у них крыльев, то тогда Можно было их назад к озеру вернуть? В тучку пыльную вдали врезались'глаза. Разговоры улеглись, стихли голоса. — Тех, кто сядет на коней, мы накажем всех,— Объявил уездный вдруг, плеткою грозя. Словно зеркало, блестит озеро Косак, Ветер легкие березки гнет и так и сяк. Из границ волненье вышло, вспыхнули глаза, Только вымелькиул вдали вспененный рысак. Но уездный усмирил, гаркнув: «Тише чтоб!» Без веревки всех связал, как упрятал в гроб. 276

Н а д о р о ге на Косак, и з л о ж б и н ы , вдруг К они вырвались, кипя, и и д у т в галоп. Вот и пы ль перенеслась н а д ложбиной той, И задвигались казахи массою тугой. О тд ел ясь, четыре точки с к а ч у т впереди — «С ветлы й»— виден, и ещ е — «потемней»— другой. Т о л ь к о Л точку р азглядеть! В згляда нет верней. Разве не определит издали коней? У стоять А хан не мог, п о б е ж а л , узнав К улагера своего в том, что потемней. Вот четверка обогнула берег-полукруг. Д ва к о н я отдельно мчатся, т р у т с я круп о круп. И проскакивают рядом б ал ку Жиланды, Где безводье, и кустарник к о л о к и упруг. Все беонуются кричат, о г о н ь к и в глазах. Р азве может усидеть на б а й г е казах? Н еизбеж на свалка тут — в с л у чае таком, Х оть кричат ему:—« П остой!», « Н е скачи!»— г р о зя т. Словно капельки росы, к о н и в н и з стекли, С гл а з исчезли за округлой коркою земли. Вылетели и з лощины тр и к о н я пока... Где четверты й? Впереди? Н е видать в пыли. У народа в этот миг, ж ал к о , кры льев нет. Что азартном у казаху д е л а ть в тот момент? Н еизвестно, что с А ханом, к а к и где Ахан? Конь передовой — не тем ны й, виден светлый ц вет. Л ю ди ви д я т трех коней. Г д е четвертый? Ж дут. «Нету темного коня!»— н а р а с т а е т гуд. С ветром, рвущимся в копы тах, мчатся три коня, И пока народ шумел, кони — ту т как тут. О к азал о сь, Серый Я стреб, ж а р к и й , как огонь, Будто крыльями махал, благородный конь, Вышел первым. Н аб лю д атель подал верный з н а к Конь к надсмотру подошел, разрешает тронь! 277

Серый предков не подвел, преподнес им йр. Конь Алтая первым шел, излучая жар. Мальчик, мчащийся на нем, еле пропищал Родовой извечный клич — слово «Бекайдар!» ;И под кличем «Толебай» конь Аитпака ■Мчит. Чуть ноги не сплелись, ходуном — бока. ■На ногах наросты — чалый шел под клич «Шорт И народ, вопя, кричал, хлопал их в бока. Сколько ждал народ коней! Вот они и здесь. Все надежды улеглись, Лопнул интерес, Преступление — теперь сдерживать людей. Каждый к своему коню, сатанея, лез. Что ж,' из тысячи трехсот прискакали три. Где другие?— Не видать? Жди пока, замри. Крик под небо, пыль опять землю обдала. Друга друг нё узнает,— лучше не смотри. Тесно сдвинулись в живой, стонущий комок. Крик уездного никто выполнять не мог. Каждой своего коня перенять бежал. Кинулись к своим коням, не жалея ног. Кулагера лишь забыл, не заметил ас. Приза Кулагер не взял, где же он сейчас? И с Аханом мы расстались, где теперь Ахай? Не заметил я, куда же он ушел о т нас? одинокий КОл 1 К асу не вернемся мы, не придем сюда. Люди встретили коней, взяв за повода. На уездного мы плюнем, бий Окас — к чертям, Если нашего сере стиснула беда. 1 В смысле: одинокий разбойник, элодей с вааом пути коня.

К о з е р у Косак лавиной по ск ак ал народ. К т о й лощине, где исчез к о н ь четвертый тот. Ч т о случилось с К улагером ? М ы расскажем вам. П о ч е м у ж е Серый Я стреб вырвался вперед? ...В от четверка обогнула берег-полукруг. Вот у ж еле завиднелись всплески ждущих рук. С д е р ж и в а я , Кулагера, не пустив в карьер. М а л ь ч и к ждал, когда л о щ и н у одолеет друг. Б ы л к о ню известен м альчик, он всегда скакал. Б р а л пр изы с ним К у л агер . И коня тот знал. В ы р о с он, играя с гривой этого коня, Д р у ж б а эта получила боевой закал. В о т м алец, глотая зной, ж а ж д о й возбужден, Ч е р н ы й , с раскаленным нё'бом, торопился он. О бессилевш ий скакал он, голос потеряв.' Д о л г о й тряской и ж арой, ж аж д ой побежден. Н о встряхнулся, увидав то л п ы вдалеке, В э т о врем я огибали во д у в Косаке, Н а д холмами пролетая п ти цею степной. С л о в н о булдурук1, подъем ы брал он налегке. К у л а г е р а не догнать, м олниею — скок, М а л ь ч и к з р я его держ ал, удержать не мог. Г р у д ь ю Серого отбив, в н и з, в лощину ту У стр ем и л ся Кулагер первы м , как поток. Т ы с я ч и отстали там, ск р ы ты пыльной мглой, И х не видно — оглянулся мальчик удалой, О н х о тел уж повода опу сти ть совсем. Т у т и встретился с засад о й в той лощине злой . К о з е р у лощина шла, п о л н а я теней. Т у т и пролегает путь скачущ их коней. К т о -т о спрятался и ж дал, злобою горя. Ч т о б ы замысел свой по д л ы й выполнить верней. С жимолостной рукоятью айбалта пряма — И ду б и н к а, и ружье, и копье она. 879

