Ежегодный сборник 2019-2020

Вера Филиппова Кто посмел сказать Милке, что она ей не родная дочь? Как не родная? Взятая из роддома на пятые сутки после рождения и не родная? Кто мог нанести Карповне и ее со- кровищу такую душевную травму? «Да, мир не без добрых людей», – думала в полуобмо- рочном состоянии Карповна, когда ее увозила в больницу карета скорой помощи. А Милке того и надо было, вильнув хвостом, она скрылась за прилавками открытого централь- ного рынка в неизвестном направлении. Милка не появи- лась дома ни вечером, ни на следующий день. Её не было неделю, мать искала по городу, ходила с фотографией по рынку, но никто ничего не знал, или знать не хотел. И толь- ко «урюки» прятали свои бесстыжие глаза, искоса глядя на фотографию девочки с голубыми глазами, с роскошной копной пшеничных волос. Милка появилась дома, вся ка- кая-то оборванная, замызганная, растрепанная, нагло про- шла на кухню. – Жрать давай. Да побыстрее. Уроки пойду делать. – В ванну сначала, курва, отмокать будешь в хлорке, – рявкнула брезгливо Карповна, выплеснув в ванную бутыл- ку «белизны». Схватив Милку за волосы, она заволокла ее в ванную комнату и запичкала купаться. – Сиди там долго и тщательно вымачивайся, – в гневе произнесла Карповна и захлопнула дверь. Милка не сопротивлялась. Ей и самой хотелось помыть- ся после недельного таскания по центральному рынку. О чем думала она, лежа в ванной? Ни о чем. О чем может думать уже испорченный человек, в генах которой течет кровь той, которая ее родила не ведомо от кого, которая бросила, как ненужную собачку. Девственность была поте- ряна навсегда и безвозвратно. Злило то, что мама, которая растит Милку, не давала ей волю. А как давать? Девочке всего-то двенадцать лет. Милка, узнав секрет не родства со 201

Ежегодный сборник своими родителями, становилась капризной, своенравной, злой и безжалостной. Каждое замечание воспринимала в штыки, могла в одних трусах ходить вокруг отца, могла сутками валяться на диване, ничего не делая. Отличалась леностью, безалаберностью и неряшливостью. В семье во- царилась печаль. Саня не вникал в воспитание дочери, ему все было до «фени». Но ему было жаль своей супруги, ко- торая не обрела настоящего счастья материнства. Милка периодически исчезала, периодически появля- лась вновь. Еле-еле, с грехом пополам, она закончила де- вять классов. Ни о каком поступлении куда-либо не было и речи. Милка просто исчезла из жизни Карповны. Иногда звонила, говорила, что у нее все хорошо, живет с моло- дым человеком и ждет ребенка. Карповна немного успо- коилась, жила своей размеренной жизнью, копила день- жат для Милки, торгуя на рынке, и мечтала, чтобы Милкина судьба была к ней благосклонна. Но в один прекрасный момент, дверь отворилась и на пороге появилась оборван- ная, грязная Милка с двумя такими же оборванцами, как сама, малюсенькими ребятишками. – Открывай, бабка, ворота, мы здесь жить будем, – ска- зала, как отрезала Милка. Карповна снова рухнула в обморок. – Не притворяйся, мать, я же дочь твоя, вроде бы, так принимай меня такую, какая я есть. – Курва, – произнесла свое излюбленное ругательство Карповна, – где же ты их наклепала, а муж где? – Какой муж, мать? В секту я попала, где все со всеми спят. Нет мужа, и не было. – Так аборт надо было сделать, – не унималась Кар- повна. – Аборт? – заорала Милка. – Одна такая сделала, а те- перь пожинает плоды своего греха. Нянькай давай внуков, 202

Вера Филиппова и не огрызайся. Я пошла, вернусь не скоро. И исчезла Мил- ка на целый год. А Карповна, выбиваясь из сил, поднимала двухлетнюю внучку Сашеньку и годовалого внука Колень- ку, благо, что козы бегают по двору, значит, молочко свое есть. Ровно через год Милка вновь появилась на пороге родительского дома с маленьким свертком в руках. – Принимай, мать, подарок тебе принесла. Карповна снова грохнулась в обморок. Положив на ши- карную кровать матери очередного своего ребенка, Мил- ка вновь исчезла из поля зрения родителей. Дети росли, Карповна болела, Милка появлялась и исчезала. Когда уже невмоготу было поднимать детей, Карповна сдала млад- ших в детский дом, оставила только старшую Сашеньку. Постоянно навещала малышей, возила молоко, сладости, с грошовой своей пенсии умудрялась покупать им обновки. В один прекрасный день на пороге дома появилась Милка с маленьким ребенком на руках и с молодым человеком под ручку. – Принимай, мать, зятя. Теперь я законная жена. Вот ре- бенок у нас родился. Карповна, даже не взглянув на ребенка, взяла свои ма- натки и перебралась жить в баню, в которой давно уже обитал ее ненаглядный Саня. Так прошло очередное лето, зять ровно через месяц куда-то испарился, вслед за ним испарилась и Милка, забыв на шикарной кровати матери своего последнего малыша. Дети снова были сданы в дет- ский дом. Карповна путалась в именах своих внуков, когда на лето забирала всех к себе домой, отпаивала их козьим молоком, а осенью сдавала в детский дом. Сане на все это смотреть было тошно, Карповна держалась. Иначе никак нельзя было. Внуки ведь у нее. – Кто позаботится об этих несчастных детях, – причита- ла Карповна, как вдруг на пороге объявилась Милка. 203

Ежегодный сборник – Мать, пусти свою пропащую, блудную дочь. Клянусь, никуда не пойду, буду с тобой жить, давай заберем всех детей из детского дома и будем вместе растить. Правда, у меня еще один родился, хорошенький мальчишка, на папу Саню похож… Карповна грохнулась в обморок. Придя в себя, она про- стила все грехи своей непутевой дочери. В семье воцарил- ся мир и покой, внуки росли крепкими, как мама. Милка никогда нигде не работала. Милый Саня по-прежнему жил в бане. Так проходили дни за днями. Проснувшись однаж- ды утром рано от плача самого маленького внука, Кар- повна не обнаружила своей дочери. Милка исчезла. Детей пришлось снова сдать в детский дом. Карповна трудилась на огороде, не покладая сил, нужно было вырастить уро- жай, продать его и помочь внукам, да еще успевала по- сещать церковь, молиться, подавать милостыню. Кроткую Карповну все любили в селе и жалели ее, жалели за непу- тевую дочь, что досталась ей, жалели за то, что всем она прощает, за то, что никогда и никому она не могла дать сдачи за обиды, нанесенные ей. Саня трудился над старенькой своей машиной «Жигу- ли», шестой модели, как увидел, что Карповна присела над грядкой в огороде. – Наверно, траву полет, – подумал Саня, и продолжал чинить автомобиль. Когда в очередной раз он поднял глаза в сторону супруги, то не обнаружил её на грядке. – Отдыхать пошла, – успокоился Саня, не чувствуя при- ближающейся беды. На улице стояла жара, солнце так палило, будто раска- лёнными своими лучами плавило мозги, от этого болела голова, и хотелось пить. Саня решил сходить в дом, да за- одно заглянуть, чем там занимается его Карповна, не пора ли отобедать. Помыв руки из бочки, что стояла в саду, Саня 204

Вера Филиппова направился в дом. Какая-то подозрительная тишина оста- новила его возле порога. – Карповна, – окликнул супругу Саня. Никто не отозвался на его зов. «Странно», – подумал он. Пришлось разуться и пройти вглубь дома, посмотреть, чем так занята его супруга, что не слышит, как пришел ее разлюбезный муж. Карповна лежала на диване в гостиной и мирно спала. – Перетрудилась супружница моя, сколько можно спину гнуть. Эх, Карповна, говорил тебе, живи спокойно, да нянчи детей своих подружек. Дык, нет, не послушалась. Сколь- ко слез пролила горьких за постыдное поведение дочери. Саня зашел на кухню, напился воды и вернулся в гостиную, где спала Карповна, посмотрел на жену, и уже хотел было выйти на улицу, как что-то резкое кольнуло ему в сердце. – Карповна, – начал трясти Саня свою супругу, – про- снись, Карповна. Обмякшая рука жены выскользнула из его ладони. Он понял, что Карповна мертва. Оглушительный крик Сани поднял на ноги всех соседей. Вызвали скорую помощь, Саня причитал, звал всех, умолял спасти его жену. Но, к сожалению, спасать уже было некого. – Прости, меня, Карповна. Не сберег, не защитил я тебя, – плакал по-детски он. После похорон Саня как-то «потерялся», перестал об- щаться с соседями. Распродал всех своих коз. Огород стоял в запустении, никто не крутил банки с огурцами, да и сам Саня ходил не опрятный, не ухоженный, голодный. Иногда сидел на лавочке и молчал, ничего не отвечая на вопросы прохожих. Вскоре появилась непутевая дочь с очередным хахалем и объявила Сане, что будет здесь жить. Саня сно- ва перебрался в баню, собственно говоря, он там давно уже жил и обустроил свое жилище для постоянного про- 205

Ежегодный сборник живания. Милка загуляла не на шутку, стали появляться «друзья»-собутыльники. В доме постоянно стоял шум, гам, веселье. «Содом и Гоморра» – говорили окружающие. Ни- кто из соседей долго такого гульбища терпеть не захотел, и вскоре вызвали милицию. Милку с дружками увезли, а Саню вернули в дом, но не на долго. Ровно через год после смерти жены он так же тихо отошел к жизни вечной, не проснувшись однажды утром. Милка опять возвращалась домой, даже привозила с собой детей, которых ей периодически давали в детском доме на временное свидание. Милка пыталась посадить огород, но у нее ничего не получилось. После очередной пьянки Милку снова загребли в милицию, детей отобрали, а дом опечатали. Милка бы давно продала его, но там про- писаны старшие ее дети. Старшей Сашеньке скоро исполнится восемнадцать лет, и она приедет сюда жить. Как встретит ее дом, и какой бу- дет здесь хозяйкой Сашенька? Но это уже другая история… 206

