Отчего дождь падает вверх?

Михаил Ландбург ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? Роман 2021

© МИХАИЛ ЛАНДБУРГ, 2021 \"Отчего дождь падает вверх?\" Контактные телефоны автора: О3-9512737, 054- 683-2626 E-mail - [email protected] Книга выходит в авторской редакции. Обложка: художник Майя Вайзель Вёрстка: Марина Быстрова-Докс ISBN: 978-965-559-151-4 Все права сохраняются за автором. \"MeDial\", Rishon le-Zion, тел.054-6265529, 054-5734379

Мир разъят. На душу и тело. На тебя и на всё остальное… Яков Каплан Подыскивая для моей новой повести подходящий тон, я с постоянным интересом и вниманием вслушивался в шум ветра и стенание морских волн, но особо пристально я при- слушивался к тому, о чём ведут разговор прохожие и каким тоном. Прислушиваясь к тому, о чём и как люди говорят, я неизменно приходил к выводу, что каждый человек несёт на себе присутствие несколько лиц, ибо человеку постоянно сохранять одно лицо крайне сложно. Кстати, несчастливые лица мне всегда попадались чаще, чем лица счастливые. Это, видимо, оттого, что счастливым лицам играть в прят- ки надобности никакой нет. Моя мама говорит, что челове- ку, пока он молод, понятно всё обо всём, а потом, когда он уже немолод, не понятно ничего ни о чём. Возражать маме я себе не позволяю, но, тем не менее, несмотря на свои всего лишь двадцать девять, пребываю в тревоге от сознания, что очень многого я и теперь отчего-то не понимаю.

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ Поравнявшись с мужчиной, женщина заглянула ему в лицо и сказала: - Эй, а ведь мы учились в одной школе, только в парал- лельных классах. - И что с того? - вяло отозвался мужчина. - Может, посидим где-нибудь, немного поболтаем? - Нет, - сказал мужчина. У женщины перекосились губы. - Женат? - Нет. - А жену себе ищешь? - Нет. Работу ищу, - сказал мужчина. У прислонившейся плечиком к деревцу старушки шеве- лились губы. Казалось, они пили воздух. Я подошёл, спросил, могу ли чем-то послужить. Старушка воздела обе руки к небу и сказала: - Ты замечаешь, что дождь падает вверх? Не знаешь, от- чего он падает вверх? - Я не вижу, чтобы сейчас падал дождь, - отозвался я. - И потом - разве дождь умеет падать вверх? Опустив руки, старушка посмотрела на меня с опаской, а потом, направив в сторону неба палец, стала рассказывать 6

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? о том, что родила семерых детей, а теперь они взяли и кто куда разбежались. - Знала бы наперёд, что всё так выйдет, - сокрушалась женщина, - стала бы я их делать? В голосе несчастной матери звучало такое невыносимое отчаяние, что меня пробрал озноб. Чтобы как-то женщину утешить, я сказал: - Вы не должны так думать о своих детях. Дети - это свя- тое. Женщина сморщила лоб и постучала зубами. - Святое мучение - вот что такое дети, - сказала она. - Святое мучение - такое же самое мучение. И тут мне в голову пришла дикая мысль, за которую ста- ло неловко. А подумал я вот что: «Была бы возможность, вернул бы старушке девственность». Моё внимание привлёк пожилой мужчина, который, на- певая что-то бодрое, старательно поднимал сначала одну ногу, а затем, чуть выждав, другую. И снова - одну, за ней снова - другую. «Представляет себя марширующим на воен- ном параде», - догадался я и вдруг ощутил испуг от того, что вообразил себя ставшим со временем как все или же став- шим не как все. 7

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ Ко мне приблизился мужчина средних лет, среднего ро- ста, средней упитанности. На его лице выделялся узел туго стянутых чувств. - Не хочу отвлекать понапрасну, - проговорил он, - только скажите, как вы смотрите на то, чтобы заглянуть в один из ближайших баров и выпить по рюмочке? - Благодарю вас, - сказал я. - Разве мы знакомы? - Йоси Шварц, - представился человек. - Хозяин книжного магазина на улице Алленби? - Он самый. Полгода назад в магазине проходила презен- тация вашей повести «Стража г-жи А.». - Да-да, вспоминаю, - проговорил я. - Но в данный мо- мент спешу на службу… - Тогда после службы? - Ладно, - неожиданно для самого себя сказал я. - После. На губах человека выступило подобие улыбки. *** На радиостанции меня ждали. - К директору, - коротко пропела секретарша. - Добрый день! - сказал я сидящему за столом директору. - Я бы так не сказал, - отозвался директор. - Романа Бел- 8

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? кина забрала «скорая» с подозрением на инфаркт, так что сегодняшние беседы с радиослушателями поручаю прове- сти тебе. Я сел к микрофону. Первый гостем был полицейский из Бат-Яма. - Признателен, что решили со мной поговорить, - начал я. - Почему не поговорить, - сказал полицейский. - Радио - это всё же не просто лавка на рынке. Я согласно кивнул и продолжил: - Не возражаете, если беседу начнём с рассказа о ваших родителях? - Почему бы нет. Беседовать о родителях – это всегда раз- говор о любви. Что может быть интереснее, чем разговор о любви? Так вот, сорок лет назад молодой человек прилетел в Австрию на конференцию биологов, а в перерыве между заседаниями пригласил девушку из Франции прогуляться к озеру. Девушка водила языком по его ресницам; он водил языком по её шее. После первого поцелуя молодой учёный ощутил на своих дёснах действие электрического тока, а после второго и третьего догадался, что ни озера, ни кон- ференции, ни этого мира больше не существует. Короче - он ошалел, а девушка - и того круче. Девушка, которую звали Коллет, стала моей мамой. 9