У аргынцев свирепеющих пониманья нет, У алтайцев лютой злобы больше, чем ума. На коне высоком, белом, быстром, как стрела. Затаился враг в лощине, побелев от зла. Вдоль дороги каменистой караганник рос, В нем и затаилась смерть, на коне ждала. Враг на белом скакуне, в черное одет; Кулагер летел, как ветер, пролагая след, На коротких стременах мальчик с ним летел. Так вот птицы налетают сразу на дуплет. Вот лощина. «До нее силы береги,— Говорил А хай:— Проедешь, плеткой обожги». Вот примета, ну — пора отпустить вовсю — Кличем понукать коня до конца байги. Слышно — гикает малец — Серого седок. Он испуганно лупцует плетью серый бок. Время Ястреба обставить и рвануться так, Чтобы приз никто другой заслужить не мог. Серый мчится впереди, упуская приз. Яростный малец на нем, вереща, повис. Хлещет плетью по бокам и по голове,— Серый, вскидывая ноги, покатился вниз. Видно, Серый проиграл этот трудный спор. Разве может, притаясь, удержаться вор?! Кулагер, увидев путь, зримый до Кембе, Вырвется сейчас вперед. Это ль не позор? Серый — в мыле, Кулагер мчится за хвостом, Ближе, рядом — отражаясь в глазе золотом. -Не вспотела даже челка, дышит — не слыхать. Мальчику легко, свободно на коне литом. Кулагер подходит грудью, Серый — у плеча. Через край пошла, вскипела злоба палача. Кровью налились глаза — он уже ослеп, И похолодел и сжался, глухо рокоча.

Б атыраш ем послан был, и поплелся гад. Своеволен Батыраш: он м огуч, богат. М олнией сверкнула злоба в сердце палача, М есть ударила в виски, к а к осенний град. В д у ш у дунул грозный в а л ливня-ревуна. Вихрь ревущий озеро всколы хнул до дна, З апр им етил о марала черное ружье, Л а н ь бегущ ая открылась, хищ нику видна. Вот у ж е завыл буран с Ерейменских гор. Ч ер н о й тучей налетел ястребиный жор. Снег кровавый, кровь сам а капает с бровей, Вспы хнул пламенем огня ненавистный взор. Ч и с ты й мальчик нс видал, где таится волк, Р а з в е подлость в встречном он заподозрить мог? Н е почувствовал юнец во л к а на пути. М ч и т с я прямо на врага, свитого в прыжок. К а м н я и стрелы быстрей страш ная рука,. И остр ей — из Исфагани синего клинка. Т а м завистник затаен черны й и пустой. О н медлителен, коварен, см отрит свысока. В караганнике густом слыш ен перестук. В нетерпенье белый копь просится из рук. Вот рванулся из кустов разъяренный враг, М а л ь ч и к ахнул, оробел, растерялся вдруг. «Д у х и предков, помогите Г»— закричал наймит. С к а ч е т мальчику навстречу, зной в ушах звенит. П у ть в овраге Жыланды тесен — в два коня. К о н и врезались друг в д р у га, как гранит в гранит. Н еож иданно столкнул он коня с конем. — Н у -к а , повод дай сюда! В от и отдохнем!.. И , притиснув Кулагера, оттолкнул в кусты. Р азм ах н у л ся и ударил голубым клинком. И з ви ска рванулась кровь, белизна у скул. З а к р у т и л с я Кулагер, ноги подогнул, 281

