Русская душа (проза)

Русская душа проза Литературный Клуб “Добро” Москва, 2019

УДК ББК Издано Литературным Клубом «Добро» В рамках конкурса «Русская душа», При финансовом содействии технического директора ООО «ПК Веллтекс» Анатолия Арбузова Авт Русская душа в прозе – М., 2019. – 270 с. ISBN УДК ББК Редактор Ирина Коробейникова Вёрстка А. Новиков ©

Оглавление 6 Вступление 8 9 Пётр Любестовский Счастье из-за моря 20 22 Николай Переяслов В компании с Иваном-дураком 36 38 Марк Брызгалов Деда Костя 41 42 Елена Шедогубова О друзьях-товарищах 47 48 Лидия Глазкова 52 Курортный роман 55 Замуж Добрососедские отношения 62 64 Ирина Арсентьева 68 Бросить якорь... В начале было слово... 72 74 Галина Васильева Богом любимая Таня 76 77 Владимир Гакштетер Барак 77 78 Предисловие 81 Копейка 88 Вера 94 Хирург 98 Соня 103 Шурка Конец барака 105 106 Павел Шушканов Ювелир 113 115 Андрей Пучков Красная незабудка 139 Юрий Проскоков

Вторая жена 140 Оксана Алмазова 148 Печаль бизнесмена 149 Александра Китляйн 156 Семейное дело 157 Причина криминала 159 Как мат помог раскрыть преступление 161 Лихо криминальное 163 Галина Ассель 167 «Шило» на «мыло» 168 Владимир Жестков 177 Из дневника больного N 179 20 ноября 201… 179 21 ноября 201… 179 22 ноября 201… 185 Белая мышка 188 Весь покрытый «зеленью…» 205 Из поезда кувырком 209 Евгения Дубровина 219 Эликсир молодости 220 Михаил Мосихин 228 Июньская ночь 229 Папиросы 232 Железная рука 234 Александр Зиборов 239 Страна чудес 241 Елена Смирнова 260 Одна ночь на Байкале 261 Александр Петрухин 265 Малая Курья 266



Литературный Клуб “Добро” Вступление Загадочная русская душа. Как часто можно услышать это выражение. Почему никогда не говорят о «загадочной английской душе» или «загадочной французской душе»? Что же такого загадочного и непонятного в этой душе? Рус- ские люди и религиозны, и атеисты, жадны и щедры, умны и глупы одновременно. Славянам присуще такое качество, как терпеливость. Именно это качество не раз приводило страну к краху. Рус- ский народ может очень долго терпеть. В нем как будто зажата пружина. Но, уж если эта пружина разжимается – тогда держись! Известно с давних пор, что русский человек неприхот- лив в быту. Историк В. О. Ключевский писал о том, что нет в Европе народа, который бы был менее избалован и непритязателен, не приучен ждать милостей от природы, и более вынослив, чем русский народ. Именно эти условия и создали загадочную русскую душу. Русскому человеку еще с давних времен присущи такие качества, как прощение и сострадательность. Славяне уделяли большое внимание физическому здоро- вью. Внешний вид не имел для них большого значения. Из- вестно, что славяне довольно презрительно относились к роскоши и удобствам. Очень часто, те украшения, которые были захвачены на поле боя, просто зарывались в землю. Наши предки славяне всегда славились своим гостепри- имством. Оскорбить гостя означало бросить тень позора на все племя. Загадочная русская душа…. Ее умом не понять, зато можно полюбить всем сердцем. 6

Русская душа В этом году исполнилось 90 лет со дня рождения Васи- лия Шукшина, который является ярким примером «русской души». Сегодня Василий Шукшин известен как писатель, кото- рый при жизни опубликовал пять сборников рассказов и два романа, как актер, который сыграл более двадцати ролей и как режиссер, который снял шесть авторских фильмов. Его творчество по-прежнему стучится в наши сердца, заставляет нас быть лучше, помнить о Родине и никогда не изменять себе. В сборнике представлены конкурсные произведения со- временных авторов. Все они видят «русскую душу» по-раз- ному, но одно качество их объединяет, несомненно, – лю- бовь к России. Организатор конкурса, составитель сборника, редактор - Ирина Коробейникова. 7

Литературный Клуб “Добро” Пётр Любестовский Петр Петрович ЛЮБЕСТОВСКИЙ (КУЗНЕЦОВ) – прозаик, член Союза пи- сателей России, Союза журналистов России, Международного Союза писате- лей и работников искусств. Руководи- тель литобъединения «Парус» (г. Сельцо, Брянской области) Известен как автор, успешно работающий в приключенческом жанре. Автор девяти книг прозы, лауреат литературного конкурса жур- нала «Милиция» (2007 г.); дипломант: Международного литературно- го конкурса им. В. Каверина (2013 г.), Международного литературного конкурса «Лохматый друг» («рассказы о животных») (2014 г.), Всерос- сийского литературного конкурса «Твои, Россия, сыновья!» (2014 г.); ла- уреат Международного литературного конкурса военных писателей и журналистов «Свет Великой Победы» (2015 г.); финалист Междуна- родного Славянского литературного форума «Золотой Витязь» (2013 г.), Всероссийского литературного конкурса «Настоящий детектив» (2015 г.) и Всероссийского литературного конкурса к 200-летию со дня рождения И.С. Тургенева (2018 г.); лауреат конкурса газеты «Литера- турная Россия» — «Жить не по лжи» (2015 г.); лауреат Всероссийского литературного конкурса «Герои Великой Победы» (2016 г.); дипломант Международного литературного конкурса памяти К. Симонова (2017, 2018 г. г.). 8

Русская душа Счастье из-за моря Изба Анюты Азаровой стоит на окраине посёлка, на взгорье. Отсюда хорошо видно всё окрест: широкое поле, засеянное хлебами, шоссе, по которому без конца снуют машины, речушка, опоясывающая посёлок, а за ней, у кромки леса, старинное село с полуразрушенным храмом. Здесь вольно душе, особенно ранней осенью, когда вспыхивают яркими огнями сады, сверкают серебром на солнце тонкие нити паутины, а на полях золотятся копны свежей соломы, вокруг которых важно разгуливают стаи готовящихся в дальний путь журавлей. В эту пору Анюта всегда встаёт чуть свет и идёт в поле. Велико желание насладиться свежестью раннего утра, алым сиянием утренней зари, нежными красками осен- них садов. Поле открывается сразу за её огородом, огорожен- ным пряслом. Дойдя до ближайшей копны соломы, она не может удержаться от соблазна окунуться в мягкую перину, пахнущую хлебом, полюбоваться бездонной просинью неба и, как бывало в юности, подумать, помеч- тать. В дымчатой пелене утреннего тумана, стелящегося по земле, Анюта замечает стаи больших красивых птиц. Они неспешно бродят по стерне, кормятся, тихонько кур- лычут, не обращая на неё внимания. Глядя на них, Анюта невольно погружается в воспоминания… — Дочка, хватит нежиться, беги в поле за свежей со- ломой для скота, пока бригадир спит, — тихим певучим голосом будит Анютку мать. 9

Литературный Клуб “Добро” Белокурая, сероглазая девчонка с ямочками на пухлых щеках, отогнав дрёму, в мгновение ока уже на ногах. Сменив ночную рубашку на платье и кофту, хва- тает с изгороди тоненькую льняную верёвку и бежит в поле. На востоке занимается заря. Огромный огненный диск медленно поднимается из-за кромки горизонта, и сизые клубы тумана тают на глазах. Постепенно света- ет. Утренняя прохлада понемногу уступает место теплу. Прежде чем набрать вязанку соломы, Анюта с разбега бросается в душистую копну и, раскинув руки, долго гля- дит в высокое чистое небо. «Окончу школу, выучусь на агронома, вернусь в своё село и буду каждое утро встре- чать рассвет в поле, пить свежий воздух, настоянный на травах, любоваться волшебными красками утренней зари…» На поле шумно опускается стая сильных красивых птиц. Анюта радостно встречает журавлей: — Здравствуйте, журавушки-красавушки! Отдохните, подкрепитесь, соберитесь с силами пред дальней до- рогой! Побродив по полю, журавли дружно взлетают и, громко курлыча, делают круг над жнивьём, прощаясь с родными местами, с уходящим летом. Выстроившись в клин, ложатся на курс и тянут к югу. Анюта вскакивает с копны, срывает с головы косынку, машет ею птицам, громко кричит: — Журавушки, милые, доброго вам пути! Возвращай- тесь домой по весне, принесите мне счастье! Та весна выдалась ранней. С первым теплом зашу- мели вешние воды, белой пеной покрылись сады, запах 10