Николай Хрипков Николай Хрипков Письма из деревни О мате Кажется, мат в ближайшем будущем станет единствен- ным средством общения. Загибают не только сапожники, но и лица других профессий, руководители и подчинен- ные, женщины, дети и старики. В детском садике карапуз посылает другого карапуза, отобравшего у него игрушку, в известное всем место. Бабушка учит внука красочным выражением. И тот, не выговаривая половины звуков, старательно повторяет их. Бабушка цветет от удовольствия. Если вам вздумалось насладиться благостным сельским вечерком, посидеть на скамеечке, подышать свежим воз- духом, созерцая картины сельской идиллии, то в самом скором времени вам придется отказаться от своего скоро- палительного решения. Через дорогу двое автолюбителей обсуждают автомобильную тему. Из их диалога вам станет ясно, что в автомобиле лишь три запчасти, которые им все мозги прое… Детвора у дворов гоняет мячик, с искренним воодушевлением поливая отборным матом и друг друга и сам мячик. Вышли соседи управляться и делают это с неи- стовым ором: корова у них зае…, овцы – пи…, куры – ма… И вообще всё это хозяйство их давным-давно зае… Никак не получается романтического вечерка. И ког- да вы, спасая остатки пасторального настроения, рине- тесь домой, закупорите форточку, вытянитесь на диване 207

Ежегодный сборник и включите телевизор, где идет очередной «Голливуд», то фраза черномазого хулигана, обращенная к другому ху- лигану-мулату: «Пошел ты в задницу, засранец вонючий!», покажется вам эталоном русского литературного языка. Опять о нас и о них Не будем мы жить так же хорошо, как Они. Хотя бы уже потому, что на работе Они, как и положено, работают, а дома, как и положено, отдыхают. У нас же дома работа- ют, а на работу ходят для того, чтобы отдохнуть от домаш- них трудов. Прав был волюнтарист Хрущев, когда решил уничтожить подсобное хозяйство, которое, как он считал, отвлекает трудящихся от производительного труда в об- щественном секторе. Если у вас гектар картошки, четыре головы КРС, с десяток свиней, где вы будете пахать, как папа Карло? Правильно! В личном подсобном хозяйстве. А на работе, разумеется, придаваться «дольче фар ниен- те» либо бегать по различным инстанциям, решая домаш- ние дела: выписывать корма, договариваться с транспор- том, чего-то доставать… Это там у Них ищут вторую работу для того, чтобы домой принести больше денег. У нас же и основную работу считают тяжелой повинностью, при двух выходных, веренице праздничных дней и двух месяцах отпуска. Потому что домой мы придем не для того, чтобы посмотреть телевизор, позаниматься с детьми или – чур меня! – сходить в театр. А приходим мы, отдохнувшие и посвежевшие, с работы для того, чтобы пахать, пахать и пахать. А значит, еще не все потеряно для нас! Раз мы такие отменные пахари, гля- дишь, и на нашей ниве что-нибудь да взойдет! 208

Николай Хрипков Севера Кто-то из великих сказал, что в России надо жить очень долго, чтобы дожить до перемен. Явился бы Кощей Бес- смертный в нынешнюю деревню, оглянулся бы вокруг и плюнул в сердцах: «Тьфу ты! Всё как было, так и есть! Что же это такое? Ничего не меняется!» В давнишние времена, как только заканчивались полевые работы, многие мужики шли на заработки в города, на лесозаготовки, на мануфак- туры, шахты и рудники, занимались извозом. Хоть какую-то денежку можно было заработать, чтобы скрасить извечную деревенскую нищету. На дворе 2009 год. Сижу и загибаю пальцы: Валера Меньшов – мастер на все руки, «и швец, и жнец, и на дуде игрец» в Новосибирске на стройке, Данилыч устроился кладовщиком в Москве, Саша Щаденко слесарничает в Нижневартовске, этот, этот и этот подались в охранники, вот эти, как уехали, так ни слуху ни духу о них… В каждом самом отдаленном райцентре завелась кон- тора какой-нибудь охранной фирмы, которая вербует и посылает на Севера деревенских мужиков. Охраняют они склады, вузы, офисы, скважины, дворцы и замки и еще Бог знает что. Месяц кантуются на Северах, чуть меньше месяца – дома. У некоторых вахта по два месяца. — Чего я буду тут горбатиться на Федота (так зовут ди- ректора ЗАО). Да я там пятнадцать тысяч зарабатываю. Ну, питание, дорога, туда-сюда, десять домой привожу. Да здесь мне ни в жизнь таких денег не заработать! – хваста- ется «северянин». — Но эти же десять тысяч у тебя выходят за два месяца, – говорю я. – В месяц выходит по пять тысяч. Не так уж это и много. Столько же можно и у Федота здесь заработать. — Как так? – недоумевает «северянин». 209

Ежегодный сборник — Ну, посуди сам! Месяц ты на вахте, месяц дома. За два месяца у тебя выходит десять тысяч. — Так я же месяц отдыхаю! А тут бы два месяца за эти десять тысяч вкалывал! Дома жены, дети, которые более полугода не видят сво- их мужей и отцов. И привыкли во всем полагаться только на себя. На своего «северянина» они смотрят как на гостя, время от времени привозящего деньги. Один мужик, усмехаясь, сказал: — Давали бы в городе жилье, в деревне одни бы стари- ки и калеки остались. А помолчав, добавил: — Да и тех бы дети и родственники к себе забрали. А еще лет десять назад он боялся города, как черт ладана. Рассказ четырехлетней девочки — Пришел дядька. Тетю Олю в лицо пинал. Кровь из носу бежала. Илюшины ползунки замарал в крови. Он туда-сюда ходит, как в тюрьме. Всё от крови липло. И меня обидел, что я плачу. И у мамы тут синяки. И еще я была на руках. Он маму бил. Его посадили в тюрьму. Илюша накакал и взял кулачок в рот, и какашку сосал. Мама просыпается и гово- рит: «Фу!» Этот дядька ударил меня в глаз. И еще меня вымазал в крови. — А хорошие дядьки бывают? — Бывают. Только я их не знаю. Опровержение клеветы Бытующее среди некоторых горожан мнение, что де- ревенский люд темный-претемный и ничем, кроме коров, 210

Николай Хрипков водки и «Кармелиты» не интересуется, совершенно не- верно. В сельскую библиотеку приходит женщина, бывшая се- кретарша, ныне безработная, ей лет за сорок, она мать-оди- ночка, воспитывает сына, и спрашивает (вы знаете кого?) Гегеля. Да-да! Именно того самого Гегеля, про которого вам когда-то чего-то говорили в вузе. Ну, библиотекарша ин- дифферентно отвечает: — Сяс посмотрю! На полке, где отечественные авторы, есть Гоголь, Грибо- едов, Григорович, Гарин-Михайловский; там, где зарубеж- ные авторы, Гейне, Гете, Гюго… Никакого Гегеля и в поми- не нет. — А чей это писатель? – на всякий случай спрашивает библиотекарша. — Это не писатель. Это философ. Немецкий философ! – гордо заявляет бывшая секретарша. Ну, ё-моё! У библиотекарши даже очки ползут на лоб. — Неа! По философии у нас ничего нет. — А, может, заказать по межбиблиотечному абонементу,- предлагает читательница. — Само собой, можно. Давайте запишу автора! Записывает. Эта женщина через день приходит в библиотеку, узнает, прислали ей Гегеля или нет. Наконец библиотекарша ей со- общает, что Гегеля ни в одной библиотеке района не нашли. — Ах, как жалко! Очень жалко! – вздыхает женщина. – Тогда узнайте, может быть, где-нибудь Иммануил Кант есть! О мусоре Металлолома теперь днем с огнем не сыщешь ни чер- ного, ни тем более цветного. Некоторые в запале даже ка- стрюли и фляги из дома посдавали. Ведь у нас как? Раз по- 211

Ежегодный сборник шла такая пьянка, режь последний огурец! Сосед-толстяк, нигде не работающий, организовал в деревне такой пункт приема металлолома. Разумеется, неофициальный. Так перли день и ночь: на автомобильных прицепах, в колясках мотоциклов, на лошадях, на ручных тележках, в мешках тащили. Несли все, кому не лень, от мала до велика, женщины и мужчины. Мужики сдавали за бутылку-другую спирта или самогонки. Детишкам на конфетки да сигарет- ки. Каждую неделю до верху груженный самосвал отправ- лялся в райцентр. Сейчас, если раз в месяц отправит, так и хорошо. А зимой вообще работа приемного пункта за- мерла. Зато теперь, хоть по деревне рыскайте, хоть обшарь- те всю ферму, хоть в колок отправляйтесь… Раньше здесь чего только не увидишь: и ржавые бороны, и покорежен- ные сцепки, и диски, и помятые бункеры, и еще черт знает что. А теперь ни гаечки, ни винтика. Нет! На счет чистоты неправда. Что металла нет, это прав- да. Но зато другой заразы, другого мусора полным-полно. В первую очередь стеклянные бутылки. Времена, когда не- опрятно одетые тетки и дядьки шастали в поисках стеклян- ной тары, канули в лету. Пунктов по приему стеклянной посуды нет, а потребность в горячительных напитках не ис- сякла. Вот и складируются бутылки по дворам, по списан- ным бункерам, в которых раньше хранили зерноотходы, а теперь за неимением оных, приспособили под мусорки. *** Дожив до определенного возраста, чадо начинает ис- тязать своих родителей: «Купи да купи, ему, музыкальный центр!» 212

