Ryzhkova_Literature_6

В спокойно тяготеющей крупной листве каштанов стояли белые шишки цветов, их аромат мешался с запахом росы и смолы. Тропинка, усеянная выступами скользких корней, то падала, то взбиралась на склон. Ассоль чувствовала себя как дома; здоровалась с деревьями, как с людьми, то есть пожимая их широкие листья. Она шла, шепча то мыслен но, то словами: «Вот ты, вот другой ты; много же вас, брат цы мои! Я иду, братцы, спешу, пустите меня! Я вас узнаю всех, всех помню и почитаю». «Братцы» величественно гла дили её чем могли: листьями — и родственно скрипели в ответ. Она выбралась, перепачкав ноги землёй, к обрыву над морем и встала на краю обрыва, задыхаясь от поспешной ходьбы. Глубокая непобедимая вера, ликуя, пенилась и шумела в ней. Она разбрасывала её взглядом за горизонт, откуда лёгким шумом береговой волны возвращалась она обратно, гордая чистотой полёта. Тем временем море, обве дённое по горизонту золотой нитью, ещё спало; лишь под обрывом, в лужах береговых ям, вздымалась и опадала вода. Стальной у берега цвет спящего океана переходил в синий и чёрный. За золотой нитью небо, вспыхивая, сияло огром ным веером света; белые облака тронулись слабым румян цем. Тонкие, божественные цвета светились в них. На чёр ной дали легла уже трепетная снежная белизна; пена блес тела, и багровый разрыв, вспыхнув средь золотой нити, бро сил по океану, к ногам Ассоль, алую рябь. Она села, подобрав ноги, с руками вокруг колен. Внима тельно наклоняясь к морю, смотрела она на горизонт боль шими глазами, в которых не осталось уже ничего взросло го, — глазами ребёнка. Всё, чего она ждала так долго и го рячо, делалось там — на краю света. Она видела в стране далёких пучин подводный холм; от поверхности его струи лись вверх вьющиеся растения; среди их круглых листьев, пронизанных у края стеблем, сияли причудливые цветы. Верхние листья блестели на поверхности океана; тот, кто ничего не знал, как знала Ассоль, видел лишь трепет и блеск. Из заросли поднялся корабль; он всплыл и остановился по самой середине зари. Из этой дали он был виден ясно, как 151

облака. Разбрасывая веселье, он пылал, как вино, роза, кровь, уста, алый бархат и пунцовый огонь. Корабль шёл прямо к Ассоль. Крылья пены трепетали под мощным на пором его киля; уже встав, девушка прижала руки к груди, как чудная игра света перешла в зыбь; взошло солнце, и яркая полнота утра сдёрнула покровы с всего, что ещё не жилось, потягиваясь на сонной земле. Девушка вздохнула и осмотрелась. Музыка смолкла, но Ассоль была ещё во власти её звонкого хора. Это впечатле ние постепенно ослабевало, затем стало воспоминанием и, наконец, просто усталостью. Она легла на траву, зевнула и, блаженно закрыв глаза, уснула — понастоящему, крепким, как молодой орех, сном, без заботы и сновидений. Её разбудила муха, бродившая по голой ступне. Беспо койно повертев ножкой, Ассоль проснулась; сидя, закалы вала она растрёпанные волосы, поэтому кольцо Грэя на помнило о себе, но, считая его не более, как стебельком, застрявшим меж пальцев, она распрямила их; так как помеха не исчезла, она нетерпеливо поднесла руку к гла зам и выпрямилась, мгновенно вскочив с силой брызнув шего фонтана. На её пальце блестело лучистое кольцо Грэя, как на чу жом, — своим не могла признать она в этот момент, не чув ствовала палец свой. «Чья это шутка? Чья шутка? — стре мительно вскричала она. — Разве я сплю? Может быть, на шла и забыла?» Схватив левой рукой правую, на которой было кольцо, с изумлением осматривалась она, пытая взгля дом море и зелёные заросли; но никто не шевелился, никто не притаился в кустах, и в синем, далеко озарённом море не было никакого знака, и румянец покрыл Ассоль, а голоса сердца сказали вещее «да». Не было объяснений случивше муся, но без слов и мыслей находила она их в странном чув стве своём, и уже близким ей стало кольцо. Вся дрожа, сдёр нула она его с пальца, держа в пригоршне, как воду, рас смотрела его она — всею душою, всем сердцем, всем лико ванием и ясным суеверием юности, — затем, спрятав за лиф, Ассоль уткнула лицо в ладони, изпод которых неудер 152

жимо рвалась улыбка, и, опустив голову, медленно пошла обратной дорогой. Так — случайно, как говорят люди, умеющие читать и писать, — Грэй и Ассоль нашли друг друга утром летнего дня, полного неизбежности. V. Боевые приготовления Когда Грэй поднялся на палубу «Секрета», он несколь ко минут стоял неподвижно, поглаживая рукой голову сза ди на лоб, что означало крайнее замешательство. Рассеян ность — облачное движение чувств — отражалось в его лице бесчувственной улыбкой лунатика. Его помощник, Пантен, 1 шёл в это время по шканцам с тарелкой жареной рыбы; увидев Грэя, он заметил странное состояние капитана. — Вы, быть может, ушиблись? — осторожно спросил он. — Где были? Что видели? Впрочем, это, конечно, ваше 3 2 дело. Маклер предлагает выгодный фрахт , с премией. Да что с вами такое?.. — Благодарю, — сказал Грэй, вздохнув, — как развязан ный. — Мне именно недоставало звуков вашего простого, ум ного голоса. Это как холодная вода. Пантен, сообщите людям, что сегодня мы поднимаем якорь и переходим в устье Лили аны, миль десять отсюда. Её течение перебито сплошными мелями. Проникнуть в устье можно лишь с моря. Придите за картой. Лоцмана не брать. Пока всё… Да, выгодный фрахт мне нужен, как прошлогодний снег. Можете передать это маклеру. Я отправляюсь в город, где пробуду до вечера. — Что же случилось? — Решительно ничего, Пантен. Я хочу, чтобы вы при няли к сведению моё желание избегать всяких расспросов. Когда наступит момент, я сообщу вам, в чём дело. Матро сам скажите, что предстоит ремонт; что местный док занят. 1 Шканцы — средняя часть верхней палубы корабля. ’ 2 Маклер — посредник при заключении торговых сделок. ’ 3 Фрахт — плата за перевозку груза. 153

— Хорошо, — бессмысленно сказал Пантен в спину ухо дящего Грэя. — Будет исполнено. Хотя распоряжения капитана были вполне толковы, по мощник вытаращил глаза и беспокойно помчался с тарел кой к себе в каюту, бормоча: «Пантен, тебя озадачили. Не хочет ли он попробовать контрабанды? Не выступаем ли мы под чёрным флагом пирата?» Но здесь Пантен запутался в самых диких предположениях. Пока он нервически унич тожал рыбу, Грэй спустился в каюту, взял деньги и, пере ехав бухту, появился в торговых кварталах Лисса. Теперь он действовал уже решительно и покойно, до ме лочи зная всё, что предстоит на чудном пути. Каждое дви жение — мысль, действие — грело его тонким наслаждени ем художественной работы. Его план сложился мгновенно и выпукло. Его понятия о жизни подверглись тому послед нему набегу резца, после которого мрамор спокоен в своём прекрасном сиянии. Грэй побыл в трёх лавках, придавая особенное значение точности выбора, так как мысленно видел уже нужный цвет и оттенок. В двух первых лавках ему показали шелка базар ных цветов, предназначенные удовлетворить незатейливое тщеславие; в третьей он нашёл образцы сложных эффектов. Хозяин лавки радостно суетился, выкладывая залежавшие ся материи, но Грэй был серьёзен, как анатом. Он терпели во разбирал свёртки, откладывал, сдвигал, развёртывал и смотрел на свет такое множество алых полос, что прилавок, заваленный ими, казалось, вспыхнет. На носок сапога Грэя легла пурпурная волна; на его руках и лице блестел розовый отсвет. Роясь в лёгком сопротивлении шёлка, он различал цвета: красный, бледный, розовый и розовый тёмный, гус тые закипи вишнёвых, оранжевых и мрачнорыжих тонов; здесь были оттенки всех сил и значений, различные в сво ём мнимом родстве, подобно словам: «очаровательно» — «прекрасно» — «великолепно» — «совершенно»; в складках таились намёки, недоступные языку зрения, но истинный алый цвет долго не представлялся глазам нашего капитана; что приносил лавочник было хорошо, но не вызывало ясного 154

и твёрдого «да». Наконец, один цвет привлёк обезоруженное внимание покупателя; он сел в кресло к окну, вытянул из шумного шёлка длинный конец, бросил его на колени и, раз валясь, с трубкой в зубах, стал созерцательно неподвижен. Этот совершенно чистый, как алая утренняя струя, пол ный благородного веселья и царственности цвет являлся именно тем гордым цветом, какой разыскивал Грэй. В нём не было смешанных оттенков огня, лепестков мака, игры фио летовых или лиловых намёков; не было также ни синевы, ни тени, ничего, что вызывает сомнение. Он рдел, как улыбка, прелестью духовного отражения. Грэй так задумался, что позабыл о хозяине, ожидавшем за его спиной с напряжени ем охотничьей собаки, сделавшей стойку. Устав ждать, тор говец напомнил о себе треском оторванного куска материи. — Довольно образцов, — сказал Грэй, вставая, — этот шёлк я беру. — Весь кусок? — почтительно сомневаясь, спросил тор говец. Но Грэй молча смотрел ему в лоб, отчего хозяин лав ки сделался немного развязнее. — В таком случае, сколько метров? Грэй кивнул, приглашая повременить, и высчитал ка рандашом на бумаге требуемое количество. — Две тысячи метров. — Он с сомнением осмотрел пол ки. — Да, не более двух тысяч метров. — Две? — сказал хозяин, судорожно подскакивая, как пру жинный. — Тысячи? Метров? Прошу вас сесть, капитан. Не желаете ли взглянуть, капитан, образцы новых материй? Как вам будет угодно. Вот спички, вот прекрасный табак; прошу вас. Две тысячи… две тысячи по… — Он сказал цену, имеющую такое же отношение к настоящей, как клятва к простому «да», но Грэй был доволен, так как не хотел ни в чём торговать ся. — Удивительный, наилучший шёлк, — продолжал лавоч ник, — товар вне сравнения, только у меня найдёте такой. Когда он, наконец, весь изошёл восторгом, Грэй догово рился с ним о доставке, взяв на свой счёт издержки, упла тил по счёту и ушёл, провожаемый хозяином с почестями китайского короля. Тем временем через улицу от того места, 155

где была лавка, бродячий музыкант, настроив виолончель, заставил её тихим смычком говорить грустно и хорошо; его товарищ, флейтист, осыпал пение струи лепетом горлового свиста; простая песенка, которою они огласили дремлющий в жаре двор, достигла ушей Грэя, и тотчас он понял, что сле дует ему делать дальше. Вообще все эти дни он был на той счастливой высоте духовного зрения, с которой отчётливо замечались им все намёки и подсказы действительности; ус лыша заглушаемые ездой экипажей звуки, он вошёл в центр важнейших впечатлений и мыслей, вызванных, сообразно его характеру, этой музыкой, уже чувствуя, почему и как выйдет хорошо то, что придумал. Миновав переулок, Грэй прошёл в ворота дома, где состоялось музыкальное выступ ление. К тому времени музыканты собрались уходить; высо кий флейтист с видом забитого достоинства благодарно ма хал шляпой тем окнам, откуда вылетали монеты. Виолон чель уже вернулась под мышку своего хозяина; тот, вытирая вспотевший лоб, дожидался флейтиста. — Ба, да это ты, Циммер! — сказал ему Грэй, призна вая скрипача, который по вечерам веселил своей прекрас ной игрой моряков, гостей трактира «Деньги на бочку».— Как же ты изменил скрипке? — Досточтимый капитан, — самодовольно возразил Циммер, — я играю на всём, что звучит и трещит. В моло дости я был музыкальным клоуном. Теперь меня тянет к искусству, и я с горем вижу, что погубил незаурядное даро вание. Поэтомуто я, из поздней жадности, люблю сразу двух: виолу и скрипку. На виолончели играю днём, а на скрипке по вечерам, то есть как бы плачу, рыдаю о погиб шем таланте. Не угостите ли винцом, а? Виолончель — это моя Кармен, а скрипка… — Ассоль, — сказал Грэй. Циммер не расслышал. — Да, — кивнул он, — соло на тарелках или медных трубочках — другое дело. Впрочем, что мне?! Пусть крив ляются паяцы искусства — я знаю, что в скрипке и виолон чели всегда отдыхают феи. 156