Русская душа черёмухи поплыл по округе, в кустах лозняка над рекой заливались соловьи. Чудным весенним вечером трудно было усидеть дома, и Анюта отправилась с подругами на дискотеку в ближайший военный гарнизон. Там и положил на неё глаз смуглый кареглазый сержант-контрактник. Он проводил Анюту до ночной электрички, вкратце поведал о себе. — Зовут Артём Азаров. Южанин, родом из Краснода- ра. Здесь служил срочную, решил остаться… Услышав про юг, Анюта усмехнулась про себя: «Видно, журавушки и впрямь услышали мою просьбу и принес- ли мне счастье». Анюта рассказала парню, что живёт в посёлке, в пяти верстах от гарнизона, оканчивает школу и намерена по- ступать в сельхозтехникум. — Не думал, что так бывает – увидел тебя и не смог отвести глаз, — признался Артём. – Хочу покорить твоё сердце, если оно не занято другим. — Пока не занято, а там – посмотрим, — загадочно улыбнулась Анюта. Весну и лето они провели вместе. Артём купил мото- цикл и в свободное от службы время регулярно загляды- вал в посёлок. Они колесили по просёлочным дорогам, купались в реке, загорали, говорили о любви. А осенью сыграли свадьбу. Артём предложил Анюте переехать в военный горо- док, но она настояла, чтобы жили в её посёлке. «Мама уезжает в город к моей старшей сестре нянчить малышей, а нас слёзно просит не покидать родительский дом», — убеждала мужа Анюта. Артём уступил и не пожалел об этом. Ему пришлась по душе сельская жизнь – вековые 11

Литературный Клуб “Добро” деревья, простор, река, лес. Можно рыбачить, заниматься «тихой охотой». А Анюте здесь всё было до боли родное: с малых лет жила в окружении полей и лесов, помогала матери на ферме, занималась домашним хозяйством. Молодые быстро обжились, завели живность. Анюта перевелась на заочное отделение техникума, устрои- лась продавцом в поселковый магазин. Соседями Азаровых были старики Герасины. Вскоре они переехали в город, а свой домишко оставили внучке, Анютиной школьной подруге Даше Купреевой, выско- чившей замуж за разбитного местного красавца Игоря Колесникова. — Анют, я так рада, что мы стали соседями. Будем с тобой как сёстры, поддерживать друг друга, выручать в трудную минуту, — с радостью говорила подруге Даша. – После смерти мамы не только не с кем поделиться со- кровенным, но и словом перемолвиться. Анюта и Даша сошлись настолько, что друг без друга не могли прожить ни дня. Как встретятся утром у колод- ца, так расстаться не могут, пока не обговорят все посел- ковые новости. Анюта изредка заглядывала к подруге, помогала Даше присматривать за малышом, которому исполнился годик. Ждала, что скоро появится свой пер- венец, но пока у них с Артёмом ничего не получалось, о чём Анюта очень печалилась. Муж Даши работал в местном лесничестве. Часто вы- пивал с друзьями – обмывали аванс, получку, удачную сделку. И незаметно пристрастился к спиртному. К кон- цу рабочего дня Колесников загружался под завязку, а в пьяном угаре был агрессивен. Даша долго скрывала от подруги попойки мужа и се- мейные скандалы на этой почве, пока однажды вечером 12

Русская душа Анюта не услышала дикие крики возле дома соседки. А поутру, встретившись с Дашей у колодца, заметила под глазом подруги лиловый синяк, который та прятала под спущенным платком. — Что случилось, Даша? — поинтересовалась Анюта. Даша заплакала. — Последнее время Игорь пьёт безбожно, а потом устраивает скандалы, обвиняя меня во всех грехах. А вчера руку поднял… Не знаю, что с ним происходит — будто бес в него вселился. Боюсь оставаться с пьяным. — Господи, да что же это такое?! Семейная жизнь только начинается, сыночек маленький. О чём он только думает?! Семью на водку променял, — посочувствовала подруге Анюта. — Будет скандалить, бросаться на тебя с кулаками, хватай Стасика и беги к нам. Мы в обиду не дадим. Не прошло и недели, как поздним осенним вечером во дворе дома Азаровых залаяла собака. Анюта выгляну- ла в окно и в свете уличного фонаря увидела подругу. Анюта поспешила на веранду, открыла дверь. У крыльца стояла Даша с сынишкой на руках. Без пальто, волосы растрёпаны. — Игорь вновь явился пьяный, бушует, громит всё, что попадает под руку, угрожает расправой, — выпали- ла Даша. — Еле вырвалась… — Входи быстрей. Вот беда-то… — обняла подругу за плечи Анюта. – Он что, совсем озверел, даже ребёнка не щадит?! Даша весь вечер плакала, рассказывая о зверствах пьяного мужа. Около полуночи хотела разбудить сына и уйти. 13

Литературный Клуб “Добро” — Оставайся на ночь. Не рискуй и сына не мучай, — предложила Анюта. Рано утром Даша тихонько собрала ребёнка и ушла. Когда дверь за ней закрылась, Артём сказал Анюте: — Зря ты оставила её на ночь. Посидела бы часок-дру- гой, пока Игорь угомониться, и ушла бы. — Тёма, как ты можешь такое говорить? – возмутилась Анюта. — Неужели ты не сочувствуешь моей бедной подруге, с малым дитём на руках? Мало ли что может натворить по пьяни этот деспот?! — Я о том, что не надо приучать, а то чуть что, будет бежать к нам. — Даша бежит, когда невмоготу – спасает себя и ре- бёнка. И мы обязаны ей помочь,— обиженно надула губы Анюта. – Она моя лучшая подруга. — Ну, как знаешь, — сказал Артём. – Тебе виднее. Той осенью и зимой Даша ещё несколько раз обра- щалась к Азаровым за помощью. Однажды прибежала босая, в одной лёгкой кофточке, с окровавленным ли- цом. Анюта обработала ей раны и ссадины, согрела её и ребенка, напоила горячим малиновым чаем, поплакала вместе с подругой и уложила гостей спать. Поутру, провожая подругу, сказала ей: — Как ты можешь прощать Игорю такое зверство?! Уходи от него, пока цела сама и сын. Игорь уже неиспра- вим. Ты заслуживаешь лучшей доли. А по весне в семье Колесниковых случилось горе. Тё- плым апрельским вечером друзья-собутыльники при- везли Игоря домой мертвецки пьяным, затащили в избу, уложили на диван. Утром Даша как обычно стала будить мужа на работу, но он не подавал признаков жизни. 14

Русская душа Даша плакала, убивалась по мужу, а потом замкну- лась, отгородилась ото всех. Анюта всё понимала, сочув- ствовала подруге, но в душу не лезла. Так прошёл год. А потом случилось то, что Анюта не могла представить себе даже в самом дурном сне. Как-то придя домой, она застала мужа в странном состоянии. Артём сидел на диване, обхватив голову руками. У его ног стояла большая сумка-баул, набитая вещами. Анюта растерялась, нерешительно спросила: — Что случилось, Тёма? Артём долго молчал. Наконец, вздохнул и, не подни- мая глаз, произнёс: — Анют, прости меня, если можешь. Я ухожу к Даше. Ей сейчас очень трудно. Ты проживёшь одна. Ты сильная… Анюта не закатила истерики, не стала упрекать и уговаривать мужа. Она присела на диван и тихонько спросила: — А Даша примет тебя? — Примет. Мы любим друг друга… — Тогда иди… — выдавила из себя Анюта. Она страдала ужасно, но не подавала виду. По ночам плакала в подушку и по-прежнему сильно любила Артё- ма. На Дашу зла не держала, не считала её разлучницей, но всячески избегала встречи с ней: смущалась, не зна- ла, что ей сказать. Вскоре Даша забеременела и родила сына. В посёлке говорили, что сын Даши Павлик очень похож на Артёма. Анюта не спала ночами, сильно переживала. «Оказы- вается, по моей вине мы с Артёмом были бездетными. Поэтому он и ушёл к Даше», — думала она. Когда мальчик подрос и стал играть во дворе со стар- шим братом, Анюта сама убедилась, что Павлик действи- 15

