Другая жизнь

Ирина Корпусова Другая жизнь Москва 2021

УДК ИК25.3 ББК МСРП-25.03.2021 Ирина Корпусова Другая жизнь. – М., 2021. – 264 с. ISBN 978-5-43625-426-5 УДК ИК25.3 ББК МСРП-25.03.2021 ISBN 978-5-43625-426-5 © Ирина Корпусова, 2021г.

Оглавление Вступление 5 Ивритские слова, наиболее часто употребляемые в 8 моих рассказах 8 Слова, которые тоже использованы в рассказах 9 Основные еврейские праздники и знаменательные 12 даты 15 2 ноября 2019 года 18 13 ноября 2019 года 23 26 ноября 2019 года 33 7 декабря 2012 года. Ночь 42 9 декабря 2019 года 51 14 декабря 2019 года 59 18 декабря 2019 года 67 23 декабря 2019 года 74 26 декабря 2019 года 82 30 декабря 2019 года 92 31 декабря 2019 года 98 6 января 2020 года 106 24 января 2020 года 111 7 февраля 2020 года 119 10 марта 2020 года 123 17 марта 2020 года 133 19-21 марта 2020 года 141 31 марта 2020 года 147 6 апреля 2020 года 148 9 апреля 2020. Заход Песаха 155 13 апреля 2020 года 163 25 апреля 2020 года 169 19 мая 2020 года 172 25 мая 2020 года 174 6 июня 2020 года 176 21 июня 2020 года 4 июля 2020 года

27 июля 2020 года 179 1 августа 2020 года 181 5 августа 2020 года 182 9 сентября 2020 года 190 14 сентября 2020 года 194 23 сентября 2020 года 196 26 сентября 2020 года 199 29 сентября 2020 года 202 7 ноября 2020 года 213 17 декабря 2020 года 217 21 декабря 2020 года 223 6 января 2021 года 229 14 января 2021 года 236 17 января 2021 года 244 25 января 2021 года 247 2 февраля 2021 года 249 4 февраля 2021 года 256 Заключение 262

Вступление Как-то в одной из фейсбучных групп (кажется, «Ев- рейский анекдот» или что-то похожее) увидела фотоф- разу: Забудьте новомодную отмазку: «Мой ребенок гиперактивен». Твой ребенок – просто невоспитанный говнюк. И почитала множество комментариев… Народ со- гласен, оказывается! Надо воспитывать детей правиль- но – вот, мол, я воспитал\\а двоих (троих, четверых, пя- терых) и все у меня приличными людьми выросли! А те нерадивые мамаши-папаши, которые заняты только собой – ну, так и дети у них соответствующие выраста- ют… Дали бы мне на воспитание такого – я за неделю из него дурь-то бы выгнала! И опять все согласны, и куча лайков – мол, и «супер», и «мы вместе» и даже «ух ты» туда же до кучи! Счастливые родители, на самом-то деле! Им просто повезло, что у них не было проблемных детей с осо- бенностями развития. И не были знакомы с семьями, которые растят ребенка (а то и не одного) с аутизмом. И о подобных особенностях даже не слышали. Я же к этому времени уже около полугода работа- ла в хостеле, где живут взрослые аутисты. Люди с рас- стройством аутистического спектра. И уже хорошо по- нимала, что это очень сложно, а порой и невозможно: объяснить особенному человеку, как надо себя вести в общественном месте. А уж контролировать поведение ребенка в непривычной, а то и стрессовой для него ситуации почти нереально. И решила я в комментарии вставить свои пять ко- пеек. И написала тогда – мол, а кто-нибудь из вас, ком-

ментирующих, имел удовольствие общаться с ребен- ком-аутистом? А растить? А воспитывать? И вот уже на меня в тех же комментариях под тем же постом обрушилась волна праведного гнева. Мол, аутизм – аутизмом, а воспитывать надо! А не можешь воспитать – нечего рожать тогда. И так далее. И я по- няла – еще многие, очень многие не знают об аутизме ничего. Аутизм? Нет, не слышали! И тогда я решила, что хочу сделать книгу. Книгу, в которой я соберу свои записки-наблюдения. Неде- лю за неделей я пишу на своих страницах в соцсетях подробные зарисовки о жизни людей с особенностя- ми развития. Об их поведении, об их самобытности. О распорядке дня в хостеле и на трудовой занятости. Обо всем понемногу. О веселом и грустном. О земном и возвышенном. О наших подопечных и их родителях. И вообще – об организации жизни взрослых аутистов в Израиле. Надеюсь, что мои рассказы будут интересны тем, кто так или иначе в этой теме… Ну, а поскольку все мои главы-зарисовки – это от- дельные посты на моих страницах в соцсетях, то и рас- сказываю я не только о хостеле, не только о наших по- допечных, но и том, что происходит вокруг меня здесь и сейчас. О погоде, о событиях в мире и в Израиле, о моей семье. И, конечно же, о коронавирусе – уж очень конкретно он вошел в нашу жизнь. Этакий хронологи- ческий капустник. Но в основном, все-таки, пишу о непростой жизни этих удивительных людей. Людей с расстройством ау- тистического спектра. Их жизнь очень не похожа на нашу обыденность. Но это их жизнь. Другая жизнь. 6

А может, мою книгу прочитают и те, кто до этого ни- когда не задумывался об аутизме, кто ничего не знает об этой проблеме, и кто вообще не знаком ни с одним аутистом (неужели еще есть такие люди на свете?). И, прочитав, по-другому посмотрит на кажущихся невос- питанными детей. И уже не осудит, а посочувствует их родителям. Итак, вперед, в другую жизнь! Другая жизнь… 7

Ивритские слова, наиболее часто употребляемые в моих рассказах Касда Боксерский шлем Мадрих (мадриха – ж.р.) Инструктор, руководитель Мамад Таасука Комната-бомбоубежище Трудовая занятость Хаверим (хавер – ед.ч. м.р, хавера – ед.ч. ж.р.) Друзья Слова, которые тоже использованы в рассказах Ашкама Побудка, подъем Аба Папа, отец Ани Я Ани оса лайла Бэсэдэр Я делаю ночь Гвина В порядке Гвина левана Сыр Геверет Белый сыр (по факту – маложирная Има сметана) Итпарцут Йом Уважительное обращение к женщине Мама Вспышка гнева День Кальбанут Уход за собаками Кен Да Купат холим Кускус Больничная касса (поликлиника) Кше корона тигамер Кушанье из манной крупы Кэлев Когда корона закончится Лахац Собака Леат Давление Ло Медленно Нет, не 8

Мивхан Экзамен, испытание, контрольная работа Миюн Приемный покой Пкида Служащая Птитим Крошки, хлопья, мелкие макаронные изделия Савланут Терпение Садна Мастерская Сидур Упорядочивание Сипур Рассказ Тиюль Прогулка, путешествие Тов Хорошо Трисы Жалюзи Труфа (мн ч труфот) Лекарство Хаг Праздник Хазак Сильно Хаим Жизнь Хаим шели Моя жизнь Хакэ бэ савланут Подожди в терпении, потерпи Хаяль Солдат Хома Стена Хуг Кружок Хуг клавим Кружок с собаками Шакшука Яичница с овощами и острым соусом Шинуй труфот Смена лекарств Основные еврейские праздники и знаменательные даты Рош-а-шана – (ивр. ‫ר ֹאשׁ ַה ָ ּׁש ָנה‬, букв. «голова года») — еврейский Новый год, который праздну- ют два дня подряд в новолуние осеннего месяца тишрей по еврейскому календарю (приходится на 9

сентябрь или октябрь). С этого дня начинается от- счёт дней нового еврейского года. Йом Кипур – (ивр. ‫יוֹם ִ ּכיפּוּר‬, «День искупления»; «Судный день»; «день Всепрощения») — в иудаи- зме самый важный из праздников, день поста, по- каяния и отпущения грехов. Отмечается в десятый день месяца тишрей, завершая Десять дней пока- яния. Согласно Талмуду, в этот день Бог выносит свой вердикт, оценивая деятельность человека за весь прошедший год. Суккот – (ивр. ‫)סוכות‬, Праздник кущей (шала- шей) — один из основных танахических праздников еврейского народа и один из трех паломнических праздников, начинается 15 числа месяца тишрей (осенью) и продолжается семь дней. Ханука – (ивр. ‫ ֲחנֻ ָכּה‬, Ха́ нука — освящение, об- новление; арам. ‫ —;חנכתה‬еврейский праздник, на- чинающийся 25 кислева и продолжающийся восемь дней до 2 или 3 тевета. Ту би шват – (ивр. ‫ — ) ט''וּ ִבּ ְ ׁש ָבט‬еврейский праздник, отмечаемый в 15-й день еврейского месяца шват. Иногда называют «Новый Год деревьев». Так как в месяце шват деревья просыпаются после зимней спячки, то именно это время и было избрано. Пурим – (ивр. ‫ — )פּוּ ִרים‬еврейский праздник, уста- новленный, согласно библейской Книге Есфири (ивр. ‫ — אסתר‬Эстер), в память о спасении евреев, проживавших на территории Древней Персии, от 10

