Будучи очевидцем бесчинств и беззакония официальных пред ставителей властей в отношении простого народа, Валиханов би чевал их за то, что они обращают внимание только на богатых знат ных людей, считаются только с их мнениями, пожеланиями. Одна ко глубоко проникнуть в причину такой политики Валиханов нс смог, поэтому он писал, например, следующее: «Только вследствие невнимательности, которая, надо сказать, в отношении нас, киргиз, вошла уже в привычки областного начальства, комитет, бывший при областном правлении, мог принять, без всякой критической оценки, мнения султанов, биев и других знатных киргиз за глав ное основание для своих работ и только по укоренившейся невни мательности мог утвердить в своем проекте те ненужные и вредные для большинства преобразования и изменения, которых добивался привилегированный класс киргизского народа, и которых не хотел простой, или, как выражаются степные аристократы, «черный» кир гизский народ»'. Дело было, конечно, не и «невнимательности», а в том, что цар ское правительство стремилось обеспечить интересы своей колони заторской политики и с этой целью оно старалось укрепить пози ции местных казахских феодалов, помогавших ему эксплуатировал казахских трудящихся. Ясно, что правительство поэтому меньше всего интересовалось мнением народа. Правда, царские чиновники, чтобы создать видимость народно го опроса, собирали народ. Но к организации этого дела они под ходили как правило формально. Под видом народного опроса про водились всякого рода совещания, на которые приглашали тех людей, которых считали нужными, и зачитывали на этих совеща ниях проекты судебной реформы. Поскольку предварительно ни кто не был ознакомлен с этим проектом, то и никакого обсужде ния не могло получиться. Высмеивая эту затею царских чиновни ков, Валиханов писал: «И эти лица при чтении проекта обнару жили непростительное равнодушие, некоторые даже засыпали. Вообще никто из киргизов, за небольшим исключением, не пони мал или нс хотел понять, в чем дело и что от них хотят»2. Причины такого равнодушия людей к важному общественному вопросу Ч. Валиханов объясняет прежде всего невежеством лю дей, непониманием своих интересов. Вместе с тем безразличное отношение местных жителей к сообщениям чиновников о судебной реформе Валиханов считает следствием недоверия к русскому пра вительству со стороны местных жителей: «Они сомневались в на шей искренности и думали, что спросы наши делаются для одной только формы или с какой-нибудь другой, невыгодной для них, целью. В каждом действии русского чиновника киргизы видят од но только зло, посягательство на их свободу и льготы. И это очень ■ Ч. В а л и х ан о в . Соч., стр. 156. * Т а м ж е. стр. 157. 102
понятно потому, что киргизы о русском начальстве судят по дейст виям своих участковых заседателей»1. Нельзя не видеть в этом высказывании Валиханова осуждения колонизаторской политики царского правительства, хотя и выра женного в осторожной форме. Ч. Валиханов далее прямо указывает, что судебная реформа в действительности проводится не в интересах народа, а в интере сах царских колонизаторов и казахских феодалов. Тем самым он подчеркивает, что недоверие народа к мероприятиям царизма при проведении судебной реформы имеет под собой реальную почву. При проведении подготовительной работы к судебной реформе казахские бии добивались проведения ее в своих интересах. Если раньше бии не избирались и не назначались, а судили по желанию тяжущихся, то по новой правительственной рекомендации и по жела нию отдельных представителей феодально-байской верхушки пред полагалось, чтобы в бии выбирались и утверждались на опреде ленный срок люди, имеющие практику административной работы и известные заслуги перед властями и занимающие определенную должность. Вместе с тем, бии требовали, чтобы они имели право не только судить, но и приводить в исполнение свой приговор, т. к. по существующей судебной практике среди казахов решение суда биев могло быть обжалованным, а если оно признано окончатель ным, то его приводили в исполнение не сами бии, а аульные стар шины или волостные управители, которые на этом наживались. Та кая судебная практика в известной мере ущемляла интересы биев и была выгодна представителям местных органов власти. Горячо поддерживая предложенный новый проект, казахские бии требо вали, чтобы их избирали надолго, решения их не подлежали об жалованию и давали им побольше прав. Хотя они на словах стоя ли за сохранение суда биев, на деле они стояли за его преобразо вание по образцу мирового суда. Это, конечно, ущемило бы власть местных чиновников, лишив их части доходов. Поэтому последние не соглашались принять требования биев. С другой стороны, местные чиновники опасались, что бии в слу чае неудовлетворения их требований могут помешать самим чи новникам беспрепятственно творить беззакония. Поэтому чиновни ки и бии взаимно уступали друг другу, стремясь принять компро миссное решение. А «почетные ордынцы— не чиновники, — говорит Ч. Валиха нов, — были на все согласны, ибо для них, для будущих кандида тов на все должности, того и нужно было, чтобы степные власти не мешали др у г другу эксплуатировать простой народ»2. Ч. Валиханоп, таким образом, ясно видел, что баев и предста вителей местной власти объединяют общие интересы при подготов ке судебной реформы за счет трудящихся масс казахского народа.
Несмотря на отдельные правильные мысли о классовом содер жании подготавливаемой реформы, Валиханов ошибочно подхо дил к ее исторической оценке. Хотя в рассмотрении этого вопроса он подчеркивал необходимость научного анализа, он, в силу отстало сти общественной среды, в вопросе об отношении к судебной ре форме следовал за так называемым народным мнением, которое считало нужным сохранить систему суда биев в так называемой «древней народной форме». «Из приведенного очерка наших работ по судебной реформе в области сибирских киргизов можно ясно усмотреть, — писал Ч. Ва лиханов, — что желание большинства, массы народной, заключа лось в том, чтобы оставить суд биев в древней народной форме, а личный интерес чиновных титулованных и богатых киргизов, на против, в том, чтобы изменить суд биев в его основе»1. Ч. Валиханов считал, что привилегированная часть казахского общества и царские чиновники желали проведения судебной ре формы и изменения системы суда биев, действующего на базе пра вовых норм патриархально-феодального общества и находящегося под сильным влиянием родовых обычаев. Однако он не смог понять, что введение в Казахстане более прогрессивной системы судопроизводства, принятой в России, было положительным явле нием, хотя эти нововведения в судебном деле были в основном вы годны местным имущим классам и русским чиновникам и способ ствовали развитию бюрократизма, всякого рода злоупотреблений, которые могли быть использованы царскими чиновниками для лич ной выгоды. Ч. Валиханов подходил к вопросу с точки зрения простоты, яс ности и демократичности судебной процедуры и считал, что систе ма суда биев более демократична, чем вводимые новые порядки судопроизводства. Действительно, суд биев по своей процедуре су допроизводства казался более доступным, демократичным для масс, находившихся под сильным влиянием родовых пережитков. Ч. Валиханов писал о преимуществах суда биев: «Возведение в звание бия не обусловливалось у киргизов каким-либо формаль ным выбором со стороны народа и утверждением со стороны пра вящей народом власти; только глубокие познания в судебных обы чаях, соединенные с ораторским искусством, давали киргизам это почетное звание. Чтобы приобрести имя бия, киргизу нужно было не раз показать перед народом свои юридические знания и свою ораторскую способность»2. Демократический характер суда определяется, конечно, не юри дическим званием, не ораторским искусством судей, а их справед ливым, беспристрастным разбором и решением судебных дел, ис ходя из интересов народа. Но здесь Валиханов подчеркивает ту особенность биев, что они не назначаются властями и потому, сле 104-
довательно, юридически независимы от них. Однако он не замеча ет того, что хотя они формально не подчинялись властям, но бии находились в тесной связи с последними, поскольку приговор суда приводили в исполнение представители местной власти. Далее, эти преимущества, по Валиханову, состоят в следующем. Чтобы иметь беспристрастных судей при разборе жалоб, казахи в качестве таковых выбирают бяев из отдаленных родов. «Вооб ще киргизы любили и любят судиться у проезжих биев или у лиц совершенно им незнакомых, чем у биев соседнего племени, с ко торыми у них есть частые сношения, следовательно и родовые сче ты»1. А бий того рода, к которому принадлежал тяжущийся, вы ступал адвокатом своих сородичей при разборе судебных дел. При известных случаях вознаграждение биев за их труд, затра ченный на разбор дела, производилось за счет виновного путем наложения иа него штрафа. Суд биев рассматривал дело только на основе заявлений тяжу щихся или сообщения административных властей. Сам он, как уже указывалось, не мог быть исполнителем собственного приговора. Здесь судопроизводство не было стеснено какими-либо бюрократи ческими процедурами. Разбор дела мог ограничиваться не одним судом. Валиханов подчеркивает как положительный ф акт то, что если один из тяжущихся недоволен решением суда, он может его обжаловать и рассмотрение дела могло переходить к другому бию. Самым важным свойством суда биев, как полагает Ч. Валиха нов. является то, что при отсутствии ясности улик против обви няемого бии прибегали к посредничеству честных людей из его ближайших сородичей. Под присягой они давали показания о по ступках подсудимого. В зависимости от серьезности обвинений под судимого количество таких присяжных было различным. Суд ре шал вопрос, исходя из показаний свидетелей. Если они оправдыва ли подсудимого, то его оправдывал и суд. Наконец, суд биев рассматривал дела открыто, публично, при всех случаях допускал, чтобы подсудимый имел защитника и сам мог защищать себя от обвинений. Отмечая положительные, по его мнению, моменты в системе суда биев, Валиханов следующим образом отзывается о нем: «...Он (суд биев. — К. Б .) был в таком уважении у народа, что не требо вал и не требует до сих пор никаких дисциплинарных мер... Суд бн- ев, несмотря на 50-летнее русское влияние, остался таким, каким он был за сотни, может быть за тысячу лет до нас. Стало быть, ни внутренняя инерция народа, ни влияние русских учреждений и за конодательства не могли изменить его древних и простых форм, хотя правительство не раз думало дать ему более прочную,, более официальную организацию»2. ■ Ч. В а л и х а н о в . Соч.. стр. 163. ' Т а м ж е . стр. 164. 105:
Ч. Валиханов признает, что присоединение Казахстана к России внесло ряд существенных изменений в жизнь казахского народа. Эти изменения в общественной жизни совершенно не затронули си стемы судопроизводства казахов, что свидетельствует, как утверж дает Ч. Валиханов, о том, что суд биев имеет свою прочную осно ву в общественной жизни, что он вполне соответствует потребно стям развития казахского общества того времени, отвечает его обы чаям, нравам, традициям. «Удовлетворительность суда биев, — говорит Валиханов, —са мым блистательным образом доказывается официальным источни ком, именно, незначительностью жалоб на первоначальное реше ние биев в почти совершенным отсутствием просьб от киргизов о производстве дел, подлежащих ведомству биев, по русским зако- Чтобы доказать справедливость своего утверждения, он срав нивает суд биев с мировым судом. Сравнение это оказывается в пользу суда биев по следующим соображениям. Число биев не определено, а число мировых судей точно опре деляется по округу. Бии формально никем не избираются и не на значаются. Сила их решений основывается на личном авторитете и знаниях судьи. А мировые судьи избираются и утверждаются, причем для их выборов существует определенный порядок и ценз. Бии тогда считаются судьями, когда к ним обращаются тяжу щиеся разбирать спорные дела, в то время как мировые судьи из бираются на определенный срок. Мировой судья решает дела еди нолично, а суд биев единолично может решать вопросы только в том случае, если тяжущиеся принадлежат к одному роду с бием к сами пожелают одного судью. Если бии рассматривают дела только по жалобам и сообщени ям частных лиц и полицейских, то мировые судьи, помимо того, могут возбуждать дела по своему усмотрению и дознанию. Бии, указывает Ч. Валиханов, разбирают и решают дела на местном языке, мировые же производят разбор на местном языке, а решение принимают на русском языке. Решения биев при всех условиях можно обжаловать, решения же мировых судей в известных условиях обжалованию не подле жат, считаются окончательными. Если у биев разбор дел происходит публично и допускается адвокатура, то в мировом суде дело, обсуждается публично и до пускается адвокатура только при разборе гражданских дел. Если решения суда биев исполняют местные управители, сул таны, старшины, то мировые судьи проводят их в жизнь сами. На конец, у суда биев есть присяжные, а у суда мировых — нет. В итоге Ч. Валиханов приходит к следующему выводу: «Толь ко мировой суд изобилует большими формальностями и имеет бо лее бюрократических атрибутов...1 1 Т а к ж е, стр. 165. >06
Главное достоинство суда биев заключается в отсутствии фор мальностей и всякой официальной рутины. Значение бия основано на авторитете, и звание, это есть, как бы патент на судебную прак тику. Тяжущимся киргизам представляется свободное право обра щаться к любому из лиц, пользующихся судейским гепошеё, как у нас больные обращаются к медицинским авторитетам, а подсуди мые к известным адвокатам»1. Ч. Валиханов был прав, когда считал, что учреждение мировых судов будет служить интересам верхушки казахского общества и русских чиновников, что мировые суды станут в их руках орудием угнетения трудящихся, создадут благоприятные условия для совер шения всяких темных дел и махинаций. Но в то же время он не прав в своей оценке суда биев. З а внешне демократической проце дурой судопроизводства в казахских аулах он не сумел обнару жить истинную сущность, подлинную природу суда биев. Валиха нов не понял, что порядки судопроизводства биев, основанные на обычаях патриархально-феодального общества, служили как раз удобной ширмой, прикрываясь которой они творили всякого рода злоупотребления. Самим отсутствием утвержденного государством уголовного кодекса и твердо установленных порядков судопроизвод ства создаются объективные предпосылки для судебного произвола. Напрасно Валиханов рассчитывал на беспристрастие проезжих биев. Сам ф акт обращения казахов к судьям отдаленных родов по казывает, что они в судьях собственных аулов видели людей не справедливых, нечестных. Следовательно, среди этих судей были люди, которые своими грязными, бесчестными поступками разоб лачили себя, посеяли недоверие к себе. Если оказались плутами, обманщиками судьи ближайших родов, то какие имелись основа ния считать иными судей отдаленных родов? Также несостоятельно утверждение Ч. Валиханова о том, что приведение к присяге говорит в пользу суда биев. Выносить при говор, рассчитывая только на чистоту совести сородичей преступ ника,— это значит принимать решение, не имея на это никаких объективных оснований. Именно при подобной судебной практике существует гораздо более широкая почва для злоупотреблений, чем при судопроизводстве мировых судей. Указывая на то, что принятие присяги от так называемых чест ных людей не всегда оправдывается, что, наоборот, присяга неред ко используется для возведения клеветы на честных людей, один из дореволюционных авторов, А. Курмаибаев, в статье «Присяга у киргиз» писал: «Хотя такой порядок (имеется в виду приведение к присяге. — К . Б.) существует и в настоящее время, но к стыду наших киргизов клятва в глазах их с каждым годом теряет свое прежнее значение. Присяга за неправое дело в степи становится заурядным явлением»2.•* • Ч. В а л и х а н о в . Соч., стр. 169 • А. Курмаибаев. Присяга у киргиз. «Киргизская степная газета», 1894, М И . 107
Далее автор приводит ряд фактов лжесвидетельств лиц, даю щих присягу. Он призывает прекратить практику получения пока заний под присягой в судопроизводстве как отжившую свой век. Что касается публичности суда биев и незначительного числа жалоб на первоначальное решение суда, будто бы дающих основа ние оценить его положительно, то и к этому утверждению Вадиха- •нова надо подходить критически. Публичность судопроизводства не является единственным критерием беспристрастности и справедли вости суда. Публичность суда может играть положительную роль только тогда, когда ликвидированы социальные основы несправед ливости и политического бесправия и потерпевший имеет полную возможность защищать себя от незаконных обвинений и клеветы. Публичное ведение суда не может помочь человеку добиться спра ведливого решения вопроса, если порядок обвинения и осуждения построен таким образом, что при нем плутам и мошенникам по зволяют добиться своих грязных целей совершенно открыто, т. к. по существовавшим правовым обычаям достаточно было получить суду присягу от кого-нибудь, чтобы объявить безвинного челове ка преступником. В этом отношении представляют интерес сообщения в статье- «О киргизском народном суде» (речь идет о суде биев), опубли кованной в той же «Киргизской степной газете». В статье говорится о том, что в народные судьи зачастую по падают люди нечестные, темные, сомнительные, в юридическом от ношении совершенно безграмотные, «имеющие очень смутные по нятия о неприкосновенности и святости человеческой личности». Ввиду того, что они в своей судебной деятельности не руковод- . ствуются точно определенными положениями, они решают судеб ные дела по собственному произволу. Не зная казахского обычного права, эти судьи «не знают, а каких случаях, какими обычаями ру ководствоваться, но и даже не понимают различия между граж данскими и уголовными делами, — пишет автор этой статьи,—и все дела рассматривают как исковые, причем истец в большинстве случаев получает- удовлетворение не только по таким искам, по ко торым имеет ясные письменные доказательства или свидетелей, но нередко и по таким делам, по которым, кроме голословного заяв ления, никаких доказательств не имеют. Д ля этого истец должен быть лишь богатым человеком и находиться в хороших отношениях с аткомнерамн, судьями, волостным управителем. Стоит только та кому человеку заявить суду, что такой-то не платит ему долг, и долг будет немедленно взыскан. Часто по такому лишь голослов ному заявлению суд постановляет такое решение, в особенности, если ответчик беден и чем-нибудь не угодил кому-нибудь из силь ных мира сего»'. е. «Киргизская.
