Танцы на цокольном этаже

степени игривости настроения. И я пошёл в другую сто- рону от дома, к тому самому дереву, к той самой жен- щине, что так не поэтично развалилась у тротуара на всеобщее обозрение. — Вам помочь? — участливо поинтересовался я, и, 250

не обращая внимания на плывущий взгляд дамы, попы- тался поставить её на ноги. При ближайшем рассмотрении это оказалась дама чуть старше средних лет, довольно прилично одетая, в очках. Немного грузная, но в общем, совершенно не похожая на тех, кто иногда валяется под деревьями. Она тяжело соображала и ещё тяжелее говорила. Когда мне, всё же удалось поднять её, из сбивчивого и путаного рассказа стало известно, что у них на работе (в каком-то конструкторском учреждении, что здесь неподалёку) ор- ганизовалось небольшое застолье по случаю празднова- ния Дня космонавтики, и она немного не рассчитала своих сил (понимаете ли…). Но вообще-то, она очень ценный сотрудник и вполне приличная женщина, а её муж был известным конструктором в «космической от- расли», как раз там, где сейчас она продолжает свою тру- довую деятельность. Из дальнейшего и не вполне внят- ного рассказа выяснилось, что Нина Константиновна проживает в собственной квартире недалеко от станции «Преображенская площадь» и что самостоятельно она туда добраться на сможет. И что делать… Этот вопрос уже я задавал себе. Денег на такси не имеется. Добираться с «Динамо» на «Преображенку» в метро, волоча по переходам нетрезвую сотрудницу «космической отрасли» тоже дело не из простых. К то- му же я был и сам ещё, что называется, навеселе. Но теперь, в сложившихся обстоятельствах, я бросить свою новую знакомую не мог. Поскольку, как известно, мы в ответе за тех… и.т.д., а во-вторых, я не знаю, как бы спал, ел и жил после того этого. Во всяком слу- чае, первое время. К тому же, в этот момент, очень по- казательно, прямо перед нами пронеслась патрульная милицейская машина. И мне пришла в голову мысль, что не будь меня рядом, Нину Константиновну, воз- 251

можно, подбросили на этой машине до ближайшего от- деления. — Ну что же, делать нечего, — резюмировал я. — По- ехали, я довезу Вас до дома. Но только на общественном транспорте, на машину денег нет. Даму о деньгах спрашивать не стал, вдруг решит, что я хочу её банально обчистить. Но Нина Константиновна сказала: — И у м-меня нет. Н-ничего нет… Ни денег… ни му- жа… только почётная грамота и благодарность от Петра Кирилловича… и ещё я очень хочу пи-пи… Крепко придерживая её за локоть, я двинулся в дебри Петровского парка, с желанием поскорее выйти на ас- фальтовую дорожку, поскольку сырая апрельская земля была мягкая и топкая, тут и там виднелись кучки грязи, в которые, как правило, часто падают подвыпившие граждане. — Ой-ой… не могу-у больше, — простонала Нина Константиновна, — сейчас наделаю в штанишки… — Стойте! Не торопитесь, наделать мы всегда успе- ем… Это слишком простое решение. Пётр Кириллович был бы разочарован. Идём вон туда… Листвы на деревьях и кустах ещё не было, всё очень хорошо и со всех сторон просматривалось, но и людей поблизости не наблюдалось. — Вы не п-поможете мне? — мадам умоляюще загля- нула мне в глаза, — снимите, пожалуйста, с меня труси- ки… сама не могу… Не знаю, что придало мне решительности (в такой ситуации я был впервые), но показалось, что в настоя- щий момент я видел перед собой не зрелую женщину, а испуганного, подвыпившего подростка. Я расстегнул пуговицы на пальто, приподнял юбку и, зацепив на ощупь резинки колготок и трусиков, приспустил их примерно до колен. Но это было ещё не всё: оказалось, 252

что Нина Константиновна не может самостоятельно удержать равновесие, поэтому мне пришлось (не глядя) придерживать одной рукой её саму, а другой — полы кре- мового пальто, пока она, облегчённо вздыхая, не закон- чила своё дело. Я снова поставил её на ноги, одел, застег- нул. — Ты такой же, как и мой муж, — из глаз Нины Константиновны потекли слёзы, смывая остатки кос- метики и макияжа, — такой же ласковый и заботли- вый. Я вынул из своей сумки-барсетки чистую салфетку и промокнул глаза, нос и щёки сотруднице конструктор- ского бюро. Потом вынул из портсигара сигарету и заку- рил. Даме предлагать не стал, поскольку знал, что если она курит, то в таком состоянии одна-две затяжки спо- собны вернуть начинающего трезветь человека в преж- нее состояние. Примерно через полчаса, нам всё же удалось добрать- ся до станции метро «Динамо», где мы столкнулись с очередной проблемой. Контролёр у эскалатора и ещё одна сотрудница метрополитена в форме ни за что не хо- тели пропускать нас в метро. — Вы, — обращаясь ко мне, строго сказала сотрудни- ца, — можете ехать, а женщина пусть сперва протрезвеет. На метрополитене не положено находиться в нетрезвом состоянии. Не знаете, что ли? Или вызвать дежурного со- трудника милиции? — Товарищ майор, — взмолился я, обращаясь к со- труднице почему-то как к военному, — войдите в поло- жение… Это моя родственница. У неё высокое давле- ние… на поминках стало плохо… Я специально из Одинцово приехал, чтобы довезти её до дома… а де- нег на такси нету… Ну прошу Вас! Наверное, вид у меня был настолько жалобный, а им- провизация настолько убедительной, что начальница 253

немного смягчилась. Они переглянулись с дежурной у эскалатора и та едва заметно кивнула. — Ладно, идите уж… Только смотрите, ни на шаг от… «родственницы»! А вообще-то должно быть стыдно — находиться в таком виде в Москве! Я пробормотал «спасибо», и, хотя ранее мне прихо- дилось неоднократно находиться в Москве в самых раз- ных видах, сегодня мне было действительно стыдно, что я и попытался продемонстрировать нашим строгим и, по всей видимости, с прекрасными характеристиками, спасительницам… Когда мы доехали до «Театральной» и не без труда пе- ребрались на «Охотный ряд» (на этом переходе мне уда- лось незаметно хлебнуть коньяку из припрятанной в на- грудном кармане фляжки), я почувствовал, что походка у «родственницы» стала немного твёрже. Отметил также и осмысленность во взгляде, и общее небольшое, но всё же улучшение состояния. По опыту знал, что про- трезвление проходит тяжело и волнообразно, но сейчас, возможно нахождение на общественном транспорте среди людей, а главное осознание того, что есть надёжная опора в моём лице подействовали на Нину Константиновну как эликсир исцеления. Всю дорогу до «Преображенки» она мне улыбалась, а я, перекрикивая гул электрички, читал ей стихи. Вечер начинал быть романтическим, поскольку я сам снова почувствовал приподнятость в настроении и смутное ожидание чего-то необыкновенного. К тому же, Нина Константиновна показала мне ту самую Почётную грамоту от Петра Кирилловича в честь Дня космонавтики. Это был сложенный вчетверо тонкий листочек, бледно от- печатанный на цветном принтере, правда с печатью и раз- машистой подписью некоего Графицкого П. К. На станции «Преображенская площадь», когда мы вышли на свежий воздух и направились к трамвайной 254