Он не понял ничего, а хотел скакать... Мальчик бился на земле, ощущая гул. Извергая в небо кровь, Кулагер поник, В горле мальчика застыл изумленный крик... Черный ворон, белый конь таяли вдали. Серый Ястреб проскакал в жуткий этот миг- •БАЙ-БАЯ, ОЙ, МОЙ КУЛАГЕР» Распластался на земле, а в глазах — тоска. И, пузырясь, кровь толчками льется из диска. Ноги в жилах напряглись, ноздри дуют в пыль Умирает Кулагер, смерть недалека. Мальчик простирает руки, прерывает плач, И о помощи взывает к пролетавшим вскачь. Вот уж проскакала мимо тысяча коней, Но никто не завернул в колкий карагач. Спросите, а где же сокол, наш Ахан, сейчас? Помните, покинул он злополучный ас. Сердцем чувствуя беду, он ушел, когда Мимо, с Серым впереди, тройка пронеслась. Сразу бросился к лощине, вот уже и тут, Как подкошенный, упал на недвижный труп. Что случилось — он не знал. Мысль помрачена, Кулагера гладят руки, падают на круп. Умолял его и звал —славу узаконь! Верил, первым прибежит, и ноздрю — в ладонь. Вот теперь один остался. Кулагер лежит... Можем мы понять Ахана... Умирает конь. Кулагер лежит недвижно, сомкнуты глаза. Боль кричит в душе Ахана на все голоса. Он себя не понимает и клянет судьбу, Плачет он о Кулагере, в голосе слеза.

«Что случилось, бай-бай, не пойму никак. Б ы л т ы родником моим, а теперь иссяк. Бы л о п орою моей — стал тепер ь бедой. К ак ж е ты упал сюда, конь мой молодой?.. Ведь тебе не хочется умирать — Вставай. Бай-бай-ай Бай-бай-ай, т Поднимайся, милый. Полетим домой. Бай-бай-ай Бай-бай-ай, К улагер мой... Н еу ж ел и не услышишь? Я б согрел рукой. К ак б ы т ы почесывался об м еня щекой. Н е о т д а л бы я тебя за любовь-красу. К ак д о смерти смерть твою я перенесу?.. К у л а ге р мой несравненный, ж и т ь мне помоги, К ак б ы ты скакал теперь впереди байги! Т ут, в лощине роковой, в сумрачном низу З а м е ш а л я кровь твою и с в о ю слезу. К ул агер , теперь тебя не н ай д у нигде. М не проводником на страш ном будь суде. О свещ ал мне душу ты, словно солнце дня. Н ет м не счастья, лучше б т ы подождал меня... Я те б я выхаживал много-много дней, М ного р а з привязывал на свиданье с ней. О б ним аю голову и прошу — привстань. Ч то рук а ласкала — погубила сталь. Ж еребенком , сосунком теб я привечал, По четы р е раза вставал по ночам. Что з а ворог черный бил те б я в висок, Чтоб т е б я я никогда оседлать не мог... Н а р у к а х растил тебя, на ночь укрывал, М озгом позвоночника своего назвал. 283

Оборотень страшный бил теб я в висок, О кровавый ворог, падали кусок! В жеребенке видел — ты моя судьба. Когда я у родича выпросил тебя. Только с Ереймена вышли, в этот час Тебя заприметил ядовитый глаз...» Так леж ал Ахан, рыдая, безутешен он. Как тут слезы удержат®, как тут стиснуть стон. Он засты л над Кулагером, и прикрыл глаза, Думал над своей судьбой — с другом разлучен. Солнце с горя распалилось в ненасытный зной, Плачет и земля, и ветер плачет навесной. Н а груди у Ереймена плачут родники, Плачет озеро, вздыхая тяжкою волной. Если сына потеряют,— душу оземь бьют. Так А хан свое рыдает, горы слезы льют, Потому ручьи рыдают, озеро в слезах. Потому-то ветер с гор мчит, от горя лют. Почему так распустились цепи темных рощ? Почему поникли птицы, звери, будто в дождь? Кулагер погиб бесценный, и А хан в беде. Небо и земля гадают, чем ем у помочь? Листья тихо колыхая, замер строй берез. Видя гнусное злодейство, камень в землю врос. Валуны вдруг раскололись, и осколки те В озеро несли ручьи, пенные от слез. Одинокому пришельцу словом помоги. Что ему теперь призы яростной байги? Видя, как Ахан рыдает, Кулагер лежит, Даже камни размягчились. Н о молчат враги. Заяц в норке притаился, от печали сед, Грустно бабочки летели на кровавый след. Радовались только волки, лисы, корсаки, Ведь коня, что их топтал, больше просто нет. 284

Бедного к о н я увидев и его, певца, Души вы н есл и бы горе? Н е р ва л о б сердца? И земля, и небо стонут над так о й судьбой. Сколько н а зем ле злосчастий, го р ю нет конца! Что сл о ва ? С лова — словами, душ и сожжены. Если ж а л к о , почему же гибнут б ез вины? Есть так и е, что и рады, как н агр ад ы ждут — Гибели, д о б ы чи легкой, ссоры и войны. Вороны всех известили карканьем давно. Коршун к р у ж и тс я над кровью, к ак веретено. Ястреб по небу гоняет медленных сорок С криком: «Подлые, вам горе, радость — все равно! В час, к о гд а и з скакуна кровь уж е лилась. То сама пр и р о д а обожглась не раз. Мухи черны е слетелись, р адуясь, гудя, Так гудели, как гудел Сагынаев ас. Плачет б е д н ы й наш Ахан, о т горючих слез, В душный ком на свете все д л я него слилось. Плачет он , и небо тучей черной замело, Плачет он , и слезы льются на озерный плес. Плачет он , над ним летит ветерок степной, Ереймен-гора стоит черною стеной'. Плачет он. П ускай он скажет все свои слова„. О другом теперь расскажем мы в главе иной. ЧЕРНАЯ СИЛА Кони все у ж е вернулись, вы дохнули хрип. Тихнет ас на Ереймене, тает пы льны й гриб. Толпы потекли в лощину Ж ы л ан д ы теперь, Восклицая: «У Ахана Кулагер погиб!» Темной тучею спустились в Жыланды-овраг, Кулагера обступили — н^ пройти никак. Голос бед но го Ахана разрывал сердца, Сердцем кам енел один затаенны й враг. 285