Николай Хрипков *** Закодировался. И, бывало, целыми автобусами в рай- центр отправлял. «Потом с зарплаты и пятьсот рублей и за автобус высчитаю. Вот так!» И довольный латифундист победоносно оглядел своих слушателей. А что? Пятнадцать минут и человек, который пил десятилетиями, стал трезвенником. Никак не броси- те курить? Платите денежку! Лазерное блокирование! Хоп-хлоп! И покупайте семечки вместо сигарет. Наркоман? Денежку в кассу! И привет, наркодельцы! Кто там говорит, что это трудно излечимые болезни, что нет и не может быть уникального средства для их излече- ния? Это у них там нету! А у нас в Тьмутаракани всё есть и всё могу! Вскоре будем кодировать, чтобы двадцать четы- ре часа в сутки на латифундиста работали, а в свободное от работы время гимны ему на завалинке пели! Так что на автобус и в райцентр – к светилам! А науку свою засуньте, знаете куда? Вот так вот! Воровство Сейчас это уже воспринимается, как легенда. А ведь было… Не такие уж старые люди вспоминают, что уходя из дома, припирали дверь какой-нибудь палкой, чтобы их ветром не распахнуло. Замков и в помине не было. Теперь в деревне воруют везде и всё подряд. Замки висят на гара- жах, кладовках, погребах, пригонах, дровяниках. Кое-кто мастерит сигнализацию, умельцы электрошок устанав- ливают, взрыв-пакеты захоранивают. Тащат с огородов, в поле картошку выкапывают. Знакомый пацаненок, идя со школы домой, у соседей, через двор, который он прохо- дит, непременно прихватывает пару полешек, потому что мама так делает. Соседи стали ругаться, запрещать ходить 213

Ежегодный сборник им через двор. Смотрю: идет мой пацаненок по огородам, остановился возле стожка. По нужде, может быть? Выдер- нул клок сена. За спиной ранец, впереди охапка сена, ни- чего не видит. Упал. Поднялся, отряхнулся от сена. Опять сено в охапку, идет дальше. Дома похвалится, мамка до- вольна будет своим сыном. Хозяин растет! Другой хозяин, уже взрослый, работает в АО. Там вся контора (на каждого работника – по чиновнику) строго пасет, чтобы не тащили акционерное добро к себе домой. Так вот, Витя работает скотником. Всю жизнь он тащил всё, что мог, из совхоза. Сейчас стало сложней. Столько много не утащишь. Зато интересней. «Загрузил я отруби,- рассказывает он. – При- вез на базу. Управ, конечно, там. Чуть ли не следом ходит. Всё равно, думаю, один мешок, но свистну. Высыпаю. Тут он остановился возле телятницы. Я – хоп – один мешок за кормушку. Ну, рассыпал остальное. Видит он – все мешки пустые. Ушел. Я гружу этот мешок на телегу. Припорошил его. Еду на сеновал за силосом. Там мешок прячу за скирду. А вечером приезжаю за ним на мотоцикле. На лошади-то казенной нам нельзя по деревне ездить. И всё! Продал ме- шок за пузырь». Да тут к каждом по десять надсмотрщиков поставь, только еще хитрей и изворотливей станут мужики и бабы. Так искрутятся, а все равно своё утащат. Ну, поймают. Дадут условное или уволят. Так у нас и дома сидеть – то же самое, ничего не по- лучать. Что работать – то же самое, одна только радость и ко- рысть, что свиснешь что-нибудь. 214

Николай Хрипков Очки — Знаешь, ты как будто надел темные очки, так и не снимаешь их. И всё видится тебе вокруг черным, мрачным, плохим. 215

Ежегодный сборник Станислав Кочетков Рождественское чудо в Донецке Случилась у меня оказия: жена с дочками к тёще на Рождество уехали за линию фронта. Я ведь невыездной, а с мамой-бабушкой девочкам общаться хочется, да и помочь надо. Потому проводил я девиц до блокпоста, вздохнул, перекрестил в спину и поспешил домой, потому как пока дома баб нету — самое святое время поработать, ведь ни- кто под руку не мешает! Ну и, как водится, забыл о главном рождественском правиле для всех мужиков: от первой вечерней звезды до первой вечерней звезды работать ни-ни! А я как раз за первой звездой и не уследил. Нормально разметил и насверлил в стенах места кре- пления дюбелей, нормально на дюбеля посадил планки и кабель-каналы, нормально нарезал пластиковые пане- ли вокруг рисунка — донабор. А вот уже сам рисунок, са- мое ценное, пилил-резал, как оказалось, уже после пер- вой звезды, тёмным вечером! Ну, мне ведь из ванной, при свете лампы, не видно нифига, что там за окном балкона в небе делается! Ну и, что вполне ожидаемо, слажался. Три раза переме- рял, и чертёж сделал, и на рулетке метку фломастером, и всё равно отрезал на десять сантиметров меньше. И на всех панелях с рисунком одинаково. Приложил панель к 216

Станислав Кочетков стене — не хватает! Вот гадство, ошибся бы в другую сторо- ну, было б больше — отрезал бы, а тут не хватает!. . Помянул себя злым нетихим словом, покурил на бал- коне, успокоился, ведь нужно что-то делать! Но что можно сделать уже поздним вечером шестого января, в ночь пе- ред Рождеством? Но вместо запоротых ведь четыре поло- ски пластика с рисунком всё равно покупать надо? Сажусь к компьютеру, читаю расписание работы строительных ма- газинов... Есть! «Галактика» ещё час работает, панели с нужным рисунком «Бригантина» в продаже! Бегом, не переодева- ясь, как был, в старом спортивном костюме, который рабо- чий, в один карман мастерки кошелёк, в другой документы и ключи, ноги в берцы, на плечи дублёнку, шапку на голо- ву — и за руль в «Галактику»! А на улице!.. А на улице метёт и льёт одновременно! Снег с дождём! Пришла, наконец, в Донецк зима! Поток транспорта плотный и нервный, все спешат, но никто не летит, ибо себе дороже. Левый ряд по большей части сво- боден, но это и плохо: асфальт остыл, схватывается: сверху снег, потом прослойка снег с водой, а внизу лёд. Спешу по левому ряду, оскальзываясь, но всё равно до -шестидесяти, если под семьдесят — верное самоубийство. Ух! Успел! За полчаса до закрытия магазина вломился в отдел, схватил четыре полоски рисунка, по дороге к кас- се прихватил ещё тубу каучукового герметика и пистолет, чтоб этот герметик из тубы выдавливать! Слава Богу, что денег хватило! Радостно распихал всё по карманам, пане- ли в охапку, выскакиваю из магазина, подхожу к машине и остолбеваю: а как везти в седане всё это хозяйство? Оно же просто в салон не залезет! Недолго чесал в бороде, но до самого копчика: с неба-то льёт-сыпет! Как говорится, взялся за гуж… Положил спин- 217

Ежегодный сборник ку правого переднего сиденья, через открытую форточку заднего левого всунул эти четыре панели по диагонали салона… а дальше? А дальше скидывай с себя дублёнку и мастерку до самой тельняшки, обвязывай мастеркой тор- чащий пучок пакета, отдельно выводи рукава мастерки на самый край — там на рукавах белые и красные полоски… Замёрз-промок? Значит, дублёнку на тельняшку, внутрь карманов кошелёк, документы, сверху в один карман тубу с клеем, в другой новокупленный пистолет — и за руль! Хоть я и не Брежнев из анекдота, но ехать-то надо! Ну что, упаковался-уселся? Задняя форточка раскрыта, в салон снег с дождём летит, сам мокрый и замёрзший, хоть и закончился месяц «дубабрь»; печку на полную, вентиля- тор на полную, поток воздуха в салон, чтоб выдувало всё, поехали! Еду. В правом ряду еду, потому что под колёсами не пой- ми что, потому что слева из окна торчит «одороблё», пото- му что чуть-чуть больше сорока — весь этот пучок пакета дрожит, скрипит, трётся — а вдруг я этот рисунок поцара- паю? Так что ползу от тридцати до сорока, вызывающе-не- спешно и нагло-медленно, не как все в потоке. Ну что, доездился? Не успел с Хмельницкого свернуть на Щорса — патруль. Комчас-то отменили, но патрулей на улицах добавили. Вот и меня тормозит гай, а второй в па- труле, пэпс с ксюхой-укоротом, уже в салон заглядывает. Ну и почти что одновременно: — Сержант трампампам, проверка документов, Ваши до- кументы, пожалуйста! — А что это Вы тут везёте такое негабаритное? — Да вот, ремонт делаю, ошибся с размерами, лишнего отрезал, пришлось в рождественскую ночь ехать, новые с рисунком покупать, — и выхожу из машины. — Документы? 218

Станислав Кочетков — Ща, командир, спокойно, документы тут, в кармане, под пистолетом! И только глянув на вытянувшиеся и засвинцовевшие морды патрульных понял, что ж я только что ляпнул! — Так… Вот, медленно и аккуратно достаю из левого кармана тубу… Вот, достал! Туба с клеем! А теперь так же медленно и спокойно достаю из правого кармана для этой тубы пистолет. . . И громкий пятиминутный ржач, наверное, от облег- чения: — А ведь и вправду, пистолет! — Да ну тебя!.. — Ну а как ты его по-другому назовёшь?! — Ну, дед, ну, повеселил, пистолет!. . — Эй, командиры! Документы-то — доставать? — Да ну тебя, езжай!!! — Пистолетчик!!! Так у меня документы и не проверили — такое вот чудо под Рождество даже в воюющем городе случается! 219

