Альманах «Русский Stil»

ма поражают. Восхищают задумки архитекторов – оби- лие разновидностеи сооружении, их грандиозность, ис- кусное исполнение. Честь и хвала древнеримскои изоб- ретательности и полету инженернои мысли (чего стоят – храм всех богов, а Колизеи, а Триумфальные арки, а Общественные бани, Термы Каракаллы и т. п.). Нельзя не изумляться геометрическои пропорциональности и красоте сооружении Древнего Рима: при его своеобраз- нои строгости – ничего лишнего! Сплошь и рядом – опре- деленная формообразующая целесообразность. Во вся- ком случае тут есть над чем помыслить эстетам. Подошло время моеи творческои командировки в Ита- лию. Туда я направилась с томиком любимого Потому что путевые заметки Анри Беиля содержат опи- сания интереснеиших пеших маршрутов по фанатом Италии: приехав в Италию на пару недель, был так околдован и очарован красотои этих мест, что остал- ся на долгие годы. Я разделяю любовь Стендаля к итальянскои земле. Па- риж и Рим имеют исключительную историческую куль- турную и архитектурную ценность; в каждом из них , двор- цов, статуи, парков. Но самая высшая красота живет там, места и красота души его народа. Естест- венность, простота и теплота, неукротимая энергия ита- льянцев растопят лед в любом сердце. Итальянская про- ницательность и добросердечие, открытость характера в сочетании с живостью, огнем, темпераментностью, умом 151

и оригинальностью сделали их самыми позитивными и эмоциональными людьми на планете. Знакомясь с , гордости, рассудительности, какои-то вызывающеи тон- кости. Вот и французского писателя Стендаля в свое вре- мя трога- тельно итальянские нравы». Стендаль ставил Рим на голову вы- ше Парижа, в том числе именно из-за народа: «в нравах ». И это верно: добрые, оживленные лица италь- янцев полны такого глубокого чувства, что даже перево- дить слова не требуется. Картина Рафаэля «Сон рыцаря» - рода – юноша уснул на распутье, и во сне ему явились две прекрасные женщины: одна с цветком в руках, олицетво- ряя Чувственность, другая с мечом и книгои – олицетво- ряя Доблесть, Изобретательность и Ум. За многие века итальянцы корзинами натаскали землю на голые скалы Италии и развели виноградники, кото- рые теперь тянутся по всеи стране. Я люблю эти сказоч- ные итальянские городки белых вилл, утопающих в све- жеи сверкающеи зелени и густо цветущих олеандрах. по Риму». Всматриваюсь в город его глазами. Вды- хаю запах орхидеи, рассматриваю великие творения ; знакомлюсь с разговорчивыми соседями. Где, как не в Италии, люди получают друзеи на всю жизнь! Здесь ,в 152

Италии, Стендаль пережил самое глубокое потрясение в своеи жизни – любовь к Матильде Висконтини… Писа- тель годами жил среди итальянцев, совершал ему итальянскую литературу, изучал средневековые хро- ники, бывал в театрах, музеях, дворцах; был желанным гостем во многих именитых домах. Знаменитые римские зарисовки Стендаля поразили меня живостью описании ии глубинои прозрении. Для меня это просто какои-то оше- ломительныи феиерверк фактов, описании, встреч, . Страстныи любитель и большои знаток искусства, Стен- даль с особым трепетом пишет об опере Ла-Скала; театре марионеток в Риме; о беседах с артистами и художника- ми; рассказывает о музеях и палаццо; цитирует итальян- ских поэтов; ярко живописует встречи с людьми. Стендаль верно подметил, что местныи воздух, земля и небо всячески способствуют творчеству; памятники ар- хитектуры органически сливаются с пеизажем, а главная отличительная черта народа – усиленное внимание к че- ловеку. Вот и меня природа Италии бесконечно горы, напоминающие океан горных вершин, непре- рывно вздымающиеся гряды которых теряются вдали. Сочетание моря и крутых склонов плато, тенистых аллеи и обширных площадеи, памятников древнего и средневе- кового зодчества, современных здании делает для меня Рим особо притягательным, неповторимым. Моему коллеге из другои эпохи Стендалю удалось лице- зреть извержение Везувия, которое он описывает в своих путевых заметках самыми живыми эпитетами. Читаешь 153

его строки и ясно представляешь, как красная лава бле- щет и вырисовывается на чудеснеишем темном небе. По- степенно приходит понимание – почему погруженныи в созерцание природы Италии француз врастает в нее кор- нями, пропитывается ее великолепием и создает здесь лучшие свои произведения. Вот строки Стендаля, в кото- рых он сознается, что климат Италии «внушает – сам не знаю каким образом – преклонение перед красотои». Заходило солнце, в его лучах Рим становился еще более волшебным, еще более фантастически прекрасным. Моя , наполнившись красотои, гармониеи, тиши- нои; напитавшись итальянскои чувственностью и добро- желательностью. Почему все дороги ведут в Рим? Ответ прост: далеко за сочета- нии с чудесным климатом; здесь самые гостеприимные, от- крытым характером и светлои душои; здесь можно изумительными памятниками архитектуры и искусства. Рим – город с поучительным прошлым, славным настоя- щим и блестящим будущим. Все дороги ведут в Рим, ведь даже название ступня»: остров по своеи форме напоминает стопу. Подтверждают это и древнегреческие авторы, которые называли остров – Сандалиотис, то есть сандалиеподоб- ныи. Так что, надеваем сандалии и в путь! За живои историеи и усиленным вниманием к человеку… 154

155

Внимание к мелочам рождает совершенство, а вот совершенство – уже не мелочь. Микеланджело Буонарроти



Яков КАПЛАН Лауреат 1-ои степени ПРОБИЛСЯ ВЕЩИЙ ГОЛОС ВДРУГ Сквозь сон, сквозь страх, сквозь боль, сквозь скуку, сквозь не раскрывшиися замок, сквозь не протянутую руку, сквозь мыслеи слипшиися комок, сквозь сквозняков разноветровье, сквозь суесловие, злословье, сквозь настоятельное – брось, сквозь тошнотворное авось… сквозь мякоть вязкую тумана, сквозь изумленье и испуг, щемящии, как сквозная рана, пробился вещии голос вдруг… Он прозвучал темно и грозно. Души коснулось торжество... Но, оказалось, было поздно, когда услышал я его. 158

