NiSh2021-3

16+ ISSN 1819-463X Н ау ка и Ш кол а Nauka i Shkola № 3, 2021 Общероссийский научно-педагогический журнал Журнал является рецензируемым изданием Издается с 1996 г. Выходит 6 раз в год Учредитель и издатель: федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Московский педагогический государственный университет» Журнал входит в Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий Высшей аттестационной комиссии (ВАК). Журнал зарегистрирован в Комитете РФ по печати. Свидетельство о регистрации № 014427 от 1 февраля 1996 г. Подписной индекс журнала по Объединенному каталогу «Пресса России» – 85008. Адрес редакции: 119571, Москва, пр-т Вернадского, д. 88, комн. 446. Тел.: + 7 (499) 730-38-61 E-mail: [email protected] Сайт журнала: nauka-i-shkola.ru © МПГУ, 2021 Точка зрения авторов наших публикаций не обязательно совпадает с позицией редакции. Авторы статей несут полную ответственность за точность приводимой информации, цитат, ссылок и списка использованной литературы. Перепечатка материалов, опубликованных в журнале, невозможна без письменного разрешения редакции.

ISSN 1819-463X Science and School  № 3, 2021 All-Russian Scientific and Pedagogical Journal The Journal is a peer-reviewed scientific publication The journal was founded in 1996. Comes out 6 times a year The founder and the publisher: Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education “Moscow Pedagogical State University” Journal is included by Higher Attestation Commission of RF in the List of leading peer-reviewed scientific editions, published in the Russian Federation. The Journal is registered in the State Press Committee of the Russian Federation. Certificate of registration № 014427 of February 01, 1996. Subscription index in the United Catalogue «Pressa Rossii» – 85008. Adress: 119571, Moscow, Vernadskogo avenue, 88, office 446. Tel.: +7 (499) 730-38-61 E-mail: [email protected] Website: nauka-i-shkola.ru © MPGU, 2021 Editor’s views may differ from the authors’ opinions. In case of partial or complete reproduction of the journal materials, the reference to «Science and School» Journal is mandatory.

Редакционный совет: Дронов В. П. (главный редактор), первый проректор МПГУ, доктор географических наук, профессор, академик РАО Бозиев Р. С., главный редактор научно-теоретического журнала РАО «Педагогика», доктор педагогических наук, профессор Гольдберг Э. А., директор Института нейронаук А. Р. Лурии (США), PhD Гончаров М. А., профессор Кафедры педагогики и психологии профессионального образования имени академика РАО В. А. Сластёнина, директор Научно-образовательного центра теории, истории образования и педагогической компаративистики Института педагогики и психологии МПГУ, доктор педагогических наук, доцент, член бюро Научного совета по проблемам истории образования и педагогической науки РАО Джуринский А. Н., профессор Кафедры теории и практики начального образования Института детства МПГУ, доктор педагогических наук, профессор, академик РАО Дин Дэкэ, заместитель председателя Ассоциации по науке и технике провинции Шэньси, КНР, PhD Масанао Такеда, профессор Университета Хаккай-Такуен, Саппоро (Япония), PhD, иностранный член РАО Мясников В. А. главный научный сотрудник ФГБНУ «Институт стратегии развития образования РАО», доктор педагогических наук, профессор, академик РАО Панкова Н. Б., ведущий научный сотрудник лаборатории полисистемных исследований НИИ Общей патологии и патофизиологии РАМН, доктор биологических наук, профессор Полонский В. М., главный научный сотрудник ФГБНУ «Институт стратегии развития образования РАО», доктор педагогических наук, профессор, член-корреспондент РАО Чертов В. Ф., заведующий Кафедрой методики преподавания литературы МПГУ, доктор педагогических наук, профессор Редакционная коллегия: Абашева Д. В., профессор Кафедры русской классической литературы Института филологии МПГУ, доктор филологических наук, профессор Агеносов В. В., заслуженный деятель науки РФ, профессор кафедры истории журналистики и литературы ИМПЭ им. А. С. Грибоедова, академик РАЕН, Петровской академии наук и искусств, доктор филологических наук, профессор Алмазова А. А., директор Института детства, заведующий Кафедрой логопедии МПГУ, доктор педагогических наук, доцент Аргунова М. В., методист Московского детско-юношеского центра экологии, краеведения и туризма, кандидат биологических наук, доктор педагогических наук, доцент Арзамасцева И. Н., профессор Кафедры русской литературы XX–XXI веков Института филологии МПГУ, доктор филологических наук, доцент Бондарев А. П., заведующий кафедрой отечественной и зарубежной литературы переводческого факультета МГЛУ, доктор филологических наук, профессор Готовцева А. Г., профессор факультета журналистики Института Массмедиа РГГУ, доктор филологических наук, доцент Егупова М. В., профессор Кафедры теории и методики обучения математике и информат­ ике Института математики и информатики МПГУ, доктор педагогических наук, доцент Жигорева М. В., профессор Кафедры инклюзивного образования и сурдопедагогики Института детства МПГУ, доктор педагогических наук, профессор Наука и Школа / Science and School № 3’2021 3

Ильченко Н. М., заведующий кафедрой русской и зарубежной филологии НГПУ им. К. Минина, доктор филологических наук, профессор Ким Т. К., заведующий Кафедрой теоретических основ физической культуры и спорта МПГУ, доктор педагогических наук, доцент Князев В. Н., профессор Кафедры философии Института социально-гуманитарного образования МПГУ, доктор философских наук, профессор Короткова М. В., профессор Кафедры методики преподавания истории Института истории и политики МПГУ, руководитель творческой лаборатории «Музейная педагогика», кандидат педагогических наук, доктор исторических наук, доцент Кузьменко Г. А., профессор Кафедры теоретических основ физической культуры и спорта МПГУ, доктор педагогических наук, доцент Левушкина О. Н., профессор Кафедры методики преподавания русского языка МПГУ, доктор педагогических наук, доцент Мескин В. А., профессор кафедры русской и зарубежной литературы филологического факультета РУДН, доктор филологических наук, профессор Никола М. И., заведующий Кафедрой всемирной литературы Института филологии МПГУ, доктор филологических наук, профессор Осипова О. П., профессор Кафедры управления образовательными системами им. Т. И. Шамовой МПГУ, доктор педагогических наук, доцент Речицкая Е. Г., профессор Кафедры инклюзивного образования и сурдопедагогики Института детства МПГУ, кандидат педагогических наук, профессор Рыжов А. Н., профессор Кафедры педагогики и психологии профессионального образования имени академика РАО В. А. Сластёнина Института педагогики и психологии МПГУ, доктор педагогических наук, доцент Сибгатуллина А. Т., старший научный сотрудник Отдела литературы народов Российской Федерации и СНГ ИМЛИ им. А. М. Горького РАН, ведущий научный сотрудник отдела истории Востока Института востоковедения РАН, доктор филологических наук, профессор Славина В. А., заведующий Кафедрой журналистики и медиакоммуникаций Института журналистики, коммуникации и медиаобразования МПГУ, доктор филологических наук, профессор Солдаткина Я. В., профессор Кафедры русской литературы XX–XXI веков Института филологии МПГУ, доктор филологических наук, профессор Уваров А. Ю., и.о. заведующего отделом содержания образования и проектирования образовательных процессов Федерального исследовательского центра «Информатика и управление» РАН, доктор педагогических наук, профессор Урюпин И. С., профессор Кафедры русской литературы XX–XXI веков Института филологии МПГУ, доктор филологических наук, доцент Филатова Ю. О., профессор Кафедры логопедии Института детства МПГУ, доктор педагогических наук, профессор Черемных Г. В., профессор Кафедры декоративного искусства и художественных ремесел Художественно-графического факультета Института изящных искусств МПГУ, кандидат педагогических наук, доцент Черник В. Э., заведующий кафедрой педагогики Мурманского арктического государственного университета, кандидат педагогических наук, доцент Шаряфетдинов Р. Х., доцент Кафедры русской литературы XX–XXI веков Института филологии МПГУ, кандидат филологических наук, доцент Состав редакции: Наука и Школа / Science and School № 3’2021 Выпускающий редактор: Г. В. Альперина Переводчик: Ю. В. Курбакова Дизайн, верстка: Н. И. Лисова 4

Editorial Council: Dronov V. P., Editor-in-Chief, First Vice-rector, Moscow Pedagogical State University, ScD in Geography, Professor, Member of Russian Academy of Education Boziev R. S., Editor-in-Chief of the Journal “Pedagogics”, ScD in Education, Professor Chertov V. F., Chairperson, Methods of Teaching Literature Department, Moscow Pedagogical State University, ScD in Education, Professor Ding Deke, Assistant Chairman, Science and Technology Association of Shaanxi Province (China), PhD Dzhurinsky A. N., Professor, Institute of the Childhood, Moscow Pedagogical State University, ScD in Education, Academician, Russian Academy of Education Goldberg E. A., Director, Luria Neuroscience Institute, PhD Goncharov M. A., ScD in Education, Associate Professor, Professor, V. A. Slastyonin Department of Pedagogics and Psychology of Professional Education; Director, Scientific and Educational Center for Theory, History of Education and Pedagogical Comparative Studies, Institute of Pedagogy and Psychology, Moscow Pedagogical State University; Member of the Bureau of the Scientific Council on the Issues of History of Education and Pedagogical Science of the Russian Academy of Education Masanao Takeda, Professor, University of Hakkai-Takuen, Sapporo (Japan), PhD, foreign member of Russian Academy of Education Myasnikov V. A., Chief Researcher, Institute for Strategy of Education Development of the Russian Academy of Education, ScD in Education, Academician, Russian Academy of Education Pankova N. B., Chief Researcher, Laboratory of Polysystem Research, Institute of General Pathology and Pathophysiology, Russian Academy of Medical Sciences, ScD in Biology Polonskiy V. M., Chief Researcher, Institute for Strategy of Education Development of the Russian Academy of Education, ScD in Education, Corresponding Member of Russian Academy of Education Editorial Board: Abasheva D. V., Professor, Russian Classical Literature Department, Institute of Philology, Moscow Pedagogical State University, ScD in Philology, Professor Agenosov V. V., Honored Scientist, Professor, History of Journalism and Literature Department, A.S. Griboedov Institute of International Law and Economics, Academician, Russian Academy of Natural Sciences, Peter’s Academy of Sciences and Arts, ScD in Philology, Professor Almazova A. A., Director of the Institute of Childhood, Chairperson, Department of Speech Therapy, Moscow Pedagogical State University, ScD in Education, Associate Professor Argunova M. V., Methodist, Moscow Children and Youth Center for Ecology, Local History and Tourism, ScD in Education, PhD in Biology, Associate Professor Arzamastseva I. N., Professor, Russian Literature of the XX–XXI centuries Department, Institute of Philology, Moscow Pedagogical State University, ScD in Philology, Associate Professor Bondarev A. P., Chairperson, Domestic and Foreign Literature Department, Moscow State Linguistic University, ScD in Philology, Professor Cheremnykh G. V., Professor, Decorative Applied Arts Department, Moscow Pedagogical State University, PhD in Education, Associate Professor Chernik V. E., Chairperson, Pedagogics Department, Murmansk Arctic State University, PhD in Education, Associate Professor Egupova M. V., Professor, Elementary Mathematics and Methods of Teaching Mathematics Department, Moscow Pedagogical State University, ScD in Education Filatova Yu. O., Professor, speech therapy Department, Institute of Childhood, Moscow Pedagogical State University, ScD in Education, Professor Наука и Школа / Science and School № 3’2021 5

Gotovtseva A. G., Professor, Journalism Faculty, Institute of Mass media, Russian State University for the Humanities, ScD in Philology, Associate Professor Ilchenko N. M., Chairperson, Russian and Foreign Philology Department, K. Minin Nizhny Novgorod State Pedagogical University, ScD in Philology, Professor Kim T. K., Chairperson, Theoretical Foundations of Physical Culture and Sport Department, Moscow Pedagogical State University, ScD in Education, Associate Professor Knyazev V. N., Professor, Philosophy Department, Moscow Pedagogical State University, ScD in Philosophy, Professor Korotkova M. V., Professor, Methods of Teaching History Department, Moscow Pedagogical State University, ScD in History, Associate Professor Kuzmenko G. A., Deputy Chairperson, Theoretical Bases of Physical Training and Sports Department, Moscow Pedagogical State University, ScD in Education, Associate Professor Levushkina O. N., Professor, Russian Language Teaching Methods Department, Moscow Pedagogical State University, ScD in Education, Associate Professor Meskin V. А., Professor, Russian and Foreign Literature Department, Philology Faculty, Peoples’ Friendship University of Russia, ScD in Philology, Professor Nicola M. I., Chairperson, World Literature Department, Institute of Philology, Moscow Pedagogical State University, ScD in Philology, Professor Osipova O. P., Professor, T. I. Shamova Department of Educational Systems Management, Moscow Pedagogical State University, Associate Professor Rechitskaya E. G., Professor, Inclusive Education and Surdopedagogy Department, Moscow Pedagogical State University, PhD in Education, Professor Ryzhov A. N., Professor, V. A. Slastyonin Department of Pedagogics and Psychology of Professional Education, Institute of Pedagogy and Psychology, Moscow Pedagogical State University, ScD in Education, Associate Professor Sharyafetdinov R. Kh., Associate Professor, Department of Russian Literature, Moscow Pedagogical State University, PhD in Philology, Associate Professor Sibgatullina A. T., Senior Researcher, Department of Literature of the Peoples of the Russian Federation and the CIS, A. M. Gorky Institute of World Literature, Russian Academy of Sciences, Leading Researcher, Department of Oriental History, Institute of Oriental Studies, Russian Academy of Sciences, ScD in Philology, Professor Slavina V. A., Chairperson, Journalism and Media Communications Department, Institute of Journalism, Communication and Media Education, Moscow Pedagogical State University, Doctor of Philology, Professor Soldatkina Ya. V., Professor, Russian Literature of the XX–XXI centuries Department, Institute of Philology, Moscow Pedagogical State University, ScD in Philology, Professor Uryupin I. S., Professor, Russian Literature of the XX–XXI centuries Department, Institute of Philology, Moscow Pedagogical State University, ScD in Philology, Associate Professor Uvarov A. Yu., Senior Researcher, Federal Research Center “Informatics and Management”, Russian Academy of Sciences, ScD in Education, Professor Zhigoreva M. V., Professor, Inclusive Education and Surdopedagogy Department, Institute of Childhood, Moscow Pedagogical State University, ScD in Education, Professor Editorial staff: Подписано в печать 25.06.2021. Executive editor G. V. Alperina Формат 70х100/16. Translator Yu. V. Kurbakova Тираж 1000 экз. Усл. печ. л. 18,47. Design and layout: N. I. Lisova Наука и Школа / Science and School № 3’2021 6

Содержание Журнал входит в перечень ведущих рецензируемых научных журналов, включенных Высшей аттестационной комиссией Министерства науки и высшего образования Российской Федерации в список изданий, рекомендуе- мых для опубликования основных научных результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата наук по следующим научным специальностям: 10.01.00 – Литературоведение: 10.01.01 Русская литература; 10.01.02 Литература народов Российской Фе- дерации; 10.01.03 Литература народов стран зарубежья; 10.01.10 Журналистика. 13.00.00 – Педагогические науки: 13.00.01 Общая педагогика, история педагогики и образования; 13.00.02 Теория и методика обучения и воспитания (по областям и уровням образования); 13.00.03 Кор- рекционная педагогика (сурдопедагогика, тифлопедагогика, олигофренопедагогика и логопедия); 13.00.08 Теория и методика профессионального образования. Литературоведение (10.01.00) ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ТЕКСТ И ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОЦЕСС Курьянова В. В.  Толстовский текст в поэме Д. Бурлюка «Великий кроткий большевик». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 11 Матевосян А. А.  Фольклорные мотивы волшебной сказки в художественном мире романа М. Петросян «Дом, в котором…». . . . . . . . . . . . . . 23 Цуруева П. Ш.  Феномен «машина времени» в прозе Бориса Рахманина. . . . . . . . 29 Шаряфетдинов Р. Х.  Обращение к мифопоэтическому образу Шурале в современной татарской прозе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 37 Пронин В. А.  Австрийский Нобель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 44 ЖУРНАЛИСТИКА Землянский А. В.  Практика инфодемии: теории «коронавирусного» заговора, их циркуляция и разоблачение в СМИ. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 51 Зубаркина Е. С.  Гуманистические идеи в радиопрограммах Януша Корчака. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 62 Педагогические науки (13.00.00) ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ СТАНДАРТЫ И ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ПРАКТИКА Чертов В. Ф., Маныкина А. А., Соколова А. А.  Об углубленном изучении литературы в контексте современного медиапространства . . . . . . . . . . . 70 Чеха В. В.  Цифровые платформы как новые субъекты образовательных отношений. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 81 Тишулина С. Г.  Теоретико-методологические основы проектирования этнокультурной среды в образовательной организации. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 94 ОБРАЗОВАНИЕ ЗА РУБЕЖОМ Габдулгалимова Л. С., Троя Д. В.  Наставничество на первом курсе обучения: обзор и сравнение практик России и США. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 101 Янь Фэнь.  Аналитический обзор индикаторов подготовки педагогов- исследователей (Россия–Китай). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 109 Наука и Школа / Science and School № 3’2021 7

Содержание ПРОБЛЕМЫ ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ Шаповалов В. Л.  Педагогические кадры на локальном рынке труда: проблемы и дефициты (на примере Приволжского федерального округа) . . . . . . 119 Гореев А. М.  Психологические аспекты формирования функциональной грамотности: что должен знать учитель?. . . . . . . . . . . . . . . . . . . 130 ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ТЕХНОЛОГИИ Анамова Р. Р., Хотина Г. К.  Методики и средства обучения для дистанционных занятий по геометро-графическим дисциплинам . . . . . . . . . . 137 Шоканова Р. Д., Тарасова Е. Н.  Приемы создания ситуаций психологического комфорта в обучении русскому языку как иностранному казахских учащихся гуманитарного (филологического) профиля . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 154 Данилин М. В.  Проблема измерения степени аутентичности в процессе отбора видеоматериалов как средств обучения иностранному языку. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 168 Лю Цянь.  Технология дистанционного обучения русскому языку китайских студентов-филологов в условиях пандемии. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 180 ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ПОИСК Горнаева О. М.  Факторы риска школьной неуспешности обучающихся в школах малого города. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 191 Кислякова М. А.  Неуспеваемость учащихся по математике как психолого-педагогический феномен. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 200 Куфаева Н. В.  Системообразующая основа качественного преобразования содержания школьного курса лексики. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 212 Радынова О. П., Корсакова И. А.  К проблеме индивидуального подхода в развитии основ пианистической культуры у студентов- музыкантов разных специальностей. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 219 СЛОВО ПРЕДОСТАВЛЯЕТСЯ Овчаров А. В., Голубь П. Д.  Из истории открытия радиоактивности. . . . . . . . . . 226 8 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Contents Literary Studies (10.01.00) LITERARY TEXT AND LITERARY PROCESS Kurianova V. V.  Tolstoyan text in the poem by D. Burlyuk “Great meek Bolshevik”. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 11 Matevosyan A. A.  Folklore motives of a fairy tale in M. Petrosyan’s novel “The gray house” . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 23 Tsurueva P. Sh.  The phenomenon of “time machine” in the prose of Boris Rachmanin . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 29 Sharyafetdinov R. Kh.  Appeal to the mythopoetic image of Shurale in modern Tatar prose . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 37 Pronin V. A.  Austrian Nobel . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 44 JOURNALISM Zemlyanskiy A. V.  “Infodemic” case study: conspiracy theories around COVID-19 – spreading and debunking in the media. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 51 Zubarkina E. S.  Humanistic Ideas in Janusz Korczak’s Radio Programs. . . . . . . . . . . 62 Pedagogics (13.00.00) EDUCATIONAL STANDARDS AND TEACHING PRACTICE Chertov V. F., Manykina A. A., Sokolova A. A.  On in-depth study of literature in the context of modern media space . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 70 Cekha V. V.  Digital Platforms as New Subjects in Education. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 81 Tishulina S. G.  Theoretical and methodological foundations of designing an ethno-cultural environment in an educational organization. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 94 EDUCATION ABROAD Gabdulgalimova L. S., Troya D. V.  Mentoring in the first year of studying: an overview and comparison of practices in Russia and the United States . . . . . . . . . 101 Yan Feng.  Analytical review of indicators of training of research teachers (Russia–China). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 109 Наука и Школа / Science and School № 3’2021 9