Литературный Клуб “Добро” тельно очень похож на Артёма: тёмные вьющиеся воло- сы, карие глаза, ямочка на подбородке. Возвращаясь из магазина, она угощала соседских мальчишек сладостя- ми. Маленький Павлик, принимая угощения, улыбался в ответ до боли знакомой ей улыбкой. Как-то ранним весенним утром, когда Анюта вози- лась во дворе со своей живностью, Артём с сыновьями заглянул к ней, поздоровался, присел на чурбан и нере- шительно попросил: — Анют, выручи ради Бога – посмотри за ребятами. Даша заболела. Её направляют в областную больницу. Мне надо отвезти её. — Оставляй. У меня сегодня выходной. За детей не беспокойтесь. Артём вернулся в конце дня. Усталый, почерневший. Сыновья бросились к нему, стали обнимать. Когда выш- ли во двор, Артём закурил и дрожащим голосом сказал: — Спасибо тебе, Анют, что не затаила обиду. Светлая у тебя душа… Даша плохо чувствует себя. Положили на обследование. Боюсь, что может покинуть нас, — посмо- трел он с нескрываемой тревогой на сыновей. Через месяц Артём привёз Дашу домой. Болела она тяжело, буквально таяла на глазах. Артём обратился за помощью к Анюте. — Даше назначили сильные обезболивающие уколы. Я не могу их ставить. Помоги, пожалуйста. Вся надежда только на тебя. Анюта не узнала подругу: от былой цветущей пышки осталась лишь мрачная тень. Только глаза небесного цвета светились в глубоких впадинах. Анюта поздорова- лась, осторожно присела на кровать. 16

Русская душа — Спасибо, подруга, что откликнулась на просьбу, — тихо, с большим усилием, произнесла Даша. — Я очень виновата перед тобой, и Господь покарал меня за мои грехи. Сама не знаю, как всё случилось. Однажды, когда ты отлучилась куда-то, Артём подлез, приласкал меня, и я не смогла устоять… Прости меня, — заплакала Даша. – Если бы я могла, стала бы перед тобой на колени, моли- ла бы о пощаде. Хотя я знаю, что ты добрая душа и дав- но простила… Анют, милая, Артём любит тебя, вернётся к тебе. Об одном прошу – не обижай сыновей. Я вижу, как они тянутся к тебе. Анюта крепилась, но не могла сдержать слёз. Однако быстро взяла себя в руки, обняла подругу, поцеловала. — Не казни себя, Даша. Виноваты мы все. Видно, нам надо было пройти через это, пережить, осмыслить, оце- нить. На роду было написано… Даша умерла той же весной, звенящим и поющим майским днём. Буйно цвела черёмуха. Белой кипенью были укрыты сады. Когда гроб опускали в могилу, Артём заплакал. Заплакали и дети. Плакала и Анюта. После похорон поселковые жители на каждом углу судачили, что у Артёма только один исход – вернуться к Анюте. Но возьмёт ли она его назад, простит ли ста- рую обиду – это большой вопрос. Те же, кто хорошо знал Анюту, утверждали, что она давно простила Артёма. Ещё при жизни Дарьи нередко выручала их семью, присма- тривала за ребятами, а потом, когда Даша заболела, уха- живала за ней, делала уколы, мыла и кормила. Однажды у магазина Анюта услышала разговор двух односельчанок. Одна из них, примеряя на себя её си- туацию, призналась, что не смогла бы поступить так, как поступила Анюта. «Ни за что не простила бы ни под- 17

Литературный Клуб “Добро” руге-разлучнице, ни мужу-изменнику». Другая сказала: «На такое способен только человек большой души, любя- щий сильно, бескорыстно, для которого счастье любимого превыше личного. Может, это и есть настоящая любовь, о которой нам неведомо…» Оставшись вдовцом, Артём всё чаще обращался к Аню- те за помощью. То за сыновьями надо было присмотреть, то за домом, то за огородом. Ребята так привыкли к Анюте, что с радостью бежали к ней, когда отец отлучался по де- лам службы. И сам Артём старался помочь Анюте: то дров заготовить, то сена накосить, то крышу починить. А осенью, когда ушло тепло и зачастили дожди, Артём пришёл с сыновьями к Анюте: — Анна Максимовна, мы пришли к тебе совсем. Не про- гоняй нас. Зимой нам будет холодно в одиночку… Анюта сидела на диване, хотела привстать, но ноги вдруг стали тяжёлыми, будто чужими. Ребята подошли к ней, стали ласкаться. Анюта обняла их, дала волю слезам. — Сыночки мои милые! – только и смогла произне- сти она… …Из воспоминаний Анюту вывели крики взмывающих в небо журавлей. Она встала из копны и, как в детстве, по- махала журавлям рукой. Глянув в сторону дома, увидела, как по полю к ней бегут дети. — Что случилось, мои милые? – бросилась она им на- встречу. — Мама, мы тебя везде ищем, — обрадовался Стасик. — Родные мои, вы так легко одеты, бежим домой! А папа где? — Он готовит завтрак, — доложил Павлик и немного за- мялся. А потом, тихонько спросил: — Мама, правда, что аист весной принесёт нам се- стричку? 18

Русская душа — Правда, — улыбнулась Анюта и посмотрела на стар- шего сына. Тот кинул взгляд на её округлившийся живот и тоже улыбнулся. — А как мы её назовём? – спросил Павлик. — Дашенькой, — взволнованно ответила Анюта. У крыльца дома под развесистой яблоней стоял Артём. Заметив жену и детей, идущих по полю взявшись за руки, улыбнулся сам себе и поспешил им навстречу. За полем догорала алая заря. Зарождался новый бла- годатный день. 19

Литературный Клуб “Добро” Николай Переяслов 20

Русская душа Переяслов Николай Владимирович – поэт, критик, прозаик, перевод- чик стихов национальных и зарубежных поэтов. Секретарь Правления Союза писателей России. Член Союза журналистов Москвы, Международной Федерации журна- листов, Международной Ассоциации писателей и публицистов. Член Славянской литературной и артистической Академии в Варне (Болгария). Родился 12 мая 1954 года. Работал шахтёром в Донбассе, геологом в Забайкалье, журналистом в Тверской области, дворником в Санкт-Пе- тербурге, директором Самарского Литературного фонда России, помощ- ником Мэра Москвы. Делегат 1-го Российского Литературного Собрания и встречи писа- телей с Президентом России В.В. Путиным. Участник 1-й Международной поэтической конференции в Каире и 1-го Международного фестиваля поэзии стран Азии во Вьетнаме. Руководитель ряда творческих семинаров, совещаний и ма- стер-классов. Давал рекомендации для вступления в Союз писателей России из- вестному путешественнику Фёдору Конюхову; депутату Госдумы РФ, а ныне министру культуры РФ Владимиру Мединскому; активному ныне писателю Захару Прилепину; православному самарскому протоие- рею-писателю о. Николаю Агафонову; бывшему губернатору ЯНАО Юрию Неёлову и целому ряду других авторов. Автор 41 книги стихов, прозы, критики и поэтических переводов, а также огромного количества публикаций в газетах и журналах России, Украины, Беларуси, Молдовы, Татарстана, Казахстана, Армении, Грузии, Болгарии, США и других стран. Составитель уникальной поэтической Антологии, посвящённой во- йне 1812 года – «Недаром помнит вся Россия» (Смоленск, Издательство «Маджента», 2012). Лауреат литературных премий им. Р. Гамзатова, М. Лермонтова, В. Хлебникова и других; победитель конкурса переводов тюркской поэзии «Ак Торна» и конкурса «Пророк Мухаммад – милость для миров», проводи- мого Советом муфтиев России. Награждён Почётной грамотой Министерства культуры Российской Федерации, медалью Министерства обороны РФ «За укрепление боевого содружества», орденом М.В. Ломоносова, медалями святого князя Дани- ила Московского, святителя Макария Алтайского, благоверного князя Александра Невского, золотым знаком Абая Кунанбаева, медалью Мусы Джалиля и другими наградами. 21