Юрий ИВАНОВ Лауреат 2-ои степени ЛОЖЬ Как бог после акта творенья сползаю с жены и по краю двухместно-кроватного рая рассыпанное оперенье ангела собираю – одежды, чувства и ночи, мысли, дни и надежды… Закон расставанья не точен, параграф «прощанье» отсрочен, но все… все не так, как прежде. Я утром жене налажу крылья и все такое, лететь еи в одну из башен офисных новостроек. Она у других в ответе за освещенье улиц, ловят электросетью деньги кварталов-ульев. А я в ожидании ада сниму и улыбку, и сердце. Дьявол не носит «прада», ему ни к чему маскарады, и, если огонь – расплата, то мне и в костре не согреться… 159

Наталья ШАБЛО Лауреат 3-еи степени ПЕРВАЯ СТРАНИЦА Скрип половиц. Замедленная речь. Горит теплом разморенная печь, И рыжии кот растянут на диване. Щеколда стукнет, загудит в трубе. Поправлю плед заснувшему тебе. День уплывает лодкои в океане. И, растворяясь в сумерках небес, Чернеет хлебнои корочкою лес. А после, по законам океана, Его глотает темно-синии мрак, Где лодку не догнать уже никак, Не вытащив удои Левиафана... Пусть семь потов соидут во сне веков, И выидет Нил из древних берегов, Плыви себе в видениях Танаха. Архангел Гавриил наточит меч... Ветхозаветным гулом дышит печь. В неи догорает половица страха. Увидишь сам, как утром в феврале Две первые звезды, взоидя в золе, По дымоходу вырвутся наружу. От них поидут вселенские ростки... Ну, а пока на лепесток руки Клади во снах истерзанную душу. 160

Здесь хорошо. Здесь прост и ясен быт. И чаиник на живом огне кипит. Вкуснее чаи от чабреца с душицеи. Ты будешь чист, проснувшись поутру. И жизнь начнешь со снега на ветру От Иоанна первою страницеи... 161

Любовь СЕРДЕЧНАЯ Дипломант *** Мы раскачиваем лодку. И она, поимав наш импульс, Отрывается от суши, Устремляясь в никуда, И раскачивает волны... А они, забыв про верность, Устремляются на Берег, Оставляя Океан, И раскачивают Землю... И она летит в Пространстве, Захватив с собою Солнце, Чтобы то вовсю светило В нашу маленькую лодку, Пока мы, забыв про время И про Землю, и про Солнце, Наслаждаемся друг другом, Устремляясь в никуда, И раскачиваем лодку... 162

Ольга КОРШУНОВА Дипломант НА ПЕРЕПУТЬЯХ На перепутьях осени с зимою С тревогои жду, что вьюга стоном взвоет И заметет судьбы моеи следы, В слепом безумье слез не замечая. И боли крик безудержен, отчаян, Расколет мир в предчувствии беды. На перепутьях радости и грусти Я так боюсь, что жизнь вот-вот упустит Надежды нить, что тоньше волоска, И беспричинно долю обескровит, И украдет звезду над сирым кровом. И оскудеет Господа рука На перепутьях… Но душа – не камень. Хоть семь ветров не развести руками, Я взором пью небес живую синь. И исцеляюсь этои синевою, И слышу трепет крыл над головою – Спешит мои Ангел с чашеи свежих сил. 163

Едва ли есть высшее из наслаждений, как наслаждение творить. Николаи Гоголь



Наталия БАДЯ Лауреат 1-ои степени ЛЕХАИМ – Мамзер! – пророкотал дед моего друга Дэвида, когда я цельнометаллическим костылем. я напились. Поддерживали друг друга плечами, отчаянно улыбки от пьянои любви к жизни и то, что я не мог выговорить «шалом» на иврите. . Языковои барьер устранял любое недопонимание. А вот Дэвид с дедом ссорился. Почти каждыи день, ко- гда приезжал из своего военного интерната. В дедовом доме, при соседях, что для евреискои семьи случаи, я бы сказал, уникальныи. нарастающеи бороды. – Отца не чтишь. Мать! – Ты старыи злои осел… – шипел Дэвид на деда в ответ по-французски, когда отчима не было дома. – Мать из-за тебя сюда вернулась. Бросила все… Ненавижу тебя. 166

Мать – статная, хоть в одном купальнике ходи. Карегла- зая, с мягкими, как вишневое желе, губами, и властным, будто мужским, подбородком. Черные, словно нефть, хва- тала сына за плечо, выталкивала на улицу. Не била. Хотя замахивалась. Тот только скалился волчонком в ответ и зло сверкал синими, не похожими на ее, глазами. жа- рища за сорок, солнце молочного цвета и запах выжжен- нои земли. На дорогах только удивленные курицы и веч- ные смертники на мопедах, наряженные в маики, сполза- ющие шорты с видом на полужопия, и чудом болтающих- ся на одном пальце вьетнамках. – Ты на деда чего на французском-то кричишь? – спра- шиваю. Лежим на колючем от суховея песке у потрескавшегося, будто губы военнопленных в жару, устья речушки. Заго- раем. Хочу быть коричневым как бедуин, чтобы местным девчонкам нравиться. Ну, и подкачаться. Хотя Дэвид бе- локожии, дрыщеватыи, весь такои тонкии французскии багет, а от девок отбоя нет. Глаза у него красивые. Синие- видел. Чемпионом Франции по гольфу был. А мама ев- реика. Но характером он в нее – твердым, но не злым. Ле- жит на спине, грызет веточку перекати-поле. Только пле- чами пожимает в ответ. Улыбается и молчит. – Он же не понимает ни черта! – не унимаюсь я. Пере- даю ему бутылку воды. Он пьет, а солнце тут же высуши- вает то, что осталось на губах. – В том и дело, что не понимает, – лениво отвечает Дэ- вид и щелкает меня по конопатому носу. – Пошли, надо еще в киоск заити, дед меду хотел к Новому году, и маме 167

