космос-2 (копия22)

прилично. Солидно так, сдержанно, немного помедлив, отвечал на вопросы и даже пошутил, что после передачи Сазонову могут присвоить степень доктора наук без защиты. Этой шуткой он густо насыпал соли на открытую «рану» эксперта по кибернетике. Волков обещал прийти на передачу и сердечно распрощался с изобретателем. «Это конец! - навязчиво вертелось в его голове, - это конец! Конец! Стоп! Почему конец? И кому?» Автор с болью в сердце приступает к ужасному финалу этой правдивой истории. Но, что было, то было, и не в его правилах отступать от правды. И так... И был день, и был вечер, и наступила ночь. Не светила луна, тучи закрывали небосвод... Было темно, только тусклый свет от нераз- битых фонарей кое-как освещал деревья и дома, с темными не- освещёнными окнами. «Запорожец» скромно стоял на своем месте, у забора. Сазонов коротал время на кухне. Он, по обыкновению, что-то мастерил. Внезапно раздался истошный крик на улице. Са- зонов выглянул в окно - никакого движения перед домом не было, однако, кто-то кричал. И тут он услышал: «Витька, на помощь, наших бьют! Больно же, гад! - это был голос «горбатого», который из последних сил вдруг запел: « Враги партизанку поймали, хотели все правду уз…» Cазонов выскочил из квартиры, скатился вниз по лестнице, подбежал к машине. Дверь была приоткрыта, из нее вырывались языки пламени. Виктор отбежал подальше, и тут полыхнуло - взорвался бензобак. Сазонов заплакал, шепча в безутешном горе: «Горбунок», за что ж тебя так, кому ты худое сделал? Как же я без тебя теперь, «Горбунок»?» Сжимается горло и лежит на душе тяжелый камень. Помя- нем, товарищи, минутой молчания первого в мире мыслящего ки- бера. Он был наш, отечественный. И погубил его наш, отечествен- ный, «неандерталец» способом, известным с глубокой древности. Вот такая история. Сейчас, наверное, все по-другому. Не знаю, может оно и так... 51

Послесловие Виктор Сазонов сейчас проживает в США и читает лекции в университете. За большие деньги он достал где-то горбатого «Запо- рожца» и, к удивлению коллег, ездит на нем. Волков стал академиком и тоже читает лекции в университе- те. У него все сложилось хорошо. Возит его шофер на шестисотом «Мерседесе». 1988г.-2011г. 52

Пианист События этого рассказа правдивы по своей сути, поэтому автор не принимает претензий по поводу истинности происходив- шего. Москва, Петровка, дом-кооператив Большого театра. За несколько дней до третьего тура музыкального конкурса имени Чайковского… - Видите ли, молодой человек, расстройку фортепиано вызы- вают два различных процесса, - настройщик оглядел инструмент и, пожевав губами, продолжил… Первый: если колки в вирбельбанке не в состоянии держать струны в натяжении, настройка, в принци- пе, невозможна… Второй процесс - изменение напряжения между деталями инструмента, ответственными за чистоту звучания. Вы, конечно, меня понимаете? Натан прекрасно понимал настройщика и согласно кивнул. - Можно что-то сделать, Иван Сергеевич? Ездить на улицу Герцена далековато. Я же не могу все время сидеть в консервато- рии… Настройщик не ответил на вопрос, как будто не расслышал, и про- должил: - Кроме того, сезонные изменения влажности и температуры влияют на чистоту строя. Летом дека разбухает, зимой - наоборот, 53

«усыхает»… Он прервал работу и посмотрел вверх на назойливо жужжа- щую муху. Она села на портрет Мендельсона. - Все мухи жужжат в фа мажоре, - Иван Сергеевич сощурил глаза. Это у него означало улыбку… - Мы заплатим, сколько скажете. - Конечно, заплатите, - ответил настройщик и расстегнул сумку, - сколько лет инструменту? Натан пожал плечами. - Лет тридцать пять - сорок… - Да, почти на пределе. Даже Bluchner не живет дольше пяти- десяти, потом ему необходим капремонт. - Иван Сергеевич, у меня через несколько дней третий тур. - Знаю, знаю, молодой человек. Вы меня видите? - неожидан- но спросил настройщик. - Вижу, конечно… - Так вот, молодой человек, я бросил всю свою работу, когда узнал о вашей проблеме. И вот я здесь. Я был на втором туре, где Вы исполняли вариации Веберна. Ничего подобного прежде я не слышал! - Спасибо, - Натан смутился, - но мне кажется, что амери- канец может обойти. Вы ведь слышали в его исполнении двадцать восьмую прелюдию Скрябина? - Да, он был превосходен! - настройщик взволнованно взмахнул рукой, и Натан вдруг увидел, что рука изуродована. Заме- тив изменившееся лицо Натана, Иван Сергеевич никак на это не среагировал. Взял свою сумку и, бормоча что-то под нос, присту- пил к работе… Натан, чтобы не мешать мастеру, ушел на кухню, где отец, старый скрипач оркестра Большого театра, сидел и решал крос- сворд. Он оторвался от журнала и вопросительно посмотрел на сына. - По-моему, все будет в порядке... - Ты уверен? - Папа, ты можешь купить клейкую ленту? Мух развелось, сплошной фа мажор... 54

- Не нервничай! Тебе нельзя нервничать. Мухи? При чем здесь мухи… Старая площадь, кабинет секретаря ЦК по идеологии… - Войдите, - Петр Нилович откинулся в кресле. Вошедший, лысоватый человек, в безукоризненно сшитом костюме и с бабоч- кой, неожиданной для этого заведения, застыл у двери. - Проходите, присаживайтесь, - пригласил хозяин кабинета. Человек быстро, несмотря на солидные габариты, прошел к сто- лу и уселся на краешек стула. Петра Ниловича, сына рабочего, удивляло поведение многих чиновников от искусства. Было в них что-то холуйское: они как бы извинялись, что занимаются делом несущественным. Сколько раз на совещаниях в ЦК и в Министерстве он говорил, что искусство не менее важная часть жизни советского общества. Не менее важная, чем тяжелая металлургия или желез- нодорожный транспорт… Чиновниками же становились партийные назначенцы или те, кто не состоялись в своей области: в музыке, в театре, кино… « Не прав, не прав Суслов… Каждый раз запрещать. Это соз- даёт нездоровую обстановку в обществе. Разрешил же я Твардов- скому в «Новом мире» напечатать «Театральный роман» Булгакова, а Михаил Андреевич запретил. И зря! Надо было бы показать этих «театральных пауков» в банке». Петр Нилович ценил Твардовского как поэта, и уважал как мужика. Только он мог сказать, что не верит ему после этой исто- рии с «Театральным романом». Не верит секретарю ЦК!.. Хозяин кабинета внимательно посмотрел на посетителя. Отметим, что Петр Нилович всегда говорил, не повышая голоса… От этого, у слабонервных, повышалось давление и начи- налась бессонница. - Здравствуйте, Петр Нилович. - Здравствуйте. Вы курируете конкурс Чайковского от Ми- нистерства? 55

- Так точно, Петр Нилович. - Кто, как Вы предполагаете, будет первым? Куратор, тертый калач, ответил неопределенно: - Четыре человека вполне могут претендовать на первое место. - Как наш? - Он великолепен, но вы сами знаете, он ведь… пятый пункт… - Есть мнение товарищей в Политбюро, сообразуясь с поли- тической обстановкой, что должен победить американец. Хотя он, по моим сведениям, тоже,… знаете ли, не чукча… - Но, Петр Нилович, конкурс международный. В жюри сидят профессионалы из многих стран. - Если американец такой сильный исполнитель, то лучший довод для его победы - блестящая игра. Ведь он играет блистатель- но, не правда ли? - Петр Нилович, сделаю для этого все, что смогу. Слово ком- муниста! - Надеюсь. Всего хорошего… улица Петровка, дом-кооператив Большого театра… Из салона послышалась музыка. Соната Доницетти, опре- делил Натан. Мелькнуло в голове: «Это с его-то рукой - и Дони- цетти! Можно с ума сойти». Натан с отцом остановились у входа в салон. Настройщик прекратил играть… - Все готово, принимайте работу. Натан подошел к инструменту и с того места, на котором Иван Сергеевич закончил, доиграл до конца эту труднейшую пьесу. Настройщик стоял, сгорбившись, глаза смотрели отрешенно. Вид- но было, что в жизни его что-то произошло, и настройщиком он стал по необходимости. - Сколько мы вам должны, Иван Сергеевич? Иван Сергеевич у двери обернулся. - Рассчитаемся после конкурса. Устраивает? - Он поднял 56

свою изувеченную руку, посмотрел на нее. - Это с войны… Платформа «Северянин», Ярославской ж. д. За день до третьего тура, Натан оказался в районе Свиблово. Там жил его ученик, друг детства отца. Пенсионер от скуки решил заняться музыкой. Натан мог бы перенести урок, но решил, что надо немного развеяться, сменить обстановку. Тем более, в дороге можно повторить сложные пассажи первого концерта Чайковско- го. Лучше всего это у него получалось в пригородной электричке: вечером, обычно, народу в вагоне мало... Доехав на трамвае до Северянинского моста, он дошел до платформы «Северянин», купил билет и стал прогуливаться. На противоположной платформе стояли человек десять, из них двое пьяных. Поначалу все было спокойно и не предвещало ничего особенного. Вдали раздался шум приближающейся электрички. В это время, между пьяницами началась потасовка. Стоявший у края платформы, получил прямой удар в челюсть и свалился вниз, головой войдя в гравий насыпи. Ноги и туловище оказались на рельсах. Электричка быстро приближалась. Натан спрыгнул вниз на насыпь, схватил горемыку за одежду и затащил под платформу. Когда Натан взобрался обратно наверх, до электропоезда остава- лось метров десять. Его трясло… Поначалу он ничего не почув- ствовал, но через какое-то время ощутил боль в правой руке. А это уже пахло катастрофой… В панике он поехал в приемный покой больницы Склифо- совского. Ему сделали рентген. Травматолог «успокоил», что это просто растяжение, недели через две пройдет. Наложили повязку, пальцы работали, но боль отдавалась в плечо. Натан приехал домой. Было уже поздно. Отец спал. Он ри- нулся в салон к роялю. Когда закончил играть, увидел испуганное лицо отца. - Натан, что с тобой случилось? – спросил старый скрипач… 57

