Лаванов А.Н. Тихоокеанцы на Севере

Нашлась женщина годами старше остальных. - Где наша не пропадала. И шагнула в комнату. Все сдали свои не хитрыедрагоценности и рубли. Дождались когда вышлиприемщики и потихоньку стали раздеваться, ноникто не снимал трусики и лифчики. Однакопоявилась дряхлая старушка похожая на ведьму икаркнула. - Вам приказано раздеваться в баню до гола иникаких стирок. Там в бане есть и мыло и мочалкии гребешки. Очень медленно, не решительнодевчонки начали расстегивать пуговичкии стягивать трусики со своих фигурок. Таки стояли все сорок в нерешительности,пока все та же что возрастом постарше некрикнула озорным голосом. - Да ладно, девчата, была - не была, не съест жеведь человек! И первая шагнула, открыв дверь в залзаполненный паром. Пара было много так, чтос трудом разглядывались фигуры. Натоплено 99

В самой лодке тишина. Все показывают вид, что ничего особенного не происхо- дит. Нельзя громко разговаривать. Не дай бог что-либо передвинуть по палубе. Акусти- ки кораблей засекут этот небольшой шум. Только главные моторы слегка поют песню, да шуршат горизонтальные рули. Счи- тать количество сброшенных на лодку бомб – пустое занятие. На второй сотне обычно сбиваешься со счета. Эта бомбежка тоже длится часами. Даже сутками. До тех пор, пока у «них» не кончатся снаряды или «они» не убедятся, что лодка оторвалась от преследо- вания. В этот первый боевой поход нам удалось потопить еще один корабль противника. Всего четыре – два грузовых, эсминец и сторожевик. Впервые за войну в бригаде подводных лодок прозвучало сразу четыре залпа из носовой пушки. И по традиции за каждый потопленный корабль команде полагается жареный поросенок. Памятник Краснознаменной п/л С-51 в г. Островной Мурманской области ЗА ОТВАГУ Второй боевой поход нам выпал на понедельник, да еще 13 числа, да еще лодку строила женщина… Все это как-то отражалось и на настроении. Но ничего не подела- ешь. Все, вроде, так и складывалось, неудачно. 18 суток безуспешного ожидания в своем квадрате. На 20-е сутки наш командир102

не ушел к берегу из района зарядки аккумуляторов и стал ожидать здесь. Приличноштормило и к обеду пришлось повернуть в свой квадрат. Но вот появились немецкие самолеты. Три штуки. Скорее на глубину. Самолетувидно лодку на глубине до 30 метров при спокойном море. Но почему самолеты? Про-лежав на грунте несколько часов, решили уже всплывать, как акустик услышал шумвинтов. И вот над нашей головой проходит эсминец. Подняв перископ, командир обнаруживает трех эсминцев и сторожевиков и одиногромный танкер глубоко сидящий в воде. А главное – эти самолеты. Они все времякружат над кораблями. Торпедная атака… Впереди на горизонте танкер водоизмещением четырнадцатьтысяч тонн. Его охраняют семь боевых кораблей и три самолета! И опять напряженное ожидание услышать взрыв наших торпед. Их снова про-звучало три. Как потом оказалось – две попали в танкер, а одна – в эсминец. Эсминцуоторвало корму, и он затонул, а танкер загорелся, разливая огненную нефть. Что потом начало твориться! Все море буквально кипело от разрывов глубинныхбомб. А мы лежали на грунте на глубине 100 метров. Тихо. Выключив все агрегаты. Ивот ночью, а это был полярный день, только двинулись, как бомбы вновь загрохотали.И к глубинкам ухнули еще авиационные бомбы. Нас засекли и терпеливо ждали нашегодвижения. Пришлось вновь лечь на грунт, теперь уже на глубине 120 метров. Но как толькомы начинали движение, все начиналось сначала. Бомбы, бомбы, бомбы. Ближе, дальше,совсем рядом. Вот еще одна дзинкнула по палубе, и лодку сильно тряхнуло. Преследователи отсекли путь в открытое море и прижимали нас ближе к скалисто-му берегу. А там противолодочное минное поле. Выбирай что хочешь. Наверху смерть ина минном поле тоже. Как повезет… И командиры выбирали обычно минное поле. Представьте себе, если в комнате подвешены воздушные шарики на разной высо-те и в шахматном порядке. Так чтобы лодка могла их задеть. Но вместо комнаты водаглубокая, а вместо шариков большие бочки, начиненные взрывчаткой. А мины не толькоконтактные, но еще и магнитные. Между ними вслепую пробирается наша лодка. Мед-ленно, очень медленно. И очень тихо в лодке. Настороженно. И наверху тишина. Преследовавшие нас корабли не рискуют подойти к минномуполю, ждут нашей гибели. Воздуха уже не хватает. Скоро наступит предел пребыванияпод водой. Прошло более 2-х суток. Дышится тяжело, очень тяжело. Начинаем потихоньку движение. И вдруг крик из первого отсека: «минреп по пра- 103 103

вому борту!!!». Минреп – это трос, на котором прикреплена мина. И вот уже ясно всем слышно, как он трется и скрежещет по корпусу лодки, уда- ляясь от носа к корме. Потом перестает скрежетать. Мы знаем, что трос зацепился за горизонтальные рули и теперь от движения лодки мина притягивается к нам. Но трос срывается с рулей, ударяя по корпусу, и скрежещет дальше… А там – такие же рули только поменьше. Ожидание взрыва. Ведь в этих минах полтонны взрывчатки разрывают корабль пополам. Единственное, что можно, если повезет (один из ста) – это на максимальной ско- рости с поворотом оторваться от мины. Лодка содрогается на предельных оборотах электромоторов и делает рывок, освободившись от троса… Проходит несколько секунд, показавшиеся нам вечностью. Все с облегчением вздохнули: «Пронесло!». Но страшный грохот потряс лодку, она вся затрещала, содрогаясь и носом начала проваливаться в морскую глубину. Вот уже 120 метров – предел нашего рабочего погру- жения, затем 130, 135, 140! На некоторых заклепках появляются маленькие капельки, слезинки, и скатываются вниз, как у плачущего ребенка. А на 141 метре лодка ударяется о грунт. Тишина… дышать уже невозможно, и мы вынуждены всплывать. Командир первым выскакивает на мостик из рубочного люка, за ним оба артилле- рийских расчета бросаются к свои пушкам… Наверху, на поверхности моря никого уже нет. Подбитый танкер горел еще три дня, закрывая черным дымом половину Норвеж- ского неба. У нас же на С-51 на палубе были большие вмятины, сорван настил трапа, повреждены ограждения рулей.104

С-51 возвращается из боевого похода, май, 1943 Мы вернулись на базу, двумя выстрелами из пушки оповестив о нашей победе. За время многочисленных боевых походов С-51 потопила девять кораблей про-тивника и вывела из строя – три. В последний поход мы уходили на охоту за линкором «Тирпиц», которого немцыотремонтировали и собирались угнать в Германию. Провожая нас в этот поход, коман-дующий Северным Флотом адмирал А.Г. Головко пришел к нам на лодку. Он прошелвсе отсеки, каждому пожал руку, каждого расцеловал и каждому сказал: «… Ждем ВасГероями Советского Союза…» Это было начало апреля 1945 года. Прождав вместе с лидером «Баку» в Норвеж-ском фиорде двадцать суток мы срочно были отозваны 28 апреля 1945 г. Кончилась война! И мы вернулись живыми!!! В июне же 1945 года, мне довелось быть в строю на Красной Площади в Москвена Первом Параде Победы и пройти маршем вдоль Мавзолея в составе свободного бата-льона военных моряков. 105 105

