Ежегодный сборник 2019-2020

Анатолий Валевский Анатолий Валевский *** Когда-то всё казалось нам простым – Обиды забывались очень быстро, И каждый день был праздником большим, А чувство мнилось искренним и чистым. Мы верили — добро сильнее зла, И твёрдо знали — честь всего дороже! На крыльях нас вперёд мечта несла, И не было сомнений — мы всё можем... Куда ушли те давние года, Где потерялась вера и отвага? Синицей стала прежняя мечта, А паруса надежд — простой бумагой... Наш океан вмещается в стакан. Мы знаем, что почём и где берётся, И философски смотрим на обман, И сердце, не волнуясь, ровно бьётся. Нам на виски ложится первый снег. Скудеет память, обрывая нити. А где-то далеко остался свет, Который мы уже почти не видим. . . 101

Ежегодный сборник Николай Казаков Лунная ночь Серебрится ночью лунной Снег в безмолвии полей, Оттого в глуши безлюдной Мне идётся веселей. Предстают перед глазами, Воротя из плена грёз, Колдовскими чудесами Очертания берёз. Дымку Млечного собранья Примечает цепкий взор - Порожденье мирозданья Пролегло над цепью гор. Поражает звёзд несметность, Аж до кончиков волос. А на спящую окрестность, Чую, падает мороз. 102

Елена Завизион Елена Завизион Кофе Пылает ярким ароматом Кипящий кофе на огне. И все, что минуло когда-то, Опять напоминает мне. Печаль, забытые страданья, Дымок несбывшейся мечты, Мгновенья, встречи, ожиданье... Жизнь. Краски. Творчество. Старания. Что были тщетны, как и ты... Они прошли, мгновенья боли, В крови распался страшный яд. Но та же скука… Грусть по воле. И кофе горький аромат. 103

Ежегодный сборник Маша Халикова Ещё один – последний – тёплый день Ещё один – последний – тёплый день. И всё же плащ, пожалуйста, надень. Люблю его за бежевость, крылатость. И мы с тобой отправимся гулять, В кафешках пить горячий шоколад. Жаль, что от жизни много не брала ты. Боль обжигает горло, дуй – не дуй. Не отпустить случайный поцелуй На целый миг, который станет веком. Ты и сама ещё не поняла, Кем ты была. Глядеть из-за стекла На город, в дождь – и никуда не ехать. Болтать, смеяться… Пальцы, кукла, нить. Мне ничего тебе не объяснить. Смотрю, как смотрят в зеркало – не в лица. Лишь ненадолго станет тяжелей От жёлтых листьев парковых аллей. Но вскоре всё забудется, простится. Морская гладь, набросок корабля, Пустой дворец чужого короля. А мне бродить, с небрежностью одетым. Опять один, ничем не обогрет. Нарисовать бы в строках твой портрет – И пропитать горячим южным летом. Ты снилась мне, а я желал всерьёз. Лежи себе, мечтай под стук колёс И ожидай обещанного рая. Уже черна прибрежная трава. И нужно быть, искать в себе слова, Земную жизнь из памяти стирая... 104

Светлана Колина Светлана Колина Этот город Этот город, забытый теперь, а когда-то близкий, В тот, в который стремилась под кров, о судьбе не зная. Этот город далёкий, где нет для меня прописки, Где угасла, рассыпалась пеплом мечта большая. Под нависшим туманом размытый печальный призрак, В утопающем сумраке скрыты фасады зданий. Я чужая, и лист моей жизни давно исписан, Я сюда не вернусь, не надо пустых желаний. Перезвоны трамваев, маршруток усталых спины. Свет неоновых вывесок ярче, смелей, наглее. Он скрывает отчаянье ночи безумно длинной, Прошлогодней листвою засыпаны все аллеи. Это так. Безразличие, вечный жестокий холод От людей, от предметов, и даже весной от солнца. С замирающим трепетом дышит несчастный город: Кто-то свыше над нами над всеми вот так смеётся. Где воздушные шарики, рожицы расписные, Эскимо, что по палочке тая, скользило в руки? Отражались, как в зеркале, в лужах лучи цветные, Разливаясь, как радуга, в каждом волшебном круге. Неприветливы взгляды проспектов и главных улиц, Жмутся скромно в сторонке домишек слепые стены. Небоскрёбы громадой бетонною ввысь взметнулись И накрыли живое, как жадная пасть гиены. Всё не то, да и я, я не та, я совсем другая. Отстучавшие годы мелькнули и дни итожат. И всё дальше мой город и эта девчонка смешная… Почему же тогда так тревогою сердце гложет? 105

Ежегодный сборник Любовь Шалабаева Города Города жонглируют людьми. С ловкостью искусных циркачей, Чей кураж ничем не утолить, Разбросают близких и друзей. Перекинут в считанные дни, Чувств ничьих особо не щадя: Едут на другой конец страны, Уезжают в штаты навсегда. Резко ввысь взлетает булава, Но не смог поймать её артист: Капитану грезилась Москва, А приказ — лететь в Новосибирск. Будто на потеху бы всем нам Без страховки самый сложный трюк: В русском храме молится жена, В Харьковском СИЗО сидит супруг. Жаль, что никогда не угадать, Жаль, что не предвидеть наперед Сколько впереди еще утрат И прощальных тягостных хлопот. Города жонглируют людьми: Ставим в паспорт новую печать. Видно, в этом есть один лишь смысл Бесконечно наши души рвать. 106

Аида Гущян Аида Гущян Сон Я спал. И уже долгих десять лет Тянулся сон мой. Боже правый! Я шёл сквозь тьму, держась за свет И глядя в Твой анфас кровавый. Я слушал пенье птицы Сирин, Вгрызаясь в крылья исполина. И был до мерзости я сми́рен Пред гордой спесью властелина. Я как Давид, венок из лавра Надевший за убийство Гефа… За мной плелась дурная слава, Бросая в спину гроздья гнева. Я ненавидел всё живое! Я был Сизиф, и груз мой — камень. Я был Икар, и в адском зное Меня сгубил бездушный пламень. Уснул. Казалось, в этой дрёме Я вечно буду жив и молод. Но рухнул прямо на подъёме Я в лживый человечий голод! И он сломил врата святые, К Богам впуская тьму и холод. А я задумался впервые: Смогу ли вновь вернуться в город? Но город покорился смерти, А я, сбежавший столь беспечно, Услышал, как смеялись черти: «Ты спишь. И спать ты будешь вечно». 107

Ежегодный сборник Ирина Сергеева (Богуславская) О милосердии …Побывайте в «шкуре» той собачки, Что на остановке ждёт от вас подачку. Что у магазина, в сквере, на помойке Служит вам и долго держит «стойку»: Ждёт, что ваше сердце дрогнет и смягчится, И улыбка добрая наполнит ваши лица. Вы представьте только на мгновенье, Будто вы так просите печенье. И что вы так трогательно ждёте Этот лакомый кусочек, и берёте, Если вам его ещё дадут… а вы всё ждёте, ждёте… Как жалко мне таких собак бездомных, Таких непритязательных и скромных, Не знающих домашнего уюта и тепла, Хозяйской ласковой руки, Перебивающихся где-то до утра, А утром — снова в поисках воды и пищи, словно нищий… 108

Елена Шаталова Елена Шаталова Старый альбом Открываю я старый альбом, Что успел между книг запылиться. В нём рассказы ведут о былом, С фотокарточек прадедов лица. В каждой мелкой морщинке — война И дорог нескончаемых версты, А во взглядах победы цена — Боль, друзья, что ушли на погосты. На погосты, а чаще в полях — В безымянных могилах уснули, Защитив от нацистов в боях Целый мир и приняв в себя пули. Седина, словно пепел войны, На висках и чубах кучерявых, Что, как смоль, были прежде черны У ребят довоенных, поджарых. Пожелтевшие снимки, но в них Сорок пятый в медалях сияет, А героев всё меньше живых, Их небесная рать созывает. 109