Contents PROBLEMS OF PEDAGOGICAL EDUCATION Shapovalov V. L.  Teaching staff on the local labour market: problems and deficiencies (using the example of the Volga Federal District). . . . . . . . . . . . . . . . 119 Goreev А. M.  Psychological aspects of forming functional literacy: what should a teacher know?. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 130 PEDAGOGICAL TECHNOLOGIES Anamova R. R., Khotina G. K.  Teaching methods and tools for distance learning in geometric and graphic disciplines . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 137 Shokanova R. D., Tarasova E. N.  Methods of creating situations of psychological comfort in teaching Russian as a foreign language to Kazakh students of the humanitarian (philological) profile. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 154 Danilin M. V.  The problem of estimating the degree of authenticity in the selection process of videos as teaching aids in English as a foreign language instruction process. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 168 Liu Qian.  Technology of distance learning of the Russian language to Chinese philology students in pandemic conditions. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 180 PEDAGOGICAL SEARCH Gornaeva O. M.  Risk factors for school failure of students in small-town schools. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 191 Kislyakova M. A.  Students’ failure in mathematics as a psychological and pedagogical phenomenon. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 200 Kufaeva N. V.  System-forming basis of qualitative transformation of the content of the school vocabulary course. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 212 Radynova O. P., Korsakova I. A.  To the problem of individual approach in the development of the basics of piano culture among music students of different specialties. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 219 THE FLOOR IS GIVEN... Ovcharov A. V., Golub P. D.  From the history of the discovery of radioactivity . . . . . 226 10 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ТЕКСТ И ЛИТЕРАТ УРНЫЙ ПРОЦЕСС УДК 821.161.1 DOI: 10.31862/1819-463X-2021-3-11-22 ББК 83.3(2Рос=Рус) ТОЛСТОВСКИЙ ТЕКСТ В ПОЭМЕ Д.  БУРЛЮКА «ВЕЛИКИЙ КРОТКИЙ БОЛЬШЕВИК» В. В. Курьянова Аннотация. В статье на материале поэмы Д. Бурлюка рассматриваются элементы толстовского текста как именного сверхтекста литературы. Новизна исследования заключается в том, что изучение сверхтекстовых структур в современном литера- туроведении прежде всего сосредоточено на топосных текстах (Петербургском, Московском, Крымском, Венецианском, Пермском и др.), в то время как именные тек- сты (пушкинский, гоголевский, толстовский и др.) исследованы мало, и методология изучения находится в стадии разработки. Автор статьи утверждает, что основой толстовского текста является персонический миф о Л. Н. Толстом, который активно развивается на протяжении полутора столетий, но особенную актуальность полу- чает в начале XX в. в период популяризации духовного наследия писателя и осмысления его трагического ухода из собственного дома. Анализируется структура толстовско- го мифа, выявляются свойственные ему мифологемы (мифологизированные констант- ные представления), созданные и воспроизведенные Д. Бурлюком в соответствии с соб- ственным поэтическим мировидением, личным отношением к творчеству и личности Л. Н. Толстого. Охваченный идеологией большевизма поэт-футурист, живший к тому времени в эмиграции, представляет героя своей поэмы – Льва Толстого – как «велико- го кроткого большевика», заложившего философией толстовства основу революции 1917 г. и нового советского государства. Создавая персонический миф о Льве Толстом, Д. Бурлюк использовал мифологемы, необходимые ему для воплощения образа Великого Большевика: «величие Толстого», «мудрость Толстого», «Толстой – критик офици- альной церкви» и «опрощение Толстого». Находя в идеях толстовства и большевизма сходные нравственные и идеологические догмы, поэт соединяет основу философии ве- ликого мыслителя русской литературы с политической концепцией большевиков. Тем самым Бурлюк уникально (зачастую абсолютно парадоксально, в угоду рожденному образу) интерпретирует традиционные мифологемы опрощения и проповедничества Толстого, являющиеся частью мифа о нем, и становится, наряду с многочисленными творцами ХХ в., создателем толстовского текста. © Курьянова В. В., 2021 Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License The content is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License Наука и Школа / Science and School № 3’2021 11

Художественный текст и литературный процесс Ключевые слова: сверхтекст, именной текст, толстовский текст, биографический миф, миф о Л. Н. Толстом, русская литература XX в., Д. Бурлюк. TOLSTOYAN TEXT IN THE POEM BY D. BURLYUK “GREAT MEEK BOLSHEVIK” V. V. Kurianova Abstract. The article examines the elements of Leo Tolstoy’s text as a nominal supertext of literature based on the material of D. Burliuk’s poem. The novelty of the research lies in the fact that the study of supertext structures in modern literary research is primarily focused on topographical texts (St. Petersburg, Crimea, Venice, London, Perm, etc.) while nominal texts (by Pushkin, Gogol, Chekhov) are little studied and the research methodology is under development. The author of the article claims that the basis of the text by Leo Tolstoy is the personal myth of Leo Tolstoy, which has been actively developed over a century and a half, but gained a particular relevance at the beginning of the 20th century during the period of popularization of the writer’s spiritual heritage and understanding of his tragic departure from his own home. The structure of the Tolstoyan myth is analyzed, its characteristic mythologemes (mythologized constant representations), created and reproduced by D. Burliuk in accordance with his own poetic worldview, personal attitude to the work and personality of Leo Tolstoy, are revealed. The futurist poet, who by that time lived in exile, seized by the ideology of Bolshevism, presents the hero of his poem, Leo Tolstoy, as a „great meek Bolshevik” who laid the foundation of the 1917 revolution and the new Soviet state with the philosophy of Tolstoyism. Creating a personal myth about Leo Tolstoy, D. Burliuk used the mythologemes he needed to embody the image of the Great Bolshevik: “Tolstoy’s greatness”, “Tolstoy’s wisdom”, “Tolstoy is a critic of the official church” and “Tolstoy’s simplification”. Finding moral and ideological dogmas in the ideas of Tolstoyism and Bolshevism, the poet connects the basis of the philosophy of the great thinker of Russian literature with the political concept of the Bolsheviks. Thus, Burliuk in a special way (often absolutely paradoxical, to correspond to the image created) interprets the traditional mythologemes of Tolstoy’s simplification and preaching, which are part of the myth about him, and becomes, along with numerous creators of the twentieth century, the creator of Tolstoy’s text. Keywords: supertext, nominal text, Tolstoyan text, biographical myth, myth of Leo Tolstoy, Russian literature of the 20th century, D. Burliuk. Имя Льва Николаевича Толстого в ми- характер. Слава великого русского мыс- ровой культуре является прецедент- лителя вознесла его на вершину русского ным. Вопреки противоречивости лично- национального Олимпа: Толстой воспри- сти самого писателя, его образ в силу нимался уже в сознании современников мощи, таланта, характера оказывался неким культурным героем, который поя- востребованным в любую эпоху, он стал вился как ответ на запрос трудных вре- символом безусловного писательского мен с определенной задачей, с попыткой дара и собственного исключительного пу- изменить жизнь, эстетику, религию и пр. ти. Личная и писательская биографии Толстого всегда имели мифогенный Культурный герой [1] – это главное действующее лицо мифа, призванный в 12 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс мир в конкретный момент, потому что ха- (жанровые, «направленческие», автор- ос и порядок лишились равновесия, воз- ские и др. парадигмы текстов)» [3, с. 75]. можно, грядет катастрофа, люди нужда- Такая структура свойственна и толстов- ются в нем. По аналогии с архаической скому тексту, обладающему широким мифологией в сознании людей склады- материалом сведений о жизни писателя, вался персонический миф о Льве Тол- произведений о нем и примерами ис- стом, который в своей структуре имеет пользования творческих приемов и прежде всего автобиографический миф, интертекстуальности. Каждая интерпре- созданный самим Толстым в переписке, тация персонического мифа о Льве Тол- дневниках, художественных произведе- стом обращена к единому феномену, ниях. Например, запись в дневнике о что обусловлено центростремительны- создании новой религии, письмо к те- ми и центробежными силами любого тушке о будущей счастливой жизни в сверхтекста. Ясной, признание в любви Софье Ан- дреевне и проекция признания Левина Толстовский текст активно создается Кити и т. п. Также в персонический миф уже более полутора веков, но в опреде- включена биография Толстого, которая ленные моменты не ослабевающий ни- создавалась еще при жизни многочис- когда интерес к Толстому становится ленными мемуарами, записями его окру- особенно заметен. В  1928 г. многие от- жения, затем получила дальнейшее раз- кликнулись на столетний юбилей писате- витие в трудах биографов писателя. ля в разных художественных формах. Кроме того, миф дополняется литера- Поэт Д.  Бурлюк, вдохновленный знаме- турной репутацией Льва Толстого, пред- нательным событием, написал поэму ставленной в газетах, журналах, пись- «Великий кроткий большевик», в кото- мах, отзывах его современников. рой обозначил свое представление о ро- ли Л.  Н.  Толстого в истории и культуре Таким образом, уже в начале XX в. России и Советского Союза. появилось огромное количество крити- ческих, художественных, документаль- С футуристической прямотой Бурлюк ных, мемуарных текстов, которые либо уже в заглавии поэмы употребляет оксю- мифологизировали, либо демофилоги- морон, называя Толстого большевиком, зировали личность великого русского ху- то есть революционером, ревнителем но- дожника и мыслителя, составив имен- вого советского строя, но добавляя при ной сверхтекст Л.  Н.  Толстого, то есть этом эпитет «кроткий». Этой противоре- «семантически связанную с личностью чивой формулировкой поэт утверждал писателя систему семиотически значи- одновременно и революционность взгля- мых константных представлений (ми­ дов Толстого, и пассивность его дейст­ фологем) о нем и его произведениях, вий: «провозглашал он БОЛЬШЕВИЗМ являющихся знаковой манифестацией не проводя активно» [4, с. 18]. личности и творчества писателя и закре- пленных в произведениях русской лите- Бурлюк предложил в поэме условные ратуры» [2, с. 181–182]. обстоятельства: что было бы, если бы недальновидное мироздание не забира- А. Г. Лошаков на примере ломоносов- ло бы к себе таких великих людей с ского текста выделил несколько уров- «честнейшими умами» и «многолистьем ней именного свехтекста: «денотатив- сил». В  таком случае Толстой получил ный (текст жизни и текст творчества бы охранную грамоту от Советского Со- Ломоносова как внетекстовая структу- юза и смог бы послужить на благо новой ра), прототекстовый (мифогенные до­ стране «полынной бородой фундаментя кументальные, автобиографические и вопрос» о том, как революция расчисти- биографические тексты), субтекстовый ла территории «снега горным комом» [4, c. 7] и страна зажила с чистого листа. Наука и Школа / Science and School № 3’2021 13

Художественный текст и литературный процесс Несмотря на уверенность в схожести Толстой тоже обладает недюжинной си- идеологических установок Толстого и лой: скорняк «и истин, и забот о пользе большевиков, Бурлюк пишет: «фунда- бедняков, о высшем благе» [4, с. 8], он ментя вопрос», то есть установив, раз- создает истинное, настоящее, вопросы, работав, заложив фундамент, по сути которые он поднимает («выделывает»), рассуждая и обсуждая, но не пропаган- обозначают проблемы простых людей. дируя достижения новой власти, имея в виду, что Толстой в последние десятиле- Но представление о Толстом-поводы- тия своей жизни выступал ярким публи- ре также присутствует в поэме: цистом, откликавшимся на каждое боль- шое событие в мире и оценивавшим его Людское стадо в жаркий в рамках собственной идеологии. День Пастух, Бурлюк, следуя традициям футури- храня источник истин, стов, разделил текст визуально: тире, Сознательно ведет живительную тень многоточия, очерки, перенос части слов От солнечных лучей мониста  [4, с. 9]. на другую строку, значимые слова и вы- Герой не просто познает истину (как ражения написаны большими буквами скорняк тщательно выделывает шкуру (ТОЛСТОЙ, СОВСОЮЗ, РЕВОЛЮЦИЯ, из свежей туши), он создает идеологию ЦАРИЗМА ГНУСНОГО), чистая страни- опрощения, чертит путь духовной жизни, ца с одной строфой в конце. Все эти презирая пагубные материальные стра- приемы графически разрывают смысло- сти людей, своей философией отводя вой ряд, одновременно создавая еди- их от сверкания золота, бережно охра- ный образ при помощи синтеза различ- няя источник своего вдохновения. В этом ных творческих приемов. Кроме того, ряду, составляющем мифологему о Тол- Бурлюк-художник сопроводил, или, как стом-проповеднике, появляется «руле- он сам пишет, «украсил» книгу двумя вой», тот, кто точно знает, куда и зачем своими рисунками «Заклинатель змеи» направлять людей, плывущих в неболь- и «Близкие к природе», таким образом шом суденышке нравственности по мо- традиционно следуя модернистским рю распущенности: «морали правит традициям в стремлении создавать что- бот» [4, c. 8], «в исканьи праведности то новое, необычное, экспериментиро- граней» [4, с. 12]. По мысли Д. Бурлюка, вать с формой. на данном ботике и приплыли лучшие люди поколения, создавшие новую стра- Персонический миф Бурлюк создал в ну, светлую и чистую. С этого фрагмента поэме при помощи нескольких устойчи- лирический герой Д.  Бурлюка начинает вых мифологем, структурирующих тол- использовать местоимение мы, высту- стовский текст в творчестве многих ху- пая совместно с созидателями нового дожников XX в. государства (отметим, что, несмотря на эмиграцию, поэту всегда была близка Мифологема «Толстой-проповедник» советская идеология). Именно Толстой реализована такой метафорой как «ов- выкормил своей добротой этих «птенцов», чарь». В  толковом словаре В.  И.  Даля которые теперь, уже в 1928 г., «выросли в овцевод, то есть пастух (метафорически стократ» и несут в руках «красный флаг», традиционное обозначение предводите- а в душе – основные положения толстов- ля паствы) назван «овчаром», «овчарь» ства в большевистском преломлении: же – это «овчинник, скорняк» [5], то есть «бедность – красота», «богатый – хам и мастер по выделке шкур. Ремесло древ- кровопийный враг» [4, c. 10]. нее, требующее большой физической си- Мифологема «мудрость Л.  Н. Толсто- лы, неслучайно один из богатырей был го» интерпретирована Бурлюком как представителем именно этой профес- сии – Никита Кожемяка. Бурлюковский 14 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс интеллектуальное превосходство над отношение к вере и безнадежные попыт- всеми «мудрецами прошлого»: «Толстой ки найти ответ на свои вопросы в право- в семье их старший брат» [4, c. 10]. Му- славии, то, что постепенно вынудило дрость проявлена через возрастные подробно развенчать не устраивающие приметы: «перед сединами ночного ста- его догмы и таинства Русской право- рика» [4, с. 12], «Толстого взлет седин» славной церкви. Такое толкование раз [4, с. 21]. Благодаря мудрому учению пи- за разом воспринимается как критика и сателя смогли перевернуть существую- получает большой резонанс в первую щий строй, и история государства пол- очередь среди священнослужителей, а ностью переменилась. затем и остальной паствы. Но Толстой не просто мудрец, он С присущей ему откровенностью Тол- также великий мыслитель: «Толстого стой объяснял, что он не мог постичь ве- мысль – заветная мета» [4, с. 10]. Цель у ру, отключив разум: «Чем дальше я про- большевиков и писателя совпала, фак- должал жить, исполняя обязанности тически потомки осуществили то, что он верующего, тем более эта ложь резала «предусмотрел и предвосхитил, предрек мне глаза и требовала исследования то- и показал собой наш день» [4, с. 15]: го, где в этом учении кончается ложь и всеобщее равенство, борьбу с богат- начинается правда» [7, с. 10]. Надо от- ством. Новые устроители государства метить, что истинность Бога он сомне- смогли благодаря идеям писателя осу- нию не подвергал, утверждая, что толь- ществить то, о чем он мечтал, лириче- ко в вере можно обрести смысл жизни, и ский герой поэмы видит Толстого идео- последние десятилетия своего пути он логом Советского союза: полностью посвятил служению Богу, что привело к разладу в семье, которая еще И днесь могла «делить» отца и мужа с многочис- Когортами СССР железно ленными поклонниками его таланта, но Расплавлена мыслителя с Богом соперничать не могла. руда... [4, с. 17] Толстой взялся за перевод четырех Евангелий и в первой же строке Еванге- Пафос здесь не просто героический, а лия от Иоанна нашел подтверждение сверхсильный, сверхмощный, вполне со- своим поисками, переведя ее как «На­ ответствующий не только футуристам, но чалом всего стало разумение жизни. и соцреалистам («горнило», «руда» и пр.). И  разумение жизни стало за Бога. Отношение к Толстому у Бурлюка совер- И  разумение-то жизни стало Бог» [7, шенно особенное, личное, отличное от с.  26] (каноническое: «В начале было общего направления футуризма, желаю- Слово, и Слово было у Бога, и Слово щего «бросить с корабля современности» было Бог»). Отсюда начинала рушиться классиков русской литерат­ уры и создаю- вся концепция традиционной христиан- щих профанный миф о великих писателях ской религии: «Принятый Толстым прин- [см., например, о Маяк­ овском: 6]. цип позволил ему не рассматривать, как не соответствующие разумности, «Толстой – критик церкви» – одна из “Откровение Иоанна Богослова (Апока- самых популярных мифологем начала липсис)”, сюжеты о чудесном зачатии и XX в. Д.  Бурлюк с позиций новой атеи- рождении Девой Марией И. Христа, опи- стической действительности использо- сания чудес» [8, с. 43]. вал представления о писателе вполне традиционно. Широко известны статьи На протяжении значительного вре­ Л.  Н.  Толстого «Исповедь» (1879–1882), мени, не желая привлекать дополни- «В чем моя вера?» и мн. др., в которых тельного внимания к учению Толстого он подробно объяснял свое личное и  понимая количество сторонников и Наука и Школа / Science and School № 3’2021 15