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ - А у вас самого есть дети? - Детей нет. У меня есть работа. - Простите, как вас понимать? - Станьте полицейским, тогда поймёте. - Не удаётся кого-то полюбить? - Скорее, это кому-то не удаётся полюбить меня. Может, продолжим разговор о моих родителях? - Да-да, почему бы нет. Они-то вас, конечно, любят? - Ну да. Ничего другого им не остаётся. - Тогда продолжим беседу о ваших родителях. - Конечно! И мне, и им будет приятно. Через две минуты выяснилось, что полицейский из Бат- Яма - круглый сирота, а ложь на радио, как все знают, недо- пустима. Моим следующим собеседником был рабочий консерв- ной фабрики, но, оценив ситуацию, через несколько минут я микрофон отключил. - К директору! - снова коротко пропела секретарша. - Вы сошли с ума! - Директор радиостанции нахмурил брови и пристукнул пальцем по столу. Было заметно, что он едва справлялся с нахлынувшим на него раздражением. - Отчего вы пошли на такой поступок? Можете объяснить? 10

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? Я объяснил, то есть посчитал, что достаточно будет и того, если представлю запись моей беседы с рабочим кон- сервной фабрики. « - О чём бы вы хотели со мной побеседовать? - начал я. - О моём друге. Он вдруг заявил, что хотел бы позвонить в Ватикан. - Зачем это ему? - спросил я. - Это вы меня спрашиваете? - Ну вы же спросили у него? - Какой смысл спрашивать у ненормального? - Ваш друг ненормальный? - Да. Он выглядит как ненормальный. - Вы знаете, как выглядит ненормальный? - Конечно! Слава богу, по утрам, когда я стою перед зер- калом и бреюсь, то вижу, как выглядит ненормальный. - Вот оно как? - А вы как думали? - Я не думал. - Понятно! - Что вам понятно? - Понятно, с кем я тут веду беседу». - И вы посмели беседу прервать? - теряя терпение, спро- 11

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ сил директор радиостанции и посмотрел не то на меня, не то мимо меня. - Я посчитал, что надо бы сохранить немного сил. Ведь мне ещё предстояла беседа с воспитательницей детского сада из Беер-Шевы. Директор издал тусклый смешок и не очень громко по- стучал ладошкой по краю стола. Я было заподозрил, что директор сейчас грубо куда-то меня пошлёт, но он этого не сделал. Это обнадёживало. Не глядя на меня, директор всего-навсего предложил мне счи- тать себя с этой минуты полностью свободным. - Спасибо, благодетель! - откликнулся я, почувствовав облегчение от мысли, что и мне посылать куда-то директора не пришлось. И всё же я не смог удержаться от соблазна показательно-шумно чихнуть. Лицо начальника стало зелёным. Достав носовой платок и аккуратно его развернув, директор радиостанции выс- моркался. Протяжно-оглушительный, напоминающий звук тромбона, взрыв потряс дверь и окна. Я вышел из кабинета. Спускаясь по лестнице, я записал в блокноте: «До чего же этот мир странен! По крыше городской мэ- рии ходит голубь, а море, как обычно, равнодушно шумит». 12

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? *** Сунув руки в карманы, понурившись, г-н Шварц стоял возле дверей бара «Сюда». - Как дела? - спросил он, когда мы присели у стойки. - Продвигаются. - Надеюсь, в нужном направлении? - Если б я знал… - Что? - Знать бы, что означает «в нужном». А как вы, г-н Шварц? Случилось что-то? У вас такие глаза, словно у че- ловека, только что вставшего с больничной койки. Г-н Шварц пытался выдавить из себя улыбку, но онемели губы, и улыбка сломалась. Лицо стало бледным. Сморщен- ный лоб выдавал боль и напряжение. - Скучаю, - обречённо проговорили губы. - По жене то- скую. - Уехала, ушла куда-то? Г-н Шварц весь съёжился, покашлял сухим кашлем, его губы изогнулись в кривой улыбке и проговорили: - Вначале ушла, потом уехала. - Понятно, - увесисто сказал я. - Пребываете в состоянии безумия… 13

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ Г-н Шварц взмахнул рукой: - Что? Что ты такое говоришь? - Это не я. Спиноза считал, что влюблённость и безумие - это суть общего. Г-н Шварц сделал знак бармену, и перед нами выросли две рюмки и колбочка с коричневой жидкостью. Мы глотнули по рюмке. - Прошло хорошо? - спросил г-н Шварц. - Прошло! - отозвался я. - Живём… - задумчиво произнёс г-н Шварц. - Живём… - в тон г-ну Шварцу повторил я. Г-н Шварц приподнял пустую рюмку, подержал её в ла- дони и сказал: - Мы лишь воображаем, что живём, а на самом деле - су- етимся. Думаю, в тот момент, когда Бог создавал человека, кто-то Его отвлёк, и в результате человек получился недо- деланным. Вот и приходится самих себя исправлять, вырав- нивать. Да что я говорю об этом тебе, писателю? Книги… Уважаю книги… Правда, мне претят те, которые построены на ловкой эквилибристике. Настоящее искусство сложнее и серьёзнее. Твоя повесть - это настоящее. Я от неё в восторге. Давай глотнём за твою книгу. Мы глотнули. 14

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? Г-н Шварц продолжил: - Будучи молодым, я и сам пытался сочинять, но вско- ре сообразил, что писательство - это не моё, что не готов к тому, что придётся чуть ли не целиком растворяться в своих персонажах, тем самым самого себя теряя. И потом - не су- мел нащупать секрет, необходимый для изложения набегаю- щих чувств и мыслей. В таком тонком деле, как литература, музыка или живопись, секрет должен быть, не правда ли? Я согласно кивнул: - Конечно! Секрет имеется. Говорят, гениальный Пикассо иногда в краски добавлял свою сперму. - А ты? - спросил г-н Шварц. - Ты этот секрет разгадал? - Ещё в бытность студентом. Всё просто: не следует лгать себе и другим. А помимо этого надо уметь быть крайне не- терпимым к набегам непотребных слов, звуков, линий. - Всего лишь это? Мы одновременно расхохотались. Мы глотнули ещё по рюмке. Г-н Шварц проговорил: - Возможно, между тем, что варится в моей голове, и тем, что в реальности даёт о себе знать когнитивный диссонанс, и теперь я… Моя жена… Мне казалось, что, став моей же- ной, она станет моей навсегда, а вот нет… В жизни ничего 15

