Чёрная всадница. Часть 1

необходимой для жизни каждой женщины. Несмотря на выпавшие на её долю испытания, она сохранила чистую душу, и даже не вспоминала злом своих обидчиков. Без каких-либо усилий после моего обучения, она научилась летать на метле, как положено ведьмам. Когда на небе появлялась первая звёздочка, я оборачивался совой и садился ей на плечо, чтобы охранять её в дороге, и она с большим удовольствием летала по ночному эфиру. Как-то раз мы увидели летающую по звёздному небу Фрейю в карете. Она помахала нам своей белой рукой и улыбнулась. Однажды Идан взлетела довольно высоко и мы увидели роскошный дворец из золота и драгоценных камней. Внутри него находились красивые люди высокого роста в необычной одежде. Но дальше взлететь Идан не могла. Тогда я понял, что это и есть Асгард – обитель древних богов, в которою нам, простым смертным, дорога заказана. Как только я это понял, дворец исчез из нашего поля зрения, словно его и не было. Мой учитель говорил мне, что боги во главе с главным Богом Вотаном и его супругой Фригг живут в Асгарде, но периодически спускаются на землю и, невидимые для нашего восприятия, следят за нами. А в саму Вальгаллу, находящуюся на территории Асгарда, попадают души героев, павших на поле битвы. Их души забирают в Вальгаллу девы Валькирии, которыми командует Фрейя. С приходом христианства боги перестали нам показываться и участвовать в нашей жизни. И только Фрейра или Фрейю иногда могут узреть избранные ими, как это случилось в детстве со мной. Так счастливо протекала наша жизнь перед новым испытанием. Однажды Идан сообщила мне, что ждёт ребёнка. Я был безмерно счастлив, но как только сроки её беременности начали подходить к концу, ей вдруг захотелось увидеть своих родителей, которые, наверное, считали её давно погибшей. Я боялся её отпускать, так как чувствовал что-то недоброе, но она так сильно настаивала, что я не мог ей отказать. Я дал ей с собою кошель с дукатами и немножко драгоценных камней – подарок зелигенов. Мы пошли с ней к её родителям. Перед нашим выходом из леса ко мне пришёл во сне Фрейр и велел обратиться в голубя и лететь вслед за ней, и ни в коем случае не показываться её родным. А перед норнами даже Водан не властен. Проснувшись, я сообщил Идан о своём сне. Она ответила: – На всё воля богов! Я обернулся голубем и сел на её плечо, а перед домом её родителей взлетел к ним на окошко, чтобы видеть происходящее в доме. Родители вначале испугались её приходу, так как это уже была не первая красавица деревни. Её лицо было изуродовано пытками и только по её серебристому голосу и волосам, которые отросли, они её признали. До них дошло известие, что Идан не сгорела в костре, и после сильного ливня её труп на площади не был найден. Это означало, что их дочь ещё жива. Только её муж Вилфрид не поверил и женился на девушке из другой деревни по имени Тересия. На этот раз он выбрал жену некрасивую, чтобы больше ни Манфред, ни кто-либо другой на неё не позарился. Она была

хорошей хозяйкой, только матерью ей стать не удавалось, случались постоянные выкидыши. Это было наказание Вилфриду за Идан. Тересия совсем отчаялась, даже поехала с Вилфридом в Кёльн для поклонения деве Марии и мощам святых волхвов, чтобы они помогли ей стать матерью. После этого она опять забеременела и надеялась, что на этот раз выносит ребёнка. Известие, что Идан вернулась домой, облетело всю деревню, и к ним начали заглядывать любопытные лица, которые потом злословили о её обезображенном лице. Дошло это известие и до Манфреда и Вилфрида. Манфред в тот же миг явился в их дом с угрозами в сопровождении нового приходского священника, в лице которого я узнал одного из сыновей своей мачехи. Они кричали, что немедленно вызовут стражу порядка и снова отдадут Идан под суд. От этой угрозы у Идан начались преждевременные роды. Я видел белую даму, которая пыталась ей помочь, но тщетно. Идан умерла при родах, родив двух девочек-двойняшек. Одна была белокурой и голубоглазой, как сама Идан, а вторая – темноволосая, лицом похожая на меня. Когда Идан умирала, я видел около её кроватки маленького мальчика в белой прозрачной камизе, который держал её за руку, а потом вместе с зелигенами и феями он повел душу Идан. Как я понял, это был тот самый не рождённый ею малыш, которого она потеряла во время пыток. Он тосковал без неё и пришёл её встретить и проводить в мир духов, в котором он уже освоился. Жена Вилфрида страшно испугалась, так как с приходом Идан её брак становился недействительным, и даже мог быть осуждён церковным судом. От этих переживаний она родила ребёнка, который через час скончался в судорогах. Но так как её груди были наполнены молоком, она велела Вилфриду немедленно отвезти её к умершей Идан, так как она желает стать кормилицей её дочкам. А если родители Идан ей разрешат, она их удочерит. Прибывшие стражи порядка увидели мёртвую Идан, оплакиваемую родителями, и кормящую девочек Тересию. Священники потребовали, чтобы Идан была похоронена за оградой кладбища, где хоронят висельников и самоубийц, так как она была обвинена прошлым судом в ведьмовстве. Её брак с другим мужем считается недействительным, и, потому, рождённые ею дочки считаются дочерьми дьявола. Родители Идан отдали им мешочек с дукатами и драгоценные камни, которые им принесла в подарок Идан, и они смягчили приговор. После совершеннолетия девочки должны будут принять постриг в монахини. Однако появившийся Манфред с другим мешочком дукатов для церковнослужителей сказал, что после совершеннолетия, то есть по достижению тринадцати лет, он желает жениться на блондинке, которая ему напоминает погибшую Идан. Церковники согласились, но вторая дочь должна будет принять постриг. Я весь содрогался от услышенного, но помочь я был не властен. После похорон Идан я обернулся медведем, выкопал её тело из могилы, принёс на нашу поляну и похоронил около куста бузины, где мы с ней вместе провели

счастливые годы. Я так убивался горем, что однажды ко мне спустился Фрейр со своей сестрой Фрейей и сказал мне: – Витольд, я тебе говорил, что перед волей норн даже я не властен. За дочек не волнуйся, они теперь будут под покровительством моей сестры. Скоро мимо твоего сруба проедет барон Вольфганг фон Штайнберг. Он – отшельник, посвятивший себя магии и астрологии, и также, как и ты, наш приверженец. Его прежний слуга сошёл в царство Гелии******, и теперь он нуждается в новом слуге. Мы направили его карету через лес таким путём, чтобы ты ему попался на глаза. Тебе будет хорошо в его замке. А когда он покинет этот мир, у тебя появится новый хозяин, жена которого будет рыжеволосой. Она любимица Чёрной всадницы Хильды, и ты должен будешь подучить её, как и свою Идан. А она, в свою очередь, поможет тебе устроить судьбу твоих дочерей. Предупреждаю тебя, что ты можешь оборачиваться вороном или любой другой птицей и навещать своих дочерей, но преждевременно не раскрывайся ни им, ни их приёмным родителям, и ни в коем случае не неси им подарки. Они – люди набожные и глупые, и, потому, все эти подарки сразу попадут в жадные лапы священников, которые примутся их терзать, угрожать и требовать ещё. А твоя новая хозяйка поможет дочерям найти в жизни правильное решение. *Асессор – судебный заседатель, советник сеньора в суде. **Бекки – полевик *** Эльфийский удар – паралич **** Роггенмеме – ржаные тётушки ***** Линн – Замок под Крефельдом, где производились допросы и пытки людей, подозреваемых в ведьмовстве ****** Гелия – германская богиня подземного царства, которая, с принятием христианства переименована во фрау Хёлле –повелительницу ада

Чёрная всадница Часть XXШ Норны. Картинка из интернета НИТИ СУДЬБЫ Молча выслушав печальный рассказ Витольда, я была потрясена выпавшими на его долю страданиями. Мою голову терзал безответный вопрос – вопрос о несправедливом устройстве жизни людей. Почему так случается, что добрым людям выпадают в жизни тяжёлые испытания, в то время как для плохих людей

всегда находится благоприятный выход из самых запутанных ситуаций. Плохие люди имеют везение не только благополучно выплыть из жизненных неудач, но ещё и оторвать себе при этом жирный кусок. – А сколько лет дочерям? – Госпожа, им уже минуло 12 лет. Через год одна из них, Идан, будет просватана за ненавистного ей Манфреда, а вторая, Тересия, готовится к постригу в монахини. Я прилетал к ним и видел, как они по ночам рыдают, уткнувшись в подушки. Их дедушка сошёл в могилу, а бабушка бессильна чем- либо помочь. Крёстной матери Тересии через пять лет после их рождения всё- таки удалось стать матерью. У неё теперь свои три дочери-погодки. Но она моих дочерей по-прежнему любит и плачет вместе с ними. Она и её муж – люди робкого характера, и, потому, боятся замолвить за них слово, опасаясь за жизнь собственных детей. Манфред ходит самодовольный и ждёт, когда Идан исполнится 13, и её можно будет взять в дом женой. – Витольд, я слышала от знающих людей, что когда девушке исполняется 13 лет, она может расторгнуть помолвку, заключённую её родителями после рождения, если она сохранила девственность. – Госпожа, они бедны и, потому, бессильны. А инквизиторы алчны и безжалостны. – Тогда есть ещё выход. Я поговорю с Йоханом, чтобы твоих дочерей взять в наш дом. Агния обучит их работе горничных или камеристок, и тогда отправим их к дочерям Йохана. Там они освоятся, и, может быть, со временем выйдут замуж за оруженосцев или других парней из домашней челяди. Только нужно будет попросить у зелигенов немного камней, обменять их у ростовщиков на дукаты и внести как взнос в монастырь. Священники очень алчны, и тогда от них отступятся. А что касается намерений Манфреда, мы можем забрать их вместе с бабушкой, и он не будет знать, где их найти. Мы вернулись в замок. По моему озабоченному лицу Йохан сразу понял, что что-то стряслось. Я рассказала о жизни Витольда и его дочерях, умолчав только о германских языческих богах и превращениях. Йохан стал белее полотна. – Эльза, ты хоть понимаешь, во что ты ввязываешься? Знаешь ли ты священнослужителей и что случилось с моим предком? – Мне рассказала торговка, с которой я оказалось тогда рядом на ярмарке, что он был из племени хибиру, занимался каббалой, и за это был привлечён к церковному суду. Тогда он покаялся, принял католичество, и был отправлен в монастырь. – Ты знаешь не до конца. Каббалой интересуются некоторые корыстные монахи, чтобы, овладев её знаниями, дослужиться до высоких чинов и даже стать епископами, имеющими неограниченную власть в миру. Забрали моего прадеда в монастырь для того, чтобы он втайне учил их искусству и тонкостям каббалы. Другими словами, в монастыре он стал послушным орудием в руках церковников. Его оставшаяся в миру жена, чтобы выжить, вышла замуж за

почтенного бюргера города Кёльна, небогатого барона фон Штайнберга, который усыновил её ребёнка. После смерти барона наследство было поделено между вдовой и его тремя старшими сыновьями. Этой скромной ренты хватило вдове, чтобы отдать сына в ученики к лекарю. Впоследствии он проявил большие способности к медицине, и лекарь выдал за него замуж свою дочь – мою бабушку. Я стал хорошим дипломированным врачом, возможно, и потому, что в моих жилах течёт немного крови деда. Такой дар достаётся не всем потомкам, но мне он достался. Ты и Витольд мне хорошо помогаете сборами трав и изготовлением снадобий, которые многих обратившихся ко мне за помощью поднимают на ноги. Кто знает, может, инквизиторы давно вычислили, кем является отец этих бедняжек, и идут по его следу, а Тересия будет для них приманкой. Мои дочери живут в других землях, у них влиятельные мужья, но я боюсь, как бы их тоже что-либо не коснулось. И подумай также о себе, как бы тебе чего не приписали «праведные» отцы церкви. Йохан приводил правильные доводы, но после разговора с ним я провела всю ночь в слезах. Я вспоминала свою прежнюю нелёгкую жизнь, которая в сравнении с жизнью Идан и её девочек уже не казалась такой тяжёлой. Утром за Йоханом прибыл посыльный, чтобы позвать его в дом к заболевшему священнику. Йохан провёл у него весь день. А я закрылась в своей комнате, сославшись на сильные головные боли, и весь день проплакала. Все попытки Агны вызвать меня оттуда, чтобы заставить хоть что-нибудь съесть, не имели успеха. Когда вечером Йохан вернулся домой уставший, Агна доложила ему, и он громким стуком в дверь потребовал, чтобы я его впустила для серьёзного разговора. Бледная, с заплаканным лицом, я отворила ему дверь. Вместе с ним вошла Агна с миской для умывания и кувшином воды. А за нею зашла Анетт, неся поднос с моими любимыми сладкими булочками и стаканом молока, в которое она подсыпала по моей просьбе толчёный чеснок, базилик и тимьян. Мне совсем не хотелось ни есть, ни пить. Но грозный окрик Йохана заставил меня сделать пару глотков молока. После чего Йохан велел позвать Витольда, а Агне и Анетт удалиться. Мы остались втроём. – Слушай меня внимательно, Витольд, – произнёс Йохан. – Хочу изложить мои соображения. Во-первых. Мне хочется сказать, что я получил диплом врача, окончив медицинское отделение Кёльнского университета. Кроме медицины все студенты университета обязаны были прослушать курс лекций по богословию. Читал курс наш декан Яков Шпренгер. Его лекции – это главы хорошо известного сегодня в католическом сообществе его мрачного творения «Hexenhammer»*, книги, написанной им совместно с нашем приором Генрихом Крамером, ставшей фактически руководством по борьбе с пособниками дьявола, проще говоря, с неугодными католической церкви людьми. Я категорически не согласен ни с этой книгой, ни с её предшественницей – буллой папы римского Иннокентия III по борьбе с ведьмами. Моя позиция приравнивается к ереси.