Большой зал Московской консерватории… На третьем туре, после китаянки, шел американец. Затем был перерыв, и наступила очередь Натана. Выходя из левого выхо- да на сцену, он оглядел зал. Отец и родственники сидели, как всег- да, в пятом ряду; за ними, в седьмом, он увидел Ивана Сергеевича. Тот приподнялся и сделал вопросительный жест… Натан развел руками. Маэстро взял палочку в руки … Когда затихли последние аккорды, Натан прижал правую руку к груди, поклонился и ушел за кулисы под аплодисменты и крики «Браво!» В жюри были ожесточенные споры: кто-то говорил, что с забинтованной рукой Натан играл великолепно и, вообще, он герой. Кто-то заявлял, что с травмой вообще нельзя выступать. Мнения разделились. Решающим в пользу американ- ца оказался голос представителя социалистической Монголии. Натан стал вторым. Третьей - китаянка. Старая площадь… Петр Нилович остался доволен результатами. Даже его референт позвонил куратору конкурса и от имени шефа поблаго- дарил за проделанную работу. Петра же Ниловича, через месяц, поблагодарил сам Суслов, встретив его на секретариате ЦК. __________ Иван Сергеевич позвонил Натану и встретился с ним после заключительного концерта лауреатов. - Здравствуйте, Иван Сергеевич! - обрадовался Натан. - Здравствуй, лауреат! Что с рукой? - Ерунда! Послушайте, Иван Сергеевич, я с вами еще не рас- платился, сколько я должен? - Натан, ты мне ничего не должен! Рад был тебе чем-то по- мочь!.. И, смеясь, добавил фразу из «Бриллиантовой руки»: - Береги руку, Сеня!.. 2015г 58

. Гол в ворота Бразилии Степан Скачков уже четвертый час «пилил» по дороге на Орел. Не то чтоб было скучно, он привык к одиночеству в пути. Но приемник не работал, попутчиков не было. Передумал обо всем. От нечего делать стал вспоминать имена игроков, которые забили гол в финальном матче на чемпионате мира в 1970 году. Встреча- лись Бразилия и Италия. Вспомнил почти весь состав бразильцев. Как сейчас вспомнил гол, забитый Карлосом Альберто. Пеле бе- жит с мячом, этак, не спеша… По правому краю, из -за его спины, выскакивает этот Карлос, а Пеле вроде его и видеть не должен, на спине глаз-то нет - «тык» пырком на ход… Тот как ахнет, вратарь даже не дернулся… Класс!! А Пеле, когда у нас в Москве играли в 1962, кажется, так Воронин его и за майку, и за трусы… Ни хрена не помогло! Три один или три ноль, не запомнил. Бразильцы разде- лали наших, как Б-г черепаху. И когда научатся?! Степан поймал себя на том, что говорит вслух: «Ну все, при- ехали, сливай воду! С этой работой совсем еб..тся можно. Сидишь тут, как в камере - одиночке, бляха муха. Там хоть читать дают, а здесь...И радио еще накрылось»… «Эх, дороги, пыль да туман», - запел Степа и повеселел. Спев куплет, замолчал - дальше забыл… Вспомнил Боярского: «Па-па… па-па..порадуемся на своем веку, красавице и кубку, счастливому… мальцу…Эх!...Нормально Боярский поет. Как там дальше!» Не вспомнив, принялся за другую: «Хотят ли русские войны, спросите Вы у тишины! У мм… у тополей...». Слова какие-то дурные, кто её хочет… Может и есть придурки. Говорят, Рейган готовится к новой войне. А почему они его, козла, не снимут? Как Никсона, по спине мешалкой. Что у аме- 59

риканцев детей нет?! Правильно пишут - простые американцы за мир и дружбу между народами. Но, как всегда, кто простого чело- века будет слушать. Вон старший механик Шишкин, пока бутылку ему не поставил, стартер выдавать не хотел, а ведь это его прямая обязанность, прямая... Мудазвон позорный. Хоть и выпили вместе, но это с какого перепугу я ему должен ставить… Много еще у нас недостатков, ох, много... Степан помрачнел и сурово стал смотреть вдаль. Вспомнил Штирлица, когда тот возвращался из Швейцарии. Лицо разведчи- ка. Плотно сжатые губы. Степан пожалел, что не пошел учиться после армии в техникум: «Штирлиц, он тоже с малого начинал. А Королев даже сначала в ФЗУ пошел. Счас бы я уже майором был». Степан представил себе, как вдалеке от родины сидит где-нибудь в кафе. Двери открываются, и входит Нинка под руку со связником. Да, нервы надо железные иметь. Степану захотелось домой. Мальцы увидят, закричат: «Папка приехал! Ура!» А стар- шая, небось, и ухом не поведет, все как мать старается. Нос квер- ху, это ей не так, бензином воняет… Командует: «Сапоги сними, руки иди мой ». И что это за порода бабья… Работаешь, как папа Карло. Врач сказал: «У вас молодежный геморрой намечается от долгого сидения»… «Простой шофер, видишь ли… Ну и что, не всем же завга- рами быть, кому-то и работать надо. На работягах весь этот мир стоит, а попробуй с получки отдохнуть, дня два разговаривать не будет. И ходишь, как бобик обоссанный, с виноватым видом, вроде провинился в чем-то. Ну, их всех в…» Степан достал одной рукой беломорину, сунул в рот. При- курил. Дорога шла прямо, без изгибов. Уходила к горизонту сизой лентой. По бокам за кюветом плыли огромные желтые поля. И дорога, и эти поля напоминали огромную бабочку- капустницу, раскинувшую свои крылья над землей. «Красиво!..» - подумал Степан. День шел к вечеру. Солнце уже клонило свою рыжую голову, зажигая горизонт оранжевыми и красными, как кровь, прожи- линами. До Орла оставалось не больше ста километров. Беломо- рина, казавшаяся спичкой в огромных его руках, погасла. Степан 60

смотрел в точку на горизонте, туда, где сходилась дорога. Все, что было сбоку, улетало назад с огромной скоростью. Внезапно, вдали на обочине, замаячила фигура с поднятой рукой. «Давно бы так, - оживился Степан, - счас выездное заседа- ние откроем». Включив поворотник, съехал на обочину. К своему удивлению он увидел мужика, примерно одних с ним лет, в шляпе, в пиджаке, при галстуке и… без штанов, в одних трусах. В руках мужик держал портфель. «Не зря, значит, я сюда ехал, счас кино покажут!» - подумал он... - До поворота на Гостюхино подбросишь? Это по дороге. - Давай, садись. Мужик влез в кабину, хмуро посмотрел на Степана, потом вздох- нул и сказал: - Вишь, ограбили меня. - Наполовину? Мужик замотал головой… - У тебя запасные штаны есть? - А на что мне запасные, я не маленький. -Тогда, может, крючок километра в два сделаешь? Мне домой надо. Степан почесал затылок. - Я заплачу. Вот те крест, заплачу! - Не в этом дело, - Степан вырулил на дорогу, - этот крючок у тебя, небось, проселком, а я стекло везу. - Дорога там хорошая. Потеряешь минут двадцать, а на бу- тылку заработаешь… - Бутылка - это хорошо, это само собой, - Степан хитро улыбнулся. - Ты мне лучше скажи, он посмотрел на волосатые ноги попутчика, ты помнишь чемпионат мира семидесятого года в Мексике? - Нууу, припоминаю… - Финал помнишь? - Бразилия – Италия? Помню, еще бы… Не забывается такое никогда! Мужик первый раз улыбнулся. 61

- Все голы помнишь? - Так, значит, Пеле - первый гол… - Ошибаешься, второй, - поправил Степан. - Первый - Тостао… или - Герсон, второй - Пеле, третий - Жаирзиньео. Четвертый… Слушай, здесь поворот и километр по бетонке… Четвертый, четвертый, кто же забил четвертый? - мужик почесал затылок. Степан с симпатией посмотрел на попутчика и спросил: - Кто ж тебя обнес болезного? - Да все ерунда, не бери в голову. Четвертый… Слушай, а кто забил четвертый? - Ну, кто? - Ревелино? - Нет, не Ревелино… - Ну, я не знаю, но гол был красавец! С правого края бежит этот черный, а Пеле ему пас на ход. Все, знаю! Защитник! - А звать-то как? - Черт его знает! У Италии я помню, кто заколотил. А этот тормоз на правом краю, загорелый гад, как же его… - Карлос Альберто! – подсказал Степан. -Точно, Карлос этот. Ну и пушка у него. Если б в штангу по- пал, снес бы ее на фиг… - Слыш-ка, я всю дорогу вспоминал, кто бразильцам гол забил… - Кто, кто… Бонисенья, а кто же ещё. Его еще тогда в сбор- ную мира взяли. Степан и его попутчик блаженствовали. Но всему прекрас- ному приходит конец… - Как тебя зовут? - спросил мужик. - Степан, а тебя? - Коля. Слушай, Степа, видишь тот дом с краю? - Ну... - Подъедешь к загородке, там меня высадишь. Потом езжай к калитке, выйди из машины и постучи. Откроет жена. Попроси воды попить. - А ты, значит, огородами, огородами, да к Котовскому - об- 62

ходной маневр?! Чего тебе бояться, тебя же ограбили! Конспира- тор! Николай посмотрел на Степана, как на маленького. - Честно говорю - ограбили. Ехал с района. На заседании пе- редовиков просидел часа три. Упрел совсем в этом костюме. Когда возвращался, решил искупаться. Ну и смотрю, какой-то крендель мои штаны примеряет. Я выскочил, а он деру по стерне. Прям – «Москва - Воронеж, фиг догонишь»... Босиком не побегаешь. А баба у меня ревнивая, она меня даже к Софии Ротару ревнует. При- кинь, ну не дура? Доказывай ей, что это я не от любовницы в окно выпрыгнул. Сожрет, как лев теплые макароны… Николай спрыгнул на землю, зачем-то поправил галстук и, пригибаясь, словно солдат в окопе под обстрелом, побежал вдоль забора. Вскоре Степан потерял его из вида. Немного подождав, он подъехал к калитке. Вышел. Размял затекшие ноги. Закурил. Вече- рело. На небе зажглись первые звезды. Постучал. На стук выбежа- ла девчонка лет двенадцати. Когда подошла, Степан увидел, что она похожа на отца - такие же голубые глаза и русые волосы. - Воды не принесешь попить, - попросил Степан. - Счас, принесу, - и побежала обратно. Когда она скрылась за дверью, вдруг в доме раздался какой-то шум, звон бьющейся посуды и женский крик… Степан сплюнул и пошел к машине. В это время из дома вышла девочка с кружкой в руке: - Дядь, вы куда? Я вам воду принесла! Степан махнул рукой, залез в кабину, завел свой дальнобой- ный КАМАЗ, развернулся и взял курс на Орел… 1987 г. 63