Не с к а за л никто Ахану: «П ерестань-ка, брат».“ Люди с к о р б и не нарушат, м о л ча постоят, Близко даже не решаясь подойти к нему, Будто в этом горе каждый чем-то виноват. . Тут и враг в толпе скрывался, взглядом егозя, А друзья склонились низко, плакали друзья. Больше разрослась толпа по лощине вдаль, Люди знали, что Ахана прерывать нельзя. «Кулагер любимый, в горе твой Ахай. - Дальше будет тягостней. Если 6 ты слыхал! Скакунов немало знает милый край. Но такого нету. Кулагер, вставай! Бай-ай-ай... Твой отец тулпаром был и орлицей — мать. Смог архаров восемь штук я с тобой догнать. Ты дороже жизни был, мой любимый друг. Как смогу. развеять я горя черный круг! У тебя орлица мать и отец тулпар, Помнишь день — от нас восьмой не ушел архар. Ты моей душою был, мой крылатый конь. Не найду такого, догорел огонь... Жеребенком малым был, плакал на заре. Был березкой стройной, роошей на горе. В скачках я тебя пускал— шел всегда- вперед, И от приза твоего богател наш род. Да, в тебе, двухлетке, все уже сбылось, Были мускулы крепки, о высокий лось! О тебе во сне я думал, ночи торопя. Я совсем завяну, пйтеряв тебя. Словно камень, я ослеп, мир' не узнаю. Плачу по тебе, держа голову твою. А мулла, как ворон в обществе сорок, Он благословил кораном твой последний срок.

Т ы зр ач о к мои, Кулагер, т ы моя судьба. С л о вн о ручка чашки — н и ж н яя губа. П р и з д л я караульцев, аты гайцев брал. Ч то с тобой случилось, славны й мой марал. Б ы л с тобою на байге м альчик -—худ и мал. О д е я л о под себя, малый, подстилал. В с к а ч к у я тебя пустил в А кы лбая ас — Т а м верблюдицей-инген наградили нас. К а к меха, дышала грудь н а кругах байги, К о пы там и вырывал в зем л е очаги. С та л я одиноким, не прощ усь никак... П огубил надежду злоб ны й враг! О тп у ск ал тебя сегодня радостно в байгу И с то я л с надеждою в дружеском кругу. Н а аргынцев все ж глядел я не раз: Н а тебя не пал бы их злобный сглаз! В скачки я тебя отправил с легкою душой, Все ж е что-то думалось, гл а з пугал чужой. К у л агер , всем сердцем я с тобою был... И з засады тайной г а д тебя убил! К у л агер , мой милый друг, ты моя душа. Б ы л моим убежищем — лучш е шалаша. Д ь я в о л выгнал в Ереймен, байгу посмотреть. Т у т и караулила з л а я смерть! А м еня зимовка ждет — там , где Сарымбет. Ш л ю тебе, убийца, ты сячу бед! Говорили мне: «Не езди далеко, поверь». К а к в глаза родные посмотрю теперь?!». С та л и люди понемногу утеш ать певца, Н о А х а н не поднимает слезного лица. П о л о ви на всех людей плачет вместе с ним. Н езнаком ы м пробивало дрож ью голооа. Д у ш у бедного Ахана д уш ит знойный пыл. Е с т ь л и дело до того — к то и как убил!

Кань п о ги б , к ак а я польза в им ен и Врага, О враге сейчас подумать не хватает сил. Кто уговорить способен —«Ну, Ахай, не плачь». У мальца глаза распухли. Все же, кто палач? Ярость в людях закипает, мальчика трясут: — Видел всадника в лощине? Личность обозначь! Люди тесно окружили малых ездоков. Что-то смутно вспоминают. Помоги им бог. А в толпе сорвался голос — кто-то прошипел: «А чего пытать ребят? Сам упал и сдох!» Кто сказал? Взлетела ярость — ходит перетолк. Дьявол бил по Кулагеру, а теперь он смолк, Прячется с рукой кровавой за чужой спиной Резавший овцу, матерый, черногубый волк. Слеп Ахан от причитаний, от горячих слез. Но под натиском расспросов, ласки и угроз Описали всем ребята белого коня — Белый конь и черный всадник!.. Так и началось. — Белый конь? — Как будто снег! — Черный всадник? Да! — А потом? — Рванулся Ястреб наперед тогда... Обступили все мальчишку... Зрело у людей Подозренье: от кого хлынула беда. Люди сразу догадались— это Батыраш! Разгласили: «Не получит приза Ястреб ваш». «Батыраш, кого послал,— выдай нам теперь!» Батырашевцы подняли злобный ералаш. Сивую бородку Батыраш дерет. На керейцев напирает, разевает рот. «28