Костры инквизиции вот уже более двадцати лет разносят по Европе запах горящих тел невинных жертв. Ты меня понимаешь, Витольд. Что происходит в действительности, знаю не понаслышке. Второе, вот что надо сделать. Я говорил со священником, которого я всегда знал, как более-менее порядочного человека. Ему стало намного лучше после отваров, которые ты для него приготовил из собранных кореньев. Я ему рассказал о твоих дочерях, рожденных ведьмой, приговорённой к сожжению, но спасённой дождём. Разумеется, о твоих лесных похождениях и языческих взглядах умолчал, так как за это полагается тебе костёр как еретику и колдуну, а мне и Эльзе за то, что тебя прикрываем, в лучшем случае острог с полной конфискацией имущества. Инквизиторы быстро вынесут нам вердикт, после чего всё наше имущество должно будет перейти в их владение. Твои дочери по католическим законам являются незаконнорожденными, и единственная вещь, смягчающая обстоятельства, то, что бабушка с дедушкой крестили и воспитали их в истинной вере. У священника есть дальний родственник в замке Линн под Крефельдом, который занимается делами колдунов. Он очень алчный. Нужно попробовать его подкупить. Священник попытается сам это дело уладить. Под видом нападения разбойников, дочерей можно будет выкрасть, когда они пойдут вместе с односельчанами в лес по ягоды. Об этом позаботься сам, а Эльза чтобы в этом деле не смела участвовать, дабы не навлечь тень на нашу семью. Что касается их бабушки, пусть она пойдёт с дорожным посохом в дорогу на поиски внучек. По дороге ты встретишь её и на телеге привезёшь в наш замок. Что касается Вильфрида и крёстной матери Тересии – они слабые духом люди, и не должны ничего знать, так как под первой пыткой выложат всё стражам порядка. «Йохан, мой добрый, благородный Йохан! Ты, как никто другой, знаешь чудовищную опасность этого непростого мероприятия. И всё это ради меня – простой крестьянки, ради меня – рыжеволосой Эльзы! Но я не могу остановить события, мой дорогой и отважный, мой любимый муж Йохан! Сердцем люблю тебя!» Утром Витольд принёс шкатулку с драгоценными камнями, сказав при этом: – Хозяин, боюсь, что это не поможет. Инквизиторы очень алчны, и как только почувствуют вкус добычи, будут и дальше вымогать. Вы правы, не нужно вам подвергать себя опасностям. Я сам подумаю, как мне их вызволить. Я только смиренно прошу Вас предоставить моим дочерям пристанище в вашем замке, хотя бы временное. – Хорошо, Витольд. Впереди ещё год, за который нужно что-то решить. Мы возобновили наши конные прогулки, во время которых подъезжали к бывшему жилищу Витольда и он учил меня летать на метле, как много лет назад свою Идан. Я оказалась способной ученицей. Витольд оборачивался вороном днём и совой в сумеречное время и садился на моё плечо, охраняя меня в дороге. Хугин садился на моё второе плечо. Первое время наш уже взрослый совёнок Эдвин не желал воспринимать другую сову на моём плече, пробовал щёлкать

клювом на Витольда, шипел и даже кидался в драку. Но постепенно примирился и стал усаживаться на моё второе плечо. Мы подлетали к горному озеру и, пока мои спутники летели дальше на разведку, я, сбросив с себя тяжёлую камизу, с удовольствием заходила в его холодные воды. Освежившись и одевшись, я укладывала за пазуху озёрную мяту** по старой крестьянской привычке и летела в те места, на которые мне указывали разведчики. Набрав нужных нам лечебных трав и корений, я возвращалась бодрой и полной сил, приводя Йохана в восторг своей свежестью. В зимнее время купание мне заменяли лёгкие обливания в воде с настоем из сушёных трав. Летала я босой, с распущенными волосами, которые дома сразу же укладывала под чепец. В чепце я держала сухие, а летом свежие пучки лаванды и полыни, которые, как и шёлковая рубашка, предохраняли от досаждавших насекомых. В летнее время я велела Гансу наполнять водой огромную дубовую кадку. Солнце нагревало воду, и я добавляла туда запаренные свежесобранные травы. Йохан обожал эти купания, после которых я ему слегка массажировала спину: – Кто тебя всему этому научил? – поинтересовался он как-то раз. – Моя бывшая служанка, покойная Гудрун, – ответила я. – В её и моих жилах сохранилась кровь кельтов, и с нею к нам перешли древние знания и умения, а также рыжий цвет волос! Около нашей спальни, находились ещё две небольшие комнаты, куда, прожив определённое время в браке, обычно разбегались супруги. Мы были вместе уже второй год, но Йохан пока разбегаться не желал, несмотря на мои лёгкие недомогания в определённые периоды женской жизни или простуды. На такие случаи у него всегда имелся полушуточный ответ, что меня должен всегда держать под наблюдением дипломированный лекарь! Относительно судьбы дочерей Витольда, как я понимала, нужно обратиться за помощью к Чёрной всаднице. Я решила вместе с Витольдом накануне Самхейна слетать в её владения. И вот наступил долгожданный день. Я договорилась с Витольдом, что лететь буду с помощью волшебной мази, так как Йохан накануне строжайше запретил мне покидать замок. Перед вечером я приготовила в комнате Витольда для себя метлу с вставленной вовнутрь веткой омелы. Весь день я была паинькой, слушала все наставления Агны и Йохана, особенно те, что касались этикета и поведения в благородном обществе. Через десять дней наступает большой осенний праздник – день Святого Мартина, день добрых дел. Вечером мы легли спать. Как только Йохан заснул, я наклонилась к прикроватной тумбочке, достала оттуда мазь и смазала ею виски. Вылетев из своего тела, я накинула на плечи плащ, подаренный мне камиозами, и выпорхнула из комнаты. Я была так взволнована предстоящей встречей с Чёрной всадницей, что перестала оглядываться по сторонам. В комнате Витольда меня ждала готовая метла, которая уже скакала в нетерпении по комнате.

– Госпожа, да поможет нам Фрейя! – промолвил Витольд, и я вылетела в окно. Витольд последовал за мной. Он вышел за ворота усадьбы и поспешил в чащу. Там на пеньке он воткнул свои ножи и перекувырнувшись обратился совой и полетел за мной вслед. Бушевал сильный ветер, его порывы пригибали кусты и верхушки молодых деревьев к земле. Оглянувшись назад, я увидела летящего за мной Витольда. Страх и волнения исчезли. Мы летели в мои родные края, где я впервые в жизни встретила Чёрную всадницу. По дороге мы видели вылетающих из холмов маленьких фей, играющих на рожках эльфов, восседающих на кустах, как осенние цветы. Я увидала ватагу знакомых мне ведьм в чёрных колпаках и колдунов, скачущих на чёрных полупрозрачных конях. В это время раскрылся самый большой холм, и из него ринулись в воздух полчища душ усопших людей. Мне хотелось их рассмотреть поближе, в надежде увидеть кого-то из своих почивших близких, но поняла, что на это уйдёт много времени. Вдруг, к Витольду подлетела одна из теней. По её развивающимся в полёте белым волосам я поняла, что это Идан. Душа её беззвучно произнесла слова. Однако тот, кому они предназначались, воспринимал их естественно: – Витольд! Спаси наших дочерей! – Потом, обернувшись ко мне, добавила, – Госпожа, вся надежда на Вас! Хильда на чёрном коне уже скачет к вам! Я увидела ещё одну прозрачную тень, которая напомнила мне Свена. Я метнулась от неё в сторону, почувствовав, что она хотела увести меня за собой. Витольд кинулся наперерез тени, и она отступила. И вот перед нами мой родной лес и заветная поляна. Я услышала знакомое ржание – ко мне навстречу выехала сама Чёрная всадница. Она была в синем одеянии, украшенном жемчугами и диамантами. – Ну, наконец-то, Эльза, я тебя вижу в добром здравии, но с новыми проблемами. – Хильда, мы в отчаянии просим тебя! Подскажи нам, как спасти дочек Витольда от безжалостной инквизиции! – Эльза, ты уже знаешь, что всё в руках норн, неподкупных богинь судьбы, и их помощниц, перед которыми даже всесильные боги не властны. Родители Витольда при его рождении обидели одну из их помощниц и, поэтому, она ему мстит всю жизнь. Единственно, что иногда можно своё счастье, а то и жизнь предложить тому, кто тебе дорог. Иначе говоря, надо обменяться нитями судьбы. Но кто поставит на весы свою жизнь ради этого? В это время к Хильде подлетел Витольд. Начертив в воздухе тайный знак рукой, Хильда вернула ему на небольшое время прежний облик. Витольд с радостью произнёс: – Я готов ради дочек положить на весы свою жизнь и принять все причитающиеся испытания! – Тогда слушайте внимательно. Девочек надо увести. И сделают это парни, которым они приглянутся. А для этого надо обратиться к Фрейе! Да и Ганс с

Анетт давно своих родных не посещали. У них подрастают братья. Рослые, сильные и трудолюбивые. Может быть, в вашем имении для них работа найдётся. Агна с Анетт не хуже Гудрун уму разуму их научат. Йохан готовится к благотворительному вечеру, на котором хочет показать тебя – свою жену-красавицу, но это и опасно. Туда явятся повесы похлеще Курта, с которыми не сила, а осторожность нужна. Инквизиция набирает всё большую власть в Митгарде, и ей нужны новые жертвы, которые нередко подбираются по жалобам отвергнутых любовников. Вижу, что с Йоханом твоя семейная жизнь удалась. Да, он для тебя отец, мать и муж в одном лице, так что постарайся его не сильно утомлять своими необузданными фантазиями. Ты правильно выбрала свой образ жизни. Уединение в лесной глуши лучше светской жизни со всеми её удачами, неудачами и непременным лицемерием. А теперь летите обратно, так как скоро вспыхнет огонь, и по небу помчится Дикая Охота. Я не хочу, чтобы вы были растерзаны дикими псами потустороннего мира. У вас ещё земные дела не окончены. Попрощавшись с Чёрной всадницей, мы возвратились домой. Утром я сладко подтянулась в постели. Заскрипели половицы, и на пороге появилась Агна со стаканом молока и Анетт с миской и кувшином для умывания. Йохана уже в постели не было, а за окном бушевал ураган, который начался ещё ночью. Лежали поваленные старые деревья. – Давно такой бури не было, – сообщила Агна. Когда я была одета и спустилась в гостиную, я увидела, что утро уже подходит к концу. Да, проспала я! Йохан ещё не завтракал, так как ждал за столом меня. На столе стояла овсяная каша, со слабой струйкой пара, означающей, что она только что (в который раз!) из печи! В плетёных корзиночках лежали свареные яйца, булочки с мармеладом, фрукты, сладкие пряники и стояли стаканы наполненные молоком. – Да, ночью случилась буря, как никогда, – проговорил Йохан. – Вокруг усадьбы десятки деревьев с корнями повалило. Надо будет, чтобы Ганс их распилил на дрова. Старые люди поговаривают, что нынче довольно суровая зима ожидается. – Йохан, у меня появилась хорошая мысль в канун дня добрых дел! Давай предложим Гансу навестить родных. Он и Анетт из многодетных семей, и давно в гостях у родных не были. У них младшие братья, наверное, подросли. Неплохо было бы взять их к себе в замок слугами. – Что ж, пожалуй, можно. Пусть съездит. А когда мы поедем в Кёльн, тогда Витольд вместо него за кучера на козлы сядет. * Hexenhammer(нем.) - Молот ведьм ** Мята за пазухой – простолюдинки, не имея возможности приобрести благовония, пользовались ароматной травой

Чёрная всадница Часть XXIV Картинка из интернета ДЕНЬ СВЯТОГО МАРТИНА По окончании уборки урожая с полей и садов на улицах и во дворах разгорались костры. Бауэры по местной традиции сжигали отслужившие, часто поломанные корзины, используемые для сбора фруктов, овощей и злаков. От этих костров поджигали факелы для проведения ночных факельных шествий. Эта давняя традиция жителей городов и деревень Вестфалии означало поиски Святого Мартина для того, чтобы отблагодарить его за добрые дела, совершённые им одиннадцать веков назад. Это красочное шествие в виде длинной извивающейся огненной змеи очень зрелищно, и нравилось не только

детям, но и взрослым. По случаю праздника намечался благотворительный вечер, устраиваемый бургомистром Кёльна в городской ратуше, на который были приглашены все влиятельные семьи округи: местная знать, члены Городского Совета, старшины ремесленных цехов, руководители купеческих гильдий, союза врачей, религиозных братств, представители общественных объединений, видные военачальники и почтенные горожане. Йохан фон Штайнберг, несмотря на переезд из Кёльна в своё имение, тоже был приглашен с семьёй на празднование, поскольку господин бургомистр высоко ценил заслуги Йохана как члена цеха врачей, поднявшего на ноги не только многих раненых солдат на полях сражений, но и бюргеров города Кёльна. Ранним утром Агна разбудила нас, и мы засобирались в дорогу. Мне хотелось одеться поскромнее, в привычные и удобные одежды, но Йохан даже слышать не желал. Пришлось мне позволить Агне надеть на себя этот ненавистный металлический корсет, сжимающий и сковывающий, как обруч, мое тело. Я становилась медлительной в движении, с несгибаемой спиной. Однако же это ненавистное одеяние придавало моей фигуре благородную осанку. Агна одела меня в дорогое бархатное платье светло-коричневого цвета, отделанное золотистой парчой и кружевом, с большим количеством оборок. Рукава и подол платья были оторочены горностаевым мехом. Мою талию стянул с ювелирным убранством пояс, украшенный драгоценными камнями. На шею Агна надела массивную золотую цепь и медальон на шнуре с огромным смарагдом в серебряной огранке. В мочках моих ушей также заиграли-засверкали смарагдовые серьги. На ноги Агна натянула шёлковые ажурные чулки, а коричневые бархатные туфли на небольших каблучках, украшенные каменьями и изящными пряжками, завершали мой праздничный наряд. Мои непокорные волосы Агна заплела в косу, перевила нитями жемчуга, после чего уложила её на голове в виде короны и обтянула золотистой сеткой. Лоб украсила тёмно- зелёной под цвет глаз смарагдовой диадемой. Потом подвела мне глаза, накрасила губы и, припудрив лицо, наложила на щёки слой румян. В завершение своей работы Агна побрызгала меня дорогими благовониями, привезёнными в Германию венецианскими купцами из восточных стран. Всю эту работу Агна выполняла с большим терпением, филигранным умением и просто с огромным удовольствием. А я? С какой бы радостью стянула с себя всё это великолепие и облачилась бы в простую крестьянскую одежду! Однако Йохан пришёл в восторг от моего внешнего вида. Пришлось покориться обстоятельствам. Сам Йохан с помощью Витольда облачился в чёрный бархатный костюм, украшенный горным хрусталём и жемчугами, и чёрные штаны брэ. Талию перепоясал широким поясом, с пряжкой, украшенной орнаментом из горного хрусталя и агата. На ногах его красиво смотрелись белые чулки и чёрные с удлинённым острым носком кожаные туфли «пигаль» с пряжками, украшенными драгоценными камнями. На голове возлежала чёрная шляпа с

большими полями, тулью которой кокетливо украшали два пушистых страусовых пера. На шее его красовалась массивная золотая цепь с агатовым медальоном, в который он вложил кусочек моего локона. На среднем пальце правой руки Йохан носил большой агатовый перстень, служивший ему также личной печатью. Беременная Анетт невольно залюбовалась нашим внешним блеском, ободряюще и одновременно восторженно улыбнувшись мне. Вместе с нами ехала Агна, которая должна была меня сопровождать на вечере в те моменты, когда Йохан удалится с другими мужчинами для решения вопросов благотворительности и добрых дел, ради которых это празднование и было организовано. Мне в этот момент надлежало быть в обществе дам под руководством жены бургомистра. Я никак не могла привыкнуть к праздничным вечеринкам и чувствовала себя в этом обществе неуютно и одиноко, замечая под дежурной улыбкой обеспеченых кёльнских вдов и перешёптывающихся между собой кумушек скрытую снисходительность и неприязнь ко мне. Одиннадцатое число ноября-месяца. На дворе стояла довольно прохладная осенняя погода. Агна накинула на мои плечи меховую пенулу со шлейфом и капюшоном, и мы поднялись в карету. Сама Агна оделась со вкусом, как полагалось камерфрау, со знанием своего места в иерархии обслуживающего персонала: бархатный наряд бордового цвета с белым кружевным воротником, на шее связка агатовых нитей, на голове большой чепец с рядами белых брюссельских кружев на макушке и присборенной полоской на лбу. – Вперёд, мои дорогие! – крикнул Витольд, сидевший на козлах в одежде кучера. Карета помчалась в Кёльн. К обеду мы подъехали к городской ратуше Кёльна на Хойплац. К нам подошли два лакея и, подставив руки, помогли мне и Агне сойти по ступеням. Витольд отвёл карету с лошадьми в конюшню. Конюхи загнали лошадей в стойло, напоили и насыпали им овса. – Не волнуйтесь, госпожа! Если вас кто-то из недругов окинет недобрым взглядом или захочет сделать зло, обращайтесь мысленно ко мне. Я найду, как справиться с обидчиком, – догнав нас, шепнул мне Витольд. В большом зале городской ратуши собралась возбуждённая, в праздничном настроении нарядная публика. Присутствовали представители всех направлений жизнедеятельности города. У задней стены по центру зала стояли большие бархатные кресла, напоминающие трон. На них восседал бургомистр со своей пышнотелой, одетой в бархат, шелка и парчу супругой Матильдой. По правую руку бургомистра восседали представленные ему бароны и графы, чуть дальше католические священники, монахи и купцы Ганзейского союза. По левую толпились наряженные согласно иерархическому статусу старшины ремесленных цехов с разодетыми по моде жёнами. Стоящие позади бургомистра с супругой трое рослых сыновей, окидывали