истребления Аманом-амаликитянином, любимцем царя Ахашвероша. Пурим празднуется в 14-й день адара. Йом а зикарон – День памяти (ивр. ‫יום הזכרון לחללי‬ ‫מערכות ישראל ונפגעי פעולות האיבה‬, День памяти павших в войнах Израиля и жертв террора) — израильский государственный день траура. День памяти отмеча- ется 4 ияра по иудейскому календарю. За ним всег- да следует День независимости Израиля, который празднуется 5 ияра. Йом а Ацмаут – День независимости Израиля (ивр. ‫יום העצמאות‬, Йом ха-Ацмаут) — главный го- сударственный праздник Израиля, отмечаемый ежегодно в память о провозглашении Государства Израиль 14 мая 1948 года (5 ияра 5708 года по ев- рейскому календарю). Песах – (ивр. ‫ — ) ֶפּ ַסח‬центральный иудейский праздник в память об Исходе из Египта, один из трёх паломнических праздников. Начинается на четыр- надцатый день весеннего месяца нисан и праздну- ется в течение 7 дней в Израиле и 8 — вне Израиля. Шавуот – (ивр. ‫)שבועות‬, Пятидесятница — празд- ник в иудаизме, один из трех паломнических празд- ников, отмечаемый 6 сивана, на 50 день омера. Ос- новной религиозный смысл праздника — дарование евреям Торы на горе Синай при Исходе из Египта. За пределами Земли Израильской праздник про- должается два дня. 11

2 ноября 2019 года «Аутизм представляет собой нарушение развития нервной системы, для которого свойственны многообразные проявления, отмечаемые впервые в младенческом или детском возрасте, и устойчивое течение расстройства, как правило, без ремиссий». Википедия С 12 ноября, если ничего не изменится, я начну работать в хостеле, где живут взрослые люди с рас- стройствами аутистического спектра. Иначе говоря – аутисты. Это совсем другая жизнь. Конечно, и для меня совсем другая – но в первую очередь это вообще иная жизнь. Аутисты живут в своем мире, причем каждый из них – в своем собственном. А я буду по мере сил по- могать им в этом не до конца еще изученном учеными бытие. С проблемами аутизма до самого недавнего време- ни я была знакома лишь по «Человеку дождя». Понят- но, что изредка читала какие-то случайно попадавши- еся на глаза статьи, где описывались различные случаи из жизни аутистов. Детей и взрослых. И их родителей. В России и в Израиле. О том, как решается проблема с социализацией или же уход за безнадежными аути- стами в России, я почти ничего не знаю. Вроде бы, есть специальные интернаты и для детей, и для взрослых. Но большая часть людей с аутистическими расстрой- ствами в России, как я понимаю, живет в своих семьях. Иногда превращая жизнь своих близких в почти насто- ящий ад. Но все, конечно, зависит от степени пораже- ния мозга. 12

Не очень хорошо пока представляю, и как живут детки-аутисты в Израиле. А вот со взрослыми аутиста- ми я уже пообщалась, причем довольно близко. Итак, я успешно прошла собеседование с начальни- ком одного из отделений большого объединения, где ухаживают за людьми, взрослыми, причем. Отделения эти находятся в двух соседних городах – Гуш-Дана (в окрестностях Тель Авива). Собеседование продолжа- лось минут пятнадцать – начальник спрашивал меня абсолютно обо всем: кто я, что я, когда я и почему я. А также – зачем я, как я… ну и так далее. Ну, еще бы я не прошла это собеседование – ра- бота непростая, зарплата чуть-чуть выше минималь- ной – понятно, что при таких условиях желающих там работать не очень много. Однако, тоже ясно, что кого попало на такую ответственную работу не возьмут. Здесь нужны терпение, выдержка, толерантность – да много чего нужно. В общем, начальник тут же с места в карьер предложил мне пройти в один из трех до- мов, где живут подопечные (кстати, всех подопечных в этом центре называют друзьями. В школах – ученики, в вузах – студенты, а в центре организации жизни лю- дей с аутистическими расстройствами – просто друзья. На иврите – хаверим) и посмотреть, как оно там все происходит. В течение трех часов я впервые стала сви- детелем другой жизни, совершенно не понятной и не логичной для меня. Конечно, я немного боялась – вдруг не справлюсь со своими эмоциями, либо же что-то ска- жу или сделаю не так, или же банально испугаюсь… Но оказалось, что мне не только не страшно – мне очень-очень интересно. Жутковато, неестественно, но – любопытно. И, как оказалось – захватывающе. 13

Короче, я отработала четыре пробные смены (это обязательное условие для того, чтобы потом подпи- сать договор об устройстве на работу) – точнее, в ос- новном смотрела, как все это организовано. И реши- ла, что я справлюсь. Думаю, что в ближайшее время опишу, как устроен хостел, в котором я буду работать. Точнее, как устроена там жизнь. А также поделюсь сво- ими наблюдениями и своими выводами. Понятно, что все это будет без фотографий и без указания насто- ящих имен. Но я думаю, многим будет интересно уз- нать схему работы с такими непростыми людьми. Пока могу сказать только, что хостел, в котором я буду ра- ботать, – это три двухэтажных дома, соединенных пе- реходами по второму этажу. В каждом доме живут по восемь подопечных-хаверим. С ними постоянно нахо- дятся трое-четверо мадрихов… Вот я и не знаю даже, как в данном контексте наиболее правильно перевести слово «мадрих» на русский язык. Точнее, перевести-то несложно, мадрих – это инструктор, наставник. Однако в данном хостеле мадрих – это нечто среднее между такими привычными в русском языке понятиями, как пионервожатый, воспитатель и нянечка. Как-то так. Со временем, думаю, расскажу обо всем и поинтересней, и поподробней. К слову, мой муж Миша уже почти полгода тоже ра- ботает в одном из таких центров. С удовольствием ушла из магазина. 31 октября от- работала свою последнюю смену и, наконец, вздохну- ла свободно! Закончились каторжные двенадцатича- совые смены на ногах. Конечно, меня уговаривали не уходить, конечно, мне сказали, что всегда с удоволь- ствием примут меня, если я решу вернуться… Но я, ко- нечно же, туда не вернусь. 14

P.S. Друзья, если кто-то из вас может дать мне реко- мендацию, что почитать об аутизме – то «размер моей благодарности не будет иметь границ в пределах раз- умного»… Правда, если кто-то, ну вдруг, знает стоящие книги – напишите мне, пожалуйста, авторов и названия! 13 ноября 2019 года «Вопреки общепринятому мнению, страдающие аутизмом не лишены чувства сопереживания или эмоций. Они чутки и воспри- нимают мир, но не так, как мы. Аутисты живут в мире, полном информации, значение которой нам недоступно. Они обладают особыми способностями, которые наше общество просто не уме- ет использовать и пытается сделать аутистов такими же, как мы, усыпляя или уничтожая их удивительный талант». Бернард Вербер У нас неспокойно. Вчера начались военные дей- ствия. Израильская армия в ночь на понедельник, 12 ноября, точечным ударом уничтожила одного из са- мых главных полевых командиров исламского джиха- да – одной из самых радикальных террористических организаций. Бахаа Абу аль-Ата. Он был потенциально безумно опасен, именно он разрабатывал планы ди- версий на территории Израиля, тактики обстрелов на- ших земель. В ближайшее время ни кем иным, как Абу аль-Ата был спланирован крупный теракт, который бы привел к большому количеству жертв среди мирного населения. И в ответ на это убийство с утра вторника начались массовые обстрелы Израиля из сектора Газы. Ракеты долетали, в том числе, и до нашего города. Эти 15

ракеты сбивал Железный купол (противоракетная кон- струкция), но режим тревоги, объявленный на боль- шей территории Израиля, действовал почти до утра сегодняшнего дня. В школах были отменены занятия. Не работали почти все государственные учреждения. Трижды зловеще выли сирены. Мы даже спускались в защищенные помещения. А во второй половине дня я отправилась впервые на новую работу. Итак, вчера начала работать на новой работе. С людьми, у которых есть расстройства аутистического спектра. В общем – с аутистами. Должность моя – ма- дриха. Переводится как «наставник, руководитель», но суть работы заключается в присмотре, уходе, обще- нии. В общем – быть с ними рядом и помогать во всем. Предвижу вопросы… Таки да, все гигиенические проце- дуры тоже выполняют мадрихи. Потому что большин- ство хаверим (напомню, что хавер – друг, хаверим – друзья, именно так называют наших подопечных) сами себя обслужить не в состоянии. Качественно, во всяком случае. Вот задача мадрихов, в том числе, заключает- ся и в том, чтобы помыть-почистить-переодеть-накор- мить-убрать… Я думаю, что времени впереди много, и я смогу рас- сказывать о своих впечатлениях и выводах более под- робно. Это очень интересно, оказывается, находиться рядом с иными людьми, которые живут совсем другой жизнью. Тем более что будут у меня и ночные смены, когда мадрихам спать нельзя, а хаверим-таки спят. По- этому я уверена, что смогу писать что-то интересное, почти не будучи ограниченной во времени. А пока – общая информация. Зарплата – 30 шекелей в час (в супермаркете Хеци Хинам я получала мини- 16

малку – 29.12 шк в час). После 8 часов работы (как и в Хеци Хинаме, да, как и по всему Израилю) платится уже больше – два часа за 125% и следующие два часа за 150%. Больше 12 часов в день в Израиле работать нельзя. Ну, как бы нельзя. Работают, и очень часто. И я пару раз работала в магазине по 16 часов. Так вот – по- сле 12 часов работы дальше платится 200% от ставки. В пятницу и в субботу оплата у нас 150% от ставки. То есть, в выходные дни можно нормально (ну, как нор- мально, только лишь по сравнению с будничной опла- той) заработать. Самое важное для меня – это всегда можно договориться с начальством о том, если вдруг возникнет необходимость взять выходной день. Сидур (расписание) составляется за полторы недели на неде- лю с учетом всех пожеланий мадрихов. В нашем отделении живут 24 хаверим. В основном – мужчины, так как аутизм поражает чаще всего именно мальчиков. У нас три двухэтажных дома, соединенных между собой вторыми этажами. В каждом доме жи- вут по 8 подопечных. На 8 хаверим – трое мадрихов. Подробнее тоже потом расскажу – время еще будет. Расскажу и о мадрихах – очень интересных парнях и девочках, расскажу о волонтерах и вообще, о том, как работают волонтеры в Израиле. Расскажу о самих ха- верим, об их особенностях. Все это будет, конечно же, без фотографий и без указания настоящих имен. Ноч- ные смены у меня начнутся уже на следующей неделе, так что, чтобы не заснуть, буду писать посты. А может, даже и о стихах вспомню. Давно уже стихи не писала. В общем, следите за новостями! А я – на работу! 17