Попутчик Этот парень подсел к Степану в районе Беднодемьянска. В руках куча коробок. В темноте Степан не разобрал, что это за коробки. Поехали. Попутчик, парень под тридцать, в новой шляпе. Неразговорчивый, но слушает с интересом. А Степану, известное дело, дай только поговорить. Казаться солидным, таким, знаете, недоступным, как некоторые водилы, привычки не имел. «К чему понты раскидывать, - думал, бывало, Степан, - к чему щеки наду- вать; из-за рубля или трояка Ваньку ломать. Да провались оно всё! Мы же люди!» Именно это он почему-то и стал, ни с того ни с сего, объяснять своему пассажиру. Тот усмехнулся, закурил. Поехали… - А вот, случай еще был. Говоришь, тебе на Труд - поселок? Случай был с Васькой, с Труд - поселка, как его, то есть, фами- лия Круглов, кажется. Сам я его не знал, но звону в округе было много. Сказывают, парень был хороший. Не пил совсем. - Степан повернул голову, к пассажиру, желая увидеть эффект от сказан- ного, - ...но в какой-то момент сломался. Начал выпивать из-за Ленки Крючковой. Бабы они все знают, кто и с кем за десять верст в округе от Копытова. Вот порода! А! Да, Лена, Лена - коса по колено. Ходил он с ней с полгода наверно: как из армии пришел, так и начал с ней ходить. И эта Лена крутила Васей только так. В руки никак не давалась. Он ей и замуж предлагал, что бы все было по-честному. Предлагал на север или на БАМ поехать: «фанеры» срубить, дом обставить, телек цветной приобрести. Степан включил ближний свет. Светила луна, дорога сквозь легкую дымку, как на ладони. Поля затянул низкий туман, и стога 64

были похожи на спины китов, плывущих в сером туманном моло- ке. - А Лена эта: «Иди ты, говорит, туда-то и туда-то». Повто- рять неудобно, - не в деньгах, говорит, счастье. Жизнь надо про- жить так, чтоб было чего вспомнить. Понял?! Она себе, наверно, очень передовой казалась. Парень неопределенно пожал плечами. Степан продолжал. - Ну вот, значит, Ваське лишний раз не улыбнется. Мимо смотрит. А если, вдруг, у ей хорошее настроение, этот телок прямо изнутри светиться начинает. Да… Так она его раскачивала, пока парень не сорвался. Взял и накушался мухобоя. Называется так по- тому, если его стакан выпить, а потом выдохнуть, то муха, попав- шая в струю, падает без памяти и умирает в муках. Парень рассмеялся. - Действительно, его еще «Cамкрест» называют. Мужики обменялись понимающими взглядами. - И вот, конечно, парень однажды вечером с досады хлеб- нул мухобоя. Оно все бы ничего, если бы бутылка была чистая, без самосада. Его для крепости кладут. От него и сильные мужики дуреют. А тут в первый раз… Со стакана парень очумел и пришел в дикое состояние. Развезло бедолагу - пел матерные частушки, плясал танго с огородным пугалом. В общем, наделал шороху. Ленка увидела, чего он вытворяет, развернулась и пошла домой. А потом совсем прекратила с ним разговаривать. Ей, как бы, и невдо- мек, что это он с горя, из-за нее, накушавши. По настоящему Вася стал выпивать, когда она вдруг уехала в Москву работать, по лимиту. Перед отъездом, он взял и ляпнул ей на прощание: «Приходи в мои душистые постели в пятницу, на будущей неделе». Представляешь?! Во, дуролом! Это он, конечно, от стесненья нахамил. В общем и целом, расстались они. Не скучно я излагаю? - Ты рассказываешь, как будто сам видел и слышал, - парень серьезно посмотрел на Степана. - Так про это до сих пор языки чешут… Слушай, что было дальше. Васька, чтоб с глаз долой, пошел в объездчики - по ночам работать. Тосковал по Ленке - одна ведь в городе. Кругом незнако- 65

мые люди в шляпах. А девку обидеть, что чихнуть. - Степан скосил глаза на шляпу попутчика. Степан вспомнил, как сам работал в молодости объездчи- ком. Любил, чтоб туман по полю, как сейчас. Туман коню по коле- но, идёт как по облаку. Впереди сплошное молоко, а сзади сереет просека. - Доходил он так года полтора. Лично на него никто не жало- вался. Он вообще тихушник… Степан заметил, что попутчик повернулся к нему и внимательно слушает. Значит, интересно. Польщенный, он приступил к главной части своего рассказа. - Через года два вернулась эта Лена. Что хотела, то и доби- лась. Теперь ей будет чего вспомнить. Приехала она, надо сказать, не с пустыми руками. У неё в руках был сверточек, такой миниа- тюрный, с кружевными оборочками… Степан многозначительно посмотрел на попутчика. - У нас, вообще-то, в нечерноземной полосе, трудно кого-то удивить. Народ тут подобрался бывалый, битый. А на Труд - посел- ке, особенно. Мать-одиночка - чего тут удивительного. Их повсю- ду, как собак нерезаных, тьма- тьмущая… Но Ленка удивила всех. Парень у ней цвета пережженного сахара получился - темно-коричневый и головка вся кудрявая. Ваней звать. Когда его весь поселок пересмотрел, начались пересуды. Бабы и девки, все в один голос ругали Ленку, осуждали ее. Как послушаешь, с каким видом ругают, становится ясно, что с ними такого сраму не случилось бы. Уж они бы устояли, как ни было трудно… Хотя, конечно, интересно. Как, обычно, бывает: поговорили, поговорили да бросили болтать. Однако при случае, кто-нибудь да вякнет. Был как-то в Масловке, это десять километров от поселка… Так там рассказывают, что в Труд - поселке баба родила тройню негров от китайца: все черные, но косоглазые. Чего только народ от скуки не выдумает. Степан рассмеялся. Его попутчик, насупившись, смотрел на дорогу. 66

- Значит, прописалась она у матери, оформилась на работу. Она счас на почте, говорят, работает. Такая же, как и была, ходит по поселку - глаза не прячет. Василий, конечно, тут как тут. В ее-то положении надо бы по-другому себя вести, а она дала Васе полный отлуп. По-моему, она не совсем нормальная. Парень, до этого молчавший, вдруг заговорил: - Вообще-то, ее понять можно. Она же знала, что Вася лю- бит ее без памяти. Думала, если сойдется с ним, он зло на Ванюшке выместит… - Может ты и прав, кто знает. А замуж она так и не вышла. - Не вышла? - переспросил попутчик, уставившись в темно- ту. - Неа… Месяца через три, как она вернулась, по почте ей стали приходить деньги. Рублей триста в месяц. Так две Ленкины подружки, которые с ней здороваться перестали, как узнали про это, подали на расчет и свинтили в Москву… - А Вася что? – с улыбкой спросил парень. - Вася, говорят, вскоре рассчитался. Как бы проснулся че- ловек. Разговаривает, шутит. Сказывали, он в Норильске на кране работает. Может женился, врать не буду, не знаю… - А к негритенку все привыкли. Мальчонка растет симпа- тичный, улыбчивый. Таких любят. Посмотреть на него я тоже за- езжал. Да многие приезжают поглядеть. В поселке даже гордиться стали, что у них негритенок растет. Ни у кого нету, а у них есть… Подъехали к повороту на Труд -поселок. Степан тормознул. Парень дал ему трехрублевку. - Много, можно и рублем обойтись. Засмущавшись, Степан сунул трешку в карман. - Дают - бери, - парень перегнулся к спальному месту и начал доставать свои коробки. Степан включил плафон и стал ему помогать. Это были это коробки с игрушками… Детскими игрушка- ми… 1987 г. 67

Габаритные огни «…Тихо сам с собою, тихо сам с собою, я веду бесе...эду..» , - выводил Степан Скачков мелодию известной песни. Настроение у него было задумчивое, лирическое… Час назад была поломка. Ставил новый ремень вентилятора, старый порвало в лоскуты. Проколупался минут сорок… Сме- нил-таки, хоть дело уже в темноту зашло. Хорошо, что ремень был, а то бы крышка, привет, Вася! Иди его найди, ремень, на дороге. А если у кого и есть, счас он тебе его задарма отдаст. Рублей пять или бутылка, не меньше. Ну почему просто так не помочь, мол, на тебе, Степан Егорыч, ремень, пользуйся, Б-г даст, сочтемся. Нет, ждать не хотят, пока сочтемся - давай счас и гони тити - мити. Конечно, если свой попадется или просто мужик добрый, тот даст, ясное дело. Ну, а добрых- то счас… Есть, конечно, чего греха таить, при социализме живем, зря говорить не надо… Добрые есть, и помо- гут, конечно, ежели остановятся, когда голосуешь… Степан, к примеру, всегда останавливался. Мог бы, конеч- но, себя обмануть, отговориться: «Нет времени, срочный груз, то да се». Потом, все одно, маялся бы и был с собой не в ладах. Дело проверенное… Начался мелкий дождь, Степан включил «дворники». Щиток приборов привычно светился в темноте кабины. Скоро Труд-посе- лок, а там до дома рукой подать, километров пятнадцать. За пово- ротом фары КАМАЗа выхватили из темноты ЗИЛок, стоявший на обочине… Капот открыт, шофера не видно. Степан тут же опре- делил по номеру, что ЗИЛок Витьки Почивалова. А этот Витька 68

известный жмот. Такой козел… вааще! Вот, к примеру, в получку немного позволили себе по маленькой, по той, что семечки прода- ют, по крохотульке… Не то, чтоб глаза налить, а так, символично, для запаха. За пивом, ясное дело, разговоры. Кто про что. Степан рассказал про японского императора- микадо… Слышал, что у этого микады площадь одной комнаты не превышает девяти ме- тров, как у всех простых японцев. Витька все время его перебивал. «Микадо, - говорит, - это японская борьба, а император там не ми- кадо, а Хирохито или может как по-другому, но точно Хирохитой зовут»… И, главное, лезет со своим Хирохитой, доказывает… Ну, не козел!? И вообще, самый лучший солдат - это русский, а на втором месте - японец… Японец - послушный, это раз; для него приказ начальника - закон для подчиненного. Не пьет - это два… Тут, конечно, заспорили. Кто-то сказал, что сейчас не пьет только телеграфный столб. Кто-то добавил: «Зато у него много свя- зей, у столба»… Уже заговорили совсем про другое и забыли, с чего начали, когда вдруг закосевший Степан, дождавшись паузы, зло посмотрел на Витьку и с угрозой произнес: - А все-таки, в Японии император - микадо , и жилплощадь в его каждой комнате не более девяти метров, Сенкевич по ящику рассказывал… Тут Витька совсем Степана обидел. - Ты… Поршень от стакана отличить не можешь, а туда же - микадо, микадо. Ну и хрен с ним, с микадой, пусть будет микадо. Но это кто же поверит, что у императора комната девять метров. Неужто не наворовал хотя бы на пятнадцать… - Ты сам ворюга, - вскипел Степан. - Я чего, я как все. Это ты чистенький у нас ходишь. А может у тебя просто очко играет? Может боисся? Степа вообще-то спокойный, когда выпьет, но этого не стер- пел… - Счас, - говорит, - у тебя самого заиграет! Еле-еле этого Витьку отняли. Степан сгреб его в охапку и хотел в пруд кинуть. И чего этот Витька -дохляк залупаться начал, 69