Далее рассказывается, как «народные судьи» нечестно, подло используют лиц, присягающих, как легко они расправляются с без защитными людьми, как они с помощью всевозможных проделок грабят местное население. В статье приводится типичный случай, характеризующий безнравственность, подлость, жестокость степ ных воротил, терроризирующих простой народ с помощью так на зываемого «народного суда». Одного старика обвиняли в краже коровы за то, что он, будучи очень занят, не смог выйти из юрты и пригласить к себе в гости одного из сильных мира сего, как пишет автор, когда тот проходил вблизи. Н а него быстро состряпали об винение, нашли «свидетелей» его «преступлений» и решили взы скать с него корову, штраф. Он хотел обжаловать это решение, но побоялся, как бы не подвергнуть себя еще большей опасности. Опасаясь дальнейшего преследования, старик был вынужден поки нуть родные места и переехать в Китай. Статья заключает: «Таким образом, без всяких ясных доказа'- тельств, а по одному голословному заявлению истца, иногда обви няются и разоряются целые бедные киргизские семейства лишь потому, что они бедны и потому беззащитны». Из этого совершенно ясна необоснованность утверждения, что суд биев, разбирая дело публично, представляет подсудимым пол ную возможность защитить себя от ложных обвинений и гаранти ровать его от злоупотреблений со стороны судьи. На самом деле, в системе суда биев имело место не меньше злоупотреблений, чем в деятельности мировых судей. При такой системе судопроизводства бедняцкие массы не только не могли защитить себя от насилий казахских баев, феодалов, но и даж е не осмеливались обжаловать несправедливые решения. Суды биев служили в руках господствую щих эксплуататорских классов самым послушным орудием угне тения и насилия над трудящимися массами казахского народа. Приведенные факты, свидетельствующие о произволе суда би ев, имели место в период более поздний, чем тот, когда протекала деятельность Валиханова. Конечно, к этому времени практика су дебной деятельности биев претерпела известные изменения. Од нако порядки судопроизводства биев остались почти в том же ви де. в каком они были в то время, когда жил Валиханов. Здесь мы хотим показать, что хотя сфера деятельности суда биев была огра ничена, но все ж е его сохранение играло реакционную роль в обще ственной жизни, мешало внедрению в судебной практике более прогрессивных правовых норм России. Поэтому рассуждения Ч. Валиханова о каких-то преимущест вах суда биев перед мировым судом не имеют под собой реальной основы. Они показывают, что Валиханов не понимал социальной природы суда биез, имел о нем поверхностное представление. Это отчасти объясняется тем, что, проведя большую часть сво ей жизни среди русских, Валиханову мало пришлось сталкивать ся с судами биев. Но при всех недостатках и ошибках мысли Валиханова по вон-
росам права носят в целом демократический характер и заключа ют в себе элементы научного подхода к изучению судебного зако нодательства и судопроизводства. Валихаиов, например, совершенно прав, когда утверждает, что законы, характеризующие общественное, в том числе судебное уст ройство России, неприменимы к казахской степи, так как образ i жизни казахов, их обычаи, быт, нравы отличаются от русских. За проступки, совершенные людьми в условиях Казахстана, нельзя наказывать так, как наказывают в условиях России. Поскольку люди живут в различной общественной среде и поэтому по-разно му оценивают дурные и хорошие поступки, а порой и преступ ления, нельзя к ним подходить с одной меркой. Ч. Валихаиов пи- «Киргизы не могут быть судимы по русским законам — причина шросгая. Во-первых, от киргиза, при другом племенном орга низме и других условиях среды и стихии, нельзя требовать одина кового понимания и взглядов на преступления и проступки, как от русских и от других европейцев, и наконец, киргизы и не могут знать русских зако.нов, хотя при следствиях они, наравне с русски ми не могут отзываться незнанием закона. Киргиз, не понимаю щий ни одного русского слова, не может отзываться незнанием русских законов... Выходит, что правительство наше сознательно требует от сво их подданных невозможного, как нечто очень возможное»1. Валихаиов утверждает, что не всякие правовые понятия могут быть приняты обществом. Они могут иметь успех только в том слу чае, если имеют реальную основу в общественной жизни и бу дут понятными народу. «Всякое нововведение вне этих условий, — говорит Валихаиов, — может быть безусловно вредно, и как явление анормальное мо жет порождать только неизлечимые общественные болезни, ано малии»2. Между тем, предполагаемые преобразования по судеб ному строительству, говорит Валихаиов, непонятны казахам, и не соответствуют образу жизни казахского общества. Ч. Валихаиов предлагает не нарушать общественной жизни ка захов вмешательством извне, установлением законов, в которых не нуждается данное общество для своего развития. Надо оставить в Казахстане законы, к которым казахи привыкли, которые ясны и понятны, которые народ считает более хорошими, чем самое муд рое законодательство, навязанное ему извне. Валихаиов считает необходимым направить народ по пути естественного развития. При этом Валихаиов считает, что суд биев не следует рассматри вать как учреждение, применимое к любым общественным усло виям. Валихаиов указывает, что суд биев пригоден лишь на дан ном этапе развития казахского общества, что придет время, ког- 1 Ч. В а л и х а и о в . Соч стр. 170— 171. ! Т к же. стр. 172.
да он перестанет соответствовать общественным требованиям, it тогда он прекратит свое существование. «...Для нормального роста народа, па какой бы степени развития он ни стоял, необходимы: саморазвитие, самозащищение, самоуправление и самосуд, мы при ходим к тому нотразимому заключению, что суд биев следует ос тавить до поры до времени (курсив наш. — К■Б.) в том самом ви де, в каком он был до издания закона 1854 года, а закон этот, как рожденный под влиянием бюрократических идей, единственно в видах формализма и порядка, следует отменить»1'. Бюрократизм и формализм, говорит Валиханов, оказывали и оказывают самое пагубное влияние на развитие общественной жиз ни, мешая осуществлению социальных преобразований, содейст вующих общественному благосостоянию, улучшению жизни народа. Из этого видно, что взгляды Валиханова на судебную реформу органически связаны с его демократическими стремлениями. И по этому он осуждал вмешательство извне во внутреннюю жизнь дру гих народов, выступая за представление прав каждому народу на свободное и самостоятельное развитие. Выступая в защиту интересов трудящихся, критикуя нарушение представителями эксплуататорских классов элементарных прав че ловека, Валиханов считает, что система выборов судов по новой судебной реформе создает благоприятные условия для махинаций всевозможных нечестных элементов. При использовании родовых пережитков казахскими феодалами в междоусобной борьбе вы боры судов становятся орудием для интриг, на которых нажива ются царские чиновники. Поэтому действительных выборов не бу дет, они явятся пародией на выборы, ибо служат они только ин тересам имущих классов в ущерб трудящимся. Далее Ч. Валиханов утверждает, что вследствие введения перио дических выборов суда в судебные органы могут попасть такие не честные элементы, которые будут всячески использовать свое слу жебное положение для злоупотреблений в своих узко корыстных интересах. Поскольку судья избирается на определенный срок и в течение этого срока он считается неприкосновенным, «кирги зам придется сносить все его гадости до выборного термина. Нако нец, если судья будет человек богатый, то и выборы, пожалуй, нс избавят народ от его несправедливостей»*. Таким образом, Ч. Валиханов выступает против новой судебной реформы потому, что он, будучи выразителем интересов трудящихся масс, старался защитить их от притеснений, бесправия, несправедли востей. Не понимая прогрессивной сущности проводимой судебной ре формы, Ч. Валиханов, как защитник народа, увидел в ней только то, что выгодно интересам эксплуататорских классов, видел только ее ' Ч. В а л и х а н о в . Соч., стр. 172. * Т а м ж е . стр. 170.
отрицательные стороны. Этих отрицательных сторон он не видел у суда биев. Между тем существование суда биев лишь затемнило клас совое расслоение казахского общества, замазывало классовые проти воречия в казахских аулах. Поэтому суд биев как носитель пережит ков патриархального общества в новых исторических условиях, когда значительно углублялась классовая противоположность в казахском обществе и обострялась в нем классовая борьба, играл консерватив ную роль в общественной жизни, тормозил рост классового самосоз нания трудящихся масс казахского народа. Что касается новой системы судебного разбирательстза, вводи мой в казахскую степь царским правительством при горячей под держке местной феодальной верхушки, то она открыто защищали классояые интересы имущих классов. Это было им настолько очевид но, что они сразу ухватились за нее, а народ, как сообщает Валиха- нов, не желал судебной реформы. Именно поэтому проведение новой судебной реформы должно было содействовать прояснению сознания масс., освобождению их от патриархально-родовых пережитков, раз витию классовой борьбы в Казахстане. Один из исследователей Валиханова профессор С. Я. Булатов утверждает, что отрицательное отношение Валиханова к судебной реформе в Казахстане в 60-х годах прошлого столетия обусловли валось тем, что он был социалистом, революционным демократом и как Н. Г. Чернышевский мечтал 0 переходе своей страны к социа листическому обществу, минуя капиталистическую стадию развития. С. Я- Булатов пишет, что «он (Валихаиов. —- К. Б.) выступает про тивником проводившейся царским правительством судебной рефор мы во имя сохранения общинно-демократических форм только по тому, что они облегчают переход к формам социалистическим я коммунистическим»1. В качестве подтверждения своей мысли С. Я. Булатов делает следующее сопоставление высказываний Чернышевского и Валиха- Чернышевский цитатой из Гак- Валихаиов, говоря об общин стгаузена разъясняет: «Когда но-родовых отношениях каза мы сообразим эти обществен ные отношения поземельного хов, пишет: «Наконец, что все владения в России, то заметим го важнее, формы нашего об поразительную аналогию... с те ми, которые придуманы сен-си- щественного развития находят монистами и коммунистами как ся в том самом безискусствен- высочайшее развитие человече ном периоде, когда они пред ского рода». ставляют наибольший) анало гию с результатами высшего культурного развития. На этом основаны все наши надежды на будущее2. опросу о государственных и правовых воззрениях Чо- Академии наук КазССР», 1956. № 3, стр. 57.
Эта мысль, безусловно, заслуживает внимания постольку, по скольку мы можем предположить возможность того, что Валиханов в какой-то мере был сторонником взглядов, рассматривавших остат ки патриархально-родовых отношений как исходный пункт новых общественных отношений. Говоря о состоянии общественной жизни казахов, как о «без- искусственном периоде», Ч. Валиханов, очевидно, имеет в виду так называемую аульную общину и суд биев, сохранивших внешние формы институтов родового строя, но в сущности давно перестав ших быть таковыми. Приведенное рассуждение Валиханова дает нам некоторое основание полагать, что он, как и русские револю ционные демократы, возлагал большие надежды на то, что остатки родовых отношений можно использовать для перехода казахского народа к высшей ступени общественного развития, минуя его про межуточные ступени. Как известно, русские революционные демократы видели в крестьянской общине предпосылки перехода русского народа к со циализму. Однако, когда Валиханов считает «безискусствеиность» общест венной жизни казахов аналогичной «результатам высшего культур ного развития», трудно предположить, что под этими словами под разумевается именно социализм. К тому ж е надо еще иметь в виду то обстоятельство, что поста новка русскими революционными демократами вопроса о переходе к социализму была тесно связана с надеждой на крестьянскую ре волюцию. Мог л и Ч. Валиханов думать в то время о такой револю ции в Казахстане? Разумеется, нет. Ибо в Казахстане в то время не было ни объективных, ни субъективных предпосылок для револю ции. Он мог думать о социалистическом преобразовании своей стра ны (если он действительно стоял на позиции крестьянского социа лизма) только с помощью русского народа при условии совершения последним социалистического переворота. Однако факты говорят не в пользу предположения С. Я- Була това о том, что Валиханов был социалистом. Попытка Валиханова в последние годы жизни стать старшим султаном на законных осно ваниях, его жалобы на русских чиновников, проваливших его кан дидатуру, «некоторым властям в Петербурге»’, в которые он наивно верил, трудно совместимы с тем, что он был социалистом, решитель ным противником существующего общественно-политического строя. Как выше указывалось, Ч. Валиханов, предлагая оставить суд биев в прежней форме, писал, что «... для нормального роста народа, на какой бы ступени развития он ни стоял, необходи мы: саморазвитие, самозащищение, самоуправление и самосуд»*. Указывая на то, что Валиханов выдвигает здесь свои основные >4. В а л и х а н о в . Статьи. Переписка. Алма-Ата, 1947, стр. 118. 113 2 Ч. В а л и х а н о в . Соч., стр. 172 3-8
принципы государственного управления, С. Я- Булатов делает за ключение, что «принцип самозащищения» содержит намек на то,, что Валиханов признавал право народа на вооруженное восстание в защиту своих интересов. Исходя из этого, можно считать Валиха- нова революционером. Эти рассуждения С. Я. Булатова по поводу того, что Валиханов был революционным демократом, стоявшим за вооруженную борь бу казахского народа против национального гнета, исключительно построены на догадках и предположениях; в подтверждение своих умозаключений автор не приводит ни одного сколько-нибудь серьез- Между тем Валиханов вопрос о «саморазвитии, самозащишеннн. самоуправлении и самосуде» ставит в связи с обоснованием своей мысли о нежелательности введения в Казахстане русского законо дательства и необходимости сохранения в Казахстане действия обыч ных казахских правовых норм, отражающих специфические особен ности народной жизни. Этим стремился он доказать, что нормаль ное развитие народа может происходить только на основе собствен ной инициативы в результате, развертывания своих внутренних сил. Здесь Валиханов указывает на то, что казахский народ должен раз виваться сам, без внешнего вмешательства, должно быть так, чтобы казахи защищались, управлялись и судились по собственным зако нам, ясным и понятным им. Тут нет даже намека на какое-либо выступление против царизма или на призыв к революционному пе ревороту. Глубокие мысли высказал Ч. Валиханов по экономическим воп росам. Выступая против феодальных междоусобиц, барымты, вза имного ограбления, имевших широкое распространение у кочевых- народов Средней Азии, Валиханов указывал на их консервативную роль в экономическом развитии общества, писал, что они тормозят рост его производительных сил. Валиханов указывал, что «нужда — общий двигатель промышленности, заставляющий изыскивать сред ство». А при широком распространении барымты, имевшей место среди кочующих народов Средней Азии, как самого легкого способа обогащения, люди не заинтересованы в развитии производства, ко торое требует времени и труда. «Степняк предпочитает такой быст рый и по его понятию легкий способ к добыванию насущного хлеба и при первой нужде садится на коня и отправляется в набег на кир гиз или же своих собратьев и при успехе возвращается с добычей,, которая может прокормить год»1. Таким образом, барымта приучает людей к паразитизму, к ле ности, убивает всякую инициативу заняться промыслом, промыш 1 Архи» Ч. Валиханов», ф. 23, on. I, д. 6.