Литературный Клуб “Добро” В компании с Иваном-дураком О пророческих мотивах сказки В.М. Шукшина «До третьих петухов». 1. ЕСЛИ отбросить всякую идеологическую предвзятость и трезво посмотреть на искусство советской эпохи, то, думаю, нельзя не увидеть, что главной чертой, характе- ризовавшей собой метод социалистического реализма, была — ответственность практически всякого художника (писателя, музыканта, живописца и т. п.) перед обществом. Воспевал ли он социалистические свершения в нашей стране или смотрел на историю СССР под критическим углом зрения, писал о труде, любви и подвигах или о тюрьме, пьянстве и преступлениях — он был равно ответ- ственен за то, чтобы его произведения давали людям силу жить и преодолевать все выпадающие им по судьбе ка- тастрофы, поднимали их над пороками и заблуждениями, подталкивали к творческому преображению реальности, не давали погаснуть тлеющему в их сердцах огоньку на- дежды на светлое будущее. Главная дифференциация, которая произошла на рубе- же пятидесятых-шестидесятых годов и расколола русскую литературу (главным образом, прозу) на два принципи- ально отличимых лагеря, носила не столько политический, как многие думают, сколько, как мне кажется, мировоз- зренческий, этико-философский характер, и разделила 22

Русская душа писателей не на «верноподданных режиму» и «диссиден- тов», а — на представителей городской прозы и деревен- щиков. При этом городская проза как бы приватизировала для себя такую составляющую литературы как идея, из-за чего основным её признаком сделалась интеллектуаль- ность, а деревенская — приняла на себя ответственность за душу, вследствие чего её главным показателем стала совестливость. Но приоритет идеи перед чувствами, холодно-раци- оналистическое преобразование жизни, опирающееся только на логические построения ума да на аналитиче- ские выкладки специалистов — это особенности, прису- щие, прежде всего, западной цивилизации, а потому в городской прозе шестидесятых-семидесятых и особенно восьмидесятых-девяностых годов начали всё различимее и шире проступать признаки ориентации на европейские и американские образцы литературы, лишающие произ- ведения апологетов этого направления подлинно русской глубины и самобытности. А вот душа с её болями, трево- гами и метаниями, сложные взаимоотношения человека с судьбой, родной землёй и Богом — эти категории остались в ведении писателей-деревенщиков, выступивших таким образом в роли выразителей охранительной функции, спасающих менталитет народа от размывания чуждыми веяниями. Народ — категория архаичная, несущая в себе культур- ный код многих предшествующих столетий, а то и тысяче- летий. Писать для народа, с оглядкой на его суд, ощущая на себе его всё понимающий, насмешливо-ироничный и одновременно ждуще-доверчивый взгляд, невероятно тя- жело и ответственно — всё равно, как красоваться произ- несением вычурных словес перед своими горбатящимися в поле родителями. Гораздо легче бросаться витиеватыми 23

Литературный Клуб “Добро” строчками, вскочив на перевёрнутую бочку где-нибудь в городской пивной. Знаменитое «вы прошумели мимо меня, как ветвь, полная цветов и листьев» Юрия Олеши — насколько красивая, настолько же и неживая, искусствен- но сконструированная фраза, над которой в деревне бы только посмеялись да сочли автора краснобаем и без- дельником. Чувствуя нутром, что народ не обманешь ни- какими параболами и метаметафорами, ибо он смотрит в самую глубь вещей и явлений и оценивает слова в соот- ветствии с наставлением апостола «от слов твоих оправ- даешься, и от слов осудишься» (Матф. 12:37), деревня и — соответственно — деревенская проза всегда пребывали у лидеров «идейной» литературы на положении нелю- бимых падчериц. Её не любил основоположник соцреа- лизма Горький. Не любил трибун революции Маяковский. Не любил либерализатор «Нового мира» Твардовский. Её терпеть не могут сегодняшние демократические писате- ли, поскольку она говорит не о самокопаниях интеллиген- ции, а о проблемах и нуждах народа, о его понимании того, как должны развиваться жизнь в стране и мировая история, а у них от одного только воспоминания об этом народе начинает портиться аппетит. Собственно, именно с уничижительного (если не сказать: презрительного) от- ношения современной литературы к самому заурядному персонажу, символизирующему собой низовые слои наро- да, и началось крушение Советского государства и его ве- ликой культуры. Произошло почти немыслимое в истории мировых культур явление: одна из лучших национальных литератур планеты демонстративно застыдилась своего собственного народа и, отвернувшись от него, показала тем самым, что ей «западло» общаться с мужиком в лап- тях и армяке (вариант — в кирзовых сапогах и ватнике), и что её больше привлекают разбитные журналисты и сим- 24

Русская душа патичные авантюристы, молодые банкиры в смокингах и нагловатые ковбои в джинсах, а то и просто персонажи с отклонениями в психике и сексуальной ориентации. По их-то образу и подобию она и начала формировать себе новых литературных героев, а посредством их влияния на читательские массы — и новый народ. И первым эту за- рождавшуюся губительную тенденцию разглядел и описал в своей замечательной сказке «До третьих петухов» Васи- лий Макарович Шукшин. 2. ДЕЙСТВИЕ шукшинской истории начинается на полках одной из российских библиотек, сразу же настраивая чи- тателя на литературоцентричный характер произведения, что и подтверждается всем дальнейшим ходом развора- чивающегося сказочного сюжета. Обитающим здесь пер- сонажам отечественной классики, символизирующим со- бой русскую литературу и «прогрессивную» мысль, стало вдруг неприятно находиться в компании с Иваном-дура- ком, во все времена олицетворявшим собой образ русско- го народа, и они затеяли по этому поводу шумные дебаты, решая, как им поступить в отношении ставшего вызывать у них раздражение соседа дальше. « — В темпе, в темпе! — покрикивал некто канцеляр- ского облика, лысый. — Продолжим. Кто ещё хочет сказать об Иване-дураке? <…> Сегодня мы должны принять реше- ние. Кто? — Позвольте? — это спрашивала Бедная Лиза. — Давай, Лиза, — сказал лысый. <…> — Мне стыдно, — горячо продолжала Бедная Лиза, — что Иван-дурак находится вместе с нами. Сколько можно? До каких пор он будет позорить наши ряды? — Выгнать! — крикнули с места. 25

Литературный Клуб “Добро” — Тихо! — строго сказал лысый конторский. — Что ты предлагаешь, Лиза? — Пускай достанет справку, что он умный, — сказала Лиза. — Правильно! — Пускай достанет! Или пускай убирается!.. <…> — Мне тоже неловко рядом с дураком сидеть (это уж Обломов добавил). От него портянками пахнет…» За Ивана-дурака заступаются только былинный Илья Муромец да какой-то гулевой казацкий атаман — то есть персонажи, вышедшие непосредственно из русского фольклора, сотворённые духовной энергией самого наро- да и максимально ему близкие, тогда как все прочие герои (Акакий Акакиевич, Ленский, Онегин, Обломов и иные из их, порождённых исключительно интеллектом сотворив- шего их писателя, собратья), без всякой зависимости от того, «положительные» они или «отрицательные», воротят от Ивана нос и требуют, чтобы он отправлялся к Мудрецу за справкой. И если, мол, он к третьим петухам не прине- сёт от него справку, подтверждающую, что он умный, то пускай тогда убирается от них на все четыре стороны, хоть и в букинистический магазин. « — О-о, не крутенько ли? — усомнился кто-то. — Не крутенько, — тоже жёстко сказал конторский. — Нисколько. Только так. Иван… — Аиньки! — откликнулся Иван. И встал. — Иди. Иван посмотрел на Илью. — Иди, Ванька, — тихо сказал Илья. — Ничего не сдела- ешь. Надо идти. Вишь, какие они все… учёные…» И, подчиняясь воле большинства, Иван отправляется за справкой. 26