— А что скрывается в моём «турлюрлю»? — спросил подошедший флейтист, рослый детина с бараньими голубы ми глазами и белокурой бородой. — Нука, скажи? — Смотря по тому, сколько ты выпил с утра. Иногда — птица, иногда — спиртные пары. Капитан, это мой ком паньон Дусс; я говорил ему, как вы сорите золотом, когда пьёте, и он заочно влюблён в вас. — Да, — сказал Дусс, — я люблю жест и щедрость. Но я хитёр, не верьте моей гнусной лести. — Вот что, — сказал, смеясь, Грэй, — у меня мало вре мени, а дело не терпит. Я предлагаю вам хорошо заработать. Соберите оркестр, но не из щёголей с парадными лицами мертвецов, которые в музыкальном буквоедстве или — что ещё хуже — в звуковой гастрономии забыли о душе музы ки и тихо мертвят эстрады своими замысловатыми шума ми, — нет. Соберите своих, заставляющих плакать простые сердца, кухарок и лакеев; соберите своих бродяг. Море и лю бовь не терпят педантов. Я с удовольствием посидел бы с вами, и даже не с одной бутылкой, но нужно идти. У меня много дела. Возьмите это и пропейте за букву А. Если вам нравится моё предложение, приезжайте повечеру на «Сек рет»; он стоит неподалёку от головной дамбы. — Согласен! — вскричал Циммер, зная, что Грэй платит, как царь. — Дусс, кланяйся, скажи «да» и верти шляпой от радости! Капитан Грэй хочет жениться! — Да, — просто сказал Грэй. — Все подробности я вам сообщу на «Секрете». Вы же… — За букву А! — Дусс, толкнув локтём Циммера, под мигнул Грэю. — Но… как много букв в алфавите! Пожалуй те чтонибудь и на фиту… Грэй дал ещё денег. Музыканты ушли. Тогда он зашёл в комиссионную контору и дал тайное поручение за крупную сумму — выполнить срочно, в течение шести дней. В то вре мя как Грэй вернулся на свой корабль, агент конторы уже садился на пароход. К вечеру привезли шёлк; пять парус ников, нанятых Грэем, поместились с матросами; ещё не вернулся Летика и не прибыли музыканты; в ожидании их Грэй отправился потолковать с Пантеном. 157

Следует заметить, что Грэй в течение нескольких лет плавал с одним составом команды. Вначале капитан удив лял матросов капризами неожиданных рейсов, остановок — иногда месячных — в самых неторговых и безлюдных мес тах, но постепенно они прониклись «грэизмом» Грэя. Он часто плавал с одним балластом, отказываясь брать выгод ный фрахт только потому, что не нравился ему предложен ный груз. Никто не мог уговорить его везти мыло, гвозди, части машин и другое, что мрачно молчит в трюмах, вызы вая безжизненные представления скучной необходимости. Но он охотно грузил фрукты, фарфор, животных, пряности, чай, табак, кофе, шёлк, ценные породы деревьев: чёрное, сандал, пальму. Всё это отвечало аристократизму его вооб ражения, создавая живописную атмосферу; не удивительно, что команда «Секрета», воспитанная таким образом в духе своеобразности, посматривала несколько свысока на все иные суда, окутанные дымом плоской наживы. Всётаки на этот раз Грэй встретил вопросы в физиономиях; самый ту пой матрос отлично знал, что нет надобности производить ремонт в русле лесной реки. Пантен, конечно, сообщил им приказание Грэя; когда тот вошёл, помощник его докуривал шестую сигару, бродя по каюте, ошалев от дыма и натыкаясь на стулья. Наступал вечер; сквозь открытый иллюминатор торчала золотистая балка света, в которой вспыхнул лакированный козырёк капитанской фуражки. — Всё готово, — мрачно сказал Пантен. — Если хотите, можно поднимать якорь. — Вы должны бы, Пантен, знать меня несколько луч ше, — мягко заметил Грэй. — Нет тайны в том, что я делаю. Как только мы бросим якорь на дно Лилианы, я расскажу всё, и вы не будете тратить так много спичек на плохие си гары. Ступайте, снимайтесь с якоря. Пантен, неловко усмехаясь, почесал бровь. — Это, конечно, так, — сказал он. — Впрочем, я — ничего. Когда он вышел, Грэй посидел несколько времени, не подвижно смотря в полуоткрытую дверь, затем перешёл 158

к себе. Здесь он то сидел, то ложился; то, прислушиваясь к треску брашпиля, выкатывающего громкую цепь, сбирал ся выйти на бак, но вновь задумывался и возвращался к сто лу, чертя по клеёнке пальцем прямую быструю линию. Удар кулаком в дверь вывел его из маниакального состояния; он повернул ключ, впустив Летику. Матрос, тяжело дыша, ос тановился с видом гонца, вовремя предупредившего казнь. — «Летика, Летика»,— сказал я себе, — быстро заго ворил он, — когда я с кабельного мола увидел, как танцу ют вокруг брашпиля наши ребята, поплёвывая в ладони. У меня глаз, как у орла. И я полетел; я так дышал на лодоч ника, что человек вспотел от волнения. Капитан, вы хоте ли оставить меня на берегу? — Летика, — сказал Грэй, присматриваясь к его крас ным глазам, — я ожидал тебя не позже утра. Лил ли ты на затылок холодную воду? — Лил. Не столько, сколько было принято внутрь, но лил. Всё сделано. — Говори. — Не стоит говорить, капитан; вот здесь всё записано. Берите и читайте. Я очень старался. Я уйду. — Куда? — Я вижу по укоризне глаз ваших, что ещё мало лил на затылок холодной воды. Он повернулся и вышел с странными движениями сле пого. Грэй развернул бумажку; карандаш, должно быть, дивился, когда выводил по ней чертежи, напоминающие расшатанный забор. Вот что писал Летика: «Сообразно инструкции. После пяти часов ходил по ули це. Дом с серой крышей по два окна сбоку; при нём огород. Означенная особа приходила два раза: за водой раз, за щеп ками для плиты два. По наступлении темноты проник взгля дом в окно, но ничего не увидел по причине занавески». Затем следовало несколько указаний семейного харак тера, добытых Летикой, видимо, путём застольного разго вора, так как меморий заканчивался несколько неожидан но словами: «В счёт расходов приложил малость своих». 159

Но существо этого донесения говорило лишь о том, что мы знаем из первой главы. Грэй положил бумажку в стол, свист нул вахтенного и послал за Пантеном, но вместо помощника явился боцман Атвуд, обдёргивая засученные рукава. — Мы отшвартовались у дамбы, — сказал он, — Пантен послал узнать, что вы хотите. Он занят, на него напали там какието люди с трубами, барабанами и другими скрипка ми. Вы звали их на «Секрет»? Пантен просит вас прийти, говорит — у него туман в голове. — Да, Атвуд, — сказал Грэй, — я, точно, звал музыкан тов; подите, скажите им, чтобы шли пока в кубрик. Далее будет видно, как их устроить. Атвуд, скажите им и коман де, что я выйду на палубу через четверть часа. Пусть собе рутся. Вы и Пантен, разумеется, тоже послушаете меня. Атвуд взвёл, как курок, левую бровь, постоял боком у двери и вышел. Эти десять минут Грэй провёл, закрыв ру ками лицо; он ни к чему не приготовлялся и ничего не рас считывал, но хотел мысленно помолчать. Тем временем его ждали уже все нетерпеливо и с любопытством, полным до гадок. Он вышел и увидел по лицам ожидание невероятных вещей, но так как сам находил совершающееся вполне ес тественным, то напряжение чужих душ отразилось в нём лёгкой досадой. — Ничего особенного, — сказал Грэй, присаживаясь на трап мостика. — Мы простоим в устье реки до тех пор, пока не сменим весь такелаж. Вы видели, что привезён красный шёлк; из него под руководством парусного мастера Блента смастерят «Секрету» новые паруса. Затем мы отправимся, но куда — не скажу; во всяком случае недалеко отсюда. Я еду к жене. Она ещё не жена мне, но будет ею. Мне нуж ны алые паруса, чтобы ещё издали, как условлено с нею, она заметила нас. Вот и всё. Как видите, здесь нет ничего таин ственного. И довольно об этом. — Да, — сказал Атвуд, видя по улыбающимся лицам матросов, что они приятно озадачены и не решаются гово рить. — Так вот в чём дело, капитан… Не нам, конечно, су дить об этом. Как желаете, так и будет. Я поздравляю вас. 160

— Благодарю! Грэй сильно сжал руку боцмана, но тот, сделав неверо ятное усилие, ответил таким пожатием, что капитан усту пил. После этого подошли все, сменяя друг друга застенчи вой теплотой взгляда и бормоча поздравления. Никто не крикнул, не зашумел — нечто не совсем простое чувствова ли матросы в отрывистых словах капитана. Пантен облег чённо вздохнул и повеселел — его душевная тяжесть раста яла. Один корабельный плотник остался чемто недоволен; вяло подержав руку Грэя, он мрачно спросил: — Как это вам пришло в голову, капитан? — Как удар твоего топора, — сказал Грэй. — Циммер! Покажи своих ребятишек. Скрипач, хлопая по спине музыкантов, вытолкнул из толпы семь человек, одетых крайне неряшливо. — Вот, — сказал Циммер, — это — тромбон; не играет, а палит, как из пушки. Эти два безусых молодца — фанфары; как заиграют, так сейчас же хочется воевать. Затем кларнет, корнетапистон и вторая скрипка. Все они — великие масте ра обнимать резвую приму, то есть меня. А вот и главный хо зяин нашего весёлого ремесла — Фриц, барабанщик. У бара банщика, знаете, обычно разочарованный вид, но этот бьёт с достоинством, с увлечением. В его игре есть чтото открытое и прямое, как его палки. Так ли всё сделано, капитан Грэй? — Изумительно, — сказал Грэй. — Всем вам отведено место в трюме, который на этот раз, значит, будет погружен 1 2 3 разными «скерцо» , «адажио» и «фортиссимо» . Разойди тесь. Пантен, снимайте швартовы, трогайтесь. Я вас сменю через два часа. ’ 1 Скерцо — инструментальная музыкальная пьеса в быстром темпе. ’ 2 Адажио — 1) медленный темп в музыке; 2) название музы кального сочинения в темпе адажио. ’ 3 Фортиссимо — от форте — громко, сильно; 1) ещё громче, ещё сильнее, чем форте; 2) место в музыкальном произведении, исполняемое таким образом, а также само исполнение. 161