26 ноября 2019 года «Чтобы измерить успех наших обществ, мы должны изучить, насколько хорошо люди с различными способностями, включая людей с аутизмом, интегрированы как полноправные и ценные члены». Пан Ги Мун Итак, я уже две недели работаю в хостеле в одном из городов Гуш-Дана. В хостеле несколько домиков-от- делений. В каждом доме живут по 8 хаверим. И сегодня – немного о распорядке дня. В 6.30 в нашем хостеле подъем. Некоторые хаверим (хавер – друг, хаверим – друзья) к этому времени просыпаются сами, некоторых надо будить. Дальше начинается стан- дартное утро: утренний туалет (кто-то самостоятельно, кто-то с помощью мадрихов), утреннее чаепитие с не- большим поджаренным тостом с хумусом или с другой какой-нибудь намазкой. Лекарства. И выход во двор – ожидание автобуса. К 8 утра за хаверим приезжает ав- тобус из хостела, который находится в другом городе. И наши друзья едут на «трудовую занятость» – таасу- ку. Конечно, это одно название – трудовая занятость. Большинство наших хаверим не могут в силу своей ограниченности ничего создавать. Но – тем не менее. Насколько я понимаю – смена обстановки тоже важна, поэтому наши хаверим и едут на таасуку. К 16 часам хаверим возвращаются в хостел, в свои дома. Первым делом – рассаживаются вокруг стола, и мадрихи пы- таются вовлечь их в разговор о том, как прошел день, где были, что делали… Сложно, очень сложно сделать так, чтобы аутичные люди общались друг с другом... Но пытаемся каждый раз. 18

– Идан, кому ты хочешь сказать «шалом»? – Иосифу! Иосиф, шалом! – Иосиф, кому ты хочешь сказать «шалом»? – Я хочу поздороваться с Дани. Дани, шалом! Это обязательный ритуал. Сказать «шалом». Протя- нуть руку. И ответить – тоже протянув руку. Без эмо- ций. Без каких-либо других чувств. Просто – «шалом» и все. Раз уж мадрихи настаивают. Те, кто не умеют гово- рить – просто протягивают руки. Говорят – капля камень точит. Не знаю. Пока не очень верю. Но и не не верю тоже. Представьте себе восьмерых людей, которые живут в одном доме, в со- седних комнатах, едят за одним столом и при этом никак между собой не общаются. Совсем никак. Нет, конечно, каждый из них точно знает, как зовут всех обитателей хостела, кто в каких комнатах живет. У кого какая одежда – одежду-то тоже мы и стираем, и рас- кладываем после стирки-сушки. И иногда уточняем у какого-нибудь хавера – чей, мол, это джемпер или брюки… И всегда получаем точный ответ. Все знают, что хавер Моти не любит лук, а хавер Дани из ово- щей ест только нарезанный перец, причем обязательно желтого цвета. Но вот между собой они никак не обща- ются. Тяжело видеть, как взрослые мужики сидят рядом на диванах или бродят по общему холлу – и каждый сам с собой. Или в себе. Но никак не друг с другом. Каждый из них существует в своем мире. Но об этом не сейчас. Сегодня – о распорядке дня. Итак, после «встречи за круглым столом» легкий перекус – фрук- товый салат (яблоки, апельсины, бананы), йогурт, вода, шоколадный напиток – шоколит, который здесь все на- зывают просто шоко. Типа какао, только шоко. После перекуса – наверх, в свои комнаты. Снимают одежду – 19

и в душ. Душ принимают каждый день после возвра- щения с таасуки. Пятница и суббота, правда, проходит в другом режиме, но об этом тоже не сейчас. Мадри- хи помогают хаверим помыться, ежедневно или через день бреют заросшие щетиной щеки, готовят-раскла- дывают на кроватях чистую одежду. Так проходит вре- мя до пяти-полшестого вечера. Потом все спускаются вниз и рассаживаются на диваны-кресла. Кто бродит по холлу туда-сюда, разговаривая сам с собой…Кто-то пытается завалиться спать… Кто-то сидит с айпадами. В 6 вечера обычно какой-нибудь кружок, в котором уча- ствуют почти все по мере своих сил и возможностей. Кулинарный, например, кружок – то есть, приготовить что-то простенькое, прогулка на улице – поход-тиюль. Йога, музыка, встреча с собаками – кальбанут, некая собакотерапия… Много всего, об этом подробнее буду рассказывать по мере знакомства. В 7 часов – ужин. Блюда разнообразные – от яичницы-шакшуки до туше- ных говяжьих стейков. На ужин подается обязательно овощной салат (традиционный – помидоры, огурцы, перец), тушеные овощи, как правило, типа фасоли или баклажан, какой-нибудь гарнир – отварной рис, пти- тим, кускус… В общем, сытно, вкусно, полезно… После ужина чистим зубы. В 8 часов вечера – лекарства и отбой. К полдевятому все заходят в комнаты, ложат- ся в кровати, а дальше как повезет – сразу уснут или будут вставать-выходить-бродить-укладываться вновь. Примерно такая схема работы. Я работаю в основном в вечернюю смену – с 15.30 до 22 часов. Но вчера я работала полную смену – с 6.30 до 18.30. Двенадцати- часовая смена – начиная с подъема, включая поездку на таасуку и возвращение обратно. Заодно поняла, как она выглядит, эта самая таасука – трудовая занятость. 20

Итак, в продолжение о распорядке дня. В 8 утра ха- верим садятся в автобус и едут в другой город. Поездка по пробкам заняла вчера около получаса – мы прие- хали в современное трехэтажное здание на задворках достаточно большого города, там, где тоже размещает- ся хостел для аутичных людей. Первым делом, понятно – перекусить. До полноцен- ного завтрака, который происходит обычно в 10 часов, надо же подкрепиться! Традиционный поджаренный в тостере-гриль тост с хумусом, чай. Потом группа, к которой меня прикрепили, должна была идти на про- гулку. Или иначе – в поход. И прогулка, и поход в иври- те называется одним словом – тиюль. Я немного раз- влеклась, послала своему мужу сообщение: «Миша, я пошла с Антоном и его друзьями в поход!» Поиграла, что называется, словами – прогулка – поход, подопеч- ные – это хаверим, друзья. Антон – мадрих, работает на таасуке. Миша – мой муж, тоже работает в хостеле, в другом, правда. Кстати, именно с подачи Антона сна- чала мой Миша, а затем уже и я стали работать с ау- тичными людьми. В очень сложноподчиненной системе хостелов и их отделений в разных городах. Вот вчера я с Антоном в паре и трудилась вместе с восемью подо- печными. Короче, погуляли примерно в течение полу- часа – сходили с хаверим на площадку с тренажерами. Мы с Антоном покачались на тренажерах, хаверим по- сидели на скамеечках… Потом вернулись в хостел. В 10 часов завтрак. Обычно полноценный – салаты, творо- жки-йогурты, намазки на хлеб, собственно хлеб, яйца… Вчера же какой-то куцый завтрак был, нетипичный со- вершенно. Овощной салат и тунец консервированный с кукурузой… Не наелись наши друзья. 21

Потом – собственно трудовая занятость. Наша груп- па занималась керамикой. Ну, как занималась… Толь- ко два человека проявили интерес к раскатыванию глины и последующему формированию будущей вазы. Остальные сидели с айпадами или с игрушками. Или просто сидели-лежали… Зато я с радостью включилась в процесс заготовки керамического изделия – с удо- вольствием раскатала солидный шмат глины, затем со- вершила ритуальное обрезание по краям. Сделала не- обходимые насечки, сложила получившийся глиняный блин вокруг банки, чтобы придать форму вазы… Никог- да раньше ничем подобным не занималась. Понрави- лось, однако. У Антона, понятно, лучше получается, он уже с хаверим сделал много керамических изделий. Кстати, эти изделия хорошо потом продаются на раз- ных благотворительных выставках… В 11.30 примерно – очередной перекус. На этот раз фруктовый – хурма, бананы, апельсины. Дальше – двадцатиминутная прогулка во дворе и снова занятие в комнате-садне. Кто-то рисовал, кто-то продолжал сидеть-лежать. Я же с двумя товарищами поиграла в мячик. Кажется, они получили удовольствие, впрочем – утверждать не берусь. Но кидать – кидали. И даже лови- ли. А я, играя в мячик, слегка размялась, после страстей по керамике. Наконец – в час тридцать обед. Отварной рис, тушеная стручковая фасоль, овощной салат, туше- ная курица. Хлеб, хумус. На этот раз еды было много, наелись все. И после обеда большинство хаверим в сы- том блаженстве развалились на диванах. Где-то в нача- ле третьего все группы вышли во двор. Ждать автобуса. В начале четвертого отправились в хостел. Вот как-то так проходит обычный будний день на- ших хаверим. Пока я еще почти не делаю никаких сво- 22