Ежегодный сборник Игорь Ильницкий Не будите вы лики святых Не будите вы месяц в ночи, что полоскою в небе мерцает. Он так много светил нам в пути, а теперь за окном отдыхает. Не будите вы лики святых, лишь тихонечко свечи зажгите. В жизни много просили у них, пожалейте вы их, не будите. Не будите вы старого пса, если сам он проснуться не хочет. Не тревожьте чужую судьбу, детство снова увидеть он хочет. Не будите вы спящих солдат, они вышли с учебного боя. Воевать, может, им предстоит уже завтра, не зная покоя. Не будите замерзший ручей, он водою потом вас омоет И весною в бегущий капель сердце после зимы отогреет. Не будите уставшую мать, она Богу за сына молилась, Чтоб его золотая звезда никогда с курса в небе не сбилась. Не будите семью на заре, если в доме всем здорово спится. И под раннюю трель соловья счастье в двери само постучится. 110

Игорь Ильницкий Матрёшка Вот стоит матрёшка, ждёт своё такси, Щёчки разрумянило Солнышко, «mercy». Телефон у уха, сувенир в руке, С ярмарки народной купленный в ларьке. Русская матрёшка видна вдалеке, В красном сарафане, золотом платке. Мастера игрушка – замысла игра, Покажи нам кукла где твоя сестра. И откроет кукла свой большой секрет, Всем покажет чудо, что не видел свет. Пять красивых женщин на людей глядят, Сёстры из матрёшки рядышком стоят. 111

Ежегодный сборник Горящие крылья Стремительно падает вниз самолёт, Его удержать не может пилот. Горящие крылья по небу летят, И звёзды на них всё ярче горят. А где-то далёко ждёт лётчика мать, На сердце тревога не даст ночью спать. Измучилось, видно, сердечко её, Не видела сына старушка давно. «Мой мальчик», – шептала всё время она, – «Вернись ты домой, я осталась одна. Других сыновей всех война забрала, И в доме у нас теперь тишина». Внизу замелькала чужая земля, Она от пилота свободы ждала. Направил машину свою на врага, Последний разок он взглянул в небеса. 112

Игорь Ильницкий Не знает солдат, что подвиг тех лет Забвеньем закрыл фашистский здесь след. Народ, за который он погибал, Забыл обо всём И Победу предал. Стремительно падает Вниз самолёт, Его удержать не может пилот. Горящие крылья по небу летят, И звёзды на них всё ярче горят. 113

Проза

Александр Новиков Александр Новиков Рысь Митька летел. Кроме как полётом, нельзя было назвать ту бурю ощущений, которую он испытывал. Хотелось кри- чать и петь от наслаждения, хотелось поделиться счасть- ем со всем миром. Мягкая, неразбитая просёлочная доро- га, шедшая под не крутой, но затяжной уклон, ложилась под колёса его велосипеда. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь разлапистые сосны, растущие вдоль обочины, ще- котали ему лицо, заставляя жмуриться. Оглушающе пахло разнотравьем и сосновой смолой. Вскоре дорога плавно свернула вправо, уходя в густой лес, а через некоторое время вынырнула на берег Чёрного озера. Поперёк дороги был натянут толстый стальной трос, один конец которого был закреплён на берегу, а другой уходил на остров, притянутый к берегу озера. Митька оста- новился, спрыгнул с велосипеда. По-хозяйски попрыгал на тросе, натянутом до гитарного звона. «В прошлом году троса не было, остров свободно пла- вал по озеру», — подумал он. — «Кому он мешает? Кто ещё может похвастаться, что на его родине есть озеро, на ко- тором есть плавающий остров?! А сейчас он врастёт кор- нями растущих на нём деревьев в берег и постепенно ста- нет ничем не примечательным куском суши. Трос толстый, перерубить не получится. В следующий раз кислоты надо прихватить, и трос ей полить. Пусть остров и дальше пла- вает от берега к берегу по воле ветра. 115

Ежегодный сборник Рядом вытекал родник с чистейшей жгуче-ледяной во- дой. Митька напился, срезал несколько липовых веток и положил их вымачивать в бочажок с родниковой водой. Затем отошёл чуть дальше, ведя свой велосипед за руль, прислонил его к сосне, а сам полез на косогор, спускаю- щийся к озеру, лакомиться лесной клубникой. На краю косогора стоял пень, скрытый малинником и высокой крапивой. В удачные дни с этого пня, диаметром в два обхвата, можно было набрать ведро вешенок. Митька, оторвавшись от ягод, пролез через малинник, терпя уколы колючих кустов и ожоги злой лесной крапивы, вынырнул возле пня. Повезло. Он почти весь оброс грибной семьёй, а так как пару дней назад были дожди, то и грибочки все были почти одного размера как на подбор и свеженькие. А на плоской верхушке пня, лежал старый толстый уж, грею- щийся на солнышке. Услышав шебуршание кустов, уж под- нял голову, озабоченно обнюхивая воздух раздвоенным языком, затем спокойно умостил голову обратно. — О! Старый знакомый! — улыбнулся Митька, — и эту зиму пережил! Ну, значит, и этим летом я тебя подкормить постараюсь. Митька, сняв рубашку, стал аккуратно, стараясь не по- тревожить старого ужа, собирать в неё грибы. Сказалась близость озера, со всей округи слетелось комарьё на бес- платное угощение. Митька, передёргивая лопатками, ярост- но шипел сквозь зубы: — Кровопийцы! Пользуетесь тем, что старика тревожить не хочу, не могу руками махать. Ладно, чего уж там, радуй- тесь. От меня не убудет! Вернувшись к велосипеду, Митька снял с руля холщо- вую сумку, вынул прихваченные из дому немудрёные хар- 116

Александр Новиков чи и переложил в неё собранные грибы. Отломил краюшку хлеба и снова вернулся к пеньку. Положив краюшку возле пня, прошептал ужу: — Ну вот, старый. Сбегутся мыши к хлебу, ты уж не зевай! Схарчишь мышку, этого тебе дня на три хватит. А вечерами лягушатами полакомишься. А через недельку я опять прие- ду, молочка тебе прихвачу да хлебом мышей приманю. Так и наберёшь жирка за лето и ещё одну зиму переживёшь. Дойдя до бочажка, Митька вынул из него уже хорошо отмокшие липовые ветки. Вернувшись к велосипеду и пе- рекусив, стал вырезать из веток свистульки, размышляя между делом: — Завтра суббота, сестра с племянниками в бане мыться придут. Вот племянникам свистульки и отдам. Дело спорилось, с хорошо отмоченных веток легко сни- малась надрезанная кора. Свистульки получались разного диаметра и длины, соответственно они издавали разные звуки. В одной Митька сделал несколько отверстий, пере- жимая которые, можно было извлекать немудрящие мело- дии как на дудке. «Жаль что мне медведь на ухо наступил, нет у меня к музыке таланта», — а в голове продолжали крутиться мыс- ли: — «исконно русским деревом берёза считается. Спо- ру нет, красивы берёзки! И пользы много от этого дерева. И береста, и дёготь, и для дров лучше всего. Но от липы пользы намного больше. Вся Россия крестьянская до рево- люции в лаптях ходила. А лапти из лыка делали. Половина домов была лубом крыта». Что уж там, и Митькин дом был лубом крыт, уже на Митькиной памяти отец крышу шифе- ром перекрыл. Митька хихикнул, вспомнив, как отец сде- лал для него «горку», поставив под наклоном лубок, сня- тый с крыши. Митька покатался с него полдня, но решил 117