— К о н ь какой-то -—п р о к л ят будь!—на дороге сдох,— З а во р о в нас принимают! Ч то и за народ!.. Л ю д и грозно проклинают. С м яли тишину. В се и д у т на Батыраша и г р о зя т ему. — К у н героя пусть з а п л а ти т з а того коня. — П у с ть заплатит, как з а девять, за одну вину!.. Т а к его язвили люди, з в а л и подлецом, С хрустом кулаки сж им али пред его лицом. П л о тн о сдвинулись казахи, яростью горя. Т у ч и грозные нависли, с ж а в его кольцом. Б и я зде с ь никто не слуш ал, не страшил и бек. Б у д т о море всколыхнулось и взяло разбег. К р и к и гневные летели и з лощ ины в степь. Г нев и боль переживал к аж д ы й человек. Д а ж е кто не знал Ахана, та к и те, крича, П р о к л инал и преступленье, подлость палача. И отплевывались молча старики, презрев. Ч т о б ы мог такой народ сделать сгоряча! М е с ть джигитов накалила прямо добела. Ж ен щ и н ы запричитали, с те п ь накрыла мгла. Ч и с т а я душа народа, в яр о сти дрожа, Н е м огла простить убийцам черные дела. И ни к то не заступился, не закры л щитом. Х о т ь и был он из аргынцев каждому знаком. О к р у ж и л и Батыраша, тр еб у ет народ: — Т ы не слал убийц? К л ян и с ь на коране в том! П ы л ь у озера Косак зам ел а луга, И облизы вали волны в ж а ж д е берега. — К о с ти предков опозорил! — говорят вокруг. — Т ы поминки нам испортил,— напустил в р а г а ! О скорбленные керейцы наступали зло, П л а м я гнева за собой б едняков вело, С л о вн о с привязи сорвались люди, гнев душил. И м серд ца страдание подточить могло. И. Джяпсугуроп. 289

— Хоть А хана мы не знаем, но ведь мы — народ! Батырашцам надо сделать крепкий укорот. Что тогда мы будем делать, не отмыв вины, Если нападет на нас караульский род? Мы — казахи и не стерпим тягостных обид. Плачет одинокий гость! Кулагер убит! Окровавим мы убнцу, дайте нам его! Вызывают Батыраша:— Где он, твой наймит!.. Батыраш не отвечал на людской допрос. Руки в рукава засунул, будто сильно мерз. Шум великий нарастал, и гудела степь, Да и вечер примиренья тоже не принес. Вот аргынец на керейца яростно напал. Кажется, вот-вот и вспыхнет битва — ас пропал. Отпираются алтайуы, не берут вины. Не доказано злодейство, ослабел запал! Батыраш не уступает, зол его оскал. Множеством своих джигитов землю прогибал, С норовом его порода, он упрям, гордец. Есть еще такие тигры средь высоких скал. И когда А хан оглох от беды такой, И когда притих народ, наступил покои,— Пред уездным ң Окасом, встав к толпе лицом. Топнул гневно Батыраш по земле ногой. — Эй, роды Керей! Уак! и Найман! Сейчас Что за пар такой особый распирает вас? Выродки аргынцы, знайте —-^конь уже подох! Вы кого винить посмели? Или нету глаз? Вы-держитесь от Алтая лучше в стороне. Всякие керейцы там,— по колено мне! Ну-ка, только попытайтесь не отдать мне приз. Осквернить благословенье, веря болтовне!.. Раскричались, Батыраша в гибели виня. Что ж, считайте — я прирезал, отобрав, коня!

Х в а т и т с и л — отрежьте уто . Справитесь со мной? А не можете, так что же ш ум и колсотня?.. П о с м о т рю , как не ладите п о и з мне за байгу. Я на асах на лоугих о тплатить могу. Н ас и д и те с ь на зимовках на. своих молчком. П р и з возьму, хотя б приш лось разгромить А р к у !. И з ат р я с с я , кончив пугань, бешеный старик. П ои у ти х л и все кеоейды, подавили крик. С л ы ш а вопли Батыпаша, полны е угооз. Н а ч а л отступать народ, расходился, сник. Успокоилось, притихло о зер о Косак. Т о л п ы раскололись сразу, ообость в голосах. Н о А х а н над Кулагеоом одиноко стыл, П р и п а д а я к темной ране, где прошел тесак. С е о ы й Ястреб шел гарцуя, шел на поводу, У ве л и его алтайцы, зли л и сь на ходу. — Д ь я в о л с вами, с ваш и м призом!— крикнул Б аты р И у в е л своих джигитов, о тв ед я беду. В о т О к а с пошел за «ими — так оно верней, И Ш абдан из Ала-Тау. С д ел ал о сь темней. И н и к то уже не видит мертвого коня. Д л я уездного начальства запрягли коней. К то уехал — не вернется, лучш е не зови. Р азъ е зж а л и с ь ; степь чернили, словно муравьи. Г о в о р я о Кулагере— м ертвом скакуне. Т а к разъехались в края разн ы е свои. Гор сто ч ка людей осталась, тихая от мук, П о гр о зи л ас ь на копытный дальний перестук. В о т А х а н от слез очнулся... С теп и пронизал Р е з к и й , как у жеребенка, душ у рвущий звук.