их умозаключений, пока только наблюдаю. Работаю в меру своих сил, а также читаю книжки об аутизме – пытаюсь хотя бы в первом приближении познакомить- ся с этой проблемой. Все, дописываю пост, на улице уже вовсю жарит солнце, 27 градусов. Елки-палки, когда же зима-то на- конец, придет! А сегодня еще и по настоящей жаре идти на работу. Привыкла уже пешком ходить, совсем не хочется ехать на автобусе. А стало быть – пешком и пойду. Оно и здоровее, и полезнее. 7 декабря 2012 года. Ночь «Когда семья сосредотачивается на способностях, а не на ин- валидности, все возможно… Любовь и принятие – это ключ. Нам нужно взаимодействовать с людьми с аутизмом, проявляя инте- рес к их интересам». Аманда Рей Росс Ночь. Спят мои друзья. А я сижу в небольшом холле второго этажа – дежурю, значит. В нашем хостеле это называется – я делаю ночь. (Ани оса лайла – ‫אני עושה‬ ‫)לילה‬. Позанималась немного ивритом и решила напи- сать очередной рассказ из истории другой жизни. Ночь длинная, а спать мне нельзя – вот и давлю на клавиши тети Клавы… Спят хаверим. Спит Моти. Наиболее самостоятельный из наших восьмерых подопечных. Ему около 30 лет. Взрослый мужчина с симпатичной бородкой, но при этом всег- да с гладковыбритыми щеками. Бреется причем поч- ти всегда сам, в отличие от остальных хаверим. Хотя 23

иногда-таки ленится и просит нас побрить его. Моти, вообще-то, полностью сам себя обслуживает – помощь мадрихов ему не нужна. Очень умный – в его комнате два книжных шкафа плотно забиты книгами на иврите и на английском языках. Правда, в основном – детские и подростковые книжки, но Моти их частенько в охотку почитывает. Также в комнате у него есть синтезатор – однако, я ни разу не слышала, как он играет на нем. У него очень связная речь – умеет задавать правильно сформулированные вопросы и иногда не соглашаться с ответами. Встретишь такого парня на улице, разгово- ришься с ним и ни за что не догадаешься, что у него какие-то проблемы с психикой… – Ирэна, как дела? – всегда спрашивает он у меня при встрече. И пожимает мне руку – приветствует. Степенно хо- дит взад-вперед по холлу. Любит выходить во дворик и возлечь (именно возлечь, а не развалиться) на качелях в позе мыслителя, и покачиваться долгое время, погру- зившись в себя и отгородившись от мира. От гиподи- намичного образа жизни у многих хаверим нараста- ют животы – кормят здесь очень и очень прилично… И Моти доктор велел каждый день по полчаса ходить по беговой дорожке. В нашем доме и беговая дорож- ка есть – называется на иврите алихон. И за то, что Моти без сопротивления выхаживает все прописанное доктором время, он после отбоя получает возможность посидеть подольше за компьютером. У Моти есть обя- занность – каждый вечер после ужина подметать пол на первом этаже. Вот и вчера я попросила его подме- сти… Он смел весь мусор, собрал его в совок и опроки- нул этот совок в мусорное ведро. И не заметил, что в 24

ведре этом не было пакета… И я вовремя не заметила тоже. А когда увидела, то воскликнула: – Моти, что ты сделал? Ты бросил мусор в ведро без пакета… Господи, лучше бы я промолчала! Лучше бы я сама привела бы все в порядок… Моти понял, что совершил огромную ошибку. Подошел ко мне, обнял меня, поло- жил голову на мое плечо и… заплакал. Да, заплакал! – Как я мог! – запричитал взрослый мужик с им- позантной бородкой! – Ирэна, прости меня! Я очень сожалею! Какая путаница произошла! – И плачет… А я-то легкий шок испытала – никак не ожидала по- добной реакции. Понятно, что мы вместе с ним все ис- правили – пересыпали мусор из ведра в пакет, понятно, что я его утешила, как смогла… Но ведь ситуация эта меня врасплох застала! А сколько еще мне предстоит предугадывать! Ну, или разруливать последствия не- предугаданного… Моти – замечательный! Совершенно беспроблемный хавер, лишь иногда любящий отчаянно спорить. Мне с ним спорить сложно – мой иврит не та- кой совершенный как у него… Спит Ицхак. Этот товарищ очень непростой. Слож- ный даже, я бы сказала. 23-24 года, самый молодой в нашем доме. Он не говорит. Совсем. Ходит, подво- лакивая ногу, хотя никаких ортопедических проблем у него не выявлено. Просто так подволакивает – нравит- ся, наверное. Ицхак живет-существует глубоко в себе, хотя иногда и вылезает из своей скорлупы. Ну, или мне кажется, что он вылезает. По разным причинам. Ино- гда – чтобы дать понять мадрихам, что он что-то хочет. Тогда он похлопывает себя по животу. Иногда – опове- стить весь мир о том, что у него хорошее настроение – и он издает пронзительный высокочастотный крик. А 25

иногда – частенько причем, настроение у него плохое. Тогда он может быть агрессивным. И нам надо понять причину его агрессии и, по возможности, устранить ее. Рядом с Ициком всегда должен быть мадрих – Ицхак не может оставаться один, без присмотра, ни при ка- ких обстоятельствах. Ицхак очень подвижный. Очень. Гиперактивный. Постоянно выходит на улицу качаться на качелях. Возвращается. Снова выходит. И так – до бесконечности. Иногда, правда, подсаживается к сто- лику с прикрученным айпадом и слушает в ю-тубе дет- ские песенки. Постоянно снимает с себя одежду. Ино- гда – только футболку. Иногда – всю одежду. Но потом послушно одевается. Очень много и очень быстро ест. Проглатывает, почти не пережевывая. Когда в свою смену я отвечаю за Ицхака – я предпочитаю кормить его с ложки. Ну, или с вилки. Тогда я дозирую количе- ство еды. И кормлю его медленно. Ицхак особо не воз- ражает. Когда у него хорошее настроение – он очень милый. Хочется его обнять. И обнимала бы – но он не дается. Гордый. Спит Идан. А, нет – не спит. Вышел в туалет. Вто- рой раз уже. У него плохое настроение – сегодня его родители не смогли забрать на выходные – обычно-то забирают каждую пятницу. И Идан сегодня был немно- го агрессивный. Ему около 25 лет. Почти не говорит, но все понимает. Причем понимает и по-русски. Его родители – репатрианты из южных республик СНГ. Ре- патриировались из-за него, из-за Идана, когда он был еще ребенком. Здесь, в Израиле, к детям-аутистам со- всем иной подход, нежели на постсоветском простран- стве. Вот, вышел из туалета, запросил попить. Ну, как запросил – я сама догадалась по его бормотанию, чего он хочет. Выдул два стакана воды. И – ура, без сопро- 26

тивления снова пошел спать. Идана вообще-то слож- но уговорить что-либо сделать. Особенно, если он не хочет. Очень мало ест. Пить любит – а вот кушать пы- таемся его заставлять. Чаще всего безуспешно. Поэто- му Идан наш очень худой. Про таких еще говорят, что у него не телосложение, а теловычитание. Живот его уже совсем к спине подтянулся. Идан постоянно си- дит у компьютера и смотрит ролики в ю-тубе. Причем как смотрит – включит ролик, 5-6 секунд посмотрит – и включает следующий. И все это – на полную громкость. Уговорить его сделать хотя бы немного потише не по- лучается. Очень упрямый. Вот, опять вышел из комна- ты. Выдул еще три стакана воды. Увидел мой ноутбук и стал требовать, чтобы я и ему включила компьютер. Пообещала, что включу утром. Ушел в комнату. Улегся. И Иосиф спит. Самый добродушный. Самый толстый. Самый ленивый. Очень обаятельный. Но очень лени- вый. Йоси говорит, даже умеет читать. Однако на во- просы отвечает с трудом. Ну, на те вопросы, которые предполагают несколько вариантов ответов. Там, где надо подумать. Думать у Йосика не получается. Очень любит смотреть телевизор. Но когда я у него спраши- ваю: «Йоси, а о чем говорят в телевизоре?», сначала пытается подумать, даже морщит лоб в напряжении. А потом быстро-быстро отвечает: «Янезнаюянезнаю». Так сплошной фразой и говорит. Зато на вопросы типа, как дела, отвечает четко, громко, высоко подняв голову и с видимым удовольствием: «Бэсэдэр!» (все в поряд- ке). Очень любит покушать. Ну, очень любит. Перед ним всегда ставится две тарелки с почти полными порция- ми. Он съедает все и просит добавки. И вот понимает, что не дадим, но все равно просит – а вдруг… Не, не даем. Уж очень он раздобрел от малоподвижного обра- 27

за жизни. Ему тоже прописано каждый день ходить на беговой дорожке. Но в отличии от Моти, Йося всячески пытается забить на это мероприятие. Полчаса ходить ему сложно. Каждые 5 минут он сходит с дорожки и говорит: «Этомногоэтомногоэтомного». И тогда мы выключаем телевизор. Без телевизора, однако, Йосик тоже не хочет. Поэтому вздыхает и сно- ва поднимается на алихон. И так эти несчастные пол- часа он делит иногда на 5-6 раз. Иногда мы сердимся и прячем пульт от телевизора. И не включаем. Йоси тогда садится в кресло с тяжелым вздохом. И весь его вид говорит нам – мол, злые вы все. Но Йоси очень добро- душный. Он почти никогда ни на что не обижается. Он любит со мной поиграть в мячик. Но при этом так и остается сидеть в кресле. Вставать ему лень. Но ловит мячик хорошо – с координацией у него все в порядке. И кидает мне тоже правильно. Йосик – очень приятный! И Мошико спит. Самый загадочный пока для меня. Самый высокий и мощный. Я ему еле до плеча достаю. Мошико лет 35 примерно. Он совсем не говорит и, похоже, мало что понимает. Хотя нет, понимает мно- гое, но далеко не все. Кажется, он на очень сильных лекарствах, потому что больше всего он предпочита- ет завалиться куда-нибудь и тут же заснуть. Грузный, малоподвижный, многокушающий Мошико. Говорят, что он может быть агрессивным, но я пока еще этого не замечала. После поспать и покушать Мошико очень любит принимать душ. Может до бесконечности сидеть на стуле под горячими струями и постанывать от удо- вольствия. Очень любит надевать после душа чистую одежду. Причем одежда должна быть в полном поряд- ке. Однажды я надела на него футболку-поло, на кото- рой не было верхней пуговицы. Одну-то пуговицу мы 28