зал своим задорным молодецким взглядом. По их выражению было видно, что им порядком надоел этот этикет, и они мечтали сбежать к сверстникам, чтобы провести время в молодых потехах, военных играх либо потанцевать в хороводе с красивыми девушками, а то и подхлестнуть за молодыми жёнами, привезёнными на праздник своими стареющими на пятом десятке мужьями. Впрочем, последние и сами были не прочь развлечься в тихих уголках дворца, и, потому, стреляли по залу томными глазами. В противоположность братьям дочери бургомистра выглядели благочинно, и неподвижно сидели около родителей. Их взгляды были устремлены в толпу священнослужителей, тем самым показывая своё целомудрие и набожность, так как были на выданье. – Барон фон Штайнберг с супругой! – произнёс распорядитель вечера. Йохан, сняв шляпу, вежливо поклонился и, став на одно колено перед бургомистром и его женой, поцеловал ей руку. А я склонилась в лёгком поклоне, сделав реверанс, как учила Агна. – Я и моя супруга Матильда очень рады видеть вас на нашем благотворительном празднике, помня ваши заслуги лекаря в рыцарском отряде и в нашем городе, господин барон. И мы также рады поприветствовать вашу молодую супругу, – произнёс бургомистр, поцеловав мою руку. – Как поживают ваши очаровательные дочери, обретя своё счастье в новой семейной жизни? – Благодарю, господин бургомистр. Изабель вышла замуж за графа Конрада Ангельберга и проживает в его фамильном замке во Франконии под Вюрцбургом. А Бригитт - за барона Генриха фон Эдельбрехта и проживает в его владении в Рейнланд-Пфальце. На этом мы уступили место следующему гостю, а сами примкнули к наряженной в шелка и бархат знати. Невдалеке прохаживались их пажи и оруженосцы. Некоторые из них вели беседу со своими знакомыми из свиты бургомистра или других влиятельных особ. Окружающие окинули меня пристальным улыбающимся взглядом, под которым я почувствовала скрытую холодность женщин и изучающие взгляды мужчин. Глянув на их головные уборы, я увидела шляпы и береты их оруженосцев, сшитые в своей прежней мастерской. Агна, заметив моё краснеющее лицо, отвела меня к обитым бархатом креслам и, усадив на одно из них, махнула рукой лакею, который проносил по залу поднос с напитками. После выпитого бокала освежающего морса я почувствовала облегчение. Невольно кинув взгляд в сторону бюргеров, я заметила некоего франта с фигурой, знакомой до боли. Когда он повернулся, я узнала Курта, возле которого суетилась молодящаяся престарелая красотка. Вероятнее всего, это была его жена Амелинда, пытающаяся скрыть морщины под толстым слоем пудры, помады и кружев. А Курт своим хищным взглядом стрелял по залу в сторону молодых дам и девушек. Я глянула на Йохана, который оживлённо беседовал с другим бароном, одним глазом поглядывая на меня, отчего я чувствовала себя защищённой. Да и верная камерфрау Агна с меня глаз не спускала!

В это время распорядитель, ударив жезлом по подвешенному в большом зале железному щиту, подождал минуту, пока стих шум в зале, и объявил танцы. На удивление, ко мне устремились молодые рыцари, приглашая по очереди на танец. Увидев одобрительный взгляд Агны – моей талантливой учительницы танцев - я приняла приглашения и легко закружилась по залу. Рыцарь, который чаще других приглашал меня на очередной танец, кружа по залу, незаметно направил меня в сторону соседней комнаты и, выведя незаметно за портьеру, сделал попытку поцеловать. Согласно науке Агны мне нужно было вскрикнуть и потерять сознание, как полагалось в этом случае среди знатных особ, но вместо этого во мне проснулась бауэрин, и я со всей силы влепила кавалеру пощёчину. Рыцарь опешил: – Фрау баронесса, вы ведёте себя, как простая бауэрин! – Мои предки происходят из кельтских народов, не терпящих насилия. Вот, поэтому, в минуту опасности во мне закипает их кровь. Кроме того, моя память хранит неприглядные деяния бродячих рыцарей благородных кровей, нападавших на разрозненные земледельческие поселения, убивающих безоружных мужчин, насилуя их жён и дочерей, не задумываясь, что в жилах рождённых ими детей будет течь их кровь. – объяснилась я раздражённо, забыв в эту минуту светские уроки Агны. – Фрау, никогда не задумывался о черни. Простите за причинённое беспокойство. Вернувшись в зал к ожидающей меня Агне, я присела с намерением отдохнуть, но меня тут же пригласил на танец высокого роста худощавый граф с длинными чёрными волосами, перетянутыми на шее узлом и густой чёрной бородой, мужественным и одновременно добрым взглядом прищуренных чёрных глаз. Одет он был в чёрные одежды и носил, как и Йохан, модную с недавнего времени испанскую шпагу на боку. Я не могла отказать этому благородному рыцарю. Когда танец окончился, граф усадил меня в кресло и, откланявшись, отошёл к группе ведущих оживлённую беседу мужчин. Агна удалилась на некоторое время, и сказала, чтобы я оставалась в кресле. Я уже начала скучать и ждала, когда эти танцы закончатся, как, вдруг, ко мне из толпы бюргеров направился Курт. – Приятно увидеть старую знакомую. Но почему в таком роскошном наряде? Неужели тебя взял на содержание городской лекарь? А эти рыцари, принимая тебя за баронессу, не ведают, что танцуют с простой бауэрин, которая раньше шила береты для их пажей. Я замерла от неожиданности, а в это время к нему наперерез подскочил Йохан, обнажив свою шпагу. Танцевавший перед тем со мной граф, быстро подошёл к нам и произнёс: – Не стоит обнажать шпагу перед простолюдином, господин барон. За оскорбление, нанесённое вашей жене, этот бюргер будет удалён из зала. Моя прабабушка тоже была из простых бауэрин. А мой славный прадед с ней всю

жизнь прожил. Она нашла его брошенного на поле битвы, умирающего от ран и выходила в своём деревенском домике при помощи отваров из лечебных корней и трав. Несмотря на запрет родителей, он с ней тайно обвенчался, за что был лишён наследства. После рождения моего деда родители его простили. Однако он не пожелал жениться вновь на ровне, когда жена ушла в мир иной. И, действительно, подошедший распорядитель попросил Курта покинуть зал. Я, наконец-то, одержала победу над своим бывшим врагом и приветливо улыбнулась Йохану и графу. Чуть позже я увидела в окне карету, в которую вошла Амелинда и вслед за ней, поигрывая от злобы желваками, Курт. Наступило время обеда. С верхнего балкона ратуши раздались звуки охотничьего рога, призывающие к парадному обеду. Нас всех рассадили согласно титульной иерархии. Впереди восседали служители католической церкви и настоятели монастырей: епископы, ординарии, пресвитеры, протоархимандрит и аббат, за ними титульная знать: графы, бароны, чуть дальше за отдельными столами купцы, руководители цехов и почётные бюргеры. На накрытых белыми скатертями столах находились приборы для каждого приглашённого: нож, вилка, ложка и золотой или серебряный кубок. Когда все гости расселись на скамейках вокруг столов, в зал вошли слуги, каждый с кувшином в руке и полотенцем на шее. Они поочерёдно подходили к каждому гостю. По окончании мытья рук слуги начали вносить и ставить на столы подносы с угощением. И, прежде всего, главное блюдо праздника Святого Мартина – подрумяненные на вертелах гуси и вокруг них запечённые яблоки и другие фрукты собранного урожая. Затем на столах появились зажаренные кольца колбас, бараньи ноги, приправленные шафраном, кабанье мясо с изюмом и черносливом, жареные кролики с грибами, поджаренные куры, фазаны и перепела с чесночным соусом, всевозможные пироги с мясной, рыбной и капустной начинкой, паштеты из щук, фаршированные карпы, маринованные грибы и любимое блюдо немецкого народа – квашеная капуста с обжаренными в кипящем свином жире сосисками. Перед началом трапезы поднялся епископ и произнёс речь о добрых делах Святого Мартина. Он напомнил, что когда Иисус, переодевшись в нищего, у городских ворот попросил помощи, то из всех, въезжавших в город всадников, только Мартин остановился, сошёл с лошади, отсёк мечом половину плаща и накрыл замерзающего нищего, а затем, достав из дорожной сумки хлеб, отдал его голодному человеку. С этого времени его стали называть Святым Мартином. После окончания речи епископа с кресла встал бургомистр, пожелал всем приятного аппетита, и гости приступили к трапезе. Слуги и оруженосцы разносили по залу кушанья, останавливаясь около каждого гостя, укладывая ему в тарелку очередной кусок жареного мяса и наливая в кубок вино, пиво, ипокрас, холодный морс и подарок ганзейских купцов – заморский душистый напиток**. Музыканты играли на гуслях, лютне, ребеке***, а миннезингеры услаждали слух гостей задушевным пением божественных гимнов и саг, прославляя могучих предков. По залу носились шуты, акробаты и жонглёры.

Моё внимание привлекла молоденькая служанка. Ей было не более 13 лет, такая же бледная, худосочная и рыжеволосая, как я в прежние годы. Она собирала на поднос со стола объеденные кости, а мальчик-паж с благородным личиком подкладывал хозяевам тарелок новые куски пищи. Я посматривала в их сторону и увидела, как один разжиревший, изрядно захмелевший барон щипнул молоденькую служанку за ягодицу. Перепуганная служанка уронила поднос на пол. Возле неё быстро оказался распорядитель с плёткой, намереваясь отстегать её по спине за оплошность. Меня это внутренне оскорбило, и я, взглянув на плётку, разломила её рукоятку пополам. Охмелевших гостей это рассмешило. А служанка, собрав упавшие кости на поднос, поспешно удалилась. После горячего и закусок пажи и лакеи внесли в зал десерт: яблоки, сухофрукты, лесные ягоды в меду, различные пирожные, пряники, сладкие пирожки с творогом, изюмом и мармеладом. По окончании сытной трапезы лакеи снова внесли кувшины с водой и полотенца, и гости, вымыв руки, поднялись из-за столов. Юноши, девушки на выданье, оруженосцы, которых на следующий день должны посвящать в рыцари, удалились в зал и закружились в своём молодёжном хороводе, распевая в такт песни. Часть молодых рыцарей устроили в саду рыцарские состязания до первой крови. Мужчины постарше собрались в свой круг. Одни играли в кости и восточные игры на клетчатой доске, другие решали деловые проблемы, третьи договаривались о помолвках своих детей, пока беззаботно резвившихся среди ровесников, не предполагая, что в эту минуту решается их дальнейшая судьба. А более деловые и практичные решали земельные дела. Я вместе с Агной последовала за женщинами в большой зал, где госпожа Матильда под пение миннезингеров раздавала небольшие подарки на память. Дошла очередь до меня. Вынув из своей шкатулки браслет, она хотела надеть его на мою руку, как, вдруг, в этот момент мне на голову свалился маленький белый, как первый снег, фуро****. Оказывается, всё ручное семейство во главе с его матерью забралось подальше от шумной толпы на высокий шкаф. А этот любопытный малыш решил высунуть свою смешную мордочку, чтобы понаблюдать за происходящим, но не удержался на своих маленьких ещё не окрепших ножках и скатился вниз. Его выходка очень рассмешила окружающих дам, а перепуганный зверёк, забравшись под вырез платья, перебрался в рукав. – Примите его в подарок вместе с этим браслетом фрау фон Штайнберг! – рассмеялась фрау Матильда. Пушистый зверёк пришёлся мне гораздо больше по душе, нежели браслет. Сидевшая около неё служанка принесла небольшую клетку, чтобы в ней мы повезли его в замок. Время подходило к полночи. Молодёжь веселилась, не замечая времени. А гостей постарше, пожелавших остаться на ночёвку, лакеи отводили в предоставленные им комнаты. Йохан велел мне с Агной идти спать, а он

появится чуть попозже, по окончании деловых бесед. Лакей с подсвечником в руке повёл нас в комнату. По дороге я услышала сильный плач. Приглядевшись, я увидела эту маленькую рыжеволосую служанку, которая рыдала, уткнувшись в плечо молодого слуги несколько старше её. Рядом стояла более рослая пышногрудая служанка, по-видимому, главная, которая резко сказала: – Немедленно отправляйся. Ты не первая и не последняя. Я тоже так начинала, а теперь вами всеми командую. Я тотчас оценила ситуацию и вскрикнула, сделав вид, что теряю сознание. Служанки и Агна устремились ко мне. Подхватив меня под руку, Агна хотела меня повести. – Агна, тебе одной не справиться. Пусть младшие слуги мне помогут. – Ханн, нынче велено взбить перину господину епископу! – выпалила старшая служанка. – У Ханн для этого слабые руки. Пусть поможет дойти мне до комнаты и останется у меня ночевать на полатях. Может быть, её помощь мне понадобится ночью. А к господину епископу пойдёшь ты, и твои крепкие руки выполнят эту работу гораздо быстрее и лучше. Побагровевшая служанка не смогла мне перечить и молча удалилась. А Ханн, подхватив меня под вторую руку, вместе с Агной довели до указанной лакеем комнаты. – Госпожа, помогите мне, - кинулась мне в ноги Ханн. Как я поняла из её невнятного рассказа, у неё нет приданого, чтобы выйти замуж. А поскольку её родители задолжали крупную сумму налогов казне, она вынуждена была устроиться служанкой. Юноша-слуга, который её успокаивал, хотел на ней жениться, но родители ему запретили, так как наметили ему девушку не очень видную, но с хорошим приданым. Тогда он бежал из дома и устроился на работу слугой рядом с Ханн. – Ханн, в прихожей, рядом с нашей комнатой, только одна кровать для Агны, так что ложись спать на полати, а Клаус пусть доложит хозяевам, что я велела тебе подежурить около своей спальни ночью. Утром всё образумится. В это время вошёл взволнованный Йохан, так как до него дошло известие, что мне нездоровится. Я его поцеловала и сказала, что всё в порядке. Когда все заснули, я мысленно открыла лежащий вдали свой ридикюль и ко мне подлетела коробочка с мазью. Натерев мазью виски и обернувшись в белую занавеску, я пролетела сквозь стены и подлетела к комнате епископа. В его комнате я услышала гневный окрик: – Ты мне надоела! Я хочу видеть Ханн! – Фрау фон Штайнберг стало дурно, и Ханн отвела её в отведенную их семье комнату, а фрау баронесса попросила её остаться до утра. – Чтобы завтра вечером была у меня! Негодницы! – визгливым голосом прокричал епископ и повернулся на другой бок носом к стенке. После ухода служанки, приняв облик рыжеволосой Лилит, я вошла в комнату