ПЕЧАЛЬНЫЙ ПРАЗДНИК Наступал День Военно-морского флота в 1942 году. Провожая нас на пирс ком- див Александр Владимирович Трипольский напутствовал недавно принявшего лодку нашего командира Ивана Фомича Кучеренко: «Так постарайтесь возвратиться вовремя, к празднику на построение: будет сам командующий…» Управившись с погрузкой торпед только к вечеру, мы уже в темноте отошли от пирса первой бригады подводных лодок, что на Мальцевской улице во Владивостоке. Уже шла война. Нападения японцев ждали ежеминутно, и Владивосток по-военному соблюдал маскировку. На полпути к Русскому острову перешли с электромоторов на ди- зель, и лодка пошла быстрее. Это потом ввели лампочки синего цвета для обозначений габаритов кораблей, а в то время их просто не зажигали. Впереди, поперек нашего курса, вдруг промелькнула черная тень, и команды: «Стоп дизель», «Полный назад!» не смогли остановить инерцию. Послышался легкий удар. В темноте с трудом разобрались, что лодка носом врезалась в какую-то старую баржу, разворотив ее борт. Все попытки освободиться из деревянных досок обшивки баржи были напрасными. Только через час, с помощью свободной части экипажа, самы- ми полными оборотами электромоторов удалось выскочить из зияющего пролома в боку баржи. Пользуясь преимуществом военного судна, мы потребовали у команды повре- жденной баржи убираться вон. Тем более что в происшедшем была виновата команда баржи, состоявшая из трех человек, да и пострадавших не было. Уже далеко, в заливе Петра Первого, перед рассветом, мы заметили, что гордость и красота подводного корабля типа «С» – противолодочная пила, возвышавшаяся на носу лодки, разворочена набок. И исправить это положение можно было только на заво- де. Так и погрузились под воду с торчавшей вкривь пилой. Нам предстояло найти в подводном положении лидера «Баку» и произвести по нему учебные артиллерийские стрельбы. Нашли, встретили, а всплыть не можем: закли- нило горизонтальные рули. Пока разбирались, налаживали, «Бaкy» ушел туда, где мы должны были его «торпедировать». Но определиться на место его прибытия мы не смог- ли: у нашего штурмана Комиссарова что-то не заладилось с гирокомпасом… А, вдоба- вок, переходя на управление из боевой рубки в седьмой отсек, застопорился вертикаль- ный руль. Долго налаживали, переключали и регулировали. А время шло. Пришлось вернуть управление обратно, в боевую рубку. Изо всех задач, которые нам предстояли106

на этот день, еще была стрельба из зенитки по конусу, который в небе тянул самолет. Истрельба из пушки главного калибра по щиту, плавающему на горизонте, что нам уда-лась отлично: на конусе оказались дырки, пробитые осколками, а щит мы буквальноразворотили в щепки из нашей «сотки». Возвращаясь на базу к рассвету, мы должны были погрузиться под воду. Но гиро-компас не работал, а магнитный компас работал не точно, и мы фактически заблудились.Пока разбирались – совсем рассвело… Определившись, в каком районе мы находимся,ушли под воду. А магнитный компас продолжал барахлить… Всплыв на перископнуюглубину почувствовали, что лодка во что-то уперлась. Ни вперед, ни назад. Всплыли.Все вроде бы, как всегда. Только поперек нашего курса – вереница стеклянных шаров…А те, которые ближе к нам, дымятся, и изнутри шаров выплескивается временами огонь.А на горизонте на всей скорости несется, катер-охотник за подлодками. Появились ещенесколько разных кораблей – всякая мелочь. Пока мы дергались, пытаясь выбраться из сетей, поставленных на случай проник-новения японских подводных лодок, вокруг нас сбежалась уйма кораблей. Мы насчита-ли больше полсотни: все думали, что в сети попалась японская подводная лодка. Мы попытались порвать сети, дав ход вперед обоими дизелями на самых полныхоборотах. Но безуспешно… На окруживших нас кораблях посмеивались и сочувство-вали. Опустившись под воду в легководолазном костюме Дима Груздев сообщил, чтовесь нос лодки и горизонтальные рули опутаны железными кольцами и ячейками про-тиволодочной сети, а на правой лопасти винта намотан трос, который можно размотать.Примерно час Дима Груздев, и Жора Карасев разматывали трос с винта. А на горизонте,показался силуэт большого корабля. Это наш лидер «Баку» спешил на помощь. Из окру-жавших нас мелких кораблей оказались и специалисты, которые рассказали, что самыйлучший способ в данный момент, вытащить сети наверх палубы лодки. И мы попыта-лись это сделать. Груды железных колец и ячеек от сети заполонили всю носовую палубу от носадо ограждения мостика, кучами с рост человека. Трудились мы несколько часов всейкомандой под руководством тогда ещё нашего старпома Григория Непомнящего, власт-ного, но справедливого «морского волка». Начинаем потихоньку давать задний ход, а лодка ни с места. И только на «самомполном» вырывается из объятий сетей. Но еще какой-то трос тянется за нами… А в бригаде лодок – праздник. Вдоль пирсов рядом с лодками выстроены коман-ды. Адмирал Юмашев обходит каждый строй, здоровается и поздравляет с Днем Воен- 107 107

но-морского флота. Гремит ответное «Ура!» Рядом с адмиралом и наш командир бри- гады лодок, и наш комдив Трипольский. А наша лодка с развернутой на носу пилой, с грудами сетей на палубе тихонько, как крокодил, подходит к своему пирсу на виду у выстроенных команд лодок всей бригады… Нас не пустили к своему пирсу, а загнали на нулевой, около которого стоять счи- талось позорным. 2005 г.108

ПЯТЬ СТРОГОГО! Как-то мы стояли на якоре в Посьетском заливе в бухте Витязь, что на побережьеДальнего Востока. Сама бухточка довольно-таки открытая для ветра, но берег изуми-тельной красоты. Слегка холмистая местность, а в глубине берега – сплошные луга,покрытые густой зеленью. Похоже, только трава, так как кустов не видно. Это альпий-ские луга, не уступающие знаменитым европейским. Там, вдали, было интереснее икрасивее – там возвышалась большая сопка. Вернее сказать, что это гора почти пра-вильной треугольной формы, и она господствует над долиной. По склонам этой горыможно проследить растительность всех географических поясов. Вначале у подножьяраскинулись эти зеленые луга, затем шли виноградники, приткнувшиеся к самой горе.После виноградников, в гору, поднимались чисто лиственные леса, занимая почти третьвысоты. Затем растительность темнела, и лиственный лес переходил в смешанный. Ещевыше начиналась полоса чисто хвойного голубовато-серебристого леса. Вершина былане остроконечная, а ровно срезанная, не покрытая лесом и блестевшая нежно-зеленымцветом. На этой вершине в разных местах чернели пятнами очертания лосей, оленей. Аесли всмотреться внимательнее в местами редкий лес, можно кое-где различить горныхкозлов с их выводками. Наша подводная лодка стояла на якоре недалеко от берега. Нам необходимо былопополнить запасы пресной воды, продуктов и произвести зарядку аккумуляторов. Мнеи Коле Федосову выпало задание: во главе с военфельдшером Савченко отправиться захлебом на «тузике», так называлась маленькая шлюпка, внутри которой по бортам былиприделаны герметичные емкости, не дающие ей утонуть даже в том случае, если онаполностью заполнится водой. На «тузике» – самый лучший и быстрый путь до хлебопе-карни по воде вдоль берега. С веселым настроением, под шутки остальной команды мыотошли от лодки и примерно через час пристали к берегу, заросшему камышом прямонапротив пекарни. Получили мы семь мешков душистого, только испеченного хлеба,с удовольствием съели половину булки, которой нас угостили хлебопеки и погрузилимешки на корму «тузика». Поскольку мешки с хлебом заняли очень много места и воз-вышались горой над бортами шлюпки, Савченко сказал, что он с нами не пойдет, а прой-дет по берегу. Мы же, когда доставим хлеб на лодку, должны вернуться за ним. Наевшись пахучего хлеба, радостные, мы отошли от берега и начали грести по 109 109