с ним застегнули, а второй не было. Ему это очень не понравилось, он сорвал с себя эту футболку и забро- сил ее подальше в шкаф. А еще после душа Мошико просит намазать ему руки вкусно пахнущим кремом. И с удовольствием обнюхивает свои руки. Очень чисто- плотный наш Мошико. Ходит он медленно и тяжелова- то. А по возможности – предпочитает отсидеться, а в идеале – отлежаться. Однажды я попыталась поиграть с ним в мячик. К моему удивлению – ему понравилось! Ловить он, правда, не смог, а вот кидал вполне при- лично! Только меедленнооо-меедленнооо вытаскивал руку для замаха. Однако после его бросков мячик ле- тел точно мне в руки. И Мошико вновь постанывал от удовольствия… Полная загадка для меня. Полная неяс- ность этот милый ленивый чистюля Мошико. Спит Дани. О! Самый-самый подвижный, самый спортивный. Ни минуты не может посидеть на месте. Ему все время надо двигаться. Желательно – бегать и прыгать! Самый позитивный! Всегда ждет вопроса, как у него дела, чтобы с улыбкой крикнуть: «Бэсэдэр!» (в порядке). Всегда вскакивает и бежит приветствовать – жмет руку, просит обняться и чтобы его поцеловали. Всег- да готов прибежать и помочь что-нибудь сделать: со- брать после душа у всех грязное белье, положить его в машину. Разнести по комнатам чистое белье. Порезать овощи для салата. Вынести мусор. Все, что угодно! Да- ник говорит. Но разговаривает он очень типично для аутистов – эхолалиями в основном. То есть повторяет последние слова. Например: – Дани, какой ты славный! И он с улыбкой повторяет: – Славный! 29

– Дани, ты лучший парень в мире! И он улыбается: – В мире! Вот кто любит играть со мной в мячик! Он пойма- ет абсолютно любую передачу от меня. Чуть выше мяч летит или чуть в сторону – Данику без разницы: цепки- ми пальцами он дотягивается до любого мяча. Данику тоже, кстати, прописана беговая дорожка. Естественно, он выполняет эту повинность с превеликим удоволь- ствием. Ему и прописали-то для того, чтобы был допол- нительный выход энергии – парню же постоянно нуж- но двигаться. Данику 26-28 лет. Веселый, энергичный, услужливый Дани! Чудный парень! Спит Сара. Единственная девушка среди наших ха- верим. У нее недавно был день рождения. По этому поводу в нашем доме был праздник – вкусные уго- щения – шоколадный тортик, пицца, кола… Все очень вкусное и неполезное. То, что на столах хаверим быва- ет только в исключительных случаях. Например, в дни рождения. Эта девушка, Сара – самая тяжелая из всех наших восьмерых подопечных. Чуть заторможенная, со слегка нарушенной координацией, она часто быва- ет агрессивной. Чаще всего агрессия ее направлена на себя – она бьет себя по лицу, по голове, пытается рвать волосы… В таких случаях мы надеваем на нее касду – боксерский шлем. Иногда ее агрессия направлена вов- не. И тогда достается нам, мадрихам, если не сумеем вовремя среагировать. Своей агрессий она что-то пы- тается сказать, что-то донести до нас… Или до всего мира? Но вот что? Мы не понимаем. И поэтому про- сто за ней присматриваем. Рядом с Сарой обязательно должен находиться мадрих. Всегда. Неотлучно. Потому что наша Сара непредсказуема. Что? Что должно быть 30

внутри человека, если он (она, в данном случае) ста- рается себя побольнее ударить? Я читаю сейчас кни- ги об аутистах, но вот до темы самоагрессии еще не добралась… Жалко, очень жалко эту молодую девушку. Словно заключенная в какой-то эфемерный кокон, она бьется об него изнутри и не может ни выбраться, ни весточку передать… Спи, Сара, пусть хоть во сне тебе будет спокойно, тем более, в субботу можно поспать подольше – а ты так не любишь рано вставать. Спи, девочка! И Хаим наш спит. Тоже очень неспокойный товарищ. Единственный, кого иногда ночью в комнате запира- ем на ключ. Потому что везде бродит, всюду заходит. Особенно в кухню норовит заскочить. Не то, чтобы он до самозабвения любит покушать – он любит стащить что-нибудь вкусненькое. А еще любит заходить ко всем в комнаты. А это уже чужое пространство. Туда нельзя без приглашения. Да только кто же здесь может при- гласить к себе в гости? Понятно, что никто никого не приглашает. А Хаим заходит. Поэтому и запираем его. И открываем дверь только тогда, когда он заснет. Хаим тоже для меня загадка. Худой, жилистый, подвижный, очень сильный физически. Очень не любит, да что там – очень не любит – панически боится мыться в душе. За- ставить его принять душ – подвиг мадриха. Помните, «Я вот каждый день хожу на работу. Это, конечно, не под- виг, но что-то героическое в этом есть!» Так и тут – ма- дрих, который помыл Хаима, точно совершил малень- кий подвиг. Ну, или что-то героическое. Хаим говорит, но очень нечетко. Поэтому я его очень плохо понимаю. Хаим очень любит сидеть перед айпадом и смотреть ролики со своими любимыми песнями. Но как эти пес- ни включать, он не знает. Поэтому всегда просит нас 31

включить то одну, то другую песню. Мне очень тяжело выполнять его просьбы. Я с трудом понимаю его нечет- кую дикцию, а чаще – не понимаю вовсе. Что интерес- но, иногда он просит включить песни на английском. Я себе однажды аж плюсик в карму поставила, когда впервые поняла, что за абракадаброй, произнесенной одним словом «данбобахэ» скрывается don’t worry be happy! С тех пор Хаим терпеливо дожидается, когда я пойму, какую же следующую песню он хочет услышать и найду ее ему в ю-тубе. Потихоньку ночь приближается к утру. Скоро, уже через час, хаверим начнут просыпаться, вставать… Пора уже, наверное, и заканчивать растекаться мыс- лью по древу. И спуститься вниз, и успеть попить кофе. Потому что, когда ребята начнут выползать из комнат – будет мне уже не до кофепитий… Много еще чего хотела сказать… Но оказывается, ночь вовсе не длинная, а очень даже короткая штука. Пора завершать сегодняшнее повествование. Но будут еще ночные дежурства, то есть, я еще буду делать ночи. И, надеюсь, будут следующие посты с рассказами об иных людях… Доброе утро всем! 32

9 декабря 2019 года «Тут нечего стыдиться. Каждый ребенок – это благословение. Аутизм – это часть моего ребенка, это не все, чем он является. Мой ребенок – это гораздо больше, чем диагноз». С.Л. Коэльо Маленький Израиль (и большие прилегающие к нему территории, конечно же) вступил в сезон дождей. Не знаю, как долго этот сезон продлится. Но пока что гремит, сверкает и поливает вполне симпатично. На улицах вместо застоявшегося за лето запаха липкой приторной жары, гниющего неубранного мусора и по- стоянно пополняющихся испражнений бездомных ко- шек появились ароматы свежей зелени, соленого и мокрого морского ветра и чисто вымытых дождями мостовых. Короче – замечательная погода! Однако, оказывается такая перемена погоды, да еще и сопровождаемая раскатами грома и высверками молний, очень-очень плохо действуют на наших подо- печных друзей-хаверим. В грозу они начинают беспри- чинно волноваться. Беспокоиться. И, как следствие – агрессивно себя вести. Чему я вчера и была свидетелей на протяжении всей моей 12-часовой смены. 12-часовая смена – это значит, что вчера я работала с 6.30 и до 18.30. Я делала вместе с подопечными-ха- верим ашкаму (ашкама – подъем), таасуку (таасука – трудовая занятость) в другом хостеле, возвращение в свой хостел, где и дорабатывала до 18.30. Подъем-аш- каму я делала в своем доме. В основном я работаю во втором доме. И те хаверим, которых я описала в пре- дыдущем посте – все они тоже жители второго домика. 33

Так вот, к чему это я. Подъем я делала во втором домике. На таасуку – трудовую занятость ехала в авто- бусе вместе со всеми хаверим, из всех наших домиков, а вот там работала уже совсем в других, смешанных группах. И по возвращении в свой хостел дорабатыва- ла смену уже в доме номер один. Во время таасуки вчера мне была вменена трудовая повинность: дважды съездить с подопечными в поли- клинику (купат холим). На плановый ежегодный вра- чебный осмотр. Две поездки, каждая из которых с дву- мя хаверим из нашего хостела. Поездки эти – понятно, на такси. И не одна, а вместе с Антоном, с мадрихом, который работает в основном на таасуке. Итак, дождь, гром, молнии сверкают. И вот! Вот они и пришли – прелести этой ураганной погоды. Точнее – влияния сумасшедшей грозы на наших с нестабильной психикой хаверим. Веселая жизнь начались сразу по возвращении от врача с первой парой наших друзей. Дождь, ливший как из ведра, напугал нашу девушку Сару (туда-то без дождя уезжали), и она никак не со- глашалась выйти из машины. А когда мы сумели-таки ее уговорить выйти с заднего сиденья, то Сара, вдруг издала утробный крик, вырвалась с неожиданной си- лой из наших рук и резко опустилась на дорогу. Вер- нее – в очень приличную лужу на дороге. Мы ж даже никак не успели среагировать. И пока мы с Антоном приходили в себя от неожиданности (а опомнились мы достаточно быстро, надо сказать), Сара уже прочно си- дела в луже, радостно при этом улыбаясь. Она успела и водицы зачерпнуть в пригоршню. И даже пыталась уже поднести эту водичку ко рту, чтобы попить ее. На лице Сары была довольная улыбка (увы, эта улыбка очень похожа на звериный оскал, но мы-то точно знаем, что 34

