Лаванов А.Н. Тихоокеанцы на Севере

правый дизель – средний…» Лодка стремительно мчалась к стоящей на томберегу американской субмарине, к которой мыдолжны были пришвартоваться и от нее пополнитьзапас топлива. На ней стали кричать и махатьруками, а затем «американцы» стали выскакиватьиз люков и убегать от лодки. На мостике всепритихли… Да и у нас начало сосать под ложечкой…а вдруг?.. Что не сработает?! Американская лодкаопустела, около нее вся территория тоже. Когдауже казалось неизбежным столкновение (у нас 16торпед, сотни снарядов). С мостика прозвучало:«Стоп дизель! Оба мотора назад! Лево руля!Самый полный!!» И наша лодочка как игрушечка,вначале вся задрожала, а затем, сбавляя инерцию,с разворотом, плавно и легонько приткнулась клевому борту американской субмарины. Но на нейникого не было, чтобы принять наши швартовы.Пришлось прыгать с нашей палубы на ихнюю,чтобы пришвартовать лодку. Американцы началипоявляться к своей лодке только после того, как смостика разошлись командиры. На пути в Сан-Франциско к нам пришла 199

печальная весть о том, что впереди нас идущиеЛ-15 и Л-16 были атакованы и Л-16 затонула за 30секунд получив в борт торпеду. Как спустя многолет, история показала, что это сделала японскаяподводная лодка И-25. Опасаясь дальнейшего нападения, наш комдивТрипольский на военном совете изменил курсследования, так как ясно было что курс этот кому-то известен. И лодки ушли вглубь океана на тристамиль параллельно заданному. В Сан-Франциско повторилась та же история.В месте встречи американских кораблей неоказалось. Прождав три дня мы опять самовольнонаправились в ихнюю базу. Только при видимостизнаменитого моста Сан-Франциско появилисьамериканские самолеты, затем эсминцы, которыедовели нас к месту назначения. На берегу стояли сотни людей с оттопыреннымикарманами. Когда нам разрешили сойти наберег, то эти люди вынимали из кармана блоки ссигаретами, часы-штамповку, жевательную резинкуи старались нас угостить, прося взамен что-нибудь. 200

В особенности звездочки. Но звездочек запасныхпочти ни у кого не было, а папиросы закончились.Но менять советские деньги на доллары почему-тоамериканцам не хотелось. В течение двух дней американцам разрешилипроводить экскурсию на нашу лодку, т.к. они неверили, что это советской перестройки лодка:все без исключения посетители просили у наспопробовать борщ, водку и черный сухарь. Кок сног сбился готовя борщ, водка скоро кончилась,а сухари американцы брали как сувениры, чтобыпоказывать и хвастаться знакомым. Однажды, спускается к нам высокий американец,начинает петь царский гимн, «Боже, царя храни…».Мы снисходительно улыбаемся, а он протягиваетруку и хватает Пашу Хазова за бескозырку, пытаясьснять с головы. Здесь дело чести и Паша врезалему по руке. Тогда он знаками просил снять ееи начал разглядывать голову. Затем спросил«А где рога?»Какие рога? Вы большевик? Да,большевик. У них рога». Тогда мы все поснималибескозырки показывая, что ни у кого нет на голове 201

рогов. В сознании американцев того временибыло убеждение, что русские большевики срогами, бородатые, в огромных шапках. А здесьмы молодые, красивые, сильные, хорошо одетые,выбритые. Во время перехода у нас в левом дизеле вышелиз строя 4 цилиндр и мы делали ремонт на ходупри 5 бальном шторме и теперь на базе надо былоделать регулировку. На ремонте я как-то посбивалкосточки на обеих руках и они стали гноиться.Порошки и мази не помогали. Пришлось идтипо городу искать флотскую поликлинику. Меняприняли очень любезно в помещении совсемне похожем на лечебное учреждение. Простокакие-то служебные помещения. В одном из нихамериканец без белого халата вытянул из шкафапузырек с белой жидкостью, промыл мои рукиспиртом и опрыскал этой жидкостью ранки. Затемзаклеил пальцы пластырем и говорит мне: «Кам интумору». Я пожал плечами, а он опять свое говорит.Пришли еще двое и давай растолковывать жестами.Прикладывая руки к ушам, наклоняя голову какна подушку, показывали пальцами, что надо идти 202

на «Субмарину», а потом вернуться обратно. Ноя растерялся и не понимал. Наконец один принескалендарь, указал на число и месяц. А это было 7ноября – день Октябрьской революции. Я радостнозакивал головой и громко произнес: «Да, да!Октобер, Революцион, рашен», удивляясь почему 7ноября у них черное число, а не красное. Но никтоне разделял моей радости. Наоборот, все как-тосникли, покивали головами и стали расходиться,принимая меня за коммунистического агитатора. Были мы на экскурсии у квалификационногорабочего. Конечно красиво, машина, сад,обстановка. Коттедж на подобие, как стоят сейчасу нас. Ездили на экскурсию по городу, по мосту.Пробовали их хлеб, колбасу – невкусно. Нам организовывали встречу с ихней молодежью,танцы. Там разносили чай почему-то со льдом,маленькие бутерброды. Танцы не клеились. Идевчонки ихние нам не понравились. Все бледныеи хмурые. Наши лучше. Среди танцев вдруг подногами оказалась пачка долларов, которую всешвыряли ногами. Затем она куда-то пропала. Но этобыло не наших рук дело. К вещам нет, а к деньгам 203