ленностью. Ч. Валиханов утверждает, что для создания необходи мых условий д л я развития производства нужно покончить с этим па разитизмом, стремлением к легкой наживе. Исходя из того сообра жения, что нужда двигает развитие производства. Валиханов счи тает, что прекращение барымты заставляло бы людей заниматься полезным трудом, создавая объективные условия для экономическо го развития. «Когда прекратится барымта и хищничество... смягчит ся влиянием лучшего просвещения и когда народ познает цену удобства и комфорта, тогда только, может быть, торговля примет другой оборот и множество рабочих рук, которые теперь не заняты ничем, кроме барымты, станут изыскивать другое средство к сущестт вованию»1. Широкое распространение барымты среди кочующих народов было обусловлено в конечном итоге состоянием их экономики, гос подствующим положением кочевого экстенсивно-скотоводческого хо зяйства. Следовательно, чтобы устранить барымту, мешающую эко номическому развитию общества, нужно сначала осуществить важ ные социально-экономические и политические преобразования. По Валиханову, д л я этого было достаточно просвещения, которое он рассматривал как главную пружину общественного прогресса. Тем не менее осуждение Валихановым феодального разбоя, ба рымты и его выступление за развитие промышленности посредством распространения в народных массах просвещения имело глубоко прогрессивное значение. Из этого ясно видно, что просветительские идеи Валиханова были тесно связаны с его стремлением содейство вать экономическому развитию Казахстана и других хозяйственно отсталых его соседей. Ч. Валиханов интересовался перспективами экономического раз вития своей родной страны, в которой в то время господствовало скотоводческое хозяйство. Прежде всего Ч. Валиханов отмечал примитивность скотоводче ского хозяйства в Казахстане, которое зависело от стихийных при родных сил. Низкий уровень производительных сил и кочевой образ жизни не позволяли производителям рационально организовать хо зяйство. Скотоводческое хозяйство зависело от наличия хороших пастбищ и водопоев, от благоприятных климатических условий, от капризов природы. Эпидемии представляли для кочевников вели чайшее бедствие. «Случайностей физических, от которых может страдать ското водство, а особенно табуноводство, так много, — писал Ч. Валиха нов, — что трудно исчислить. Все, что вредит хлебопашеству, влияет не менее благоприятно и на скот, например засуха, напольные пожа ры и саранча. Глубокие снега и в особенности гололедица обуслов ливают собой неизбежный упадок скота. Бураны и холода, эпидеми ческие и другие заразительные болезни действуют крайне опусто-
шительно, ибо киргизский скот, находясь круглый год на поднож ном корму, не может быть защищен ни от погоды, ни от заразы»'. Ч. Валиханов, озабоченный судьбой своего народа, болея душой з а него, задумывался над тем, как избавить народ от периодически повторяющихся бедствий. При тогдашнем состоянии народного хозяйства в Казахстане Ч. Валиханов не мог даже мечтать о таких мероприятиях, как заго товка кормов, строительство животноводческих помещений, укры тий, предохраняющих скот от падежа во время непогоды. Он выдви гал вопрос о разумном использовании огромного пространства раз нообразных земель для нужд скотоводства. При этом он считал, что одни земли могли служить хорошими летними или осенними паст бищами, другие — удобными зимними пастбищами. Однако, как указывает Ч. Валиханов, эти пастбища казахскими скотоводами используются неразумно. Одни казахские аулы имеют богатые лет ние и осенние пастбища, но не имеют удобных зимних пастбищ. Другие, наоборот, имеют удобные зимние, но зато не имеют хороших летних пастбищ. Поскольку эти пастбища считаются собственностью отдельных аулов или отдельных лиц, скотоводы, оказавшиеся в зим нее время в тяжелом положении вследствие неблагоприятной пого ды, не могут использовать те естественные прикрытия и удобные зим ние пастбища, которые находятся в распоряжении других аулов и благодаря этому терпят огромный урон от стихийных бедствий. «На основании этих фактов можно думать, что разделение зе мель наших по округам и приурочение летних и зимних пастбищных мест известным родам и личностям считать одною из главных при чин, вредящих скотоводству, — пишет Чокан Валиханов. —Теперь нужно из малого пространства земли извлекать наибольшую поль зу, а это совершенно невозможно, пока скотоводство будет в киргиз ской степи единственным средством существования»2. Таким образом, для успешного развития животноводства Ч. Ва лиханов считает нецелесообразным частное пользование пастбищ ными землями, препятствующее их более рациональной эксплуата ции, и высказывает идею о полезности их общественного использо вания. Однако Ч. Валиханов не доводит своей мысли до логическо го конца. Поскольку он указывает на отрицательные последствия для развития животноводства отдачи земель в распоряжение от дельных лиц, то отсюда вытекало, что необходимо объявить пастби ща общественной собственностью. Но Валиханов проявил непосле довательность и такого вывода не сделал, ограничившись предложе нием о проведении некоторых административных переустройств в отдельных округах и волостях, чтобы дать возможность скотоводам, страдающим от непогоды, пользоваться удобными зимовками, естественными прикрытиями для своего скота. Предложения Ч. Валиханова о рациональном использовании
пастбищ в организации скотоводческого хозяйства и его критика от дачи земель, используемых в качестве пастбищ, в распоряжение частных лиц, были весьма прогрессивными идеями в условиях пат риархально-феодального Казахстана. Они свидетельствуют о том. что Валиханов, видя общественные неполадки, упорно искал пути их устранения и нередко высказывал ценные, передовые для своего времени мысли. Замечание Валиханова об отрицательной роли частного земле пользования и целесообразности изъятия пастбищных угодий из безраздельного владения отдельных родов и лиц в целях успешного развития животноводства свидетельствует об элементах понимания им того, что существующие отношения собственности на землю пре пятствуют развитию скотоводческого хозяйства, из чего следует вы вод о целесообразности изменения этих отношений. Конечно, эту мысль Валиханов выразил непоследовательно. Но она в какой-то степени выражена, что указывает на то, что выдающийся казахский просветитель и мыслитель на основе своих наблюдений над факта ми действительности усматривал связь развития хозяйства с отно шениями собственности. Ч. Валиханов придавал важное значение развитию торговли между странами; он считал, что это способствовало бы их экономи ческому развитию. Обращая внимание на важность торговли между Россией и Кашгарией, Валиханов указывал, что такая торговля да ла бы возможность России влиять на экономическую и политиче скую жизнь Кашгарии и вместе с тем содействовала бы росту эко номики последней. Валиханов в связи с этим писал; «Если Россия будет иметь прямое торговое сношение с Малой Бухарой, то значе ние кокандцев и преобладание их как в торговом, так и в полити ческом отношениях должно пасть, ибо снабжение и продовольствие края скотом будет зависеть от нас; чайная торговля может тоже пе рейти в наши руки, и Азия будет получать его от наших купцов. Как бы то ни было, выгодный сбыт наших товаров в этой стране несом ненен. Мы не можем получить из М алой Бухарин хлопчатую бума гу, щелк, пух и дабу. Хотя производительные силы страны еще не развиты, но вследствие требований могут принять более обширные размеры, например: хлопчатая бумага и шелк, которые, как гово рят, лучше качеством, чем среднеазиатские сорта этих продуктов»'. В вопросе торговли, как видно, здесь Ч. Валиханов выступает как человек, заинтересованный в росте русского влияния в Кашга рии, в выгодной для России торговле с этой страной. Вместе с тем нетрудно заметить, что Валиханов в росте торгового обмена видит важный рычаг развития экономики самой Кашгарии, так как тор говля вызвала бы у производителей потребность в увеличении про-1 1 Ч. В а л и х а н о в . Соч., стр. 480.
изводства продуктов, в покупке которых нуждаются иностранные купцы. В высказываниях Валнханова по вопросам торговли с Кашгарией характерно то, что он к этим вопросам подходит не только с точки зрения торговых интересов страны, которую он представляет, но и с точки зрения интересов развития производительных сил Кашгарии. В данном случае проявляется его заинтересованность в подъеме экономики отсталых народов, развитие которой происходило чрез вычайно медленно. «В Малой Бухарин, как и во всей Азии, — писал Валиханов, — собственно мануфактур нет, а есть ремесло, этого рода промышлен ность находится здесь на низкой ступени развития и ограничивается производством разных бумажных изделий. Надо полагать, что относительно мануфактурной производитель ности Восточный Туркестан в течение многих веков не сделал ника кого прогресса»1. Ч. Валиханов полагал, что развитие торговли между Россией и Кашгарией было бы выгодно обеим сторонам и вывело бы послед нюю из состояния застоя и отсталости, дало бы толчок ее экономи ческому прогрессу. В рассуждениях Валиханова по экономическим вопросам заслу живают особого внимания его взгляды на развитие промышлен ности и скотоводческого хозяйства у кочевых народов. Когда Вали ханов утверждает, что главным двигателем производства является нужда, заставляющая членов общества изыскивать пути к удовлет ворению своих материальных потребностей, то это — материалисти ческий подход к вопросу. Здесь заложена мысль о том, что экономи ческая потребность представляет собой побудительную силу разви тия производительных сил. Весьма плодотворна идея Валиханова об отрицательном влия нии частной собственности на пастбищные угодья в Казахстане и целесообразности общественного использования земель. Итак, анализ произведений Ч. Валиханова, посвященных различ ным вопросам общественной жизни, свидетельствует о противоре чивости его социально-политических взглядов. Валиханов стремится к обличению и осуждению эксплуататор ской сущности существующих общественных порядков, и отноше ния имущих классов, представителей власти к трудовому народу- Но это не носит у него действенного, революционного характера. Просветитель ограничивался только описанием фактов тяжелой жизни парода, его угнетения казахскими феодалами и царскими ко лонизаторами. v ___Как показано во второй главе настоящей работы, Валиханов гр. 459
отрицательно относился к распространению ислама и призывал власти к активным действиям, направленным к ослаблению или полному прекращению деятельности реакционного мусульманского духовенства среди казахского населения. Если он в деле борьбы против религиозных предрассудков выступал более решительно, то в вопросах политических он выступал более умеренно, довольству ясь лишь констатацией фактов. Это объясняется не только его осто рожностью, но и исторической ограниченностью его социально-по литических взглядов, его непониманием необходимости революцион ной классовой борьбы против эксплуатации и бесправия, за уста новление демократического строя. Отсюда неслучайность иллюзии Ч. Валиханова, предполагавше го, что он, став старшим султаном, сможет защитить народ от не справедливостей, угнетения и произвола эксплуататоров. И в вопросе о судебной реформе со всей очевидностью прояв ляется противоречивость его взглядов. С одной стороны, он горячо отстаивает демократическое судопроизводство, и в данном случае он выступает как прогрессивный мыслитель, с другой стороны, он пред лагает оставить суд биев в прежней форме, не понимая его реак ционной сущности, не видя, что суд мировых был бы шагом вперед по сравнению с судом биев. Эту противоречивость взглядов Ч. Валиханова можно объяснить противоречивостью той социальной действительности, в которой он развернул свою научную деятельность. Присоединение Казахстана к России содействовало прогрессивному развитию Казахстана и распространению в казахском народе передовых, прогрессивных идей. Но это прогрессивное влияние на Казахстан не привело еще в то время к радикальному изменению его общественно-экономиче ского строя и идеологии патриархально-феодального общества. Ч. Валиханов, воспринимая передовые, прогрессивные идеи демо кратической части русского общества, полностью не освободился от влияния окружающей социальной среды и господствовавших в ней идей и представлений. Но при всей противоречивости социально-политические взгляды Ч. Валиханова характеризуются своей демократической направ ленностью и прогрессивными стремлениями.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ ИБРАЙ АЛТЫНСАРИН
Г Л А В А IV СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ ФОРМИРОВАНИЯ МИРОВОЗЗРЕНИЯ ИБРАЯ АЛТЫНСАРИНА Ибрай Алтынсарин является славным сыном казахского народа, посвятившим всю свою сознательную жизнь великому благородно му делу просвещения своего народа. Алтынсарин был выдающимся педагогом, поэтом-лросветителем и мыслителем. В лице И брая Алтынсарина мы видим крупнейшего обществен ного деятеля казахского народа, который, пропагандируя в своих произведениях необходимость перенятия казахами передовой рус ской культуры, впервые предпринял практические шаги для осу ществления этой великой задачи путем организации русско-кир гизских школ. Ибрай Алтынсарин, как и Чокан Валиханов, был сыном своей эпохи; его деятельность была связана с той общественной средой, которая сложилась в Казахстане после присоединения его к России. Мировоззрение Ибрая Алтынсарина формировалось под благот ворным влиянием передовой культуры русского народа. Ибрай Алтынсарин жил и творил в период и после завершения присоединения Казахстана к России, когда в связи с развитием ка питализма встал вопрос об освоении обширной казахской степи. Если деятельность Ч. Валиханова протекала в 50-х и первой по ловине 60-х годов, когда в России развертывалась политическая и идеологическая борьба вокруг вопроса об отмене крепостного права и о характере реформы, то деятельность Ибрая Алтынсарина отно сится к 70-м — 80-м годам XIX в., когда в результате этой реформы началось быстрое развитие капитализма в России. С отменой крепостного права открывается новая эпоха в русской истории, эпоха ломки крепостнических отношений и утверждения капитализма. «Освобождение» крестьян, отнятие у них земель, используемых ими до реформы, и новые отношения, сложившиеся между крестья нами и помещиками, способствовали дифференциации крестьянских 123
масс, выделению из их среды кулачества — деревенской буржуа зии, разорению маломощных крестьян и переходу их в ряды проле тариата. Это обстоятельство создало благоприятные условия для свобод ного притока дешевой рабочей силы на промышленные предприятия и тем самым для бурного развития капитализма в России. В своей статье «Крестьянская реформа и пролетарско-крестьянская рево люция» В. И. Ленин в связи с этим писал: «Содержание крестьянской реформы было буржуазное... По скольку крестьянин вырывался из под власти крепостника, постоль ку он становился под власть денег, попадал в условия товарною производства, оказывался в зависимости от нарождавшегося капи тала. И после 61-го года развитие капитализма в России пошло с такой быстротой, что в несколько десятилетий совершались превра щения, занявшие в некоторых старых странах Европы целые века»'. В 60-е и 70-е годы, в период, когда формировалось мировоззре ние и развернулась просветительская деятельность И. Алтынсари- на, наблюдается наиболее быстрое развитие капиталистических от ношений в России, рост легкой и тяжелой промышленности, усилен ное железнодорожное строительство, связывающее различные райо ны Центральной России и центр с окраинами. Глубокие изменения, происходившие в пореформенный период я деревне, подчинение сельскохозяйственного производства потреб ностям капиталистического рынка дали сильный толчок для разви тия прежде всего легкой промышленности. Об этом свидетельствуют статистические данные, приведенные в книге Ленина «Развитие ка питализма в России». Рост числа фабрик в Европейской России, имеющих каждая не менее 16 рабочих, характеризуется следующи ми данными по годам: в 1866 г. было 2,5 — 3 тысячи фабрик, в 1879 г. было 4,5 тысячи, в 1890 г. — около 6 тысяч*. Особенно быстро развивается хлопчато-бумажная промышлен ность. Стоимость продукции этой отрасли производства с 1860 по 1890 год увеличилась с 50 до 200 млн. рублей. За это время быстро выросла и тяжелая промышленность, уве личилась добыча угля и нефти, выплавка чугуна и стали. Добыча угля возросла (I860— 1890 гг.) в 20 раз, нефти — в несколько сот раз. Вместе с развитием капитализма развивается производитель ность труда, в промышленности все большее место занимает машин ное производство. За 16 лет (с 1875— 1878 гг. по 1892 г.) число па ровых двигателей возросло по количеству сил втрое*. Развитие производительных сил, внедрение в производство пере довой техники, машин, станков, двигателей в пореформенный пс- 6нин. Соч., т. 17. 95-90. г. т 3, стр. 409. !, стр. 444. 124