Художественный текст и литературный процесс последователей толстовства, а также просвещения, в национальном вопросе, преданных почитателей художественно- во внешней политике. Именно его эпоха го дара писателя, государственные и ре- представлена Бурлюком как «царство лигиозные власти не высказывали офи- мертводуш», где обитали только лишен- циального отношения к деятельности ные жизненных сил, опустошенные пре- Л.  Н.  Толстого. «Его страшился умоку- следованиями люди: «кругом паучья цый царь» [4, с. 13], – писал Д. Бурлюк в сушь на каторге что поседела» [4, с. 19]. поэме. Но в 1901 г. в «Церковных ведо- Первое открытое неприятие Победонос- мостях» все же было опубликовано цевым идей Толстого связано как раз с «Определение Святейшего синода о просьбой писателя передать через обер- графе Льве Толстом», многими воспри- прокурора прошение царю Александ­- нятое как анафема, но по сути только ру III о помиловании убийц его отца. лишь заключившее, что «посему Цер- К.  П. Победоносцев категорически отка- ковь не считает его своим членом и не зался исполнять просьбу, более того, на- может считать» [9], кроме того, всегда стаивал на самом жестоком преследова- готова принять писателя в свое лоно, нии террористов [см, например: 12]. когда он раскается и восстановит свое общение с нею. Толстой в своем ответе Толстой критикует церковь не только Синоду очередной раз объяснил свои в публицистике, но и в художественных долгие поиски истины и убеждение, что произведениях. Много страниц посвяще- «учение Церкви есть теоретически ко- но обряду и быту священников в романе варная и вредная ложь, практически «Воскресение» (1889–1899). Именно по- же – собрание самых грубых суеверий и этому в поэме Д.  Бурлюк восклицает: колдовства, скрывающее совершенно «Он в “Воскресеньи” высмеял алтарь» весь смысл христианского учения» [10, [4, c. 13], употребляя здесь, конечно, с. 247], и в свойственной ему манере с «алтарь» метонимически, имея в виду особой тщательностью разъяснил при- всю церковь. Хотя можно также вспом- чины такого вывода. нить сцену пасхальной службы в главе 15 первой части «Воскресения» (не под- Первоначальный вариант Определе- вергавшуюся цензурным искажениям, в ния написал обер-прокурор Святейшего отличие, например, от полностью изъя- Синода К.  П.  Победоносцев, который в той цензором главы церковной службы в персоническом мифе о Л. Н. Толстом яв- тюрьме). Нехлюдов в церкви всеми по- лялся давним идеологическим против- мыслами своими находился только в ником и был представлен как «темная очаровании Катюши, но при этом «близ- сила», «упырь» и пр. [см., например: 11]. ко мимо нее проходил в алтарь» [13, Бурлюк в рамках этой традиции обозна- c. 55], то есть в самое священное место чает Победоносцева как «смерти веху», храма, думая, что «для нее блестело зо- эпоха обер-прокурора овеяна могиль- лото иконостаса и горели все свечи на ным холодом, что не раз подчеркивали паникадиле и в подсвечниках» [13, с. 56]. его современники, так как радикально Так Толстой высмеивал обрядовость и консервативные взгляды церковного чи- устройство церкви, на что напрямую так- новника исключали всяческое свободо- же указывает Бурлюк. мыслие, а следовательно, и развитие. Усугубляло положение то, что, занимая Поэт подчеркивал несчастную, плохую высокий пост в высшем органе церков- судьбу, которую Толстой предрек духо- но-государственного управления Рус- венству: «Толстой – бездолье сытому по- ской церковью, он распространял свое пу» [4, с. 13], то есть нет «доли» у свя- влияние в определении правительст­ щеннослужителей, которые использовали венной политики в области народного доверие людей, а пеклись только о соб- ственном благополучии и стабильности 16 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс своего положения, поэтому «служилым Пускай не тешится работой церкви» нет места у всегда «живого ог- их богач – ня» Толстого. Важно отметить, что Бур- Оправдан в них лишь бедный человек! люк здесь через запятую поставил слу- [4, с. 11] жителей «церкви, джаза и шантана» [4, с. 16], то есть русское православие В 1925–1930 гг. (в этом временном включил в категорию массовых зрелищ. промежутке написана и поэма) Д. Бурлюк создает парафраз полотну И.  Репина – Близки большевистской идеологии картину «Ленин и Толстой», на которой оказались и идеи опрощения Л.  Н.  Тол- изображены «два символа: прошлое Рос- стого. Мифологема, с этим связанная, сии олицетворяет Лев Толстой, а буду- лучше всего визуализирована в карти- щее – Ленин, впрягшийся в плуг и, зна- нах И. Е. Репина, на которых изображен чит, готовящий почву для грядущих побед мудрый старец в просторной рубахе, Советской России» [15]. Такой сюжет иногда даже босой (что являлось худо- вряд ли соответствовал взглядам самого жественным преувеличением). Бурлюк В. И. Ленина на роль Толстого в револю- как истинный футурист, легко использо- ционном движении, изложенным в ста- вавший сниженную и просторечную лек- тьях Ленина о нем. Вождь пролетариата сику, утверждал, что «Толстой пылал считал, что Толстой не смог понять ни своем костре восторга кизяку и нищему рабочего движения, ни самой рево­люции. народу» [4, с. 10], передавая таким не- Признавая величие Толстого, В. И. Ленин однозначным образом любовь Толстого обозначил его лишь «зеркалом револю- к народу и поиски внутренней гармонии ции», в отличие, например, от другого в простой жизни. писателя XIX  в.  – А.  И.  Герцена, раз­ вернувшего революционную агитацию Опять же во многом благодаря (см. статьи В.  И.  Ленина: «Лев Толстой, И.  Репину, и прежде всего его картине как зеркало русской революции», «Па- «Пахарь Л.  Н.  Толстой на пашне» мяти Герцена» и др. [16]). (1887), сложилось представление о не- умолимой тяге писателя к работе зем- Конечно же, назвать Толстого в этой ледельца. Бурлюк так интерпретиро- парадигме большевиком, революционе- вал этот образ: Толстой «спать мечтал ром невозможно, тем более трудно под- у голубого стога», «пахал и сеял» [4, разумевать под «зерном», посеянным с.  15]. Действительно, значение труда когда-то писателем, большевистские крестьян и рабочих было подчеркнуто тезисы («вдоль родины зерно взошло» писателем во многих публицистиче- [4, с. 15]). Л. Н. Толстой не раз подчерки- ских работах: «Письмо крестьянину о вал, что идеи свержения власти ему не земле» (1894), «К рабочему народу» близки, подсмеивался и даже раздра- (1902) и др. Утверждал это свое отно- жался, если кто-то пытался приписать шение к труду Толстой и в художе- ему подобные, отстаиваемая им доктри- ственных произведениях. Например, на непротивления злу насилием была наслаждение Левина от косьбы пере- незыблема: «Пытаясь насилием бороть- дано как истинное, настоящее: «Чем ся с насилием, вы, рабочие, делаете то, долее Левин косил, тем чаще и чаще что делал бы связанный человек, если он чувствовал минуты забытья <...> бы он, чтобы освободиться, тянул бы за Это были самые блаженные минуты» связывающие его веревки: он только за- [14, с. 267]. Так Бурлюк и передал тол- тягивал бы крепче те узлы, которые стовскую мысль о безусловном превос- держат его» [17, с. 122]. Статья «Как ос- ходстве труда физического над интел- вободиться рабочему народу?» (1905) лектуальной деятельностью любого стала ответом на письмо крестьянина дворянина или чиновника: Наука и Школа / Science and School № 3’2021 17

Художественный текст и литературный процесс Тверской губернии М. Д. Суворова, слу- Д.  И.  Писарева «Старое барство («Вой- жившего лакеем в Петербурге. В письме на и мир», сочинение графа Л. Н. Тол- прозвучал затронувший писателя вопрос стого. Томы I, II и III. Москва. 1868)» [19], крестьянина: «Скажи, Великий Патри- который с некоторым пренебрежением, арх, долго ль многонаселенные серые но без неодобрения употреблял это по- сермяги тащить будут перекувырнутую нятие, хотя сам Писарев идеологически телегу?» [18, с. 370], на который он теми был как раз близок Д. Бурлюку. же тезисами, что и в предыдущих ста- тьях, подробно ответил. Поэтому мифо- Теплые воспоминания Л.  Н.  Толстого логизированное представление Бурлюка о своих предках, обширная переписка с о том, что Толстой «протестовал, нося представителями дворянства России и свою серьмягу» [4, с. 16], является также многочисленные дружеские встречи частью созданного им персонического опровергают утверждение Бурлюка о мифа о Льве Толстом. своем герое: «могуче отрицал его родив- ший класс». Так складывался один из Д.  Бурлюк видел соперничество в от- вариантов мифологемы об опрощении стаивании у «белогвардейцев» нашего, писателя: знатное происхождение Тол- фактически «красного» Толстого. Но ар- стого, а затем отказ от своих сословных гументы его опять же сводились к опро- привилегий создали мифологическое щению писателя, к ограничению себя в представление об отрицании своих излишествах, что не связано с револю- предков. И эта мифологема «жила» в чи- ционными призывами. Поэтому «болел тательском сознании, не обращая вни- за простоту», отказывался от излише- мания на истинное отношение писателя ства и роскоши, «ужасался тела в ресто- к «его родившему классу». Благодаря ране», пусть даже «хвалил зипун, телегу интерпретациям и деятельности поклон- и ковыль» вполне соотносится с фи­ ников Толстого и сторонников его взгля- лософией Л.  Н.  Толстого, а «плевал в дов получилось так, что персонический “хозяв”» [4, с. 12] – уже дополнено соб- миф о Толстом, а не сам Толстой «мно- ственными мифологическими представ- жил к лордам ненависть к богатству» [4, лениями поэта. с. 13]. Английские колонии толстовцев, поддерживаемые В. Г. Чертковым, были Бурлюк назвал Толстого «схимником», многочисленны и разнообразны, среди то есть затворником, одиночкой, грезя- их членов были и баронеты. Основой щем о «простоте вселенской», «чтоб объединения этих людей были труд, ду- жить без барства» [4, с. 13]. Если гово- ховное родство, самосовершенствова- рить о барстве в широком смысле сло- ние, а не классовая ненависть [см. об ва, подразумевая «изнеженность, неже- этом: 20]. Поэтому и фраза лирического лание трудиться», то писатель примером героя из поэмы «заране он приветство- своей жизни ратовал именно за это, но с вал КОММУНУ» также является частью Толстым также связаны представления мифологемы об опрощении Толстого о «старом, старинном барстве». Это большого персонического мифа о нем. впечатления как раз радостные, теплые, В  ответном письме секретарю Толстов- родные, соотносимые с семейными тра- ского общества в Манчестере Перси дициями бабушки и деда со стороны от- Редферну (от 2 (15) августа 1901 г.) пи- ца: «остаток старинного барства, бар- сатель подробно обосновывал свой ства деда» [10, с. 361]. Несмотря на взгляд на создание подобных коммун: оговорку Толстого в предисловии к этим «быть членом старого общества, уста- воспоминаниям, что многого в своей новленного Богом при начале созна- жизни он стыдился, барство здесь име- тельной жизни человечества, более вы- ло положительную оценку. Поэтому годно и для себя и для человечества, вполне закономерно появление статьи 18 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс нежели быть членом ограниченных «величие Толстого», «мудрость Толсто- обществ, организуемых нами для дости- го», «Толстой – критик официальной жения целей, доступных нашему созна- церкви» и «опрощение Толстого». Наи- нию», «для меня лично было бы боль- более развернута мифологема опроще- шой потерей переменить свое членство ния, поскольку именно здесь поэт, как в великом Божьем обществе на кажуще- ему казалось, нашел, больше всего то- еся полезным участие в каком бы то ни чек соприкосновения с большевизмом. было человеческом обществе» [21, Для Л.  Н. Толстого в опрощении были с.  115]. Вполне однозначное мнение о глубина и сложность, отчасти мало подобных образованиях, хотя толстов- достижимая, связанная прежде всего цы, интерпретируя конкретные суждения с  самоограничением и самосовершен- писателя, во всем мире объединялись ствованием, способностью человека по принципу общей собственности и ре- подняться на такую высоту, когда самое сурсов, что опять же свидетельствует сложное, божественное станет простым. о широте толстовского мифа. Бурлюк в рамках поэмы представлял не опрощение, а упрощение: спать в стогу, «Сивка» (лошадь сивой масти), «ла- есть из деревянной посуды, уничтожить поть», пересуды деревенских старух, по богатых, просто трудиться, – лозунги мнению Д.  Бурлюка, становились пред- большевизма для народной пропаганды. метом изображения в творчестве Тол- Таким образом, герой поэмы становится стого: «пером о них любил царапать» [4, плоским, остается только «гордотень с. 13]. Такое выражение снижало обще- старика» [4, с. 15], хотя «тень великая» принятый пафос писательского созида- [4, с. 16] (уважение к величию Толстого у тельного труда (автор-творец равен соз- поэта остается безусловным). В  даль- дателю-творцу), но приближало героя нейшем советская идеология активно поэмы к простому человеку. Поэтому станет эксплуатировать и расширять «ашать (кушать. – В.  К.) из липовой толстовский текст, во многом двигаясь в посуды», «ходил на сенокос, чтоб быть направлениях, обозначенных поэтом- заправским мужиком, сморкаться – без футуристом, без всякой связи с эмигран- батиста в нос» [4, с. 13] и пр. – это мифо- том. Назвав писателя «Великим кротким логизация опрощения Толстого, вопло- большевиком», Бурлюк стал одним из щенная в конкретном художественном первых создателей мифа о советском произведении. Толстом. Но всего через два года, в 1930 г., в книге «Энтелехизм» поэт напи- Создавая персонический миф о Льве шет о себе: «Я являюсь первым истин- Толстом, Д.  Бурлюк использовал ми­ ным большевиком в литературе…» [22]. фологемы необходимые ему для во­ площения образа Великого Большевика: СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Мелетинский Б. М. Поэтика мифа. 3-е изд., репринтное. М.: Изд. фирма «Восточная литерату- ра» РАН, 2000. 407 с. (Исследования по фольклору и мифологии Востока). С. 178–194. 2. Курьянова В. В. Толстовский текст и миф о Л. Н. Толстом в творчестве И. Ильфа и Е. Петрова // Научный диалог. 2019. № 1. С. 179–192. 3. Лошаков А. Г. О принципах моделирования сверхтекста // Вестник Московского гос. обл. ун- та. Сер.: Русская филология. 2018. № 5. С. 70–80. 4. Бурлюк Д. Великий кроткий большевик. Поэма на 100-летие со дня рождения Льва Николаеви- ча Толстого // Бурлюк Давид Д. Толстой. Горький. Поэмы. Нью-Йорк: изд. Марии Никифоров- ны Бурлюк, 1928. 42 с. Наука и Школа / Science and School № 3’2021 19