Этих двух часов он не заметил, так как они прошли всё в той же внутренней музыке, не оставлявшей его сознания, как пульс не оставляет артерий. Он думал об одном, хотел одного, стремился к одному. Человек действия, он мыслен но опережал ход событий, жалея лишь о том, что ими нель зя двигать так же просто и скоро, как шашками. Ничто в спокойной наружности его не говорило о том напряжении чувства, гул которого, подобно гулу огромного колокола, бьющего над головой, мчался во всём его существе оглуши тельным нервным стоном. Это довело его, наконец, до того, что он стал считать мысленно: «Один… два… тридцать…» — и так далее, пока не сказал «тысяча». Такое упражнение подействовало: он был способен, наконец, взглянуть со сто роны на всё предприятие. Здесь несколько удивило его то, что он не может представить внутреннюю Ассоль, так как даже не говорил с ней. Он читал гдето, что можно, хотя бы смутно, понять человека, если, вообразив себя этим чело веком, скопировать выражение его лица. Уже глаза Грэя начали принимать несвойственное им странное выражение, а губы под усами складываться в слабую, кроткую улыбку, как, опомнившись, он расхохотался и вышел сменить Пан тена. Было темно. Пантен, подняв воротник куртки, ходил у компаса, говоря рулевому: «Лево четверть румба; лево. Стой: ещё четверть». «Секрет» шёл с половиною парусов при попутном ветре. — Знаете, — сказал Пантен Грэю, — я доволен. — Чем? — Тем же, чем и вы. Я всё понял. Вот здесь, на мости ке. — Он хитро подмигнул, светя улыбке огнём трубки. — Нука, — сказал Грэй, внезапно догадавшись, в чём дело, — что вы там поняли? — Лучший способ провезти контрабанду, — шепнул Пантен. — Всякий может иметь такие паруса, какие хочет. У вас гениальная голова, Грэй! — Бедный Пантен! — сказал капитан, не зная, сердить ся или смеяться. — Ваша догадка остроумна, но лишена 162

всякой основы. Идите спать. Даю вам слово, что вы ошиба етесь. Я делаю то, что сказал. Он отослал его спать, сверился с направлением курса и сел. Теперь мы его оставим, так как ему нужно быть одному. VI. Ассоль остаётся одна Лонгрен провёл ночь в море; он не спал, не ловил, а шёл под парусом без определённого направления, слушая плеск воды, смотря в тьму, обветриваясь и думая. В тяжёлые часы жизни ничто так не восстанавливало силы его души, как эти одинокие блужданья. Тишина, только тишина и безлюдье — вот что нужно было ему для того, чтобы все самые слабые и спутанные голоса внутреннего мира зазвучали понятно. Эту ночь он думал о будущем, о бедности, об Ассоль. Ему было крайне трудно покинуть её даже на время; кроме того, он боялся воскресить утихшую боль. Быть может, поступив на корабль, он снова вообразит, что там, в Каперне, его ждёт не умиравший никогда друг; и, возвращаясь, он будет под ходить к дому с горем мёртвого ожидания. Мери никогда больше не выйдет из дверей дома. Но он хотел, чтобы у Ас соль было что есть, решив поэтому поступить так, как при казывает забота. Когда Лонгрен вернулся, девушки ещё не было дома. Её ранние прогулки не смущали отца; на этот раз, однако, в его ожидании была лёгкая напряжённость. Похаживая из угла в угол, он, на повороте, вдруг сразу увидел Ассоль; вошед шая стремительно и неслышно, она молча остановилась пе ред ним, почти испугав его светом взгляда, отразившего возбуждение. Казалось, открылось её второе лицо — то ис тинное лицо человека, о котором обычно говорят только глаза. Она молчала, смотря в лицо Лонгрену так непонят но, что он быстро спросил: — Ты больна? Она не сразу ответила. Когда смысл вопроса коснулся, на конец, её духовного слуха, Ассоль встрепенулась, как ветка, тронутая рукой, и засмеялась долгим, ровным смехом тихого 163

торжества. Ей надо было сказать чтонибудь, но, как всегда, не требовалось придумывать — что именно; она сказала: — Нет, я здорова… Почему ты так смотришь? Мне весе ло. Верно, мне весело, но это оттого, что день так хорош. А что ты надумал? Я уж вижу по твоему лицу, что ты что то надумал. — Что бы я ни надумал, — сказал Лонгрен, усаживая де вушку на колени, — ты, я знаю, поймёшь, в чём дело. Жить нечем. Я не пойду снова в дальнее плавание, а поступлю на почтовый пароход, что ходит между Кассетом и Лиссом. — Да, — издалека сказала она, силясь войти в его забо ты и дело, но ужасаясь, что бессильна перестать радовать ся. — Это очень плохо. Мне будет скучно. Возвратись поско рей. — Говоря так, она расцветала неудержимой улыб кой. — Да, поскорей, милый; я жду. — Ассоль! — сказал Лонгрен, беря ладонями её лицо и поворачивая к себе. — Выкладывай, что случилось? Она почувствовала, что должна выветрить его тревогу, и, победив ликование, сделалась серьёзновнимательной, только в её глазах блестела ещё новая жизнь. — Ты странный, — сказала она. — Решительно ничего. Я собирала орехи. Лонгрен не вполне поверил бы этому, не будь он так за нят своими мыслями. Их разговор стал деловым и подроб ным. Матрос сказал дочери, чтобы она уложила его мешок, перечислил все необходимые вещи и дал несколько советов: — Я вернусь домой дней через десять, а ты заложи моё ружьё и сиди дома. Если кто захочет тебя обидеть — скажи: Лонгрен скоро вернётся. Не думай и не беспокойся обо мне: худого ничего не случится. После этого он поел, крепко поцеловал девушку и, вски нув мешок за плечи, вышел на городскую дорогу. Ассоль смотрела ему вслед, пока он не скрылся за поворотом; затем вернулась. Немало домашних работ предстояло ей, но она забыла об этом. С интересом лёгкого удивления осматрива лась она вокруг, как бы уже чужая этому дому, так влито му в сознание с детства, что, казалось, всегда носила его 164

в себе, а теперь выглядевшему подобно родным местам, по сещённым спустя ряд лет из круга жизни иной. Но чтото недостойное почудилось ей в этом своём отпоре, чтото не ладное. Она села к столу, на котором Лонгрен мастерил иг рушки, и попыталась приклеить руль к корме; смотря на эти предметы, невольно увидела она их большими, настоящи ми; всё, что случилось утром, снова поднялось в ней дрожью волнения, и золотое кольцо, величиной с солнце, упало че рез море к её ногам. Не усидев, она вышла из дома и пошла в Лисс. Ей совер шенно нечего было там делать; она не знала, зачем идёт, но не идти — не могла. По дороге ей встретился пешеход, же лавший разведать какоето направление; она толково объяс нила ему, что нужно, и тотчас же забыла об этом. Всю длинную дорогу миновала она незаметно, как если бы несла птицу, поглотившую всё её нежное внимание. У го рода она немного развлеклась шумом, летевшим с его огром ного круга, но он был не властен над ней, как раньше, ког да, пугая и забивая, делал её молчаливой трусихой. Она противостояла ему. Она медленно прошла кольцеобразный бульвар, пересекая синие тени деревьев, доверчиво и легко взглядывая на лица прохожих, ровной походкой, полной уверенности. Порода наблюдательных людей в течение дня замечала неоднократно неизвестную, странную на взгляд девушку, проходящую среди яркой толпы с видом глубокой задумчивости. На площади она подставила руку струе фон тана, перебирая пальцами среди отражённых брызг; затем, присев, отдохнула и вернулась на лесную дорогу. Обратный путь она сделала со свежей душой; в настроении мирном и ясном, подобно вечерней речке, сменившей, наконец, пёст рые зеркала дня ровным в тени блеском. Приближаясь к селению, она увидала того самого угольщика, которому по мерещилось, что у него зацвела корзина; он стоял возле по возки с двумя неизвестными мрачными людьми, покрыты ми сажей и грязью. Ассоль обрадовалась. — Здравствуй, Филипп, — сказала она, — что ты здесь делаешь? 165

— Ничего, муха. Свалилось колесо; я его поправил, те перь покуриваю да калякаю с нашими ребятами. Ты от куда? Ассоль не ответила. — Знаешь, Филипп, — заговорила она, — я тебя очень люблю и потому скажу только тебе. Я скоро уеду. Наверное, уеду совсем. Ты не говори никому об этом. — Это ты хочешь уехать? Куда же ты собралась? — изу мился угольщик, вопросительно раскрыв рот, отчего его борода стала длиннее. — Не знаю. — Она медленно осмотрела поляну под вя зом, где стояла телега, зелёную в розовом вечернем свете траву, чёрных молчаливых угольщиков и, подумав, приба вила: — Всё это мне неизвестно. Я не знаю ни дня, ни часа и даже не знаю куда. Больше ничего не скажу. Поэтому на всякий случай — прощай; ты часто меня возил. Она взяла огромную чёрную руку и привела её в состоя ние относительного трясения. Лицо рабочего разверзло тре щину неподвижной улыбки. Девушка кивнула, повернулась и отошла. Она исчезла так быстро, что Филипп и его при ятели не успели повернуть голову. — Чудеса, — сказал угольщик, — подика, пойми её. Чтото с ней сегодня… такое и прочее. — Верно, — поддержал второй, — не то она говорит, не то — уговаривает. Не наше дело. — Не наше дело, — сказал и третий, вздохнув. Затем все трое сели в повозку и, затрещав колесами по каменистой дороге, скрылись в пыли. VII. Алый «Секрет» Был белый утренний час; в огромном лесу стоял тонкий пар, полный странных видений. Неизвестный охотник, только что покинувший свой костёр, двигался вдоль реки; сквозь деревья сиял просвет её воздушных пустот, но при лежный охотник не подходил к ним, рассматривая свежий след медведя, направляющийся к горам. 166

Внезапный звук пронёсся среди деревьев с неожидан ностью тревожной погони; это запел кларнет. Музыкант, вый дя на палубу, сыграл отрывок мелодии, полной печального, протяжного повторения. Звук дрожал, как голос, скрываю щий горе; усилился, улыбнулся грустным переливом и обо рвался. Далёкое эхо смутно напевало ту же мелодию. Охотник, отметив след сломанной веткой, пробрался к воде. Туман ещё не рассеялся; в нём гасли очертания огром ного корабля, медленно повёртывающегося к устью реки. Его свёрнутые паруса ожили, свисая фестонами, расправля ясь и покрывая мачты бессильными щитами огромных складок; слышались голоса и шаги. Береговой ветер, пробуя дуть, лениво теребил паруса; наконец, тепло солнца произ вело нужный эффект; воздушный напор усилился, рассеял туман и вылился по реям в лёгкие алые формы, полные роз. Розовые тени скользили по белизне мачт и снастей, всё было белым, кроме раскинутых, плавно двинутых парусов — цве та глубокой радости. Охотник, смотревший с берега, долго протирал глаза, пока не убедился, что видит именно так, а не иначе. Корабль скрылся за поворотом, а он всё ещё стоял и смотрел; затем, молча пожав плечами, отправился к своему медведю. Пока «Секрет» шёл руслом реки, Грэй стоял у штурва ла, не доверяя руля матросу — он боялся мели. Пантен си дел рядом, в новой суконной паре, в новой блестящей фу ражке, бритый и смиренно надутый. Он попрежнему не чувствовал никакой связи между алым убранством и пря мой целью Грэя. — Теперь, — сказал Грэй, — когда мои паруса рдеют, ве тер хорош, а в сердце моём больше счастья, чем у слона при виде небольшой булочки, я попытаюсь настроить вас свои ми мыслями, как обещал в Лиссе. Заметьте — я не считаю вас глупым или упрямым, нет; вы — образцовый моряк, а это много стоит. Но вы, как и большинство, слушаете голо са всех нехитрых истин сквозь толстое стекло жизни; они кричат, но вы не услышите. Я делаю то, что существует, как старинное представление о прекрасном несбыточном, и что, 167