риод привело к огромной перемене почти во всех сферах произ- водства. В. И. Ленин писал: «Развитие производительных сил общественного труда наблю дается с полной рельефностью лишь в эпоху крупной машинной индустрии. До этой высшей стадии развития капитализма сохраня лось еще ручное производство и первобытная техника, которая про грессировала чисто стихийным путем и с чрезвычайной медлен ностью. Пореформенная эпоха резко отличается в этом отношении от предыдущих эпох русской истории. Россия сохи и цепа, водяной мельницы и ручного ткацкого станка стала быстро превращаться в Россию плуга и молотилки, паровой мельницы и парового ткацкого станка. Нет ни одной отрасли народного хозяйства, подчиненной капиталистическому производству, в которой бы не наблюдалось столь же полного преобразования техники»1. Потребность развития экономики страны по пути капитализма настоятельно требовала осуществления целого ряда преобразова ний в политической и культурной областях. Под натиском новых общественных сил, выражающих интересы развивающегося капи тализма, царское самодержавие было вынуждено согласиться на проведение в 60-х и начале 70-х годов реформ в области местного и городского управления, судопроизводства, финансов, цензуры, про свещения, военной. Эти реформы представляли собой некоторые уступки или вернее подачки со стороны царизма нарождающейся буржуазии, которые должны были отвлечь внимание масс от рево люционной борьбы и сохранить в целостности абсолютную мо нархию. Тем не менее эти реформы имели прогрессивное значение, уско ряли развитие капитализма в России. Хотя земские управы и город ские думы, состоявшие главным образом из дворян, чиновников, купцов, не могли вмешиваться в политическую жизнь страны, зани мались лишь вопросами торговли, школы, здравоохранения и т. п., они все же играли положительную роль, особенно в культурном развитии страны. С их помощью открывались школы на местах, улучшалось медицинское обслуживание населения. Развитие капитализма, потребности дальнейшего роста промыш ленности и сельского хозяйства выдвигали задачу повышения гра мотности и культурного уровня населения, подготовки квалифици рованных кадров. Выражением в известной степени этой потреб ности явились некоторые реформы в области народного образова ния. По утвержденному в J864 г. «Положению о начальных и на родных училищах» разрешалось открытие школ частным лицам и общественным учреждениям. В том же году принимается новый устав гимназии, по которому всем лицам, независимо от сословий, звания и вероисповедания, представлялась возможность поступать в гимназии (хотя это было фактически доступно очень немногим ввиду высокой платы за обучение; дети трудящихся были не в сос- . 125
тоянии учиться в эти х учебных зав ед ен и я х ). Все же это было шагом вперед по сравнению с дореформенным периодом. Все эти реформы , проведенные после отм ены крепостного права,, свидетельствовали о глубоких социально-экономических преобра зованиях, происходивш их в России в пореформенный период. «Если бросить общ ий взгляд на и зм енение всего уклада Россий ского государства в 1861 году, — п и сал Л енин, — то необходимо признать, что это изменение было ш агом по пути превращения фео дальной монархии в буржуазную м онархию . Это верно не только с экономической, но и с политической точки зрения. Достаточно вспомнить характер реформ в области с у д а , управления, местного самоуправления и т. п., реформ, последовавш их за крестьянской ре формой 1861 года, — чтобы убедиться в правильности этого положе ни я. Можно спорить о том, велик или м ал , быстр или медленен был этот «шаг», но нап р а влени е, в котором это т ш аг последовал, гак ясн о и так выяснено всеми последующими событиями, что о нем е д в а лн может бы ть д в а мнения»'. Развитие кап и тал и зм а в России п о ставил о на повестку дия за д ач у колонизации и освоения обширных районов отсталых нацио нальных окраин. В. И. Ленин у к азы в ал на две стороны развития капитализма: на развитие его вглубь, которое связано с образованием и развитием капиталистических отношений в п ределах данной страны, где вся территория заселена и занята, и на р а зв и ти е вширь, которое связа но со стремлением капитализма распространиться на другие тер ритории, м алозаселенны е или совершенно н е занятые, освоить эти новы е земли и о б р азо в ат ь таким об разом колонии. Эти две стороны процесса развития капитализма, органически связанные между со бой, ярко проявлялись в развитии к ап и тал и зм а в России в поре форменный период. В это время участились случаи п ереселения крестьян из цент ра на окраины, в том числе и в К азахстан, занятия ими там новых зем ель и начало о своения их. Переселенческое движение в Казах стан в рассматриваемый период п р о и сх о д и л о 'н е организованно, а стихийно. Разорение крестьянских масс, з а х в а т земель деревенской буржуазией, усиление аграрных противоречий в России, порожден ные всем ходом р а зв и т и я капитализма, вы звали переселенческое движение. С каж ды м годом увеличивалось количество переселенцев, прибывающих в К азах стан . Только в д в а у е зд а (Кокчетавский и Петропавловский) переселились: в 1860— 1875 гг — 150 чел.; в 1875— 1878 гг. — 1700; в 1879— 1881 гг. — 1800; в 1881—1884 гг .- 2200, в 1885—1887 гг. — 2500. Приток переселенцев наблюдался в то время в Тургайской, Семипалатинской, Уральской и др. уездах ....... .......областей К г -------------- Переселявшиеся крестьяне заводили посевы, производили зерно
для продажи, в результате развивалась торговля между русским:?: поселенцами и местным населением, между окраинами и центром Если раньше торговый обмен велся, главным образом, в погра ничных районах, то теперь русские купцы проникали во все области Казахстана, На территории Казахстана появляется множество яр марок, на которых происходила интенсивная торговля между ка захскими и русскими и татарскими купцами. В Акмолинской об ласти обороты ярмарок в 1882 г. составляли 6,6 млн. рублей, в: 1889 г. — 8,2 млн. рублей, в 1896 г. — 10,6 млн. рублей, в 1900 г . - уже 18,5 млн. рублей. Торговля между казахами и русскими купцами носила неэкви валентный характер. Русские купцы покупали в Казахстане скот и сырье по дешевым ценам, а свои товары, не находившие сбыта внутри России, продавали в казахских аулах по чрезвычайно вы соким ценам, что позволило им быстро и легко обогатиться, В ходе развития торгово-денежных отношений появляются среди казахов посредники между русскими купцами и казахскими потребителями. Эти посредники, пользуясь экономической отсталостью казахских аулов, давали населению перекупленные товары под про центы. Таким образом торговля в отсталых казахских аулах зачастую носила ростовщический характер. Появились казахские баи. нажившие большие суммы на ростовщичестве. Развитие товарно-денежных отношений оказывало влияние на экономику Казахстана, на изменение характера скотоводческого хо зяйства и развитие земледелия. Часть казахских скотоводов стала вести хозяйство на основе применения более совершенных орудий производства и наемного труда. Казахи стали заниматься заготов кой кормов на зиму, посевом кормовых трав, сенокошением, при менять машины и наемный труд, что свидетельствовало о серьезном развитии производительных сил в животноводческом хозяйстве. Изменение характера скотоводческого хозяйства приводило к то му, что кочующие казахские аулы стали постепенно переходить к полуоседлому образу жизни, так как при новом способе ведения хо зяйства необходимость заготовки кормов, сенокошения, посева к уборки кормовых трав и применение машин и наемного труда ста новились несовместимыми с неопределенностью местожительства и постоянным передвижением кочевников на обширной территории. По состоянию на 1889 г. в Уральской области из общей численности населения 529513 чел. были оседлыми 198943 чел. В Тургайской об ласти большая часть местного населения была оседлой*. Переход к полуоседлому и оседлому образу жизни приводит к большей устойчивости хозяйства, при которой возникает потребность развития производительных сил и вместе с гем создаются условия их развития. Наряду с этим развитие товарно-денежных отношений и усиле- киргиаов. Оренбург, 1892, стр. I?. 127
яи е классовой дифференциации казахского аула способствовали обнищанию значительной части казахских кочевников. Не имея воз можности кочевать, они были вынуждены переходить к земледелию. В результате этого с каждым годом расширялась засеваемая пло щадь, росла продукция земледельческого производства. Например, в Тургайском уезде, где преобладало скотоводческое хозяйство, рост земледелия характеризуется следующими данными: в 1880 г. посев ная площадь уезда составила 21302 десятины, в 188! г. — 32436 де сятин, в 1882 г. — 46613 десятин, в 1884 г. — 68000 десятин, в 1896 г. — 215720 десятин. Более или менее быстрыми темпами раз вивалось земледелие и в других уездах Казахстана. Развитие земледелия в Казахстане наряду со скотоводческим хозяйством приводило к дифференцированному ведению хозяйства, к его специализации, следовательно, и к значительному росту об щественного разделения труда, являющегося основой развития то варно-денежных отношений. Образование внутренних и внешних рынков, развитие и расши рение торговли вызвало интенсивное железнодорожное строитель ство в России. Период наиболее интенсивного железнодорожного строительства относится к 1866—1880 гг. В это время строительство железных дорог развертывалось, главным образом, в центре России. Но уже в 80-х годах начинается строительство железных дорог в сторону Юга и Средней Азии. В течение 40 лет (с 60-х годов до конца XIX века) было построено железных дорог протяжен ностью 50 тыс. км. Бурное развитие капитализма в России я большое железнодо рожное строительство, сопровождавшиеся невиданным обогащением предпринимателей и разорением, обнищанием трудящихся масс как в центре, так и на окраинах, имели громадное значение в деле втя гивания отсталых народов в водоворот капитализма. Северная часть Казахстана, где родился, вырос и трудился выдающийся ка захский просветитель и педагог Ибрай Алтынсарин, является одним из районов, подпавших под влияние развивающегося капитализма в пореформенный период. Огромные изменения, происходившие в экономической жизни России, и воздействие этих изменений на Казахстан оказали решающее влияние на формирование просвети тельских идей и прогрессивных убеждений Алтынсарина. Педагогическая и просветительская деятельность Ибрая Алтын сарина в сущности явилась отражением потребностей экономическо го и культурного развития казахского народа, возникших под влия нием глубоких экономических и социальных преобразований в Рос сии и ее окраинах в пореформенный период. Развитие капитализма вширь, включение Казахстана во всероссийский рынок, усиление переселенческого движения, установление тесной экономической и (на этой почве) культурной связи между Россией и Казахстаном создали материальные и идейные предпосылки перенятия казахским народом экономических, научных, технических достижений русско го народа. Русские поселенцы привезли с собой в Казахстан сель- 128
скохозяйственную технику и применили ее в соответствии со своими возможностями на вновь осваиваемых землях; проведение железно дорожных линий воочию показало казахам силу и преимущества тех ники. Вместе с тем прогрессивное развитие экономики Казахстана к начавшийся процесс разложения патриархально-феодальных и скла дывание капиталистических отношений вызвали интерес у передо вых представителей казахского народа к науке, к техническим до стижениям России. Это выдвигало задачу распространения грамот ности, просвещения широких масс. Глашатаем народного просвещения и выступил Ибрай Алтынса- рин, который призывал казахов к усвоению достижений русского на рода. В своих записках о волостных школах он указывал, что «... в киргизском народе, как поставленном в близкое уже соприкос новение к оседлым народам, проявляется, между прочим, и стрем ление к знанию языка соседних народов и их грамоты, тем более, что, во-первых, обстановка их теперь, в экономическом и политиче ском отношениях, такая, что на каждом почти шагу встречают нуж ду в знании, например, русского языка и грамоты»1. Таким образом, просветительская деятельность И брзя Алтын- сарина в 70-х и 80-х годах прошлого столетия явилась выражением объективной потребности казахского народа, появившейся в резуль тате прогрессивного влияния на Казахстан присоединения его к Алтынсарин родился в 1841 г. в роде кипчак Среднего ж уза (ны не Затобольский район Кустанайской области). Умер он в 1889 г. В последние годы своей жизни он работал в Тургаиском области, в ' должности инспектора русско-казахских училищ. В тот период царизм в интересах колонизации стал усиленно проводить политику обрусения народов национальных окраин. Из вестно, что начало добровольного перехода казахского народа в подданство России относится к 30-годам XVIII столетия. Родина И. Алтынсарина находилась в числе тех районов Казахстана, кото рые раньше других приняли российское подданство. В XVIII и начале XIX века в этих районах, как и на родине Ч. Валиханова, царское правительство проводило политику содей ствия широкому распространению ислама среди казахского населе ния. Для этого принимаются меры д л я распространения в Казах стане мусульманской религиозной литературы. В 1779 г. в Петербурге впервые в русской типографии было напечатано 3600 экземпляров корана. В последующий период проводилась еще более усиленная рабо та по дальнейшему распространению мусульманских религиозных 1 Н. И л ь м и н с к и й . Воспоминания об И. А. Алтынсариие. Казань. 1895. стр. 271. ■9 -8 129
книг среди казахского населения. В середине XIX столетия даже в «период с 1853 года по 1859 год — период, захватывающий и «свя щенную» войну Турции с Россией..., — пишет А. Е. Алекторов, —. как бы в помощь прокламациям турецкого султана казанская ти пография выпустила в обращение 326 000 книг, в том числе корана 82 000 экземпляров»1. Это объясняется тем, что в первый период присоединения Ка захстана к России вообще невозможно было правительству ставить вопрос об обрусении казахского населения. Поспешное проведение подобных мероприятий могло сразу отпугнуть местное население от России и испортить дело добровольного перехода всех частей Ка захстана в российское подданство. В переходе казахских земель под. власть царизма были заинтересованы в России прежде всего тор говцы, развивающийся класс капиталистов, нуждавшихся в присое динении новых районов, в новых дешевых источниках сырья и вы годных источниках сбыта. Однако в первое время пребывания казахов в российском под данстве встречались большие трудности в деле организации тесно го контакта между Россией и местным населением, в управлении, казахской степью со стороны назначенных русских чиновников. Среди казахов почти не было людей, знающих русский язык и спо собных доносить до кочевников указания административных вла стей для их исполнения. Также и среди русских не было людей, знающих местный язык и местный быт, умеющих вести с казахами разговорную речь. В этих условиях русские чиновники прибегали к помощи волж ских татар, давно находившихся под российским управлением и . язык которых был во многом сходен с казахским языком. Они слу жили посредниками между царскими правительственными органами и казахами. Всякие распоряжения, поступавшие сверху, переводи лись на татарский язык и передавались представителям местных властей. Канцелярская переписка производилась па русском и та тарском языках, переводчиками служили только татары, обучение де тей в школах наряду с русским языком велось также на татарском Наряду с налаживанием дел с административным, политическим управлением края русские власти ставили вопрос о дальнейшем_ рас пространении среди казахского населения ислама. Само собой ра зумеется, что работа по изданию религиозных книг была недоста точна для того, чтобы выполнить эту задачу. Среди казахов чрезвычайно мало было людей, умеющих читать, понимать и толковать эти книги. Поэтому власти были вынуждены прибегать к помощи татарского мусульманского духовенства в ли це татарских мулл. Такая «забота» царского правительства была вызвана тем, что киргизов. Оренбург. 1892, стр. 2. * Р °Р 130
трудящиеся массы казахского народа в своем большинстве были недостаточно верующими, не были убежденными приверженцами мусульманской религии. Инспектор татарских школ 70-х годов прошлого столетия Рад- лов пишет о казахах, что «... до сих пор не проникла к ним основная черта магометанской цивилизации, т. е. преобладание духовного и ученого сословия, и происходящее от влияния этого духовенства несоответственное стремление к набожности и святошеству и неиз бежное последствие этих стремлений — фанатизм, презрение и не нависть ко всем иноверцам»1. Исповедание киргизами ислама, про должает он в том же документе, «заключается главным образом в одних внешних обрядах... Молитвы на арабском языке им большей частью неизвестны, и если они знают их наизусть, то оне не произ водят никакого впечатления». Надо отметить, что описываемое Радловым положение отно сится к периоду после проводившейся в течение ряда лет религиоз ной пропаганды мулл, организуемой с ведома и по инициативе ца ризма. В насаждении набожности и религиозном одурманивании царизм видел одно из надежных средств удержания казахского народа в покорности, создания благоприятных условий для безнаказанной его эксплуатации. Именно поэтому царское правительство ревностно под держивало и поощряло пропаганду ислама среди казахов. Классовые интересы представителей русского самодержавия тол кали царизм на осуществление мероприятий, противоречащих прин ципам христианства, объявляющего другие религии, в том числе ис лам, неистинными, ложными. Это особенно ярко видно из противоречивой политики царизма во время Крымской кампании, когда он начал войну, выдвигая в качестве ее повода религиозные мотивы, и в то ж е время пропа гандировал среди своих подданных религию своего противника. Но русский царизм в своей политике насаждения мусульман ской религии не достиг желаемых результатов. Религиозная деятель ность была использована реакционным мусульманским духовен ством для того, чтобы вести пропаганду, направленную на отрыв Казахстана от России, свернуть казахский народ с пути экономиче ского и культурного прогресса, на который он стал после присоеди нения Казахстана к России. Казахская реакционная феодальная верхушка, потерявшая свою монопольную привилегию на эксплуатацию казахского народа, ис пользовала распространение мусульманства в качестве духовного оружия в борьбе против России, за возврат к порядкам старого хан ства. Среднеазиатские феодальные ханства также использовали рели гиозные чувства в борьбе против России, а мусульманское духовен ство, занимавшееся проповедью ислама, было их агентом, всячески 1 ЦГА, ф. 92, арх 8—12349, лл. 2—10. 1875 г. 131.