направлению к лодке. Со временем поднялся ветерок и маленькая встречная волна. Коля работал веслами. На душе было хорошо оттого, что вся команда через некоторое время на обед получит свежий белый хлеб взамен опостылевших за двадцать дней галет. Вдруг я заметил, что эта маленькая волна нет-нет, да захлестнет воду в наш «ту- зик». И чем дальше мы гребли – тем чаще. Пока еще недалеко мы отошли, то реши- ли вернуться обратно к пекарне. У пекарни нарвали кустов, сделали из них подстилку, мешки перегрузили на нос и корму равномерно. Уверенные что сделали надежно, вновь стали грести к лодке, держась ближе к берегу. Вода перестала захлестывать шлюпку. Вот уже недалеко виднеется лодка. Нам надо поворачивать от берега. Повернули. Прошли больше половины расстояния, как вновь налетел ветер – небольшой, но резкий шквал. Вода вновь стала захлестывать в тузик и заметно прибывала. Мы с Колей поменялись местами. Я сел за весла, а он стал вычерпывать воду. Грести стало очень тяжело, «тузик» наш все больше и больше оседал, я выбивался из сил. А лодка совсем близко, ну метров двести, а вода в «тузике» уже доходила до скамеек (по-морскому – банок). Ничего не оставалось, как по нашему молчаливому согласию Коля, сняв ботинки, прыгнул за борт, чтобы облегчить тузик. На палубе подводной лодки начали собираться коллеги и покатываться со смеху – настолько комично им представлялось это зрелище: у «тузика» не видно бортов, мешки с хлебом плывут по морю как бы самостоятельно, я работаю веслами сидя в воде, Коля плывет, сзади стараясь толкать вперед невидимую лодку. Нам бросили конец и подтянули к лодке. Мешки подняли на палубу и высыпали промокшие буханки. Из семи – шесть мешков были пропитаны морской водой и не съе- добны. Наш командир Иван Фомич Кучеренко в это время отдыхал в своей каюте, и вах- тенный офицер вызвал на мостик комиссара С. Миронова. Комиссар был очень раз- гневан. Начал кричать, что за такие дела положен трибунал, и приказал разбудить ко- мандира лодки. Редкий случай. На кораблях беспокоить командира, когда он отдыхает можно только в исключительных случаях, грозящих опасностью. Но комиссар лодки С. Миронов посчитал наше бедствие таковым. На мостик поднялся заспанный командир, посмотрел на разложенные буханки хлеба. По обычной своей привычке почесал затылок, потрогал свой нос, посмотрел по- чему-то на меня возмущенно и выдохнул свое самое ругательное для него ругательство из трех букв, что пацаны пишут на заборах, и молча ушел в свою каюту. Через полчаса подняли «тузик» на палубу, вылили из него воду, меня и Колю ма-110

шинкой подстригли на «ноль» и на этом же «тузике» под конвоем Паши Хазова доста-вили на берег к удивлению военфельдшера Савченко ожидавшего нашего возвращения В приказе по кораблю было сказано: «За плохие морские качества…» Мне – пять суток строгого ареста, а Коле почему-то десять, но простого. Утром, в начале третьих суток пребывания на «губе», за нами пришел тот же ПашаХазов с винтовкой-карабином и увел нас на лодку. Лодка уходила в очередное задание. 111 111

МОРСКАЯ КАЧКА Когда морские волны бросают корабль с бока на бок, а также вверх и вниз, то абсолютное большинство людей находится в болезненном состоянии. Как и почему – пока человечеству не совсем ясно. Если бы было ясно, тогда, к примеру, проглотил та- блетку – и гуляй себе по палубе корабля. Пока не получается. Даже среди закаленных стихией «морских волков», из корабельных команд находятся отдельные лица, которые чуть началась качка, бледнеют, их мутит, желудок тянет вниз, а горло отвратительно от- крывается, вываливая наружу язык. Все мышцы расслабляются, руки беспомощно бол- таются, ноги не слушаются, и человек становится беспомощным. Как правило, в таком состоянии можно только лежать все время, испытывая мучительные позывы тошноты и головокружения. Находящиеся в каюте корабля пассажиры стараются выйти на палубу, на воздух. Интересно наблюдать за такими пассажирами. Вот один: на вид добрый мужчина с хорошей внешностью и спортивной выправ- кой улыбчиво подходит к борту и облокачивается на перила. Ему нравится качка, он подставляет лицо встречному ветру. Через некоторое время, после очередного подкиды- вания кормы корабля, на лице этого человека появляется виноватая улыбка, руки его на- прягаются, лицо бледнеет и становится зеленовато-серым. Он безвольно перегибается через борт, извергая содержимое своего желудка. Колени его подкашиваются, человек этот как бы приседает и опускается на колени, причем судорожно хватается за железные поручни. Оторвать его руки от поручней порой невозможно. А вот еще две женщины. Прислонясь к стенкам кают с серыми лицами, поддержи- вая друг друга, прячут головы испачканные следами морской болезни. Затем, опираясь на стенки и с заплетающимися ногами, пытаются, как-то передвигаться. Одна из них вдруг приседает, опускается на палубу и со слезами говорит: «Не могу». И еще матрос из команды, видно из новичков, сел на палубу склонив голову, мота- ет ею из стороны в сторону и тоже начинает бледнеть. Затем вскакивает, стремительно подбегает к борту, пачкая его своей тошнотой. И еще много таких лиц. Но матросу надо выполнять свои обязанности и он, оттол- кнувшись от борта, хватает швабру, балансируя ногами до тех пор, пока лицо его снова не побледнеет. Бывает и так. Появляется какой-то весельчак из экипажа корабля с улыбкой упле- тающий бутерброд с колбасой и этим, вызывая все большее отвращение у окружающих.112

Не обращая внимания на страдающих пассажиров, он все с большим усердием прич-мокивает и с ловкостью выполняет свои профессиональные обязанности, балансируя втакт болтающейся под ногами палубой. Старожилы – моряки говорят, что единственное средство привыкнуть к морскойболезни это принимать пищу насильственно. Ты пищу в рот, а она обратно извергается.Но заставь снова затолкнуть, даже с тошнотой. И не заметишь, как привыкнешь к качке.Мы как-то после боевого похода направлялись на отдух в Тюва-Губу, что недалеко отПолярного, через залив, в дом отдыха. На этом кусочке моря всегда очень сильно «пля-шут» волны. Нам не привыкать, потому что прошли многие штормы и ураган. На бри-гадном катере с удовольствием отправились в дом отдыха, прихватив туда же и парочкумолодоженов. Им там дали какое-то жилье. Лейтенант и его молоденькая жена-красавица, стройная веселая с пышными во-лосами ворковали между собой, немного отделившись от нас. Катер – что? Маленькоесуденышко с крохотной каютой вмещающей человек десять. Пока выходили из Екате-рининской гавани – все было хорошо… А когда повернули к Тюва-Губе, катер сталоподбрасывать. В это время молодая женушка защебетала: «Ах, как я люблю море, в особенностикачаться на волнах…». Что греха таить мы все любовались этой красивой девчонкойи завидовали лейтенанту, который поглядывал на нас с горделивым превосходством.И женская натура почувствовала это. Девчонка стала жеманничать, прихорашиваться.Лукаво улыбаясь пухлыми губками, и раскрывая широко огромные голубые глаза. По-глядывала она очень эффектно. Но вот катер подбросило сильнее, потом еще и еще…Смущенно улыбнулась нашакрасавица и сказала мужу: «Ох, Коля здесь очень душно – пойдем на воздух». Колято знал, что наверху через катер перекатываются волны, и воспротивился. «Но почемунельзя? Хоть на минуточку», – в голосе ее появилась вялость и растерянность. Через несколько минут они все-таки вернулись в каюту, забрызганные водой. Он– ничего, а она – с бледным лицом и мокрыми волосами. А катер все больше и чащебросало и кренило. Минут через десять послышалось робкое и жалобное: «Ой, Коля, на воздух…». Вернулись оба мокрые, на красивом лице жены следы вывернутого желудка. Голо-ва все время склонялась на плечо. Мы подошли к бухте, и качка сразу же прекратилась.Молодая женщина лежала на руках у мужа с бледным серо-зеленым лицом, синими гу-бами и мучительным поблекшим взглядом. 113 113

Так и выносил Коля свою нежную красавицу на руках, как подбитого цыпленка с катера на причал. Мы их повстречали на другой день в доме отдыха после завтрака веселых, хох- очущих и играющих в снежки. В Полярном даже в августе в ложбинках сопок лежит подтаявший ноздрястый снег.114

РОБЕРТ СМИТ В Панаме стояла жара. На улице – изнуряющая, от которой все стара-лись спрятаться в холодок. Все – это мы, экипажи подводных лодок С-51, С-56 и Л-15 стоящих на военно-морской базе Панамы. Для местного населения было все при-вычным, и никто из военных и гражданских лиц не прятался в тени. Кстати, гражданскихлиц на их базе почти не было. Удивляло здание управления. Широкое, просторное, безкаких-либо излишеств в архитектуре и… прохладное. Это сейчас везде стоят кондици-онеры. А в 1942 году это была редкость, нам на удивление. Да и холодильники бытовыетоже. На нашей С-51, как на флагманской, установили холодильник типа нашего «ЗИЛ»– это была сказочная быль. И еще душевые, бани как таковой мы нигде на всем переходене встречали. А вот душевые…Мы нигде не видели одну или две душевых сетки – неменее десяти, а местами двадцать или более. Откроешь кран и густая широкая «ласко-вая» струя бьет тебя сверху из широкой сетки. С любой угодной для тебя температурой.А если кто и позабыл, уходя выключить воду, сетки все равно низвергали дождик до техпор, пока не придет служитель. Постояв под душем до изнеможения, с большой неохотой я, после вахты, сиделв огромном читальном зале, блаженно отдыхая в глубоком кресле. На столах было раз-ложено множество газет и журналов. Совсем не разбираясь в английском, я покуривал,разглядывая газетные картинки – рекламу. Удивили цены: стоят совершенно одинаковые мужские ботинки, а ценники на нихразные – 2,5 и 125 доллара, или духи – 10 и 250 долларов. Это о нашей сюрпризнойкоробке «Рижской сирени» в 17 рублей. И еще часы от 1 доллара до 300 и даже 500. Ивсе на вид одинаковые. Когда нам дарили часы – долларовую штамповку, то американцыобычно поднимали руку с часами до пояса и бросали часы на пол. Штамповка падала икак ни в чем не бывало продолжала ходить. По рекламе все было понятно, но удивляла разница в ценах. Это потом РобертСмит мне разъяснил, что ботинки за 2,5 доллара после первого дождя развалятся, а за125 ты будешь носить несколько лет в любую погоду. Увлекшись картинками, я не рас-слышал, как кто-то подошел ко мне сзади кресла. Раздался удивленный возглас: «Шпикинглиш?!». Я вначале растерялся от неожиданности, потом, сообразив, замотал голо-вой: «Ноу! Ноу!». Худощавый английский моряк подошел ко мне, ткнул в себя паль-цем, сказал: «Роберт Смит». Я также ткнул в себя рукой, сказал: «Алексей…». Роберт 115 115