сквозь стену: – А меня не желаешь приласкать? Или я хуже той бледной служанки, которую охраняют силы небесные! Епископ, выпучив перепуганные глаза, заорал: – Диавол! Демоница, Суккуб, Лилит! О, Пресвятая Дева! Oh, Jesus! Спасите меня грешного! – Поздно! Никто к тебе не придёт! Твои мирские грехи уже перевесили чашу терпения Господа! Место в аду ждёт тебя! Выскочив из своей тёплой постели перепуганный епископ помчался по коридору с криком: – Спасайте! Демоны в замке! Ведьмы! Ведьмы-ы!!! Из комнат повыскакивали сонные перепуганные гости в ночном белье, колпаках и чепчиках. А бегущий по залу епископ в нижнем белье и белом колпаке свалился на пол и забился в судорогах. А я вернулась в своё тело с чувством удовлетворения. Но уснуть мне так и не удалось. В дверь громко постучали и позвали Йохана на помощь. Вошедший паж помог Йохану одеться и, схватив свой лекарский сундучок, с которым никогда не расставался, Йохан побежал на помощь епископу. Последнего слуги уложили на носилки и отнесли в комнату. Йохану пришлось пустить ему из вены кровь и дать выпить микстуры. Постепенно епископ начал приходить в сознание, но подняться с кровати не мог - ноги не слушались. Он никак не мог взять себя в руки: то начинал метать гром и молнии, то похныкивал от бессилия и страха. Только лишь с помощью слуг епископ смог появиться утром в зале после случившегося с ним эльфийского удара. От страха перед Божьей карой он прочитал присутствующим в зале проповедь о милосердии. Потом добавил: – В штате работников господина бургомистра пребывает служанка Ханн, которая должна отработать родительский долг. Её жених, который не может на ней жениться из-за отсутствия приданого, ушёл из родительского дома, и нанялся на работу в штат прислуги в доме бургомистра, чтобы быть рядом с нею. Чтобы они не впали в грех от мирских соблазнов, будем все милосердны и соберём на подносе, который пронесёт перед нами мой доверенный, пожертвования, чтобы нашим ближним хватило погасить долг и собрать бедной Ханн на приданое. Все присутствующие в этот день – день благотворительных мероприятий без труда собрали нужную сумму. После этого епископ обвенчал Клауса с Ханн и они отправились к своим родителям. Мы тоже откланялись всем семейством, ссылаясь на сильную занятость делами и усталость, и поехали домой. По дорогам ходили маленькие дети в колпачках небольшими группками с латернами***** в руках. Мы остановились около них, Йохан подбросил им в мешочек мелких монет, и мы поехали дальше. Я держала на коленях клетку и любовалась своим новым приобретением, которого назвала Ники. Йохан, обняв меня за плечи, спросил: – Эльза, скажи честно, это ты ночью епископа напугала, чтобы спасти Ханн?

Мне ужасно не хотелось рассказывать об этом не только занятому многими делами мужу, но и тревожить его колдовскими чудесами. И я по-доброму соврала: – Нет, не я! Я лежала в постели и видела во сне, как Пресвятая Дева Мария помогает невинной Ханн выбраться из трудного жизненного положения. Кроме того, епископ заявлял, что ведьма к нему вышла не из двери, а через стену. Я так не сумею. – Не нравится мне всё это, и особенно шутки с церковью. Мрачная книжонка****** этих двух богословов, с которыми судьба свела меня лично в университете, пользуется огромным успехом в делах инквизиторов как руководство по определению принадлежности к колдунам, и переиздана, по крайней мере, тринадцать раз, в том числе в Испании, Италии и Франции. Охота на людей под видом «охоты на ведьм» из года в год только расширяется. * Хойплац – Сенная плошадь ** Копорский или русский чай *** Ребек – предшественник скрипки **** Фуро или фредка – помесь хорька и соболя ***** Латерны – фонарики с горящей свечой внутри ****** Имеется в виду книга \"Молот ведьм\"

Чёрная всадница Часть XXV Картинка из интернета ПОХИЩЕНИЕ НЕВЕСТ Моя дальнейшая жизнь в нашем уютном замке после благотворительного вечера в праздник Святого Мартина потекла дальше своим чередом, неспешно, при полном согласии в семье и быте. Йохан был всё так же добр и предупредителен, обожал и любил меня, а Агна стала менее придирчиво обучать меня светским манерам. Подросшие звериные дети – волчата и поправившиеся от ранений кабаны с косулями были выпущены в лес. Иногда вечерами недалеко от замка слышался знакомый волчий вой. Это наши воспитанники Гери и Фреки приходили нас навестить. Я бежала на кухню и, набрав лакомства, с удовольствием их угощала. А они, в свою очередь, с благодарностью отгоняли от нашего скотного двора сородичей. Поев и поиграв со своим воспитателем Вольфом, который опекал их в детстве по праву старшего, они убегали обратно в лес. Олени и косули тоже наведывались к нам, им доставалось немного сена из наших запасов. Ганс поднимал в таких случаях маленького сына Йохана, и тот, полный детского восторга, протягивал к ним свои маленькие ручонки с небольшим пучком сена. Наш новый воспитанник – маленький фуро носился беленьким комочком по всему дому, успевая куснуть за хвост Вилли или Мицу, пытавшихся отнять у него лакомый кусочек. Прошли Адвенты, приближалось Рождество. На землю выпал обильный снег, укрывший белым покрывалом заваленную опавшей листвой землю и нахлобучивший белые меховые шапки на изящные головки сосен и пушистых

елей. Остролист, покрытый ярко-зелёной листвой и красными ягодами, отгонял от селения злых зимних духов. Водрузив с помощью лесной прислуги корону на голову, он самодовольно потешался над отстранённым от дел облысевшим дубом, передавшим ему после Литы до праздника Йоль* корону и с ней все права. Только лишь благородная невеста дуба – зелёная омела в золотом венце и опоясавший его страж – зелёный плющ, которому не страшны ни снега, ни морозы, оставались его самыми преданными друзьями и единственными украшениями. Но в Йольскую ночь с 21 на 22 декабря остролист, правящий тёмной половиной года, смиренно возвращает корону возродившемуся Солнечному королю дуба, властителю светлой половины года, дарующему жизнь, после чего вечное, никому неподвластное Колесо года развернётся на летнее направление. Как только жена главного германского Бога Водана Фрийя вместе со своими помощницами дисами выпустит в Митгард своего сына – Бога Бальдра, дни начнут прибывать, ночи укорачиваться. Все подробности этих важных для древних германских и кельтских народов событий и верований я узнала из рассказов покойной Гудрун и Витольда. Что меня особенно привлекало в старых языческих верованиях - это то, что земная природа принимает непосредственное участие в жизни людей. По случаю празднования дня Йоля Витольд изготовил Йольский венок из веток ели и сосны и зажег в своей комнатке восемь больших свечей, чтобы хватило на самую долгую ночь в году. Обычно этот праздник организовывают женщины, но Витольду пришлось всё делать самому. Он накрыл стол в комнате, принёс кабанью голову**, положил на неё правую руку и, как делал всегда, дал клятву верности древним германским богам. За день до Рождества по нашей общей просьбе Витольд принёс из леса стройную пушистую ель и укрепил её в гостином зале в дубовой кадке с водой. Агна с Анетт украсили её свечами, яблоками, бумажными игрушками, различными сладостями. Кроме того, по сторонам ёлки они повесили четыре блестящих стеклянных шарика, только-только входящих в моду. Йохану пришлось заказать недешёвые шары у стеклодувов в ремесленном квартале Кёльна. Пришедшие в дом крестьянки под руководством Агны и Анетт наводили в доме чистоту и готовили на кухне рождественские блюда. Нафаршировав поросят и рождественских гусей сухофруктами, они натёрли их маслом и мёдом, смешанными с сушёным толчёным чесноком, майораном и другими специями, и передали мужчинам для обжаривания на вертелах. Из печей доносился приятный запах выпечки, рождественской каши, печеных яблок с мёдом и орехами, ржаного хлеба с выдавленным на подрумяненной корочке прямым католическим крестом. И, конечно же, по кухне разносился специфический пряный запах глинтвейна. В камине гостиной пылал огонь, приходилось часто подбрасывать сухой хворост и дрова из-за того, что наружные двери подолгу оставались открытыми в

этот морозный день. Около камина лежало ожидающее наступления праздника рождественское полено из ясеня, заблаговременно, чтобы подсохло, принесённое Гансом из леса, которое будет гореть или тлеть в камине двенадцать праздничных дней вместе с остатками прошлогоднего полена. Ввиду того, что я, посоветовавшись с Йоханом, за день до Рождества отправила Ганса в Виттхайм за его братьями и братьями Анетт, он заранее перед отъездом вырубил на бревне традиционный католический крест, полил во всю длину глинтвейном с мёдом и обсыпал мукой и зерном, что должно принести в дом счастье и процветание. После сгорания дерева остатки в виде пепла должны перейти в моё с Витольдом распоряжение – мы готовили из него снадобья. Над камином зелёной короной красовался наряженный рождественский венок из веток ели, а чуть поодаль ветки падуба, омелы и плюща. Мы собирались пойти в деревенскую кирху после появления на небе первой звёздочки и послушать Святую Мессу навечерия Рождества Христова, после чего вернуться в замок вместе со священником и приступить к рождественской трапезе. На трапезу мы пригласили наших крестьян. Среди них я чувствовала себя гораздо лучше, чем на званом вечере у титулованных особ, к которым я никак не могла привыкнуть. Неожиданно у меня кольнуло в сердце, я резко поднесла руку к сердцу и побледнела. – Эльза, что случилось? Ты стала белее снега! – спросил перепуганный Йохан – Нюхните, госпожа, – Агна поднесла к моему носу нюхательную соль. – Ничего не надо. Я просто переволновалась от праздничной суеты. А настоящей причиной моей бледности были внезапно нахлынувшие на меня воспоминания о праздновании Рождества в доме покойной фрау Краузе, когда Свен подсыпал мне сонного зелья в тот злополучный грог, который перевернул мою жизнь, полную и без того постоянных тревог и борьбы за место под солнцем. Эти трудности – необходимые жизненные испытания, о чём мне сказала когда-то Чёрная всадница. Слова суровые. Однако они мне придали силы и даже помогли преодолеть невзгоды из-за чувства уверенности, что испытания рано или поздно закончатся. Я вспомнила Эмми, такую добрую и романтичную! Где она сейчас? Как ей живётся в своей родной Англии в фамильном замке своих предков, о котором она мне рассказывала много интересного. Как бы она обрадовалась, узнав, что у меня любимый муж, семья, что я теперь баронесса, что живём мы в небольшом замке в окружении прекрасных людей. Мои воспоминания прервали песни крестьянских детей, постучавших в дверь, чтобы пропеть рождественские гимны и посыпать нас освящённым в кирхе зерном. После окончания таинства Агна раздала им сладкие пряники, печёные яблоки и мелкие монеты.

Вернувшись из церкви, и едва успев снять тяжёлые зимние одежды, мы услышали за окном скрип гружёной телеги. – Br-r-r! Halt! – раздался протяжный бас Ганса, приехавшего на повозке, запряженной двойкой лошадей. Я выглянула в окно. Ганс что-то объяснял двум рослым парням, за спиной которых стояли ещё трое подростков. Как я догадалась, это были младшие братья Ганса – Дитфрид и Хартман, а трое подростков – младшие братья Анетт: Гергард, Джервальд и Трогод. Навстречу им выбежала с радостными возгласами Анетт и маленький Йохан. Ганс нежно обнял жену и сына, пошёл с ними в дом и, поклонившись Йохану и мне, преподнёс большой рождественский букет, состоящий из омелы, плюща, остролиста с красными ягодами и еловых веток с шишками. После чего он представил нам младших братьев. – Витольд, они поступают под твою ответственность. Покажи им комнату, где они будут жить, и объясни им их обязанности в доме, и всё прочее, – распорядилась я. – Достойные женихи для наших деревенских красавиц! – воскликнула, глядя на статных братьев, Агна. – Жениться им ещё рано! Пусть сначала Ганс и Витольд их уму-разуму научат! – засмеялась я. По окончании праздников Дитфрид и Хартман перешли в распоряжение Витольда. Они оказались такими же сообразительными и работящими, как их старший брат. А обучением братьев Анетт занялся Ганс. – Госпожа, я уже старею. Может быть, обучить их мельничному делу, да и научить с пчёлами общий язык находить? – обратился ко мне как-то Витольд. – Учить-то – учи! Только чувствую я, что старшие в нашем имении долго не задержатся. Так что обучай одновременно с ними и братьев Анетт. Старшим предопределено дисами в других землях обосноваться. А младшие братья, вероятнее всего, с нами останутся. Витольд, я обдумала, что надо сделать и ты, конечно, не станешь возражать. На Майбаум*** мы должны будем послать Дитфрида и Хартмана в деревню на твоих дочерей посмотреть. Проходили один за другим зимние праздники и будничные дни, и вместе с ними долгие зимние вьюги и бураны. Йохан врачевал. К нему часто обращались за помощью жители окрестных поселений, и он никому не отказывал, иногда довольно поздно возвращаясь домой. Я не спеша вышивала гобелены, фантазировала, поскольку шёлковых ниток разных цветов у меня было предостаточно, и, главное, эта работа была мне по душе. Агна иногда пела под клавикорд. У неё был мягкий грудной голос, и нам это нравилось. Витольд обучал молодых ведению хозяйства, плотницкому делу в мастерской и многому другому. Весна начинала вступать в свои права. Наша семья, как и положено по католическому предписанию, отпраздновала Пасху, а вслед за ней наступал черёд Майбаума и праздника Пфингстен.

– Витольд, пора осуществлять задуманное дело, одобренное Чёрной всадницей. Ребята, слушайте меня внимательно, – обратилась я к Дитфриду и Хартману. – Скоро Вальпургиева ночь. Вы должны будете поехать вслед за летящей ночью ведьмой. Она вам укажет дорогу к вашим будущим жёнам. Дитфриду на плечо сядет наш воспитанник Эдгард, а к Хартману в дороге подлетит дикая лесная сова. Они будут вас охранять в дороге. Не боитесь? – Нет, госпожа, нисколько не боимся! Я видела, как загорелись глаза у братьев, которые, как и Ганс, были рослыми, обладали могучей силой и свойственной их возрасту жаждой приключений. Они хорошо работали, так что вполне могли теперь обзавестись собственными семьями. Как и было оговорено, в Вальпургиеву ночь, привязав к сёдлам украшенные яркими шёлковыми лентами срубленные берёзки, братья уселись на лошадей и тронулись в путь. Когда Йохан заснул, я натёрла виски волшебной мазью и вылетела в окно. Братья меня не узнали, так как я была укутана в плащ с капюшоном, и поехали за мной вслед. Витольд, обернувшись в дороге совой, сел по дороге на плечо Хартману, мчащемуся с братом на конях полевым галопом. Благополучно добравшись до деревни, мы приблизились к дому, где жили дочери Витольда. Я устроилась на трубе дома, чтобы было удобней наблюдать разворачивающиеся события. Деревня уже досматривала последние сны перед скорым рассветом. Около дома стояло украшенное майское дерево, как я поняла, поставленное Манфредом. Никто другой в деревне не смел ему противостоять, поэтому он спокойно храпел в постели, не боясь очередного соперника. Не было смельчака, который мог бы выбросить его дерево и поставить своё. Не совсем так было в своё время с матерью сестричек – Идан. В ту ночь около её дома происходили частые драки между деревенскими женихами. Даже сам крепыш Манфред возвращался домой после такой шумной ночи с многочисленными ссадинами и подбитым глазом. Братья, подъехав к дому, спокойно вырвали майское деревце из земли и забросили его подальше от дома. А вместо него установили два своих. Потом заглянули в дом через пергаментное окошко, чтобы разглядеть спящих сестёр. По улыбающимся лицам братьев я поняла, что они остались довольны выбором. Теперь им нужно было посидеть поблизости до рассвета на карауле. Некоторое время спустя братья увидели крадущуюся к дому мужскую фигуру. По его худобе было видно, что это не Манфред, а посланный им кнехт. Братья были к этому готовы и кинулись к нему наперерез. Намяв бока, они привязали к его рукам выброшенную берёзку и отправили восвояси. По совету Витольда я укрыла братьев туманом, чтобы побитый кнехт не смог их узнать. По возвращении домой мы улеглись в постели, чтобы отдохнуть от тяжёлой ночи, а Витольд обратился вороном и полетел в деревню. Он увидел взбешённого Манфреда, который не рискнул рассказать об этом в деревне, чтобы не попасть под насмешки, орал на Идан, Тересию и их бабушку, напомнив им, как попала на