по существу, так же сбыточно и возможно, как загородная прогулка. Скоро вы увидите девушку, которая не может, не должна иначе выйти замуж, как только таким способом, какой развиваю я на ваших глазах. Он сжато передал моряку то, о чём мы хорошо знаем, закончив объяснение так: — Вы видите, как тесно сплетены здесь судьба, воля и свойство характеров; я прихожу к той, которая ждёт и мо жет ждать только меня, я же не хочу никого другого, кро ме неё, может быть, именно потому, что благодаря ей я по нял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так на зываемые чудеса своими руками. Когда для человека глав ное — получать дражайший пятак, легко дать этот пятак, но когда душа таит зерно пламенного растения — чуда, сде лай ему это чудо, если ты в состоянии. Новая душа будет у него и новая у тебя. Когда началь ник тюрьмы сам выпустит заключённого, когда миллиардер подарит писцу виллу, опереточную певицу и сейф, а жокей хоть раз попридержит лошадь ради другого коня, которому не везёт, — тогда все поймут, как это приятно, как невыра зимо чудесно. Но есть неменьшие чудеса: улыбка, веселье, прощение и — вовремя сказанное, нужное слово. Владеть этим — значит владеть всем. Что до меня, то наше начало — моё и Ассоль — останется нам навсегда в алом отблеске па русов, созданных глубиной сердца, знающего, что такое любовь. Поняли вы меня? — Да, капитан. — Пантен крякнул, вытерев усы акку ратно сложенным чистым платочком. — Я всё понял. Вы меня тронули. Пойду я вниз и попрошу прощения у Никса, которого вчера ругал за потопленное ведро. И дам ему таба ку — свой он проиграл в карты. Прежде чем Грэй, несколько удивлённый таким быст рым практическим результатом своих слов, успел чтолибо сказать, Пантен уже загремел вниз по трапу и гдето отда лённо вздохнул. Грэй оглянулся, посмотрев вверх; над ним ’ молча рвались алые паруса; солнце в их швах сияло пур пурным дымом. «Секрет» шёл в море, удаляясь от берега. 168

Не было никаких сомнений в звонкой душе Грэя — ни глу хих ударов тревоги, ни шума мелких забот; спокойно, как парус, рвался он к восхитительной цели; полный тех мыс лей, которые опережают слова. К полудню на горизонте показался дымок военного крейсера. Крейсер изменил курс и с расстояния полумили поднял сигнал «лечь в дрейф». — Братцы, — сказал Грэй матросам, — нас не обстреля ют, не бойтесь; они просто не верят своим глазам. Он приказал дрейфовать. Пантен, крича как на пожаре, вывел «Секрет» из ветра; судно остановилось, между тем как от крейсера помчался паровой катер с командой и лей тенантом в белых перчатках; лейтенант, ступив на палубу корабля, изумлённо оглянулся и прошёл с Грэем в каюту, откуда через час отправился, странно махнув рукой и улы баясь, словно получил чин, обратно к синему крейсеру. Повидимому, этот раз Грэй имел больше успеха, чем с про стодушным Пантеном, так как крейсер, помедлив, ударил по горизонту могучим залпом салюта, стремительный дым которого, пробив воздух огромными сверкающими мячами, развеялся клочьями над тихой водой. Весь день на крейсе ре царило некое полупраздничное остолбенение; настроение было неслужебное, сбитое — под знаком любви, о которой говорили везде — от салона до машинного трюма; а часовой минного отделения спросил проходящего матроса: — Том, как ты женился? — Я поймал её за юбку, когда она хотела выскочить от меня в окно,— сказал Том и гордо закрутил ус. Некоторое время «Секрет» шёл пустым морем, без бере гов; к полудню открылся далёкий берег. Взяв подзорную трубу, Грэй уставился на Каперну. Если бы не ряд крыш, он различил бы в окне одного дома Ассоль, сидящую за какой то книгой. Она читала; по странице полз зеленоватый жу чок, останавливаясь и приподнимаясь на передних лапах с видом независимым и домашним. Уже два раза был он не без досады сдунут на подоконник, откуда появлялся вновь до верчиво и свободно, словно хотел чтото сказать. На этот раз 169

ему удалось добраться почти к руке девушки, державшей угол страницы; здесь он застрял на слове «смотри», с сомне нием остановился, ожидая нового шквала, и действительно едва избег неприятности, так как Ассоль уже воскликнула: «Опять жучишка… дурак!..» — и хотела решительно сдуть гостя в траву, но вдруг случайный переход взгляда от одной крыши к другой открыл ей на синей морской щели улично го пространства белый корабль с алыми парусами. Она вздрогнула, откинулась, замерла; потом резко вско чила с головокружительно падающим сердцем, вспыхнув неудержимыми слезами вдохновенного потрясения. «Сек рет» в это время огибал небольшой мыс, держась к берегу углом левого борта; негромкая музыка лилась в голубом дне с белой палубы под огнём алого шёлка; музыка ритмических переливов, переданных не совсем удачно известными всем словами: «Налейте, налейте бокалы — и выпьем, друзья, за любовь…» В её простоте, ликуя, развёртывалось и рокотало волнение. Не помня, как оставила дом, Ассоль бежала уже к морю, подхваченная неодолимым ветром события; на первом углу она остановилась почти без сил; её ноги подкашивались, ды хание срывалось и гасло, сознание держалось на волоске. Вне себя от страха потерять волю, она топнула ногой и оправи лась. Временами то крыша, то забор скрывали от неё алые паруса; тогда, боясь, не исчезли ли они, как простой призрак, она торопилась миновать мучительное препятствие и, снова увидев корабль, останавливалась облегчённо вздохнуть. Тем временем в Каперне произошло такое замешатель ство, такое волнение, такая поголовная смута, какие не ус тупят эффекту знаменитых землетрясений. Никогда ещё большой корабль не подходил к этому берегу; у корабля были те самые паруса, имя которых звучало как издеватель ство; теперь они ясно и неопровержимо пылали с невин ностью факта, опровергающего все законы бытия и здраво го смысла. Мужчины, женщины, дети впопыхах мчались к берегу, кто в чём был; жители перекликались со двора в двор, наскакивали друг на друга, вопили и падали; скоро 170

у воды образовалась толпа, и в эту толпу стремительно вбе жала Ассоль. Пока её не было, её имя перелетало среди людей с нерв ной и угрюмой тревогой, с злобным испугом. Больше гово рили мужчины; сдавленно, змеиным шипеньем всхлипыва ли остолбеневшие женщины, но если уж которая начинала трещать — яд забирался в голову. Как только появилась Ассоль, все смолкли, все со страхом отошли от неё, и она осталась одна средь пустоты знойного песка, растерянная, пристыженная, счастливая, с лицом не менее алым, чем её чудо, беспомощно протянув руки к высокому кораблю. От него отделилась лодка, полная загорелых гребцов; среди них стоял тот, кого, как ей показалось теперь, она знала, смутно помнила с детства. Он смотрел на неё с улыб кой, которая грела и торопила. Но тысячи последних смеш Фрагмент ных страхов одолели Ассоль; смертельно боясь всего — ошиб фильма «Алые ки, недоразумений, таинственной и вредной помехи — она паруса» вбежала по пояс в тёплое колыхание волн, крича: «Я здесь, (1961) я здесь! Это я!» Тогда Циммер взмахнул смычком — и та же мелодия грянула по нервам толпы, но на этот раз полным, торжеству ющим хором. От волнения, движения облаков и волн, блес ка воды и дали девушка почти не могла уже различать, что движется: она, корабль или лодка, — всё двигалось, кружи лось и опадало. Но весло резко плеснуло вблизи неё; она подняла голо ву. Грэй нагнулся, её руки ухватились за его пояс. Ассоль зажмурилась; затем, быстро открыв глаза, смело улыбну лась его сияющему лицу и, запыхавшись, сказала: — Совершенно такой. — И ты тоже, дитя моё! — вынимая из воды мокрую дра гоценность, сказал Грэй. — Вот я пришёл. Узнала ли ты меня? Она кивнула, держась за его пояс, с новой душой и тре петно зажмуренными глазами. Счастье сидело в ней пуши стым котёнком. Когда Ассоль решилась открыть глаза, по качиванье шлюпки, блеск волн, приближающийся, мощно ворочаясь, борт «Секрета» — всё было сном, где свет и вода 171

качались, кружась, подобно игре солнечных зайчиков на струящейся лучами стене. Не помня как, она поднялась по трапу в сильных руках Грэя. Палуба, крытая и увешанная коврами, в алых выплесках парусов, была как небесный сад. И скоро Ассоль увидела, что стоит в каюте — в комнате, которой лучше уже не может быть. Тогда сверху, сотрясая и зарывая сердце в свой торже ствующий крик, вновь кинулась огромная музыка. Опять Ассоль закрыла глаза, боясь, что всё это исчезнет, если она будет смотреть. Грэй взял её руки, и, зная уже теперь, куда можно безопасно идти, она спрятала мокрое от слёз лицо на груди друга, пришедшего так волшебно. Бережно, но со сме хом, сам потрясённый и удивлённый тем, что наступила невыразимая, не доступная никому драгоценная минута, Грэй поднял за подбородок вверх это давнодавно пригрезив шееся лицо, и глаза девушки, наконец, ясно раскрылись. В них было всё лучшее человека. — Ты возьмёшь к нам моего Лонгрена? — сказала она. — Да. — И так крепко поцеловал он её вслед за своим железным «да», что она засмеялась. Теперь мы отойдём от них, зная, что им нужно быть вме сте одним. Много на свете слов на разных языках и разных наречиях, но всеми ими, даже и отдалённо, не передашь того, что сказали они в день этот друг другу. Меж тем на палубе у гротмачты, возле бочонка, изъ еденного червём, с сбитым дном, открывшим столетнюю тём ную благодать, ждал уже весь экипаж. Атвуд стоял; Пантен чинно сидел, сияя, как новорождённый. Грэй поднялся вверх, дал знак оркестру и, сняв фуражку, первый зачерп нул гранёным стаканом, в песне золотых труб, святое вино. — Ну, вот… — сказал он, кончив пить, затем бросил ста кан. — Теперь пейте, пейте все; кто не пьёт, тот враг мне. Повторить эти слова ему не пришлось. В то время как полным ходом, под всеми парусами уходил от ужаснувшей ся навсегда Каперны «Секрет», давка вокруг бочонка пре взошла всё, что в этом роде происходит на великих празд никах. 172

— Как понравилось оно тебе? — спросил Грэй Летику. — Капитан! — сказал, подыскивая слова, матрос. — Не знаю, понравился ли ему я, но впечатления мои нужно об думать. Улей и сад! — Что?! — Я хочу сказать, что в мой рот впихнули улей и сад. Будьте счастливы, капитан. И пусть счастлива та, которую «лучшим грузом» я назову, лучшим призом «Секрета»! Когда на другой день стало светать, корабль был далеко от Каперны. Часть экипажа как уснула, так и осталась ле жать на палубе, поборотая вином Грэя; держались на ногах лишь рулевой да вахтенный, да сидевший на корме с гри фом виолончели у подбородка задумчивый и хмельной Цим мер. Он сидел, тихо водил смычком, заставляя струны го А. Грин ворить волшебным, неземным голосом, и думал о счастье… «Алые паруса» Вопросы и задания 1. Каким предстал перед вами мир Каперны? Подберите эпи* теты, характеризующие Каперну и её жителей. 2. Как повлияла на Лонгрена смерть жены? Почему между ним и капернцами наступило «холодное отчуждение»? 3. Что говорит нам о Лонгрене его выбор ремесла? Какой человек может стать игрушечным мастером? 4. Опишите, каким вы видите Лонгрена на берегу моря. 5. Рассмотрите морские пейзажи, помещённые в учебнике. Какой из них наиболее близок к пейзажу, созданному Гри* ном? Обоснуйте своё мнение. * 6. Почему Грин ничего не говорит о том, что творилось в душе Лонгрена? 7. Что в тексте повести помогает читателю понять состояние персонажа? * 8. Перечитайте эпизод «Лонгрен и Меннерс». Что поразило вас в поступке Лонгрена? Что — жителей Каперны? Как к поступку Лонгрена относится автор? Почему? Что в тексте помогло вам это понять? * 9. Как сам Лонгрен относится к своему поступку? 173