показал на недокуренную «парадную» папиросу «Казбек» в моих руках и сказал: «…Ю Смокингс?..» Я закивал головой и вытащил начатую последнюю пачку «Казбека». Как по нашему русскому обычаю положено, я раскрыл пачку и, протянув Роберту Смиту, с горечью подумал: «По их обычаю, я должен отдать всю пачку…». Но Роберт с восхище- нием произнес: «Ноу, ноу». Он достал носовой платок и высыпал все папиросы в него. Затем аккуратно сложил и протянул папиросы обратно мне, громко восклицая: «…Ро- берт ноу смокинг, ноу!» А пачку бережно закрыл, поцеловал, сказал: «…Вери гуд!», – и убрал ее к себе в карман. Спустя несколько минут он меня пригласил: «Кам ин». Поколебавшись, я пошел за ним. До вечерней поверки на лодке было еще несколько часов. Шли мы довольно дол- го по разным переходам и уже начала закрадываться мысль, что пахнет нечистой силой, как в очередном закутке Роберт распахнул дверь… Из небольшой комнаты пахнуло та- бачным дымом, человеческим потом, духотой. Стоящий до того гомон интернациональ- ной речи оборвался, и десятки лиц уставились на меня с любопытством. Дальше просматривались такие же небольшие комнаты. В комнате тесно, вплот- ную друг к другу стояли двухъярусные деревянные койки, на которых разместился раз- нообразный народ: одни резались в карты, другие – валялись на нижних койках-нарах, некоторые, собравшись кучками, о чем-то спорили. Как потом я догадался, это были базовые специалисты, обслуживающие подводные лодки. Здесь было много чехов, по- ляков, болгар, с которыми можно было свободно изъясняться на славянском наречии, особенно с чехами. Всем им очень хотелось знать, откуда мы и кто я по должности. На моей ленточке, на бескозырке, написано: «ПОДВОДНЫЕ СИЛЫ Т.О.Ф.» – это ясно, а вот Владивосток их очень удивил. Долго я пытался разъяснить этим ребятам, что я дизелист, какое образование получил. Но все застопорились в переводах и сошлись на том, что я окончил «колледж» и являюсь механиком. Роберт с радостью воскликнул: «О! ес, ес – Роберт Смит – механик». Он куда-то убежал, а когда вернулся, то вручил мне в прекрасном издании книгу «Физика II – механика», конечно, на английском языке. Эта книга хранилась у меня более 30 лет. Я ее передал ребятам в музей ПЛ-С-51 в одну из школ Свердловской области. Время подошло, мне уходить на лодку, я явно опаздывал, но обступившие меня моряки не хотели расставаться. С удовольствием расставшись со своими папиросами на угощение, я поспешил на лодку. Рассказывал своим сослуживцам о похождении к американским ремонтникам. Мы очень удивлялись разницей условий в содержании боевого плавсостава и ремонтника. Плавсостав располагался на вторых этажах в крупных залах на персональных койках в свободных проходах. На тумбочках лежало свежее постельное белье, которое застилалось после принятия душа. За этим116

постоянно следил обслуживающий персонал. А ремонтники, как видно, жили в иныхусловиях. 117 117

РЕЙКЬЯВИК – ИСЛАНДИЯ Когда мы подходили к плавбазе «Вулкан» то издали она нам не понравилась. Это длинное приземистое судно казалось небольшим и совершенно непривлекательным. Но по мере приближения оно заметно вырастало в размерах. Мы пришвартовались к тра- пу «Вулкана». Чтобы увидеть его палубу, нужно было высоко задирать голову. Неболь- шой, он оказался водоизмещением более тридцати тысяч тонн. Погода была ветреная со снежком. Нам предстояла недолгая стоянка, небольшой ремонт и пополнение запасов горючего, продовольствия и пресной воды. В авральных работах обычно участвует вся команда во главе со старпомом. В этот раз мне довелось участвовать в погрузке продуктов. Внутри «Вулкан» оказался огром- ным с необъятными трюмами и палубами, с бесконечными складами, бассейном, боль- шим кинотеатром и зонами отдыха. Заканчивая погрузку, нам осталось погрузить четы- ре ящика свежего картофеля. Подтащив ящики от склада к трапу, ведущему на верхнюю палубу «Вулкана» пришлось думать, а как это сделать? Трап очень узкий, вдвоем по нему не пройдешь и ступенек более сорока. Наверху их братва посмеивается, показывая на ящики и на трап…Только лебедкой, ибо в ящике груза за пятьдесят килограммов. Вся надежда на Петю Воеводина нашего торпедиста. Невысокого роста, широкоплечий и коренастый Петя, занимался штангой и борьбой. Вот и пригодилась его сила. Взвалив ящик ему на плечо, мы всячески Петю подбадривали. А он, как в цирке, по узкому трапу, одной рукой поддерживая тяжелый ящик на плече, а другой, держась за перила – одним махом оказался наверху. У собравшихся сотрудников «Вулкана» в глазах было и удив- ление, и восхищение. Они тараторили, размахивали руками, показывали пальцами на ящики внизу, а затем вверх, качали головами и кричали: «Окей, Олрайт, Вэри вэл!». Четвертый ящик Петя поднимал на пределе своих сил, едва одолевая последние ступеньки. Мы оставили ящики на верхней палубе «Вулкана», чтобы вечером спустить их на палубу нашей лодки, по трапу еще более узкому и более крутому. Но руководство «Вулкана» не предложило нам помочь лебедкой. Разгружать ящики и перетаскивать кар- тошку частями тоже было не резон. Все легло на Петины плечи. И вообще на этой ан- глийской плавбазе чувствовалась какая-то молчаливая отчужденность по отношению к советским подводникам. Вечером нам предложили посмотреть кинофильм. На удивление – большой зри-118

тельный зал с двумя проходами между рядами. Когда мы вошли, то на первых рядах ужесидели американские офицеры. Почему-то нам показалось неудобным к ним подсесть.Может быть потому, что они сидели, развалившись в креслах, некоторые, – задрав своиноги в ботинках на стенки кресел переднего ряда. Наш штурман лейтенант Комиссаровсказал: «Пошли на галерку». И мы все пристроились на последних рядах – командиры,старшины и рядовые, все вместе. Начали подходить в зал и английские моряки. Но никтоиз них не садился рядом с офицерами, а все уходили на дальние ряды. Кинофильм-муль-тик был очень занимательным. Когда мы отошли от «Вулкана», продолжая наш переход,у всех на душе наступило облегчение. Как будто мы обрели свободу. 119 119

ВСТРЕЧА: «А ПОМНИШЬ?» Лаванов Алексей Николаевич, Пелевин Владимир Александрович, Кисленко Александр Федорович (слева направо) Кто бы мог подумать, что через 60 лет после фронтовых походов, после фронтово- го братства на базе подводников в Полярном, что на Кольском полуострове, близ Мур- манска, здесь, в Харькове, встретятся боевые соратники – члены экипажей подводных лодок Северного флота? Один – с подводной лодки «Щ-404», а другой – с «С-51». Что интересно: оба подводника – одного года рождения, призывались в один год, оба служи- ли на краснознаменных лодках, в одной бригаде подводных лодок С.Ф., оба награждены одинаковыми боевыми наградами и после войны демобилизованы в одно и тоже время. Эта встреча произошла в доме бывшего радиста «Щ-404», в г. Коротиче, что под Харьковом. Боевые друзья: Кисленко Александр Федорович и моторист «С-51» Лаванов Алексей Николаевич (см. фото). Встрече предшествовал поиск, организованный усердием капитана 1-го ранга Пе- левиным Александром Владимировичем (на фото стоит, обняв ветеранов), за что ему большая благодарность от обоих подводников.120