остановке, моей даме стало уже значительно лучше. По ходу я снова что-то рассказывал вполголоса, не без удовлетворения наблюдая восхищённый взгляд Нины Константиновны. Минут через пятнадцать мы оказались в маленькой однокомнатной квартире, где нас встречал огромный чёрно-белый кот с яркими зелёными глазами. Он пристально посмотрел на меня, что-то промурлыкал, спрыгнул с кресла в прохожей и скрылся в комнате. Мы сняли верхнюю одежду, и Нина Константиновна пригла- сила меня на кухню пить чай. Я спросил разрешения за- курить и хозяйка выставила на стол большую пепельницу из Богемского стекла (у мой мамы была точно такая же. Папа привёз её из Чехословакии в начале семидесятых, когда служил там). — Александр, а давайте выпьем водки? — предло- жила Нина Константиновна, — как раз немного не по- мешает, чтобы мне поправиться и у нас было всё в по- рядке… У меня есть, только закусить нечем, к сожале- нию. — Одну минуточку, — сказал я и вынул из сумки шо- коладку «Альпен Гольд», которую таскал с собой целую неделю и о которой уже успел забыть. Нина открыла холодильник, извлекла из его недр по- чатую бутылку «Столичной» и разлила по чайным чаш- кам. Я разломил шоколадку. — За наше счастливое знакомство, — она подняла чашку, — за моё благополучное возвращение и за тебя, мой друг-спаситель! Кстати, а сколько тебе? Мы выпили. — Я мужчина в самом расцвете сил, — сказал я, про- жёвывая дольку шоколада, и ощущая, как горячая волна растекается по телу. — Тебе тридцать пять… — Нина Константиновна снова немного поплыла, хотя сначала этот глоток её немного взбодрил. Мне было знакомо такое состояние, 255

и я знал, что снова она уже не опьянеет, и будет до позд- ней ночи «на драйве»… Зато завтра утром… — Мой муж… мой любимый муж, — всхлипнула Ни- на Константиновна. — Вася был известным конструкто- рам «по ракетам», ты, может быть даже слышал эту фа- милию, поэтому сейчас я её озвучивать не буду… Но вот, я осталась одна, хорошо что друзья не бросили. Оставили на работе. Правда, в последнее время всё тяжелее, пото- му что я пью. У неё снова потекли слёзы и она промокнула лицо кухонным полотенцем. — А ты кто, мой милый… Ну… чем занимаешься? Я снова закурил, потом оглянулся и заметил на плите чайник. — Может быть чайку? — спросил я. — Да, да! Конечно! Включай, вот спички. А заварка в шкафчике наверху. Но сначала мы ещё выпьем. Я добавил в чайник воды из крана, чиркнул спичкой и поставил на конфорку. Потом плеснул по чашкам водки. — Кто я? Простой служащий простой бюрократиче- ской структуры. Ничего особенного, кроме забот, обя- занностей и ответственности. Да ещё зарплату задержи- вают, на месяц — два. Вот и приходится ещё заниматься успокоением сотрудников — начальство возложило это послушание на меня. Ну, может быть, после выборов что-то изменится к лучшему… — А ты думаешь, снова выберут Ельцина? — Нина Константиновна, наконец, положила в рот кусочек шо- колада. В этот момент из её очков выпала левая линза и мне это показалось забавным. Она усмехнулась и подмигнула из-за пустой дужки. Я снял с неё очки, взял стёклышко и ловко вставил на место. Потом остриём кухонного ножа подкрутил разболтавшийся винтик. 256

— Не знаю. У нас на фирме и вокруг основного зда- ния везде висят плакаты «Вместе победим!», «Ельцин — наш президент!». Правда, есть и «Молодёжь выбирает Зюганова». Кое-где можно встретить плакатики с Жири- новским. — Налей ещё по капелечке. Теперь мне хочется поша- лить, вернулась радость жизни. В это время засвистел чайник и я выключил газ. Мы выпили по глоточку «за всё хорошее», потом я насыпал в эти же чашки по щепотке чайной заварки и залил ки- пятком. — Сахара тоже нет, — махнула рукой Нина Констан- тиновна, — зато имеем ещё половинку шоколадки. Я мельком взглянул на часы, они показывали без чет- верти девять. — Что, уже засобирался? — Нина перехватила мой взгляд. — Но я тебя просто так не отпущу. Благородный поступок благородного человека должен быть по досто- инству вознаграждён. Подожди, я в ванную. Через несколько минут послышался шум душа из-за открытой двери в ванную. — Саша, идите-ка сюда, Вы мне просто необходи- мы! — раздалось из ванной. — Только сначала раздень- тесь. Не раздумывая, я сбросил с себя всю одежду и про- шёл в ванную. Сначала я намылил свою даму, насколько мог нежно и аккуратно, поглаживая ладонью всё тело, потом, сделав воду чуть погорячее, но уменьшив напор, стал плавно смывать мыло. Нина Константиновна, в свою очередь, намылила мне грудь, плечи и спину, а затем обвила шею руками и стала целовать лицо, не отрываясь. Мы целова- лись под струёй из душа, как в каком-то зарубежном фильме, и это было неестественно приятно. Продолжа- лось недолго, хотя, казалось, целую вечность… 257

Затем мы переместились в комнату и занялись тем, чем могут заняться малознакомые мужчина и женщина в определённых случаях, таких, например, какой выпал сегодня. Должно быть, я выглядел неплохо, поскольку Нина Константиновна на протяжении всего действа вздрагивала и сотрясалась в экстазе несколько раз под- ряд, а я всё ещё был неутомим. Наконец, я завершил свою любовную функцию и мы, тяжело вздыхая ещё раз поцеловали друг друга. Я закурил. Нина Константиновна сказала: — Сегодня ты останешься у меня. Я тебя никуда не отпущу, милый. Я немного помолчал, обдумывая возможности, при которых я мог бы остаться на ночь у чужой женщины и вариантов не находил. Жена будет нервничать, всю ночь сходить с ума от тревог за меня. До появления пер- вых мобильных телефонов в массовом пользовании было ещё три-четыре года, а обычного проводного телефона у меня дома на Верхней Масловке не было. Так что, хоть ночь-полночь, но домой нужно возвращаться. Потому что при всех обстоятельствах свой дом и все, кто в нём находятся — это самое важное. И… я не мог допустить, чтобы жена — совершенно невинный цветочек пережи- вала и места себе не находила из-за такого мерзавца как я. Жену я любил давно, а Нину Константиновну всего два часа как… Поэтому я аккуратно затушил сигарету, поднялся с дивана и стал одеваться. Нина, как была, голая, босиком прошла на кухню и, очевидно, «пропустила» ещё глоток. Вернулась спокой- ная и умиротворённая. Потом легла на диван и вытянула вперёд руку. Что и сказать… вылитая «Даная» Рембранд- та… — Ну, малыш… ну иди ко мне. Куда ты, на ночь гля- дя? Завтра поедешь. Дома скажешь, что задержался 258