10. Чем Лонгрен отличается от жителей Каперны? Подберите примеры для своего ответа. * 11. Как бы вы теперь охарактеризовали мир Каперны? * 12. Чем детство Грэя похоже на детство Ассоль? * 13. Есть ли что*то общее у жителей Каперны и родителей Грэя? 14. Чем Артур Грэй не похож на своих предков? * 15. Как вы понимаете авторскую характеристику Грэя: «он родился с живой душой»? Докажите, что у маленького Грэя живая душа. 16. Расскажите, каким видят Грэя его мать, отец, слуги. * 17. Чем Грэй похож на Ассоль, чем отличается от неё? 18. Почему сбылось предсказание Эгля? 19. Расскажите, какой увидели Ассоль вы и какой видят её пер* сонажи повести — Лонгрен, Меннерсы, угольщики, Эгль. 20. Какие качества девушки вы бы отметили как главные? Почему? * 21. Почему Ассоль не озлобилась, не превратилась в вечно запуганное, жалкое существо? 22. Каким видит море Ассоль? Рассмотрите морские пейзажи, созданные М.Чюрлёнисом и М.Волошиным. Какой из них ближе к морю Ассоль? Обоснуйте свою позицию. 23. Какой увидел Ассоль Артур Грэй? Рассмотрите портреты Ассоль, выполненные Н.Рушевой и А.Хрящевским. Какое впечатление они на вас произвели? Почему? * 24. Почему Грэй решил стать капитаном? Что его влечёт в мор* ских странствиях? Что он больше всего ценит в жизни? М.Волошин. Акварель 174

М.Волошин. Акварель М.Чюрлёнис. Соната Моря 175

* 25. Что значит быть капитаном в представлении Грэя и в пред* ставлении автора? * 26. Как вы понимаете авторское сравнение власти капитана с властью Орфея? 27. Почему Грэй решает узнать о встреченной им в лесу девушке? 28. Почему Грэй поверил угольщику, а не Меннерсу? * 29. Почему Грэй, услышав рассказы об Ассоль, уверился в том, что это его судьба? 30. Почему Грин так подробно описывает все действия Грэя после его встречи с Ассоль? 31. Опишите словами картину «Ассоль видит корабль с алыми парусами». 32. Как А. Грин отвечает на вопрос о том, почему сбылась мечта Ассоль? 33. Почему А.Грин изменил первоначальное название повести? 34. Как вы считаете, почему А.Грин дал «Алым парусам» такой необычный для литературного произведения жанровый под* заголовок? Чтобы ответить, подумайте: 1) Сколько глав в литературной феерии А.Грина? Какие ас* социации вызывает у вас это число? Случайны ли они? 2) Составьте событийный план каждой главы. 3) Проведите композиционный эксперимент: поменяйте местами 3*ю и 4*ю главы. Сначала поместите главу «На* кануне» вслед за 1*й главой; потом поставьте её после главы «Грэй». Как в каждом случае изменится восприя* тие произведения? ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ФЕЕРИИ ’ Слово «феерия» (fеerie) пришло к нам из французского языка, в котором означает «волшебный». Вглядитесь в него и ’ увидите: в нём спряталась «фея» (fеe). А по*французски так на* зываются волшебницы. Среди литературных жанров феерии нет. Так называют те* атральное или цирковое представление с неожиданными пре* вращениями, элементами волшебства, с использованием раз* личных эффектов. Это очень красочные, яркие, надолго запо* минающиеся спектакли. Вспомните роман*сказку Ю.К.Олеши «Три Толстяка». Писатель мог бы дать ему подзаголовок «фее* рия»: ведь здесь так много приключений, превращений, цирко* 176

вых трюков! То Тибул превращается в негра, то девочка Суок — в куклу. Вот на арене ловкий канатоходец, а вот перед нами взлетевший в воздух продавец воздушных шаров, попадающий прямо в торт, который подают к завтраку Трём Толстякам! А вот из зверинца Суок, как опытная дрессировщица, выводит на поводке пантеру. Вы можете продолжить примеры из «Трёх Толстяков» самостоятельно. Но Ю.К.Олеша называет своё произведение романом*сказкой, что более привычно для лите* ратуры. А.Грин впервые назвал феерией не театральное или цирковое представление, а литературное произведение. Дополнительные вопросы и задания 1. В какой цвет вы бы окрасили каждую главу? 2. Прослушайте фрагменты из музыкальных произведений М.Чюрлёниса «Море» и К.Дебюсси «Море». Есть ли сре* ди них музыкальный пейзаж, близкий героине повести? 3. Как связаны в литературной феерии море и музыка? 4. Подберите к каждой главе музыкальные эпиграфы. 5. Напишите киносценарий по эпизоду «Ассоль увидела алые паруса и бежит к морю». 6. Посмотрите художественный фильм А.Птушко «Алые пару* са».Такими ли вы представляли героев А.Грина? Напишите сочинение — сопоставление образов персонажей в феерии и в кинофильме, например: «Две Ассоль» или «Два Грэя». 7. Какую роль играет в фильме музыка? Понравилась ли она вам? На книжной полке М.Ю.Лермонтов. «Парус», «На севере диком…», «Утёс». М.Горький. «Макар Чудра». А.Грин. «Бегущая по волнам». Рассказы. СПЕКТАКЛЬ — ПЬЕСА — ДРАМА Вы бывали в театре? Многие ответят утвердительно. Что вы смотрели? Спектакль. 177

Спектаклем называется театральная постановка, кото рую смотрят зрители. Спектакль может быть балетным, оперным, музыкальным, драматическим. Его ставит режиссёр и играют актёры. Но в основе любого спектакля, и прежде всего драматического, ле* жит текст, сочинённый писателем. Его называют пьесой. Пьеса — это текст драматического произведения, драмы. Читают пьесу — смотрят спектакль. Представление о драме Драма — один из трёх литературных родов. Её особенностью является то, что в ней нет повествователя, который рассказывал бы нам о событиях, или героя, описываю* щего свои чувства и переживания. В драме практически отсут* ствуют повествование и описание. Что же остаётся? Изображе* ние. Мы становимся очевидцами событий, которые происходят в вымышленной драматургом реальности: мы слышим, что гово* рят участники этих событий. Вы легко отличите драму (пьесу) от эпоса или лирики по внешнему виду: она преимущественно со* стоит из слов (реплик) персонажей. Например, диалог из пьесы Е.Л.Шварца «Дракон»: Ланцело т. Здравствуйте, добрый господин и прекрасная барышня. Шарлеман ь. Здравствуйте, молодой человек. В начале строки автор указывает имя персонажа, который произносит текст (слово, фразу, монолог). После имени идут слова персонажа. Все персонажи перечисляются в афише — списке действу* ющих лиц, который следует сразу за названием пьесы. В афи* ше можно найти некоторые сведения о персонажах. Вот при* мер из афиши к пьесе Е.Л.Шварца «Клад»: Грозный Иван Иванович — сторож в заповеднике. Суворов — студент*геолог. 178

Автор помогает нам конкретизировать происходящее в ремарках. Так называется авторский текст, в котором описы* вается место действия или указывается, к кому и с какой инто* нацией обращаются персонажи, что они делают в момент речи. В тексте пьесы ремарки выделяются более мелким шрифтом или курсивом в скобках. Вот фрагмент из пьесы Е.Л.Шварца «Голый король»: Входят принцесса и придворные дамы. Принцесса подходит к сви* нопасу. Дамы стоят в стороне. Принцесс а. Здравствуй, свинопас. Генри х. Здравствуй, принцесса. Принцесс а. А мне сверху, из окна, казалось, что ты мень* ше ростом. Генри х. А я больше ростом. Принцесс а. И голос у тебя нежней. Ты со двора всегда очень громко мне кричал. Генри х. А здесь я не кричу. Принцесс а. Весь дворец знает, что я пошла сюда слушать твой котелок, — так ты кричал! Здравствуй, свинопас! (Протяги вает ему руку.) Генри х. Здравствуй, принцесса. (Берёт принцессу за руку.) Христиа н (шепчет). Смелей, смелей, Генрих! Как понять драматическое произведение? — вопрос серьёз* ный. Сделать это нелегко. Но в мире очень много людей, ко* торые предпочитают пьесы читать, а не смотреть их в театре. Почему? Самому оживить персонажей, наделить их конкретны* ми чертами лица, увидеть, как они двигаются, жестикулируют, улыбаются или плачут; услышать, как они говорят, как меняются их интонации, — этот труд сродни труду автора произведения. Чтение — процесс творческий, чтение драмы — особенно. Оживляя героев в своём воображении, вы начинаете относиться к ним как к живым людям, а значит, начинаете им сочувство* вать, переживать за них. Это первый шаг к пониманию. Сделать следующий гораздо проще. Вы ведь можете разобраться в том, что происходит в мире с вами и вокруг вас? А теперь вы попали в мир, где герои вас просто не видят и не слышат: наб* 179

людайте за ними так, как вы наблюдаете за реальными людь* ми. И задавайте себе вопросы о том, почему именно так, а не иначе поступают герои. Представление о способах выражения авторского отношения в драме Да, понять мотивы поступков героев драматического произ* ведения сложнее, чем героев рассказов и повестей, ведь в пье* сах нет повествователей, которые представили бы героев, опи* сали бы их внешность, разъяснили бы нам, что и почему проис* ходит… Обо всём этом читатель драмы должен догадаться сам. Ему поможет текст пьесы: не только реплики персонажей, но и авторские ремарки — ко всему действию, к сценам по ходу дей* ствия, к репликам. Прежде всего авторское отношение к изоб ражаемому проявляется в ремарках. Кроме того, делая чита* теля очевидцем происходящих событий, автор воздействует на его чувства, указывая в ремарках на то, какая музыка звучит, как меняется освещение, как реагируют на случившееся разные пер* сонажи. Не менее важно и то, что именно показывает читателю автор, на что обращает его внимание, какое время прошло меж* ду сценами и действиями. Так, в пьесе «Обыкновенное чудо», которую вы будете читать, Е.Л.Шварц оставляет читателей в доме Хозяина и Хозяйки, тогда как главные герои отправляются на прогулку. Значит, для автора важнее, чтобы мы увидели и услышали то, что будет происходить в доме. В отличие от эпи* ческих и лирических произведений в драме авторское отноше ние, как правило, проявляется косвенно. Хотя есть и такие пье* сы, в которых автор открыто характеризует героев или намека* ет читателю о своём отношении к ним. Представление о конфликте в драме Как вы уже знаете, конфликт в литературном произведе* нии — это столкновение персонажей и их дальнейшая борьба. У конфликта всегда есть причина или причины — противоречия, 180