Русская душа ЧТО ЖЕ это за справка такая, ради которой он вынуж- ден проститься со своей родной полкой в библиотеке и пуститься, на ночь глядя, в полное душевных испытаний, мучений и опасностей путешествие? На мой взгляд, эта мифическая бумажка, одно только наличие которой у Ивана уже как бы само собой способно ликвидировать не только присущую ему, так сказать, по определению глу- пость, но даже и поставленный ему в вину портяночный запах, символизирует собой не что иное, как приобще- ние к так называемым «общечеловеческим ценностям», о которых нам неустанно талдычат в течение последних полутора десятилетий все демократические средства мас- совой информации. Подключись, мол, как к Интернету, к американскому образу жизни, американскому кино с его бесстыдством, бесовщиной и культом жестокости, к аме- риканской, всё затмевающей собой жаждой обогащения, и будешь принят в единую мировую семью как равный. Как неотличимый от миллионов других таких же приоб- щившихся к «общечеловеческим ценностям» особей клон. Который до этого был простым дураком, а теперь стал ци- вилизованным идиотом. И вот он достиг кабинета Мудреца, который, фактиче- ски идя вслед за совершающимися помимо всякой его воли событиями, делает вид, что он «держит на контроле» каждое из мировых явлений, будь то извержение вулкана или падение кота с балкона. И вот он вместе с Мудрецом попадает в самую что ни на есть святая святых этих счаст- ливчиков-умников, в самый, так сказать, пен-центр для приобщившихся к «общечеловеческим ценностям» кло- нов. И что же он там видит?.. «Несмеяна тихо зверела от скуки. Сперва она лежала просто так… Лежала, лежала и взвыла. 27

Литературный Клуб “Добро” — Повешусь! — заявила она. Были тут ещё какие-то молодые люди, парни и девуш- ки. Им тоже было скучно. Лежали в купальных костюмах под кварцевыми лампами — загорали. И всем было страш- но скучно. — Повешу-усь! — закричала Несмеяна. — Не могу боль- ше!..» Мудрец просит Ивана развеселить изнывающую от вы- званной бездуховным существованием тоски молодёжь, рассчитывая таким образом добиться благосклонности (и, надо полагать, какой-нибудь награды в виде сексуальных утех) от скучающей целыми днями Несмеяны. Иван пробу- ет расшевелить поражённое душевной пустотой и апати- ей сборище с помощью традиционной народной культу- ры, однако ни ухарские частушки, ни весёлый перепляс на умирающую от скуки публику не действуют. «Не прохон- же», — как говорит Мудрец. И тогда Иван пользуется их же оружием. « — Ответь мне, почему у тебя одно лишнее ребро?» — просто так, «от балды», спрашивает он Мудреца, и заин- тригованная таким патологическим нюансом молодёжь лезет потрогать это не существующее на деле лишнее ребро руками; старичок от щекотки непроизвольно пука- ет, и вот этот-то его физиологический рефлекс повергает окружающих буквально в неостановимую истерию хохота. Потому что физиология, да ещё и с определённым фекаль- ным оттенком (или, как в данном случае, с запахом) — это ведь и есть одна из самых главных «общечеловеческих ценностей», утверждаемых западной и всеми ориентиро- ванными на неё литературами. …НУ, а Иван тем временем «нашёл брюки старика, по- рылся в кармане… И нашёл. Печать. И взял её. 28

Русская душа — Вы пока тут занимайтесь, — сказал он, — а мне пора отправляться. — Зачем же ты всю-то… печать-то? — жалко спросил Мудрец. — Давай, я тебе справку выдам. — Я сам теперь буду выдавать справки. Всем подряд. — Иван пошёл к двери. — Прощайте…» 3. ТАКОВА в нескольких словах сюжетная основа сказ- ки, в которой нам открывается пророческое предвидение Шукшиным реализовавшейся уже в наши дни культур- ной катастрофы, выразившейся в кардинальной переме- не этических знаков «+» на «—» и понятий «добро» на «зло». Самое яркое её изображение дано в том эпизоде, когда ходивший за справкой Иван возвращается из сво- его странствия в библиотеку и подходит к захваченному чертями монастырю. «На воротах стоял теперь чёрт-страж- ник. Монахи же облепили забор и смотрели, что делается в монастыре. И там-то как раз шёл развесёлый бесовский ход: черти шли процессией и пели с приплясом. И песня их далеко разносилась вокруг. Ивану стало жалко монахов. Но когда он подошёл бли- же, он увидел: монахи стоят и подёргивают плечами в такт чёртовой музыке. И ногами тихонько пристукивают. Только несколько — в основном пожилые — сидели в горестных позах на земле и покачивали головами… но вот диковина: хоть и грустно они покачивали, а всё же — в такт. Да и сам Иван постоял маленько и не заметил, как стал тоже подёр- гиваться и притопывать ногой, словно зуд его охватил…» Как это ни печально, но набросанная несколькими штрихами картина до боли напоминает мне сегодняшнее состояние российского общества. Изгнанные американца- ми из Космоса, из Мирового Океана, с мировой политиче- 29

Литературный Клуб “Добро” ской арены и мировых рынков, мы пялимся, словно загип- нотизированные, в экраны своих телевизоров, не замечая, как подёргиваемся и притопываем в такт чужой музыке, чужой философии, чужой психологии. «Ты в порядке?» — задаём мы нелепый вопрос упавшему на скользкой доро- ге товарищу. Хотя «непорядок» заключается уже в самом этом вопросе. Но нарисованная далее Шукшиным картина ещё точ- нее описывает нашу сегодняшнюю действительность: «Тут вышел из ворот монастыря изящный чёрт и обра- тился ко всем. — Мужички, — сказал он, — есть халтура! Кто хочет за- работать? — Ну? А чего такое? — зашевелились монахи. — Чего надо-то? — У вас там портреты висят… в несколько рядов… — Иконы. — А? — Святые наши, какие портреты. — Их надо переписать: они устарели. Монахи опешили. — И кого же заместо их писать? — тихо спросил самый старый монах. — Нас. Теперь уже все смолкли. И долго молчали. — Гром небесный, — сказал старик монах. — Вот она, кара-то…» КАК ПИСАЛ в одном из своих «мгновений» Юрий Бон- дарев: «Стыд — это угрызение душевного покоя и равно- весия, которые являются свойствами красоты… Иногда я чувствую: что-то утратилось во мне, потеряло прежнюю остроту, интерес к жизни, к окружающему миру, в тече- 30

Русская душа ние последних лет ставшему печальным, серым, лживым, жестоким, и меня не удивляет изуродовано-ироническое восприятие иными людьми истинных чудес: гениальных книг, величия живописи, колдовства закатного неба, шума первого майского дождя, шелеста осенних листьев, пада- ющего снега…» После перечитывания сказки Шукшина я бы сказал, что подмеченные Юрием Васильевичем метаморфозы объяс- няются очень просто. Всё дело в том, что наш сегодняшний мир, словно изображённый Шукшиным монастырь, захва- тили бесы, которые и тиражируют теперь повсюду свои собственные каноны красоты. На TV. На эстраде. В кино. В литературе. В жизни… «До третьих петухов» — это не про- сто сказка, в которой угадываются какие-то отдельные па- раллели с культурными реалиями наших дней, это удиви- тельно точный символ того, во что превратились русская литература и культура сегодня: это захваченный чертями монастырь, в котором они переписывают иконы, заменяя лики святых праведников своими богомерзкими рожами. 4. СОВРЕМЕННАЯ РОССИЙСКАЯ ЛИТЕРАТУРА, и в особен- ности её либеральное, откровенно прозападническое и коммерчески ориентированное крыло — это практически стопроцентно реализовавшаяся в реальности метафора о захваченном чертями монастыре, только развёрнутая в масштабе всей страны и во много раз более печальная, чем картинка в сказке Василия Макаровича. Не случайно ведь, размышляя над тем, что произошло с русской культу- рой за последние полтора десятилетия и, в частности, над тем, как смена нравственно-этических критериев повли- яла на качество нашего сегодняшнего искусства, Виктор Сергеевич Розов во взятом у него газетой «Московская 31