Эх, ска к у » ,— почет героя и богатство ты, Эх, скак у н ,— .героя крылья, мужество, мечты. Если ги бн е т конь бедняцкий— гибнет и бедняк, Он уж е наполовину в мире немоты. ПЕСНЯ-ПЛАЧ О НЕСЧАСТНОМ КОНЕ Солнце село. Пали тени на т р а в у Арки. Волны о з е р а , как горе, б ы л и глубоки. Расставаясь с Кулагером, с ко р б н о пел Ахая, Люди п л ак а л и от горя, душ и с ж ав в тиски. «Кулагер мой, ты лежишь. Я просил — вставай! Н е в стаеш ь, хотя рыдает весь родимый край. Сколько в мире я терпел п ри тебе обид! Сколько б ез тебя теперь го р я предстоит!.. Бай-бай-бай-ай, Бай-бай-бай-ай... Кулагер, т ы бегал — вот твои следы. Н авсегда останешься в яме Ж ы лан ды . Разлучен хо зяи н твой с другом навсегда, Д а была л ь на свете большая б ед а?.. Кулагер, скакун чудесный, м ил ы й мой Пыраг, Не скаж у я больше — «Успокойся, ляг». Т ы ничей отныне, всеми п озабы т. Ворон и з корана над тобой бубнит. Глаз твоих больших, как плош ки, не увижу я. Как могу уехать в дальние к р ая ? Псам не д а м обнюхивать голову твою, Сам ее о т всех людей тихо утаю . Кулагер, п рощ ай мой конь! К у л а гер , прощай! Не встаеш ь, хоть плачу я и з о в у — «Вставай», Я подвешу высоко белый череп твой , Чтоб его не заносило пылью вихревой...» 292

Г о р е в а л А хай, колени с к о р б н о преклоня. Б е р е ж н о с земли п од нял он голову коня. В с е д р у з ь я одно с к а за л и : «В горе человек». « Н у и приз!» — Враги см еяли сь, вновь его ч е р н я. И у е х ал в ночь А хан... С у м р ач ен был путь, Е с л и м ог бы хоть на м и г о н глаза сомкнуть! М а л ь ч и к маленький с и д е л п о за д и него. Е х а л , головой коня п р и к р ы в а я грудь. / Н е с п е ш а он ехал вдал ь с ти х и м сиротой. В се окутано вокруг летн ей темнотой. И то гд а запел А хан п есн ю «Кулагер», Н о ч ь , д о р о г у огл аш ая г р у с т н о й песней той. Ч т о б и зл и т ь свою тоску, и печаль, и гнев, В ы с о к о поднял А хан г о р е с т н ы й напев. В се ж е песня — капля в л аги , что влетит в костер. О н о сту д и тся, но всп ы х н ет, вновь заплам енев. Г о р ь к а я п ечаль, тоска з а с т а в л я ю т петь. Б о л ь ш е сердце о коне н а ч а л о болеть. « К у л а г е р !»— кричала п ес н я,— отзывалась ночь. « К у л а гер !» — вздыхая гром ко, повторяла степь. П е л о н , песнею будил г о р ы и леса, З а я ц у ш и навострил, в з д р о г н у л а овца. Л е с и г о р ы , степь и л ю д и сл у ш а л и его, К о н и головы подняли т а м , где выпаса. С п а л ребенок в колы бели, пробудился он. К у х у подносил старик, слу ш ая, ладонь. Д е в у ш к и и парни см олкли у степных кошар. С л у ш а л и аулы ночью т о т напевны й стон. П е л А х а н , пел Ахан, ти ш и н у гоня, П е с н я к небу вы текала, к а к с т р у я огня. И н а д всею степью бы л с л ы ш ен этот плач. В м ес те с ним оплакивал в е с ь народ коня. М н о г о о н родов проехал, н о н и на какой Н е н ап рави л он коня тв ер д о ю рукой. П р я м о ехал, пел и пел п есн ю «Кулагер», С т е п ь р ы д а л а и звенела б о л ь ю и тоской.