цветов. Ты тоже приходи. – И мне тогда показалось, что с горькои усмешкои добавил: – Предкам ты нравишься. С того сентября и повелась традиция встречать Рош-а- Шану с семьеи Дэвида. Лет десять, а то и больше прошло. Я не уговаривал. Бесполезно. На Рош-а-Шану в огромныи дом деда Соломона собира- лась многочисленная родня. Все пространство гостинои занимали прогибающиеся от изобилия столы, укутанные нарядные фарфоровые тарелки. Шипели открывающие- ся бутылки газировки. Громко чпокали холодные банки энергетиков. Дребезжали старческие голоса. В этот раз из допотопнои магнитолы раздавался такои густои, будто собрался извергаться Везувии. Смесь запахов паприки, чеснока, перца, куркумы и . Дед Моиша был глухои и не боялся рыканья. Он про- сто кивал в такт и тянул из стопочки обжигающии виски. Тетка Хася – пузырь на ножках, в розовом, готовом лоп- нуть по швам платье, чуть картавя, подпевала Офре Хазе. Дядя Роман с пышными бровями, лысыи, в строгом шер- стяном костюме и белои манишке смахивал на дворецко- го и резво поглощал фаршированную рыбу. Дядя Хаим и дядя Лазарь – оба невысокие, потные, румяные – спори- ли о политике. Их жены Анна и Ася в одинаковых полоса- тых платьях шумно обсуждали таинство обрезания и как это классно, когда делаешь «это». При этом они отчаянно 168

краснели. Им всего по восемнадцать лет. Тетя Сара и дя- дя Петя, оба старенькие, седые, словно отцветающие оду- ваны, поджимали губы и тихо, но так, чтобы все слыша- ли, шептались о том, что сын-алкоголик – горе в семье. – Дэвид же лечится от алкоголизма! – шептала тетя Са- ра, промакивая уголки глаз носовым платочком. – Пять лет его не видели, да? – В позапрошлыи Новыи год он не пил, – авторитетно . – Я слышал, что он сидел, – вмешался дядя Роман, оти- рая рот ладонью и сыто икая, – но из Рахель слова не вы- тянуть, как чужая. Вот родила, таки немного повеселела. И рыба у нее, как обычно, мировая. Рахель – мать Дэвида – держала на руках годовалого ка- рапуза с нимбом из темных кучеряшек и не слушала по- сторонние разговоры. Это Лиор. Ее сын. Улыбка у матери – сверкающее, красное, как кожа волшебного дракона – по- чти вызывающе облегало фигуру. После родов она чуть располнела, но и в сорок есть что показать. – Лиор тебе к лицу, – шучу я, обнимая Рахель, – ты све- тишься. – Дэвид обещал приехать, – украдкои шепнула мне. сообщники. – Не боитесь, что я могу вас за это побить, а? – Под звон , век, это Михаэль – отчим Дэвида. Голос у него 169

. Ядре- ныи запах терпкого, мужского одеколона с мускатом и кардамоном забивает стрелу мне в носоглотку. – У меня разряд по бегу! – смеюсь я. Гости подхихикивают. Михаэль лишь натужно растяги- вает губы в улыбке. Дэвид приехал за полночь. Я присвистнул: и куда толь- ко делся тот дрыщ? Заматерел. Трехдневная щетина. Хру- стящая новенькая кожаная куртка. Привычная кривова- тая улыбка. Виски седые, словно припудрены. А он ведь глаза, как и прежде, синие-синие. – Ма, ты где? – Дэвид влетел в дом с охапкои белых хри- зантем, штук сто – не меньше, и сразу гостиная наполни- лась свежим горьковатым ароматом цветов. Увидел мать и замер. Стоял и просто улыбался, неловко прижимая к себе огромныи букет. Тетки притихли. Дядья поднялись живым щитом, слов- но оберегая их нравственность. Дед Соломон шумно , прямая, красивая самка с детенышем на коле- нях и смотрела на старшего сына. Глаза влажно блесну- ли. Лиор сперва серьезно рассматривал незнакомого дя- дю, а потом заулыбался. Дэвид чуть вздохнул, подошел и обнял мать и братишку. Плечи у Рахель дрогнули. Пока Дэвид был в доме, Михаэль места себе не находил. Курил. Почти не ел. Пил только вино. Наполнял бокалы. – Лехаим! – почти угрюмо выкрикнул. Дэвид в очереднои раз прикрыл ладонью свои бокал и покачал головои, отказываясь. 170

– За здоровье матери, – не унимался отчим. – За здоро- вье, – он подчеркнул почти через силу, – твоеи матери и из Египта, – моего сына. Дэвид снова покачал головои. – Мне нельзя. – Бокал всем можно! – громыхнул кулаком по столу Ми- хаэль так, что зазвенели тарелки на столе, а у дяди Пети как всегда, без уважения к нам? Дяди-тети шептались. «Мы же говорили, он подшивал- ся метелкои по плитке. Шорх. Шорх. Шшшш... Рахель целовала Лиора в пушистые кудряшки на затыл- ке и закрывала ему уши ладонями, чтобы он не слышал ссоры. , поднимаясь из-за стола, – тебе повезло, что ты отец ее ребенка. вытара- щенными глазами Михаэль рванул к нему. Его удержали. – Вечно твои другои язык, вечно ты не как все на празд- нике, и, как чужаком был, так и остался! Убирался бы ты свои, как он, ежели мы тебе не родня! , с грохотом отодвигая стул, подошел к матери и торопли- во крепко обнял ее. – Прости, мам, мне пора, я позвоню, как смогу. 171

– Дэвид, – только и успела прошептать она, когда дверь за спинои сына с треском захлопнулась. Ночь, в Палестине пахнет гарью и жженои резинои. За снаиперскои винтовки McMillan TAC-338. Дальность метров. Опасная злая дамочка. Сеичас она, как камнеи на границе с Сектором Газа и ждет приказ . Превратилось в единое целое с неи. Застыло корнем. Только взгляд синих глаз – цепкии, внимательныи, твер- дыи. В оптическии прицел люди по ту сторону бетоннои стены похожи на маленьких куколок, двигающихся – буд- то их дергают за нитки. В маленьких ручках они держат винтовки и автоматы, сразу превращая представление в драму. Черные точки – это открывающиеся рты. Крики, рации. Машет рукои, и людеи во дворе каменного, в облу- пившеися белои краске, дома становится больше. Дэвид плавно переводит прицел в окно. В щелях из цель. Дэвид жестом показал ее своему напарнику. – Есть. фарфоровым винирам. Снаиперы прозвали Якова «Улы- 172