которые возникают между героями. Борьба развивается на глазах читателя пьесы или зрителя спектакля и достигает куль* минации — высшей точки кипения страстей. Затем действие идёт на спад, и наконец наступает развязка — конфликт разре* шается. Читая пьесу, важно понять, чем вызван в ней конфликт, кто и почему в этот конфликт вступает, то есть найти завязку действия; проследить, как конфликт развивается: какие поступ* ки совершают конфликтующие персонажи, кто из других пер* сонажей оказывается участником конфликта, а кто остаётся вне его. Не менее важно понять, почему конфликт разрешается именно так, как это показывает нам автор драматического про* изведения. В конфликте проявляются характеры персонажей, более отчётливыми становятся их качества. Мы предлагаем вам план, который поможет выявить конф* ликт драматического произведения. План анализа конфликта драматического произведения 1. Читая пьесу, отмечайте, какие события в ней происходят. 2. Какие сцены вводятся драматургом с целью познакомить читателя с местом и временем действия, его участниками? Эти эпизоды будут относиться к экспозиции. 3. С какого события изменяется привычное течение жизни? Кто становится участниками этого события? Этот эпизод будет завязкой конфликта, пружиной развития действия. 4. Что послужило причиной конфликта? 5. В чём суть конфликта: какие противоречия возникли между персонажами? Почему они не смогли их разрешить? 6. Проследите, как развивается конфликт. Какие события происходят в пьесе? Как они связаны друг с другом? Кто прини* мает в них участие? На чьей стороне оказывается каждый пер* сонаж? Почему? Как поступки персонажей способствуют раз* витию конфликта? 7. Какое событие является самым главным, самым напря* жённым, последним в цепочке эпизодов развития конфликта? 181

Этот эпизод будет кульминацией пьесы. Как изменились персо* нажи, пройдя путь от завязки до кульминации? 8. Как разрешается конфликт? Почему именно так? Об этом мы узнаем из эпизодов развязки действия или конфлик* та. Изменились ли персонажи от кульминации к развязке? Как? Почему? 9. Есть ли в пьесе пролог и эпилог? О чём мы узнаём из них? Как они связаны с событиями пьесы? Представление о способах создания образов персонажей в драме Понять характеры персонажей — значит понять причины поступков, которые они совершают. Обратите внимание не только на то, что говорит персонаж, но и на то, кому и в каких обстоятельствах он это говорит и что при этом делает. Важно и то, что говорят о нём другие персонажи, как к нему относят* ся, как ведут себя, когда оказываются вместе с ним. Установи* те, что знают персонажи друг о друге, в каких они отношени* ях, к чему они стремятся и чем вызваны их желания. Ведь в пье* се многое, как в жизни: люди думают, открывают мир, страдают и радуются, любят и ненавидят. Но в пьесе не всё, как в жизни: за словами и поступками персонажей всегда стоит тот, кто их придумал, — автор. Показывая жизнь своих героев, он говорит читателям о чём*то очень важном. План анализа образа персонажа драматического произведения 1. Какое впечатление произвёл на вас персонаж при чтении пьесы? Почему? 2. Какие поступки он совершает? Чем они вызваны? К чему стремится персонаж? 3. Что вы узнали о прошлом персонажа? Зачем эта инфор* мация вводится автором в пьесу? 182

4. Понаблюдайте за речью персонажа: что, кому и когда он говорит? Не расходятся ли его слова с делом? Как бы вы охарак* теризовали речевую манеру персонажа? Как она связана с ха* рактером персонажа? 5. Как персонаж относится к людям, природе, миру, в ко* тором он живёт? Почему? 6. Как персонаж относится к самому себе, как оценивает сам себя? 7. Что говорят о персонаже другие, как к нему относятся и почему? 8. С кем и из*за чего персонаж вступает в конфликт? На чьей стороне он оказывается в главном конфликте? 9. Меняется ли персонаж от начала к концу действия? Как и почему? Что он узнаёт о людях, о мире и о себе? Как эти откры* тия влияют на его поступки? 10. Меняется ли ваше отношение к персонажу по ходу раз* вития действия? Почему? 11. Какие качества характера персонажа проявляются в его поступках и оценках? Какие из них вызывают у вас уважение, симпатию, а какие вы не одобряете? Почему? 12. Опишите, каким вы видите персонажа: его портрет, жесты и манеру держаться, походку, костюм, голос и главные интонации.

ЕВГЕНИЙ ЛЬВОВИЧ ШВАРЦ (1896—1958) Сказки и сказочников любят и дети, и взрослые, хотя взрос* лые не всегда в этом признаются. Евгений Львович Шварц сво* ей любви к сказкам не скрывал никогда. Они вошли в его мир в раннем детстве, когда маленький Женя из сочувствия к геро* ям сказок, для того чтобы они не умерли, как грозилась мама, съедал всё, что было на тарелке. Родился будущий сказочник в Казани. Вскоре семья пере* ехала в Майкоп, где прошли детские годы Шварца. Случайно или нет стал он драматургом*сказочником? На этот вопрос мы не найдём точного ответа. Однако его связь с театром случайной назвать трудно. Его мать была наделена актёрским талантом и играла в любительских спектаклях. Да и сам Евгений Львович так и не окончил юридический факультет Московского университета — ушёл в актёры. Его актёрские способности сомнений не вызывали: он был ярок и убедителен на сцене. Вместе с «Театральной мастерской» из Ростова*на*Дону молодой артист, оказавшись в Петрограде, надолго остаётся в этом городе. Питер стал для Шварца волшебным ларцом, из которого появились в его жизни писатели. Он познакомился с К.И.Чуковским и С.Я.Маршаком, поработал в редакциях раз* ных журналов и потихонечку начал пробовать свои силы в лите* 184

ратуре. Мечтал ли Шварц стать писателем? Об этом мало что известно. В детстве он лишь однажды обмолвился, что будет не инженером, как хотела его мать, а «романистом», на что она строго заметила: «Для этого нужен талант». С 1926 года Е.Л.Шварц вёл дневники, чтобы научиться пи* сать прозу. Многие из них не сохранились. Покидая блокадный Ленинград в 1941 году, страдающий от дистрофии писатель их сжёг. Но в эвакуации он вновь принялся записывать только прав* ду. В этих дневниках — серьёзные размышления об искусстве, творчестве, о разных писателях, их привычках и литературном стиле, заметки о том, как идёт работа над той или иной пьесой и спектаклем, об отзывах, которые получали спектакли и филь* мы, поставленные по его произведениям и сценариям, воспо* минания о детстве и юности. Есть здесь и просто маленькие наблюдения, зарисовки, штрихи, детали, которые могут пона* добиться писателю в его творчестве: «Для сказки может при* годиться — деревня, где вечно дует северный ветер. Избы вы* гнулись, как паруса, и стволы деревьев выгнуты, и заборы». Романистом Шварц не стал, дорога вновь привела его в театр: в 1937 году состоялась премьера спектакля «Красная шапочка», поставленного по его пьесе. Вы уже сравнивали фольклорные и литературные сказки. Если вы прочитаете сказ* ку Шварца о Красной шапочке, то сразу же увидите, насколь* ко она отличается от своего первоисточника. И не только собы* тиями, героями, но и мыслью, идеей. И так будет с каждой пьесой*сказкой драматурга. Название вроде бы знакомое — «Снежная королева», «Голый король», «Тень», но это не ин* сценировки андерсеновских произведений! Герои Шварца жи* вут в другом времени и пространстве и решают другие пробле* мы. Своё пристрастие к сказке он объяснял так: «Правдоподо* бием не связан, а правды больше». Е.Л.Шварц писал свои пьесы для ленинградского Театра ко* медии, которым в то время руководил Николай Павлович Аки* мов, яркий режиссёр и театральный художник. Сегодня Театр комедии в Санкт*Петербурге носит его имя. Евгений Львович считал, что не умеет «работать так, как полагается настояще* му профессиональному писателю», что «каждую новую вещь 185

начинает как первую, со страхом». Иногда Акимову приходи* лось запирать его в своём кабинете, чтобы побудить к работе. Не умел драматург и работать по плану: он быстро придумы* вал начало сказки, а потом долго размышлял о том, как будут развиваться события. Как бы то ни было, пьесы Шварца легки, сверкают искромётным юмором и пронизаны тончайшей автор* ской иронией. Смешное и печальное идут в них рука об руку, и читатель одновременно и плачет и смеётся. Над пьесой*сказкой «Обыкновенное чудо» Шварц работал почти десять лет. Её название кажется странным, вызывает не* доумение: разве чудо бывает обыкновенным? А вслед за во* просом появляется желание пьесу прочитать: может быть, тог* да название прояснится? Пьесу ставили и в Театре комедии, и в Театре им. Е.Вахтан* гова в Москве, М.Захаров снял по ней художественный фильм, который до сих пор вызывает восхищение зрителей. Н.П.Акимов так отозвался о произведениях Шварца: «У них такая же судьба, как у цветов, морского прибоя и других да* ров природы: их любят все, независимо от возраста». ЗАДАНИЕ. Е.Л.Шварц очень долго подбирал название для своей пьесы: «Медведь», «Весёлый волшебник», «Послушный волшебник», «Безумный бородач». Прочитайте пьесу*сказку «Обыкновен* ное чудо» и поразмышляйте, почему он выбрал именно такое название, чем оно отличается от остальных. Почему же пьеса имела и имеет такой успех? Обыкновенное чудо Сказка в 3х действиях ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Хозяин. Хозяйка. Медведь. Король. Принцесса. Министрадминистратор. 186

Первый министр. Придворная дама. Оринтия. Аманда. Трактирщик. Охотник. Ученик охотника. Палач. Пролог Перед занавесом появляется человек, который говорит зри телям негромко и задумчиво: — «Обыкновенное чудо» — какое странное название! Если чудо — значит необыкновенное! А если обыкновен ное, — следовательно, не чудо. Разгадка в том, что у нас речь пойдёт о любви. Юноша и девушка влюбляются друг в друга — что обыкновенно. Ссо рятся — что тоже не редкость. Едва не умирают от любви. И наконец сила их чувства доходит до такой высоты, что начинает творить настоящие чудеса — что и удивительно, и обыкновенно. О любви можно и говорить, и петь песни, а мы расска жем о ней сказку. В сказке очень удобно укладываются рядом обыкновен ное и чудесное и легко понимаются, если смотреть на сказ ку как на сказку. Как в детстве. Не искать в ней скрытого смысла. Сказка рассказывается не для того, чтобы скрыть, а для того, чтобы открыть, сказать во всю силу, во весь го лос то, что думаешь. Среди действующих лиц нашей сказки, более близких к «обыкновенному», узнаете вы людей, которых приходит ся встречать достаточно часто. Например, король. Вы лег ко угадаете в нём обыкновенного квартирного деспота, хи лого тирана, ловко умеющего объяснять свои бесчинства со ображениями принципиальными. Или дистрофией сердеч ной мышцы. Или психастенией. А то и наследственностью. 187

В сказке сделан он королём, чтобы черты его характера до шли до своего естественного предела. Узнаете вы и мини страадминистратора, лихого снабженца. И заслуженного деятеля охоты. И некоторых других. Но герои сказки, более близкие к «чуду», лишены бы товых черт сегодняшнего дня. Таковы и волшебник, и его жена, и принцесса, и медведь. Как уживаются столь разные люди в одной сказке? А очень просто. Как в жизни. И начинается наша сказка просто. Один волшебник же нился, остепенился и занялся хозяйством. Но как ты вол шебника ни корми — его всё тянет к чудесам, превращени ям и удивительным приключениям. И вот ввязался он в любовную историю тех самых молодых людей, о которых говорил я вначале. И всё запуталось, перепуталось — и на конец распуталось так неожиданно, что сам волшебник, привыкший к чудесам, и тот всплеснул руками от удивле ния. Горем всё окончилось для влюблённых или счастьем — узнаете вы в самом конце сказки. (Исчезает.) Вопросы и задания к прологу 1. Зачем Е.Л.Шварц начинает пьесу с пролога? Какое настро* ение создал пролог? Почему? О чём заставил вас задумать* ся? К чему привлёк ваше внимание? Захотелось ли вам пос* ле пролога прочитать эту сказку? Почему? * 2. Как вы думаете, что за человек появляется на сцене в про* логе? Действие первое Усадьба в Карпатских горах. Большая комната, сияющая чистотой. На очаге — ослепительно сверкающий медный ко фейник. Бородатый человек, огромного роста, широкоплечий, подметает комнату и разговаривает сам с собой во весь голос. Это хозяин усадьбы. 188

Хозяи н. Вот так! Вот славно! Работаю и работаю, как подобает хозяину, всякий глянет и похвалит, всё у меня, как у людей. Не пою, не пляшу, не кувыркаюсь, как дикий зверь. Нельзя хозяину отличной усадьбы в горах реветь зуб ром, нет, нет! Работаю безо всяких вольностей… Ах! (При слушивается, закрывает лицо руками.) Она идёт! Она! Она! Её шаги… Пятнадцать лет я женат, а влюблён до сих пор в жену свою, как мальчик, честное слово, так! Идёт! Она! (Хи хикает застенчиво.) Вот пустяки какие, сердце бьётся так, что даже больно… Здравствуй, жена! Входит хозяйка, ещё молодая, очень привлекательная жен щина. Здравствуй, жена, здравствуй! Давно ли мы расстались, часик всего назад, а рад я тебе, будто мы год не виделись, вот как я тебя люблю… (Пугается.) Что с тобой? Кто тебя Фрагмент посмел обидеть? фильма Хозяйк а. Ты. «Обыкновен- ное Хозяи н. Да не может быть! Ах я грубиян! Бедная жен чудо» (1961) щина, грустная такая стоит, головой качает… Вот бедато! Что же я, окаянный, наделал? Хозяйк а. Подумай. Хозяи н. Да уж где тут думать… Говори, не томи… Хозяйк а. Что ты натворил нынче утром в курятнике? Хозяи н (хохочет). Так ведь это я любя! Хозяйк а. Спасибо тебе за такую любовь. Открываю курятник, и вдруг — здравствуйте! У всех моих цыплят по четыре лапки… Хозяи н. Ну что ж тут обидного? Хозяйк а. А у курицы усы, как у солдата. Хозяи н. Хахаха! Хозяйк а. Кто обещал исправиться? Кто обещал жить, как все? Хозяи н. Ну дорогая, ну милая, ну прости меня! Что уж тут поделаешь… Ведь всётаки я волшебник! Хозяйк а. Мало ли что! Хозяи н. Утро было весёлое, небо ясное, прямо силы де вать некуда, так хорошо. Захотелось пошалить… 189

Хозяйк а. Ну и сделал бы чтонибудь полезное для хо зяйства. Вон песок привезли дорожки посыпать. Взял бы да превратил его в сахар. Хозяи н. Ну какая же это шалость! Хозяйк а. Или те камни, что сложены возле амбара, превратил бы в сыр. Хозяи н. Не смешно! Хозяйк а. Ну что мне с тобой делать? Бьюсь, бьюсь, а ты всё тот же дикий охотник, горный волшебник, безумный бородач! Хозяи н. Я стараюсь! Хозяйк а. Так всё идёт славно, как у людей, и вдруг хлоп — гром, молния, чудеса, превращения, сказки, леген ды там всякие… Бедняжка… (Целует его.) Ну, иди, родной! Хозяи н. Куда? Хозяйк а. В курятник. Хозяи н. Зачем? Хозяйк а. Исправь то, что там натворил. Хозяи н. Не могу! Хозяйк а. Ну пожалуйста! Хозяи н. Не могу. Ты ведь сама знаешь, как повелось на свете. Иногда пошалишь — а потом всё исправишь. А иной раз щёлк — и нет пути назад! Уж я этих цыплят и волшебной палочкой колотил, и вихрем их завивал, и семь раз ударил молнией — всё напрасно! Значит, уж тут сделан ного не поправишь. Хозяйк а. Ну что ж, ничего не поделаешь… Курицу я каждый день буду брить, а от цыплят отворачиваться. Ну а теперь перейдём к самому главному. Кого ты ждёшь? Хозяи н. Никого. Хозяйк а. Посмотри мне в глаза. Хозяи н. Смотрю. Хозяйк а. Говори правду, что будет? Каких гостей нам сегодня принимать? Людей? Или привидения зайдут поиг рать с тобой в кости? Да не бойся, говори. Если у нас появит ся призрак молодой монахини, то я даже рада буду. Она обе щала захватить с того света выкройку кофточки с широки 190

ми рукавами, какие носили триста лет назад. Этот фасон опять в моде. Придёт монашка? Хозяи н. Нет. Хозяйк а. Жаль. Так никого не будет? Нет? Неужели ты думаешь, что от жены можно скрыть правду? Ты себя скорей обманешь, чем меня. Вон, вон уши горят, из глаз ис кры сыплются… Хозяи н. Неправда! Где? Хозяйк а. Вон, вон они! Так и сверкают. Да ты не ро бей, ты признавайся! Ну? Разом! Хозяи н. Ладно! Будут, будут у нас гости сегодня. Ты уж прости меня, я стараюсь. Домоседом стал. Но… Но про сит душа чегонибудь этакого… волшебного. Не обижайся! Хозяйк а. Я знала, за кого иду замуж. Хозяи н. Будут, будут гости! Вот, вот сейчас, сейчас! Хозяйк а. Поправь воротник скорее. Одерни рукава! Хозяи н (хохочет). Слышишь, слышишь? Едет. Приближающийся топот копыт. Это он, это он! Хозяйк а. Кто? Хозяи н. Тот самый юноша, изза которого и начнутся у нас удивительные события. Вот радостьто! Вот приятно! Хозяйк а. Это юноша как юноша? Хозяи н. Да, да! Хозяйк а. Вот и хорошо, у меня как раз кофе вскипел. Стук в дверь. Хозяи н. Войди, войди, давно ждём! Очень рад! Входит юноша. Одет изящно. Скромен, прост, задумчив. Молча кланяется хозяевам. (Обнимает его.) Здравствуй, здравствуй, сынок! Хозяйк а. Садитесь к столу, пожалуйста, выпейте кофе, пожалуйста. Как вас зовут, сынок? Юнош а. Медведь. Хозяйк а. Как вы говорите? 191

Юнош а. Медведь. Хозяйк а. Какое неподходящее прозвище! Юнош а. Это вовсе не прозвище. Я и в самом деле мед ведь. Хозяйк а. Нет, что вы… Почему? Вы двигаетесь так ловко, говорите так мягко. Юнош а. Видите ли… Меня семь лет назад превратил в человека ваш муж. И сделал он это прекрасно. Он у вас ве ликолепный волшебник. У него золотые руки, хозяйка. Хозяи н. Спасибо, сынок! (Пожимает Медведю руку.) Хозяйк а. Это правда? Хозяи н. Так ведь это когда было! Дорогая! Семь лет на зад! Хозяйк а. А почему ты мне сразу не признался в этом? Хозяи н. Забыл! Простонапросто забыл, и всё тут! Шёл, понимаешь, по лесу, вижу: молодой медведь. Подросток ещё. Голова лобастая, глаза умные. Разговорились мы, слово за сло во, понравился он мне. Сорвал я ореховую веточку, сделал из неё волшебную палочку — раз, два, три — и этого… Ну чего тут сердиться, не понимаю. Погода была хорошая, небо ясное… Хозяйк а. Замолчи! Терпеть не могу, когда для соб ственной забавы мучают животных. Слона заставляют танцевать в кисейной юбочке, соловья сажают в клетку, тигра учат качаться на качелях. Тебе трудно, сынок? Медвед ь. Да, хозяйка! Быть настоящим человеком — очень нелегко. Хозяйк а. Бедный мальчик! (Мужу.) Чего ты хохо чешь, бессердечный? Хозяи н. Радуюсь! Любуюсь на свою работу. Человек из мёртвого камня сделает статую — и гордится потом, если ра бота удалась. А подика из живого сделай ещё более живое. Вот это работа! Хозяйк а. Какая там работа! Шалости и больше ниче го. Ах, прости, сынок, он скрыл от меня, кто ты такой, и я подала сахару к кофе. Медвед ь. Это очень любезно с вашей стороны! Почему вы просите прощения? 192

Хозяйк а. Но вы должны любить мёд… Медвед ь. Нет, я видеть его не могу! Он будит во мне воспоминания. Хозяйк а. Сейчас же, сейчас же преврати его в медве дя, если ты меня любишь! Отпусти его на свободу! Хозяи н. Дорогая, дорогая, всё будет отлично! Он для того и приехал к нам в гости, чтобы снова стать медведем. Хозяйк а. Правда? Ну, я очень рада. Ты здесь будешь его превращать? Мне выйти из комнаты? Медвед ь. Не спешите, дорогая хозяйка. Увы, это слу чится не так скоро. Я стану вновь медведем только тогда, когда в меня влюбится принцесса и поцелует меня. Хозяйк а. Когда, когда? Повторика! Медвед ь. Когда какаянибудь первая попавшаяся принцесса меня полюбит и поцелует — я разом превращусь в медведя и убегу в родные мои горы. Хозяйк а. Боже мой, как это грустно! Хозяи н. Вот здравствуйте! Опять не угодил… Почему? Хозяйк а. А о принцессето вы и не подумали? Хозяи н. Пустяки! Влюбляться полезно. Хозяйк а. Бедная влюблённая девушка поцелует юно шу, а он вдруг превратится в дикого зверя? Хозяи н. Дело житейское, жена. Хозяйк а. Но ведь он потом убежит в лес! Хозяи н. И это бывает. Хозяйк а. Сынок, сынок, ты бросишь влюблённую де вушку? Медвед ь. Увидев, что я медведь, она меня сразу раз любит, хозяйка. Хозяйк а. Что ты знаешь о любви, мальчуган! (Отво дит мужа в сторону. Тихо.) Я не хочу пугать мальчика, но опасную, опасную игру затеял ты, муж! Землетрясени ями ты сбивал масло, молниями приколачивал гвозди, ура ган таскал нам из города мебель, посуду, зеркала, перла мутровые пуговицы. Я ко всему приучена, но теперь я бо юсь. Хозяи н. Чего? 193

Хозяйк а. Ураган, землетрясение, молнии — всё это пустяки. Нам с людьми придётся дело иметь. Да ещё с мо лодыми. Да ещё с влюблёнными! Я чувствую, непременно, непременно случится то, чего мы совсем не ждём! Хозяи н. Ну а что может случиться? Принцесса в него не влюбится? Глупости! Смотри, какой он славный… Хозяйк а. А если… Гремят трубы. Хозяи н. Поздно тут рассуждать, дорогая. Я сделал так, что один из королей, проезжающих по большой доро ге, вдруг ужасно захотел свернуть к нам в усадьбу! Гремят трубы. И вот он едет сюда со свитой, министрами и принцессой, своей единственной дочкой. Беги, сынок! Мы их сами при мем. Когда будет нужно, я позову тебя. Медведь убегает. Хозяйк а. И тебе не стыдно будет смотреть в глаза ко ролю? Хозяи н. Ни капельки! Я королей, откровенно говоря, терпеть не могу! Хозяйк а. Всётаки гость! Хозяи н. Да ну его! У него в свите едет палач, а в бага же везут плаху. Хозяйк а. Может, сплетни просто? Хозяи н. Увидишь. Сейчас войдёт грубиян, хам, нач нёт безобразничать, распоряжаться, требовать. Хозяйк а. А вдруг нет! Ведь пропадём со стыда! Хозяи н. Увидишь! Стук в дверь. Можно! Входит король. Корол ь. Здравствуйте, любезные! Я король, дорогие мои. 194

Хозяи н. Добрый день, ваше величество. Корол ь. Мне, сам не знаю почему, ужасно понравилась ваша усадьба. Едем по дороге, а меня так и тянет свернуть в горы, подняться к вам. Разрешите нам, пожалуйста, по гостить у вас несколько дней! Хозяи н. Боже мой… Айайай! Корол ь. Что с вами? Хозяи н. Я думал, вы не такой. Не вежливый, не мяг кий. А впрочем, это неважно! Чегонибудь придумаем. Я всегда рад гостям. Корол ь. Но мы беспокойные гости! Хозяи н. Да это чёрт с ним! Дело не в этом… Садитесь, пожалуйста! Корол ь. Вы мне нравитесь, хозяин. (Усаживается.) Хозяи н. Фу ты чёрт! Корол ь. И поэтому я объясню вам, почему мы беспо койные гости. Можно? Хозяи н. Прошу вас, пожалуйста! Корол ь. Я страшный человек! Хозяи н (радостно). Ну да? Корол ь. Очень страшный. Я тиран! Хозяи н. Хахаха! Корол ь. Деспот. А кроме того, я коварен, злопамятен, капризен. Хозяи н. Вот видишь? Что я тебе говорил, жена? Корол ь. И самое обидное, что не я в этом виноват… Хозяи н. А кто же? Корол ь. Предки. Прадеды, прабабки, внучатые дяди, тёти разные, праотцы и праматери. Они вели себя при жизни как свиньи, а мне приходится отвечать. Паразиты они, вот что я вам скажу, простите невольную резкость вы ражения. Я по натуре добряк, умница, люблю музыку, рыбную ловлю, кошек. И вдруг такого натворю, что хоть плачь. Хозяйк а. А удержаться никак невозможно? Корол ь. Куда там! Я вместе с фамильными драгоцен ностями унаследовал все подлые фамильные черты. Пред 195

ставляете удовольствие? Сделаешь гадость — все ворчат, и никто не хочет понять, что это тётя виновата. Х о з я и н. Вы подумайте! (Хохочет.) С ума сойти! (Хо хочет.) Корол ь. Э, да вы тоже весельчак! Хозяи н. Просто удержу нет, король. Корол ь. Вот это славно! (Достаёт из сумки, висящей у него через плечо, пузатую плетёную флягу.) Хозяйка, три бокала! Хозяйк а. Извольте, государь! Корол ь. Это драгоценное, трёхсотлетнее королевское вино. Нет, нет, не обижайте меня. Давайте отпразднуем нашу встречу. (Разливает вино.) Цвет, цвет какой! Костюм бы сделать такого цвета — все другие короли лопнули бы от зависти! Ну, со свиданьицем! Пейте до дна! Хозяи н. Не пей, жена. Корол ь. То есть как это «не пей»? Хозяи н. А очень просто! Корол ь. Обидеть хотите? Хозяи н. Не в том дело… Корол ь. Обидеть? Гостя? (Хватается за шпагу.) Хозяи н. Тише, тише, ты! Не дома. Корол ь. Ты учить меня вздумал?! Да я только глазом моргну — и нет тебя. Мне плевать, дома я или не дома. Министры спишутся, я выражу сожаление. А ты так и ос танешься в сырой земле на веки веков. Дома, не дома… На глец! Ещё улыбается… Пей! Хозяи н. Не стану! Корол ь. Почему? Хозяи н. Да потому, что виното отравленное, король! Корол ь. Какое, какое? Хозяи н. Отравленное, отравленное! Корол ь. Подумайте, что выдумал! Хозяи н. Пей ты первый! Пей, пей! (Хохочет.) Тото, брат! (Бросает в очаг все три бокала.) Корол ь. Ну это уж глупо! Не хотел пить — я вылил бы зелье обратно в бутылку. Вещь в дороге необходимая! Лег ко ли на чужбине достать яду? 196

Хозяйк а. Стыдно, стыдно, ваше величество! Корол ь. Не я виноват! Хозяйк а. А кто? Корол ь. Дядя! Он так же вот разговорится, бывало, с кем придётся, наплетёт о себе с три короба, а потом ему де лается стыдно. И у него душа была тонкая, деликатная, лег ко уязвимая. И чтобы потом не мучиться, он, бывало, возьмёт да и отравит собеседника. Хозяи н. Подлец! Корол ь. Скотина форменная! Оставил наследство, не годяй! Хозяи н. Значит, дядя виноват? Корол ь. Дядя, дядя, дядя! Нечего улыбаться! Я чело век начитанный, совестливый. Другой свалил бы вину за свои подлости на товарищей, на начальство, на соседей, на жену. А я валю на предков, как на покойников. Им всё рав но, а мне полегче. Хозяи н. А… Корол ь. Молчи! Знаю, что ты скажешь! Отвечать само му, не сваливая вину на ближних, за все свои подлости и глупости — выше человеческих сил! Я не гений какойни будь. Просто король, какими пруд пруди. Ну и довольно об этом! Всё стало ясно. Вы меня знаете, я — вас: можно не притворяться, не ломаться. Чего же вы хмуритесь? Оста лись живыздоровы, ну и слава богу… Чего там… Хозяйк а. Скажите, пожалуйста, король, а принцесса тоже… Корол ь (очень мягко). Ах, нет, нет, что вы! Она совсем другая. Хозяйк а. Вот горето какое! Корол ь. Не правда ли? Она очень добрая у меня. И славная. Ей трудно приходится… Хозяйк а. Мать жива? Корол ь. Умерла, когда принцессе было всего семь ми нут от роду. Уж вы не обижайте мою дочку. Хозяйк а. Король! Корол ь. Ах, я перестаю быть королём, когда вижу её или думаю о ней. Друзья, друзья мои, какое счастье, что 197

я так люблю только родную дочь! Чужой человек верёвки из меня вил бы, и я скончался бы от этого. В бозе почил бы… Да… Такто вот. Хозяи н (достаёт из кармана яблоко). Скушайте яб лочко! Корол ь. Спасибо, не хочется. Хозяи н. Хорошее. Не ядовитое! Корол ь. Да я знаю. Вот что, друзья мои. Мне захоте лось рассказать вам обо всех моих заботах и горестях. А раз уж захотелось — конец! Не удержаться. Я расскажу! А? Можно? Хозяи н. Ну о чём тут спрашивать? Сядь, жена. Поуют ней. Поближе к очагу. Вот и я сел. Так вам удобно? Воды принести? Не закрыть ли окна? Корол ь. Нет, нет, спасибо. Хозяи н. Мы слушаем, ваше величество! Рассказы вайте! Корол ь. Спасибо. Вы знаете, друзья мои, где располо жена моя страна? Хозяи н. Знаю. Корол ь. Где? Хозяи н. За тридевять земель. Корол ь. Совершенно верно. И вот сейчас вы узнаете, почему мы поехали путешествовать и забрались так далеко. Она причиною этому. Хозяи н. Принцесса? Корол ь. Да! Она. Дело в том, друзья мои, что принцес се ещё и пяти лет не было, когда я заметил, что она совсем не похожа на королевскую дочь. Сначала я ужаснулся. Даже заподозрил в измене свою бедную покойную жену. Стал вы яснять, выспрашивать — и забросил следствие на полдоро ге. Испугался. Я успел так сильно привязаться к девочке! Мне стало даже нравиться, что она такая необыкновенная. Придёшь в детскую — и вдруг, стыдно сказать, делаешься симпатичным. Хехе. Прямо хоть от престола отказывайся… Это всё между нами, господа! Хозяи н. Ну ещё бы! Конечно! 198

Корол ь. До смешного доходило. Подписываешь, быва ло, комунибудь там смертный приговор и хохочешь, вспо миная её смешные шалости и словечки. Потеха, верно? Хозяи н. Да нет, почему же! Корол ь. Ну вот. Так мы и жили. Девочка умнеет, под растает. Что сделал бы на моём месте настоящий добрый отец? Приучил бы дочь постепенно к житейской грубости, жестокости, коварству. А я, эгоист проклятый, так привык отдыхать возле неё душою, что стал, напротив того, охра нять бедняжку от всего, что могло бы её испортить. Под лость, верно? Хозяи н. Да нет, отчего же! Корол ь. Подлость, подлость! Согнал во дворец лучших людей со всего королевства. Приставил их к дочке. За стен кой такое делается, что самому бывает жутко. Знаете не бось, что такое королевский дворец? Хозяи н. Ух! Корол ь. Вот тото и есть! За стеной люди давят друг друга, режут родных братьев, сестёр душат… Словом, идёт повседневная, будничная жизнь. А войдёшь на половину принцессы — там музыка, разговоры о хороших людях, о поэзии, вечный праздник. Ну и рухнула эта стена изза чи стого пустяка. Помню как сейчас — дело было в субботу. Сижу я, работаю, проверяю донесения министров друг на дружку. Дочка сидит возле, вышивает мне шарф к имени нам… Всё тихо, мирно, птички поют. Вдруг церемониймей стер входит, докладывает: тётя приехала. Герцогиня. А я её терпеть не мог. Визгливая баба. Я и говорю церемониймей стеру: скажи ей, что меня дома нет. Пустяк? Хозяи н. Пустяк. Корол ь. Это для нас с вами пустяк, потому что мы люди как люди. А бедная дочь моя, которую я вырастил как бы в теплице, упала в обморок! Хозяи н. Ну да? Корол ь. Честное слово. Её, видите ли, поразило, что папа, её папа может сказать неправду. Стала она скучать, задумываться, томиться, а я растерялся. Во мне вдруг про 199

снулся дед с материнской стороны. Он был неженка. Он так боялся боли, что при малейшем несчастье замирал, ничего не предпринимал, а всё надеялся на лучшее. Когда при нём душили его любимую жену, он стоял возле да уговаривал: потерпи, может быть, всё обойдётся! А когда её хоронили, он шёл за гробом да посвистывал. А потом упал да умер. Хорош мальчик? Хозяи н. Куда уж лучше. Корол ь. Вовремя проснулась наследственность? Пони маете, какая получилась трагедия? Принцесса бродит по дворцу, думает, глядит, слушает, а я сижу на троне сложа ручки да посвистываю. Принцесса вотвот узнает обо мне та кое, что убьёт её насмерть, а я беспомощно улыбаюсь. Но од нажды ночью я вдруг очнулся. Вскочил. Приказал запря гать коней — и на рассвете мы уже мчались по дороге, ми лостиво отвечая на низкие поклоны наших любезных под данных. Хозяйк а. Боже мой, как всё это грустно! Корол ь. У соседей мы не задерживались. Известно, что за сплетники соседи. Мы мчались всё дальше и дальше, пока не добрались до Карпатских гор, где о нас никто никогда ничего и не слыхивал. Воздух тут чистый, горный. Разре шите погостить у вас, пока мы не построим замок со всеми удобствами, садом, темницей и площадками для игр… Хозяйк а. Боюсь, что… Хозяи н. Не бойся, пожалуйста! Прошу! Умоляю! Мне всё это так нравится! Ну милая, ну дорогая! Идём, идём, ваше величество, я покажу вам комнаты. Корол ь. Благодарю вас! Хозяи н (пропускает короля вперёд). Пожалуйста, сюда, ваше величество! Осторожней, здесь ступенька. Вот так. (Оборачивается к жене. Шёпотом.) Дай ты мне хоть один денёк пошалить! Влюбляться полезно! Не умрёт, гос поди боже мой! (Убегает.) Хозяйк а. Ну уж нет! Пошалить! Разве такая девушка перенесёт, когда милый и ласковый юноша на её глазах пре вратится в дикого зверя! Опытной женщине — и то стало бы 200