американцы сами не чисты на руку. Закончив ремонт, начатый еще в море, мыприбыли в Панаму. Нас удивила разница вобслуживании кораблей. Если у нас все делаетсямолча, четко, то у них все слышался галдеж.Каждый орал что-то, выполняя команды. Нозато все грубые работы выполнялись в перчаткахразличной формы и толщины. Вдоль береговПанамского канала отличная природа. Видныпопугаи и еще какие-то крупные птицы, наподобиепавлинов, и обезьяны. Было жарко. Но, прошелкороткий дождь, и сразу стало холодно, да так, чтопришлось одевать бушлаты. В Панаме произошел курьезный случай снезнанием английской грамматики. Заказываяпродукты на 3 лодки С-51, С-56 и Л-15 оказывалось,что по ихнему английскому такое количество нужнона каждую лодку. И вот нам начали доставлятьс утра продукты и сваливать их на палубы. Кучибананов, апельсинов, кокосов, арбузов, яиц, мяса,масла и прочего в таком количестве, которое мыне могли поедать. Но сделать ничего не могли, таккак деньги были уплачены – товар должен быть 204

Коллективный снимок команды С-51, Панама, 1943г, Лаванов сидит А. Н. во втором ряду слевадоставлен. Недалеко от нашей стоянки возвышалось большоездание – офис, и ежедневно в обеденный перерывиз него выходили служащие, почему-то толькоженщины. Они усаживались вокруг здания попериметру, человек 100. Раскрывали свои упаковкии завтракали, глазея на нас. Удивляла ихняя 205

одежда и внешность. Все как одна были одеты вкрасивые цветные брюки, что для нас видеть былонепривычно. И прически у них были ухоженные. Наше командование уехало в город Сан-Франциско на дипломатический прием. Многие изкоманды собрались на кормовой палубе, коротаявечер. Пели песни под гитару, перекуривали. В этовремя к лодке подходит молодая девушка, оченькрасивая и с коньками под мышкой (это в Панаме-то). Постояла, по-слушала и говорит на чисторусском: «Ребята, а можно с вами попеть?» Мыбуквально раскрыли рты. А потом, женщина навоенный корабль? Быть беде. Но все-таки молодостьпересилила свое и мы упросили вахтенногокомандира, штурмана Комиссарова разрешить,пока остальные на дипприеме. Это оказалась дочьрусского эмигранта Чейз – Попова Ирочка. Первуюпесню она попросила спеть «Катюшу». Голос у неебыл чистый и очень приятный. Пели мы оченьдолго и спохватились лишь тогда, когда вдалипоказался автобус с нашими командирами. Мыбыстро распрощались с этой милой Ирочкой. На нашей лодке был организован прием для 206

американских офицеров и адмиралов. Во второмотсеке наших лодок за столом умещалось неболее десяти человек. Но в тесноте не в обиде,прибыло на лодку человек 15, в том числе 3адмирала. Чем угощать? Ну, с винами обошлось,т.к. Трипольский коллекционировал вина, а седой? Н.З. – красная икра и настоящие краб-консервы на тот случай были. А из свежего мяса,что нам поставлялось и при умении нашего кока– Феди Самохвалова все получилось хорошо. Покагости кушали (с аппетитом), мы продолжалиискать по отсекам. В одном из запасниковнашлась большая банка ветчины. Это на пятькилограммов окорок, законсервированный вбольшую продолговатую банку. Наш советский,отечественный. Когда вскрыли банку – ароматсвежей ветчины заполнил весь отсек. Командирвелел немедленно порезать и подать на стол дляамериканцев. Видели бы вы с какой энергиейамериканские адмиралы поглощали советскуюветчину. Они с разных сторон тянулись к блюду,накалывали куски вилкой и смакуя, еще не скушаводин, тянулись за другим. Речь их не могли понять,но ярко было видно по мимике, выражению 207

глаз и причмокиванию, что это им вкуснее, чемкрасная икра, которая кстати, стояла нетронутой.Мы, наблюдая американцев из-за приоткрытойпереборки первого отсека, смеялись от души надэтой сценой. Когда от окорока осталась половина,то прибежал военфельдшер, приставил к губампалец, сказал с укоризной «Что все им, да им..?»«А своим что?..» на лодке военфельдшер заведовалпродовольствием и утащил половину окорока в своизаначки. Командир удивился, когда третья тарелкаопустела «… А что… Разве все уже слопали?..» После Панамы мы прибыли в Колон, перейдя надругую сторону Америки – с Атлантический океан.Здесь была короткая стоянка, не задерживаясь,ушли на Кубу. В Гаванской морской базе кубинцынас встретили очень враждебно. Не дали пополнитьзапасы пресной воды и главное отказали экипажупомыться в душе. При выходе из Кубы нашанапарница «С-56» была атакована какой-топодводной лодкой. И только благодаря высокойтихоокеанской выучке едва успела отвернуть отдвух торпед. Такая же участь постигла и нашу С-51на вторые сутки перехода. Как потом историки 208

доказали – никаких немецких подводных лодокв том районе не было, а была американскаясубмарина. На пути самого длительного перехода из Кубы вКанаду мы попали в ураган. В то время, конец 1942года это был жесточайший ураган из всех ранеесуществующих ураганов, носящих женское имя. Ондлился около двух недель. Эти огромные водяныегоры обрушивались на лодку, затем поднималиее на гребень. В такой момент оголялись гребныевинты с воем раскручивая обороты дизелей. Нагребне волны лодка вся дрожит и вибрирует, азатем волна бросает ее в огромную водяную яму,накрывая с головой верхнюю вахту. Мало того, вэтот момент «порция» морской воды врывается врубочный люк и через него в центральный отсек. От этого резко падают обороты обоих дизелей,которые питаются воздухом через открытыепереборки 4 и 5 отсеков, ибо воздушные шахты вэто время находятся в воде. Высота волны достигала более 45 метров.Жидкость дифферентометра давно уже 209