Ежегодный сборник другой поставить. И не заметил в лубке гвоздик. Рассадил и ляжку, и задницу, и трусы надвое порвал. «А для бани? Что может быть лучше мочалки из лыка?» — Митька поднял взгляд на остров, причаленный к берегу, — «вот и остров этот благодаря липе образовался. В озере издавна лубок липовый вымачивали, оставался мусор. Он в кучку сбился, земли на него ветром нанесло, семян. Так и плавал по озе- ру островок, заросший осинником». Закончив вырезать свистульки, Митька вытащил прихва- ченную с собой книжку. Это была книга рассказов Джека Лондона. За чтением незаметно подкралась дремота, и Митька уснул, видя во сне, как он с Малышом и Смоком штурмует Чесапикский перевал. Проснулся Митька от ощущения чужого взгляда. Приот- крыл один глаз. На горизонтальной ветви, прямо над его головой, лежала большая пятнистая кошка и пристально разглядывала его жёлтыми глазами. Митька приоткрыл второй глаз, пригляделся. Увидел кисточки на ушах. — Тудыть твою! Это ж рысь! Кошка, словно поняв, что её разглядывают, потянулась, мурлыкнув. Вытянула левую переднюю лапу, стала выли- зывать её розовым языком. Из подушечек на лапе вылезли когти. — Ого! Когтищи-то! Сантиметра четыре длиной! Рысь, продолжая красоваться, поднялась, выгнула спину. Сделав несколько шагов по ветке, спрыгнула в подлесок. — Вот это да! Зимой теперь осторожнее надо будет сюда на лыжах бегать! 118

Александр Новиков Вечером Митька подошёл к отцу, стругавшему что-то за верстаком. Дождавшись, когда отец прервётся на перекур, сказал: — Пап, я сегодня рысь видел. — Не выдумывай. Небось кошку одичавшую встретил? — Не, пап. Рысь. С кисточками на ушах, когти в мой палец. — Ну, может быть. Хотя про рысей с войны не было слыш- но. Но лес большой, границ в нём нет. Может из-за Ура- ла приблудилась. Зверьё в здешних местах перед войной изрядно повывели. Тогда ведь в каждой семье ружьишко было, а то и винтарь под застрехой припрятан. Охотились люди. А в войну ружья поотбирали у всех. Зверьё распло- дилось. Волки по улицам бегали, да и рысей, говорят, часто видели. После войны народ опять ружьями обзавелся, и за волков убитых власти премии давали. Пропало зверьё. А сейчас опять прижали народ. Охотиться мало стали, зверьё опять расплодилось. Может, и рыси появились. Сильно ис- пугался-то? — Немного есть. Но лето же. — Это да. Летом зверь сытый, спокойный. Шайтан и Калуга Сёмка Калугин не был плохим солдатом. Был бы плохим, не пережил бы штурм Грозного. Хоть и схлопотал он тогда осколок и контузию от взрыва мины. Отлежал своё в госпи- тале и снова в свою часть вернулся. Сейчас его взвод на блокпосте стоял. Хороший блокпост, спокойный. Деревни вокруг мирные. В ближней деревне кафе есть, где шашлыки вкусные делают. Так контрабасы 119

Ежегодный сборник иногда ходят туда, когда минобороны зарплату перечисля- ет. Сёмка тоже ходит туда, он тоже контрактник. Никогда он не хотел кадровым военным стать, но вот пришлось. Пер- вый год он, как и все, мечтал домой вернуться. В голубом берете, в камуфле с акселями. А вот когда в отпуск съездил после ранения, оказалось, что возвращаться-то ему и не- куда. Деревня, в которой он вырос, и до Сёмкиного призы- ва на ладан дышала. Колхоз давно уже развалился, фер- мы порушили, технику растащили. Клуб, в котором раньше дискотеки проводили, и в котором библиотека была, тоже разломали и растащили. Даже школу, которую Сёмка успел закончить, и ту закрыли. Из родителей у Сёмки только мать была. Отца он и не помнил совсем. Так мать к себе сестра Сёмкина забрала. В город. Муж её, зять Сёмкин, успел ещё при советской власти квартиру получить, в неё мать и забрали. И Сёмка в отпуск туда приехал. Квартира хорошая, конечно, двухкомнатная. И санузел раздельный. Но тесновато. Сестра, зять, трое их детей да мама Сёмкина. Когда Сёмка приехал, на ночь для него в коридоре раскладушку ставили. Вот и понял Сёмка, что ехать-то ему и некуда. В деревне работы нет, а в горо- де… А что в городе? Там профессия нужна. А Сёмка только одному успел научиться — воевать. Но не только из-за это- го Сёмка контракт подписал. Даже не столько из-за это- го. Главной причиной, что Сёмка на сверхсрочную остался, был Шайтан. При чём здесь татарский чёрт? А это и не чёрт вовсе. И не татарский. Собачёныш это, который к Сёмке полгода назад прибился. Овчарка, между прочим… — Калуга!!! Ёш твою в меть!!! Опять на массу давишь! — громкий шёпот вырвал Сёмку из задумчивости. 120

Александр Новиков Это сменщик его, он пришёл Сёмку на посту сменить. Ну, а вы, наверное, поняли, почему Сёмку распиздяем счита- ли? Не поняли? Задумывался он часто. Причём в самое не- подходящее время. Нет, вы плохого не подумайте. Службу он исправно тащил. На старом блокпосту вовремя тревогу поднимал пару раз, отбивались от чехов. А вот проверки всякие регулярно его врасплох заставали. — Зёма! Опять ты на пиздюлину нарываешься! Ну, меч- тал бы в блиндаже на здоровье! На хрена на посту-то?! Это Пиф переживает. Корешок Сёмкин. Не земляки они вовсе. Пиф – вообще татарин, а вот сдружились. Почему он Пиф? Рифкат его звать. Рифкат Самигуллин. Сокращённо Рифкат — Риф. Но ребята первую букву его сокращённого имени на английский манер называют. Вот и получилось — Пиф. Кстати, собачёныша Шайтаном назвал Пиф, когда он его новые берцы изгрыз. А когда генерал проезжий прика- зал Шайтана пристрелить, то Пиф со своим ПК из блиндажа вышел. Ленту стал проверять. Ну, мало ли? Может, как по- давалась, проверил? А Сёмка в две эфки запалы вкручивал. Тоже проверял. А ну как в бою плохо вкручиваться будут? Гранаты Сёмка любит. Когда после учёбки в часть попал, его два дембеля сильно избили. Так он дождался, когда в палатке они только втроём остались, и у РГДэшки кольцо выдернул. Один дембель обоссался. А второй «Ма-а-ама» кричал. Тоненько так. Они же не знали, что граната учебная. — Иди, отоспись. Завтра у Матюхи днюха, он у ротного отпросился, в кафешку сходим. Матюха – это Димка Матюшев, тоже дружбан Сёмкин. После обеда пошли в деревню. Вшестером. Сёмка, Пиф, Шварц, Матюха, Ворона и Шайтан. Шварца так зовут, здо- 121

Ежегодный сборник ровый потому что, как шкаф полутороспальный. Не бывает таких шкафов? А Шварц такой. У Вороны фамилия Воронин потому что. Ну, а Шайтан… Шайтан потому что. В кафе шашлыка заказали. Ну, и водки по двести грамм для начала. Контрабасы же. Пятеро. А Шайтан, так тот во- обще — вольнонаёмный. Но ему водки не положено. Да и никто выпить не успел. Перед кафе придурок нарисовался, в рай попасть желающий. Вне очереди. Сёмка спрашивал однажды у Пифа, с какого хрена по ихней вере за убитых солдат в рай впускают. Придурков всяких. Пиф не смог от- ветить. Ну вот. А тут придурок целых пять солдат увидел. Пять раз в рай собрался? Швырнул гранату в окно тот при- дурок. А Сёмка, он ведь любил гранаты. Вот и прыгнул на неё. А ещё Сёмка думать любил. Лежал и думал. Целых три секунды. Сначала вспомнить старался название книги, ко- торую брал в библиотеке в клубе, который сейчас на дрова растащили. Фразу смешную он в той книге вычитал – «… за други своя…». Не вспомнил названия. Потом подумал, что так оно лучше. Ему-то ехать некуда было, а ребятам было куда. А Шайтан ничего не думал. Он просто Сёмку любил. Ре- шил, что играет он с ним. Подскочил, носом тыкаться стал. Почти все осколки Калуга в брюхо принял. Но пара вы- рвалась. И один точно в сердце Шайтану попал. Так они и лежали вдвоём на заплёванном полу — Шайтан и Калуга. 122

