космос-2 (копия22)

- Я говорила, не ходи! Мне и надеть-то нечего… - Илья, мы придем. Во сколько ты сказал?.. Проблемы с сердцем у Петрова начались не сегодня. Через се- рьезных людей пробили ему коечку в главную больницу страны - Кремлёвку. Было понятно, что там работают одни блатные врачи. Но вскоре выяснил, что его будет лечить лучший кардиолог Рос- сии- Шварцман. Это Валеру успокоило – уж Шварцман-то не мог быть блатным… Валера Петров мог бы выступать на эстраде фокусни- ком-манипулятором, но был он мошенником высшей квалифика- ции… Правда, в последнее время, отошёл от дел. Как-то его приятелю понадобилось решить одну щекотли- вую финансовую проблему. Валера дал совет, который не лежал на поверхности, но позволил его другу выкрутиться, а ему заработать. Такого рода деятельность заинтересовала Петрова. Постепенно он стал известен в деловых кругах. То, чем занимался сейчас Вале- ра, было пограничным видом деятельности, не переходящей, как правило, в криминал. За границей подобное называется «траблшу- тингом». Вполне легальная профессия и весьма хорошо оплачивае- мая…, которой нельзя научиться. Таких людей-профессионалов в мире не больше сотни. Траблшутинг производит логический поиск источника проблемы с целью её решения. Эта работа соответство- вала складу ума Петрова. В настоящее время Валера Петров не занимался сложными комбинациями. Во время пауз между серьёзными заказами он довольствовался тем, что в нескольких фирмах работали его люди. С помощью «мертвых душ», не зарываясь, они снимали с каждой организации относительно небольшие суммы. Валера за организа- цию дела имел свой процент. В сумме же денег было столько, что ему и его детям хватило бы до конца жизни… Но для Петрова это был унизительный примитив, связан- ный с экономическим кризисом. На «случайную» встречу со своим однокурсником Петрова, как всегда безошибочно, вела интуиция и, пока еще, не оформлен- ная и неясная идея… 101

Глава 5 В которой рассказывается о неожиданной мысли, пришед- шей Илье Семеновичу перед сценой дуэли Онегина и Ленского... В Большой театр он приехал через 15 минут после звонка. - Excuse me! – прошептал Илья Семенович. - That's all right! – прошептал главный «викинг». - Прогиб засчитан! - улыбнулся переводчик. «Прогиб! Что с языком, придурки, сделали! Да-с... В какой раз я слушаю Онегина? А в чем смысл этого романа? Панорама жизни начала девятнадцатого века? Психология любви? Любовный треу- гольник? Мелковато для Александра Сергеевича. И почему поэма не названа Владимир Ленский? ...Поклонник Канта и поэт, он из Германии туманной…” ______________ Прими собранье пестрых глав, Полу смешных, полу печальных, Простонародных, идеальных, Небрежный плод моих забав, Бессонниц, легких вдохновений, Незрелых и увядших лет, Ума холодных наблюдений И сердца горестных замет. ______________ «А что, если Ленский и Онегин - это Пушкин в одном лице»… Тогда становится понятным, почему Онегин пристрелил Ленского. Это сам Пушкин избавился от иллюзий молодого Саши Пушкина? Сильно лукавил Александр Сергеевич! Чувствовал, что узнают его в Онегине... Иначе не написал бы: Цветы, любовь, деревня, праздность, 102

Поля! я предан вам душой. Всегда я рад заметить разность Между Онегиным и мной … Илья Семенович поднял руку, приветствуя в соседней ложе Валеру. Что-то не давало ему покоя: странная история с Ролексом, разговор с Валерой, который растревожил, заставил усомниться в правильности своей позиции… Подступила какая-то странная жалость к себе, в груди стоял комок… Он повернул голову - ря- дом Елизавета «лорнировала» зрительный зал и жевала грильяж. Скандинавы, сложив руки, смирно смотрели на сцену. Переводчик что-то объяснял шведу на ухо. На сцене дело дошло до дуэли… Глава 6 В которой Онегин убивает Ленского, а Илья Семёно- вич попадает в больницу... Онегин выстрелил. И в этот момент боль в груди пронзила Илью Семеновича, он схватился за сердце… В последний момент ему показалось, будто бы пуля Онегина попала в него. Он поте- рял сознание и стал валиться на левый бок. Сидевший рядом швед подхватил его… Пришел в себя он на койке в больнице. Первый человек, ко- торого увидел, был Валера Петров, интеллигентный комбинатор… - Ильюха, привет! Илья Семенович снова закрыл глаза, происходящее показалось ему сном, бредом. Валера улыбался… - Сколько времени? - Утро уже. - Где я? В больнице? А ты как здесь? - Лечу свое разбитое сердце… Что произошло, Илья? Ты же с виду здоров как бык. - Видишь ли, этот… Онегин целился в Ленского, а попал в меня, ты же видел… – Илья Семенович криво усмехнулся. - Я понял! За все, брат, в жизни надо расплачиваться, - се- рьёзно сказал Валера. - Вернись к себе, Онегин хренов, стань снова 103

Ленским… - Скажи, фокус с часами - твоя работа? - С какими часами? – Валера улыбнулся. - Ну, понятно! Твоя… За время пребывания в больнице Илья Семёнович и Валера много говорили о разных жизненных вещах. У Петрова в голове окончательно сформировалась комбинация… Нет, конечно же, не ограбить холдинг Ильи… С точки зрения профессионального комбинатора решение было исключительно гуманным и должно устроить и его, и Илью… Валера предложил ему создать при холдинге Научный центр, где Илья мог бы продолжать свои разработки, заброшенные много лет назад , но прибыльные в перспективе. - А кто будет управлять фирмой? - Твоя жена, Елизавета… - Ты что, смеёшься? – Илья удивленно поднял брови. - Нет, не смеюсь. Это будет «говорящая голова»… Так ска- зать, фасад, а за ним посадишь умного человека… - Это не тебя ли? - Нет, не меня! Я не люблю сидеть в офисе. - Но это должен быть… - Согласен! Это должен быть человек, знающий дело, с же- лезным характером… - Валера, у меня таких нет, всё больше «сиреневые» исполни- тели. - Ну, во-первых, в серьёзных делах твоё участие будет обяза- тельным. А каждодневной рутиной может заняться один из твоих топ-менеджеров. Илья пристально и с недоверием посмотрел на Петрова. - Ты мне до сих пор не рассказал, чем занимаешься. Весь этот твой план похож на развод. Давай колись, что ты придумал… - Илья, я работаю консультантом по договору в больших фирмах и решаю их проблемы; моя работа стоит очень дорого. Правда, сейчас из-за проблем со здоровьем больше дома сижу. Слышал, кто это - траблшутеры? - Конечно. 104

- Мы не рекламируем себя. В Германии меня хорошо знают. Если хочешь рекомендации, я могу предоставить. - Ну-ка, ну-ка, расскажи о каком-нибудь своём подвиге…. - Лет пять назад одна компания, владеющая несколькими тысячами гектаров земли в глухом захолустье, пригласила меня для решения серьёзной проблемы. Ей надо было избавиться от этого участка. Не поверишь, я несколько месяцев провел в этом районе. Заинтересовал местную администрацию идеей массового туриз- ма… Для этого привлек местных историков и краеведов, радио и телевидение. Короче, этот Мухосранский район должен был стать Меккой туризма… - А Мухосранск должны были переименовать в Нью-Мо- скву… - рассмеялся Илья. - Что-то в этом роде. Сам понимаешь, цены на землю под- скочили, и фирма продала её за бешенные деньги… Ну, и мне кое-что перепало. - Да, интересно! Тогда, если ты такой крутой, объясни свой интерес, хотя не думаю, что скажешь правду. - Почему же, скажу… Во-первых, у меня есть взрослый сын, и я хочу, чтобы он набрался опыта в управлении. Во-вторых, хочу сделать доброе дело и для тебя, чтобы ты снова посвятил себя нау- ке. Наука - это твоё, а не бизнес, хотя ты и здесь преуспел… Наде- юсь, твой инфаркт поведал тебе это лучше, чем я. Мне твоя фирма не нужна, я птица вольная. Мы с тобой уже в том возрасте, когда надо делать то, что хочешь. Я же могу гарантировать тебе охрану фирмы от всяческих посягательств со стороны конкурентов. По- верь, я умею это делать. С тебя возьму недорого… - улыбнулся Пе- тров, - добавлю, что внимательно слежу за котировками на бирже. К тебе подбираются. Я заметил, что акции твоего холдинга кто-то скупает втихаря. Так, понемногу, но регулярно… - А если это делаю я сам, тебе не пришло в голову? - Если так, то ты красавчик, Илья! Зачем же ты это делаешь? - Валера, что ты предложил, давно меня занимает. Именно для этого я хочу иметь контрольный пакет, чтобы ни от кого не зависеть. - Так в чем дело? 105

- У меня пока нет надёжных людей. Сам знаешь, в бизне- се никому нельзя доверять. - Так ты не видишь никакого выхода? - Пока туман, - Илья внезапно рассмеялся… - А ведь это смешно… - Что смешно? - Елизавета - директор! - Ленин говорил, что даже «кухарка может управлять госу- дарством»… - «Посмотрим… - сказал слепой»… Ладно, раз ты «решАла», помоги мне прикупить здание в зеленой зоне. Там проблема. Ломят цену, так как близко озеро и великолепный грибной лес. Решишь эту задачу, тогда посмотрим, что делать дальше… - Илья, ты готов оплатить расходы? - Готов, только не втёмную. Чтоб все прозрачно было. Если ты согласен, объясню все детали. Дом находился недалеко от Клязминского водохранилища. Трёхэтажный кирпичный дом сталинской постройки. Когда-то здесь размещалась одна из шарашек НКВД. Его переоборудовали под гостиницу, и она даже зимой не пустовала. Сюда приезжали любители подледного лова и пропустить стаканчик между поклёв- ками. Петров выехал на рекогносцировку и выяснил, кому при- надлежит гостиница. Подняв свои связи в полиции, узнал много интересного о хозяине. Это упростило задачу по приобретению здания. По фотографии определили его настоящую фамилию и выяснили несколько интересных деталей: во-первых, данный чело- век когда-то находился в розыске, а во-вторых, он уже пять лет как умер. Дальше всё было делом техники. За бутылку хорошего ви- ски Петров договорился со своим другом, полковником полиции, разрешить ему посидеть минут тридцать- сорок в пустом его ка- бинете. А если клиент не придет, то Валера предусмотрел и другой вариант… «Покойника» пригласили для беседы в МУР. В повестке так и было написано - «для беседы». Что может быть лучше дружеской, 106