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ «навсегда» не бывает. Судьба - каналья. Её не приручить. Иди знай, что тебя ждёт впереди…Впрочем, если знать, что тебя ждёт, то от такого знания недолго и заикой стать. Тяжёлая эта миссия - скрывать, что ты оскорблён, обижен, задет, а тяжелее всего прочего - от собственного обмана. Ницше, влюблённому в Лу Саломе, не помешало в конце жизни устами Заратустры отметить, что Лу - «сухая обезья- на с подкладной грудью». Кто-то ввёл в действие музыкальный ящик. Послышался скрипичный концерт Мендельсона. - Хитрец! - злобно буркнул г-н Шварц. - Кто? - Феликс Мендельсон. Крупный провокатор. Под его «Свадебным маршем» прошли миллионы людей, сам же он никогда не женился. Мы продолжали пить бренди. Продолжали много. Молчали долго. Вдруг г-н Шварц сказал: - Кратковременные встречи с разными женщинами, кро- ме бессмысленного удовольствия и, возможно, некоего опы- та, ничего не приносят, и только повстречав женщину лю- бимую, обретаешь его величество «Смысл жизни». В этом заключена вся железная логика. 16

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? Г-н Шварц говорил, и его печальное лицо колыхалось, то поднимаясь, то опускаясь. Чтобы его утешить, я заметил: - Быть может, логика ваша - железная, и всё же со време- нем самое железное железо ржавеет. Г-н Шварц посмотрел на меня долгим задумчивым взгля- дом. - Конечно-конечно, - покорно проговорил он. - Прежде я верил в то, что главное в жизни, её смысл - это встреча с любимой женщиной. А теперь верю в то, что nullus Diabolos - nullus Rodemptor1, и что самый эрогенный участок у жен- щины - это её мозг. У Марты Кетро я прочёл: «Кто коман- дует членом, тот и главный, но надо помнить, что тот, кто им командует, это далеко не всегда тот, на ком член растёт». Вон он, тяжёлый груз правды… - Зато теперь вы избавились от... Вы свободны. - Считаешь, что возможно вытравить из себя память? - Не знаю. - А кто-то знает? - Думаю, об этом может знать лишь сама память. - Ладно, оставим это. Кстати, а ты почему до сих пор не женат? 1 Нет Дьявола - нет и Спасителя (лат.). 17

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ - Так ведь… - Понимаю, - перебил г-н Шварц, - естественный ин- стинкт самосохранения… На улице г-н Шварц сказал: - Конечно, я понимаю, что не должен опустошать свой мозг ревностью, ибо в этом мире пытаться что-либо понять до конца всё равно бесполезно. Понимаю… Знаешь, а ведь ты полон обаяния. Тебе говорили? - Не помню. Г-н Шварц снова похвалил мою повесть «Стража г-жи А.» и предложил работу в его магазине. - Не могу, - сказал он, - допустить, чтобы хорошие книги оказывались жертвами просто рынка. Хочу, чтобы в моём магазине люди находили для себя такие книги, которые спо- собны приподнимать планку духовности. На углу улицы Бальфур женщина с аккордеоном играла мелодии из французских фильмов. В картонную коробку я опустил монету в два шекеля. *** В книжный магазин, где я стал служить продавцом, за- глянула Рита Лунц. Когда-то мы были студентами филфака, 18

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? и мне казалось, что Рита, безусловно, останется навсегда девственницей, ибо никого из парней к себе близко не пу- скала, а уж говорить о том, что «в себя» - тем более. Она носила глухонемые платья, и в ней никогда не обнаруживал- ся огонь. Самое большое, что исходило от Риты, мог быть лишь дым, а если быть совсем уж точным, то даже не дым, а лёгкий, едва заметный дымок. Каждый, кто пытался ка- ким-то образом приблизиться к Рите, через очень непродол- жительное время непременно сталкивался с её фирменным афоризмом: «Если человек ведёт себя как придурок, это оз- начает, что он и есть придурок». Теперь Рита замужем за оперным певцом, мать девочки и трёх мальчиков. - На прошлой неделе я оставила у тебя мои переводы, - выдохнула Рита. - Что, гений, скажешь? - Какой гений? - зарычал я. - Оставь! Слово такое, что звучит как оскорбление. Стоит лишь только вспомнить Бетховена, Леонардо да Винчи, Эйнштейна, как начинаешь воспринимать самого себя как мелкую букашку. Что каса- ется твоих переводов Рильке, то, начав их читать, мне по- казалось, что они как-то нехорошо давят на мой мозг. Я го- рячо молился, умоляя Всевышнего укрепить мой дух и дать силы, но Он… Ты же, наверно, знаешь, что Он не всегда 19

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ и не со всеми милосерден. Мне даже стало как-то боязно. Право, я чтение твоих опусов оставил, ибо убеждён, что чу- жие чувства и эмоции переводить своими словами не имеет смысла. Жаль времени… Поджав нижнюю губу под верхние зубы, Рита выпучила глаза: - Трус! - Неправда! - Тогда что? - Я считаю, что любовные стихи не переводятся. - Но я же перевела! - Тебе показалось… - А тебе? Наши глаза встретились. Не выдержав Ритиного взгляда, я опустил голову. Ритин палец постучал по моей голове, а её возмущённый рот широко раскрылся: - Мужчины, вроде тебя, вряд ли что-либо смыслят в чув- ствах и эмоциях, если их мозг в основном сосредоточен на своём члене! Лучше признайся, что всё своё время тратишь на поиски удобных дамочек. - Умница! - выдохнул я. - Угадала! Лишь тем и занят, что упорно ищу, кого бы из женщин осчастливить! 20