на работе… готовился к выборам… опоздал на метро и ночь провёл на Курском вокзале… Ну смотри, я вся твоя! Чего медлишь, я хочу тебя! Я уже был одет, и что интересно, почти трезв. На часах было 23.10, значит, на метро я успевал. Желание вновь за- клокотало во мне, да так, что я даже почувствовал лёгкое головокружение и боль в определённых местах. Мы ещё раз, довольно бурно сошлись, а расслабиться мне удалось при помощи «особых ласк», искусством которых, как вы- яснилось, Нина Константиновна владела в совершенстве. — Ладно, так и быть. На сегодня я тебя отпускаю, мой милый друг, — сказал она, когда мы уже снова сидели на кухне и после очередных «граммчиков» пили чай. — Но ты меня не забудешь, гарантирую! Нина протянула листочек с номером своего домаш- него телефона. — Можешь звонить в любое время после шести вече- ра. Приехать можешь тоже в любой день, а в выходные — хоть с утра. Только приходи обязательно! Я буду ждать… Прощались мы в прихожей. Нина меня целовала, ко- гда я уже застегнул куртку. Из ванной вышел кот и вни- мательно посмотрел на нас. …Домой я добрался в начале второго ночи. Моя ми- лая мирно посапывала в кровати, дочка спала в своей комнате. Я на цыпочках прошёл на кухню. На плите сто- яла сковородка, в ней — жареная с грибами картошка. На столе салат из квашеной капусты с луком, обильно сдобренный постным маслом, как я люблю. Также на столе я обнаружил две бутылочки пива «Тверское тём- ное». Всё было именно так, как я люблю. Так, как всегда… Я очень тихо ополоснулся в ванной, зашёл в комнату, поцеловал жену, поправил одеяло. Потом решил, что всё же нужно перекусить, а утром… 259

…Утром, в субботу 13 апреля, я сделал короткую за- пись в своём дневнике за 1996 год. Новая история Светы Мухиной Я иногда поражаюсь, насколько жизнь наша порой богата на сюрпризы. И всякий раз что-нибудь новень- кое, такое, чего раньше не бывало. Конечно, случаются и похожие ситуации, но всегда имеется некая «изюмин- ка», чего ожидаешь меньше всего. Происходят такие неожиданности не только в силу складывающихся обсто- ятельств или жизненных поворотов. Частенько их «под- брасывают» люди из нашего окружения — родственники, друзья и знакомые, коллеги по работе, а также очень ста- рые друзья и почти забытые знакомые. И чем, каза- лось бы, предсказуемее сам человек, тем более может быть непредсказуемой его (или её) выходка или посту- пок. Что ещё раз подтверждает истину — мы очень мало знаем о тех, кто нас окружает на жизненном пути, или ошибочно считаем, что знаем их достаточно хорошо. Недавно, несколько активных и предприимчивых людей (про которых ещё говорят «им не всё равно»), ор- ганизовали встречу одноклассников, посвященную тридцатипятилетию окончания школы. Примерно треть выпускников когда-то 10-А класса, собралась у входа в школу. Теперь это были граждане, которым за пятьде- сят, и уже пережившие свои основные радости, горести, подъемы и спуски. Мне показалось, что в начале меро- приятия ощущалась некая натянутость, принужден- ность, и в общем, скука, хотя все пытались делать вид, что очень рады друг другу, и всё что происходит у школьного крыльца мило и ностальгично. Однокласс- ники топтались на месте, собственно не зная о чём го- 260

ворить. О чём можно говорить когда-то объединенным учебой в одном классе детям, а теперь дедушкам и ба- бушкам, идущим своей нелегкой дорогой, и не куда-ни- будь, а к светлому будущему? Когда у каждого свой круг общения, своя семья, свои интересы. Положение немного облегчала своим присутствием наша классный руководитель, а по большому счету, именно она сглажи- вала неловкость, присутствующую в атмосфере «празд- ничной» встречи. Постояли, разбившись кучками по два-три человека, провели короткую фотосессию, за- тем на трех машинах такси направились в ресторан, на другом конце города. Как я и предполагал, обстановка никак не могла «раз- рядиться» и после двух-трех рюмок. Даже с учетом того, что на специально принесенной магнитоле звучали все хиты семидесятых, под которые мы когда-то танцевали на школьных вечерах. Участники застолья снова разде- лились по группам, общий разговор не клеился. Но все необходимые условности, как принято говорить, «прото- кол собрания» соблюдался: провозглашались тосты «за нашу встречу», «за память о школе», «за тех, кого уже нет с нами» и всё в этом порядке. Были также и воспоми- нания, кое-кто из девочек всплакнул… На одном из перерывов-перекуров, «средь шумного бала, случайно…» ко мне подошла Света Мухина. Внешне, она не очень отличалась от той Светы, которую я знал в школе, а потом встречал на подобном праздни- ке, десять лет спустя. Есть люди, которые с годами почти не меняются внешне и очень мало внутренне. Светлана, как мне показалось, была как раз из таких. Мы всегда были с ней не более чем одноклассниками — не друзья- ми, не приятелями, а просто учились в одном классе. В этот раз она посмотрела на меня так, как никогда рань- ше. А если честно, то я и не припомню, чтобы она вооб- ще когда-нибудь на меня смотрела, ни с интересом ни 261

без такового. Если говорить обо мне, то я всегда погля- дывал на многих одноклассниц с повышенным внимани- ем, особенно в старших классах… — Так значит, ты писатель? — Светлана пристально посмотрела мне в глаза. — Да, в некотором роде. Литератор, — ответил я. — А ты что-нибудь моё читала? Нет, она ничего не читала, но много слышала. И от других одноклассников, и вообще. А однажды по те- левизору видела интервью, когда вышла моя очередная книга. Тут зазвучала «За полчаса до весны» в оригиналь- ном исполнении ансамбля «Песняры», и Светлана увлек- ла меня на наш импровизированный танцпол. — Ты должен про меня написать. Обязательно! — громко прошептала она мне в ухо, — я тебе расскажу про свою жизнь та-акое! Ничего подобного ты никогда не слышал, и наверное, не услышишь… Ну вот, подумал я, сюрприз уже начинается. Я вдохнул поглубже и постарался успокоить сердцебиение, посколь- ку с опасением ожидал, что же такого может рассказать про себя Света Мухина. Вдруг, она признается в каком- нибудь чудовищном преступлении, и потребует, чтобы я написал об этом роман… Я, конечно, сильно преувеличи- вал, поскольку помня Свету по школьным временам, по- лагал, что самым большим преступлением, на которое способна добрая и скромная девочка Светлана, это со- рвать цветок на общественной клумбе, но всё же, насто- рожился. Тридцать пять лет назад мы разошлись с ней в разные измерения, по сути, в разные миры, а до этого никогда даже толком не разговаривали. Потом, двадцать пять лет назад, наши пути на мгновение пересеклись, но и в это мгновение общения между нами не состоялось. — Я тебе сейчас буду рассказывать, — продолжила она, — а ты запоминай. Вот сейчас, только танец закон- чится… 262