выплеснулась, а кренометр с силой ударялсяв ограничители, стоящие на 40 градусовобеих бортов. Мы попали в самый центр этогосильнейшего урагана. Все незакрепленные вещикатались по палубе. Большая часть отдыхающихпосле вахты моряков перекатывались с боку набок или вываливались с коек. Пройти по отсекубыло очень сложно и трудно, т.к. удары волнпо корпусу были непредсказуемы. Особеннобыло тяжело в кормовых отсеках и в седьмом.Седьмой отсек бросало по кругу или швыряло встороны. Свободные от вахты отказались от коек ирасполагались на отдых по всему настилу палубы. В этом урагане погибло много кораблей. Но нашилодки выдержали. В этом урагане мы потерялисвязь с С-56, которая шла нам в кильватер. Но, славабогу, при подходе к Галифаксу, когда ураган сталутихать, нашли друг друга. Сойдя на берег в Галифаксе, мы двое суток немогли ровно ходить по земле, а все в раскачку, какпьяные. Мы стали на ремонт, т.к. ураган нанес много 210

повреждений, в особенности на линии валов. Здесь к Рождеству канадцы подарили намподарки. Небольшие синие мешки, в которых былипринадлежности туалета, бритвы, толстые пуховыесвитера, теплое шерстяное белье, охотничий нож-финяк с красивой ручкой, разная необходимаяморяку мелочь и обязательно святое евангелие наанглийском языке. Рождество… мы его тогда не признавали ине справляли. А канадцы!.. Не зная как убитьвремя между вахтами мы с Федей Гаврюшинымходили по ихней военной базе беспрепятственно,встречая очень охмелевших канадских моряков иохранников. Некоторые приветствовали нас «О!Рашен. Вэри Гуд…» В особенности чехи, которыхочень много среди канадских военных моряков. Такдвое из чехов пригласили нас в ихнюю подводнуюлодку и устроили, внутри ее, нам изрядное застолье.Через два часа в обнимку, распевая «Катюшу», мышли к своей родной С-51. Все-таки нам хватилотрезвости недалеко от лодки распрощаться сприятелями, показать им, что на нашу лодкунельзя, к их великому удивлению и огорчению. 211

Теперь была проблема ровно, по струночке пройтина мостик и в центральный пост. После Галифакса мы распрощались со своиминапарниками Л-15 и С-56. Они отправились вАнглию на ремонт, а наша С-51 продолжала путь вИсландию и далее в Мурманск. С-54 и С-55 ушли вморе еще раньше. В это время у берегов Норвегии немцами былразгромлен военный караван PQ-17, составлявшийсотни кораблей с военным грузом для СоветскогоСоюза (Пикуль. – Трагедия PQ-17).Уцелевшие корабли добивались немецкимикрейсерами «Шарнхорст», «Тирпиц» всопровождении своих эскадр и подводных лодок. Нам было поручено снять военных зимовщиков-связистов на островах в Ледовитом океане и еслиповстречаем, то оказать помощь отбившимсяот разгрома транспортам. Нам для этогопонадобилось несколько суток. Но, к сожалению,все зимовки были разбиты и уничтоженынемецкими крейсерами. Теперь, одна, без 212

охраны, в штормующем море, среди множествавражеских военных кораблей и подводных лодок– пробиралась – спешила С-51 среди норвежскихморей – скорее на фронт! 25 января 1942 г. мы прибыли в г. полярное, чтопод Мурманском и после длительного ремонтавышли в первый боевой поход в мае 1943 г. Торпедная атака, что это такое? Торпеда – этосамодвижущийся снаряд длиною до 8 метров идиаметром 0,8 метра, начиненный взрывчаткойоколо тонны. Они заряжаются в торпедныеаппараты и выстреливаются сжатым воздухом. Во время торпедной атаки все члены экипажанаходятся в напряженном состоянии, выполняясвои обязанности. Лишь командир, управляялодкой, связан с внешним миром через перископ ирасчеты. Во время выхода торпед из аппарата всехохватывает волнение. И вслед вою удаляющихсяторпед мысленно хочется помочь им поразитьвражеские корабли. Все слушают, слушают,иногда приложив уши к корпусу – так слышнее. И вот он, едва слышный протяженный гул с 213

придыхом, характерный для взрыва торпеды. Потомвторой, третий. Четвертая торпеда не попала. Иликорабль успел от нее отвернуть. Но это уже победа. 3корабля немцев ушли на дно. А в это время в лодке происходит стремительная,четкая работа. Надо успеть уйти на глубину ив сторону как можно дальше если тебе дорогажизнь. Первые глубинные бомбы обрушиваютсяна лодку сразу же после взрыва первой торпеды.Быстроходные эсминцы и другие кораблиохранения стремятся успеть протаранить, окружитькольцом и забросать бомбами и снарядами. Разрыв глубинки звучит как мощный лающийлязг железа об железо. Звучит этот лязг, то приближаясь, то удаляясь,то внизу под тобой, и справа и слева. И опять надголовой. Слышно как шумят винты проносящегося наднами эсминца. Это шум с каким-то чавканьем ижужжанием. И слышно как булькнули у него закормой сброшенные серии глубинных бомб. В душеожидание того мгновения обреченности и бессилия, 214

если одна из этих бочек разворотит корпус лодки. И снова железный ляг под ухом. Один, два, сразунесколько и вместе и порознь. И вот удар по корпусу.Еще и еще. В самой лодке тишина. Все показывают вид, чтоничего особенного не происходит. Нельзя громкоразговаривать. Не дай бог что-либо передвинуть попалубе. Акустики кораблей засекут этот небольшойшум. Только главные моторы слегка поют песню, дашуршат горизонтальные рули. Считать количествосброшенных на лодку бомб – пустое занятие. Навторой сотне обычно сбиваешься со счета. Этабомбежка тоже длится часами. Даже сутками.До тех пор, пока у «них» не кончатся снарядыили «они» убедятся что лодка оторвалась отпреследования. В этот первый боевой поход нам удалось потопитьеще один корабль противника. Всего 4. Двагрузовых, эсминец и сторожевик. Впервые за войну в бригаде подводных лодок 215