Ежегодный сборник Вячеслав Прытков В служеньи музыке и флоту Молодой лейтенант флота с лихо закрученными кверху усами ля «guidon de bicyclette» шагал по улицам посёл- ка – дальней российской окраины, носившего название Владивосток. Постоянные спуски вниз и крутые подъё- мы делали прогулку весьма утомительной, но это никак не отражалось на настроении офицера. Главную базу Сибирской флотилии и сам городок нарекли «кон- цом света», здесь заканчивалась Российская империя, а дальше, за бухтой Золотой Рог простиралось только море. У лейтенанта была слишком необычная для вос- приятия фамилия – Зилоти, хотя имя и отчество звучали совершенно по-русски – Сергей Ильич. Офицер с удов- летворением отмечал, что многие улицы Владивостока именовались названиями русских кораблей – фрегатов и корветов - Светланская, Алеутская, Абрекская, Тунгусская, Манчжурская и др. Глубокий овраг разделял улицы Пор- товую и Светланскую, когда – то он был Машкиным (по фамилии поручика Машкина, тут стояла его батарея), а сейчас именовался Клубным, на этом месте располага- лось здание Морского собрания. Сергей Ильич представил, как веселятся там сейчас свободные от службы офицеры, поглощая несметное ко- личество привозного горячительного «зелья», «дуются» в карты и флиртуют с местными барышнями, недостаток 220

Вячеслав Прытков которых ощущался особенно остро в этих забытых Бо- гом краях. Недолго думая, он решил направиться прямо в апартаменты «покровительницы искусств» госпожи Галецкой. У входа в большую залу его встретила сама хозяйка дома – стареющая дама весьма приятной на- ружности. Сергей Ильич отметил изысканный туалет Га- лецкой, очевидно заказанный прямо из Парижа через китайский магазин на Алеутской, так делали богатые и модные дамы Владивостока. Среди немногочислен- ных гостей Галецкой царило полное уныние, темы для разговоров были исчерпаны, и присутствующие лишь изредка обменивались короткими фразами. Появление в доме молодого красивого морского офицера вызвало оживление. Дамы стали бойко перешёптываться, бросая восхищённые взгляды в сторону Сергея Ильича. «Что-то невесело у вас, господа!» — громко произнёс Зилоти, за- метив на возвышении одиноко стоящее фортепиано. И уже обращаясь к хозяйке: «Вы, позволите?...» — быстро прошёл к инструменту, удобно расположившись за ним. Несколько мгновений, как – будто что-то припоминая, Сергей Ильич вдруг положил руки на клавиши и начал играть. Чудесные звуки фантазии – ноктюрна на тему цыган- ского романса композитора А. Дюбюка сменились ме- лодией «Не искушай меня без нужды» М. Глинки, затем прозвучал опус 265 «Страдания любви» Франца Бера. Зилоти играл мастерски, и окружившие его посетители салона не скрывали своего восторга, бурно аплодируя Сергею Ильичу. Важный седой господин, обращаясь к закончившему играть офицеру, неожиданно произнёс: «Такое виртуозное исполнение мне приходилось слы- шать только один раз в Петербурге на концерте знаме- нитого пианиста Александра Зилоти.» «Не стоит удив- 221

Ежегодный сборник ляться, я – его старший брат», — заключил Сергей Ильич. У присутствующих на небольшом импровизированном концерте вытянулись лица, в то время о Александре Зилоти – ученике Ф. Листа знала вся Россия, ну, а его брат пока оставался в тени. Встав из-за фортепиано, Сергей Ильич, обращаясь ко всем, произнёс: «Господа! Благодарю Вас, что почтили меня своим вниманием, а теперь пора сделать важ- ное заявление. Внимание, господа! Я хочу организовать театральную труппу для постановки театрализованных представлений. Поэтому прошу всех желающих, как жен- щин, так и мужчин прибыть завтра в здание Морского собрания для отбора. Наверняка, у многих из вас таятся ещё нераскрытые таланты и неисчерпанные возможно- сти, я лишь только помогу вам их раскрыть. Итак, жду вас завтра, господа!» Ещё в юношеские годы в родной Знаменке Сергей слыл организатором хоров и творческих коллективов. По деревне собирал солистов из церкви и среди кре- стьян, всех тех, кто хотел петь. В этом ему помогали родные. Особенно полюбились Сергею цыганские песни. Созданный им хор пел их так здорово, что послушать его приезжали цыгане из окрестных мест и восхища- лись. Вообще, в доме семьи Зилоти никогда не смолка- ла музыка. Помимо игры на фортепиано Сергей Ильич писал романсы и пьесы, сочинял стихи, любил театр. Так уж повелось в роду Зилоти – сыновья становились офицерами. Александр и Сергей готовились поступать в Морской корпус. Однако до поступления у младшего брата Сергея Александра выявили талант прекрасного пианиста, и он решил развивать его дальше. Сергей стал морским офицером, обладающим музыкальным даром и хорошими организаторскими способностями. 222

Вячеслав Прытков В обыденную и серую жизнь провинциального Вла- дивостока С. И. Зилоти внёс живую струю веселья и занятости, свойственную театрально – артистическим кругам Петербурга. Выявив незаурядное сценическое дарование у местной молодёжи, жён и дочерей офи- церов, чиновников, он проводил долгие репетиции в исполнении ролей, учил нужным жестам и движениям, соответствующим музыкальному сопровождению в спек- таклях. Большим событием в культурной жизни тогдаш- него Владивостока стали два концерта, устроенные Сер- геем Ильичом – «Неаполитанский вечер» и «Хор цыган». Вот как вспоминает об этом один из сослуживцев С. И. Зилоти – контр-адмирал Д. В. Никитин-Фокагитов: «В дни концертов весь Владивосток наполнял собою концерт- ный зал старого Морского собрания. Находившаяся на галёрке молодёжь с эскадры пришла в несказанное изумление. Перед нею на сцене были полные красы, южного огня и страсти пылкие неаполитанки в своих живо- писных национальных костюмах или томные, как – бы зовущие к себе, в свой табор, цыганки в пёстрых шалях. Скромные владивостокские «кисейные» барышни были как бы перевоплощены рукой опытного, умелого режис- сёра. Им не было введено ни одного жеста, который бы можно было назвать «нескромным». Весь эффект до- стигался каким-нибудь неуловимым поворотом головы вовремя или чуть заметным движением плеча. Мичмана не могли узнать своих знакомых барышень, за кото- рыми они до этого лишь снисходительно ухаживали, удостаивая их иногда приглашения на тур вальса во время вечеров в собрании. Успех обоих вечеров был такой потрясающий, что наши адмиралы и командиры, сидевшие в первых ря- 223

Ежегодный сборник дах кресел, иногда с опасением оборачивались, слыша бешеные выражения со стороны молодого офицерства и шептали один другому: «С ума сходят наши мичмана. Кажется, они скоро все полезут на сцену.» В Петербург С. И. Зилоти вернулся уже опытным режиссёром-постановщиком. В 1887 году в Липецке он познакомился с Верой Фёдоровной Комиссаржевской, приехавшей лечиться на воды. Их сблизило общее ув- лечение театром и музыкой, и вскоре они обручились, однако, Вера Фёдоровна так и не стала его женой, до конца дней оставаясь «своей» в семье Зилоти. Музыка всегда шла рядом со службой Сергея Ильича. Невелик его послужной список: Морской корпус, флаг – офицер (адъютант адмирала С. Макарова) эскадренного броненосца «Император Николай I», старший адъютант с 1902 года, участник Русско-японской войны, кавалер многих наград, капитан 1 ранга с 1908 года, в 1911 году – генерал-майор Адмиралтейства, в 1914 году – ге- нерал-лейтенант, что соответствовало званию вице-ад- мирала. К сожалению, остались неизвестными последние дни жизни С. И. Зилоти. С началом Первой мировой войны он – на действующем Балтийском флоте. Погиб 27 ноября 1914 года во время установки минных за- граждений дивизионом эсминцев (минных крейсеров) в районе Мемеля и Полангена. Напоминанием о таланте и творчестве Сергея Ильи- ча Зилоти (1862 - 1914) остаются созданные им роман- сы «Как хорошо!» и «Ах, да пускай свет осуждает» в исполнении русских певиц Вари Паниной и Анастасии Вяльцевой. В память о нём звучит «Итальянская поль- ка» С. Рахманинова (его двоюродного брата), посвящён- ная знаменитому моряку и музыканту. 224

Вячеслав Прытков Примечания: «le guidon de bicyclette» — (фр. «велоси- педный руль»); Дюбюк Александр Иванович - русский композитор французского происхождения; Франц Бар - немецкий композитор. 225

Ежегодный сборник Андрей Смолюк Сон В то июньское утро, находясь третий день в отпуске, жена моя проснулась в явно в дурном расположении духа. Это я почувствовал сразу. Во-первых, в отпуске она спит, как правило, до десяти утра, а тут встала в семь, а, во-вто- рых, на моё утреннее приветствие она ответила каким-то невразумительным образом, что-то буркнув себе под нос. Лично я уже давно проснулся, успел побренчать на гитаре, послушать последние известия и приготовить завтрак. Я думал, что жена, по своему обыкновенью, после умы- вания чмокнет меня в щёку и скажет что-нибудь приятное, но этого не произошло. Она плюхнулась на стул у наше- го кухонного стола и вдруг неожиданным голосом потре- бовала: —Ну, что там у тебя на завтрак, давай доставай! Обслу- жи меня! Обычно моя жена утром сама находит в себе силы взять кастрюльку с кашей, которую я сварил и потом с аппетитом ест. Нынче же похоже сил на то, чтобы взять эту кастрюльку у неё не было. —Может тебя ещё с ложечки покормить? – ответил я, может быть и грубовато, но такого поворота событий я не ждал. – Ты что, не выспалась что ли? Может быть я сильно нынче храпел? —Нет, ты не храпел, — ответила жена и добавила со вздохом, — тут дело в другом. 226