Литературный Клуб “Добро” среда» (№ 31 за 20—26 августа 2003 года) по случаю его 90-летия интервью отмечал следующее: «После револю- ции как высыпало: Маяковский, Есенин, Цветаева... Несть числа талантам! А после нынешней контрреволюции я всё ждал: вот свободу дали, и все, кто стонал под гнётом того времени, себя проявят. Ни фига! Одна только пискотня — всё плохо, плохо... Так ты сделай хорошо. Не могут. Хотя страна всё та же, люди вроде тоже... Но стоило изменить- ся ориентиру ценностей — и всё пропало. И мы можем сколько угодно рассуждать, почему так мало интересных авторов, но всё сводится к одному — без идеалов ничего хорошего сделать невозможно. Идеалы — это духовность. Великие произведения культуры появляются, когда проис- ходит игра человеческого духа. А не когда играют только на деньги, как это делают сейчас во всех сферах нашей жизни...» И действительно, о какой игре человеческого духа можно говорить, читая, к примеру, вот такие (и это — ещё самые «безобидные»!) стихи известного куртуазного ма- ньериста Вадима Степанцова из его сборника «Любимый шут принцессы Грёзы» (М., 1992): «Да, я эмоциям под- дался, / я был весь чувство и порыв, / я к вашим бёдрам прикасался, / язык в заветном утопив. // Застыли вы, как изваянье, / а я, к бедру прижав висок, / от счастья затаив дыханье, / лизал солоноватый сок...» Если признать, что подобное «творчество» может на равных стоять в одном ряду с такими стихами как «Я вас любил», «Не жалею, не зову, не плачу», «Я убит подо Рже- вом», «Ферапонтово» и аналогичными примерами высо- кой поэзии, то придётся смириться и с тем, что звания на- стоящей литературы заслуживают также и живописующие поедание героями дерьма романы Владимира Сорокина, и пустышечные развлекательные детективчики Дарьи Дон- 32

Русская душа цовой, и «стебающиеся» над русским языком стишенята Дмитрия Пригова, и притворяющиеся русской историей мертворождённые сочинения Б. Акунина, и даже перепол- ненные откровенно порнографическими сценками, матер- щиной и описанием наркотических состояний опусы Баяна Ширянова. Секс, кровь, ложь, дерьмо и психически ненор- мальные герои стали для нашей сегодняшней литературы почти такими же обязательными признаками, как фраза «Ты в порядке?» для западного кино. Самое печальное во всём этом, что произведения как отмеченных нами выше, так и целого множества других, похожих на них полным отсутствием стыда и какой бы то ни было нравственности сочинителей свободно находят сегодня своего довольно широкого читателя, показывая этим самым, что народ наш и поныне, словно откликающийся на льстивые зазывания усатой дочки Бабы Яги Иван-дурак, бездумно позволяет завлекать себя всякими пошлыми соблазнами, почти уже не видя разницы между настоящими святыми иконами и переписанными «заместо их» бесовскими харями. Придёт ли откуда-нибудь помощь? Уходящего в своё странствие за справкой Ивана обе- щал оберегать на расстоянии Илья Муромец. «— Иван, — заговорил Илья, — иди смело — я буду про тебя думать. Где тебя пристигнет беда… Где тебя задумают погубить, я крикну: «Ванька, смотри!» — Как узнаешь, шо ехо пристихла беда? — спросил казак. — Я узнаю. Сердцем учую. А ты мой голос услышишь…» В роли такого чуткого сердцем Ильи сегодня выступает другая часть современной русской литературы, представ- ленная произведениями Владимира Крупина, Валентина Распутина, Олега Шестинского, Михаила Алексеева, Васи- лия Белова, Виктора Лихоносова, Семёна Шуртакова, Вик- 33

Литературный Клуб “Добро” тора Николаева, Ивана Никульшина и других православ- но мыслящих писателей. Именно эта литература взяла на себя труд и ответственность думать о народе, окликая его и предупреждая о том, где его может пристигнуть беда и где его задумал кто-нибудь погубить. «Ванька, смотри!» — взывает эта литература к народу, предостерегая его об опасности. «Ванька, смотри!» — кричал нам всем своим творчеством и Василий Макарович Шукшин. 5. ГЛАВНЫМИ качествами русской классической лите- ратуры всегда были её совестливость и преемственность традиций. Творчество В.М. Шукшина как ничем другим ха- рактеризуется именно совестливостью, ранимостью и бо- лью за других людей. Его чисто бытовой, казалось бы, рас- сказ «Обида» невозможно читать, не ощущая, как сердце содрогается от вонзающихся в него иголок. Поразительно, что мы не заметили в себе тех метастаз душевного очер- ствения и тех признаков уподобления нас самих попира- ющему святыни бесовскому сборищу, о каких он преду- преждал нас в этом рассказе. «Ты в порядке?..» Да ничего подобного! Ни в каком я не в порядке, пока в мире есть место для такой боли. Ни в каком мы все не в порядке, пока в храме культуры творят своё душеразлагающее шоу черти с министерскими портфелями. Если бы они не вери- ли, что красота способна спасти мир, они бы не подменяли её чистые лики позорными физиономиями Масяни. Да, совершая своё вынужденное хождение за три горя, Иван впадает по пути в разного рода соблазны, выказывая в себе наличие целого сонма пороков, однако при этом он не лишён и главного для христианина качества — спо- собности к осознанию тяжести совершённых им грехов и искреннему раскаянию в содеянном. И душа Ивана стра- 34

Русская душа дает. И от того, что ему пришлось унижаться перед Зме- ем Горынычем, потешая его пением и плясками, и от того, что ему пришлось пойти на сделку с чертями, помогая им овладеть православным монастырём, и от того, что он не устоял перед приглашающей его к блуду дочкой Бабы Яги, что для него чуть было не завершилось трагедией. Хожде- ние Ивана к Мудрецу за справкой — это не что иное, как метафорическое изображение сегодняшнего «врастания России в западную цивилизацию», это символ пути на- шего сближения с капиталистическим миром и НАТО, на котором нас могут не только лишить наших святынь, за- ставив поклоняться бесовским идолам вместо икон, но и спеленать нас, как дочка Бабы Яги Ивана, и подать Змею Горынычу вместе с яичницей на завтрак. НАСТОЯЩАЯ русская литература всегда обладала определённой долей предвидения будущего, предупре- ждая читателей о поджидающих их впереди испытаниях и катастрофах. Обладала таким качеством и проза Василия Макаровича Шукшина, провидчески извещавшего нас о губительности отдаления литературы от духа своего на- рода и её преклонения перед западными «мудрецами». Ну, а то, что мы не смогли своевременно разглядеть в его сказке приближавшейся к нам уже почти вплотную реаль- ности — это уже вина не его, а наша. Не случайно, стало быть, нас до сих пор олицетворяет в литературе образ Ивана-дурака… 35

Литературный Клуб “Добро” Марк Брызгалов 36

Русская душа Брызгалов Марк Анатольевич родился 5 июня 1975 года.В 1991 году окончил среднюю школу №1 города Березовского и поступил в Омский финансовый техникум по специальности «Финансист». После окончания техникума поступил в Куз- басский Государственный Технический Университет и окон- чил его в 2000 году по специальности «Организация перевоз- ок и управление на автомобильном транспорте». Работал на инженерных и руководящих должностях в органах Министерства Юстиции. В настоящее время ра- ботает директором финансово-строительной компании. Увлекается историей России, автор 2 исторических книг, финалист нескольких всероссийских литературных конкур- сов, действительный член Евразийской творческой гильдии (г. Лондон). Принимает активное участие в православном волонтер- ском движении, являясь официальным волонтером ООН. 37

Литературный Клуб “Добро” Деда Костя Бывают дни, когда первые ароматы весны, скользнув с распускающихся веток деревьев, нежно туманят и кружат голову, и начинает сладко сосать под ложечкой в предвку- шении неминуемого лета. Первые тюльпаны, появившие- ся после зимней спячки, своим пестрым нарядом радуют глаз и наполняют сердце умиротворением. Усталая душа человеческая, после долгих месяцев лютой сибирской зимы ждет праздника. Для него это был настоящий праздник. Не просто праздник, а ПРАЗДНИК! На всю жизнь врезалось в память, как в чистой, идеально выглаженной рубашке и брюках деда Костя появлялся на крылечке. Лейблов модных я на нем не видел, но уже тогда уяснил, что достоинство насто- ящего человека не зависит от стоимости его гардероба. Даже не догадывался тогда, сколько еще потом в жизни повстречается дешевок в дорогих костюмах и светлых душ в дешевом тряпье. Весь вид его показывал, как заждалась душа этого дня – 9 Мая. Я вот все думаю: он и войну прошел и всякого в этой жизни повидал, но не очерствел к чужому горю, не сгнило его сердце к добрым делам. Сейчас стало модным кивать на обстоятельства, пенять на судьбу, мол, не мы та- кие – жизнь такая. Обстоятельства всегда разные, и анту- раж отличается во времени, но как поступить – решаешь ты сам. Он присаживался на чистеньком, пахнувшем свежей краской крылечке, немного для порядка приняв на грудь. К слову сказать, пьяным я его за всю жизнь ни разу не 38