задушевной беседы в, располагающей к этому, обстановке Уголов- ного розыска… Но хозяин гостиницы почему-то не пришел. Его отловили два плечистых парня, когда он с чемоданами выходил из своего дома. Под белые руки доставили в собственную гостиницу, куда вскоре подъехал Петров с папочкой, завязанной тесемочками. В папочке были разные фотографии и листики, увле- кательно описывающие жизненный путь и приключения хозяина этой замечательной гостиницы. Беседа не длилась долго. Вскоре подъехал нотариус и, подышав на печать, скрепил ею договор о продаже здания и участка земли в пять гектар. После этой опера- ции, уже бывший, хозяин был отпущен на все четыре стороны. В розыске он был за всякого рода аферы, мокрых дел за ним не чис- лилось, так что Петров был бы и рад помочь родной полиции, но он сказал: «В данном случае, это не мой профиль!» - Ты знаешь, почему я хотел купить эту гостиницу? – спро- сил Илья. Они выпивали, беседуя вечером на открытой веранде. Внизу пле- скалась тихая волна, противоположный берег соединяла лунная серебряная дорога. Илья задумчиво смотрел на темнеющий вдале- ке пейзаж. - Скажешь, узнаю. - В этом здании до и после войны была химическая «ша- рашка» НКВД. - Это я выяснил. Ну и что? - Мой отец десять лет работал там. Ты не поверишь, но я ушел в бизнес, чтобы когда-нибудь этот дом стал моим. Сначала не было денег. Я мечтал, мне способствовала удача в бизнесе, по- явились деньги, но этого пса невозможно было подвинуть. Место это хлебное, а на криминал я никогда не решился бы пойти. Теперь я хочу из этой гостиницы сделать то, о чем я мечтал давно, и что ты мне, «наивный чукотский мальчик», советовал… - Обижаешь, брат… - Понимаешь, Валера, обидеть нельзя… Это уже дело челове- ка – обидеться или нет. Прости, если что. У меня были свои сооб- ражения, о которых ты не знал… - Ладно, Илья, проехали. А всё-таки, кто будет рулить 107

фирмой каждый день? - Сначала мы провели чистку рядов, оказалось, что холдинг не пострадает, если мы уволим человек десять из главного управле- ния. Такая же чистка была произведена в филиалах. Затем я нанял фирму, которая занимается мониторингом деятельности и психо- логическим соответствием служащих с занимаемой должностью. Они провели очень интересное исследование для меня и, как ни странно, для тебя тоже… Петров выжидающе смотрел в хитрые глаза Ильи. - Ну, не тяни резину, я об этом слышал краем уха. - Конечно, слышал. Ведь твоя жена, Любаша, работает в управлении,… скажи ещё, что ты об этом не знал… - Илья рассме- ялся. - Конечно, знал. - Не буду гадать, зачем супруга такого обеспеченного, ум- ного и крученого траблшутера вдруг заинтересовалась работой в моей фирме. Впрочем, для меня уже это не интересно. У меня есть люди, которые зорко следят за работой каждого человека в управлении. Они засекли твой след, вернее, твоей жены в оформ- лении аж десяти «мертвых душ». Как говорится, не долго музыка играла… Подозреваю, что и мы с тобой встретились у пивной не случайно. Но дело не в этом, это так, мелочи… Так вот, исследова- ние выявило только одного человека, который может работать на должности главного менеджера. Петров сидел, опустив глаза. Первый раз в жизни он чувство- вал, что остался в дураках… Но это не разозлило его, а вызвало профессиональное почтение к проницательности Ильи. А раз так, надо вести себя бодро-весело… - И кто же этот счастливец? - Валера решил спустить разговор на тормозах и не вдаваться в подробности. - Твоя жена - Любочка! - Что? Любка? - Не Любка, а Любовь Васильевна… Мы её будем рекомен- довать на должность управляющего холдингом, конечно, с испыта- тельным сроком. Как тебе это? - А эту комбину с «мертвыми душами» ты что, простил? 108

- Конечно, это не есть хорошо… Но проделала она это из- ящно, и, видимо, с твоей помощью. Неужели у тебя не было другой возможности заработать? Это же примитивный способ отъёма денег, товарищ Бендер! - Кризис, Илья, кризис, сижу без заказов… Это плохо влияет на мою нервную систему. Сердце пошаливает… По-любому, извини! - Ну что, Валера, ситуацию мы прояснили, теперь же расста- вим точки над i… Ты ведь не любишь сидеть в конторе, я правиль- но тебя понял?! В таком случае, у меня для тебя есть несколько интересных задачек… 2012 г. 109

Братья …Но есть люди, которым удается выжить. Отдельные, лучше приспособленные, личности могут избежать гибели, когда сила обстоятельств вырывает их из круга явного и привычного, при- нуждая ступить на новый, неизвестный путь… Джек Лондон. Рассказ «Неожиданное» Москва, Плющиха, 13. V Управление РККА. Кабинет курато- ра сети в Южной Европе. 1938 год. Весна, март… - Яков Семенович, - референт положил перед начальником сообщение. - От кого? - Чилкут из Лугано. Яков склонился над бумагой: Чилкут запрашивал инструкции. У него должна была состояться встреча в Музее искусств с англий- ским коммерсантом. Чилкут окрестил его Шуриком. Так и писал, что за Шуриком он заметил «хвостик». На контакт Чилкут не по- шел. Англичанин, по мнению Чилкута, понял, в чем дело. Погуляв по музею, он направился к выходу. Чилкут проследил за филлером. «Хвост», проводив англичанина, поехал на вокзал и купил билет на женевский экспресс. Чилкут позвонил из автомата связнику в Женеве и объяснил ему условным кодом, что тот должен делать. На следующий день Чилкут получил от него сообщение, что «хвост» встретился с тор- говым представителем посольства СССР. Яков Семенович задумался. Женевская резидентура не 110

имела руководителя. Неуверенность и страх - плохие помощники в работе. Всякий контакт с потенциальным противником, а им мог оказаться любой житель Германии или другой западной страны, заканчивался приглашением вернуться в Центр. Ну, а дальше… Сначала награда, затем назначение на новое место работы. Вокзал. Поезд. И через сутки человек исчезал, как будто никогда его и не было. Как работать? Приходится дуть на холодное. По легенде, Чилкут - немецкий коммерсант и англичанина вербовал для работы на Германию. Англичанин, по сообщениям Чилкута, был перспективен для вербовки. С другой стороны, цу- нами ликвидаций агентуры, прокатившийся по V Управлению, мог накрыть и Чилкута, и его московского куратора. Отношения между Наркоматом внутренних дел и V Управлением внешней разведки армии никогда не были безоблачными из-за разных направлений деятельности. НКВД выполнял политический заказ, в результате которого были обезглавлены многие европейские резидентуры. Поэтому, коммерсант мог оказаться провокатором НКВД. И вся эта постановка со слежкой только для того, чтобы снять подозре- ния с англичанина. Простая чекистская комбинация: «Мы за ним следим, потому что он в нашей разработке… Но пока мы его толь- ко проверяем и пасем»... И что Чилкут не пошел с ним на контакт, для чекистов означало, что он опасается контакта. Почему? А пото- му, что Чилкут - предатель! Впрочем, если бы и пошел на контакт, один черт - вражина. Куда ни кинь - всюду клин! Якову Семеновичу было известно от своего информатора в НКВД, что совершенно секретные сведения V Управления станови- лись совершенно несекретными для НКВД. - Присаживайся, - Яков Семенович кивнул референту, - сроч- но шифровку в Женеву. Чилкута будем выводить из игры. При- гласите его через Антверпен в Москву, добавьте - для получения правительственной награды. Дела свои пусть передаст Стоксу в Антверпене. Текст мне на стол сегодня же. - Яков Семенович, Чилкут руководит сетью фланёров и ста- ционарных наблюдателей на железнодорожных узлах Германии. - Вот это все он передаст Стоксу в начале мая, как только тот прибудет на место. 111

- Стокс только-только прошел подготовку. Он справится? - Вопрос будет согласован с Александром Григорьевичем. По- звони в его секретариат, попроси меня записать на прием завтра. - Яков Семенович, вы же можете сами ему позвонить. - Могу, но хочу, чтобы наша встреча была зафиксирована в журнале посещений. Кабинет ИО руководителя V Управления РККА, комдива Алек- сандра Григорьевича Орлова… Орлов давно работал в военной разведке, но и в страшном сне не мог представить, что творилось в настоящее время…. Исчезали профессионалы, их объявляли врагами и предателями, руковод- ство заполнялось чинами, имевшими приблизительное представ- ление о специфике и тонкостях военной разведки. Исключением явился приход полковника Хаджи Мамсурова. Герой Испании, опытнейший разведчик и диверсант, знаменитый майор Ксанти, был несомненным приобретением V Управления… - Почему ты хочешь отозвать Чилкута? - Орлов нерв- ничал. Час назад звонили из НКВД - смежники требовали новой крови. Если послать их к чертовой матери - значит, он сам, комдив Орлов, заодно с врагами народа… - Он сообщил, что не пошел на контакт, так как заметил хвост за объектом вербовки. Чилкут дал указание связнику в Женеве проследить за филлером. Тот зафиксировал его встречу с торговым представителем посольства СССР. Складывается впечат- ление, что Чилкут в разработке НКВД… - Поэтому ты хочешь его отозвать? - Так точно! Конечно, можно объяснить его контакты с ан- глийским коммерсантом тем, что Чилкут хотел его завербовать. Но это слабый довод для Лубянки. Весьма вероятно, что англича- нин уже завербован НКВД, и его просто используют, как наживку. Думаю, в любом варианте, это провокация. Целью ее является не только сам Чилкут, но и руководство Управления. Факт, что мы отзываем агента сами, для нас является положительным… Орлов подошел к окну. В том, что Яков прямо указывает 112

на Лубянку, ничего удивительного не было. Он знал его давно, и у них сложились доверительные отношения. Говорят - стены имеют уши, но в этом кабинете у стен ушей не было. Техотдел управле- ния позаботился об этом. А то, что куратор записался на прием, говорит о серьезности ситуации. Неформальная встреча между ними, наверняка, стала бы известна, а так - ничего не скрывается. Все официально! И зафиксировано в журнале посещений. Яков, конечно, прав. Но на него не похоже - сдавать своих в лапы НКВД. Он, наверняка, что-то задумал. А мне-то, мне - что делать? - В рапорте ты просишь разрешения на командировку в Бельгию. - Я сам хочу привезти Чилкута. Так будет надежнее. - Кто будет приемником? Под ним большой куст источни- ков. - Вот кандидат, - Яков положил на стол досье. Орлов просмотрел установочные данные агента: знает немецкий, фламандский, голландский. 28 лет. Интернационалист. Воевал в Испании. Родом из Голландии. Если Яков его выбрал, значит, тот того стоит. Хорошие рекомендации разведшколы. Десять прыжков с парашютом. Переход в подводном аппарате по дну водохранили- ща. Прошел курс радиодела. Агентурный псевдоним- Стокс… - О каком подводном аппарате идет речь? - Одна из модификаций ИСА. - Хорошо, я подпишу приказ… Разведшкола в Московской области, на берегу Истринского водохранилища… Все, кто работали на территории этого заведения, не знали про разведшколу. Для них это была тренировочная спортивная база Министерства обороны. Базу окружал высокий забор, за которым были видны верхушки елей. Все подходы были защище- ны еще одним забором, окружавшим базу с внешней стороны, на расстоянии полутора километров от внутреннего забора. На этой территории и находилась разведшкола. Вход к ней вел подземный 113