старавшимся настроить местное население против русских как ино верцев. Известно, что феодально-монархическое движение конца трид цатых и начала сороковых годов, которое возглавил крупный казах ский феодал Кенесары Касымов, ориентировалось на мусульман ский Восток, в частности на среднеазиатские феодальные ханства, а через них — на иностранных империалистов. В подобных феодаль но-монархических движениях религия ислама, проповедуемая му сульманским духовенством, играла реакционную роль. Она требова л а от казахских трудящихся масс не вступать с русскими в тесную связь, осуждала дружбу казахов с русскими. Ислам стал идеологи ческим оружием реакционного течения панисламизма, пантюркиз ма, призывавшего мусульманские страны к объединению под эги дой Турции. Таким образом, мусульманство было серьезным препятствием на пути экономического и культурного сближения казахского наро да с русским, и дальнейшее поощрение пропаганды ислама в казах ских аулах противоречило целям и задачам колонизаторской поли тики царизма. Царизм не мог не видеть, какое пагубное влияние оказывает ислам на взаимоотношения между Россией и Казахста ном. Поэтому он предпринимает меры, направленные на то, чтобы препятствовать дальнейшему распространению ислама в казахской степи и приступить к обрусению Казахстана. Обрусение народов национальных окраин, к которому стремился царизм, было невозможно без проведения таких мероприятий, как открытие русско-киргизских школ для подготовки из представите лей местного населения кадров, могущих служить для этой цели. Обучение детей казахов в таких школах ставило задачу нау чить их русскому языку и грамоте в такой степени, чтобы они могли быть писарями и переводчиками. Нужно было подготовить из чис ла казахов достаточное количество таких людей, которые, имея рус ское образование, зная русский язык, служили бы проводниками по литики царского правительства в Казахстане. Казахские феодалы, находившие общий язык с царскими коло низаторами в совместной эксплуатации казахского народа, стали смотреть на обучение своих детей в русско-киргизских школах как иа выгодное дело, позволяющее их сыновьям получать доходные местечки в административном аппарате. Об этом в частности сви детельствует письмо хана Букеевской орды Джаигера местным пра вителям в 1841 г. «Я уверен, — писал Дж ангер каждому из родо- правителей киргизской орды, — что вы употребите надлежащие ста рания к вразумлению друзей наших и всех, кого следует, что если и ныне науки приносят столь великую пользу, то внукам нашим и хорошо жить без них нельзя, что безграмотных и не знающих по- русски вовсе не будут определять в родоначальники и другие долж- ...Лучше употребить деньги нельзя, как на то, чтобы приобрести 132
знания святого закона Божьего и Его правды и через честную служ бу Государю и народу получить от Великого Государя чины, богат ства и благородное дворянское достоинство, а это могут дать одни только науки»1. Итак, казахская феодальная верхушка, перешедшая на службу царизму, рассматривала приобретение русского образования как средство получения чинов, как средство обогащения за счет эксплуа тации трудящихся казахов. В русско-киргизские школы принимались дети зажиточных эле ментов, тех, на которых можно было рассчитывать, что они будут верно служить властям в проведении колонизаторской политики. В «Положении о школе для киргизских детей при Оренбургской Пограничной комисии, Высочайше утвержденном 14 июня 1844», говорится: «Воспитанники принимаются в школу исключительно из одних киргизов и преимущественно из таких, коих родители оказа ли услуги правительству, или же известны, по своей особенной оно му преданности»2. В том ж е «Положении» указывается, что «главная цель учреж дения школы, кроме распространения между киргизами русского языка и некоторой грамотности, состоит в приготовлении способных людей к занятию мест письмоводителей (по пограничному управле нию) при султанах-правителях и дистаночных начальниках в Орде, а также к исправлению и других должностей, в которые исключи тельно назначаются киргизы»\". В августе 1850 г. для казахских детей при Оренбургской погра ничной комиссии была открыта русская школа. В то время Ибраю Алтыисарину было 9 лет. Родителей его не было в живых и он воспитывался дедом бием Балгожей. В выяснении личности деда Алтынсарина представляет интерес статья А. Курманбаева «Кого киргизы считают хорошим челове ком», помещенная в «Киргизской степной газете» (1894 г., № 2G, 3 июля). В этой статье критикуется укоренившееся в обществе по нятие, по которому мерилом, определяющим достоинство человека, является богатство. Считая неправильным, порочным подобного ро да критерий достоинства людей, автор статьи пишет, что в народе пользуются почетом «те, которые, независимо от материального бо гатства, обладали природным умом, добрым сердцем, правдивой душой и неподкупной честностью. Таких достойных людей народ на зывал батырями (батырь — бесстрашный, прямодушный) и биями». Далее, перечисляя имена наиболее популярных в народе биев из Тур- гайской области, отличавшихся своим благородством, автор упоми нает имя Балгожа-бия. По сообщению статьи дед выдающегося ка захского просветителя Алтынсарина — Балгожа-бий относился к чис 1 А. А л е к т о р о в . Очерк нз истории инородческого образования в России. «Журнал министерства народного просвещения», 1904, № 7, стр. 30—31. 1 А. В. В а с и л ь е в . Исторический очерк русского образованич в Тургай- ской области и современное его состояние. Оренбург, 1896. стр. 4. 133
лу биев, «которые, помимо имущественного богатства, отличались вы шеприведенными качествами и пользовались вполне заслуженным уважением и почетом народа». О таких людях, подобных Балгожа- бию, «старики до сих пор вспоминают с благоговением». Таким образом, по мнению А. Курманбаева, Балгожа-бий был одной из популярных в народе личностей, имя которого было из вестно ие только в Тургайской области, но и далеко за ее пределами и о котором надолго сохранились добрые воспоминания после его смерти. Что касается политических убеждений Балгожа, то из-за отсут ствия каких-либо данных об этом трудно судить. Во всяком случае можно полагать, что Балгожа относился к казахским феодалам но вой ориентации, которые лойяльно относились к колониальной по литике правительства и на обучение своих детей в русской школе смотрели как на полезное дело. Именно поэтому он одним из первых отдал своего внука — 9-летнего Ибрая — в русскую школу, откры вающуюся в Оренбурге. Открытию школы местная администрация придавала большое значение, и оно было отмечено как крупное событие в жизни кочев ников. При открытии школы собралось большое количество народа, было устроено увеселение, «сопровождавшееся скачками, бегом, разными угощениями»'. Чтобы привлечь к учебе казахов, уста новленные в школе порядки приспособлялись к их обычаям, быту, ре лигиозным правилам. Школе было отведено лучшее помещение. Школа не имела постоянных преподавателей. Они приглашались из Неплюевского корпуса. Школа просуществовала 19 лет, и за это время состоялось четыре выпуска закончивших обучение. Всего окончили школу 48 человек. Даже такое небольшое количество вы пускников для того времени считалось значительным. В 1857 г. в числе первых 20 выпускников окончил школу с отличными резуль татами 16-летний юноша Ибрай Алтынсарин. За время учебы Ал- тынсарин получил необходимые познания, которые послужили ему базой для дальнейшего расширения своего кругозора. Именно в школе произошло его первое знакомство с русской культурой, впер вые узнал он имена ее виднейших представителей. В то время, когда Алтынсарин учился в школе, в 1854 г. предсе дателем Оренбургской пограничной комиссии был назначен В. В. Григорьев. Это был высокообразованный человек. Он окон чил Санкт-Петербургский университет (филологический факультет), был профессором Петербургского университета. Находясь в течение восьми лет на посту председателя пограничной комиссии, В. В. Григорьев уделял серьезное внимание так называемому ино- родческому образованию. После окончания школы в 1857 г. Ибрай Алтынсарин работал переводчиком при пограничной комиссии, где председателем был образования в Тургай- 16. стр. 38.
.В. В. Григорьев, а его ближайшим помощником - - Н. Ильмииский. Последний прибыл в пограничную комиссию в 1858 г. «после тяже лых служебных неприятностей в Казанской духовной академии, от куда его попросту вытеснило духовное начальство»1. Выполняя задания В. В. Григорьева, И. Ильмииский здесь целиком и пол ностью отдался деятельности по изучению языка и быта казахов, переводил с помощью учеников на казахский язык то, что «писал В. Григорьев по-русски». Ильмииский выезжал в казахские аулы, знакомился с жизнью кочевников, чтобы успешно проводить мис сионерскую работу среди местного населения. По этому поводу упомянутый уж е С. Чичерин писал, что Ильмииский «Основательно .изучил быт и язык этого народа (казахского. — К. Б .) и оказался в состоянии издать киргизско-русский словарь и учебник русского языка для киргизских школ»2. Молодой Алтынсарин, будучи переводчиком при пограничной комиссии, постоянно общался с В. В. Григорьевым и Н. Ильмин- ским. Они помогали ему' изучать русский язык, нм понравилась на стойчивость, страстность И. Алтынсарина в изучении русской куль туры и русской науки. Немалое значение здесь играла личная сим патия этих людей к Алтынсарину. К тому же надо иметь в виду то, что В. В. Григорьеву и Н. Ильминскому для проведения правитель ственной русификаторской поли гики в национальной окраине нуж ны были люди, вполне по-русски образованные, приобщившиеся к Русской культуре. Они иногда не жалели времени, занимаясь с Ал- тынсариным, помогая ему выучить русские слова, объясняя их смысл. И. Алтынсарин постоянно обращался к ним за разъяснения ми, советами. В результате такой упорной работы Алтынсарин достиг серьезных успехов в изучении русского языка, науки. По инициативе В. В. Григорьева в Оренбургской области пред полагалось открытие четырех русско-киргизских школ. К началу 1861 г. Алтынсарин был назначен учителем школы при Оренбург ской крепости. В этот период Алтынсарин начинает мечтать о про свещении своего народа, приобщении его к русской культуре. Ведь Алтынсарин не случайно упорно занимался изучением русского язы ка. Поэтому получение назначения в школу было воспринято им с большой радостью. Вначале деятельность Алтынсарина по открытию школы нс име ла успеха. Комендантом крепости оказался немецкий барон, чело век. презиравший казахов, малокультурный, необразованный. Он всячески препятствовал открытию русско-киргизских школ. При немецком бароне дело Алтынсарина шло плохо. Но оно по правилось с прибытием в крепость нового коменданта полковника Я. П. Яковлева. Я. П. Яковлев оказался человеком добродушным.