После рукопожатий и мужских объятий посыпались вопросы: – А ты меня помнишь? Как ты попал в бригаду лодок? – Нет не очень. Мы же в разных дивизионах. – А я тебя хорошо знаю по стадиону, когда в перерывах между боевыми походамибригада играла в футбол. Особенно с англичанами. Тебя в роли вратаря вся бригада зна-ла. – А я попал в бригаду в составе «С-51» и других пяти лодок, прибывших с Тихо-океанского флота для пополнения. – Знаю. Вы тогда, первое время, немного свысока смотрели на североморцев. – Нет, Саша. Это так казалось. На самом деле мы очень уважали членов экипажей,имеющих боевой счет, в числе которых был и ты. Нам очень не терпелось уйти в боевойпоход. – Ты помнишь детский садик – гостиницу подводников в Мурманске? – Как же! Мы с Колей Жмотовым, шифровальщиком, укрывались там от яройбомбежки и уцелели. Тогда говорили, что в детские садики бомбы не попадают. Так ибыло. К утру после двух налетов немецкой авиации оказалось, что все дома во дворе,где расположено здание садика, разбиты напрочь, а наш садик остался цел и невредим.И мы живы. – А помнишь, когда англичане-подводники стояли в Полярном? – Да! Но мы их недолюбливали за чванство и поведение. Один раз на камбузево время обеда их моряку потребовалось выйти из-за стола. Между рядами сидящихпройти было невозможно, так он вскочил на стол (на 12 человек) и побежал по столугрязными ботинками. А остальные? – Ничего…, гоготали, покатывались со смеху, едвауспевая убирать миски и хлеб. – Помнишь в Ваенге (Североморск), когда построили ложные бензохранилища? – Конечно, немцы их бомбили, приняв за настоящие. Их быстро построили из фанеры вновь, а немцы опять разбомбили. Мы в это время стояли «на бочке» совсем рядом. – А Валю, радистку, всем недоступную блондинку, ты не знал? – Нет, я знаком был с девчонками из ОКОСа из штаба флота. Помнишь, те девчатапели песни, когда очередная лодка уходила из залива в очередной боевой поход. Онивыбегали на веранду большого трехэтажного деревянного дома на сопке у главной про-ходной и громко пели чудесными голосами: «Прощай любимый город…» Пашу Кучина 121 121

старшину І статьи-экспедитора, тоже помнишь? Ну, тот, который первый запрыгивал на борт возвратившейся лодки после того, как командир лодки сходил по трапу на пирс? – Нет, не помню. – Да как же! Все его помнят с сумкой почтальона. Хотя понятно, ведь ты радист. Радисты и шифровальщики уходили с лодки последними, когда вся почта разошлась уже по рукам. Сразу же после швартовки получить письмецо, треугольники-весточки из дома – это огромная радость для подводника. А мы с Пашей были друзьями, даже один раз выпили по сто грамм из посуды, в которой раньше хранился бензин. Потом три дня от- плевывались от вони в желудках. – А когда пришла поврежденная «Л-20» ты тоже видел? – Да, конечно! С дифферентом на нос и креном на левый борт. Еле-еле… И ведь своим ходом… или ваша 404 после высадки разведчиков! – Тоже пришла вся избитая. – Когда немецкий самолет сбросил 500 килограммовую бомбу, ты где был? – Я – в морях. – А я был дежурным по команде в кубрике и после всех бежал по трапам к пирсам, где стояла «С-51». А бомба своим воем буквально сверлила голову и казалось, что пада- ет прямо на меня. Этот вой до сих пор вспоминаю. Она взорвалась по прямой, во дворе отряда разведчика Леонова, не долетев метров двести до места, где под скалой стояли шесть подводных лодок. – А еще я помню как ваша «С-51» грохнула сразу четыре залпа, вернувшись из по- хода, да еще из главного калибра (что не разрешалось) и боевым зарядом. – Тогда наш командир Кучеренко И.Ф. скомандовал артрасчету: «Поднять четыре боевых шрапнелью!», а комдив А.В. Трипольский, который ходил с нами в этот поход, укоризненно сказал Ивану Фомичу: «Командир!?» А командир ему: «Да ладно…, коман- дующий Головко А.Г. отругает…, конечно». – Щ-404 тоже в какой переделке была, знаю. – И как бегали в самоволки, на свидание к девчатам, через проходную, что у цир- кульного дома, рискуя попасть под трибунал за отлучку. – А майора Казюру – помнишь? А военного коменданта г. Полярное – беспощад- ного борца с брюками-клеш, покорявшими сердца девчонок. Если попадешься ему на глаза, то разорвет клинья и отправит на гауптвахту на 10 суток чистить гальюны. – А в 1945 – морской парад в Кольском заливе в честь Победы? Тогда, по оконча-122

нии парада, все лодки возвращались в Полярное наперегонки. Г.И. Щедрин, командир«С-56», слукавил и хотел всех опередить, повернув на запрещенный для лодок проход вПолярное. Но просчитался и С-56 села на мель. Пришлось им дожидаться прилива. Напраздничный обед С-56 так и не попала. – Знаешь, Алексей, я так мечтаю побывать в Полярном. – А я ведь был там в 1972 году вместе с сыном Леонидом. Мы вдвоем на мото-роллере «Турист» поехали путешествовать из Ульяновска через Москву и Петрозаводскв Мурманск и Полярное. И ты поймешь мое состояние, когда на въезде в Мурманск яувидел уцелевший до сих пор детский садик тот самый, здание которого укрыло нас отбомбежки в 1943 году. Теперь там щебетала малышня. – А знаешь?.. А помнишь?.. А тогда еще... – А во время патрулирования улиц Мурманска, когда вы поймали банду переоде-тую в морскую форму – ты ведь тоже был в патруле? – Это – благодаря большой дырке в кармане кителя нашего лейтенанта. Когда отнас потребовал документы капитан, старший из бандитов, то лейтенант наш, сообразивв чем дело, – полез в карман кителя и через дырку выхватил пистолет из брючного кар-мана, сразу же выстрелив в главаря, остальных сумели задержать. – А под минным полем сколько раз были? Не забыл, как скрежещет по борту мин-реп? – Разве этот скрежет забудешь, в особенности, когда он срывается с носовых гори-зонтальных рулей, оглушительно бьет по корпусу лодки и скрежещет дальше. А там…такие же горизонтальные рули, только поменьше… … И ожидание взрыва, который мо-жет разворотить лодку пополам… Время незаметно пролетело. Саша – на инвалидной колясочке, ему необходим ре-жим. Мы с сожалением расстаемся, с дружественными рукопожатиями и мужскимиобъятиями. Чтобы еще и еще раз встретиться. И на ходу еще продолжало звучать: «А помнишь?..» 123 123

ВОРИШКИ Интересно и одновременно печально быть свидетелем того, как воришки «рабо- тают». На одном из футбольных матчей в ожидании начала я продал два имеющихся у меня абонемента и рассчитывал на приобретенный доход выпить бутылочку пива. В верхнем кармане пиджака у меня лежала маленькая записная книжка. Я ее вынул, по- ложил рубли в нее, а потом как-то машинально переложил то и другое в карман по отдельности. Обстановка веселого ожидания футбола очень классных команд подогре- вала настроение. Народ кругом веселый. Возле меня несколько парней оживленно об- суждающих что-то. Ко мне никто не подходил, тем более не прислонялся. Я просто поглядывал по сторонам, выискивая пивной киоск или буфет. А в стороне – опять эти парни и один из них, длинный, держал в руке какой-то предмет. Почему-то в глубине моих мыслей показалось, что этот предмет очень мне знаком. Парни рассматривали то, что держал в руках долговязый и дружно весело смеялись. А я продолжал свой путь и, не найдя пива, повернул обратно, к трибунам. Народ уже схлынул, тротуар хорошо про- сматривался, и я увидел… свою записную книжку валяющуюся и раскрытую. Первое впечатление было, что я ее как-то выронил. Но это было исключено. И постепенно меня охватило омерзительное чувство, чувство гадливости, как будто по мне проползла змея. От безысходности, что, наверное, ничего поправить уже нельзя, и я сунул руку в карма- шек. Там не было записной книжки, в которой лежал, оставленный себе абонемент, и не было отдельно лежащей «выручки» от проданных абонементов. Пропала мечта и о пиве, и о футбольном матче. Тогда мне вспомнился еще один случай. Проходя по улице около Красной площа- ди в Москве, я увидел на противоположной стороне хорошо одетого мужчину с круп- ным симпатичным лицом, на вид лет под пятьдесят, в богатом плаще, красивой шляпе, в руках у него была изящная трость. Этот мужчина бежал и, видимо, давно, поскольку тяжело дышал и отдувался. А главное он кричал. Не очень громко, но отчетливо: «Дер- жи его, держи..!». И на ходу указывал тростью вперед. Но впереди бегущего никого не было. Вперед, это значило – проходной двор с выходом на улицу Охотный ряд. За ним следом гнался другой мужчина и еще несколько человек. Все они отчаянно кричали то же самое: «Держи его, держи! Вот он…», – и размахивали руками, указывая вперед. Кто-то из встречных все-таки остановил первого бегущего, а настигшие крикуны124