туннель из кабинета начальника спортшколы, через потайную дверь, замаскированную под книжный шкаф. Стокса вызвали в двенадцать ночи. В комнате без окон стоял стол и два стула. На столе лежали два переговорных шлема, соеди- ненные гофрированной гибкой трубкой, по которой передавался звук. На одном из стульев сидел человек в маске. При появлении Стокса он надел шлем и предложил ему надеть второй. Из разгово- ра Стокс узнал, что его учеба в школе армейской разведки заканчи- вается. - Насколько я знаю, Вы освоили аппарат ИСА? - Я два раза переходил водохранилище в этом аппарате. - Это тяжело? - Терпеть можно. - Вам предстоит выход в Антверпенском порту. Вы были когда- нибудь в Антверпене? - В Антверпене был, но не в порту. Знаю только, что порт расположен на реке Шельде, в километрах шестидесяти от берего- вой линии моря. - Все правильно. Лесовоз «Комсомолец» пройдет шлюз Каттендейк и пришвартуется у специального причала для леса на Шельде. Причал находится в двух километрах от деревеньки Лилло. Вам необходимо туда добраться. Изучите маршрут по этой карте. Вас встретит и поможет человек из этой деревни. Для него вы агент немецкой разведки. Он был завербован, и думает, что ра- ботает на Германию. Убежденный нацист. Через день вы встрети- тесь в матросском трактире этой деревни с нашим человеком. Он объяснит, что вы должны будете делать. Вот адреса и пароли для связника и агента. Расположение почтовых ящиков получите перед выходом лесовоза. Человек в маске положил на стол лист бумаги. - Прочтите и запомните. Выход в море будет осуществлен из специального люка, под ватерлинией лесовоза. Выходные люки расположены с двух сторон корабля, и выход происходит в зависи- мости от правой или левой швартовки. Вас помещают в комнату, которая заполняется водой. Когда вода доходит до уровня заборт- ной, открывают выходной люк, и вы покидаете корабль. Схема 114

отработана и не раз испытана. У вас есть вопросы? - Как я попаду на корабль? - Не беспокойтесь, - усмехнулся человек в маске, - попаде- те… Желаю вам удачи и счастливого пути! Швейцария, Лугано, кафе «Комис», недалеко от озера Лугано. - Ваша газета, синьор Карсон. - Спасибо, Элиза! Синьор Карсон, довольно молодой господин, всегда безуко- ризненно одетый, с приятными манерами, частенько заглядывал в приглянувшееся ему кафе. Он развернул La Santinelle. Просмотрел первый разворот, вздохнул и, прикрыв рукой рот, зевнул. Затем небрежно почитал объявления. Видно было, что газета навевает на него скуку… - Ваш кофе, синьор Карсон. - Элиза, мне кажется, что вы чем-то расстроены, - Карсон участливо посмотрел на молоденькую официантку. - Это все из-за моих туфель, синьор Карсон. - Чем провинились ваши туфли, Элиза? - Карсон улыбнулся, - они выглядят замечательно. - Вы, конечно, правы. Я их купила совсем недавно, мне нра- вятся туфли на высоком каблуке. Сегодня утром я несла поднос с завтраком для господина Сенгрева. Черт бы взял этот каблук! Он подвернулся, и часть завтрака господина Сенгрева оказалась у него на коленях. Хорошо, что не было хозяина, и, слава Богу, господин Сенгрев ко мне относится благосклонно. - Да, это весьма неприятное происшествие: каблук подвер- нулся, еще Германия скушала Австрию, слышали, наверное… Ну и неделька, - сказал Карсон. Элизу последнее нисколько не удивило, ей было не до Австрии. Синьор Карсон любил посидеть в кафе Комис. Отсюда открывался великолепный вид на озеро Лугано, а вдалеке, по- дернутые дымкой, виднелись горы. Покой и размеренная жизнь были удивительны в бурлящем событиями европейском котле… 115

Продолжается гражданская война в Испании. В начале января республиканцы отбивают у националистов город Теруэль. 12 марта Аншлюс Австрии Германией, в марте же, в СССР, прошел Большой процесс - судили Бухарина... Все эти газетные сообщения, конечно же, интересовали Карсона, однако, более всего его заинтересовало объявление торговой фирмы, под названием «Альпийская заря». - Элиза, надеюсь, что это будет ваша последняя неприят- ность на ближайшие лет этак пятьдесят, - вспомнилось Карсону, как говаривал его дед, портной из Черновиц. - Спасибо, синьор Карсон! Вы уже уходите? - Да, дорогая Элиза, ухожу. В конторе у меня важная встреча. Карсон засунул газету в боковой карман. Улыбнулся на прощание Элизе и, не спеша, направился к остановке автобуса. У него была машина, но он любил пройтись пешком, любуясь на озеро и яхты, скользящие по тихой воде. Покой и благодать! В контору он не пошел. Направился домой. Сел за рабочий стол и сосредоточился на объявлении фирмы «Альпийская заря». Через час Карсона можно было увидеть на вокзале, где он покупал билет на поезд. Вызывая Карсона - Чилкута в Антверпен, Яков имел в виду другое место. Слово «Антверпен» для Чилкута означало совсем не этот город, а городок Пют, расположенный в тридцати пяти кило- метрах от него, на границе Бельгии и Голландии. И даже не совсем сам Пют, а еврейское кладбище в двух километрах от городка, на территории Голландии. Место безлюдное, сразу можно было раз- глядеть филлера. Якову и Чилкуту не нужны были никакие пароли: они бра- тья… Революция раскидала их в разные стороны огромной страны. Бецалель стал по документам Вальтером. Во время первой миро- вой войны он был торговым агентом турецкой фирмы в Германии. Приехав в Россию, встретился с братом Яковом, и тот уговорил его продолжить свою деятельность за границей. В Германии Бецалель женился. Хотя этот брак был непродолжительным, он сделал хоро- шее «приобретение», взяв фамилию жены. В кадрах V Управления он проходил именно под фамилией Карсон. Яков в то время рабо- тал в берлинском посольстве торгпредом и «завербовал» Карсона, 116

своего собственного младшего брата. Если бы кто-нибудь увидел, как в этом месте, предназначен- ном для слез и печали, обнимаются и радостно хлопают друг друга по плечу два человека, то он был бы очень удивлен. Карсон рядом с братом с облегчением сбросил маску респектабельного дельца и стал обычным еврейским парнем. Разговор шел на идиш. - Что случилось, Яша, что за срочный вызов? - Понимаешь, после твоего последнего сообщения у меня сложи- лось картина, что ты, Бецалель, в разработке у смежников. Я решил не рисковать, опередить события, чтобы спасти твою жизнь. Тебя давно не было в России, и ты не представляешь себе, что там про- исходит… - Ну, кое-что я могу себе представить. Все газеты гудят о политических процессах. - Это верхушка айсберга. Вычистили почти всю аген- туру управления. Все как будто сошли с ума. Атмосфера мерзкая. Люди пропадают вместе с семьями, и концов никаких найти не- возможно. Я инициировал твоё возвращение в Москву, но туда ты, конечно, не вернешься. - Не вернусь, так найдут и устроят красивые похороны. - Не устроят. - С чего это ты так уверен? - У меня есть интересная информация, которая будет тебя оберегать, как Ангел-хранитель. Больше того, я почти уверен, что ты будешь продолжать работать. - Яша, не темни, я сгораю от любопытства… - Мой агент в Берлинском посольстве, когда я работал там военным атташе, получил задание внедриться в среду белой эмиграции. Он установил контакт с бывшим офицером охранного отделения. Тот заявил, что у него есть интересные документы, и он ищет солидного покупателя. Этим покупателем стал я. Документы содержат серьезный компромат на руководителей партии, включая Самого… Закрой рот, я не шучу. Я их, естественно, спрятал. От них тебе надо держаться подальше. Завтра прибывает агент Стокс… - А если все это липа? - Не торопись, братишка. Тебе придется написать письмо 117

послу в Бельгии, для передачи руководству, где ты сообщишь, что не собираешься возвращаться в Москву, так как уверен, что тебя несправедливо репрессируют. Если тебя будут преследовать, то ты передашь в прессу компрометирующие материалы охранного отделения о некоторых видных руководителях партии. Вот тебе приблизительный текст, - Яков протянул брату листок. Бецалель внимательно прочел, вынул зажигалку и поджег бумагу. - Я понимаю, тебе все это покажется странным, но это, по-мо- ему, единственный шанс остаться в живых. - А если все эти бумаги - фальшивка? - Я об этом буду знать и тебе сообщу. В случае, если все эти бумаги липа, в схроне, в лесу под Брауншвейгом, ты заешь где, лежит действительный канадский паспорт и 20000$. Что надо делать дальше, тебя учить не стоит. Если же это не фальшивка, никто тебя не тронет. Со Стоксом встречусь я сам. Его функция заключается в том, что ты будешь передавать ему через почтовые ящики сообщения от твоих агентов в Германии. В Генштабе инте- ресуются темпом строительства автобанов под названием Adolf Hitler Autobahnprojekt, с противобомбным покрытием, и схемой их направлений. Временная схема использования этих почтовых ящиков тебе известна, а со Стоксом я встречусь через несколько часов. Пока я его перевожу в «спящий» режим. В том случае, если твое письмо сработает, Стокс начнёт действовать… Для него ты существовать не будешь, так же как и для Центра. Кроме передачи материалов для Стокса, ты должен будешь выполнять задания, которые буду передавать тебе лично я, по известному тебе каналу. Если же документы окажутся липой, то ты встретишься со Стоксом, передашь ему все концы и, не оглядываясь, убегай в Канаду. Там тебя найти будет трудно, с Канадой нет дипотноше- ний, да и страна большая. Связь через объявления в Брюссельской газете. Объявления будут предназначаться не столько для Стокса, сколько для тебя. Я думаю, вскоре узнаю, по какому плану тебе действовать… - Яша, это авантюра, а может... - Нет, ты же знаешь, что я семью не брошу. И потом мы при- 118