Андрей Смолюк —И в чём же? – опять спросил я несколько успокоенный тем, что я не храпел. —Не важно, главное, что я не выспалась. Так ты обслу- жишь меня или нет? – так ответила мне жена. —Ладно уж, — буркнул я. – Так уж и быть, хотя это всё как-то странно. —Подавай мне свою кашу и не забудь мне свежего чая заварить. Сам, поди, всё утро одно кофе своё гадкое пил. Я тут с женой не согласился, не в том, что всё утро пил кофе, а в том, что оно гадкое (не такое уж моё кофе «Кофе Пеле» гадкое). Хотел ей это сказать, но жена посмотрела на меня каким-то странным выражением глаз, и я понял, что если буду вести разговор в том же духе, то будет неболь- шой скандальчик. Я небольшой любитель скандальчиков, а поэтому молча встал с табуретки и так же молча подал жене кастрюльку с пшённой кашей. Обычно жена эту кашу ест с удоволь- ствием, а тут я увидел, что она ест, потому что надо просто чего-то с утра сунуть в свой желудок. Съев три ложки, жена отставила кашу в сторону и пробурчала: —Я же просила ещё чай! И тут я опять понял, что если не сделаю этот чай, то шуму будет много, и шум этот будет сводиться к тому, что зачем меня только природа создала. Лично я опять же не очень хотел знать, зачем меня вот такого природа создала, а поэтому так же молча приготовил жене чай. Но самое что интересное, так это то, что пить чай жена тоже практически не стала, два раза отхлебнув его из стакана. —Это не чай, а солома! – так заметила она. Я вновь удивился, потому что чай был её любимый «Ах- мат», и не выдержал и спросил: —Да какая же муха тебя сегодня ночью укусила? 227

Ежегодный сборник —Большая, — буркнула на это жена. После этого она встала со стула и пошла мыть свою чашку с не выпитым чаем. Но по пути к раковине ей на глаза попалась большая кастрюля, которая стояла на плите и которую я только что вымыл. Осмотрев эту кастрюлю, моя половинка заявила: —Почему кастрюля плохо вымыта? —Она не плохо вымыта, — ответил я, — а вполне хорошо! На это жена ответила мне словами, которые вообще ни в какие рамки не вписывались. Она уставилась на меня и, не моргая, спросила: —В глаз хочешь? —Чего!? – не понял я. —А ничего, — последовал ответ. После этого жена буквально бросила в кухонную рако- вину свой стакан и пошла в ванну доделывать свой утрен- ний туалет. —М-да, — сказал я сам себе, — начало этого дня кое-кого явно вдохновляет на подвиги. Жена «булькалась» в ванне минут десять, потом опять появилась на кухне, причём с явной целью задать вопрос. Вопрос был задан и звучал он примерно так: —Почему вчера ты так плохо вычистил ванну? —Как плохо? — удивился я. – Ты же вчера сама мне ска- зала, что ванна вычищена хорошо. На это вновь последовала реплика, которая, как я уже говорил, не вписывалась ни в какие рамки: —В глаз хочешь? Это меня добило. Я сразу понял свою никчёмность, и зачем меня такого вот сотворила природа. Но я отставил в сторону свою понятливость и спросил: —Да что ж такого всё-таки этой ночью с тобой прои- зошло? 228

Андрей Смолюк —В глаз хочешь? – опять последовала реплика. —Ты меня уже третий раз спрашиваешь, хочу ли я в глаз, — попытался я отшутиться, — а ведь у меня всего два глаза. Так что, во-первых, в глаз я не хочу, а, во-вторых, у меня уже нет глаз, в которые ты бы ещё могла дать. —Зато есть уши, — мгновенно отреагировала супруга и ушла в комнату, очевидно переодеваться. Минут через десять она опять появилась на кухне, при- чём одетая в рабочий костюм, как будто собиралась идти на работу. —Ты же в отпуске, — заметил я. —Ну, и что, — ответила супруга, — мне надо сходить на работу и кое-что там посмотреть. —Срочно что ли? —Да, срочно и, причём, очень, — последовал ответ. — Приду к обеду и тогда, может быть, и расскажу, что такое со мной случилось этой ночью. А ты сиди дома и мучайся мыслями, чего это я такая сегодня злая. После этих слов жена повернулась, хлопнула входной дверью и ушла, оставив меня, прямо скажем, в недоуме- нии. Ну, а я примерно с часик помучил себя, вспоминая вчерашний вечер, может быть, я обидел чем-то жену. Но ничего такого нехорошего с моей стороны я не вспомнил, даже пришёл к выводу, что вчерашний вечер прошёл очень хорошо, и поэтому решил, что мучиться неизвестностью не буду, а просто подожду супругу. Она придёт и сама рас- скажет, что такое с ней приключилось, и почему с утра она сегодня напоминала мне Мегеру. А жена пришла с работы, как и говорила, к обеду. По выражению глаз жены я сразу понял, что настроение её, по сравнению с утренним, совершенно не улучшилось. Однако как можно нежней я спросил её: 229

Ежегодный сборник —Ну, что, отошла? Вместо ответа жена как-то странно посмотрела на меня и заявила фразу, которая уже сегодня, по-моему, была тра- диционной: —В глаз хочешь? Я не стал говорить супруге, что это уже будет в четвёр- тый раз за день, и что стольких глаз у меня нет, а что каса- ется ушей, то их лимит тоже был исчерпан. Одним словом, я понял, что жена как была в ненастроении, так и осталась. —Плохо, — подумал я, — и что самое главное — не понят- на причина столь плохого настроения. Однако я всё же спросил ещё раз у жены: —Даже работа не помогла? —Она сделала только хуже, — последовал ответ. —М-да, — сказал на это я, потому что надо было что-то сказать, а вот что я и не знал. Однако я всё же, как всегда, поинтересовался, не будет ли она обедать. На это последовал ответ: —Твой позавчерашний суп я есть не хочу! После этой фразы я понял, что если всё будет продол- жаться в том же духе, то скандальчик неизбежен. Я этого не хотел, а потому отстал от жены (пусть сама со своими проблемами разбирается) и пошёл заниматься своими де- лами. А жена ушла в большую комнату и прикрыла за собой дверь. В квартире наступила тишина. Я сидел в кресле и пытал- ся почитать газету, чтобы хоть как-то отвлечься, но вопрос «что за муха укусила мою жену сегодня ночью» мне покоя не давала. Так что, промучившись с газетой, которая никак не хотела читаться, минут пятнадцать, я всё же осмелился заглянуть в большую комнату и посмотреть, чем же там за- нята моя супруга. 230

Андрей Смолюк А моя супруга лежала на кровати и читала какую-то тол- стую книгу. —Интересно, что за книга, — подумал я. Однако жена опять посмотрела на меня недобрым взглядом, дав мне по- нять, что я зря её беспокою, и сказала: —Не мешай мне своими дурацкими расспросами и во- обще ничего не говори мне. Я вот сейчас почитаю, что мне нужно, потом отдохну и пойду в сад. Ты можешь в сад не приходить или наоборот приходить, мне как-то всё равно. Я сказал: «Ладно!» и прикрыл дверь. Мне ничего не оставалось делать, как тоже в маленькой комнате (кварти- ра у нас двухкомнатная) лечь на диван и попытаться уснуть. Но уснуть мне не удалось. В голову лезла всякая чепуха, смысл которой сводился к тому, что чем же я так провинил- ся перед женой, что она меня даже видеть не хочет. И ещё меня волновал вопрос: что за книгу читает моя жена? Так что провошкавшись на диване минут двадцать, я решил, что, наверное, жена уснула и можно полюбопытствовать, что же это за книга, которую так срочно надо прочитать. Я осторожно приоткрыл дверь в большую комнату и увидел, что жена моя действительно спит, а толстая кни- га, которую она читала, лежит на журнальном столике. Я осторожно, на цыпочках подошёл к столу и посмотрел на книгу. Название книги ввергло меня в шок. Автором книги был никто иной, как Зигмунд Фрейд, и книга называлась «Толкование сновидений». —Ничего себе, — подумал я, — видать что-то серьёзное произошло сегодня ночью, когда вот за какие книги жена моя взялась. Обычно она этого Фрейда не переваривала и всё смея- лась надо мной, когда я иногда, демонстрируя свою начи- танность, ссылался на него. 231

Ежегодный сборник Правда, я тут почувствовал некоторое облегчение, пото- му что понял, что тут дело скорее не во мне, а во сне, ко- торый сегодня ночью увидела моя половинка. Может быть, только этот сон был как-то связан со мной, но меня это не волновало, поскольку это сон и ничего больше. По крайней мере, так я всегда относился ко снам. Ну, а всё остальное – это только плод женской фантазии. Так что, немного успокоившись, я покинул большую комнату и занялся тем, что всё-таки почитал эту газету, ко- торая так упорно мне не давалась. В газете я ничего инте- ресного не нашёл, обычные вести про коррупцию, сплетни да реклама. Так что стал с нетерпением ждать, когда же проснётся жена, чтобы выяснить, зачем она читала такую мудрую книгу, как «Толкование снов» старины Фрейда. —Может, она после этой книжки подобреет, — подумал я, — и расскажет, что и почему, а не будет заявлять мне свою традиционную на сегодня фразу «в глаз хочешь?» Но жена не подобрела. Правда, теперь она смотрела на меня не гневным взглядом, а взглядом замученной женщи- ны, которой надо помочь. —Это уже хорошо, — подумал я, так как знал, что это первый признак того, что жена начала так сказать «оттаи- вать». Но до полной оттепели было ещё далеко, а поэтому приставать к своей половинке я не стал, ну, зачем лезть и в без того растревоженную душу. Так что я просто молча стал наблюдать за женой. А жена моя без цели походила по комнате, потом ушла в кухню и начала там греметь кастрюлями. Я тоже пошёл на кухню и сказал: —Ты бы поела чего-нибудь. А то ведь голодная. 232