Как уви дел Кокчетау — все оборвалось. З н а л р о д и м ы е места Кулаге р н асквозь. Землю , г д е последний раз К у л а г е р стоял. О бнимал А х ан , оглохший о т т я ж е л ы х слез. Горы, с к а л ы потемнели, скорб ь его деля. К апля к а ж д а я в ключах го р ьк о ю была. Раздели в с Аханом горе, в ст р е т и л и его Летний д ен ь , невинный ветер, ч и стая земля. Вот вы со к у ю беоезу отыскал А х а н . Здесь н ед а вн о Кулагер тихо о тд ы х ал . Высоко А х а н повесил голову к о н я. Днем и н о чью стон его тут не ути х ал . Степи, го р ы Кокчетау он печалью жег. Н а овр аги и лощины мрак т у м ан н ы й ' лег. Кулагера звал Ахан, одиноко пел, У теш ения найти и во сне не м ог. То, как д о ж д и к , плач его г о р ы орош ал, Т о под н еб о поднимался, как о сен и шквал. То озеро волновал темной глухотой . То ходил А х ан без сна, то, к а к тень, лежал. Т о безмолвствовал недвижно, го р ем потрясен, Т о оп ять в зл етал а песня— человечи й стон. Под б ер езо ю ночуя или на к ам н ях , Словно череп на березе, в ы сы хал и он. Вот и л ет о отошло, осень ш ла в леоа, И последними дождями б р ы з ж у т небеса, Кокчетау надевает шапку до б р о вей , И мышкует на джайляу ю ркая лиса. В тихом о з ер е покрылась то н ким льдом , вода, И к озл я та подросли, стали — х о т ь куда! И нам ордники телячьи слож ены в углу, И в п ор ы вах ветра людям чуд и тся, беда. 294

И г р о з я т у ж е метели, в о з д у х с ы р и сер. И п рон изы вал Адана в етер — Кулагер. К о к ч е т а у его души об ступ и л туман. Р а д о с т и его подрезал г о р я острый серп. К а к к у р а й , согнулся о н , н е г л я д и т вперед. Г о в о р я т теперь недаром: « С т а л Ахай не тот». О н сто и т, как дерево, то, что отжило, Ч у т ь к ач н е т летящий в е т е р — он и упадет. Ж и з н ь проходит, красотою , счастием дразня. Н о м о л ч и т он, никого в э т о м не виня, И б е с с и л ь н о опустились к р ы л ь я у души, И н е зн а ет он, что д е л а т ь в мире без коня. Н е т л ю б и м о го коня и л ю б и м о й нет, Н е т и ц е л и , И мечты п о т е р я л с я след. Д е н ь и ночь о Кулагере п е л и пел Ахан, И н е в и д е тьс я ни с кем д а л себе обет. С т ы л о разочарованье, ж и з н и не искал. Б у д т о б ы переродился, нелю дим ы м стал, Т а к и ж и л — в пустыне в р о д е , на костре вар и л . О д е ж о н к у в Бурабае чи стом полоскал. Е с л и с выси Окжетпеоа с р а зу глянуть вниз — Т а м б ереза, на березе тем н ы й сук провис, * Н а с у к у белеет череп, д л и н н ы й , как ладонь, И с ви сти т в глазницах в етер , будто бы кобы з. Т а м А х а н печальный б р о ди т... Н ач и н а я сказ, М ы , о п и сы в ая череп, п е р е ш л и н а ас. Э т о череп Кулагера — вещ его коня. А с т а р и к — бродяга этот — наш Ахан как р аз. Ч а с т о броди т наш А х ан у б ер е зы той, О н к б ер е зк е К улагера с т а в и л на постой. И и д у т восп ом и нан ья р а з н ы е к нему. З д е с ь стои т Ахан п одолгу н а траве густой.

С тало го р е Кокчетау песней н а века. С тало вечною легендой горе старика. По а у л а м ходят слухи — од ер ж и м Ахая. Д ья в о л и л ь нечистый дух в нем-наверняка. Д ни п р о ш л и , засохли л истья, ветки навсегда. П остар ел уж е Ахан, голова седа. О н б е з рода, без друзей, б е з скота — один. Ж изнь свою уже нровел, п р и х о д я сюда. О н с ред и камней шатался в полуночный час. П ыл д ал е к о й юной страсти в нем давно погас. Лиш ь о д н о любил он место — это Бурабай, Все оставш ееся время белый чер еп пас. Стал тщ едуш ны м он: как я м а , провалился рот, Нос простуж ен, глаз ослаб — д н я не разберет. Сильны м, как верблюд, ко гда-то был певец Ахан, А теперь — старик корявый, д ал ек о не тот. Ведь кр асав и ц ы вздыхали по -нему в Арке! Голова теп ер ь, как ступка,— с- солью на виске. Будто б ы прошло кочевье — сеть м орщ ин на лбу, Глаз с л е зи т с я , как колодец, ч т о в солончаке. Был о » словн о Кокчетау — ср ед и всех прямой. И красави ц ы вздыхали— ах, красавец мой! Славился в степи, в народе н аш певец Ахан Песней, ч то летела в небо, песней громовой. И на пастбищ е веселья всяк дж игитом звал, Песни, смех его веселый смыл тяж елы й вал. Словно осен ь Кокчетау, он по н у р й пуст. Н а д ж ай л я у темной грусти он откочевал. Вспомнит он о Кулагере — д уш у рвет бедой, Съеж ивш ись, сидит на камне, словн о козодой. Не наш ел покоя в людях, о ты ск ал в горах, Гордым о н душой остался, б у дто молодой. 296