прозвучало сразу 4 залпа из носовой пушки. И потрадиции за каждый потопленный корабль командеполагается жареный поросенок. 216

На боевом посту. 1943 г. г. Полярное. Справа на первом плане Лаванов А.Н. ЗА ОТВАГУ Второй боевой поход нам выпал в понедельник даеще 13 числа да еще лодку строила женщина… Всеэто как-то отражалось на настроении. Но ничегоне поделаешь. А оно вроде так и складывалось, 217

неудачно. 18 суток безуспешного ожидания в своемквадрате. На 20-е сутки наш командир не ушел кберегу из района зарядки аккумуляторов и сталожидать здесь. Прилично штормило и к обедупришлось повернуть в свой квадрат. Но вот появились самолеты немцев. Три штуки.Скорее на глубину. Самолету видно лодку наглубине до 30 метров при спокойном море. Нопочему самолеты? Пролежав на грунте несколькочасов решили уже всплывать, как акустик услышалшум винтов. И вот над нашей головой проходитэсминец – очень явно слышно. Подняв перископ командир обнаруживает трехэсминцев и сторожевиков и один огромный танкерглубоко сидящий в воде. А главное эти самолеты.Все время кружат над кораблями. Торпедная атака… Впереди на горизонте танкерводоизмещением 14 тысяч тонн. Его охраняют 7боевых кораблей и 3 самолета..! И опять напряженное ожидание услышать взрыв 218

наших торпед. Их снова прозвучало три. Как потомоказалось две попали в танкер, а одна в эсминец.Эсминцу оторвало корму, и он затонул, а танкерзагорелся, разливая огненную нефть. Что потом начало твориться! Все море буквальнокипело от разрывов глубинных бомб. А мылежали на грунте на глубине 100 метров. Тихо.Выключив все агрегаты. И вот ночью (а это былполярный день), только двинулись, как бомбывновь загрохотали. И к глубинкам ухнули ещеавиационные бомбы. нас засекли и терпеливоожидали нашего движения. Пришлось вновь лечь на грунт, теперь уже наглубине 120 метров. Но как только мы начиналидвижение, все начиналось сначала. Бомбы, бомбы,бомбы. Ближе, дальше. Совсем рядом. Вот еще однадзинкнула по палубе и лодку сильно тряхнуло. Преследователи отсекли путь в открытоеморе и прижимали нас ближе к скалистомуберегу. А там противолодочное минноеполе. Выбирай что хочешь. Наверху смертьи на минном поле тоже. Как повезет… И 219

командиры выбирали обычно минное поле. Представьте себе, если в комнате подвешенывоздушные шарики на разной высоте и вшахматном порядке. Так чтобы лодка могла ихзадеть. Но вместо комнаты вода глубокая, а вместошариков большие бочки, начиненные взрывчаткой.А мины не только контактные, но еще и магнитные.Между ними вслепую пробирается наша лодка.Медленно, очень медленно. И очень тихо в лодке.Настороженно. И на верху тишина. Преследовавшие нас кораблине рискуют подойти к минному полю, ждут нашейгибели. Воздуха уже не хватает. Скоро наступитпредел пребывания под водой. Прошло более 2-хсуток. Дышится тяжело, очень тяжело. Начинаем потихоньку движение. И вдруг крикиз первого отсека: «Минреп по правому борту!!!».Минреп это трос на котором прикреплена мина. И вот уже ясно всем слышно, как он трется искрежещет по корпусу лодки, удаляясь от носа ккорме. Потом перестает скрежетать. Мы знаем, чтотрос зацепился за горизонтальные рули и теперь отдвижения лодки мина пр2и2т0ягивается к нам. Но трос

срывается с рулей ударяя по корпусу и скрежещетдальше… А там – такие же рули только поменьше. Ожидание взрыва. Ведь в этих минах полтоннывзрывчатки разрывают корабль пополам. Единственное, что можно, если повезет (один изста) это на максимальной скорости с поворотомоторваться от мины. Лодка содрогается напредельных оборотах электромоторов и делаетрывок – освободившись от троса… Проходит несколько секунд, показавшиесянам вечностью. Все с облегчением вздохнули– «Пронесло!» Но страшный грохот потряс лодку, онався затрещала, содрогаясь и носом началапроваливаться в морскую глубину. Вот уже 120метров – предел нашего рабочего погружения,затем 130, 135, 140! На некоторых заклепкахпоявляются маленькие капельки, слезинки, искатываются вниз, как у плачущего ребенка. Ана 141 метре лодка ударяется о грунт. Тишина…дышать уже невозможно и мы вынуждены221

всплывать. Командир первым выскакивает на мостик изрубочного люка, за ним оба артиллерийскогорасчета бросаются к свои пушкам… Наверху, наповерхности моря – никого уже нет. Подбитый танкер горел еще три дня, закрываячерным дымом половину Норвежского неба. Унас же на С-51 на палубе были большие вмятины,сорван настил трапа, повреждены ограждениярулей. Мы вернулись на базу, двумя выстрелами изпушки оповестив о нашей победе. Из многих боевых походов в 9 из которых С-51потопила 9 кораблей противника и вывела из строя– 3. В последний поход мы уходили на охотуза линкором «Тирпиц», которого немцыотремонтировали и собирались угнать в Германию.Провожая нас в этот поход командующий СевернымФлотом адмирал А.Г. Головко пришел к нам налодку. Он прошел все отсеки, каждому пожал 222

руку, каждого расцеловал и каждому сказал:«… Ждем Вас Героями Советского Союза…» Это было начало апреля 1945 года. Прождаввместе с лидером «Баку» в Норвежском фиорде,через двадцать суток мы срочно были отозваны 28апреля 1945 г. – Кончилась война! И мы вернулисьживыми!!! В июне же 1945 года, мне довелось быть в строюна Красной Площади в Москве на Первом парадеПобеды и пройти маршем вдоль мавзолея в составесвободного батальона военных моряков. 223