костёр их мать. А когда он покинул дом, дочери облегчённо вздохнули - в их сердцах поселилась надежда. Спустя месяц в день Пфингстена бабушка велела девочкам пойти с другими деревенскими девушками к водопаду и бросить в него по обычаю гадальные венки, чтобы увидеть, в какую сторону их отнесёт течение. В этот раз братья выехали с рассветом. Дитфриду на плечо сел Хугин, а к Хартману в дороге подсел подлетевший ворон, указавший братьям, в каком месте окажутся венки. Они поскакали вдоль речки, на противоположной стороне которой, девушки бросали венки. Течением реки в их сторону отбросило два из них. Выловив венки, братья надели их на головы, нашли брод и проскакали в венках мимо толпы девушек. Идан и Тереза в первый раз увидели тех, кто бросил вызов самоуверенному и жестокому Манфреду. Над последним уже тихо посмеивались односельчане. Уверенный в своей силе Манфред сказал Идан, что к осени пришлёт в дом сватов и не намерен впредь терпеть её «невинные шалости». А Тересия пусть готовится в нонны. Братья провели ночь в лесу в небольшом шалаше и с первыми лучами снова поскакали в деревню. Они под видом охотников проехали мимо проходивших девушек с букетами из овсяных метёлок, в середине которых находилась роза****. Когда девушки разбрелись по лугу так, что никто никому не мешал, они подъехали к Идан и Тересии. Сёстры, узнав своих избранников, подарили им свои букеты в знак согласия, а затем собрали новые, без роз. Это не ускользнуло от внимания других крестьянок. Манфред был взбешён окончательно и велел своему кнехту держать девушек под постоянным присмотром. Почувствовав опасность, братья решили опередить Манфреда. Приближалась самая короткая ночь года накануне Иоганнова дня – самого долгого дня года. Многие жители поселений называли это явление по-старому – «праздник Лита» или «Миттзоммерфест». С наступлением темноты растительный мир буйствовал, приобретая особую силу, воздух был насыщен до предела ароматом цветущих трав, всевозможными снующими духами, душами умерших, и всякой носившейся по эфиру вредоносной нечистью. В прудах и озёрах подстерегали никсы, в болотах – болотницы и кикиморы. Деревья и травы шептались между собой, а птицы и звери заговаривали на человеческом языке. Старые люди советовали не спать в эту ночь из-за возможных неприятностей, и быть настороже. Покойная Гудрун рассказывала, что в эту ночь происходит бракосочетание между Госпожой и Господином: Землёй и Небом. Каждый житель земли обязан умыться июньской росой и разбросать по дому ветки берёзы, иоганнову траву, фенхель, заячью капусту и белые лилии. Витольд, подвесив над дверьми и воротами ветки берёзы и бузины с ягодами, помолился могущественной Фрейе, которая в летнее солнцестояние, как щедрая мать, давала земным детям жизнь и плодовитость, и ещё затемно начал готовить молодых людей в дорогу. Братья взяли с собой подарки для невест: шёлковые

платки, кольца и немножко дукатов. В этот раз вместе с ними поехали младшие братья Анетт, на случай необходимой помощи. Умывшись росой, Хартман и Дитфрид поехали вперёд, а тройка подростков последовала за ними на некотором расстоянии. На лесной полянке они сделали остановку, чтобы напоить и покормить сочными травами лошадей и найти подходящие для проезда тропки в незнакомых лесах. Подъехав к деревне, когда солнце уже клонилось к западу, они увидели людей в венках, идущих с охапками зелени для украшения жилищ. Сестёр среди них не было. Они поскакали к их дому и, заглянув вовнутрь, увидели плачущих девушек и рядом с ними бабушку, которая что-то объясняла. Рядом с нею находился парень, тот самый кнехт, опозоренный ими накануне Майбаума. Громким стуком в дверь Хартман сообщил о своём прибытии: – Хозяйка, отвори дверь, разговор есть! – Кто вы такие? – услышали они в ответ голос бабушки. – Если желаешь своим внучкам счастья, отвори дверь. Мы приехали по благословению их отца и желаем взять их в жёны. У хозяйки дома затряслись руки, но братья услышали в ответ крик кнехта: – Убирайтесь отсюда, голодранцы. Мой хозяин богатый, имеет большую власть. Если станете на его пути, окончите жизнь на дыбе или на костре! – А ты его позови, пусть дело решит поединок, как положено по нашему обычаю. И, не дождавшись ответа, решительный Хартман дёрнул дверь с такой силой, что старый засов сломался. Ворвавшись в дом, братья вручили каждой девушке по платку, кольцу и горсти монет, как требовал обычай. После этого, посадив их на круп коней, помчались в обратный путь. По дороге их встретили братья Анетт, чтобы оказать помощь, в случае столкновения с Манфредом. Время шло к полуночи, луна ещё не вышла и было достаточно темно. Я полетела в эту бурлящую ночь по небесному своду на метле, одним глазом наблюдая за происходящими событиями, другим рассматривая эльфов в ярких одеждах и фей, вылетающих на прозрачных крылышках из зелёных холмов. Действительно, скоро началась погоня. Манфред устремился за братьями в сопровождении своих кнехтов и крепких деревенских парней с арбалетами. Несмотря на темноту, преследователи, хорошо знающие самые короткие дороги в своём лесу, начали настигать. Наученная Витольдом, я пустила им в глаза мираж. Когда первый раз подула, преследователи увидели бурелом. Пока они объезжали «поваленные деревья», мираж рассеялся, и они снова помчались вперёд, догоняя братьев с невестами. Теперь перед ними возникло топкое болото с горящими огнями глаз всякой нечисти, волосатыми лицами, из пасти которых исходил огонь. Потеряв время на его объезд, Манфред и его слуги нещадно хлестали лошадей. Расстояние снова стало сокращаться. В третий раз на их пути появился горящий участок леса, они потеряли время на объезд и ещё неистовей рвались вперёд. В этот опасный момент я уловила мысли Витольда:

– Госпожа, позовите на помощь Чёрную всадницу. Без неё нам не справиться. Я закричала во весь голос, который для скачущей погони был услышан как свист сильного ветра: – Хильда, молю тебя! Приди нам на помощь! Где ты, Чёрная всадница? Мы без тебя не справимся! Хиль-да-а-а! В этот момент лес словно раздвинулся, и на образовавшийся простор выехала во всём своём великолепии и могуществе Чёрная всадница в зелёном бархатном наряде, на котором под светом луны сверкали, переливаясь, жемчуга, диаманты и смарагды. Следом за ней появилась свита из эльфов, сидов, фей, лесных камиоз и грозных серых бельвизов с острым серпом вместо большого пальца ноги. Выехав наперерез догоняющим нас крестьянам, она, властно взмахнув рукой, произнесла: – Остановить погоню! На колени перед законными жителями лесов и кущ! Перепуганные крестьяне замерли от ужаса и страха, и, забыв о погоне, выпрыгнули из седла и встали перед Чёрной всадницей на колени. Манфред, выехав вперёд на своём коне, крикнул: – Ты кто такая? Я – богатый бауэр, за мной стоит святая церковь и инквизиция, которая доберётся до всех еретиков и блудниц. – Может быть! Но тебе этого увидеть не придётся, мерзкий простолюдин! – разгневалась Чёрная всадница и сделала ведомый ей одной тайный знак рукой. В этот миг её зелёный наряд, в том числе и драгоценные камни, окрасились в чёрный цвет, и Манфред свалился с лошади, сражённый эльфийским ударом. Перепуганные крестьяне замерли на месте, не зная, что дальше делать, а кнехты кинулись его поднимать. Хильда изобразила ещё один знак, и около неё возникла повозка. – Уложите в неё своего хозяина и везите домой. С рассветом повозка превратится в трухлявый пень. Пусть окончит жизненный путь в собственной постели! А вы, все остальные, если не хотите уйти в мир иной через инквизиторский костёр, везите его домой и навсегда забудьте об увиденном. А своим детям и внукам накажите, чтобы не делали зла людям, находящихся под покровительством духов природы! Мне больше не попадайтесь на глаза, потому что в следующий раз всех сброшу в пропасть. Безропотные кнехты уложили Манфреда на повозку и повернули домой. А мы, поблагодарив Хильду, поскакали в замок. Дома я влетела в своё тело, оставив метлу в комнате Витольда. А Йохан, повернувшись на другой бок, спокойно досматривал сон. Анетт отвела уставших от бурных и тревожных ночных событий сестричек к себе и, дав им выпить ипокраса, уложила спать на полати. Витольд, приняв свой прежний облик, вернулся домой счастливый, что, наконец, может обнять своих дочек, за которыми раньше мог наблюдать только в обличии ворона или совы. Утром во время завтрака сестёр подвели к Йохану, который обещал переговорить со священником, чтобы в течение недели повести их в нашу

церковь и обвенчать с братьями Ганса. Под руководством Агны они должны ознакомиться с жизнью дома и своими обязанностями. Анетт вместе с другими работницами займутся свадебным столом и их нарядами. А Ганс и Витольд поедут за их бабушкой. – А мы тоже получим таких красивых невест, как Идан и Тересия? – спросил переминавшийся с ноги на ногу самый младший, Трогод. Мы все дружно рассмеялись, а Витольд ответил: – Сперва подрастите, а потом и для вас найдутся жёны. Вот у Вильфрида с Тересией как раз три дочери мал-мала меньше подрастают, чем не невесты для вас. – А разве у нас в деревне своих девушек не найдётся? Зачем вам далеко ехать? Лучше учитесь у Ганса, и тогда за вас любая девушка в нашей деревне с радостью замуж пойдёт, – поучительно произнесла Агна. – А, вообще-то, ведьмы не такие злые, как те, другие, которыми нас с детства пугали. Одна ведьма в белом плаще нам постоянно дорогу указывала, и охраняла, как могла. А в последний раз к нам прискакала на помощь ещё чёрная ведьма, красивая такая. Спасла нас от преследователей, которые могли бы нас растерзать, – выпалил Хартман – Не смейте Чёрную всадницу ведьмой называть! – вскрикнула я, едва не поперхнувшись молоком. – Она помогает добрым людям, а злым лучше ей на пути не попадаться. Ты же видел, как она Манфреда наказала за все злодеяния. А про белую ведьму забудьте, она сама о вас вспомнит, когда почувствует, что необходима. - Эльза, скажи честно, не ты ли им помогала? – спросил Йохан, когда мы остались вдвоём. - Нет, Йохан, не я. Как я могла выйти из нашей спальни, которую ты так тщательно запер, а ключи себе на шею повесил. Я знала, что в такие подробности Йохана посвящать нельзя, ради благополучия и мира в нашей семье. Да и, в конце концов, я его не совсем обманула. Ведь летала только моя душа, а бренное тело спокойно всю ночь лежало в спальне на супружеском ложе. * Йоль – древнегерманский праздник зимнего солнцестояния. ** Кабанья голова. Кабан священное животное бога Фрейра, ритуальное блюдо Йоля, на которое клали руку и произносили клятву верности *** Майбаум – Майское дерево **** В средние века в Германии существовал обычай: девушка отвечает взаимностью, если дарит букет с розой, если нет – без розы

Чёрная всадница Часть XXVI Художник Эдвард Роберт Хьюз КОСТЁР ИНКВИЗИЦИИ Спустя неделю после прибытия дочек Витольда священник согласился обвенчать Хартмана с Идан и Дитфрида с Тересией. После их побега Ганс с Витольдом съездили к бабушке сестёр и предложили ей переехать в наш замок. Она вначале не соглашалась, потому как на деревенском кладбище были похоронены её дочь, муж, родители. Но Ганс ей объяснил, что это нужно сделать ради внучек. Скоро, со смертью Манфреда, священники кинутся искать беглянок

и первым делом заглянут к ней. Под изощрёнными пытками поднаторевшей на казнях инквизиции любой невиновный заговорит. Потом Ганс добавил, что хозяева замка имеют возможность отправить её внучек с мужьями в другие земли к своим дочерям, чтобы их след, вообще, затерялся. Родной отец Идан и Тересии, работающий в замке управляющим, тоже считает, что так для них будет безопасней. Пока что девочки находятся в замке, где опытная экономка обучает их работе камеристок и горничных, чтобы они при новых хозяйках знали работу по дому. Бабушка, наконец, согласившаяся с доводами, принялась связывать в узлы свои нехитрые пожитки, а Ганс и Витольд переносили их на телеги. Её козу привязали к телеге, поскольку бабушка не желала расставаться с кормилицей, домашний пёс тоже был привязан, а короб с курами-несушками поставили на телегу. Бросив последний взгляд на родное жилище, бабушка вытерла слёзы. При выезде из деревни им навстречу вышел священник, который властно спросил, куда она собралась. – Перейду к сестре свой век доживать. Дочь умерла, внучки покинули. Может, теперь её внуков понянчу. Священник смерил всех подозрительным взглядом и, остановив его на Витольде, вдруг визгливым голосом вскричал: – Ты ещё жив, проклятый ведьмак? Витольд, ничего не ответив, стегнул лошадь вожжами и помчался, что есть силы, вперёд. К счастью, священник не успел разглядеть находящиеся в телеге вещи бабушки, его взгляд остановился на телеге Ганса с животными. – Кто этот человек? – задал он вопрос Гансу, который немножко замешкался от неожиданности. Но, быстро собравшись с духом, Ганс ответил: – Не знаю, святой отец, в дороге с ним случайно повстречался, и как будто в одну сторону ехали, вот и болтали о делах житейских, чтобы время скоротать. – Откуда ты знаешь эту бауэрин? – Да мы не знакомы. Просто я проезжал мимо, а она стояла на обочине и ждала попутной телеги. Телега моего попутчика была занята, а я налегке, вот и решил бабушку подвезти. – Поклянись мне на Библии, что не лжёшь! – вымолвил священник последнее веское слово . Ганс замялся, не зная, как поступить. Он верил мне безоговорочно, но давать ложную клятву на Библии не решался. В эту минуту с дерева стремительно слетел ворон и клюнул священника в лысину. Священник начал от него отбиваться Библией, забыв, что она священна, и начал звать на помощь. Но и ворон не хотел отступать. Следом за ним подлетела стая сородичей, чтобы ему помочь. Священник рванул наутёк, забыв о Гансе. Когда все прибыли в замок и Ганс подробно рассказал о случившемся, у меня защемило сердце от предчувствия чего-то нехорошего. На некоторое время