благосклонно относящимся к русско-киргизскому образованию. Он не только не препятствовал, а, наоборот, содействовал Алтынсари- ну в открытии школы. Алтынсарин быстро сблизился с ним. Я. П. Яковлев содействовал духовному развитию Алтынсарина, по могал ему в углублении и расширении знаний, выписывал для него, лучшие книги, журналы. В «Некрологе» по случаю смерти Алтынса рина об отношениях между Яковлевым и Алтынсариным говори лось: «Полковник Яковлев, добрый, прекрасный, истинно русский человек, имел на Алтынсарина особенно сильное и прекрасное влия ние, как добрый отец на сына»1. Школу Алтынсарин сумел открыть в марте 1864 г. Он заранее наметил план обучения детей. Алтынсарин решил сначала обучить детей казахов русскому языку, а затем объединить их с русскими мальчиками для совместного обучения. Открытие школы и переход к учительской деятельности в жизни Алтынсарина было крупным со бытием. Он горячо и страстно взялся за обучение детей. «8 января, — писал Алтынсарин к Ильминскому 16. III. 1864 г., — совершилось давно ожидаемое мною открытие школы и поступили в нее 14 киргизских мальчиков, мальчиков славных, смышлящих. Как голодный волк за барана, взялся я горячо за учение детей, и, к край нему моему удовольствию, мальчики эти в течение каких-нибудь трех месяцев выучились читать и даже писать по-русски и по-татарски»*. Хорошая организация учебного процесса, умение быстро научить детей грамоте, русскому языку, достижение учащимися серьезных успехов в изучении преподаваемых в школе предметов обратили на школу внимание местных жителей, усиливали интерес к ней с их стороны. Популярность школы И. Алтынсарина среди казахского населения возрастает, все больше становится родителей, желающих отдать своих детей в школу. Будучи на педагогической работе, Алтынсарин глубоко знакомит ся с педагогическими идеями выдающихся русских педагогов, в ча стности, Ушинского. Он изучает произведения представителей пере довой русской культуры, воспринимает их прогрессивные, демократи ческие идеи. Уже в то время молодой Алтынсарин намеревался со ставить учебник на казахском языке, руководствуясь педагогически ми принципами Ушинского. В. 1869 г. после образования Уральской и Тургайской областей в Казахстане с подчинением Оренбургскому генерал-губернаторству .Алтынсарин с педагогической работы переходит на административ ную и становится помощником Тургайского уездного начальника Яковлева. Он же исполнял и обязанности уездного судьи. На этих должностях Алтынсарин работал в течение десяти лег. Находясь продолжительное время на административной работе, он мог убедиться в эксплуататорской сущности органов власти, видел 1 «Оренбургский листок», 1889, № 31 с т р 'з б ' И я * ш квекш й- Воспоминания об И. А. Алтыисариие. Казань. 1895, 136
ихсамоуправство, издевательства над беззащитным забитым населе нием. Алтынсарин был свидетелем того, что подавляющее большин ство чиновников ни в какой мере не старалось справедливо решать те или иные вопросы, а стремилось использовать свое служебное по ложение в корыстных интересах, для личного обогащения и выгоды. Таким образом, в процессе службы в кругу русских чиновников Алтынсарин воочию увидел пороки административного аппарата, управляющего казахской степью. Алтынсарин, исполняя различные •обязанности в местных органах власти, указывал, что «администра тивные и служебные должности ему вовсе не по душе, а всегда он интересовался делом учебным»1. Годы службы не прошли для Алтынсарина даром с точки зрения формирования его взглядов, расширения кругозора, хотя за это вре мя он оторвался от непосредственной педагогической, просветитель ской деятельности. Важную роль в этом сыграла его дружба с пол ковником Яковлевым. Почти 20 лет Яковлев служил в Тургайской об ласти. По его инициативе, в г. Тургае была составлена избранная библиотека, которая располагала солидным фондом книг. Читая эти книги, Алтынсарин продолжал пополнять и углублять свои знания. В 70-х годах прошлого столетия, после завершения присоедине ния Казахстана к России и подчинения значительной части Средней Азии, царские колонизаторы активизировали свою деятельность по обрусению национальных окраин, ибо политика обрусения была не разрывно связана с задачей полной колонизации этих окраин и ра ционального использования их природных богатств. Д ля этого ста вился вопрос о значительном расширении сети школ, о введении в школах, где обучение проводилось на казахском языке, русского ал фавита. Но политику обрусения правительство проводило не открыто, грубо, а осторожно, под лозунгом просвещения казахского народа, что требовало открытия новых и новых школ для обучения детей ка захов. При этом надобность введения русского алфавита мотивиро валась тем, что татарское наречие «портит природный киргизский язык», что казахов, не имеющих своей письменности, вполне удовлет воряет русский алфавит без каких-либо изменений. Царские чинов ники говорили, что, выдвигая вопрос о введении в Казахстане русско го алфавита, они якобы борются против «отатаривания» Казахстана, за чистоту родного языка казахов. Конечно, введение в дореволюционное время среди казахов рус ского алфавита имело бы, несомненно, прогрессивное значение. Это способствовало бы быстрому усвоению казахами русского языка и Русской культуры, содействовало бы делу приобщения казахского народа к культуре русского народа. Но царское правительство, наме реваясь ввести в Казахстане русский алфавит, не исходило из таких прогрессивных стремлений. Это мероприятие оно рассматривало как составную часть реализации планов руссификацни народов нацио 1Т а м ж е. стр. 39. 137-
нальных окраин. Однако подготовительная работа к осуществлению этого мероприятия проводилась под прикрытием борьбы против «ота- тарнвания» казахов, якобы, за спасение самобытности культуры ка захского народа. Истинные причины шумихи, поднятой вокруг введения русского алфавита, заключались в том, что царизм стремился духовно разъе динить казахов и татар, опасаясь, что пропагандируемые татарски ми муллами идеи панисламизма могут быть восприняты населением и привести к антирусскому выступлению. Вместе с тем царские коло низаторы беспокоились о том, что дальнейшее «отатаривание» может привести к сближению казахского и татарского народоз, к их объе динению в борьбе против классового и национального гнета, против внутренних угнетателей и царского самодержавия. В этом отношении показательно содержание одной записки министра внутренних дел, касающейся причины поднятия вопроса о введении в Казахста не русского алфавита: «Весь смысл Высочайшего повеления... ка сается исключительно администрации степи и состоит в том, чтобы положить пределы отатариванию киргизов, преградив доступ к ним татарского языка... Дабы держать киргизское население от отатаривания, могущего иметь весьма неблагоприятные для России последствия в политиче ском отношении, необходимо было, не теряя времени, принять все нужные противо сего меры»1. В осуществлении мероприятий по открытию в Казахстане русско- киргизских школ и подготовке к введению русского алфавита пра вительство решило опираться на представителей местного населения, не раз поднимавших вопрос о развитии русского образования среди казахов и потому готовых поддержать всякие шаги, предпринятые в этом направлении. Подобная тактика была тем более удобна ца ризму, что она должна была завуалировать действительные мотивы указанных мероприятий. Неслучайно поэтому выбор местных властей остановился на Ибрае Алтынсарине, имевшем особую склонность к просветитель ской деятельности. Было известно, что И . Алтынсарин, находясь на административных должностях, писал учебник на казахском языке, что он был человеком образованным, любящим и уважающим рус скую культуру, стремившимся к тому, чтобы распространять в своем народе русское образование. В лице Алтынсарина они видели влия тельного киргиза, горячо желающего введения русского алфавита в казахской степи в целях приобщения казахского народа к русской культуре. Таким образом, прогрессивные с тр е м л ен и я И брая Алтынсарина внеш не совпадали с мероприятиями в л а с т е й , исходящими в конеч- ном итоге из з а д а ч проведения ко л о н изато р ско й политики. В 1876 г. И. А лты н сари н б ь и п р и гл аш ен в Оренбург на совеша- ние по вопросам нар о д н о го обр азо ван и я и представлен министру 1 ЦГИА КазССР, ф. 23„оп. 1, д. 2022, лл. 3_4. 138
народного просвещения графу Д . А. Толстому- От представителен местных органов власти министр требовал найти такого киргиза, ко торый мог бы быть инспектором народных училищ. Ильминский. присутствовавший на этом совещании, предложил кандидатуру Ибрая Алтынсарина. На совещании И . Алтынсарин внес предложение открыть в каж дом уездном центре двухклассные училища-интернаты и в каждой волости — волостные русско-казахские школы-интернаты среди ка захских кочевий. В целях подготовки учительских кадров из числа шахов для этих школ И. Алтынсарин также поставил вопрос об открытии казахской учительской школы. Предлагая открытие во лостных школ-интернатов среди кочующих казахских аулов, Алтын сарин высказал чрезвычайно пенную, оригинальную идею о приспо соблении школ к специфическим условиям жизни кочевников. В 1879 г. И брай Алтынсарин был назначен инспектором народ ных училищ по Тургайской области. Он сразу же развернул кипу чуюдеятельность по просвещению народа. И. Алтынсарин пользовался огромным авторитетом среди казах ского населения. Он непрестанно ездил по казахским аулам, убеж дая людей в полезности образования, призывая их отдать детей в школу. Царское правительство отпускало на просвещение совершен но недостаточную сумму. Созсем мизерные средства ассигновались на так называемое инородческое образование. На выделяемые казной средства на эти цели невозможно было открыть большого количества школ и двинуть вперед дело народ ного просвещения. Поэтому Алтынсарин, разъезжая по казахским кочевьям, организовал сбор средств с населения. Сумма этого сбора была значительна для того времени, но она не вся была использо вана по назначению. Тем не менее Алтынсарину за время пребывания его в долж ности инспектора народных училищ удалось открыть 4 двухклассных училища, 7 начальных волостных школ, учительскую школу в г. Омске, ремесленное училище в г. Тургае и женскую школу в Ирги- зе. При этом следует отметить, что Алтынсарин, открывая русско- казахские школы, ставил перед ними задачу, дать учащимся общее образование и вместе с тем также специальное образование. Он ста рался, чтобы обучение в школе было связано с хозяйственной дея тельностью. При каждом училище детей обучали ремесленно-сто лярному и переплетному делу. Алтынсарин полагал, что обучение определенной специальности создает условия для перехода казахов к оседлости. В организации русско-казахских школ, особенно волостных, И. Алтынсарин встречал серьезные трудности. Царские чиновники, сами выдвигавшие Алтынсарина на должность инспектора народ ных училищ, испугались размаха его просветительной деятельнос ти, старались всячески препятствовать открытию волостных школ, так как Алтынсарин, наряду с открытием четырех двухклассных (в 139
каждом классе учеба длилась по четыре года) училищ при уездах, поставил вопрос об открытии волостных школ во всех волостях. Как отмечено выше, при жизни Алтынсарину удалось открыть шко лы при семи волостях. В них обучалось всего 211 учащихся, из них 165 казахов и 46 русских. Алтынсарин был поборником раскрепощения женщин. Именно по его инициативе впервые в истории Казахстана была открыта жен ская школа, которая обучала девушек грамоте и рукоделию. Благо даря стараниям и хлопотам Алтынсарина была открыта учитель ская школа. В 1879 г. Алтынсарин издал учебник на казахском языке «Кир гизская хрестоматия». Этот первый учебник был написан русским алфавитом. Таким образом, Алтынсарин не только предлагал ввести в Казахстане русский алфавит, но и сам впервые его практически применил при написании учебника. Он хотел выпустить и вторую часть своей «Хрестоматии», но не успел этого сделать. Ибрай Алтынсарин неутомимо работал на благо казахского на рода, не жалел сил, энергии и здоровья для великого дела народ ного просвещения. Не считаясь со своим слабым здоровьем, в любое время года разъезжал он по разбросанным и отдаленным казахским аулам, ор ганизовывал сбор средств, руководил строительством школ, контро лировал деятельность учителей, давал им педагогические советы, помогал им в работе. Вот что пишет учитель одной из школ, органи зованных И. Алтынсариным, после его смерти: «Вся жизнь покойно го Ивана Алексеевича (имеется в виду Алтынсарин. — К- Б.) за все время моего пребывания в степи сосредоточивалась на образовании своего любимого киргизского народа. Он зорко следил за течением народной жизни и глубоко понимал ее... Насколько глубоко и искренне заботился он о просвещении своего народа, это видно из разъездов его по всем почти уголкам области к влиятельным пред ставителям киргиз, убеждая их установить большой покибиточный сбор в пользу образования киргиз; сам устраивал, с той целью, уго щения для аксакалов киргизского народа»1. Неутомимая работа по просвещению народа, связанная с непре рывными разъездами, надломила здоровье выдающегося казахско го просветителя. Летом 1889 г. Ибрай Алтынсарин, продолжитель ное время страдавший пороком сердца, скончался от воспаления легких. И. Алтынсарин развернул кипучую деятельность по просвеще нию казахского народа в период бурного подъема революционно- освободительного движения в России против крепостничества. Он начал свою педагогическую деятельность в начале 60-х годов, как раз в то время, когда царское самодержавие под напором растуще го революционного движения крестьян было вынуждено отменить 1 Н. Ильминский. Воспоминания об И. А. Алтынсарнне. Казань, 1895, стр. 386 - 387. 140
крепостное право. Революционное воодушевление русского народа, следствием которого явилось начало ломки феодальных отношений, быстрое развитие капитализма, деятельность русских революцион ных демократов Чернышевского, Добролюбова, Герцена, Огарева, широкое распространение в то время в стране демократической ли тературы, — все это не могло не повлиять на Ибрая Алтынсаршга. Будучи в Оренбурге, Ибрай Алтынсарин имел возможность озна комиться с произведениями русской демократической литературы. В целях просвещения своего народа Алтынсарин изучал труды не только выдающихся русских педагогов (Ушинского и д р .), по и рус ских революционных демократов. П осле смерти в личной библиоте ке Алтынсарина были найдены собрания сочинений классиков рус ской литературы, произведения Чернышевского, Добролюбова, Бе линского и выдающихся западноевропейских писателей и мыслите лей. Совершенно очевидно, что широко распространенные в России в пореформенную эпоху демократические и прогрессивные идеи должны были оказать свое благотворное влияние на формирование просветительских идей и демократических убеждений Алтынсарина, котя в условиях отсталости дореволюционного Казахстана И. Алтын сарин не смог подняться до революционного демократизма. Ибрай Алтынсарин постоянно общ ался с русскими, в том числе с представителями прогрессивной русской интеллигенции, прежде всего с учителями. По педагогическим и служебным делам ему час то приходилось обращаться к таким людям, как В. В. Григорьев, Н. И. Ильминский, В. В. Катаринский', А. Е. Алекторов, А. В. Ва сильев и другие. Эти люди не являлись революционерами, демокра тами, однако они своей деятельностью в области просвещения спо собствовали в той или иной степени распространению русской куль туры в Казахстане. В. В. Григорьев, будучи председателем Оренбургской линии, ока зывал Алтынсарину серьезную помощь в овладении русским язы ком и содействовал ему в организации русско-киргизских школ. Он играл определенную роль в истории просвещения дореволюционно го Казахстана. В 1862 г. В. В. Григорьев был уволен с должности председателя пограничной комиссии «за неудобное для правительст ва направление своей деятельности». В чем выражается это «не удобное для правительства направление деятельности» — неиз вестно. В. В. Катаринский, А. Е. Алекторов и А. В. Васильев, как уже указывалось, долгое время работали в Казахстане в качестве ^ 1 В. В. Катаринский при ж Оренбургского учебного округа, з.ахсквх школ по изучению русск< А. Е. Алекторов в 80-е и 90-i народных училищ в Казахстане, и искусства казахов, писал учебн
инспекторов русско-киргизских и киргизских школ, занимались изучением быта и языка казахского народа, написали ряд учебни ков и руководств для русско-казахских школ. В особенно близких отношениях находился ИбрайАлтыисариис Н. Ильминским, с которым он постоянно переписывался, излагая а письмах свои мнения, соображения, взгляды на окружающую сре ду. Из писем, адресованных к Н. Ильминскому, видно, что Алтын- сарии относился к нему с большим уважением, видел в нем челове ка отзывчивого и гуманного, готового'советом и делом всегда прид ти ему на помощь. В свою очередь Ильминский также высоко ценил Алтынсарина. Однако это не означает, что Н. Ильминский был духовнымучите лем Алтынсарина, что его миропонимание формировалось под влия нием Н. Ильминского. Ильминский дал много полезного Алтынса- рину. Он помог ему изучить русский язык, ближе познакомиться с культурой русского народа. При этом необходимо отметить, что та кое доброжелательное отношение отчасти вызывалось тем, что сам Ильминский, как миссионер, был заинтересован в сближении с та кими людьми, как Адтынсарин. Чтобы проводить миссионерскую деятельность, Н. Ильминскому нужно было иметь опору среди мест ного населения, людей, знающих русский язык и могущих быть про водниками идей царских миссионеров. Как миссионер он ставил пе ред собой задачу обращения казахов в христианство. Будучи при верженцем православия, Н. Ильминский ие хотел действительного просвещения казахского народа, а считал целесообразным обучение казахов в русско-киргизских школах лишь в той степени, чтобы он» могли проводить в жизнь мероприятия властей. Н. Ильминский пи сал в связи с этим: «Главное внимание должно быть обращено на то, чтобы эти молодые люди получили бы такое воспитание, что бы они не чуждались своих соплеменников и охотно возвращались бы назад в степь и там распространяли бы полученные в школе све дения. Поэтому бесполезно дать этим молодым людям слишком высокое воспитание. Привлекать киргизов в наши средние учебные заведения даже вредно»1. Таким образом Ильминский выступал против обучения детей казахов в средних и высших учебных заведениях. Он стоял за про свещение казахов в тех рамках, которые диктовались колонизатор ской политикой царизма. Между тем Ибрай Алтыисарии искренне желал просвещения ка захского народа и приобщения его к русской культуре. Алтыисарии хотел «органически слить» свой родной край с Россией не путем распространения в нем христианской веры, крещения казахов, а пу тем обучения их науке и искусству, путем развития их «здравого рассудка», поднятия культурного уровня казахского народа. Но если, несмотря на это, Алтыисарии находился в дружбе с такими людьми, как Н. Ильминский, а русские чиновники и мисеио- 1 ЦГА МВД ТАССР, ф. 92, арх. 12349 1875 лл. 2 —10.