ВСТРЕЧА: «А ПОМНИШЬ?» Кто бы мог подумать, что через 60 лет послефронтовых походов в Полярном, что на Кольскомполуострове близ Мурманска, здесь, в Харькове,встретились боевые соратники – члены экипажейподводных лодок Северного флота? Один сподводной лодки «Щ-404», а другой с «С-51».Что интересно: оба подводника одного годарождения, призывались в один год, оба служилина краснознаменных лодках, в одной бригадеподводных лодок С.Ф., оба одинаково награжденыбоевыми наградами и после войны демобилизованыв одно и тоже время. Эта встреча произошла в доме бывшего радиста«Щ-404», в г. Коротиче, что под Харьковом. Боевыедрузья Кисленко Александр Федорович и моторист«С-51» Лаванов Алексей Николаевич. Встречи предшествовал поиск организованныйусердием капитана 1-го ранга ПелевинымАлександром Владимировичем, за что ему большая 224

Лаванов Алексей Николаевич, Пелевин Владимир Александрович, Кисленко Александр Федорович (слева направо)благодарность от обоих подводников. После рукопожатий и мужских объятийпосыпались вопросы: – Как ты попал в бригаду лодок? А ты меняпомнишь? Нет не очень. Мы же в разныхдивизионах. А я тебя хорошо знаю по стадиону,когда в перерывах между боевыми походами 225

бригада играла в футбол. Особенно с англичанами.Тебя в роли вратаря вся бригада зала. – А я попал в бригаду в составе «С-51» и других5 лодок прибывших с тихоокеанского флота дляпополнения. – Знаю. Вы тогда первое время немного свысокасмотрели на североморцев. – Нет, Саша. Это так казалось. На самом делемы очень уважали членов экипажей имеющихбоевой счет, в числе которых был и ты. Нам оченьне терпелось уйти в боевой поход. «А помнишь? Авидел? А тогда когда…?» Ты помнишь детский садик – гостиницуподводников в Мурманске? – Как же! – Мы с Колей Жмотовым,шифровальщиком, укрывались от ярой бомбежкии уцелели. Тогда говорили что в детские садикибомбы не попадают. Так и было. К утру после двухналетов немецкой авиации оказалось что все домаво дворе где расположено здание садика разбиты 226

напрочь, а наш садик цел и невредим. И мы живы. – А когда англичане подводники стояли вПолярном? Да! Но мы их недолюбливали зачванство и поведение. Один раз на камбузе вовремя обеда ихнему моряку потребовалось выйтииз-за стола. Между рядами сидящих пройти былоневозможно, так он вскочил на стол (на 12 человек)и побежал по столу грязными ботинками. Аостальные? – Ничего…, гоготали, покатывались сосмеху едва успевая убирать миски и хлеб. – Помнишь в Ваенге (Североморск) – когдапостроили ложные бензохранилища? Немцыих бомбили приняв за настоящие. Их быстропостроили из фанеры вновь, а немцы опятьразбомбили. Мы в это время стояли «на бочке»совсем рядом. – А Валю радистку, всем недоступную блондинкуты не знал? Нет, я знаком был с девчонками изОКОСа из штаба флота. Помнишь те девчата пелипесни когда очередная лодка уходила из залива вочередной боевой поход. Они выбегали на верандутрехэтажного большого деревянного дома на сопке 227

у главной проходной и очень хорошо, громко пеличудесными голосами: «– Прощай любимый город…» – Пашу Кучина старшину І статьи-экспедитора,тоже помнишь? Ну тот, который первый запрыгивална борт возвратившейся лодки после того, каккомандир лодки сходил по трапу на пирс? – Нет, не помню. – Да как же! Все его помнят ссумкой почтальона. Хотя понятно, ведь ты радист.Радисты и шифровальщики уходили из лодкипоследними, когда вся почта разошлась ужепо рукам. Сразу же после швартовки получитьписьмецо, треугольники-весточки из дома этовысшая радость для подводника. А мы с Пашей были друзьями. Даже один развыпили по сто грамм из посуды в которой раньшехранился бензин. Потом три дня отплевывались отвони в желудках. – А вот когда пришла поврежденная «Л-20» тытоже видел? Да, конечно! С дифферентом на носи креном на левый борт. Еле еле… И ведь своимходом… или ваша 404 после высадки разведчиков! – Тоже пришла вся избитая. Когда немецкий 228

самолет сбросил 500 килограммовую бомбу тыгде был? – Я.., в морях. А я был дежурным покоманде в кубрике и после всех бежал по трапамк пирсам, где стояла «С-51». А бомба своим воембуквально сверлит голову и кажется, что падаетпрямо на меня. Этот вой до сих пор вспоминаю. Онавзорвалась во дворе отряда разведчика Леоновапо прямой – не долетев двести метров, где стоялишесть подводных лодок под скалой. – А я еще помню как ваша «С-51» грохнула сразу4 залпа вернувшись из похода, да еще из главногоколибра (что не разрешалось) и боевым зарядом.Тогда наш командир Кучеренко И.Ф. скомандовалартрасчету: «Поднять четыре боевых шрапнелью!» А комдив Трапольский А.В. который ходил снами в этот поход укоризненно сказал ИвануФомичу: «Командир?» А командир ему. «Да ладно…командующий Головко А.Г. отругает... конечно.» Щ-404 тоже в какой переделке была, знаю. – И как бегали в самоволки на свидание кдевчатам через проходную, что у циркульного дома, 229