Художественный текст и литературный процесс 5. Толковый словарь живого великорусского языка Владимира Даля. URL: http://slovardalja.net/ word.php?wordid=21369 (дата обращения: 19.12.2020). 6. Курьянова В. В. Толстовский миф в творчестве В. В. Маяковского // Litera. 2018. № 4. С. 152–167. 7. Толстой Л. Н. Соединение и перевод четырех евангелий // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: в 90 т. Т. 24. Произведения 1880–1884 гг. / подгот. текста и коммент. Н. Н. Гусева. М.: Государ- ственное издательство художественной литературы, 1957. 1012 с. 8. Игнатьев В. А. Л. Н. Толстой: критика учений о воскрешении и бессмертии // Вестник Рязан- ского государственного университета имени С. А. Есенина. 2009. № 3 (24). С. 42–59. 9. Определение святейшего синода от 20–22 февраля 1901 года, с посланием верным чадам пра- вославныя грекороссийския церкви о графе Льве Толстом // Церковные ведомости, издавае- мые при святейшем правительствующем синоде. 24 февраля 1901. № 8. С. 45–47. 10. Толстой Л. Н. Воспоминания // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: в 90 т. Т. 34. Произведения 1900–1903 / подгот. текста и коммент. С. Д. Балухатого, Н. Н. Гусева, В. С. Мишина и др. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1952. 627 с. 11. Блок А. А. Солнце над Россией (Восьмидесятилетие Льва Николаевича Толстого) // Блок А. А. Полное собрание сочинений и писем: в 20 т. Т. 8. Проза (1908–1916). М.: Наука, 2010. С. 55. 12. Прокопов Т. Советчик царей, оберегатель России. Полемический портрет К. П. Победоносцева // Иные берега. 2014. № 3 (35). URL: http://inieberega.ru/node/599 (дата обращения: 21.07.2020). 13. Толстой Л. Н. Воскресение // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: в 90 т. Т. 32 / под общ. ред. В. Г. Черткова. М.: Худож. лит., 1936. 544 с. 14. Толстой Л. Н. Анна Каренина // Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: в 90 т. Т. 18. / под общ. ред. В. Г. Черткова. М.; Л.: Худож. лит., 1934. 560 с. 15. Войскунская Н. Футуризм и после: Давид Бурлюк (1882–1967) // Третьяковская галерея. Спец. вып. 1. Америка – Россия: на перекрестках культур. URL: https://www.tg-m.ru/articles/sv1-amerika- rossiya-na-perekrestkakh-kultur/futurizm-i-posle-david-burlyuk (дата обращения: 22.12.2020). 16. Ленин В. И. О литературе и искусстве. Изд. 6-е. / сост. Н. И. Крутикова. М.: Худож. лит., 1979. 827 с. 17. Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: в 90 т. Т. 35. Произведения 1902–1904 / подгот. текста и ком- мент. А. П. Сергеенко, В. С Мишина. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1950. 712 с. С. 122. 18. Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: в 90 т. Т. 90. Произведения, дневники, письма 1835–1910 / под- гот. текста и коммент. В. С. Мишина. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1958. 472 с. 19. Писарев Д. И. Старое барство («Война и мир», сочинение графа Л. Н. Толстого. Томы I, II и III. Москва. 1868) // Писарев Д. И. Литературная критика: в 3 т. Статьи 1865–1868 / сост., подгот. текста и примеч. Ю. С. Сорокина. Л.: Худож. лит., 1981. Т. 3. С. 245–281. 20. Воробьев И. А. Толстовские колонии в Англии во второй половине 1890-х годов // Вестн. Бал- тийского федерального ун-та им. И. Канта. 2011. Вып. 6. С. 141–146. 21. Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Т. 73. Письма 1901–1902 / подгот. текста и коммент. В. А. Жданова. М.: Худож. лит., 1954. 429 с. 22. Бурлюк Д. Д. Энтелехизм. Нью-Йорк: Издание Марии Никифоровны Бурлюк, 1930. URL: https://ruslit.traumlibrary.net/book/burluk-entelehism/burluk-entelehism.html (дата обращения: 03.12.2020). 23. Саломони А. Эмигранты-толстовцы между христианством и анархизмом (1898–1905 гг.) // Рус- ская эмиграция до 1917 г. СПб., 1997. С. 112–127. REFERENCES 1. Meletinskiy B. M. Poetika mifa [Poetics of myth]. Moscow: Izdatelskaia firma “Vostochnaia literature” the Russian Academy of Sciences Publ., 2000. 407 p., pp. 178–194. 2. Kuryanova V. V. Tolstovskiy tekst i mif o L. N. Tolstom v tvorchestve I. Ilfa i E. Petrova [Tolstoy text and the myth of L. N. Tolstoy in the works of I. Ilf and E. Petrov]. Nauchnyi dialog. 2019, No. 1, pp. 179–192. 20 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс 3. Loshakov A. G. O printsipakh modelirovaniia sverkhteksta [About principles of supertext modeling]. Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo universiteta. Seriia: Russkaia filologiia [Bulletin of the Moscow State Regional University. Series: Russian Philology]. 2018. № 5, pp. 70–80. 4. Burliuk D. Velikiy krotkiy bolshevik. Poema na 100-letie so dnya rozhdeniya Lva Nikolaevicha Tolstogo [Great meek Bolshevik. Poem on the 100th anniversary of the birth of Leo Nikolaevich Tolstoy]. Burliuk David D. Tolstoy. Gorkiy. Poemy [Tolstoy. Bitter. Poems]. New York, Marii Nikiforovny Burliuk Publ., 1928. 42 p. 5. Tolkovyi slovar zhivogo velikorusskogo iazyka Vladimira Dalia [Explanatory Dictionary of the Living Great Russian Language by Vladimir Dahl]. Available at: http://slovardalja.net,word. php?wordid=21369 (Accessed to Desember 2020). 6. Kuryanova V. V. Tolstovskii mif v tvorchestve V. V. Maiakovskogo [The Tolstoy myth in the works of V. V. Mayakovsky]. Litera. 2018, No. 4, pp. 152–167. 7. Tolstoy L. N. Soedinenie i perevod chetyrekh evangeliy [Connection and translation of the four Gospels]. In: Tolstoy L. N. Polnoe sobranie sochinenii: v 90 t. T. 24. Proizvedeniia 1880–1884 gg. [Complete works: in 90 volumes. V. 24. Works of 1880–1884]. Moscow, Gosudarstvennoe izdatelstvo khudozh. lit. Publ., 1957. 1012 p. 8. Ignatyev V. A. L. N. Tolstoy: kritika uchenii o voskreshenii i bessmertii [Tolstoy: criticism of the doctrine of resurrection and immortality]. Vestnik Riazanskogo gosudarstvennogo universiteta imeni S. A. Esenina [Bulletin of the Ryazan State University named after S. A. Yesenin]. 2009. № 3 (24), pp. 42–59. 9. Opredelenie sviateishego sinoda ot 20–22 fevralia 1901 goda, s poslaniem vernym chadam pravoslavnyia grekorossiiskiia tserkvi o grafe Lve Tolstom [Determination of the Holy Synod of February 20–22, 1901, with a message to the faithful children of the Orthodox Greek Russian Church about Count Leo Tolstoy]. In: Tserkovnye vedomosti, izdavaemye pri sviateishem pravitelstvuiushchem sinode. 24 fevralia 1901. No. 8, pp. 45–47. 10. Tolstoy L. N. Vospominaniya [Memories]. In: Tolstoy L. N. Polnoe sobranie sochinenii: v 90 t. T. 34. Proizvedeniia 1900–1903 [Complete works: in 90 volumes. V. 34. Works 1900–1903]. Moscow: Gosudarstvennoe izdatelstvo khudozh. lit. Publ. 1952. 627 p. 11. Blok A. A. Solntse nad Rossiey (Vosmidesyatiletie Lva Nikolaevicha Tolstogo) [Sun over Russia (Leo Tolstoy’s Eightieth Birthday)]. In: Block A. A. Polnoe sobranie sochineniy i pisem: v 20 t. T. 8. [Complete works and letters: in 20 volumes. V. 8.]. Moscow: Nauka Publ., 2010. P. 55. 12. Prokopov T. Sovetchik tsarei, oberegatel Rossii. Polemicheskii portret K. P. Pobedonostseva [Advisor to the kings, protector of Russia. Polemic portrait of K.  P. Pobedonostsev]. Inye berega [Other shores]. 2014. No. 3 (35). Available at: http:.inieberega.ru,node,599 (Accessed to Desember 2020). 13. Tolstoy L. N. Voskresenie [Resurrection]. In: Tolstoy L. N. Polnoe sobranie sochinenii: v 90 t. T. 32. [Complete works: in 90 volumes. V. 32]. Moscow, Khudozh. lit. Publ., 1936. 544 p. 14. Tolstoy L. N. Anna Karenina. In: Tolstoy L. N. Polnoe sobranie sochinenii: v 90 t. T. 18. [Complete works: in 90 volumes. V. 18]. Moscow; Leningrad: Khudozh. lit. Publ., 1934. 560 p. 15. Voiskunskaia N. Futurizm i posle: David Burliuk (1882–1967) [Futurism and After: David Burliuk (1882–1967)]. Zhurnal “Tretyakovskaya galereya” [The Tretyakov Gallery Magazine]. Available at: https:.www.tg-m.ru,articles,sv1-amerika-rossiya-na-perekrestkakh-kultur,futurizm-i-posle-david- burlyuk (accessed to July 2020). 16. Lenin V. I. O literature i iskusstve [About literature and art]. Moscow: Khudozh. lit. Publ., 1979. 827 p. 17. Tolstoy L. N. Polnoe sobranie sochineniy: v 90 t. T. 35. Proizvedeniia 1902–1904. [Complete works: in 90 volumes. V. 35. Works 1902–1904]. Moscow, Gosudarstvennoe izdatelstvo khudozhestvennoi literatury Publ., 1950. 712 p. P. 122. 18. Tolstoy L. N. Polnoe sobranie sochineniy: v 90 t. T. 90. Proizvedeniia, dnevniki, pisma 1835–1910 [Complete works: in 90 volumes. V. 90. Works, diaries, letters 1835–1910]. Moscow: Gos. izd-vo khudozh. lit. Publ., 1958. 472 p. Наука и Школа / Science and School № 3’2021 21

Художественный текст и литературный процесс 19. Pisarev D. I. Staroe barstvo (“Voyna i mir”, sochinenie grafa L. N. Tolstogo. Tomy I, II i III. Moskva. 1868) [The old haughtiness (“War and Peace”, the work of Count Leo Tolstoy. Volume I, II and III. Moscow. 1868)]. In: Pisarev D. I. Literaturnaia kritika: v 3 t. Statyi 1865–1868 [Literary criticism: in 3 volumes. Articles 1865–1868]. Leningrad: Khudozh. lit. Publ., 1981. Vol. 3. Pp. 245–281. 20. Vorobyev I. A. Tolstovskie kolonii v Anglii vo vtoroi polovine 1890-kh godov [Tolstoy colonies in England in the second half of the 1890s]. Vestnik Baltiyskogo federalnogo universiteta im. I. Kanta [Bulletin of the Baltic Federal University. I. Kant]. 2011, Iss. 6, pp. 141–146. 21. Tolstoy L. N. Polnoe sobranie sochineniy: v 90 t. T. 73. Pisma 1901–1902. [Complete works: in 90 volumes. V. 73. Letters 1901–1902]. Moscow: Khudozh. lit. Publ., 1954. 429 p. 22. Burliuk D. D. Entelekhizm. New York: Marii Nikiforovny Burliuk Publ. 1930. Available at: https:. ruslit.traumlibrary.net,book,burluk-entelehism,burluk-entelehism.html (accessed to Desember 2020). 23. Salomoni A. Emigranty-tolstovtsy mezhdu khristianstvom i anarkhizmom (1898–1905 gg.) [The emigrants-tolstoyans between Christianity and anarchism (1898-1905)]. In: Russkaia emigratsiia do 1917 g. St. Petersburg, 1997. Pp. 112–127. Курьянова Валерия Викторовна, кандидат филологических наук, доцент, доцент кафе- дры русской и зарубежной литературы Института филологии, Крымский федеральный университет имени В. И. Вернадского, Симферополь e-mail: [email protected] Kurianova Valeria V., PhD in Philology, Associate Professor, Assistant Professor, Russian and Foreign Literature Department, Institute of Philology, V.  I. Vernadsky Crimean Federal University, Simferopol e-mail: [email protected] Статья поступила в редакцию 09.02.2021 The article was received on 09.02.2021 22 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс УДК 82-312.1 DOI: 10.31862/1819-463X-2021-3-23-28 ББК 84(2=411.2)6 ФОЛЬКЛОРНЫЕ МОТИВЫ ВОЛШЕБНОЙ СКАЗКИ В  ХУДОЖЕСТВЕННОМ МИРЕ РОМАНА М.  ПЕТРОСЯН «ДОМ, В КОТОРОМ…» А. А. Матевосян Аннотация. В  статье рассматриваются фольклорные мотивы волшебной сказки, присущие художественному миру романа Мариам Петросян «Дом, в котором…». В первую очередь отмечается аксиологическое преобразование фэнтезийного жанра, совершенное М. Петросян. Также обнаруживаются функциональные сходства образа Дома с образом избушки Бабы-Яги из волшебных сказок и гигантским лесным домом: и сказочные «дома», и Дом М. Петросян выполняют функцию границы между миром реальности и сказочным (иным) миром. Также в романе «Дом, в котором…» выявля- ются черты образа дарителя из волшебных сказок и образов волшебных помощников и сказочного Ивана Царевича. Анализ фольклорных мотивов позволяет проследить трансформацию жанра фэнтези, а также сделать вывод об их роли и функциях в рас- крытии сюжета инициации. Ключевые слова: волшебная сказка, фольклорные мотивы, «Дом, в котором…», фэнтези, М. Петросян. FOLKLORE MOTIVES OF A FAIRY TALE IN M. PETROSYAN’S NOVEL „THE GRAY HOUSE” A. A. Matevosyan Abstract. The article examines the folklore motifs of a fairy tale inherent in M. Petrosyan’s novel „The Gray House”. First of all, the axiological transformation of the fantasy genre by M. Petrosyan is noted. There are also functional similarities between the image of the House and the image of the Baba Yaga Hut from fairy tales and a giant forest house: both the fairytale “houses” and the House of M. Petrosyan perform the function of the border between the real world and the fantasy (other) world. Also, in the novel „The Gray House” features © Матевосян А. А., 2021 Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License The content is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License Наука и Школа / Science and School № 3’2021 23

Художественный текст и литературный процесс of the image of the donor from fairy tales, as well as the images of magic assistants and Ivan Tsarevich are revealed. An analysis of the folklore motifs allows to trace the transformation of the fantasy genre and to draw a conclusion about their role and functions in revealing the plot of initiation. Keywords: fairy tale, folklore motives, “The Gray House”, fantasy, M. Petrosyan. Особый интерес с точки зрения пре- однако наполненному различными сверхъ­ ломления фольклорных мотивов естественными явлениями и существами представляет современный роман М. Пет­ (часто сюжет разворачивается в эпоху росян «Дом, в котором…». В данном ро- средневековья). Как правило, этот жанр мане можно выделить множество реми- строится на основании архетипических нисценций как из волшебных сказок, так сюжетов, что близко также и жанру вол- и из авторских, что позволяет найти но- шебной сказки. Фэнтези лишены четких вые перспективы для анализа сложного жанровых границ, что позволяет характе- художественного мира этого многогран- ризовать их как своеобразный синтез на- ного произведения. учной фантастики и литературной сказки, так и современную волшебную сказку для Обращение к изучению фольклорных взрослых, построенную на основаниях мотивов в современном романе о взрос- различных национальных мифологиче- лении, к которому по ряду параметров ских и фольклорных традиций [2]. относится и «Дом, в котором…», продик- товано в первую очередь стремлением Исходя из этого, следует отметить на- расширить набор художественно-выра- личие типологических сходств жанров зительных средств. Используя фоль- фэнтези и волшебной сказки. Так, на- клорный материал, авторы создают пример, герои как волшебной сказки, так художественные миры, наполненные и фэнтези могут иметь весьма сходные мистикой, магией и волшебством, что по по своей природе функции: герой может жанровой доминанте сближает произве- быть протагонистом, антагонистом, да- дения такого рода с фэнтезийными. рителем, волшебным помощником и т. д. Также в фэнтезийных мирах, как и в ми- Первые произведения современного рах волшебных сказок, зачастую фигу- жанра фэнтези появились в начале рируют одни и те же мифологические XX  в. Значительное влияние на станов- существа, заимствованные, как прави- ление жанра оказали средневековые ло, из греческой, скандинавской или эпические произведения и рыцарские славянской мифологии: драконы, вели- романы. Данный жанр, являясь отдель- каны, единороги, русалки, кентавры, ми- ным культурным феноменом, порождает нотавры, химеры, мантикоры и др. И  в бесчисленное множество различных на- сказке, и в фэнтези отражаются важные правлений и позволяет отобразить са- моменты человеческой жизни: напри- мые далекие друг от друга аспекты че- мер, сюжет о путешествии в Тридесятое ловеческого мироощущения [1]. царство рассказывает об обряде иници- ации и переходе во взрослую жизнь, Фэнтези – литературный жанр, осно- идентичный сюжет, только перенесен- ванный на использовании мифологиче- ный в иное пространство, встречается и ских, фольклорных и волшебных мотивов. в фэнтезийных произведениях. Зачастую фэнтезийные произведения на- поминают приключенческий роман, дей- Мир романа «Дом, в котором…» Ма- ствия которого происходят в мире вы- риам Петросян соединяет в себе черты мышленном, но близком к реальному, 24 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс романа о взрослении, фольклорные мо- встретить в сказках: «Три царства – мед- тивы волшебной сказки и фэнтезийные ное, серебряное и золотое», «Иван-царе- элементы. Аксиологическим ядром в вич и серый волк», «Два Ивана – солдат- данном случае будет сказочная сторона ских сына», «Перышко Финиста ясна художественного мира: воплощая вол- сокола», «Поди туда – не знаю куда, при- шебное мироощущение, сказка стано- неси то – не знаю что» и многих других [3]. вится некой системой координат рома- на. Так, фольклорные мотивы волшебной Центральное место в романе «Дом, в сказки в романе Мариам Петросян «Дом, котором…», как это следует из названия, в котором…» выражают сложность пси- занимает именно Дом, который становит- хологического процесса взросления, а ся также и центральной метафорой про- также помогают отразить основные чер- изведения, и, как замечает Я. В. Солдат- ты, присущие данному процессу. кина [4], своего рода системообразующим персонажем. Дом является своеобраз- Художественный мир романа «Дом, в ным нулевым меридианом для всего про- котором…» М. Петросян имеет много- изведения: с описания Дома оно начина- мерную структуру, включающую в себя ется – им же и заканчивается. нелинейное течение действий и резкие переходы от одного момента времени к Сам Дом в романе уподобляется из- другому. Также его пространство состоит бушке Бабы-Яги, представляя собой ва- из трех параллельных миров-космосов и риант границы между мирами. Выход из микромиров, находящихся внутри Дома: Дома позволяет попасть в два простран- каждой комнате присуще определенное ственных мира: в наружность, то есть в устройство жизни, в каждой комнате мир обычных людей, и в Иной мир. Иной есть свой вожак. В то же время каждый мир не имеет названия, он одновремен- человек в романе также является своего но является и Темным Лесом, и обрат- рода самосотворенным миром, микро- ной стороной Дома, его Изнанкой. космом. И помимо всего перечисленного в романе можно найти различные наме- В сказочном же мире Избушка позво- ки на другие неведомые миры (напри- ляет перейти из Тридевятого в Тридеся- мер, на мир, доступный только герою тое царство, которое является сказоч- Македонскому). Таким образом, реаль- ным вариантом царства мертвых, куда ность дробится на множество разно­об­ могут попасть только мертвые. Побы- разных осколков, сосуществующих и на- вать там и вернуться живым под силу ходящихся в различных отношениях лишь знающему и сильному человеку. друг с другом миров, миров, в которых Избушка на курьих ножках (или Дом в живут дети-инвалиды. интерпретации М. Петросян) – это сто- рожевой пост между двумя мирами, и Феномен многомерности художе- она всегда повернута в сторону мира ственного мира присущ также и многим мертвых. Развернуть избушку входом к народным сказкам. Так, например, попу- себе – это первичное испытание знаний лярный романтический прием двоеми- и магических способностей героя. рия находит свои генетические корни в фольклорной традиции. Можно вспом- Также Дом имеет сходство с гигант- нить множество фольклорных образцов, ским лесным домом из волшебных ска- где мир делится на мир живых и мир зок. Анализируя исторические корни мертвых – Тридевятое и Тридесятое волшебной сказки, В. Я. Пропп описыва- царства, а проводниками между этими ет феномен мужского дома, присущий мирами-царствами выступали такие ска- древней ритуальной культуре. Дом этот зочные персонажи, как Кощей или Баба- находится в тайном месте, сокрытом Яга. Например, подобный прием можно в  чаще леса. Данный образ присущ фольклору разных народов мира и так- же встречается в русской волшебной Наука и Школа / Science and School № 3’2021 25