Голос г о р д о г о А хана С лы ш ен н а м и з тьм ы —- С к а л ы з а с т а в л я л звенеть, в о л н о в а л умы. К улагера см ерть лихая б о л ь ю в нас жива, Все е го мечтой казахов п очи таем мы. ■ «К улагер!» — кричал, р ы д а я , «К улагер!»— он п ел. П есен т е х м отив высокий к д у ш а м прикипел. Б ы л с ер а и л ь одержимым б ы л тогда Ахай — И мени его народ смыть не захотел. В ч а с, к о г д а вернулся он с м е р т в о й головой, С го л о са его запел весь н а р о д родной П есн ю -п лач о Кулагере, о с теп н ом коне — Д е т и , ж енщ ины , табунщ ик н очь ю ветровой. И в А р к е в честь предков с ка ч к и были Д л я к о т л о в свой скот н а р о д отдавал тогда. Т а м , н а асе Сагыная, п о тер яв коня. Н а ш А х а н оделся в т р а у р , у м е р навсегда. ^ П о л и л а с ь о Кулагере п е с н я н ад грядой, О с р а ж е н н о м в Е р ей м ен е т я ж к о ю бедой. Р а з л е т е л а с ь песнь повсю ду, по степной Арке, В А л а - Т а у , в Семиречье, з а Балхаш седой. П о т е р я в коня, устало ш ел в а ул Ахай, П о д а р и л он свою песню го р н ы м пастухам, А н а р о д , что был н а а се, д а л е к о понес П е с н ю т у о Кулагере, м о к р у ю о т слез. И о п л ак и в ал народ мой в с ю д у скакуна, П е л и соловьи народа, п ел а в ся страна. « К у л а ге р » — певцы напев возносили ввысь, « К у л агер » — домбра р ы д а л а — каждая струна. Г о в о р и л и про коня: это — « ц в е т коней»! А п р о песню — «Пусть поплачет», п л а ч а вместе с ней. 297

Про у б и й ц у говорили: « П р о к л я т Батыраш»! И ч е р н и т его народ много-много дней. Н аш А х а м батыром грозны м не был, это да, «К улагера друг» — назвали л ю д и в те года. - П есня прош лом у грозила, ч т о б в грядущих днях Н е б ы л о в степи злодейства больш е никогда. 1936 г.

ОГЛАВЛЕНИЕ И л ь я с Джансугуров - вступ и тельн ая статья М. К а - ратаева . .. \"С тепь (поэма). Перевод К . А л т а й п В у л к а н . Перевод Ю. П о л у х-и н а О к т я б р ь с к и й день. П ер е в о д Ю . П о л у Я буду учиться. Перевод К . А л т а й с •'К арти н ы Джетысу. П еревод Е. Е в т у К а м е й ь-м ать , Перевод Т . С т р е ш н е З е м л я 'Р осси и . Перевод Е . Е в т у ш е н У м е р Л е н и н (в день с м е р т и Л ен ин а). Перевод Л е н и н ж и в . Перевод А . -1. .. _ П о е з д . П еревод Н. П а н о в а . - . П е в е ц . Перевод В. С о к о л о в а Н а в ав од е. Перевод К . А л т а й с С те п ь сегодня. Перевод В . С о к о Л е т о . П еревод К. А л т а й с к о г о ^К аза х ст ан . Перевод Ю . П о л у х и К ю й (поэма). Перевод В. С о к о л е \"п и м ал ай . .Перевод Е. Е в т у ш е н і М а в з о л е й . Перевод А. К а ф а н о і К а в к а з . Перевод В. С о к , о л о в а Д о м б р а . Перевод* В. С о к \" о л о в а ^ З о л о т ая чаша. Перевод -Т. С т р е ш |м о с к в а ■— Казахстан. П е р е в о д Т. 1. Отправление 2. Дорога 3. Движение 4. Кто приехал б. Добро п о ж а л о ва т ь

6. Помощ ь . ................................ 7. М а т ь - М о с в в а ....................................... Песня радости. Перевод Т. С т р е ш н е в о й Темп О ктября....................................................... НСюйши (поэма). Авторизованный перевод В. Р о ж - , \\4?улагер (поэма) Вступление. Перевод Г Место, где он родился. Перевод М. Л ук А хан. Перевод М. Л у к о н и Ас. Перевод М. Л у к о н и н а . Кулагер. Перевод М. Я д п ко Спор. Перевод М. Л у к о н й Кембе. Перевод М. Л у к о н и Отгон коней. Перевод И г скачек. Перевод М. Л у к о н и і ___ л й 'к о л . Перевод М. Л у к о н и н «Вай-бай, ой, ной Кулагер». Перевод М. Лу- несчастном