Анатолий Градницын Анатолий Градницын Сказки Бульонского леса Действие происходит в вымышленном лесу с ненастоящими героями. Любое сходство с реальными обстоятельствами и историческими деятелями случайно. Альфонс Волк дрожал на ветру: — Пойти к поросятам? Не-ет! Генно-модифицированны- ми отравиться можно. И Европа не поймёт – транссексуалы ведь. Впереди замаячил указатель «Козле-Бурже». — Пойду-ка к козе. Вроде в гости. Пока козёл где-то шляется. Семеро несовершеннолетних? Плевать. Он решительно повернул налево. — Альфонс! – каркнула пролетавшая ворона. Впервые в жизни Волк покраснел: — Сглазила, проклятая! Придётся, видать, зиму-то холо- стым побегать, поголодать. Повезло Волк караулил Красную Шапочку. Она опаздывала. Из чащи послышались хрюкающие звуки. Подкравшись, Волк увидел охотников, распивавших «Бургундское». Испугавшись, он наступил на капкан и заорал. 123

Ежегодный сборник — Тебя-то нам и не хватало! – обрадовались охотники. — Конец, – подумал Волк, закрывая глаза. Очнулся он наутро под дубом. Башка раскалывалась, мучил сушняк. Охотники похрапывали рядом. — Повезло! – обрадовался Волк. – И бабам тоже. Ка- нальи! Рыболовы Не дождавшись Красную Шапочку в лесу, Волк подкрал- ся к трактиру «Стерлядь». Заглянув внутрь, он увидел её с бокалом «Бургундского». Корзинка с пирожками валялась под столом. — Сейчас пообедаю! – обрадовался Волк. Неожиданно вошла группа рыболовов, и стала руками показывать ей какие-то размеры. — Подожду в кустах, – решил Волк. Однако до следующего утра перекусить ему так и не удалось. Навигатор Красная Шапочка, убегая от Волка, заблудилась в лесу. Тут она вспомнила про навигатор на смартфоне. — Спасена! – обрадовалась она, – и пошла, как ей каза- лось, в нужном направлении. Навигатор привёл её к трактиру, над входом которого висел фонарь, такого же цвета, как и её шапочка. — Не виноватая я! Он сам привёл! – воскликнула она и привычно вошла внутрь. 124

Анатолий Градницын Халява Голодный Волк, рыская по лесу, увидел мелькнувшую не- вдалеке Красную Шапочку. На радостях он громко зарычал. Красная Шапочка успела убежать, но обронила смартфон. — Халява! – обрадовался Волк, – продам и пообедаю. Но вместо этого он стал ловить покемонов и так увлёк- ся, что споткнувшись, расквасил морду. — Какая сама, такие и шуточки, – прошепелявил Волк, выплёвывая зубы, – пообедал на халяву, называется. . . Пролетел Шатаясь по Булонскому лесу, Волк увидел в кустах жен- ский чепчик с кружевами. — Красная Шапочка! – обрадовался он. Подкравшись, он со всего маху сиганул в кусты. Проле- тая вперёд, он понял, что пролетел. Чепчик с кружевами красовался на Фионе. Он был зелёным. Рядом сидел Шрэк. Пролетая назад, Волк причитал: — Проклятый дальтонизм! Теперь ещё и стоматолог три шкуры сдерёт! Спасение Когда Бабушка уехала в санаторий, Волк залез в её кот- тедж. Сигнализация заблокировала его в доме. Бабушка вернулась через месяц, когда он, съев всех та- раканов и герань, обессиленный, валялся у двери. Она ни- чего не заметила, вытерла об него ноги и пошла в клозет. Волк сожрал оставленный ею саквояж крокодиловой кожи и неиспользованные контрацептивы. Это и спасло. 125

Ежегодный сборник Очко Волк отдыхал, когда услышал шум в кустах. Подкрав- шись, он увидел Красную Шапочку и Белоснежку. Они игра- ли в очко. — Удача! – обрадовался Волк. Решая, на кого напасть, он увидел, что девицы играют на раздевание. Увлёкшись игрой, изголодавшийся Волк пришёл домой в пять утра. Жена уже ждала его со сковородкой. Из дома он смог выйти только через неделю. Драка Волк увидел дерущихся Белоснежку и Красную Шапоч- ку. Они таскали друг друга за волосы. — Если нападу на Красную Шапочку, подпишутся охот- ники. Если на Белоснежку – семь гномов, – размышлял Волк. – Неизвестно, что лучше. — Эй, девчонки! – крикнул он. – А может, лучше в очко перекинетесь? Они прекратили драку и накинулись на Волка. Дома он оказался в пять утра. Принесли санитары. Диагноз Волк подкараулил Красную Шапочку, когда она несла Бабушке пирожки. Он выскочил из кустов, но Красная Ша- почка скрылась так быстро, словно унесённая ветром. Кор- зинка с пирожками осталась на дорожке. Рядом валялись три листка бумаги. — Диагноз: анорексия, – прочитал Волк на одном. На остальных было написано: «С морковкой», «С капу- стой». Волк обрадовался: — Хорошо, что не догнал. Пирожки-то питательнее. 126

Анатолий Градницын Деменция Волк залез в дом к Бабушке, чтобы совершить квартир- ную кражу. Бабушка оказалась дома. — Д’Артаньян! – воскликнула она, увидев Волка. – Я столько лет страдала без тебя! Помнишь 1812-й? Как бо- жественно слились мы тогда во французском поцелуе! Иди ко мне! Я твоя Констанция! Волк понял, что сопротивляться бесполезно: — Деменция, а не Констанция! – завопил он и выскочил в окно. Поступок Волк встретил в лесу Кота в сапогах с мешком. — Эй, прохвост! – остановил его Волк. – Что тащишь? — Курочек да уточек для короля. — Украл? — Нет. Обменял. — Не ври. У тебя одни сапоги, и те с чужого плеча, – ска- зал Волк и забрал мешок. Он и не знал, что сегодня своим благородным поступ- ком продлил жизнь людоеду ровно на неделю. Мимикрия – 1 Прогуливаясь, Волк увидел возле дуба рыжего дикого кабана, рывшего землю. На голове у него торчала большая бесформенная копна шерсти. — Месье Хрюндюлье! – воскликнул Волк. – Что с вами? — Мимикрия. Чтобы охотники не приставали. Как-никак, я символ года. — А с головой что? — Причёска а-ля Трамп. — А это зачем? — Чтобы ещё и боялись. Волк почесал затылок и надолго задумался. 127

Ежегодный сборник Мимикрия – 2 Волк встретил кабана. Вместо бесформенной шевелюры у него на голове торчал длинный и тонкий клок шерсти, заправленный за ухо. — Месье Хрюндюлье, что с вами? – спросил Волк. – Это лишай или собаки так ободрали? — Это оселедец. Для маскировки. — Боитесь охотников? — Нет. Охотники – это мелочи жизни. Других опасаюсь. Они намного злее. У них «безвиз», поэтому они пакостят везде. Мимикрия – 3 Волк увидел кабана, жевавшего толстую шоколадку. На рыжей щетине по бокам были намазаны синие полоски. — Месье Хрюндюлье, что вы кушаете? – спросил Волк. — Сало в шоколаде. — Но это же каннибализм! — Нет. Сало соевое, муляж. — Для чего всё это? — Видите ли, для тех, кого я сильно опасаюсь, сало – предмет национальной гордости. Надеюсь, теперь вы меня понимаете, коллега? Мимикрия – 4 Волк повстречал исхудавшего кабана, с отвращением жевавшего траву. Ни оселедца, ни рыжей крашеной щети- ны на нём не было. — Месье Хрюндюлье, где камуфляж? – удивился Волк. — Избавился. Не помогает. Они пришли и отняли сало, а когда распробовали, то пообещали перетопить меня на смалец. — А зачем траву кушаете, ведь желудей полно? — Худею. Смальца они захотели? Пусть костями давятся! 128