сягали не политбюро, а стране. Все сделаем по максимуму. Сейчас крайний случай, и надо использовать любой способ, чтобы выжить и продолжать быть верным присяге. Я давно уже понял, что эти убийства и чистки - судорожная борьба за власть, которая только дискредитирует нашу страну и делает ее тюрьмой для людей. С другой стороны, ты знаешь, что такое гитлеровский юденфрай. В России же этого нет. А рисковать - наша профессия, но и рисковать надо с головой… Кабинет ИО руководителя V Управления РККА, комдива Орло- ва. - Александр Григорьевич, Чилкут не вышел на связь. - Знаю, меня вызывали наверх. Ты знаешь, он, оказывает- ся, написал руководству письмо. Мне его не показали. Но наверху рвут и мечут. Видно, парень написал что-то крамольное. Все это очень неприятно, - Орлов внимательно смотрел на куратора. Яков выслушал речь начальника с выражением негодования на лице. - Это пятно на нашем управлении! - Думаю, его уже разыскивают. Рассказывай. - После того, как я убедился, что он не придет, передал все концы в Германии Стоксу. Он был проинструктирован по новым схемам связи и почтовым ящикам. Все свои действия и контакты я указал в рапорте. - Чилкут сдаст всю свою агентурную сеть. Если он пере- метнулся, то это обязательно произойдет. Что будем делать? - У меня есть «спящие» агенты. Но будить их возьмет время. Подождем. Пока я дал указание Стоксу трубить подъем. Всё это отмечено в рапорте. Будем дублировать. - Сделай это как можно скорее. За Стокса не боишься? - Боюсь. Но, во-первых, Стокс очень хитрый и осторожный агент. Во-вторых, если пойдет по его каналам дезинформация, мы это вскоре поймем, получая материалы из других источников - тог- да выведем его в резерв. 119

- Тебя, скорее всего, вызовут на Лубянку. - Пусть вызывают, я готов ответить за каждое слово в рапорте. Эпилог Якова несколько раз приглашали для бесед на Лубянку. По вопросам, которые ему задавали, он понял, что «друзья» ничего не знают о его встрече на старом еврейском кладбище. Чилкут месяц «отдыхал» в курортной деревне недалеко от Брауншвейга. Как стало понятно Якову из его источников на Лубянке, сеньор Карсон мог не опасаться преследования чекистов и продолжил свою рабо- ту уже через Стокса. Комдив Орлов реальное лицо. Судьба Орлова трагична. В 1939 году он был арестован и 24 января 1940 года рас- стрелян. Якову повезло больше, он один из немногих, кто уцелел в эти страшные годы. Во время войны активно работал и руководил сетью агентуры, в числе которой был и его брат Бецалель. После войны его, «как и полагалось», посадили. Он «оттянул» свой чер- вонец, но, «зато», был в полностью реабилитирован в 1957 году. После войны Бецалель, узнав, что брат арестован, воспользовался схроном в лесу под Брауншвейгом и уехал в Канаду. Братья больше никогда не встречались… РС: Чилкут - горный перевал к реке Юкон на Аляске. 2016 г. 120

В маленьком польском городе… Посвящается Семёну Цвангу «… И обыденная речь была для них выхолощенным молчанием, до чего же тщетна тогда поэзия – этот выхолосток речи» Торнтон Уайлдер. «Мост Короля Людовика IV», глава- Эстибан. «…Ибо только тот, кто достаточно мужчина, - освободит в женщи- не женщину» Фридрих Ницше. «Так говорил Заратустра» И в этот раз повезло Семёну… Когда взорвалась цистерна, он уже был далеко. Сначала жалел, что взял только десятилитро- вую канистру, а потом, когда увидел, что осталось после взрыва… Когда выбили немцев с узловой станции, обнаружили желтую заминированную цистерну, стоявшую в тупике. Саперы разминировали её, вскрыли крышку и… обнаружили чистейший спирт. Ну, что тут началось… Стали набирать волшебный напиток - кто во что… Желающих было так много, что у горловины цистер- ны образовалась давка. Один болван, чтобы упростить процесс добычи огнен- ной воды, выстрелил из противотанкового ружья ПТР в нижнюю часть цистерны, чтобы проделать дырку. Законы физики неруши- мы - в огне взрыва погибло семьдесят пять солдат, разворотило пакгауз и скрутило в узел рельсы … Семён был уже далеко, но волна от взрыва догнала его и чуть не 121

опрокинула. Он обернулся и увидел пламя и столб дыма над стан- цией. Спрятав канистру в кустах, кинулся обратно. Проведя на войне два года, в свои двадцать лет он многое повидал: сменил три изуродованных, не подлежащих ремонту, танка; сменил четыре экипажа… Но такой массовой и, как стало потом ясно, бессмысленной смерти, ему видеть не приходилось … На месте уже работали санитары, им помогали оставшиеся в живых… Семён вернулся к своим только через два часа, держа в руках канистру со спиртом. Командир танкового взвода с облегчением вздохнул. В этот день Семён напоил еще пять экипажей. Пьяный, он плакал и, заикаясь, рассказывал, что произошло на станции… Танковая бригада, где служил Семён, была выведена в резерв и стояла в лесу, недалеко от маленького польского городка. К лесу примыкал концлагерь. Вначале танкисты предпола- гали, что это лагерь военнопленных…Отступая, немцы не успели вывести или уничтожить всех заключенных. Осталось пять или шесть тысяч изможденных, не верящих в своё спасение, людей. Город и лагерь освобождала пехота. В городе танк прекрас- ная цель, поэтому бригаду Семёна вывели в резерв. Танкисты помянули погибших на станции и теперь спали - кто на танке, кто под танком… Капитан - командир роты, уви- дев, что весь взвод, включая комвзвода, в умат бухой, поставил охранение и, выпив остатки из фляги Семёна, тоже пошел спать. Наутро комвзвода Точилин продрал глаза раньше всех. Растолкал командиров экипажей. Те подняли своих бойцов. Лей- тенант построил танкистов. Прошелся перед строем, вглядываясь в заспанные, еще не до конца протрезвевшие лица. Лейтенант не собирался устраивать разнос подчинённым. После нескольких недель тяжелых боёв надо было им всем расслабиться. Начальство и особисты сейчас были заняты взрывом на железнодорожном узле… Так что пьянка танковых экипажей должна пройти незаме- ченной. Хотелось бы… Танкисты смотрели на своего командира и понимали, что его строгий взгляд и такая же строгая речь, без мата, так - для про- формы. В бою лейтенант был их товарищем. Он был таким же, как 122

каждый из них - и в танке горел, и в азарте боя, в эфире было густо от его матерных команд… Он был смелым, этот двадцатитрехлет- ний лейтенант Володька Точилин. Однажды, подбив «Тигра», он взобрался на него и справил малую нужду в открытый «тигри- ный» люк. Это моментально стало легендой и дошло до командира бригады. Он лично вручил лейтенанту орден Красной Звезды и повысил его в звании… Но приказ о повышении звания затерял- ся где-то в штабе, поэтому он так и ходил в лейтенантах. Это его, кстати, совсем не расстраивало… Лейтенант, нахмурив брови, сообщил танкистам, что в окрестностях этого польского города находится концлагерь, и зав- тра состоится митинг, посвящённый освобождению узников. - Наша рота оставляет охранение и организованно, как по- ложено по Уставу, строем пойдет на митинг… Если увижу в строю поддатых, в…ка будет не детская. Я не шучу. Семён, два шага вперед. Ты, как ротный поэт и комсорг, напишешь стих в газету, посвященный митингу. Понял? - Так точно, понял, товарищ лейтенант! - Разойтись… Семён, останься!.. Семён знал о митинге еще перед взрывом на железнодо- рожном узле. Повар Петя шепнул ему… Нагнали поваров со всей бригады. Был приказ варить обед… Сначала было непонятно для кого. Теперь стало ясно - для заключенных лагеря… Идя с канистрой за спиртом, Семён уже заранее прикиды- вал первые строчки про освобожденных советских военноплен- ных. Складно получалось… Но все эти строчки и рифмы улетучи- лись в один момент после катастрофы на железнодорожном узле, как будто сгорели в пламени взрыва… Потом, выпив со всеми по полкружки спирта, он пьяный сидел около танка… Слёзы лились из глаз, и было трудно дышать. Наутро он пытался выпить ещё, чтобы не сойти с ума от увиденного: отдельно лежащих на земле ног, развороченных тел и голов. Но фляга была пуста… Конечно, он видел смерть, которая топталась около него. Он стоял с безразличным и потерянным видом, и лейтенант, заметив это, вывел его из строя. Командир знал это состояние апатии и 123

безразличия, которое овладевает человеком, заменяя первый шок и ужас от увиденного… Когда бойцы разошлись, лейтенант Точилин подошел к Семёну: - Пошли, - сказал он. Они залезли в командирский танк. Лейтенант достал бутылку. - Шнапс, немецко-фашистский, надо уничтожать беспо- щадно, - криво усмехнулся он и налил Семёну полстакана. - Давай, за Победу! Семён с благодарностью посмотрел на командира. - Завтра будь в форме, нюни не распускай. Чего тебе объяснять: война - глупое и страшное дело. Завтра ты увидишь своих земляков. - Это кого? - не понял Семён. Лейтенант покрутил головой. - Кого, кого… Евреев! Лагерь предназначался для уничтоже- ния. Я сначала, как и все, думал, что для военнопленных. А по- том… мне комвзвода сказал… Смотри, из-за одного идиота погиб- ло больше семидесяти солдат на железке. Больше семидесяти душ за один раз. Да и мы с тобой, можно сказать, смертники. А в этом лагере убили несколько сот тысяч твоих земляков. Семён, никаких слёз не хватит их оплакать. Соберись, братуха, ты должен про это написать! А дальше - будем эту мразь стирать с лица земли, пока живы и сколько хватит сил. Как сказал один умный из ваших: «Уви- дишь немца - убей его!» Война ещё не закончена… А сейчас спи. Понял!? - Это сказал Эренбург… - А! Ну да, Эренбург. Спи, давай. Я пойду, проверю охране- ние… На следующий день, в половине десятого, капитан танковой роты построил танкистов в две шеренги и проверил внешний вид. После этого, выбрав наиболее прилично выглядевших солдат, из комсомольцев, как и требовал особый отдел, отправил их на общее построение полка. Командир полка объяснил перед строем, что сегодня состоится митинг, посвященный освобождению концен- трационного польского лагеря: 124