рискуя попасть под трибунал за отлучку. – А майора Казюру – помнишь? Военногокоменданта г. Полярное, беспощадногоборца с брюками-клеш покорявшимисердца девчонок. Если попадешься ему наглаза, то разорвет клинья и отправит нагауптвахту на 10 суток чистить гальюны. – А в 1945 морской парад в Кольском заливе вчесть Победы? Тогда по окончании парада вселодки возвращались в Полярное наперегонки.Щедрин Г.И. командир «С-56» слукавил и хотелвсех опередить повернув на запрещенный для лодокпроход в Полярное. Но просчитался и С-56 селана мель. Пришлось им дожидаться прилива. Напраздничный обед С-56 так и не попала. – Знаешь, Алексей, – Я так мечтаю побывать вПолярном. – Саша, а я ведь был там в 1972 году вместе ссыном Леонидом. Мы вдвоем на мотороллере«Турист» поехали путешествовать из Ульяновскачерез Москву и Петрозаводск в Мурманск иПолярное. И ты поймешь мое состояние, когда навъезде в Мурманск я увидел уцелевший до сих пор 230

детский садик тот самый, здание которого укрылонас от бомбежки в 1943 году. Теперь там щебеталамалышня. – А знаешь?.. А помнишь?.. А тогда еще?.. – А во время патрулирования улиц Мурманска,когда вы поймали банду переодетую в морскуюформу – ты ведь тоже был в патруле? – Это благодаря большой дырке в кармане кителянашего лейтенанта. Когда от нас потребовалдокументы капитан, старший из бандитов, толейтенант наш, сообразив в чем дело, – полез вкарман кителя и через дырку выхватил пистолет избрючного кармана, сразу же выстрелив в главаря,остальных сумели задержать. – А под минным полем сколько раз были? Незабыл, как скрежещет по борту минреп? – Развеэтот скрежет забудешь, в особенности, когдаон срывается с носовых горизонтальных рулей,оглушительно бьет по корпусу лодки и скрежещетдальше. А там… такие же горизонтальные рули, только 231

поменьше… … И ожидание взрыва, который можетразворотить лодку пополам… Время незаметно пролетело. Саша на инвалиднойколясочке, ему нужен кое какой режим. Мы с сожалением расстаемся опять сдружественными рукопожатиями и мужскимиобъятиями. Чтобы еще и еще раз повстречаться. И на ходу еще продолжало звучать – «Апомнишь?..» 232

ПЕЧАЛЬНЫЙ ПРАЗДНИК Наступал День военно-морского флота в 1942году. Провожая нас на пирс комдив АлександрВладимирович Трипольский напутствовал недавнопринявшего лодку нашего командира ИванаФомича Кучеренко: «Так постарайтесь возвратитьсявовремя, к празднику на построение: будет самкомандующий…» Управившись с погрузкой торпед только к вечеру,мы уже в темноте отошли от пирса первой бригадыподводных лодок, что на Мальцевской улице воВладивостоке. Уже шла война. Нападения японцевждали ежеминутно, и Владивосток по-военномусоблюдал маскировку. На пол пути к Русскомуострову перешли с электромоторов на дизель, илодка пошла быстрее. Это потом ввели лампочкисинего цвета для обозначений габаритов кораблей, ав то время их просто не зажигали. Впереди, поперек нашего курса, вдругпромелькнула черная тень, и команды, «стопдизель», «полный назад!» не смогли остановить 233

инерцию. Послышался легкий удар. В темноте струдом разобрались, что лодка носом врезаласьв какую-то старую баржу, разворотив ее борт.Все попытки освободиться из деревянных досокобшивки баржи были напрасными. Только черезчас, с помощью свободной части экипажа и самымиполными оборотами электромоторов удалосьвыскочить из зияющего пролома в боку баржи.Пользуясь преимуществом военного судна, мыпотребовали у команды поврежденной баржиубираться вон. Тем более, что в происшедшембыла виновата команда баржы, состоявшая из трехчеловек, да и пострадавших не было. Уже далеко, в заливе Петра Первого, передрассветом, мы заметили, что гордость и красотаподводного корабля типа»С» противолодочнаяпила, возвышавшаяся на носу лодки, развороченанабок. И исправить это положение можно былотолько на заводе. Так и погрузились под воду сторчавшей вкривь пилой. Нам предстояло найти в подводном положениилидера»Баку» и произвести по нему учебныеартиллерийские стрельбы. Нашли, встретили, а 234

всплыть не можем: заклинило горизонтальныерули. Пока разбирались, налаживали, «Бaкy» ушелтуда, где мы должны были его «торпедировать».Но определиться на место его прибытия мы несмогли: у нашего штурмана Комиссарова что-то не заладилось с гирокомпасом… А вдобавок,переходя на управление из боевой рубки в седьмойотсек, застопорился вертикальный руль. Долгоналаживали, переключали и регулировали. Авремя шло. Пришлось вернуть управление обратно,в боевую рубку. Изо всех задач, которые нампредстояли на этот день, еще была стрельба иззенитки по конусу, который в небе тянул самолет.И стрельба из пушки главного калибра по щиту,плавающему на горизонте, что нам удаваласьотлично: на конусе оказались дырки, пробитыеосколками, а щит мы буквально разворотили вщепки из нашей «сотки». Возвращаясь на базу к рассвету, мы должныбыли погрузиться под воду. Но гирокомпас неработал, а магнитный компас работал неточно, имы фактически заблудились. Пока разбирались –совеем рассвело… Определившись, в каком районе 235