Русская душа видел. Рассказывал про войну. Интересно, но как-то нео- бычно, не как в книжках написано. От наград на кителе не было свободного места. Краси- во поблескивала даже французская, но больше всего он ценил не ордена, а простую «Медаль за отвагу», получен- ную в сорок первом году. Как-то спросил у него про орден Красной звезды. – Деда Костя, да ты – герой, – говорю, разглядывая ряды медалей и орденов на кителе. – Да какой герой? – отвечает, – просто повезло. Везе- ние – вещь важная, а на войне особенно. Деда Костя при- вычным движением достал из кармана пачку Беломора и спички с явным намерением закурить. – Расскажи, интересно ведь! – не унимался я. Вот на- пример, про орден Красной звезды. – Ладно, – отвечает деда Костя, затягиваясь папиросой «Беломор». – Слушай. Дело было так. Летом сорок второго года засели фрицы на высоте и никак не могли мы их выбить. Шибко хорошо они подго- товились, окопались, очень грамотно используя природ- ный ландшафт. Запаслись провизией, боеприпасами. Огонь такой открывали, что и головы поднять нельзя. А высоту брать надо. Командиры пытались солдат в атаку поднять, но вражеские снайпера работали отменно и ата- ки не успев начаться, захлебывались. Вот упал сраженный пулей политрук. И оказалось, что по званию я самый стар- ший получаюсь. И сам от себя не ожидал – поднимаюсь во весь рост и с криком: «За Родину!» пробегаю буквально несколько шагов. А дальше ничего не помню. Очнулся в погребе раз- рушенного дома. Видимо, разрывом снаряда дом уничто- жило, а я, свалившись в погреб, крепко ударился головой о балку и потерял сознание. 39

Литературный Клуб “Добро” Пока приходил в себя, наши высоту уже взяли. С поте- рями большими, но взяли. Вот так, а ты говоришь, герой- герой! Никакой я не герой. Повезло просто. Вот и предста- вили к ордену. Сколько времени прошло с этого памятного разгово- ра, но до сих пор поражаюсь скромности этого человека. Попробуй встать во весь рост под ураганным свинцовым огнем, пойти в объятия самой смерти. Летят дни, месяцы и годы, а я всегда вспоминаю деда самыми теплыми и добрыми словами, что ношу у сердца. Светлый наш человек! Вот такие смелые, скромные и свет- лые люди и привели нашу Родину к Великой Победе! Им мы обязаны праздником 9 Мая! 40

Русская душа Елена Шедогубова 41

Литературный Клуб “Добро” Шедогубова Елена Петровна – член Союза писателей Российской Фе- дерации. Родилась в Сибири в 1961 году. Волею судьбы ребенком оказалась в Грузии, где прожила тридцать три года. В 1994 году вернулась на свою историческую родину. Здесь обрела дом, семью, новую работу. Последние двадцать четыре года работает учителем в школе-интернате. Свою работу очень любит. Считает, что быть учителем – это ее призвание, хобби и образ жизни одновременно. Является финалистом конкурса «Писатель года – 2017» в номина- ции «Дебют», финалистом конкурса имени С. Есенина «Русь моя» за 2018 год, финалистом конкурса «Георгиевская лента» за 2018 год, номинан- том премии «Наследие», финалистом конкурса «Писатель года – 2018» в номинации «Дебют». О друзьях-товарищах Он сидит на старой резной лавочке и тягуче тянет одну и ту же строчку «Ооох, бродяга я, прокатал я все свои часы и минуточки…». Клочковатые волосы у него седо-пегие, многодневная щетина покрывает дряблые морщинистые щеки. И зимой и летом дед Егор носит старый порыжелый ватник и выцветшие солдатские штаны. Сидит, сгорбив- шись, полузакрыв глаза, и тянет-тянет свои «часы и мину- точки»… Из-за забора раздается робкий голос жены: — Слышь, Ягор, а Ягор. Ты бы шел в хату, а то от людей стыдно… Договорить она не успевает — на нее обрушивается «ниагара» отборной брани. «Ягор» во весь голос поминает ее родню, корит жену в непутевости, лени и еще в сотне грехов, используя очень сложные обсценные конструкции. Ругается он долго и совсем по-булгаковски, то есть помол- 42

Русская душа чит — грянет, помолчит — грянет. Редкие прохожие, попав- шие под обстрел в период «грянет», ускоряют шаг. Из калитки напротив выходит мальчишка лет пяти-ше- сти и решительно направляется к «солисту». — Деда! Мама сказала, что, если ты не перестанешь ру- гаться, она сейчас палку возьмет и огреет тебя по башке. Странно, но Егор замолкает, хватается за забор и, пе- ребирая штакетник, старается попасть в калитку. Попытка удается лишь частично: в калитку он попал, но с ног валит- ся и дальнейший путь продолжает уже на четвереньках. На другой вечер эта странная парочка опять сидит на той же лавке. Ромка держит в руках огромный сочный по- мидор, самозабвенно кусает его, обливаясь соком, а дед Егор заботливо подсаливает его крупной солью из бумаж- ного кулечка, неловко захватывая щепотью. Пальцы у него изуродованные, кривые, с опухшими, утолщенными суста- вами. Соль просыпается мимо. Ромка хохочет: — Деда, я уже совсем соленый. — А ты ешь, ешь, дружочек. Кусна? — Вкусно. — То-то! Лучше моих помидоров по поселку и нету! — Ага. Моя бабуля говорит, что ты старый черт и колдун огородный. Слово знаешь. А какое ты слово знаешь? Егор самодовольно хихикает и сворачивает очередную самокрутку. Курит он только свой табак-самосад, к выра- щиванию которого не подпускает никого из домашних. — Это твоя бабка Шурка мне завидует: я ж тут первый огородник. Она и Машке моей завидует, что я такой ра- ботящий да додельный ей достался. На-ка, вот я тебе еще гостинца припас. Обидчика твоего ножка. Ешь его, гада. Он достает из кармана рубахи нечто, завернутое в об- рывок газеты, и это оказывается вареной куриной ножкой с отпечатавшимися на ней газетными строчками. 43

Литературный Клуб “Добро” — Петуха-то, который тебя клевал-обижал, я зарубил. Манька голосила-голосила, да хрен бы ей! Ромка сморщился, собираясь заплакать. — Зачем ты… Жалко его, деда! Такой красивый был! — Ты его не жалей. Он, вохра проклятая, аж через забор перелетал и за кошками с собаками гонялся, в глаз целил, язва. Все — отгонялся. Ешь! — Деда, а ты враг народа? — задает Ромка очередной вопрос. Егор от неожиданности подавился самосадным ды- мом и натужно закашлял. Прокашлялся, вытер слезящиеся глаза. — Да нет… Враги народа, они по 58-ой шли, были у нас в лагере. Много… А я так, «за колоски» сел, расхититель социялистической собственности. Пять лет всего и дали по малолетству, это потом уже в лагере пятерик накинули за буйство. А так-то я не враг народа. Понятно? Ромка обглодал вражью петушиную ножку, поделился косточкой с дворняжкой Кузькой и понимающе кивает: — Понятно. А мама говорит, кто пьет свекольный само- гон, тот враг народу и самому себе. Дед озадаченно крутит в руках цигарку, потом реши- тельно вдавливает ее в землю. — Тьфу, черт! Умная у тебя мамка, уважаю. Но ду-ура! — А вот она про тебя говорит, что у тебя сердце золотое, душа светлая, а голова дурная. — Вот прям так и сказала — душа светлая? — Так и сказала. — Ты, слышь, дружочек, ты ей не говори, что я так-то про нее сказанул. Это я сдуру. А мамка у тебя хорошая, даром что шумит на вас иной раз. — Без тебя знаю, что хорошая. Это работа у нее нерв- ная. Ей на работе кричать нельзя, она с детями работает. 44

