Альманах прозы

Нелли КОПЕЙКИНА Вскоре общение Василия с Инной и вовсе прекра- тилось. Василий, вызванный отцом домой по причине сильной болезни матери, был вынужден оставить учёбу и уехать. Происшествие, о котором ещё летом, когда Ва- силий приезжал домой на каникулы, рассказывали ро- дители со смехом, сыграло роковую роль в семье Чико- вых. Взбрыкнув то ли от укуса осы, то ли ещё почему-то, корова так лягнула мать Василия – доярку, что та куба- рем отлетела к другой стене фермы, где вряд стояли и доились другие коровы. Две из них, к чьим ногам свали- лась доярка, тоже встрепенулись, и одна, сильно мотнув головой, вонзила свой рог в деревянную перегородку. Дерево было мягким, и рог так глубоко увяз в нём, что корова не могла вытащить его, пришлось просить о по- мощи мужиков. Разговор шёл о перепуганных коровах, о завязшем в дереве роге, о том, как мужики вытаскивали рог, а о себе мать ничего не говорила. И вот оказалось, что в тот раз больше всего пострадала доярка – мать Василия, получившая копытом коровы сильный удар в печень. Любимая поговорка матери «Поболит и переста- нет» на этот раз не оправдалась. Ноющая надсадная боль в боку женщины почти не прекращалась, а к весне мать сильно обессилила, дойти до фермы и работать там ста- новилось всё труднее, в один же день она и вовсе упала посреди скотного двора. Обследование показало, что у женщины большая опухоль на печени, и кто-то из сер- добольных сестёр сказал отцу: «Готовьтесь к худшему». Так в семью Чиковых ворвалось горе. Отец, расте- рянный перед лицом горя, попросил Василия вернуться, чтобы застать мать живой. Тут же, не раздумывая, Ва- силий кинулся домой. Уезжая, он сунул Инне листок со своим адресом, просил писать. О будущем не говорили. Василий, ставший для больной матери сиделкой, то- мился переживаниями за увядающую мать, за внезапно 150

запившего с горя отца и к тому же томился разлукой с Нелли КОПЕЙКИНА любимой Инной. Одно переживание накладывалось на другое, и они не утихомиривались, а отчего-то, наоборот, усиливались. Те, кто помнили Василия в те дни, то есть лет сорок назад, могли бы сказать, что добрая улыбка, которую знали на лице «Васильчика», куда-то исчезла. Губы его были плотно сжаты, волосы, возможно отто- го, что он часто запускал в них руки, почти всегда были взъерошены, а глаза горели каким-то нездоровым блес- ком. Таким его видели односельчане в магазине, у колод- ца, а больше он нигде и не появлялся. Писем Василию Инна не писала. Подождав две не- дели, Василий, решив, что, может, Инна потеряла остав- ленный им адрес, написал ей сам. Он вкратце рассказал о болезни матери и много нежных слов написал своей любимой девушке. Ответа от Инны ждал с большим не- терпением, но не получил. Получил письмо от сокурс- ников, которые писали, что Инна переводится в универ- ситет того города, откуда приехала. Отец её, по слухам, занимает высокую должность в том городе. Сейчас Инна очень занята оформлением документов, писать ей некогда. Она просила передать ему привет. Что явилось для Василия бо́ льшим горем: смерть матери, понявшей в своём болезненном состоянии страдания сына, или предательство Инны, сказать трудно. Эти два горя одно в опережение другого накатились на Василия волной та- кой ударной силы, что разум на какое-то время оставил его. Глядя на мать в гробу, он, по воспоминаниям одно- сельчан, спросил: «А что это мама тут лежит? Ей же хо- лодно. Давайте, я отнесу её на печь». С этими словами он даже пытался действительно переложить тело усопшей на печь. Люди, поняв неладное, насильно влили в Васи- лия стакан водки – извечное русское лекарство. На похоронах матери Василий вёл себя «достойно», но после похорон пропал. Отсутствовал Василий три 151

Нелли КОПЕЙКИНА дня. До сих пор никто так и не выведал у него, где же он был это время. Его искали всем селом: и лес прочёсыва- ли лучшие охотники, и пруд прошарили. Обнаружили Василия на третий день, сидящим у могилы матери на откуда-то принесённом чурбане. Пальцы обеих рук те- ребили волосы. Широкая сгорбленная спина Василия пошатывалась в такт его тихому завыванию. Увидев род- ственников, Василий встал, и люди, бросившиеся к нему с объятиями, с расспросами, заметили, что на лице его снова появилась улыбка, но она была отлична от той, привычной доброй улыбки. Эта улыбка на осунув- шемся лице Василия в столь напряжённых обстоятель- ствах была так неестественна и так неожиданна. В ней читались кротость и радость. Последнее особо было непонятно и наталкивало на мысль о безумии. Чему радоваться-то? На крыльце послышался топот отряхиваемых от до- рожной пыли ног и звонкие голоса. «Пришли!» – поду- мал Василий Петрович, отрываясь от своего чтения. В помещение библиотеки, чуть толкая друг друга, вва- лились семиклассники – четыре мальчика и три девочки. – Входите, входите! – поднимаясь во весь свой богатырский рост, пригласил детей Василий Петрович. Лицо его сияло кроткой радостной улыбкой с оттенком виноватости. ПРОСТОФИЛЯ – Вер, а может, «Васильчик» поможет! – с радостью находки, но в то же время с нотками сомнения в голо- се высказалась Татьяна, полноватая девушка с несколь- ко отёкшим лицом, вдоль которого свисали неопрятные пряди сальных волос, выкрашенных в красновато-ры- жий цвет. 152

– С какого рожна? – спросила сестрёнка Вера, в Нелли КОПЕЙКИНА шестисекундном вопросе которой сомнение, звучавшее на первых двух-трёх секундах, сменилось заинтересо- ванностью, а на шестой секунде в него, как и у сестры, ворвались нотки радости находки. – Соврём чего-нибудь, он же – простофиля, пове- рит, – просто ответила Татьяна. – Чего? — Заинтересовалась Вера. Задавая вопрос, она уже искала ту ложь, которая могла бы убедить «Васильчик» поверить им и, главное, так разжалобить его, чтоб он дал им денег. Деньги сёст- рам были нужны для поездки в город, где, как рассказы- вала воображуля Лариска, показывают кино в формате три D, то есть как-то прямо в объёме, да и прикупить себе что-нибудь хотелось, хотя бы такой же лак, какой привезла Лариска. Вера – девушка со стройной фигурой, портящейся несколько опущенными вперёд плечами, соскочила со скамейки, где сидела рядом с Татьяной, и встала к сестре лицом. Обрамлённые тёмными ресницами красивые се- рые глаза Веры оживились, в них читался поиск. – Давай, скажем, что нам… Договорить Татьяна не успела, в раскрытое окно вы- сунулась голова матери девушек. Мать попросила дочь, первую попавшуюся ей на глаза: – Вер, нарви зеленушки. Идите, поедим, – пригласи- ла она, – да за дела пора браться! Во время обеда мать заметила, что дочери чем-то возбуждены. – Вы чего такие-то? – спросила она, переводя взгляд со старшей на младшую. – Какие? – пожав полными плечами, ответила Та- тьяна вопросом, быстро зыркнув на сестрёнку. 153

Нелли КОПЕЙКИНА – Вижу, чего-то задумали, – опять оглядывая доче- рей, ответила мать. Взгляд её остановился на Вере. Та переглянулась с сестрой. Мимикой она показывала сестре, что сообщить матери о задуманном можно. Губы её на мгновение сжались, кончики опустились вниз. Это озна- чало – «Фи, подумаешь, ну, и что?». Татьяна еле улови- мым кивком головы дала согласие. Мимический диалог сестёр занял пару секунд, так что получилось, что Вера ответила сразу: – Ма, мы хотим в город съездить. Вон Лариска там была, лак привезла, тени… Мать прервала Веру: – Ага, в город они собрались! А на какие шиши? Я и так уж тёте Дуне задолжала за молоко. – Мы хотим «Васильчика» раскошелить! – уверен- но и даже гордо заявила Татьяна. – Это как же? – с нотками заинтересованности в го- лосе спросила мать. – А, придумаем что-нибудь, – махнув рукой, ответи- ла Татьяна и, придумывая на ходу, добавила, – скажем, надо срочно в городе купить какие-нибудь лекарства. Мать, тут же принявшая идею дочерей раскоше- лить «Васильчика», стала вместе с дочерьми выдумы- вать, как это сделать. Версия с таблетками ей показалась неубедительной, она спросила: – А кто же у нас больной-то? Ответила Вера: – Скажем, ты заболела. Сердце схватило. – Сердце схватило! – возразила мать. – Вон, пей ва- лидол! Он копеечный. Нет, тут другое надо. Последние слова прозвучали в задумчивости, по- тому что в голове матери действительно происходил мощный мыслительный процесс. Задумались все трое. Молча, съели все по несколько ложек супа, и вновь за- говорила мать: 154

– А чего вам в городе-то? Так просто погулять или Нелли КОПЕЙКИНА прикупить чего хотите? С кем поедете-то? – С Лариской, – ответила Татьяна, но тут же попра- вила себя, – Хотя, нет, лучше самим. Лариска всем раз- болтает, что гулять едем, дойдёт ещё до «Васильчика». Сами поедем! – Давайте, я с вами! – с радостью открытия заявила мать. Дочери переглянулись. Их мимика выражала про- тест. Мать же продолжала: – Скажем «Васильчику», что я вас хочу устроить в городе. Я поеду к Натахе, а вы на свои танцульки или куда хотите. Это предложение матери понравилось дочерям, лица их озарились радостью победы. – Точно! – воскликнула Татьяна и пристукнула ложкой по столу. – Скажем, что Верка хочет поступать в техучилище, а я – работать на консервный завод. – А что, может, и правда, устроишься на консерв- ный завод? – с надеждой в голосе спросила мать Татья- ну. – Там, говорят, хорошо платят и общежитие дают. – Вот ещё! – с возмущением и нотками презрения в голосе ответила Татьяна. – Мне и тут хорошо! – А жить-то на что? Иди тогда в бригаду к Федоты- чу! – и, не дожидаясь возражения дочери, тут же про- должила, – Ну, ты же у нас в земле копаться не любишь! – Ма! – перебивая мать, взвыла Татьяна. – Ты опять за своё! Давай лучше подумаем, как нам «Васильчика облапошить». Когда поедем-то? – Думаю, лучше к концу месяца, там как раз экза- мены будут, – ответила мать. – Что? – завопила Вера. – Да там всех без экзаменов принимают! – Ну, не экзамены, приём, – поправилась мать и тут же добавила, – Дней на пять-шесть поедем. 155

Нелли КОПЕЙКИНА Это заявление матери заинтересовало девушек, они вопросительно уставились на мать. – А где ночевать-то будем? – спросила Вера. – Я у Натахи перекантуюсь, – беспечно ответила мать, – а вы ищите себе хахалей или на вокзале можно. – Ма, да сейчас не те времена. Сейчас на вокзал только с билетами пускают, – заметила Татьяна. – Всяких пускают! – возразила мать, но потом при- мирительным тоном добавила, – Ладно, сейчас тепло, может, у Наташки вас где-нибудь пристрою. У неё хозяй- ство своё. Сарай, если что, подойдёт. – Сарай? – возмутились сёстры почти хором. – Да её сарай, – со злобой в голосе ответила мать, – не хуже нашего дома! Скажем ей то же самое: одна по- ступает на завод, другая – в училище. Она, Натаха-то, сильно идейная, танцульки там всякие не уважает. А вы в эти дни постарайтесь зацепиться за каких-нибудь му- жиков хороших. Не век же вам в девках сидеть. Обед семьи Карпушенко затянулся. Мать неожи- данно для своих дочерей проявила «знание жизни», она дала дочерям кучу советов: как вести себя с мужчинами, что говорить им, чем их к себе расположить, как вызнать об их социальном положении, а главное – о материаль- ном. Мать дала наставления дочерям, как вести себя с Натахой и её родственниками, а так же научила, как пус- тить слух по деревне, что они собираются в город. «Васильчик» – Василий Петрович Чиков – житель деревни, мужчина лет шестидесяти, выглядевший лет на сорок, «повёлся» на россказни Ирины Карпушенко и дал ей на благие цели все свои сбережения, накопленные им на похороны. – Ладно, Ирина, вот всё что я накопил… на похоро- ны, – сказал Василий Петрович, протягивая Ирине Кар- пушенко, дочери покойного Дениса Карпушенко – быв- 156

шего административного работника, которого он знал Нелли КОПЕЙКИНА с детства, холщовый мешочек с завязками. – На благое дело не жалко. Чай, не оставите меня на земле, схоро- ните. – Я ж не себе, девчонкам. Даст Бог, верну, – затрав- ленно улыбаясь, ответила Ирина, точно зная, что никогда не вернёт полученные деньги. Она даже воровато огля- нулась, нет ли свидетелей. Свидетелей не было. Ирина быстро сунула выхваченный из рук Василия Петровича мешочек в горловинную пройму платья и пристроила его у себя на груди. Пятясь задом к выходу из двора, она сделала несколько нелепых низких поклонов, придер- живая через платье полученный ею мешочек. От дома Василия Петровича, гонимая желанием узнать, сколько денег в мешочке, и смутно опасаясь, что кто-то может остановить её, заставить вернуть добычу, женщина поч- ти бежала. – Ты чего? – спросила её через забор соседка, уло- вившая волнение Ирины. Ирина не ответила, молча, махнула в сторону сосед- ки рукой, мол, отстань, и юркнула в свой двор. 157

Михаил ЛАПШИН Михаил ЛАПШИН г. Одинцово Поэт, прозаик, публицист. Член Союза писателей России, Союза журналистов России, член Академии российской литерату- ры, «Заслуженный поэт России». Автор четырёх поэтических сборников и более ста публици- стических статей. Награждён почётным знаком «Ветеран Вой- ны и военной службы», Золотой Есенинской медалью, медалью И.А. Бунина. НАВОДНЕНИЕ Повесть о любви «Та-арищ капитан, та-арищ капитан!», – тряс на ходу водитель газика за руку Ивана Кудряшова, коман- дира роты Отдельного батальона связи. Ротный сидел, скрючившись, и, с трудом удерживая равновесие, ткнулся головой в лобовое стекло. Он по- пытался открыть глаза и увидел плывущее зарево задних фонарей идущей впереди машины. Эти чуть видные огоньки даже водитель различал с трудом из-за сплош- ной стены дождя и летящей в стекло грязи. Вскоре этот огонь превратился в пульсирующую огненную паутину, которую видел Ваня Кудряшов в детстве, лёжа в полу- дрёме, когда сильно простужался. Вчера ЗИС-5 с командиром роты и тремя бойцами во время движения на марше заглох, но водитель, ря- довой Марченко, пообещал, что он быстро справится с неполадкой. Кудряшов послал одного из тех солдат, что 158

ехали с ним, доложить начальнику штаба батальона, Михаил ЛАПШИН ведшему колонну, что они немного задержатся из-за по- ломки, но быстро догонят. Начштаба, зная, что до места сбора осталось ехать недолго и ротный знает маршрут, согласился. Однако прошло больше часа, а грузовик никак не заводился. Когда же водитель каким-то чудом завел ма- шину, и они проехали с десяток километров, оказалось, что дорогу, шедшую по насыпи, ту самую, по которой несколько часов тому назад прошла автоколонна бата- льона, размыло. Тогда Иван вспомнил про другую доро- гу, по которой он ездил два года назад, когда батальон выезжал на летние лагеря. Эти места он немного знал, потому что его жена Нина была родом из небольшой де- ревни неподалёку. Дорога шла по берегу реки со звучным китайским названием «Суйфун». Местные жители говорили, что в переводе с китайского это означает «река смерти». Ле- том она сильно мелела, и армейская техника местами преодолевала её вброд. Осенью же дожди делали все приморские реки бурными, наполненными водоворота- ми. Мало кто отваживался переплывать реки в осенний паводок. Капитан Кудряшов после ранения в сорок четвёр- том на Белорусском фронте из госпиталя был направлен на Дальний Восток и служил в городе Ворошилове – сначала в окружном узле связи, а потом в танковой диви- зии в батальоне связи. Дивизия одной из первых вошла в состав войск маршала Мерецкова, переброшенных с за- пада на восток в ожидании наступления нашей армии на японцев в сорок пятом. Лето тысяча девятьсот пятидесятого года как бы за- держалось, и казалось, осень обойдётся без традицион- ного паводка. Но неожиданно во второй половине октяб- ря начался сильнейший дождь, которому не видно было 159

Михаил ЛАПШИН конца, и сильно похолодало. На третий день руководству Приморского края стало ясно, что идет «большая вода», и дивизии была поставлена задача – помочь бедствую- щему населению. Такого наводнения Кудряшов не видел за все пять лет, что служил в Приморье, а вода всё прибывала. Хо- лодный дождь превратил грунтовые дороги в месиво, по которому техника двигалась с большим трудом. Между колеями образовались промоины, похожие на маленькие овраги. То и дело приходилось тягачами вытаскивать за- стревающие машины. Несмотря на то, что машину бросало из стороны в сторону, веки слипались от нестерпимого желания спать. Капитан не смыкал глаз вторые сутки, потому что даже на коротких привалах его вызывали к начальству на ле- тучки, где уточняли маршруты, ставили новые задачи, – словом, занимались всем тем, что так любит делать на- чальство. От недосыпа возникало какое-то равнодушие ко всему, что происходило вокруг. Холодный мелкий дождь, шедший вторые сутки, давно вымочил всех, а низкие серые облака говорили, что дождь надолго. Чтобы как-то прийти в себя, Иван вспомнил корот- кий разговор с комбатом Стадниковым перед отправкой их части на помощь населению, пострадавшему от на- воднения. Тот сказал, что подал Кудряшова «на майора» и ходатайствует о его назначении начальником штаба батальона, на место уходящего на повышение в другую дивизию нынешнего. За годы службы в батальоне командир роты показал себя «с самой положительной» стороны, как толковый и грамотный офицер. Комбат знал, что лучшей кандида- туры, чем Кудряшов, на должность начштаба батальона нет. Иван в казарме с утра до ночи, знает каждого бойца, и не случайно рота у него на очень хорошем счету в ди- визии. Ещё он добавил, что уже обсудил этот вопрос с 160

начальником связи и с командиром дивизии. Оба двумя Михаил ЛАПШИН руками «за». Кудряшов подумал, что к Новому году он, наверное, получит большую звёздочку, а то, чем чёрт не шутит и к ноябрьским праздникам. Хотя… к ноябрьским – вряд ли. По результатам осенней проверки, закончившейся как раз перед наводнением, его рота признана одной из лучших в дивизии, а дальше могут возникнуть и другие неплохие перспективы. Может быть, ему дадут вторую семиметровую комнату в их крошечной квартире, и тогда у его погодков, старшего Кольки и трёхлетней Галочки, будет свой угол. Их соседка, жена старшего лейтенанта Ренёва, жившего, как раз в этой семиметровой комнатке, проговорилась Нине, что её Виктора собираются пере- вести в другую дивизию, в соседний город. Эта мысль имела «шансы на успех», как любил говорить их комдив. Ренёв был крупным мужиком интеллигентного вида, с большой головой, сильными залысинами, он всегда был невозмутимо спокоен, а всё свободное время паял и строил в их общем сарае не то самолет, не то ещё какую- то штуковину. Он замечательно вырезал большой про- пеллер из цельного куска дерева. Мальчишки со всего военного городка с замиранием сердца ждали момента, когда дядя Витя откроет сарай и разрешит постоять им в дверях, благоговейно вдыхая редкой гадости запах. Но никто и никогда не пытался спросить у дяди Вити, чем это так воняет, делая невозможным присутствие в сарае больше минуты даже натренированных мальчишек, при- выкших к самым неожиданным ароматам. Сам же Ренёв находился там часами. У Кудряшовых и Ренёвых в общем сарае хранился уголь и всякая дребедень, скопившаяся за годы военного кочевья. Когда Иван ходил в сарай за углём для печки, он первое время пробовал затаивать дыхание, но дыхания всегда не хватало, и тогда он судорожно хватал воздух 161

Михаил ЛАПШИН ртом. От глубокого вдоха из глаз текли слёзы, и наби- рать уголь приходилось на ощупь. *** Очередная рытвина на дороге нарушила мысли о возможных приятных служебных перспективах, и капи- тан начал думать о могуществе стихии, о том, какая не- вероятная мощь двигает эту, уходящую за горизонт, воду и какие же силы держат эту бездну воды в облаках. Когда ЗИС, надсадно рыча, сделал резкий поворот, Кудряшов узнал знакомое место. Летом позапрошлого года здесь был довольно большой безлюдный остров, деливший реку на два рукава. Сейчас остров был скрыт водой, и на поверхности торчали лишь верхушки дере- вьев, непонятно как уцелевших под напором паводка. В этот момент ефрейтор Драбкин, сидевший в каби- не между ротным и водителем, почти крикнул: – Товарищ капитан, посмотрите туда! В середине реки за деревья, торчавшие из воды, за- цепился дом, выступавший только чердаком. Ротный вы- тащил бинокль, но через лобовое стекло, заливаемое до- ждевыми потоками, ничего нельзя было разглядеть. Он вылез на подножку машины и, стараясь прикрыть оку- ляры рукой, посмотрел в сторону дома. Ему показалось, что он увидел человека. Всматриваясь, что есть мочи, он разглядел женщину с ребёнком на руках. Дом раска- чивало волнами из стороны в сторону. Капитан приказал водителю Марченко остановить- ся и не глушить мотор. Закутавшись в плащ-палатки, все вылезли из машины под ледяной дождь. Драбкин оклик- нул рядового Синицына, сидевшего в кузове на борту надутой большой резиновой лодки, которую они полу- чили от саперов. От каждой колдобины на дороге Си- ницына бросало в неожиданные стороны, и он сильно намял бока в прыгающей машине. Когда он вылез из 162

кузова, у него был вид человека, пережившего долгий Михаил ЛАПШИН шторм. Драбкин и Синицын были земляками – оба из Ле- нинграда – и старались не расставаться ни на минуту. Синицын был здоровенным флегматиком, а Драбкин по- ходил на изящного танцора. Из-за его миниатюрности Кудряшов и посадил его с собой в кабину. Ротный смотрел на реку, пытаясь определить рас- стояние до деревьев. Все стояли, молча, и, казалось, вре- мя остановилось. Не хотелось думать о том, что пред- стояло сделать. До острова было метров сто. Через це- лую вечность ротный сказал: – Так, ребята… Достаем лодку и весла. Шустро двигаемся по берегу вверх по течению и постараемся до- браться до тех деревьев. Марченко, вы останетесь здесь и смотрите, чтоб машину не смыло. Капитан говорил медленно и хрипло, ему самому казалось, что за него говорит кто-то другой, а он слышит себя как бы со стороны. Снова возникла пауза, которую не нарушал шум дождя. Ротный вдруг что-то вспомнил и, обращаясь к водителю, добавил: – Марченко, если что, – двигайте к месту сбора, там сообразят, что делать. И это «если что» было понятно всем. По беспроволочному дивизионному телеграфу Ку- дряшов узнал, что днем раньше в танковом полку пере- вернулась в реке амфибия с людьми. Это никак не при- бавляло духу. Сам капитан боялся воды, потому что научился плавать уже взрослым парнем и освоил только стиль, который в народе зовут «по-собачьи». У них в де- ревне не было речки. С берега на воду было страшно смотреть. Казалось, что один водоворот поглощает другой, отчего поверх- ность воды пенилась и бурлила. Кудряшов поглядел на солдатиков – вид у них был потерянный. Он подумал, 163

Михаил ЛАПШИН что и у него вид, наверное, не лучше, и прошептал про себя: «Господи, помоги…». Капитан не был верующим, хотя его мать из старо- обрядческого рода. Он просто не знал, к кому ещё мож- но обратиться за помощью. С десяти лет он уже не жил дома, в подмосковной деревне Бабье, недалеко от боль- шого села Уваровки, а учился сначала в семилетке за пят- надцать километров от дома, а потом до самой армии – в техникуме в Москве. Взявшись за наружные тросы лодки, они побрели по берегу, подмываемому водой. Плащ-палатки не спаса- ли, и очень скоро все промокли до нитки. Ледяная вода была везде: хлюпала в сапогах, текла за шиворот, отче- го начало сводить скулы. Боясь ошибиться и проскочить остров, они отошли довольно далеко от машины. Бойцы взялись за вёсла, а капитан пристроился на корме. Сидя на дне лодки, было трудно грести, особенно невысоко- му Драбкину. Ротный негромко командовал гребцами и следил за равновесием. С огромным трудом, едва не пропустив остров, они приблизились к деревьям, и стали медленно выпутываться из ветвей, подплывая к дому и ежесекундно опасаясь, что лодку перевернёт или прот- кнёт сучьями. Женщина в чердачном проёме стояла как изваяние, повернувшись к ним и глядя перед собой невидящими глазами. Оказалось, что у неё два ребёнка. Одного она держала на руках, второй стоял, обхватив двумя рука- ми её ногу. Кудряшов испугался мысли, что лодка пере- вернётся, когда женщина с детьми будет садиться в неё. На какое-то мгновение с близкого расстояния он увидел лицо женщины и понял, что их страхи и даже возможная гибель – ничто в сравнении с тем, что пережила эта жен- щина и эти дети. Солдаты изо всех сил держались руками за ветки. Первым они сняли мальчика лет шести, Иван с усили- 164

ем оторвал его от матери. Потом он привстал в лодке и Михаил ЛАПШИН протянул руки за малышом. Когда женщина шагнула в лодку, та сильно зачерпнула воду, и все подумали, что это конец. На обратном пути гребли из последних сил, сол- даты гребли против течения, но лодку сильно сносило. Сидеть теперь приходилось в холодной воде. По берегу с верёвкой бежал водитель. Приблизившись к берегу, они никак не могли преодолеть последние десять метров. Тогда Марченко бросил конец верёвки, но она упала ря- дом с лодкой. Через мгновение и лодку, и верёвку отнес- ло течением. Водитель быстро собрал верёвку и, перебе- жав на новое место, снова бросил её к приближавшейся лодке. Увидев конец верёвки рядом с лодкой, капитан по- нял, что у них есть только один шанс. Схватившись од- ной рукой за боковой трос, он неуклюже, боясь зацепить сидевших в лодке, перевалился за борт. На этот раз ему удалось схватить верёвку, и лодку приблизило к берегу ещё на несколько метров. Водитель Марченко держал верёвку двумя руками, но его тащило по берегу, хотя он сопротивлялся изо всех сил. Неожиданно верёвка наткнулась на ствол сломан- ного дерева, и Иван почувствовал опору под ногами. Марченко, перебирая верёвку руками, подтягивал Ива- на, державшегося за трос. Кудряшов, понемногу пере- ступая ногами, медленно пододвигался к берегу. Дно было неровным и вязким. Когда глубина стала по колено, он оступился и упал на колени, не выпуская верёвки из руки. До берега лодку он дотащил на коленях. Первым из лодки вывалился Драбкин, и они втроем с подоспевшим водителем по мокрой траве вытащили лодку на берег. Кудряшов и Драбкин держали лодку, а водитель Марченко брал на руки детей, которых ему по- давала женщина, и относил их подальше от берега. За 165

Михаил ЛАПШИН женщиной из лодки выбрался бледный как полотно Си- ницын, ему помогал Драбкин. Только через месяц капи- тан узнал, что Синицын не умел плавать. Мужчины перевернули лодку, чтобы вылить отту- да воду, взяли её за боковые тросы и побрели к машине. Нужно было скорее обогреться и обсушиться. О костре нечего было и думать. Решили кое-как выжать одежду и ехать к месту сбора батальона. Лодку снова погрузили в кузов, на её борта сели Синицын, Драбкин и женщина. Кудряшов забрался в кабину, посадив мальчиков на колени и укутав их плащ-палаткой. Начинало темнеть. Остаток пути дети молчали, и Кудряшов ни о чём их не спрашивал, стараясь крепче прижимать к себе и чув- ствуя, как они дрожат. Добравшись до места сбора, ротный первым делом попытался найти начмеда батальона, чтобы попросить спирта, потому что всех знобило. Когда он вернулся после безуспешных поисков, женщины с детьми уже не было. Кто-то сказал, что их срочно отправили в ближайший пионерский лагерь. Он даже не узнал ни её имени, ни фамилии и пожалел, что не спросил ребят, как их зовут. *** Купание в холодной воде не прошло даром: к утру у Ивана начался выворачивающий душу кашель. Он чув- ствовал, что сильно заболел, с ним происходит что-то необычное. На очередном привале Кудряшов обратил- ся к начмеду, тот его прослушал, померил температуру и пошёл докладывать комбату Стадникову, что капитан сильно простужен, и требуется его госпитализация. Через час Иван, впадая в забытьё, трясся в газике по дороге в дивизию. Когда Кудряшов подошёл к порогу их дома в гарнизоне, к нему, радостно раскрыв руки, вы- бежал сынишка Коля. Отец поднял его на руки и долго держал. 166

Иван был уверен, что он отлежится дома, прогреет- Михаил ЛАПШИН ся с использованием всех известных народных средств, и всё обойдется. Но через три дня никакого улучшения не наступило, а становилось только хуже, в мокроте появилась кровь. Иван позвонил знакомому врачу из санитарного бата- льона. Пришедший в их крошечную комнату в доме, по- строенном пленными японцами, обычно весёлый бата- льонный врач, расспросив и прослушав Кудряшова, стал хмурым и безапелляционно заявил, что нужно лечь в окружной госпиталь. Он же сообщил, что Драбкина и Синицына два дня тому назад поместили в санитарный батальон. Похоже, что у обоих воспаление лёгких. Его увозил в госпиталь тот же газик. Перед отъез- дом Коля бросился ему на шею, сильно её сжал и никак не хотел отпускать, повторяя: «Папа, папа…» Иван сам сдерживался из последних сил. Он обнимал сына, затаив дыхание, потом поставил его на землю и сказал: – Сынок, я очень надеюсь на тебя. Помогай маме во всём, ты же старший. Дочь Галочка не понимала, что происходит, но, гля- дя на отца и брата, на всякий случай ударилась в рёв. Когда отца увезли, Коля, горько плача, уткнулся в остав- ленную отцом гимнастерку и понял, что запах гимнас- терки отца – лучший для него запах на свете. По дороге в госпиталь Иван вспомнил, как во время последнего майского парада войск военного округа он открывал колонну их дивизии на броневике. Парад про- ходил на центральной площади города, около красивого здания штаба округа с резным чугунным забором. Зри- тели располагались по обе стороны площади. По случаю хорошей погоды на площадь, казалось, пришёл весь город. 167

Михаил ЛАПШИН Коля стоял с матерью в первом ряду, недалеко от трибуны, на которой располагалось руководство воен- ного округа и города. Галочку оставили на попечение соседки. Коля знал, что отец будет ехать на броневике, и всё время высовывался из ряда, ожидая, когда же по- кажется папин броневик. Наконец вдали послышался рокот моторов, похо- жий на работу мельницы, перемалывающей огромные камни. Это шли танки дивизии, а перед ними на малень- ком связистском броневике, казавшимся Коле большим, ехал Кудряшов. Он стоял, высунувшись по пояс, дер- жась левой рукой за люк, а правой рукой отдавал честь, полуобернувшись к трибуне. Коля узнал отца, хотя тот был в комбинезоне и в танковом шлеме. Не дожидаясь, пока броневик поравня- ется с трибуной, он вырвал руку из материнской ладо- ни, выскочил из ряда на несколько метров и во всю свою детскую мощь завопил: – Это же мой папа! Колин крик услыхали на гостевой трибуне и зри- тели первого ряда. Среди них был старший брат Нины Владимир Павлович Поздняков. Увидев выскочившего племянника, он с волнением смотрел на него и успоко- ился, только когда Нина бросилась за сыном и схватила его. В следующее мгновение их окатило сизым дымом танковых двигателей. Нина сделала несколько шагов и вернулась в ряд. Глаза сильно щипало, но Коля сиял от счастья и махал рукой, вслед уходящим танкам. *** Кудряшова положили сначала в отдельную малень- кую палату терапевтического отделения, и несколько дней врачи этого отделения на вопрос его жены Нины о диагнозе говорили, что нужны дополнительные обсле- дования. Тогда Нина побежала к своей задушевной под- 168

руге Фенечке Гринберг, работавшей медсестрой в этом Михаил ЛАПШИН же госпитале. Фенечка, одинокая маленькая брюнетка, была человеком редчайшей доброты, она часто приходи- ла к ним в дом и всегда приносила маленькое пирожное для Галочки и Коли. Ему казалось, что тётя Феня све- тится, и от неё исходят лучи. Коля справедливо думал, что она фея из сказки, которую ему однажды читал папа, поэтому её так и зовут – Феня. Фенечка пообещала «прозондировать почву», и Ива- на через день перевели в другое отделение. Ведущими врачами там были два высоких грузина с созвучными фамилиями Мдивани и Парцвания. Все их звали «Мди- вани и Парцвани». Но и в этом отделении ничего не говорили о диагнозе. Нина подняла на ноги всех род- ственников, и её родной старший брат Володя, сильно беспокоившийся за Ивана, неожиданно узнал, что жена Мдивани – их, Поздняковых, двоюродная сестра, её мать была родной сестрой их отца. Она была замужем за чиновником железнодорож- ной станции китайского города Харбина и, когда в двад- цатых годах случился известный конфликт на КВЖД, их семья осталась в Китае. С тех пор никто ничего не знал ни о них, ни об их детях. Невозможна была никакая переписка даже между родственниками. Капитан Поздняков в составе наших войск в сорок пятом году, после войны с японцами, попав в Харбин, искал родственников и не нашел никого, но разыскал людей, которые знали их, и те сказали ему, что в СССР где-то случайно осталась их младшая дочь Маша. Сама семья, видимо, погибла от рук японцев или сгинула в ходе облав на русское население Харбина, которые про- водил «доблестный» СМЕРШ. Нина через военный коммутатор узнала номер Ма- шиного домашнего телефона и позвонила ей. Они встре- тились у Маши дома, Нина смотрела на нее, стараясь 169

Михаил ЛАПШИН найти семейное сходство. Маша была красивой жен- щиной, немногим старше Нины. Они поплакали, долго говорили о родственниках, детях и общих знакомых, и Маша пообещала, что её муж Мдивани сделает всё воз- можное и невозможное, чтобы помочь Ивану. Через несколько дней, после очередного рентгена, Ивана пригласили в кабинет, и врачи-грузины сказали, что дело серьёзное: у Ивана туберкулёз, нужно сделать «поддувание», потому что в левом лёгком большое за- темнение. Кудряшов понял, что сбылись его худшие опа- сения. Не разбираясь в медицине, он решил, что туберку- лёз – то, что в народе называют «скоротечная чахотка». От этой болезни в их деревне перед войной он хоронил своего друга. Мдивани, заметив отсутствующий взгляд Ивана, понял, что тот их не слышит, и замолчал. После паузы он сказал с сильным акцентом: – Иван Михайлович, дело хреновое, но будем бо- роться. Очень многое будет зависеть от вас. Нужен пени- циллин, а недавно появилось новое лекарство, называ- ется стрептомицин. Его можно достать только в Москве, оно стоит очень дорого, нужно проколоть несколько курсов. Иван ответил, что у него в Москве живут сёстры, и он попробует через них достать лекарство. После этого разговора Мдивани позвонил Нине и пригласил её на беседу. Он сообщил ей диагноз Кудря- шова и сказал, что появилось дорогое, но сильное ле- карство – стрептомицин. Ещё он сказал, что иногда ту- беркулез вылечивают народными средствами, тем более что здесь, в Приморье, среди китайцев и корейцев есть восточные врачи. К тому же Ивану надо сытно есть, и набрать вес. 170

*** Михаил ЛАПШИН В день, когда Нина узнала заключение врачей, она поклялась спасти Ивана, её любимого мужа, отца их де- тей. Она поняла, что ей предстоит бороться за счастье её семьи, её детей. В два дня она продала из дома всё, что можно было, и в их единственной комнате на долгое время остались только стол, два стула и солдатские ложки. Но денег от продажи нехитрого скарба и того, что Нина скопила за несколько лет, не хватало даже на один курс лекарства. Недостающую на первый курс сумму собрали два её брата и старшая сестра. У них у самих были большие семьи, поэтому Нина понимала, что большего они сде- лать не смогут, и она должна зарабатывать сама. До замужества Нина работала в городском собесе, но сейчас с двумя малыми детьми, которых не на кого было оставить, ни о какой работе в учреждении от звон- ка до звонка не могло быть речи. Годом раньше в окружном Доме офицеров Нина окончила курсы кройки и шитья. Сколько себя помни- ла, она всегда любила шить и с удовольствием обшива- ла своих и чужих детей. И теперь она решила сходить к преподавательнице курсов, которая вела у них занятия. Елена Сергеевна была очень чутким человеком и как-то по-особенному относилась к Нине, выделяя её из всей группы занимавшихся, чувствуя её любовь к ши- тью. Она была одинока и жила в комнатке в большой коммунальной квартире, в пятнадцати минутах ходьбы от Нининого дома. Елена Сергеевна обрадовалась приходу Нины, быс- тро разожгла стоящую на столе керосинку и угостила гостью чаем с ароматным земляничным вареньем. Она уже знала о Нининой беде: в небольшом городке всё уз- нается быстро. Елена Сергеевна понимала, как трудно этой молодой женщине. Нина сидела и неотрывно смот- 171

Михаил ЛАПШИН рела на колеблющееся пламя керосинки, её заплаканное лицо выражало напряжение и волю. И тогда Елена Сер- геевна сказала: – Ниночка, попробуйте шить. У вас очень хорошо получалось во время учебы. Я дам вам несколько выкро- ек женских платьев и помогу с фасонами. У меня есть и знакомая старушка, которая за неболь- шое вознаграждение сможет продавать сшитые вами платья на городском базаре. Домой Нина прибежала, еле переводя дыхание и крепко прижимая выкройки к груди. С этого дня она шила день и ночь. Сразу стало ясно, что нужно много материи. По счастью, близкая знакомая её брата Гриши была заведующей отделом городского универмага, в ко- тором иногда продавались ткани. Вскоре многие гарнизонные модницы стали ходить в платьях разных расцветок и фасонов, но неуловимо по- хожих друг на друга. *** Помня совет Мдивани, Нина через знакомых и род- ственников стала искать охотников и таёжных людей, у которых можно было купить целебные травы и коре- нья. Она стала ездить по ближайшим деревням в поисках знающих, как вылечить тяжёлую болезнь. Один раз с ма- шиной помог комбат Стадников, в другой раз – старший брат Володя, у которого была персональная «Победа». Возвращаясь из той поездки, водитель брата сказал, что за городом, в деревне, за военным Воздвиженским аэродромом, в нескольких километрах от города, живет дед-хохол со странным прозвищем «Пупей», про которо- го говорят, что он может заговором вылечить любую бо- лезнь. Он уже обсуждал это с Григорием, младшим бра- том Нины, и тот сказал, что, кажется, знает этого деда и готов съездить к нему. Нужно только опять попросить 172

машину у Владимира Павловича, который в заговоры, Михаил ЛАПШИН может быть, и не верит, но тут уж выбирать не прихо- дится, и нужно использовать все возможности. Водитель добавил, что он предлагает поехать к Пупею в воскресе- нье, так как Гришу с военного завода, где он работает, в другой день вряд ли отпустят. В самом деле, в ближайшее воскресенье Владимир Павлович разрешил взять свою служебную машину. Они с раннего утра заехали за Гришей, жившим с большой семьёй на другом конце города, у Солдатского озера в небольшом деревянном доме. Рядом с домом был огород, спускавшийся к самому озеру. Недавно выпавший снег сглаживал кочки от выкопанной картошки. Увидев «Победу», дети сразу облепили её. Маль- чишки осторожно трогали блестящие детали, а Лёня с удовольствием давал пояснения, для чего каждая из них предназначена. Когда уезжали, ребятишки стали просить взять их с собой, но Гриша был непреклонен, несмотря на все мольбы, и детвора дружно махала руками, пока машина не выехала из их переулка. Водитель хорошо знал дорогу, и через час они до- брались до деревни за аэродромом. Первый же местный житель показал, где живёт дед Пупей. Его большая изба была на отшибе, на самом краю деревни, и даже не вид- нелась с дороги, потому что стояла в лесу, огороженная забором. Вся деревня тянулась вдоль единственной до- роги. Машину пришлось оставить около сельсовета – дальше путь представлял собой непроезжие ямы, затя- нутые тонким льдом. Когда Нина и Гриша подошли к забору, оказалось, что калитка заперта изнутри на засов. Залаяла собака, и на лай вышла по снегу в тапочках одетая в кожушок пожи- лая хозяйка, судя по говору, украинка. Спросила: «Шо вам трэба?» Узнав, что они пришли к деду, она катего- рично заявила, что дед отдыхает и ни за что их не примет. 173

Михаил ЛАПШИН Тогда Гриша начал говорить по-украински. Дома его родители и родители жены, сами переселенцы с Украины, часто говорили на украинском. Он заявил хо- зяйке, чтобы она обязательно разбудила деда – ведь они всё равно не уйдут. Та не торопясь и с явной неохотой открыла засов. Нина с Гришей перед крыльцом тщательно обили веником снег с обуви и, поднявшись по ступенькам, во- шли сначала на веранду, заставленную корзинами, а через неё – в большую комнату. На веранде неуловимо пахло свежим деревом. В комнате они услышали птичье пение. Пела, прыгавшая по большой клетке, стоявшей на комоде, ярко жёлтая птичка. Дом был новый, в комна- те – чистота. Напротив входа полстены занимала печь, у печи стояла широкая лавка, на ней спиной к вошедшим лежал огромный дядька с густой шевелюрой. Сильно пахло самогоном. Гриша ещё раз попросил хозяйку разбудить деда. Но тот, услышав разговор, вдруг резко повернулся и сел на лавке. Нина увидела мужчину богатырского сложе- ния, с вьющимися волосами с проседью, и хотя он был немолод, но и на деда совсем не походил. Удивительно, но и выглядел он совершенно трезвым. Не успел Пупей спросить пришедших, зачем по- жаловали, как Гриша опередил его вопросом, сам ли он строил этот дом. Дед утвердительно кивнул. Гриша снова спросил: – А где, диду, заготовлял брёвна на дом, не в распад- ке ли? – Тот снова качнул головой. – Диду, а вы не помните, как у вас пала лошадь? – Помню… Так это был ты? – Да, я. Возникла пауза, лицо деда сначала выразившее удивление, понемногу растянулось в лёгкой улыбке. 174

Позапрошлой весной дед возил брёвна из распадка Михаил ЛАПШИН для строительства дома, но, видимо, перегрузил телегу, и лошадь упала. Дед безуспешно пытался её поднять, ничего не выходило. Он знал, что недалеко находится деревня, и двинулся к ней через лес по тропе. Пупей обо- шёл несколько домов, но никто не мог ему помочь. Наконец Пупей дошел до дома родителей Поздня- ковых, к нему вышел Гриша, как раз приехавший к ним. Дед рассказал, что с ним случилось. Услышав о беде, Гриша вывел из сарая свою един- ственную лошадь, взял упряжь, и они отправились к за- стрявшей телеге. Подойдя к упавшей лошади, распрягли её, впрягли Гришину. Гриша начал колдовать над ле- жащей животиной, поглаживая её, и она, к удивлению Пупея, поднялась. Гриша вёл гружёную телегу со своей лошалью, а Пупей радостно шёл следом, бережно ведя свою кобылу. Дед поворо́ чался на лавке, пригласил их присесть на табуретки и спросил, что случилось. Григорий объ- яснил, что женщина с ним – Нина – его родная сестра. – У неё муж военный, в наводнение он сильно про- студился. Врачи сказали, что у него туберкулёз. Мы при- ехали к вам, потому что, говорят, вы можете помочь. – Тебя Нина зовут? – Да, – совсем тихо ответила она. – Что ж так долго собиралась? Если б не приехала, через три дня ему был бы конец. Нина закрыла лицо руками. Дед поднялся, вышел в соседнюю комнату и вернулся с литровой банкой, в кото- рую была налита какая-то жидкость. Он поставил банку на стол, обхватил её ладонями и начал читать молитвы, чуть шевеля губами. Читал долго. Наконец остановился, посидел молча. – Сейчас я закрою банку. Неси её домой и свари ки- сель или компот. Отнести мужу, пусть выпьет, но ни с кем не делится. 175

Михаил ЛАПШИН Нина начала благодарить, а дед сказал, чтобы бла- годарила Бога. Она спросила, когда нужно прийти сно- ва, но Пупей ответил, что приходить больше не нужно, и что муж её выздоровеет и доживет до семидесяти лет. Всю обратную дорогу Нина бережно держала банку с дедовой жидкостью. Дома Нина быстро сварила кисель и побежала с ним в госпиталь. На проходной долго не разрешали звонить в отделение, потому что был тихий час, но она так упра- шивала дежурного, что он всё-таки разрешил. Дозвонив- шись в отделение к Ивану, попросила его выйти на про- ходную. Он пришел с марлевой повязкой на лице, в запах- нутом халате и сапогах. Когда полы расходились, видне- лись белые кальсоны. Нина попросила его выпить кисель прямо здесь, на проходной. Иван сказал, что это неудоб- но, они в палате всем делятся, на что Нина сказала, что ей срочно нужно вернуть банку, и он обязательно должен выпить у неё на глазах. Иван, любивший сладкое, сняв повязку, выпил кисель залпом. *** Лекарство в Москве доставали через Михаила Ар- тёмова, мужа средней сестры Ивана. Тот служил на Ту- шинском аэродроме, был необыкновенно пробивным человеком, дружил со многими детьми партийных вож- дей, в том числе и «самого». Артёмов хлопотал даже через «Кремлёвку», но ничего не получилось. Тогда он наудачу обратился к своему брату, работавшему за рубе- жом в советском посольстве в одной из арабских стран, и тот через несколько дней сообщил, что может достать лекарство. А через неделю после отправки денег в Москву Нине позвонил неизвестный мужчина и сказал, что на её имя пришла авиабандероль, и её нужно получить по такому-то адресу во Владивостоке. 176

Во «Владик», как говорили все на Дальнем Восто- Михаил ЛАПШИН ке, в это зимнее время лучше всего было добираться на проходящем через Ворошилов рано утром скором поез- де. Состав останавливался на городском вокзале на не- сколько минут, и нужно было успеть купить билет, если были места. Ночь перед поездкой Нина не могла сомкнуть глаз, боялась проспать. Рано утром, задолго до рассвета, она уже шла через весь город на железнодорожную станцию. Была безлунная ночь, и город был погружён в темноту, лишь несколько лампочек, терзаемые порывами ветра, чуть освещали центральные улицы. Было очень холодно, дул пронизывающий ветер, гнавший колючую поземку. Всю дорогу Нина крепко прижимала к лицу муфту, в которой прятала озябшие руки, пытаясь своим дыха- нием согреть замерзшие щёки. В полной темноте она с трудом узнавала улицы. Чтобы идти быстрее, Нина от- правилась в путь не в валенках, а в сапожках, и очень скоро почувствовала, что сильно замерзает. Потеряв ощущение времени, она понимала, что нужно торопиться изо всех сил. Она шла по краю проезжей дороги, боясь оступиться и угодить в кювет. Где-то залаяли собаки, и у Нины дрогнуло сердце. Когда, наконец, показались мерцающие, как далёкие звезды, огни городского вокза- ла, Нина хотела побежать, но не смогла, потому что про- мерзшее тело совсем не слушалось. Остаток пути она преодолела из последних сил. Нина с трудом открыла тяжелую, задубевшую на морозе, дверь вокзала, построенного в николаевские времена. Она любила это красивое здание, с которого на- чиналась дорога. Нина выросла в деревне неподалёку от города и считала, что любая дорога – это путь в новый мир. Нужно было перевести дыхание и растереть щёки. Она посмотрела на часы и увидела, что до прибытия по- езда осталось совсем мало времени. 177

Михаил ЛАПШИН Нина бросилась к кассе, и кассир сказала, что на прибывающий поезд билетов нет. Тогда она побежала на перрон. Через несколько минут сквозь снежную мглу по- казался приближающийся луч паровоза, раздался скре- жет тормозов, перрон заволокло дымом и паром, и около Нины остановился поезд. Она подошла к ближайшему вагону, но проводница сказала, что у неё – спецвагон, а потому: «не может быть и речи». Ей отказала и прово- дница следующего вагона. Проводница третьего вагона, наверное, увидев от- чаяние на лице замёрзшей женщины, согласилась взять её. Нина едва успела подняться по ступенькам, хватаясь варежками за холодные поручни, как раздался свисток дежурного по станции, паровоз дал гудок, перрон сно- ва заволокло паром, состав дернулся и двинулся, быстро набирая ход. Проводница, пустившая Нину, оказалась пожилой круглолицей женщиной с усталыми глазами. Она виде- ла, что Нина сильно замёрзла, усадила её в свое малень- кое купе, помогла снять пальто и принесла в серебряном подстаканнике стакан горячего чая с сахаром. Нина рас- сказала, что едет за лекарством для мужа, муж служит в армии и тяжело заболел, а его родственники достали это самое лекарство, и на него вся надежда. Ехать нужно было около двух часов. Проводница предупредила Нину, чтобы она пока не выходила ни в ко- ридор, ни в тамбур. Если же зайдет кто-нибудь из прово- дников, то нужно сказать, что она родственница Анаста- сии Сергеевны (так звали проводницу). Через час начнут сдавать белье, тогда нужно выйти в коридор. Тепло вагона и горячий чай разморили Нину, и она начала дремать, привалившись к стенке маленького купе. Сквозь полудрёму она слышала, что началась транс- ляция концерта, всегда включавшаяся в пассажирских 178

вагонах поездов дальнего следования перед прибытием Михаил ЛАПШИН на конечную станцию. Концерт состоял из песен военных лет и появивших- ся в последние годы. Пела Шульженко, дуэт Бунчикова и Нечаева, Виноградов, Утёсов. Нина знала наизусть их репертуар. Ей снилось, что она плавает в тёплом море, а на берегу играет духовой оркестр. Когда Нина работала в собесе, ещё до замужества, сотрудников как-то раз возили во Владивосток на пляж, и она купалась в море. Заканчивалась трансляция всегда бравурными мар- шами, что означало скорое прибытие поезда. Но она про- снулась не от звуков марша, а от того, что её за плечо тронула проводница. Нина испуганно открыла глаза, не сразу сообразив, как она очутилась в вагоне. Заставив себя окончательно проснуться, она через минуту вышла в коридор. В вагоне царило возбуждение, которое обычно бы- вает перед расставанием людей, сроднившихся за мно- гие дни далекого путешествия в тесном пространстве вагона. Пассажиры обменивались адресами, помогали друг другу доставать багаж, уверяли, что напишут пись- ма в ближайшее время. Нина стояла у окна и смотрела на набегавшие с одной стороны и растворяющиеся вда- леке огни придорожных строений и окраин Владиво- стока. Ей тоже было знакомо это чувство пассажира в конце долгой доги. *** Она припомнила свою поездку в Москву с мужем и сыном, которому тогда не было и года, во время от- пуска Кудряшова. Иван собирался поступать в военную академию и хотел узнать подробнее условия поступле- ния. Нине некоторые знакомые советовали не ездить в Москву, а уж если ехать, то в далёкую дорогу не брать 179

Михаил ЛАПШИН малыша. Но одна, ещё школьная подруга, сказала, что если Иван поедет в Москву один, то она его «потеряет». В Москве мужиков после войны мало и, Ивановы сес- трухи, как пить дать, его «пристроят». И Нина решилась ехать с мужем и Колей, которого к тому же не на кого было оставить. Поезд до Москвы шёл долгих девять суток. Доро- га была утомительная, несмотря на постоянно меняю- щийся пейзаж за окном. В вагоне было душно, окна на ходу не открывались, чтобы не залетали искры паровоза. Нине было очень трудно с малышом, хотя все в вагоне старались ей помочь. В тот первый послевоенный год грудные дети были большой редкостью и, когда Нина с Иваном ездили в московском транспорте, их иногда просили дать поде- ржать Колю. Когда она собиралась купать сынишку в большом тазу, занавесив купе простыней, около их купе собира- лись зрители. Пассажиры с удовольствием слушали, как малыш смеялся, плескаясь в воде. В соседнем вагоне ехал монгольский маршал Чой- балсан со свитой. На одной из остановок, прямо посреди поля, увидев около вагона Нину с Колей, он подошёл к ним и попросил подержать мальчика на руках. Маршал и Коля улыбались друг другу, малыш хва- тал своими пальчиками Чойбалсана за нос, и было вид- но, что им обоим это нравится, особенно Коле, который от избытка чувств описал маршалу китель. Тот почему- то обрадовался и звонко рассмеялся. Монгольские военные из свиты натужно улыбались, а Чойбалсан в тот же день прислал Коле большого шоко- ладного медведя. Коля грыз медведя до самой Москвы, каждый раз перемазывая всю мордаху и руки. Иван с ви- димым удовольствием облизывал сынишку, потому что сам был большой сластёна. 180

Несмотря на все трудности и неудобства долгого пу- Михаил ЛАПШИН тешествия, Транссибирская магистраль оставила у всех неизгладимой впечатление: необъятностью нашей стра- ны, её дивными красотами. У пассажиров навсегда оста- лась в памяти часовая стоянка поезда на самом берегу Байкала. Кудряшов вместе с другими пассажирами побе- жал к озеру и принёс ведро байкальской воды, которую он зачерпнул прямо у берега. Вода была необычайно вкусной и все, кто не мог спуститься к озеру, пили и вос- хищались неповторимым вкусом её. Эти воспоминания Нины были прерваны звуками марша, доносившимися из репродуктора. Пассажиры стали выносить чемоданы в коридор, и Нина вернулась в купе проводницы. Поезд снизил скорость, послышался скрип тормозов, и состав остановился. Женщина дожда- лась, пока пассажиры вышли из вагона. Все они благода- рили Анастасию Сергеевну, чувствовалось, что долгое путешествие сблизило их. Нина хотела достать деньги и отблагодарить проводницу, но та, заметив кошелёк, тро- нула её за руку и сказала: – Мне ничего не нужно. Я сама живу в Ворошило- ве. Дай Бог здоровья вашему мужу. У Нины перехватило горло, она с трудом произ- несла: – Большое спасибо. Она вышла на морозный перрон и побежала в зда- ние вокзала. Следовало подождать какое-то время, так рано нужное учреждение, наверняка, будет закрыто. Во время работы в городском собесе по делам службы ей приходилось бывать во Владивостоке, она примерно зна- ла, как проехать до нужного адреса. И всё-таки она приехала ещё до начала работы, при- шлось постучать металлическим кольцом, висящим на высокой двери. 181

Михаил ЛАПШИН Дверь открыл пожилой заспанный вахтёр в накину- той шинели без погон, в плоской фуражке и валенках. Нина объяснила, что приехала за бандеролью с лекар- ством. Она назвала номер комнаты и фамилию человека, который должен выдать бандероль. Мужчина, молча, выслушал её, видно было, что он медленно сообража- ет со сна. После паузы он попросил подождать и закрыл дверь. Перед закрытой дверью Нине стало особенно хо- лодно. Через несколько минут, показавшихся Нине очень долгими, мужчина снова открыл дверь, и Нина оказалась в высоком вестибюле с широкой лестницей. Около неё стоял стол, рядом была освещенная будка с окошком и вывеской «Бюро пропусков». Вахтёр повесил шинель в будку и остался в полувоенном кителе. Сев за стол, он сказал, что служащие начнут приходить через пятнад- цать минут и предложил подождать, показав рукой на стулья, стоящие напротив. В вестибюле было тепло, и Нина наслаждалась, вдыхая тёплый воздух с обычным для старого здания за- пахом. Стали заходить служащие, и вахтёр с каждым здоровался. Одному из вошедших военных, он сказал, показывая на Нину: – Товарищ майор, это к вам пришли. Военный подошёл к Нине и спросил, по какому она вопросу. Нина сказала, что она за бандеролью. Май- ор на мгновенье замер, потом спросил, есть ли у неё до- кумент. Нина кивнула, и он сказал вахтёру, чтобы тот выписал ей пропуск. Что-то её насторожило, когда она медленно поднималась по широкой лестнице. Найдя нужный кабинет, Нина постучала. Майор сидел за единственным столом и, предложив ей сесть, спросил, как её зовут. Он замолчал, глядя в одну точку, и только спустя время сказал: 182

– Видите ли, Нина Павловна, мы получили для вас Михаил ЛАПШИН бандероль, но она была вскрыта, и мне доложили, что в ней не хватает почти половины флаконов по описи. Нине показалось, что она не дышит. Майор вышел в коридор и быстро вернулся, держа в руках коробку. Он поставил её на стол и, подняв отверткой фанерную крышку, вытащил флаконы. На дне коробки лежал лис- ток с описью. Майор начал внимательно изучать её и вдруг внезапно повеселевшим голосом, сказал: – А вы знаете, пропали только флаконы с разводя- щей жидкостью, а они есть в любой больнице! Всю дорогу домой Нина крепко держала коробку и уже не замечала холода. Она была счастлива. *** В отделении, где лежал Иван, все больные и мед- персонал ходили в марлевых повязках и Кудряшов про себя прозвал отделение «тифозным бараком». В отделе- ние никого не пускали и доходили только продуктовые передачи и короткие записки Нины. Но она была не лю- бительницей писать и сообщала только о том, что все родственники и их собственные дети живы – здоровы и передают ему приветы. Как-то по дороге на базар Нина встретила торопив- шуюся по делам жену комбата Стадникова. Она знала, что Нина старается найти лекарства для мужа. Погово- рили накоротке, и Стадникова посоветовала обратиться за помощью к её подруге Елене, работавшей в окруж- ном лечебном управлении Приморского военного окру- га. Жена комбата сказала, что если есть возможность получить лекарство через управление, то её подруга обя- зательно поможет. Назавтра Нина отправилась в управление, нашла подругу Стадниковой. Та рассказала, что она знает о беде 183

Михаил ЛАПШИН Нины, и посоветовала пойти на приём к командующему округом генерал полковнику Бирюзову. – А как я смогу попасть к нему? – У Бирюзова есть помощник, капитан Блинов, очень хороший человек, он подскажет. Я знаю, что ва- шего мужа и его сестер мать растила одна. Обязательно скажите об этом Бирюзову. – А почему это так важно? – Потому что генерал с раннего возраста рос сиро- той и он помогает одиноким. – Но у мужа есть сёстры, они живут в Москве. – И всё равно скажите, как я говорю. – Она протяну- ла Нине листок бумаги. – Знаете что, не откладывайте, позвоните Блинову прямо сейчас. Нина набрала номер телефона и услышала: «Капи- тан Блинов слушает». Она не продумала разговор и немного сбивчиво объяснила, что хотела бы обратиться к командующему с просьбой помочь с лекарством её мужу, капитану Кудря- шову, заболевшему туберкулёзом и лежащему в окруж- ном госпитале здесь же, в городе. Помощник командующего выслушал её, что-то пе- респросил, и Нина почувствовала по его голосу, что он чуткий человек. Блинов сказал, что попробует устроить встречу с командующим завтра, примерно в час дня. Ей выпишут пропуск, пусть она придет чуть раньше, ей скажут, куда нужно подойти. Нина, поблагодарив помощника командующего и Елену, заспешила домой. Она никогда не была в штабе округа, располагавшемся в самом большом и красивом здании города, но всегда проходя мимо, с удовольствием смотрела на красивую ограду этого здания. Слова помощника командующего взволновали её: что за человек командующий, и как ей говорить с ним? 184

Ведь она, молодая жена офицера, выросшая в деревне, Михаил ЛАПШИН никогда не общалась с высоким начальством, если не считать случая из далёкого детства, когда её, маленькую девочку, усадил на колени маршал Блюхер, остановив- шийся на постой в их большом деревенском доме во вре- мя военных учений. Елена, после того как Нина ушла от неё, снова по- звонила Блинову и рассказала, что Кудряшов просту- дился во время наводнения, когда спасали женщину с детьми, что у него открытая форма туберкулёза и что у самих Кудряшовых двое малышей. Блинов сказал, что он слышал об этом случае и завтра обо всём напомнит генералу. На следующий день Нина с самого утра начала го- товиться к визиту в штаб округа. Из-за волнения ничего не шло в голову. Много раз она пыталась построить раз- говор, но так и не решила, что сказать командующему. Боясь сглазить, никому не сказала о предстоящей встре- че, но заранее договорилась с соседкой, чтобы та поси- дела с детьми. Дорога в штаб занимала чуть больше получаса, было холодно, но Нина не замечала этого. Она шла, на ходу придумывала свою молитву, просила Николая Угодника, как уже много раз это делала, чтобы он помог мужу выздороветь и научил, что сказать генералу. Пришла она с небольшим запасом времени, на про- ходной выдали пропуск, назвали номер кабинета и ука- зали подъезд, через который нужно входить. В подъезде проверили пропуск и сказали, чтобы она поднималась на третий этаж. Нина пожалела, что не спросила ни у Еле- ны, ни на проходной, можно ли пройти к командующему в пальто. Решила немного постоять в большом вестибю- ле и увидела, что входящие в здание офицеры проходят в угол и там снимают шинели. Она поняла, что там гарде- роб, и заспешила туда. 185

Михаил ЛАПШИН Подниматься нужно было по широкой лестнице с большими перилами. Странно было, что по лестнице двигались не только офицеры, но иногда попадались и женщины и все они были чем-то похожи. «Интересно, что они здесь делают?» – подумала Нина. Третий этаж был пустынным, Нина пошла по нему, глядя на номера кабинетов. Одна из дверей была от- крыта, и это оказался нужный ей кабинет. Нина вошла в большую приёмную; сидящий за столом офицер указал на стул у стены – Вы Кудряшова? – Да. – Подождите, командующий проводит заседание Военного совета, в перерыве он, может быть, примет вас. Ждать пришлось недолго. Внутри приёмной откры- лась дверь, оказавшаяся входом в большой зал, откуда начали выходить генералы и офицеры. Некоторые с яв- ным удивлением смотрели на сидящую у стены женщи- ну. К ней подошел стройный капитан, представивший- ся Блиновым. Он смотрел на неё участливо, и ей стало спокойнее. Блинов сказал, что он её позовет, как только командующий освободится, и отошел. Через открытую дверь было видно, что в зале полу- кругом стояли столы, за самым большим сидел команду- ющий. На его столе было много телефонов, и он разгова- ривал по одному из них. Блинов всё не подходил, и Нина стала волноваться, не забыл ли он о ней. Минут через пятнадцать военные начали возвра- щаться в зал. Нина видела, что и Блинов вернулся в зал. Дверь закрыли, и она подумала, что про неё точно забы- ли. Неожиданно из зала вышел Блинов и, подойдя к ней, пригласил войти, открыл дверь, пропуская её вперед. Нина вошла и остановилась у двери. Все сидящие за столами смотрели на неё, а она мельком взглянула 186

в зал и опустила голову. Оказалось, что в зале столы Михаил ЛАПШИН располагались двумя полукружьями, просто с её места в приёмной вторая дуга была не видна. Столы стояли и около стен. Ей показалось, что за первыми столами сиде- ли одни генералы и что от их погон в зал шел дополни- тельный свет. До неё вдруг донеслось: – Нина Павловна, изложите вашу просьбу. Она не сразу сообразила, что это был голос Бирюзо- ва. Мельком взглянув на командующего, Нина увидела генерала – скуластого с густыми бровями и раскосыми глазами. Генерал смотрел на Нину и видел худую мо- лодую женщину с открытым красивым лицом. У Нины пересохло во рту. – Товарищ командующий, мой муж капитан Куд- ряшов сильно простудился во время наводнения, и у него теперь открытая форма туберкулёза. У нас двое детей. Тут Нина вспомнила, как её учили, и добавила, что мать Кудряшова растила Ивана и сестёр одна. – Мы просим, если есть возможность, помочь мужу лекарствами. Последние слова дались ей с большим трудом, она произнесла их медленно и глухо. Нина замолчала и под- няла голову. Видно было, что она с трудом сдерживает слёзы. Она увидела, что многие сидевшие за столами опустили головы. Командующий сказал, что ему докла- дывали все обстоятельства. Теперь Нина смотрела толь- ко на него. Генерал несколько секунд молчал, потом взял трубку одного из телефонов, ему кто-то ответил. Потом он спросил: – Что в моем личном резерве? – И, услышав ответ, приказал: «Комиссуйте на капитана Кудряшова». Через секунду командующий обратился к Нине: «Всё, что могу». И добавил, что ей нужно идти в лечеб- ное управление, которому отданы распоряжения. Нина негромко поблагодарила генерала. 187

Михаил ЛАПШИН Видя, что она взволнована, командующий после паузы произнес: – Спасибо и вам. Желаю здоровья вашему мужу. Вы свободны. Нина вышла из зала, за ней следом Блинов. В при- ёмной она не могла сдержать слёз. Капитан подождал, пока она успокоится, и сказал, что лекарства сегодня же будут переданы в госпиталь. Отняв платок от лица, Нина с трудом выговорила слова признательности Бли- нову за помощь. В ответ он улыбнулся и поклонился ей. Выйдя из штаба, Нина отправилась к Елене, чтобы поблагодарить её, и та сказала, что была уверена: Бли- нов всё сделает, чтобы командующий помог им. Они поговорили и Елена, видя, что у Нины глаза на мокром месте, налила ей чаю. Немного посидев и успокоившись, Нина заспешила в госпиталь сообщить мужу хорошие новости. Через шестьдесят лет Николай Кудряшов прочёл письма военной поры генерала Бирюзова к своим жене и дочерям. Это был удивительный человек и военачаль- ник. Он берёг солдат и переживал гибель каждого из них. Его, профессионального и талантливого военного, глубоко ранило «неудачное» начало войны, сдача в плен миллионов бойцов и командиров. Он понимал, что про- игранное начало войны, к которой страна готовилась, на совести тех, кто погубил перед войной тысячи и тыся- чи командиров Красной Армии, которых двадцать лет растила страна, отказывая себе во всём. Многие из этих командиров прошли предвоенную школу конфликтов на Дальнем Востоке с Японией, получили бесценный опыт боёв в республиканской Испании. Во время войны Сергей Семенович Бирюзов был ранен пять раз, в том числе, два раза тяжело. У него были пробиты обе ноги. Готовилась ампутация. Имя мар- шала Бирюзова прославили: освобождение Белграда, 188

большое число выдающихся военных операций, таких Михаил ЛАПШИН как освобождение Крыма, Ясско-Кишиневская операция и многих других. Погиб Сергей Семенович Бирюзов в авиаката- строфе в октябре 1964 года, когда он в должности на- чальника Генерального штаба Советского Союза был приглашён на двадцатилетие освобождения Белграда. Самолет ИЛ-18 врезался в гору Авала, в которой во вре- мя боёв за освобождение Белграда, у него был команд- ный пункт. *** Через два месяца после того, как Кудряшов попал в госпиталь, к нему под видом санитаров, переодевшись в белые халаты, пришли Олег Драбкин и Илья Синицын. С этим визитом им, наверное, помогала Фенечка – лица у солдат были закрыты марлевыми повязками. Сидели в коридоре. Иван, тоже с повязкой, зная, что он заразный, старался меньше говорить и попросил ре- бят отодвинуться от него подальше. Ему было неудобно, что видят они своего ротного не в привычной военной форме, а в больничном застиранном халате. Но ребята, казалось, не чувствовали никакого неудобства. Как всегда, от лица закадычных друзей-ленинград- цев говорил Олег Драбкин, а Илья Синицын помалки- вал. Олег писал для дивизионной газеты, и весь батальон знал, что после армии он мечтает поступить на факуль- тет журналистики, который когда-то закончил его, по- гибший в войну, отец. Драбкин сказал, что «санитаров» придумал Илья. Потом поведал, что с ними произошло за прошедшее время, как их лечили и наконец-то вылечили, причем Илью – совсем недавно. Он сообщил, что в батальоне уже знают о болезни командира роты, и все бойцы в ро- те ждут – не дождутся, когда ротный выздоровеет и вер- 189

Михаил ЛАПШИН нётся в строй. Олег расспрашивал, чем его лечат, осо- бенно про пенициллин и стрептомицин. Ещё Олег сказал, что ему присвоили сержанта, а Илье и Марченко ефрейторов и что всех их наградили именными часами. В приказе значилось «по результатам осенней проверки». Иван понял, что комбат удовлетво- рил его просьбу. Кудряшов знал, что начальника штаба батальона уже перевели на новое место службы, но комбат говорит, что не хочет на эту должность никого и будет ждать только Кудряшова. Потом из палаты вышел в таком же халате, как и у Кудряшова, лежавший на соседней с ним койке Герой Советского Союза лётчик Родионов. Он обратился было к Ивану, но, увидев, что тот разговаривает с двумя «са- нитарами», извинился и вернулся в палату. Иван не удер- жался и сказал ребятам, кто это был. У тех загорелись глаза, а Драбкин начал даже чаще дышать. Было видно, что солдатам хочется побыть подольше c своим ротным, с которым их навсегда связало наводне- ние и река, но Олег заметил, что ротный устал и пора уходить. Иван поблагодарил друзей за визит и просил передать поклоны всем, кто его знает. Ребят смутило это старомодное выражение, так не похожее на обычные и привычные армейские команды. Но ротный именно так и сказал: «Передайте поклоны…». *** Вернувшись из госпиталя, Олег сел за давно откла- дываемое письмо к матери: «Здравствуй, дорогая мамочка! Извини, что давно не присылал письма. У нас было небольшое наводнение, и я, и Илья немного простуди- лись. Но сейчас всё позади, мы живы-здоровы. 190

Мама, мы простудились потому, что в один из дней Михаил ЛАПШИН вымокли. Но мы на лодке спасли женщину с двумя детьми. С нами в лодке был наш командир роты капитан Кудря- шов, я тебе о нём писал. Если бы не он, не знаю, что было бы с нами. К сожалению, наш ротный сильно заболел: у него туберкулёз. Говорят, что его может спасти пеницил- лин или новое лекарство стрептомицин. Оно дорогое, но в семье ротного нет денег, его жена уже всё продала. Мама, сходи к дяде Толе, расскажи, что с нами слу- чилось. Может быть, он сможет достать стрептомицин для нашего ротного, это лекарство, говорят, может выле- чить туберкулёз. Ты знаешь, как дядя Толя любит Илью и знаешь, что Илья – не любитель писать письма. Купить нужно десять флаконов по 500 единиц. Если удастся до- стать – присылайте авиабандеролью. Ещё, мне присвоили звание сержанта, а Илье еф- рейтора, и нас наградили именными часами. Думаю, дядя Толя порадуется за нас. Мама, всем огромный привет. Крепко целую. Твой Олег». *** Ивану часто снился один и тот же сон. Во сне яв- ственно видна была бурливая река, с её водоворотами и они снова плыли на резиновой лодке к дому, качавше- муся в ветвях дерева. Только образ женщины с детьми во сне был яснее и, сколько Иван ни вглядывался, изоб- ражение не становилось резче, как тогда под проливным дождём, когда он пытался смотреть на реку через би- нокль. Он хотел крикнуть, чтоб его услышали на реке, но голоса не было. Всякий раз от страха, что ему не удаётся крикнуть, у него сжималось сердце. Со временем в эти ночи Кудряшов стал понимать, что это сон, и усилием воли заставлял себя проснуться. Он просыпался в поту с болью в сердце. 191

Михаил ЛАПШИН Иван никому не говорил о своих ночных страхах, считая это проявлением слабости и своего болезненного состояния. В госпитале потянулись томительные дни и неде- ли. Через строгий карантин туберкулёзного отделения скудно просачивались известия «с воли». Иван всё чаще ловил себя на том, что новости за госпитальными сте- нами, совсем недавно его очень интересовавшие, стали его мало трогать. Ему казалось, что с некоторых пор, он стал суще- ствовать как бы в другом мире, жившем по иным зако- нам, куда не доходят земные тревоги и радости. И даже недавний Новый год, который всегда наполнял его душу надеждами, Кудряшов впервые встречал без привычного волнения. К Новому году Ивану действительно присвоили зва- ние майора. Новые погоны и звёздочки привез комбат и передал через медперсонал. Но и это важное для офице- ра событие его не взволновало. Иван лежал в «тяжелой» палате – у всех его сосе- дей, как и у него, был туберкулёз в открытой форме. За те месяцы, что Иван пролежал в палате, из неё убыло три человека. Лётчик Родионов пошел на поправку, и его пе- ревели в отделение выздоравливающих. Два других со- седа по палате ушли в мир иной. Их смерть была буднич- ной, и не похожей на смерть на фронте, которую Иван видел не раз, но каждый раз это вызывало удивление, которое он, как человек военный никак не выказывал. В бою человек погибает как бы в полёте или на скаку. Здесь же в госпитале каждый день приближал к не- ведомой черте, за которой была либо новая, но совсем другая жизнь, либо глухая стена. Движение к этой чер- те было обыденным, и у каждого больного было время, чтобы принять и обдумать худший исход. 192

Иван всегда считал, что каждый человек носит в Михаил ЛАПШИН себе огромный мир чувств, мыслей, переживаний, по- ступков. В этой галактике существуют отдельно и слож- но переплетаются миры детства и взрослой жизни че- ловека. Уход человека означает угасание его миров, и только луч памяти живых соединяет эти миры с продол- жающейся жизнью. При каждом обходе врачи старались поддержать больных. Мдивани, разговаривая с пациентом, часто клал руку ему на грудь, явно прислушиваясь к тому, что там внутри происходит. Врач старался шутить, и хотя ниж- нюю часть его большого лица закрывала повязка, но всегда лучились его глаза. *** Примерно через два месяца после новогодних праздников Мдивани вызвал Кудряшова в кабинет и сказал, что динамика болезни у Ивана положительная, что каверна в лёгком зарубцевалась и через неделю он планирует перевести Кудряшова в палату выздоравлива- ющих. Ему разрешат на субботу и воскресенье уходить домой. Только вот жаль, что кончается стрептомицин. Надо, чтобы жена нашла у местных охотников барсучий и собачий жир, их надо ввести в рацион питания Ивана. Иван слушал врача, как бы отстранённо, со стороны и вдруг Ивану показалось, что в него вливается живи- тельный поток и заполняет всё его существо. Вслуши- ваясь в речь Мдивани, он поймал себя на том, что с не- которых пор его перестали мучить ночные кошмары, о которых он никому не рассказывал. Первый раз Кудряшова отпустили домой в начале марта. Накануне к Ивану в отделение, во время своего де- журства, пришла Фенечка и сказала, что у неё были Олег Драбкин и Илья Синицын. Пришла посылка со стреп- томицином из Ленинграда, она уже отнесла флаконы 193

в отделение. На стрептомицин собирали деньги все их родственники. Фенечка счастливо улыбалась, а Иван отвернулся и ничего не говорил, потому что говорить было трудно. Чтобы добраться до дома, Кудряшов мог попросить машину в части, но Ивану хотелось пройти весь путь пешком, благо день выдался солнечным, хотя ещё и не тёплым. Дома не знали, что его отпустят на выходные, и он не хотел никого предупреждать о своём приходе. Он хотел прийти неожиданно, как в новую жизнь. Он и представлял себе, как обнимет Нину и детей, как из час- ти придут комбат и его сослуживцы, как они обнимутся. Его сердце сладко щемило… Иван шёл, не спеша. Чтобы было теплее, опустил уши у шапки, завязав их потуже на подбородке. Вды- хая весенний воздух, он наслаждался каждым вздохом, жадно поглядывал то на голубое небо, то на грязноватый снег, начинавший таять по дорогам и тротуарам. Он думал о том, как много людей боролось за его жизнь. Его жена Нина и её родственники здесь в При- морье, его дети, родственники в Москве, сослуживцы и его комбат, и, ставшие близкими друзья-ленинградцы и их родственники, и врачи-грузины, и весь персонал их отделения. Он должен оправдать их усилия и надеж- ды. Ведь кому-то нужно было, чтоб он остался живым на фронте в Белоруссии, там, на берегу бурливой реки, и здесь – в госпитале. Он должен жить, и он будет жить! Он должен сохранить память обо всех встреченных в жизни и обо всех ушедших из неё. Ивана ждала новая жизнь… 194

Сергей ЛИБЕРТ г. Мосбах, Германия Прозаик. Более десяти публикаций в альманахе «Московский Парнас». СУДЬБА Чтобы не было шума в доме, он во всём соглашал- ся с женой, переча здравому смыслу! И, в конце концов, ему надоело ради спокойствия быть в оковах какого-то порабощения. Он уставал на ровном месте. Вместо души – кусок колючей проволоки... ...Однажды, не выдержав, повернулся и ушёл, не взяв ничего. Весеннее утро приветствовало его ярким солн- цем, маленькими листиками и синим небом. Город начи- нал новую жизнь. День наполнялся шумами будничной суеты... Одинокое облачко, как белый барашек, отбив- шийся от стада, растерянно повисло в синем воздушном океане. Мужчина сам был похож на это облачко. Он плыл в людском потоке, охваченный новым настроением. Душа разворачивалась и стремилась к чему-то новому. Сняв комнату подальше от того места, где он жил, распахнув балкон, подумал: «Надо восстанавливать раз- рушенное хозяйство». Но сейчас это его мало тревожи- ло. Главное – под балконом на розовой от заката поляне тени деревьев выплясывали танец свободы, птицы, как 195

Сергей ЛИБЕРТ сговорившись, орали в тональность: «Свобода!». Душа пела. Вдруг мимо промелькнул силуэт – это была женщи- на в белом, что-то знакомое было в глазах, но какая-то тайна была в её взоре. Он стремглав пустился за ней, но она исчезла, растворилась, и только светлая дымка тяну- лась за её тенью. А он шёл. Уже чёрные, угрюмые, как пиратские шхуны, тучи медленно двигались на восток. Последний оранжевый лист клёна, выплясывал танец осени, всё пытаясь вы- порхнуть из цепких объятий незримого Покровителя. Земля, как обычно, вращалась вокруг Солнца, впрочем, как и другие планеты, а он всё шёл. Неведомая сила влекла его вперёд за тенью по белому шлейфу. Ночь преградила путь... Он любил ночи! Они осво- бождали от привычного, повседневного! Ночь для него – полная свобода. Ночь – лучшая любовница... Она – самая преданная женщина! Ночь импульсивна, чувствительна! Ночь – истина! О, как он любил таинственность! Насту- пало утро, проходил день, и в который раз солнце снова стремилось на восток, а он шёл, двигаясь медленно по ущелью, осторожно переставляя ноги, как альпинист, поднимающийся по скользкой тропе. Ветер сдувал всё вокруг. Казалось, ещё чуть-чуть и он упадёт. Но старый лапсердак раскрывал полы, как крылья, и удерживал его от падения. Громадный огненный шар светил с запада, увлекая его дальше и дальше прямо в раскалённую печь пылающего заката. Река, блестящая и кипящая, как вул- кан, шумела на всю вселенную. Вокруг всё было розо- вым: и камни, и кусты, и река, и отвесные стены и даже тропинка... А потом опора под ногами выскользнула, и что-то рухнуло. Плоский теплый камень улыбнулся ему. Перед глазами закрутились небо, земля, галька. Колючки, цеп- ляясь, хотели спасти его. Вечность и миг переплелись с 196

ним в клубок. Быстрее света и ярче молнии вспыхивала Сергей ЛИБЕРТ перед глазами вся жизнь. Каруселью замелькали картин- ки детства. Вот зелёная поляна с маленькими ромаш- ками. Он бежит по тропинке, птицы поют так красиво, как поют они только рано утром после дождя. И воздух чистый. Солнце такое горячее, такое яркое, что даже ко- лючки светились насквозь всеми своими капиллярами. Вдруг дорогу преградила девчонка с остреньким носи- ком, на ней было коротенькое белое платьице. Она про- тянула ему ромашку. В этот момент сильная рука схватила его и швырну- ла в шиповник. Сотни колючек вцепились в плечи, ноги, лицо. Казалось, шипы впились не только в тело, но и в мысли, в сердце, в душу. Он долго лежал в цепких объ- ятьях горного шиповника... Вдруг облака вывернулись наизнанку, пошёл мо- росящий дождь, переходящий в снег. Мужчина открыл глаза, перед ним стояла она вся в белом, они долго смо- трели друг на друга, её глаза светились тайной. Он отдал бы всё, чтобы ещё раз встретиться с ней, и не подозре- вал, что она незримо всегда была рядом.. И снова было утро, пробегал день, и наступала ночь, а он шёл… Шёл в надежде встретить её. Он был уверен, что встретит её снова. Просто знал твёрдо законы Всевышней Силы, философии или науки «о тонких материях»! Твёрдо верил в священный посту- лат: «Ищите! И вы найдёте!!!». Было бы слишком не- справедливо, чтобы она бесследно исчезла. Он шёл без всяких колебаний, как путник в сумрач- ном лесу, который всегда знает дорогу к ручью на сол- нечной поляне. «Листал» страницы жизни, общался ни с теми, всматривался в сотни женских лиц и в тысячный раз перебирал всю коллекцию... – Где ты, прекрасное видение? – произнёс он. – Я всегда рядом, – шепнула она и исчезла... 197

Сергей ЛИБЕРТ Из цикла «ВРЕДНЫЕ ПРИВЫЧКИ» Утро, водка, сигарета Утро… Выхожу на балкон, как всегда, закурить. До открытия магазина десять минут, смотрю на прохожих. Пока накину куртку, спущусь с десятого этажа, магазин откроется, и, наконец, опохмелюсь. Как болит голова. Выбегаю на улицу. Вот-вот должна пройти она – дама моей мечты. Всё! Сегодня брошу курить и пить! Вот только бы скорее открылся магазин. Она прошла мимо! Я хожу вокруг машины и тупо пинаю колёса, жду откры- тия отдела, где ждёт моя спасительная «подружка». После обеда коллеги меня уже не воспринимают – нет в руках сигареты, я «в завязке». Терплю, убиваю вре- мя – лишь бы быстрее закончилась пауза... Вечером снова выхожу на балкон, беру сигарету, делаю затяжку, ещё одну, ещё… Сбегаю по лестнице и прямо в магазин. Брошу пить и курить завтра. Вот толь- ко бы не закрылся магазин... Хорошо... Снова утро. Выхожу на балкон и опять тупо смотрю вдаль... Сейчас пройдёт она! Скоро откроется магазин. Высоко громадное небо, над головой облако распласта- лось, как притаившийся крокодил, ещё миг, и он прыг- нет. Как там у Блока – «улица, фонарь, аптека...». А у меня – утро, водка, сигарета... Все! Надо завязывать. Завтра брошу... Опять утро... 198

Как хочется курить Сергей ЛИБЕРТ Бросаю курить, борюсь с самим собой. Дал слово очень дорогому мне человеку. Если я сказал, считай, что сделал. Буду лезть на стену, грызть камни, дуло к виску, но не сдамся. Смотрю вдаль. Вот, Керр идёт, курит. Ближе, те- перь я уловил запах дыма. Собака на миг замерла, гля- нула, тряхнула головой, фыркнула и побежала прочь. Кошка не решилась перебежать дорогу. А вот и дама (иностранка) глянула на меня, щёлкнула замком, взъеро- шила сумочку, нервно стала рыться, ища что-то важное, наконец, нашла, чиркнула и ...с шумом затянулась... гла- за заблестели... Как я понимаю её. Моя рука по привычке потянулась за сигаретой… . Преодоление Брэт был в завязке уже три месяца. Мучительное желание выпить хоть каплю подавлял силой воли. Зато с каждым днём без выпитого он чувствовал новизну жизни, которая приносила радость победы над собой. Но искуситель не дремал, соблазняя, и в этом своём ду- шепагубном замысле не знал покоя. Явившись к Брэту в виде страждущего Охмыря, стал склонять его к «успо- коительному», так называл он «зелёного змия». И вот они уже сидели за столом и пили, пили, пили, отгородив- шись от мира пьяным угаром и дымовой завесой сигарет. Утреннее похмелье принесло ему знакомые уже много лет ощущения: безоблачное настроение, душев- ный покой, а боли в суставах как рукой сняло. Он тут же повторил трапезу, такова была его привычка. А в это время пьяный Охмырь ликовал, потирая руки: 199