Художественный текст и литературный процесс сказке. Как правило, такой дом обнесен подтверждение избранности человека, оградой, иногда – с черепами, вход что относило его к группе мудрых и зна- обычно сокрыт, и нужно приложить уси- ющих людей. Инвалидность как бы ука- лия, чтобы его найти. Согласно исследо- зывает на принадлежность человека к ванию В.  Я. Проппа, жителями лесного потустороннему миру и его связь с этим дома, как правило, является группа миром, а также на наличие у него са- мужчин (братья или богатыри). Так, на- кральных знаний [6]. пример, в сказке «Безногий и слепой богатыри» в таком доме живут, соответ- Так, и дети-инвалиды в Доме оказы- ственно, богатыри: один без ног, дру- ваются посвященными в знание, к кото- гой – слепой [5]. рому не допущены здоровые и взрос- лые, они могут только догадываться о Можно заключить, что образ Дома со- некоей тайне этого места. В  мире вол- провождается ключевой для сюжета те- шебной сказки возможно исцелиться от мой «порогового бытия». Дом наделяет- инвалидности при помощи молодильных ся особыми свойствами границы между яблок или живой воды. Подобное исце- мирами, разделяющей пространство на ление можно наблюдать в сказках «Мо- реальный и Иной миры. лодильные яблоки», «Безногий и слепой богатыри», «Косоручка» и многих дру- Каждую ночь сказок герои – дети-ин- гих. В  финале романа дети уходят в валиды, живущие в доме-интернате, – Иной мир, потому что в нем они здоро- рассказывают о своих походах в Иной вы – их несовершенные тела остаются в мир, мир изнанки дома. В  рассказывае- летаргическом сне в «наружности». мых сказках есть традиционные сказоч- ные персонажи: драконы, василиски, Также в романе можно найти и другие волшебные помощники и многие другие фольклорные мотивы, присущие вол- элементы, присущие волшебной сказке. шебной сказке. Так, например, показа- тельной является история о старике- Важно отметить также роль ночи в ро- дарителе, рассказанная Табаки в по- мане, являющейся прямой реминисцен- следнюю ночь: данный образ является цией волшебной сказки, в основе сюже- очевидной аллюзией на образ Бабы- та которой лежит пересечение запретных Яги, выполняющей функцию даритель- границ при помощи волшебного помощ- ницы по классификации В.  Я. Проппа. ника. Так, в финале романа, в ночь пе- Один из подарков старика – перо: «Тот, ред выпуском из Дома, герой по кличке кто находит старичка, получает от него Слепой (что важно, поскольку в некото- подарок, за этими подарками и охотятся рых вариантах народных сказок Баба- все, кто его ищет. Везучим гостям он да- яга тоже слепа) уводит в потусторонний рит колесики от разбитых часов. Самым мир более 20 детей, все они были «не- везучим – перо цапли. Первое означает разумными», что можно расценивать как одно, второе – совсем другое. Первое у художественную интерпретацию сказоч- него просят все, второе не просит никто, ного образа Иванушки-дурачка, не име- потому что о втором подарке никто не ющего возможности приспособиться к знает. Он не упоминается ни в одной ле- миру обычных людей – он либо суще- генде. Колесико от часов можно поте- ствует на границе миров, либо способен рять, обменять или кому-нибудь пода- жить только в ином, сказочном, мире. рить. Перо цапли исчезает, попадая в руки нового владельца, а следователь- Исследователь В.  Е. Добровольская, но, им можно только владеть» [7, с. 405]. анализируя инвалидность в восприятии народной культуры, пишет о двойствен- Перо цапли напоминает перо еги­ ной природе отношения к физическим не- петской птицы-феникса Бену, которая достаткам людей. В  физической ущерб­ также изображалась в виде цапли, ности виделось некое своеобразное 26 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс олицетворяла веру в новую жизнь, воз- Также исследователь К. В. Синегубова рождение после смерти. Образ пера – обращает внимание на диалог романа также частая деталь, встречающаяся в М.  Петросян с интерпретацией взросле- мире волшебной сказки, может напом- ния, отраженной в сказках Г. Х. Андерсе- нить перо Жар-птицы или, например, на. Мотив взросления становится сю­же­ сказочное перо Финиста ясного сокола. то­о­ бразующим как у М. Петросян, так и у Г.  Х. Андерсена: взросление в андерсе- Прослеживаются в романе и следы новских сказках зачастую связно с про- образа сказочного Ивана Царевича. Так, буждением любви, однако и Русалочка, и колясочник Лорд и безрукий Сфинкс об- Герда, и Карен отказываются от новой от- ретают своих царевен. Однако к финалу крывшейся перед ними сферы [9]. романа пути их расходятся: Лорд и Ры- жая отправляются в Иной мир и теряют Таким образом, мотивы волшебной там друг друга. Сфинкс и Русалка также сказки органично и мотивированно вли- теряют связь друг с другом, несмотря на ваются в структуру текста М. Петросян: то, что возвращаются в «наружность». они не просто дополняют образность Так же и в волшебной сказке герой с не- произведения, но также становятся од- вестой может либо вернуться в мир ним из основополагающих элементов обычных людей, как это происходит в художественного мира романа. Все это сказках «Иван-царевич и серый волк» говорит о высокой степени авторской или, например, «Царевна-лягушка», ли- компетентности и масштабности фило- бо остаться в Ином мире с обретенной софского миросозерцания. там женой, как это происходит в сказке «Два Ивана солдатских сына». Есть в Анализ произведения позволяет сде- финале романа и свадьба: Лэри и Спица лать вывод о том, что М. Петросян в ро- вернулись в «наружность» в статусе му- мане «Дом, в котором…» создает тонкий жа и жены. художественный мир, имеющий в своем основании множество мотивов и обра- Путь героя, завершающийся возвра- зов, присущих жанру волшебной сказки. щением домой, соотносится В. Я. Проп- Таким образом, обращаясь к универ- пом и Дж. Кэмпбеллом с обрядом иници- сальности средств кода волшебной ации: герои, вернувшиеся во внешний сказки, М. Петросян раскрывает сюжет мир, повзрослели и отпустили детство. инициации, а также расширяет семанти- Вообще, страх героев перед этим миром ческий и аксиологический потенциал основывается на страхе и нежелании волшебной сказки путем трансформа- взрослеть [5; 8]. ции жанра фэнтези. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Неелов Е. М. Фольклорный интертекст русской фантастики: учеб. пособие по спецкурсу. Пе- трозаводск: Петрозаводский гос. ун-т, 2002. 124 с. 2. Штейнман М.  А. Поэтика английской иносказательной прозы ХХ века (Дж. Р. Р. Толкиен и К. С. Льюис): дис. … канд. филол. наук. М., 2000. 3. Коровин А. В. Жанры литературной сказки и фантастической новеллы в эпоху романтизма // Преподаватель ХХI век. 2008. № 3. С. 130–136. 4. Солдаткина Я.  В. Современная словесность: актуальные тенденции в русской литературе и журналистике. М.: МПГУ, 2015. 160 с. 5. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М.: Лабиринт, 2005. 332 с. 6. Добровольская В. Е. Мнимая инвалидность в волшебной сказке // Вестник Литературного ин- ститута. 2016. № 1. С. 46–54. Наука и Школа / Science and School № 3’2021 27

Художественный текст и литературный процесс 7. Петросян М. Дом, в котором… Книга третья «Пустые гнезда». М.: Livebook, 2018. 464 с. 8. Кэмпбелл Дж. Тысячеликий герой. М.: Рефл-бук: АСТ, КЮ: Ваклер, 1997. 384 с. 9. Синегубова К. В. Сказки Г. Х. Андерсена в романе М. Петросян «Дом, в котором…» // Новый филологический вестник. 2018. № 3 (46). С. 198–205. REFERENCES 1. Neyolov E.M. Folklornyy intertekst russkoy fantastiki: ucheb. posobie po speckursu. Petrozavodsk: Petrozavodskiy gos. un-t, 2002. 124 p. 2. Shteinman M. A. Poetika anglijskoy inoskazatelnoy prozy XX veka (J. R. R. Tolkien & C. S. Lewis). PhD dissertation (Philology). Moscow, 2000. 3. Korovin A. V. Zhanry literaturnoy skazki i fantasticheskoy novelly v epokhu romantizma. Prepodavatel XXI vek. 2008, No. 3, pp. 130–136. 4. Soldatkina Ya.V. Sovremennaya slovesnost: aktualnye tendentsii v russkoy literature i zhurnalistike. Moscow: MPGU, 2015. 160 p. 5. Propp V. Ya. Istoricheskie korni volshebnoj skazki. Moscow: Labirint, 2005. 332 p. 6. Dobrovolskaya V.  E. Mnimaya invalidnost v volshebnoy skazke. Vestnik Literaturnogo instituta. 2016, No. 1, pp. 46–54. 7. Petrosyan M. Dom, v kotorom… Kniga tretya „Pustye gnezda”. Moscow: Livebook, 2018. 464 p. 8. Campbell J. Tysyachelikiy geroy. Moscow: Refl-buk: AST, KYu: Vakler, 1997. 384 p. (In Russian) 9. Sinegubova K.  V. Skazki G. H. Andersena v romane M. Petrosyan “Dom, v kotorom…”. Novyy filologicheskiy vestnik. 2018, No. 3 (46), pp. 198–205. Матевосян Арман Араикович, аспирант кафедры русской литературы XX–XXI веков Института филологии, Московский педагогический государственный университет e-mail: [email protected] Matevosyan Arman A., PhD post-graduate student, Russian Literature of XX–XXI Centuries Department, Institute of Philology, Moscow Pedagogical State University e-mail: [email protected] Статья поступила в редакцию 14.02.2021 The article was received on 14.02.2021 28 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс УДК 821.161.1 DOI: 10.31862/1819-463X-2021-3-29-36 ББК 83 ФЕНОМЕН «МАШИНА ВРЕМЕНИ» В ПРОЗЕ БОРИСА РАХМАНИНА П. Ш. Цуруева Аннотация. Традиционно наличие в произведении машины времени позволяет ис- следователям причислять это произведение к научной фантастике. Однако машина времени в середине ХХ в. как образ в произведении художественном может выпол- нять самые разные функции, и технико-технологическое содержание оказывается периферийным, функционирующим в качестве не собственно фантастического, а поэтического, формирующего синтетическую в жанровом отношении внутреннюю форму. Анализ стихотворных и прозаических произведений писателя Бориса Рахма- нина тому доказательство. В статье определяются источники образа в стиле эпохи и индивидуальном стиле писателя, также выявляется и объясняется его особенный функциональный ресурс. Ключевые слова: «образ образа», «образ идеи», фантастика, лирическое начало, син- тез жанров. THE PHENOMENON OF „TIME MACHINE” IN THE PROSE OF BORIS RACHMANIN P. Sh. Tsurueva Abstract. Traditionally, the presence of a time machine in a work of fiction allows researchers to classify this work as science fiction. However, the time machine in the middle of the twentieth century as an image in a work of art can perform a variety of functions, and the technical and technological content turns out to be peripheral, functioning as poetic and not fantastical, shaping an inner form that is synthetic in terms of genre. The analysis of the poetry and prose works of the writer Boris Rachmanin proves this idea. The article identifies the sources of the image in the style of the epoch and the individual style of the writer, and also identifies and explains its special functional resource. © Цуруева П. Ш., 2021 Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License The content is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License Наука и Школа / Science and School № 3’2021 29

Художественный текст и литературный процесс Keywords: „image of an image”, „image of an idea”, science fiction, the lyrical principle, synthesis of genres. Борис Леонидович Рахманин (1933– Теоретической базой исследования 2000), входивший в литературу пу- послужили работы Ф. И. Буслаева, А. А. бликацией стихов, отправленных в жур- Потебни, Ю. И. Минералова. нал «Знамя» во время срочной службы в армии и опубликованных в нем благода- Практическая значимость иссле- ря восторженной рецензии Веры Инбер, дования заключается в том, что резуль- в 1960–1980-е гг. – известный прозаик, таты исследования могут восполнить не- поэт, драматург, сценарист. Его произве- которые пробелы в изучении стиля дения, отмеченные наградами и премия- русской художественной словесности ми, заслужили высокие оценки совре- середины ХХ в. и использоваться в кур- менников. Парадоксально, что ушедший сах истории русской литературы, в раз- из жизни совсем недавно, он представля- личных модулях по изучению стиля, по- ется почти забытым или вспоминается этики, синтеза жанров, фантастики. читателями как писатель-фантаст. Действительно, Борис Рахманин при- Цель настоящего исследования со- бегает к таким образам, как машина вре- стоит в выявлении особенных, присущих мени, или как персонаж, наделенный индивидуальному стилю Бориса Рахма- способностью передавать письма в про- нина черт фантастического и определе- шлое и будущее, при этом автора мень- ния его функции, представленных в ше всего интересует научно-техническое образе «машина времени» в его стихо­ изобретение как таковое, оно не описа- творном и прозаическом творчестве. но в мелочах и, как, например, в знаме- нитой его повести «Часы без стрелок», Актуальность избранной проблемы оказывается машиной времени, которая объясняется размытыми границами об- выглядит именно как часы без стрелок. раза, с одной стороны, а с другой – за- Впрочем, «машина времени», по-види­ крепленностью за этим образом смыс- мому, синонимична изначально образу и лов, которые ограничивают семантику механизму часов и лишь впоследствии его употребления границами фантасти- приобретает метафорическое значение, ческого жанра, тогда как само явление которое раскрывается у него и в фанта- имеет традицию и в русской и зарубеж- стических произведениях, и в стихах. ной литературе исследования. Объясне- Сегодняшний читатель нисколько не уди- ние особого интереса в реалистической вится такому изобретению, но опублико- прозе к фантастическому и/или метафо- ванная в 1973 г. в журнале «Дружба рическому образу будет способствовать народов» повесть произвела сильное уточнению как историко-литературных, впечатление на читателей, неоднократно так и теоретико-литературных компонен- включалась автором в сборники прозы, тов филологического исследования рус- печаталась в антологиях, посвященных ской прозы ХХ в. Великой Отечественной войне [1, с. 657– 716], в самом объемном томе прозы Бо- Для достижения цели работы в статье риса Рахманина «Теплый ситец» [2]. применяются наиболее продуктивные в данных обстоятельствах методы: срав- Образ машины времени впервые по- нительно-исторический, историко-функ- является в стихотворении с одноимен- циональный, семасиологический, кото- ным названием. Маленькую книгу стихов, рые побуждают к системному анализу вышедшую в издательстве «Совет- художественного материала. ский писатель» в 1963 г., за 10 лет до 30 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс знаменитой повести, автор собирался породы читает фантастику. Примета назвать именно «Машина времени», но времени: молодежь, действительно, за- возобладало другое, в название книги читывалась научной фантастикой, пред- вынесено важное, но, может быть, не ставляла реальность фантастического: такое броское – и даже в художествен- ном отношении кажущееся невырази- И русой головой поникнув, тельным, но отражающим суть эпохи с Он в грузовик садится свой, многосоставностью образа  – «Добрый А фантастическую книгу человек» [3]. Кладет поблизости с собой  [3, с. 34]. При этом самоочевиден нравственно- Эпитет «фантастическая» книга ука- эстетический настрой, то, что Г.  Н. По- зывает не только на характер повество- спелов называет «пафос», то есть вания, на жанр, но в самой большой сте- «идейно-эмоциональная оценка изобра- пени на то, насколько она увлекательна жаемых общественно-исторических ха- для молодого человека: рактерностей жизни» [4, с. 11]. И это па- фос оптимизма, осознания открытий На «ты» он с временем прошедшим, мира: научных, технических, человече- Теперь и с будущим знаком. ских (социально-нравственных): гранди- «Вот будет техника!» – он шепчет, озные стройки, стройки комсомольские, Прищелкивая языком  [3, с. 34]. открытие необъятного пространства кос- моса, это восторг: гражданин СССР в Автор создает вполне узнаваемый, космосе, чувство братства и родства, ра- почти кинематографический портрет ра- дости грядущего, тем более это ощути- бочего и, дописывая его, делая его «за- мей, что свежи еще воспоминания о Ве- конченным», реалистически достовер- ликой Отечественной войне, ее трагизме ным, акцентирует читательское и героизме народов страны. внимание на том, что этот увлеченный фантастикой рабочий соответствует сво- Сам Б. Рахманин, осиротевший в са- ему времени и благодаря его заботе о мом начале войны, воспитывавшийся в других людях уже вписан в будущее: детском доме, прошедший службу в ар- мии, названные стройки, не был наблю- Но он не знал, [3, c. 34]. дателем и соглядатаем живой жизни. Что астронавт он Именно поэтому критики отмечали, что В Машине Времени своей  он точно передает «фактуру», плоть эпохи, с одной стороны, и одновремен- Образ «Машина Времени» не заклю- но  – удивительно тонкий поэт и мечта- чен в кавычки, а слова этого образа, на- тель. Соединение в одной писательской писанные с большой буквы, создают натуре этих свойств определило индиви- символический портрет грандиозного дуальный стиль с самого начала его времени, которому принадлежит обыч- творческого пути. ный рабочий парень, своим трудом приближающий Будущее счастливых Обратившись к стихотворению «Ма- трудящихся людей. Центральное сти- шина времени», центральному в упомя- хотворение книги «Добрый человек» нутом сборнике стихов, можно понять, будто бы объясняет загадку радостного из какого образного зерна вырастает труда и суть натуры молодого человека. впоследствии знаменитая повесть. Стихотворение, не разделенное на стро- фы, имеющее тривиальную перекрест- Шофер фантастику читает, [3, с. 34]. ную рифму, представляет собой цель- И радостен, и огорчен  ную динамическую картину – портрет молодого человека. При этом не случай- Водитель большегрузного автомобиля но узнаваемая рифма в самом конце на стройке в короткие минуты «загрузки» Наука и Школа / Science and School № 3’2021 31