видно рамсы попутал, бедолага. Степан-то вон амбал какой. Неда- ром его погоняло - Большой Скачок. Один водила презрительно бросил Витьке: «А шавка, знать, сильна, что лает на Скачка!» «Ну-ну, - подумал Степан, увидев Витькин ЗИЛ, - загорай здесь хоть до завтра! У этого жмота зимой снега не выпросишь… Козли- на!» Степан сильней нажал на педаль газа, и КАМАЗ, урча, как огромный кот, провалился в открывшийся спуск. - Хитяевская балка, – мелькнуло в голове. - Зря я его все-та- ки не искупал. Все, мол, воруют. Почему все! Всех не замараешь. Выпивают почти все, а воруют не все. Для этого натура нужна. Как у этого обормота… Козлина! Пусть теперь позагорает под дож- дем, для профилактики... Из-за поворота показалось Копытово. Степан глянул на часы – пол-одиннадцатого. Он заехал в проулок рядом с домом и заглушил двигатель. Спрыгнул на землю, лицо обдало прохладой. Степан потянулся и помахал руками, чтобы размяться. Затем обо- шел грузовик и проверил скаты. Дома еще только собирались ложиться. Жена накрыла на стол. Степан помыл руки, сел. Борщ аппетитно дымился. В тарел- ке, как айсберг, маячил солидный кусок мяса. Степан отхлебнул несколько ложек. Задумался. Потом отодвинул тарелку, схватил куртку и выскочил из дома. Жена выбежала за ним. - Ты куда, черт, на ночь-то глядя?! – крикнула она. - Я быстро, Нин. Одна нога тут, другая там! - Я с тобой, гад… Не обращая внимания на крики жены, Степан завел мотор и, не разворачиваясь, другой дорогой, через соседнюю улицу, поехал обратно к Витьке Почивалову. Кто ездил ночью, тот знает, что это такое. Степану казалось, что он летит, как ангел. Нет КАМАЗа, нет колес, а только невиди- мые крылья, которые несут его вперед. Дорога пуста. Степан гнал машину рискованно, не сбрасывая скорости на поворотах. На душе у него было легко. Вот и Труд - поселок, за ним Хитяевская балка. Забравшись на подъем, за поворотом Степан увидел знако- мый ЗИЛ. Он остановил грузовик. Спрыгнул на землю и подошел 70

к самосвалу. Поднял валявшуюся рядом кепку и приоткрыл дверь кабины. Витька, развалившись на сиденьях, спал как убитый… В кабине витал дьявольский винный дух - хоть закусывай. Степан растерянно потоптался около самосвала, затем пошел к своей машине. На полпути заметил, что держит в руке Витькину кепку. Вернулся… Включил габаритные огни Витькино- го ЗИЛа… И со злостью закинул кепку в кабину. - Вот же гад!.. Ну, не козел?!! Он сел в свой дальнобойный КАМАЗ, развернул его носом к дому и нажал на педаль газа… 1987 г. 71

Справедливая критика На Степана написали анонимку. Ее так и озаглавили - «Ано- нимка на Скачкова Степана Егорыча». Завгар Стрижев прочел бумагу и вызвал Степана. - На, читай, - сказал завгар. Степан сел на стул и, шевеля губами, прочел: «Анонимка на Скачкова Степана Егорыча» Жизнь есть жизнь - воруют! То есть, в то время как Запад смеется, как мы живем, Степка Скачков отвез на Труд - поселок женщину, бабу с тремя мешками непонятного содержания. Воз- можно с музейными ценностями или валютой. Бабу видел со спины, личность не определил. На ней был ватник синий, выход- ной, юбка и не подшитые новые валенки, которые тоже, точно, есть краденые… Я, отродясь, в нашем сельпо валенок не видел. Хотя они оба сообщники, баба сильно ругалась на Скачка - назвала его козлом, когда он уронил мешок в грязь. В свете решений, и воодушевленный новым подъемом, чтобы все - как один, не могу молчать также о том, что Скачок дал взятку механику Шишкину (бутылка 0.5 литра, сучок - без козырька) за новый стартер, который установил на свой КАМАЗ. Новым стар- тером он завел грузовик и отвез вышеозначенную бабу в не под- шитых валенках, которые, я вспомнил, продавались в Сочи, куда я ездил в прошлый год по соцстраху. Ты, Михалыч, должен помнить, вместе ездили. В то время как все мы напрягаем последние силы для встреч- ного плана, Скачок по ночам слушает заграничные голоса и му- зыку с развратным смыслом. Короче, Степку прищучить надо! Ты 72

ему, Михалыч, намекни, если его Витька будет метелить в школе моего Толика, я до Москвы дойду. У меня свояк там, в РЖУ прора- бом работает… Под анонимкой не подписываюсь, боюсь мести этого амбала, может ломануть. - Ну? - спросил завгар. - Чего ну? Ясное дело, Фоня Колун писал! - Это я и без тебя знаю. Ты лучше скажи, зачем мешок в грязь скинул? - Дык, сорвался мешок с борта! Я что, нарочно твою картош- ку в грязь кинул?.. Ты думай, что говоришь, - Степан нетерпеливо заерзал на стуле... - А этого Афанасия, семь на восемь, восемь на семь… Он вскочил и выбежал из кабинета. Стрижев не успел и слово сказать. Завгар хотел Степку для порядка слегка отругать. Мадам Стрижева, его жена, требовала, чтоб наказали. Тамара Ива- новна жаловалась, что Скачок начал грубить - мол, в рабочее время картошку возить нельзя; что, мол, с семнадцатого года хозяев нет, всех за машинку взяли. И еще Степка ей сказал, что Тамара Ива- новна - друг детей и враг человечества. Ну, с этим Стрижев еще был согласен. Ах, эти бабы! Вся неприятность через них. Кабы не она… Да и Степка тоже хорош: «В рабочее время нельзя халту- рить». А жить-то, как прикажешь, Степан Егорыч? Рога–то надо бы пообломать… Эти мрачные размышления Стрижева прервал шум в кори- доре. Дверь с треском отворилась, и в кабинет, как бомба, влетел Афанасий Колунов. В проёме двери, отдаленно похожий на статую воина- освободителя, только без дитя на руках, стоял Степан. Лицо у него было злое. Он нехорошо улыбался. - Говори, гад, будешь писать анонимки? Или … - Не буду, - быстро согласился Афанасий, вставая с пола. - Клянись, сука позорная! Повторяй, тварь, за мной: «Я, Афанасий Колунов, находясь в трезвом состоянии и твердой па- мяти, торжественно клянусь: анонимок не писать, а если и писать, то только в стенгазету к праздникам и восьмому марта. А если я напишу хоть еще одну анонимку, то пусть, - у Степана задрожали 73

губы, - суровая кара моего народа обрушится на мою тупую голо- ву. А теперь пошел вон!» - Ну и чего ты добился, - миролюбиво спросил Стрижев, - только меня подвел… - Ниче, Михалыч, он теперь хвост-то подожмет, - улыбнулся Степан, - этих же гнид учить надо… Афанасий Колунов выскочил из конторы и пошел к своему дому. Достал Толькину новую тетрадь, взял ручку, положил промо- кашку, как его учили в школе, и вывел, сердито сопя: Анонимка на Скачкова Степана Егорыча, русского, беспартийного, члена профсоюза... Подумав, добавил: и на Стрижева Ивана Михайловича… 1987 г. 74

Между нами все кончено… Шофер первого класса Степан Скачков, которого знакомая шоферня за габариты именовала Большой Скачок, в своем дально- бойном КАМАЗе пел попурри из песен Аллы Пугачевой... Час назад, когда он находился в придорожной столовой, сто- личное радио передало по его просьбе песню «Арлекино». Радио так и сказало: « По просьбе передовика производства Скачкова Степана Егорыча поет Алла Пугачева…» В столовой никто не знал, что это он и есть - Скачков Степан Его- рыч. Поэтому он толкнул локтем легонько соседа по столу: - Cлышь, это я Арлекино заказал, я - Степан Егорыч… - Ты? - Я! - Гонишь…!? Скачков, молча, достал водительское удостоверение. - Смотри-ка, в натуре, типа, это ты! Степан ликовал: и полбанки у сменщика выиграл, и на весь Союз прогремел… Со сменщиком он поспорил, что напишет на радио письмо - Алла его прочтет и по просьбе трудящихся споет пес- ню… Константин - сменщик утверждал, что они эти письма на радио сами сочиняют. Скажем, плотник Иванов из города Петрова, просит исполнить симфонию композитора Харлашкина, посвя- щенную новому трактору К - 750. И лепят по радио: - Исполняем вашу просьбу, товарищ Иванов. Больших вам творческих успехов в труде! Константин видел, как он писал в Москву, так что не отвертится. 75

Степана распирало от радости и благодарности к певице. - Молодец! Не теряет связь с народом! И он решил написать ей благодарственное письмо. Не до- езжая верст семь до гаража, Степан свернул на стоянку, поставил машину в холодок, вытащил тетрадку, ручку и начал писать: «Дорогая Алла! Это снова я, Степан Скачков. Огромное спасибо за то, что спела для меня арию Арлекино! Я ее очень люблю... Ты вообще мне нравишься: как поешь и как человек. Я, когда еду в дальний рейс, всегда слушаю твои песни по магу с большим упо- ением… С твоими песнями легче на душе и выполнять план в тонно-километрах... Будешь на гастролях в наших краях, не надо никаких гостиниц. Езжай прямо ко мне домой, по адресу: пос. Ко- пытово, ул. Советская, дом 3 кв. 2. Пройти через двор и налево за угол… Собаки не бойся, она не злая. Табличка – «Осторожно! Злая собака!», так просто, для блезира… Псу Емеле пятнадцать лет, и он уже мышей и бабочек не ловит. Перед приездом сообщи заранее, когда будешь, чтоб успеть подготовить жену…» Степан перечитал написанное и остался доволен. Задумал- ся, как подписаться… Просто Степан - как-то скучно. Ваш Степан - нахально… Вспомнил, как в «Трех мушкетерах»: … «Всегда к Вашим услугам, преданный Ваш раб Степан Скачков, шофер первого класса…» Въехав в гараж, Степан тормознул у конторы, оформил у диспетчера документы и поставил машину в бокс. В душе, смыв дорожную копоть и переодевшись в чистое, Степан с подарками для жены и детей зашагал домой. Дома накрыли на стол, завели музыку, включили телевизор и радио. Степан хоть и был сыт, от стола не отказался. Когда он принялся за компот, по телевизору запела Мирей Матье. - А все ж, мне Пугачева лучше нравится, - сказал он жене, -сегодня, может, слышала, она по моей просьбе Арлекину по радио спела… - Во дает…Щас, жди…Cтанет она для тебя петь! Нашел дуру! Кто ты такой есть-то, шеф с большой дороги. - Мам, папа правду говорит - я сама по радио слышала, - поддержала Степана дочь. 76