окружили его и стали обыскивать. Из-под его плаща выпала дамская сумочка, которуюон украл, толкаясь в очереди у магазина скупки золота и серебра. Что это за воришки и воры по сравнению с теперешними, ворующими миллионызеленых? 125 125

ЧУДЕСНАЯ ПЫЛЬ Методы воспитания бывают разные. И ласковые, и жестокие, и назидательные, и всякие. А вот в результате этих разновидностей воспитания неизвестно какой оболтус вы- растет. Хоть в бедной, хоть в богатой или в неблагополучной семье. Идя на барахолку с бабушкой, пареньку очень хотелось свернуть с тротуара на пыльную дорогу. Бабушка приказала: «Не ходи в пыль.» А пыль – такая мягкая, теплая и приятная для босых ног по сравнению с колючим тротуаром, что оторваться от нее не было никакой возможно- сти. Особенно, когда сильно потопаешь и образуется вокруг тебя густое облако из пыли. Бабушка еще раз прикрикнула на паренька, а затем отвлеклась, повстречав свою знако- мую с которой завязалась бесконечная беседа. Вот где было раздолье. Паренек топал по пыли, сбивал ее в кучу, футболил, стараясь подбросить все выше и выше. Весь в облаке горячей пыли паренек ликовал и был счалив. И вдруг с тротуара выскочил невзрачный и почему-то разъяренный старичок, несмотря на жару одетый в зимнюю шапку. С криком: «Ты что же это делаешь, мерзавец?..» старик схватил паренька за ухо и стал его с силой выкручивать. Бабушка увидела это, но не обратила внимания, продолжая беседовать со знакомой. Изрядно надрав ухо пареньку и, обозвав его гаденышем, старик ушел. Наконец бабушка наговорилась, знакомая ушла, и бабушка с внуком продолжили путь. На нытье и жалобы о надорванном ухе бабушка коротко отрезала пареньку: «Я тебя предупреждала». Может, это и жестоко было, но из паренька вырос хороший добрый человек.126

ПОРТРЕТ На первый взгляд, но только на первый! Показалось, что передо мной совсем невыразительная внешность этой женщины. Короткая прическа, но очень густые, тяжелыеволосы постриженные под известную ведущую центрального телеканала... Я грешнымделом подумал: «А какая была бы чудесная головка неотразимой красоты, если бы этиподкрашенные блондинистые волосы были вплетены в пышную косу». Ту косу, кото-рую извечно почти все матери выращивают у своих дочерей. Выращивают долго и упор-но, стараясь заплетать туго и красиво... До первого выпускного вечера... А потом однаиз подруг с жиденькими, плохо ухоженными волосами посетит парикмахерскую. Еепостригут, загладят, обкорнают, заключат в модную прическу «А ля Марокко». Подругапокрутится перед девчонками: «Смотрите, какая я теперь молоденькая, а голове оченьлегко! И не надо мучиться заплетать... А ведь так идет мне к лицу». И пошло-поехало.После выпускного вечера... Хорошо, если хотя бы одна из выпускниц не расставалась сэтой женской прелестью. Ну да это я так – ворчу, старый пень. И если далее до лопаток рассыпчатые, кра-сивые волосы, которыми можно любоваться всю жизнь. И что греха таить, мужчинылюбуются. Всю жизнь! Но здесь женщине нельзя перечить – иначе ты окажешься не-приятным для нее человеком на всю жизнь. Какую прическу она хочет иметь – такова ибудет! Это неписаный жизненный закон. Высокая и стройная. Выглядит гораздо моложе своих сверстниц. Врач по профес-сии. Под белым халатиком угадываются грациозность и изящество красивой женскойфигуры в цветущем возрасте. Одета в светлые брюки и турецкие туфли-«длинноноси-ки», которые пока еще не успели, слава богу, испортить ее тяжеловатую походку. Да,походка тяжеловатая, но стремительная, особенно при большой деловой загрузке. И как мне показалось, взгляд ее глаз был открытый и одновременно прячущийсякуда-то в сторону. И речь убедительная. Это профессионально. Выражения часто – полушуточные, доверительные. Где надо полушепотом, с не-уловимой лаской и строгостью в голосе. Все это убеждает больных в ее правоте и дей-ствиях... И болтающийся нательный крестик в разрезе ее верхней одежды, и какое-тообаяние похожее на теплые товарищеские отношения – опять-таки отбивали у приве-редливых больных желание капризничать и бестолку охать. Нельзя сказать, что оченькрасивая, но, что чертовски мила, так это точно. 127 127

Когда кто-либо из собеседников позволял себе произнести ей приятный компли- мент – ее не очень крупные глаза вдруг расширялись, вспыхивали двумя яркими золоты- ми звездочками. Затем моментально гасли, приобретая обычное выражение. И уходили куда-то в слегка морщинистый лоб. Автор обычно редко удостаивался ответа. Меня по- разила постоянная изменчивость ее лица. В разговоре ее образ постоянно менялся, при- обретая не однократно совершенно противоположное выражение, что редко встречается у людей. По народной молве – это якобы к хорошему будущему. Изменчивость всегда имела притягательную способность, заставляя собеседника уважительно относиться к словам этой женщины. Ее образ дополнял прямой носик с небольшой горбинкой, слегка вздернутый, уди- вительно идущий к лицу. Не выщипанные, блондинистые, приятной чистоты и формы брови делали ее моложе своих лет и придавали её лицу спокойное выражение и уверен- ность. Очень редко случалось такое: в гневе она была оживленной, но не повышала го- лоса. Много жестикулировала. Глаза ее метали искры, но лицо не становилось злым или искаженным, а приобретало особую миловидность и красоту. Об ее авторитете убедительно говорит абсолютное большинство поступающих пациентов: «А можно мне на пятый этаж к Валентине Петровне». Апрель 2007 г госпиталь. г. Харьков.128

«ПАПА! Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! Твоя дочь, Галка» Это письмо дочери, с которой я расстался два десятка лет тому назад. И казалось,что оное чувство родных существ уже утеряно безвозвратно. Почему так определеносудьбой? Или Всевышним, если он таковой существует? А если и существует, то почемуразъединяет родных людей в разные стороны? Я и забыл, как она выглядит, моя дочь,ибо видел ее последний раз в расцвете лет, а с тех пор прошло более двадцати. Письмо, пришедшее с фотографией и со словами: «Папа! Я тебя люблю!» меняне удивило, но несказанно обрадовало. С фотографии на меня глядела зрелая, красиваяженщина, скромно, но интеллигентно одетая, с пышной копной волос и добрым ла-сковым взглядом. Хорошо сохранившаяся в свои далеко за пятьдесят, в ней еще многоосталось от той красавицы-девчонки, которую я очень любил фотографировать и делатьее большие портреты. Судьба иногда разбрасывает в разные стороны родных людей, многим из которыхне суждено встретиться. Одни живут в горе, другие – в счастье, одни – в богатстве ирадости, другие –…. Некоторые не могут найти общий язык друг с другом, другие – на-стоятельно ищут встречи. С упорством, с энергией и воодушевлением. И эти поиски за-частую достигают цели. Так и мне, совсем одинокому, довелось в свои преклонные годыиспытать неописуемую радость и счастье при встрече с родной дочерью. Ее энергия,жизнерадостность, кипучая деятельность, внешняя и внутренняя красота, стремлениек осуществлению своей цели или мечты в жизни, придали мне новые силы для суще-ствования, и стремление в оставшиеся годы любовь и отцовскую нежность полностьюпосвятить своей дочери. Я постоянно надеюсь услышать слова: «Папа, я тебя люблю!..»Это – как эликсир жизни!!! Харьков, январь 2003 г. 129 129

Мы приносим глубокую благодар- ность копировально-полиграфическому центру «Ризо-мастер» и в частности Половинченко Елене Вячеславовне Перлову Дмитрию Леонидовичу за активное участие и старание в компьютерной верстке и дизайне первого образца книги «Тихоокеанцы на Севере» Алексей и Галина Лавановы130



Благотворительный проект издания электроных книг \"Воплощение\" [email protected] Написать отзыв о книгеможно в форме электронной связи нажмите ТУТ

голову на колени мне и заглядывает в глаза.Умильные сияющие жизнерадостностью иликованием, ее глаза постоянно говорили: «Ну чтоты хмуришься. Посмотри как кругом хорошо, каквесело, какая прекрасная жизнь…» И мордашка еерасплывалась в улыбке, а язык старался лизнутьв лицо. И эта собачья улыбка сочувствия к тебе, сучастием к твоей неприятности, снимала усталость,огорчение и плохое настроение напрочь. Я начиналзаниматься делами, а Жучка получала в наградулюбимую карамельку. Это было на редкость игривое, веселое животное.Она часами могла играть с мячиком, подбрасываяего вверх, стараясь поймать на лету или кидатьсявдогонку под мебель. А если закатит где не достать,то начинает жалобно скулить прося ей помочь.Любила танцевать на задних лапах за конфетку иликуриную косточку. Или примется очертя головубегать в кухню, потом под диван и под кровать ипод стол. Итак раз двадцать. Очень любила когдая в эти моменты играл с ней в догонялки. Любиласпать на белой простыни и потому постоянностаралась залезть к нам на кровать. Кажется 131

что это у нее была заветная мечта поспать начеловеческой кровати. И мы ей стали в ее конуруподстилать белую чистую салфетку постоянно.Вечером перед сном жучка расправляла эту своюпростынь так, как ей было надо, лапами и мордойстаралась распрямить и разгладить. А когда неполучалось, то начинала рычать и двигать конуру.Обычно я вставал, поднимал стул, служащийконурой, расправлял салфетку и Жучка спокойноукладывалась спать. Утром всегда в половину шестого подходила ккровати, немного полежав, начинала потихонькупоскуливать. Затем все громче. А если ты непросыпался, то отходила к противоположной стене,затем разбегалась и ударяла лапами мне в бок.Поневоле приходилось подниматься и идти с ней напрогулку. Если бывало на прогулке ее задирали собаки,то она убегала как стрела. И обидчик, все-такине догнав садился на хвост, переживая своепоражение. А она ложилась невдалеке высунувязык ухмылялась своими озорными глазами. 132

Вскоре нам пришлось взять ее на поводок, потомучто по складу своей природы она недолюбливаламаленьких детей. Не трогала, не кусала, арычала, давая понять, чтобы ее не трогали.Я уехал на десять дней. Судьба распределила так,чтобы я уехал из этого города насовсем. Тома, несмотря на ранее сделанные заверения отказаласьвзять Жучку на постоянно. Пристроить ее большебыло некуда. Бросить дома, это как предательство.С собой взять в другой город невозможно. Некуда. Ядолго искал возможность как и куда ее пристроить,но все безуспешно. Выбор мой остановился наодной из окраин города, где в обширной проходнойбольшого завода бегала стая собачат, которая днемотдыхала греясь на солнышке, а вечером усерднонесла сторожевую службу помогая охранникам.За это собачки получали неплохой обед и остаткизакусок после похмелья охранников. И еще природа. Жучке шел восьмой год. Все наповодке и без щенят. А здесь явно преобладаликобельки. И было где укрыться от непогоды.Несколько раз я откладывал расставание с Жучкой.Но вот уже отправлены вещи в контейнер, через 133

несколько дней мой отъезд. Билет на руках. Прихватив съестного на несколько дней инакормив Жучку лакомствами я поехал с ней наохрану. Было начало мая, погода теплая, под вечер,когда уже смеркалось. Приехали к тому заводу, кворотам проходной. Здесь нас дружно облаяла этастая собак так, что мы вынуждены были быстренькоуйти. Кругом парк, вдали конечная остановкатроллейбуса. Между деревьями я нашел укромныйуголок. Высыпал Жучке угощение, часть которогоона с удовольствием поела. Остальное я присыпалстарыми листьями и указал ей «Твои запасы». Ужев темноте, около дороги, вдруг что-то быстро имолча промелькнуло около ног, а Жучка незлобнозарычала. И я решился. Отстегнул поводок,погладил собачку и сказал «Иди гуляй». Жучка села на хвост и удивленно посмотрела мнев глаза. Затем обошла мои ноги, побежала туда, гдележало угощенье и вернулась ко мне. Я ее погладил,пожал ее лапу, потрепал по загривку и снова сказалопустившись на колени «Иди гуляй». Она вновьпосмотрела мне в глаза недоверчиво и радостнои побежала в темноту парка. И прибежала вновь, 134

так она сделала несколько раз, все более и болееудлиняя свою отлучку. Вот снова прибежала и селавысунув язык. Я снова ее погладил, а она засмеяласьсвоей собачьей улыбкой. Глаза ее сияли радостью.В них было выражение доверия и счастья. И я бысказал благодарность, не знаю за что. Здесь вновь проскочила какая-то тень и Жучкамолча бросилась за ней видимо отгоняя. Ее не былонесколько минут, а вернувшись она улеглась у моихног высунув язык и тяжело дыша. Я вновь погладилее. Она вся сияла, озорные глаза бегали из стороныв сторону явно чего-то разыскивая, она лизала мнеруку и лицо и жалобно поскуливала. Вдруг проскочили сразу две тени. Молчастремительно. А Жучка бросилась за ними незлобнорыча. Я подошел к краю дороги ловя такси. АЖучки все не было. А потом прибежала. Усталая.Развалилась у ног с высунутым языком. Я приказалей «Иди гуляй». И она побежала в темноту.Остановилось такси. Жучки не было. И я уехал. Через года полтора я побывал в том городе изаехал к тому заводу на проходную. Жучка лежала 135

посреди раскрытых ворот блаженно щурясь насолнце и растянувшись во весь рост. На животе у нееторчали оттянутые соски. Восемь штук. 136

ПОРТРЕТ На первый взгляд. На первый только! Показалосьчто передо мной совсем не выразительнаявнешность этой женщины. Короткая прическа, ноочень густые, тяжелые волосы постриженные подизвестную ведущую центрального телеканала...Я грешным делом подумал; а какая была бычудесная головка неотразимой красоты, если быэти подкрашенные блондинистые волосы быливплетены в пышную косу. Ту косу, которую извечнопочти все матери выращивают у своих дочерей.Выращивают долго и упорно, стараясь заплетатьтуго и красиво... До первого выпускного вечера...А потом одна из подруг с жиденькими, плохоухоженными волосами посетит парикмахерскую.Ее постригут, загладят, обкорнают, залечат в« модную прическу « А ля Марокко». Подругапокрутится перед девчонками «Смотрите какаяя теперь молоденькая, а голове очень легко! И ненадо мучиться заплетать... А ведь так идет мнек лицу.». И пошло -поехало. После выпускного 137

вечера... Хорошо если хотя бы одна из выпускниц нерассталась с этой женской прелестью. Ну да это я так - ворчу, старый пень. И еслидалее до лопаток: рассыпчатые, красивые волосы,которыми можно любоваться всю жизнь. И чтогреха таить, мужчины любуются. Всю жизнь!Но здесь женщине нельзя перечить - иначе тыокажешься неприятным для нее человеком на всюжизнь. Какую прическу она хочет иметь - такова ибудет! Это не писанный жизненный закон . Высокая и стройная. Выглядит гораздо моложесвоих сверстниц. Врач по профессии. Подбелым халатиком угадываются грациозность иизящество красивой женской фигуры в цветущемвозрасте. Одета в светлые брюки и турецкие туфли«длинноносики», которые пока еще не успели, славабогу, испортить ее тяжеловатую походку. Да походкатяжеловатая но стремительная, особенно прибольшой деловой загрузке. И как мне показалось, взгляд ее глаз былоткрытый и одновременно прячущийся куда - то всторону. И речь убедительная это профессионально. 138