меры выдвигали его на должность инспектора русско-казахских школ и оказывали ему известную поддержку в его просветительской деятельности, то это объяснялось тем, что мероприятия правительст ва по открытию небольшого числа русско-казахских школ с весьма ограниченными задачами временно совпали со стремлением Алгып- сарина просветить свой народ, содействовать его экономическому- и культурному развитию. Вот почему в первый период инспекторской деятельности Алтынсарин вполне устраивал начальство, которое было очень довольно им, давало его деятельности высокую оценку и отзывалось о нем весьма одобрительно. Попечитель Оренбургского учебного округа Д. М ихайлов писал одному из друзей по службе: «... П ро деятельность г. Алтынсарина сам г. военный губернатор отзывается с отличной стороны»1. По в последующий период, когда просветительская деятельность И. Алтынсарина приняла размах более широкий, чем эго планиро валось властями, а его демократические стремления д авали себя знать, царские; чиновники круто изменили свое отношение к нему. Они стали отзываться об И. Алтынсарине только с отрицательной стороны, старались опорочить его в глазах общественности, клеве тали на него, выискивая повод, чтобы отстранить Алтынсарина от должности инспектора народных училищ Тургайской области. В последние годы своей жизни И . Алтынсарин писал В. Ката- ринскому по поводу отношения к нему властей: «Грустное очень ду шевное настроение мое теперь, так к а к от тех же властей, от кото рых имею я пр аво ожидать помощи и поощрения, заслуживаю в конце концов неустанное преследование всеми законными и даже незаконными путями. Что же после этого, где же справедливость?»2. Если царские администраторы, вначале поддержали деятель ность Алтынсарина в качестве инспектора, а потом стали его пресле довать, то это к а к раз объясняется тем, что его деятельность, на правленная на просвещение широких слоев народа, начала противо речить целям и задачам колонизаторской политики русского прави тельства. Именно поэтому в последние годы жизни Алтынсарина появились разногласия между ним и властями, которые уж е соби рались сместить его с должности. Преждевременная смерть Алтын- сарина предупредила эти намечавшиеся против него меры. Однако после смерти Алтынсарина власти нашли более выгод ным похвально отозваться об Алтынсарине и его деятельности, он был признан «полезным слугой русского государства» и изображал ся как ревностный сторонник политики царизма. Поскольку просветительская деятельность И. Алтынсарина выз вала беспокойство у властей, то после его смерти на место инспек тора народных училищ они не решались больше ставить кого-нибудь из местных жителей. 1 ЦГИАЛ, ф. Департамента народного просвещения, д. 169739, ISS5 г.. ! Н. И л ь м и н с к и й . Воспоминания об И. А. Алтынсарине. Казань, 189.).
В августе 1889 г. граф Делянов в своем письме к Ильминскому, предлагавшему поставить на место И. Алтынсарина одного из -братьев Сейдалиных, писал, что киргизы, какими бы обрусевшими они ни были, вообще, неподходящи к этой должности. Он считал, что ни в коем случае нежелательно, чтобы киргизу подчинялись и русские училища и предложил назначить на должность инспектора народных уличищ по Тургайской области русского, сообщая при этом, что таково соображение тайного советника Михайлова1. В последние годы своей жизни И. Алтынсарин работал в обста новке скрытого преследования и клеветнических вымыслов не толь ко со стороны царских чиновников, но и со стороны реакционной ка захской верхушки. Известная часть казахских феодалов, тосковав шая по. прошедшим временам, когда она безраздельно господство вала над казахским народом, не хотела мириться с тем, что Казах стан вошел в состав России. Она враждебно относилась ко всяким мероприятиям, способствовавшим приобщению казахского народа к русской культуре. Она выступала против обучения детей казахов в русско-киргизских школах, организуемых И. Алтынсариным. Агити руя казахов не отдавать своих детей в русскую школу, она пускала в ход провокационные слухи о том, что в русско-киргизские и рус ские школы берут детей для того, чтобы их окрестить, обратить в христиан, а потом отдать в солдаты. Она всячески стремилась тор мозить дело народного образования в Казахстане. Реакционные ка захские феодалы и муллы распускали об Алтынсарине различные слухи, сплетни, имеющие своей целью дискредитировать его, извра тить сущность его просветительской деятельности. Алтынсарин изображался как казах, «продавшийся русским», говорили, что он дружил с Ильминским якобы для того, «чтобы получить чины, хала ты и добиться высокого положения». Они же распространили вер сию о том, что после смерти Алтынсарина будто бы «нашли на его квартире целый сундук крестов»2. Но честность и правдивость Алтынсарина, его бескорыстная ра бота в пользу народа, его благородные идеи и стремления находили сочувствие, поддержку в трудящихся массах и убеждали их в том, что Алтынсарин является защитником народа, выразителем его интересов. Поэтому в народе он пользовался большим авторитетом и сумел доказать казахам полезность обучения их детей в русских и русско-киргизских школах. Опираясь в своей деятельности на под держку народа, Алтынсарин настойчиво ставил вопрос перед мест ными административными органами о расширении сети школ в ка захских аулах. Он убеждал генерал-губернатора в одной из доклад ных записок, что местное казахское население начало сознавать не обходимость получения образования, «что доказывается многочис ленностью просьб и заявлений киргиз о принятии их детей в русско- киргизские школы». При этом Алтынсарин указывал, что казахи 1 ЦГА МВД ТАССР, ф. 968, арх. 8, 1889 г., 5 Журнал «Шолпан». Ташкент, 1923, № 6—8,
настолько увлечены русским образованием, что они при направле ниисвоих детей в школу дали обещания возместить средства, затра ченные на содержание учащихся, если они заберут их из школы, не дав окончить учебу. Однако количество открываемых школ и число учащихся в них било незначительным по сравнению с численностью населения и ни в какой мере не удовлетворяло его растущих запросов. Д аж е офи циальные представители вынуждены были признать это. «...Если на родное образование в области подвигается медленно, то причиной сему не недостаток желающих учиться, а недостаток школ»1, —пи сал один из русских чиновников. Учитывая желание местного населения получить образование в русско-киргизских школах, И. Алтынсарин в 1885 г. обратился к Тургайскому генерал-губернатору Проценко с предложением от крыть школы в каждой волости. На это предложение генерал-губер натор ответил: «... Число ныне существующих в области мужских училищ достаточно для нынешнего времени и имеющейся потреб ности (?) 1 школа на 100 000 жителей и один учащийся на 2500 ч.»г. Таким образом, царские администраторы, сами поднимавшие в начале вопрос об организации русско-киргизских школ и помогав шие И. Алтынсарину открывать эти школы в казахской степи, стали впоследствии тормозить дело народного просвещения, запрещая ему открывать новые школы для местного населения на его же собствен ные средства. Все это показывает, что убеждение и стремления И. Алтынсари- на не имеют ничего общего с убеждениями и стремлениями царских чиновников и миссионеров. Он использовал инспекторскую долж ность и свои способности для просвещения казахского народа, для приобщения его к передовой русской культуре и создания условий для экономического и культурного развития Казахстана. 1ЦГИА КаэССР, ф. 23. on. 1, д. 2022. лл. 3 — 4. д1. 169739. ! ЦГИАЛ, ф. Департамента народного просвещения, ля. 2—13 об. 10-8
ГЛАВА V ИБРАЙ АЛТЫ НСАРИН — ПОБОРНИК ПРИОБЩЕНИЯ КАЗАХСКОГО НАРОДА К РУС С К О Й КУЛЬТУРЕ Ибрай Алтынсарин был горячим патриотом своего народа, не утомимо трудившимся во имя его лучшего будущего. Глубоко пере живая отсталость родного края, он искал пути ликвидации ее толь ко в совместной жизни казахского народа с русским народом и при общения Казахстана к передовой русской культуре. Решающим средством приобщения казахского народа к русской культуре, ускорения его экономического и духовного развития И. Алтынсарин считал организацию в казахских аулах русско-кир гизских школ. На школы он смотрел как на очаги распространения просвещения, как на опорные пункты пропаганды среди масс пере довой русской культуры и достижений русской науки. Он писал: «Все возможное счастье для киргизского народа я вижу в дальней шем времени только в нравственном слиянии его с господствующим русским народом и в духовном, экономическом развитии его по средством русско-киргизского образования»1. Огромное значение русско-киргизских школ, открываемых среди казахского населения, по убеждению И. Алтынсарина, заключается в том, что совместное обучение казахов с русскими способствует быстрому усвоению казахами русского языка, сближению казахско го народа с русским народом, укреплению между ними взаимной связи и развитию дружественных отношений. И. Алтынсарин считал, что русско-киргизские школы, обучая ка захских детей грамоте и русскому языку, давая им необходимые по лезные знания, могут заложить основу для усвоения казахами рус ской культуры. Он писал: «Киргизский народ только что начинает учиться, а потому и ученье его должно начаться прежде всего с азбуки, и этой азбукой для него должны служить начальные русско- киргизские училища... в видах устройства самого Правительства 1 ЦГИАЛ. ф. Департамента народного птросвещсння, № 733, № 156976 а. 1885 г., лл. 156 — 161 об.
сближать друг к другу отдельные части Империи, необходимо преж де всего озаботиться, по мнению нашему, введением в киргизскую степь обще-отечественного языка русского и русской грамоты, про водником которых вернее всех других могут служить только народ ные русско-киргизские училища, учрежденные в среде ж е самих Как видно, И . Алтынсарин рассматривал Казахстан к ак состав ную часть России, а русский язы к считал «обще-отечественным языком». В дореволюционное время, в обстановке господства нацио нализма и шовинизма, постановка И . Алтьшсарииым вопроса о вве дении в Казахстане русского языка в качестве общегосударственно- тоязыка и его отношение к России, к а к к общему отечеству всех на родов, населяющих русское государство, имеют большое значение, являются чрезвычайно показательными, как свидетельство того, что имеются глубокие исторические истоки дружеских чувств казахско го народа к России, к русскому народу. Лучшие представители ка захского народа ещ е в условиях дореволюционного патриархально феодального общества питали любовь и уважение к русскому наро ду, ясно понимали значение его великого прогрессивного влияния на народы национальных окраин. Ибрай Алтынсарин старался использовать русско-киргизские школы для воспитания казахских юношей в духе признательности русскому народу, в духе уважения к его передовой культуре. Для достижения этой благородной цели казахский просветитель считал необходимым поставить работу открываемых школ так, чтобы они не были отчуждены от народа, а находились в тесной связи с наро дом. А таковыми могли быть, по его мнению, только те школы, кото рые будут «устроены в среде же народа и устроены на несложных, простых, общепонятных началах»2. Таким образом, Алтынсарин тре бовал. чтобы открываемые среди казахов школы были доступны ши роким слоям населения, понятны им. Создавая русско-киргизские школы, И. Алтынсарин боролся за экономическое и культурное развитие Казахстана, з а его бу дущее полное слияние с Россией. Эту задачу можно было осущест вить только в борьбе с реакционным влиянием на Казахстан мусуль манского Востока с его идеологическим оружием — религией исла ма, выступающей против сближения казахского народа с русским. Русско-киргизские школы, по мнению Ибрая Алтьшсарина, яв ляются решающим орудием в борьбе против этого реакционного влияния ислама, проповедуемого среди казахов мусульманским ду ховенством. «... Какие бы вообще не были благие пожелания прави тельства по отношению к киргизам — желательно ли духозное слия ние киргиз с русскими, желательно ли нравственное и экокомиче- ское развитие этого народа, и желательно ли, наконец, некоснение 1 Н. И л И. А. А.Т
киргизов под разными предрассудками, навеваемыми на них сосед ними азиатскими племенами в форме духовно-нравственных уче ний, — писал Алтынсарин, — во всем этом может служить, по глубо кому убеждению моему, единственно наводящим и отражающим в нужных случаях орудием только русское, так сказать, образование киргиз в русско-киргизских школах, распространяемых среди их же Просвещение народа содействует духовному развитию народа и пониманию причин пороков общественной жизни, пробуждает на родные массы на борьбу с ними. Однако религиозные предрассудки, невежество людей имеют свою социальную почву в обществе, осно ванном на классовом угнетении, которое, обрекая основные массы народа на забитость и отсталость, мешает их действительному про свещению. Для того, чтобы избавить весь народ от невежества, не обходимо уничтожить эксплуататорский общественный строй и создать материальные предпосылки для подлинного народного про свещения. Но Ибрай Алтынсарин в силу исторической ограниченности свое го мировоззрения не мог понять, что в условиях патриархально-фео дального Казахстана при господстве царского самодержавия невоз можно было в широких масштабах открывать школы и организо вать в них обучение на научных началах, исключающих вредное влияние религии на школу, добиться таким образом просвещения всего народа. Религиозное мировоззрение было господствующим в дореволю ционном Казахстане. Среди трудящихся масс были распространены невежественные предрассудки. Однако, как уже указывалось, зна чительная часть казахского населения не была особенно религиоз- В силу специфических особенностей исторического развития, в силу того, что ислам не успел широко укорениться в Казахстане, ка захский народ, указывает Алтынсарин, сохранил еще здоровый взгляд на вещи, не отличался религиозным фанатизмом. Организуемые в казахской степи русско-киргизские школы, по мнению И. Алтынсарина, должны способствовать развитию положи тельных качеств людей, их практических взглядов на вещи, на жизнь. Для этого Алтынсарин требовал, чтобы обучение в школах было организовано по учебникам, построенным на научных принци пах. Он пишет, что казахский народ «неиспорченный, его стремле ния нс идут еще по указанной узкой (религиозной. —К. Б.) рамке и кто любит его несомненно, конечно, в настоящее время, в пору на чала возникновения в нем учебно-книжного дела, крайне нужны письменные руководства практически полезные и научного характе ра и что руководства эти должны быть составлены ни на каком-ли бо непонятном, а на чисто киргизском языке»2. ■ ЦГА КазССР, А. 25. on. I, д. 2283, лл. 183— 185. * ЦГА МВД ТАССР, ф. 968, арх. 84, 1881 г., лл. 90- 97. 148
Воодушевленный благородными и патриотическими идеями, Ибрай Алтынсарин сам взялся за составление учебника для обуче ния казахских детей в русско-киргизских школах. Этот учебник — киргизскую хрестоматию» — он написал и издал а 1879 г. Книга была первым учебником, написанным на казахском языке. «Киргиз скуюхрестоматию» автор построил, исходя из принципов формиро вания у учащихся научных взглядов на окружающие явления дейст вительности и привития им навыков восприятия русской культуры. Характерно, что И. Алтынсарин составил учебник для казахских школ, основываясь на педагогических принципах выдающихся рус скихпедагогов К. Д . Ушинского, Л . Н. Толстого и И. И . Паульсона. Как установлено в диссертации А. Дербисалина «Литературно»: наследие И. Алтьшсарина», большинство рассказов, помещенных в «Киргизской хрестоматии» И. Алтынсарин заимствовал из учебни ков этих русских педагогов. В учебник И. Алтьшсарина такж е вош ли казахские переводы ряда басен великого русского баснописца И. А. Крылова. И. Алтынсарин поместил в своей «Киргизской хрестоматии» рас сказы выдающихся представителей русской культуры потому, что ихпрогрессивные идеи были близки его взглядам и он считал своим долгом пропагандировать их в казахском народе. И. Алтынсарин считал, что составленный им учебник — «Киргизская хрестома тия» —должен подготовить учащихся к пониманию научной литера туры, написанной на русском языке. Он писал: «Мы сочли з а более удобное напечатать настоящую хрестоматию русскими буквами, чтобы она прямо соответствовала своей цели, т. е. служила не посредственным путеводителем к более ученым и общеполезным русским книгам, не противореча последним ни своим содержанием, ни алфавитом»1. Таким образом свою просветительскую деятельность Ибрай Алтынсарин тесно связывал с задачей изучения казахами русского языка и русской науки, с усвоением культуры русского народа. При включении в учебник переводов произведений русских авто ров Алтынсарин подходил к этому с большой ответственностью, с Учетом специфических особенностей образа жизни казахского на рода, существенно отличающегося от образа жизни русского наро да. Поэтому Алтынсарин подвергал переводимые материалы твор ческой переработке, приблизил их к условиям жизни казахов, стре мился сделать их понятными казахским читателям. «Составляя её («Киргизскую хрестоматию». — К- Б .), — писал Алтынсарин, — я имел в виду, во-первых, чтобы книга эта, как пер- вая и единственная еще на нашем родном языке, могла служить пи тательной книгой как для киргизских мальчиков, воспитывающихся в русско-киргизских учебных заведениях, так и вообще для народ ного чтения; во-вторых, чтобы приводимые в книге рассказы были ‘ И б р а й А л т ы н с а р и н . Киргизская хрестоматия. Казань, 1879, стр. VI. 149
преимущественно в духе киргизов; поэтому и выбор для неё расска зов представлял немало затруднений, вызывая необходимость все стороннего соображения над каждою отдельною статьей»1. Примечательно то, что И. Алтынсарин, написав хрестоматию, преследовал не только учебные цели. Это видно из того, что «Кир гизская хрестоматия», по его замыслу, должна была служить казах ским читателям книгой для чтения вообще. Создание И. Алтынсарикым первого учебника на казахском язы ке имело огромное значение в духовной жизни казахского народа. «Киргизская хрестоматия» явилась ярким выражением прогрессив ных дум и чаяний передовых представителей казахского народа, его стремления к восприятию русской культуры и науки. Ибрай Алтынсарин понимал, что написанный им учебник и орга низуемые им русско-киргизские школы являются лишь началом культурных преобразований родного края, осуществляемых при по кровительстве и помощи русского народа. Поэтому ему хотелось, чтобы начатое им дело подхватывалось и продолжалось другими людьми. Он желал, чтобы на одной его хрестоматии «дело не оста новилось, а издавались бы и новые книги для народного чтения, на правленные к практически полезной цели и умственному развитию родного нам народа»2. В искоренении так называемого «татарского фанатизма», под ко торым подразумевались различные мусульманские религиозные пред рассудки, распространяемые среди казахов татарскими муллами, и в пропаганде в среде казахского населения русской науки и культуры главную роль И. Алтынсарин отводит деятельности образованных людей из числа местного населения. Поэтому русско-киргизские шко лы должны расширять подготовку учащихся, обращая при этом са мое серьезное внимание на качество обучения. «Школы, — говорит И. Алтынсарин, — это главные пружины образования киргизов, а они, брошенные в Степь как попало, не мо гут приносить пользы; между тем на них, и в особенности на них, на дежда; в них же и будущность киргизского народа. Пусть дадут хо рошее образование в школах (т. е. относительно хорошее), пусть отличат кончивших курс какими-либо преимуществами, чтобы за манить в школы неразвитый народ, тогда несомненно увеличится, и весьма быстро, число учащихся, а последние, умножившись в Орде н пропитанные духом науки и здравого взгляда на вещи, повлияют и па весь народ; тогда и татарский фанатизм разобьется в прах»*. И з этого видно, что «хорошее образование» в понимании И. Алтынсарипа означает научное объяснение мира, материалисти ческий, «здравый взгляд» на мир. Распространение научных знаний ! ЦГЛ МВД ТАССР. ф. 968, арх. 84, 1881 г. е. Казань, 1895.
приведет, по убеждению И. Алтынсарина, к искоренению религиоз ного фанатизма, которым в целом казахский народ не страдает и поэтому «сам по себе представляет благодатную почву д л я образо вания»1. Конечно, там , где сильно влияние суеверий в народе, где населе ние охвачено религиозным фанатизмом, имеются трудности в орга низации школ, создаваемых на научных принципах, ибо религии есть нечто прямо противоположное науке. Хотя мусульманский фа натизм н не нашел большого числа сторонников среди казахов, 1. дореволюционном Казахстане имели распространение религиозные верования, что выражалось, с одной стороны, в шаманизме, с дру гой. в исповедывании ислама. Распространение шаманизма свиде тельствовало о чрезвычайно низком культурном уровне казахского народа того времени, о том, что он в своем духовном развитии еще не освободился от самых ранних религиозных представлений. По этому условия жизни казахов д алеко не благоприятствовали рас пространению просвещения. Ибрай Алтынсарин не мог подняться до понимания того, что создание «благодатной почвы» д л я просвеще ния масс хотя и зависит частично от меньшей религиозности народа, однако главным образом око зависит о т материальных условий жиз ни людей, степени развития производительных сил общества, об щественно-политического строя. Хотя Алтынсарин утверждал, что особенности духовного разви тия казахского народа, его здравый взгляд на вещи создают благо приятную почву для успешного распространения светского образо вания в Казахстане, в действительности же сам его призыв к про свещению был обусловлен потребностями развития производитель ных сил, вызванными прогрессивным влиянием присоединения Ка захстана к России. Подтверждением этому служит то, что сам Алтынсарин, орга низуя русско-киргизские школы среди казахских кочевий, настаивал на том, чтобы детям давали не только общее, но и специальное об разование, связанное с непосредственной производственной деятель ностью казахов. В одном из писем к Ильмиискому он писал: «...Мы с Василием Владимировичем (имеется в виду Катаринский. — К. Б.) постоянно и неуклонно настаивали и настаиваем на учреждении на чальных русских школ в среде ж е киргиз и лучших из окончивших здесь курс направлять в такие практические заведения, где 1) Учат их учить других русскому языку и грамоте и 2) Таким практическим занятиям, как выделка * кожи, мыла, свеч, тканье из шерсти про стых материалов, доставляемых скотоводством»®. Отсюда видно, что Ибрай Алтынсарин смотрел на приобретение знаний как на средство, облегчающее обучение различным ремеслам, практическим навыкам. >51
Предлагая обучать детей в школах различным производствен ным профессиям, Ибрай Алтынсарин рассматривал организацию русско-казахских школ не только как средство духовного развития казахского народа, но и как средство ознакомления казахского на рода с некоторыми отраслями производства, от развития которых, по его мнению, зависело улучшение материального положения тру дящихся масс. В этом заключается чрезвычайно важное значение просветительных идей Ибрая Алтыисарина. В своем рапорте военному губернатору Тургайской области, да тированном 27 сентября 1884 г., Ибрай Алтынсарин указывает, что изучение науки в отрыве от производственно-практической деятель ности бесполезно. Он считает, что общее образование следует рас сматривать «как единственный способ к умственному и дальнейше му промышленному... развитию». Поэтому необходимо, чтобы в рус ско-киргизских школах наряду с преподаванием общеобразователь ных предметов дать учащимся «прикладные практические знания». Изучение казахской молодежью русского языка и грамоты должно, по мнению Алтыисарина, создать предпосылки сближения казахов с русским народом и «перенятию от последнего научных и практиче ских его знаний»1. В этом рапорте губернатору И. Алтынсарин предлагал открыть двухлетние городские училища по подготовке мастеров промыш ленных заведений и вместе с тем в общеобразовательных школах ввести занятия по выделке всевозможных предметов из дерева и ме таллов, чтобы прививать учащимся навыки производственной дея тельности. Выдающийся казахский просветитель хорошо понимал, что ка захский народ, продолжая кочевой образ жизни и не переходя к оседлости, не сможет перенять экономику и культуру русского на рода. Переход к оседлости, как правильно считал И. Алтынсарин, свя зан с занятиями определенного рода: он утверждал, что трудно обра тить казахских кочевников в оседлых жителей, пока они не. знают «промышленных и ремесленных искусств». Ясно представляя, что с помощью одной лишь пропаганды нельзя убедить людей в превос ходстве оседлой жизни, Алтынсарин указывал, что это произойдет «естественным путем», без «внешних побуждений». Однако Алтык- сарин не стоял за пассивное наблюдение «естественного» хода со бытий, а предлагал посредством просвещения активно содейство вать этому процессу. В связи с этим Алтынсарин писал, что «в ви дах содействия к переходу в оседлую жизнь, к которой киргизы идут уже быстрыми шагами, предлагали учреждение двух, трех осо 1 ЦГИА КазССР. ф. 25, оп. 7, д. 3760. лл. 1—7. 152
бых и только особых, ремесленных школ, где бы обучали плотнично столярному дел у » 1. И в открытии русско-киргизских школ он видел одно из важных мероприятий, приучающих казахских детей к оседлости. Надо ор ганизовать учебно-производственный процесс таким образом, чтобы учащиеся сознавали необходимость перехода к оседлому образу жизни. «На степные школы, — говорил Алтынсарин, — не следует в настоящее врем я смотреть как на заведение, обучающее только русскому языку и грамотности, а нужно, чтобы в них ученики при обретали еще привычки к оседлости, опрятности и здравому взгляду на вещи; что, словом, нужно обратить большое внимание на воспи тательную сторону учеников, имея в виду ту цель, чтобы эти учени ки..., получив более и менее основательные знания и проникнутые известными направлениями, могли повлиять на окружающий народ своими свежими и духовными мыслями»5. Идею об организации ремесленных училищ, содействующих пе реходу казахов к оседлости, И. Алтынсарин начал претворять в жизнь в бытность инспектором народных училищ. В 1883 г. (15 ноября) в Тургае была открыта «Яковлевская ремесленная школа». День открытия этой школы казахский просветитель называл зна менательным событием в жизни казахского народа и считал «нача лом реальному образованию киргиз», которое может создать пред посылки будущего экономического прогресса Казахстана. Хотя ремесленные школы были приспособлены к тогдашним производ ственным потребностям казахского общества, но в дальнейшем раз витии реального образования в К азахстане Алтынсарин видел за лог его великих экономических преобразований, возможность до стижения казахским народом тех ж е успехов, каких достиг в то время русский народ и другие народы в области науки и техники. При открытии ремесленной школы И . Алтынсарин говорил: «Об образовании детей должны заботиться и мы сами, ближайшие отцы наших детей, принося на этот предмет посильную лепту из своих средств, как это делают все русские и другие нации, достигшие уже посредством знания до устройства телеграфов, приносящих весть в какой-либо час из-за нескольких ты сяч верст, паровых машин, во зящих людей и тяжести, без лошадей и верблюдов, по 1000 верст в сутки»*. Алтынсарин мечтал о том, чтобы казахи учились не только в ре месленной школе, но и в средних и высших технических и сельско хозяйственных учебных заведениях и взялись за строительство про мышленных предприятий, развивали сельскохозяйственное произ водство. Через несколько лет после открытия ремесленной школы в Тургае Алтынсарин в своем письме к губернатору от 25 ноября 1 Н. И л ь м и II с к н й. Воспоминания об И. А. Алтыисарине. Казань, 1895, «р. 275. 1 ЯковлевскоеСТучилнщс а г. Тургае. «Оренбургский листок», 1884, 5, 153-
Search
Read the Text Version
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- 9
- 10
- 11
- 12
- 13
- 14
- 15
- 16
- 17
- 18
- 19
- 20
- 21
- 22
- 23
- 24
- 25
- 26
- 27
- 28
- 29
- 30
- 31
- 32
- 33
- 34
- 35
- 36
- 37
- 38
- 39
- 40
- 41
- 42
- 43
- 44
- 45
- 46
- 47
- 48
- 49
- 50
- 51
- 52
- 53
- 54
- 55
- 56
- 57
- 58
- 59
- 60
- 61
- 62
- 63
- 64
- 65
- 66
- 67
- 68
- 69
- 70
- 71
- 72
- 73
- 74
- 75
- 76
- 77
- 78
- 79
- 80
- 81
- 82
- 83
- 84
- 85
- 86
- 87
- 88
- 89
- 90
- 91
- 92
- 93
- 94
- 95
- 96
- 97
- 98
- 99
- 100
- 101
- 102
- 103
- 104
- 105
- 106
- 107
- 108
- 109
- 110
- 111
- 112
- 113
- 114
- 115
- 116
- 117
- 118
- 119
- 120
- 121
- 122
- 123
- 124
- 125
- 126
- 127
- 128
- 129
- 130
- 131
- 132
- 133
- 134
- 135
- 136
- 137
- 138
- 139
- 140
- 141
- 142
- 143
- 144
- 145
- 146
- 147
- 148
- 149
- 150
- 151
- 152
- 153
- 154
- 155
- 156
- 157
- 158
- 159
- 160
- 161
- 162
- 163
- 164
- 165
- 166
- 167
- 168
- 169
- 170
- 171
- 172
- 173
- 174
- 175
- 176
- 177
- 178
- 179
- 180
- 181
- 182
- 183
- 184
- 185
- 186
- 187
- 188
- 189
- 190
- 191
- 192
- 193
- 194
- 195
- 196
- 197
- 198
- 199
- 200
- 201
- 202
- 203
- 204
- 205
- 206
- 207
- 208
- 209