мы находимся, ушли под воду. А магнитный компаспродолжал барахлить… Всплыв на перископнуюглубину, лодка как бы во что-то уперлась. Нивперед, ни назад. Всплыли. Все вроде бы каквсегда. Только поперек нашего курса – вереницастеклянных шаров… А те, которые ближе к нам,дымятся, и изнутри шаров выплескиваетсявременами огонь. А на горизонте на всей скоростинесется, катер-охотник за подлодками. Появилисьеще несколько разных кораблей и все мелочь. Пока мы дергались, пытаясь выбраться из сетей,поставленных на случай проникновения японскихподводных лодок, вокруг нас сбежалось уймакораблей. Мы насчитали больше полсотни: вседумали, что в сети попалась японская, подводнаялодка. Мы попытались порвать сети, дав ход впередобоими дизелями на самых полных оборотах.Но безуспешно… На окруживших нас корабляхпосмеивались и сочувствовали. Опустившись подводу в легководолазном костюме Дима Груздевсообщил, что весь нос лодки и горизонтальныерули опутаны железными кольцами и ячейками 236

противолодочной сети, а на правой лопасти винтанамотан трос, но который можно размотать.Примерно час Дима Груздев, и Жора Карасевразматывали трос с винта. А на горизонте,показался силуэт большого корабля. Это наш, лидер«Баку» спешил на помощь. Из окружавших насмелких кораблей оказались и специалисты, которыерассказали, что самый лучший способ в данныймомент, вытащить сети наверх палубы лодки. И мыпопытались это сделать. Груды железных колец и ячеек от сетизаполонили всю носовую палубу от носа доограждения мостика, кучами с рост человека.Трудились мы несколько часов всей командой подруководством тогда ещё нашего старпома ГригорияНепомнящего, властного, но справедливого«морского волка». Начинаем, потихоньку давать задний ход, а лодкани с места. И только на «самом полном» вырываетсяиз объятий сетей. Но еще какой-то трос тянется занами… В бригаде лодок вдоль пирсов рядом с лодками 237

выстроены команды. Адмирал Юмашев: обходиткаждый строй, здоровается и поздравляет сДнем военно-морского флота. Гремит ответное«Ура!» Рядом с адмиралом и наш командирбригады лодок и наш комдив Трипольский. А нашалодка с развернутой на носу пилой, с грудами сетейна палубе тихонько, как крокодил, подходит ксвоему пирсу. На виду у выстроенных команд лодоквсей бригады… Нас не пустили к своему пирсу, а загналина нулевой, около которого стоять считалосьпозорным. А. Лаванов, 2005 г. 238

ЧУДЕСНАЯ ПЫЛЬ Методы воспитания бывают разные. И ласковые ижестокие и назидательные и всякие. А вот в результате этих разновидностейнеизвестно какой оболтус в итоге вырастит. Хотьв бедной хоть в богатой или неблагополучнойсемье. Проходом на барахолку с бабушкой паренькуочень хотелось свернуть с тротуара на пыльнуюдорогу. Бабушка приказала « Не ходи в пыль.» Апыль такая мягкая, такая теплая и приятная длябосых ног по сравнению с колючим тротуаром, чтооторваться от нее не было никакой возможности.Особенно когда сильно потопаешь и образуетсявокруг тебя густое облако из пыли. Бабушка ещераз прикрикнула на паренька, а затем отвлеклась,повстречав свою знакомую с которой завязаласьбесконечная беседа. Вот где было раздолье. Паренек топал по пылисбивал ее в кучу, футболил ее стараясь все вышеи выше подбросить вверх. Весь в облаке горячейпыли паренек ликовал и был счастлив. И вдруг 239

с тротуара выскочил невзрачный и почему-торазъяренный старичок несмотря на жару одетый взимнюю шапку. С криком « Ты что же это делаешьмерзавец…» старик схватил паренька за ухо и сталего с силой выкручивать. Бабушка увидела это ноне обратила внимание, продолжая беседовать сознакомой. Изрядно надрав ухо пареньку и обозвавего гаденышем старик ушел. Наконец бабушканаговорилась, знакомая ушла и они продолжилипуть. На нытье и жалобы о надорваном ухебабушка коротко отрезала пареньку « Я тебяпредупреждала.» Может это и жестоко было, но изпаренька вырос хороший добрый человек. 240

ПЯТЬ СТРОГОГО! Как-то мы стояли на якоре в Посьетском заливев бухте Витязь что на побережье Дальнего Востока.Сама бухточка довольно-таки открытая для ветра,но берег изумительной красоты. Слегка холмистаяместность, а в глубь берега сплошные лугапокрытые густой зеленью. Похоже, что это толькотрава так-как кустов не видно. Это альпийскиелуга не уступающие знаменитым европейским.Интереснее и красивее там, вдали, возвышаетсябольшая сопка. Вернее сказать, что это гора, почтиправильной треугольной формы и она господствуетнад долиной. По склонам этой горы можнопроследить растительность всех географическихпоясов. Вначале у подножья раскинулисьэти зеленые луга, затем шли виноградники,приткнувшиеся к самой горе. После виноградников,в гору, поднимались чисто лиственные леса занимаяпочти треть высоты. Затем растительность темнелаи лиственный переходил в смешанный с хвоейлес. Еще выше начиналась полоса чисто хвойногоголубовато-серебристого леса. Вершина была не 241

остроконечная, а ровно срезанная не покрытаялесом и блестевшая нежно-зеленым цветом. На этой вершине в разных местах чернелипятнами очертания лосей, оленей. А есливсмотреться внимательнее местами в редкийлес, можно кое-где различить горных козлов с ихвыводками. Наша подводная лодка стояла на якоре не далекоот берега. Нам необходимо было пополнить запасыпресной воды, продуктов и произвести зарядкуаккумуляторов. Мне и Коле Федосову выпало воглаве с военфельдшером Савченко отправитьсяза хлебом на «тузике». Так называлась маленькаяшлюпка внутри которой по бортам приделаныгерметичные емкости не дающие ей утонуть даже втом случае, если она полностью заполнится водой.На тузике это был самый короткий и лучший путьдобраться до хлебопекарни по воде вдоль берега.С веселым настроением, под шутки остальнойкоманды мы отошли от лодки и примерно черезчас пристали к берегу заросшему камышомпрямо напротив пекарни. Получили мы семь 242