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? Уголок Ритиного рта сполз, но затем, восстановившись, торопливо выдохнул: - Смотри, как бы ты не оказался в числе тех девяноста из ста мужчин, головы которых напичканы чрезмерным воо- бражением. Ведь не секрет, что, подогреваемые своим не- утомимым гормоном, неуёмные фантазёры отличаются де- монстрацией пускай и острых, но довольно краткосрочных эмоций, а в память по себе оставляют женщинам то печаль, то тоску, а то и просто озлобление. Другое дело мужчины по-настоящему зрелые. Тела и души этих загнанных, на- пуганных, потерянных, усталых существ, с дефектами не только в сердце - таких - да! Таких женщины охотно к себе допускают, ибо знают, что эти ещё годятся на то, чтобы при- внести в их жизнь нечто напоминающее счастье. - Это чем же? - не понял я. - Своим присутствием? - Кто чем, - бесцветным голосом проговорила Рита. - Одни своим присутствием, другие своим отсутствием. А такие, как ты, возраст которых - ни туда, ни сюда, эти… Боже упаси!.. Я изобразил виноватую улыбку. Рита пыталась объяснять мне что-то ещё, но мне пока- залось вполне достаточным и того, что я уже прослушал. Во всяком случае, проявив уважительную сдержанность, я заявил: 21

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ - Рита, ты страшно убедительна! - Ну да. Кому ещё, если не нам, поэтам, знать, что убе- дительность - это, прежде всего, функция правильно подо- бранных слов. И ещё, возможно, тембра голоса, каким эти слова произносятся. Возражать я не решался. Кажется, мой язык прилип к гортани. Тем временем Рита, переведя дыхание и слегка хрюкнув, процедила: - Давай-давай, продолжай фантазировать! Только смотри, как бы твой презерватив некстати не порвался. Природа на- делила женщин немалым мужеством, а мужчин - огромной дурью. Я напрягся, поджидая, когда у Риты спадёт эмоциональ- ный подъём. И он спал. - Но, справедливости ради, - проговорила Рита, - нужно признать, что лучшие книги всё же написаны мужчинами. Я изобразил благодарную улыбку. - Знаешь, - ласково сказала Рита, - а ты - обаятельный. Тебе об этом говорили? - Не помню. Рита сощурила глазки и показала свои маленькие зубки. 22

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? На мгновение её личико напомнило кошачью мордочку, и я подумал, что моему коту Люсьену Ритино лицо пришло бы по вкусу. Покидая магазин, Рита обещала вернуться в надежде, что к тому времени у меня будет готов ответ относительно её переводов. Я смиренно опустил голову. В дверях Рита обернулась и сказала: - Фантазируй, но в меру. Признавая разумом свой шаткий жизненный статус, я промолчал. Мне стало неуютно от наполняемости дурным предчувствием. Достав блокнот, я записал: «Удивительно, когда она успела родить девочку, а к ней - ещё трёх мальчиков? Иногда, видимо, случается, что даже разумные и достаточно рассудительные дамы о противо- зачаточных забывают». *** Назавтра был выходной день, и я, не теряя времени, при- сел к клавиатуре компьютера, чтобы продолжить работу над текстом новой повести. Стараясь раскрыть душу и чувства 23

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ моих героев, я каждое предложение подвергал тщательному досмотру, пытаясь добиться метким, смелым ёмким словом ясности, а главное, избегать клише - этих чёртовых сорня- ков. «Ну же!» - я честно пытался заполнить мозг мыслями моих персонажей, однако помимо жёстких, замороженных фраз ничего не получалось. Вконец измотанный, более не ощущающий в себе необходимой вибрации, я, наконец, ре- шил, что будет разумно, если позволю себе пойти куда-ни- будь и расслабиться, а заодно и прополоскать утомлённые мозги. *** Улицы Тель-Авива. На улицах люди. Я, как обычно, изучал лица. По одним лицам было заметно, что люди живут, по дру- гим читалось стремление жить, по третьим - желание не жить. У одних на лицах глаза, стреляющие по сторонам, у других - глаза, глядящие внутрь себя. Кто-то хочет погово- рить, кто-то - помолчать. Проходя мимо вахтёра центрального банка, я заметил, что тот чему-то улыбается. Странно: у вахтёра улыбалась только правая сторона лица. 24

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? На скамейке сидели парень с суровым выражением лица и девушка с плотно сведёнными коленками. Парень объяс- нял девушке различие между бицепсом и трицепсом. Достав из кармана блокнот, я записал: «По улице прошли двое мужчин. Один из них оказался женщиной». Я зашёл в крошечный ресторан. Приглушённый свет. На стенах репродукции Модильяни и Босха. На столике появилась бутылка муската. Я старался привести в порядок свои мысли - следовало обдумать дальнейшие ходы начатой повести, но меня отвлёк разговор, донёсшийся со столика справа от моего. Судя по содержанию произносимых фраз, беседу вели муж и жена. - Сидишь? - интересовалась дама. - Просто сидишь? - Сижу и на тебя смотрю. - А при этом о чём думаешь? - Думаю: «А не сделать ли тебе ещё одного ребёночка?» Женщина покачала головой: - Тебе бы только делать. Мужчина обиделся: - Могу и не делать. Женщина выдохнула: 25

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ - Не делать - это ты умеешь. Мужчина пожал плечами: - Могу делать, могу и не делать. Вот и ты на меня тоже смотришь и, наверно, тоже о чём-то думаешь? - Смотрю на тебя и думаю: «Вот придём домой, ляжем спать и тогда-то, в темноте, смотреть на тебя не придётся». Я достал блокнот и записал: «Память имеет способность от человека отделиться и, не желая себя выдавать, где-то прятаться». Переведя взгляд на столик слева, я обратил внимание на женщину с отстранённым лицом. Перед ней лежал лист бу- маги, на котором она то ли что-то записывала, то ли что-то рисовала. - Скучаете? - издали спросил я. Женщина посмотрела на меня в упор, однако в её взгляде была заметна какая-никакая искорка теплоты, словно в её глазах пробудилась некая тёплая память. Я продолжил: - Одной не тоскливо? Женщина кивнула на листок. - Разве я одна? Ничто не указывало на возраст этой женщины, но мне, собственно, было безразлично. 26