Светлана была настроена решительно, видимо, наша «романтическая встреча», богатое воображение и миг свободы сделали свое дело. И она добавила: — Вот сейчас только немного отдохнём, и обязатель- но поговорим. Танец закончился, мы разошлись по своим местам за праздничным столом, где созрел очередной тост. Сло- во было предоставлено… кому-то. Света отвлеклась (она перешёптывалась с кем-то из ребят), и я с облегчением подумал, что она уже забыла о своем желании. Но не тут-то было! Я не успел перекинуться парой слов с Инной Яковлевной, нашим классным руководите- лем, как Светлана уже была рядом. — Пойдем (она завлекающее подмигнула), я тебе всё расскажу. Всё-всё! — Светочка, ты хочешь, чтобы я что-то запомнил из твоей истории, рассказанной по ходу веселья в ресто- ране? Это же нереально, и к тому же, насколько я понял, история будет не очень короткой? — А что же делать? — искренне удивилась-расстрои- лась Светлана, и повторила, — что же нам теперь делать? Я мягко приобнял её за плечи. — А делать мы будем вот что. Ты мне позвонишь, ко- гда будешь свободна от работы и дел семейных, вот мой телефон. Мы присядем где-нибудь в кафе, и ты мне всё- всё расскажешь. Заодно я покажу некоторые свои книги, чтобы у тебя было представление, о чем я пишу, и вооб- ще, с кем ты имеешь дело. У меня с собой будет блокнот и специальная самопишущая шариковая автоматическая ручка — самые подходящие аксессуары для таких разго- воров. Идёт? — Идёт! — обрадовалась Света Мухина, и мне показа- лось, что ей захотелось похлопать в ладоши, как в детстве. Встреча, наконец, завершилась и одноклассники разошлись, унося с собой не столько впечатления 263

о встрече, сколько ожившие и нахлынувшие воспомина- ния о далекой юности. Что касается меня, то я всегда помнил всё, или, по крайней мере, очень многое из школьных лет, иногда в мельчайших подробностях… А вот теперь я помнил ещё и о скромном желании своей одноклассницы Светы Мухиной. Но Светлана не звонила, и мне показалось, что поразмыслив в спо- койной обстановке, она решила отказаться от своей за- теи. Я же, непроизвольно вспоминал ту Свету Мухину, всегда молчаливую и немного застенчивую «симпатяш- ку», в безупречной школьной форме. Всё думал и думал, что же такого могло произойти в её жизни, что заслужи- вает стать повестью или романом, быть изданным и найти своего читателя. Можно, конечно, включить во- ображение, и из самой заурядной гражданки сделать ге- роиню, жизненные коллизии и поступки которой увле- кают-будоражат, заставляют сопереживать и вообще не оставляют равнодушным никого. Это вполне во вла- сти писателя (я уже не говорю о сказочниках). Но для этого нужно… А что для этого нужно? Не знаю… Но звонок всё же, раздался. Мы условились о встре- че, я как и обещал, прихватил некоторые свои книги. Для того в основном, чтобы Светлана, если она вообще что-нибудь теперь читает, узнала больше обо мне как о писателе и гражданине, которому она собирается пове- дать неповторимую историю своей жизни. Мы выбрали маленькое, под большим зонтом, открытое кафе в цен- тре, я заказал коньяк, мороженное и кофе. Открыл блок- нот, в готовности делать записи-пометки и приготовился слушать увлекательный рассказ. Честно говоря, я рассчитывал, что Света выберет несколько самых значительных, самых трагичных или фантастически-невероятных эпизодов из своей бурной жизни и вкратце расскажет о них. Затем ответит на мои многочисленные вопросы. Действительно, прежде чем 264

заинтересовать читателя, если уж говорить о литератур- ном произведении, надо заинтересовать писателя, кото- рый сможет из устного рассказа сделать что-то интерес- ное. Три-четыре, максимум пять коротких, но взрывных историй, желательно трагично-комичных или «детектив- но-развлекательных», вот что я хотел от неё услышать. Об этом я и сказал Светлане до того как она начала. Но… блокнот не понадобился. Света меня послуша- ла, и не услышала, скорее всего, у неё была своя заго- товка повествования. Возможно, она долго готовилась, много раз проговаривала про себя свой рассказ, и те- перь боялась сбиться или упустить что-то, на её взгляд значимое, ключевое. И она начала с Самого Начала. То есть, с того самого момента, как появилась на свет. Последовало неболь- шое, но ёмкое отступление в виде воспоминаний о маме и папе. Затем последовал переход на дошкольные вос- поминания и впечатления, занявшие не менее часа, в течение которого я выкурил три сигареты, выпил две чашечки кофе и два раза ответил на телефонные звон- ки. Рассказ был перенасыщен подробностями, а само повествование протекало не по одному руслу, а расходи- лось мелкими ручейками в разные стороны, часто обра- зуя «заводи» (характеристика друзей и подруг в разные периоды детства и юности) и «болотца» (воссоздание эмоционального восприятия тех или иных событий). Но главная трудность заключалась в другом. Из всего, о чём рассказывала Света, я пока что не мог выделить что-нибудь действительно важное, знаковое, и уж тем более, эпатажно-шокирующее. Обычная история обыч- ной женщины с мелкими житейскими радостями, невзгодами и тяжким трудом преодоления бытовых неурядиц. Ничего сверх головокружительного, захваты- вающего, заставляющего нервничать и сопереживать. Просто рассказ «за жизнь» в купе поезда дальнего следо- 265

вания случайному попутчику. Единственный момент, ко- торый меня взволновал, это эпизод, когда одна из её по- друг, которую наша героиня любила, ни с того, ни с сего нагрубила ей в троллейбусе. В остальном, я с трудом за- поминал, то что услышал. Светлана же продолжала очень подробно останавливаться на деталях, на мой взгляд, не очень существенных, что ещё более осложняло дело. И вдруг… что-то произошло. Нет, не свалился от по- рыва ветра зонтик, под которым Света Мухина расска- зывала свою историю, не оборвалась на полуфразе мело- дия, что-то из Beatles в инструментальной обработке ор- кестра Джеймса Ласта… Я почувствовал, как кое-что из- менилось в моем восприятии её рассказа. Постойте, как же это произошло… А, вот оно. Светлана вспомнила, как однажды, за ней ещё совсем юной, пытался ухажи- вать один взрослый дядя, по-моему, знакомый её отца… Меня, что называется «зацепило», и мое отношение к повествованию одноклассницы, да и к ней самой со- вершенно переменилось. Я слушал, на первый взгляд, заурядную, и в то же время, совершенно уникальную, неповторимую и не похожую ни на какую другую, Исто- рию Жизни Женщины. Можно сказать и так: красивую историю красивой женщины. Девочки, девушки, жен- щины, которая продвигается в потёмках бытия извили- стыми тропками, по кишащим хищниками и ядовитыми насекомыми Джунглям Жизни. Она идёт своей нелегкой дорогой много лет, выбивается из сил, встречая и теряя попутчиков, и верит в то, что выход на свет где-то близ- ко… Вон уже, кажется, деревья поредели, там… подаль- ше. Света помнит всё в мельчайших подробностях, что облегчает, и одновременно осложняет движение… При- сутствует всё: любовь, измена, радость, трагедия, в об- щем, весь необходимый набор… Где-то после окончания первой трети рассказа Свет- ланы, я уже знал, что если возьмусь за дело, то это будет 266