Жена с подозрением посмотрела на Степана, фыркнула и пошла на кухню мыть посуду. К вечеру уставший Степан решил лечь пораньше, завтра к восьми надо было быть на базе. Жена сложила его вещи, cняла пиджак со стула, отряхнула его и уже решила повесить в гардероб, как вдруг заметила край белого конверта в боковом кармане. Конверт не был запечатан. Она начала читать письмо и ахнула: «Дорогая Алла»… Заглянула в спальню. Степа мирно сопел, лежа на боку. Она вернулась обратно и прочла все до конца. «Всег- да к Вашим услугам, преданный Ваш раб Степан Скачков»... - Ейный он раб, значит… Ну, погоди! Козел вонючий! Он с ней еще и переписывается! Придурок… Скомкав письмо, она швырнула им в кошку Шуру… Забежа- ла в спальню, схватила подушку и шарахнула Степана по голове… Огромный Степан очумело вскочил и стал вопить со сна: - Ты что, дура позорная, делаешь? Тут, конечно, нужно сказать, что Степана недаром звали Большой Скачок. Силы в нем было немерено… Поэтому, если он чего по пьяни утверждал, то все, кто его знал, старались с ним соглашаться. Потому как несогласие собеседника могло окончиться для него тяжёлыми физическими повреждениями… И только его верная жена пользовалась привилегией иногда дать ему по шее. Правда, не очень часто. Он, в отличие от остальных мужиков в по- селке, которые поколачивали своих жен, Нинку пальцем не трогал. Как Степан не клялся, не божился, что между ними ничего не было, что он просто хотел отблагодарить певицу, жена заставила его написать новое письмо, но уже под ее диктовку. Степан крях- тел, но писал: « Тов. Пугачева! Между нами все кончено! Прошу вас оставить меня в покое и больше для меня по радио не петь, а также вернуть мне письма и фотографию…» - Ну, не посылал я ей фотографию!.. - Врешь, гад, я одной не досчиталась в альбоме. А я-то, дура, думала, куда она делась, Степа расстроится! Пиши, морда… «Забудьте меня и никогда не вспоминайте!... Отец своих детей - Степан Скачков». 77

Жена сама запечатала письмо и пошла на почту… - Может ничего и не было, - думала она по дороге, -а ничего, не помешает… И бросила письмо в почтовый ящик… 1985 г. 78

Учитель Вожака стаи волков, что обитала на восточном берегу ручья Гличь, в этих прииртышских краях хорошо знали…Учитель - так уважительно называли зверя бывалые охотники. Его уроки многим запомнились на долгое время. Он умел сбивать спесь с опытных и тёртых егерей-волчатников, оказываясь всегда умнее и изворотли- вее… Красоты особой в нем не было. Пепельного окраса, как и у всех его сородичей. На боку шрам от прошедшей вскользь пули. Волк как волк, в стае ничем не отличался от остальных. Но… тем не менее, вся стая беспрекословно подчинялась ему. Он был их ца- рем и братом. Он был стрелкой компаса, указывающей единствен- ное правильное направление. Он был…Теперь же Учитель уходил от стаи все дальше и дальше. Он шел умирать… От старости, не от ран. Вожак не стал до- жидаться, пока кто-то из молодых волков силой займет его место. Учитель покидал стаю по собственной воле. Он уходил за ручей, куда никогда не водил свою стаю. Волк пони- мал, что старая волчица - спутница его жизни, не пойдёт за ним, не перейдет ручей. Там была чужая территория… Он хотел умереть в одиночестве, чтобы никто, даже она, не видели его смерти… Учитель с трудом перебрался через ручей. Тяжело запрыгнул на крутой берег и оглянулся. Волчица сидела на другом берегу. Взгляды их встретились. Она подняла морду и завыла так же звон- ко, как в далекой молодости. Но тогда ее вой был голосом жизни и счастья… Учитель отвернулся и побежал дальше. Он пробежал уже 79

много километров, но слух его улавливал в шуме леса звуки зна- комого голоса. Он не мог вернуться, инстинкт гнал … С бега он перешел на шаг. Лапы его слабели, из легких вырывались хрипы. Внезапно, что-то заставило его напрячься. Он прижался к земле. Через мгновение стало понятно, что рядом люди. Вскоре он увидел мужчину и женщину. Они шли прямо на него. Мужчина привычно обнимал женщину за плечи. Когда они подошли совсем близко, волк поднялся. Он не боялся, что человек его убьет. Когда люди увидели волка, страх охватил их. И Учитель это почувствовал. На мгновение они замерли… Затем, мужчина закричал и бросился бежать. Его спутница, онемевшая от ужаса, не могла пошевелиться. Учитель, собрав последние силы, помчался вслед за убегавшим. И вдруг резко затормозил рядом с женщиной, как бы раз- думывая о чем-то. Затем, в несколько прыжков, настиг человека и ударом лапы сбил его с ног. Мужчина перевернулся несколько раз и дико закричал… Внезапно, крик его оборвался… Волк, истощив силы, вло- женные в последний бросок, рухнул у его ног. В глазах зверя засты- ло презрение. Придя в себя, человек встал и, держась за дерево, сначала тихо, а потом громче стал звать женщину. Она подошла. Ее трясло и шатало… - Ты… Ты убил его? - заикаясь, спросила она… …………………… В старости этот человек рассказывал внукам, что он был единственным, кто смог поймать вожака волчьей стаи, по кличке Учитель, которая обитала на восточном берегу ручья Гличь… 1984г 80

Портрет Немало устав за последнее время, Александр Ильич произвел в голове мысль, что неплохо было бы отдохнуть. Эта простая мысль немедленно его согрела, заставив потянуться, откинуться на спинку кресла и весело подмигнуть портрету человека с бровями, похожи- ми на усы, до сих пор, по странному недосмотру, висевшему в его кабинете. Читатель усмехнется: «Как же, так и поверил! Это, зна- чит, везде поснимали, а у Александра Ильича висит. На следующий же день снимают! Уж с этим порядок!» Если у кого возникла мысль, что Александр Ильич не соответствует должности или, упаси Б-г, не поддерживает политическую линию, тот сильно заблуждается. Александр Ильич - умнейший человек, абсолютно соответствую- щий и поддерживающий любую линию. Портрет с бровями, это скорей секрет Полишинеля, нежели парадокс! Современный либерализм и вольнодумство, охватившее широкие слои, не могли обойти и Александра Ильича. Фокус заключался в том, что посетитель, получив дружелюбное разъяснение о причинах отказа в деле, по просьбе Александра Ильи- ча поворачивался к висевшему портрету и слышал приблизительно следующее: «Ушли времена беззакония, товарищ! И они никогда не вернутся! В этом наша сила!» - Что ж Вы его не замените? – обалдело спрашивал посетитель. Александр Ильич, любивший все продумывать до мелочей, выходил из-за стола и, остановившись между посетителем и портретом, про- 81

стирал руку к человеку с бровями и трагическим голосом сообщал: «Это напоминание всем нам! Это не должно повториться никогда!» Впрочем, когда дело ладилось, довольный посетитель слышал то же самое. Коллеги Александра Ильича считали его большим ори- гиналом. Сам же Александр Ильич, прослыв среди равных ему по рангу еще большим умником, посмеивался про себя, переглядывал- ся, будучи в одиночестве, с портретом, подмигивал ему и говорил: «Такие, брат, дела!» В общем, вел себя с портретом фамильярней- шим образом и как-то, по-мальчишески, несолидно. В минуты огор- чений доходил до того, что строил человеку с бровями всякие по- тешные рожи со скошенными глазами, ругался обидно, иногда и не по-книжному... Однако эффекта достигал – настроение у него улуч- шалось. Вот и сейчас, подмигнув своему визави, Александр Ильич шутливо произнес: «Вот, брат, я сейчас в баньку поеду, попарюсь с веничком»... Незамедлительно набрав номер знакомого директора бани, Александр Ильич услышал плохую новость – баня остановилась. Директор кричал в трубку, что сгорели какие-то предохранители, вот баня и остановилась. Ужас! На вечер намечен юбилей извест- ного лица, будут дамы. Как выкручиваться, никто не знает… Какой юбилей без пара?! Что будет, страшно подумать... Приглашены ар- тисты, какой-то космонавт и спортсменки из художественного пла- вания в пресных водах бассейна. Голова идет кругом, волосы стоят дыбом, сердце останавливается, открыта вторая пачка валидола … Александр Ильич уже невнимательно слушал директора, он думал, куда бы поехать попариться. Сандуны и Центральные отпа- дают. Времена, когда снимали с должности прямо в бассейне, ушли в прошлое, не в этом дело. Просто там могли быть нежелательные встречи. А служебных разговоров во время отдыха Александр Ильич не любил… Положив трубку, он встал из-за стола и решил съездить в «Минаевские бани». Ещё во время разговора с директо- ром, в его мозгу, немного помешкав, выскочило название «Мина- евские бани». В эти бани он ходил с друзьями в студенческие годы. Он даже вспомнил обшарпанное здание, двери с облупившейся кра- ской, пивной ларек и чудо техники того времени – автомат, заправ- ленный тройным одеколоном. Все это было двадцать пять лет назад 82

и прочно засело в памяти в то время юного и безгрешного Алексан- дра Ильича… Итак, вперед! В парное чистилище «Минаевских бань»! Че- рез тридцать минут Александр Ильич был уже на месте, а еще через десять, поеживаясь, зашел в моечное отделение. Без хлопот нашел шайку и приступил с наслаждением к подготовке места для мытья. Он даже не удивился, что после финских бань с басейнами, которые он обычно посещал, прекрасно помнит, как это делается. Александр Ильич набуравил крутого кипятку в шайку, ошпарил гранитные нары, проделав это несколько раз для верности, промыл место мы- лом, опять ошпарил и, только успокоившись в осознании стериль- ности моечного места, надел панамку и пошел париться. Напарившись и настегав себя веничком, Александр Ильич с легким головокружением проследовал к своему чистейшему месту и… Нет-нет, все в порядке, пока ничего не случилось, все идет своим чередом. Решив больше не париться, Александр Ильич, отдышав- шись, налил полную шайку теплой воды и приступил к мытью. Он намылил голову, на которой, к зависти своих лысых сверстников, росла порядочная шапка черных, почти без седины, волос. Шам- пунь образовал на его голове и лице нечто вроде кокона. Александр Ильич плеснул в лицо водой, а когда протер их, то неожиданно уви- дел мелкого чиновника из своего управления, по фамилии, кажется, Щербаков. «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», - подумал Александр Ильич и, боясь быть узнанным, непроизвольно сдвинул пену с ушей на нос… Замаскировавшись таким образом, он необычайно обозлился на Щербакова, посмевшего, представьте себе, оказаться в рабочее время в бане и так его напугавшего. И кого испугался-то…, козявку мелкую, планктон бухгалтерский. Позор, тысяча раз позор! Решительным движением смыв с лица пену, Александр Ильич зло посмотрел на Щербакова. Однако тот совсем не обнаружил испуга, а напротив, улыбнулся Александру Ильичу, как старому знакомому. «Ну и парок сегодня, не то, что в прошлый раз!» - сказал Щербаков, направляясь к душу. Весь его вид, довольное лицо и неторопливая походка - ничего не выдавало какого-либо волнения или нервозно- 83