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? Прихватив с собой бутылку муската, я поднялся с места. - Не помешаю? Она улыбнулась: - Там видно будет… Официант поставил два бокала. Я взглянул на лист бумаги. - Какой фантастический рисунок! - Нравится? - Необычный и даже почти шедевр. - Правда? С каждой минутой рисунок нравилась мне всё более и более. И вдруг мне вспомнился рассказ Генри Миллера о том, как его поразила увиденная в одной из психушек нео- быкновенная картина, где были изображены стоящие на ко- ленях друг перед другом юноша и девушка. Вместо пениса и вагины сумасшедший художник наделил каждого из них ключами, которые молодые люди пытались вставить в ог- ромный замок. - Кажется, вы слегка ненормальная, - определил я. - Заметно, да? - отозвалась она. Кивнув на бутылку, я предложил: - Давайте выпьем за одарённых природой счастливцев, умеющих воображать невообразимое. 27

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ Женщина протянула мне рисунок: - Вам! Дарю! Я приложил руку к сердцу. На лице изобразил счастливую улыбку. Наполнил бокалы. - За вас! - сказал я. - Моё имя - Леон. - За тебя, Леон! - сказала женщина. - Я - Ольга. Мы сделали по глотку. Я посчитал необходимым сообщить: - Не женат. - Вот как? Я посчитал необходимым добавить: - Одинок. Ольга покачала головой. - Надеюсь, не сирота, - сказала она. - Есть кто-то рядом? - Со мной мама и кот Люсьен. А у тебя? Дети есть? Ольга загадочно улыбнулась. - Нет, - сказала она. - Мне рожать врачи не разрешают. Но живу не одна. Даже прочно не одна. Он мне не муж, но очень близкий друг, возлюбленный. Между Натаном и мной сложилось то, чего многие женщины ищут - налаженный быт, устойчивые отношения, избавление от девичьих иллю- зий и копания в себе. 28

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? Ольга на минуту умолкла, а затем, вновь загадочно улыб- нувшись, сказала: - Однако временами мне кажется, что я похожа на твою г-жу А. От неожиданности я даже чуть привстал: - Я не ослышался? На г-жу А.? Но г-жи А. не существует! Это персонаж из моей повести. - Знаю. Эту повесть я прочла. Я взялся снова разглядывать рисунок. Ольга коснулась моей руки. - Я видела тебя за прилавком книжного магазина г-на Шварца. Время от времени я заглядываю в магазин, интере- суясь тем, как расходятся книжки с моими иллюстрациями. Дело не в заработке, я вполне обеспечена; просто хочется чувствовать, что я как художник чего-то стою. И потом, я очень уважаю г-на Шварца, считая, что для местных писа- телей он не менее существенен, чем была госпожа Сильвия Бич для англо-американских писателей в двадцатые годы прошлого века в Париже. Тебе, наверно, кажется странным, что сижу в баре одна, только должна признаться, что я че- ловек стихийный и иногда позволяю себе испытывать ощу- щения ещё неиспытанные. Порой, когда моему любимому приходится оставлять меня одну, я слоняюсь по квартире, 29

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ и мне начинает казаться, что я себя потеряла. Подбегаю к зеркалу и, найдя в нём себя, долго смеюсь. А сегодня, когда я снова осталась одна, мне показалось, что нахожусь взапер- ти. Я подбежала к двери, чтобы проверить, так ли это на са- мом деле. Однако дверь на ключ запертой не была. Вот в ту самую минуту, вдруг обнаружив в себе маленького зверька, который воображает себя свободным, ожидающим чего-то неизведанного, мне приходит в голову мысль – а не пойти ли куда-то, где можно, не оставаясь в одиночестве, слушать негромкую музыку, что-то рисовать. Только не подумай, что сюда я пришла в поисках тебя. Ты понимаешь, о чём я? - Нет, - сказал я. - Но если допустить, что… Ольга наклонилась ко мне и едва слышно проговорила: - Да-да, допусти. Я подумал о том, что учение Аристотеля о сохранности единства места, времени и действия в нашем случае вряд ли верно. Ведь, скажем, если допустить, что в этот вечер мы с этой женщиной захотим осуществить понятное действие, то очень сомнительно, что для осуществления этого действия мы сумеем найти определённое время, и уж тем более необ- ходимое место. - Допусти, допусти! - повторила Ольга. Я сказал: 30

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? - Где-то я прочёл, что пытаться угадать, о чём думает женщина, сидящая напротив тебя, себе дороже. Ольга остановила на мне долгий задумчивый взгляд. - Тебе кажется, что я веду себя легкомысленно? - прого- ворила она. - Впрочем, все мы немного авантюристы. Я согласно кивнул. Ольга отвела взгляд в сторону. - О чём думаешь? - спросил я. Послышалось: - О времени. - О, это слишком сложная материя, - заметил я. - Со вре- менем приходится обходиться по-разному: его или берегут, или убивают… О каком времени задумалась ты? - О потерянном, - выдохнула Ольга. - То есть? - не понял я. Ольга принялась объяснять: - Моя жизнь - это бесконечная смена рывков, то устрем- лённых вперёд, то возвращаемых назад; стремясь к одному, вдруг обнаруживаю, что незаметно смирилась с другим… Я пожал плечами. - А твоя жизнь? - спросила Ольга. - Какова она? Я отпил из бокала, потом сказал: - С тех пор, как окончил университет, моей единствен- 31

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ но подлинной повинностью я считаю сочинительство. Все остальные мои службы оказывались временными: временно - в издательстве, временно - в музее и на радио. Теперь - в книжном магазине. Мы оба почувствовали, что наши слова проскальзывают по поверхности, а наше молчание гораздо глубже, чем про- изнесённые слова-полунамёки. Мы молча разглядывали друг друга. Ольга сообщила: - Ничего занимательного в моём лице нет. - У тебя красивые губы, - сказал я. - Я знаю, что моё лицо тусклое. - У тебя красивые глаза. - Под ними морщинки. - У тебя красивые… - Я знаю, что у меня… Ольга вдруг побледнела. - Что с тобой? - спросил я. На лице Ольги появилась рассеянная улыбка. - Не обращай внимания. Бывает. У меня с рождения что- то серьёзное с лёгкими. Когда я стала взрослой, доктора со- ветовали не рожать. Я послушалась. Ольга вновь отвела взгляд в сторону и сказала: 32