Анатолий Градницын Бюллетень — Где Свинарчук? – остановил Волка какой-то оборванец. — Кто? — С оселедцем который. Он жрал фальшивое сало в шо- коладе. — Хрюндюлье? — Какая разница. — Он в командировке. — Передай пакет. Скажи, Петро прислал шоколадку и за- полненный избирательный бюллетень. Пусть бросит в урну. — Пьеро? – задумался Волк. – Это же клоун из страны дураков! А бюллетень-то зачем выбрасывать? Сначала в туалете используем, надолго хватит. Свинарчуки Двое поросят, валявшихся в грязи, мутузили друг друга. — Поросенко, Хрюшевский! Прекратить! – скомандовал Волк, увидев их. — А чего он дразнится! – кивая друг на друга, закричали поросята. — Как? — Когда хохол родился, еврей заплакал. — И кто из вас кто? — Это он! – закричали поросята, тыча копытцами друг в друга. — Свинарчуки, вы же братья. Одной фамилии. Будете драться – сожру обоих. Паспорт Возле киоска «Шаурма» Волка застали подвыпившие охотинспектор и три охотника. — Это конец, - подумал Волк, поджав хвост. 129

Ежегодный сборник — Как зовут собачку? – спросил охотинспектор у про- давца. — Пронесло, – облегчённо вздохнул Волк. — Бельды монды, – ответил продавец. — Бельмондо? — Ни! Бельды монды. — Так и запишем. Завтра приходите за ветпаспортом. Охотинспектор не догадывался, что на родном языке продавца это означало «шайтан его знает». Фаталист Получив ветпаспорт, Волк пришёл к киоску «Шаурма», где его уже считали своим. Киоск был закрыт, продавец сбежал. К киоску прибли- жалась толпа разъярённых феминисток в красных шапоч- ках, воинственно размахивающих бюстгальтерами. — Надо срочно менять паспорт, - решил Волк и бросился в префектуру. Пробежав полдороги, он остановился. — Бить-то будут не по паспорту, - подумал он и спокойно повернул к лесу. Колобок Под ноги Волку неожиданно выкатился мяч. Он насту- пил на него и шмякнулся на землю. — Блин! – завопил он. Под собой Волк нащупал что-то тёплое и мягкое. — Неужели обделался? — Не блин, а колобок! Не щекочи! – крикнул кто-то. Отскочив, он увидел, что от дорожки пытается отлепить- ся сплющенный колобок. — Опять русские свинью подложили, - плюнул Волк и побежал искать баню. 130

Анатолий Градницын Бабник Волк пришёл к Сове посоветоваться. — Мудрейшая, можно мне жениться? – спросил он. — Нет, – ответила Сова. — Почему? — Маленький ещё. — Я маленький? – удивился Волк. — Нет. У тебя маленький. Удручённый Волк вышел прочь. — Что, бабник, дотаскался? – съязвила сидевшая на де- реве ворона. — А ты откуда знаешь? — Говорят… — Вот дуры! Я им покажу маленький, – рявкнул Волк и пошёл громить ближайший секс-шоп. Курточка Сидя в кустах, Волк заметил на тропинке Красную ша- почку. — Попалась! – обрадовался он, подбираясь поближе. Тут он заметил, что на девочке была модная курточка жёлтого цвета без рукавов. — Тысяча чертей! – ужаснулся Волк, – это конец. Сейчас набегут её подельники и перевернут весь лес. Дёрнул же меня чёрт проглотить эту костлявую старуху! И он мгновенно растворился в чаще. Новичок Волк подкараулил Красную шапочку и идущего навстре- чу Кролика. — Мадемуазель, где префектура? – спросил Кролик. – Я скрипач, в лесу новичок. 131

Ежегодный сборник Услышав это, Волк с воплями бросился прочь, но уда- рился головой о дерево. Очнувшись, он натянул на голову брошенный кем-то контрацептив и уполз. Ошарашенный Кролик выпучил глаза. Опомнившись, он расправил плечи, ухмыльнулся и, играя бицепсами, про- рычал: — Всех замочу! Русские Прогуливаясь по Булонскому лесу, Волк заметил за де- ревьями что-то красное. — Красная Шапочка! – обрадовался он. Подкравшись, он увидел девочку в красном платочке. Она держала поводок. — Мишка! – позвала девочка, глядя в кусты. Волк всё понял. — Русские идут! – заорал он и упал в обморок под ли- пой, где чуть не дал дуба. Очнувшись, он побежал занимать очередь в биотуалет. 132

Татьяна Юдина Татьяна Юдина Стакан воды Сказка — быль, а, может быть, рассказ, что мешает нам и что порой спасает нас. Сказки русские, народные и добрые, это вам не Индия, где кобры, не Украина, где коварный черт, сказкам русским уваженье и почет. Бабушка моя любила сказки слушать и рассказывать была мастак. Я вам рассказу, что помню, слу- шайте, а я начну. Итак, в стародавнем времени, в неизвестной стороне жил старик без роду, без племени – не один, а со стару- хою в селе. Да была она не так, как все, старуха — злобная, сварливая, грязнуха. Чугуны неделями не мыла, ничего в тех чугунах и не варила. На старика все с утра до ночи бухтела, со свету сжить, извести его хотела. Чтобы старик ни сделал, все не так, все бранила и корила, говорила всем, что он дурак. Но соседи видели – старик никакой работы не чурался, за жизнь долгую он ко всему привык, больше все молчал да подчинялся. А старуха пуще прежнего ярится, ни людей, ни Бога не боится. До того дошло, совсем уж совести не стало у старухи: как-то ни за что и ни про что мужу своему, ну, старику, две здоровенных отпустила оплеухи. Уж сосед-то старику сколь говорил: «Ты бы, старче, ее как-то проучил». Но старик ответил: «Эх, беда, но бить жен- щину, да что ты — никогда! Не всегда она была такой, пом- ню, как когда-то молодой был еще совсем да ее встретил, 133

Ежегодный сборник сразу полюбил, сердцем приветил. А она узнала свою силу надо мной, и хотя и согласилась быть женой, и прожили мы уже немало лет, а все нрав свой кажет, и нет-нет силу чар своих как прежде проверяет. Что поделать, зеркала ведь нет, она не знает, что за столько долгих лет красной девицы простыл и след, что остались нам лишь годы да хворобы. Так ладно, были бы еще здоровы, не было бы так обидно. Бес попутал в юно- сти, как видно». Но однажды, а зимою было дело, вдруг старуха та зане- могла, а сказать попроще — просто заболела, утром встать с печи и не смогла. Думает себе: «Что за дела? Вроде я вчера и не устала и всю ночь на теплой печи спала. Что же приключилось вдруг со мной, пить так хочется — нет сил моих встать за водой». Старику молчок, лежит и терпит, только жажда ведь по- рою страшней и хуже смерти. Утро так прошло, обед настал, старик думает: «Вновь на старуху стих блажной напал, что-то все молчит, чего-то за- мышляет». Вдруг старуха говорит: «Ведь Бог прощает тех, кто всю вину свою признал? Очень я прошу, прости меня, муж с женой, конечно, не родня, но судьба связала нас с тобой. Каюсь, я была плохой женой, не жалела, все тебя я оби- жала. Оказалось, как для счастья надо мало. Ты прости и пожалей меня, дай ты мне воды напиться». Подает он ей стакан водицы, говорит: «Ну, что ты, успо- койся, я с тобой, ты ничего не бойся. Я тебя давным-давно простил. И сейчас тебя люблю, как и любил». Тут расплакалась старуха горько: «Сколько дней и лет потеряно, ведь только, глупая, сейчас я поняла, что ты на свете лучше всех, меня так проняла твоя сердечность, до- 134

Татьяна Юдина брота, до слез. Почему же о любви всю жизнь молчал, ведь любовь согреет и в мороз». А старик, вздохнув, ей так сказал: «Думал, ты сама об этом знаешь, ведь свою любовь я не таил. Виноват, что слов не говорил. Да, спасибо случаю, что тебе глаза стакан про- стой воды открыл. Ведь не напрасно я соседу говорил: что- бы дров не наломать, лучше все вопросы и всегда решать добром. А жизнь, как и любовь, рассудят нас потом». 135