сти от встречи с Александром Ильичом. А у того аж перехватило дыхание от этой развязности подчиненного, по-хамски подчерки- вающего двусмысленность ситуации. Баня, мол, нас уравняла, това- рищ начальник. И меня ты не продашь, голубчик! Сейчас же, умнейший Александр Ильич решил не отвечать Щербакову и…, как можно скорее, уйти из бани. Придав лицу бодрое выражение, он направился к душу, где мылся Щербаков. Стоя в потоке воды, Александр Ильич, неожиданно для себя, стал напевать, пытался даже насвистывать веселенький мотивчик, ста- раясь всем своим видом показать, как у него беззаботно и весело на душе. Какой-то, явно неответственный, товарищ с синим портре- том «вождя всех народов» на груди, мрачно ждал, опершись рукой о стенку, очереди в душевой отсек, где мылся Александр Ильич. На его кулаке был написан девиз: «От слов к делу!» - Ну вот, теперь и на работу можно… Без обеда, зато чистый, - фальшиво пошутил Александр Ильич и тут же почувствовал себя мерзопакостно. Эта фраза, обращенная к неответственному това- рищу, предназначалась для Щербакова, но, как убедился Александр Ильич, его в соседнем отсеке не оказалось. «Смылся подлец!» - рас- сердился Александр Ильич, но, поняв, что получился каламбур, об- мяк и даже улыбнулся себе в зеркало… Конечно, теперь было не до педикюрного оператора и «Жи- гулевского», не до ленивого разговора с банщиком, который охотно откликался на: «Послушай, братец!..» Ах! Какая удача - завернуться в простыни, предавшись парной усталости, послать всё к чертям и ни о чем не думать. Как любил говорить Александр Ильич - «при- нять нирвану» … Нервно одевшись, Александр Ильич вышел на улицу. Вспом- нив, что машины не будет как минимум час, попытался поймать такси, но не поймал. Поехал в троллейбусе, где попытка заплатить за проезд кончилась ничем. Александр Ильич просто не нашел кассу с билетами. Касс не было в автобусах и троллейбусах уже лет десять, вместо них на переплетах окон торчали компостеры. «Нововведе- ние» расстроило Александра Ильича, тем более что у водителя не оказалось талонов, и перспектива быть оштрафованным заставила его выйти на следующей остановке. 84

Воистину опрометчивый поступок совершает руководитель, отпу- ская надолго персональный автомобиль! Всякое может случиться, ну, например, как с Александром Ильичом. И вот, он идет, совер- шенно беззащитный, по улицам Москвы, и каждый…, страшно по- думать, может запросто подойти к Александру Ильичу и…, не дай Б-г, обидеть нетактичным вопросом или независимым выражением лица. Да мало ли что… Опять же преступность, а вдруг возьмут и обворуют, разденут, польстившись на бобры…, подумать страшно, даже предполагать не хочется. Когда же Александр Ильич, наконец, добрался до кабинета, у него словно гора с плеч свалилась. В метро ему, кстати, весьма понравилось. Едва отдышавшись и придя в себя, не выпив и стакана чая с лимоном, Александр Ильич вызвал к себе Щербакова. Щербаков вошел в кабинет и застыл в позе подчиненности. Он не был согнут, глаза не смотрели заискивающе. Преданность и, как бы это сказать, устремленность, передавались спинным мозгом Щербакова. Взгляд Александра Ильича ни на чем не споткнулся, никакая деталь в Щер- бакове не раздражила его. Перед ним стоял образцовый чиновник, готовый на всё. Тот Щербаков, в бане, и этот - были похожи абсолютно. Но Александру Ильичу было ясно, что это разные люди. Тем не менее, он спросил: - Когда вы в последний раз были в бане? Щербакова, почему-то, «баня» испугала. - Когда в бане был? – удивился Щербаков, - в прошлую пятницу, с братом. Мы, обычно, по пятницам… - А кто ваш брат? Он старше, младше? - Одногодки мы - близнецы. - Вот как! Что, похожи друг на друга? - В бане нипочем не отличишь, как две капли воды... - А чем занимается ваш брат, тоже, как вы... - Александр Ильич сделал паузу, - по капитальному строительству? - Что вы! Я по сравнению с ним - мелочь пузатая… Он дале- ко пошел - начальник очень крупного управления, только в другом Министерстве. - И что же вы у него не работаете? 85

- Так ведь похожи мы… Нельзя так. - А! Ну да-ну да… Щербаков, хоть и сбитый с толку разговором о бане, все же был доволен течением беседы, так как за ним числилось опоздание с обеда на целых тринадцать минут, и он нервничал, направляясь на ковер к Александру Ильичу. Немного осмелев, Щербаков спросил вежливо Александра Ильича, по какому вопросу тот его вызывал. - Да вот, хотел узнать, когда вы мылись в бане… - В бане? Так в прошлую пятницу..., с братом. Сегодня вечером пойду... Мы по пятницам с братом, но он сегодня не может, придется одному, видно… - Можете идти, Щербаков… Александр Ильич проводил взглядом Щербакова, и когда тот вышел из кабинета, посмотрел на портрет человека с бровями. И… увидел, что портрет улыбается. Будучи материалистом, Александр Ильич не мог впасть в мистику и предположить, что портрет улы- бается самостоятельно. Однако в самый первый момент произо- шел разрыв непрерывности в материалистическом мировоззрении Александра Ильича, и он поймал себя на мысли, что ему очень хо- чется залезть под стол. В следующий момент его секретарша услы- шала истошный крик из кабинета начальника. Она вбежала... Шеф бледный, как белая стена, стоял у окна и, показывая пальцем на пор- трет, кричал: «Что это такое, я вас спрашиваю?» Обескураженная секретарша виновато заулыбалась: «Александр Ильич, я хотела, как лучше, тот уж больно строг был, а этот точь-точь такой, только улы- бается. Вот я и попросила завхоза заменить. У него на складе этих портретов навалом. Еще не сактировали. Я подумала, все же веселей как-то будет!» - Снять к чертовой матери, - ревел Александр Ильич, - убрать, чтоб я не видел… этого… - и тут ввернул обидное слово. Расстроен- ная секретарша вызвала завхоза, и он снял портрет. - Александр Ильич, - неуверенно обратился завхоз, -кого же теперь вешать? - Кого, кого, - злобно ощетинился Александр Ильич, - сами не догадаетесь кого… Пушкина мне в кабинет - и дело с концом… Он вечный! 86

Вот такая история вышла. Щербаков позвонил своему брату- начальнику, но, уже помытый, брат сказал, чтоб тот не морочил ему голову… - Я же тебе сказал, что сегодня не могу - у меня мероприятие… Понял? Иди в баню! Ну, тот и пошел в баню... Один... 1987г. 87

Провинциальная история Великому Салтыкову–Щедрину низкий поклон! Как говорили в поселке, прокол получился у Нинки Пи- пунцовой, буквально, на ровном месте. Она-то вида не подавала, но потому как Лидия Коршунова ходила довольная, всем это было ясней ясного. В общем-то, женщины старались дружить с Нинкой – она в поселке человек не последний. Нинон заведовала продовольственным ларь- ком!.. Должность везде стоящая. Про неё нельзя было сказать, что она стерва… Нет, конечно. У ней справное хозяйство, и муж даже есть - Филя Коркин. Пипунцова она по первому мужу, Николаю, от него и сынок. Николай тот, царствие ему небесное, от горячки помер. А Филю она привезла из Певека. Это Крайний Север. Она махнула туда через полгода, как Коля умер. Филя в то время там крутил задумчиво баранку, не зная, куда пристроить свои северные тыщи. Нинка быстро разрешила мучав- шие его вопросы. Женившись на ней, Филя ни о чем таком боль- ше не задумывался. Как-то само собой получалось, что жена всегда знала, куда пристроить деньги. Когда приехали в посёлок, она наняла бригаду каменщиков, и те в три недели, по-ударному, построили шикарный, в четыре ком- наты, дом, с кухней, ванной и со всеми причиндалами. Народный контроль потом проверял… А у Нинки на каждый кирпич и деревяшку по две квитанции! У Пипунцовой девиз – хоть хреновая, а бумажка быть должна… В поселке все ахали – откуда шифер взяла… А подтоварник-то, где взяла подтоварник, его же днем с огнем! Во какая Нинка! Ди- 88

ректор совхоза, когда узнал, что ни Народный контроль, ни ОБХСС никакого криминала не нашли, что у Нинки все по закону - решил взять ее начальником отдела снабжения. Но думал долго! Началь- ник Богатовского торга, товарищ Коганович, узнав от начальника милиции Бородюка о чудо-Нинке, оперативно уволил Лидию Кор- шунову с должности заведующей ларьком, за недостачу… И в один день оформил Пипунцову. Всем бы так работать, как товарищ Кога- нович! Начальник торга покровительствовал Нинке и строил пла- ны перетянуть ее в руководство. Нинка получала дефицит, который, ясное дело, в первую голову шел местному начальству… Ну, а что оставалось, она знала кому и что дать. В общем, Нина Васильевна Пипунцова цвела и пахла французскими духами. Лидия Коршунова обходила бывший свой ларек за километр и даже своего пацана за хлебом посылала к черту на рога, в Матвеевку. Филя крутил баранку в совхозе, а перед праздниками, по просьбе начальства, писал лозунги и призывы на больших кусках кумача. У него к этой работе талант был. Так красиво писал – любо- дорого. Лучше него никто не мог написать, причем, бесплатно. Он за это, к радости начальства, денег не требовал. Любил он эту работу, даже на воротах своих лозунг повесил: «Даешь перестройку!» В общем, Филя Коркин и Нинон Пипунцова цвели и пахли… И вот, какая бы не разворотливая была Нинка, а прокол все ж допустила... Случилось это во время компании за культурное обслу- живание, да еще делегацию крестьян из Италии принесло в район, по обмену опытом. Из района пришло указание – не ударить лицом в грязь, которой пруд пруди в поселке. Товарищ Коганович тоже откликнулся - в ларек прислали кефир, пельмени и сосиски, а также две палки сервелата. Пионеров сняли с занятий, и работа по благоустройству заки- пела. Завклубом научил октябрят петь песню - «Пусть всегда будет солнце...» на итальянском языке. Достали хорошей зеленой краски и освежили газон и клумбу перед правлением совхоза. Филя полу- чил заказ написать лозунг: «Да здравствует Советско-Итальянская дружба!» Он с энтузиазмом стал работать и от себя изготовил еще один : «Руки прочь от Италии!» Директору совхоза текст понравил- ся… Обсудив лозунг с партийным руководством, повесили его у 89

входа в коровник. Женское население прикидывало, чего бы такое надеть к приезду гостей… Доярка Надежда Лискина про себя твердо решила пой- ти на работу в туфлях на высоком каблуке. Она их носила, когда ездила по соцстраху в Сочи, и надо сказать, отдых прошел весьма успешно… В общем, подготовка к приезду итальянских гостей шла пол- ным ходом. Нина Васильевна Пипунцова убрала и вымыла ларек. Филя покрасил двери и прилавок. Нина привезла ему из райцентра новый галстук. Достали где-то белые халаты и одели скотников, а так как сторож Константиныч поднял шум, то дали халат и ему. Спиртное в этот день не продавали. Было указание сверху. Если итальянцы спросят - почему не продают, надо было с достоин- ством отвечать: «Не покупают совсем, в смысле не пьют, мол, прого- раем с этой водкой»… Нина Васильевна, в запале, решила постоять за честь района. Мало кто на такое решился бы, но только не Нинон - она взяла, да и выставила на витрину свой собственный, кровный, батон финско- го сервелата, который был выделен товарищем Когановичем. Одна палка, понятно, ушла Председателю исполкома, а вторую Нина Ва- сильевна никому отдавать не собиралась. Выставила колбасу, как выразился Филя, так, для «понта»… Такой был ажиотаж, которого в поселке не наблюдалось и, ви- димо, больше не будет наблюдаться никогда. Почему именно в Бога- товский район направлялась делегация, никто не знал, кроме одно- го человека, который при личной беседе с Председателем исполкома прозрачно намекнул, что не худо бы побрататься с крестьянами из Турина, пригласив их в гости, а потом нагрянуть к ним с ответным визитом. Кто этот человек, кроме начальства, никто не знал, но всем было ясно - из Центра. Примет особых у человека не было, ну разве что взгляд серьезный и значительный, речь негромкая, и кажется, чего-то не договаривает. Говорит намеками: «Вы, конечно, меня по- нимаете»... Впрочем, ездит в простой черной «Волге», одет в про- стой финский костюм, то есть, явно не хочет выделяться. В общем, все секрет и тайна. 90

Председатель исполкома при разговоре с товарищем из цен- тра только благоговейно кивал головой, а по его убытии, в срочном порядке дал распоряжение все лужи и грязь засыпать песком, по- красить все, что можно, в радующий глаз цвет и развесить новые лозунги и призывы. Председатель исполкома, сейчас правда, его фамилия стала забываться, но старожилы еще помнят, что звали его, то ли Иваном Матвеевичем, то ли Семеном Константиновичем. С фамилией вы- шла путаница – одни точно помнили, что фамилия была Грудастый, другие же твердо были убеждены, что Брустилов. Третьи в споре не участвовали, так как точно знали, что фамилия Председателя исполкома была Николадзе. Так вот, этот Николадзе собрал самых верных и доверенных людей: начальника милиции, начальника тор- га, секретаря парторганизации и рассказал им о своей задумке – вы- ступить с почином: начать процесс братания Богатовского района с Туринским районом в Италии… - Конгениально! – воскликнул начальник торга, товарищ Ко- ганович. - Ништяк! – обрадовался начальник милиции. - Голосую - «ЗА» и всемерно поддерживаю! – с комсомольским задором воскликнул секретарь парткома. - Из чего следует, что к побратимам следует нанести ответный визит. А это, как вы понимаете, - Николадзе строго оглядел присут- ствующих, - накладывает!.. Что накладывает, кто накладывает!? Но, многозначительно выпученные, глаза Председателя исполкома подтверждали, что на- кладывает… и даже очень. Начальник милиции отреагировал сразу, выставив пост у сбер- кассы… Кроме того, без обозначения причин, авансом за будущие грехи, были взяты под стражу на пятнадцать суток четверо мест- ных алкоголиков. Впрочем, одного отпустили под честное слово, так как он оказался электриком, а без него иллюминации быть не могло. Кроме этих мероприятий, за неделю до приезда делегации, по поселку бродили хмурые и трезвые члены народной дружины, пугая своим видом местных кошек и собак… В поселковом клубе состоялся цикл лекций под общим на- 91

званием: «Италия сегодня и завтра», в которых лектор из области со всей очевидностью, с цифрами в руках, показал, что итальянцев ждет еще более тяжкое будущее, чем в настоящее время… Хорошие слова были сказаны про итальянскую природу и приветливый ха- рактер народа. Известно также, что начальник торга имел беседу при закры- тых дверях с Пипунцовой, после чего она, со слегка растрепанной прической, тут же отправилась на базу с запиской от товарища Ко- гановича за детскими колготками, финским сервелатом и вареной колбасой за два рубля десять копеек - по прейскуранту \"Казанская отдельная\". И вот наступил долгожданный день – приехала делегация кре- стьян из Италии. Не будем описывать митинг, не будем перечислять всех выступавших – тексты речей опубликованы, их легко прочесть в районной газете. Не будем описывать убранство улиц и переска- зывать тексты лозунгов. О другом пойдет речь… Очевидцы рассказывают: когда два члена итальянской делега- ции - доярка Анжела Бромбати и ее муж - тракторист Энрике, по прозвищу Гигант, за свой маленький рост, после митинга зашли в ларек, чтобы купить местные сувениры, за ними увязалась Лидия Коршунова. Зайдя в ларек, она нахально подмигнула Филе, стоявшему за Пи- пунцовой, и ласковым голосом попросила Нинку завесить батон- чик сервелату. Нинка побледнела, но завесила. Улыбалась она при этом страшной улыбкой. Завернула, как положено, колбасу в газету и, по-прежнему, улыбаясь, говорит: - С вас, гражданка, четырнадцать рублей. Коршунова и глазом не повела – за шестьсот граммов четырнад- цать рублей… - У меня, товарищ продавец, всего двенадцать рублей, от- режьте на двенадцать,– и опять морг-морг глазом Филе. Нинка оглянулась на Филю, потом свирепо глянула на Коршунову… Здесь бы ей попридержать себя, не ударить в грязь лицом, но куда там… Схватила она эту колбасу, да как трахнет ей Лидке-то по голо- ве, та её за волосы… И пошло-поехало!.. Доярке Анжеле Бромбати эта сцена, видимо, что-то напомнила, 92

и она сказала своему Энрике: «Если эта выдра, Конкордия Коралли, еще раз окажется с тобой рядом за столом, я ей вырву последние волосы из головы!» Энрике что-то ей заносчиво ответил и тут же получил оплеуху… Нинка и Лидия Коршунова оторвались друг от друга и во все глаза смотрели, как доярка Анжела Бромбати таскает за волосы механизатора Энрике. На крики сбежались делегация из Турина и представители Богатовского района. Интернациональными усилия- ми супругов разняли. И тут Анжела увидела, что Конкордия Корал- ли прикладывает мокрый платок к глазу ее Энрике. Она рванулась вперед и вцепилась в бедную Конкордию. - Уличная девка, - кричала Анжела Бромбати, - пусть Святая дева Мария будет свидетельницей! Драная кошка, она хочет разлу- чить меня с горячо любимым мужем! Бедные мои пятеро детей… Я ей выцарапаю глаза! Но все прекрасное кончается… Закончился и скандал. А на банкете Нина Васильевна Пипунцова и Анжела Бромбати сидели рядом и оживленно о чем-то разговаривали. Как они обходились без переводчика, никто понять не мог… А потом Нинку, по заявлению Коршуновой, оштрафовали на тридцать рублей, а по Торгу объявили выговор, правда, без занесе- ния… В связи со скандалом братания между Богатовским районом и Туринскими крестьянами не получилось, о чем состоялся нелице- приятный разговор между ответственными лицами. В результате, Председатель исполкома вскоре был отправлен на пенсию. А вот у Нинки все в порядке: она теперь переписывается с Анжелой Бромбати и собирается к ней в гости. Наверное, и Филя поедет… ___________________ Автор в Богатовском районе не был лет двадцать. Сегодня все, наверное, изменилось, и траву к приезду важных лиц не красят. И это радует! 1990г.-2012г. 93

Выстрел Я живу, постоянно краснея За упадок ума и морали: Раньше врали гораздо честнее И намного изящнее крали И.М. Губерман Глава 1 В которой рассказывается о начале дня Ильи Семеновича, человека умного и талантливого… При пробуждении Илья Семенович часто испытывал непонят- ное угрызение. Как будто вчера нарочно сделал подлость, а утром не успел вспомнить оправдание. Просыпался он плохо. Переход от сна к яви был мутным и медленным. Он как будто бы каждый раз рождался заново на белый свет. Сегодняшнее утро не было ис- ключением, и только в душе оживляющая струя воды заставила его окончательно прийти в себя. Вода хлестала по оплывшему телу. Он с удовольствием подставлял лицо и, наклонив голову, покачивался с пяток на пальцы, меняя направление. Он стоял с закрытыми гла- зами и вспоминал многолетней давности дождь, очередь в театраль- ную кассу, прильнувшую к нему Елизавету, зонтик… Все это было далеко. «Куда все девается? - размышлял Илья Семенович, - вроде я, еще не старый мужик, мечтал о научной ка- рьере… А кем стал? Черт дернул заняться бизнесом. Но ведь я не мог иначе!»… И действительно, в молодости Илья Семенович подавал боль- шие надежды, его диссертация, в свое время, наделала шороху. Ин- 94

декс цитирования его статей в зарубежных журналах был просто завидным. Сейчас у него было все в порядке - директор серьезной корпорации с миллионными оборотами, загородный дом в элитной деревне в двадцати километрах от Москвы. В театрах он бывал по необходимости, и то, только в Большом, куда приглашал партнеров по деловым переговорам. Билеты в театральной кассе теперь поку- пали за него шестерки. Когда же он, поддавшись общему помешательству, бросился в мутный водоворот бизнеса, течение жизни сильно изменилось. А корпорацией, надо сказать, рулил расчетливо и жестко. Илья Семенович нащупал кран с холодной водой и усилил напор струи. Стало прохладно и приятнее. «Вода — это хорошо! Словно заново рождаешься, и душа как будто омовение принимает. Смывает сны и угрызения, омолаживает и бодрит. Интересно, кто это душ придумал, небось, французы, они мыться любят». Ненужная мысль о французах отплыла в сторону. Вспомнил- ся позавчерашний разговор в ресторане Дома архитекторов… От- мечали открытие выставки знакомого художника. Между первым и вторым зашел разговор о современной интеллигенции. Елизавета встряла в разговор с таким, приблизительно, текстом: «Не люблю людей, которые корчат из себя интеллигентов… Рассуждают о Ви- вальди, при этом не видели ни одной из его картин!»… «Обидно, когда два человека любят друг друга, - размыш- лял Илья Семенович. – Но им трудно быть вместе потому, что один из них – дура» … Когда же Елизавета сидела с закрытым ртом или рассуждала о погоде, все было просто замечательно. Женщина она была видная, выдающихся форм, и готовила превосходно, что за- ставляло Илью Семеновича закрывать глаза на ее недостатки. Хоро- ший борщ - это, знаете ли, сильное приворотное средство… Илья Семенович выбрался из ванны и облачился в махро- вый халат. Внимательно осмотрел себя в большом зеркале. Не найдя причины для расстройства, вспомнил, что Елизавета просила это зеркало убрать. Последнее время она была недовольна собой. Илья Семенович усмехнулся: «Кушать надо меньше, душа моя! Отъела за- дний бюст – одно загляденье». Зазвенел мобильник. Илья Семенович ответил энергично: «Го- 95

ворите!» Звонил Николай, секретарь: - Билеты на «Онегина» у вас на столе. - Добро! Партер, не дай Б-г?... - Ложа, четвертая от сцены. - Хорошо! Сообщили «викингам»? - У них полные штаны радости, Илья Семенович. – Николай знал, когда можно ввернуть словцо. - Пусть тогда прежде переоденутся, - пошутил начальник. - Форма одежды - смокинг, заправленный в трусы. Николай счастливо засмеялся шутке начальника. Начальник же, ухмыляясь, посмотрел еще раз в зеркало, оска- лил рот, зачем-то почмокал губами, выпучил легкомысленно глаза и, оставшись доволен собой, пошел одеваться… Глава 2 В которой рассказывается о неожиданной встрече Ильи Се- меновича со своим однокурсником... Одевшись и поправив галстук, он по привычке, выработанной годами, посмотрел на большой портрет отца в простой раме, в углу которой было маленькое фото трёхэтажного запущенного дома. По прямой, до работы было километра полтора, поэтому Илья Семенович предпочитал, для своего удовольствия, пройтись. Путь проходил мимо церкви, рядом с которой располагался пивной ларек. Рано утром там еще мало бывало народу с «горящими тру- бами»… Облокотившись о пивной столик, Илья Семенович любил пить пиво, с интересом наблюдая за окружающими. В это утро, как и всегда, он взял кружку и устроился у даль- него столика. К нему нетвердой походкой подошел мужик. Илья Семенович в одежде его не усмотрел неряшливости, свойственной забулдыгам. Приличный плащ, чистый, не замызганный, шарф, брюки со стрелкой и, наконец, человек был гладко выбрит. Лицо его выражало похмельную муку… Припухшие, широко расставленные глаза, янтарно блестели; он водил языком по сухим губам… Видно было, что затухающая в нем жизнь молила и рвалась к излечению… - Вторым будете? - осторожно спросил он. 96

- Так рано еще! - удивился Илья Семенович, что к нему обра- тились на Вы… - Хорошо день начнете… - отпарировал мужик. - Не могу пить один! И виновато улыбнулся открыто, по-детски. Что-то знакомое, далеко сидящее в закоулках памяти, замаячило при виде этого измученного лица. «Где я видел этого че- ловека?» - подумал Илья Семенович и посмотрел на часы. В руках незнакомца вдруг возникла бутылка Смирновской. Бутылка не с ка- кой-то там водкой Александровского разлива, а солидной фирмы, долларов за восемьдесят. Отметив про себя необычность ситуации, Илья Семенович, всмотревшись в незнакомца, негромко спросил: - Валера? Петров? Мужик поднял глаза и недоуменно уставился на визави. - Ильюха, ты что ли? – расплылся он в улыбке, – ты как здесь очутился? - Так же, как и ты, пешком пришел… С Валерой Петровым Илья Семенович учился в технику- ме. Как говорится – гора с горой… Не то, чтобы Илья Семенович был очень рад этой нежданной встрече, однако, его разбирало есте- ственное любопытство… Прошло больше тридцати лет, как все разлетелись по своим жизням. Друзьями они не были, но и врагами тоже. Валера отли- чался тем, что ни с кем не водил дружбу: держался особняком, но и чужим не казался. На его круглом добродушном лице сверкали большие, открытые миру, глаза. Девчонки слабели и входили в сту- пор при виде его невинного, пулеметного взгляда. Парней это раз- дражало. Однокурсники обнялись. Далее последовал сумбурный обмен восклицаниями, вопросами, междометиями: «Ну, не ожидал, брат! Как живешь? Ты совсем не изменился!» - ну и прочим стандартным набором фраз, давно не видевших друг друга людей. Успокоившись и выпив Смирновской, собеседники перешли к связной беседе. Ва- лера сказал: - За отчетный, тридцатилетний, период я успел окончить институт, аспирантуру, защитить диссертацию. Но чувствовал себя 97

не в своей тарелке. Он сморщил нос и налил еще по полстакана: «Не мое это все. Кандидат, доктор - всё это понты, положение в обще- стве и все такое»… - А ты как хотел? - удивился Илья Семенович неожиданному направлению беседы. - Скажи, Илья, вот ты - доктор наук, я же слышал о тебе… Ты зачем поперся в бизнес? Твое призвание – наука! И что ты имеешь? Деньги?! А зачем тебе деньги, если все это не твое, и занимаешься ты этим, зажав нос? - Я чувствую себя превосходно, - соврал Илья Семенович и с тревогой подумал: «А ведь он прав!» В глазах Валеры, сверкнув, погасла молния. Он уставился на собеседника. Илья Семенович уже и пожалел, что его встретил. - А ты сам-то, чем занимаешься? - Я-то? Я - свободный художник… - Рисуешь? - Художник - понятие широкое… - Нельзя ли конкретнее? - Чуть позже, брат, чуть позже… - Валера, не темни! – усмехнулся Илья Семенович. - Давай, колись… Но Валера, аккуратно свернув разговор в другую сторону, стал зачем-то рассказывать, что у него с сердцем лажа, что он лечил- ся в Крыму, и какой бардак сложился на железной дороге. Глаз его косил, видно было, что Валера «гонит?. Илья Семенович разочаро- ванно глянул на часы. - Спешишь? Однокурсники обменялись телефонами, обнялись. Сказав при расставании обязательные слова, пообещали друг другу непре- менно звонить…. Глава 3 В которой Илья Семенович размышляет о жизни... Подойдя к офису, он посмотрел на часы и… на руке их не об- наружил. Илья Семенович растерянно огляделся, нигде Ролекса не 98

было видно. Обследовал карманы костюма и внезапно обнаружил их в брюках. \"Что за чертовщина! Они же были на руке! Мистика какая-то!\" Илья Семёнович надел часы на руку и в течение дня по- сматривал на них - на месте ли … День прошел под знаком этого непонятного и, поэтому, тревожного события. «Желание - сильная вещь, оно руководит жизнью; и оно же ис- чезает, когда цель достигнута. Это похоже на голод - насытившись, человек забывает о еде. Остальные же желания человеку подсовы- вают: общество, семья, различные жизненные ситуации, которые могут случаться, но чаще всего бывают заблуждением… Счастлив тот, кому досталось желание по его предназначению. В этом случае измена означает трагедию…» Такие вот невеселые мысли сопровождали Илью Семёно- вича весь день. Он и раньше размышлял о своей жизни, в глубине души ругая себя последними словами. Когда-то он услышал или прочел фразу, что «жизнь - это трагедия несбывшихся желаний». Но ведь и наоборот: жизнь - это трагедия сбывшихся желаний… «Куда не кинь - всюду клин. Направо пойдешь, налево или прямо - все едино. А может, все это химера - жить только в одном на- правлении… Говорят, что каждые несколько лет надо менять свою ориентацию»… Илья Семёнович усмехнулся двусмысленности. - Домой будете заезжать? – раздался голос. Илья Семенович поднял голову и увидел Колю, секретаря. - Что? – переспросил он. - Я говорю - домой будете заезжать? Сегодня у нас по программе «Онегин», с «викингами» … - А, ну да – ну да. Привезешь хозяйку за полчаса до начала, купишь ей, для настроения, эклеров и какой-нибудь заграничной воды. Адольфу передай, пусть закажет лимузин, чтобы привез «викингов», да подороже, а то я его знаю… Подъеду, когда освобо- жусь. Да, закажи еще пару билетов, на всякий пожарный… Николай вышел из кабинета, ворча под нос: - Когда освобожусь… Понты у нас, брат, дороже денег!.. 99

Глава 4 В которой рассказывается о Валере Петрове и его жене, Лю- бочке... Когда Валера Петров пришел домой, жена Любочка принесла ему тапки и спросила: - Как прошла встреча? - Все хорошо было… - Скажи, а зачем ты водку с ним пил, недостаточно было пива? Тебе же завтра в больницу ложиться! Ты чем думаешь? Голо- ва дурная! - Ладно, не мурчи… Напоследок причастился… Да и с Илью- хой сколько лет не виделся. Вон гляди, мы и выкушали только по сто грамм… - Валера достал бутылку. – Так, для запаха… Люба отвернулась… - И зачем поперся! Мало тебе, что я работаю в его бухгал- терии. Пока мы имеем десять «мертвых душ» и можем отдыхать. Тебе лечиться надо – у тебя больное сердце… Любину тираду прервал телефонный звонок. - Здравствуйте, можно поговорить с Валерием Петровичем? - Да, конечно… Валера, это тебя… - Любочка навострила уши, - включи громкую связь…, по-моему, это… Валера махнул рукой, призывая Любу закрыть рот. - Слушаю! - Это я, Валера. В продолжение банкета у пивной, я приглашаю тебя с женой в театр, очень Большой, на оперу «Евгений Онегин». После спектакля состоится фуршет со шведами. Отказы не прини- маются. Форма одежды - праздничная… - Ильюха, я же завтра ложусь в больницу… - Так это завтра, не сегодня…Короче, полседьмого у Большо- го… Места в соседней ложе. Хочешь, я за тобой машину пришлю. - Погоди, я с Любой поговорю… - Любаша, Илья нас пригла- шает в театр… Люба раскрыла глаза. 100