- Наш танковый гвардейский полк, как и пехотные части, осво- бождавшие город от фашистов, удостоен чести присутствовать на этом митинге… Все вы увидите, что творили нацисты в застенках этого лагеря. Вы должны будете рассказать людям об этом… Следующим выступил майор, начальник Особого отдела. Его речь касалась поведения личного состава и соблюдения Устава Советской Армии: - Вам придется общаться с освобожденными польскими гражданами. Прошу проявлять бдительность. Враг мог оставить среди них агентов на оседание. Обо всех подозрительных контак- тах немедленно сообщать командованию… Всё, как обычно… Одним словом - особист… Польские граждане… Семён обратил внимание, что ни слова не было сказано о евреях… Всех командиров, включая лейтенанта Точилина, ещё до ми- тинга провели по лагерю, для ознакомления. Сегодня его оставили следить за порядком на месте танковой стоянки взвода… После митинга, к вечеру, солдаты вернулись в расположение своей части. Семён залез в свой танк. То, что сегодня случилось с ним, казалось неправдоподобным. Одно дело - быть убитым: жизнь закончи- лась… Не на войне, так в старости тебя безносая достанет. Другое дело - ты вроде жив, а душа искалечена… На стоянках танкисты не любят сидеть в железной коробке - только по необходимости… - Сержант Шейнман, - услышал Семён и увидел лейтенанта Точилина в верхнем люке танка, - давай вылезай! Семён вылез из танка и уставился на командира. - Звонили из газеты, требуют в номер материал о митинге. Лучше, говорят, в стихах, как ты умеешь. - Стихов не будет… - Что случилось, Сёма? Мне полковник клизму вставит с патефонными иголками… - Не получится, командир… Я не автомат строчить стишки. Для этого любовь и радость в душе нужны. А в моей душе одни заморозки. Она, командир, инеем покрылась… - У него заморозки, а мне замполит с полковником… Сёма! 125

Ты меня без ножа не режь, Сёма… Что там случилось?.. Но, ни Точилин, ни командир взвода, ни полковой особист, так и не смогли уговорить сержанта Семёна Шейнмана написать стихи о митинге в армейскую газету. Журналисты, конечно, вывернулись - газета вышла, но стихов на первой странице не было… А приключилось с Семёном такое, что даже своей будущей жене он не рассказывал… Сначала солдат провели по лагерю, который немцы не успели уничтожить. Это были кирпичные здания польских армейских ка- зарм. Им показали горы детских ботинок и сандалий, очков, кисто- чек для бритья. Им показали помещение, куда вели заключенных, как им говорили - для мытья… Людей просили раздеться, ничто не предвещало опасности. Они думали, что помещение - это просто душевая. Только из сеток душа текла не вода, а шел смертельный газ “Циклон Б” … Но не об этом молчал Семён… Экскурсию проводил один из бывших заключённых. Ежи, так он представился, прилично разговаривал на русском… Он был не в полосатой робе, а в простом, великоватом для него, костюме. Во время митинга Ежи, протиснувшись, встал рядом с Се- мёном. - Ир зант аид? (Ты еврей?) - обратился он к нему. - Ёо (Да). - Не удивился Семён. - Меня зовут Иосиф, по-польски Ежи. Как тебя зовут, сержант? - Меня русские называют Семёном. Но, по паспорту, я Шимон! - Шимон, я хочу тебя пригласить к себе на обед. Ты сможешь прийти? - Мне надо спросить разрешение у командира… Если разре- шит, почему нет… Полковник дал Семёну два часа… По дороге Ежи рассказал, что в городе было много пустых квартир, принадлежащих евреям, погибшим в печах концлагеря. Их с женой поселили, временно, в одной из таких квартир. Аресто- вали его и жену Еву месяц назад. - Я не похож на еврея, - объяснил Ежи, - у меня голубые глаза и светлые волосы, как у многих поляков. Ева покрасилаcь и стала блондинкой. Мы бежали из Варшавы, надеясь попасть во 126

Львов, но застряли, к несчастью, здесь. Однажды на улице меня опознал поляк-полицай, когда-то, в Варшаве, он был моим соседом. На следующий день нас арестовали. Ежи замолчал… - Как тебе удалось…? - Лучше бы меня убили!.. - вскрикнул Ежи, - сначала мы прошли сортировку: молодых и здоровых - в одну сторону, больных, стариков и детей - в другую. Это значило, что эти люди пойдут в «душевую», то есть, на смерть. Теодор Эйке, помощник коменданта лагеря - это он распоряжался нашими жизнями. Когда ему доложили о нас и объяснили, что мы долго скрывались под видом поляков, он приказал привести нас к нему. Внимательно, с улыбкой, посмотрев на меня и Еву, сказал: - А знаешь что, я сделаю тебя счастливым! Ты не умрешь, ты будешь жить! Ну, ты рад? Правда, есть маленькое «но»… Счаст- ливчик! Об этом «но» ты узнаешь чуть позже… - Что было дальше? - Семён остановился. Ежи, мол- ча, прошел ещё несколько шагов вперёд. Потом повернулся, его лицо выражало страшную муку: - Меня кастрировали!.. У Семёна перехватило дыхание. - Что?! - Пойдем, Семён… Ева ждет… Ежи, придя в себя, обхватил Семёна за плечи: «Пойдем!» То, что навалилось на видавшего виды фронтового танко- вого разведчика Семёна Шеймана за эти два дня, не принималось сознанием. Казалось, что перед ним крутят фильм ужасов. И всё это не правда, а фантом в сознании душевно больного человека… Когда они пришли, стол был уже накрыт. Ева приветливо улыбнулась гостю. - Pytam wybitnego gościa o stół! (Прошу уважаемого гостя к столу!) Семён вытащил флягу со шнапсом. Жалко было, что спирт закончился, пришлось взять с собой, на всякий случай, шнапс. Не- обходимо было срочно выпить, чтобы убрать неловкость… Семён разлил по стаканам. Вопросительно посмотрел на Еву, та согласно кивнула головой. Он налил и ей. 127

- За победу! - сказал Семён. - Лехаим!.. Когда Ева ушла на кухню, Ежи, проводив её взглядом, сказал: - Семён, у нас с Евой теперь никогда не может быть детей. Мы любим друг друга и не хотим расставаться, особенно, после того, что сделали со мной… Мы хотим ребёнка… Семён внимательно слушал, не понимая, куда клонит Ежи. - Я и Ева приняли решение, что она должна родить, конеч- но, от еврея. Если ты согласен сейчас войти к ней, то она ждёт тебя. - Она же пошла на кухню… - Нет, Семён, она пошла в спальню… Решайся… - Ежи лихорадочно говорил, путая русские и польские слова… - если не можешь переступить - забудь все, что я тебе сказал… Будь про- клят этот Эйке… Через неделю танковый полк снялся со своей стоянки и был переброшен в район Праги. В жизни Семёна было еще много та- кого, что он не мог забыть. Но время, как всегда, делало свое дело, загоняя прошлое куда-то в подсознание, стирая из памяти ужасы войны - надо было жить дальше… После войны он женился, растил дочь, писал стихи. Со- чинял оды, где прославлял Сталина. Ведь с этим именем он и его товарищи шли на смерть… Потом оказалось, что Сталин бандит и душегуб. Стихи Семен писал и при Хрущеве, и при Брежневе, пи- сал песни о шахтерах, пьесы… А потом пришло время, и рухнула страна, за которую он воевал. Рассыпалась, как карточный домик, и он выбросил в мусорную корзину стихи, посвященные партии… Остались о любви, о прожитой жизни, о Пушкине… Он уехал с семьёй на свою древнюю историческую родину - Израиль, потому что в каждом еврее светится огонек любви к этой земле. Он продолжал писать стихи и на земле предков, где его талант заиграл новыми красками. А история, которая произошла с ним когда-то в маленьком польском городке, имела для него продолжение через много лет. Однажды в дверь постучали. На пороге стоял мужчина, на вид лет пятидесяти, смутно ему кого-то напоминавший. Мужчина достал 128

бумажку и прочел по-русски c польским акцентом: - Здравствуйте! Вас зовут Шимон Шейнман? - Да, меня зовут Семён Шейнман. - Я ваш сын… - просто сказал мужчина. Семён понял, кого он ему напоминал. Человек был похож… на Ежи, из маленького польского городка… 2018 г. 129

Чисто мужская история Имеются в нашей жизни еще холостые мужчины. И надо сказать, неплохо себя чувствуют. Пьют пиво, когда хотят, культур- но отдыхают в кино с женщинами, как правило, незамужними, болеют за «Спартак», в общем, ведут вполне светский образ жизни. Но таких - меньшинство! Холостяк, в основной своей массе, мужик нервный, дикова- тый. Ему во снах чистые носовые платки мерещатся и макароны по-флотски. Счастливчикам, бывает, перед праздниками видение приходит в виде пирога с начинкой… Других же судьба не балует, им все штопаные носки снятся. И на том спасибо. Так и живут… Вот Козлов - отпетый холостяк. Ему во сне может что-то сто- ящее и придет, так он, проснувшись, тут же об этом и забудет. А без снов человеку трудно свою жизнь переносить - все же развле- чение. Однако не про сны разговор… Как-то на работе Козлову устроили разгон. Ему недавно дали новую однокомнатную квартиру, поэтому стали чаще ругать. По какому поводу разгон, трудно было понять: из-за какой-то мелочи, ерунды… Просто у начальника было плохое настроение, а он тоже человек… Козлов, конечно, это понимал, поэтому ис- кренне пообещал исправиться, однако, настроение было подпор- чено. После работы, огорченный, он отправился домой, по дороге заглянув в гастроном… Скажем прямо - была осень. С перерывами шел мелкий про- тивный дождь. Подгоняемый голодом и отсутствием зонтика, Коз- лов затрусил к своему подъезду. В его «дипломате» лежали дары из гастронома: пакет молока, двести грамм докторской колбасы, буханка «Орловского» и, наконец, суп «Пикантный», чтобы согреть 130

душу. Войдя в парадное, он раздраженно стряхнул шляпу и, бор- моча проклятья на погоду, поднялся к себе… Дома было тепло, однако, ведро с мусором в коридоре на- помнило ему, что в мойке на кухне недельная гора грязной посуды. Козлов прошел на кухню. «Oh! Main got!? - прошептал он, пере- шагивая через кота Гаврилу, который на приход хозяина никакого внимания не обратил, - прибраться бы надо!» В окне, над засохшим столетником, ныряя в грязно-серые тучи, светила полная Луна. Козлов засмотрелся на Луну, и так ему на душе тоскливо стало, ну, хоть волком вой… И неожиданно для себя он завыл. Он выл про все: и про разнос на работе, и про ту, ко- торую проморгал когда-то, и про кусок колбасы в холодильнике, и про картошку в мундирах… И еще про многое-многое выл Козлов. Так сидел он на своей захламленной кухне и выл, как дурак, как полный идиот… А кастрированный Гаврила только нервно шеве- лил хвостом, но позы на полу не поменял. Вдруг услышал Козлов, что к его лирическому вою припле- тается еще какой-то звук, очень похожий на вой. И вой этот был безнадежный, протяжный, надрывный, очень жалостный, с повиз- гиванием и поскуливанием… «Да, - подумал Козлов, - соседушка тоже до ручки добрался, ишь как выводит, сердешный!» Поймав момент, Козлов завыл вслед со- седу, а попав в унисон, от удовольствия закрыл глаза. Эх, и славно они хором дернули… Если бы кто услышал - кровь в его жилах застыла! До чего же душевно выли, от всего сердца. Козлова даже слеза прошибла от умиления и жалости к себе… Он, было, рванул на себе рубаху, но вовремя опомнился и порвать не успел. - Пойду, - сказал вслух Козлов, - пойду и обниму товарища моего! Он надел пальто и вышел. Прикинув, какая квартира примы- кает к его кухне, он вошел в соседний подъезд и поднялся на тот же этаж. Пока в раздумье стоял на лестничной клетке, подъехал второй лифт, и из него вышла дамочка с синими от чернил воло- сами. В руках она держала сумку с нахальной броской надписью – «Russian Literature better, then seх!» Дамочка с подозрением оглядела 131