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? - Давай сменим тему. Я перевёл взгляд на окно. Лицо неба было усыпано сере- бристыми веснушками, а рядом с ними приютила себя луна, которая на чёрном фоне казалась белой кляксой. Я вновь наполнил бокалы и приступил к рассказу о сво- ей прошлогодней поездке в Испанию, где старался ощущать себя если не Хемингуэйем, то хотя бы кем-то из персонажей его романов. - И быком тоже? - спросила Ольга. Сделав вид, что вопроса не расслышал, я поделился со- держанием некоторых бесед с моим котом Люсьеном. Ольга внимательно меня слушала. - А ты обаятельный. Тебе говорили? - Не помню. Вдруг я почувствовал, что хочу эту женщину обнять. - Мне бы хотелось тебя обнять, - сказал я. В ответ услышал: - Разве я против? Я вышел из-за столика и обнял Ольгу. А потом… Потом, когда вечерний свет располнел до темноты, мы бродили по незатихающим ни днём, ни ночью улицам ве- сеннего Тель-Авива. Пренебрегая правилами дорожного 33

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ движения, по небу хаотично носились звёзды. Возле здания бывшего оперного театра какая-то девушка отчаянно била кулачками по бежевой дверце «Кайоты», на которой черне- ла надпись: «Я так люблю, что забываю про секс». Выйдя к набережной, мы с Ольгой принялись наблюдать за луной, которая отражала себя в море. Луна казалась плю- шевой. Мы поднялись к улице Алленби. На балконе семиэтажного здания человек в яркой пижаме постоял минуту недвижно, а затем, чуть вытянув шею, про- вёл призывным взглядом по толпе на улице и вдруг выбро- сил перед собой руки. - Милые курочки, кошечки, собачки, козочки, лошадки! - надрывным голосом прокричал он. - Будьте уверены, вас я не оставлю! Кто-то из прохожих стал аплодировать. Мне объяснили, что этот человек по вечерам выходит на балкон и репетиру- ет начальные слова речи, с которой он, защищая животных, собирается выступить в парламенте. Ольга выкрикнула: - Я - козочка! Человек одобрительно кивнул, после чего балкон оста- вил. 34

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? Я пристально посмотрел на Ольгу. - Выходит, твой возлюбленный - козёл, - сказал я. Ольга нахмурилась: - Он дипломат. Послезавтра он прилетает из Брюсселя. - Послезавтра? - Да, послезавтра ночью. Судя по тому, что я прочла в твоей повести, ты ещё не любил, это так? Вопрос мне показался достаточно обидным, и я сказал: - Любил! Я всегда любил сгущённое молоко. Ольга прижала меня к себе. Потом отпустила. Потом торопливо шепнула: - У меня своя комната! - И что? - не понял я. - Как что? - не поняла Ольга. - Но… - Послезавтра - это всё-таки не сегодня. *** Ольга отворила дверь, щёлкнула выключателем. Из по- лумрака огромной гостиной комнаты выступили высокие голубые стены со множеством картин, треугольный столик, 35

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ заваленный рисунками, зеркало, кресла. На окнах цвели ге- рани. В приоткрытую дверь была видна другая комната с большим письменным столом, над которым висела фотогра- фия мужчины с сияющими глазами. Ольга полила цветы и объяснила: - Чувствую внутреннюю необходимость их поливать. Ежедневно. А ты проходи дальше. У Ольги была своя комната. Я остановился возле двери, за которой увидел угол широ- кой кровати. А ещё увидел диван. Ольга взяла мою руку. - Не стой! - кивнув на диван, сказала Ольга. Её лицо, словно подсвеченное изнутри, заметно порозовело. Я бросил взгляд на просторную кровать, и почувствовал, как под моей кожей ускорился бег крови. Мы присели на диван. Ольга разглядывала мои пальцы. Я разглядывал Ольгины коленки. - Скажи что-нибудь, - просил я, - или о чём-нибудь спроси. Ольга спросила: - Зачем мы здесь? - Ты позвала, - сказал я. - Почему послушался? 36

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? - Не знаю. - А я знаю. - Зачем тогда спрашиваешь? - Не знаю. Подкралась тишина. - Ты вся бледная, - сказал я. - Не обращай внимания. Я же говорила - мои лёгкие… Нас обдал воздух, тёплый, влажный. Я что-то сказал. Что-то сказала Ольга. У Ольги стали влажными губы. У меня стали влажными ладони. В моих руках забилось Ольгино тело. Наши губы сошлись. Сплетясь, пошли бродить руки. Сквозь наши стиснутые зубы рвался кипящий воздух. Под вопрошающим взглядом Ольги я трогал выпуклости и впадинки на её теле. - Твои руки ужасно умные, - проговорила Ольга. Я поцеловал её колени. Лихорадочно скинув с себя платье и выгнув спину, Ольга обхватила меня, поманила за собой. 37

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ *** Разомкнув на себе Ольгины руки, я упал, погрузился, утонул в параллельном мире… Рубежа-границы не стало. На меня смотрели огромные глаза. Счастливыми оказались лишь первые две минуты, после- дующие были такими, как всегда, как обычно. Потом мы сели и долго молчали. Вдруг Ольга спросила: - У тебя были женщины? Много? - Зачем тебе знать? Думаешь, у меня в голове что-то не так? - Всё у тебя так. Просто любопытно - много ли ты познал женщин? - В каком смысле? - Подобно тому, как сейчас познал меня. - Разве я тебя познал? - Разве не заметно? Так сколько их было? Я состроил мрачное лицо, вдруг вспомнив о своём пер- вом опыте, после которого на душе осталось разочарование, ибо в моём воображении я ждал от секса нечто более за- манчивое. После моего первого опыта мысли о сексе меня отпустили на значительный период времени. 38

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? Стараясь на Ольгу не глядеть, я сказал: - Точно не припомню. Может, одна или, может быть, две- три. Не помню. - Г-жу А., ту, что в твоей повести, ты любил? - Очень. - Думаю, что с ней ты точно бывал… - Полтора года. Повесть о г-же А. я сочинял полтора года. Я служил у неё стражником, пока повесть не издали. Кое- кому г-жа А. казалась женщиной сумасшедшей. Тебе так не кажется? - Как выглядят женщины сумасшедшие, я не знаю, только между ней и мною нахожу немало общего. А тех двух-трёх женщин ты любил? - Каких двух-трёх женщин? - Тех, о которых забыл. - Не помню. - А они тебя любили? - Не знаю. Я ощутил пропитанный тревогой воздух. Ольга сказала: - Знаю, то, что я сделала сейчас, мне делать не следовало. Ты не знаешь, почему я это сделала? Ощутив бессмысленность наших дальнейших слов, я 39