воцарилось молчание: каждый молча размышлял, как быстрее и безболезненней развязать начинающий затягиваться узел на нитях судьбы. Витольд высказал свои соображения, что пока есть время, нужно поскорее провести обряд венчания и отправить молодые пары к дочерям Йохана в другие земли, на которые власть местных священников не распространяется. Йохан согласился с этим. Он тоже прекрасно понимал обстановку, и чем она грозит. Благодаря взносу на ремонт храма и тому, что ввиду болезненности деревенского священника, Йохан как врач часто помогал ему, священник, не откладывая дела на потом, обвенчал молодых людей. Мы весело отгуляли свадьбы. Молодых поселили в небольшом строении, примыкающем к замку со стороны нашего зелёного огорода. Слева от них находился доходящий до речки луг с пасекой, и чуть дальше мельница. Место оказалось очень удобным. В один прекрасный летний день за воротами замка раздался звук горна. Это приехали, как и обещали, дочери Йохана со своими мужьями и детьми. Радостный отец выбежал их встречать. Ганс с братьями подошли к каретам, чтобы помочь им выйти. С ними прибыл отряд оруженосцев и пажей, которых Агна и Витольд повели разместить в специальном для этого случая крыле замка. Агна была особенно счастлива, что, наконец, снова видит своих воспитанниц и их детей, которых нянчила с пелёнок и по-матерински обожала. Сама Агна была не только разумной экономкой, но и великолепной воспитательницей, как скажут, от Бога. Послушные Идан и Тересия были в её полном распоряжении, и она их также с большим удовольствием и пристрастием учила новым обязанностям, давала им знания по ведению хозяйства, кухни и другое, особенно когда было решено, что они переедут к одной из дочерей Йохана. Дочери Йохана пришли в восторг, когда я им рассказала о похищении сестёр. Единственно, что мне пришлось умолчать о колдовстве и своём участии в этом. Изабель оказалось не только прекрасной светской дамой, но и разбиралась в хозяйственных вопросах. Она сказала, что в их имении мельник уже стар, силы уходят, наследников не имеет, поэтому, если Витольд хорошо обучил братьев, можно забрать их с собой вместе с жёнами, бабушкой, козой, собакой и курами. Братья займутся мельницей, потому как прислуги, конюхов и кузнецов в их имении предостаточно. Когда я добавила, что Витольд обучил ребят работать с пчелиным хозяйством, Изабель заинтересованно спросила: – А могут ли они сами смастерить ульи и всё другое, необходимое для этого, потому что у нас никогда не было ни пасеки, ни пчёл? – Всё сделают наилучшим образом, уверяю вас, госпожа, – сказал появившийся Витольд. Йохан показывал зятьям имение, я и Агна сидели с дочерьми, а внуки с любопытством бегали по территории усадьбы с маленьким Йоханом и другими деревенскими ребятишками. Из прибывшего отряда рыцарей зятья решили отобрать воинов, чтобы несли службу в нашем имении. Когда размещение стражи было окончено, я предупредила, что если до меня дойдут слухи о

соблазне крестьянской девушки кем-то из них, заставлю жениться. После чего мужчины расхохотались. – Давно я так не смеялся, госпожа баронесса! – воскликнул граф Ангельберг. – А если по обоюдному согласию? – Только с вдовами! Они за себя отвечают. А девушки на выданье ещё не ведают, что творят. Время пролетело быстро. Каждый день был наполнен шумом и весельем. Погостив у нас месяц, гости засобирались домой. Граф Ангельберг предложил нам погостить у него. Идан и Тересия слёзно попрощались со своим отцом, о котором очень мало знали. Я думала, что Витольд поедет с нами, но он сказал, что у него много незаконченных дел, лучше он поедет в гости следующим разом. Когда мы садились в карету, он обратился ко мне – Фрау Ильзе, не откажите в моей просьбе. Этот пакет передайте человеку в чёрном плаще с капюшоном, который подойдёт к вам вечером на стоянке. С чувством гнетущей тоски у меня защемило сердце. Предчувствуя беду, захотелось остаться дома. Но граф успокоил меня: его рыцари – надёжные воины. Ганс сел на облучок и повёл карету. Остальные двинулись за нами. Расстояние до имения графа Ангельберга было неблизким, и наш обоз остановился на ночлег. Слуги разожгли костёр, начав готовить еду. Вдруг, в лесу раздалось грозное уханье филина, и из темноты вышел незнакомец в чёрном плаще с капюшоном, лицо которого нельзя было разглядеть непосвящённым. Дочери начали с перепугу креститься, а рыцари схватились за мушкеты. Но он невозмутимым шагом подошёл ко мне и отчётливым голосом попросил передать пакет Витольда. Я достала тяжёлый свёрток из под своей накидки и отдала, после чего человек в чёрной одежде словно растворился в дымке. – Кто это был? – спросил граф Ангельберг. – Право, не знаю, граф. Витольд просил меня передать ему этот свёрток. Утром мы продолжили свой путь. Граф Ангельберг послал в замок своего скорохода, чтобы к нашему приезду был готов обед. Когда мы подъехали к замку, охранник, стоящий на смотровой башне затрубил в рог, известив о нашем приезде. Навстречу нам вышли графские слуги. Замок и имение были очень большими, даже огромными, так что наш родной замок по сравнению с ним казался карликовым. На столе нас ждал поджаренный на вертеле олень, заправленный горячим перцовым соусом, всевозможные закуски, салаты, вина и прохладительные напитки. А на десерт слуги подали фрукты и пирожные. Изабель нам показывала имение, поля, заливные луга, стада коров, лошадей. Как я поняла, она нашла своё счастье. Старый мельник вначале поворчал, увидев новую смену. Но когда приехавшие помощники с умением принялись за хозяйство, успокоился. Идан с Тересией вычистили и вымыли его старенький дом, начали готовить обеды, печь вкусные пироги, а их мужья починили дом, после чего принялись строить свои собственные. Мы с Йоханом собирались погостить около месяца. Прошло три недели.

Утром ко мне заглянули дочки Витольда и принесли кувшинчик свежего дикого мёда из дупла и молока, которое надоили от своей козы. Сочные травы близ мельницы пришлись козе по вкусу, и она хорошо доилась. Внезапно, мой взгляд привлёк медальон на шее Идан. Я узнала медальон – подарок Белой Дамы маленькому Витольду. А взглянув на руку Тересии, увидела магический перстень, завещанный Витольду покойным Вольфгангом фон Штайнбергом перед смертью. Я молниеносно вспомнила свёрток Витольда, который я передала человеку в чёрном. В тот момент я не думала о его содержании. Теперь я поняла: в свёртке находились таинственные семь ножей, с помощью которых Витольд принимал облик зверей. Они хранятся в их братстве и передаются по наследству достойным. Значит, Витольд готовился к смерти. Я не хотела пугать его дочек, но от этих мыслей у меня начала кружиться голова, и я чуть не упала на руки стоящей рядом Идан. Усилием воли я попыталась взять себя в руки. Но в это время около замка раздался звук рога, извещающего о приезде нового гостя. Да, я точно почувствовала надвигающуюся опасность. На взмыленном коне примчался в замок один из рыцарей, оставленный графом Ангельбергом для охраны нашего замка. Оказалось, в наше отсутствие в замок прибыл большой отряд стражников из Крефельда и забрал Витольда. Рыцари и слуги пробовали оказать им сопротивление, мотивируя тем, что без распоряжения хозяев не допустят в замок. Но силы были неравны, и теперь раненые охранники лежат и ждут смерти. Со мной началась истерика, а около меня зарыдали Идан и Тересия. Услышав наш плач, слуги позвали графа и Йохана, а те, в свою очередь, не знали, как нас успокоить. Было решено: граф поедет на приём к королю, а Йохан попробует подкупить линнских инквизиторов. Идан и Тересия захотели ехать с нами, но я им сказала решительно: «Нет!», так как Витольд умолял меня укрыть их подальше от хищных глаз священников, и графское имение во Франконии – единственное место в Германии, где их не смогут обнаружить. А граф и Йохан сделают всё возможное, чтобы вытащить Витольда из тёмных подвалов мрачного замка. Мы спешно покинули гостеприимный дом. Я быстрее бы долетела на метле, но я не могла раскрывать свои тайны перед окружением родных людей. По моей просьбе Ганс хлестал коней, и наша карета мчалась без остановок. Когда мы добрались до имения, наши храпевшие взмыленные до предела лошади едва волочили ноги. По приезду нас встретили перепуганные слуги и корчащиеся в муках умирающие. Среди раненых находились и братья Анетт, первыми кинувшиеся на помощь рыцарям. Тут уж Йохан и я бросили все свои силы, чтобы поднять их на ноги. Во мне проснулась сила Гудрун, и я поочередно подходила к каждому раненому, поила настоями из трав, разбивала над головой яйца и читала заклинания. По дому летал и кричал покинутый Хугин, а ночью около замка выли приходящие из леса Гери и Фреки и им горестно подвывал Вольф. В перерывах между уходом за ранеными, спрятавшись в каком-нибудь углу замка, я звала на помощь Чёрную

всадницу. Дни проходили в страшном ожидании. Йохан отвозил в замок Линн наши ценности, которые священники с алчными взглядами принимали для блага церкви, обещая помочь; но потом объясняли, что ничего не помогает, потому как Витольд – чёрный колдун, и место его на костре. Я держалась из последних сил. Граф Ангельберг добился аудиенции у короля, который обещал помочь. Но даже королю не под силу было справиться с инквизиторами, подчинявшихся не ему, а Ватикану. Однажды ночью я не выдержала и, намазав виски, полетела к зловещему замку. Замок был окутан чёрной энергией, как пеленой, и мне не удавалось в него проникнуть. Я сделала несколько безуспешных попыток. Потом, вдруг, в одном месте я увидела тонкую дорожку света и, уцепившись за её луч, проникла в замок. По коридорам замка летали и шипели злобные тёмные сущности – лярвы, жаждущие новых жертв, и, поэтому, ревностно охраняющие свою кормушку. Это души убийц, преступников, самоубийц, которых не принимал ни рай, ни ад, и они злобные и неприкаянные летали по Митгарду, питаясь жизненной энергией земных людей во время войн, пыток, неизлечимых болезней, скандалов. По углам подвалов гнездились чёрные духи, питающиеся грязью немытых людских тел и нечистот. Эти духи сильно плодились из-за того, что святые отцы церкви настойчиво требовали от прихожан поменьше мыться, а то и вообще не мыться, как это делали святые старцы-отшельники. Напротив, белые ведьмы и приверженцы старых языческих религий тайно по ночам бегали к водоёмам и там с наслаждением купались, сбрасывая с себя как грязь, так и вредную пыль чёрных духов. Эти злобные сущности пробовали кинуться на меня, но безуспешно. В одно мгновение я завернула себя в астральный кокон и они бились о него некоторое время снаружи, лязгая страшными жёлтыми зубами, и улетали прочь. Услышав стоны около камер пыток, я влетела вовнутрь. Перед моими глазами предстала жуткая картина. Десятки жертв корчились под орудиями пыток в судорогах, прося смерти как избавления. К дыбе был подвязан истекающий кровью Витольд, которого палачи пытали раскалённым железом. Мои нервы были на пределе, и я подула им в глаза со всей мощью ведьмы. Они истерически заорали, так как я направила в их глаза лучи перстня Гудрун. – Тушите пламя, грешники! – зашипела я змеиным голосом. – И немедленно отнесите всех пленников в камеры, иначе нашлю на вас ослепление и безумие. Как все палачи-садисты, сами инквизиторы были трусами, смелые только с жертвами. – Мария! Йезус! – завопили они истошно. – Спасите нас, безгрешных, от беды! – Выполняйте немедленно, что сказано! Сию же минуту отправлю к фрау Хёле! Давно вас черти в аду поджидают! – зашипела я снова и сбросила с себя покрывало. – Или, может быть, вам по чести будет быть растерзанными адскими псами во время Дикой охоты! Приближается Самайн! Это заявляю вам я – Лилит,

жена самого Диавола! Мои глаза горели адским пламенем, а длинные густые волосы рассыпавшиеся по моим обнажённым плечам, довели их до такого животного страха, что они, быстро потушив огонь, понесли Витольда и других пленников в их камеры пребывания. Когда они уложили истерзанного Витольда на солому и удалились, я сошла с метлы и подсела к нему. – Госпожа, – вымолвил слабым голосом Витольд. – Меня спасти не удастся. Инквизиторы и горожане жаждут кровавых зрелищ. Я мог бы сам беззвучно вылететь из своего тела, то тогда их ненасытные сущности кинуться искать моих дочек. Я обменялся с дочерьми нитями судьбы, передав им свои амулеты, чтобы их обезопасить, а с ними часть своей силы и, поэтому, стал уязвим. В свёртке, который вы передали одному из членов нашего братства, были волшебные ножи, доставшиеся нашему братству от самого Фрейра. Теперь они попадут по наследству его новому избраннику. Напрасно вы влетели, подвергая себя опасности. Я приму казнь как избавление от земных мучений, выпавших на мою долю. В последние годы вы были лучом света в моей тяжёлой жизни. Я привязался к вам так же, как в своё время к Идан. Я всего лишь горбатый старик. А ваше сердце принадлежит Йохану фон Штайнбергу. Будьте с ним счастливы столько, сколько вам осталось. Я думаю, хозяин догадается не допустить вашего присутствия на моей казни, чтобы не травмировать вашу нежную душу. – Витольд, я встретила Йохана раньше тебя и, потому, моё сердце полностью принадлежит ему. Но Йохан – барон. Он из другого сословного ряда. Он – достойный человек, ein Adliger* до кончиков ногтей, один из немногих людей его круга, лишённых лицемерия. С тобой, Витольд, я всегда чувствовала себя легко, на равных. Никто из мира Митгарда не сможет понимать так, как мы друг друга – без слов. С тобой вместе, когда мы прочёсывали лес, я чувствовала своё соучастие в земной жизни Митгарда, чувствовала себя нужной Митгарду, свободной и не скованной придуманными формами этикета на вечеринках среди знатных, титулованных особ, у которых сердца в большинстве своём фальшивы и лицемерны. Ты был всегда настолько добр со мною и с другими, что я твоего физического недостатка просто не замечала. Как я теперь буду жить без тебя?! Из глаз Витольда полились слёзы: – Госпожа, после ваших слов я умру счастливым. Такие же слова мне раньше говорила моя Идан. Она уже ждёт меня на пороге Вечности. Когда придёт ваше время, мы вместе с Идан встретим вас в нашем мире, в котором мы проживём до нового рождения. Примите от меня мой последний дар. Он взял мою руку в свою, и я почувствовала, как его огромная сила переходит ко мне. Мне хотелось плакать. Но, увы! Моя бестелесная ноющая душа этого сделать не смогла. Я начала заговаривать кровь на израненном теле Витольда, и его раны начали затягиваться. – Не надо, Госпожа, меня на днях поведут на казнь, сохраните силы для

раненых, которые пробовали меня защитить. Увидев неизбежность, я остановил сражение и сам вышел навстречу стражникам, иначе они подожгли бы всё ваше имение и перебили всех его жителей. Но теперь вы сможете наложить вокруг него заклятие, как это делал раньше я. Сможете также вызывать бури, гром, дожди. Или же их остановить. А ваш амулет – кольцо Гудрун. Начинало светать. Я, поцеловав Витольда, полетела обратно. Я увидела, как перепуганный Йохан пробовал разбудить моё безжизненное холодное тело, так как не знал, в чём причина. Но, влетев в него, я открыла глаза, из которых потоком потекли слёзы. – Эльза, что случилось? Кого ты увидела во сне? И почему так горько рыдаешь? – Скоро Витольда поведут на казнь, и мы не в силах их остановить! И, действительно, день спустя, ранним утром следующего дня к замку подъехал глашатай, оповестивший нас о предстоящей казни Витольда. Йохан стал собираться в дорогу вместе с Гансом, а Анетт и Агне велел запереть меня в доме и не спускать с меня глаз. Я вначале прикинулась паинькой, а когда Агна присела, я начала тихо её усыплять. Вскоре она крепко заснула на своём кресле. А Анетт не посмела мне возражать. Я выбежала в конюшню и, оседлав любимого чёрного коня Витольда, помчалась изо всех сил. Казнь была назначена на 31 октября, и я начала призывать все силы – и светлые, и тёмные. На небе начали появляться облака и огненные точки. Я знала, что сегодня ночью начнётся Дикая охота. Псы - ступающие по воздуху, с пылающими глазами. А за ними проскачет, сзывая мертвых, древний Владыка, чья голова увенчана оленьими рогами - Повелитель Дикой Охоты... Остановившись около полуразрушенной хижины Витольда, я заскочила в неё, предварительно наложив вокруг хижины заклятия. После этого я намазала свои виски и лоб коня волшебной мазью. Мы оба вылетели из своих тел, у моего доброго росса выросли крылья. Взлетев в небо, я увидела Фрейю в окружении свиты из сонма злых духов. А возглавлял эту процессию Древний Охотник с оленьими рогами и черепом вместо головы. Я вспомнила, как покойница Гудрун, втыкала в это время иголки в дверные косяки, с ей одной ведомыми заклинаниями – О, Великая и Могущественная Фрейя, умоляю, помоги мне! – вскричала я. – Я всё знаю и заберу Витольда с наименьшими мучениями, а эти жалкие инквизиторы ещё узнают силу древних богов! – угрожающе произнесла Фрейя. – Мы с отцом и братом из ванов, и хорошо владеем колдовством. Поэтому я вызвала диких охотников из Аннуина**, чтобы помочь Витольду. Скачи вперёд и капни на Витольда из этого пузырька в тот момент, когда они подожгут под ним солому. Увидишь всё сама. Мой верный конь стремительно, как стрела из арбалета, понёс меня на крыльях в Крефельд. Я увидела огромную толпу зевак, которые выкрикивали в

сторону Витольда всевозможные ругательства и проклятья. На помосте стояла группа священников. Главными обвинителями Витольда были два сына его мачехи. Одного из них я видела в свите епископа на вечере у бургомистра. – Покайся перед народом, проклятый колдун! – крикнул один из них. – Мне не в чём каяться! Я всю жизнь делал добро, лечил людей и животных! – Своими бесовскими зельями ты толкал их в пучину греха и разврата! – Это вы своим мракобесием толкали людей в грязь и наводили на них тяжёлые болезни. Это вы – невежественная инквизиция, следуя книге «Молот ведьм» – бесчеловечному руководству двух жестоких авторов, обвиняете в колдовстве женщин, которым из поколения в поколение передаётся учение бабушек о лечебных травах, благодаря которым они излечили от недугов многих больных людей. – Твоя мать умерла после твоего рождения, так как ты был порождением диавола. А наша мать, благодетельнейшая из женщин, заменила тебе её. Но ты довёл до смерти своего отца, а потом и её. – Не лгите! Вы знаете, что мой отец погиб в соляной шахте, когда там случился обвал. А мачеха меня избивала и кормила объедками, несмотря на то, что я приносил ей из лесу полные корзины ягод и грибов. – Тебя изгнали жители из твоей семьи и деревни, так как ты портил им продукты и наводил порчу на домашний скот! – Я сам ушёл, поскольку они были глупы и невежественны, не умели жить в мире с лесными и домашними обитателями, которые жили здесь ещё до прихода людей. Это их земли, а мы – пришельцы. – Ты вступал в связи с ведьмами из ада. Одна из них прилетала в твою камеру, и довела до сумасшествия верных служителей дела Господнего! – Она не ведьма, а мой ангел, и вам не место рядом с ней! Ваши зверства переполнили чашу терпения рая и ада. Вы истребили тысячи самых красивых и умных женщин Германии, сжигая на кострах по ложному обвинению в колдовстве. – Поджигай солому, палач! – Рано ещё! – закричали безумцы из толпы! – Пытайте колдуна! Не то мы снесём весь ваш помост и сами разорвём его на части! Но палач уже поднёс солому и начал её поджигать. – Что ж, я погибну в огне, мерзкие католики, но и к вам скоро явится возмездие! – прокричал Витольд. – Закончится ваша абсолютная власть. На смену идёт лютеранство, возглавляемое великим реформистом Мартином Лютером! Проклинаю вас до 14 колена! Ваши потомки захлебнутся в деяниях кровавого диктатора. Наше братство повернёт историю к нашим истинным Германским богам! А вы, сегодняшние палачи, сгорите в том же огне, который приготовили мне! В это время я влетела на площадь и выплеснула в Витольда весь пузырёк Фрейи. Душа Витольда вылетела из тела и, подлетев ко мне, села на круп Росса

за моей спиной. Росс радостно заржал, почувствовал Витольда, который принял когда-то его на свет, когда мать, мучимая тяжёлыми родами едва не погибла вместе с ним. Но Витольд своими добрыми руками умело вытащил полузадушенного жеребёнка из чрева. Толпа, перепугавшись моего вида, помчалась в разные стороны, давя друг друга. Я увидела в толпе Йохана и Ганса и послала их лошадям знак ускорить бег, чтобы отвести их подальше от помоста. У священников и палача отнялись ноги. В небе раздались звуки подобные грому. Навстречу мчалась Дикая охота. Небо заволокло свинцовыми тучами, вниз полетели огненные стрелы в сопровождении громовых ударов. Они разнесли пламя костра, которое покрыло весь помост и не успевших отбежать самых падких до кровавого зрелища людей. Начались крики о помощи, но всех, кто требовал продолжения пыток Витольда, охватил огонь. Я помчалась вслед за Йоханом и Гансом, подгоняя их лошадей, так что у Ганса не было необходимости их хлестать. Они скакали во весь опор, а я силой своих мыслей гнала их всё дальше и дальше, чтобы их случайно не коснулось пламя Дикой охоты. По дороге в наш замок находилось небольшое имение, в котором проживал пожилой барон со своей супругой. Я силой вызвала его хозяев, которые вышли на дорогу и, остановив их, предложили Йохану и Гансу переночевать в их доме и переждать, пока не закончится ураган. А сама я полетела в хижину. Витольд, попрощавшись со мной, присоединился к свите Фрейи, которая коснулась рукой моего лба в знак благословения. После чего я и конь, вернувшись в свои тела, благополучно доскакали до нашего имения. Ранним утром, ещё до наступления рассвета, усевшись на метлу, я полетела к месту казни и, собрав в короб останки ещё тёплой золы сожжённого тела Витольда, полетела к его лесной хижине, чтобы похоронить останки под бузиной рядом с его Идан. Ноябрьская земля немного промёрзла и у меня никак не получалось её вскопать лопатой. Вдруг я услышала медвежий рёв. Это вышел из лесу большой старый медведь. Я отступила в сторону. Медведь подошёл к месту могилы и выкопал когтями яму. Постояв с минуту возле печального, оголённого куста бузины, он очень медленно, по-стариковски развернулся и побрёл в чащу. Я положила в яму короб с останками Витольда, и укрыла их землёй. – Милый добрый Витольд, мой дорогой Учитель! Пусть тебе земля будет пухом, а твоя душа после 40 дней встретится с душой Идан в вечном мире духов... Усевшись на метлу, я вернулась в имение. Когда я уже сидела в доме около жаркого камина, за воротами послышался топот копыт. Это Йохан с Гансом благополучно вернулись домой. * Adliger(нем.) - Дворянин **Аннуин - ад у древних кельтов

Чёрная всадница Часть XXVП Заключительная Картинка из интернета ПРОИСКИ ИНКВИЗИЦИИ Время не остановилось, звезды не погасли. Жизнь даже после такого чудовищного испытания продолжалась. Я проплакала так много и так долго, что, казалось, из моих глаз вытекли все слёзы на всю мою дальнейшую жизнь. Шли годы. Времена меняются, люди - нет. «Люди могут изменить внешность и повадки, если не сказать, инстинкты, в зависимости от окружения, однако, духовное обустройство человека всегда было и останется без изменения – оно неизменяемое, потому как духовность даётся самим Асгардом, раз и навсегда» – говаривал Витольд. И я в этом убеждалась не раз. От покойного Витольда я получила в дар огромную силу, которая вместе с силой Гудрун и благословением Всемогущей Фрейи сделала меня неуязвимой. Я стала не тихой забитой бауэрин, а грозной хозяйкой имения. При жизни мудрый Витольд не только обучил меня тому, чем я ещё не владела, а и познакомил меня с местными эльфами и гномиками, которые нас приглашали к своему вечернему костру и тоже кое-чему учили. Мой добрый старый Учитель… После его казни на дверь комнаты в

прилегающей башенке замка, где он проживал и работал, я повесила замок и запретила всем домашним в неё заходить. В языческие праздники я сама заходила в комнату, зажигала свечи, возносила на алтарь его древним богам цветы и подношения, как он учил меня. Убирала я её тоже сама, не впуская вовнутрь даже Анетт. Я сожгла на костре одежды людей разных сословий и наложила заклятия по всему близлежащему лесу, чтобы не только разбойники и беглые рыцари, а и графы, и бароны не смели в нашем лесу охотиться и калечить зверей. Удачи у них не было. Как только они начинали гнать зверя, тот исчезал, словно растворяется в тумане. Единственно, кто мог охотиться и собирать грибы и ягоды – это наши крестьяне. Я знала, что они убивают животных и птиц только по своей нужде. Теперь я, войдя в состояние безмятежной вечности, спокойно бродила с Вольфом и Хугином по лесу, собирала лекарственные травы и коренья для Йохана, часами сидела на поляне возле полуразвалившейся хижины Витольда у большого пушистого куста чёрной бузины и двух могильных холмиков, и затем медленным шагом возвращалась в замок. Временами навстречу нашей компании выходили матёрые волки Гери и Фреки, которые, получив из моих рук лакомство, ходили за нами лучше любых охранников. Йохан больше не опасался за меня в лесу в окружении такой «свиты». Иногда я садилась на нашего чёрного Росса, и скакала вокруг леса, объезжая наши владения. Поднявшись на Россе на вершину покрытых травами холмов, я отпускала коня пощипать сочный клевер, сама же ложилась на спину в цветущую густую траву, смотрела на бегущие часто меняющие форму кучевые облака и обдумывала рисунки моих гобеленов. Время от времени мы с Йоханом вместе совершали такие прогулки, но, к большому сожалению, он часто бывал занят. Подросший малыш Йохан и его маленькая белокурая сестричка Эмми иногда бегали со мной в лес и внимательно следили, как я собирала травы. Изредка, взглянув своими острыми глазёнками на поляну, могли мне указать на нужный корешок. Только заколдованный овраг мы обходили стороной. Оттуда иногда клубился дым зеленоватого цвета, и я видела снующих там эльфов. Они пока только смотрели на меня изучающим взглядом, но в контакт вступать не спешили. А я, по уже укоренившейся теперь во мне привычке, не вмешивалась в дела лесных обитателей. Единственно, по кому я скучала, так это по Чёрной всаднице. Но я знала, когда у меня начнутся жизненные неурядицы, она или сама меня найдёт, или пошлёт за мной своих помощников. Долгими зимними вечерами я сидела вместе с Йоханом около камина, в котором приятной умиротворяющей мелодией потрескивали поленья и хворост. Я вышила ещё два гобелена. На одном гобелене я изобразила во всём великолепии главный зал замка Хильды, увиденный мною в молодые годы, её отца, сидящего на высоком позолоченном кресле во главе пиршественного стола, гостей и входящую в зал Хильду во всей её молодой красе, а рядом себя в

скромной одежде бауэрин. На втором гобелене - Хильда, скачущая по лесу на своём верном Россе в чёрном наряде, украшенном жемчугами и диамантами, в котором я её увидела в первый раз ещё будучи худеньким подростком-девочкой. Когда гобелены были закончены, Ганс повесил их в нашей гостиной на стене, напротив главного входа. – Мамми, а они будет в единственном экземпляре! – заинтересованно спросил, как и когда-то на ярмарке, приехавший к нам в гости зять, граф Конрад фон Ангельберг. – Единственном! А после смерти Йохана и меня перейдёт к вам, как законным наследникам графов Ангельбергов. Ведь я сама так и не стала матерью. – Мамми! Вы ещё так молоды, рано о смерти думать! – Старик с косой никого не спрашивает о возрасте: старый человек или молодой, а приходит без спроса и косит по своей надобности. После гобеленов я снова принялась шить куклы и детские вещи, благо вокруг меня было много детей. Наши домовые гномики освоились со мной, как и я с ними, включались со мной в работу, за что я им ставила на порог по напёрстку бузинного вина. На праздники они получали сладости, приготовленные Анетт, а в Имболк – молоко с первой дойки. Прошло таким образом около пяти моих счастливых лет жизни. Аннет родила ещё двоих детей. Каждое лето к нам приезжали дочери с мужьями и детьми. Было весело! Детвора носилась по саду и замку, как «угорелые». Чтобы их успокоить и отвлечь, я начинала рассказывать сказки. Тут же появлялись и взрослые. Им тоже интересно было послушать. Однажды Генрих фон Эдельбрехт, муж второй дочери Йохана Бригитт, спросил меня, почему в нашем лесу у них охота не идёт. Я ему ответила, что в нашем лесу с недавних пор поселился и живёт строгий дух леса. Как гласит местная легенда, он исчез в давние времена с обещанием вернуться. – И, значит, вернулся! – догадался Генрих. Я подытожила с улыбкой: – Выходит, именно так. Однако, крестьянам он разрешает охотиться по необходимости, а на графов и баронов злой, из-за того, что когда-то один граф обидел его, надумав с ним силой меряться! У лесного короля имелась ещё личная обида и неприязнь к смертным. Его дочь – красавица фея лесная полюбила молодого егеря и вышла за него замуж, утратив своё право на бессмертие, и прожила свой жизненный срок, как все смертные люди. Рассказывала я сказки о гномиках, эльфах, ундинах, о красивой, но жадной графине, которой захотелось завладеть кладами горных гномов, о лесной дриаде, полюбившей рыцаря, который оказался недостойным её, и много других сказок. Дети благодарно слушали, затаив дыхание. Дочери Витольда прекрасно обосновались во владениях графа Конрада фон Ангельберга во Франконии. Они уже имели своих детей, их мужья выстроили новые добротные дома. Старого мельника с их бабушкой, которая была ещё не

такой уж старой, обвенчал местный священник, и они спокойно доживали свой век в старом доме мельника. Агна старела, слабела и чтобы сделать мне приятное, начала очень тщательно и со свойственной ей большой ответственностью обучать Ганса и Анетт. Ганс должен был стать вместо Витольда управляющим делами имения, а Анетт – моей камерфрау, которой была все эти годы сама Агна. Братья Анетт выросли, возмужали, и занялись нашей мельницей и пчёлами, а также и другими делами имения, как их учил покойный Витольд. Как-то раз после Майбаума Анетт прибежала ко мне испуганная, начала жаловаться, что они по ночам куда-то исчезают, а потом под утро возвращаются на взмыленных конях. А последний раз прискакали под утро избитые и окровавленные. Я вызвала их к себе и, перевязав их боевые раны, потребовала ответа: – Признавайтесь, в чьём курятнике ночью разбой устроили? Младшие Джервальд и Трогод замялись, а их старший Герард признался, что едут по ночам в деревню, где выросли дочери Витольда и присмотрели там себе невест. Ночью выстукивая* их, получили согласие на сватовство от девушек, а теперь слово за их родителями. А в последнюю ночь на Майбаум они передрались из-за майского дерева с местными парнями. Я пообещала послать Ганса с Анетт сватами, но затем, во избежание неудачи, решила сама с ними съездить. Когда мы подъехали к их дому, оказалось, что нашим «женихам» приглянулись дочери Вильфрида и Тересии, как когда-то пророчески сказал покойный Витольд. Что ж, подать сватам во главе с баронессой Эльзой фон Штайнберг бутерброды в знак отказа, их родители не посмели и поставили на стол сладкую кашу, пироги и ипокрас. Единственно, что, чуть помявшись, сказали, что приданое у дочерей небогатое. На что я понимающе улыбнулась и ответила, что приданым сама их обеспечу, вспомнив, как в своё время с приданым помогла мне моя добрая подруга Эмми фон Краузе, а во второй раз – сама Чёрная всадница. После того как наш священник обвенчал счастливых новобрачных, их родители, собрав все свои нехитрые пожитки, тоже перебрались в наше имение подальше от тех мест, где они хлебнули столько горя. На первое время они поселились с молодыми семьями в просторном доме около мельницы, построенным зятьями . Но вскоре, поскольку Анетт уже стала моей камерфрау, а Ганс управляющим нашим имением, работой в птичнике, хлеву и конюшне занялись Вильфрид и Тересия, перебравшиеся жить в домик при усадьбе. Я как-то спросила Вильфрида, вспоминает ли он покойную Идан. У поседевшего Вильфрида из глаз потекли слёзы. А сами Ганс, Анетт и их дети перешли жить в просторные комнаты около нашей спальни, чтобы в любую нужную минуту по звонку колокольчика оказаться рядом. Их подрастающие дети занялись разведением цветов и украшением ими нашего замка. А я так и не смогла стать матерью, но в окружении детей Анетт и внуков Йохана, я уже не чувствовала себя такой

несчастной, как в молодые годы. Наступившей осенью к нам неожиданно приехал Франц фон Штольцберг. После обеда он удалился с Йоханом в кабинет. Но я услышала через дверь его громкий отчётливый голос: – Йохан, за твоей женой начала следить инквизиция. Кто-то им донёс, что видел её гуляющей по лесу с вороном на спине, а рядом два матёрых волка нежно ластились к ней, как собаки. И она собирала какие-то травы. В вашем лесу ни один из благородных рыцарей охотиться не может, словно какая-то лесная нечисть их за нос водит. Если это всё подтвердится, Эльзу могут сжечь как ведьму, а у всей вашей семьи будут непредсказуемые неприятности. У епископа и палачей из Линна совпадают показания о проходе через стену рыжей ведьмы с горящими глазами, которая их довела до безумия. И они начали подозревать в этом твою жену. – Франц, ворон остался у нас в наследство ещё от покойного Вольфгана фон Штайнберга. А волчат Эльза вместе с бывшим управляющим Витольдом нашли в лесу слепых умирающих и выкормили их из рожка козьим молоком. Наши крестьяне на лес не жалуются, собирают грибы, ягоды, а осенью охотятся, чтобы на зиму солониной запастись и зимнюю одежду сшить. Что им нужно от нашей семьи? Сперва казнили моего управляющего, а теперь им моя жена нужна. Пусть заберут у меня всё, чем владею, но Эльзу я им не отдам. Уйду жить с ней в маленький домик, как простой бюргер или бауэр. – Вот об этом они ведут разговоры, что твоя жена ведьма, потому как тебя околдовала и хочет извести твоих дочерей. – Как им такое в голову могло прийти? Эльза с ними, как родная мать. Мои зятья ласкательно, по-родственному, называют её мамми, хоть она на несколько лет их моложе. И внуки бегают за ней, как за родной бабушкой. А когда она садится вечером вышивать около камина и детям сказки рассказывает, так и мы все вокруг садимся и слушаем. – Да, сильно она вас всех околдовала. Говорят, что она с эльфами и гномами дружбу водит. – Франц, и ты, умный и грамотный человек, судебный асессор, веришь в эту чепуху? Она мне рассказывала, как в детстве подложила гномам варёной морковки под куст, чтобы получить немножко золота, которое спасло бы её семью от нищеты. Так её вредные братья эту морковку съели, а ей в корзиночку положили грязный камень. Потом ещё над ней подтрунивали. Став взрослой, ей тоже с ними не сладко было. Но я её взрослых братьев-бауэров на своё место поставил, а её увёз из этой деревни. Теперь никто из них больше не появляется в её жизни. – Вот это и плохо! Нас Господь учит жить в мире и любви к ближнему. А в её родном Обендорфе бауэры поговаривают, что она ни с кем дружбу не водила, не могла ужиться из-за своих колдовских козней и шашней с дьяволом. А её семья очень уважаемая в деревне. Её почтенная мать и брат с невесткой с утра до

вечера трудятся не покладая рук, а Эльза была в их семье нахлебницей. – Ты что? Приехал к нам проповеди читать? Для этого у нас свой священник имеется. Я и Эльза регулярно посещаем церковь, слушаем мессу, проповеди и причащаемся, как положено истинным католикам. Спроси лучше мнение об Эльзе в нашей деревне, где все крестьяне на неё молятся. – Она раньше жила в Виттхайме, имела свой цех, в котором шила шляпки одна, без подмастерий. Как она могла столько заказов сама выполнять и так сильно разбогатеть без помощи нечистой силы? – Ей помогал бывший муж и служанка, которые погибли в огне, охватившем дом. А Эльзу тогда спасло от гибели временное отсутствие. Если бы ей помогали нечистые, она бы не стала снова такой же бедной, как до замужества. А откуда у тебя эти сведения? – Мне об этом стало известно от одного почтенного семейства в Виттхайме, где она раньше училась, а потом работала на правах подмастерья. Кстати, её бывшая служанка Гудрун была ведьмой, это может подтвердить каждый в городе. – Что касается этого семейства, могу добавить, что на вечере у бургомистра Эльзу оскорбил сын той бюргерин, у которой она работала, за что был удалён из зала распорядителем вечера. Это тебе может подтвердить граф, который перед этим танцевал с Эльзой. Эта бюргерин фрау Гретель приглашала Эльзу вернуться в свой цех, так как с её уходом у неё дела стали идти плохо. Но Эльза от них сама ушла из-за постоянных приставаний к ней Курта – сына хозяйки. А служанка Эльзы фрау Гудрун неожиданно оказалась родной бабушкой этого самого Курта. Дело в том, что мать Курта приходилась невесткой Гудрун. Но ни та, ни другая об этом не подозревали. Родная бабушка всю жизнь искала внука и только перед смертью узнала, что они жили рядом. Я рассказываю тебе всё это, Франц, потому, что ты понимаешь, будь она ведьмой, то сразу бы это обнаружила. Так что ведьм надо искать в других местах! – Логично, Йохан! А вот ты хоть раз видел, чтобы Эльза рыдала. Ведь ведьмы никогда не плачут, а только подражают всхлипываниям, смазывая свои сухие глаза слюной. – Знаю это утверждение из книги Генриха Крамера и его друга, Франц. Так вот: Эльза рыдает даже над умершими животными! А после казни Витольда слёзно рыдала очень долго. – Он что был её любовником? – Франц, кажется, ты хочешь меня оскорбить. Очень не хотелось бы вызвать на дуэль старого друга, но, наверное, придётся. – Тысячи извинений, Йохан. Я спрашиваю то, что инквизиторы будут делать под пыткой, когда её белое тело привяжут к дыбе и начнут тыкать калёным железом. Мою голову, как молнии, пронзили тысячи мыслей, одна другой ужаснее. Мысленно я уже обращалась к Чёрной всаднице за советом и помощью. Она не

отзывалась. В моих ушах звучали её слова: «Перед волею норн судьбы я бессильна…» Утром, когда я ещё спала, Йохан уехал в город вместе с Францем. Анетт мне передала, что они уехали в Кёльн на приём к бургомистру. А Ганса он срочно послал к зятю графу Конраду Ангельбергу с поручением. Я зашла в его кабинет и обнаружила, что шкатулка с драгоценностями, которые Йохан держал на чёрный день, исчезла. Да, наверное, Йохан не на шутку перепугался за меня после разговора с присяжным асессором Францем фон Штольцбергом и поехал вручать святой инквизиции подарки на благотворительные нужды. Над моей головой снова надвигалась опасность, но я уже не думала о себе. Все мои мысли вились около нашей семьи, в которой я обрела счастье. Мне меньше всего хотелось, чтобы на родных людей обрушилось горе, которое потянется вслед за мной. Я знала, что инквизиторы алчны и неумолимы. А если в их сети попадает не простой бюргер или бауэр, а человек из благородной семьи, они зверствуют вдвое. Это доставляет им больше радости, да и состояние, если таковое имеется, отходит к ним. Во дворе раздался скрип колёс. Это мой Йохан приехал с заседания попечительского совета членов врачебной гильдии Кёльна в присутствии бургомистра. Оторвавшись от своих отваров, я выбежала к нему во двор. Там его уже встречал наш пёс Вольф. И лишь старая кошка не проявила к нему должного интереса, так как была занята пойманной мышью, которую с аппетитом уплетала за обе щеки. А разжиревший Вилли, сладко спал у сарая, в котором обосновался со своей женой Эдгард. Как только подросшие совята улетали в лес, по вечерам Эдград летал по двору и резвился с Вилли, как в старые холостяцкие годы. Передо мной почему-то, вдруг, промелькнула вся моя прежняя жизнь, которую я теперь просматривала со стороны как зритель. Вдруг, я услышала чей-то пронзительный крик о помощи. У меня было ощущение, будто кто-то сломал руку. Я вбежала в комнату и, схватив свою дорожную сумочку с мазями и бинтами, побежала на крик, который слышался всё отчетливей. Я услышала в спину окрик Йохана: – Эльза вернись! Это обман, мираж! У меня в голове мелькнула мысль остановиться, но этот зов о помощи был такой назойливый, что, как клещами, тянул меня к себе. Я бежала вперёд и остановилась только у заколдованного оврага. – Помоги мне! – услышала я оттуда крик. Я уже не принадлежала себе и кинулась в этот овраг. Оттуда клубами выходил густой жёлто-зелёный туман, внутри которого, сделав усилие, я сумела разглядеть эльфа. Это был не тот маленький эльф, с которым я привыкла общаться. Этот эльф по росту был чуть ниже меня. Его можно было бы признать человеком, если бы не длинные уши, выдававшие его истинное происхождение. Он лежал со сломанной рукой, но как только я к нему приблизилась, чтобы

оказать помощь, он вскочил живой и здоровый и, улыбнувшись, пригласил меня в свой дом. Подошёл хозяин дома – молодой рыжеволосый ушастый эльф. Я вспомнила рассказы Гудрун, что такие эльфы очень любят мухоморы, и потому они все красноволосые и краснолицые. Эльф поставил передо мной кувшин с элем и положил на тарелку необычного вида чёрные пряники. Увидев, что я не двигаюсь с места, он наполнил кружку чёрным элем: – Пей, дорогая гостья! Я выпила пенящийся с едким привкусом напиток. По моему телу разлилось приятное тепло, а голову начал окутывать туман. Мне даже показалось, что он был жёлто-зелёного цвета, как в овраге. После первой кружки, он налил снова и потом в третий раз. У меня отлетело сознание. Очнулась я на весенней полянке, на которой зеленела трава, пели птицы, и… росли ландыши. Появившаяся Чёрная всадница в нарядной голубой одежде сказала: – Эльза, я сделала всё, что могла, чтобы спасти тебя и твою семью. А я нашла моего любимого Орландо и на рассвете перехожу в мир Митгарда. Мой срок окончен. В нашем мире духов сегодня ночью будет выбрана другая Чёрная всадница. И я передам ей свои обязанности и моего верного Росса. Прощай!... *Если девушка согласна – откроет дверь

ЭПИЛОГ В ночь с 31 октября на 1 ноября общим собранием Мира Духов с одобрения Фрейи рыжеволосая Эльза, как постигшая все тайны Мира Духов, была избрана королевой на следующие пятьсот лет. Хильда, передав Новой королеве Чёрного коня, магические драгоценные камни и права королевы, вошла через открытые в эту ночь ворота в земной Миттгард, где её ждал возлюбленный Орландо. Новая королева Мира Духов пробудет на троне пять сотен лет до 1 ноября 2019 года. После этой даты королеву избирать не будут, поскольку природная среда – обитель духов – будет уничтожена миром людей. Чтобы восстановить обитель, духам требуется в отсутствие королевы наслать на людей неизлечимую болезнь – вирус безумия. После самоуничтожения Мира Людей природная среда в течение двух-трёх тысячелетий восстановится, Мир Духов вернётся к обычной жизни в абсолютной гармонии с природой и снова выберет королеву. Йохан после ухода Эльзы сник, замкнулся, долгими часами сидел, сосредоточенно глядя в сторону леса, и звал Эльзу. Однажды его нашли мёртвым у края оврага. Чёрная всадница приняла в свой кортеж его душу, а также души Витольда и Идан. Замок перешёл по наследству дочерям. Граф Конрад фон Ангельберг перевёз в свой замок обещанные ему Эльзой оба вышитых гобелена. Они и сегодня хранятся в частных коллекциях потомков.

КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ Николина Вальд (Зоткина Лилия Семёновна) родилась в 1959 году в городе Одесса. Мать – учитель математики, отец – весьма начитанный токарь опытно-экспериментального завода. Родители, не очень склонные к интересам дочери, не воспринимали её увлечения античным миром и литературой, упрекали и даже наказывали. Часто болела. Отдушиной в «спёртом царстве» серой Советской действительности в школьные годы были для неё зоопарк, море, античная литература и мифы, читаемые и перечитываемые бесконечно. Под большим впечатлением была она от мистики Н.В.Гоголя, М.А.Булгакова, Леси Украинки, Н.В.Жуковского, Фридриха Шиллера, Джорджа Байрона и других. В школьные годы Николина имела счастье познакомиться с удивительным человеком – врачом, учёным, основателем школы «возвышенной терапии» в городе Одессе – Поклитаром Евгением Антоновичем, утверждавшим неповторимость и уникальность каждого человека, учившим находить в творческом самовыражении смысл жизни. Мистику, веру в чудеса, умение безоглядно погружаться в мир сказок и легенд, в «преданья старины глубокой», Николина пытается увязать с реалиями сегодняшнего дня. Её эрудиция в вопросах античности поистине энциклопедическая. Обо всём этом она может рассказывать часами со всеми подробностями и так живо, как будто бы сама являлась участником событий! Писать стихи и прозу начала после знакомства и брака с Александром Ивановичем Зоткиным – техническим экспертом-патентоведом научно-исследовательского института, имеющего кроме технического образования ещё филологическое образование, владеющего основными европейскими языками, весьма-весьма образованного человека, который вдохнул в неё уверенность. Он же и был главным её цензором и помощником в работе. Творческая поддержка оказалась не только своевременной, но и окрыляющей. Практически все темы человеческой деятельности тысячелетий отражены в художественных произведениях Николины Вальд. Стихи, посвящённые братьям нашим меньшим, опубликованы в 2005 году в журнале- вестнике Педагогического Университета города Одессы. Первая книга рассказов «Родной дом» и сборник стихов «Неизведанные дали» вышли в издательствах города Одессы в 2007 – 2008-ых годах. Сборники стихов «Блуждающая душа» и «Особый менталитет» опубликованы в городе Москве в 2011 и 2013 годах соответственно.

НИКОЛИНА ВАЛЬД В романе «Чёрная всадница» автор обращается к мрачному периоду средневековой жизни Германии – периоду охоты всесильной инквизиции на «ведьм». Подавляющая часть литературных трудов Николины Вальд опубликована на сайтах: «Стихи.ру» https://stihi.ru/avtor/b1r2a3g4i5 и «Проза.ру» https://proza.ru/avtor/b1r2a3g4i5 Там же на ссылке внизу страницы можно найти выпущенные в электронном виде книги Николины Вальд. БИБЛИОТЕКА ГАЛАКТИЧЕСКОГО КОВЧЕГА 2022 г.