Русская душа — Вот и договорились, милок. А мы вот с тобой зав- тра вечерком, как я управлюсь по дому, картох, да сала, да лучку зеленого возьмем, да в посадки пойдем. Картохи печь будем. — Пойдем. Только я у мамы спрошу. — Спроси обязательно. Мамку спрашивать да любить надо. — А ты, дед, еще будешь самогонку пить и песню глупую орать? — Дед тяжело и виновато вздыхает. — Ты на меня не серчай. Ну, выпью, ну спою… Я тихо петь буду. — Ну, если тихо, тогда ладно… Из ворот появляется дородная и вальяжная баба Маша. — Связался черт с младенцем! Хватит лясы точить. Поди помидоры полей, — велит она. До следующего Егоркиного «концерта» в доме хозяйка — она. — А сама-то, квашня рыхлая, не можешь полить, что ли? — осторожно огрызается Егор. — Ноне праздник, а тебе, нехристю, все равно. Ступай давай! — Тебе все дни — праздники. Лишь бы язык с бабами точить. Ромка вытирает о штанишки перепачканную в помидо- ре и курином жире ручонку и солидно прощается с дедом. — Смотри, деда. Завтра не забудь, обещал… Маша важно вплывает в ворота, опираясь на толстую палку-посох, а за ней мелко семенит Егор, едва доставая жене до подмышек. — Лучше б я тебя, квашня, там на поселении и оста- вил бы. Притащил вот на свою голову. Раскомандовалась, вохра толстомясая, — тихо бурчит он себе под нос. Потом стремительно разворачивается и бежит вслед за своим малолетним приятелем. — Стой, Ромка, стой. Забыл я. Вот тебе подарочек от меня. Держи! 45

Литературный Клуб “Добро” Из бездонного кармана он достает два игрушечных железных танка и грузовичок — совсем как настоящие! — и торопливо сует их Ромке. Тот расплывается в счастливой улыбке. — Ой, деда. Какие они… Ни у кого таких нет, а у меня есть! *** Егоровы танки и грузовик блестяще выдержали конку- ренцию с жалкими китайскими подделками и продолжили через много лет свой боевой путь в песочнице у соседско- го малыша. От счастья тот и «спасибо» забыл сказать. А в детской душе странный дед оставил добрую за- рубку. . . — Ты помнишь деда Егора? — Тот, что меня гостинчиками угощал и танки пода- рил? — нехотя отрывается от компьютера бородатый вью- нош. И неожиданно широко улыбается. — Конечно, помню. Эх, зря я тому мелкому танки отдал. Классные танки были. И дед был классный. Своего-то не помню… 46

Русская душа Лидия Глазкова Лидия Глазкова (Воробьева) родилась в рабочем поселке Селендума республики Бурятия 3 ноября 1960 года. В 1990 году окончила Восточно-Сибирский государственный инсти- тут культуры по специальности «Организация и проведение досуговых массовых мероприятий». Тридцать лет проработала в сфере культуры и педагогики. Выйдя на заслуженный отдых, занялась общественной и литератур- ной деятельностью. Пишет стихи, рассказы. В 2016 году вышла ее пер- вая книга «Бабушка», в 2017 году увидел свет первый сборник рассказов «Ключик». Автор Программы «Кто, если не мы...» по патриотическому воспи- танию, которую успешно реализует со своими единомышленниками. Протестует против навязываемой толлерантности, но уважает выбор любого народа на самоопределение. 47

Литературный Клуб “Добро” Курортный роман Путевки на курорт выдавались только по решению за- водского профсоюзного комитета и только передовикам производства. В марте наградили путевкой на курорт «Ар- шан» и папку. Семья целый месяц собирала хозяина в пер- вый в его жизни отъезд на отдых. После майских празд- ников курортника провожали всей родней. На перроне, в ожидании поезда, продолжали чокаться гранеными рю- мочками, в сопровождении песен в исполнении мамы и всей женской половины родственников. Мужики как за- правские ловеласы шепотком со смешком давали нашему Данилычу мужские советы. Мы с сестренкой, в окружении соседских ребятишек- сверстников, смотрели на нашего нарядного и растерян- ного отца. Мне он казался каким-то чужим в коричневом польском плаще, при шляпе с соседским чемоданом в ру- ках. Чуть под хмельком отец без конца повторял: «Мать, а мать… А может мне не ехать? Ну его этот курорт…». Мама в недоумении: «Да ты что это, отец, сдурел. Вычитают за путевку-то». Насчет «вычитают», это для семьи весомый аргумент. Папка всю жизнь стремился к тому, чтобы ни его жена, ни его дети не ощущали себя ущербными. И себя инвалидом не считал. Так просто. Ну нет ноги, и не надо. Так случилось. Вот из-за поворота показался поезд. Отец выглядел жалким в своем смятении перед разлукой с семьей. За две минуты, что поезд стоял, провожающие успели зацеловать курортника, налить ему 100 грамм «на дорожку», себя не 48

Русская душа обидели и водрузили слегка сопротивляющегося папку в тамбур. Уже из вагонного окна он со слезами на глазах прощально махал двумя руками враз, а мама для поряд- ку напутствовала: «Ты это, смотри там у меня…». Поезд тронулся, а мама то ли смехом, то ли наполовину всерьез: «Тоже мне, - поехал. В плаще, в шляпе…» Отдыхали тогда по 24 дня, и у нас был целый месяц свободы. Отец, при всей его доброте, в семье был жесткий. Ели всегда все за столом и вместе. Если кого-то не было дома, его ждали. Свой «женсовет», так он нас называл, держал в строгости. Однако, никто из нас его не боялся, потому что его истинное отношение к домочадцам, выда- вали поступки. Но мы старались папке угодить, домашнюю работу выполняли с удовольствием, потому что любили свой дом. Через три дня мы заскучали по отцу и стали считать дни до окончания курортного «срока». Через две недели пришло от папки письмо. Своим каллиграфическим по- черком и с неимоверным количеством орфографических ошибок он описывал нам красоты горного края, людей с кем познакомился и успел подружиться. Особо гордился тем, что сумел по горам осилить дорогу к трем водопадам. О лечебных процедурах ни слова, как и о диагнозах. Пе- редавал бесчисленные приветы, писал, что очень скучает и хочет домой. Создавалось впечатление, что дома он не был, по крайней мере, с полгода. Через три недели с небольшим, мы всей семьей встре- чали отца. Из вагона вышел еще более чужой для меня человек. Посвежевший, похорошевший, степенный. Сму- щенно чмокнул маму в щечку, радостно расцеловал своих девчонок и в нашем тесном кругу похромал к дому, неся чемодан с гостинцами. Маме – бордовая брошь в форме цветка, старшей дочери – невиданное в поселке, приспо- 49

Литературный Клуб “Добро” собление для закалывания волос, мне – школьный пенал и незнакомый фрукт называемый «гранат», малой - куклу… — Что-то ты, отец, как чужой… — подавая мужу угоще- ние произнесла мама. — Не придумывай. Просто устал с дороги – не подни- мая глаз, ответил папка. — Ну-ка, ну-ка… А ты что это глаза-то прячешь, а? – как бы заводится мама, сама нам лукаво подмигивая. — Да кому я, мать, нужен… Довольная признанием мужа в верности, мама весело улыбается. Нам смешно наблюдать за всем этим. Подоб- ных разговоров в семье никогда не было. Мы со старшей сестрой в таком возрасте, что нам палец покажи – будем смеяться. А тут на глазах происходит построение любов- ного треугольника, только без одного угла. Мы с Таней не можем больше себя сдерживать и начинаем смеяться. Мама несмело присоединяется к нам. — Дурочки вы, мои… — и папка пошел отдыхать. На ноябрьские праздники мама собирала отца на тор- жественное собрание. Его предупредили, что он будет как передовик производства сидеть за столом Президиума. Выглаживая выходной пиджак, она нашла во внутреннем кармане письмо от некой Нины. Та писала, что скучает по отцу, все время вспоминает их разговоры при луне и хочет встречи. Праздники у отца удались. Он их не заметил. И тор- жественное собрание, и Президиум обошлись без нашего передовика производства. Три дня мама, с нескрываемым недоумением, чуток с женской обидой и растерянностью, то плача, то смеясь, швыряла в папку обвинения. Большую половину обид, претензий и вины передовик не слышал. В это время он спал сном праведника, потому что был креп- ко нетрезв. Мы с мамой и сестрой на сто рядов перечи- 50