не просто тяжелая работа, а придется серьёзно потру- диться. Ведь если мне захочется изобразить что-нибудь толковое, то я не смогу «просто сесть и написать». Пото- му что всё, о чём рассказывала Света, надо будет напол- нить глубокими переживаниями, порой трагизмом, и ра- зумеется, добавить рисковых и опасных «поворотов» и ситуаций. Всё это присутствовало в рассказе Светы Мухиной, и следовательно, имело место в жизни. Но ли- тературное произведение требует несколько иных подхо- дов, нежели простое жизнеописание. Тем более, если речь пойдет не о коротком рассказе, а о вещи покрупнее. Мы просидели в «нашем» кафе четыре с половиной часа, и Светлана, наконец, стала завершать свое печаль- ное повествование. Печальное, потому что, как я и ожи- дал, грусти оказалось намного больше… Хотя присутство- вали и тонкий юмор и лёгкая самоирония. Света, всё же оказалась неплохим рассказчиком, чем не просто меня удивила, но и порадовала. Не скрою, по ходу её рассказа мне в голову приходили всякие хулиганские мысли. На- пример, а если бы Света Мухина, была, скажем, не про- сто моей одноклассницей, а в прошлом или в будущем, мы с ней состояли в более близких отношениях? Смог ли бы я тогда, сразу, с налёта написать, скажем, не просто о её жизни, а «убойный» триллер или крутую «лав стори» с элементами боевика с её участием? Наверное, смог бы. Придумал бы закрученный сюжет, пару-тройку полуми- стических ситуаций, надрывную линию трагичной и несбывшейся любви, где-нибудь «за бугром», в камен- ных, разумеется, джунглях. В конце концов, нарисовал бы саму героиню, и назвал её Светой Мухиной. Сомневаюсь, однако, что в этом произведении было бы хоть что-ни- будь из рассказа реальной Светы Мухиной, но главная ге- роиня точно бы носила её имя и фамилию. Я расплатился по счету, прикурил ещё одну сигарету и сказал: 267

— Светлана, всё это, конечно, очень интересно, но сложно. Очень увлекательный рассказ, но материала слишком много, если честно, в нем можно утонуть. Но самое главное не это. Суть в том, что для того, чтобы браться за такую работу, нужен какой-нибудь стимул. Толчок. Вспышка. Озарение. Светлана вопросительно приподняла брови, вероят- но предполагая, что догадывается, к чему я веду. Поэтому я поспешил пояснить. — Нет, Светочка, это совершенно не то, о чем ты по- думала. Всё значительно глубже и сложнее. Понимаешь, описать чужую жизнь, и не просто описать, а сделать из этого литературное произведение очень тяжело само по себе. Тяжело и не очень-то благодарно — возможны неприятности. Я не занимаюсь жизнеописанием своих друзей, знакомых и одноклассников в том числе. Я, ви- дишь ли, сочиняю. Хотя за основу часто беру реальные, интересные факты, события. Понимаешь? Светлана Мухина грустно покивала, видимо ей пока- залось, что история её жизни меня не очень увлекла. Мы немного помолчали, и у меня в голове пронеслась каваль- када мыслей о технической стороне дела. Ведь мало потра- тить уйму сил только на создание вещи. Необходимо най- ти издателя, разыскать средства на издание, а потом и лю- дей, которые будут заниматься продвижением, раскрут- кой (газеты, телевидение, интернет) и реализацией книги. Всё это не легче, чем, собственно, написать само произве- дение, всё это требует немалых затрат и нервной энергии. Но… иногда игра, как говорят, стоит свеч. Ничего этого я, разумеется, не озвучил, поскольку техническая часть пи- сательского дела непонятна и скучна для окружающих, в том числе и тех, кто хочет, чтобы «про них» написали. Поэтому я сказал: — А знаешь что, милая моя Светлана… пожалуй на этот раз я отступлю от своих принципов, — я уловил 268

оживление в её взгляде, — мне, видишь ли, очень понра- вилась твоя история. Есть в ней что-то, чего нет… в дру- гих подобных историях. В ответ — немного удивленная улыбка, скорее всего, мой юмор она пропустила мимо ушей, уловив только то, что ей всё же, удалось меня заинтересовать. И я продол- жил. — Не могу обещать, что это будет приключенческая или мистическая вещь, которые как правило, сейчас нравятся читающей публике, и что это будет быст- ро. Но… Я не успел закончить… Света, вдруг, обхватила меня за шею, и быстро поцеловала в губы. Я напрягся, но с от- ветным поцелуем опоздал. Зато увидел лучистый взгляд напротив, и этого было немало. Мало я коньяка зака- зал… наверное. — Ладно, Светлана, — я снова закурил, — сделаем так. Вот тебе мой электронный адрес. Ты, пожалуйста, запиши несколько самых интересных для тебя случаев из своей жизни и вышли мне прикреплённым «вордов- ским» файлом. Твоей истории хватит на несколько рас- сказов, а может быть, и на что-то большее… может быть, повесть. Героиня будущего литературного произведения взглянула на протянутый мною листочек и быстро спря- тала его в сумочку. Мы молча, как юноша и девушка, не очень уверенные в своих чувствах друг к другу, прогу- лялись по центру города и дошли до троллейбусной оста- новки у «Lybid Plaza». От Светланы исходила тёплая вол- на, я думаю, любой мужчина может почувствовать такую волну, когда ему удается чем-то порадовать женщину. Та- кже молча, ехали в троллейбусе, она — потому что за че- тыре с половиной часа выговорилась на неделю, а то и на месяц вперёд, я же был погружен в собственные мысли. Мне надо было попытаться как-то систематизи- 269

ровать услышанное, но сразу сделать это мне никогда не удается. Посему, я всё же достал блокнот, и сделал несколько пометок для себя. История Светы Мухиной быстро таяла в теплом вечернем воздухе как дым от кост- ра, поэтому я торопился положить на бумагу воспомина- ния о самом костре. В сущности, любая новая история начинается с вос- поминаний о былом… Проигрыш Сегодня Наталья Викторовна великолепна… Новая прическа не просто меняет моё представление о Наталье Викторовне, которое было и так в превосход- ной степени (задолго до новой прически), я вижу перед собой образ с живописного портрета неизвестного ху- дожника. Может быть известного, но не очень. Героиня сошла с полотна и стоит передо мной, с улыбкой обозре- вая мой глуповато-растерянный вид. На Наталье Викторовне элегантный кремовый брюч- ный костюм, искусный макияж, скромные (но дорогие) украшения. Словом, всё не так как всегда, и я действи- тельно немного растерян. Вернее, просто растерян. На- талья Викторовна одерживает убедительную победу, при- ложив для этого ноль усилий. Один — ноль, в её пользу. Когда женщина умеет играть, ей и делать ничего не нуж- но, чтобы забивать голы, просто выглядеть, как сегодня. Я бросаюсь в отыгрыш, насколько позволяет узкое пространство коридора нашего учебного заведения, где произошла встреча, и ещё хорошо, что студенты на за- нятиях и рядом никого нет. Я откидываю забрало и, за- глядывая в глаза Белой королеве, начинаю бормотать всякие приятности, выражая свое восхищение, просвет- 270