такая улыбка у нашей девочки – это высшая степень блаженства). Мы начали пытаться побыстрее вытащить из лужи наше сокровище. Ха, не тут-то было! Щас! Сара расслабила все мышцы своего тела. Ну, и поди, попро- буй ее подыми, даже вдвоем с мужиком, при таком-то раскладе! Оказывается, сдвинуть с места человека с расслабленными мышцами почти невозможно. Мы от- дувались, пыхтели, подхватывали ее с разных сторон… А молодая женщина с блаженной улыбкой на лице тор- жествующе сидела в луже и оглашала улицу радост- ным смехом. К нам уже, завидев из окон сидящую в луже Сару, спешили на помощь другие мадрихи. Но мы с Антоном-таки исхитрились поднять и поставить ее на ноги. Естественно, при этом, закинув ее руки нам на плечи и таким образом приняв на себя весь ее вес. А кому-то из мадрихов предстояло переодевать раз- драженную Сару… Раздраженную тем, что ей не дали поиграть с водой в полное удовольствие. Пока мы с Антоном делали вторую ходку в поли- клинику с двумя другими хаверим, дождь с грозою разыгрались не на шутку… Казалось, небеса вчера ре- шили оторваться сполна за почти полугодовую тишь да гладь – божью благодать. Гремело, ухало-бухало, грохотало и погромыхивало на разные лады. На свин- цовом небе возникали молнии самых разнообразных форм – от обычных стандартных зигзагов через все небо до причудливых зигзагообразных пучков-снопов и чуть ли не огненных шаров. Дождик тоже – того, соот- ветствовал… В общем, знатная такая гроза, чего там. Ну вот и повлияла эта гроза на некрепкие умы некоторых наших хаверим. Самым неприятным образом повлияла. Надо сказать, что в хостеле на таасуке группы ха- верим скомплектованы по иным принципам, нежели 35

группы жильцов в домах нашего хостела. Там наиболее самостоятельные хаверим действительно пытаются выполнять какую-то простую работу. А вот самые слож- ные и непредсказуемые ребята собраны в одну группу. Они почти ничего не делают. Потому что не могут. И вот они просто находятся в одной комнате. Безусловно – им можно играть в настольные игры, собирать пазлы и прочие конструкторы, сидеть за компьютером или с айпадом… Но они, увы, почти никогда ничего не хотят. И их никак не уговорить ничего поделать. Они про- сто сидят на стульях. Или на столах. Или же ходят из угла в угол. Вот в этой-то комнате и находится наша Сара. И еще два товарища из второго дома нашего хо- стела. Назовем их, скажем, Амир и Натан. Остальные четверо хаверим этой группы – из местного хостела. В этой-то самой группе я вчера и работала после поез- док к врачам… Итак, гроза бушует, дождина поливает, а в комнате номер пять – семеро нестабильных товарищей. И каж- дый при этом сам в себе, или сам с собой. Не знаю, как правильнее. И да, каждому приходится самому справ- ляться со свалившейся на нас всех природной напа- стью в виде бушующей за окнами грозы. Ну, и кто как умеет – так и справляется. Короче, когда я зашла в эту комнату… Один хавер сидел на столе в позе лотоса и бил себя руками в грудь. Иногда он сползал на пол, вставал на цыпочки и, не переставая бить себя в грудь руками, ходил вокруг стола… Потом вновь забирался на стол, принимал позу лотоса и вытягивался на ру- ках. Другой, например, просто бессистемно ходил по комнате, при этом с завораживающей частотой совер- шал вращение вокруг себя и, не прекращая, бил себя правой рукой по ребрам… Натан наш быстро-быстро 36

перемещался по комнате, размахивая руками и гром- ко разговаривая с собой. А Амир… Когда я вошла, то увидела, что Амир подскочил к нашей Саре и схватил ее за грудь… Амира тут же отдернули, даже посадили в специально для него отгороженный угол. Но Сара, кажется, завелась уже не на шутку. Мало того, что ей давеча не дали посидеть в луже, так еще и здесь оби- жают… Завелась конкретно уже, по-взрослому. Закри- чала-вскочила и замахала руками. Однако, увидев, что я вхожу в комнату, переключила свое внимание с Ами- ра на меня. И с устрашающим оскалом направилась в мою сторону… Я уже примерно представляла, что даль- ше могло последовать. Поэтому беспрепятственно дала ей схватить меня за руки, слегка поцарапать, чтобы по- том уже обоснованно (нет, не для наблюдающего через множественные камеры Старшего Брата, а в первую очередь обоснованно именно для Сары, которая во- обще-то понимает, что творит. Не ведает, но понимает.) перехватить ее руки, довести до стула и постараться усадить. Но бедолага Сара уже конкретно была в за- пале – она вновь встала и опять направилась ко мне. В самом деле, немного жутковато становится, когда сим- патичная девушка с безумными глазами и устрашаю- щей улыбкой идет на тебя и протягивает к тебе руки. Сара обычно все-таки более спокойна. А тут вона гроза какая! Ну, и что теперь поделать. Усадила я ее опять на стул. И вновь она встала, и снова я ее усадила… И вот, не сумевшая самореализоваться в борьбе со мной, Сара стала бить себя по голове. Точнее – по скулам. По- сле первого же удара я ее предупредила – Сара, еще, мол, раз ударишь себя – надену тебе на голову касду (боксерский шлем). Господи, ну почему, почему она так делает??? Ведь это же больно! Бить себя по голове! Ну, 37

больно же, ейбо! У нее на скулах вообще не проходят синяки от постоянных ударов. И она все равно – вновь и вновь маниакально ударяет себя кулаком в висок. Дергает за волосы. Рвет одежду… В общем, она, конеч- но, себя снова ударила, и я надела ей на голову эту са- мую черную штуковину – касду. Подержала немного ее за руки. Потом руки отпустила. Посмотрела, что она чу- ток успокоилась и попробовала ей дать айпад – пусть хоть мультики попробует посмотреть, может и вправду успокоится? Куда там! Айпад она уже через минуту от- швырнула, хотя обычно в нашем хостеле смотрит с удо- вольствием… И обедать не стала – просто шибанула в сторону тарелку с вкусняшками: мясом-салатом-хуму- сом (а уж как она хумус любит – м-м-м...) – птитимом… И вновь, в который раз уже, демонически захохотала… Вот так вот гроза иногда действует, оказывается… А потом был вечер после приезда из хостела с та- асуки в наш в хостел. И работа в первом доме. Не в моем, где я привыкла работать. А там, где Амир и На- тан. В первом доме после таасуки режим такой же, как и в других домах – встреча друзей, попытка их разго- ворить, фруктовый перекус, душ, кружки, ужин, чистка зубов, отбой… А гроза продолжалась. И шум дождя за окном не прекращался. И хаверим продолжали тревожиться. Бес- покойно, в напряжении, покушали нарезанные фрукты. Встревоженно принимали душ. А потом началось за- нятие лепкой – кружок искусств… Пришла мадриха – ведущая кружка, пожилая худенькая женщина, рассте- лила клеенку, вытащила пластилины всякие… Двоих хаверим она сумела заинтересовать – они включились в работу с этим самым пластилином – стали намазы- 38

вать разноцветные полоски на вырезанную фигурку зонта. Остальные бродили по холлу. Есть в первом домике один хавер Оран. Он никогда не обувается. Ни при какой погоде. В холод, в дождь по лужам, в жару по раскаленному песку или асфаль- ту – он всегда босиком. И чаще всего с наброшенной на плечи какой-нибудь тряпицей – шарфиком, поло- тенцем, просто тряпкой… Вот и сейчас бродил по холлу босиком. Бродил, быстро наращивая темпы… А тем вре- менем другому хаверу, назовем его, допустим, Арон, не понравилось заниматься лепкой. Ну, надоело челове- ку – и все тут. Да еще и гроза такая за окном. И Арон вдруг издал пронзительный вопль. И начал скакать по полу сидя на стуле. Вместе со стулом и скакал. Скакал и кричал. Потом вскочил со стула на пол, согнулся- сгор- бился – и скакал уже на ногах. Кричал и скакал. И ни- как не мог успокоиться. Очень немолодой поджарый сухопарый мужик с наполовину облысевшей головой. Скачет и кричит. И так получилось, что безумные прыжки маленького щупленького Арона не на шутку встревожили босоно- го Орана. Оран и так опасно ускорялся в своих взвол- нованных движениях. И вдруг на неосторожное пред- ложение руководительницы кружка присоединиться к занятию лепкой Оран вдруг бросился к ней и… Я, си- девшая неподалеку на диване, и еще одна мадриха с другого конца холла бросились на помощь руководи- тельнице кружка… Оран, однако, схватил ее за джемпер и рванул на себя с такой силой, что джемпер треснул… Оран в ужасе от сотворенного отпрянул прочь… С кри- ком «простите!» он вдруг бросился к навесному шкафу и со всей силы обрушился головой о дверцу шкафа. 39