Выражения часто полушуточные, доверительные.Где надо полушепотом, с неуловимой лаской истрогостью в голосе. Все это располагает больных вее правоте и действиях.. И болтающийся нательныйкрестик в разрезе ее верхней одежды, и какое- то обаяние похожее на теплые товарищескиеотношения опять - таки отбивали привередливымбольным капризничать и без толку охать. Нельзясказать, что очень красивая, но что чертовски мила,так это точно.Когда кто - либо из собеседников позволялпроизнести ей приятный комплимент - еене очень крупные глаза вдруг расширялись,вспыхивали двумя яркими золотыми звездочками.Затем моментально гасли, приобретаяобычное выражение. И уходили куда - то вслегка морщинистый лоб. Автор обычно редкоудостаивался ответа. Меня поразила постояннаяизменчивость ее лица. В разговоре ее образпостоянно менялся приобретая не однократносовершенно противоположное выражение, чторедко встречается у людей. По народной молве этоякобы к хорошему будущему. Изменчивость всегда 139

имела притягательную способность заставляясобеседника уважительно относиться к словам этойженщины. Ее образ дополнял прямой носик с небольшойгорбинкой, слегка вздернутый, удивительноидущий к лицу. Не выщипанные, блондинистые,приятной чистоты и формы брови делали ее моложесвоих лет и придавали своему лицу спокойноевыражение и уверенность. Очень редко случается такое: В гневе она былаоживленной, но не повышала голоса. Многожестикулировала. Лицо ее метало искры, но нестановилось злым или искаженным, а приобреталоособую миловидность и красоту. Об ее авторитете убедительно говорит абсолютноебольшинство поступающих пациентов « - А можномне на пятый этаж к Валентине Петровне?». 140

НАГАСАКИ В одной из морских разведок нам довелосьнести таковую. В военном порту Нагасаки, вЯпонии. Наша подводная лодка благополучнопроникла в порт Нагасаки и скрытно под водойвела наблюдение за проходящими японскимикораблями, производила съемку, изучала проходы ит.д. Наш экипаж С-51 считался лучше всегоподготовленным к выполнению таких задач. Отсоблюдения скрытности зависело многое. А вслучае обнаружения нас в Японской бухте грозилобольшими неприятностями для нашего государстваи конечно уничтожением нашей лодки. Темболее, что на Дальнем Востоке ежечасно ожидалинападения Японии на СССР. На западе наши войскатерпели поражение от немцев. Перед утром мы погружались на глубину ипроникали в бухту, а с наступлением темноты 141

всплывали и уходили в море для подзарядкиаккумуляторной батареи. Но как-то, в подводном положении лодканаша начала плохо управляться. Стали искатьпричины. Обнаружилось, что в пятый дизельныйотсек поступает вода. А чтобы держать лодку вгоризонтальном положении под водой нужнобольшое искусство рулевого горизонтальщика.Таковым был наш боцман Брагин. Но в одну изсмен стоял на рулях старшина рулевых и не удержаллодку. Нос лодки медленно пополз вверх и лодкавсплыла на поверхность залива среди бела дня. В бухте стояло много кораблей военных и всяких,вдоль и поперек сновали кораблики. Пожалуй никому из экипажей стоящих линкоров,крейсеров эсминцев и сторожевиков и в голову немогло прийти такого нахальства, что советскаяподводная лодка у них в бухте. Срочное аварийное погружение и меры принятыек ликвидации такого явления все-таки даливозможность лице зреть японцам в течение 142

нескольких минут советскую субмарину. Нам видимо подвалило счастье в том, что нашулодку приняли за свою, проводившую учения.Такое иногда бывает в военных портах. В тот деньдо самой темноты мы отлеживались на грунте,затаившись, без обеда и ужина. Только глубокойночью, всячески соблюдая осторожность вышли избухты и всплыли на поверхность. Теперь начались поиски причин поступленияводы. Сам командир лично проходил отсеки. Быливскрыты все настилы и обследованы трюмы. Нотечи нигде не было обнаружено. Тогда решилипогрузиться на глубину и снова все просмотреть.На глубине 40 метров ничего не было обнаружено,а на 60, в нашем дизельном отсеке появиласьзаметная струйка воды. Со временем, незаметноона протекала вдоль отсека и собиралась в носовомтрюме. Таким образом, если просто смотреть втрюм сверху, то воды мало, а на самом деле этогоколичества хватало, чтобы не зная причины влиятьна управление лодки. Поскольку уровень воды в носовой части был 143

больше, то решили вначале откачать ее насосом. Новода не убывала. Значит требовалось обследоватьклапан, что и выпало на мою долю. Надо знать, что в подводной лодке, в особенностив ее трюмах в целях экономии места всепереплетено трубами, магистралями, кабелями,приводами и т.д., а клапан откачки воды был насамом дне трюма. И я вниз головой, перегибаясьчерез трубы не мог до него добраться. Тогда былорешено снять часть одежды с меня, чтобы не былтакой толстый. Сняли ватник и комбинезон. Однакокак я ни старался протиснуться между трубамии насосами – ничего не получалось. Вытащилименя обратно на настил. Сам я не мог вылезти таккак висел вниз головой. Решили снять всю одежду,оставив на мне только тельняшку и трусы. Теперь мне удалось протиснуться между труб ивниз головой дотянуться до клапана. Оказалось, чтотяга управления клапана была не зашплинтована.Мне сверху на шпагате опустили инструмент иминут через десять все было сделано. Я попробовалвылезать, но не тут то было… Сверху меня торопили, 144

называли по имени, шутили. Но мое туловищене двигалось застряв меду труб. Тогда меня сталитащить за ноги и вытащили только до половины,теперь можно было не висеть вниз головой. Нодальше мое тело не выходило. Голову пронзиламысль: «А если не вылезу?» Наверху давали советы,как повернуться, какую ногу куда вытянуть… Ноэти советы меня только раздражали и заставлялибольше нервничать. И опять мысль: «Вдруг не вылезу?» Попытка«выдавиться» до боли в ребрах оказаласьбесполезной. Обессилив, решил передохнутьи с полчаса лежал между труб. Наверху не нашутку забеспокоились, опустили мне масла,чтобы смазать мне туловище. Но я этого несмог сделать, т.к. руки были выше груди, ательняшка задралась к горлу и мешала. Теперьменя стали втягивать наверх по команде «раз,два – взяли»… И в одну из таких команд я с силойрванулся и грудь выскочила из-под трубы…Теперь смог сам вылезти. Не знаю почему, но увсех кто был в отсеке на их лицах были улыбки.Оказалось, что и на моем лице тоже сияла улыбка. 145

Клапан открыли, воду откачали и нашли причину:пропускали верхние «грибы»: вторая пара клапанов,перекрывающих поступление забортной воды.Неисправность устранили. Сделали пробноепогружение. Все в порядке. Через три дня, закончивразведку, мы прибыли в родную базу. 146

МЭГЭ3ИН В Сан-Франциско мы стояли уже неделю ввоенном порту когда нас впервые отпустили наувольнение. При условии, что ходить па городу мыбудем только группами не менее трех человек. Так я вместе с Володей Корчагиным и ФедейГаврюшиным прогуливались по неровнымкрасивым улицам города, разглядывали витрины,курили американские сигареты, которые оченьнравились красивыми упаковками, но на вкуспочему-то не очень. А сами американцы судовольствием курили наш «Казбек», когда мы ихугощали. Я как-то сидел вечером в их зале отдыха послепринятия душа, рассматривал американскиегазеты и журналы, рекламу, картинки ицены. Цены удивляли. Например, на одной изстраниц «Нью-Йорк Таймс» на 18-ти страницахизображены совершенно одинаковые ботинки,а цены разные: на одних-2 доллара, на других 147

– 25 долларов... Или духи одинаковогоназвания и упаковки: одни стоят 9 долларов,а другие – аж 190! Или часы, совершенноодинаковые на вид-1 доллар и 25! Пока я удивлялся, ко мне подошел американскийморяк с вопросом: «До ю спик инглиш?» Мне сталонеловко почему-то и ничего не оставалось, каквытащить последнюю пачку»Казбека». С досадойв душе, потому что мы уже знали, что американцыне угощают, как принято у нас, русских, однойпапиросой. У них принято сразу отдавать всюпачку, независимо от того, начатая она или нет.Лицо американца расплылось в улыбке аж досамых ушей. Он радостно произнес «О кэй, вэригуд! Сенкъю вэри матч». Глаза его блестеливосхищением, но на предложенную зажигалку онпокрутил головой:»Ноу смокин». Потом ударилсебя в грудь и произнес: «Роберт Смит». Так мыподружились. Он высыпал из моей пачки содержимое, о которомя сожалел, аккуратно сложил все папиросы ивернул их мне назад? а коробку из-под»Казбека» 148