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ пристально вгляделся в Ольгу. Пламя, которое вспыхнуло во мне несколько часов назад, внезапно стало отмирать, гас- нуть. Я спросил себя: «Что ты в этом доме делаешь?» В голове было мрачно, на душе - сумрачно. - Ты дрожишь, - сказал я. - Это от счастья-боли, - отозвалась Ольга, и в тот же миг я ощутил тревогу и неловкую к Ольге близость-отчуждение. Казалось, Ольга была сбита с толку. Она смотрела на меня так, как смотрят на кого-то, кого прежде видеть не до- водилось. - Скажи что-нибудь, - попросила Ольга. - Чувствую себя вором, - сказал я. - Ну да, я и есть вор, если краду тебя у твоего возлюбленного. Ольга, словно очнувшись от долгого размытого сна, встряхнула головой и прижала палец к губам. - Крадёшь? С ним у меня так не бывало... Не так… Я не всегда была уверена в том, что сплю с ним, потому что каж- дый раз, когда я с ним вроде бы спала, мне начинало казать- ся, что он делает это со мной в моё отсутствие. - В твоё отсутствие? - Не понимаешь? - Нет. - И я не понимаю. Не понимаю, как это происходило, но 40

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? знаю, что он делал со мной это в моё отсутствие. - Как-то умудрялся… - Больше не сможет. Если желание у женщины исчезает, то это навсегда. - Что ты такое говоришь? - Это говорит то, что во мне. Мой дом… Моя стабиль- ность… Всем этим я обладаю, и всё же порой… Мой мир кажется мне каким-то несуразным, пресным, слегка пере- кошенным. Всё чаще задаю себе вопрос, не упустила ли я чего-то в своей жизни, если испытываю необходимость в себе что-то пересмотреть, если ощущаю в себе смутное бро- жение и желание испытать другие чувства; если пытаюсь навести в собственной душе порядок. Эйфория и внезапная тоска - это моё, а состояния промежуточные этому мне не знакомы. В восемнадцать лет я влюбилась в женатого чело- века и три недели плакала, но вдруг, поумнев, плакать пере- стала. Прошло немало времени, и я вышла замуж, и тогда во мне снова проснулось желание плакать. Наверно, со мной что-то не так. Я не о мужчинах и не о любовниках. Вовсе нет! Я о жизни, о её наполненности и не наполненности. Мужчины прилагают немало усилий на то, чтобы создать свою женщину, а я не мужчина: моё желание - создание себя для самой себя. Часто думая о г-же А., я примеряю её образ 41

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ на себе. И тогда я рисую. Говорят, получается совсем непло- хо, но… Я чего-то боюсь. В юности мои знания жизни были заимствованы главным образом из прочитанных книг, и не удивительно, что реальную жизнь воспринимала как отра- жение книжных историй. Голос Ольги казался замороженным. Лицо напружинилось. Руки то и дело ловили пустоту. Но вдруг - голос Ольги разом оттаял. - В холодильнике стоит начатая бутылка французского вина, - сказала она. - Разве тебе надо… - Надо. Сейчас - надо. Открыв дверцу холодильника, я прихватил с собой бу- тылку и два бокала. Ольга сказала: - Твою повесть о г-же А. я должна перечитать заново… Наполняя бокалы, я чуть было не расплескал вино. Ольга глотнула, потом глотнула ещё несколько раз под- ряд и сказала: - Надеюсь, у этой повести будет продолжение. Я подумал, как хорошо, что «сегодня» всё ещё «сегодня», а не «завтра», когда невозможно быть уверенным в том, бу- 42

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? дет ли тебе завтра так же хорошо, как сегодня. - Кажется, - проговорил я, - к моей новой повести я при- ступаю с этой минуты… Ольги смутилась. Сделала жест, призывающий меня по- молчать. Наши зрачки встретились. Зрачок в зрачок. Ольгины глаза, словно глаза встревоженной кошки, нали- лись отчаянным блеском. - Прекрасно! - выдохнула Ольга. - Этот вечер… Я и ты… Прекрасно! - Пойду, - сказал я. - Иди! - едва слышно проговорила Ольга и, покинув ди- ван, сняла со стены картину со смотрящей на мир большими растерянными глазами и безмолвным, широко раскрытым ртом рыбиной. - Возьми с собой. *** Я не принадлежу к тем, кто может назвать себя счастли- вым, и не из тех, кто имеет право собой гордиться, но в чём- то я себя всё же уважаю, ибо, например, вполне начитан. А то, что часто выгляжу усталым, то в этом нет ничего удиви- 43

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ тельного. Будешь усталым, если целыми сутками занят тем, что размышляешь над своими поступками, ощущениями и чувствами. Вот и возвращаясь от Ольги, я по дороге домой пытался решить загадку соотношений ощутимого и неощу- тимого, видимого и невидимого, услышанного и неуслы- шанного, наконец, осмыслить мою непредвиденную связь с Ольгой, выставляя оценку и себе, и ей. Я честно заглянул в себя. Спросил: «И кем же ты ощуща- ешь себя в эти минуты?» - «Бес меня знает», - отозвался я, и поспешно из себя выглянул. Запрокинув голову, я увидел, как с небосвода оторвалась звёздочка. На память пришли строчки из Майи Вайзель: И неба лоскуточек мелкий Летел, устал, упал во двор. *** На часах было 22.35. В голове путались мысли. Вспомнился влюблённый в Лауру Петрарка: - 44