мешков душистого, только испеченного хлеба, судовольствием съели половину булки, которой насугостили хлебопеки и погрузили мешки на корму«тузика». Поскольку мешки с хлебом заняли оченьмного места и возвышались горой над бортамишлюпки – Савченко сказал, что он с нами не пойдет,а пройдет по берегу. Мы же, когда доставим хлеб налодку, должны вернуться за ним. Наевшись пахучего хлеба, радостные, мы отошлиот берега и начали грести по направлению клодке. Со временем поднялся ветерок и маленькаявстречная волна. Коля работал веслами. Надуше было хорошо оттого, что вся команда черезнекоторое время на обед получит свежий белыйхлеб взамен опостылевших за двадцать дней галет. Вдруг я заметил, что эта маленькая волна нетнет,да захлестнет воду в наш «тузик». И чем дальшемы гребли – тем чаще. Пока еще недалеко мыотошли, то решили вернуться обратно к пекарне. Упекарни нарвали кустов, сделали из них подстилку,мешки перегрузили на нос и корму равномерно.Уверенные что сделали надежно, вновь стали грести 243

к лодке, держась ближе к берегу. Вода пересталазахлестывать шлюпку. Вот уже недалеко виднеетсялодка. Нам надо поворачивать от берега. Повернули.Прошли больше половины расстояния, как вновьналетел ветер - небольшой, но резкий шквал.Вода вновь стала захлестывать в тузик и заметноприбывала. Мы с Колей поменялись местами. Ясел за весла, а он стал вычерпывать воду. Грестистало очень тяжело, тузик наш все больше и большеоседал, я выбивался из сил. А лодка совсем близко,ну метров двести, а вода в тузике уже доходила доскамеек (по-морскому – банок). Ничего не оставалось, как по нашемумолчаливому согласию Коля, сняв ботинки,прыгнул за борт, чтобы облегчить тузик. На палубе подводной лодки начали собиратьсяколлеги и покатываться со смеху – настолькокомично им представлялось это зрелище: у тузикане видно бортов, мешки с хлебом плывут по морюкак бы самостоятельно, я работаю веслами сидя вводе, Коля плывет, сзади стараясь толкать впередневидимую лодку. Нам бросили конец и подтянули244

к лодке. Мешки подняли на палубу и высыпалипромокшие буханки. Из семи – шесть мешков былипропитаны морской водой и не съедобны. Наш командир Иван Фомич Кучеренко в этовремя отдыхал в своей каюте, и вахтенный офицервызвал на мостик комиссара С. Миронова. Комиссарбыл очень разгневан. Начал кричать, что за такиедела положен трибунал, и приказал разбудитькомандира лодки. Редкий случай. На корабляхбеспокоить командира, когда он отдыхает можнотолько в исключительных случаях грозящихопасностью. Но комиссар лодки С. Мироновпосчитал наше бедствие таковым. На мостик поднялся заспанный командир,посмотрел на разложенные буханки хлеба. Пообычной своей привычке почесал затылок, потрогалсвой нос, посмотрел почему-то на меня возмущеннои выдохнул свое самое ругательное для негоругательство из трех букв, что пацаны пишут назаборах, и молча ушел в сваю каюту. Через пол часа подняли тузик на палубу, вылилииз него воду, меня и Колю машинкой подстриглина «ноль» и на этом же тузике под конвоемПаши Хазова доставили245на берег к удивлениювоенфельдшера Савченко ожидавшего нашего

возвращения. В приказе по кораблю было сказано:…«За плохие морские качества…». Мне пять суток строгого ареста, а Коле почему-тодесять, но простого. Утром на начало третьих суток пребывания на«губу» пришел тот же Паша Хазов с винтовкой –карабином и увел нас на лодку. Лодка уходила вочередное задание. 246

МОРСКАЯ КАЧКА Когда морские волны бросают корабль с бокана бок, а также вверх и вниз, то абсолютноебольшинство людей находятся в болезненномсостоянии. Как и почему пока человечеству несовсем ясно. Если бы было ясно то тогда, к примеру,проглотил таблетку и гуляй себе по палубе корабля.Пока не получается. Даже среди закаленныхстихией «морских волков», из корабельных команднаходятся отдельные лица, которые чуть началаськачка, бледнеют, их мутит, желудок тянет вниз,а горло отвратительно открывается, вываливаянаружу язык. Все мышцы расслабляются, рукибеспомощно болтаются, ноги не слушаются, ичеловек становится беспомощным. Как правило, втаком состоянии можно только лежать все время,испытывая мучительные позывы тошноты иголовокружения. Находящиеся в каюте корабляпассажиры стараются выйти на палубу, на воздух.Интересно наблюдать таких пассажиров. Вот один на вид добрый мужчина с хорошей 247

внешностью и спортивной выправкой улыбчивоподходит к борту и облокачивается на перила. Емунравится качка, он подставляет лицо встречномуветру. Через некоторое время после очередногоподкидывания кормы корабля на лице этогочеловека появляется виноватая улыбка, рукиего напрягаются, лицо бледнеет и становитсязеленовато-серым. Он безвольно перегибается черезборт, извергая содержимое своего желудка. Колениего подкашиваются, человек этот как бы приседаети опускается на колени, причем судорожнохватается за железные поручни. Оторвать его рукиот поручней порой невозможно. А вот еще две женщины. Прислонясь к стенкамкают с серыми лицами, поддерживая другдруга, прячут головы испачканными следамиморской болезни. Затем, опираясь на стенкии с заплетающимися ногами, пытаются, как-то передвигаться. Одна из них вдруг приседает,опускается на палубу и со слезами говорит «Немогу». И еще матрос из команды, видно из новичков селна палубу склонив голову, мотает ею из стороны 248