Несколько раз, причем, обрушился. После чего с силой ударил себя рукой по зубам. Увы, до крови. Я в ужасе воскликнула: – Оран, что ты делаешь?!!! Зря воскликнула. В таких случаях вообще нельзя, оказывается, смотреть на Орана, а уж, тем более, об- ращаться к нему. Но я-то этого не знала! И вот Оран повернул голову в мою сторону, посмотрел на меня обезумевшими глазами… утер кулаком и висящей на плечах тряпицей окровавленный рот и – бросился ко мне. Я не успела испугаться, а он красной от крови ру- кой схватил меня за футболку, с силой дернул и сно- ва – отскочил в ужасе со словами: – Прости! что я делаю! И вновь побежал к шкафу, и вновь начал биться головой и бить себя по зубам. Мы нажали тревожную кнопку… Оран был не опасен – его агрессия была на- правлена на себя, но смотреть на такое самоистязание было страшно… Говорят, что и в других домах – и в моем втором доме, и в других тоже было неспокойно… Но первый дом терзался, кажется, больше всех. Слава богу, время подошло к половине седьмого. Пора было уходить. Что я и сделала. Опустошенная увиденным, а также вымотанная ситуациями, в кото- рых я принимала непосредственное участие, я вышла из хостела. И дождь постепенно начал прекращаться. Ночное небо было покрыто рваными тучами, сквозь которые проглядывала полнеющая луна. Через некоторое время в хостеле отбой – я надеюсь, что хаверим наши заснут и спокойно проспят до утра. А я ушла домой навстречу завтрашнему выходному дню. Вот – сегодня выходной, 40

поэтому есть время рассказать и о вчерашней смене, о том, как мне впервые там стало чуток боязно. И об этой, агрессивной, стороне жизни наших хаверим. Не самой приглядной. Жутковатой. Страшноватой. Но это она и есть – другая жизнь. Каждый в себе. И что там происходит внутри его скорлупы-кокона? И в какой момент происходит включение в общий мир и такое внезапное выключение из мира? И да, все хочу сформулировать вопрос, который волнует меня уже давно. А, если задуматься, кто же из нас, собственно, живет полной жизнью? Мы, которые – нормальные люди? Ну, как нормаль- ные, это мы сами так себя называем – нормальные, хотя почему мы в этом так уверены? Потому что мы живем в нормальном мире? Мы, живущие в мире вра- нья, алчности, блуда-похоти, воровства, предательства, войн-катаклизмов? И сами врем, жадничаем, преда- ем… И привыкли к такой жизни, и считаем это нормой, а себя, соответственно – нормальными людьми. Или наши друзья-аутисты? Которые живут в своем мире, по своим (не понятным мне, по крайней мере) законам. Прямые и честные. Да, зачастую агрессивные. Но агрессивные только лишь потому, что их агрессия – это способ что-то сказать, объяснить, достучаться-до- кричаться-донести… Кто? Кто из нас живет, а кто – лишь существует? С такими мыслями заканчиваю на сегодня свои повествования – завтра снова на 12 часов заступаю. Надеюсь, завтра будет спокойнее. И даже если будет обещанное «землетрясение в Нурланде» – наши хаве- рим, надеюсь, отнесутся к этому более спокойно, чем ко вчерашней долгоиграющей грозе с ливнями и ура- ганным ветром. 41

14 декабря 2019 года «Аутизм... дает нам шанс увидеть наполненное благоговением видение мира, которое в противном случае могло бы пройти мимо нас». Доктор Колин Зимблман И вновь ночное дежурство в самую несложную сме- ну. С пятницы на субботу. Шабат. И вновь – сначала думала, что ночь длинная, а теперь, когда пост почти завершила, опять оказалось, что скоро уже и рассвет наступит. Троих хаверим забрали сегодня домой родители. Пятеро спят. Ну, как спят – Йосик вот выполз из ком- наты, затребовал попить. Выдул стакан воды, ушел об- ратно. Снова вышел – чего-то не спится ему. Сходил в туалет, погромыхал там чем-то, опять улегся. Но уже через минуту вновь предстал передо мной, как лист перед травой – подай-ка ему пульт, ибо он хочет по- смотреть телевизор. Щас, дала, ага. Пришлось напом- нить ему – Йося, мол, ночь уже давно, все спят. Грузный Иосиф покорно тяжело вздохнул – понял, что не про- катило с пультом. Громко с выражением сказал «тов!» (хорошо!) и поплелся в комнату. Оглянулся, правда, пару раз – что-то ему внутри, походу, подсказывало, что меня можно попытаться раскрутить-разжалобить. Окончательно осознал, что развести меня не удастся, и пульта он не получит. Ушел. И из комнаты Мошико доносятся какие-то звуки, явно не соответствующие его обычному мощному храпу. Похоже, тоже не спит. Но выходить из комнаты, однако, пока не пытается. Остальные спят. Завтра с утра Мошико заберут роди- тели домой до вечера. Обычно по субботам забирают 42

на полдня и Сару, и Хаима. Но завтра и Сара, и Хаим, кажется, останутся здесь, в нашем втором доме. Тяжело, очень тяжело родителям со своими взрос- лыми детьми-аутистами. Особенно с агрессивными аутистами – такими, как наша Сара. Или с таким, ка- ким иногда бывает Хаим. Их родители (а кстати, роди- тели-то уже в очень преклонном возрасте) совершен- но не справляются дома со своими порою буйными взрослыми детьми. Дети-аутисты, особенно аутисты тяжелые, как некоторые наши ребята, родителей своих совершенно не воспринимают. Нет, не все, конечно. Но, даже, если наши хаверим и понимают, что их забирают из хостела родные люди, которые их любят-любят, они все равно никак свое понимание не проявляют. Идана нашего, например, забирают домой бабушка с дедушкой. У родителей Идана сложная ненормиро- ванная работа. И вписать в схему регулярные поездки в хостел никак не получается. Поэтому берут домой своего внука старики. А роди- тели уже приезжают повидаться с сыном к своим роди- телям. Дед – бодрый и веселый, приезжает за Иданом, шутит со всеми хаверим, шутит с нами, мадрихами. Худощавый Идан в нетерпении подпрыгивает – хочет домой. А дома, однако, он не дает ни минуты покоя ни бабушке, ни дедушке. Возбужденный, ходит из угла в угол, зажав уши руками (это он так всегда ходит) и что-то постоянно требует… Старики не знают толком, что с ним делать, как правильно с ним разговаривать, что ему позволять… Идан, когда он дома, не спит но- чью, ходит по квартире. Бабушка с дедушкой не спят, понятно, тоже. Бабушка начинает потихоньку сдавать – здоровье уже не то. И они уже не могут принимать сво- его сложного внука каждую неделю. Теперь Идан будет 43

уезжать домой раз в две недели. Ему это не нравится. Но сегодня он дома и, надеюсь, ему там хорошо. А Сару нашу забирают только на полдня в субботу. Похоже, что дома ей позволяют все, что она потребует, лишь бы, удержать ее более-менее в равновесии. Сара капризная у нас. Умная она очень – все-все понимает. И иногда, правда с большим трудом, но-таки можно до нее достучаться и «включить» в действительность. И тогда она смотрит мне в глаза осмысленным взглядом и внятно (с учетом нарушенной дикции, правда) впол- не отвечает на мои вопросы. Иногда даже улыбается. О! Как это приятно! Но включается она крайне редко и очень ненадолго, увы. Те силы, которые действуют в аутистических спектрах, очень быстро уволакивают Сару обратно в плотную скорлупу. Вот и вчера. В ве- чернюю смену я была с Сарой. Всю смену – от того, как ее привезли с таасуки из другого хостела – уже взвин- ченную, в касде – и до отбоя. И ни разу за это время мне не удалось хоть на минуту вытащить эту девочку из аутического кокона. Сара методично била себя ру- кой по голове, кричала, не внимала никаким уговорам. Не стала есть фруктовый салат – отшвырнула тарелку с нарезанными апельсинами и бананами, не захотела и попить воды… Упирающуюся я ее потащила наверх, в комнату. Заставила раздеться. Повела в ванную ком- нату. Ну, плескаться под душем наша девочка любит даже в раздраженном состоянии, поэтому покорно и даже с улыбкой залезла в ванную. Я ее помыла бы- стренько и дала ей в руки душевой шланг – любит она с ним играться. Но уже через несколько минут Сара стала биться головой о бортик ванной. Пришлось ее мокрую быстренько вытаскивать от греха подальше (а то и до крови может себе голову рассечь), упирающую- 44

ся тащить в комнату, на мокрую, растрепанную голову в срочном порядке вновь напяливать касду… Потом уже ее брыкающуюся я стала с трудом одевать. Подгузник, трусики сверху, лифчик-блузка. Комбинезон с молнией сзади, чтобы руками в трусы не залезала и не расца- рапывала бы там себя до крови. Носки, тапки. В про- должение этого процесса я была оттаскана за волосы и слегка поцарапана. Но задачу свою я выполнила – Сара была полностью одета. Она, однако, не переставала со- противляться и кричать. И пытаться стукнуться головой о край комода, который стоит рядом с ее кроватью. По- этому я решила затащить ее в мамад. Мамад – это ком- ната-бомбоубежише. Почти в каждом доме в Израиле есть такие комнаты. Страна наша находится под посто- янным прицелом недружественных арабских соседей. В нашем хостеле в каждом из нескольких домов есть мамад. Мамад у нас представляет собой комнату, кото- рая выстлана по полу и по стенам мягкими гимнастиче- скими матами. Там уютно. Иногда в мамад ухитряется спрятаться Мошико. Или Идан. Они любят там в тишине и в темноте подремать на матрасе. Вот в эту комнату я и затащила нашу Сару. И заставила ее лечь на живот. И вытянуть руки вдоль тела. Только в такой позе наша девочка чаще всего успокаивается. И ведь вот жалко ее… И касда-то надета была в срочном порядке на со- вершенно растрепанную голову. И спутанные длинные волосы торчат из-под этого шлема в разные стороны. И я властным педагогическим тоном запрещаю ей дви- гаться – только лежать на животе. А что делать? Минут через пятнадцать Сара действительно начинает успо- каиваться. Еще через пятнадцать минут я начинаю ее спрашивать: – Сара, ты успокоилась? 45