ление и обалдение. Я растекаюсь как сладкий сироп, я пою серенады, бью чечетку и приседаю «ку», воспевая гений чистой красоты, в лице Натальи Викторовны. За- тем, я становлюсь на одно колено (мысленно, конеч- но же) и декламирую известные строки, о которых толь- ко что подумал, насколько позволяют рамки приличий и современного понимания всего этого дела… В общем, уже два — ноль не в мою пользу. И, уже надо идти де- лать работу, мы ведь для этого собрались в нашем учре- ждении, а не только для того, чтобы выглядеть лучше всех и говорить неординарно-экзотические вещи по этому поводу. Но мы никак не можем разойтись по своим направлениям (она в отдел кадров, я в адми- нистративно-хозяйственную часть). Она явно ещё чего- то от меня ждет, и я никак не могу выйти из разговора (вроде «увидимся позже», «ну, ещё поболтаем» или «ой, совсем забыл, мне же должны звонить на рабочий теле- фон»). Наконец, из-за угла появляется Слава Макарин и бросает на ходу: «Саш, тебя кто-то искал, просил куда- то позвонить». Наталья Викторовна «делает мне ручкой», и исчезает в лучах прожекторов, блеске звезд, сверкании бенгаль- ских огней и вспышек фотокамер. Я бреду по коридору… как же всё-таки красивы жен- щины, иногда… Собственно, почему «иногда»?! Иногда они ещё более прекрасны, чем обычно. Вечер, и я сбрасываю в портфель манатки, с одним желанием — не проспать свою станцию метро. О том, что уже таким далеким сегодняшним утром я проиграл со счетом два — ноль, уже не вспоминаю. Хотя… вспоминаю. Уже на выходе из вестибюля, взгляд мой усталый па- дает на доску объявлений. Там размещено красочное по- здравление всем нашим коллегам, родившимся в ноябре. 271

Я его видел и раньше, но не читал. Его прикололи на дос- ку сотрудники отдела кадров, чтобы мы, в массе своей, не забывали поздравлять именинников. До меня только теперь доходит, что объявление для этого здесь и находится. До меня медленно и ужасно до- ходит, что суперзвезда, красавица, умница и просто хо- рошая женщина, Наталья Викторовна, которая, очень возможно, ради меня сегодня выглядела как лучшие фо- томодели (нет! Лучшая Фотомодель!), тоже есть в этом списке. Три — ноль. И… понимаю, что я просто болван. Потому что мне сразу становится понятно, чего я не сделал там, в кори- доре утром. Все свои «ужимки и прыжки» мне следовало производить под знаком поздравления, либо ударно за- кончить поздравлением (если уж прохлопал с подарком, список ведь не первый день тут на доске). Пауза, кото- рую старательно выдерживала Она после моих песнопе- ний, предоставлялась именно для этого, и даже, может быть ещё, для поцелуя в щёчку. Снова я пропустил гол. И даже два, значит, счет уже пять — ноль. А вернее, ноль — пять. Я совершенно расстроенный выползаю за дверь, и думаю о том, что возможно мне удастся забить гол пре- стижа, но это будет уже завтра, когда я зацеплю по дороге на работу букет цветов и какой-нибудь самоцвет, в каче- стве сувенира. Правда, не факт, что Наталья Викторовна вообще за- хочет играть со мной завтра. 272

Моя песня Шеф недоволен. Не знаю почему, а вернее, догадываюсь, но не хочу пока об этом думать, потому что… Потому что шеф недоволен мной. И даже не столько мною, как моим поведением во время пятничной друже- ски-коллективной попойки по случаю м-м-м… по слу- чаю… По случаю. Организовалась вполне интеллигентная «посиделка», с закусками, участием почти всех членов коллектива, в первую очередь, женщин. Поскольку их среди нас — большинство. Так почему же я делаю вывод, что шеф недоволен, если учесть, что его самого там не было? В пятницу он «слинял» пораньше, вернее, уехал на сове- щание в Департамент после обеда, не возвратился оттуда и «мы запомнили его веселым», и всё такое… К тому же, в пятницу никто толком не обедал, именно потому, что все знали, что всё самое главное в этот день начнется немного позже. Это никак не было связано с отсутствием шефа и его убытием на «совещалово» в верхние эшелоны, потому как он лично — постоянный активный участник такого рода мероприятий, и даже, более того, направляю- щая и руководящая роль принадлежит именно ему. И всё же, почему он может быть недоволен? И почему я думаю, что это как-то связано со мной? Предваритель- ные размышления, которыми я занялся после того, как почувствовал неладное сегодня утром при разговоре с ним, (что-то в выражении лица, жестах и пр.) привели меня к тому, что скорее всего, кто-то как-то о чём-то ему… доложил. Что доложил конкретно (это уже второй этап моих соображений), можно условно разбросать на три направ- ления: 273

1. Я перебрал немного и говорил не то. 2. Я перебрал много, и что-то хотел от кого-то из жен- щин. 3. Я напился «в свинью» и пел. Вот, вот оно, это самое. Только без «перебрал немно- го» или «в свинью». Без этого и точка, потому что я этого никогда себе не позволяю, и даже если бы позволял, то не у нас и не во время коллективного мероприятия, пусть даже с закусками. Потому что, человек я относительно новый, а шеф (когда брал меня на работу) наслушался песен от тех, кто меня рекомендовал о том, каков я моло- дец — и чтец и жнец и т. д. И в том числе, в отношении выпивки. Точнее, о моем отрицательном отношении к этому делу. Посему, положение умеренного во всем и инициатив- ного зама обязывает меня быть примером везде, всегда, и особенно, во время дружеских пятнично-предпразд- ничных мероприятий. Теперь, если всё так и есть, как я вам тут растолковал, и вопрос о том, что я просто тупо нажрался отпал, наступает момент истины, откровения, итогов моих умозаключений. А именно, ответ на главный вопрос современности: почему же всё-таки недово- лен шеф. Всё же, наверное, не тем, что я наговорил лишнего, ибо я не говорю почти ничего в новом коллективе — так поступают все умные и опытные люди. А самые умные вообще всегда помалкивают, то есть поступают так, как учила мама чемпиона мира по боксу Дэвида Хэя: «Если нечего сказать, лучше помолчать». О том, чтобы что-то говорить женщинам, а тем более, чего-то от них хотеть, тоже речи быть не может. Всё по той же причине: меня ещё никто толком не знает. За два месяца можно только хорошо выучить как меня зовут, а уж о том, чтобы кто-нибудь из женщин посмот- рел на меня с интересом… Нет, вот тут я наверное оши- 274