Художественный текст и литературный процесс стихотворения становится сложной, ока- развития Родины и ее граждан, кроме зываясь в сильной позиции развернуто- того, в нем содержится лирико-ирониче- го образа – завтра/ астронавт он. Рабо- ский план: общеизвестно, что в разго- чий парень, шофер, трудящийся на ворном русском языке машина – автомо- стройке, своим отношением к другим биль, то есть это слово синонимично людям, к делу и будущему видится ли- обозначению всякого автомобиля. Мета- рическому герою человеком будущего, фора машины времени соединяет в се- астронавтом, а его грузовик – машиной бе и другие значения слова «машина», времени. Может показаться странным так что машина как «механизм» ока­ определение путешественника во Все- зывается семантически наполненным, ленной не как космонавта, а астронавта. действительно, разнопланово: маши- В 1961 г. Юрий Гагарин вышел в космос, на – преодолевает пространство, маши- и в этом же году издательство «Молодая на – механизм (часовой, например) – со­ гвардия» выпускает отдельную книгу по- относим в соединении со следующим пулярного в СССР польского писателя словом – не просто измеряет время, но, Станислава Лема «Звёздные дневники по аналогии с предшествующим значе- Ийона Тихого» [5], в которой герой на­ нием, – и преодолевает его. зывается астронавтом, так что можно предположить, что такое именование Через десять лет и уже в повести «Ча- шофера произошло не без влияния Ста- сы без стрелок» машина времени пред- нислава Лема. В стихотворении 1963 г. у станет еще более сложным в художе- Бориса Рахманина не частотное для то- ственном отношении образом, поскольку го времени слово «космонавт», а редкое ответит сразу на несколько не научно- астронавт, которое оправдано много- технических, а собственно художествен- кратно. Первое, бросающееся в глаза и но-поэтических вопросов [7, c. 241]. уже отмеченное: рифма, несомненно, в стихотворении звучнее и точнее, чем ес- Переходя к прозе, молодой писатель ли бы было «завтра – космонавт он». не мог не ориентироваться на писателя, Более того, астронавт – более романти- чей авторитет в Советском Союзе был чески интригующее, чем ставшее почти непререкаем, были свежи впечатления обыденным космонавт. В-третьих, в сло- от только что вышедшей экранизации его ве астронавт внутренняя форма отсыла- произведения. Автор научно-фантасти- ет и к названию цветка, популярного в ческого романа, столь популярного у мо- стране, и к звезде (греч. aster). Таким об- лодежи, Герберт Уэллс вынес в название разом, поэтически и образно «астро- произведения сюжетообразующий образ навт», несомненно, наиболее точное вы- машины времени, другие авторы и до ражение «образа образа». Так создается Уэллса, и после него давали разные на- именно рахманинский образ. «У всякого звания изобретению. Повторимся, в художника, – напоминает Ю. И. Минера- 1960  г. был снят фильм по знаменитому лов, – для той или иной общезначимой роману американского писателя и, несо- идеи, для общего ему со всеми другими мненно, произвел неизгладимое впечат- людьми набора сформированных в ли- ление на юного зрителя. Прежде чем на- тературной традиции сюжетных колли- звать изобретение просто «машина зий и пр. рождается свой особый образ времени», писатели разных эпох называ- (“образ идеи”, “образ образа” – внутрен- ли этот образ «корабль времени», «гип- няя форма)» [6, с. 94]. Образ «Машина погриф» (у русского писателя А. Ф. Вель- Времени» также многосоставен: он тмана, повесть «Предки Калимероса» объясняет и само время, и отношение (1836)) [8], хроноцикл (у С. Лема в «Звезд- к  нему молодежи, и движущие силы ных дневниках Ийона Тихого»). Общий настрой социально-культурной жизни эпохи соответствовал сути «Марша 32 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс авиаторов» и музыкальным ритмом, и границы времени, то есть это же почти образным устремлением в будущее: «Мы образная калька «часов со стрелками, рождены, чтоб сказку сделать былью». описывающими круг». При этом часы без Стихи, написанные П. Германом в 1923 г., стрелок – название и обыденное, и пара- были положены на музыку композитором доксальное одновременно. Часы – впол- Ю.  Хайтом. Популярность марша была не рядовой для эпохи механизм, бытовая такой, что по праву эта песня могла на- и необходимая в жизни вещица. Отсут- зываться народной, во всяком случае, ее ствие стрелок – особый знак необычно- внутренняя форма вполне соответство- сти механизма. Но часы без стрелок – вала новому послевоенному времени мо- еще и взрывной механизм  – такое гучих строек, прорывов во всех областях ироническое название прибора, который жизни страны. При этом ритмико-мелоди- прерывает жизненный ход времени для ческий строй песни, ее образно-афори- человека. Третье значение уже сформу- стическое начало парафразируется в со- лировано и определено автором в сти- ветской поэзии и прозе многих писателей хотворении «Машина времени»: каждый 1950–1970-х гг. из бойцов Великой Отечественной вой- ны, жертвующий собой ради мирных жи- И Борис Рахманин, как видим, не сле- телей блокадного Ленинграда, не знает, дует буквально за писателями-фантас­ что он «астронавт», отправляющийся в та­ми, образ, созданный писателем в по- бессмертие, если он пошел на смерть ра- вести «Часы без стрелок», полифунк- ди родного города и его людей. Чувство- ционален. При выполнении боевого за- вать свое время, осознавать сопричаст- дания во время Великой Отечественной ность настоящему и будущему – вот что войны погибает один из друзей, и тот, делает тебя изобретателем машины вре- что остался в живых, создает машину мени и инженером при этой грандиозной времени, чтобы «сдвинуть» на несколь- машине. «Настоящие поэты,  – писал в ко минут назад стрелки в том далеком свое время А. А. Потебня, – весьма часто времени и спасти друга. Уже фабулой берут готовые формы для своих произве- повесть отличается целым рядом пара- дений. Но, разумеется, так как содержа- метров: это будет механизм, который на- ние их мысли представляет много осо- зывается «часы», тот самый, что обычно бенностей, то они неизбежно вкладывают отмеряет время, но обычные часы имеют в эти готовые формы новое содержание стрелки (тогда, в 1941–1945, и в 1973), и тем изменяют эти формы» [9, с. 550]. которые идут по кругу слева направо, по солнцу. В данном случае автор не следу- Как видим, и обстоятельства созда- ет логике Станислава Лема, назвавшего ния машины времени, ее семантика и свой фантастический механизм хроно- символика другого состава, чем машины цикл, хотя и он бы мог показаться чита- времени у американских и европейских телю не инородным. В  данном случае писателей. И самое важное, в чем состо- писательская логика иного состава, чем ит отличие этой повести от научно-фан- в рассмотренном стихотворении: если тастического содержания американских бы русский писатель создавал научно- и западноевропейских писателей, – у фантастическое произведение, то «хро- Бориса Рахманина принципиально нет ноцикл» был бы просто необходим: в конфликта между людьми. Они едины и нем ощутимо «научное именование», и в желании воскресить героя, они род- «цикл» в данном случае менее соотносим ственны в чувстве благодарности к нему, с «мотоциклом», гораздо ближе к заим- в оценке будущего, наступившего после ствованному из латинского со значением войны, будущего, за которое сражались круга, колеса, окружности, то есть «хроно- и отдавали жизнь те, кто уходил в цикл» – расширяющий круг, окружность, бессмертие, «недолюбив». Гротесковые Наука и Школа / Science and School № 3’2021 33

Художественный текст и литературный процесс фигуры героев Герберта Уэллса, Гарри родной город Ленинград, в котором ро- Гаррисона, Айзека Азимова вступают в дился писатель. Машина времени в по- острые социальные конфликты в фанта- вести советского писателя выполняет стических мирах. Борис Рахманин изо- несколько функций, и это функции не бражает молодых людей в пригороде собственно сюжетно-фабульные. Ленинграда во время Великой Отече- ственной войны, затем уже повзрослев- Во-первых, желание изобрести маши- ших в Ленинграде, красивом, счастли- ну времени другом погибшего, тоже влю- вом, мирном, любовно обустроенном бленного в ту самую девушку, которой после войны. Точнее сказать, что вместо увлечен и он, характеризует его как бла- конфликта автор строит свое произведе- городного, во-вторых, автор таким обра- ние на контрасте военного и мирного зом предоставляет возможность встречи времени, но и тогда, во время войны, в мирном Ленинграде, что, в свою оче- «солдатики» будто бы несут в себе гря- редь, позволяет описать красоту родно- дущее мирное время, они все те же. Да- го города и душевную красоту людей, же фашист, которого оставит в живых во знакомых, родных и совершенно чужих, время войны герой, узнает его, воскре- показать так, что тот, кому надлежит шенного спустя десятилетия, и будет вернуться и погибнуть, радостно знать, ему благодарен. ради чего совершен подвиг, и, в-третьих, писатель выстраивает размышления о В иностранной фантастической про- будущем как светлые и позитивные, пол- зе, как и в этой повести, есть любовная ные надежд и радости именно потому, линия, но она не является жизнестрои- что это будущее оплачено жизнями со- тельной настолько, насколько в повести отечественников. «Часы без стрелок». Друг воскрешен, и он может остаться теперь в мирном бу- Психологизм и лирическое начало дущем времени (ведь за него воевали и переплетены в характеристиках героев отдавали жизни) и радоваться воскрес- и событий. Экзистенциальная ситуация, шей и ожившей после войны Родине, но выводимая писателями-фронтовиками он не может и не хочет воспользоваться или теми, кто изображал трагические со- такой возможностью, он хочет выпол- бытия Великой Отечественной войны, нить задание, которое не завершил, по- совершенно по-своему моделируется тому что был убит за мгновение до того, Борисом Рахманиным потому, что он как его исполнить. Оригинальность сю- вводит элемент фантастики, функциони- жетного хода Б. Рахманина такова, что рующий не как фантастика в прямом и герой сможет вернуться, чтоб выполнить непосредственном значении этого сло- свой долг и совершить подвиг благодаря ва, а как прием, проявляющий, освеща- той же машине времени, описав петлю ющий внутренний мир каждого из героев времени, оказавшись еще на поколение и всех вместе в исторически узнаваемое в будущем и встретившись со своим вну- время, когда они, сидящие за обильным ком. А уже оттуда он будет перенесен в свадебным столом, пытаются передать трагический военный миг. Гуманистич- с собирающимся вернуться в миг за две ность, оптимистичность и катарсисность минуты до смерти Алексеем Карповым разворачивания событийной линии са- записочку-предупреждение, хоть что-то моочевидна. Ничего подобного нет и не из еды, чтобы родные выжили, чтобы не могло быть в литературе американской были убиты голодом или снарядом, что- и европейской, поскольку жизненную ос- бы не лежали в безымянных могилах нову произведения Бориса Рахманина Пискаревского кладбища. «Время оттал- составляют не абстрактные идеи, не вы- кивает… Продукты, вещи, все равно…» мышленные города, а живые люди, [2, c. 34]. Эта сюжетная коллизия оказы- вается еще и своеобразным 34 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс психологическим тренингом, в котором материи она ни за что не раскроет мучи- ассоциативно-поэтический план взаимо- телям-фашистам и полицаю, вычитав- обусловлен читательским представле- шим о фантастической материи в дет- нием о личном и всеобщем, историче- ской учебной работе, и погибнет. Автор ском и сиюминутном. В  этой связи создает такую «мечту – военную тайну», принципиально важно напоминание, сде- заставляя почувствовать каждого читате- ланное в свое время А. А. Потебней: «За- ля, из каких мелочей создавалась вели- слуга художника не в том minimum содер- кая победа, из каких мечтаний рождается жания, какое думалось ему при создании, страна трудового народа. В  повести а в известной гибкости образа, в силе «Ворчливая моя совесть» [12] название внутренней формы возбуждать самое не обещает никакой фантастики, тем бо- разное содержание» [10, с. 187]. лее что в определение жанра вынесено «Западносибирский коллаж», а события Фантастическое как прием проявляет- разворачиваются и в Москве, Томске, на ся в повестях и рассказах Бориса Рахма- Ямале в местах бурения нефтяных сква- нина по-разному, однако собственно ма- жин, строительства дорог. Герой то едет шина времени полифункционально на поезде, то летит на самолете, то плы- представлена именно в «Часах без стре- вет на кораблике по сибирской реке. лок». В  «Письме» (другое название И  вот в финале он вместе еще с двумя «Письма в завтра и вчера»), рассказе, пассажирами оказывается пассажиром в опубликованном значительно позже, где самолете – машине времени – без пило- уже Почтмейстер, почтальон, единствен- тов, как будто поднят в небо своей вор- ный в своем роде, наделен способностью чливой совестью, чтобы заглянуть в бу- преодолевать границы времен и про- дущее, увидеть плоды строительства и странств и доставлять чрезвычайно важ- разведки недр, увидеть свою собствен- ные письма людям [11, с. 87–99]. В пове- ную душу, мятущуюся тогда, когда мог бы сти «Теплый ситец», будто бы не устраивать вполне благополучную жизнь. предвещающем никакой фантастики, на- звание произведения расшифровывает- Даже в приведенных произведениях ся в сочинении школьницы, помогающей Бориса Рахманина очевиден широкий матери на ткацкой фабрике. Она мечтает диапазон функционирования образа изобрести такой теплый ситец, в котором «машина времени» от тривиально фан- всегда и всем будет тепло, но секрет этой тастического до лирико-поэтического. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Рахманин Б. Л. Часы без стрелок // Повести о войне. М.: Известия, 1975. 720 с. С. 657–716. 2. Рахманин Б. Л. Теплый ситец. Повести и рассказы. М.: Советский писатель, 1982. 544 с. 3. Рахманин Б. Л. Добрый человек. М.: Советский писатель, 1963. 67 с. 4. Введение в литературоведение / Г. Н. Поспелов, П. А. Николаев, И. Ф. Волков [и др.]; под ред. Г. Н. Поспелова. 3-е изд. М.: Высш. шк., 1988. 528 с. 5. Лем С. Звездные дневники Ийона Тихого. М.: АСТ, 2020. 416 с. 6. Минералов Ю. И. Национальный стиль и внутренняя форма в литературе // Минералов Ю. И., Васильев С. А. Национальное как фактор художественности в русской литературе. М.: Изд-во Лит. ин-та, 2010. 184 с. 7. Минералова И. Г. Фантастические жанры в детском чтении и чтении подростков // Минералова И. Г. Детская литература: учебник и практикум для академ. бакалавриата. М.: Юрайт, 2019. 333 с. 8. Вельтман А. Ф. Предки Калимероса. Александр Филиппович Македонский. М.: В тип. Н. Сте- панова, 1836. Ч. 1 – 272 с.; Ч. 2 – 198 с. Наука и Школа / Science and School № 3’2021 35

Художественный текст и литературный процесс 9. Потебня А. А. Эстетика и поэтика. М.: Искусство, 1976. 614 с. 10. Потебня А. А. Мысль и язык. Харьков: Тип. Адольфа Дарре, 1892. № 28. 11. Минералова И.  Г., Цуруева П.  Ш. Борис Рахманин: возвращение в строй (фантастическое и лирическое в стиле рассказа «Письмо») // Книга в культуре детства: моногр. Т. 3. М.: Литера, 2019. 178 с. С. 91–102. 12. Рахманин Б. Л. Ворчливая моя совесть // Рахманин Б. Л. Ворчливая моя совесть. М.: Совет- ский писатель, 1981. 384 с. С. 4–237. REFERENCES 1. Rakhmanin B. L. Chasy bez strelok. In: Povesti o voyne. Moscow: Izvestiya, 1975. 720 p. Pp. 657– 716. 2. Rakhmanin B. L. Teplyy sitets. Povesti i rasskazy. Moscow: Sovetskiy pisatel, 1982. 544 p. 3. Rakhmanin B. L. Dobryy chelovek. M.: Sovetskiy pisatel, 1963. 67 p. 4. Pospelov G. N., Nikolaev P. A., Volkov I. F. et al. Vvedenie v literaturovedenie. Moscow: Vyssh. shk., 1988. 528 p. 5. Lem S. Zvezdnye dnevniki Iyona Tikhogo. Moscow: AST, 2020. 416 p. (In Russian) 6. Mineralov Yu. I. Natsionalnyy stil i vnutrennyaya forma v literature. In: Mineralov Yu. I., Vasiliev S. A. Natsionalnoe kak faktor khudozhestvennosti v russkoy literature. Moscow: Izd-vo Lit. in-ta, 2010. 184 p. 7. Mineralova I. G. Fantasticheskie zhanry v detskom chtenii i chtenii podrostkov. In: Mineralova I. G. Detskaya literatura: uchebnik i praktikum dlya akadem. bakalavriata. Moscow: Yurayt, 2019. 333 p. 8. Veltman A. F. Predki Kalimerosa. Aleksandr Filippovich Makedonskiy. Moscow: V tip. N. Stepanova, 1836. Vol. 1 – 272 p.; Vol. 2 – 198 p. 9. Potebnya A. A. Estetika i poetika. Moscow: Iskusstvo, 1976. 614 p. 10. Potebnya A. A. Mysl i yazyk. Kharkov: Tip. Adolfa Darre, 1892. No. 28. 11. Mineralova I. G., Tsurueva P. Sh. Boris Rakhmanin: vozvrashchenie v stroy (fantasticheskoe i liricheskoe v stile rasskaza “Pismo”). In: Kniga v kulture detstva: monogr. Vol. 3. Moscow: Litera, 2019. 178 p. Pp. 91–102. 12. Rakhmanin B. L. Vorchlivaya moya sovest. In: Rakhmanin B. L. Vorchlivaya moya sovest. Moscow: Sovetskiy pisatel, 1981. 384 p. Pp. 4–237. Цуруева Петимат Шариповна, соискатель, Московский педагогический государствен- ный университет e-mail: [email protected] Tsurueva Petimat Sh., PhD Candidate, Moscow Pedagogical State University e-mail: [email protected] Статья поступила в редакцию 15.02.2021 The article was received on 15.02.2021 36 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс УДК 821 DOI: 10.31862/1819-463X-2021-3-37-43 ББК 83 ОБРАЩЕНИЕ К МИФОПОЭТИЧЕСКОМУ ОБРАЗУ ШУРАЛЕ В СОВРЕМЕННОЙ ТАТАРСКОЙ ПРОЗЕ Р. Х. Шаряфетдинов Аннотация. Статья посвящена исследованию отображения в татарской литературе хронотопа образа Леса и мифологических образов, связанных с его магическим простран- ством. В данном контексте автором на широком художественном материале рассматри- вается персонификация духа леса (Шурале) и его функционирование в татарском фолькло- ре, литературе XX в. и современной культуре. В сравнительно-сопоставительном аспекте определяется в художественном творчестве многих авторов обращение к фольклорному образу Шурале: в поэме Г. Тукая (1907) как наиболее значимой обработки мифологического образа в татарской литературе, а также в современной татарской прозе на татарском (З. Хуснияр, В. Имамов, Р. Зайдулла) и на русском языке (Ш. Идиатуллин, Г. Яхина). Ключевые слова: татарская литература, образ, мифология, Шурале, мифопоэтика, современная татарская проза. APPEAL TO THE MYTHOPOETIC IMAGE OF SHURALE IN  MODERN TATAR PROSE R. Kh. Sharyafetdinov Abstract. The article is devoted to the study of the representation in the Tatar literature of the chronotope of the image of the Forest and mythological images associated with its magical space. In this context, the author considers the personification of the spirit of the forest (Shurale) and its functioning in the Tatar folklore, literature of the XX century and modern culture using a wide literary material. The appeal to the folklore image of the Shurale spirit is determined in the comparative aspect in the work of many authors: in the poem of G.  V. Tukay (1907) as the most significant treatment of the mythological image in Tatar literature, as well as in the modern Tatar prose in Tatar (Z. Husner, V. Imams, R. Saidulla) and in Russian (Sh. Idiatullin, G. Yakhina). © Шаряфетдинов Р. Х., 2021 Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License The content is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License Наука и Школа / Science and School № 3’2021 37

Художественный текст и литературный процесс Keywords: Tatar literature, image, mythology, Shurale, mythopoetics, modern Tatar prose. Вмифологическом сознании про- присваиваются Аллаху (Богу), а отноше- странство Леса приобретает особое ние к ним должно быть уважительное и значение в определении мифологемы внимательное: «Если сейчас такое бо- природного ряда. Традиционно Лес в на- гатство бросим, Аллах не простит» (пер. циональной культуре – магическое ме- Г. Хасановой) [3, с. 10]. сто с волшебными силами, обитающими там. Для того чтобы войти в волшебный В рассказе Р. Зайдуллы «Домовой» лес, нужно, чтобы человек был силь- лес приобретает мистическую и таин- ным, стойким, бесстрашным, сильным ственную символику, проезжающему ми- [1, с. 5]. Часто именно лес становится мо леса герою «казалось, что из глуби- местом инициации героя, «именно здесь ны чащи за ним наблюдают сотни начинаются его приключения. Лес […] шурале. […] Сквозь редкие деревья дремучий, таинственный, несколько ус- время от времени доносился чуть слыш- ловный, не вполне правдоподобный. ный жалобный голос Хозяина [Леса]» [3, Лес, с одной стороны, отражает воспо- с.  140]. В  другом рассказе автора отме- минание как о месте, где проводился об- чается, что «у леса своя магия! Он слов- ряд, с другой стороны – как о входе в но втянул их в себя, и они даже не за- царство мертвых» [2, с. 40]. Лес являет- метили, что забрели далеко в чащу» ся одним из мифологизированных объ- [4, с. 366]. Марийские леса – простран- ектов природы, имеющих двойственную ство произведения «Злые духи» («Алба- природу: чужой, неосвоенной, опасная стылар») Г. Гильманова, прорезывающи- территория; объект обожествления и по- еся длинной каменной дорогой, они клонения у многих тюркских народов, по символизируют «изломанный путь». поверьям которых у каждого леса есть С  лесом в произведении также связана свой хозяин, дух, покровитель (Урман жизнь двух деревень, героя произведе- хужасы, Шурале и др.). ния, Халима и украденной колдуньями девушки Майи [1, с. 123]. Хронотопический образ Леса в татар- ской литературе нашел свое широкое Лес, его обитатели, объекты и, в пер- отражение в творчестве многих авторов: вую очередь, хозяин (дух) леса занима- с его помощью выражаются мечты и ет особое место в жизни главной герои- стремления героев, отражается их пси- ни произведения А. Хасанова «Тайна хологическое состояние, он является старого дуба» – Нагимы апы, которая местом их испытаний, инициации. Так, по слухам дружила с духом леса, а са- сюжет романа Г. Гильманова «Албасты- ма говорила: «...лес для меня – это рай. лар» основан на фольклорном приеме Пока глаза видят, а ноги ходят, я буду троекратного повторения одного дей- туда ходить, непременно буду!». Неслу- ствия – троекратного «вхождения» героя чайно умирает главная героиня в лесу: в лес, символизирующего этапы духов- «лежала под могучим дубом с раскати- ного развития героя. В  произведении стой кроной, вся вытянувшись и устре- Ф.  Гильми «Когда восходит солнце…» мив свои потухшие глаза в голубое не- Лес представлен как пространство и бо» [3, с. 45]. причина страха людей, так и источник даров и подарков: «кого лес больше лю- Как отмечает Л.  Х. Давлетшина, «лес бит, того и одаривает щедрее». Однако становится местом концентрации до- интересно, что чуть позже данные дары брых сил и единственным способом со- хранения человечества от бездны без- различия и зла друг к другу», именно 38 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс там происходит «окультуривание Хаоса» мной внимательно и с интересом, нос у и, как следствие – «создание Космоса, него был маленький, зато рот широкий и вначале воспринимающегося как само­ большой, переходящий в скошенный определение героя, но организовав свой подбородок. Существо имело толстую микрокосмос, герой способен реоргани- шею, выпуклую грудь и – самое приме- зовать действительность» [5, с. 140]. чательное в его облике – длинные силь- ные руки, бурые по локоть. У  нас в де- Мифологическое пространство Леса ревне была бурая корова. Так вот, неразрывно связано с образами обитаю- “одежда” Хозяина леса, за исключением щих там духов и хозяев (Хозяева Леса, лица, состояла из шерсти именно такого Духи Леса), которые в фольклорных цвета […] его бег напоминал скольжение представлениях являются в различных серой тени по деревьям» (пер. Г. Хаса- обликах: человеческом (обычного чело- новой) [3, с. 11–16]. По мнению героев, века, седобородого старца, великана) Хозяину леса нужны были не богатства или животном. Отмечается также особая и поклажа, а люди, человек. связь Хозяина леса с охотниками, дей- ствия которых в лесу регламентированы Знаменательно в данном контексте, что и направлены на умилостивление Духа, мифологические образы находят свое не наносящего обычно вреда человеку отражение и в татарской русско­языч- без причины. Тюркский образ Хозяина ной литературе. Так, писатель Ш. Идиа­ леса, близкий к божествам-покровите- туллин, несмотря на «современность» лям, отличается от аналогичных обра- изображаемых в дилогии «Убыр» [7, зов славянских народов, у которых они с. 508] событий и, на первый взгляд, по- выступают как воплощение леса, как верхностное обращение к мифологиче- враждебная часть неизведанного про- ским образам, достаточно детально и странства. ясно описывает взаимоотношения меж- ду различными видами мифических су- Тесная связь мифических персонажей ществ: убыр, албасты, леший, болот- с миром людей отмечается Г. И. Нуреевой ный хозяин, шурале, су-анасы и др. и Л.  И. Мингазовой в произведениях- («Считается, что нечисть друг с другом пьесах Г. Гильманова для детей («Баба- не особо дружит»), и отношение людей яга – моя бабушка» («Убырлы карчык  – к ним («Мои предки не выслеживали әбием»), «Серебряный гребень» («Кө­меш нечисть. Они знали, как обходить ее сто- тарак»), «Баба-яга, Шурале и Ге­люса» роной, но предпочитали не ссорится. («Убырлы карчык, Шүрәле һәм Гөлүсә»), И вообще никак не контачить даже с от- «В царстве конфет» («Кәнфитләр пат- носительно безобидными хозяевами – шалыгында»), «Как зовут Шурале?» ну, про них все народы знают: водяные («Шүрәлеләр ни атлы?»), в которых они всякие, лешие, болотные и так далее» «претерпевают трансформацию: пред- [7, с. 316]). Отголоски языческих верова- ставленные в качестве отрицательных ний в духов различных пространствен- героев […] таковыми являются исключи- ной объектов (кладбища, околицы, се- тельно по вине людей и благодаря им ней, бани, хлева, ворот, околицы) и же, по сюжету сказок автора, вновь воз- основанных на них суеверий татарского вращаются к своей доброй сущности» народа находят отражение в русскоя- [6, с. 68]. зычном романе Г. Яхиной «Зулейха от- крывает глаза» (2016), в котором автор Довольно детально описан образ Хо- уточняет: «Угодить духу – дело непро- зяина леса в упомянутом произведении стое. Знать надо, какой дух что любит. Ф. Гильми «Когда восходит солнце…»: Живущая в сенях бичура, к примеру, – «Он был чуть выше отца, большеголо- неприхотлива. Выставишь ей пару вый. Под низким лбом глубоко сидели красноватые глаза, которые следили за Наука и Школа / Science and School № 3’2021 39

Художественный текст и литературный процесс немытых тарелок с остатками каши или дырой под мышкой, длинными тонкими супа – она слижет ночью, и довольна. пальцами, которыми он может защеко- Банная бичура – покапризнее, ей орехи тать одинокого путника в лесу, довести или семечки подавай. Дух хлева любит до изнеможения и смерти. По преданию, мучное, дух ворот – толченую яичную Шурале боится воды, и спастись от него скорлупу. А  вот дух околицы – сладкое. можно, перейдя через ручей или речку, Так мама учила» [8, с. 25]. В произведе- также средством защиты и отпугивания нии таким образом определяются пере- называется огонь. Этот образ низшей дающиеся от поколения к поколению мифологии, персонифицирующий духа традиции уважительного отношения к леса, в легендах и преданиях вызывает сохранившимся отголоскам дорелигиоз- двойственное отношение: с одной сто- ных верований. роны, признавая его как духа леса, люди относятся к нему с почтением, привет- Близким образу Хозяина Леса в на- ствуют, приносят гостинцы, с другой, от- родной культуре представляется мифо- мечается также различного рода кон- логический образ Шурале, определяе- фликты с ним [6]. мый антропоморфным существом с рогом на лбу, часто имеющим длинные Самой известной обработкой фоль- пальцы, занимает значительное место в клорного образа Шурале в татарской ли- системе дорелигиозных верований та- тературе является одноименная поэма тарских народов и находит отражение в [11], написанная великим Габдуллой Ту- фольклоре (к примеру, в сказках «Де- каем в 1907 г. По словам самого поэта, ревня, проклятая Шурале», «Дровосек и эту поэму он написал под влиянием Шурале» (пер. Л. Замалетдиновой), классиков русской литературы, которые «Убыр-Таз» (пер. Р. Шагеевой)) [9, с. 281, при создании таких поэм пользовались 299] и литературе. Считалось, что в од- народными сказками, кроме того, осно- ном лесу может жить несколько Шурале, воположник реалистической татарской которые сбивают с пути, заводят в чащу, литературы обращался к фольклорным могут защекотать своими длинными мотивам в освобождении от арабо-пер- пальцами (обычно их три) до смерти. сидских заимствований и приближении к Шурале боятся воды: считалось, что спа- живому языку народа. стись от него можно было, перескочив ручей. Близкий образам Лошолича в цы- Говоря об этом самом известном об- ганской, Хульдры – в скандинавской ми- ращении в татарской литературе к дан- фологии, татарские Шурале, по сведени- ному образу, необходимо отметить, что ям Я. Коблова, «показываются людям творческое наследие писателя и поэма большей частью весной и летом во вре- «Шурале», ставшая хрестоматийным мя восхода и захода солнца. При встрече произведением в изучении фольклорных с человеком Шурале называется по име- мотивов в татарской литературе, логич- ни, иногда притворяется сбившимся в ле- но стали объектом глубокого и разносто- су с дороги и просит помощи. Иногда пла- роннего изучения. Исследователи ана- чет, а иногда весело разговаривает и лизируют различные аспекты: жизнь и смеется, так что кого угодно может рас- творческое наследие поэта (М.  Магде- положить в свою пользу…» [10, с. 68]. ев, Р. Мустафин, Р. А. Абузяров, З. И. Ту- аева, С. Хаким, Р. Г. Нугманов); взаимо­ Образ Шурале представляется в виде связи с русской культуры в раз­витии огромного роста человекообразного су- татарской литературы (М.  Х. Гайнул- щества, живущего в лесу, с длинными лин, М. Скороходов, Р.  М. Хусаинова); косматыми волосами, длинными медны- переводы произведений автора (В.  Ду- ми когтями, большими обвисшими гру- маева-Валиева, В. Ганиева, Р. Буха­ дями, пятками, вывернутыми вперед, раева, В.  Тушновой, А.  А. Ахматовой, 40 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс М.  Рафикова, Р.  З. Хайруллин); тради- изменился, стал походить на нас [дере- ций Тукая в татарской литературе венских мужиков] и, куда бы мы ни шли, (Г. И. Нуреева, Л. И. Мингазова, Г. И. Фа- ни на шаг от нас не отставал. А куда мы зылзянова, А. Н. Погорелова, А. В. Ками- ходим – ясное дело, в заботах все о том това, Ф. Ф. Хасанова, О.  В. Арзямова); же – как бы сообразить на троих». После методологии (А. Х. Ашрапова, Л. Х. Ша- этого, назначенный сторожем на огоро- яхметова, Л.  Р. Мухаметзянова, Г.  И. де, Шурале «сидит там в ожидании нас и Шайхутдинова, Л. Ю. Каконашвили). целый день дрожит. А  увидит бутылку, так чуть не на четвереньки становится, Традиция обращения к фольклорным бедняга, даже жалко смотреть. Ведь не мифологическим образам в общем и приобщись он тогда к нам [к алкоголю], Шурале в частности находит отражение сейчас бы как сыр в масле катался». в современной татарской прозе. Авторы В  произведении таким образом обозна- часто используют этот образ в характе- ченое сравнение по сути мифологиче- ристике героев произведения (главный ского персонажа с современными жите- герой рассказа З. Хуснияр «Рассеян- лями деревни приводит автора к выводу ный», изображаемый то ли сумасшед- о том, что это зло [алкоголизм] может шим, то ли потерявшим память, смеялся сделать любое мифологическое суще- «громовым хохотом […] так, словно его ство похожим на «самого обыкновенного щекотал Шурале» [3, с. 183]; в рассказе человека вроде нас» [3, с. 180–181]. В. Имамова «Японский татарин» гром- кий рев, громкий звук характеризуется: К данному образу писатель Р. Зайдул- «почище крика Шурале, у которого при- ла обращается и в рассказе «Домовой», щемили пальцы» [3, с. 216]). Сказку о поднимая вопросы соотношения древ- Шурале («Он похож на человека, очень них верований народа с Исламом: глав- тонкий и нагой, // Узкий лоб украшен ро- ный герой рассказа – мастер, делающий гом в палец наш величиной…» [12, небольшие деревянные статуэтки «хра- с.  220]) рассказывает перед сном мама нителей спокойствия в доме» [3, с. 147], герою рассказа Р. Зайдуллы «Сабан- изображающие домовых, шурале, водя- туй», позже сказочный герой снится ных и т. д. Они запрещены каноническим мальчику, который хочет быть главным исламом: «…мол, художник отвергает батыром на сабантуе. Во сне в разгово- ислам и призывает к язычеству. Он тогда ре с Шурале мальчик утверждает, что хо- пытался утешить себя тем, что языче- чет попасть в страну батыров, где жили ство – тоже история народа. Некоторые его предки, а прадеда Арслана звали его пережитки, переплетаясь с исламом, Былтыр («в году минувшем») – прямой дошли до наших дней. Тогда надо и Ту- отсыл к сюжету тукаевской поэмы. кая упрекнуть в том, что он написал “Во- дяную”…» [3, с. 151]. В обращении к фольклорному образу духа леса, в рассказе «Шурале» (1998) Обращение к мифологическому хро- Р. Зайдуллы изображается фантастиче- нотопу образа Леса и связанным с его ская картина жизни мифологического таинственным пространством существа- существа в современной деревне и под- ми, наиболее частотным из которых яв- нимается острая проблема современно- ляется Шурале, выявляется в татарском сти  – алкоголизм. Автор изображает фольклоре, литературе, современной существо, «нечто непонятное волоса- татарской литературе как на татарском тое  – то ли человек, что ли черт» [3, (З. Хуснияр, В. Имамов, Р. Зайдулла), с.  178], пойманное деревенскими жите- так и на русском языке (Ш. Идиатуллин, лями и посаженное в клетку. Позже Г. Яхина). Если в поэме Г. Тукая, напи- оставшийся жить в деревне Шурале с санной более века назад, автор под вли- первого употребления алкоголя «сильно янием русских классиков обращается к Наука и Школа / Science and School № 3’2021 41

Художественный текст и литературный процесс фольклору, приближая своих героев к национальной культуры и древних веро- народным представлениям, то в произве- ваний, с помощью этих образов ставятся дениях конца XX – начала XXI в. фоль- и раскрываются острые проблемы совре- клорные образы не только важны для ото- менности (соотношение мифологии и ре- бражения мифологии татарского нар­ ода, лигии, алкоголизм, распутство и т. д.). СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Гыйльманов Галимҗан. Албастылар: Хыялый кыйсса. Казан: Татар.кит. нәшр, 2003. 2. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1986. 3. Полуденный закат: Современная проза татарских писателей / пер. с татар. Г. Хасановой. Ка- зань: Татар. книж. изд-во. 2006. 302 с. 4. Зайдулла Р. Р. Старик в белой епанче (пер. Г. Хасановой) // Зайдулла Р. Р. Меч Тенгри: расска- зы, повести, эссе, заметки / [пер. с татар.; авт. предисл. А. Мушинский]. Казань: Татар. кн. изд-во, 2016. 5. Давлетшина Л. Х. Мифологизм в татарской прозе конца ХХ – начала ХХI вв. Казань, 2006. 6. Нуреева Г. И., Мингазова Л. И. Трансформация фольклорных героев и мотивов в драматурги- ческий сюжет в пьесах Галимзяна Гильманова // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2020. № 7. С. 68–72. 7. Идиатуллин Ш. Убыр: Дилогия: романы. СПб.: Азбука: Азбука-Аттикус, 2018. 605 с. 8. Яхина Гузель. Зулейха открывает глаза: [роман] / предисл. Л. Улицкой. М.: Изд-во АСТ, 2016. 508 с. 9. Татарское народное творчество: в 15 т. Т. 3: Бытовые сказки. Казань: Магариф, 2009. 10. Татар мифлары – балаларга = Татарская мифология для детей / [авт.-төз. Г. Гыйльманов]. Ка- зан.: Татар. кит. нәшр., 2008. 95 с. 11. Тукай Г. Шурале. URL: https://www.culture.ru/poems/23834/shurale (дата обращения: 19.12.2020). 12. Зайдулла Р. Сабантуй // Проза татарских писателей. С востока свет: повесть, рассказы, эссе / пер. с татар. Г. Хасановой. Казань: Татар. кн. изд-во, 2019. 334 с. С. 220–226. 13. Камитова А.  В. Произведения Габдуллы Тукая в интерпретации Гая Сабитова // Учен. зап. Казан. ун-та. Сер. Гуманит. науки. 2014. № 2. C. 242–250. 14. Гыйльманов Г. Албастылар // Казан утлары. 2001. № 1. С. 123. (Подстрочный перевод Ю. Г. Нигматуллиной). REFERENCES 1. Galiman Gylmanov. Avascular: Healy cysa. Kazan: Tatar. kit. Nasr, 2003. 2. Propp V. Ya. Istoricheskie korni volshebnoy skazki. L.: Izd-vo Leningr. un-ta, 1986. 3. Poludennyy zakat: Sovremennaya proza tatarskikh pisateley. Transl. with Tatar by G. Khasanova. Kazan: Tatar. knizh. izd-vo. 2006. 302 p. 4. Zaydulla R. R. Starik v beloy epanche (transl. by G. Khasanova). In: Zaydulla R. R. Mech Tengri: rasskazy, povesti, esse, zametki. Kazan: Tatar. kn. izd-vo, 2016. 5. Davletshina L. Kh. Mifologizm v tatarskoy proze kontsa XX – nachala XXI vv. Kazan, 2006. 6. Nureeva G. I., Mingazova L. I. Transformatsiya folklornykh geroev i motivov v dramaturgicheskiy syuzhet v pyesakh Galimzyana Gilmanova. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki. 2020, No. 7, pp. 68–72. 7. Idiatullin Sh. Ubyr: Dilogiya: romany. St. Petersburg: Azbuka: Azbuka-Attikus, 2018. 605 p. 8. Yakhina Guzel. Zuleykha otkryvaet glaza: [roman]. Preface by L. Ulitskaya. Moscow: Izd-vo AST, 2016. 508 p. 9. Tatar folk art: in 15 vols. Vol. 3. Household tales. Kazan: Magarif, 2009. 42 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс 10. Tatar miflary-balalarga = Tatar mythology for children / [author-toz. G. Gyilmanov]. Kazan: Tatar. kit. nasr., 2008. 11. Tukai G. Shurale. Available at: https://www.culture.ru/poems/23834/shurale (accessed: 19.12.2020). 12. Zaydulla R. Sabantuy. In: Proza tatarskikh pisateley. S vostoka svet: povest, rasskazy, esse. Transl. with Tatar G. Khasanova. Kazan: Tatar. kn. izd-vo, 2019. 334 p. Pp. 220–226. 13. Kamitova A. V. Proizvedeniya Gabdully Tukaya v interpretatsii Gaya Sabitova. Uchen. zap. Kazan. un-ta. Ser. Gumanit. nauki. 2014, No. 2, pp. 242–250. 14. Gylmanov G. Avascular. Kazan Utlary. 2001, No. 1, p. 123. (Subscript translation by Yu. G. Nigmatullina). Шаряфетдинов Рамиль Хайдярович, кандидат филологических наук, доцент, кафедра русской литературы XX–XXI веков, Институт филологии, Московский педагогический го- сударственный университет e-mail: [email protected] Sharyafetdinov Ramil Kh., PhD in Philology, Associate Professor, Department of Russian Literature of the XX–XXI centuries, Moscow Pedagogical State University e-mail: [email protected] Статья поступила в редакцию 12.01.2021 The article was received on 12.01.2021 Наука и Школа / Science and School № 3’2021 43