ярко сверкать, мешая штурмовому отряду. – длин- . Яков чуть шевельнулся. – Деиви, к матери мотнулся? Не успел ответить. Ожила рация. Напарник подал знак. Приказ открыть огонь. Значит, штурмовои отряд на под- ходе ще- кои к прикладу, навел прицел на зияющее отверстие ок- на. Цель – вот она. Рот-ямка открыт. Говорит по телефо- ну. Дэвид полностью переключил внимание на звук вы- стрелил. цель. Но то, что рот-лунку порвало в кровавую лужу, Дэ- вид заметить успел. 173

Галина СТЕЦЕНКО Лауреат 2-ои степени ДОСТОЧКИ РАСПИСНЫЕ нем стопудовые ботинки, а в рюкзаке не конспекты лек- ции бетонные плиты. Долговязыи, согнулся как старыи дед, нахлобучил капюшон куртки, чтобы никого и ничего не видеть. А что увидишь? Черная длинная лента тротуа- ра до самого дома, а по неи люди снуют одинаково чужие. Ветки старых деревьев переплелись решеткои. У тротуа- ра за раскладным столом инвалид-колясочник свои по- делки выставил напоказ. А ведь кто-то их покупает. опять пристанет с вопросами об учебе, и начнутся нраво- учения. В квартире запах котлет. На двернои хлопок из кухни выглянула мать, невысокого роста, в домашнем платье, каштановые волосы туго связаны в хвост: Как зачеты? . Я так и знал, что с этого начнешь… Еще скажи, надо учить-учить и сессию хорошо сдать… Прошел на кухню и поставил пиво на стол. Да, надо! уверенно подтвердила мать. Хочется бросить учебу… сын подсел к столу. Она в замешательстве села напротив. Ловила его блуж- дающии взгляд. Бросить? сказала взволнованно. Что за настроение у тебя? 174

Обычное. Мать с грустью вздохнула: С самого детства ты все бросал. Куда мы с отцом тебя только ни водили! Сколько сил прикладывали! Музыка нудно, ,и теперь ничего не надо… Ты в яме... Как тебя из нее выта- щить? Не знаю… И я голову ломаю. Может, тебе Кирилл поможет? Патриарх всея Руси, что ли? сын рассмеялся. Думаю, он тоже помогает многим. Но я имею в виду Кирилла, инвалида, из нашего двора, у которого я разде- лочные доски покупаю. Ты присмотрись к нему, расспро- си как он справляется в этои жизни. Вы почти ровесники, ненамного он старше тебя. Хмм. Придумала! сын глянул на нее с усмешкои. Снег опускался редкими хлопьями. Антон, выидя из ав- тобуса, вспомнил совет матери присмотреться к Кирил- лу, и глаза сразу сфокусировались на нем. В тусклом све- те фонаря, если не заметить инвалиднои коляски, кажет- ся, что за столом широкоплечии лилипут в темных шапке клеенки, укрывающеи товар. Не лежится ему на диване у : Вот смотрите… Досточки расписные! Городецкая, … Неплохо иметь дома частичку России! 175

У прилавка остановилась пожилая женщина, посмотре- ла, посмот- рел еи вслед, потом в небо. Раскрыл ладонь и с умилени- ем принимал на нее снежинки. «Хмм, ледяных мотыльков ловит и радуется…» Антон ? Каждыи раз минуя его, Антон поворачивал голову в его сторону. и девочка лет четырех в пуховике и розовои шапке. и бросила ком Кириллу в лицо. Лиза, дочка, нельзя в дядю! женщина рассерженно дернула ее за руку. черными усами, встрепенулся, как сделал бы кот, если б ему в мордочку брызнули водои. Девочка звонко засмея- лась и отряхнула снег с варежек. А он добродушно про- шептал ее маме: Прошу вас не сердитесь на нее! Это ребенок… и ?.. Птица по форме напоминает каплю. А крылья в виде двух солнце в виде цветка. Женщина скользила взглядом по доскам. Лиза подошла ближе к столу и ткнула варежкои в хох- лому. А где вы взяли золотую краску? Кирилл широко улыбнулся. Ко мне прилетала Жар-птица, я ее угостил. Тогда она взмахнула крылом и осыпала доски золотыми перьями… 176

Антон не стал дожидаться, чем завершится торг, побрел домои. Дома заметил в кухне на столе новую доску. По- крутил ее в руке. Мам, опять купила… Да. Подруге в подарок. Смотри какая красота! Да и инвалида хочется поддержать… Вот выиду на пенсию и буду учиться рисовать… . Где он потерял ногу? Говорят, в аварию попал… В толпе люди кажутся оди- наковыми как муравьи в муравеинике, а стоит отде- литься у каждого своя тропка и нелегкая ноша… , показывал товар. Антон смотрел то на доски, то на приветливое лицо продавца. «Странно, он не вы- глядит несчастным…» Антон молча перекладывал дос- ки с красными узорами на золотом и черном. . Антон не ответил и пошел прочь. Предновогодняя оттепель развезла на дорогах слякоть. Снег, не успев приземлиться, оборачивался дождем. вымок. Мимо бежали переполненные автобусы и к нему. Даи закурить. 177

Кирилл достал из кармана куртки пачку сигарет и за- жигалку. Студент присел на корточки рядом. Закурил. Отвратительно все… Это временно. Кирилл поставил на краи стола пе- пельницу и тоже закурил. Погода ужасная… Нашел о чем тужить. Переменится! Еще учеба эта… Хвостов нахватал… Друганы сбросятся преподу оценки в зачетке. А мои предки не финансиру- ют, хотят, чтоб учил... Угораздило меня родиться в этои семье. Мать воспиталка в детском саду, считает, что ме- ня надо с пеленок и до пенсии воспитывать и всему под- ряд учить. Отец, хоть небольшои начальничек на заводе, а приказывать любит. Сначала меня на музыку отдали и какои из меня боксер? Я хрупкии, а в спорте упахаешься... Теперь затолкали в университет и регулярно донимают вопросами: «Как учеба? Учись!» Учись. И радуися не у всех есть такая возможность. Может, трудновато учиться, но преодолимо. У меня из-за травмы не получилось поступить. Годы потерял, но сеи- час определенно настроен учиться, заочно или дистан- ционно. А как же ты?.. Ну да… заочно, дистанционно… на лек- ции ездить не надо… Антон втянул и выпустил сигарет- ныи дым. С Ксюхои, девушкои моеи, поссорились... те- перь в Новыи год врозь… Это грустно… сочувственно кивал Кирилл. Меня бросила моя школьная любовь. Зачем я еи такои? Пона- чалу в больницу бегала, переживала… Да я не обижаюсь. Понимаю, что нога не вырастет. Я и сам думал из-за этого 178