баюсь. Но ведь и мне, на кой пылесос попадать в глупое положение, даже если несколько пар интересных глаз по- глядывают в мою сторону не без интереса? Значит, остаётся то, что остаётся. А остаётся вот что… На этой вечеринке я пел. И потом шефу об этом доло- жили. Сейчас не важно, кто именно доложил. В нормаль- ном коллективе так и должно быть, и даже, обязательно должно быть. Доклад шефу (детальный и беспристраст- ный, как сама правда) что и как было в действительности тогда, когда его самого не было. Кстати, поведение почти всех участников застолья во многом выстраивается имен- но с учетом этого будущего негласного доклада. Как вете- ранов коллектива, так и новичков, вроде меня. Это — нормально. Это — необходимо. Это — оправданно. Шеф должен знать изнанку, иначе, он не очень-то и шеф, а просто первый. Значит, всё же он недоволен тем, что я позволил себе петь на этой вечеринке. После пары бокалов шампанско- го. Нет, мы уже сняли алкогольную составляющую недо- вольства шефа. Просто, потому что пел. Да, я пел. И не «давил песняка» в группе подвыпив- ших соратников («там ктой-то с горочки спустился»), а солировал. Лично и под гитару. Я это сделал, потому что мне пришлось это сделать: они меня заставили, и де- ваться мне было некуда. Когда ведущая вечера Элла Семеновна (оргплановый отдел, ведущий специалист) объявила мой номер, те несколько пар заинтересованных глаз, заискрились в ехидном ожидании… предвкушении. Во всяком случае, мне так показалось. Кроме всяких предвкусительных приятных штучек в этих глазах читался вопрос: а что ты, собственно из себя представляешь, и не как зам, а как мужчина? Как исполнитель, раз уж тебя объявили… Блин! Мы так не договаривались, ни с Эллой Семенов- 275

ной, ни с кем другим, но… «мгновенно мне гитару дали в руки…» и отступать было некуда. Потому что я вспомнил, что пропустил мимо ушей, когда за день до события Оля Никанорова (та, что соби- рала деньги на стол) сказала мне, что на вечере все но- вые сотрудники, и я тоже, должны, т.с. «представиться коллективу». Или, как здесь принято говорить, «пропи- саться», исполнив что-нибудь музыкальное, или поэти- ческое. Или, «хотя бы что-нибудь». Я, просматривая срочные документы, сдал ей, не глядя, тысячу рублей на стол, и ещё пятьсот, как новый член коллектива, и сказал, не вдумываясь в смысл её обращения и своего ответа, что «прописаться мол, всегда готовый я». Зна- чит, художественно выступить на людях. Вспомнил об этом я только тогда, когда Элла Семе- новна… и т. д. До меня, правда, один прочитал басню И. А. Крылова «Певчие», второй прогундосил что-то из Есенина. А Ольга… не помню, как отчество, отбила под фонограмму чечётку (всё это происходило уже после пятого тоста). Вот почему мне отступать было некуда и некогда. Я настолько растерялся, что забыл, что сам же говорил, что когда-то исполнял куплеты под гитару. А иначе, с чего они взяли, что мне нужна гитара? Все, как по команде замолчали: ещё бы, лично зам директора взял гитару! Надо сказать, что теперь чисто внешне, я не очень похож на тех, кто исполняет куплеты, да ещё и под гитару. Внешность, как всегда, обманчива. Сейчас всё это ка- жется довольно глупым, но тогда я решил, что должен, просто обязан что-нибудь спеть. Иначе будет очень неловко, это раз, и не пройду прописки в новом коллек- тиве, это два-с. Я набрал воздуха в легкие и запел. Запел первое, что пришло на память — песню Трофима «Скажи мне, ми- лая». Единственное, что пришло на ум в тот момент. 276

Во всяком случае, единственная песня, слова которой я знал до конца. Я не видел лиц своих слушателей, просто бренчал аккорды и пел: «Скажи мне, милая, куда ты де- нешься?» Я не думал о том, что возможно замы директо- ра здесь раньше не пели под гитару. Хотя бы потому, что потом, когда будет не до песен, все, в особенности те, ко- го по долгу службы придется, скажем так, отчитывать, будут видеть во мне не заместителя директора, а того, кто на развеселой вечеринке пел: «… ну что ж ты бьешься, словно бабочка в окне?» Я не думал и о том, что когда шефу об этом доложат, то он, шеф, сначала не будет знать, как на это реагиро- вать, поскольку, в его отсутствии я — главный в конторе, и особенно во время мероприятий с употреблением. А главный никак не может распевать под гитару, плясать джайв, рассказывать бестолочи с рюмкой у носа. Это несолидно, и опять же, не задача главного. «О чем ты маешься, на что надеешься?» — продолжал я, и боялся только одного — забыть слова. Может быть, мне стоило предусмотреть, что так или иначе, все эти вопросы, которые терзают меня теперь, возникнут, и не браться за гитару? Сослаться, хотя бы на боль в горле или в животе… «…и что ты хочешь доказать себе и мне?» Я, наконец, закончил свое выступление, и даже со- рвал аплодисменты, а парочка красавиц из администра- тивно-хозяйственной части запищали «хотим ещё». Но на этом всё закончилось. Я скромно поклонился, и даже не почувствовал, что кровь прилила к лицу и я стал красный как «селедка под шубой». Вот что произошло на пятничной дружеской вече- ринке по случаю. И, наверное, поэтому мне кажется, что шеф недово- лен. Он, конечно, не скажет мне, что дескать, брал я тебя на это место не для того чтобы… а для того чтобы… Он 277

вообще ничего не скажет, пока. Но в будущем, очень воз- можно, припомнит «Скажи мне, милая, куда ты денешь- ся». Потому что работа состоит не только из дружеских пятничных вечеринок, шампанского и песен под гитару. А кое-чего ещё, того, что занимает главное место в рабо- те, за что платят деньги, и между прочим, неплохие. Кстати, только что позвонили из приемной. Секре- тарь шефа Ирочка сказала, что «Сергей Дмитриевич зай- ти просят» Интересно, чего изволят Сергей Дмитриевич? Манекены — Здравствуйте! Я по объявлению «Алло, мы ищем таланты!» — К сожалению, приём заявок уже окончен. — Да, но вот тут на сайте сказано… Короткие гудки. Странно, неужели они уже успели набрать столько талантов за такое короткое время? Я снова перечитал объявление на экране ноутбука. Всё правильно: новый литературный конкурс «Алло, мы ищем таланты!» принимает заявки и творческие работы. Победители и финалисты (насколько я понял, это те, кто попадёт в шорт-лист конкурса) претендуют на бес- платное издание авторских книг, с последующим разме- щением тиража в крупнейших книжных магазинах и в Интернете. Присылать можно до тридцатого числа этого месяца… Сегодня двадцать пятое. Всё же, наверное, какой-то «развод». Указали, что из- дание книг бесплатное, но на каком-то этапе попросят денег. Потребуется какой-нибудь оргвзнос за издание, доплата за распространение, дополнительные услуги и за рекламу в Интернете. Потом ещё что-нибудь… 278