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? Благословляю все мои творенья Во славу ей, и каждый вздох, и стон, И помыслы мои - её владенья. Вспомнились бунинские строки: - Белели стужей облака Сквозь сад, где падали капели, Бледна была твоя щека И, как цветы, глаза синели. Вспомнился Ромео, который, думая о Джульетте, произ- нёс: Какие-то живительные силы Меня как будто носят под землёй. Подойдя к окну, я стал наблюдать за тем, как бродят по небу облака, как раскачиваются под ветром ветви деревьев, как мечется по улице свет фонаря. Моя улица… Семь лет назад была такая же ночь, те же деревья, тот же фонарь… 45

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ …Я стоял у окна и, вдруг заметив лежащего на скамейке человека, подумал, что тому, должно быть, плохо. Я спустился вниз. - Мне хорошо, - сказал человек. - Разглядываю на небе звёзды и предаюсь мечтаньям… - Поэт, что ли? Человек кивнул и в свою очередь спросил меня: - А чего тебе не спится? Я сказал: - Жду товарища из моего взвода. Три дня назад на грани- це была перестрелка. Меня легко ранило, а товарища… Мне кажется, что в эту ночь он вернётся. - Откуда? Я сказал: - Из морга. Человек приподнялся. Его глаза упёрлись в мою грудь. Казалось, человек пытались угадать, что у меня в груди про- исходит, но, видимо, не угадав, спросил: - Ненормальный, да? Я покачал головой и присел на краешек скамейки. - Иди-ка, воин, домой! - сказал человек и, вновь откинув- шись на спину, вытянул ноги. На меня он больше не смо- трел. 46

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? «Продолжает общаться со звёздами», - оставляя скамей- ку, подумал я и вернулся к моему окну. Теперь, увидев на стекле отражение своего растерянного лица, я отошёл вглубь комнаты и послушал тишину. Ничего определённого не услышав, снял с полки подвернувшуюся под руку книжку, полистал её. Остановился на строчках: « - Ты меня не любишь? - Нет. Разве можно рано утром любить? - А ночью? - Ночью надо спать. - Ты меня ненавидишь? - Себя»2. Книгу захлопнул. В ванной комнате принял душ. Потушил свет. Мысленно пожелал маме спокойной ночи. Лёг в постель. Закрыв глаза, я увидел перед собой - 2 Валерия Нарбикова. «Равновесие света дневных и ночных звёзд». 47

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ тонкое тело Ольги. Открыв глаза, я ощутил на себе Ольгин - горячий взгляд, горячие руки, горячий плоский живот. Пожелал спокойной ночи Ольге. «Спи!» - велел я себе. Не спалось. Стал думать: «Почему каждый раз влюбляясь, я - то ли, будто проваливаюсь под лёд, то ли покрываюсь гусиной кожей, то ли немею от потери слов, то ли ощущаю себя так, словно кто-то, проникнув пова- ренной ложкой в мою голову, перемешивает мои мозги? И почему Ольга? Почему она?» «Вот в чём вопрос!» - кажется, так восклицал Гамлет. А вот влюблённый в Дездемону Отелло ответ нашёл: «Она меня за муки полюбила, а я её за сострадание к ним». А отчего я? Думай, Леон, думай! «Отчего?» - вот в чём вопрос. 48

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? Я не дурак. Я догадался: «Ольга полюбила мою повесть, мой мучительный труд, а я Ольгу за сострадание к нему». Ну вот! У Ольги свой вывих, у меня - свой. Ещё вопросы будут? Я уснул. - Ольга, ты где? - сквозь сон прокричал я. - Дай знак! Мне очень нужно знать! По воздуху пронеслось: - У себя. А где ты? - И я у себя. - Ну вот, все на своём месте, - облегчённо проговорила Ольга. - Любишь меня? - спросил я. - Не знаю. - Разве вчера в кафе ты меня не любила? - Нет. - А потом, когда мы бродили по Тель-Авиву, и ты почув- ствовала себя козой? - Тогда - да! - А потом? На диване? - Не помню. - Как такое может быть? - крикнул я. 49

МИХАИЛ ЛАНДБУРГ Я проснулся, когда на часах было 23.50. «Ещё сегодня, а не послезавтра», - догадался я и облег- чённо встряхнул головой. Уснуть вновь не удавалось - подумал, что, когда приле- тит из Брюсселя Натан, Ольге придётся делать с ним то, что делала со мной сегодня. Хорошо бы, если не на «нашем» диване… В голове пронеслось: «Вчера… Сегодня… Послезавтра…» Я снова взглянул на стрелки часов - «вчера» вошло в «сегодня». Приподняв голову, я прислушался к ночной тишине моей комнаты. Тишина завораживала, усмиряя возбуждённый разум. Не закрывая глаза, я принялся ворошить в памяти каждую минуту прошедшего вечера, довольно много пере- ворошил пока внезапно передо мной не возникла одна из страниц газеты «Маарив», на которой Ольгин возлюблен- ный поместил объявление: «Продаю квартиру вместе с подругой». «Как ты смеешь?!» - возмутился я. Включив на тумбочке лампу и достав блокнот, я записал: «В его голове уместились две мысли: одна появилась во- время, другая - лучше бы не приходила вовсе». 50

ОТЧЕГО ДОЖДЬ ПАДАЕТ ВВЕРХ? *** В 1.30 позвонила Ольга. - Я ненадолго вздремнула, - сказала она, - и тогда в мой сон пришли полицейские и стали расспрашивать, с кем я была в ночь за два дня до приезда Натана. «Теперь уже не знаю», - ответила я, после чего, о чём-то между собой по- шептавшись, полицейские ушли. Я думаю, они догадались, что в мой сон забрели случайно. Как ты думаешь, полицей- ские ещё смогут вернуться? - Сомневаюсь, - сказал я. - Теперь уснуть не удаётся. Я хотел спросить: «Почему не удаётся?», но во мне давно и напрочь укрепился совет отца: «У женщины “почему?” не спрашивай. Она всё равно не скажет». Я не спросил. То есть, я спросил, но о другом. - Так чем ты занята, если не спишь? - спросил я. - Думаю, - сказала Ольга. - О чём? - О разном. А ты? - Наверно, о том же, о чём и ты. - Я думаю, у меня истерика. По Интернету стала смо- треть фильм «Пробуждение» с Робертом де Ниро. История 51