расстаться с неи, сказать, что разлюбил... Ты другое де- ло. Успокоися и помирись. Наладится… Все у тебя преодолимо, наладится. Многое зависит от воли. А что с тобои произошло тогда?.. Антон робко гля- нул на культю, продолженную пустои штанинои. Автомобильная авария, и в результате палка вместо ноги... А отец мои погиб тогда… Жаль… Как же ты теперь справляешься? Кто помога- ет? Справляюсь как могу. Спасибо, мама помогает. А тогда чего лишился... Не мог делать самое привычное, всеми что да- же за труд не считается: ни одеться, ни помыться. И тем более ни побегать с мячом, как раньше, в корзинку ни покидать, а я в десятом классе… Учителя на дом приходи- ли, доучивали. Не видел своего будущего. У ровесников ко- ляску, поехал в парк, метался по дорожкам как раненыи жалость не вызывать к себе… Трудно было вывести себя из этого настроения… А потом? Друг меня расшевелил. Отвез в спортзал, где колясоч- ники занимаются. Оказалось, я не один такои. Стал с ни- ми в баскетбол играть Одновременно начал через интер- нет учиться досточки расписывать, я же в детстве зани- мался рисованием и выжигал по дереву… Теперь радую себя и других. Продаю, если удастся... он заерзал в это такои блаженныи сон! Хочется, чтобы он не кончался! 179

В глазах Антона все свои проблемы на фоне трудностеи Кирилла сжались в точку. Счастье каждыи видит и чувствует по-своему. Смотри досточка, Кирилл показал доску не расписаннои сторо- нои, на первыи взгляд невзрачная. А видишь, какои она стала, повернул другои сторонои… Так и в жизни, за- мечаи краски и сам разукрашиваи… Ладно, пока. Антон резко ткнул сигарету в снег, бро- сил окурок в пепельницу. Подожди, я тебе досточку подарю. Спасибо, не надо… Антон пошагал домои. . Антон тянулся, хватал, но костыль выскальзывал из рук, и он снова и снова повторял попытку... Утром, выидя из подъезда, Антон увидел впереди себя Кирилла: с голым торсом на костылях он спешил по рас- чищенному от снега тротуару. У Антона по коже побежа- ли полуобнаженным! Антон припомнил, что и раньше Ки- рилл мелькал во дворе в таком виде, но тогда его взгляд не задерживался на нем. А сеичас Кирилл находился в двух метрах от него, и Антон следил за каждым его дви- жением. Костыли одновременно быстро шагали вперед. Тело между ними двигалось четко и размеренно, как , . Антон ощущал, будто это он сам так напряга- ется и стремительно движется вперед стало жарко. Он расстегнул молнию пуховика... На лекциях его морил сон. Но, едва смыкались веки, по- являлась картина, увиденная утром во дворе: голыи му- 180

скулистыи торс Кирилла в движении. Антон не мог до конца расслабиться и привычно подремать. Мороз крепчал. Ветер обжигал щеки. Кирилл, поселился инеи, нос покраснел. Холодно? Держи, Антон снял шерстяные перчатки и протянул ему. Не, не возьму. А как же ты?.. Мне не привыкать! Сижу без движения, поэтому руки-ноги мерзнут, то есть нога, Кирилл поправил себя и засмеялся. Возьми! У меня дом рядом, а там другие есть. Ну спасибо. Я недавно потерял свои. В небольшои мо- розец они не нужны... На днях я тебя утром голым видел… Ааа… зарядка. Пробежка на трех ногах, сказал он с держал, чтоб не ссутулиться раньше времени... На ко- стылях я лошадь обгоню, а на протезе труднее… Антон выпрямил свою сгорбленную спину. А ты через интернет доски продавал? Нет. Не знаю где их там продавать. Антон оживился, речь его полилась бодро и уверенно: Я сделаю тебе магазин в интернете. Ты сможешь там продавать доски и давать уроки по росписи. Думаю, от- кликнутся покупатели и ученики. Я уже поговорил с ре- бятами, они меня подучат… Подаи мне эту доску! пока- зал, не выбирая, быстро сунул ее под мышку. Оставил ку- пюру и удалился. Снег хрустел под ногами. Антон не прятал руки в карма- ны, но чувствовал подступившее изнутри тепло. Придя домои, вручил доску маме. 181

Что это? удивилась она, помня, что сын неодобри- тельно относился к таким покупкам. Он чмокнул ее в щеку. Я за комп… скрылся за дверью своеи комнаты. разместил в интернете… В летнем парке играла музыка. На тенистои аллее руки. Гуляешь? Кирилл опирался на клюшку и улыбался. Встречаю Ксюшу. Сессию спихнули, решили развеять- ся… Лиза попросила шарики купить. Твои? Ты что женился? Живем вместе. Нас Лиза соединила. Сначала досточки ее рисовать Жар-птицу… Теперь всеи семьеи учимся до- сточки расписывать… 182

Гера ФОТИЧ Лауреат 3-еи степени ПРОВОДЫ БРАТА Мать сунула в руку Тимохе холщовыи мешок. Легонько толкнула ладошкои в спину, чуть выпихнув из напряжен- но колеблющегося переднего ряда односельчан, вибри- рующего точно настраиваемая струна. ! Прохор... Слышишь? Тимоха снова нашел глазами брата. Это было легко. Он уже несколько раз встречался с ним взглядом, но каждыи раз опускал голову. Смотрел на свои грязные босые ноги не мог. сер- диться за то, что Тимофеи плохо закончил учебныи год и перешел в пятыи класс с одними троиками, да еще с за- мечанием по поведению. Что скажет отцу, когда тот вер- нется домои? Отец был родом из Прибалтики белокурыи великан. Сыновья пошли не в него. Три года назад арестовали, но, раз семью не выселили ожидалось, что вернется. Брат с тех пор оставался старшим в семье. С июня шла воина, и ему на днях исполнилось восемнадцать. В тот же момент Тимоха почувствовал, как первая ше- ренга дрогнула. Словно не выдержала напряжения и рас- сыпалась, точно лопнувшее стекло, выбрасывая вперед живые осколочки. Ребятишки, молча, устремились к раз- вернутому строю солдат стариков-добровольцев и мо- лодых парнеи, одетых в гимнастерки защитного цвета. 183

И Тимофеи помчался, что было мочи, сперев дыхание, опережая друзеи и незнакомую детвору. Краем глаза ви- дя, как рядом пыхтит Колька Зарубин с караваем хлеба в брата, и теперь на фронт уходил среднии. А позади, семенила первоклашка Даша. Ее привезли к старикам на лето из Белоруссии, где родители, .В строю, напротив, стоял ее дед, невысокии седои старик по имени Демьян единственныи в деревне ветеринар- фельдшер. И она надеялась, что он, освобождая страну от немцев, первым увидит ее маму и папу, передаст привет, скажет, что у них все хорошо. В руке девочки мотался бе- лыи конверт с домашними рисунками... Не приближаться! Не приближаться! раздались кри- ки конвоиров. Стали поводить ружьями. Но, видя их в стороны руки, пытаясь остановить детишек горох, вы- сыпавшиися из бабьева подола. Все больше делали вид, поглядывая на своих командиров. Ребятня проскакивала подмышками, проползала на карачках между ног. к брату, лицо которого оставалось неприступным. И петушиным гребнем, предупреждающим о суро- вом нраве его хозяина. Да и сам он был какои-то нахох- лившиися, с приподнятыми плечами и узкои впалои гру- дью. Костлявые кулаки, прижатые к бедрам, галифе. 184

В матерчатом мешке Тимохи бряцали две банки консер- вов, завяленнои рыбы, что оставалась с прошлого лета, кусок сала и буханка хлеба. Мать собрала это на скорую руку, как только сообщили, что отправка на фронт будет сего- дня утром. Сформировали ополчение под Лугои две недели назад. деревяшки, имитирующие гранаты. Родственникам при- ближаться запретили. Поставили охрану с ружьями. Но Тимоха с друзьями забирались на ближаишии холм, от- куда было хорошо видать все то, что происходит в лаге- ре. О чем вечером рассказывал матери и трем младшим сестренкам. , по- скольку стоял он с правои стороны, и путь Тимохи оговориться. И в голове все кружилось имя, которое он повторял про себя: Прохор, Прохор, Прохор... Мать никогда не называла так старшего брата. И никто не называл. А только ласково: Проша, Прошенька... Даже после того, как увели отца. Но Тимофеи сразу понял, что для матери очень важно именно так его назвать. Ведь он теперь солдат, защита и опора всеи страны. Имя должно звучать по-настоящему, звенеть металлом так, чтобы фрицы разбивались о его звучание, как о бетонную пре- граду. И тогда Тимоха, пересиливая стыд, сосредоточил- ся на лице брата, таком непомерно серьезном. Приклеил- ся взглядом, чтобы не быть сбитым с толку. И брат, будто тоже понял об ответственнои миссии Тимохи, стал 185

часто- часто. А затем задергались его брови, между ними появи- лась тонкими, чужими. В глазах промелькнуло отчаяние. строгим, а беспомощным, детским. Лицо сморщилось, как несколько лет назад, когда Тимоха упал с обрыва и сло- мал ногу. А брат понес его на руках до самого Демьяна и .И фельдшер вправил кость, предварительно заставив де- теи выпить стакан самогонки на двоих. И от этих воспоминании что-то помутилось у Тимофея в глазах. Словно снова хлебнул он тои горючеи жидкости. . Мешок выпал. Он протянул руки, обхватил худое родное и еще чем-то незнакомым. Уперся лицом в грубую ткань на груди. Заплакал, не стыдясь и не сдерживая се- бя, забыв о завете матери, всхлипывая от нахлынувшего незнакомого отчаяния, завопил: П-п-п-рро-о-о-о-ошенька... м-м-мы… те-бя… Хотел поднять голову, но брат прижал ее к себе. Смотрел сверху вниз и гладил, и гладил по волосам, отчего они станови- лись мокрыми, словно накрапывал грибнои летнии дож- дик. 186

Вера СЫТНИК Дипломант КРАЛЯ Нет, нет, нет! полушепотом, скоро и горячо говорила Соня, отстраняя от себя настоичивые руки Константина, которыи сначала попытался задрать ее узкое шелковое платье, но, услышав, что рвет его, стал тянуть через пле- чи вниз. Соня отворачивалась от его прекрасного лица и уже с трудом справлялась с собои. Чувствовала, еще ми- нута – и она упадет вместе с ним на траву рядом с этим роскошным дубом, к теплои коре которого она прислони- лась спинои, слабо сопротивляясь тому, что надвигалось на нее с каждои минутои. – Но почему? спросил Костя, крепко повернув голову девушки к себе. Он остановился на секунду, тяжело дыша и глубоко вглядываясь в Сонины глаза, поимав их своим твердым, сильным взглядом. – Ведь я вам нравлюсь? Очень, шепнула ему в губы Соня, страшно покрасне- ла и серьезно добавила: Я полюбила вас, как только увидела. Вчера. На танцах. Так в чем же дело? чуть насмешливо спросил . Ни в чем, согласилась Соня и помогла ему справиться с, бегущеи от выреза к подолу платья. Одним быстрым дви- жением она распахнула и сбросила его с себя, поразив Константина отсутствием притворства и белизнои своего тела. Окинув грудь девушки восхищенным взглядом, он рухнул на колени, обнимая Соню за ноги и целуя ее в го- рячии, дрожащии живот... 187

Через несколько минут они лежали, плечом к плечу, на , виднеющееся между верхушками лохматых деревьев, и , блестевшая на солнце тонкими, короткими брызгами, чирикали воробьи, чем-то хвастаясь друг перед другом, стрекотали сороки, перелетая с одного дерева на другое, что-то близко шуршало в траве и откуда-то доносились звуки ржавых качелеи… В эту часть старого парка никто из отдыхающих не ходил, здесь давно не было скамеек, и ведущие сюда дорожки, некогда выложенные большими квадратными плитами, разрушились, представляя собои нагромождение камнеи, которые им пришлось обходить, чтобы пробраться в этот потаенныи уголок, где в совет- ские времена, видимо, стояла беседка, о неи напоминал полусгнившии фундамент невдалеке от дуба. и осень, и что в школе, где она третии год работает важных перед началом учебного года. А она задержалась в отпуске, заехав от родителеи в этот санатории по их совету – попить минеральнои воды. Вода оказалась снос- нои, а все остальное скукои! Но сеичас это было неважно. Недолгие десять днеи, которые она с таким трудом вы- просила у завуча, поговорив с начальницеи в начале ав- густа по телефону, подошли к концу. А я вам нравлюсь? спросила Соня, поворачивая голо- ву к Константину и с любовью разглядывая его четкии !» прямои нос, такие идеальные носы рисовала Со- нина младшая сестра, ученица художественнои школы; разогретые поцелуями губы под жесткими усами, такими 188

,и удивительно круглыи, мягкии в своих очертаниях, под- бородок. Милыи! Милыи! Дорогои! Нравитесь, после небольшои паузы ответил еи Кон- стантин, приподнимаясь на локте, и новым, серьезным взглядом вглядываясь в Сонино порозовевшее от недав- него события лицо. Почему вы не предупредили меня о том, что я у вас первыи мужчина? строго спросил он. А разве об этом нужно предупреждать? удивилась Соня, садясь к нему спинои и начиная одеваться. Застег- нув платье, она оглянулась, ища выпавшую из прически заколку, нашла ее рядом, в траве и, расставив согнутые в локтях руки в стороны, принялась неторопливо уклады- вать свои волосы длинные, пепельного цвета. Несколь- ко движении и они образовали небольшую, но крепкую «. Это изгиб шеи и красивыи затылок. Об этом подумал Костя, , такую независимую на вид. Сильное раздражение вдруг овладело им. Ему показалось, что его обманули. Намерен- но, с непонятным для него умыслом. А он ненавидел об- ман. Сколько вам лет? спросил он, почти не скрывая сво- еи неприязни к девушке, сидевшеи на его рубашке. Это было ненормально: после нескольких минут жар- кои, искреннеи страсти разве тело может обмануть? он смотрит на нее, как на коварную обманщицу, имею- щую, возможно, далеко идущие планы! Двадцать пять, ответила Соня. , заметил недовольно Костя, поражаясь про себя, как 189

-то скоростное время! Он тоже сел. Согласна. Я осознавала. Но ведь я призналась, что по- любила вас, сказала Соня простодушно и, обернувшись, улыбнулась Косте улыбкои, от которои у него побежали мурашки по коже. Ну, конечно! Издевается над ним, проверяя его впечат- лительность, ведь не могут же ее слова означать правду! И он и крепло в его душе. Ты же не знаешь меня, может быть, я последнии про- щелыга? И старше тебя! В конце концов, я, может быть, женат? произнес он высокомерно, почти утвердитель- но и потянулся за рубашкои, пытаясь вытащить ее из- под Сони. Зачем мне знать? Я вижу твои глаза! Ты не прощелы- га, и ты не женат. Даже никогда не был, а ведь тебе… Соня оперлась на выпрямленные за спинои руки и по- глядела сбоку на Костю. Тебе лет тридцать пять, сказала она уверенно. платье и, стоя поочередно то на однои, то на другои ноге, вытряхнула мусор из босоножек. Надев их, выпря- милась перед Константином. Тридцать два, хмуро уточнил он, разглядывая ее крепкие щиколотки и обтянутые плотным шелком , а кисти узкие, трогательные. Глаза сияют. Просто горят! Черт знает что такое! Мне не хочется ее от себя отпус- кать!» подумал он, отводя от нее взгляд. 190

Ужин скоро, поидем? спросила Соня и протянула ему руку. Миролюбивыи жест Сони, ее слабая, изящная рука, весь ее лица, взбесили Константина. Зачем же ты прикидываешься?! Обманываешь? Разыг- рываешь из себя светскую львицу?! гневно спросил он Соню, намекая на ее вчерашнее поведение на музыкаль- ном вечере, где они, столкнувшись взглядами, долго рас- сматривали друг друга, разделенные танцевальным , знакомился с обстановкои, а Соня, окруженная не- сколькими мужчинами, громко и весело смеялась, притя- гивая к себе общие взгляды. Во время танца она шалов- ливо перебегала от одного кавалера к другому и ушла под ручку с высоким квазимодо в ярком, пестром пиджа- ке. Каково же было их удивление, когда они встретились сидела Соня, притихшая, скромная, совсем непохожая на себя вчерашнюю. И потом за обедом, и – вот на этои про- гулке… Тоже мне… краля! – Костя скривил презрительно губы и встал, отстраняясь от Сонинои руки. Соня внимательно на него посмотрела, словно раздумы- вая не ошиблась ли она в своем выборе, повернулась и убежала. Что за пошлость! Чертовщина! выругался Констан- тин, быстро одеваясь, застегиваясь на ходу и не 191

, знаем мы таких, которые ездят по военным санаториям! Охотницы! Но когда он пришел в столовую, Сони там не было, а утром на ее месте сидела пожилая дама, вся в кольцах и браслетах, которые она то и дело поправляла. С ненавистью глянув на толстые руки женщины, Костя оставил свои завтрак и подошел к администратору, . закончилось ее пребывание здесь. Нет, на ужин не прихо- дила. Наверное, уехала с последним автобусом. того, чтобы радоваться, что все решилось само собои, он к себе и стараясь не приближаться к тому месту, где они были с Сонеи, и все пытался вспомнить ее лицо. Странно, но лицо ускользало. Он видел одни ее лучистые глаза, цвета которых не помнил, и темные брови над ни- ми. Едва проступив, физиономия исчезала. Перед обедом он зашел в администрацию. Без труда узнал фамилию и адрес Сони, купил билет на самолет и вечером того же дня уехал из санатория, решив подождать утреннего реи- са прямо в аэропорту. Устроился в пластмассовом синем кресле у окна, чтобы видеть летное поле, склонил голову к плечу и мгновенно уснул сном здорового молодого человека, знающего, что впереди его ждет счастье. Утром проснулся, чувствуя се- бя разбитым, долго разминал тело, потягиваясь и пово- рачиваясь в разные стороны, сходил в туалетную комна- ту и, услышав объявление, направился к стоике , задумавшись, посреди зала, достал из кармана билет, 192

, скомкав, бросил в мусорную урну. Выбежал торопливо и к завтраку. 193

Лилия БАКЛАНОВА Дипломант ПРИТЧА ПРО МАСТЕРА И ЕГО УЧЕНИКА В одном восточном монастыре учитель заканчивал обу- чать своего ученика. сказал он. учителю. И тот начал: разносится его грохот и эхом возвращается со спины. Подминает воиско под себя все, что оказывается на его цветом красится. Кормят человека поля, но в пыль перемалываются зерна под ногами воиска. Превращается поле в безжизненную пустыню, желтыи песок растоптан- ных колосьев остается позади. в знои, дает кров живности. Но и ее не щадит воиско: пере- тираются в щепки деревья, из гнезд разлетаются птицы, бегут прочь звери, кричат они раненым криком. Пустошь остается на месте рощи. и дарует земле жизнь. Идет по нему воиско – гребнями рас- ходится из берегов вода, становится озеро трясинои, не испить больше чистои воды. пожаром – пламя оставляет после себя головешки и выжженную черную землю. Разносится ветром зола, се- рым становится воздух. 194

Было время, чтобы снарядить воиско в путь, и каждыи снабдил его своим оружием, теперь же время идти по его воиско и кто примкнул к нему? Кто командует им и чего он марше и кто остановит его? Что будет, если воиско будет зависеть твои мир». Погрузился ученик в раздумья. Но не смог он наити от- ветов до конца дня. Думал он и целую ночь, не уснул и до рассвета, ничего не ел весь следующии день, а затем еще один. Так и просидел в размышлениях. И тут на подоконник птица села. Отворил ученик окно и стал смотреть во двор. Вглядывался, наблюдал и, нако- нец, выбежал на улицу и скрылся в тени сливовых дере- вьев. к учителю. «Мастер. Благодарю тебя за твои урок. к воиску гордыня и ненависть. Грохотом и эхом разно- сятся отголоски моих поступков, объятых ими. Мои ум и поработить то, что противится его воле. Колосья на полях – это зерна здравого смысла; предрас- судки ума топчут мудрость, оставляя после себя пусты- ню. Ум желает командовать сердцем, и хочет он торже- ства своеи правоты любои ценои. Силы на борьбу черпа- ет остатка – пересыхает изобильная душа, как и превраща- ется в болото озеро. И тогда плачет она подобно голосам птиц и животных, бегущих из своих домов. Вот так дале- ко готово заити воиско, потому что нет ничего свирепеи 195

и беспощаднеи, чем ярость ослепленного человека. Она испепеляет любовь, которая созидает мир подобно тому, как сотнями рук возводятся города. Остаются после на сердце выжженные раны, как и земля чернеет под руина- ми сожженных поселении. Небеса – это помыслы и мечты, каковы они – таково и мое небо. Когда голос сердца тих, а страха громок, тогда метает он в небо копья, но возвращаются копья острием вниз, пока не упадет сам человек, сраженныи собствен- нои яростью. Так поражают воду молнии, ведь гладь озе- ра – и есть душа, на которои помыслы отражаются соде- янным». «Ты смог истолковать смысл, – произнес учитель. – Как удалось тебе наити ответы?» «Мастер, я просидел в уединении три дня, но мои раз- день на природе, наблюдая за неи, и увидел ответы». Учитель кивнул: «Продолжаи», – сказал он. «Природа восполняет себя сама, потому что в основе ее лежит жизнь. Жизнь – вольная, жизнь – неугомонная. Я услышал ее рассказ о том, что же было после шествия то- го воиска. Воиско оставило после себя безжизненную пустыню… Но падают первые капли дождя, и вот уже в самом цен- тре желтои пустыни пробивается росток. Будущии хлеб. Зеленым цветом вновь окрашиваются просто- ры, ликует жизнь яркими красками. напиваются корни влагои, наливаются силами, прораста- ют от пеньков ветви, разносятся семена шишек – и вновь воз- 196

вращаются, чтобы свить новые гнезда, еще больше и вы- ше. Наполняется роща голосами диких звереи – голосит лес, ликует жизнь звуками. . под- земные источники бьют ключами, заполняются ими бе- рега. Разрастаются водоросли, дают они пищу рыбам и живности, омывает вода и руки, и лица, эхом разносится небо и земля у поверхности озера, ликует жизнь любовью. Некогда сожженные города возвращаются: очищается ветрами серыи воздух, развеян начисто пепел, обретают людеи, приветствующих жизнь. Ликует жизнь сози- данием. Ликует жизнь! Ликует! Как благодатна жизнь в своем животворящем движе- нии. Сколько еще живого привнесет она собои, и в этом она неостановима. Жизнь – это жизнь, ею никто не ко- мандует, и все, что дышит ею, живет. И так всему жить в единении. Было время, чтобы снарядить жизнь в путь, и каждыи снабдил ее своим даром, теперь же время идти по ее следам и собирать плоды. ,я увидел, как гармонична природа, и потому она единст- венная не возводит в уме вопросов. Зато она являет со- бои ответы. На все. В них заключен мир». «Что же, – произнес учитель, – ты порадовал меня. От- ныне я нарекаю тебя мастером: ты можешь покинуть мо- свои посох, указал на широкую дорогу и добавил: «Знаи, 197

когда ты учитель, какои бы дорогои ты ни пошел, к тебе всегда примкнут последователи. Поэтому будь внимате- лен при выборе пути, потому что тебе решать, присоеди- ниться к воиску или вступить в жизнь». Ученик взял посох и задумался. Он посмотрел на мона- стырь и на открытую перед ним, уводящую к горизонту, дорогу. И тогда он вернул учителю его посох и сказал: «Мастер, благодарю тебя за твои наставления и добро- ту деревьев. Я поиду налегке и в их тени я наиду свои посох. И коли чисты будут мои помыслы – станет благосклон- ным и небо, и под ним я повстречаю своих учеников». Он поклонился мастеру и скрылся в сливовои роще. И каждыи день шелест листвы рассказывал учителю о странствиях его ученика. 198

199

Любовь ШУБНАЯ Лауреат 1-ои степени ТУЧКА СОЛНЫШКО ЗАКРЫЛА Тучка солнышко закрыла, Стало все вокруг уныло: Двор унылыи, даже кошка Стала грустною немножко. Ровным строем – как солдаты – Муравьи спешат куда-то. Очень грустная ворона Смотрит с ветки удивленно. В тучке, прямо надо мнои, Дремлет дождик проливнои. ГЕНЕРАЛЬНАЯ УБОРКА Генеральную уборку Мама объявила. Только что это такое – Объяснить забыла. Федя шепчет: – Интересно! К нам приедет генерал! У меня ни разу в детскои Генерал не убирал! 200