И тем не менее. Я хотел предложить к рассмотрению в «Алло…» свою неоконченную повесть, которую в сущ- ности могу окончить за пару дней. Честно признаться, я и так неоправданно растянул её и по времени и по объёму. Очень много общих рассужде- ний и наблюдений с претензией на философское осмыс- ление сложных жизненных коллизий. Поиски ответов в настоящем на вопросы, не решённые в прошлом. Во- просы, которые растворились во времени, но не пропали окончательно. Мой герой в поиске, но, разумеется, у него ничего не получается, поскольку вспомнить в де- талях дела давно минувших дней бывает очень нелегко. К тому же, он человек пьющий и не слишком строгих моральных правил. Иногда он пьёт так, что с трудом по- нимает где находится и что с ним происходит в данный момент, что уж говорить о решении таких сложных за- дач, как восстановление душевного равновесия посред- ством «виртуального» путешествия в прошлое… Всё выглядит примерно так. Некий литературный деятель, свободный художник оказывается по делам в городе, куда в далёком прошлом угодил по распределению из института. В те годы он по- встречал там свою Первую любовь. Анжела Курочкина была молода, привлекательна, трудилась в центральном универмаге в качестве продавца обувного отдела и искала себе подходящего жениха… Но что-то не сложилось. На второй день пребывания в городе своей молодо- сти, который, впрочем, изменился в значительной степе- ни, смутно надеясь на то, что его Любовь всё ещё нахо- дится там, где была, когда они расстались в прошлой жизни, наш герой, предварительно хорошо посидев в за- кусочной неподалёку, направляется в тот самый универ- маг, в новом времени преобразованный в торговый центр. А вдруг… Ведь воспоминания о том, как они рез- 279

вились на окрестных лугах были яркими и осязаемыми, словно всё это было вчера… Но чуда не происходит. Действительно, глупо пытать- ся кого-нибудь отыскать на старом месте тридцать лет спустя. Зато обнаруживает нечто другое, сначала даже 280

не укладывающееся в рамки его, несколько замутнённо- го коньяком, сознания. Манекен в драных джинсах, нелепой разлетайке (по последней моде) и на лабутенах, выставленный в вит- рине модного магазина «Мир обуви. Территория каче- ства» — один в один повторяет ту самую девушку, его возлюбленную. Те же черты лица, глаза, цвет волос, фи- гура. Словом, точная копия. И смотрит на него, то ли с усмешкой, то ли с укором. Наш герой, разумеется, щёл- кает манекен на телефон. Впоследствии он будет очень удивлён, когда с экрана смартфона ему улыбнётся не ма- некен, а вполне себе живая Анжела Курочкина и ещё скажет: «Привет, Владик!». Растерянный, и, чего уж там, изрядно обескураженный, он разыскивает продавца- консультанта (на красной футболке надпись белыми бук- вами «Вы спрашиваете, мы отвечаем ЗА ВСЁ!!!») и пыта- ется выяснить, а не работает ли здесь некая Анжела Ку- рочкина? Или, может быть работала… Но консультант слишком молода, чтобы знать ответы на подобные во- просы. Нет, не знаем, нет не слышали. А вы спросите в администрации. Что ж, вопрос задан, ответ получен и наш, снова влюблённый литератор, как в полусне мед- ленно бредёт по широкому проходу универмага. И… с витрин магазинов одежды, косметики и аксессуаров второго этажа на него с усмешкой поглядывают манеке- ны, повторяющие тот, самый первый в обувном… В даль- нейшем он бесцельно болтается по городу, продолжает пить и попадает во всякие нелепые ситуации, в том чис- ле, связанные с парадоксами времени, поскольку решает задержаться в городе и попытаться всё же разыскать предмет свой любви и страданий… Вот, собственно и весь сюжет, который, как я уже го- ворил, не окончен. Но я бы его доработал до конца, ес- ли бы организаторы конкурса «Алло, мы ищем таланты!» мне сказали, мол, присылайте ваши материалы. 281

И в первую очередь правильно оформленную заявку, за- полненную анкету и сюжетно организованный отрывок творческой работы. Но мне ничего такого не сказали, и вот я думаю, а стоит ли вообще браться за окончание своего опуса? И если стоит, то придать ли повести ми- стический (девушка умерла, а её душа переместилась в манекен), реалистически-бытовой (девушка вышла за- муж за местного магната, который купил этот универмаг со всеми потрохами, а потом наштамповал манекенов, к.г. по образу и подобию) или юмористический (наш ге- рой слишком много взял на грудь в закусочной, посколь- ку любитель этого дела, вот и померещилось) характер. Признаться честно, сам я считаю, что это моё произ- ведение получилась в целом не очень хорошо, поэтому я никак не могу заставить себя сесть за его окончание. А также за переделку некоторых глав. Дело в том, что ес- ли вещь не впечатляет самого автора, то как она может заинтересовать читателя, который кстати сказать, может нарыть в Интернете в сто раз интереснее? Нет энергети- ки, внутреннего заряда — считай произведение обрече- но. Потому что никого не тронет, не заставит переживать и сопереживать, не говоря уж об обычном времяпровож- дении, когда больше нечем заняться. Да, но… когда я начинал работу над повестью, всё было иначе. И сама идея, и то, как я её воплощал на бу- маге мне очень нравилось. Эта разработка могла на вы- ходе стать захватывающим мистическим триллером или «лав-стори» с элементами юмора и эротики, без участия манекена, разумеется, но с игрой воображения, воспо- минаний-представлений… и путешествий во Времени. Но сейчас ничего такого не вытанцовывается почему- то, к тому же «Алло, мы ищем таланты!» закрыли свою лавочку. Видимо, всё же там набралось много такого, что в этот раз обойдутся без моих «Манекенов». Ну и ладно. 282

Оглавление 3 4 ПЕРВАЯ РЫЖАЯ 39 Уроки Татьяны Александровны 57 Танцы на цокольном этаже 68 Под душем в госпитале 83 Вытрезвитель на пляже 110 Глоток свободы в начале января 132 Денежное вознаграждение 155 Первая Рыжая 156 ДЕКАБРЬСКАЯ СЕРЕНАДА 159 Увертюра 164 Кремовая шляпка 168 Новые встречи 173 Участник методического мероприятия 178 Первая любовь 182 Наследники 185 Литературное собрание 190 Вечер в сбербанке 193 Музыкальная гостиная 200 Схватка 206 Дорогая Гаянэ Владимировна 209 Важное заседание или Игра в приглядочки 211 Молодость 219 Любовь нас выбирает 222 Насыщенный день 229 Культпоход 234 Ориентир — башня Заказчик

РАССКАЗЫ 237 Женский коллектив 237 Симпатия 241 Верхняя Масловка. Апрель 1996 года 248 Новая история Светы Мухиной 260 Проигрыш 270 Моя песня 273 Манекены 278



Евгений Скоблов Танцы на цокольном этаже Повести, рассказы Художник Евгения Кокорева Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero