А. Тажибаев

ПЕСНЯ О МОИХ ЖИВОТНЫХ СЕРЫ Я КОЗЛЕНОК Мой козленок, мой козленок, Серенький козленок мой. Как ты нежен, к ак ты тонок, Легкий, гибкий и прямой. То к ручью бежишь напиться, То взлетаешь на утес — Не сломались бы копытца. Ветер в пропасть бы не снес! Прах по тропке заклубился. Камень в бездну полетел... Как бы ты не заблудился, Как бы волк тебя не съелі Властно дергаешь губою, Огоньки в глазах горят — Ты увел бы за собою Всех ягнят и всех козлят. 100

Ах, не прыгай, серый козлик, К снежным пикам не тянись: Возле юрты, .матки возле Ты, мой маленький, пасись. МОЙ ТЕЛЕНОК Тпруська, тпруська, мой теленок, Ты стоишь как будто сир, Ты уставился спросонок На большой и шумный мир. Но, рога свои качая, Тень родимая ползет: Это маменька родная Молочка тебе несет. Хоть нескладный, да здоровый. Ты тянись под потолок, Вырастай большой коровой, Тпруська, маленький телок. В Е Р Б Л Ю Ж О Н О К - МОЯ МАЛЮТКА Ты, малютка-верблюжонок, Не верблюд еще пока: Вместо двух горбов груженых Два каких-то бугорка. Но, однако, знаем сами: Собираясь в дальний путь, Ты со взрослыми друзьями Тронешься не как-нибудь: 101 I

С полновесного поклажей, Колокольчиком звеня, Подымаешься и даже Поднимаешь и меня. Ты спокойно выступаешь От зари и до зари, Блеском шерстки отливаешь, А глаза как янтаря. Мы в степи родились вместе. По одной идем тропе. Оттого пою я песни, Посвященные тебе. МОИ Ж Е Р Е Б Е Н О К — МОЯ КУНИЦА Как куница, жеребенок Пробегает меж камней. Он совсем, совсем ребенок, Он игрушка средь коней. Вороная кобылица С теплой нежностью глядит, Как скользит в камнях куница, Куропаткою летит. Вот сынка с полей зеленых Ржанье ласково зовет, — И примчался жеребенок, Жадно лезет под живот. 102

Туг уже не место играм — По загривку ходит дрожь... Назову тебя я «Вихрем», Под батыром ты пойдешь. ПУЗАТЫЙ ПОРОСЕНОК Барабанных перепонок Ты хозяйских нс жалей: Хрюкай, хрюкай, поросенок, Только, миленький, жирей! Ведь не в голосе тут дело, Я ращу не соловья — Д ля страны свиное тело Здесь выращиваю я. Ты, свиненок, всех достойней! Ты пример наглядный всем: Ведь овца котится двойней, Ты же, миленький, сам-сём! 1942

ЖАМ АЛ Черноглазую казашку я в степи видал. Тонким шелком вышивала юная Жамал. Мысли девушки летели к другу в дальний полк, И нечаянные слезы капали на шелк. Д в а цветка она на белом вышила платке. Соловей сидел, тоскуя, на одном цветке. Будто он подслушал песни маленькой Жамал И, услышав эту песню, сам затосковал... 104

Нет сил стряхнуть смертельный гнет!.. Лежит, закрыв глаза, джигит. Жизнь тусклым облачком плывет, Вот-вот растает, улетит. Мир красок, мир садов и птиц Туман холодный заволок. Сквозь сетку слипшихся ресниц Чуть брезжит белый потолок. Джигиту тяжко умирать, Не повидав земли родной, Пред смертью сына не обнять Парализованной рукой. И тихо шепчет он сестре: «Ты напиши в аул... туда, Чтоб сын, как сокол на заре. Был весел... был здоров всегда. 105

И слово припиши «прощай». Прощай, мой сын! Прощай, жена. И ты прощай, ковыльный край. Моя родная сторона. О мальчик мой, расти в тепле. Не ведай горечи утрат, Ты — мой наследник на земле, Взрасти заботливо свой сад. Н е жди меня. Я вдаль ушел, Как луч уходит золотой. Мой путь и длинен и тяжел... Но светел я сейчас душой. Когда пройдет войны гроза, Умолкнет голос батарей, Заблещет неба бирюза, В кустах засвищет соловей. Вновь, животворен и могуч, На землю хлынет солнца свет,— И запоет волшебный ключ. Чтоб ты не зн а л ни слез, ни бед. Прощай, сынок...» И смолк герой. Вовеки не откроет глаз Тот, кто, приняв смертельный бой, Весну своей отчизны спас.

ИЗДАЛЕКА Когда дыханье ветерка Тебя коснется невзначай — То по тебе моя тоска, Ты ветерка не отгоняй. Когда зеленые листы Зашепчутся на ветке вдруг — Не пропусти ни слова ты, Ведь это я шепчу, твой друг. Когда в окно, сменив зарю, Посмотрит месяц в тишине — Всем сердцем знай: то я смотрю.., Цветок мой, думай обо мне! 1943 107

Надежный друг — большое счастье, Ему доверишься во всем. Какие ни случись напасти. Вы с ними оправитесь вдвоем. Сказать: «Я друг твой» — может каждый. Но что сказал он жизнью всей? Чтоб не раскаяться однажды, Остерегайся лжедрузей! 1943 108

ночью Темная ночь. Летняя ночь. Кто говорит, что в ночи Ж изнь замирает? Так говорит только тот, Кто не может О жизни ночной рассказать. Я широко раскрываю глаза, И все вижу, и слышу. Под дуновением ветра Вздрогнуло озеро вдруг. Лебедь спешит, чтобы встретить Луну, А она по зеркальной воде Выплывает навстречу ему. Под небесным шатром Переглядываются звезды, И облака. Прибыв из дальних краев, Принимают в объятья вершины Молчаливых и строгих холмов. 109

И, должно быть, при встрече Поцелуи их нежны и сладки. В дремучем лесу Перешептываются деревья. Всей грудью дышит земля. И, жажду свою утоляя, Я тоже дышу глубоко... Темная ночь. Л етняя ночь. Кто говорит, что в ночи Жизнь замирает? Так говорит только тот, Кто не может О жизни ночной рассказать!

ДРУГУ «Я друг твой», — ты мне говорил, И сердце я тебе вручил. Иди за мной, шагай вперед. Пускай по лбу струится пот. Держись, крепись, не уставай. Не отступай, не отставай. Не ж дет нас время. Мы идем Вперед и жизнь вперед ведем. И если море впереди, Не бойся ничего, не жди, Плыви вперед, не отставай, В победу веры не теряй. Вступай в кипенье волн, как в б ой,— Отпрянут волны пред тобой. Не ждет нас время. Мы идем Вперед и жизнь вперед ведем. Пусть блещет молнии кинжал, Пусть гром грохочет, как обвал. 111

Пусть вихрь кидается на грудь, К вершинам преграждая путь, — Иди все вверх, не отставай И честь свою не запятнай. Не ждет нас время. Мы идем Вперед и жизнь вперед ведем. 1946

РАССКАЗ ОБ ОДНОМ ПОЭТЕ Объявился у нас в стороне степной Богатырь труда, табунщик-герой, На груди его Золотая Звезда, Он отмечен газетами и молвой. Услыхал о нем и поэт-домосед... Высоко ценил свой талант тот поэт — Подражал он Тютчеву, Блока любил, О жене слагал за сонетом сонет. Но простой народ был к стихам его глух. Доходил порой до ушей его слух: «Наш поэт-домосед от жизни далек». Но считал он все это сплетней старух. О герое-табунщике наш поэт С удивленьем узнал нз свежих газет. «За одну зимовку убил сто волков Тот табунщик. Ему и равного нет». 8 А. Тажибаев ЦЗ

И решил поэт: «Я поеду к нему. Посмотрю Геркулеса я на дому, Сам ощупаю мышцы могучих плеч, И на фотопленку его я сниму». И поехал. В пути карандаш изгрыз, Набросал он поэмы своей эскиз: Как в легендах былых — богатырь брал лук, А вокруг оперенные стрелы неслись... -— Что ЖІ — ш ептал поэт, восседая верхом. — Может, скажут, что с жизнью я не знаком? Я сраженье гиганта с сотней волков Опишу семисложным звонким стихом. Смирный конь чуть рысил, но, мечтой горяч, Был уверен поэт, что он мчится вскачь, Ослабевший, уставший, в липком поту, Стал он красен, как помидор иль кумач. Вот аул наконец... Целых десять лет Н е видал аула в глаза поэт. Видит — улицей длинной стоят столбы В звездах-лампах, от них золотистый свет. К ак приятен зеленых осинок ряд, И жемчужной водой арыки журчат, И на клумбах цветы... Н е ошибка ль тут? Здесь ли тот герой, о котором шумят? И поэт, лошадиный погладив круп, Паренька расопросил. Ну, а тот «е глуп, Сразу понял — нужен табунщик-герой. — Как увидеть его? Заходите в клубі 114

Вот и клуб. Он украшен и освещен, Шелк на окнах белеет, мрамор колонн; На полу лежат дорогие ковры, В клубе лекция. Полон народа он. И поэт, стесняясь ступить на ковры, Стал искать средь взрослых и детворы Исполина, сразившего сотню волков, Геркулеса, ростом чуть ниже горы. Ах, какая досада, его тут нет! Весь народ вокруг без особых примет. На трибуне оратор. Весь зал застыл, Как стоячий пруд. Слушать начал поэт. Что за чудо! Оратор как соловей... В увлекательной, умной речи своей Корифеев идеализма громит, Называет философов всех мастей. Кончил лектор. И рукоплещет народ, А поэт, как лунатик, к сцене идет. Прямо к лектору. «Здравствуйте!» — говорит. Как знакомцу старому руку жмет. Излагает поэт и просьбу свою: — Не без дела я в вашем степном краю. Помогите найти табунщика мне, Я его в поэме своей воспою... Завязалась беседа. Поэт, паря, Восхвалял табунщика-богатыря... Тут с лукавой улыбкой лектор сказал: — Вы искали табунщика? Это — я... 115

Растерялся, поник, побледнел поэт. Перед ним стоял без особых примет Худощавый, скромный на вид человек Невысокого роста и средних лет. На три дня в аул собирался поэт. Вот уж месяц истек, а его все нет. Говорят, знаменитый табунщик-герой У поэта теперь в ауле сосед... И еще говорят — на глазах у всех Разорвал он эскиз поэмы под смех... Он по-новому тЛ нет поэму свою. Пусть поэма его имеет успех! 1946

ШОЛПАН 1 Давно-давно, как говорят. Ж ила красавица Шолпан. Сиял ее лучистый взгляд. К ак тополь, гнулся гибкий стан. Она вставала на заре И .по цветам росистым шла Купаться в чистом серебре. К ак лилия, нежна, бела. И горный ветер ревновал К волнам Шолпан и на лету Благоговейно целовал Сияющую красоту. 2 Р а з вышла из воды Шолпан, Накинула воздушный шелк, Прозрачный, светлый, как. туман, И слышит, соловей замолк. 117

И слышит клич и стук копыт. В испуге вздрогнула Шолпан: Из рощи к ней верхом спешит Со свитой молодой султан. Н а чистокровном скакуне. Свистя арканом, мчится он. Он скачет к ней, он скачет к ней, Чтоб захватить ее в полон. Сказав «прости» родной земле. Как белый лебедь над водой, Шолпан взлетела к светлой мгле И стала утренней звездой. 3 Хоть много на небе планет Блестит сквозь розовый туман, Но ярче нет, пышнее нет, Чем милая звезда Шолпан. Она взирает с высоты, Ресницами чуть шевеля, И распускаются цветы, И просыпаются поля. Взлетают жаворонки ввысь, И звонко кличет соловей: «Шолпан, о девуш ка, вернись! В сад розовый сойди скорей». 118

И шепчут озеро и лес: «Шоллан, о девушка-звезда. Недостижимая, с небес Сойди на зомлю к нам сюда!»

Д А Й Р У К У М НЕ... Д ай руку мне, И мы пойдем, И будем мы Всегда вдвоем, Как две звезды, Как два цветка Под дуновеньем Ветерка, Как два крыла. Что плещут в лад. Пусть наши годы Пролетят. Пусть будет близок Наш закат. Но даже на закате Дня Не догорит Любовь моя! 1946 120

А ЛА-ТАУ Язык морей не понимаю. Не знаю тайн морского дна, И д л я меня совсем немая М орская пенная волна. Но я люблю родную гору, Поднявшуюся в облака, Мою защ иту и опору, Хребет, что выстоял века. С бронею льдистой в пбднебесье, Куда не взвиться и орлу, Она меня учила песне — Взволнованному ремеслу. Отдернув ночи полог черный, Заря сверкает в вышине, И солнца пламень животворный Гора протягивает мне. 1947 121

ПРИДИТЕ, ГОДЫ! Моя неугасимая звезда, Лишь за тобою следую всегда, И путь подобен ясному лучу. В стране родной — пора великих дел, А лучшей песни я еще не спел! Когда бы знали вы, как жить хочу! Нельзя не жить в такие времена, Которым смерть вовек не суждена. Когда стареть в отчизне молодой? Придите, годы светлые, ко мне, К ак песня о родимой стороне. Встречаю вас под ясною звездой! 122

В ПОЕЗДЕ На курьерском — мне такое по плечу! — Я стремительно в грядущее лечу. И вершины и туннели — погляди! — Отстают и остаются позади. Там, где были только сумерки одни, Новый город засветил свои огни. Трубы дымные заводов там и тут — От курьерского никак не отстают. Рядом с нами — обогнать нас норовит! — Электричество бесшумное бежит: Поспешает вдоль столбов по проводам К новоселам, землеробам, чабанам. Неотрывно — уж который час подряд! — У окна китайцы юные стоят. Я ничуть не разобрался в их словах — Лишь заметил восхищение в глазах! 123

БЕЛАЯ ШЛЯПА В белоснежной шляпе круглой, Где орнамент ал й сиз, Я широколицый, смуглый, Чем, скажите, не киргиз? 1949 124

КИРГИЗСКИМ ДРУЗЬЯМ О народ со светлым умомі Крышей мира твой краб зовется. Мне, обласканному теплом, Как на небе седьмом живется. Неба свет в заботе твоей, И в глазах твоих солнца сила. Ты меня в кругу сыновей, Мать Киргизия, приютила. Меня братом назвал киргиз У огня, под радушным кровом. С гор высоких спускаясь вниз. Уношу в душе это слово. Не забыть — безмерно хорош! — Тихий вечер с зарей золотою, В гроздьях звезд купол неба, что схож То ли с юртой, то ли с мечтою. 1949 125

В КОКЧЕТАВЕ На озере прозрачном Кокчетав Я плавал возле берегов отвесных И пеною играл, ребенком став... Все это было ново и чудесно! Взбирался я на гору Кокчетав Звериною тропою неизвестной, Играл, как в детстве, средь камней и трав... Все это было ново и чудесно! Наречье сосен стал я понимать, Березок р азгад ал я размышленья, В орлиной высоте я стал искать И отыскал источник вдохновенья. 1953 126

КАК БУДТО БЕРЕЗКИ... Как будто березки, на склоне, вдали, сплетаясь ветвями, мы вместе росли. Всегда мы, как помню, влюбленными были, но нашу любовь от чужих берегли. Тебя я не сравнивал с пышным цветком, себя не считал я твоим соловьем. Без выспренних слов понимая друг друга, как два близнеца, мы сидели вдвоем. Шли новые годы за старыми вслед, но мы не считали, по скольку нам лет. Я — старше тебя, ты немного моложе, нам дела до смерти и старости неті В одной комнатенке, средь стенок пустых, мы жили как будто в хоромах больших. Но что же с того, что мы так небогаты, одно одеяло у «ас на двоих! 127

В те дни мы легко одевались с тобой, тулупов и шуб не таскали зимой и нашу печурку не часто топили — мы комнату грели своей теплотой... Но вдруг закричал — я его не пойму! — Наш первенец шумный у нас на дому. Наверно, он требует места под солнцем? И место под солнцем мы дали ему. Его ты кормила в назначенный час, с него не спуская внимательных глаз. Качали мы люльку его, чередуясь, как, видно, когда-то качали и «ас. Под мирной и тихою кровлей своей немало мы прожили радостных дней, и мы не однажды еще пировали, встречая бокалами новых детей. З а прежними днями другие идут, цветы отцветают и снова цветут. Я — старше тебя, ты — немного моложе; вокруг нас детишки заметно растут. Просторен мой дом, и обширен мой свет, на жизнь мне никак обижаться не след. Но все-таки грустно, что я тяжелею и легкости прежней давно уже нет. Я стал отчего-то медлительней жить, и спать беспокойней, и меньше бродить. Парят в поднебесье высокие мысли, а тело — увы! — не желает парить.

Бывает, захочешь для шумных гостей толковую речь закатить покруглей — не то что чужие, а дети торопят твои нзлиянья закончить быстрей. За ними нет сил у меня поспешать. Мне шума не надо, люблю помолчать. Со мною жена моя верная вместе да верная лира — чего мне желать? ...Тебя я не сравнивал с пышным цветком, себя не считал я твоим соловьем. Без выспренних слов понимая друг друга, в неспешном раздумье сидим мы вдвоем. Тажкбаев

ДОЖ ДЬ Грохочет в небе гром могучий, Над черным полем ходят тучи. И блеском огненных очей Мне мнится молний свет летучий. На небе — море. Вдруг раскрылись Все тучи, теплый дождь струя. Смотри, как ветки обновились И с ними обновился я. 130

ЗВЕЗДЫ У звезд есть сходство с пауками. Они лучами, как ногами, Ш евелят тихо и ползут Небесною дорогой длинной И голубою паутиной Заплаты небу тихо ткут. Они уйдут, лишь солнце брызнет Н австречу обновленной жизни. На небе так заведено: Спать л яж ет солнце— звезды знают, Выходят и не отдыхают, Пока не выспится оно. 1955 131

НАСТРОЕНИЕ Шумит предо мной океан. Бушует во мне ураган. И скалы под ропот волны Моею тревогой полны. Как много друзей юных лет Не встречу я. Больше их нет. И ветер над пенной волной Вздыхает как будто со мной. 132

СОЛОВЕ Й Пой, пой, соловей, над цветами звени. От сердца до сердца пусть песня протянется. Цветы тебя слушают в летние дни, А осень дохнет — ни цветка не останется. 1955 133

ПРИ В И Д Е РЕЗВОГО КОЗЛЕНКА Вислоухий Козленок брыкается... У старухи От рук отбивается. Неужели Скакать с ним к обочине? Жаль, с постели Подняться мне мочи нет. 1955 134

МЕЧТА Безлунье. Ночь. В лесу на сучьях Висит густая темпота. Идет на цыпочках беззвучно Моя бессонная мечта. В тиши мечтой разбужен ветер: — Не знаешь, где любовь моя? — Ее я слышал на рассвете, Но где живет, не знаю я. Неутомимо, страстно, жадно Мечта все ищет. Темнота Ей принесет напев чуть внятный, И крыльями взмахнет мечта. Ночь. Тишина. Луна не всходит. Поэма мною начата О том, как ищет и находит Любовь крылатая мечта... 1955 135

ИЗ БЛОКНОТА ДРАМАТУРГА ПРО ОДНОГО Д РА М А Т УР Г А Всю ночь он мучился, пыхтел и разбухал, Хоть пьеса явно не д авалась автору. Но он ее солил, перчил и шпиговал И предложил свою стряпню театру. Той пищей, пролежавшей летом сутки, Расстроил он артистам всем желудки! ДИАЛОГ — Без зрителей и без театра Какое самочувствие у автора? — Зачем театр со зрителем безликим? Я не пишу, зато слыву великим. Ночь. Смотрит месяц через раму. Висит пустой гам ак в саду. Я мучаюсь, засев за Драму. Герои? Где я вас найду? 136

Тишь за окном и в кабинете. Шепчу... Гляжу на лунный свет. Есть имена, но на примете Героев нет, интриги нет... Сюжет не высосешь из пальца, Героев — тоже. Я смущен. И вскоре, надо вам признаться, Я погружаюсь в сладкий сон.

ЧЕТВЕРОСТИШИЯ Железо ржавеет всегда. Пески размывает вода. А подвиг вовек не тускнеет, Надежду не смыть никогда. II Окажется тигром враг — Сражайся ты с ним, к ак лев! Усмешкой встречай собак. Визгливый их лай презрев.I III Чем выше вершины, тем крепче там ветер! Рожден я крылатым, и зетер мне брат! Эй, что ты увидишь при ламповом свете? Горит мое сердце, и зорок мой взгляд. 138

IV Подо мною родная земля. Н адо мною родное небо. Я читаю поэмы-поля, Плугом писанные в честь хлеба. 1955

СТАРОСТЬ 1. Н В С Т У Ч И С Ь В Д В Е Р Ь — Эй, нищий! Н е стучи так в дверь! Час поздний. Я — в кровати. — Ты зря кичишься и поверь, Что запер дверь некстати. — Твое я имя знать могу? — Я старость!— Н а пороге — Старик. Я крикнул старику: — Прочь убирайся, я не жду Громил с большой дороги! — Открой-ка поскорей, браток, Чего брыкаться всуе? Я очень занят. Путь далек. Задержек не люблю я. Старик вот-вот сломает дверь. Стучит, как ни ругайся. 140

Пред ним бессилен я теперь... Но ты ему, жена, не верь, Покрепче запирайся! 2. Н А З А В Т Р А Старик ко мне ворвался, дверь при этом Сорвал, но встретил я его приветом. Он взял мою домбру и заиграл, И холодом дохнула песня эта. Наутро я проснулся в седине, Стал стариком я за ночь в тишине. Куда мне к юным! Забренчал домброю — И холодно от песни стало мне... 3. А В О С Ь В Е Р Н Е Т С Я ЮНО СТЬ МОЯ Осталась юность позади... А старость — нету ей суда! Придет, как гость, а там, гляди, И примостится навсегда. Друзья! Предупреждаю вас — Я бодрствую, забыв о сне. Быть может, юность в добрый час Еще воротится ко мне! 1956 Верните мне юность! И будет нельзя Тогда не избрать мне любимую тему — О чистой любви напишу я поэму, Д а так, как вовек вам не снилось, друзья. 141

В чем счастье? Всею силой страсти Любить отчизну и напасти Делить с ней. Знай, коварный друг, Моя есть доля в этом счастье! Мир на земле моей. И ты, Земля, в убранстве красоты. И даже там растут цветы, Где пограничные посты.

АЛМАгАТА Столица казахская Алма-Ата! Твой житель, люблю я тебя неспроста: известна ты меньше Парижа и Рима, но как необычна твоя красота! Мой город — единственный, знайте, друзья. С другими его и сравнить-то нельзя. Чтоб облик его описать достоверно, слова выбираю со тщанием я. Дубы — великаны столицы моей — гордятся красою столетних ветвей, и прямо в лазурное небо уходят вершины высоких ее тополей. Вдоль улиц, прямых и тенистых, всегда в арыках звенит мелодично вода. А ночью над самой землей возникает за яркой звездою другая звезда. 143

У розы одной есть один соловей. Любимый один у любимой твоей. Один не могу я воспеть все красоты и все обаянье столицы моей. А древние горы в убранетве снегов! С вершины часами следить я готов за тихо колеблемыми облаками и мощными крыльями горных орлов. Влюблен я в весеннюю Алма-Ату, когда она вся в белоснежном цвету и радуга, после дождя золотого, смеясь, украшает ее высоту. Коль солнце ты любишь и любишь цветы — найдешь их на улицах Алма-Аты. Накрыты столы, и объятья раскрыты: будь гостем — на нас не обидишься ты. 1951

Дорогой жизни долго я шагал, и вот уж е почтенным мужем стал. Вдали, вдали, меж гор и средь степей, остались годы юности моей. Есть у казахов старый разговор, что, дескать, время действует, к ак вор, и каждый месяц или каждый год то то, то это у тебя крадет. Ход времени, ж елая честным быть, я не могу и не хочу хулить. Я этих слов не стану повторять — несправедливо время упрекать. Ты, моего не погасив огня, взяло стихи и песни у меня, но их отнюдь не бросило во мгле, а подарило людям и земле. 10 А- Таяшбаев 145

Пусть у меня пробилась седина — зато листва деревьев зелена. И есть цветенье юности моей в цветении предгорий и степей. Теченье лет, что прожил человек, повторено теченьем новых рек, волненье мысли яростной моей есть в волнах нами созданных морей. Земля моя! Ж елезо и цветы! Я постарел, помолодела ты. Но молодость ушедшую свою. Республика, в тебе я узнаю... 1957

ПЕВЕЦ НАРТАЙ Сыграй ж е на гармонике, Нартай, Своим крылатым песням волю дай, Ведь без напевов чистых сердцу тесно, Все слушаем, как соловей взлетай! Так часто мы просили старика, Когда он приезжал издалека. Встряхнувшись, как орел перед полетом, Он убеждался: силы есть пока!.. Сначала долго пробует баса. Как в тишину прорежется гроза, Так звук прорвет заложенное горло, Прожорливые заблестят глаза. Потом он станет тучей дождевой, Всех пересмотрит взор его живой, Потом Нартай немного побледнеет И песнь начнет, качая головой. 147

Он и сейчас мне видится вполне, Я помню, как-то пел он в тихой тьме, Глядел я на его усы большие, Они как крылья песен были мне. Идут года, считай их, не считай, О, сколько лиственных перелетало стай! А молодость все убывает, убывает, Но, как напев, звучит в душе Нартай. В один из вечеров последних дней. Среди моих домашних и друзей Он пел, Из сокровенных строк остались Такие строки в памяти моей: — Нартай я, — начал он. — Уж много лет Вы знаете меня. Был юным дед — Ну что же, от моей сердечной бури Остался только в песне слабый след. Да, орел Алтая крутоплечий. Ж ду во мраке ночи буревой. И на шею старую насели Дьяволята старости немой. Как стреноженный скакун степной. Выпутаться не могу, не смею, Лишь покачиваю головой. Шесть десятков лет держ у гармонь я, Износилась, стала чуть живой. Но пока не старилась — звенела, Знал народ чудесный голос твой. 148

Песню стлал под каждого младенца, И была постелью пуховой. Старикам с нетвердыми ногами Ты была опорой неплохой. Кто из вас, сидящих здесь, когда он Был в тоске любовной сам не свой, От певца не получал поддержки — Песни о девчонке огневой? Все смирялись, выпив чарку песни, Я давал глаза любви слепой. Я огонь твоей тоски глубокой Охлаждал прохладой теневой. Грел своим огнем на поле брани, Ты устал — я приносил покой. Если ты робел — высокой песней Звал тебя на подвиг боевой. Д а, навстречу пулям вылетал я. Тенью был тебе в полдневный зной. Был твоим укрытием надежным, Был я гулкой сталью броневой!.. В гору шел ты, ввысь, — я снова рядом Был с тобой и в этот трудный час. Не сробел и не отвел я взгляда, Перед бездной пел я, не страшась. В играх и пирах как запевала Был. Рассказываю без прикрас. Я людей хороших песней славил, А дурных — нещадной песней тряс. Мать меня моя благословила, Петь и петь — оставила наказ. И отец велел стремиться выше, Впереди идти и петь про вас. Был я вам источником прозрачным. Вашу ж аж д у утолял не раз. 149