Художественный текст и литературный процесс УДК 82-1/-9 DOI: 10.31862/1819-463X-2021-3-44-50 ББК 83.3(4) АВСТРИЙСКИЙ НОБЕЛЬ В. А. Пронин Аннотация. В  статье рассматривается проза лауреатов Нобелевской премии Эль- фриды Елинек (2004) и Петера Хандке (2019). Подчеркивается, что австрийские писа- тели прежде этой чести не удостаивались; между тем литература Австрии – суще- ственная составляющая немецкоязычной словесности. В  ходе анализа рассматрива- ются главные произведения названных авторов, принесшие им широкую известность. Подчеркивается, что важным условием успеха Елинек и Хандке стала талантливая экранизация их произведений. Автор статьи высказывает свою точку зрения на кри- терии, которыми руководствовался Комитет Нобелевской премии и находит более обоснованными эстетические достоинства прозы Петера Хандке. Ключевые слова: современная австрийская литература, Эльфрида Елинек, Петер Хандке, Нобелевская премия, эпатаж, кинематограф. AUSTRIAN NOBEL V. A. Pronin Abstract. This article considers the prose of the Nobel Prize laureates Elfriede Jelinek (2004) and Peter Handke (2019). Though Austrian literature is an essential constituent of the German-language literature, Austrian writers haven’t been honoured with the Nobel Prize. In the course of the analysis the main works of these authors that made their names are described. The reason for this big success is explained by the talented screen versions of these books. The author gives his view on the criteria of the Nobel Prize committee and finds aesthetic value of Peter Hande’s prose more reasonable. Keywords: modern Austrian literature, Elfriede Jelinek, Peter Handke, the Nobel Prize, epatage, cinematograph. © Пронин В. А., 2021 Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License The content is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License 44 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс Начиная со второй половины 1990-х о  лауреатах Нобелевской премии! Это можно говорить об оживлении ли- отчасти объясняет дерзновенность пе- тературного процесса в австрийской ра и кисти венских авторов. Австрий- культуре. Современные австрийские ская республика, пережив в годы гитле- ав­торы начинают привлекать все боль- ризма так называемый Anschluss, шее внимание читателей, критиков, ли- трепетно относится к национальным тературоведов. Двое из числа совре- традициям, обычаям и свободам, а с менных австрийских авторов, Эльфрида течением лет авторитет австрийской Елинек (2004) и Петер Хандке (2019), культуры только укрепляется в музыке, были удостоены звания лауреатов Но- театре и литературе. белевской премии, хотя, надо заметить, прежде австрийские писатели этой че- В послевоенную австрийскую литера- сти не удостаивались. Нобелевский ко- туру пришли новые авторы и вернулись митет, несомненно, учитывал не только временно запрещенные. Философским творческие достижения известных ав- ориентиром для начинающих писателей стрийских писателей, но и их граж­ стали труды Людвига Витгенштейна и данскую позицию. Во время военного Мартина Хайдеггера, утверждавших кон- конфликта в южнославянских странах венциальную функцию языка. Заметную Эльфрида Елинек со свойственным роль в обновлении австрийской поэзии и ей  темпераментом выступала против прозы сыграла ученица Хайдеггера Ин­ агрессии, Петер Хандке сочинил пьесу, геборг Бахман (1926–1973)  – поэтесса, обличавшую тех, кто спровоцировал прозаик, сценаристка. Разносторонняя военные действия. Это еще раз проде- писательница была отмечена многими монстрировало свободолюбие австрий- европейскими и американскими премия- ской творческой интеллигенции, писате- ми, до Нобеля она просто не дожила, но лей, художников и музыкантов. явилась своего рода предшественницей нового поколения писателей. В рассказе Николая Лескова «Импе- ратор Франц без этикета» австрийский Будучи полиглотом, она много размыш- монарх, гуляя по парку на окраине Вены, ляла об особенностях современной речи. внезапно остановился, заказал кружку В новелле «Синхронно» ее героиня – пе- пива, выпил вместе со своими поддан- реводчица Надя, синхронистка, владеет ными и отправился по своим государ- чуть ли не всеми европейскими языками. ственным надобностям. Лесков превра- Она лихо переводит речи на симпозиумах тил этот анекдот в занятную новеллу, а и конференциях. Ее друг – тоже профес- Франц Иосиф оставил пример, как надо сиональный переводчик-синхронист. Влю- демократично общаться с сограждана- бленные, они не могут объясниться в ми. Сюжет сохраняет свою актуаль- любви. Странно: владея чужой речью, они ность, и не только для австрийцев, как и теряют свою собственную. Это своего ро- другая история, связанная с тем же мо- да парадокс и предсказание на будущее: нархом. всевозможные гаджеты заглушают смысл личностной уникальной неповторимой ре- Когда в Вене открывали экспозицию чи. Наблюдение автора и, соответственно, современных живописцев, Франц Иосиф героини предупреждает об опасностях ужаснулся, увидев мрачные автопортре- для речевой культуры. Неслучайно опус ты Эгона Шиле. Но он их не запретил! «Синхронно» актуален и сегодня в сфере И сегодня либеральная австрийская цен- электронной коммуникации. Творчество зура довольно снисходительна к изобра- Ингеборг Бахман явилось своего рода жению телесных откровений, а уж тем прогнозом для Нобелей. более, если авторы стяжали междуна- родное признание. Что уж тут говорить А вот знаменитый Стефан Цвейг сам себя лишил Нобелевской премии, которой Наука и Школа / Science and School № 3’2021 45

Художественный текст и литературный процесс он, безусловно, достоин. Его популяр- Заглянем в Исторический музей горо- ность в предвоенные годы была ни с да Вена. Не станем на этот раз задер­ чьей не сравнима. Его талант и эруди- живаться возле роскошных красавиц ция вызывали бесспорное уважение. Густава Климта, минуем пугающие авто- И  его добровольный уход из жизни по- портреты Эгона Шиле, но задержимся и дарил ему и его читателям вечную па- сделаем остановку у двойного портрета мять о самоотверженном австрийском Рихарда Герстля «Мать и дочь», изобра- писателе-гуманисте, выбравшем траги- жающего родных, но бесконечно отда- ческую форму протеста против бесчело- ленных друг от друга женщин. Не напо- вечности фашизма. минают ли они двух героинь романа Елинек? Пожалуй, в нем есть своя под- С цвейговским типом дамы – благо- сказка для понимания сокровенной идеи воспитанной, образованной, талантли- современной писательницы, которая вой, эмансипированной – на рубеже ускользает в сумятице любовных дрязг. столетий происходят удивительные ме- таморфозы: пианистка садится за ком- А между тем «Пианистка» – роман не пьютер, творит исповедальную прозу. про любовь, а про ненависть друг к дру- Видно, пример Ингеборг Бахман оказал- гу двух самых близких женщин. Вырос- ся заразителен: Эльфрида Елинек раз шая под гнетом материнской тирании за разом публикует откровения неувяда- дочь-пианистка вовсе не печется о сво- емой дамы бальзаковского возраста, ко- ей взрослой свободе. Эрика теперь торая может вдохновлять молодых поэ- хочет сама стать деспотом. Отсюда и тов, пианистов, хоккеистов и даже проистекают диктаторские замашки учи- полицейских на реализацию таланта, тельницы и любовницы ученика. Заслуга если даже его вовсе нет или дар скуден. Э. Елинек, что она ненавязчиво убежда- Эльфриде Елинек вручают премию, ет: несвободный подросток, вырастая, правда, скорее не за прозу, а за экрани- будет ущемлять свободу каждого, кто зацию Михаэлем Ханеке ее романа «Пи- попадает от него в зависимость. Идея не анистка». Подобное уже случалось с ав- нова, но писательница на свой лад ва- стрийцем Петером Хандке, который стал рьирует знаменитую оперную сентен- знаменит не после выхода повести цию: «Где нет свободы, быть не может «Страх вратаря при одиннадцатиметро- любви». И не будем спорить с вердиев- вом» (1970), а только когда Вим Вендерс ским Герцогом. снял экранизацию текста. Что поделать: визуальное вытесняет вербальное. Од- Эльфрида Елинек логикой повество- нако в случае с Эльфридой Елинек дело вания убеждает, что злодейство не при- обстояло сложнее: эпатаж – лучшая ре- ходит извне, в определенных условиях клама и кино, и книги. оно выходит наружу при благоприятном стечении обстоятельств – личных или Сюжет романа «Пианистка» прост как политических. В  биографиях героев (луч- сплетня. Неважно, кто кого полюбил: ше антигероев) они взаимодействуют. ученик учительницу или наоборот, тем Успех опасен, зависть коварна. В  рома- более что оба страстно жаждут физиче- не «Пианистка» этот постулат варьиру- ской близости. Но то, что обычно вызы- ется и повторяется, близкие становятся вает интерес, пусть хотя бы и не самый теснейшими врагами. высокий, в этом сюжете превращено во взаимную агрессию, ибо не любовь суть В романе Э. Елинек, как и в других ее фабулы, а обретение власти, подавле- прозаических произведениях, коммента- ние личности, что развивается на стра- риев событий куда больше, чем сюжет- ницах долго и томительно, сперва для ного действия. Автор выработала свою персонажей, потом и для читателей. повествовательную манеру: она прото- колирует ход событий, наблюдая за 46 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс происходящим со стороны. Манера по- романа «Пианистка». Соединив по кон- началу подкупает отстраненностью, но трасту музыку и секс, материнскую лю- многое происходящее с персонажами бовь и ненависть, талант и насилие, пи- напоминает вследствие дистанцирован- сательница принудила читателей и ности медицинские протоколы. Автор кинозрителей задуматься о двойствен- вроде бы ни при чем, он здесь тоже по- ной природе своих современниц. Экра- сторонний. Но свидетельство требует низировавший роман Михаэль Ханеке вмешательства, можно ли оставаться в смог средствами кинематографа создать стороне, когда интимные эпизоды пре- столь убедительные портреты, заставив вращаются в кровавые потасовки? сострадать, жалеть и осуждать героинь, освободив фабулу романа от избыточ- Ближе к финалу романа «Пианистка» ной эмансипированности автора и геро- поединок ученика с учительницей утом- ини. Так к Эльфриде Елинек пришла ляет интимными подробностями. Да и слава. Но ситуацию явно подпортил чем сегодня удивишь осведомленных в следующий по определению автора интимных отношениях молодых читате- «развлекательный роман», по-немецки лей? Временами вкус изменяет автору: «Gier», по-русски этому роману дали на- невольно вспоминаются прелестные звание «Алчность» (1999). Конфликт де- картинки Симоны де Бовуар, неустанно виц легкого поведения и полиции не нов, защищавшей писательниц, в частности, размышления по этому поводу старо- в трактате «Второй пол». Французская модны, как и сама профессия. Удалось знаменитая экзистенциалистка отнюдь ли знаменитой беллетристке сказать в не чуждалась описаний любовных утех. нем что-то новое? Вряд ли. А между тем Но как изящно она это проделывала. Нобелевская премия обязывает. Здесь Любовники легли, на спинке кресла ви- одного эпатажа маловато. К сожалению, село ее синее платье, а сверху его се- «Пианистка» прозвучала громче, значи- рый сюртук! Вспоминается не в назида- тельней, чем последующие опусы ав- ние современной романистке, просто стрийской писательницы. стоит задуматься, есть ли необходи- мость в подробностях очевидного? По- Петер Хандке (род. 1942) – поэт, пу- здравим, однако, себя, что получили блицист, драматург и прозаик, лауреат возможность прочитать еще одного «Но- многих литературных премий, в том беля» в дамском исполнении, хотя Эль- числе имени Франца Кафки, чье воз­ фриду Елинек и ее героинь весьма не- действие сказалось на его творчестве. логично относить к слабому полу, и В 1966 г. на собрании «Группы 47», про- хочется пожелать, чтобы нобелевская исходившем в Америке в городе Прин- планка австрийской писательницы не стоне, никому до того времени не из- соскользнула. вестный Хандке выступил с обвинениями в адрес знаменитых западногерманских Добиваясь известности, помимо та- писателей. Он обвинял их в беллетри- ланта Эльфрида Елинек использовала стичности, дидактике, попытке навязать разные приемы эпатажа, обращаясь к читателю свои жизненные представле- публике. Пытаясь реанимировать полу- ния. Главным изъяном немецкоязычной забытый австрийский модернизм, на литературы он считал отсутствие у каж- зальцбургском фестивале в 1998 г. вы- дого из авторов собственного стиля. Ему ступила столь дерзко, что речь ее была предстояло доказать, на что он сам спо- воспринята как поощрение порногра- собен. Первые опусы Хандке шокирова- фии, затем вступила в компартию Ав- ли и создавали критикам благодатную стрии и вскоре из нее вышла. Искала почву для оснований уличать экспе­ себя или свой имидж? Но настоящую из- риментатора в бессмысленности. Вот вестность Елинек обрела как автор Наука и Школа / Science and School № 3’2021 47

Художественный текст и литературный процесс характерный образчик его раннего сти- их просто текст, связанный личностью хотворчества: героя. По сюжету повести бывший зна- менитый вратарь стал электромонте- поступки – это своего рода ром. Его уволили, за что – неизвестно. альтернатива словам Так Йозеф Блох оказался в ситуации из- гоя. Не только имя, но и первая фраза, и так же как я альтернатива ему сами бессмысленные блуждания героя или как мы альтернатива унижению Хандке напоминают то, что происходит или как ты альтернатива пустой квартире в  романе Ф. Кафки «Процесс». Интер- опять-таки слова, как говорят, текстуальная связь обнаруживается и такая же альтернатива мышлению с романом А. Камю «Посторонний». По- как переговоры альтернатива войне добно Мерсо, Блох тоже совершает аб- или как чувство реальности альтернатива солютно немотивированное преступле- безотчетной затее ние, но в отличие от Мерсо его не судят. или как средство Убийство случайной любовницы Блоха остается нераскрытым. Блоха же со- для уничтожения вредителей весть не мучает, его терзает страх, что альтернатива колорадскому жуку… его обвинят в другом убийстве – немого мальчика, – к чему он никакого отноше- Разумеется, молодой авангардист иг- ния не имеет [1]. норировал знаки препинания, пропис- ные буквы, используя в качестве аль- Однако, воссоздавая алогичные ситу- тернативы шрифты [1]. ации, Хандке избегал даже каких-либо попыток заглянуть во внутренний мир Хандке дискредитирует стереотипы героя, который для автора непостижим. массового сознания, полагая, что язык Блох для Хандке – чужой, посторонний; рекламы, уличный сленг, обывательские повествователь в состоянии лишь за- расхожие, прописные суждения грозят фиксировать внешние действия бывше- языку гибелью. Ощущение лингвистиче- го вратаря. Он ест, пьет пиво, читает га- ской катастрофы было присуще и Инге- зету, вступает в диалог или чаще в драку борг Бахман, но в отличие от Хандке она со случайным попутчиком, едет в погра- не утрировала уродства речи, а противо- ничный городок, узнав об убийстве, пы- поставляла штампам символику подлин- тается найти труп погибшего школь­ ной поэзии. ника… Как и Камю, Хандке обращает внимание на физическое состояние ге- Эпатировали театралов и «разговор- роя, не касаясь его сознания. Впрочем, ные» пьесы Хандке: в них отсутствовал Блох у Хандке чрезвычайно восприим- сюжет, действие и даже персонажи. Ак- чив к речи. Прислушиваясь, что и как го- теры разговаривали со зрителями о… ворят, он все время улавливает ложь, языке. Язык коварен, он позволяет чело- притворство, бессмыслицу, ему не нра- веку хитрить, скрывать собственное «я», вится, когда его собственные слова кто- присваивать себе чужие фразы и мысли. то повторяет, словно бы обкрадывая его. Характерно, что первая пьеса автора на- зывалась «Поругание публики» – Хандке Текст Хандке очень напоминает сце- в ней демонстрировал якобы полное нарий, потому что в нем много чисто равнодушие к зрительному залу, но это- внешнего действия. Это была своего ро- то как раз и провоцировало зрителя, ко- да картина, нуждавшаяся в оформле- торый валом валил на спектакли, желая нии, что, в сущности, и сделал знамени- чего-то новенького. тый немецкий режиссер Вим Вендерс, снявший фильм «Страх вратаря перед Настоящий же успех пришел к Хандке одиннадцатиметровым» (1972). Картина после выхода повести «Страх вратаря при одиннадцатиметровом» (1970). Од- нако повесть ли это? Применительно к опусам Хандке лучше было бы называть 48 Наука и Школа / Science and School № 3’2021

Художественный текст и литературный процесс имела успех, и Хандке таким образом студентов, слушающих нудную лекцию. прославился [1]. Он наблюдает за реальными усталыми людьми и киногероями, но главное – это Особое место в творчестве Петера самонаблюдение, недаром слово «опыт» Хандке занимает также повесть «Нет повторено дважды (в заглавии и в жанро- желаний – нет счастья» (1972) о само­ вом определении (эссе-опыт). По Хандке, убийстве его матери, которая ушла из все человеческое существование состо- жизни в возрасте пятидесяти одного го- ит в непрестанном преодолении устало- да. «Она унесла свою тайну в могилу!» – сти. Но когда-то он устанет бороться с скажет сын-писатель в конце грустного усталостью, и тогда… повествования, которое приближается к разгадке причины случившегося, но от- Достоинство прозы Петера Хандке – в вета не дает. У  матери было повышен- наблюдательности, изощренном психо- ное чувство собственного достоинства и логизме и философском подходе к жиз- понимание того, что жизнь ее опустила, ни. Быт он всегда трактует как бытие. Но принизила, а в конце концов – убила же- пренебрежение к сюжету, равнодушие к лание жить дальше. Хандке написал четкой структурированности, замена очень искреннюю книгу, увидев в траге- композиционной стройности прихотли- дии матери драму австрийской молоде- выми ассоциациями превращают его в жи военного поколения. писателя для немногих. Хандке не снис- ходит до обычных беллетристических Как и Ингеборг Бахман, Хандке испы- приемов, а без занимательности книги тал большое влияние немецкого филосо- его могут показаться несколько скучно- фа-экзистенциалиста Мартина Хайдегге- ватыми [1]. ра, который рассматривал духовный опыт личности в таких аспектах, как «забота», С интересом была встречена книга «страх», «вина», «решительность», «уста- очерков П. Хандке «Опыт познания приро- лость». В своих героях Хандке стремится ды jukebox» (1990). Он собирал, изучал, выделить одну из психологических осо- составил каталог музыкальных автома- бенностей, которая, с его точки зрения, тов, которые в период между двумя определяет единоборство личности с ми- войнами были чрезвычайно популярны ром, что приводит к временным победам в Европе и Америке. Их устанавливали в его персонажей и конечному неизбежному фойе кинотеатров и в дешевых питейных поражению. В  эту схему четко укладыва- заведениях. Слушали джаз и популярных ется биография матери, зафиксированная певцов. Потом автоматы исчезли, став до- писателем в повести «Нет желаний – нет бычей коллекционеров. Что же так симпа- счастья» [1]. тично известному австрийцу? Хандке на- писал, что музыка объединяла людей. В эссе «Опыт познания усталости» (1989) Хандке делает признание: «Уста- Проза Петера Хандке близка эссеи- лость стала отныне мне другом», притом стике. В  своих очерках он делится кон- неразлучным. Показательно также важ- кретными наблюдениями над жизнью в ное писательское наблюдение, которое провинции. Наблюдая красоты северной по сути и стало стимулом к созданию природы, он любуется ими, прощается философско-беллетристического текста: и увековечивает в слове. Так он поступа- «Я ни разу не видел картин, живописую- ет в серии зарисовок «Медленное щих усталость горожан». Хандке стре- возвращение домой», хотя само поня- мится закрыть лакуну, тщательно класси- тие домашнего очага приобретает рас- фицируя всевозможные виды усталости: плывчатые очертания, здесь и сейчас от ранней смены на конвейере и ночной становится грустным прошлым. Он работы на току, психологической устало- обратил на себя внимание друзей и сти друзей, любовников или просто недоброжелателей, когда объявил, что Наука и Школа / Science and School № 3’2021 49