Но в это время в мамад заскочил Ицхак. У него вче- ра было чудесное настроение – он ходил по дому, хло- пал в ладоши и радовался жизни. Вот в мамад к нам зашел. Поулыбался. Попрыгал. Похлопал в ладоши. И издал длинный громкий высокочастотный крик – осо- бое свидетельство того, что жизнь прекрасна. Ицик даже позволил мне себя обнять и поцеловать – тоже не частое событие. Но уж больно радостно было у него на душе. Естественно, он совершенно не принял во внимание, что на полу лежит измученная своим неи- стовством Сара. Ускакал из мамада в холл довольный жизнью. Вместо него зашел мрачный Мошико. Он хотел завалиться спать. Но в этот раз не сложилось – в мама- де был включен свет, а почивать при свете Мошико не любит. Выключить свет я ему не позволила и, расстро- енный Мошико вышел. А еще через несколько минут и Сара встала успокоенная. И мы пошли в холл. И спо- койно дотянули с ней до отбоя. И вот – когда такая сложная девушка приходит ка- ждую неделю домой к очень немолодым родителям, то что им с ней делать-то? Вроде бы и родной ребенок, любимый, конечно же. Но ни общаться с ней невоз- можно, ни пообниматься-посюсюкаться, ни… ни-че-го. А Сарочка-то очень ждет этих поездок домой. Она зна- ет, когда ее забирают – в субботу утром. А уже к четы- рем часам ее возвращают обратно… с видимым облег- чением. Еще бы – с ней очень и очень тяжело. А завтра ее почему-то не заберут, и, похоже, она этого еще не знает. А что будет с Сарой, когда родители вообще не смогут ее забирать? А когда они совсем уйдут? И Сара, да и все остальные хаверим, живут ожида- нием встречи с родителями. От субботы до субботы. Они ждут, они считают дни и часы. Даже те, которые не 46

умеют говорить, они все равно все понимают. Завтра, мол (послезавтра, через два дня) приедет папа (мама, дедушка, бабушка) и заберут тебя домой. Ты хочешь домой? И хавер кивает головой и улыбается – он ждет. Он знает, что его не обманут и домой заберут. Обма- нывать нельзя. Обманы хаверим не прощают. Ну, как не прощают – они могут впасть в депрессию, или же разбушеваться. Реакции разные бывают. Поэтому, если что-то вдруг не складывается у родителей, и они звонят и говорят, что забрать, мол, не можем – нам, мадрихам, предстоит очень нелегкая задача – объяснить хаверу о том, что он не пойдет домой. Ну, и постараться пре- дотвратить истерики, по возможности. И вот что? Что будет с хаверим, когда их немолодые родители уйдут? Что, например, будет с Ицхаком? С этим сложным юным мальчиком? Иногда веселым, иногда агрессив- ным. Любящим много и вкусно покушать. Гиперпод- вижным Ицхаком. Он постоянно в движении – любит часто выходить во двор и качаться на качелях. Наш Ицик – самый обласканный родителями хавер. Его папа приходит несколько раз в неделю и приносит ему дополнительную еду, разложенную по пластиковым баночкам, на несколько дней. В дополнение к ужину. В баночках этих заботливо приготовленные драники, печеная картошка, запеченный батат, пирожки… . Все, что Ицик очень-очень любит и всегда с вожделением ждет этого дополнительного кормления. Когда папа приходит поздно вечером, он идет к сыну в комнату и сидит там с ним, и смотрит на него. Иногда приносит какие-нибудь гамбургеры – и они едят вместе. В чет- верг вечером он забирает Ицхака домой и привозит его обратно только в воскресенье утром на таасуку. Ицхак привык к такой жизни. И что он будет делать, 47

когда не станет родителей (понятно, что это случится не скоро, но ведь случится же)? Как ему это объяснить, а главное, как ему, Ицхаку, обойтись без такой важной составляющей его жизни? Повторюсь, наши хаверим (да и вообще, почти все люди с тяжелым аутизмом) воспринимают окружаю- щих людей как нечто весьма полезное для их жизни. Что мы, мадрихи, что родители – это очень удобные приспособления для поддержания их, хаверим, суще- ствования. Не более того. Это ж родители любят сво- их спрятанных в аутичную скорлупу взрослых детей. И почему-то чувствуют свою вину перед детьми, да и перед всем миром тоже. Что, мол, чего-то не додали, что-то не смогли, что-то пустили на самотек… Это мы, мадрихи, за зарплату обслуживаем хаверим. А сами-то хаверим живут себе вполне гармонично в своем мире и никого в него не пускают. Но однако ждут! Ждут ро- дителей по субботам! А Ицхак ждет каждый день, потому что папа его приезжает очень часто. Однако никак не показывает папе, что он рад. И папа, души не чающий в своем сыне, спокойно принимает эту отстраненность. Такой вот ва- риант обычной нормальной неестественной жизни. У кого-то растут-взрослеют внуки, а кто-то, обреченный никогда не увидеть детей детей, чуть ли не каждый день приезжает общаться со взрослым сыном в особое заведение. Без каких-либо перспектив. Где-то я прочитала крик души старого человека, у которого сын из тех, кого называют «особые люди». Наши дети, мол, живы до тех пор, пока живы мы, ро- дители. После нашей смерти, увы, они обречены… На- верное, так оно, примерно и есть. Особенно, если эти дети с родителями и живут. Недавно узнала об ужасаю- 48

щей истории, как в Удмуртии 13-летний мальчик с ДЦП неделю умирал от голода и холода рядом с внезапно умершей мамой. Он кричал, звал на помощь, но никто не слышал… В Израиле такое вряд ли может произойти, конеч- но (хотя и не факт, но-таки вряд ли), но здесь-то тоже особые дети очень зависимы от родителей. Да, внешне эта зависимость никак не проявляется. Наши хаверим не бросаются на шею своим мамам-папам. Более того, они вообще не позволяют почти никаких нежностей по отношению к себе. Но где-то глубоко-глубоко они все же чувствуют, что у них есть тылы. Надежные, незыбле- мые и… кажущиеся вечными. И что случится, когда не- умолимыми законами бытия брешь в этих тылах будет безжалостно пробита? Понятно, что все это в мире уже было. И аутисты ро- ждались всегда, во все времена. Термин «аутизм» поя- вился сравнительно недавно, но люди с расстройства- ми аутистического спектра были всегда. Они росли, превращаясь из ёжистых детишек в неудобных зрелых людей. И ведь как-то они существовали в этом мире. Рождались. Росли. Потом переживали своих родителей. Или не переживали. Но это все было не на моих глазах. А сейчас, так получилось, у меня есть друзья-хаверим. И за какой-то месяц (хм, я уже месяц здесь работаю!) я к ним привыкла. И эта несамостоятельность, как ока- залось, удивительным образом их со мной сближает. Взрослые бородатые мужики очень-очень зависимы от меня – как же это трогательно! И мне уже не безраз- лично – что с ними будет дальше в этой жизни. Они пока относительно молоды. А родители у них – люди в возрасте. 49

Занесло меня, однако. Ночное дежурство – оно та- кое, дежурство. Сиди себе, дави-терзай тетю Клаву, философствуй. Думай о вечном и понимай свое место в этом бренном мире. Ну, или попробуй понять хотя бы – ибо не каждому дано такое глубокое постижение. На самом деле, если была бы возможность (в виде сво- бодного времени, естественно), я бы каждую свою сме- ну описывала в подробностях. Ибо в каждое дежур- ство я вижу что-то интересное и необычное. И хочется написать обо всем и поделиться со всеми. Например, последняя моя 12-часовая смена, во вторник, включа- ющая таасуку в Реховоте, тоже была очень интересной. И хотелось бы рассказать о хаверим из того хостела – о том, что они делают (или не делают) на трудовой за- нятости, о том, как я с ними общаюсь… Забавно было тогда – дали нам задание сделать из бетона маленькие цветочные горшочки. Точнее – толь- ко лишь заготовить форму этих горшочков. И тут меня смех буквально разобрал! Мы замешивали бетон в та- зике… В синеньком! В пластмассовом! Ну, вот надо же! Приехала жить в Израиль! Чтобы где-то на задворках провинциального города! В хостеле для аутистов! Вме- сте с другим мадрихом (который, кстати, тоже приехал в Израиль совсем недавно!)! В маленьком пластмас- совом тазике мешать какой-то пластиковой штукой от детского конструктора (потому что нормальной лопат- ки не нашлось) бетон для непонятных мне целей! А ха- верим, которые по мнению руководителей этой самой таасуки, должны бы сами это делать – хаверим сидели за столами, устало положив головы на руки. Или лежа- ли на полу на матрасах, как наш Мошико. Или сидели в айпадах… А мы с Антоном замешивали бетон… А потом придавали еще не застывшему бетону форму горшоч- 50