Козлова. Почувствовав в нем некоторую неуверенность, спросила с нажимом: «Вы что здесь делаете?» Козлов промямлил что-то невразумительное. Она быстро открыла именно ту дверь, к кото- рой собирался направиться Козлов, и закричала: «Гриша, иди сюда, здесь какой-то подозрительный тип шляется, наверное, вор!» В проеме двери показался Гриша с унылым и безвольным лицом. Он был в семейных трусах и не очень чистой майке. «Же- натик!» - подумал Козлов… Дамочка заскочила за Гришину спину и стала оттуда требовать у Козлова документы. Из дыры в Гриши- ной тапочке был виден большой палец с желтым ногтем. Козлов и Гриша растерянно смотрели друг на друга. Наконец Козлов нажал на кнопку лифта и, сопровождаемый криками Гришиной жены, поехал вниз. На третьем этаже лифт остановился. В кабину зашел здоровенный мужик, от него пахло луком и сухим вином. Мужик вопросительно посмотрел на Козлова. Тот сказал: «Я вниз еду». Мужик протянул лапу к кнопке первого этажа. На руке синела надпись: «Нет счастья в жизни!»… 1990 г. 132

Ляля Сидорова У Сидорова год назад родилась дочь по фамилии Сидорова. Назвали дочь Лялей. Отец сиял от радости. На дочь можно было смотреть бесконечно. Личико ее никогда не оставалось неподвиж- ным – то губки вытянет, то глаза сощурит, а то, вдруг, улыбнется. Мама, жена Сидорова, все делала по науке. У нее была книга, где все-все про грудных детей один профессор, мужчина, между про- чим, написал. Сидоров тоже стал эту книжку почитывать. Читает и дума- ет – откуда все это профессор знает, он же, вроде, мужик. Сидоров спросил об этом жену. Жена ответила, что он же профессор, у него же высшее образование, но почему-то тоже задумалась. Она всегда думала после того, как что-нибудь скажет. В книге Сидоров прочел, что детей надо воспитывать прямо с первого дня их жизни. И если, мол, взялись за воспитание, когда ребёнку месяц, значит, опоздали уже на месяц. В книге родителей туманно обнадеживали, что воспитывать никогда не поздно. То, что воспитывать никогда не поздно, очень понравилось Сидорову и его жене Сидоровой. Потому что, как воспитывать дитё в три недели, они, хоть убей, не знали. Правда в книге было сказано, что с ребенком надо разговаривать с первых дней, потому что дитё все понимает, и ему необходимо общение. Сидоров решил, что все эти «утю-тю», «маленький за- йчик», «холосая киска» и прочее сюсюканье просто унижают ребенка, его человеческое достоинство. Раз оно, в смысле, дитё, все понимает, это должно его раздражать, если не бесить. И потом, чему может научиться молодой человек, если ему говорят « утю-тю» Молодому человеку, дитю, нужна занимательная, достоверная 133

информация! И Сидоров начал информировать Лялю о последних достижениях советской науки, техники и культуры. Он читал ей сообщения ТАСС о запусках космических кораблей, много расска- зывал о своей работе в отделе технического контроля на фабрике, которая выпускала репродукции с картин Рубенса, Рембрандта, Шишкина и других наших замечательных художников, в красивых, золоченых рамах. Передовиков на этой фабрике награждали кар- тинами, а так как Сидоров был ударником, у него все стены были завешаны. Некоторых было по две, а «Мишки в сосновом бору» висели в каждой из трех комнат, рядом с толстыми дамами Рубен- са… Надо сказать, что жена Сидорова, хоть вида и не подавала, была очень довольна мужем. Она с уважением прислушивалась к его глуховатому голосу из детской, читавшему Ляле футболь- ное обозрение. То, что ребенок все понимает, Сидоров понял уже давно. Ляля внимательно его слушала и однажды начала безутешно плакать, когда он как-то прочел, что «Спартак» проиграл в Тбили- си ноль – три... Жена отругала Сидорова за то, что он Ляле расска- зал про «Спартак», но Сидоров резонно заявил, что ребенку надо говорить правду, какой бы тяжелой она не была, а обманывать не педагогично, это самый последний профессор знает... Однажды, под Новый год, Сидорову на работе рассказали анекдот. Так как он не любил выделяться, то смеялся со всеми, хло- пал себя по бокам и говорил: «Действительно!» Но потом, в обед, сидя в столовой, напряженно думал, что же нашли смешного в анекдоте… Сами посудите: один человек спрашивает другого: «Мо- жет ли первоапрельская шутка быть новогодним подарком?» Ответ такой: «Может, потому что от первого апреля до тридцать первого декабря ровно девять месяцев»... - Ну и что? А от первого февраля до тридцать первого дека- бря -одиннадцать… Если по логике – чего тут смешного-то? Ну и анекдоты пошли несмешные, может, это мода такая… Вроде аб- страктных, к примеру, когда у одного бананы в ушах. Тот тоже не смешной, но бананы в ушах - это смешно, как представишь себе по банану в каждом ухе. Здесь хоть есть, над чем можно посмеяться... А этот - чушь собачья. 134

Эти рассуждения хотя и успокоили Сидорова немного, но, все-таки, ему было не очень приятно. «Может я чего-то не понял?» – подумал он. Придя домой, он сосредоточенно съел три сосиски с верми- шелью, вынес мусорное ведро, развесил с женой пеленки, немного поприставал к ней, посмотрел передачу по учебной программе «Высшая математика для студентов третьего курса», а так как до хоккея оставалось еще время, пошел к дочке. Надо сказать, что Си- доров решил рассказать дочке этот анекдот и посмотреть, как она отреагирует. Он рассказал его Ляле и, к своему удивлению, увидел, что дочка выронила соску изо рта и начала смеяться так радостно и заразительно, что Сидоров не выдержал и тоже начал смеяться, а потом захохотал так, что из кухни прибежала жена... Отсмеявшись, Сидоров рассказал анекдот жене. Она усмех- нулась, посмотрела на него долгим взглядом и сказала: «Ты, мой милый, вместо того, чтобы шутки шутить, сгонял бы в магазин. Купи шампанского и торт, ведь завтра Новый год и День рождения Ляли!» Сидоров почесал затылок и пошел одеваться – до закрытия магазина оставалось мало времени… 1983 г. 135

Гусь Редкий еврей дойдет до середины улицы Малкей Исраэль, что в городе Кирьят Гате, в сорокоградусную жару… Ну, а если дойдет, то уткнется в «русскую» доску объявлений, где, обтирая с лица пот, прочитает: «Продается монгольская дубленка, очень теплая. Зво- нить…» Залман Бродский трижды в день проделывал свой нелегкий путь, каждый раз загадывая, что он еще увидит на этой чудесной доске. Конечно, попадались плащи «болонья», катушечные магни- тофоны «Юность». Однажды он прочел, наверное, кто-то повесил для смеха, что предлагается для продажи держатель для туалетной бумаги, производства танкового завода имени Володарского. Было подчеркнуто, что держатель продается в хорошем состоянии, пер- вая рука. «Чудны дела твои, Господи!» - бормотал Залман и пово- рачивал направо, направляясь к Хабадской синагоге, на утреннюю молитву. Он проделывал этот путь три, а иногда, и четыре раза в день. Ну, это в случае, когда престарелый раввин Мендель прово- дил урок по недельной главе Торы… Не хочется и обсуждать, что в прошлой жизни сослуживцы звали его не так. Скажем лишь пару слов по этому поводу. Поду- майте сами, если бы секретаря парторганизации УВД звали Залман Соломонович? Немного вызывающе для коммунистов звучало… Сергей Семенович - это было проще и не вызывало неприятных ассоциаций у сотрудников. И хотя все знали о нетрадицион- ной национальной принадлежности секретаря парторганизации, относились к своему партийному вожаку хорошо, в основном, за умение прилично выпить и не пьянеть. Сам же полковник за годы безупречной службы как бы и попривык к Сергею Семеновичу… 136

Дома же он оставался Залманом, а для жены Цили просто Зямой. И что было большим секретом, дома Зяма с женой разговаривали на идиш, по вечерам слушали голос Израиля, куда и уехали всей семьей через три года после выхода полковника на пенсию… Полковник, человек военный, привык подчиняться началь- ству и служебным инструкциям. Поэтому, став штатским, Залман пребывал в растерянности… Подчиняться больше было некому, и эта, необычная для него, ситуация выбила его из привычной роли кабинетного служ- биста. И хотя его жена Циля, женщина с генеральским характе- ром, отчасти смягчала это обстоятельство на домашнем фронте, все-таки ей было трудно заменить начальника Управления поли- ции. Не хватало, знаете ли, восторга и восхищения от близости к начальству. И этого очень недоставало нашему герою. Наверно, поэтому он и пришел к религии... Правда начальник в этом случае был невидим, но зато предписаний и установлений было больше, чем в его полицейской работе. Господь Б-г знал все, что делается в мире, а это, по прошлой деятельности полковника, конечно, было ему понятно и близко. Залман Бродский втянулся в религиозную жизнь и, постепенно, даже стал получать удовольствие от молитв и обрядов. Сегодня по дороге в синагогу он обдумывал предстоя- щий разговор с раввином Менделем. Дело в том, что Залман про- чел в газете «Мост» интересную статью о кодах в Торе**, которую ему дал почитать сосед по синагоге, Семен… Сосед Залмана, Семен, успел уже съездить в Иерусалим к профессору Рипсу и выяснил, что его фамилия, с определенны- ми интервалами букв, сорок раз складывается в тексте. Фамилия соседа была Погреб. Как русское слово, из которого еврей сделал себе фамилию, попало в Тору, Залман, расстреляй его, понять не мог. Раввин Мендель объяснял на лекциях, что ничего нет случай- ного в нашем мире… Просто человек не всегда может знать, поче- му случаются те или иные события, и называет это провидением. Залман, человек осторожный, размышлял о том, как тра- диционный иудаизм относится к этим кодам и «кашерно ли» ехать к профессору Рипсу. Об этом он и собирался спросить у раввина. 137

Выйдя на пустынную площадь перед синагогой, он, к своему удив- лению, увидел перед входом гуся. Пейзаж с гусем выглядел абсо- лютно нереальным. Залман решил, что у него от жары начались глюки. Он закрыл глаза. А когда их открыл, гусь не исчез… Уста- вившись на Залмана, он крякнул и сел на дорогу. Все, что угодно и кого угодно он не удивился бы встретить: например, ортодокса в меховой шапке, но гуся!.. Это явно был какой-то, не понятный для него, знак свыше. И почему гусь крякает, как утка? Если это гусь, то он не имеет права крякать, он должен «говорить» - га – га – га… «Черт знает что!» – подумал Залман и, обойдя гуся справа, напра- вился к входу в синагогу. После молитвы он обратился к раввину Менделю: - Уважаемый рав, вы видели гуся около синагоги? - Шалом, Залман, о чем ты говоришь? - не понял престаре- лый раввин. - Около синагоги шляется настоящий гусь, - Залман недоумен- но пожал плечами, - посмотрите сами. Мендель подошел к окну и выглянул на площадь. Не обнаружив там гуся, раввин с тревогой посмотрел на собеседника... - Да, жарко сегодня! Тебе, наверное, показалось. - Был там гусь! Был!.. - Ну, хорошо, был, - рав мягко переменил тему. - О чем ты хотел со мной поговорить? Залман изложил свои сомнения по поводу кодов в Торе и спросил об этом мнение раввина. Мендель, почесав бороду, ска- зал на идиш: «Их вейс!(Я знаю!) Впрочем, почему нет... Все может быть!» - Так, рав Мендель, вы даете благословение съездить к Рип- су? - Я не против, потом расскажешь. Ийе беседер! (Будет в порядке!) - Удачи! - сказал сосед Семен Погреб, - не сомневайся, Зал- ман, все будет чики-пуки! Залман вышел из синагоги, но гуся не увидел. «Смылся бродяга!» – подумал он и пошел домой. Какое же было разочарование, когда в Иерусалиме профес- 138

сор Рипс не обнаружил в Торе его фамилии. БроЦкий встречает- ся с определенными интервалами сорок семь раз, а Бродского не было... Рав Мендель сказал: - На все воля Б-жья! Амен! Сэла! Ничего страшного, ты хороший еврей, а это главное. В субботу вызову к Торе, не рас- страивайся… Погреб похлопал Залмана по плечу: - Все фигня, главное, чтоб анализы неуклонно улучша- лись. Сорок в тени, немного жарко…Как насчет выпить пива? Залман краем уха слушал болтовню Семена и думал о своем. О чем думает еврей, когда пьет пиво? Ну, в общем-то, кто о чем… Семен был не то, чтобы доволен неудачей соседа, но настроение его от этого как-то улучшилось. Залман был удручен тем, что в данном случае ничего не мог предпринять. -Так вот, - продолжал Семен, - представляешь, добавил он картошки, лаврушки, соли и поставил аквариум на огонь... - Что? - Что, что! Я же тебе объясняю, хотел суп рыбный сварить… - Кто? - Так сосед мой, Генка. У него гонки начались на почве алко- голизма. Его сейчас в Беер Шеве усиленно лечат в дурдоме… - Делириум тременс, - задумчиво произнес Залман. - Чё? – не понял Семен. - Горячка у твоего соседа, догоняешь? - Ты что, врачом был? - Вроде того. Санитарным! - усмехнулся бывший следова- тель. Семен с уважением посмотрел на Залмана. - Слышь, я в интернете прочел…У тебя, кстати, геморроя нет? Залман покачал головой. - Жалко, а то бы в два счета можно вылечить. Берешь шелуху от лука и на ночь кладешь себе под задницу. Два-три сеанса, и ты здоров как бык! И еще влияет, чтоб на полшестого не показывал… «Бред какой-то. Зачем я его слушаю?» – думал Залман по дороге до- мой. 139

Вечером долго не мог заснуть. Ворочался в кровати, взды- хал, мешал спать Циле. В голове был полный сумбур: аквариум, геморрой с луком и прочая муть. Наконец, сон накрыл его беспо- койную голову, и он увидел вполне милицейское видение - в отдел пришла ориентировка на рецидивиста, по кличке Гусь. Особо опа- сен при задержании – кусается... Особые приметы: размер обуви 48, длинная шея, нос и уши красные, носит кепку такого же цвета. Словесный портрет разослан всем оперативным работникам и патрульно-постовой службе; задействованы участковые и добро- вольцы. Обложили Гуся по всем правилам, ему явно некуда было деться. Генералу, в Главное управление, каждые полчаса доклады- вали о ходе розыскных действий… Такое началось… - Зяма! Перестань кричать! - А! Что? - Залман сел на кровати. - Насмотрелся этих сериалов! Сплошные насилия и изнаси- лования каждый день. Я этот телевизор выкину, к чертовой мате- ри… - Давно пора поменять, - Залман опять упал на подушки. - Ты во сне материшься, как… Невозможно спать! - Как мент позорный? - Хуже! И в этот момент Залмана осенила простая мысль, как ему, все-таки, попасть в Благословенную Книгу. Как говорится, рожден- ный ползать везде пролезет… На следующий день бывший следователь возвращался из Ашкелона домой умиротворенный. В кармане лежало его удосто- верение личности, где черным по синему было написано, что он является обладателем фамилии - БроЦкий, а не Бродский. Таким образом, фамилия стала правильной и подходящей к обстоятель- ствам текущего момента… Заменить букву «далет» на «цадик» оказалось проще пареной репы. В автобусе рядом с ним сидел мужик с волевым лицом и стро- гим взглядом. Разговорились. Конечно, затронули международную обстановку - Иран, Хизбалла, Хамас… Поругали, как водится, пра- вительство. Мужик спросил, где Залман работает; тот ответил, что на пенсии, иногда подрабатывает метлой. На встречный вопрос, 140

где его сосед не покладает рук, тот, молча, вытащил визитку и про- тянул ее Залману. На визитке, украшенной золотыми виньетками, золотом же было написано: ПРЕЗИДЕНТ Хаим Табачник Далее следовал номер телефона. Залман повертел в руке визитку и спросил: - А чего президент? Мужик строго посмотрел на него и представился: - Президент Ашкелонского общества любителей куритель- ных трубок! Броцкий отвернулся к окну, пытаясь скрыть усмешку. В это время автобус подъехал к остановке. Людей не было, зато, хоти- те - верьте, хотите - нет, одиноко стоял гусь. Заметив Залмана, он захлопал крыльями и, этакий подлец, нагло загоготал … Ну, и как вам это нравится? 2014 г. 141

Лантух Лантух* - в еврейской традиции это бес, которым Выс- шие силы снабдили каждого человека. Обычно хулиганит, сбивает с толку. Попадаются экземпляры со странностями: например, лю- бят поддерживать хозяина, даже делать добрые дела. Автор преду- преждает, что ни в какую чертовщину и, тем более, бесовщину, не верит… Однако эту историю ему рассказал человек порядочный, в прошлом коммунист с двадцатилетним стажем, а ныне член хабад- ской общины Залман Броцкий. Автор только слегка подверг лите- ратурной обработке его рассказ, вымарал не конвенциональную лексику некоторых персонажей, оставив только необходимую… И еще - изложение идет в третьем лице, как бы, со стороны. Впрочем, судите сами… Залман зашел на кухню, посмотрел на часы, надел зачем-то черные очки, хотя шел уже седьмой час вечера, а заодно, без всякой цели, открыл холодильник. Открыть-то его он мог, но это само- стоятельное действие не имело продолжения. Тут же следовало: «Закрой немедленно! Скоро ужин…» - Циля, я пошел пройтись! - Что вдруг?! – задумчиво спросила Циля, разбивая тре- тье яйцо в стакан. Она собиралась сделать запеканку из кабачков. Циля обожала делать запеканки. Это был ее конек - готовить здоровую пищу… Так что прогулка Залмана была очень кстати. Запеканка готовится быстро и будет готова к его приходу. Когда он придет, Циля его спросит: «Ну-ка, Зяма, иди сюда, попробуй - из чего я сделала это блюдо?» Она любила произносить это 142

слово, растягивая звук «Юююю», с ударением на последней букве. Циля косила под интеллигентную женщину, так как образование, полученное в Одесском культпросвет техникуме, позволяло ей так думать… По устоявшемуся сценарию, Залман должен закатить глаза от наслаждения и задумчиво произнести: - Хрен его знает, но, блин, вкусно! Как в ресторане! Он спустился вниз, повернул налево и вышел н а прогулочную дорожку. Бывший следователь полюбовался на цветущие сиреневым и белым цветом деревья, на красные цветы кустов, в очередной раз удивившись этой красоте. Вздохнул глу- боко и направился быстрым спортивным шагом в сторону супер- маркета. Этот маршрут Залман проделывал каждый день, кроме субботы. Прогулки он совершал не от хорошей жизни. После операции на сердце они были ему просто необходимы. На операцию шел, не зная, выживет или нет. Хирурга заменили в последний момент. Им оказался лысый, невысокого роста человек, со сладкой улыбкой… Перед операцией он подошел к Залману, взял его за руку. Пообе- щал, что все будет в порядке. Пальцы у хирурга были похожи на сардельки. Зяма сердечно попрощался с Цилей и дочкой Машкой. Потом он часто вспоминал, как в операционной анестезиолог, на- тягивая резиновые перчатки, не мог унять дрожь в руках… Залма- ну показалось, что из-за спины врача то появлялась, то пропадала какая-то рожа с высунутым красным, длинным языком, а на конце языка была приспособлена свечка. Пациента, однако, рожа совсем не испугала и внимания не привлекла. Другое удивило его - кричал где-то петух. Зачем петух, почему? Залман негромко спросил анестезиолога: - Братан, ты с утра опохмелялся? Врач посмотрел по сторонам и также тихо ответил: - Не вышло, брат... - В вену-то, попадешь?.. - Обижаешь! – обиделся анестезиолог и, накинув Зяме на лицо маску, исчез вместе с операционной… Залман часто вспоминал о своих приключениях в больни- 143

це. Вся эта история заставила измениться, видавшего виды, сле- дователя. Его гончий инстинкт следака ушел куда-то в сторону. Раньше, когда он встречал незнакомого человека, его мозг, помимо воли, включал галерею ориентировок и искал соответствие с объ- ектом. Сейчас же – «не слышны в мозгу даже шорохи». Он, как бы, ушел в себя и мало интересовался окружающими… Прогулочная дорожка вилась, не имея прямых участков, так что Залману по ходу движения открывались все время новые картины. Под тенью древ стояли скамейки с пенсионерами. На одной из них он увидел своего соседа по синагоге Семена Погре- ба. Семен оживленно беседовал с каким-то пожилым мужчиной в пиджаке и хрущевской шляпе. На лацкане пиджака красовался орден Ленина. На Семене была футболка с надписью – « Привет участникам естественного отбора!» Под надписью красовалась картинка с изображением шимпанзе во фраке и с сигарой в зу- бах… Уже вечерело, и фонари зря освещали окрестности - солн- це еще справлялось. Подойдя ближе, за спиной у орденоносного пенсионера Залман, как и в больнице, заметил уже знакомую рожу со свечкой на языке. И опять ничто не удивило его, не испугало - вся ситуация была совершенно нормальной и обычной. И на этот раз он ничего не сказал но только подумал: «Тебя как зовут, симпатичный?» И услышал: «Бен Тагмалион! Я твой лантух…» Удивило, что компания на скамейке рожу не видит. Се- мен же, приметив Залмана, закричал: «Вот и рука закона прихро- мала! Привет, полковник!» - Здравствуйте, товарищи! - Знакомься, Залман, - наш новенький. Владимир Петрович, ветеран войны и труда, председатель общества ветеранов… Ветеран после «руки закона и полковника» несколько умень- шился в размере, но на лице изобразил учтивую улыбку. Залман заметил это, пожал орденоносцу руку и сказал, что очень рад. В ответ тоже получил заверение, что Владимир Петрович весьма рад знакомству. Лантух все это время строил рожи, глотал свечку, гасил ее об ухо и зажигал снова. 144

- Как съездил в Карлсбад? – спросил Залман Семёна, не сво- дя глаз с нового пенсионера, за шляпой которого прыгал и гримас- ничал Бен Тагмалион. Нет, ну, натурально, вел себя, как обычный бес… Впрочем, что с лантуха возьмешь… - Зае…, - Семен покосился на Владимира Петровича, - то есть, отлично! Но смеху было! Клубника у них - ягода, а щека - ягоди- ца. Прикинь, о пацане говорят: он поцеловал ее в ягодицу. Но это еще не все… В вечернем баре, при входе, плакат: « Девки даром!» В смысле, девки проходят бесплатно. Мы, блин, угорали… Залман усмехнулся. Семен болтал без умолку, сыпал чешски- ми словами, смеялся. Ветеран улыбался достойно, снисходительно поглядывал на Семена, солидно кивал головой; в общем, вел себя убедительно, словно сообщал собеседникам: мол, все это чушь собачья и не главное в жизни… Залман неожиданно прервал болтовню Семена и спросил у пенсионера: - Сколько у вас ветеранов в обществе? Орденоносец ответил сразу, как будто вопроса ждал: «Тридцать четыре, но, к сожалению, многих уже нет с нами», - без видимого сожаления сообщил Владимир Петрович. Семен во все глаза смо- трел на друга. - Они платят членские взносы? Лантух закатил правый глаз и чихнул три раза. - Плата чисто символическая, пятьдесят шекелей в месяц. Эти деньги… А почему вы спрашиваете? - Да так, просто любопытно… - Эти деньги идут на экскурсии, концерты, ну и бывает… на похороны… Залман понимающе склонил голову и мысленно спросил у лантуха: «Врет?» Лантух мелко закивал башкой и от чувств опять высунул язык, теперь уже с двумя свечками. «Где же я видел это- го типа?» - думал бывший следователь. - Ведь точно видел… Он шел по дорожке в задумчивости. За кустами с красными цветами иногда мелькала тень Бен Тагмалиона... Дома Залману было предложено попробовать уже готовую запеканку. Он откусил хороший кусок, привычно закатил глаза 145

и… тут-то вспомнил, где видел орденоносца. Правда, тогда тот был «Героем СССР» и сидел в саратовском СИЗО под следствием за мошенничество… - Корнейчук! Точно, это он! - Залман стал вспоминать детали ориентировки. Циля, гордая своим произведением, ждала, что Зяма, как обычно, спросит - из чего она сварганила эту запеканку… - Хрен его знает, но, блин, вкусно! Как в ресторане! - разре- шился Залман. Циля за долгие годы совместной жизни изучила мельчайшие изменения в поведении мужа. Она знала, какое выражение лица бывает у Зямы, когда он врет. Сейчас он не врал, но и правду не говорил. Не о замечательной запеканке Зяма думал. В его глазах она усмотрела давно забытый гончий блеск, свойственный ментам, когда они берут след. Поэтому решила провести разведку боем: - Зяма, тебе наплевать на то, что я стараюсь разнообразить твое меню?! - Циля, не морочь мне голову своей запеканкой. Эту запе- канку любишь только ты сама, поэтому и готовишь её… - Грубьян! – взорвалась Циля и, возмущенно стуча каблу- ками, ушла в другую комнату… Через час она подсела к Залману. Он сидел на диване и смотрел телевизор. - Что за фильм? – ласково спросила Циля. Её разбирало любопытство. Таким мужа она давно не видела… Залман пожал плечами. - Зяма, ты во что-то влип, мой дорогой? - проворковала Циля. - Не я, Циля, не я... - Зяма, говори, что случилось! Ты же мне все равно расска- жешь! - Циля хищно улыбнулась. И кто бы сомневался… Залман рассказал Циле, как познако- мился с мошенником, обирающим ветеранов войны. - Этот крендель, лет пятнадцать назад, проходил у нас по не- скольким эпизодам. А что я в Израиле могу сделать?… Документы он подделывает филигранно - комар носа… 146

- Зяма, выход есть! - подумав, сказала Циля. - Сашка, ты гово- рил, еще работает… Черносватов! Должен работать…. Да брось! Где Сашка, а где я…. - Это хоть что-то, а вдруг поможет! Сначала выясни, где эта сволочь живёт. Твой Погреб должен знать… -Ты права! Семён говорил, что часто режется с ним в домино. - Ну, чего ждёшь, полковник! - Циля ласково чмокнула, пре- бывавшего в задумчивости, мужа в лысую голову… Утром он позвонил в Москву своему приятелю и собутыль- нику, подполковнику Черносватову. Приятель оказался на месте. После криков и воплей, которые всегда присутствуют в разговоре давно не видевшихся друзей, Залман перешел к делу: - Пробей мне одного пассажира: Корнейчук Павел Федоро- вич, 1957 года рождения - он же Сретенский, он же Можаев, он же Коган. Может иметь и другие фамилии. Кличка - Корней… Дей- ствует по поддельным документам высокого качества, соответству- ющим истинным. Проходил по статье - мошенничество и подделка документов… - Зачем тебе? - удивился подполковник. Было слышно, как он говорил в местный телефон: « Закревский, зайди ко мне». - Зяма, позвони через часик, лады? Повторный звонок все расставил по местам. Оказалось, Корней находится не только в российском розыске, но и международном. - Сашка, если звезды падают, то лучше, чтобы падали на погоны! Считай, ты скоро перестанешь быть подполковником… - Зяма, что ты мелешь?! Меня скоро выгонят на пенсию, ка- кие звезды… - Этот Корней живет недалеко от меня. Я его недав- но случайно встретил. Записывай вводные… - Гонишь! - Сашка, зуб даю! Ну, не звезду… Но премию-то я тебе точно обеспечил. Давай записывай! - С меня пузырь! - Спасибо, друг! - улыбнулся Залман… На прогулке Залман снова увидел орденоносца и радостно поз- доровался с ним: 147

- Как поживаете? Все в порядке? Как здоровье? Где-то, вдалеке, прокричал петух… Из-за кустов, за ска- мейкой, Залман услышал знакомое хихиканье… 2016 г. 148

Дрова Это дежурство было последним в карьере следователя Брод- ского. Все было как обычно. Пьяные драки, хулиганка, мелкий гоп - стоп. К вечеру сообщили о поножовщине в Кирпичном проезде. Опера и криминалисты были на выезде, но, как подозревал сле- дователь, все они пили пиво в стекляшке у метро. Пришлось ехать одному… «Бытовуха, бытовуха, это классная игра»- бормотал следова- тель, поднимаясь на второй этаж. В подъезде пахло кошками и мо- чой. Бродский медленно поднимался по ступенькам. Глаз скользил по стенам, испещрённым рисунками и надписями… Настенные росписи, наверняка, поставят в тупик палеонтологов будущего… Ведь понять надписи: «Солнцево – страна чудес: зашел в подъезд и там исчез» или «Катя, извини за триппер, я люблю другую», или «Все суки!»- будет невозможно. Дверь в квартиру была открыта. Бродского встретил участко- вый. - Ковалева уже увезли, Колька на кухне сидит, бухой, но вро- де соображает. Бродский прошел на кухню. За столом сидел хозяин. На полу валялся окровавленный нож. Стол был украшен остатками еды. На крышке открытой консервной банки сардин сидел таракан и дружелюбно смотрел на следователя. Закончив составлять прото- кол осмотра и изъяв нож, Бродский спросил у Николая просто, без протокола: - Ты зачем Анатолия ножом пырнул? 149

- Дык он сказал, что «Спартак» как команда, говно!.. - стукнул он кулаком по столу. - На моем месте ведь каждый бы поступил так же!? - Конечно, конечно, - сказал следователь Бродский. - Ты что гонишь, Николай? – сказал с осуждением участко- вый и посмотрел на следователя. Тот согласно кивнул… Через три дня следователю вручили почетную грамоту и проводили на пенсию. Был, знаете ли, месяц май, дача звала к себе, древние ин- стинкты хватали за шиворот и тащили к земле любителей дачного спорта. Иметь дом за городом было престижно, это говорило о за- житочности владельца недвижимости. И каждое лето Залман с Ци- лей выезжали на дачу в деревню. Пока дети не уехали в Израиль, они помогали родителям; теперь все надо было делать самим. Дети звали к себе… Циля хоть сейчас уехала бы, но Залман тормозил: « Вот на пенсию выйду, тогда может быть»… Бывший следователь и Циля копаться в земле не любили. Залман говорил: - Циля, невроко, пора коров доить, доярки уже пляшут фрейлехс у излучины реки. - Зяма, ты вскопаешь огород… - Циля, я буду грязный и вонючий, там и помыться нельзя. Нет дров. - Купим дрова и натопим баню, - Циля любила, чтоб Залман мылся каждый день. Все, чем она пользовалась, должно было быть чистым. А на даче чистым был только воздух. Даже прохладной родниковой воде Циля не доверяла и тщательно ее кипятила. - В деревне нет никаких условий, - жаловалась она своей подруге, - представляешь, нет газа - печное отопление, туалет, сама знаешь какой, сосед слева - татарин… - Дров надо купить? Надо, купим! Залман не только купил машину дров, но и вскопал огород. За четыре бутылки водки весь огород был виртуозно вспахан местным трактористом Гришей. Он похвалил Залмана: - Ты, Соломоныч, хоть и еврей, но, прям, как русский! 150