Андрей Смолюк —Хорошо, сейчас чего-нибудь поем, а потом пойду в сад. Там, по крайней мере, можно будет отдохнуть от все- го, — ответила мне жена. Я знал, что сад для жены – это как бальзам на душу, поэтому ничего больше не стал ей говорить, лишь заметив: —Мне в сад надо приходить? —Как хочешь, — последовал ответ, — можешь приходить, а можешь нет, мне всё равно. Я чувствовал, что жена начала добреть, и это мне было по нраву. Но всё-таки, что же случилось ночью, мне было непонятно. Ела моя половинка суп, приготовленный мною, ела без всякого аппетита, с какой-то апатией. Видно было, что и в сад-то ей идти было неохота. Просто надо было себя чем-то занять, а чем занять, как не садом. Наконец она закончила есть суп, съев чуть-чуть больше половинки тарелки, и пошла собираться в сад. Я всё убрал и стал ждать ухода жены. А она ушла по-английски, то есть, даже не сказав мне традиционного «Пока!». И как только она ушла, так в доме стало пусто. Сам не знаю почему, но мне сделалось грустно. Я хотел было что-нибудь пописать, но настроения не было, и муза полностью отсутствовала. Так что я плюхнулся на диван, да и пролежал в тоске при- мерно час. И тут я почувствовал, что мне надо тоже собираться во садули. Я вдруг как-то понял, что именно там должна со- стояться развязка всего, что сегодня произошло. Кроме того я понял, что хоть жена и сказала, что ей всё равно приду я или нет, но на самом деле она очень хотела, чтобы я был рядом с нею. Не знаю уж, почему я так почувствовал, просто, наверное, флюиды жены через весь город дошли до меня. Я приготовил бутылку морса, пить в саду всегда охота, приготовил четыре бутерброда с колбасой, себе и 233

Ежегодный сборник половинке, и не став созваниваться с женой по сотовому телефону, отправился в сад. Но путь до сада оказался длинен. Просто автобус, на ко- тором я рассчитывал доехать до сада, почему-то вовремя не пришёл, и я полтора часа сидел на остановке в тоске и печали. Но, наконец, этот автобус пришёл и через полчаса я оказался в саду. Первое, что мне в саду бросилось в глаза, было то, что в самом саду жены не было. Не работала она ни на грядках, ни в парнике, ни в теплице. —Наверное, сидит в домике, продолжая переживать, — так подумал я. Так, собственно говоря, и оказалось. Жена сидела на веранде и что-то колдовала. Но самое интересное было то, так это что весь пол веранды был усыпан лепестками ромашек. А перед женой на столе лежало штук семь этих цветов. Сама же жена рвала лепестки ромашки и чего-то бубнила про себя. Я сразу понял, что она просто-напросто гадает. Осторожно присев на табуретку, чтобы не мешать, я прислушался к тому, что бормотала супруга. А она бормота- ла то, что я и ожидал: любит – не любит, плюнет-поцелует, ну и так далее. Я осторожно спросил: —Ну, и что там у тебя получается? Жена оторвала взгляд от ромашки, и я увидел в её гла- зах такую тоску, что мне стало страшно. Я не выдержал и спросил напрямую: —Господи, да что с тобой сегодня? Чем это так я прови- нился перед тобой? А жена опустила руки, ещё раз посмотрела на меня то- скливо-претоскливо и вдруг зарыдала. Причём не просто так, а с чувством, с толком, с расстановкой. 234

Андрей Смолюк От такого я несколько оторопел. Я ожидал чего угод- но, только не слёзы. А когда плачет жена, мне становится очень неуютно и как-то не по себе. Я понял, что жену надо спасать! Я осторожно подсел к ней и нежно обнял за плечи. —Ну, что ты? Я здесь рядом, — сказал я. – А раз я рядом, то все твои печали должны рассосаться. На это жена ответила ещё более громким рыданиям и неожиданно для меня произнесла: —Ты меня больше не любишь! От такого я слегка оторопел. Мне было совершенно не- понятно, откуда это взяла моя супруга на двадцать пятом году совместной жизни. Поначалу я даже не знал, что мне и ответить на это заявление. Наконец я пришёл в себя и сказал: —Да откуда ты такую чушь взяла. Ты же знаешь, что ты для меня самая, самая и другой мне женщины совершенно не надо. Что тебе такое ночью приснилось? От моих слов жена немножко успокоилась и, продолжая потихонечку всхлипывать, ответила мне: —Просто мне сегодня приснился нехороший сон. —Да это я уж понял, раз ты за Фрейда взялась, — отве- тил я. — Но ты же сама мне говорила, что на сны обращать внимания нечего. Это просто сны и ничего больше. —Так-то это так, — заметила жена, — а вдруг это правда! —Что правда? – поинтересовался я. —Ну, то, что приснилась! —Знаешь что, ты сейчас успокаивайся и давай расска- зывай, что тебе там приснилось такое ужасное. Поверь, если ты мне расскажешь, то душе твоей будет легче. —Хорошо, — тихо ответила жена и потихонечку стала успокаиваться. Через некоторое время слёзы её прекра- тились. 235

Ежегодный сборник —Ну, вот так-то будет лучше, — заметил я, — рассказывай! И жена моя, продолжая чуть-чуть слегка всхлипывать, начала свой рассказ о своих ночных сновидениях. Я ей не мешал, лишь иногда кивая в одобрении головой и поды- скивая нужные слова. И вот что мне жена порассказывала. – А приснилось мне вот что. Как будто я прихожу до- мой с работы чуть пораньше, в три часа, а у тебя дома две голые девицы. А на кровати лежат бюстгальтеры причём неописуемой красоты. Такие очень сексуальные бюстгаль- теры всё в кружевах, и которых у меня нет. Тебя почему-то в квартире нету, ты, видимо, где-то на балконе и, видимо, покуриваешь там, хотя я тебе этого запретила. И почему-то, что самое интересное, меня взволновали несколько голые дамочки, а вот эти все в кружевах бюстгальтеры. Сам ведь знаешь, я давно мечтаю о таких. Я это, надо сказать, действительно знал, но знал я и то, что как-то купив такой бюстгальтер, жена поносила его дня два, а потом сказала, что деньги потратила зря, потому что этот бюстгальтер натирает ей спину. И больше она в нём не ходила, пользуясь по старинке самыми обыкновенными бюстгальтерами ещё с советского времени. Мне эти бю- стгальтеры, правда, не очень нравились, больше мне нра- вился этот кружевной сексуальный бюстгальтер, но раз он у жены спину натирает, то и вопроса тут нет. Желания и мнения своей дорогой я уважал всегда. А жена между тем продолжает: —Ну, пришла я в квартиру, где у тебя две голые дамочки и бюстгальтеры везде разбросаны, а эти две голые девахи стали передо мной хвастаться своими комбинациями, что вот, дескать, у меня таких нет, а поэтому муж тебя и не лю- бит. Любит он нас, поскольку у нас всё сексуальное. А ты, 236

Андрей Смолюк находясь на балконе, даже и не встретил меня. И вот такой дурной сон мне всю ночь и снился! Тут мне ничего не оставалось делать, как подумать про себя, что какая же глупость может витать в женских милых головках. В частности в головке моей половинки. А жена между тем снова продолжала: —Мне ничего не оставалось делать, как покинуть квар- тиру в расстроенных чувствах и уйти, а вослед мне послы- шался хохот этих двух девах, да и твой хохот тоже. Вышла я на улицу и не знаю куда идти. И вот в этот момент зазвонил будильник и я проснулась, причём, почти что в холодном поту. —И поэтому у тебя сегодня с утра такое скверное на- строение было? – спросил я. —А ты как думаешь, — ответила моя половинка, слегка всхлипнув, — после такого сна вообще хоть в петлю! Теперь мне стали понятны все утренние действия моей половинки, её стремление дать мне в глаз или в ухо, чтобы как-то отомстить за такой сон. Единственное, что мне было непонятно, так это то, зачем жена ходила на работу, раз в отпуске, потом читала Фрейда, а потом вот замусорила всю веранду, гадая на ромашках: любит-не любит, плюнет-по- целует, и так далее. —Ох, и глупышка же ты, — сказал я с нежностью и очень мягко, — ну, какие девицы на шестом десятке, да ещё и в сексуальных бюстгальтерах. Я даже с Машей расстался (Маша – это моя мифическая любовница, которой у меня, конечно же, нет). Всё это я сказал с юмором, и это моя жена оценила, так как что-то наподобие улыбки промелькнуло у неё на лице. —Ты вот только мне скажи, — продолжил я, — зачем надо было уходить на работу, потом в миноре читать Фрейда, 237

Ежегодный сборник а потом в таком же миноре гадать на ромашках, при этом терзая меня? —А на работе у меня в столе сонник лежит, — ответила жена. —И чего же тебе этот сонник показал? – поинтересо- вался я. —А ничего он мне не показал, так как там такого сна нет, — вновь ответила мне жена и вновь начала всхлипы- вать носом. —Ну, перестань, перестань, всё уже позади, — начал я вновь успокаивать супругу. – Вот видишь, сон этот выеден- ного яйца не стоит, раз его в твоём соннике нет. А после этого, как ты в соннике ничего не обнаружила, ты за офи- циальную медицину взялась, то есть за Фрейда. —Да, у женщин-коллег такая книжка оказалась под ру- кой, вот они мне её и дали. —И от Фрейда ты ещё в большую депрессию впала, — заметил я. —Да я там ничего не поняла, — заметила жена, вновь начиная всхлипывать, — там какие-то либиды, мортиды. су- перэги, эги и иды. Я в них запуталась, а что этот сон озна- чает — так и не поняла. —Ох, и дурашка же ты, — с чувством сказал я. – Вби- ла себе в голову чёрте что и вот теперь расхлёбываешь всё это. —А что бы ты делал на моём месте? – спросила супруга. —Я бы на всё плюнул, — ответил я. – А зачем ты ещё в этот сад попёрлась в таком дурном расположении духа? Тоску что ли разогнать? —Да просто я решила, что раз официальные источники мне ничего про этот сон не говорят, то надо обратиться к народным средствам. 238

Андрей Смолюк Тут я понял смысл всех этих ромашек, лепестки от ко- торых валялись по всей веранде. Жена моя просто на них гадала. —Господи, ну, до чего же может дойти женщина в своём стремлении быть единственной и любимой, — подумал я, а вслух сказал, — ну, и что же тебе показали народные сред- ства, то бишь ромашки. Тут у жены на глазах опять появились слёзы и, всхлипы- вая, она мне сказала: —Я штук тридцать использовала этих ромашек и везде одно и тоже: не любит, плюнет и к чёрту пошлёт. Тут опять начались рыдания и, если честно, то я не знал, как их прекратить. —Да не верь ты этому, — сказал я потому, что надо было что-то сказать, — всё это ерунда на постном масле. —Ну, какая же это ерунда, если народное средство. На- род он всё знает, — заявила мне супруга и вновь разре- велась. Тут мне в голову пришла мысль, как выбить из прелест- ной головки моей половинки всю эту дребедень. Я осто- рожно и нежно взял её за плечи, слегка повернул к себе и поцеловал. Причём не просто так поцеловал, а как можно нежно и с чувством. И поцелуй мой длился почти минуту. Можно сказать почти целую вечность. От этого поцелуя жена перестала пускать слезу и слегка успокоилась. —А вот теперь, — сказал я после долгого поцелуя, — по- пробуй опять погадать на ромашках и посмотрим, что они скажут. —Ты думаешь, что они скажут правду? —Уверен! Жена взяла ромашку, что лежала на столе и начала гадать. 239

Ежегодный сборник —Любит – не любит, плюнет – поцелует? — начала она шептать и при этом делая всё, что положено при гаданиях на ромашках. Через минутку она закончила, и я вдруг увидел, что гла- за её посветлели. —Ну, что? – поинтересовался я. —Поцелует, — как-то шёпотом ответила моя половинка, словно боясь спугнуть кого-то. —Ну, вот видишь, — заметил я и опять прижал к себе су- пругу и крепко-крепко поцеловал. Естественно, с чувством, с толком. —Гадай ещё! Теперь жена уже смелей взяла вторую ромашку и снова начала гадать. —К сердцу прижмёт, — уже смелее заявила жена, и я увидел, что слёзы на её лице начали высыхать. —Гадай ещё, — заявил я. Третий раз выпало – любит! —Ну, вот, что и требовалось доказать, — сказал я. На лице жены промелькнула улыбка и в глазах опять сверкнули искорки, которые я очень люблю. Четвёртая ромашка опять нагадала – любит, и я увидел, что жена в конец успокоилась. —Вот и всё, — сказал я на это, — выброси всю оставшую- ся дурь из головы и пошли-ка домой. Там нас ждёт вкусный ужин и вечер любви. Жена на мои слова улыбнулась и стала собираться до- мой. Я понял, что все проблемы исчерпаны, и сон этот теперь кажется жене таким пустяком, что на него действительно не стоит обращать внимания. Народные средства – это всё же средство и поэтому ими пренебрегать не стоит. Жена собралась быстро, и мы пошли домой, весело бол- тая по дороге о том о сём, а точнее ни о чём. 240

Андрей Смолюк Заключение: А дома я взял жену на руки, нежно принёс её в большую комнату и положил на кровать. —Полежи, — сказал я ей, — я сейчас. Я умылся, потому что и мне этот день дался тяжело, ведь не каждый день мне супруга заявляет: «В глаз хочешь!», побрился и пошёл к жене. Мы обнялись и долго-долго це- ловались, причём с чувством и от души. А после этого ве- чер нам показался таким замечательным, что описать его просто невозможно. Всё было хорошо и замечательно, как будто нам не за пятьдесят, а всего-то лишь по двадцать пять, и я подумал, что, может быть, такие встряски, что были сегодня днём, даже и полезны, поскольку они позволяют ощущать чувство любви в полной мере. Хотя, может быть, и лучше, чтобы этих встрясок не было вообще. Одним словом, всё у нас закончилось тихо, мирно, а про сонник, про Фрейда, да про ромашки моя половинка забы- ла начисто, и это было мне по душе, и этому я очень радо- вался. Радовался, как ребёнок, которому только что дали любимую игрушку. 241

Ежегодный сборник Маргарита Смородинская Обиды не забываются *** Я встретила тебя, когда ты приехал из армии на побывку. Я ехала в автобусе. Вместе с подружкой мы стояли сзади и мило хохотали, обсуждая всякую ерунду. И вдруг я увидела тебя. Я не знаю, что это было. На улице стоял октябрь — и вдруг на небе появилась радуга, раскрасив весь мир в цвет твоих глаз. Твоя улыбка села бабочкой ко мне на плечо — и наступил апрель. Два взгляда встретились — слова были лишними. Ты был с другом, вы тоже о чем-то весело разго- варивали. Я вышла раньше тебя, а ты поехал дальше. Я не могла не думать о человеке, который умеет делать весну и радугу. Я стала искать тебя. И нашла. Подруга разы- скала твоего друга и позвала его в гости. Ты пришёл вместе с ним. Как-то не очень хорошо получилось. Ира сказала, что ты ей нравишься. Я сказала, что мне тогда нравится твой друг. Но когда ты сказал, что пойдёшь курить, я вы- звалась пойти с тобой, хотя вовсе не курю. Ира потом воз- мущалась, что как это я некурящая пошла с курящим, а она курящая осталась с некурящим. Иногда в жизни всё бывает нелогично. Но тогда светила такая Луна. Я волновалась. Ты курил. Твои губы были такими нежными и настойчивыми… И вот мы снова с Юрой и Ирой. Они не заметили блеска в моих глазах и твоего загадочного взгляда. А может, просто притворялись. 242

Маргарита Смородинская Ты каждый день приходил с Юрой. Я поила вас чаем с чаинками. Ты возмущался, почему с чаинками. А я про- сто не умела заваривать по-другому. «Агата Кристи», «Mr. Credо», сигареты «Петр Первый». Я словно утопала в дыму и музыке, в своих и твоих чувствах. Мы понимали, что тебе скоро возвращаться обратно, и от этого и ты, и я — мы были на пределе своих возможностей. Это длилось неделю. Всего неделю. Я знала, что именно сегодня ты уезжаешь. Именно в этот день выпал первый снег. Такие странные чувства – кругом всё торжественно и бело, а на душе тоска. И вдруг — звонок в дверь: «Поедешь меня провожать?» Взрыв счастья — ещё два часа с тобой. А потом опять всё покрыла серая мгла. Я писала тебе каждый день, рассказывала, что у меня происходит в школе, в общем, всякую ерунду, исписывала по десять страниц. В этот момент я чувствовала, что на са- мом деле общаюсь с тобой. Я улыбалась, когда рассказыва- ла очередную весёлую историю из жизни одноклассников. А ещё я вкладывала в конверт засушенные цветы и писала стихи. Как-то от тебя не было писем целых три месяца. Я вол- новалась. А потом твой друг сказал, что ты просто встре- тил другую девушку, а про меня и думать забыл. Вот так внезапно днём может наступить ночь. Я плакала. А потом решила, чтобы не мучить себя такой невыносимой болью, надо тебе отомстить. С твоим другом. Чтобы тебе было ещё больнее. Ты вернулся спустя полгода. Даже от того, что ты просто стоял рядом, у меня дрожали колени. Я медленно падала в пропасть, когда узнала всю правду… Я пыталась. Пыталась оправдать себя. Ещё что-то пыта- лась. Однажды мы пересеклись. Отменили электрички, и я не могла уехать домой. Позвонила тебе. Мы целый день 243

Ежегодный сборник были вместе. На мостике в парке ты написал наши имена. Потом мы пили чай и ели какие-то глупые пирожные. По- том гуляли по ночному городу. И странно: город был ка- кой-то другой, совсем не тот, каким я привыкла его видеть. Огни горели не ярко и призывно, а нежно и романтично, и темнота была какой-то мягкой, как постель. А потом мы поехали к тебе. Я чувствовала себя такой счастливой. Стоя- ла у окна и смотрела на звёзды. И тут у меня возник такой порыв, я чуть ли не кричала молча в темноту: «Пожалуйста, пусть он скажет, что любит меня!» Мне никогда в жизни ничего так не хотелось. Ты подошел сзади, обнял меня и сказал: «Ты знаешь, я не знаю, что будет завтра, но сегодня я люблю тебя!» Утром я ушла. Счастье не может длиться вечно. *** Я встретил тебя, когда приехал из армии на побывку. Я ехал в автобусе. Конечно, я сразу заметил двух симпатич- ных девчонок. Неплохо бы с ними замутить, подумал я, но вы так рано вышли, что я не успел опомниться. А потом мне позвонил друг и сказал, что нас приглашают в гости две девчонки, которых мы видели в автобусе. «Опа», – подумал я, – «раз мы не идем к горе, значит, она идет к нам». А было всё очень даже неплохо. Я сказал, что иду ку- рить. Ты вызвалась пойти со мной, хотя не курила. На небе была такая Луна, хоть стихи о ней пиши. Я тебя целовал. А ты классно целуешься, отметил я про себя. Потом мы вер- нулись к Юре и Ире. Думаю, что по нашим с тобой взглядам они поняли, чем мы там с тобой занимались. По-моему, после этого поцелуя я влюбился в тебя как мартовский кот. Ходил к тебе каждый день. Мы с тобой це- ловались везде, где только можно. Мне нравилось, что у 244

Маргарита Смородинская тебя до меня не было мужчин, и я решил, что не буду пока тебя трогать. Вот когда вернусь из армии… Мы слушали «Агату Кристи», «Mr. Credo». Мне кажется, что тебе нравилось, что я курю. По-моему, это выглядит сексуально. Потом ты меня провожала. Мне так хреново было, чест- но признаться. Так хотелось с тобой остаться, целоваться, обниматься. Ты обещала писать и писала мне каждый день. Иногда письма задерживались. То несколько дней их не было, а то вдруг целую пачку как принесут. Твои письма так согревали меня. Я улыбался, когда читал их. Мне казалось, что я с тобой вживую общаюсь, когда читаю твою милую болтовню про всякие школьные приколы и достаю всякие цветочки засушенные. А твои стихи — это что-то. Они мне льстили. Да я и сам там что-то для тебя сочинить пытался. Помнишь? Я видел, что у нас всё с тобой хорошо склады- вается и даже другу написал, что когда вернусь из армии, наверное, женюсь на тебе. А потом меня послали в Чечню. Полгода ада. Я думал, что сойду с ума. О многом, что там происходило, я до сих пор никому не рассказывал. Страшно всё это очень. Не надо это людям знать. Меня единственная мысль грела, что ты у меня есть… Когда вернулся из армии, узнал, как ты меня ждала, ока- зывается. Друг есть друг, я его простил. А вот ты как могла так со мной поступить? Мир как будто рухнул. И как можно кому-то верить после такого? Ты пыталась со мной поми- риться. А зачем? Если ты меня так предала, зачем всё это? Иногда я срывался на грубость. Да и что с того? Разве ты этого не заслуживаешь? Я просто не могу тебя простить. Я пытался, но не могу. Однажды мы пересеклись. Ты позвонила и сказала, что у тебя отменили электрички, и ты не можешь уехать до- 245

Ежегодный сборник мой. Я приехал к тебе. Ты была такая красивая. Мы гуляли целый день. Я на мостике в парке написал наши имена. Я хотел тебя вечером проводить домой, но ты не захотела. Ночной город был такой таинственный и красивый. Как ты. Я позвал тебя к себе. На меня столько чувств нахлынуло. Я в тот вечер забыл обо всём, об обидах своих, обо всём, что было. Мне просто было хорошо с тобой. Ты стояла у окна и смотрела куда-то вдаль. Может быть, ты грустила и думала обо мне. А я сказал, что люблю тебя сегодня. И это была правда. Ночью мне с тобой так хорошо было. А потом мы лежали на диване, всю ночь обнявшись. Диван был такой узкий, но я не хотел выпускать тебя из рук. У меня такого никогда ни с кем не было. А утром ты ушла. Счастье не может длиться вечно. В ту ночь я был по-настоящему счастлив. Но обиды не забы- ваются… 246

Александр Кузнецов Александр Кузнецов Наказ Вот и пролетел год с тех самых событий, что камнем легли мне на сердце. Я тогда дала себе слово забыть о них навсегда и никому это все не рассказывать. Вначале была надежда, что пройдет какое-то время, и этот мрачный случай потихоньку забудется. И мне дей- ствительно за этот год пришлось встретиться со многими людьми, что пытались найти у меня помощи. Но память моя словно клещами вцепилась в эту историю. А помощь мою, одни находили, а другие, может, и ухо- дили ни с чем. Мне трудно об этом судить. Я никогда не любила себя хвалить и с презрением относилась к тем, кто превозносил до небес свои «дарования», а потом разводи- ли руками и посылали клиента, уже готового вкусить ожи- даемые чудеса, в лучшем случае к Богу, а то и куда-нибудь подальше… Я – потомственная экстрасенс, Маг, ясновидящая, про- фессиональная гадалка, таролог-рунолог с пятнадцати- летним стажем. У меня большая практика, есть клиенты, оставившие благодарные письма. Их не так много, но все равно, когда открываю книгу отзывов, перечитываю за- писи и вложенные письма — чувствую, если не гордость, так просто утешение в том, что от меня есть хоть какая-то польза людям. Так вот, то, что я держала на душе, целый год давило на меня внутри своей невысказанной тяжестью. У меня нет 247

Ежегодный сборник подруг, и поделиться мне было не с кем. Но я устала дер- жать в себе эту тяжесть и хочу разделить её с вами. Может, потом станет легче… Прежде чем начать свой рассказ, хотела бы обратиться к тем будущим чародеям, что горят желанием начать прак- тику ворожбы и прорицания, колдовства и гадания. Я хочу, чтобы они еще раз продумали и взвесили все то, что они могут отдать людям? И есть ли у новоявленных экстрасен- сов это самое, что им так не терпится отдать, а главное – будет ли все это на пользу тем, кто нуждается в помощи? Пусть мое вступление будет им наказом, а мой рассказ поможет принять этот наказ и сердцем, и душой. Теперь поехали… *** Все события того дня мне хорошо запомнились. День начался удачно во всех отношениях. Утром был звонок от клиента-предпринимателя, который не очень давно был у меня на приеме: — Ольга Кирилловна! Это Маркелов Игорь Антонович. Помните, я приходил к вам три месяца назад с вопросом, что делать с моими акциями после ужасного обвала их сто- имости? — Да, припоминаю! Кажется, я вам посоветовала немед- ленно продать акции, пока они имели цену? — Вы не только дали мне этот совет, но и сказали, что судьба иной раз ставит подножку в одном месте и одно- временно протягивает руку помощи в другом. И потом под- сказали мне — пересмотреть всех моих новых знакомых с их идеями, которые я тогда отверг, как нереальные? — Да, вспомнила! Я тогда сказала вам об интересных для вас предложениях со словами органика и удобрение. 248

Александр Кузнецов — Вот-вот, и я вовремя вернулся к проекту одного ин- женера-гидростроителя из Кургана по очистке группы не- больших озер Сафакулевского района и вложил все деньги от продажи тех акций в проект очистки прудов. В итоге мы получили прекрасный сапропель, который можно было использовать не только, как удобрение, но и в качестве витаминно-минеральной добавки в корма для животных. В результате от заказчиков из Китая нет отбоя. Мы еще не выбрали и 30% объема удобрений, а я уже перекрыл всю потерю от продажи акций. — Я очень рада, поздравляю вас! — Ольга Кирилловна, вы меня извините, но я не мог не отблагодарить вас и перечислил вам на тот же счет, на ко- торый оплачивал вам за ваши услуги 800$. Вы тогда сказа- ли, что ваша любимая цифра – это восьмерка. — Но, Игорь Антонович… — Назад деньги не приму, еще раз огромное спасибо! Всего вам самого лучшего! – и бросил трубку. Потом пришла пожилая женщина, о которой я уже забы- ла. Ведь приходила она ко мне полгода назад. — Дорогая моя! Ольга Кирилловна, как вы мне помогли! У меня просто слов нет. — Я уже подзабыла вашу историю. Вроде бы я посовето- вала вам обратиться в суд по поводу подделки завещания. — Да, золотая моя! Вы мне тогда посоветовали сдать на экспертизу второе завещание моего покойного мужа, где он якобы пожелал передать все свою недвижимость в пользу ООО «Рассвет» и подать апелляционную жалобу. Так вот Апелляционным определением Московского го- родского суда по моему делу отменено решение суда пер- вой инстанции. Согласно проведенной экспертизы, второе завещание признано недействительным в связи с тем, что в архивах нотариуса отсутствовали сведения об удостове- 249

Ежегодный сборник рении такого завещания, за указанным в дубликате заве- щания реестровым номером зарегистрировано другое но- тариальное действие. — Мошенники понесут теперь заслуженное наказание. — А я моя милая попала теперь в ваши должники. По- звольте мне в знак благодарности подарить вам это колеч- ко, которое мой покойный супруг преподнес мне на мое пятидесятилетие, двадцать лет назад. Я ведь его совсем не носила. У меня и так их… хватает. И она протянула мне бархатную коробочку с золотым кольцом и шикарным изумрудом, размером с целую го- рошину. Я попыталась отказаться. Но она сразила меня своим доводом: — Милая моя, мой возраст и мое сердце не переживут вашего отказа. И я поняла, что спорить здесь бесполезно. *** Он пришел днем после обеда. Пареньку было лет 14. Я как увидела его, так сердце у меня и зашлось. Я словно забежала в мир 20-ти летней давности. Это был Борька Со- ловьев. Тот самый — мой Борька? Нет, это была его точная копия. Это был мальчишка, в которого я влюбилась в седьмом классе. И не просто влюбилась. Это была для меня первая любовь. И такая, какая не повторилась уже никогда. На- верное, поэтому я с тех пор так и не смогла никого больше полюбить, хотя желающих отдать мне свое сердце было столько, что хоть конкурс проводи. Он был для меня всем: радостью, светом, воздухом. Когда мы стали встречаться, он как-то сразу признался, что я для него лучшая в мире. И что ни на кого из девчонок он не может смотреть, кроме 250