Ежегодный сборник Ирина Арсентьева Любка В детстве летними вечерами, когда спадала жара, мы садились с мамой на балконе, где в маленьких деревянных ящичках она выращивала невзрачные, с белесым налетом на листьях растеньица. Вы, наверное, удивитесь и спро- сите, ради чего это она высаживала такие растения. Ради аромата, ради чудесного аромата, который можно ощутить только с наступлением ночи. Удивительное чудо начинало происходить, как только сумерки накрывали уставший го- род своими мягкими тяжелыми крыльями. Неожиданно на таких же белесых, как листья, стебельках раскрывались ма- ленькие нежно-сиреневые глазки. Они начинали источать невероятной силы запах, который обволакивал, и мы, как зачарованные, сидели, прижавшись друг другу с ощуще- нием полного счастья. Счастье длилось всю ночь, а к утру глазки цветка закрывались, и запах исчезал. Как будто его и не было вовсе. – Я расскажу тебе историю о ночной фиалке, немного медицинскую, –сказала однажды моя мама, которая была доктором, и устроила меня удобней у себя на коленях. Ка- залось, она баюкала меня своим тихим голосом, и сказку о цветке, который распускается только ночью, слышали все дети на земле. В одном селе жила-была девушка Матиола, которую все считали знахаркой, несмотря на ее молодой возраст. Девушка была некрасивой внешне, но душа ее была на- полнена необычным светом. За это ее любили люди. Она 136

Ирина Арсентьева же очень любила цветы и, блуждая ежедневно по полям и лесам, любовалась ими, изучала их строение, сроки цвете- ния, свойства, которые можно использовать при лечении разных недугов. Лесной Дух, наблюдая за девушкой, всегда любовался ею и восхищался ее знанием лесных трав. Так незаметно и влюбился в нее. Однажды тяжело заболела мать девушки, и та не знала, как ей помочь – ни одно растение не помогало. От старых людей она узнала о чудодейственном цветке, обладающем особой лечебной силой, который якобы цветет в самую ко- роткую ночь в году. Матиола без промедления отправилась на его поиски. Но сколько не искала его среди лесных за- рослей, не могла найти. До самой ночи бродила она сре- ди деревьев и, уставшая, села отдохнуть на лесной поляне. Сжалился Лесной Дух и решил открыть девушке тайну, ко- торую хранил всю жизнь... Незнакомый запах вывел Матиолу на опушку, где она и увидела долгожданное растение. Бросилась она на колени, чтобы сорвать этот цветок, да Дух остановил ее. – Предупредить хочу тебя, девушка, – сказал он. Если сорвешь ты этот цветок, то должна будешь вернуться в лес в ту же ночь и занять его место. Сорвала Матиола редкое растение, приготовила из него снадобье, напоила мать и поспешила обратно в лес. Пре- вратил Лесной Дух ее в ночную фиалку, хорошо охранял то место, где она поселилась. С тех самых пор никто не мог найти этот дивный цветок. Расцветал он только ночью, и тогда Лесной дух вдыхал его чарующий аромат. Иногда ночную фиалку называют Любкой. Наверное, за то, что, даже несмотря на свою неброскую внешность, она была любима Лесным Духом. Свою любовь он завещал и 137

Ежегодный сборник нам, подарив однажды мелкие, словно пылинки, семена этого ночного чуда. Ландыши Дух леса Манила обитал в самых густых и непролазных зарослях, куда редко пробирались даже звери. Он был ко- варным, хитрым и изворотливым. Раз в году Маниле требо- валась детская душа – чистая и доверчивая. Только такая могла продлить ему жизнь. По ночам он незаметно про- бирался к окраине поселения и, превратившись в дерево, заглядывал в окна домов, высматривая будущую жертву. – Вадим, посмотри, кто там стучит в окно? – обрати- лась к мужу Надежда, убирая со стола посуду. – Лан толь- ко что уснул, и этот стук мешает ему. В последнее время он стал очень странным, прямо беда, – сетовала она на сына. – Выдумывает всякие небылицы. Только послушай, что придумал. Говорит, что видел, как цветы превращались в бабочек, ветки деревьев в змей, а кузнечики в малень- ких лошадей. Как я только не пыталась его убедить, что это всего лишь выдумки, и что чудес не бывает! «Нет, мама, чудеса на каждом шагу. Ты внимательно посмотри и сама их увидишь», – вот что он сегодня мне заявил. Я думаю, что эти его фантазии до хорошего не доведут. Беспокойным стал. Вот и сегодня долго не мог уснуть – все прислушивал- ся к чему-то. – Не тревожься, дорогая, это всего лишь ветка стучит в окно. Ветрено что-то сегодня. Нужно спилить это дерево. Если оно разрастется, так вовсе света не будет видно. А с сыном я поговорю. Завтра же возьму его с собой в лес. Пора проверить заячьи капканы. Да и дров уже маловато, присмотрю сухостой для вырубки. 138

Ирина Арсентьева Манила опустил длинные ветви и медленно двинулся в сторону леса. Войдя в самую его гущу, он захохотал, ухая и кряхтя. План, созревший только что, радовал его; от пред- чувствия лиходейства он неистовствовал. Манила вытя- нулся и достиг самого высокого дерева, глаза его горели зеленым светом, спутанные космы разметались в разные стороны. Через мгновение он оцепенел и замер... Наутро по лесной тропе смело шагали двое – Вадим, крепкий молодой мужчина с окладистой черной бородой и мешком за плечами, и его сын Лан – еще не юноша, но уже и не ребенок – смешливый, озорной и очень любопытный мальчуган семи лет отроду. Он забросал отца вопросами и не давал ему сосредоточиться на важном разговоре. – Лан, прекрати болтать! – рассердился Вадим и нахму- рил брови. – Послушай меня. Мать жалуется – ты придумы- ваешь какие-то сказки. Ну, как тебе не стыдно! Ты ведь уже не маленький. – Отец, это не так. Я ничего не выдумываю... – начал пререкаться подросток. – Я ничего не хочу слышать! Посиди-ка здесь один и подумай, пока я не вернусь за тобой. С этого места не схо- ди, не то заплутаешь в лесу, – Вадим злился и не хотел смотреть на сына. – Не оставляй меня одного, отец! – взмолился Лан. Здесь живет лесное чудовище. Оно вчера приходило и за- глядывало к нам в окна. Разве ты его не видел? – Вот-вот, посиди и подумай! – отец скептически ух- мыльнулся и, не глядя на сына, удалился. Лан недолго просидел на поваленном бревне. Вначале он очень боялся, но его внимание быстро переключилось на птицу с зелеными блестящими глазами. Он бросился за ней с желанием рассмотреть получше, а она, быстро пере- 139

Ежегодный сборник летая с ветки на ветку, уводила его все дальше и дальше от того места, где велел ждать отец. Лан и не заметил, как оказался в непроходимой чаще. Здесь было темно и сыро. От земли веяло холодом, пахло прелой травой. И птичьих голосов не было слышно. Манила все время неотступно следовал за Ланом и за- валивал просветы буреломом. Он протянул свои старые корявые ветви и сцепил их на шее мальчика. Бездыханное тело упало на влажный мох... – Лан! Лааан! – кричал испуганный отец, пробираясь сквозь заросли. Уже смеркалось, когда он увидел непод- вижное тело сына – его бледное лицо выделялось в су- мерках. – Лан, дыши! Лан, дыши! Дыши! – горькие слезы капали на землю, застывали и тут же превращались в удивитель- ные растения с гладкими зелеными листьями и кисточками жемчужных цветков... Так в тенистых лесах появились ландыши. Не забуду... Там, где сливаются водами Индийский и Тихий океаны, среди многочисленных островов есть один необитаемый. Это место, окутанное тайнами, люди считают опасным и редко посещают его. А вот птицы чувствуют себя полно- правными его хозяевами. Так было и сотни лет назад. В давние времена остров Жаку был огромным. Остро- конечные скалы частоколом окружали его и, обозначая границы, напоминали стрелы в колчане лучника. Морская пучина скрывала большую часть острова и оставляла ее незаметной. Гигантские птицы Жак облюбовали это место и населили его. Тяжелые черные крылья поднимали птиц 140

Ирина Арсентьева в небо и заслоняли солнце. Зеленые глаза при малейшем освещении поблескивали, а багровый зрачок магически расширялся. На голове, которая несла уродливый крюч- коватый клюв, торчало антеннами несколько общипанных перьев. Шея и вовсе была голой; пупырчатая кожа мерт- венно-землистого цвета покрывала ее гофрированными складками. Они отвратительно сжимались и разжимались. Казалось, шея жила самостоятельной жизнью, что вызы- вало панический ужас. Пение птиц, напротив, было вол- шебным. Едва первые солнечные лучи касались скалистых вершин, с острова начинали доноситься завораживающие звуки и не стихали до самой темноты. Моряки, очарован- ные чудесным пением, цепенели, и корабли теряли курс, оставшись без управления. Гребневидные волны прибива- ли корабли к берегу, и те вспарывали днище о пики скал, погруженных в воду. Птицы Жак хватали тонущих моряков когтями крепких лап и переносили в свое царство. Среди непролазных зарослей, в самом центре остро- ва, располагалось логово птиц. Здесь, в каменных гнездах, лежали птичьи яйца и копошились вылупившиеся птенцы. Они широко открывали безобразные клювы и истошно ве- рещали, требуя пищи. Моряки, попавшие на остров, забывали обо всем на свете, слушая колдовское пение птиц. Постепенно они превращались в безвольных рабов и не могли вспомнить ни имен, ни лиц, ни событий прошлых лет. Наиболее силь- ные из них очищали остров от птичьего помета, разгребая зловонные кучи и сбрасывая их в залив. Другие таскали камни и строили из них гнезда. Ослабленные и раненые становились кормом для птиц и птенцов. Птицы взлетали, держа свою жертву в когтях, и с высоты бросали ее на гор- ные пики, чтобы раздробить кости. Человеческие останки валялись по всему острову. . . 141

Ежегодный сборник ...Однажды из гнезда выглянул необычный птенец. Он только что вылупился и с любопытством таращил по сто- ронам огромные лиловые глаза. Птенец был покрыт белым пухом, и это отличало его от остальных птиц на острове. В первый же день жизни он отказался от мяса, отдав пред- почтение сладким плодам и листьям растений, что вызвало недоумение у его сородичей. Так среди черных дьяволиц выросла белая их противоположность. К всеобщему разо- чарованию она родилась безголосой, и петь не могла. Со- родичи возненавидели белую птицу и старались не брать ее с собой. Но в этот раз она стала свидетелем крушения судна и так же, как остальные птицы, подхватила раненого моряка сильными лапами. Втайне от всех она спрятала его среди скал. Спасенным был двадцатилетний Феликс. Феликс, сколько себя помнил, жил с матерью на бере- гу моря в большом доме, построенным его отцом и рано покинувшим этот мир. Мать вырастила и воспитала сына одна. Смерть мужа не сломила ее; она была сильной духом и очень мудрой. Когда Феликс привел в дом жену, мать с радостью приняла ее. Но отношения невестки и свекро- ви не заладились с первого дня. Жена попалась Феликсу сварливая и хитрая. Она всегда была чем-то недовольна и постоянно жаловалась ему на мать, наговаривая на нее, обвиняла в придирках и строила всевозможные козни. Вскоре она выставила свекровь из дома, чтобы та не мешала ей своим присутствием. Феликсу ничего не оста- валось делать, как устроить для матери комнату в малень- ком сарайчике, где она и проводила все время. Женщина не роптала и приняла такое решение со смирением. Она нашла успокоение в рукоделии и днями занималась вы- шивкой. Феликс тоже работал с утра до позднего вечера. Раз- гружал и загружал торговые суда, чинил рыболовные сети, 142

Ирина Арсентьева доставлял свежую рыбу торговцам, занимался ремонтом лодок и кораблей. Его жене денег всегда не хватало – она была транжирой и не могла вести домашнее хозяйство. Она настояла на том, чтобы муж записался моряком на корабль. Слухи об исчезновении морских судов ходили давно, но это не остановило ее. Моряки, по ее сведениям, очень хо- рошо зарабатывали. Как-то Феликс пришел к матери сам не свой от отчаяния и, прерываясь от волнения, сказал: – Мама, я пришел проститься с тобой... Я записался на корабль... Завтра утром он уходит в море. Он говорил и мерил маленькую комнату широкими ша- гами. – Что ж, сынок... Свой путь ты должен пройти сам. Как мне не тяжело отпускать тебя, я должна это сделать... – морщинистая рука нежно гладила волосы сына. - А за меня не переживай, я буду ждать твоего возвращения. Надень в дорогу вот это. – Она протянула только что расшитую го- лубыми цветами рубаху и вытерла навернувшиеся слезы. Поцеловав сына, она перекрестила его и благословила в дальнее плаванье: – Не забывай нас, сынок... ... Феликс очнулся от страшной боли; казалось, что его голову сжимали тиски. Он не мог пошевелиться и только водил глазами в надежде что-нибудь понять. Он лежал в каменной расщелине на подстилке из сухих листьев и смо- трел в ночное небо. Луна и звезды вдруг качнулись, затем их очертания расплылись, и Феликс вновь впал в глубокое забытье. Когда он в следующий раз открыл глаза, то увидел перед собой голову огромной белоснежной птицы. Она, не мигая, всматривалась в изможденное лицо Феликса и пы- талась напоить его из клюва. Щеки Феликса лихорадочно горели, а рот пересох от боли и жажды. 143

Ежегодный сборник – Кто ты? – тихо спросил он, и в глазах его появился страх. «Не бред ли это?» - подумал он. – Не бойся меня, юноша. Я птица Жак. Твой корабль разбился о скалы острова. Мои сородичи хотели раскле- вать твое израненное тело – такой у них закон, но я спасла тебя. – Я ничего не помню! Я даже не знаю, кто я, – только и смог сказать Феликс; каждое слово давалось ему с боль- шим трудом и отнимало силы. – Это не связано с твоим ранением. Ты потерял память из-за их пения. Слышишь его? Феликс слышал эту дивную мелодию сквозь сон, но ду- мал, что ему это только снится. – Скоро ты сможешь встать на ноги, – продолжала бе- лая птица, раскладывая перед Феликсом сочные ягоды и мясистые листья. – И тогда твою жизнь никто уже не смо- жет отнять. Ты останешься жить на острове вместе с други- ми моряками. Прошло несколько дней, и Феликс набрался достаточно сил, чтобы самостоятельно передвигаться. Фрукты утоля- ли его голод, а травы залечили раны. Он ждал появления белой спасительницы, но та не появлялась. Ближе к ночи Феликс услышал громкий стон. Он вылез из расщелины и увидел распростертую на земле птицу, белое оперенье ко- торой стало алым. Кровавая дорожка тянулась змейкой за птицей. – Что случилось? – Феликс пытался поднять голову пти- цы и заглянуть ей в глаза. Она была жива. Не дожидаясь ответа, Феликс начал закрывать кровоточащие раны своей одеждой. Нога пти- цы пострадала больше всего, и Феликс подумал, что ему не справиться с раной. Он разорвал рубаху на полоски и перебинтовал ногу птицы. Ткань была плотной, и вскоре 144

Ирина Арсентьева кровотечение прекратилось. Птица открыла замутненные глаза и благодарно посмотрела на Феликса. На следующий день она смогла рассказать о том, что произошло на остро- ве. Черные птицы выследили и узнали, что белая скрывала от них. Они клевали ее и рвали когтями до тех пор, пока она не перестала шевелиться. Только ночью ей удалось до- ползти до Феликса. Теперь он поил и кормил птицу. – Тебе нельзя здесь оставаться, - птица встревоженно посмотрела на Феликса, перевязывающего рану. – Они все равно рано или поздно обнаружат тебя и тогда точно за- клюют до смерти. – Сердце подсказывает мне, что я должен куда-то вер- нуться, но я ничего не могу вспомнить, – Феликс нервно затягивал ткань на ноге птицы. Он вот уже который день силился восстановить в памяти картины жизни до кораб- лекрушения. – Я знаю, как поступить! – воскликнула птица. – Скоро на острове все уснут, и ты сможешь вспомнить что-то из прошлого. Вытяни все голубые нитки вышивки из ткани и завязывай узелки у себя на руке. Некоторые моряки ночью вспоминали о прошлой жизни, но наутро, как только птицы начинали петь, вновь теряли память. Узелки помогут тебе не забыть то, что ты вспомнил. Этой же ночью Феликсу удалось вспомнить о корабле- крушении и обо всем, что ему предшествовало – свою не- счастную мать, оставленную в одиночестве, бессердечную ненасытную жену, ради которой он бросил дом, и сам дом, в котором он жил с самого рождения. Все голубые нитки были повязаны на руку, и до восхода солнца белая птица взмыла над островом. В лапах она крепко сжимала Фе- ликса. Нитки сорвались с руки Феликса, как только он встал ногами на землю. Они проросли и превратились в мелкие 145

Ежегодный сборник голубые цветочки, напоминающие узелки. Феликс сорвал их и бросился в объятия матери с мольбой о прощении. – Не забуду! Никогда больше ничего не забуду! – твер- дил он, рыдая от счастья. А белая птица Жак, поднявшаяся высоко в небо, долго махала ему крылом, пока не скрылась из вида. Феликс снова стал жить вместе с матерью в их большом доме. Жена сбежала с заезжим торговцем, не дожидаясь его возвращения. А голубые цветы, которых выросло во дворе видимо-невидимо, с тех пор стали называть неза- будками. 146

Евгений Колобов Евгений Колобов Везунчик Совместно с Д. Калининым Первая глава Клим Ворошилов и присяга …Сильный взрыв сотрясает землю с такой силой, что тело подбрасывает со дна канавы. Слух наполовину про- пал, но временная «пелена» не спасает от дикого визга пи- кирующих бомбардировщиков. Леденящая кровь каждому фронтовику сирена – предвестница близкой смерти. Может, сегодня тебе повезёт, но без потерь практически никогда не обходится, а значит — не повезёт твоему товарищу… На выходе из пике сирена выключается, и каждый раз ты думаешь: «Всё! Кончилось!» Но следующий пикирующий бомбардировщик с неуби- рающимися шасси — «лаптёжник», перевалившись через крыло, мчится к земле, воем вынимая душу из лежащих внизу солдат. Вой переходит в свист. Взрыв! Пронесло, эта не моя! Сверху тело обдаёт не просто волна горячего спрессованного воздуха, а раскалённый жар, обжигающий кожу даже под х/б. Сперва мир заполня- ется пылью и вонью сгоревшей взрывчатки, потом звуком падающих на траву кусков земли. Опять повезло! Летящая «грудка» родной земли не только покалечить может. Страх за товарищей на секунду пересиливает страх смерти, и я поднимаю голову, рискуя поймать шальной осколок. 147

Ежегодный сборник — Твою… .! КВ, танк, ставший живой легендой, превра- тился в огромный костёр. Хорошо хоть лейтенант-техник забился в придорожную канаву рядом с машиной: хотя не факт, что взрыв его не зацепил. КВ – это не просто танк. Это боевая машина, аналогов которой у немцев нет в принципе. Броня, что лобовая, что бортовая, орудие калибра семьдесят шесть миллиметров, берущее броню любой немецкой машины на предельных дистанциях, три пулемёта, что ведут огонь и по фронту и с тыла! Говорят, что где-то в Литве один такой танк остано- вил немецкую танковую дивизию. Враки, наверное, но когда мы вышли к развилке дорог и обнаружили здесь стального богатыря, я подумал: «Нам бы ещё роту пехоты… да что роту, взвод и здесь ни один враг не пройдёт!» Мы, это взвод противотанковых сорока пяти милли- метровых орудий при двух пушках, под командой стар- шины-сверхсрочника и отделение артиллерийской раз- ведки. Три десятка красноармейцев должны на сутки пере- крыть перекрёсток двух дорог и прикрыть пехотный полк от флангового удара. Когда увидели танк, все обрадовались, но старшина остановил взвод и послал двоих разведчиков узнать, что и как. В тени у танка дремал техник-лейтенант. Старшине он рассказал, что у коробки передач вышел ресурс, танк двигаться не может. Снарядов ему оставили пять штук, чтоб, если что, подорвать машину. Он второй день ждёт ремонтников с коробкой, только скорей всего о танке просто забыли. В этой части лейтенант подозритель- но начал шмыгать носом. 148

Евгений Колобов Какие ремонтники? Два дня назад, их забыли киломе- трах в тридцати. Командир дивизии, которой придали роту тяжёлых танков и слышать не хотел о проблемах с маслом, фильтрами, перегревом двигателей. За месяц беспрерыв- ных перемещений он ухитрился без боёв растерять все танки, обвиняя во всём хорошо обученные слаженные эки- пажи. В этом месте у лейтенанта затряслась нижняя губа. Говорил он громко, совсем не заботясь, что его слышат солдаты. — Ни одного выстрела! А свалит всё на меня с ребятами. — Не о том думаешь, парень, — лейтенант громкость убавил, но продолжал бормотать об экипажах, машинах, коробках, у которых ресурс пятьдесят часов, что пехотное начальство, думает, что броненосный красавец как кобы- ла, неделями может скакать, только овса подсыпай, что его техника-лейтенанта ждёт трибунал и расстрел. Он, может, ещё бы долго бубнил, размазывая сопли и слёзы, копивши- еся не один месяц позорного отступления. Старшина вынул из кармана гимнастёрки деревянную гребёнку. Расчесал усы. Положил гребёнку назад, застег- нул клапан, взял офицера за пояс и так тряхнул, что зубы лязгнули. — Вас, товарищ лейтенант, трибунал не расстреляет. Вас сегодня немцы убьют. Двадцатилетний паренёк с двумя рубиновыми куби- ками на петлицах отшатнулся и стал оглядываться, слов- но только сейчас увидел незнакомых солдат, две конные упряжки, тащившие передки и маленькие орудия. А старшина уже свинчивал крышку алюминиевой фляжки: — Умойтесь, лейтенант! От воды парень окончательно пришёл в себя. 149

Ежегодный сборник — Куда направляетесь, какая поставлена задача, могу ли чем помочь? — Задача простая, оборонять развилку, где стоит ваш танк. Если при появлении неприятеля хоть пару раз вы- стрелите, эта задача сильно упроститься. — А чем подрывать тогда? — Не волнуйтесь, пока танк не уничтожат, немцы вперёд не пойдут. Разведку германскую наблюдали? — Часа три мотоциклисты вон до туда доехали, я пуш- кой шевельнул, они назад. — Так… Что у вас ценно-интересного внутри, кроме сна- рядов имеется? — Пулемёт, двести патронов к нему, мой ППД с двумя дисками. — Филатов, прими пулемёт. Филатов – это наш старшой, командир отделения раз- ведвзвода. Как я понял, разведчиков старшина хочет как боевое охранение использовать. Ну, правильно. Подползёт какой-нибудь одиночный Фриц или Ганс, перещёлкает рас- чёты как в тире. Старшина увёл командиров орудий, Филатова и танки- ста выбирать позиции для орудий, а мы, пользуясь момен- том, завалились в траву отдыхать. Денёк выдался тёплый солнечный. Кузнечики стрекотали как оглашенные, птицы резали синее небо на разных высотах. Порубать бы чего. — Братцы, кто знает, как с едой у нас? — Вроде на передки чего-то грузили. Сейчас схожу, узнаю… И вдруг. . . — Воздух! — Почти сразу услышал звук моторов фаши- стских штурмовиков. Старшина бежал к нам и орал: — Ору- дия в канаву и никшни. Лежать всем, как мертвякам. 150